От подъема к падению

В одном из последних списков самых богатых людей Соединенных Штатов, опубликовашюм в журнале «Форбс», отмечается, что 158 из четырехсот самых богатых людей имеют капиталовложения в нефть, газ и (или) недвижимость.

Из этих 158 ровно пятьдесят — уроженцы Техаса.

По оценкам, общая сумма состояний этих пятидесяти техасцев составляет 16, 622 миллиарда долларов!

В том самом номере журнала «Тайм», на обложке которого красовался портрет Глена Маккарти, была небольшая статья «Семь богатых техасцев».

На половине страницы разместились фотографии размером с ноготь большого пальца и некоторые биографические сведения. Подзаголовок гласил: «Только банкиры знают, кто из техасцев самый богатый. Но эти вошли бы в любой список».

Вот эти семеро (комментарии приведены в сокращении:

Харолдсон Лафайет Хант, Даллас. «Возможно, самый богатый среди нефтепромышленников. По общему мнению, „стоит“ 263 миллиона долларов».

У. Л. Муди Младший, Галвестон. «Контролирует банки, газеты, крупную страховую компанию, имеет огромные капиталовложения в сельское хозяйство и нефть».

Джесси Джонс, Хьюстон. «Не так богат, как остальные, но также владеет миллионами. Имеет огромное влияние…»;

Хью Рой Каллен, Хьюстон. «В свое время отказался от нефтяных участков потенциальной стоимостью в 160 миллионов»;

Сид Ричардсон, Форт Уорт. «Возможно, владеет самыми богатыми запасами, нефти… пробурил много сухих скважин, долгие годы жил и питался в кредит в дешевом отеле, пока в 1935 году не нашел богатое месторождение».

Клинт Мерчисон Старший, Даллас. «Богатый нефтяник… На прошлой неделе принимал на своем мексиканском ранчо площадью 120 тысяч акров герцога и герцогиню Виндзорских»;

Эмон Картер, Форт Уорт. «Нефть, сельское хозяйство, недвижимость… Каждый раз, когда он покупает картины или скульптуры Ремингтона (Фредерика), он, приложив счет, отсылает одну из работ Ричардсону».

Все семеро в какой-то мере являются карикатурами на самих себя. Это разбогатевшие на нефти ковбои, которые больше всего на свете любят хорошенько выпить и подраться. Но в то же время все семеро — прирожденные бизнесмены. Они практичны, проницательны и очень себе на уме.

Из этой семерки только Хант, Муди и Каллен попали в список «Форбс». Состояние Сида Ричардсона представлено там под личиной его племянника Перри Ричардсона Басса, чья мать когда-то одолжила Сиду сорок долларов, чтобы он мог заняться добычей нефти. Басе, в свою очередь, создал огромную нефтяную империю, которую затем передал своим четырем сыновьям. И они доказали, что не менее способны, чем отец. Помимо нефти, они начали делать вложения в ценные бумаги. Про них говорили, что они начинали нервничать, если их вложения не приносили миллион долларов в день.

Что касается состояний Муди и Каллена, то оба они стали предметом затяжных судебных разбирательств с членами собственных семейств, которые упорно боролись за раздел трофеев.

В этом смысле наследникам Х.Л.Ханта повезло гораздо меньше.

Этот высокий, крепко сложенный человек с непроницаемым лицом игрока в покер в течение всей своей жизни испытывал почти параноидальный страх перед любыми проявлениями публичности. К примеру, до 1950 года была известна только одна его фотография, и он часто ходил по улицам Далласа неузнанным.

Начало его состоянию положила скандальная сделка, которую он заключил в 1930 году с таким же уайлдкэттером, как и он сам, по имени Чарли Джойнер, который владел правами на аренду нефтяных участков на паре хлопковых ферм в Северном Техасе. У Х.Л.Ханта не было и двадцати собственных долларов, но он предложил Джойнеру полтора миллиона за права на аренду одного участка.

Джойнер согласился.

Х.Л. нашел нефть. Много нефти.

А Джойнер потратил все свои деньги на бурение сухих скважин.

Х.Л. создал свою династию.

А Джойнер умер без гроша.

Первые три сына Х.Л. — Банкер, Герберт и Лэмэрбоялись публичности гораздо меньше, чем их папаша, но вскоре выяснилось, что они умеют терять миллионы почти так же хорошо, как он умел их зарабатывать. Самый младший и самый бережливый из трех, Лэмэр, называет себя «миллионером экономкласса». Он обычно берет себе место в хвосте самолета и, говорят, часто носит одну и ту же одежду несколько дней подряд. Он является одним из учредителей Американской футбольной лиги и владельцем бейсбольной команды «Канзас Сити чифс». Исходя из того, что ему удалось пустить по ветру сравнительно небольшое состояние, его, пожалуй, можно назвать самым толковым из трех, поскольку Банкер и Герберт потеряли просто колоссальные деньги на своих химерических проектах с серебром.

Но голос крови порой оказывается сильней здравого смысла, у всех трех есть много общего.

В частности, невероятная бережливость.

Рассказывают, что однажды во время своей аферы с серебром Банкеру и Герберту взбрело в голову, что, если на правительство Соединенных Штатов будет оказано слишком сильное давление, оно может разъяриться и отобрать у братьев все их серебро. Поэтому они решили заблаговременно вывезти свои тайные запасы из страны. Груз серебра на сумму около ста миллионов долларов был погружен на самолет, летевший коммерческим рейсом в Лондон. И чтобы чувствовать себя уверенней (в конце концов, они отправляли колоссальное состояние), братья решили сами сопровождать груз на том же самолете и купили себе два билета туда и обратно — экономклассом!

Они втиснулись в узкие сиденья в хвосте самолета Банкер сидел у прохода, а Герберт на среднем сиденье. После взлета стюардесса стала предлагать пассажирам наушники, чтобы слушать текст кинофильма.

Банкер отказался за них платить, а Герберт решил посмотреть фильм и взял пару.

Фильм начался.

Банкер смотрел на беззвучные титры.

