Трудно становиться вдохновенным искателем

Французский паразитолог Николь, встретившись с Евгением Никаноровичем Павловским в Африке, так обрисовал его: «Я увидел блондина-гиганта с длинными волосами и большой бородой, с видом приветливым, застенчивым и смущенным». Характеристика эта относится к 1914 году, когда «гиганту» исполнилось лишь двадцать девять лет. С тех пор он больше сорока лет продолжает носить военную форму и состоять в Военно-медицинской академии. Здесь он начал свой путь студентом, был ассистентом, доцентом, стал профессором, академиком, генерал-лейтенантом медицинской службы. Три места его постоянной работы отстоят друг от друга на расстояние сотен и тысяч километров: он – начальник кафедры общей биологии и паразитологии в Ленинграде, заведующий отделом паразитологии Всесоюзного института экспериментальной медицины в Москве и сотрудник филиала Академии наук в Душанбе. Евгений Никанорович Павловский написал много книг и учебников, редактирует множество сборников, руководит экспедициями по стране и за пределами ее, ведет значительную переписку, читает лекции, доклады; состоит президентом Всесоюзного общества энтомологов и почетным членом его, председателем Ленинградского паразитологического общества, членом Французской зоологической ассоциации, Лондонского общества тропической медицины и гигиены, членом Алжирского общества естествоиспытателей Северной Африки и членом-корреспондентом Общества патологии экзотических стран. Павловский – почетный член Иранской академии наук. Он возглавляет всякого рода комитеты и комиссии, вплоть до комиссии по фотовыставке любителей из военного ведомства.

Еще в отрочестве Павловский обнаружил неистребимую жажду все увидеть и узнать. Восхищенный и взволнованный великолепием природы, он проникся любовью к ней. Маленький гимназист собирает насекомых, коллекционирует их, в равной мере очарованный крошкой мухой дрозофилой, кровососом клещом и подорожной жабой. Много ли человеку в этом возрасте надобно, чтобы принять решение? Увидев под микроскопом червячка, извивающегося в кишечнике мухи, он дает себе слово стать зоологом, разведать все тайны животного мира. О, их немало, этих непостижимых чудес!

Что, казалось бы, хорошего в этой назойливой и вредной букашке? Ведь и впрямь ничем не замечательное насекомое. А послушать молодого энтузиаста, муха – седьмое чудо мира. За свой короткий век, в течение лета, она способна обогатиться девятью поколениями внуков и правнуков общей численностью до ста девяноста квинтильонов, то есть буквально заполнить мир. Один взгляд на нее через линзу микроскопа вызывает страх. Она, как вьючное животное, нагружена микробами. Это враг человека, опаснейший переносчик болезней. Бациллы туберкулеза, брюшного тифа, сибирской язвы, дизентерии, холерные вибрионы проходят через ее кишечник, нисколько не утрачивая своей болезнетворности. Эти ужасные микробы хорошо себя чувствуют как в желудке мухи, так и на поверхности ее тела. Свыше шестидесяти видов зловредных бактерий несет это скверное создание на себе: до шестисот тысяч микробов – в условиях естественной среды и до двадцати шести миллионов – вблизи человеческого Жилья. Двадцать четыре дня может брюшнотифозная бацилла развиваться в организме мухи.

Неистощима изобретательность природы! Кто бы, к примеру, поверил, что человеческая блоха способна обходиться без пищи сто двадцать пять дней, что клещ выживает после шести лет голодовки, а клоп – даже после семи? Черепахи и крупные змеи голодают до двух лет, а крот, это несчастное, полуслепое создание, не может прожить без пищи и двенадцати часов…

– Павловский будет натуралистом, – говорил о нем в гимназии учитель физики. – Взгляните, в каком состоянии физический кабинет, которым он заведует. Мы очень мало, к сожалению, можем ему дать, курс гимназии не позволяет…

– Он будет этнографом, – не менее уверенно настаивал преподаватель географии. – Такой страсти к народоведению и интереса к географии я у школьников не наблюдал. Мальчик цитирует Пржевальского, Купера и Елисеева, говорит о них так, словно с ними проделал все их путешествия…

