Помимо врождённого поведения существуют различные формы обучения, которые служат для приспособления организма к многообразным условиям среды обитания. Характерная особенность поведения этого типа — обязательная повторяемость ситуации, в которой осуществляется поведенческий акт. В результате поведение приобретает адаптивный характер за счёт выработки условных рефлексов. Индифферентный раздражитель приобретает сигнальное значение в результате сочетания с раздражителями, вызывающими интенсивную реакцию. Ведущая основа обучения — память. Так как в природе большая часть событий повторяется, то именно этот путь приспособления к окружающей среде является наиболее универсальным и наименее энергоёмким для организма.

Не следует забывать о том, что до самых недавних времён целенаправленная дрессировка осуществлялась с большим количеством собак, будь то псарня или полицейский питомник, и соответственно допускала выбраковку тех особей, с которыми традиционная методика не  справлялась. Современные подходы выглядят иначе. Во–первых, речь идёт об обучении и дрессировке собаки своего хозяина, той самой единственной и любимой, когда даже заикаться о выбраковке не приходится. Владелец вправе хотеть выдрессировать свою собаку, более того, в определённом смысле это его гражданский долг: необученная собака создаёт массу неудобств для посторонних лиц, она социально неприемлема. Помимо этого весьма радикально изменился спектр специальных служб, возникла совершенно новая профессия собаки — компаньон. Дрессировать компаньона, основываясь на традиционных методиках, зачастую оказывается если и не трудно, то хотя бы неудобно.

Следовательно, раз стандартного набора приёмов может и не хватить, без своего рода универсального ключа набор конкретных инструментов–приёмов часто бывает бесполезным. Как, скажите на милость, зная приёмы выработки движения по команде «Рядом» и «Ползи», отучить собаку без умолку лаять, когда она остаётся одна в квартире, притом ещё, что излюбленному занятию она предаётся не ранее, чем через полчаса после ухода хозяина? Более того, достаточно часты оказываются ситуации, когда и рутинный навык при применении стандартной методики вырабатывается с большим «скрипом». Таким образом, при воспитании собаки требуется индивидуальный подход, а само воспитание невозможно без понимания поведения собаки. Упрощённо говоря, необходимо знать, почему собака делает то или иное, каковы корни её действий, равно как и бездействия, насколько подобное поведение является нормой и что делать, если оно всё же в чём–то ненормально.

Пожалуй, обучение — один из сложных и терминологически запутанных разделов науки о поведении животного. Владелец собаки, начинающий дрессировщик, оказывается перед целым лесом проблем и явлений, которые он не может увязать в целостную картину. В сознании человека сталкиваются несколько стереотипных понятий, с одной стороны, и необходимость неких практических действий, не стыкующихся с этими понятиями, по отношению к собственной собаке — с другой. Результатом этого психологического конфликта зачастую оказывается собака с малоприемлемым поведением, и это неудивительно.

Обучение для очень многих даже продвинутых профессионально собаководов непосредственно связывается со знакомыми ещё со школьной скамьи павловскими рефлексами. Все эти опыты по выработке условных рефлексов весьма наглядны, легко запоминаются и в своё время были революционными в науке. Однако павловскими, классическими или условными рефлексами первого рода обучение не исчерпывается.

Многие владельцы доходят до этой мысли совершенно самостоятельно, наблюдая за поведением своей собаки. В результате они вынуждены в муках изобретать велосипед, поскольку практическая ценность выработки рефлекса слюноотделения в ответ на звонок или включение лампочки мало представима. Эти владельцы, воспринимая обучение собаки как выработку классических условных рефлексов, восстают против этого, справедливо считая, что подобный подход ничего не даёт собаке, неприятен для интеллектуального животного.

Очень часто приходится слышать, что собаку не хотят дрессировать, чтобы не мучить её, не  ломать её психику. Понятно, что в данном случае «младенца выплеснули вместе с водой», но как увязать процесс обучения собаки полезным навыкам с традиционными программами дрессировки? Для человека, не занимавшегося вопросом специально, сложно понять, что такое обучение, дрессировка, коррекция поведения, выработка приемлемых навыков, воспитание, как они соотносятся друг с другом и соотносятся ли вообще.

К сожалению, для не слишком подготовленного читателя обращение к научной литературе часто оказывается малопродуктивным. Из любой хорошей сводки по поведению он может узнать, что исследование обучения — это отдельная отрасль физиологии, что в данной области работали и продолжают работать различные школы, снискавшие себе мировую известность. Однако попытки понять в терминах физиологии высшей нервной деятельности, как обучать собаку, приводят к полнейшему сумбуру. В одних научных школах обучение полностью отождествляют с условно–рефлекторной деятельностью, тогда обучение — это и есть выработка условных рефлексов, и память услужливо возвращает собаковода к собаке с фистулой слюнной железы. Тем не менее он видит, что многое из того, чему собака явно обучилась на его же глазах, по мере взросления никак не вписывается в данный круг явлений.

