Это то, что все мы знаем слишком хорошо, поющее ощущение в желудке, ватные ноги, обессилевшие руки. Нет лучшего индикатора предчувствия страха, чем наше собственное тело с его цветными наблюдениями.

Посмотрите вокруг: коричневый цвет домов переходит в серый, а зеленый стекает с деревьев. От вида гнетущей тучи перехватывает дыхание. Однажды это недостает. При мысли о тяжелых ежедневных заботах шок пронизывает нас с головы до ног. Любое воспоминание об отдыхе в кругу друзей, о приятной компании и нежной фривольности улетучивается. Поэты стонут и вздыхают:

Утро понедельника опять выдалось дождливым.
Смотреть на жалкие лица мне невыносимо.
Мы замерли в ожидании, а тысячи машин
Мимо проползают, но результат один -
Им предстоит в пробке замереть,
И всем нам сегодня опять не успеть1.

Еженедельное перевоплощение и маскировка закончены. Мы снова становимся служащим и коллегой. Наступило утро. Утро понедельника.

Добро пожаловать, дорогой читатель в это депрессивное эссе о тебе и обо мне. Это сварливая старомодная история с определенным критическим настроем и, несомненно, безрадостная, но она не обязательно может закончиться на минорной ноте.

И помните, что это – лишь эссе. Там, где ученый доказывает и проверяет, философ утверждает и спорит, юрист судит и выносит приговор, эссеист предполагает и воображает. Он тот, кто бродит по «ничьей земле» между вымыслом и действительностью в надежде уловить едва заметный проблеск реальности, который в другом случае может остаться незамеченным. Для этого он овладел запрещенным для «нормальных» книг стилем: восхвалением, преувеличением, унижением, шантажом, провокациями, избыточным воображением и метафорами. Он приступает к работе как карикатурист.

А я все же верен традиционной форме2. В первой главе мы внимательно рассмотрим опасности утра понедельника. En passant3 я буду обсуждать важность этого неприятного ощущения в области живота. Затем последует портретная галерея коллег и начальников, которая благодаря узнаваемости подготовит нас к принятию более сильного лекарства от синдрома понедельника4. Но прежде чем принять это лекарство, мы должны пройти через горнило Проповедников Процветания и других бойких на язык шарлатанов, шатающихся по коридорам бизнес-школ и университетов. И только потом мы бросимся с головой в нашу жизнь, полную неистовства. Нам следует, нет, мы должны признать, что Синдром Понедельника – неизбежный спутник каждого профессионала на протяжении всей жизни. Единственное лекарство, приносящее хоть какое-то облегчение: осознание этого и спокойствие – достоинства, редко встречающиеся в стремительном и сумасшедшем мире начинающих бизнесменов и других карьеристов.

Если, читая эссе, вы внезапно подумаете: «Я с этим не согласен; все не настолько плохо», то вам следует знать, что данная книга представляет собой средство защиты от неприятностей, которые наваливаются на вас или уже взяли верх над вами. Ничто не утешает и не приводит в чувство лучше, чем осознание того, что все могло быть намного хуже. Именно такое знание и предлагает эта книга.

Ну что же, давайте поворчим. Поставьте на плеер песню Леонарда Коуэна, положите бутылку в холод и держите таблетку «прозака»5 под рукой. Мы погружаемся в уныние…

Сначала мы перенесемся в самую обычную спальню, где-нибудь, скажем, в Милтон-Кейнсе. Сейчас 6.43 утра, понедельник. Все семейство (муж, жена и ребенок около двух лет) пребывает в суматохе. Рядом со мной Джеймс. Он бухгалтер в брокерской конторе. На прошлой неделе он посетил семинар «Одежда для успеха». Что же Джеймс наденет сегодня?

– Доброе утро, Джеймс.

– И вам доброе утро.

– Что вы оденете сегодня?

– Ну, как обычно,…

– И это значит…?

– Видите, я могу выбирать…

– Вижу. Выбирайте! Не могли бы вы рассказать нам, что именно есть у вас в гардеробе?

– У меня три темно-серых костюма. Однако я стремлюсь к тому, чтобы когда-нибудь их стало четырнадцать.

Подходящие костюмы, которые советует… Которые выбирает…

Единственный настоящий партнер профессионалов – человек, который действительно нас понимает:

Сесил Джии (это имя следует произносить с французским акцентом).

Единственный настоящий портной в Англии.

Настоящие итальянские костюмы.

Сшитые в Милане итальянским портным.

У меня четырнадцать рубашек: восемь белых, четыре в полоску, две синие с белыми воротничками. Восемнадцать галстуков. Четыре ремня. Восемь пар ботинок. Двадцать пар носков длиной до колена.

