Глава 8. Описание мира на языке счетов

То, что задача бухгалтерии — считать деньги, — очень старое мнение. Раньше в России бухгалтера так и называли счетоводом. Но если вглядеться в само слово «счетовод», то в нем видны два корня. Один — счет, а другой — ведение, вождение.

Кажется, что «счет» должно означать, что задача счетовода — считать. Но если вдуматься, то задача — делать счета, писать счета, а потом их «вести», то есть приводить в определенный порядок.

Конечно, уметь считать при делании счетов надо. Но это всего лишь особенность бухгалтерского языка — он на половину состоит из цифр. На самом деле счета не считают, а пишут. Пишут и математическими знаками. Пишут или составляют.

Определение понятия «бухгалтерия», которое дает «Словарь иностранных слов» еще начала века, тоже включает в себя счетоводство. Но в целом оно очень точно определяет суть бухгалтерии: «Наука счетоводства и ведения торговых книг, дающая возможность во всякое время видеть положение дела и определить состояние имущества и его изменения»38.

Когда бухгалтерию считают счетоводством, то есть считают главной задачей бухгалтерии счет денег, то сутью бухгалтерии становится составление балансов, то есть выведение суммы прихода-расхода. Очень многие так и считают, что главное в бухгалтерии именно приход-расход.

Однако, как раз это весьма частная вещь, и значение прихода-расхода раздуто, в первую очередь, из-за необходимости отчитываться перед внешними организациями.

Повторю. Главная задача бухгалтерии — это делать полноценное описание предприятия как мира па бухгалтерском языке, на языке счетов.

31 Словарь иностранных слов. Сост. Е. Ефремов. — М.:

Что входит в описание мира, с точки зрения человека?

Во-первых, описание мира природного.

Во-вторых, описание сил и законов, в этом мире действующих и им правящих. Для той части, что я называю мир-природа, силы и законы проявляются в виде неизбежности, которые надо принять как данность, и действовать, исходя из них.

В части же мира-общества они существуют в мире правил, записанных в законодательстве, а также договорами, приказами и распоряжениями.

Если вы вспомните, то все приказы, связанные с устройством предприятия, учитываются в бухгалтерии.

Все это означает, что бухгалтерия не просто должна обладать полным описанием предприятия, но и сама по себе полностью ему соответствовать и повторять своим устройством. Бухгалтерия — это уменьшенный образ предприятия.

И действительно, если вглядеться в устройство бухгалтерии, то вы обнаружите отраженными в нем все отделы предприятия. Какие-то будут иметь бухгалтеров, отвечающих за них, какие-то будут скрыты в книгах, собранных у одного человека. Все, что имеет в предприятии отношение к току силы, писано в бухгалтерские книги и так или иначе в них может быть обнаружено.

Вот это и есть главная задача бухгалтерии.

Что же можно там обнаружить?

Списывание действий управляющего по неуязвимости мира я пока хочу опустить.

Туда входит всяческая внешняя работа — с банками и финорганами.

Я ставлю ее на последнее место, чтобы показать, что самое главное, без чего не будет ни бухгалтера, ни его значимости, ни возможности всем ее показывать — это все-таки само предприятие, его работники и его условия зарабатывания денег. И уж только потом отчеты и неуязвимость.

Защищать нужно, но было бы что защищать. Это настолько всем понятно, что есть смысл сразу поговорить о более сущностном и более скрытом.

1. Начнем с Мира-природы.

В бухгалтерских книгах должны быть описаны все материальные предметы предприятия. Это помещения, оборудование, транспорт.

Не записаны, а именно описаны.

В чем разница?

Записать, что у нас есть такое-то здание или такой-то станок, может и обычный писец на обычном языке. Как бы я ни строго относился к личностям бухгалтеров, но личность — это одно, а профессионализм — другое. В целом бухгалтер действительно обладает исключительными знаниями. Он знает, как описывать вещи на языке силы.