Далее, в тех же сводках по поведению много внимания уделено различным формам ассоциативного обучения, и на практике кажется удобным применять оперантное обучение, но тогда совершенно неясно, что такое дрессировка, отлична ли она от обучения.

Нам представляется полезным отделить строго научный термин «обучение» от бытового понятия и для последнего использовать «научение».

Научение в целом, т. е. воспитание, обучение, дрессировка, имеет целью дать собаке некую целостную картину мира. Конкретное научение, т. е. формирование какого–либо понятия или навыка, происходит обязательно в два этапа.

На первом этапе научения собаке объясняют, что именно надо делать: происходит собственно обучение. При этом, как правило, собаку ставят в такие условия, когда она должна будет произвести некий поведенческий акт, чаще всего двигательный. Далее требуемое поведение подкрепляют положительно (отдельно о подкреплении мы поговорим позже, но обращаем внимание на то, что здесь есть принципиальное отличие от выработки павловского рефлекса, где подкрепление следует всегда). При использовании принципов оперантного обучения положительное подкрепление даётся только за требуемые действия, за «правильное» поведение. При его отсутствии подкрепления нет, точнее, оно в той или иной форме отрицательное.

Один из методов научения заключается в том, что собаку ставят в условия, когда все действия производятся по принципу «да» или «нет», третьего не дано.

Рассмотрим на примере. Обучение команде «Сидеть». Отдана соответствующая команда, которая впоследствии должна стать сильнейшим условным раздражителем. Собаку механически либо с помощью кусочка лакомства вынуждают сесть. После выполнения команды следует положительное подкрепление: собаку угощают лакомством и хвалят. Если собака не садится, её к этому вынуждают.

Отныне, получив условный раздражитель «Сидеть», собака оказывается перед дилеммой: быстро сесть самой и получить лакомство либо дождаться, когда посадят, остаться без лакомства и/или получить шлепок и недовольство хозяина. Таким образом, собака ставится перед новой данностью: по команде «Сидеть» неизбежно оказаться именно в положении сидя, но есть два варианта подкрепления (приятный и неприятный), в зависимости от того, как упомянутое положение принимается (по своей воле или по чужой). Вот на этом этапе обучение в узком смысле закончено: собака обучена выполнять определённый навык по соответствующей команде.

Часто обучают, не вынуждая собаку, а подхватывая все нужные действия из её поведенческого репертуара. Подобный путь обучения достаточно сложен, требует чёткого представления, что же хочет дрессировщик и на основе каких элементов такую желаемую программу можно синтезировать.

Нужно обладать не только наблюдательностью и терпением, но и достаточным опытом, умением предвидеть действия животного, как бы опережать его хотя бы на шаг. С помощью такого метода можно вырабатывать простые навыки, например награждать собаку всякий раз, как она сядет. В ряде случаев выделяют и закрепляют очень сложные поведенческие акты, которые вполне уместно назвать трюками. Примеры такого обучения даёт цирковая дрессировка.

Именно такого метода обучения придерживается школа Б. Скиннера, чьи идеи стали популярны в нашей стране благодаря К. Прайор. Судя по всему, сходные методы применял в своё время гениальный дрессировщик Л. В. Дуров.

Для большинства высших животных, а для социальных особенно, достаточно характерно обучение на примере действий сородичей, обучение посредством подражания. Об этом мы поговорим ещё, описывая родительское поведение. Молодняк обучается различным действиям, подражая не только матери, но и другим собакам.

Данный метод трудно использовать в качестве основного при научении, поскольку не всегда удаётся добиться заинтересованности в подражании нужному навыку. Тем не менее в качестве вспомогательного метода подражание оказывается весьма эффективным, особенно если собака дружна с животным, являющимся образцом для подражания, симпатизирует ему. Тогда обучение оказывается гораздо эффективнее не только благодаря упрощению понимания задачи, но и за счёт социального облегчения.

В ходе обучения следует избегать выработки нежелательных стереотипов и ассоциаций. Некоторые из них мы упоминали.

Достаточно часто вырабатывается рефлекс на место обучения. Например, собака идеально выполняет все команды, но… только на дрессировочной площадке либо у скамейки, на которой любит сидеть хозяин. Для неё выполнение навыка прочно связано с обстановкой: вырабатывается рефлекс на место предыдущего подкрепления.

Возникают и нежелательные связи с временем обучения: вечером надо выполнять команды, а утром можно гулять в своё удовольствие.

Бывают более экзотические варианты. Собаки в небольших пределах умеют считать. Когда хозяин начинает подкреплять не каждое выполнение навыка, но даёт лакомство, например через раз, собака лучше слушается его тоже на каждой второй команде.

