Глава 3. Неопытность. Молодой работник

Один из самых страшных подводных камней, о которые разбиваются предприятия, — это молодость работников. Я налетел на это, как на рожон, когда пытался делать молодежные производственные объединения, где бы школьники могли сами зарабатывать свои карманные деньги.

Какая здравая мысль: надо дать возможность ребятам, которые нуждаются в деньгах, может быть, больше, чем взрослые, не клянчить и не воровать, а просто зарабатывать. И как ее поддерживали ребятишки, когда я обсуждал это с ними. Но, кроме желания, еще надо иметь и способность. Однажды слова превращаются в дело, и тогда все внутренние помехи вылезают наружу...

Как знающий человек с опытом работы с молодежью скажу то, что годами сдерживал и прятал в своем сердце: молодой человек, приходящий на предприятие, — это такая гадость!

Молодого работника не любят на производстве и, в общем-то, довольно заслуженно. В советское время его презрительно называли молодым специалистом и несколько лет жестоко унижали, словно испытывая на молодежных инициациях. Зачем? Чтобы он ушел. Гадость, гад — это сохранивший раннее детство козел.

Иначе говоря, молодой человек, приходящий на предприятие, — одновременно и маленький гаденыш, и поросенок, и козел. Он занят чем угодно, только не тем делом, которым живет предприятие. Да и на работу он устраивается не потому, что хочет. А потому что надо, чтобы освободиться от родителей.

Это значит, что цели предприятия его совершенно не интересуют. Но при этом он часто настолько умен, что этого не распознать. Но занят он лишь своей местью родителям, учителям и взрослым, и своей пиписькой, которая не дает ему покоя со времени полового созревания. Вот и все.

Естественно, я пишу не просто памфлет против молодежи, а психологический очерк, который будет полезен и им. Во всяком случае, тем, кто захочет понять, почему его не любят на предприятии и не хотят брать на работу. То есть тем, кто захотел поменять свою жизнь и стать ей хозяином. Конечно, сказанное мною — жестокие вещи. Но именно этим они и полезны. Остальным это просто можно не читать.

Итак, сначала опишу состояние руководителя, которому подсунули молодого работника.

Когда ты глядишь на молодого работника или работницу, знай, все это вокруг для него не нужно. Он лишь пускает пыль в глаза, напрягается, чтобы ты этого не заметил, да и то в любой миг может переутомиться от перенапряжения и грязно сбежит в другое место. Все, что он делает здесь — это ради возможности создать свой сулопник — подобно собственной поросячьей избушке из соломы, куда вход взрослым запрещен.

Избушки из соломы быстро рушатся, а молодых работников быстро выживают из предприятий, как вредоносное гадьё. Тогда они идут на новые предприятия и строят избушки из хвороста. Их опять бьют и гонят прочь, и так до тех пор, пока они не начинают строить добротные дома, как у всех вокруг.

А это значит, что молодого работника само общество естественно избивает и выкидывает на мороз до тех пор, пока он не сменит мировоззрение на соответствующее мировоззрению общества, в котором живет. Можно сказать, так общество ломает молодых и гнет в дугу их души.

Смена эта болезненна, хотя и не сложна. Понять надо всего лишь несколько самых простых и, в общем-то, естественных для этого мира вещей. Например, никто не обязан за тебя работать, и вовсе не надо переносить свое детское представление о том, как взрослые должны крутиться вокруг тебя и твоих какашек, с родителей на всех остальных людей. Холодильник бывает полным не сам по себе, его надо наполнять. И если ты хочешь быть независимым, наполняй его сам и своим трудом.

Еще одно: когда ты истекаешь ненавистью к человеку, который этого не заслужил, он ощущает потребность дать тебе в морду и так или иначе дает. Поэтому есть смысл задуматься: а чего это ты всех ненавидишь-то? И окажется, что это ты переносишь ненависть со своих родителей или учителей на всех взрослых.