Поскольку сила потребляется нами только в съедобном виде, то есть в виде денег, то и описания, которые создает счетовод, — это описания на языке денег, да еще и предписывающие людям определенные действия.

Пример. Когда бухгалтер описывает здание или станок, он указывает его изначальную стоимость, то есть стоимость предмета в тот миг, когда предприятие его получило или приобрело. Но в этом же описании уже заложена задача через определенные промежутки времени учитывать износ вещи, то есть падение ее стоимости. И этот учет износа есть предписание для всех проверяющих исходить в своих расчетах из этой и только из этой стоимости вещи. И как бы ни был враждебно настроен проверяющий, он поведет себя в этом отношении так, как написал бухгалтер. Если только бухгалтер не ошибся, конечно.

Есть ли в этом способе описания мира действительная магия? Конечно, нет тут никакой собственной магии. И тем не менее, бухгалтерские записи магичны, поскольку передают управление. Магичность эта передана подобным записям большим договором, действующим по всему государству, исходить при расчете стоимости предметов, принадлежащих предприятиям, из определенных правил.

И поскольку эти правила едины как для предприятий, так и для проверяющих, рождаются взаимное управление (приведение в соответствие правилам) и иллюзия силы бухгалтеров.

Итак, какова бы ни была скрытая суть этой силы, на поверхности мы имеем в бухгалтерских книгах не записи, а описания мира, выполненные магически.

Следующая часть описания мира-природы — это описание неизбежностей. Что это такое?

На основе жизненного опыта мы знаем различные взаимосвязи. И до тех пор, пока не найдено способов их обойти, мы вынуждены им следовать неуклонно.

К примеру, чтобы точить болты, нужно иметь токарно-винторезный станок и нужно иметь заготовки болтов. Иного пути нет. Хочешь точить болты, покупай станок и покупай или изготавливай заготовки.

Если ты эти болты продаешь, и их сегодня покупают по рублю штука, то для получения 1000 рублей нужно закупить не менее 1000 заготовок. Это та же неизбежность. И так далее, и тому подобное.

Все подобные неизбежности записываются в бухгалтерских книгах языком магии, то есть языком, предписывающим определенные действия. Как?

А, например, так: перевести в текущем месяце 200 рублей такому-то заводу в оплату за 1000 заготовок болтов.

Все эти долгие рассусоливания о том, как устроен мир, которые я себе позволяю, в магическом тексте, как в тексте компьютерной программы, опускаются. Там должны быть только концентрированные взаимодействия и управление. На то он и магический. Тем не менее, если бы кто-то задался целью описать предприятие обычными словами, то ему нужно было бы всего лишь пройтись по всем бухгалтерским записям и перевести их в другой язык — язык бытовой речи.

Кстати сказать, это постоянно делается, когда работники обучают друг друга или, когда Руководитель пишет должностные обязанности. Так что уметь рассказать обычными словами, что скрывается за бухгалтерской записью, — одна из учебных дисциплин Школы производственного обучения.

Итак, в записях о всевозможных производственных платежах скрывается полное описание мира-предприятия как мира неизбежностей. Его надо выделить в отдельный предмет и изучить, когда знакомишься с предприятием.

2. Теперь Мир-общество.

В любой бухгалтерии есть полное описание устройства предприятия как княжеского стола или кормушки. Тут я использую понятие из учебного курса нашего Училища народной культуры. Это ведомости начисления зарплат и соответствующие приказы о назначениях на должности, которые в свою очередь напрямую связаны с должностными обязанностями и устройством мест и самого предприятия.

Магичность этих документов настолько велика, что ежемесячно два или более раза проводятся обряды их магического поддержания с выходами в измененные состояния сознания и, следовательно, жертвоприношениями богам.