И ни одной пары с изображением Микки Мауса.

Четырнадцать пар трусов модели «boxer shorts».

– Итак, что вы оденете сегодня, Джеймс?

– Сегодня просто должен быть вот этот серый костюм. У меня очень важная встреча, от которой многое зависит.

– И вас ничуть не беспокоит синдром понедельника?

– Извините – мой мобильник.

…Да? Алло. Алло?

…Да, нет.

…Да.

…Да.

…Что? Нет. Никогда.

– Спасибо за интервью.

– Да, скажите мне, что это неправда.

… ПРИДУРОК

И что – это действительно так? Наверное. Всегда есть придурки с иммунитетом к синдрому понедельника.

Они в таком восторге от возможности надевать свой рабочий костюм, что полностью утратили чувство собственного достоинства и свободы. Они не замечают тех повторяющихся каждую неделю душевных волнений – в прошлом их называли страданиями, – которые являются частью нашей рабочей жизни.

Ощущение, которое возникает по утрам в понедельник, – несомненно, эмоция. Оно посещает нас, начинается, возникает быстро или медленно, остается с нами или исчезает. Или не исчезает. Я предпочитаю говорить «страдания», потому что этот средневековый термин выражает истинную сущность тончайших нюансов душевного настроения гораздо лучше, чем слово «эмоция», которое в экономике опыта и тренингах по менеджменту давно лишилось своей остроты. В конце концов, мы не выбираем эмоции; мы переживаем их. И они гораздо чаще становятся причинами дискомфорта, а не удовольствия.

Синдром понедельника – это целый комплекс ощущений. Разве в эти короткие часы в начале недели мы не испытываем печаль, а иногда – отвращение и беспокойство? Не потому ли синдром понедельника имеет множество обличий, зависящих от того, какая эмоция доминирует в нас? Давайте кратко рассмотрим, какие именно страдания лежат в основе нашего синдрома понедельника.

Каждая теория о поведении человека должна начинаться с диссертации о рвоте. В этом случае не разум судит о том, что хорошо, а что плохо, это мнение желудка. Именно там принимается решение о качестве, о том, что правильно и неправильно. Тошнота – это естественная реакция на что-то нежелательное с точки зрения нашего организма. Всякий раз, когда нам предлагают еду или питье с неприятным запахом или прогорклым вкусом, мы отказываемся есть или пить это. А если такие продукты случайно попадут в нас, то организм спешит избавиться от них любым возможным способом. Если нечто похожее окажется перед нами в следующий раз, организм, как профессиональный эксперт, незамедлительно сообщит, что эта стряпня крайне нежелательна. Мы воротим нос, отказываемся и, чувствуя, как наш желудок сжимается, понимаем, что нас вот-вот вырвет.

Мы испытываем отвращение.

Многие люди по утрам в понедельник ощущают тошноту и отчаянные рвотные позывы. И это так. Ощущение в нашем организме, предупреждающее об угрозах и несчастьях, то же самое, что действует в повседневной жизни, дома, на улице, в политике и на работе. Мы используем эти неконтролируемые ощущения в повседневной речи: например, говорим, какой тошнотворный человек или после общения с ним у меня неприятный привкус во рту. Мы заимствуем большинство выражений из чисто физиологического контекста и переносим их в контекст общественный и организационный. Вопрос в том, чем же гак отвратительно утро понедельника? Что вызывает такой дискомфорт в отношении работы?

Страх беспокоит довольно многих людей. Одни с трудом засыпают воскресным вечером, другие просыпаются очень рано утром, испуганные досаждающими странными и угрожающими образами Компании.

Если одна секретарша босса, раздраженная и подавленная, увольняется в присутствии преемницы, то тем самым она омрачает начало работы другой. Или когда прыщавый и напыщенный, но выгодный клиент кричит вам в лицо и его нос все удлиняется и удлиняется, а уши приобретают сатанинские очертания. Разве нам не снилось, как нас вызывает менеджер проекта, чтобы получить объяснение, почему превышен бюджет или почему мы не выполнили поставленные задачи? Разве мы не слышим сквозь мечтательную полудрему его саркастический тон, которым он дает нам нагоняй, не видим его указательный палец, показывающий на дверь? У страха много лиц, но только одна цель: предупредить нас об опасности. Наш организм реагирует, покрываясь потом, нервной дрожью в руках и ногах, и обостряя бдительность.