Тогда появляется возможность увидеть еще одну важную вещь:

родителей ты ненавидишь за то, что они каким-то одному тебе ощущаемым способом обещали любить тебя больше, чем смогли.

К тому же они тебя предали многократно: обещали любить и заботиться, а сами послали в школу, институт, на работу. Ты, конечно, пошел, но сломаешь всю эту работу, чтобы родители увидели, что из их затеи все равно ничего не выйдет!

Я могу ошибаться в деталях, но молодому работнику предприятие, на котором он работает, не нужно для самого себя. Это точно. Он здесь ради кого-то или чего-то. Родители или общество требуют. Они не любят маленького мальчика или маленькую девочку, мучают, не хотят кормить просто так и заставляют отрабатывать. Хорошо, я пойду работать, но вы ещё пожалеете!

И вот у тебя на предприятии враг. Он может не осознавать этого сам, пока воспринимает это предприятие сулопником — местом, куда он сбежал от родителей к таким же, как он сам. Тусовкой. Но в этом случае он враг в том смысле, что дела не делает и проедает предприятие. Он здесь просто тусуется — хорошо и бесполезно проводит время, красуясь перед старшими. Предприятие гибнет в таком случае, изъеденное паразитами.

Если же хозяин захотел заставить молодых работников работать и разрушил «кайф», они мгновенно начинают его ненавидеть и искать другое место. Разрушать же то, что ненавидишь, ощущается для них естественным. Это даже не предательство. Предательство для такого козлогада — это когда предаешь то, что любишь. Какое же это предательство, если ненавидишь!?

Вот эта лёгкость в предательстве и поразительная способность скидываться, переметываться из любви в ненависть и есть основная мировоззренческая слабость молодых, а также признак отсутствия разума и жизненного опыта. Они все плоские, как фанера. На одной стороне написано любовь, а на другой — море ненависти. И нет пространства между.

Его-то, это внутреннее духовное пространство, и создают все общества своей молодежи, выбрасывая их в равнодушную и жестокую природу. Там рождается разум и там ты начинаешь задумываться о том, с кем же тебе действительно надо бороться в этой жизни, кто твой настоящий противник.

Поэтому — никаких молодых работников на наших предприятиях, пока они не начинают строить настоящий дом для самого себя, для собственной жизни. Пока они не приняли решение стать взрослыми и своими руками построить собственную жизнь.

А это значит, что тех симпатичных ребятишек, которые пытаются прийти на наши предприятия, нельзя брать сразу. Их нужно посылать на, назовем это, стажировки на других предприятиях, которые они должны найти сами. И стажировки эти — не менее, чем по году, и не менее трех раз. Пусть их бьют чужие, и пусть чужие покажут им, что такое люди и каковы их требования к любому из нас. И очень полезно будет нашим молодым попробовать, что такое голод и холод.

Вот тогда у них появляется способность любить и быть благодарными за тепло и дружбу. Тогда становится возможным и целеустроение. Все наши работники должны понимать, что наше предприятие — это их собственное предприятие. Он здесь хозяин и создавал это предприятие вместе с остальными, чтобы добиться общей цели — выжить, победить в битве с природой. Все остальные цели, какие бы они ни были, невозможны без этого основания.

Пока ты на предприятии — сначала производство и только производство. Все остальное предательство, все остальное — попытка использовать других людей. За это маленьким ангелочкам бьют по красивеньким, миленьким мордам так, что зубы летят на полку! Я имею в виду ту полку, на которую зубы кладут в голодные времена.

Какие плохие взрослые! Ведь обещали же не бить детей! Зачем же я тогда учился верещать и натравливать общественное мнение на собственных родителей? А затем, чтобы однажды отец отбросил свой ремень и сказал: Ты победил. Живи теперь, как знаешь! — И отвернулся от тебя.