Потом он посмотрел на Герберта, наклонился к брату, вытащил из наушников один динамик и вставил его себе в ухо. Таким образом он сэкономил два доллара.

У братьев есть и еще кое-что общее — «Пенрод дриллинг компани», один из крупнейших нефтебуровых подрядчиков в мире. Эта компания является доверительной собственностью всех трех братьев. По сообщениям, в 1984 году «Пенрод дриллинг компани» потерпела убытков на сто миллионов долларов.

В 1985 году три дочерних компании «Хант интернэшнл ресорсиз корп. (ХИР)» подали заявление в суд по статье 11, поскольку «ХИР» не выполнила обязательства по займу на 295 миллионов долларов.

В 1980 году один авторитетный нью-йоркский торговый банк оценил долю трех братьев Хана в «Плэсид ойл компани» в 1,9 миллиарда долларов. Вскоре после этого они были вынуждены ликвидировать часть собственности «Плэсид ойл компани», чтобы обеспечить залог для займа на покупку серебра стоимостью 1,1 миллиарда долларов. Затем, в 1983 году, две старших дочери Х.Л., Кэролайн Шеллкопф и Маргарет Хилл решили, что будет лучше, если они сами будут вести свои дела, и взяли свою часть «Плэсид ойл компани». И сделали это очень вовремя.

По оценкам 1985 года, «Плэсид ойл компани» могла производить тридцать миллионов баррелей в год. При тогдашней средней цене на нефть двадцать шесть долларов за баррель Ханты могли получать более трехсот миллионов наличными в год. Но, как указал журнал «Форбс», если принять во внимание десятипроцентную кредитную ставку и равномерную шестилетнюю выплату основной суммы займа, половина из этих трехсот миллионов долларов должна была пойти на оплату пятисотмиллионного долга Хантов за серебро. Через год, когда на бирже нефть стоила уже десять долларов за баррель, даже все наличные поступления «Плэсид ойл компани» уже не смогли помочь братьям в их бесконечных неприятностях с серебром.

Братья снова оказались в тяжелом положении.

В дело вмешались банки. Пытаясь избежать потери права выкупа заложенного имущества, братья Хант объявили «Плэсид ойл компани» банкротом по статье 11.

Не стоит проливать по братьям крокодиловых слездеяег у них еще хватает. По крайней мере, пока. Нужно пустить на ветер еще очень много, прежде чем им придется беспокоиться о хлебе насущном. Но как бы то ни было, Банкер и Герберт (при некотором участии Лэмэра) бесспорно являются живым доказательством того, что родиться с деньгами еще не значит уметь их удержать.

Особенно в Техасе.

Клинт Мерчисон Младший был сыном Клинта Мерчисона Старшего, вошедшего в тот список журнала «Тайм».

Спустя тридцать пять лет после публикации Мерчисон Младший умер банкротом.

Но на растрату своего состояния ему не понадобилось тридцати пяти лет. Еще в 1984 году оно оценивалось в 250 миллионов долларов. Помимо нефтяной и земельной собственности, ему принадлежал футбольный клуб «Даллас каубойз» стоимостью в восемьдесят миллионов долларов. Затем наступили плохие времена. Смерть брата, бесконечные судебные тяжбы, сопровождавшие раздел их имущества, собственные тяжелые болезни, падение цен на нефть — все карты ложились не в его пользу. Но последний удар ему нанесли крупные долги по сделкам с недвижимостью.

Несмотря на предупреждение о том, что рынок нестабилен, он построил дома в Нью-Орлеане, жилые комплексы в Вашингтоне и Сан-Франциско и вложил много нял так много денег под личные гарантии, что достаточно было ему один раз не уплатить проценты, как прозвучал сигнал тревоги. Банкиры набросились на него как акулы, почуявшие кровь. Быстро и эффективно они провели серию лишений права на выкуп заложенного имущества. Его единственным, спасением стало банкротство, которое списало и его долги, и его активы.

Помочь Мерчисону пыталось только семейство Басе. Поговаривали, что Сид Ричардсон и Клинт Мерчисоя Старший часто выручали друг друга еще в те дни, концу оба были уайлдкэттерами. Четыре брата Басе продолжи ли эту традицию. Но что бы они ни предлагали, это был слишком мало и слишком поздно. Мерчисон так и не оправился ни от финансового краха, ни от своих болезней.

Меньше чем через неделю после падения Мерчисон; «Метрополитен лайф иншуранс компани» лишила прав; выкупа заложенного имущества Джона У. Мекома Младшего, хьюстонского нефтяника и владельца убыточной и вечно проигрывавшего футбольного клуба «Нью Орлеанз сэйнтс».

Джон У. Старший был легендарным уайлдкэттероь поколения Глена Маккарти и начал бурить нефть с семья сотнями долларов, одолженными у матери. К середин тридцатых годов он стал миллионером и в 1970 год обанкротился. У него прекратилось поступление налил ных денег, когда он взял на себя чрезмерно амбициозны обязательства по бурению, а за этим последовала серии сухих скважин. Когда через три года наступил нефтявой кризис, ему довольно удачно удалось выкупить большую часть своей собственности и он сделал на нефти еще одно состояние. Перед его смертью в 1981 году его империянефть в Техасе, Луизиане, Колумбии и на Среднем Востоке плюс отели, несколько ранчо и другие предприя тия — приносила около трехсот миллионов долларов дохода в год.

К несчастью, «Маленький Джон» не обладал делово хваткой своего отца. У него все буквально уплывало между рук. Футбольный клуб ему пришлось продать. «Метрополитен лайф иншуранс компани» лишила его права вы купа заложенных отелей стоимостью в сорок миллионно долларов. А потом и все остальное покатилось вниз.

Еще одним владельцем футбольного клуба, у которого возникли серьезные трудности (может быть, стоит бы написать специальное исследование о том, почему Национальная футбольная лига является проклятьем техасских нефтяников), был Кеннет Стэнли Адаме.