Вот почему мы так плохо спим: наш организм, взявший над нами контроль, постоянно находится начеку. Это оранжевый или красный мигающий сигнал, который предупреждает нас и не позволяет терять бдительность подобно спящим морским пехотинцам. И наш организм, успокоенный отдыхом за выходные, воспринимает реальные и предполагаемые угрозы, связанные с работой, анализирует их и приводит в течение воскресной ночи в состояние яркого контраста. Это сравнимо с тем, что мы легче заметим яхту в спокойном море и при хорошей погоде, чем во время шторма и ливня. Вот именно поэтому многие так плохо спят перед началом недели.

Нам всем хорошо знакомо это чувство – чувство, которое охватывает нас, когда жарким днем стоишь бампер к бамперу в хвосте пробки. Оно вызывает непреодолимое желание выскочить наружу и растолкать в стороны все окружающие машины. Или мы начинаем отчаянно жалеть, что у нашего «Fiat Panda» нет гусениц, которые позволили бы утюжить все стоящие перед нами препятствия. Теперь, когда мы обнаружили это чувство у себя, поговорим о гневе, злости или, в более мягком варианте, о раздражении. С незапамятных времен эта эмоция совершенно правильно ассоциировалась с желанием убрать или разрушить все, что преграждает наш путь. Это исцеляющая страсть, потому что, как и все эмоции, она помогает нам выжить. Неудивительно, что многие, страдающие синдромом понедельника, погребены под обломками ярости и гнева: «Черт побери! Неужели мне действительно нужно идти на эту проклятую работу? А если эта сука начнет верещать, я откушу ее мерзкую голову, а потом возьму самую большую ножовку, какую только найду, и распилю ее гадкое тело…». В каждом из нас есть гнев, большой или маленький. Неужели именно эта эмоция лежит в основе чувства утра понедельника, которое управляет нами и лучше всего может быть выражено словами: «Да пошли все…»?

Вот мы и добрались до последней составляющей синдрома понедельника – печали. Вы можете сказать мне: «Эта эмоция, печаль, разве она не раздута сверх меры при описании синдрома понедельника?». «Нет, – отвечу я, – вовсе нет». Фактически, три других чувства – отвращение, страх и гнев – при необходимости могут быть исключены из смеси, составляющей синдром понедельника, но печаль нельзя выкинуть ни при каких условиях. Она всегда здесь, как чаинки в чае. В то же время я не говорю, что каждый понедельник с утра толпы служащих рыдают над своими овсяными хлопьями, потому что должна начаться повторяющаяся коллективная симфония плача. Слезы – это лишь внешнее проявление. Печаль утра понедельника более скрыта и потому более мучительна.

Печаль – существенная часть первых часов рабочей недели, и причина этого проста. Наш организм, наш преданный компас, сообщает, что скоро мы что-то потеряем или уже потеряли нечто. Что-то, что является частью нас, что-то, чему мы доверяем добровольно и с удовольствием. Оно уходит, и наш организм реагирует сокращениями в желудке, утратой активности, депрессией и желанием побыть одному. Организм говорит нам, что мы только что восстановили здоровье и силу, наслаждаясь отдыхом, и очень важно, чтобы мы преодолели появившееся ощущение утраты. Вот почему в понедельник утром так много людей замкнуты и работают (если только они действительно выполняют какую-то работу) сами по себе. Всем своим видом они ясно дают понять, чтобы их не беспокоили, и вы знаете, почему: они скорбят и пытаются оправиться от потери. Каждый, кому знакомо чувство утра понедельника, знает об этой печали, хотя многие говорят о ней по-разному: «У меня нет сил, у меня упадок, я не в настроении».

Каждый понедельник утром мы что-то теряем. На самом деле мы теряем нечто каждый раз, когда надеваем строгий официальный костюм. К тому, что представляет собой эта потеря, я вернусь немного позже. А пока достаточно скачать, что печаль – основной компонент в этой смеси ощущений.

Итак» мы видим, что люди, страдающие от синдрома понедельника, испытывают отвращение, страх, гнев и печаль, причем часто в различных пропорциях. У одного превалирует отвращение, другой лежит парализованный страхом и ожидании звонка будильника, а третий чувствует, как по его венам бегут неповиновение и сопротивление, но для всех основным чувством является уныние.

Мы можем утверждать, что синдром понедельника – ощущение повторяющееся. Но не все так просто. Мы увидим, что синдром понедельника – это повсеместное недомогание, идущее рука об руку с профессионализмом. Недомогание, которое в наши дни стало более сильным, чем когда-либо. Однако прежде будет полезно поближе рассмотреть те обличья, в которых является синдром понедельника.

В офисе мы встречаем различные типы людей, страдающих от синдрома понедельника. У каждого из них свое характерное поведение и свои эмоции, одна из которых превалирует над другими. Немного попрактиковавшись, вы с легкостью сможете распознавать их в своем ведомстве или бизнес-подразделении. Начнем с самого простого – с пьяницы.