Владельцы собак довольно часто впадают в одну из двух крайностей. Они либо совершенно не  работают с животным, полагая, что собачка и так умная, всё должна сама понимать, либо сводят общение исключительно к работе по команде. При этом количество команд неоправданно увеличивают, так что собака практически полностью утрачивает инициативу. Доведение до автоматизма большего числа навыков и общение с животным только на языке команд, как рекомендовалось в прежних руководствах по служебному собаководству, часто приводит к превращению его в некий биоробот.

С этим явлением пришлось столкнуться М. Н. Сотской при изучении рассудочной деятельности собак в лаборатории Л. В. Крушинского. В лабораторию на опыты часто приводили своих собак студенты и сотрудники МГУ, которым было интересно оценить уровень интеллекта своих питомцев. Случалось, что одна и та же собака попадала в эксперимент дважды: до и после обучения на дрессировочной площадке. В ряде случаев тщательно отдрессированные и имеющие дипломы высших степеней по общему курсу дрессировки (ОКД) и по защитно–караульной службе (ЗКС) собаки решали тестовые задачи хуже, чем до начала занятий на площадке. Создавалось впечатление, что они утратили способность к самостоятельному принятию решений и ждут команды от хозяина.

Подобная картина наблюдалась и при работе с лисицами–артистами Театра зверей Уголка имени В. Л. Дурова. При работе на сцене у этих животных был выработан жёсткий стереотип: стартовая клетка — простое действие на сцене (типа прыжка через кольцо или с тумбы на тумбу) — возвращение в стартовую клетку. Именно это последнее действие оказывалось в конечном счёте самым главным, так как за него лисицы получали самое большое подкрепление.

В опытах у них срабатывал тот же стереотип: выскочить из своей клетки, быстро побежать в экспериментальную установку, совершить в ней какое–либо действие (далеко не всегда адекватное) и стремительно вернуться обратно в клетку. Результат решения задачи их просто не интересовал.

Таким образом, увеличение доли жёстких стереотипов в поведении собаки может в сильной степени подавить у неё способность к разумным действиям. (Нам кажется, что каждый может найти множество подобных примеров и среди людей.)

По–настоящему умные собаки часто оказываются более самостоятельными и не всегда склонны беспрекословно выполнять волю дрессировщика. Такие собаки молниеносно усваивают навыки, смысл которых им понятен, и легко воспринимают команду: она может произноситься с любой интонацией, громкостью. Но если подобная собака не видит смысла в действии, то образование навыка будет очень сложным. Поэтому, если собака плохо поддаётся дрессировке классическими методами, то обвинять её в глупости преждевременно.

Подчеркнём одну особенность обучения. В принципе, скорость выработки простого условного рефлекса у всех позвоночных животных (от золотой рыбки до шимпанзе) не различается и рефлекс закрепляется после 12–14 предъявлений. Однако те навыки, которые мы вырабатываем у собак, достаточно сложны и требуют понимания смысла поставленной задачи, т. е. применения рассудочной деятельности. Когда смысл ясен и результат действия собаке приятен, навык вырабатывается практически мгновенно, если же собака не понимает задачи, то на выработку навыка требуются те самые классические 12–14, а то и более предъявлений.

Игнорирование важности использования рассудочной деятельности при обучении сложным навыкам является большой ошибкой.

Как же увязать обучение собаки жёстким стереотипам и сохранение её индивидуальности и интеллекта?

Хозяину следует определить, какие именно команды нужны ему для управления собакой, и довести их выполнение до жёсткого стереотипа. При этом доля жёсткого управления должна быть значительно меньше «неформального общения». Ведь разговаривая с собакой, эмоционально одобряя или осуждая её, мы всё равно управляем её поведением. Важно при этом то, насколько мы добиваемся безусловности и однозначности её ответных действий.

Простой пример: требуя подчинения, собаку посылают за брошенным предметом по команде «Апорт!», при этом она обязана этот предмет принести и отдать в руки. Если она этого не делает, приходится любым способом добиться правильного выполнения требуемого навыка.

Играя с собакой в мяч, бросают его и кричат: «Неси, давай сюда!» — но в этой ситуации собака вправе носиться с мячом в зубах, предлагая догнать её и отнять игрушку, а может унести и играть одна.

Разведение собак в ведомственных охранных питомниках и в некоторых питомниках декоративных собак порой сопровождается отбором наиболее удобных в содержании особей. При этом часто как раз выбраковывают более умных животных. Этим же процессом сопровождается отбор служебных собак, работающих, как часы.

Эксперименты по исследованию рассудочной деятельности собак не показали достоверных различий у разных пород. Однако наиболее сложные варианты задач успешнее решали собаки пород, предназначенных для самостоятельной работы (борзые, лайки), и беспородные собаки с богатым жизненным опытом, попавшие в эксперимент в зрелом возрасте (М. Н. Сотская, Е. Н. Мычко, А. В. Шубкина). Ю. В. Пильщиков и К. Т. Сулимов (личные сообщения), исследовавшие рассудочную деятельность у своих рабочих собак (пастушеская служба и одорологическая экспертиза), также отмечали, что животные с высокоразвитым интеллектом оказывались наиболее «профессионально пригодными».