Все звали его Бад. Его отцом был Бутс Адаме — человек, который создал «Филипс петролеум». Бад, вместе с Лэмэром Хартом учредивший Американскую футбольную лигу, был не менее своего партнера известен своей склонностью к бережливости. Владея более чем десятью тысячами акров сельскохозяйственных угодий в Техасе и более чем пятнадцатью тысяч акров в Калифорнии, он не сумел добиться впечатляющих успехов ни с футбольной командой «Хьюстон ойлерс», ни с компанией «Адаме ресорсиз». «Хьюстон ойлерс» проигрывала матчи и приносила убытки. «Адаме ресорсиз» просто приносила убытки. В 1981 и в 1982 годах Адаме с огромным трудом удержался на плаву, едва-едва успев перераспределить долги и избежать самого худшего.

Это больше, чем можно сказать о Кеннете Уильяме Дэвисе Младшем и его младшем брате Томасе Каллене Дэвисе (оба из Форт Уорта). У них не было ни футбольных, ни бейсбольных команд, но зато была «Кендэвис индастриз интернэшнл», которая знавала лучшие времена. Оба они когда-то стоили по 250 миллионов долларов и имели капиталовложения в промышленности, обслуживающей нефтедобычу, и в производстве товаров для нефтяных месторождений. Но когда в 1985 году добыча нефти замедлилась, восемь банков (из тридцати, финансировавших сделки «Кендэвис индастриз интернэшнл») подали в суд на признание компании банкротом, и множество дочерних компаний подпали под действие статьи 11. Банки утверждали, что братья Дэвис не смогли предоставить ни достаточного залога под свои займы, ни удовлетворительного плана денежных поступлений. Банки потребовали в судебном порядке назначить опекуна для защиты своих не обеспеченных залогом 346 миллионов долларов. Братья, потрясенные тем, что произошло невероятное, пытались переложить вину на чересчур поспешные и неадекватные ситуации действия кредиторов. Реакция «Форбс» на это заявление была достаточно прохладной: «Маловероятно».

К концу 1987 года, несмотря на то что биржевые цены на нефть поднялись с девяти долларов почти вдвое, Техас все еще выглядел ненаселенной территорией. Пятая часть жиличных ресурсов штата была выставлена на продажу, количество неарендованных коммерческих площадей приближалось к 30%, и более трех десятков банков закрылись.

Но самой потрясающей новостью года было то, что «Большой Джон» Коннэлли не избежал общей участи. Бывший губернатор штата Техас, тот самый человек, который, находился в машине с Джоном Кеннеди в Далласе в тот роковой ноябрьский день 1963 года, бывший секретарь адмиралтейства, бывший секретарь казначейства и в свое время вполне реальный кандидат на пост вице-президента, Коннэлли в возрасте шестидесяти пяти лет по общему мнению стоил от шести до десяти миллионов долларов.

В возрасте семидесяти лет ему не хватило тридцати семи миллионов долларов.

Он со своим партнером (и бывшим заместителем) Беном Барнсом занимались строительством торговых центров, офисов и жилых комплексов в Техасе и Нью-Мехико. Двухсотмиллионное дело было в самом разгаре, когда внезапно наступил крах. У них оказалось слишком много займов под залог их банковских счетов и личной репутации. В августе, когда до их имущества уже добирались кредиторы, они объявили себя банкротами.

«Большой Джон» заявил представителям прессы: «При нынешней ситуации в мире бизнеса я не вижу в этом ничего постыдного».

А один его политический союзник, желавший ему только добра, добавил: «Это почти как боевой шрам. Чтобы стать членом банды, нужно попасть под действие статьи 11».

Кстати, не только очень богатые люди стали в последние годы несколько беднее. Некоторые просто богатые люди пострадали никак не меньше.

В марте 1986 года, когда цена на нефть колебалась на уровне четырнадцати долларов за баррель, «Нью-Йорк таймс» сообщила: «Дюжины неотработанных скважин заброшены, сотни малопродуктивных скважин навсегда закрыты, и тысячи других временно законсервированы». У таких людей; как нефтяник из Западного Техаса Перкин Д. Сэме, который в свое время владел роскошными автомобилями, фешенебельным офисом и дорогой художественной коллекцией, месячные доходы упали с четырехсот тысяч долларов до нуля. В то же время буровые компании в Мидлэнде, штат Техас, которые при высоких ценах на нефть брали по двести тысяч долларов за бурение скважин на глубину десять тысяч футов, теперь соперничали, чтобы получить за ту же работу девяносто тысяч долларов, хотя это был для них прямой убыток. Буровые установки, производство которых обходилось в три миллиона, теперь шли с аукциона по 150 тысяч.

В другой половине штата Техас, в Тайлере, у вышедшего на пенсию бурового инспектора, долговязого Нига Спрэггинса, тоже были неприятности.

Он проработал тридцать лет в «Дельта дриллинг компани» (когда-то бывшей одним из крупнейших независимых буровых подрядчиков в стране) и вышел на пенсию миллионером.

Но его миллионы обошлись ему очень дорого.

17 марта 1981 года «Дельта дриллинг компани» стала акционерной компанией и выплатила дивиденды восьмидесяти семи своим сотрудникам, проработавшим в компании долгое время, на общую сумму пятьдесят три миллиона долларов. 30% было выдано наличными и остальное — акциями компании, стоившими по семнадцать с половиной долларов за штуку. В тот день шестидесятипятилетний Ниг Спрэггинс был владельцем 1638 000 долларов. Единственным условием получения этих акций было то, что ни один из осчастливленных сотрудников не будет продавать акции в течение четырех месяцев. Когда этот срок истек, акции продавались уже только по 13,6 доллара.

Спрэггинс держался.

К концу года эти акции стоили меньше девяти долларов, и их стоимость продолжала падать.

Согласно требованию закона, «Дельта дриллинг компани» отложила 20% сумм, полученных сотрудниками, для сборщика налогов. Спрэггинс использовал оставшиеся полтора миллиона в акциях (из расчета одиннадцать долларов на акцию) в качестве залога под банковский заем в 287 тысяч долларов для уплаты остальной части налогов. Но поскольку акции продолжали падать в цене, ему пришлось в качестве дополнительного залога использовать имеющиеся у него наличные, чтобы только успокоить банкиров.