Этот тип довольно потрепан снаружи и небрежен внутри. Он весело входит в отдел, изо всех сил изображая твердую походку, и приветствует каждого, словно вернулся после долгого отсутствия: «Привет, Фред! Доброе утро, Труди, моя дорогая девочка». Его кожа обвисла и только в области живота предельно натянута. Вот где сосредоточено все напряжение. Край его рубашки свисает на брюки, узел галстука – на полпути к пупку, а на плечах пиджака даже в столь ранний час видны белые хлопья перхоти. Волосы второпях он зализал назад с помощью какого-то геля.

Если мы рассмотрим коктейль эмоций, которые пьяница испытывает утром в понедельник, то окажется, что беспечность просто бьет из него ключом. Он больше не в состоянии улавливать сигналы тревоги возможной опасности, поджидающей его, потому что утопил и неприятности и печали в своей любимой субстанции. На губах пьяницы остался запах страха.

Она стремительно врывается в комнату, направляется прямо к своему столу и с громким звуком ставит сумку, словно хочет сказать: «Я здесь, потому что я должна быть здесь, и не смейте вставать у меня на пути». Она со злостью проворачивает ключ в замке своего стола (она единственная, кто удосуживается запирать его) и с рычанием достает несколько документов. Затем решительно направляется и конец коридора к кофейному столику, бросая на каждого встречного сердитые взгляды. Никто не заговаривает с ней, и она ни к кому не обращается. Все опасаются извержения гнева. Неужели они оказались на краю вулкана? Бой-баба установила свои границы, и каждого, кто пересечет их, ожидает неприятность.

Здесь мы имеем дело с разгневанным типом, готовым взорвать и уничтожить любое препятствие, мешающее ему или ей. Для бой-бабы мир завален камнями, кусками мяса и другими препятствиями.

Они есть в каждой компании, и все их знают – это трудолюбивые мужчины и женщины, которые выполнили свою недельную работу еще до того, как неделя началась. Они отправляются в офис до восхода солнца. В шесть-семь утра они уже на своем посту, резкие и необузданные. И когда остальные уныло наконец-то дотаскиваются до офиса, эти уже рассортировали документы и ответили на всю электронную почту, обновили и распределили плановые задания. Если удача отвернулась от вас, они просто позвонят вам на мобильник, как раз в тот момент, когда вы стоите в жуткой пробке, чувствуя себя хуже некуда, потому что неделя только началась. Они даже завидуют вашему синдрому понедельника. «Это – я. Я просто хотел позвонить, потому что на этой неделе запланировано несколько встреч, и я просто хотел согласовать это с вами. Вы можете это сделать?» Вы вздыхаете и бросаете короткий ответ, потому что хотите избавиться от него. Вы в сотый раз обещаете себе, что потом будете просто игнорировать его. Они, кстати, те самые наглые тины, которые просто звонят вам поздно вечером или в выходной день, чтобы просто задать маленький вопросик.

Люди типа СДВГ в дополнение к печали больше всех страдают от страха. Они не убегают и, синдром понедельника не сковывает их по рукам и ногам, находят спасение в том, что приближаются и нападают.

Она дружелюбна, чувственна и влюбчива. Когда она входит, то действительно входит. Бой-баба может рычать, а Местная Покорительница Сердец приковывает всеобщее внимание, и ее присутствие невозможно игнорировать. Она смеется, болтает и совершенно искренне задает вопросы о том, как вы провели выходные. А вы в это время глубоко страдаете, потому что понедельник, утро и всего лишь несколько часов назад вы наслаждались отдыхом. «Боже мой, – думаете вы, – что за вопрос. Конечно же, все было великолепно, но зачем ты со своей фальшивой улыбочкой сыпешь соль на рану? Я изо всех сил пытаюсь забыть, какими веселыми и замечательными были выходные, со всей настойчивостью стараюсь вернуть разум на тернистый жизненный путь, а ты приходишь и со своим искусственным дружелюбием и напускной веселостью спрашиваешь, как прошли выходные. Да пошла ты…». Так думаете вы и потом испытываете чувство досады на самого себя за то, что осмеливаетесь лишь думать, а не произносить эти слова вслух, потому что она действительно не желает вам зла. И вам остается только мысленно пожелать: «Да пошла ты, сука!».

Довольно трудно понять эмоциональный макияж Покорительницы Сердец. Лично я думаю: все дело в том, что она испытывает чудовищную тоску. Она являет собой пример жизнерадостного игрока, счастливой сестры и тех задушевных друзей, которые, когда остаются одни и думают, что их никто не видит, мгновенно сбрасывают маску любезности и предстают в своей подавленной и беззащитной наготе.