Говоря о научении, в том числе и об обучении в узком смысле, следует рассмотреть понятие «подкрепление». Любое действие, чтобы запомнилась его важность, была оценена правильность, требует подкрепления, вызывающего определённые эмоции. Подкрепление принято подразделять на положительное (приятное) и отрицательное (неприятное). Если животное действует адекватно нашим требованиям, оно получает положительное подкрепление. Отрицательное подкрепление, связанное с неприятными ощущениями или эмоциями, ассоциируется с невозможностью или нежелательностью действия.

О применении положительных и отрицательных подкреплений следует сказать лишь то, что положительные должны преобладать.

Избыток отрицательных подкреплений ведёт в конечном итоге к потере контакта между хозяином и собакой.

Стоит чуть подробнее сказать о том, чем плох избыток отрицательных подкреплений. Вред тут двоякий. Может теряться контакт с хозяином: чем больше отрицательных воздействий, тем чётче собака связывает их с владельцем. В конечном итоге она начинает воспринимать хозяина как некий эпицентр бедствий, от которого стоит держаться на определённом расстоянии.

Даже если собака и не связывает неприятности с хозяином, избыток негативных эмоций приводит к стрессу. Собака живёт в неуютном мире, где «туда — нельзя, сюда — нельзя, никуда нельзя!». В естественной стае щенок именно в такой ситуации покидает её в поисках лучшей доли.

Подкрепление следует непосредственно за выполнением некоего действия. Это дало основание В. Гриценко со ссылкой на ряд современных физиологических школ отделить собственно отрицательное подкрепление от наказания. В данной трактовке наказание рассматривается как отсроченное во времени неприятное воздействие после нежелательного поступка животного и считается, что оно не может выступать как отрицательное подкрепление. В большинстве случаев это верно, но методологически, на наш взгляд, оказывается несколько размытым.

Действительно, хозяин в процессе воспитания щенка не должен его наказывать за неправильные действия — такое воздействие остаётся непонятным, а потому вдвойне страшным для молодой собаки. Однако когда собака уже хорошо представляет, какие её поступки являются нетерпимыми в данной «стае», отсроченное наказание выступает всё–таки как отрицательное подкрепление.

Если, скажем, собаке запрещено спать на хозяйской постели, но, оставшись одна, она не  отказала себе в этом удовольствии и испачкала простыни, недовольство людей будет понято ею совершенно адекватно: не такая уж у неё короткая память. Тем не менее, если нежелательная привычка уже прочно закрепилась, наказание опять–таки оказывается неэффективным.

Считается, что положительное подкрепление в разных формах: лакомство, похвала, поглаживание — для собаки обладает одинаковой ценностью, тем не менее здесь есть очень важные нюансы. Для собаки, действительно состоящей в лояльном союзе с хозяином, ласка может оказаться гораздо более сильным подкреплением, чем кусок. Наоборот, собака, соседствующая с владельцем, не воспринимает ласку как награду.

Для социального животного стремление угодить любимому старшему союзнику, понравиться ему, быть отмеченным оказывается мощным подкреплением. В таком случае и при пищевом подкреплении для собаки не важно, чем наградил её хозяин: действительно лакомством или чёрствым огрызком хлеба. Важно, что она отмечена и получила угощение от старшего, с ней поделился едой, пусть символически, сам доминант. Разумеется, и ласка от него, дружеский шлепок оказываются достаточным подкреплением для успешного обучения.

Очень многие владельцы завершение обучения считают концом научения: ведь в знакомой ситуации, когда нет отвлекающих факторов, собака работает, как часы. Именно от них год за годом приходится слышать жалобный стон: «Но ведь она же знает команду, дома она делает всё идеально». Причём относиться этот возглас может и к отказу собаки показать зубы в выставочном ринге, и к игнорированию команды «Ко мне», словом, к любому навыку, которому собаку лишь научили.

Необходим второй этап — его начинающие дрессировщики часто упускают из виду — собственно дрессировка. Одного обучения навыку недостаточно: стоит возникнуть сильной конкурентной мотивации, и навык выполнен не будет, он окажется неважен и незначим для собаки. Сколько хозяев испытывали горечь и бессилие, пытаясь подозвать по команде «Ко мне» разыгравшегося щенка, который отлично выполняет этот навык дома. В этом нет ничего удивительного: ценность игры с соплеменниками куда выше для растущей собаки, чем выполнение любого навыка, хотя она и знает, что надо делать.