В сентябре 1985 года журнал «Форчун» сообщил, что с тех пор банк потребовал у Спрэггинса еще 221 тысячу долларов (стоимость акций колебалась на уровне одного доллара) и, верьте этому или нет, еще 187 тысяч долларов потребовала налоговая инспекция в придачу к девяноста трем тысячам долларов штрафа за неуплату налога на первую сумму.

Так что иногда быть бедным гораздо дешевле.

Конечно, нефть — не единственное, что можно извлечь из-под земли. И Техас — не единственное место, где земля полна сокровищами. Но если вы собираетесь искать эти сокровища, вам будет проще, если вы окажетесь техасцем.

Чарли Стин родился в маленьком городке в семидесяти пяти милях на запад от Форт Борта. Это было в 1919 году. Его отец, согласно легенде, созданию которой немало способствовал сам Стин, нажил когда-то сто тысяч долларов на техасской нефти.

Но у этого состояния оказалась недолгая жизнь.

Старик все оставил на беговой дорожке.

Впрочем, к тому времени, когда это произошло, родители Чарли были уже в разводе, и он жил с матерью, у которой, как он часто хвалился, было девять мужей и пятьдесят любовников.

Чарли изучал геологию в колледже в Эль-Пасо и в 1943 году нашел работу в одной добывающей компании в Боливии. Затем работал в другой компании в Перу, перебрался обратно в Техас и в 1948 году был уволен за непослушание начальству. Кажется, у него был не слишком покладисты й характер.

Он долго не мог найти себе работу, но однажды услышал, что можно сделать состояние на уране. И вот, имея на попечении жену и трех малолетних сыновей, он решил стать урановым старателем. Он выбрал плато Колорадо, огромное пространство в Скалистых горах. Так называемые «четыре угла», где сходятся границы штатов Нью-Мехико, Аризона, Колорадо и Юта.

Все пятеро жили в фургоне в Сиско, штат Юта. Эта процветающая метрополия, располагавшаяся в 175 милях на юго-восток от Солт-Лейк-Сити, насчитывала сорок пять жителей, включая и Стина с семьей. Он оформил несколько заявок, но не смог найти никого, кто бы согласился финансировать работу. Тогда он продал свой фургон, перевез семью в лачугу из толя, где не было ни воды, ни электричества, и занялся разведкой.

В 1951 году ему удалось каким-то образом сколотить достаточно денег, чтобы оформить около дюжины заявок в сорока пяти милях на юг от Сиско, на плоскогорьях Биг Индиан Уош.

В следующем году он убедил своего старого друга дать ему взаймы немного денег и буровой аппарат с алмазной насадкой и начал бурение.

И 27 июля 1952 года Стин наткнулся на уранит — самую богатую разновидность урановой руды.

Даже в Голливуде не могли бы придумать лучшего сюжета.

К концу года Стен добывал пятьсот тонн в день по цене пятьдесят два доллара за тонну.

Через десять лет у него было более семидесяти миллионов долларов.

За это десятилетие Стин перевез семью из хибарки в дом из десяти комнат, построенный по его заказу на холме, с которого открывался вид на деревню Моаб. Он обзавелся множеством больших машин для себя, множеством ювелирных изделий и мехов для жены, личными самолетами для поездок по стране и небольшой шестидесятидевятифутовой моторной лодкой, использовавшейся английским военным флотом во время второй мировой войны. Лодку он перестроил в яхту, которая стоила теперь 150 тысяч долларов. Он держал ее на причале в Сан-Франциско, потому что считал, что иметь яхту в Сан-Франциско — верх роскоши.

«Однажды, — рассказывал он репортеру, — когда мои шахтеры отработали два года без аварий, я пригласил некоторых из них в круиз на своей яхте. Мы заходили во все порты, посещали все притоны, все что можно. Разумеется, все расходы я взял на себя».

Помимо того, что он брал на себя все расходы по проведению у себя дома небольших вечеринок два или три раза в неделю, каждый год 27 июля он приглашал буквально тысячи людей для празднования годовщины своей находки. Он приобрел такую популярность, что в 1958 году был выбран в государственный сенат штата Юта. Но он имел неосторожность поддержать несколько непопулярных законопроектов (в защиту курения и употребления спиртного), что не очень понравилось его избирателям, большинство из которых были мормонами. Поэтому в 1961 году он счел, что будет благоразумней перебраться в Неваду.

В Уошо-Вэлли, неподалеку от Рено, он потратил два миллиона долларов на постройку особняка в двадцать семь комнат. По иронии судьбы этот дом находился всего в одном квартале от дома, построенного Сэнди Бауэрсой. Ирония заключалась в том, что Бауэре разбогател в XVIII веке на добыче серебра, промотал свое состояние, ведя чересчур роскошную жизнь, и умер разоренным.

Через год после его переезда из Юты Соединенные Штаты насытились ураном. Сообразив, что настало время заняться чем-то другим, Стип продал свою компанию «Ютекс» за одиннадцать миллионов долларов. Он распустил слух, что собирается вложить деньги в какое-нибудь стоящее дело, и поджидал клиентов пожирней.

Они налетели на него как саранча.

Один за другим в офис Стина приходили люди с самыми необычными идеями и планами. Большинство из них получало вежливый отказ в форме: «мы вам позвоним позже». Но к сожалению, многие из тех, кому не было отказано, тоже вполне этого заслуживали. Стин потерял миллион долларов на разведении крупного рогатого скота из-за плохого управления фермой и падения цен на говядину. Он потерял еще кучу денег на выращивании апельсинов в Калифорнии, опять-таки из-за плохого управления и плохой погоды, погубившей весь урожай. Он расстался еще со ста тысячами долларов на производстве югославских маринованных огурцов. Он потерял три миллиона на компании, начавшей заниматься ремонтом винтовых самолетов, как раз когда на рынке появился реактивный самолет «Лирджет».