Оба учителя были одинаково правы. На первый скопленный полтинник молодой Павловский купил книжку «Анатомия лягушки», а на первые более крупные деньги отправился путешествовать по стране. Юношу действительно волновали повествования Пржевальского и Елисеева. Ему виделись далекие, неведомые страны, влекло к вершинам Тянь-Шаня, к Заполярью, на Кавказ. Упрямый мечтатель воображал себя неутомимым путешественником, подчас самим Пржевальским. «Взобравшись на вершину, с которой открывается далекий горизонт, – мысленно вторил он великому исследователю, – чувствуешь себя свободным… Громадные отвесные скалы, запирающие мрачные ущелья или увенчивающие собою вершины гор, прелестны в своей дикости… Тишина здесь не нарушается ни говором людским, ни суматохой обыденной жизни. Изредка раздается воркованье каменного голубя и пискливый крик клушицы… Проползет по отвесной стене краснокрылый стенолаз, или высоко из-под облаков с шумом спустится к своему гнезду гриф… Внизу на востоке узкой лентой блестит река и, словно алмазы, сверкают многочисленные озера. К западу широкой полосой уходят из глаз сыпучие пески пустыни, на желтом фоне которых, подобно островам, пестреют зеленеющие оазисы…»

Какое счастье открывать неведомые земли! Какой простор для познания зоологии, ботаники, астрономии и метеорологии! Есть ли на свете более благородное занятие!

Всю жизнь собирал Павловский некогда очаровавшие его книги. Давно стояли у него на полках Пржевальский, Купер и другие; не хватало книги Елисеева «По белу свету». Много лет искал ее ученый, пока не нашел, и совсем недавно. Увидев знакомую обложку в витрине книжной лавки, почтенный академик примчался туда чуть свет, чтобы не упустить желанную находку…

Семнадцати лет юноша собрался в путь. Маршрут его лежал по Кавказу, через перевал, и по Крыму. Что удивительно, он оказался на редкость практичным, все обдумано и взвешено, каждая мелочь в поездке учтена до мельчайших подробностей. Он в пути собирает минералы и растения – коллекцию для музея гимназии. Директору это должно понравиться. Всякого рода наблюдения, важные и неважные, вносятся в дневник. Из этого материала он надеется сделать две-три статьи, которые, возможно, удастся напечатать в журнале. Считая за каждую по четвертной, наберется семьдесят пять, а то и больше рублей. Вот и расходы покрыты. Путь через перевал небезопасен, и он первым делом приобретает оружие, – с револьвером в кармане куда приятнее ходить по горам.

Юноша бродит по базарам Кавказа, по глухим переулкам, мечетям и церквам. До чего у него жадные глаза! Ничто не ускользает от его внимания. Армянский базар в Тбилиси и древняя архитектура грузинских церквей, рыночные зазывалы, муши – носильщики с обложенной подушками спиной – все замечено, схвачено памятью. «Эти люди, – записал юный этнограф в своем дневнике, – подлинно зарабатывают свой хлеб в поте лица». Его внимание останавливают ишаки, обвешанные корзинами так, что «из-под гор зелени торчат лишь одни уши и хвост осла». Юноша бродит по харчевням, где «царствует смешение языков», с интересом следит за работой оружейников, торговцев, ремесленников и аккуратно отмечает свои наблюдения в блокноте. Любуясь древней крепостью Ананура, видевшей под своими стенами татар, он заносит в дневник глубоко практическое замечание грузина: «Какой толк из того, что Ананура так долго стоит, – право, нам от этого не легче; лес – казенный, земли своей нет, подати плати, сыновей на службу отдавай…»

Молодой путешественник серьезно потрудился – и не ошибся в расчетах: статьи из дневника под заголовком «Записки пешехода» были напечатаны в «Русском туристе».

Позже он навестит Самарканд, и в «Историческом вестнике» появится его иллюстрированный фотографиями очерк. Чего только в нем нет! Ничего не упустил острый взгляд молодого человека: и ремесленников «под сенью гордо высящихся на площади громадных мечетей», и цирюльника, «которому надобно немного места, так как все инструменты за поясом у него». «Они пускают здесь кровь, – повествует юный наблюдатель, – ловко выматывают на палочку ришту, червя, паразитирующего под кожей узбеков». Студент посещает медресе, фотографирует проповедников на Гегистане, увлекательно рассказывает о великолепной мечети Шах-и-Зинда, приводит красочные легенды и обнаруживает понимание этнографических тонкостей.

– Он будет литератором, – настаивал учитель словесности. – Любовь его к природе и интерес к этнографии – это черты будущего художника, которого занимает весь мир, Прочтите его очерк «Дарьял – Крестовый перевал – Млеты», напечатанный в журнале, вникните в смысл этой прекрасной работы…

И преподаватель с удовольствием цитировал сочинение своего воспитанника:

– «Когда порывистый ветер, ударяясь о горы, стонет, свистит и плачет под грозное рычанье Терека, когда, разрывая тучи в клочья, бросает их по ущелью, разбивает о скалы, когда глаз среди мглы едва различает очертания великанов гор, – тогда Дарьял кажется дорогой, ведущей в ад… Облака принимают форму теней, печально несущихся в подземное царство, и сквозь гул и стенанья страшишься увидеть где-нибудь за поворотом мрачную расщелину с леденящей кровь надписью: «Оставь здесь надежды навсегда!»