Каждое утро понедельника весь деловой мир становится жертвой повторяющейся эпидемии, от которой страдают сотни тысяч людей. Все приборы зашкаливает, колокола звонят, сирены завывают; люди рыдают, люди стенают, люди страдают. В бесчисленных фирмах отделы по работе с персоналом уже наготове и выслушивают коллег: «Я не понимаю. Я не могу с этим справиться…». И если они спросят, в чем дело, то услышат в ответ целый перечень жалоб; болит живот, тошнит, стреляет в пояснице. Первый день рабочей недели переполнен страданиями. Интересно, что поток жалоб усиливается и в ясную, солнечную погоду, и в пасмурную, дождливую – одинаково. Кроме того, эпидемия утра понедельника тяжело поражает людей и после показанного в воскресенье вечером футбольного матча.

Какую эмоциональную палитру мы видим перед собой? Люди испытывают сильнейшую антипатию к необходимости отправляться на работу, и поэтому неудивительно, что их конечности отказываются двигаться. Все дело в отвращении.

И вот вы сидите в своей крохотной клетушке перед наполовину открытым оконцем. Оно выходит на маленькую лужайку с чахлой травкой, пробивающейся сквозь явственно видимую грязь, и кустами дикой розы, которые по краям образуют беспорядочно выросшую преграду. Если вы посмотрите на улицу, то увидите скверы с такими же пыльными и беспорядочными зелеными кустами. На небе ни облачка. Все так близко и так далеко. Взгляд опускается на руки, которые двигаются по клавиатуре, как чужеродные существа. Неужели это ваши руки? Те самые руки, за которыми вы так преданно ухаживаете? Вены посинели и набухли. На клавишах с буквами «f» и «j» есть горизонтальные черточки. Их сделали специально для машинистки, чтобы печатать, ориентируясь только при помощи осязания? Вы снова бессмысленно смотрите на улицу. Двое мальчишек ковыряют палкой нечто, похожее на дохлую птицу. «Да, научное образование не должно начинаться так рано, – думаете вы и, вздыхая, печатаете еще несколько страниц. – Теперь проверим электронную почту».

Не совсем понятно, когда именно возникает синдром понедельника. По-видимому, указание конкретного времени могло отправить нас на охоту за миражами. Некоторые твердо уверены: синдром понедельника возникает рано утром в понедельник, скажем, часов в шесть. Другие, предпочитающие более расплывчатые понятия, утверждают, что это чувство срабатывает уже вечером в пятницу, когда каждый мчится домой со скоростью гораздо большей, чем в другие дни недели.

Лично я полагаю, что синдром понедельника на самом деле приходит раньше, чем следует из его названия. Для многих он начинается в воскресенье вечером, когда вы тащитесь в свою маленькую комнатку на первом этаже дома, навевающую мысли о клаустрофобии. В ней стоят стенные шкафы, гладильная доска, стол из IKEA белого цвета и компьютер (разумеется, с ADSL7 и Wi-Fi), подключенный к серверу Компании, который, естественно, не тянет, потому что слишком перегружен. Это может служить воплощением Экономики Знаний: современная техника позволяет выполнять свою работу в любом месте и в любое время – и в воскресенье вечером, и в поздние ночные часы. По мере того, как экономика становится все более гибкой, границы дискомфорта смещаются, пока не исчезают совсем, и все превращается в экономику.

Как и все процессы, синдром понедельника имеет четко обозначенные стадии. Мы можем выделить четыре:

1. Последнее цветение.

2. Приятная ностальгия.

3. Подрывающая силы неприязнь.

4. Неизбежное оцепенение.

Эти стадии полезно знать. Не для того чтобы вмешаться (это бессмысленно), а чтобы оценить происходящее с нами сейчас и то, что будет с нами в будущем. Раньше люди сказали бы, что если человек знает о том, какое страдание выпадет на его долю, боль будет менее сильной. Неожиданное страдание всегда более пронзительное.

Первая стадия называется последнее цветение. Это стадия, когда все чувства обострены до предела. Цвета нам кажутся более яркими, звуки более громкими и все, что пробуем, – более вкусным. Будто организм выполняет свою работу в последний раз, на полную мощность. Словно знает, что неизбежен период, когда жизнью будут управлять не приятные, а неприятные ощущения. Одно последнее блюдо, одно последнее желание.