Кроме того, у него были неприятности с налоговой инспекцией, которая требовала уплаты 2,4 миллиона долларов. Он уклонялся до тех пор, пока это было возможным. Но со сборщиками налогов, которые, как известно, не отличаются долготерпением, шутки плохи. В феврале 1968 года они совершили набег на его офисы, что повергло в панику кредиторов Стина, которые имели на руках его долговые обязательства на сумму 3,1 миллиона долларов.

Стин вывернул карманы, но смог выложить только меньше миллиона наличными. Однако он настаивал на том, что его собственность стоит более восемнадцати миллионов долларов. Кредиторы ему не поверили. Судья штата Невада объявил его банкротом. Стен подал апелляцию, и это решение было пересмотрено. Но кредиторы бирательств судья штата Калифорния объявил Стена банкротом еще раз. Теперь апелляционный суд одобрил его решение. И хотя в лучшие дни Стин успел перевести часть собственности на имя детей и управлял ею на правах опекуна, к 1975 году он был разорен и вынужден снова искать удачу.

В Моабе говорят, что Стин сейчас где-то в Колорадо Спрингс, штат Колорадо. Да, он все еще занимается разведкой полезных ископаемых. Нет, пока еще ничего не нашел.

Но в телефонной книге Колорадо-Спрингс его имя не значится. И в картотеке «Колорадо-Спрингс газетт телеграф» о нем тоже ничего нет.

«В следующий раз все будет по-другому», — пообещал он, уезжая из Уошо-Вэлли без цента в кармане.

А что еще он мог сказать?

«Вкладывайте деньги в землю, — говорит старая поговорка, — потому что земли больше не прибавится».

Есть и еще одна старая поговорка, которая гласит: «Никогда не вкладывайте деньги в то, чему требуется пища или подкраска». Земля (и даже недвижимость, которую иногда все-таки нужно подкрашивать) всегда была традиционной страховкой от инфляции. Из земли можно извлекать полезные ископаемые, на ее поверхности можно что-нибудь построить, а можно просто купить участок и перепродать его кому-нибудь еще.

Земля или недвижимость выглядят почти беспроигрышным вариантом.

И множество самых значительных состояний в мире так или иначе связано с двумя эти видами собственности.

Английская королевская семья, например, владеет огромными земельными участками и фермами по всей стране, а также недвижимостью в самом центре Лондона. В частности, принц Уэльский, который одновременно является и герцогом Корнуэльским, име т огромные капиталовложения в недвижимость герцогства, что делает его одним из самых богатых землевладельцев в Европе. Тогда как герцог Вестминстерский должен считаться одним из самых богатых людей в мире, поскольку владеет несколькими квадратными милями замечательной жилой и коммерческой собственности в самом сердце Лондона.

Эти владения титулованных особ настолько впечатляют, что легендарный барон-грабитель Джон Джейкоб Астор попытался создать модель землевладения английского дворянства в Соединенных Штатах.

Иммигрант из Уолдорфа, Германия (отсюда пошло названия «Уолдорф Астория»), Астор в 1781 году сперва направился в Лондон, где его брат торговал музыкальными инструментами. Через два года в возрасте двадцати лет, он, по его собственным словам, отплыл в Нью-Йорк с «одним хорошим выходным костюмом, семью флейтами и пятью фунтами стерлингов». Он нашел работу в меховой лавочке, накопил денег и вскоре открыл собственное предприятие, научившись обманом выманивать у индейцев меха в обмен на безделушки и выпивку. Свои огромные прибыли он вложил в морские перевозки и к 1800 году уже имел значительное состояние.

По всей видимости, он был не слишком разборчив в средствах, хотя сегодня в Америке его состояние считается «старыми деньгами», которые заслуживают уважения, Нет никаких сомнений, что Астор открыто нарушал законы своего времени. Еще меньше сомнений в том, что сегодня подобные методы привели бы его в тюрьму. Но в те дни было гораздо проще подкупить чиновников. И вдобавок не было нынешних налогов, а это означало, что сколотить значительное состояние было гораздо легче, чем сегодня.

Во время поездки в Лондон, в начале XIX века, Асторобратил внимание на то, каким уважением пользовался в английском обществе класс землевладельцев. Ему понравилось, что землевладельцев назначали на высокие посты, которые так часто ассоциируются со знатным происхождением. Он оценил мощь и устойчивость английских состояний, основанных на недвижимости. Особенно его привлекал термин «лендлорд» — владелец земли — и все законные полномочия, связанные с этим титулом. Поэтому по возвращении в Нью-Йорк он задумал стать самым богатым и самым крупным землевладельцем в Соединенных Штатах. К началу XX века семья Асторов этого добилась. Только в Нью-Йорке их земельная собственность оценивалась в более чем триста миллионов долларов.

Следуя этой традиции, Маршалл Филд скупил центр Чикаго, а семья Рокфеллеров использовала свои доходы от «Стэндард ойл» на покупку как можно большего количества недвижимости на Пятой авеню. Вандербильты и Гульды направились на запад, покупая и арендуя землю для своих железных дорог. В том же направлении устремились Гугенхеймы и кое-кто из Ротшильдов, покупая землю под разработку полезных ископаемых. Добавьте сюда семьи Фриков и Меллонсов, Морганов и Карнеги, Дымков, Кеннеди и Вулвортов. У них у всех есть земельные владения.

Как и у менее знаменитых династий.

В 1910 году Филип Белз вместе со своей матерью переехал из Австрии в Америку. Они поселились в Мемфисе, штат Теннесси, и потратили свои небольшие сбережения на покупку собственности. «Покупать незанятые участки земли на чужие деньги очень опасно», — любил он повторять. Сегодня семья Белз самый крупный землевладелец штата.

Ирландец Джеймс Кэмпбелл убежал из дома в 1839 году. Он пробрался «зайцем» на пароход, попал в кораблекрушение, был захвачен каннибалами, каким-то образом смог добраться до Гавайских островов, где и начал покупать землю. Сегодня его наследники владеют в этом райском уголке восемью десятками тысяч акров земли, в том числе десятой частью острова Оаху.