Молодой человек как будто в самом деле решил стать литератором. Он ищет возможности печататься в журнале «Природа и люди», не прочь стать сотрудником в издании «Вокруг света» или в «Историческом вестнике». Ему легко даются описания природы, сценки из быта, зарисовки, наброски, не ладится только диалог…

Окончив гимназию с золотой медалью, Павловский поступает в Военно-медицинскую академию. Не этнографом и не литератором будет он, а военным врачом. Рассчитывал ли таким образом молодой человек разделаться со своими увлечениями, чтобы к ним никогда не вернуться, и направить все силы к единой практической задаче, или он тогда уже понимал, как опасно для человека всю жизнь колебаться между раздирающими его увлечениями, – трудно сказать. Единственно достоверно, что, покидая гимназию, молодой натуралист не расстался с физическим кабинетом и, будучи студентом, все еще продолжал заведовать им. На этой почве случайно, а возможно и не случайно, состоялось его знакомство с человеком, сыгравшим в жизни будущего врача исключительную роль.

Встретив как-то в перерыве начальника кафедры зоологии профессора Холодковского, он попросил у него дубликаты насекомых и животных для кабинета гимназии. Ему разрешили их взять. Студент явился в лабораторию, отложил нужные экземпляры и тут заметил у шкафа свободное место за лабораторным столом.

– Это место у вас свободно? – спросил студент.

– Свободно, – ответили ему.

– Можно тут устроиться работать? – поинтересовался молодой человек.

– Можно, пожалуйста.

– И микроскоп дадите?

– Дадим, – согласился зоолог.

Так начались его научные занятия.

Павловский аккуратно посещал лекции по медицинским предметам, а свободное время проводил в лаборатории: вскрывал лягушек и паразитов, учился делать срезы тканей нервов и мышц.

Однажды он обратился к профессору:

– Разрешите попросить у вас оттиск статьи об устройстве органов рта у кровососущих насекомых.

– А вы на каком курсе? – заинтересовался Холодковский.

– На первом.

– Ах, вот как, – улыбнулся ученый. – Хорошо, я вам дам, но обещайте мне этим делом заняться.

– Каким?

– Да вот анатомией вши.

Так возникла его первая научная тема.

Профессор принес с собою «Библию природы» Сваммердама, издание давних веков.

– Прочтите эту книгу, – предложил он своему молодому аспиранту, – она научит вас любить наше дело.

У Павловского любви этой было больше чем достаточно. Он уже изучил корифеев русской мысли, знает знаменитых паразитологов, своих и чужих. Тот, кто видел его снующим по ночлежным домам в поисках вшей для лаборатории, упрашивающим сторожей скупить их для него у ночлежников, не мог усомниться в истинных чувствах студента. На втором курсе он разрешает ряд любопытных вопросов. В науке не ясно, чем питается вошь, пьет ли она кровь или капельки жира из сальных желез. Так же не установлено, где именно у самки приемник для спермы. Существование органа предполагается, но никто его ни разу не видел. Прилежный студент решил первую и вторую задачу: он обнаружил механику кровососания у вши и мышечный аппарат, действующий подобно насосу. Ученик нашел также и семяприемник. Учитель в свое время всего этого не разглядел.

Молодой Павловский с рвением отдался любимому делу. В короткое время он усвоил анатомию паразита, его биологию и историю развития. Он мог рассказать, что далекие предки человеческой вши были крылаты и снабжены «грызущими ротовыми частями». Наибольший срок жизни самца платяной вши – тридцать два дня, век самки – двумя неделями больше. Головная вошь менее счастлива – она живет только двадцать семь дней. За это время она трижды линяет и успевает дать миру четыре тысячи с лишним вшей.

В памятной книжке, куда юноша записывал всякого рода историко-литературные замечания, по этому поводу было отмечено: «При общей вшивости человек обильно покрывается вшами, в расчесах кожи и ранках мухи откладывают яйца, из которых вылупляются хищные личинки. Они разъедают тело и способствуют вшам в их разрушительной работе. Такой несчастный заживо съедается червями и вшами… Так погибли Ирод, Филипп II, Сулла и другие…»

Все это было исследовано в академии, в тесном уголке за шкафом…

Миновала зима. Будущий врач с грехом пополам сдал медицинские зачеты, чудесно преуспел в лаборатории зоолога, и его снова потянуло на простор. Каникулы он проводит на Кавказе, на ледниках Казбека, в пешем хождении по Военно-осетинской дороге. Тут каждая букашка глубоко занимает его, каждый дом и поселение – источник для наблюдения, познания края и людей. Молодой путешественник снова пишет дневник и готовит статьи, в тайной надежде окупить ими расходы по поездке.