Это дни получения получек и следующие за ними пьянки. Только христианская неукротимая враждебность ко всем иным культам заставила человечество морально осудить пьянство, как служение нехристианскому богу. Но суть пития, мы уже это обсуждали, — это расширение сознания и выходы в те его слои, где становится возможным общение с богами, снимающими боль. Сутью жертвоприношения является жерание — пожирание жертвы (жератвы) жрецами (жерецами). Сюда входят и обряд поения богов. Пою богов — это восхваляю их пия «сому», позволю себе это ведическое слово. Для нас сейчас сома — любое расширяющее сознание питие.

То, что получка священна для работников предприятия, — очевидность. Но если смотреть на предприятие как на мир, то это значит, что люди мира, человечество, обретая силу, используют ее для расширения сознания, чтобы выйти за рамки, которые этот мир на них налагает.

И вы все знаете, что пьяницам плевать и на свое предприятие, и на правила поведения. Пока они пьяны.

Сила нужна для поддержания жизни. Избыток силы — для возвращения божественности.

Чем выше ты сидишь за столом, чем ближе ты к вершине человеческой иерархии, тем больше силы ты получаешь. Тем легче ощущать себя богом и провозглашать воплощением божиим на земле.

3. Но мир людей очень и очень плотно перевязан Правилами.

Эти Правила выражаются в законах, и в должностных обязанностях, и в трудовом договоре, которые, как я уже показал, плотно связаны с бухгалтерским описанием предприятия как общества.

Именно эти Правила и делают язык платежных ведомостей магичным и сильным. Не сам бухгалтер выдает столько-то денег работнику и не сам назначает эту сумму. Это делают Правила и Управляющий.

Бухгалтер только олицетворяет собой верховного бога, кормящего людей. Поэтому можно считать, что он жрец.

Оправданно ли мое употребление понятия «магии» в подобных случаях? Думаю, что да. И не только с мистической точки зрения. А деньги и управление ими многими воспринимаются как мистика и всегда были предметом мистической литературы. Люди гибнут за металл...

Но описанные мною явления магичны и с этнологической точки зрения, хотя на это мало кто из антропологов и обращал внимание. Общественно-психологический механизм, который я обозначаю словом Правила, на самом деле чрезвычайно близок тому, что знаменитый французский антрополог К. Леви-Стросс описал в своей «Структурной антропологии», в главе «Колдун и его магия»:

«Сила воздействия некоторых магических обрядов не вызывает сомнений. Но, очевидно, действенность магии требует веры в нее, предстающей в трех видах, дополнительных по отношению друг к другу. Прежде всего, существует вера колдуна в действенность своих приемов, затем вера больного, которого колдун лечит, или жертвы, им преследуемой, в могущество колдуна и, наконец, доверие общества и его требования, создающие нечто подобное постоянно действующему гравитационному полю, внутри которого складываются взаимоотношения колдуна и тех, кого он околдовывает».39

Вот только вместо веры в данном случае мы имеем некие договора, переплетающие и перевязывающие все общество. По

39 Леви-Стросс К.Структурная антропология. — М.: Наука, 1985. — С. 148.

сути, они ничем от «веры», описанной Леви-Строссом, не отличаются. Их с нами никто не заключал. Условно говоря, мы родились, а в обществе уже существовали эти договора, которые мы вынуждены были «добровольно» принять, чтобы выжить. То же самое происходит и с человеком первобытного общества: он рождается, и общество ему навязывает «веру» или обычаи, которые предписывают определенное поведение. И то, и другое — культура. Именно она — носитель этого вида магии.

Каким-то образом культура связывает общество своего рода жилами, по которым течет сила, могущая как давать человеку жизнь, так и отнимать ее.

Сама по себе постановка вопроса о подобных связях человека и общества впервые, пожалуй, была сделана основателем французской социологической школы Эмилем Дюркгеймом в главе «Анемичное самоубийство» его классического труда, посвященного самоубийству40. Первое же по-настоящему серьезное исследование этнографических материалов, связанных с магией, сделал Мосс в работе, посвященной внушенной смерти, где он прямо берет за исходное «существование в человеке прямой связи между физическим, психологическим и моральным, то есть

социальным»4>.