— Ну и проживу! — заявил ты и во всеоружии своего детского незнания жизни пошел побеждать других людей. А там вдруг выяснилось, что все такие, как ты, ничто из детского старья не работает, и надо переучиваться, чтобы не проиграть и не помереть.

Можно, конечно, чтобы не показать родителям, что проиграл, предать себя в руки какой-нибудь банде или сбежать в мир наркоты. Но этих слабаков мы не рассматриваем как работников своих предприятий. Все равно они окажутся врагами.

Но можно ведь и признать, что в детстве ты был глупее, чем сейчас, а жизнь тебе многое показала. Тогда появляется возможность набрать силу и извлечь урок.

Сутью его в любом случае явится ответ на вопрос: кто же мой настоящий противник в этой жизни и зачем я пришел?

С ними исчезает молодой работник и рождается настоящий человек. И даже если ответа ещё долго не будет, его можно искать вместе.

Конечно, можно ещё ярче показать, как плохи молодые работники и как гадко их мышление. Однако это мышление — лишь продолжение общественного мышления в детских головах.

Вопрос может быть рассмотрен и с другой стороны — с детской, то есть со стороны молодого работника.

Был ли он действительно предан взрослыми и в том числе своими родителями? Конечно! Как и каждый из нас, родившихся в человеческом обществе.

Выжить в обществе гораздо сложнее, чем в природе. В сравнении с теми сложностями, которые противостоят взрослому, детские заботы кажутся такими мелкими, что все родители постоянно врут и врут детям. Это даже считается чем-то очень правильным и благородным — «оберегать детей» от лишних знаний о настоящей жизни. Ещё намучаются, когда повзрослеют! Пусть хоть сейчас поживут для себя, как мы не можем!

Ребенку создается мирок искусственной фальшивой сказочки, где он точно знает, что хорошо, что плохо. Например, иметь половые органы — плохо настолько, что даже слова «жопа» или «задница» неприлично произносить, потому что от них совсем недалеко... Хуже, чем почесать задницу, только ходить с расстегнутой ширинкой. Кстати, половые органы, которые так укутаны, что постоянно преют, совсем не должны чесаться. И если ещё грубые мужики могут позволить себе это, демонстративно бросая вызов обществу, то уж чешущую половые органы женщину я не видел ни разу.

Но есть и иная сторона хорошего и плохого, через которую идет управление ребенком. И она тоже ложь. Это понятие Вины.

Вина всеобща и вездесуща. Гений христианства заложил её в виде понятия греха в самое основание своей церкви, и человечество сломалось, потому что было готово. То же самое успешно проделали и остальные мировые религии.

При этом вина -— это всего лишь игра, ловушка для управления ребенком. И она — обман.

С самого раннего детства ребенок знает: нарушил договор — виноват. И тебя можно наказать. Но сначала надо доказать твою вину. Не виноват — наказывать нельзя. Соответственно, не доказал вину — не имеешь права наказывать. Это тоже договор, существующий в обществе.

Ребенок вырастает и обнаруживает себя все в том же мире доказанной или недоказанной вины. Не доказали — не имеете права наказать. Все ясно и понятно. Мир такой, как научили в детстве.

Но есть место, прямо соприкасающееся с силами и природой. Это производство, точнее, твоё собственное предприятие. То, что обеспечивает твое выживание. Природу такое дерьмо, как вина или невиновность, не интересует. Она признает только силу жизни! Тут нужно делать дело или сражаться.

К сожалению, заметно это становится только в собственном деле. Когда молодой работник приходит на чужое, да ещё и большое предприятие, ему кажется, что все по-прежнему, что все, как в мире людей. И он может бездельничать, а если его выгоняют, он идет в суд и восстанавливается или высуживает себе оплату в соответствии с договором. Он пытается не зарабатывать деньги, а доказывать, что не виноват.

