Глава 6. Второе Производство или Рынок

Слово Матка, использованное в предыдущей главе, было взято мазыками из жизни пчел или муравьев. Улей и муравейник тоже существуют ради матки и под ее управлением. Там матка плодит не только жизнь, но и различные службы. Все знают, что и у муравьев, и у пчел бывают, условно говоря, различные профессии, обслуживающие основное производство, которое, по самой своей сути, является воспроизводством семьи. Матка у хорошего хозяина может произвести столько артелей и бригад, сколько потребуется для дела.

Разговор о производстве через понятие воспроизводства позволяет явно и значительно расширить и углубить наше понимание этой части народной культуры. Целью воспроизводства явно и очевидно является выживание. А вот на производстве цель не так видна, и многие «рабочие особи» теряют ее. Не многие вообще думают, что у всех работающих на предприятии есть какая-то общая цель. Лишь редкие люди уверенно отвечают, что цель предприятия — получение прибыли. А то, что эта прибыль, по сути своей, есть средство, обеспечивающее выживание, доступно совсем немногим. Однако и это не последний шаг мысли, если мы хотим понять устройство мира через его отражение в предприятии.

Если прибыль, деньги, попросту говоря, есть то, что обеспечивает выживание, значит, они есть не воплощенный труд, а воплощенная сила жизни, которую мы запасаем в таком виде.

Вот в этом мы сходны с любым живым существом, которое запасает жизненную силу в таком виде, в каком она легко может быть усвоена, или в собственном теле, или в улье, или муравейнике. Старики называли такую силу съедобной.

Понятие «съедобной и несъедобной жизненной силы» позволяет нам разделить все предприятие на две части — на ту, которая обрабатывает «несъедобную» силу, и ту, которая перерабатывает ее в «съедобную». Привычнее говоря, одна часть предприятия — Большое производство — делает товар. А другая делает из товара деньги. И тут начинается магия. Именно так! Все, что мы имеем как человеческую цивилизацию, невозможно на Земле. Ни один вид живых существ, сохранивший естественность, не смог бы выжить в таком количестве, как это сделали люди, просто из-за того, что сохранял бы верность Земле. Ни одному виду не хватило бы места для семи миллиардов особей, если бы он, условно говоря, играл по правилам и требованиям Земли.

Человек нарушил правила игры и добавил к земным, Богом данным, измерениям еще одно. Измерение сознания или измерение магии, я уж и не знаю, как это точнее назвать. В любом случае, люди сделали такой невозможный ход: продолжая телесно жить в земном пространстве, он перенесли взаимоотношения между собой в пространство сознания. А точнее, в пространства. И там всем хватило места.

Посмотрите на пацана, безотрывно бегающего в какой-нибудь компьютерной игре по виртуальным неземным пространствам, и вам станет ясно, сколько ему нужно жизненного пространства. Как говорили в старину, две сажени. А теперь прикиньте, сколько еще может вместить Земля. Пока не станет общей могилой... Эту магию, это колдовство нам надо понять, если мы хотим выжить.

Не рассчитывайте, что в этой. книге будут какие-то окончательные ответы. Хорошо, если удастся дать хотя бы самое приблизительное описание явления. Да и то лишь коротенькими неуверенными штришками. К примеру, кое-что о деньгах.

Предприятие, созданное в человеческом обществе, может лишь перерабатывать нечто так или иначе извлеченное из Земли в деньги. Все остальное было бы отступлением от естественности, а значит, нежизнеспособным в земных условиях.

Почему перерабатывать? Да потому, что мы можем употреблять лишь «съедобную силу», то есть то, что непосредственно можно съесть, одеть, использовать. Для того, чтобы стать «съедобной», любая жизненная сила должна быть проведена через магическое превращение в деньги.

Даже фрукты или овощи, которые, как кажется, можно есть прямо с грядки, есть лишь пища, а не жизненная сила, пока не будут превращены в деньги. Почему? Потому что у тебя может быть много пищи, а ты не выживешь. Кроме еды, для выживания требуется еще много-много других вещей. Их надо как-то приобрести. Для этого придется или продать овощи или обменять. Но как только часть овощей будет запасена отдельно от пищи именно для обмена, она превратится в деньги. И их больше нельзя есть, их даже никто не рассматривает теперь пищей. Одним решением превратить нечто в товар мы уничтожаем съедобность.