В ходе дрессировки выполнение знакомого собаке навыка доводится до автоматизма. Происходит очень интересное событие: навык превращается в динамический стереотип. Отныне условный раздражитель вызывает включение совершенно чётко фиксированной последовательности движений. Собака не сравнивает ценность данного навыка с другими, не оценивает необходимость его выполнения в данной ситуации. Отметим, что достаточно часто вырабатываются и навыки, совершенно нежелательные для хозяина, угасить их оказывается весьма сложно.

Выработанный стереотип может использоваться как конкретный инструмент в ходе решения сложных задач.

Мы специально не говорим о выработке конкретных навыков. Дело в том, что нельзя дать точную рекомендацию по отработке даже простого навыка применительно к абстрактной собаке. Нельзя обучать «собаку вообще» — собаки индивидуальны, без учёта их особенностей эффективность обучения либо снижается, либо конкретная методика оказывается неприменимой. Именно поэтому мы считаем необходимым дать методологический подход, конкретная методика вырабатывается на его основе и шлифуется в ходе непосредственной работы.

Итак, для выработки любого навыка надо прежде всего чётко сформулировать, какую задачу собака должна решить. Следует оценить простоту восприятия и возможность выполнения задачи собакой. Сколько бы усилий ни затратил дрессировщик, но, если задача совершенно никак не  коррелирует с жизненным опытом собаки, понять её животное не сможет. Трудно ожидать блестящих результатов, если хозяин не в состоянии тем или иным способом показать, каких действий он ждёт от животного.

Сложный двигательный навык следует разделить на логически завершённые отрезки, каждый из которых может быть показан собаке отдельно, и разъяснить последовательность выполнения этих элементов. Яркий пример ошибок дают попытки выработать навык «Место» без фиксации его фрагментов. Вспомним: собаку по команде «Место» укладывают, отходят, подзывают, фиксируют у левой ноги дрессировщика и вновь отправляют на место, где она должна лечь.

Попробуйте показать навык, не разделяя его на фрагменты. Единственное, что увидит собака, — это крайнюю нелогичность действий владельца: уложил, отошёл, заставил подойти и тут же отослал. Только отработав команды «Ко мне» и «Лежать», т. е. два из трёх элементов навыка, можно отработать его в целом.

Любая задержка, нерешительность или нечёткость в выполнении навыка указывают на неполное формирование динамического стереотипа, следовательно, на незавершённую дрессировку. Отдрессированная, например, на команду «Лежать», собака ложится в разгаре игры в грязную лужу или посреди оживлённой улицы. При этом она выполняет действие мгновенно, не пытаясь понять, даст ли хозяин за выполнение лакомство.

Не важно, каким именно способом собаку обучали тому или иному простому навыку, в ходе дрессировки выполнение его отшлифовывают. Создают ситуации, в которых навык выполнять достаточно сложно, при этом собаку ставят в такие условия, что не выполнить его она не может. Отдрессированная собака, безусловно, выполняет навык по команде хозяина и того круга лиц, которым она обязана подчиняться в любых условиях. Навык, переведённый в форму динамического стереотипа, приближается по чёткости и обязательности выполнения к безусловному рефлексу. В идеале в любой ситуации, в любом состоянии по данной команде собака производит определённый рефлекторный поведенческий акт без специального подкрепления.

Сложные, многоступенчатые рефлекторные поведенческие акты, закреплённые при оперантном обучении, никогда или почти никогда не переходят окончательно в разряд двигательных стереотипов, хотя их сложность может быть гораздо большей, чем та, которой добиваются при выработке условных рефлексов второго рода. Животное на арене совершает очень сложные действия, однако такая ли редкость ошибка в исполнении «трюка» или отказ от работы вообще? Вовсе нет. Именно поэтому при работе с собаками принципы оперантного обучения используются при наработке относительного небольшого количества навыков и эти навыки являются наиболее уязвимыми и ненадёжными с точки зрения безусловности выполнения.

Вопрос, какие навыки следует вырабатывать у собаки, является праздным — те, которые необходимы конкретному владельцу. Разумеется, есть очень ограниченный круг навыков общеупотребительных, позволяющих легко контролировать поведение собаки.

Для включения требуемого навыка необходимо связать его с конкретным стимулом — командой. Общие требования к командам таковы: ясность, краткость, удобство для произнесения. Команда не может иметь двух истолкований. Команда не должна нести никакой эмоциональной окраски — пресловутый командный тон всего лишь выражение уверенности дрессировщика в том, что собака подчинится его требованиям.

К сожалению, командный тон часто путают с громкостью команды. Здесь серьёзная методическая ошибка. Это приводит к габитуации: собака привыкает к громким окрикам, в некий момент для привлечения её внимания понадобится крик такой силы, на который владелец физически неспособен. Возможно, что при необходимости усилить сигнал, он вообще окажется за пределами восприятия собаки.

Необходимо учитывать, что при общении собак между собой в подавляющем большинстве случаев используются тихие звуки. Сторожевой лай, по некоторым предположениям, был выработан в процессе совместной эволюции именно для оповещения человека.