Но вот ты попадаешь в собственное предприятие, и все меняется. Теперь никого не интересует, что ты не виноват. Ты можешь трижды не быть виноватым, но денег в фирме нет. И оттого, что ты честно делал свое дело, как договорились, зарплата у тебя не прибавится, и твой собственный ребенок накормлен не будет. Нужно было не только следить за виной, но и думать.

А думать — это и есть вести битву Разума за выживание на Земле.

Я вспоминаю, как делал один из своих первых кооперативов с несколькими близкими мне людьми. Как только я стал начальником, а кто-то всегда должен им стать, чтобы дело шло, один мой приятель тут же скинулся в ребенка. Он так шел по всей жизни, отказываясь быть хозяином, начальником, взрослым. Это казалось очень удобным. Ты ребенок, с тебя взятки малые, умей только быть ни в чем не виноватым.

И вот в кооперативе, который и за его подписью взял огромную по тем временам ссуду, он продолжал вести себя как на государственном предприятии. Я начал требовать взрослой работы, а потом браниться и свирепеть. Он, как полагается молодому, тут же из любви перескочил в ненависть. Не было больше ни одного дела, за которое я не измордовал бы его: он работал не на себя, лишь выполнял приказы. При этом всем окружающим было показано, какой я плохой, и как он не виноват!

В доме завелся вредитель. И довольно скоро я бил его уже смертным боем. Выгоднее было потерять его, чем позволить ему переводить средства во вред делу.

Облик малолетнего милого дурачка — это оружие потрясающей силы, непробиваемая броня. В нем так же надежно на государственном предприятии, как в патентованном сейфе. И так же страшно в частном, как в сейфе на дне реки.

Конечно, кончилось это тем, что он пришел и заявил об уходе. Я принял его уход. Тогда он сказал, что хотел бы получить свою долю станками...

Честно признаюсь, я пожалел его, просто сказал, что основные средства не выдаются и отпустил с небольшим пособием. Но я мог бы и повести себя так, как полагается безжалостной и равнодушной природе. То есть выдать ему его долю. Это было ещё до начала инфляции. Станков у нас было на 3-5 тысяч рублей, а долгу на 120 тысяч на троих!

Молодой видит свою часть и совершенно не хочет видеть сторону остальных, потому что не может поверить, что они могут позволить себе быть жестокими к нему. Это ещё одна ложь родителей: они много угрожают стать такими, каков мир, но все время обманывают. И когда мир показывает себя настоящим — это такая неожиданность, что дети вправе обижаться на родителей, которые не подготовили их к настоящей жизни.

При этом, когда я говорю, что таково наше мышление, я, говоря современно, имею в виду саму операционную среду, в которой работает наш ум. Это значит, что вопрос не в крупных предательствах, которые мы вынашиваем. Вопрос в том, что любая мелочь, любое движение совершается нами не ради дела, а ради того, чтобы быть не виноватым.

Пример. Я даю своему секретарю задание — написать в самокате Образ своего отдела. Самокат — это такой прием, который использовали мазыки для очищения сознания. Ты просто перестаешь сдерживаться и говоришь то, что само выскакивает на язык. Вначале это очень глупо и уязвимо. Но постепенно, добавляя к этому другие приемы, ты вычищаешь сознание от кучи чужеродного сора, от Мозохи, как говорил мой первый учитель Степаныч, и оказываешься способным делать многие дела в самокате лучше, чем если бы шел по образцам.

Мой секретарь говорит, что не может писать. Не идет у нее это дело. Как только берется за бумагу, так никаких мыслей нет, и думает она только о том, что нет никаких мыслей. Я отвечаю ей: «Так вот так самокат и работает — нужно писать то, что думаешь, раз есть мысль: "что-то я не могу писать", — её и надо записать первой. Если есть мысль, что нет никаких мыслей, пиши ее. Поняла? Запиши, а как запишешь, позовешь меня, и мы продолжим».

Какое-то время она пишет, и пауза затягивается. Мне начинает казаться, что она уже закончила, и я её спрашиваю: «Что же ты меня не зовешь?»