На втором курсе профессор зоологии как-то на лекции заметил:

– Кожа рыб еще недостаточно изучена; особенно нуждаются в исследовании ядовитые рыбы. Общеизвестно, какие страдания причиняют уколы морского ерша и дракона.

– Позвольте, я займусь этой темой, – предложил Павловский ученому.

– Отлично, – согласился профессор. – Вы получите командировку на биологическую станцию в Севастополь и во время каникул поработаете там…

Этого только и нужно молодому студенту. Уже с начала учебного года его донимала забота, где он достанет денег для разъездов во время каникул. Предложение ученого обеспечивало ему приятное путешествие по Крыму и возможность проделать полезную работу.

– Вот вам книжка Линстова, – сказал ему профессор. – Книжка – дрянь, вы когда-нибудь напишете лучшую. Проштудируйте все-таки ее, кое-чему она вас научит.

Все лето студент проводит в Севастополе, исследует железы в плавниках морского ерша и дракона, изучает действие их ядов на человека. Очередные каникулы он проводит в Самарканде, командированный на практику в госпиталь. В будущем, 1909 году Павловский окончит академию и получит звание военного врача. Долг обязывает его подумать о своей будущей профессии, хоть немного подготовиться к ней. Между тем в течение двух последних лет его редко видели на лекциях, он дневал и ночевал в лаборатории. Один вид операции мучительно сжимал его сердце, запах хлороформа вызывал тошноту… И здесь, в Самарканде, он все время проводил в лабораториях госпиталя, в хлопотах и размышлениях о рыбке маринке. Эта водная обитательница, очень схожая с карпом, несет в себе ядовитую икру. Кожные железы ее, подобно железам ерша и дракона, таят в себе угрозу для человека. Что замечательно: мясо рыбы съедобно, а икра – настоящая отрава. Как пройти мимо этого спокойно!

Одними экскурсиями в биологию маринки дело, конечно, не обошлось. Студент прибыл в Самарканд с фотоаппаратом и твердым намерением запечатлеть на пластинке все горы и ледники Средней Азии. Между делом он собирает скорпионов, чтобы заняться в будущем ими всерьез, и готовит записки для очередной литературной статьи.

Работа «Кожные железы ядовитых рыб» закончилась удачно, студента удостоили золотой медали, на которой значилось: «Питомцу в надежде, что он будет заботиться о здоровье граждан». Чудесное назиданье, но Павловский, увы, думал тогда о другом. Год спустя он проваливается со своим конкурсным сочинением по медицине и лишается надежды быть оставленным при академии.

В судьбе молодого человека, вынужденного расстаться с медицинской академией и стать младшим полковым врачом, принимает участие его профессор и наставник Холодковский. Трудно сказать, что больше нравилось ученому в Павловском – горячая ли любовь к зоологии или страстный интерес к литературе. Знаменитый профессор сам изведал на себе силу этих влечений. Литературные эксперименты его имели значительный успех. Широко известны его перевод «Фауста» на русский язык и ряд мастерски написанных стихотворений.

Павловского прикомандировывают к кафедре зоологии при Военно-медицинской академии сроком на один год. Он ведет практические занятия со студентами и пишет работу «Ядовитые железы членистоногих». Будущий зоолог собирает пауков и многоножек, ос, скорпионов и пчел – готовит диссертацию на первую степень доктора медицинских наук. Сколько планов у него связано с этой работой! Во-первых, он оправдает надежды профессора, своего доброго гения и покровителя. Во-вторых, счастливый исход позволит ему остаться при академии и откроет путь к защите диссертации на степень магистра зоологии, без которой не отделаться от нелюбимой медицины. Для новой же диссертации – «История развития скорпионов» – предстоит совершить поездку в самое логово древнего хищника, в Африку…

Надежды и мечты осуществились – Павловский доктор медицинских наук. Двадцати девяти лет его избирают приват-доцентом Военно-медицинской академии, и в 1914 году он направляется в Африку. Год спустя молодого доцента видят в барханах Средней Азии охотящимся за песчаными скорпионами. В декабре 1917 года Павловский защищает в университете диссертацию и добивается степени магистра зоологии и сравнительной анатомии. «Зоолог от ядовитой железы», как его шутя называют товарищи, завершает свой труд, начатый еще на студенческой скамье: выпускает в свет книгу о ядовитых животных. Она объединяет его работы о рыбах, членистоногих и скорпионах.