Приведу описание подобных явлений, сделанное Моссом. «Категория фактов, которые я хочу представить, с нашей точки зрения и для нашего доказательства поразительна <...>. Это случаи смерти, наступающей внезапно и просто у многих индивидов лишь потому, что они знают или верят (что то же самое), что скоро умрут. <...>

Мы же рассмотрим только те случаи, когда умирающий субъект не считает себя больным или не знает, что болен, а просто уверен, что по определенным причинам коллективного характера находится в состоянии, близком к смерти. Это состояние, как правило, совпадает с разрывом связей (вследствие либо магии, либо греха) со священными силами и вещами, присутствие

<0 Дюркгейм Э. Самоубийство: Социологический этюд. - М.: Мысль, 1994. •" Мосс М. Физическое воздействие на индивида коллективно внушенной мысли о смерти (Австралия, Новая Зеландия) // Мосс М. Общества. Обмен. Личность: Труды по социальной антропологии. — М.: Изд. «Восточная литература» РАН, 1996. - С. 223.

которых обычно поддерживает индивида. Сознание в этом! случае полностью охвачено мыслями и чувствами исключительно коллективного происхождения, не отражающими никаких| физических нарушений. Анализ не обнаруживает никакого элемента воли, выбора, даже произвольного создания представлений у жертвы или же умственного расстройства индивида вне собственно коллективного внушения. Этот индивид верит в то, что он околдован, или в свою вину и умирает по этой причине».42

Этнография действительно приводит огромное число свидетельств о том, что человек вдруг узнает, что он околдован на смерть. Тогда он ложится и умирает, и никакая медицина его спасти не может. Разве что его расколдуют.

В связи с этим интересны два вопроса. Первый — какова же причина этих смертей? Даже если мы допустим, что причина магическая, вопрос остается в силе: а каким образом магия передает такое воздействие, что человек умирает.

Второй вопрос заключен в последующих словах Мосса:

«Отмеченные факты хорошо известны во многих так называемых низших цивилизациях, но редки или отсутствуют в наших. Это связано с их отчетливо выраженным социальным характером, так как они явно зависят от присутствия или отсутствия некоторых специфических институтов и верований, исчезнувших у нас: магии, запретов и табу и т. п.».43

Вопрос тут таков: если эти, можно сказать, всеобщие для «низших» культур явления не узнаются нами в окружающей нас культуре, то исчезли ли они в действительности? Ведь ни о каком исчезновении запретов, к примеру, на самом деле говорить не приходится. И «табу» исчезают у нас лишь в том виде, в каком они существовали в тех обществах. А это значит, что они и не исчезали у нас, их у нас просто не было. А было нечто иное. Но равноценное!

Потому что сила общественной жизни во всех обществах равна, хотя и проявляется по-разному. Просто потому, что она равна силе жизни людей, составляющих общество. А у людей разных народов она примерно равна, как мы знаем.

"Там же.-С. 224-225. 43 Там же.

Следовательно, вполне правомочен вопрос: если нечто сходное существовало в нашей культуре раньше, а теперь как бы ушло, то на что мы его заменили?

Как вы догадываетесь, я, конечно же, выдвигаю гипотезу, ;что вся сила подобных орудий общественного воздействия на личность в современных обществах перешла в те самые Правила и Образцы поведения, которые мы изучаем в науке Управления.

Из этого предположения следует, что сами эти способы воздействия или орудия общественного управления личностями должны быть чрезвычайно действенны, на уровне с внушенной смертью первобытных.