Панайес Дайкеу прибыл в Америку из Греции в 1921 году и начал свою деловую карьеру продажей воздушной кукурузы. Доходы от воздушной кукурузы он вложил в торговые автоматы, а доходы от торговых автоматов — в недвижимость. Его идея заключалась в том, чтобы покупать маленькие участки земли в центральных частях города и затем ждать, когда эти участки понадобятся кому-нибудь под крупный проект. В этом случае Дайкеу старался придерживать свой участок как можно дольше. Сегодня его семья контролирует пятнадцать акров земли в центре Денвера, штат Колорадо, землю вокруг аэропортов в Денвере и Хьюстоне и торговые центры во Флориде.

Джон Гэлбрет работал в Огайо брокером по недвижимости и сильно пострадал во время «великой депрессии». Ему удалось вновь подняться на ноги при помощи комплексных сделок: сначала он находил землевладельца, затем строителя и, в конце концов, — банк, который брался финансировать этот альянс. Сегодня его семья имеет огромные капиталовложения в сельскохозяйственные угодья, коммерческую собственность и охотничьи угодья на Среднем Западе, а также в коммерческую собственность в Гонконге.

Рэй Хью Гарви мальчишкой продавал газеты в Топека, штат Канзас. К 1917 году он скопил пятьсот долларов и купил половину акций земельной компании. Сегодня его наследники контролируют собственность, состоящую из капиталовложений в нефть, газ, сельскохозяйственные угодья, торговые центры и торговлю зерном.

Ричард Кинг был капитаном парохода на Рио-Гранде. В пятидесятых годах прошлого века он вложил деньги в земли на техасском берегу этой реки. Сегодня его наследники владеют 823 тысячами акров земли, где расположены фермы, пастбища и нефтяные месторождения, известной под названием «Королевское ранчо». По площади, это больше, чем штат Род-Айленд. Или примерно того же размера, что английское графство Кент или французский департамент Альп-Маритим.

Вильям Скалли покинул Ирландию в середине первого десятилетия прошлого века и прошел весь Средний Запад, беря пробы земли и покупая все участки, которые ему только соглашались продать. К середине века он владел сотнями тысяч акров сельскохозяйственных угодий в Иллинойсе, Канзасе, Небраске, Миссури и несколькими заболоченными участками в Луизиане. Сегодня его внуки сдают эту землю в аренду фермерам, а в болотах Луизианы была обнаружена нефть.

Фредерик Вейерхойзер покинул Германию в 1852 году. Сначала он работал на лесопилке в штате Миннесота Когда хозяин лесопилки разорился, Фредерик прибрал ее к рукам, сделал прибыльной, а затем начал покупать участки леса на запад от Сент-Пола к Сиэтлу, штат Вашингтон. Большая часть земли была куплена по шесть долларов за акр у железнодорожного магната Джеймса Дж Хилла. «Я терял деньги только тогда, — любил говорить Вейерхойзер, — когда я ничего не покупал». Сегодня его наследники владеют частью компании, которая все еще носит его имя, и, кроме того, имеют капиталовложения в лесную промышленность, добычу полезных ископаемых и банковское дело.

Лесли Таунс Хоуп покинул Англию в 1907 году, вырос в Кливленде, штат Огайо, и в 1913 году выиграл конкурс по имитации Чарли Чаплина. Это положило начале его карьере на эстраде. С 1941 по 1963 год он был одной из самых богатых «звезд» Голливуда Большая часть того, что он зарабатывал, была вложена в недвижимость. То же самое относится и к его ныне покойному другу Гарри Лиллису Кросби. Сегодня Хоуп и Кросби возглавляют список самых богатых «звезд» эстрады. Кроме того, они являются самыми богатыми землевладельцами штата Калифорния. Боб Хоуп однажды сказал, что продолжал работать, когда ему было далеко за семьдесят, не потому что ему нужны были деньги на жизнь, а потому что ему надо было платить большие налоги на землю, которой он В 1980 году в Канзас-Сити я встретил человека, который рассказал мне, что секрет богатства заключается в пятицентовых монетах. «Если получаешь одну пятицентовую монету отсюда, другую оттуда и еще одну еще откуда-нибудь, тогда эти монеты быстро накапливаются и не приходится беспокоиться о деньгах».

Поэты и композиторы, пишущие песни, давно обнаружили, как приятно получать деньги каждый раз, когда диск-жокей запускает пластинку с твоей песней. А тот человек из Канзас-Сити просто применил эти правила к недвижимости. Когда-то он был бухгалтером и, проснувшись однажды утром, почувствовал, что ему надоел этот бесперспективный и однообразный труд. У него было накоплено немного денег, и он решил бросить работу и попытаться спасти свою жизнь18. Твердо веря в свою «пятицентовую философию», он вложил деньги в старый дом на маленьком участке земли. Вместе с женой он жил в этом доме, пока они его не отремонтировали. Когда дом был готов, он не продал его, а сдал в аренду. На свой ежемесячный доход он купил в рассрочку еще один дом и сделал с ним то же самое. Так, постоянно получая отовсюду пятицентовые монетки, он через тридцать лет стал одним из самых крупных владельцев жилой площади на Среднем Западе.

Впрочем, что касается земельных участков, то наряду с большим количеством теоретических способов заработать деньги существует и не меньшее количество практических способов их потерять.

Уильям Зеккендорф владел и железной рукой управлял нью-йоркской компанией «Уэбб энд Кнапп». На протяжении более чем трех десятилетий он был таким же бесспорным королем в недвижимости, как Пеле — в мировом футболе.

Проще говоря, Билл Зеккендорф держал в руках все нити игры.

Он родился в 1905 году и после отнюдь не блестящей учебной карьеры начал работать у своего дяди, агента по торговле недвижимостью в нижнем Манхэттене. Начав с должности клерка по вопросам аренды, он изучил этот бизнес буквально снизу доверху, Вскоре он стал самостоятельно заниматься торговлей недвижимостью. В возрасте двадцати пяти лет он провернул одну трехмиллионную сделку, которая принесла ему не только двадцать одну тысячу долларов комиссионных, но и репутацию одного из молодых львов на нью-йоркском рынке недвижимости. Восемь лет спустя ему предложили партнерское участие в весьма авторитетной компании «Уэбб энд Кнапп». Еще через десять лет он выплатил остальным партнерам шесть миллионов и стал единоличным владельцем компании.