И хотя пища, безусловно, тоже дает силу жизни, но земные условия нашего существования показывают нам, что жизненная сила растворена на этой планете не только в еде, но и во всем том, без чего выживание невозможно. Причем растворена в прямом смысле этого слова. При этом в современном мире все, что требуется для выживания, можно приобрести за деньги, хотя силы жизни в них и нет. Ты не наешься ими и не согреешься. Значит, деньги есть некая условность, всеобщий договор людей считать, что «деньги правят миром», а точнее, если взглянуть психологически, что в деньгах записаны некие правила управления использованием жизненной силы в человеческом обществе.

В этом смысле деньги, безусловно, магичны, и магично все, что с ними связано. Если, конечно, под магичностью считать не знание каких-то таинственных ритуалов и знаков, а так, как в первобытном обществе, — способность обеспечить выживание своего племени, сообщества.

Основной задачей, к примеру, русских волхвов, которых так яростно вырезало христианство, была отнюдь не борьба с новой верой, а обеспечение Гобино. Сытой жизни своему народу! Именно ради выживания делали они свои чудеса, а вовсе не ради того, чтобы отвратить людей от церкви, как это описывается. Для них она была не враг, а помеха в работе.

Впрочем, если подходить шире, магия — это вообще способность добиваться желаемого, мочь то, что хочешь. Могия.

Деньги — это магия, это какое-то чудо, морок, но они, безусловно, действуют, позволяя выживать и добиваться желаемого, и действуют по строго определенным законам общественной психологии, позволяя управлять людьми. Эти законы и воплощены в устройстве всего человеческого общества и любого жизнеспособного предприятия. Вот почему частный предприниматель или малое предприятие начинают задумываться об освобожденных работниках, в первую очередь, с бухгалтера и управляющего, как только возрастает оборот денег. Не забывайте, бухгалтер — это всего лишь помощник управляющего по счету денег. Но хозяин и распределитель денег — управляющий.

Поэтому мы со всей определенностью можем сказать, что недостаточно лишь производить товар. Долгий переход от коммунизма к рыночному производству в России хорошо показал, как вылетали в трубу, сгорали старые большие предприятия, умевшие производить много товара, но не умевшие превращать его в деньги.

Поэтому вторая задача Матки после того, как создано Большое производство, — создать хорошее Второе Производство Предприятия. На Первом Производстве идет превращение несъедобной жизненной силы в товар, на Втором Производстве товар превращается в деньги, которые и обеспечивают выживание всем участвующим в деле.

Мы называем Второе Производство Рынком.

И тут очень важно сразу принять, что оба Производства совершенно равноправны и равнозначимы.

Я подчеркиваю эту равноценность двух производств предприятия все из-за той же еще живой в нас советской производственной культуры. Она навязала нам привычку относиться ко всему, что делает не рабочий класс, пренебрежительно и как к эксплуатации. Это все были происки коммунистических демагогов, которые заигрывали с пролетариатом, чтобы удерживать власть. Рабочий класс! Вот кто правил Советским Союзом. И кухарки будут управлять государством, — заявил Ленин, однако не подпустив к власти ни одну кухарку.

Работяга потому и внизу, потому и эксплуатируется, что просто по уму не может занять место вверху. А хочет! И всегда хочет, даже если отказывается, потому что понимает, что все равно мозгов не хватит. Жестковато я прикладываю работягам? Это игры прикладного психолога. Я хочу. чтобы ваше мышление почувствовало, что быть работягой уязвимо в мире, который мы создаем, и скрыло ту свою часть, которая привыкла затравливать «начальство» от лица работяг. В нашем мире придется сделать выбор — кем быть. Работягой или...

Могу со всей определенностью заявить, что «работяга», «пролетарий» — это психологический механизм, создаваемый нами ради психотерапевтических целей. Приглядитесь к тем, кого мы считаем типичными работягами. И вы увидите, что основное психологическое их отличие заключается в том, что у них есть

право ненавидеть эксплуататоров. И ненависть народная вскипает, как волна...

Ненависть в те времена, когда рождались понятия «пролетарий», «эксплуататор» и «классовая борьба», считалась чувством полезным и прямо необходимым для управления пролетарскими массами. А как без ненависти разрушить то, что крепко и хорошо? Порыв ненависти — это как кровь, залившая глаза, как дурман или лихорадка. Последнее, пожалуй, точнее всего.