И тогда естественно возникает вопрос о той «прямой связи между физическим, психологическим и моральным, то есть социальным». Мосс в 1926 году, отвечая на этот вопрос, приводил объяснения некоего доктора Голди, которые сам считал уже несколько устаревшими по форме:

«Эта столь часто наблюдавшаяся фаталистическая тенденция, ...приводящая к смерти после более или менее длительного периода глубокой депрессии, сопровождаемой отсутствием желания жить, обусловлена последствиями суеверного страха, воздействующего на чрезвычайно чувствительную нервную систему». 44

Леви-Стросс, с работы которого я начал этот разговор, попытался дать на него ответ, обращаясь к авторитету физиологов. В частности Кеннона, о котором мы уже говорили в связи с его теорией гомеостатов — нервных механизмов, приводящих организм в равновесие:

«Каким же образом эти сложные явления отражаются на физиологии? Кеннон показал, что страх, как и ярость, сопровождаются исключительно интенсивной деятельностью симпатической нервной системы. Подобная деятельность обычно полезна, поскольку возникающие при этом органические изменения позволяют индивиду приспосабливаться к новой ситуации, однако если индивид не наделен по отношению к необычной ситуации никакой инстинктивной или выработавшейся ответной реакцией или считает, что не обладает таковой, то деятельность симпатической нервной системы усиливается и расстраивается,

•» Там же. - С. 238.

что может привести, иногда за несколько часов, к уменьшению объема крови и сопровождающему падению давления. Это вызывает, в свою очередь, необратимое расстройство органов кровообращения...».45

Сегодня мы знаем, что Кеннон ошибался. Я думаю, что он не очень ошибался в описании того, что происходит, когда расстраивается симпатическая нервная система. Он ошибался при определении причин, воздействующих на нее. Очевидно, между общественным внушением и человеком, кроме нервной системы, есть еще какое-то упущенное исследователями звено. Вероятнее всего, правильнее было бы сказать — между общественным мнением и нервной системой человека. Что это за звено?

На мой взгляд, его назвал Мосс в заключении своей работы:

«Психологическое звено зримо и твердо — это сознание»46.

Боюсь только, что мы с ним понимаем сознание по-разному. Для меня, как для человека, который этнографию изучал не по книгам, а в живом общении с действующими колдунами в русских деревнях, сознание — это тонкоматериальная среда, действительно способная принимать и передавать воздействие. Не только внушение. Но это не относится к нашему разговору о магии Описания мира.

Поэтому я всего лишь ограничусь постановкой задачи для будущего исследования. Если рассматривать сообщество или общество как целостный организм, некое общественное существо, то в нем, по аналогии с телом человека, должны быть некие «нервные системы», которые осуществляют в обществе работу, сходную с той, что и нервная система в человеческом теле. Именно эта общественная «нервная система» или системы и передают воздействия на личную нервную систему, а точнее, на человеческое сознание, которое и управляет нервной системой.

Русская народная культура, в частности, мазыки, называли эти «нервы» Жилами по аналогии с жилами человеческого тела. При этом если «жила» телесная в их понимании была отнюдь не сухожилием, а каналом, путем тока жизненной силы, то Жила общественная — это, в первую очередь, предприятие. Исходно —

43 Леви-Стросс К. — М.: Главная редакция восточной литературы, 1985. — С. 148. 46 Там же. — С. 240.

''семья и Дом. То, что обрабатывает и перекачивает жизненную силу по обществу.

Но это лишь один из видов возможных Жил. Дать описание всех их видов — дело будущего исследования. А пока вывод:

Магия, безусловно, присуща бухгалтерскому делу, как и первобытному колдовству, и держится она исключительно на силе общественного мнения. Разница между магией колдовской и магией Описания мира лишь в том, записано это мнение или не записано в виде Закона.

При этом сама способность человеческого тела принимать подобные мнения как нечто обязательное не только для поведения, но и для физиологии, показывает, что за общественным мнением есть и нечто гораздо более природное, стихиальное, что и есть истинная причина подобных воздействий и самой всеобщей веры в магию.