У собаки не должна возникнуть идея необязательности выполнения команды. Как только собака понимает, что требования доминанта можно не выполнить, она проверяет это новое знание. Генерализация здесь более чем уместна: коль скоро доминант не может добиться подчинения в одном, вероятно, он не сможет настоять на своём и в другом. Хозяин теряет свой авторитет как старший партнёр союза и превращается в товарища по играм, к мнению которого можно особо не  прислушиваться.

Часто собака на этой стадии пересмотра отношений не останавливается. Если человек слаб и не справляется с ролью доминанта, возможно, этот статус может получить она? Из непослушания возникают зачатки прямого неповиновения, а там уж рукой подать до бунта и выяснения, кто сильнее и упорнее.

Человек, не добившийся послушания в самом начале конфликта, спор с собакой за главенство, безусловно, проигрывает. Собака необязательно будет самоутверждаться жёсткими методами, всё может быть достаточно мирно, но лишь до тех пор, пока хозяин не пробует настоять на своём. Вот тут четвероногий доминант однозначно ставит его на место: не умеешь руководить — подчиняйся!

Таким образом, дрессировка, как правило, является завершающей фазой научения. Однако это верно лишь отчасти, поскольку дрессировка одновременно лишь вспомогательный элемент процесса научения. Как правило, динамический стереотип не является самоцелью, по крайней мере при современном подходе. Собака безусловно должна иметь ряд навыков, но при этом необходимо научить её использовать эти навыки применительно к различным сложным ситуациям, в ходе решения задач.

Пожалуй, наибольшие споры вызывает в последнее время навык прекращения нежелательных действий по команде «Фу». Не так давно её рассматривали как панацею, некую универсальную тормозную команду. Со временем стало ясно, что подобного чуда в природе, по крайней мере для высших позвоночных, искать не приходится. Тогда зазвучали голоса, что можно прекрасно обойтись вообще без команды «Фу».

Что ж, в принципе это так, но позволим себе сказать несколько слов в защиту развенчанного кумира и заодно очертить границы применения этой команды.

Прежде всего, русскоязычное «Фу» — очень удачное воспроизведение сигнала тревоги, характерного для собак и волков, не надо лишь форсировать звук. Чтобы привлечь внимание молодой собаки, вполне достаточно имитации короткого фырканья.

Таким образом, применение команды «Фу» ограниченно. Для собаки она должна значить лишь одно: доминант предупреждает об опасности, связанной с её действиями или окружающими предметами, например, «брать кусок — опасно!». Ближайший аналог в речи человека — это окрики «Поберегись», «Бойся», «Полундра». Понятно, что в угрожающих ситуациях «Фу» произносится громко и резко, столь же понятно, что такой сигнал нельзя девальвировать частым употреблением.

Как только команда «Фу» становится привычной, собака перестаёт на неё реагировать либо, что реже, оказывается в состоянии стресса. Попытки запрещать различные традиционные поступки собаки, контролировать её исследовательское поведение, игровую активность, социальные контакты, т. е. создавать представление о постоянно окружающих её опасностях, то же самое, что злоупотреблять отрицательным подкреплением. А ведь именно так поступают многие владельцы, без счёту и смысла расточающие «Фу» во время привычной вечерней прогулки.

Прекращать нежелательные действия можно разными способами. Например, посредством команды «Фу», если мотивация нежелательного поведения очень сильна, а результат действия в самом деле опасен (для собаки или окружающих). Тогда, сразу после сигнала тревоги («Фу»), должна следовать другая команда. У собаки не должно быть времени на обдумывание дальнейших действий — доминант уже всё решил и требует от неё исполнения.

Можно обойтись без сигнала тревоги, переключив мотивацию или подав тормозную команду. Переключение мотивации не всегда оказывается лёгким делом, например, не так просто отвлечь внимание кобеля от суки в охоте, предложив ему равноценное занятие. В подобных ситуациях удобнее оказывается использование тормозной команды, разумеется отработанной до состояния динамического стереотипа.

В принципе, в качестве тормозных можно использовать навыки, соответствующие определённым требованиям: удобство выполнения, чёткий рисунок, затруднённость перехода к другой деятельности. Вот почему мы считаем сложным использование в качестве тормозной команды «Стоять»: слишком легко сделать несколько лишних шагов до остановки, рисунок двигательного стереотипа нечёток — можно застыть в стойке, а можно и балансировать на двух конечностях или переминаться с лапы на лапу. Кроме того, переход из стойки в движение совершается моментально: собака стояла, а вот она уже и убежала. Всё это было уловлено в старой немецкой школе дрессировки, где в качестве основной тормозной команды использовали «Лежать». Всё чётко: выполнять просто, рисунок фиксирован, собака не может случайно встать или даже сесть.