«Так я только что закончила, как раз когда ты спрашивал», — отвечает она и на этом удовлетворенно замолкает.

Я молчу, и она молчит. Все как будто очевидно. Я задал вопрос, почему она не зовет меня продолжать дело. Она объяснила, что не звала меня, потому что ещё не закончила, а теперь она закончила, и тем самым дает понять, что готова приступить к делу.

В общем, она ни в чем не виновата, а дело не идет. Просто потому, что предпочла ответить на вопрос, почему не зовет, вместо того, чтобы продолжить дело!

И то, что она не виновата, не прибавляет ей ни копейки, потому что до этого я ей объявил, что она уволена до тех пор, пока не создаст этот Образ своего дела.

Вот это и есть типичнейший пример гнилости самой операционной среды нашего мышления. Оно все соткано из полунамеков и бесконечных, теряющихся связей с какими-то не заключенными нами договорами культуры. И при этом оно ещё и постоянно изыскивает для нас возможность уклониться от нежеланных дел с помощью обид.

Обычный человек на месте моей секретарши предпочел бы изобразить дурака, который как бы не замечает, что не делает дело, и обвинить начальника в самодурстве. Даже голод кажется не такой уж страшной ценой за право обидеться. Так поступает большинство молодых. Обидчивость — это особый разговор.

Что же делать? Выбор, конечно. Нужно сделать выбор — работать или не работать вообще. Вот за этим я и заставляю молодых работников, заявивших, что хотят научиться работать, написать Образ своего дела или рабочего места.

В этом «Образе моего дела» надо сначала написать то, что хочется, а потом сделать поправку на разумность, то есть написать образ такого дела, которое будет жить и кормить тебя в условиях настоящего мира, а не в сулопнике.

Конечно, первым выскакивает: Не хочу работать вообще! И это надо учитывать, потому что обычно преодолеть это можно только старательностью. А это значит, напряжением. Напряженность все равно однажды взорвется и заставит тебя все испортить. Старательность — вредна, а старательные работники — это вредители. Поэтому, лучший случай, когда ты не стараешься, а естественно делаешь свое дело, как будто воплощая этим часть себя. Как это у тебя получается в играх. Или в быту.

Ты же не стараешься открывать кран, когда наливаешь воду в ванну, ты его просто открываешь. Точно так же ты не стараешься, когда затыкаешь ванну пробкой. Ты просто затыкаешь ее. Таковы условия нашей жизни. И точно так же ты не должен стараться работать, чтобы зарабатывать свои деньги. Это данность нашего мира, исходное условие задачи — хочешь выжить, зарабатывай себе на жизнь. Не старайся, а просто зарабатывай.

Но прежде все-таки выбор. Раз ты не хочешь работать вообще, то и поставь перед собой этот вопрос: так работать или не работать все-таки? Все остальное я пишу лишь для тех, кто говорит себе, вздохнув, конечно: работать придется.

Тогда можно задаться и следующим вопросом: А раз работать, то как?

Вот это и надо записать в образ своего дела: конечно, как можно легче, как можно интереснее, как можно богаче. Иначе говоря, как хочется. Могу, правда, из своего опыта сказать, что если начинаешь понемножку воплощать этот образ: «Работать только так, как хочется и доставляет радость», то однажды радостно замечаешь, что вообще... перестал не работать. Так что это ловушка, но... но чтобы в нее попасть надо ещё очень и очень постараться!

Если ты избираешь Работать и «Работать так, как хочу я», то это неизбежно приведет к вопросу: а как этого достичь?

И ты начинаешь расписывать шаги достижения этой цели или «Лествицу» твоей Победы. Лучший случай, когда ты можешь победить один. Но это почти невозможно. Поэтому пиши сразу о том, как полезно для твоего дела предприятие, на которое ты пришел. Оно — твой конь, который повезет к Победе. Значит, пиши о том, как о нем заботиться. Оно тебе нужно.