Состояние ненависти — это болезнь. Выздоровевший от нее человек в ужасе созерцает то, что натворил. Но это выздоровев.

А как выздоравливают от ненависти? Старики считали, что ненависть — своего рода яд, заполняющий наше сознание. И основной способ избавиться от нее — это выпустить из себя. Просто излить. И это подсознательно знают все люди. Вот только изливать ее можно наружу, а можно в другое сознание, перелить в другого человека. Почему?

А потому что наше сознание устроено как бы мешком или пузырем, который может хранить в себе память, знания, ненависть... Берешь свою ненависть и выплескиваешь на другого. Ты теперь успокоился, тебе полегчало, а он пусть ненавидит.

Вот это и есть психологическая суть классовой борьбы и политической пропаганды и агитации. Растравить ненависть и направить на какое-то из явлений сознания. Скажем, на государство. Ни одно явление сознания большого количества ненависти не выдерживает. Ненависть разъедает сознание. В итоге государство слабеет и его можно или захватить, или заменить, скажем, заняв в нем правящие места своими людьми.

То же самое творится в более мелких проявлениях сознания, скажем, на предприятиях. Они все переполнены ненавистью- Зачем нужно растравливать в работниках ненависть к руководству? Как кажется, затем, чтобы улучшить свою жизнь. Но жизнь каждого в стране, как и на предприятии, улучшается, если улучшается и усиливается все, начиная с самого государства или предприятия. Вот тогда «нормальный оппортунист», а крестьянин, чью науку мы сейчас изучаем, всегда оппортунист, ловец возможностей, просит то, что ему надо, и получает.

И что получается, если просить или требовать тогда, когда возможности дать все равно нет? Ничего, кроме права возненавидеть.

Еще раз. Если возможности выделить тебе то, что ты хочешь, все равно нет, то зачем просить? Незачем? А тогда почему просят? Да не просят, а требуют, буквально так, что пусть предприятие погибнет, а мне дай? Неспроста?

Неспроста! Кому-то выгодно, чтобы предприятие начало гибнуть. И выгодно это тому, кто будит в тебе бездумного работягу и заставляет требовать. Ты требуешь, не получаешь и начинаешь ненавидеть тех, кто не дал. А это управление.

Управление от ненависти работников слабнет. И меняется! Не в лучшую сторону. А совсем. Как когда говорят: у нас сменилось руководство.

Вот и выгода. Кто-то сменит руководство, а ты останешься работягой.

И это еще один выбор!

Скажу так, на жизнеспособном предприятии может быть только два вида работников — Управляющие и Художники. И далеко не всякий, кто работает руками — работяга. Работяга — это не тот, кто работает, а тот, кто считает себя работягой, чтобы иметь право ненавидеть управляющих!

Ремесленник, мастер своего дела — не рабочий и не пролетарий. Он художник, которому нравится творить. А в управление он не идет не потому, что не может, а потому что творит образы, более для него значимые, чем те, что творятся в управлении. Но это мы затрагиваем вопрос о разнице между образами вещей, которые творит Художник, и образами действий, которые творит Управляющий. Об этом надо говорить отдельно.

Итак, по сути, на жизнеспособном предприятии могут быть только два вида работников — управляющие и художники. И никаких работяг! Работяга — это всегда вредитель. Но это если смотреть с точки зрения предприятия. Если же посмотреть с точки зрения людей, которых сделали работягами, то такой жесткий подход ставит их перед выбором: или помереть, или помереть как работягам.

И это возможный выбор. Дело в том, что те, кто работают лишь по образцам и утеряли способность творить образы сами, в глубине души — те же художники. Но что-то заставило их предать себя и жить так, как велело наше общество. А как велело наше общество, которое откровенно спаивало людей, чтобы они не думали и были послушными?

Однако общество или государство может быть только таким, каковы мы, составляющие его. Значит, нам зачем-то было нужно, чтобы было такое общество? Зачем? А чтобы было на кого свалить вину за то, что мы превратились в злобное быдло!