Для управления поведением очень эффективной оказывается сигнал «Нельзя» (либо аналогичные по смыслу команды, в том числе и кличка собаки, произнесённая с соответствующей интонацией). Его не следует рассматривать как навык, здесь отсутствует обязательный двигательный стереотип, равно как и подкрепление действий в процессе обучения. Данный сигнал служит для обращения внимания собаки на то, что её поведение в данное время и в данном месте неудобно или неприятно для партнёра. Собаке сообщают, что она вольна делать всё, кроме «вот этого». При этом действие не запрещается навсегда, как это подразумевает команда «Фу».

В этом ещё одно отличие сигнала «Нельзя» — он предполагает возможность перемен, иного подхода. Говоря «Нельзя» при попытке собаки залезть в грязную лужу, хозяин вовсе не запрещает купание, как таковое, он просто не хочет, чтобы собака пачкалась, вполне возможно разрешение искупаться двустами метрами дальше, но в чистом водоёме.

Мировосприятие можно и нужно формировать в ходе воспитания собаки — этого, пожалуй, наиболее сложного процесса, включающего зачастую в более или менее замаскированном виде большинство, если не все формы научения.

Человек объясняет собаке её место в семье–стае, показывает, что она должна и чего не  должна делать, как вести себя в разных ситуациях. Даже самый гениальный дрессировщик не в состоянии предусмотреть все частные случаи и показать собаке, как решать каждую конкретную задачу. Зато он может помочь собаке классифицировать явления, свести их к знакомым ситуациям.

Тут весьма продуктивным оказывается подход гештальт–психологии: мир рассматривается как бесконечное количество узоров с ограниченным числом значимых элементов. Таким образом, все ситуации, обладающие одним и тем же значимым элементом, относятся к одному классу явлений, а всё многообразие мира сводится к конечному числу этих классов.

Главное — правильно сформировать у собаки представление, какие именно элементы окружающего являются ключевыми для задач разных классов. В этом случае достаточно просто обучить находить ключевой элемент или понятие в любом узоре, вычленять его и поступать в соответствии с требованиями, предъявляемыми к решению задач данного класса.

При хорошем контакте собаки с владельцем этот процесс зачастую идёт незаметно для него. При общении с подросшей собакой, особенно жившей ранее в ином окружении, мировосприятие приходится формировать специально.

Приведём случай, иллюстрирующий это утверждение. Владелец большой усадьбы завёл одновременно несколько щенков среднеазиатской овчарки. Собаки росли стаей под присмотром сторожа и очень быстро стали считать именно его своим хозяином. Мир для этих собак был сосредоточен вокруг этого человека. Редко наезжавший домой владелец решил изменить ситуацию. Он поехал кататься на снегокате и взял всех собак с собой, чем вызвал их огромный восторг. С этой прогулки собаки раз и навсегда сочли его вожаком стаи и перестроили отношения к нему соответствующим образом.

Собаку практически невозможно обучить профессии телохранителя простой выработкой динамического стереотипа на команду «Фас». У неё либо происходит запечатление обстановки, в которой шло обучение, и тогда она работает лишь на дрессировочной площадке, либо стереотип действительно становится полноценным и самодостаточным. Последний вариант занятен, но только для окружающих, а не для пользователя: по команде «Фас» собака задерживает «нарушителя» и совершает все предписанные движения (по старым нормативам — три перехвата и посадку), на этом она успокаивается и пропускает четвёртый, «неканонический» удар, т. е. в реальной ситуации на этом месте её земной путь завершается. Понятно, что если хозяин не командует «Фас», то собака вообще не нападает, но согласимся, что можно и не успеть отреагировать на угрозу.

Следовательно, телохранитель должен работать на принципиально иной основе. Да, у него тоже вырабатывается динамический стереотип правильного нанесения укуса, но далее он этот стереотип использует по собственному усмотрению или команде хозяина в любой потенциально угрожающей ситуации. Здесь задача обучающего — показать собаке эти ситуации, научить выделять понятие «опасность» из самого сложного калейдоскопа действий, предметов и живых существ. Когда ключевой образ отсутствует, собака не использует динамический стереотип атаки. В таком варианте команда хозяина «Фас» не столько включает необходимый стереотип, сколько указывает на ключевой образ, почему–либо не воспринятый собакой.

В ряде случаев решение задачи осуществляется по типу инсайта или в соответствии с терминологией отечественной школы с использованием рассудочной деятельности. Действительно, для того чтобы увязать воедино разнообразные явления, понять причинно–следственные связи между ними, своё место в данной картине мира, отношение хозяина к происходящему, собака должна испытывать некое «озарение», мгновенное слияние разрозненных понятий, дающее единственно верное решение задачи. Вновь сформированное ключевое понятие абстрактно.