Кому из нас не знакома эта стадия? Это – цветущая роза, которая предстает во всей своей красе, прежде чем завять и умереть. Это – последнее повторение темы в симфонии перед тем, как литавры возвестят об окончании произведения. Это – молодой профессионал, который сейчас, лет в двадцать пять или тридцать, продлевает свою юность при помощи путешествий и вечеринок. Мы нежимся в постели, наслаждаясь свежей простыней, тихими звуками и близостью того, кто лежит рядом с нами. Все это типично для первой стадии синдрома понедельника: мы в последний раз, только на мгновение, переживаем приятные моменты жизни. Пока еще мы свободны, мы – homo luciens8. Крутанем колесо еще один раз.

Мы переходим к следующей стадии – приятной ностальгии, характеризующейся широкой палитрой возникающих ощущений. К приятному чувству примешиваются грусть и печаль. Эта смесь очень соблазнительна в значительной степени из-за присутствия приятных ощущений. Воспоминания о счастливом времени окрашены грустью по минувшим дням: смешение чувств – это ностальгия.

Schon ist die Jugendzeit, die kommt nicht mehr9.

Оказавшись в различных ситуациях, мы вспоминаем о приятном прошлом, вызывая в памяти яркие образы.

Синдром понедельника чреват такой ностальгией. Мы вспоминаем о свободе во время выходных, о радостях лета, зная при этом, что все в прошлом. Мы успокаиваемся, погружаемся в дневные грезы, поскольку понимаем: нужно зарабатывать на хлеб насущный. В конце концов, все мы были изгнаны из райских кущ.

Третья стадия – подрывающая силы неприязнь – не подкрадывается к нам подобно приятной ностальгии после последнего цветения, а заявляет о себе при помощи тактики шока и трепета. На этой стадии многие испытывают не только неприязнь, но даже отвращение. Образы Компании наполняются жизнью, становятся яркими. Перед нами начинают маячить то коварный коллега, то не заслуживающий доверия босс, то придирчивый клиент, то мельтешащие служащие. Нас начинает слегка подташнивать. Реакция организма совершенно правильна. Поскольку, как я уже говорил, наш организм проявляет отвращение к тому, что вредно для нас. Все действует именно так, даже для самой Компании, куда мы возвращаемся в понедельник. Мы инстинктивно отшатываемся, потому что организм знает – нам это может навредить.

У некоторых людей этой стадией управляет подстерегающий страх. Они предвидят все возможные угрозы на предстоящей неделе, как реальные, так и предполагаемые. И тогда их сковывает паралич.

И наконец, мы достигаем четвертой стадии – неизбежного оцепенения. Делаем глубокий вдох и судорожно сглатываем. Мы хватаемся даже за самый маленький кусочек сопротивления и пытаемся (правда, безуспешно) избавиться от чувства сожаления, потому что точно знаем – это чувство ничего не изменит: будем расхаживать по одному с улыбкой на лице или нахмурив брови. Если мы позволим себе остаться в этом ощущении синдрома понедельника, то взвалим на себя двойное бремя: мы должны делать нашу работу, и пребывать в отвратительном настроении. Одно из первых правил, которое мы усваиваем в начале своей карьеры, следующее: надо закрыть глаза, подпрыгнуть и сделать вид, что нам весело. Позже вес приходят к пониманию, что избежать неприятных ощущений на работе невозможно.

Многие обнаружили, что если на этой стадии вести себя согласно определенному ритуалу, то можно очень быстро (слава Богу!) достичь адекватного состояния своего внимания (гуру от менеджмента называют это концентрацией). Для этого можно использовать любые приемы. Все начинается с того, что вы одеваете рабочий костюм, который превращает вас в официальное лицо, затем быстро отправляете детей в школу и бежите на первую встречу с командой, занимающейся вашим проектом. После этого вы разбираетесь с грудой бумаг, узнаете все последние сплетни и глотаете первую порцию «алка-зельцера». И на этом ваше превращение в коллегу завершается.

Если мы проведем опрос среди членов семьи, друзей, сослуживцев и руководителей, то обнаружим, что существует множество мнений о синдроме понедельника. Я выделил три таких мнения, каждому из которых мы присвоим свой собственный цвет, идя на поводу у общественного сознания, которое признает лишь то разделение на категории, где используется цвет. Имеем ли мы дело с моделями изменений, образами мышления или террористической угрозой, мы должны присвоить им определенный цвет, поэтому сделаем то же самое со страдающими синдромом понедельника.

Для каждого случая я рассмотрю факторы, которые являются его причиной, лозунги, которые произносятся прямо или косвенно, и ключевые ценности, которые оказываются под угрозой.