Под его руководством «Уэбб энд Кнапп» стала заниматься зданиями под офисы, супермаркетами, железными дорогами, нефтяными скважинами, фабриками, складами, ночными клубами и аэропортами и распространила свои владения из Манхэттена в тридцать пять штатов США, Канаду, Мексику и Великобританию. На него работали Ле Корбюзье и И. М. Пей. Он занимался сделками для компаний «Мэйси», «Симбел», «Монтгомери Уорд», «Вулворт», газеты «Таймс», государства Израиль, Нью-Йоркской филармонии, семей Рокфеллеров и Асторов. В течение нескольких лет он один управлял всей недвижимостью семьи Астор.

После второй мировой войны Зеккендорф потратил шесть миллионов долларов на покупку восьми акров складских помещений, старых квартир и боен в Манхэттене на берегу Ист-Ривер. Он планировал построить комплекс из деловых, гостиничных и развлекательных сооружений стоимостью 150 миллионов долларов, которому когда-нибудь присвоят его имя. Но «городу Зеккендорф» не суждено было появиться на свет. Поступило более выгодное предложение. Эта земля понадобилась Джону Д. Рокфеллеру, и Зеккендорф продал ее за восемь с половиной миллионов долларов. Рокфеллер, в свою очередь, предоставил ее штаб-квартире ООН.

«Мне нравится, — сказал однажды Зеккендорф, — отыскивать великолепные участки земли и придумывать для них величественные сооружения».

В течение долгих лет, и когда он принимал непосредственное участие в торговле недвижимостью, и позже, когда он стал консультантом, он использовал свою интуицию и знания в таких проектах, как торговый центр «Рузвельт филд» на острове Лонг-Айленд (один из первых современных американских торговых центров), «Сентрал сити» в Лос-Анджелесе, «Плэйс Билль Мари» в Монреале, «Майл Хай сентер» в Денвере и «ЛАнфан плаза» в Вашингтоне, округ Колумбия.

В свое время его торговыми партнерами были «Дженерал моторс», «Алкоа» и лондонская «Филип Хилл инвестмент груп».

Лорд Кейт, председатель «Филип Хилл инвестмент груп», сохранил о нем самые лучшие воспоминания: «Он был очень обаятельным человеком и умел многое предвидеть. Кроме того, он был прекрасным торговцем. Он умел находить замечательные участки и возводил на них великолепные здания. Все, что он делал, приносило отличные результаты и имело огромный успех. Но на эти замечательные проекты ушло гораздо больше времени и денег, чем он предполагал. Ему бы следовало немного притормозить и заняться чем-нибудь одним. Но все это его слишком захватывало. Беда в том, что у него одновременно было слишком много идей».

К концу пятидесятых годов та самая предприимчивость и инициативность Зеккендорфа, которая вывела «Уэбб энд Кнапп» из разряда консервативных компаний по недвижимости и превратила ее в одну из крупнейших в мире империй по разработке земельных участков, едва не привели ее к полному краху. Отказавшись от своей проверенной формулы успеха: минимально использовать наличные и максимально — всевозможные остроумные способы раздобывания денег для финансирования проектов, приносящих наличные, — Зеккендорф бросил компанию в управление отелями, строительство, перепланировку и участие в печально известном ньюйоркском проекте парка развлечений под названием «Фридомленд». Парк задумывался как вариант «Диснейленда» в Бронксе, но копия оказалась неудачной, и парк начал приносить убытки с первого дня. Этот участок земли был в конце концов продан под жилищное строительство, а слово «Фридомленд» с тех пор стало в лексиконе нью-йоркцев синонимом неудачной сделки в торговле с недвижимостью.

В 1959 году «Уэбб энд Кнапп» сообщила, что ее активы составляют триста миллионов долларов.

В 1960 году «Уэбб энд Кнапп» объявила о своих строительных проектах на сумму пятьсот миллионов долларов.

Но пока Зеккендорф негроможден одну идею на другую, цены росли, и вместе с ними росли проценты по займам. Долги компании вскоре перевалили стомиллионную отметку. Зеккендорфу пришлось закладывать активы, занимая деньги под почти ростовщические проценты. Большинство людей уже ясно понимало, что происходит. Но он отвечал своим критикам: «Лучше я выживу за 18%, чем умру за обычную ставку».

Примерно ту же мысль повторяло и вставленное в рамочку изречение, висевшее на стене у его рабочего стола: «Если бы я попытался хотя бы прочесть все критические замечания в мой адрес, не говоря уже о том, чтобы на них отвечать, то ничем другим я бы уже не имел времени заниматься. Я делаю только то, что умею, и стараюсь делать это так хорошо, как могу. И я намерен продолжать в том же духе до самого конца».

Но теперь этот конец уже был виден.

В 1962 году «Уэбб энд Кнапп» потерпела убытков на двадцать миллионов долларов, а в 1963-м — на тридцать два миллиона. Пытаясь предотвратить дальнейшее сползание вниз, компания продала часть своего имущества. Для заключения новых сделок средств оставалось все меньше и меньше.

Список кредиторов увеличивался. «Ю-эс стил». «Лазар фререс». «Кемикал бэнк». «Ройал бэнк оф Кэнэда». Один нью-йоркский юрист вспоминает, что однажды, где-то в 1960-1961 годах, он оказался в офисе Зеккендорфа, когда тот в девять утра начал переговоры по продаже некоей недвижимости. Переговоры шли без перерывов почти до полуночи, и Зеккендорфу пришлось сдаться, потому что деньги, которые он получал от этой продажи, нужны были ему уже утром, чтобы заплатить проценты по кредиту.

Первой устала ждать «Марин Мидлэнд траст компани».

У нее имелись долговые обязательства Зеккендорфа на 4,2 миллиона долларов, и весной 1965 года она принудила «Уэбб энд Кнапп» к банкротству.

Время царствования Зеккендорфа окончилось.