Выбор — быть художником или быть неуязвимым, а работяга психологически неуязвим, — это выбор, который мы совершаем еще в детстве, когда отказываемся от Мечты ради права на месть и ненависть. Говорить об этом здесь я не смогу. Думайте сами. Но жесткое неприятие работяг — это условие выживания предприятия. Ненависть — это смерть для мира. Только художники, как бы сложно с ними ни было! А вот работяга или художник — это твой личный выбор.

Тем не менее, я боюсь, что мне не удается передать образ, который я описываю, и понимание остается лишь общим. Попробую порисовать. Представьте себе обычное предприятие. По крайней мере, как его обычно представляют. Оно выглядит как пирамида, где в широком основании находится производство, над ним ненавистное и непонятное для советского работяги Управление и на самой вершине — зажравшийся и охамевший директор.

Образ предприятия, который я пытаюсь нарисовать в этой книге, тоже напоминает пирамиду, но еще больше кольцо или раскрытую книгу. На одной странице — Производство, на другой точно такой же рядом с первой — Рынок. При этом строки словно бы перетекают с одной страницы на другую и обратно.

Посередине, но не выше — Мамка, как корешок, который все соединяет. А над всем этим, как тот, кто эту книгу читает, — Управляющий. Он — Хозяин Дела.

А это значит, если мы представим себе крестьянскую семью, он — мудрый старик, который уже не должен ломить и пахать вместе со всеми. Он может лежать на печи, читая свое Дело, как книгу, и только подсказывать сильным и хорошо обученным сыновьям. Только управлять. Лишь бы видел дальше других...

А можно поглядеть на предприятие и как на птицу, которая несет тебя к мечте. Как сказочная птица Маговей, выносящая богатыря из Нижнего мира к Свету. Тогда действительно становится ясно, что оба крыла должны быть равны и нельзя относиться к одному хуже, чем к другому. На нашем предприятии придется полностью принять мысль о том, что Рынок равен Производству.

Что входит в задачи Рынка и из чего он состоит?

Давайте подумаем. Если главная задача Рынка — обеспечить превращение товара в деньги, а главная задача самих работников — работать как можно меньше, значит, надо продавать товара как можно меньше, но как можно дороже. Это несколько неожиданно, потому что обычно принято считать, что продавать нужно как можно больше. Но это-ловушка. У коммунизма одни ловушки, у капитализма свои. Это — основная ловушка, в которой застревает капиталист. Коммунист — раб власти, капиталист — денег. Он для денег, а не они для него.

А что же делать нам? Тут, конечно, неплохо бы поразобраться в своих целях еще раз, но в общем у нас уже есть договор — достигать своей мечты, и он нас спасет. Нужно только посидеть и посчитать, сколько нам для этого нужно. И тогда будет ясно, что для того, чтобы зарабатывать как можно больше, а работать как можно меньше, нужно, чтобы наш товар очень хорошо покупался. Чтобы это был дорогой товар.

Если бы мы извлекали что-то из Земли, Рынку пришлось бы подумать над тем, какой источник силы выбрать для устройства там производства. Почему Рынку? А кто же еще должен подсказывать управлению, на какие товары перейти, как не Рынок? Ведь только он знает, что покупают лучше, Следовательно, в Рынке должна быть служба, которая изучает Спрос. Можно назвать ее Экономической Разведкой. Слово «разведка» столь романтично, что все романтики с наслаждением будут в нее играть.

В Рынке, естественно, должен быть отдел, занимающийся Продажами.

Ну а поскольку мы на нашем программистском предприятии работаем с Заказчиками, но можем в любой миг выбросить в магазины собственную продукцию, то и отдел Продаж должен состоять из двух подотделов — по работе с Заказчиками и по работе с Магазинами, Торговлей.

В этом есть нечто, что не бросается в глаза из-за очевидности, но правит всем. Вся работа с заказчиками, а также вся работа с покупателями в магазинах — это работа с людьми. А это значит, что в Рынке должен быть свой штат психологов, по-нашему, психотехников.

Психотехник, работающий с Заказчиком, является Представителем заказчика. Как должен называться психотехник, работающий с магазинами, я пока не знаю, но работать он должен в Рекламном отделе.

Вот, пожалуй, и все основные службы Рынка. Единственное, о чем еще стоит упомянуть, — это то, что Заведующий Рынком должен наравне с Заведующим Производством обладать правами заместителя Генерального Управляющего.