Вам не повезло, если вы относитесь к тем, кто страдает от синдрома понедельника, и вас окружают «красный» босс и «красные» коллеги. Снова и снова в каждой вашей клеточке будет отдаваться: «Тряпка, нытик». Это не больше чем отголосок того, что они действительно думают о вас. Они считают вас слабохарактерным, бесхребетным трусом, гомиком и пьяницей. Они не выказывают ни грамма симпатии, когда вы, спотыкаясь, входите в офис с заискивающей «прозак»-улыбкой на лице. Они уже на месте, сильные и энергичные, а вы в отчаянии только дотащились до своего кресла и кофейного аппарата. Каждый шаг сопровождается тихим голосом, который становится все громче и громче, пока не превращается в громовые раскаты, эхом отражающие то, что о вас думают ваш босс и коллеги: «Тряпка, тряпка». Так и есть на самом деле: вы – работник, который все делает с безразличием и даже не может заставить себя почувствовать что-либо.

Ужасно, что вы так слабовольны и ваши начальники с вами не считаются. Вы пытаетесь стиснуть зубы, но ваш рот словно наполнен липкими ирисками, которые не дают вам этого сделать. Вы хотите, но не можете.

И вы слышите, как «красные» скандируют вокруг вас свои лозунги: «Будь ответственным! Будь ответственным!».

Если бы все было так просто! Вы точно знаете, что должны делать и в чем состоят ваши обязанности. Проблема не в этом. Вы просто не можете этого сделать, словно ваша сила воли в это утро понедельника взяла очередной отгул. И нет ничего приятного в том, что вас постоянно тычут носом в главную ценность вашего отдела и вашей компании: Обязанности. Каждый служащий должен выполнять свои обязанности точно, аккуратно… и без возражений. Тот, кто гонится за добродетелью, не испытывая при этом наслаждения, вовсе не добродетелен. Красный – цвет угрозы, огня и ада. Красный – цвет тех, кто считает, что если вы испытываете синдром понедельника, то вы безнравственный человек.

Как-нибудь выйдите из дома дождливым осенним утром в понедельник, не слишком рано, чтобы наверняка оказаться в огромной пробке. И тогда посмотрите по сторонам: вон, та, что шевелит губами, наверняка назначает по мобильнику уже пятую встречу; а этот, лысый толстяк с бледной физиономией, пьет воду из детской бутылочки; а вот еще одна – стиснула зубы и так вцепилась в руль, что у нее побелели пальцы. Три машины, триста тысяч машин, три миллиона машин – и все тащатся по направлению к стеклянным клетушкам с кондиционерами, эргономичными креслами, столами и экранами. Здесь главную роль играет одно – учетная ведомость.

Эмбэисты10. Когда-то в офисах сидели толстые капиталисты с большими сигарами в зубах, которые управляли с помощью железного кулака. Теперь их сменили обученные, произведенные в стерильных условиях мастера делового администрирования, которые любят рассказывать о своих утренних пробежках. Они рассуждают о факторах времени, платежеспособности, добавочной стоимости, а некоторые даже осмеливаются вслух произносить такое словосочетание, как «стоимость для акционеров». Их мир превратился в огромную учетную ведомость, гибрид клеток человека и таблицы. Но интересует их только одно: деньги. Клиенты, служащие, граждане, домашние животные, ландшафты – все должны расступиться перед цифрой внизу учетной ведомости, которая обозначает прибыль Компании. Это их мир.

Вам действительно кажется странным, что так много людей с трудом переносят утро понедельника? А вы не страдали бы, если бы вас ограничили «ведомостной» клеткой?

Нет, отвращение к утру понедельника – мощный инструмент для выявления достоинств наших организаций. Это чувство – основной критерий, который определяет, чем наша компания является и как она работает. Но давайте не будем строить иллюзий, что можно создать организацию, которая не будет вызывать синдрома понедельника. Недуг повсюду, куда ни посмотри. Он распространился больше, чем необходимо, и превратился в болезнь учетной ведомости.

Люди, которые именно так судят о синдроме понедельника, говорят, что любая депрессия – это скрытый протест против существующего экономического порядка и ничего больше (например, клиентов, профессионализма или сотрудников). Они лишены ключевой ценности, которая наилучшим образом описывается словом «уважение». Именно этого так отчаянно не хватает в наших компаниях – уважения друг к другу и к тем прекрасным вещам, которые мы делаем.

Я приберег белый цвет для тех, кто думает именно так. Этот цвет символизирует чистоту, девственность и добродетель.

Я постоянно слышу, как мамы и папы говорят своим детям: «Не капризничай». Мне кажется, что тем самым они провоцируют в будущем развитие невроза. Давайте, продолжайте в том же духе – и вы вырастите очередных жертв для гуру и наставников. Аналогичная «юношеская» драма, даже можно сказать патология, повторяется по утрам в понедельник в бесчисленных компаниях. Мы снова слышим, как они шепчут и думают: «Не капризничай». Мнение «синих» о страдающих от синдрома понедельника далеко не ласковое. «Синие» считают их лицемерами и занозами в заднице. Вам крупно не повезло, если вы зарекомендовали себя капризным человеком.