«Можно сказать, что сейчас, когда все тревоги и неприятности позади, я чувствую себя как бы в отставке, — объяснил он журналу „Ньюсуик“. — Мы получили столько же предупреждений, сколько правительство Соединенвых Штатов перед Пёрл-Харбором… Нам всегда удавалось уходить от банкротства, и мы могли бы и на этот раз что-нибудь придумать. Но что можно сделать, когда тебя бьют по больному месту?»

В самом конце дела его компании были уже так плохи, что она даже не смогла наскрести наличных, чтобы нанять аудитора для их последнего годового отчета.

Падение Уолтера-Джуда Кассубы, магната недвижимости из Палм-Бич, штат Флорида, чья империя когда-то оценивалась в восемьсот миллионов, было чуть менее грандиозным.

Кассуба, специализировавшийся на строительстве и эксплуатации жилых комплексов, передвижных автостоянок и мотелей, подобно Зеккендорфу, взял на себя слишком много долговых обязательств. Однако между банкротствами Кассубы и Зеккендорфа есть несколько существенных отличий. Общая сумма обязательств Зеккендорфа сводились к каким-то шестидесяти миллионам долларов, в то время как сумма обязательств Кассубы приближалась к пятистам миллионам. И если Зеккендорф потерял все, то Кассубе удалось избежать полного краха. Он потребовал судебной защиты по статье 11, и его кредиторы согласились продлить срок выплаты долгов, снизить процентные ставки и даже в нескольких случаях установить двухлетний мораторий на выплату долга.

Согласно статье 11, сторона, ищущая защиты, не должна изменять условия займа. Однако Кассуба, проявив удивительную ловкость, убедил своих кредиторов, что единственный выход для них — лишить его права выкупа заложенного имущества и взять на себя управление его собственностью.

С самого начала это была одна из тех редких ликвидаций, когда все понимали, что должник выгадает гораздо больше, чем его несчастные кредиторы.

Разумеется, это и должно быть целью (провозглашенной или подразумеваемой) каждого финансиста, попадающего в беду.

По всей видимости, этими же соображениями руководствовался и лондонский солиситор, Фридрих Грюнвальд, он же Фред Гринвуд. Правда, его попытки завладеть в шестидесятых годах несколькими компаниями по недвижимости оказались одной из самых крупных финансовых махинаций в послевоенной Англии.

В 1938 году, когда ему было четырнадцать лет, его семья, спасаясь от гитлеровского режима, бежала в Великобританию. В 1948 году Грюнвальд занял у отца двести фунтов и открыл юридическую практику. Список его клиентов рос, и вскоре его офис перебрался в фешенебельный Мэйфер. Именно там Грюнвальд начал сотрудничать со «Стэйт билдинг сосайэти», акционерной компанией, занимавшейся приемом вкладов и выдачей займов. Через своего директора-распорядителя Герберта Мюррея «Стэйт билдинг сосайэти» передавала чеки Грюнвальду и доверяла ему обеспечивать некоторые закладные. Вместо этого Грюнвальд использовал эти деньги на перекупку компаний по недвижимости. Контрольные пакеты акций они с Мюрреем распределяли между собой. Затем эти компании использовались как гаранты займов у «Стэйт билдинг сосайэти», которые теперь заменяли первоначальные «заимствования».

Эта хитрая система безукоризненно сработала первые четыре раза. Но в пятый раз (при попытке овладеть пивоварней «Элай брюэри» в Кардиффе и компанией «Линтанг инвестментс», которой, помимо всего прочего, принадлежал лондонский Долфин-сквер — крупнейший жилой комплекс в Европе) все пошло прахом.

Для этой операции Грюнвальд и Мюррей объединились с коммерческим банкиром Гарри Джаспером, в холдинговой группе которого «Джаспер груп» должны были слиться и пивоварня и «Линтанг инвестментс».

Притом что с Джаспера впоследствии были сняты все обвинения в мошенничестве, если бы этой троице удалось провернуть свою аферу, они бы получили в собственность недвижимость, оценивавшуюся в двадцать миллионов фунтов. Но чтобы поставить в свое стойло пивоварню и «Линтанг инвестментс», им еще до начала сделки потребовалось больше денег, чем можно было выкачать из «Стэйт билдинг сосайэти». Мюррей и Джаспер внесли свою долю. Грюнвальд тоже полагал, что сможет собрать недостающую сумму. Но он ошибся.

Как он писал позже, «по крайней мере на бумаге у нас было денег больше чем достаточно. Для тех, кто не знает Сити, это может показаться странным, но, уверяю вас, у меня и в мыслях не было, что все может рухнуть. С какой стати? До сих пор все, к чему я прикасался, превращалось в деньги. У меня была легкая рука, и я не мог совершить ошибки».

Но он ее совершил.

Когда сделка провалилась, рухнула и вся пирамида. Делом заинтересовался совет по торговле, а вслед за ним и отдел по борьбе с мошенничествам. Выяснилось, что некоторая часть денег не проходила по бухгалтерским книгам «Стэйт билдинг сосайэти». Что-то около 3,25 миллиона фунтов! Грюнвальд, Мюррей и Джаспер оказались рядом на скамье подсудимых в «Оулд бейли», откуда только Джаспер вышел на свободу. А Грюнвальд и Мюррей были приговорены к пяти годам заключения, и оба отсидели по три с половиной года.

К счастью для тех, кто мог бы пострадать при крахе «Стэйт билдинг сосайэти», они получили свои деньги назад плюс символическую сумму в один шиллинг на фунт вложенных денег в виде компенсации за потерянные проценты по вкладу. Грюнвальд отделался не так удачно. Он вышел из тюрьмы без гроша.

«Если бы я получил обещанные деньги, — сказал он газетчикам после выхода из тюрьмы в 1963 году, — все бы прошло наилучшим образом. Но меня подвели».

У присяжных на этот счет оказалось другое мнение.

«Я не жулик, — продолжал он. — Но в Англии говорят: если тебе удалось добиться успеха в Сити, получаешь рыцарское звание. Если нет — пожалуйте в „Вормвуд скрабз“19.

Он доказал, что по крайней мере вторая половина этого изречения верна.