Это оказывается возможным лишь тогда, когда собака накопила достаточное количество частных решений. Из всего разнообразия действий, образов, явлений выделяется их сущность, то, что объединяет их, и формируется некий значимый образ. Подобное осуществимо лишь посредством рассудочной деятельности или инсайта. Таким образом, в формировании ключевых понятий, о которых мы говорили выше, в большинстве случаев участвует рассудочная деятельность.

У собаки–телохранителя, например, должно сложиться понятие, что «враги» вовсе не люди в телогрейках (ближайшая ассоциация с дрессировочным костюмом) или люди, машущие руками. Напротив, человек может быть собаке прекрасно знаком, одет как её хозяин, может говорить тихо и вести себя спокойно, но, если интонация его голоса или хотя бы жест в сторону хозяина несут угрозу, его следует атаковать. Это ли не пример решения крайне сложной задачи, в ходе которой собака анализирует ситуацию, абстрагируется от частностей и поступает в соответствии с общим алгоритмом для подобного класса ситуации, используя выработанный динамический стереотип!

Взаимодействуя с собакой, хозяин формирует её отношение к окружающему. Обычно подкрепление в классическом понимании здесь не применяется: своим поведением хозяин даёт собаке понять, как надо относиться к тем или иным предметам и явлениям, как реагировать на собак, гостей, прохожих и т. д.

Очень многое зависит от взаимоотношений собаки и её хозяина–воспитателя: чем они теснее и дружественнее, тем значимее поступки хозяина, «родителя», «дядьки» для щенка, тем охотнее он ему подражает. Чётко подмечено, что, каков человек, такова и его собака, здесь дело прежде всего не в некоем физическом сходстве, но в похожести манер, привычек. Любимому хозяину собака действительно подражает, в чём может. Если он спокоен, уверен в себе, держится с окружающими ровно, то и собака его с определённой поправкой на специфику породы будет вести себя так же: не может быть у нервозного владельца флегматичной собаки, у такого и сенбернар в конечном итоге станет истериком.

Мы вовсе не приравниваем создание контакта к формированию полной зависимости собаки или заласкиванием её сверх всякой меры. Обращаться с собакой нужно сообразно её породе и возрасту, при этом не ломая в корне собственные привычки, но бережно вводя растущую собаку в жизнь семьи. Добиваются этого самыми разными способами. Главное, чтобы собаке, даже в самом раннем возрасте, были понятны требования владельца и чтобы она ощущала его интерес и благожелательность.

Отношения с собакой строят, демонстрируя ей, что она ценна и интересна для её друга–человека. Одновременно животному дают понять, что, как правило, интересы человека, его привычки являются приоритетными. Это совершенно биологично: в стае в подобном положении находится доминант, союз с которым для младших животных весьма привлекателен. Только сформировав союзнические отношения, наладив социальный контакт, а не только удовлетворяя потребности в еде и питье, можно по–настоящему воспитывать собаку.

Совсем не редкость случай, когда владелец не смог добиться взаимопонимания, контакта и собака лишь терпит его общество, как терпела бы в стае неинтересного соплеменника: живёт рядом, и ладно… Хозяин об отсутствии контакта может и не догадываться, списывая всё на самостоятельность, «независимость», «волчий норов» и прочие почерпнутые из фольклора благоглупости. Скорее всего, он — человек малонаблюдательный и нечуткий, предпочитающий выдумывать объяснения вместо поиска решения, — ведь собака по своей воле от контакта не уклоняется, ей он очень нужен.

Кратко повторим, какие формы обучения наиболее применимы на практике и как они соотносятся между собой.

Воспитание — повседневный процесс формирования желательного поведения. Классическое подкрепление используется редко. Формируются взаимоотношения лояльного союза, партнёрства, где хозяин, безусловно, старший, уважаемый и обожаемый партнёр. Направляя поведение собаки, объясняя, какие её действия приветствуются или просто допускаются, а какие нежелательны, возможно, нетерпимы, у собаки создают определённые привычки, манеру поведения. Одновременно формируют картину мировосприятия с позиций: «наша стая» в такой ситуации поступает так, стараясь максимально распространить круг понятий, знакомых собаке. При воспитании используется в основном ассоциативное обучение.

Очень большое значение имеет обучение путём подражания.

Обучение, в узком смысле этого слова, входит частично в процесс воспитания, поскольку для управления поведением собаки владельцу необходимо приобрести некие рычаги, позволяющие это делать: необходимо обучение навыкам, выполняемым по команде.

Научение подразумевает формирование у собаки целостной картины мира, вычленение причинно–следственных связей, создание ассоциативных рядов, ключевых понятий и умение их выделять в самой сложной обстановке.

В ходе обучения в узком значении вырабатываются в основном инструментальные и условные рефлексы второго рода, обучение в широком смысле слова (научение) включает такие сложные процессы, как инсайт или рассудочную деятельность.

Дрессировка является завершающей фазой научения. В ходе её известный уже навык закрепляется в форме динамического стереотипа.