Я был знаком с менеджером, который немедленно впадал в ярость при виде страдающего подчиненного.

Хорошо, что такое запрещено в наши дни, но я уверен, что больше всего ему хотелось бы схватить кнут и, подобно надсмотрщику над рабами, выбить из несчастного подчиненного лень вместе с медлительностью. Именно так думают о вас «синие»: вы излишне суетитесь, вы с вашим синдромом понедельника не кто иной, как нытик, играющий на своих страданиях. Вы издаете неоправданные стенания, ибо, честно говоря, легко могли бы справиться с чем угодно и выполнить свою работу, как подобает настоящему мужчине, а также помочь увеличить оборот, и он, ваш босс, точно знает, что вам делать: работать, пидор, работать!

Главная цель, к которой стремится надсмотрщик над рабами, – это исполнительность. Вас наняли для того, чтобы вы исполняли поручения, и ни для чего другого. Все остальное можете оставить дома. Такой босс считает, что ваш синдром понедельника – это лень, являющаяся определяющей чертой вашего характера. Его девиз: не капризничай!

Если вы страдаете от подобной несправедливости, я могу немного утешить вас: как узнаем позже, главным героем фарса, который мы называем работой, является халявщик. А вы на стороне хороших парней.

Я присудил синий цвет именно таким надсмотрщикам, потому что это цвет воздуха, дыма, лени, ничегонеделанья.

Теперь мы видим, что всех страдающих от синдрома понедельника вскоре начинают считать слабаками или капризулями. В лучшем случае их могли бы назвать «жертвой „ведомостной" диктатуры». В третьей главе я более подробно рассмотрю то, что думают о синдроме понедельника эксперты, почтенные доктора и заслуженные профессора в области Науки Процветания и Успеха.

(Кофейный аппарат в коридоре. Слева па сцене появляется Бланш.)

Роуз: О, доброе утро.

Бланш: Доброе утро.

Роуз: Кофе?

Бланш: Да, пожалуйста.

Роуз: Какой у вас код?

Бланш: 243.

(Роуз вводит код.)

Роуз: Хорошо провела выходные?

Бланш: Как обычно.

Роуз: Ничего такого?…

Бланш: Ничего особенного.

(Роуз протягивает Бланш кофе и наливает чашку себе.)

Бланш: А вы?

Роуз: Навещала родственников.

Бланш: Маму?

Роуз: Да.

Бланш: Она все еще болеет?

Роуз: Как обычно.

(Роуз отпивает кофе.)

Бланш: Как продвигается проект?

Роуз: Не жалуемся. Как дела в вашем отделе?

Бланш: Как обычно.

Роуз: Пойду поработаю дальше.

Бланш: Я тоже.

Роуз: Удачного дня.

Бланш: И вам.

Синдром понедельника – это неотъемлемая часть энергичной жизни. Давайте остановимся на мгновение и послушаем жалобную песнь одного немолодого служащего о синдроме понедельника, ибо в его устах он приобретает особую окраску:

Зовут меня, ребята, Джон Смолл.
Повышать квалификацию я в компанию пришел.
И лет мне уже давно за полтинник.
Но тут я стал прям именинник.
И.о. директора назначили меня,
Велели доходов достичь до…
И чтобы дешево и сердито,
А результаты загребать корытом.

Ну, я, конечно, со своим предложеньем,
А наш директор в ответ: «Сколько денег?».
Я ему вопрос, а он за свое:
«Сколько денег?». Ё-моё!
Лишь пальцем я двину,
Вопросы долбят в спину:
«Нам это нужно или нет? Сколько денег?
Мы не превысим бюджет?».

Его послушать, так все в шоколаде.
Предпринимательство, ответственность
И коллегиальность.
Он мягко стелет, да жестко спать,
А я все терплю, вашу мать!

Джон Смолл – зовут меня просто.
Я человек, как все, обычного роста.
Я выплатил кредиты за тачку и хату.
Могу работать, как экскаватор,
Но в моей голове места нет -
В ней крутится одно: «Сколько денег?»
«Мы не превысим бюджет?».

Мне кажется, невелико счастье закончить свои дни в качестве преданного служащего. Несомненно, можно многое сказать об этом человеке: ему не следовало быть таким тупым, нужно было бороться, уйти из компании и найти другую работу. Но истина в том, что он работает в компании, которая заражена «ведомостной» болезнью, и именно это вызывает перманентный синдром понедельника.