Глава 9. ЛЮБОВЬ И НЕНАВИСТЬ

Два чувства способны всецело захватить собаку — любовь и ненависть. И — навсегда. Ей не известны разочарование, охлаждение, привычка. Ровный неугасимый огонь до конца останется в ее сердце. И ничто не в силах затушить этих чувств, если они вспыхнут: ни голод, ни страх, ни лишения, ни разлука. И так же как настоящая любовь, настоящая ненависть всегда имеет свои истоки, свою историю…

Яранг чувствовал, что хозяйка чем-то недовольна; он чувствовал это по подергиванию поводка, по интонациям ее голоса. Инстинкт и тут никогда не обманывает собаку, хотя бы вы не произнесли ни слова. Он послушно — в третий раз! — повлекся на место, которое стало для него уже роковым. Если он еще и теперь осрамится и не сумеет показать, на что способен…

Но успокоим наших читателей: с Ярангом этого не произойдет. Если друзья Яранга не знали, кто спас его от собачьего ящика и живодерни, то они точно также не знали и другого — кто поймал его тогда, вернее, кто был «хозяином» того ящика для бродячих собак и руководил отловом. Помните, один голос показался Ярангу в тот день знакомым? Теперь обладатель этого голоса находился здесь. Однажды он чуть не убил Яранга поленом, второй раз чуть не отправил его на живодерню.

Какой же подвох готовил он теперь? Теперь он жаждал реванша и твердо рассчитывал взять верх над собакой. Реванша жаждал и Яранг. О, он опознал этого проклятого удавочника, едва тот заговорил! Память — второй ум собаки. Расстояние между ними быстро сокращалось. «Хорек» думал испугать пса, а также надеялся на свою изворотливость и ловкость. Вот они уже в метре друг от друга. «Хорек» протянул руку; Яранг, стоявший до этого неподвижно, но весь напряженный, внезапно резким рывком подал тело вперед.

Короткая привязь не дала сделать настоящий толчок; но хватило и этого. Слышно было, как они сшиблись. Человек упал на колени, пытаясь избежать страшных клыков, отклонился в сторону, но они все же не миновали его…

Любовь и ненависть руководили Ярангом. Любовь к людям, выпестовавшим, вырастившим его и доверившим важное дело; ненависть к разного рода проходимцам, к тому, кто пытался вторгнуться в мир радостных отношений, которые именно и сделали Яранга Ярангом. Каждого из этих чувств достало бы для непримиримой борьбы. Яранга вели сразу оба…

К сцепившимся человеку и собаке бежали Надя, Алексей, старший инструктор. «Хорек» пытался на четвереньках уползти от собаки, она, уцепившись за ногу, не пускала его. Привязь мешала ей; иначе получилось бы еще и не то. По окрику Яранг неохотно отступился; «хорек» сел на траву, зажимая щеку рукой; сквозь пальцы проступила кровь. Когда он отнял их, стала видна работа Яранга: одним клыком на лету, в прыжке, он порвал щеку и скулу врага — как раз по той же линии, по какой красовался у него самого шрам, полученный у поленницы. Сочлись, так сказать! Наступая на пса столь смело, противник его рассчитывал, видимо, что служебные собаки приучены, как правило, «брать» за правую руку (защищенную халатом, он и выставлял ее все время вперед); но Надя обучила своего питомца, если рука не вооружена (так подсказал ей Алексей, опять он!), сразу переключаться на другое место, более уязвимое. Так и поставил Яранг своему противнику метку на лице.

Шрам у собаки, шрам у человека… Оба они теперь стали мечеными. И они еще встретятся и сразятся насмерть, чтоб решить окончательно разгоревшийся между ними спор.

— Ну, погоди, еще попадешься! — прохрипел Меченый-человек и с тем покинул это поле второй по счету схватки.

Но до них ли, до возникшего ли между ними поединка будет нам? Скоро надвинутся грозные и страшные события, великое испытание постигнет всю страну, весь народ. Настанет суровая пора. Скоро и собак-то почти не останется в городе. До того ли?

Но — последуем за нашими героями и в радости, и в горе. Проследим их пути и судьбы дальше.