Находка

У нашего соседа Курбана была собака. Звали её Чёрная. Говорят, что в молодости это была удивительно смышлёная и отважная собака. Однажды она даже поймала волка.

А потом Чёрная постарела. Стали выпадать зубы, слезиться глаза. Она уже не могла сторожить дом, и хозяин перестал кормить её. Тощая, голодная, полуслепая, Чёрная часами бродила по аулу в поисках пищи. Обессиленная возвращалась она домой и ложилась у своей конуры — отдыхала. Кто знает, какие ей снились сны, но и тогда собачий инстинкт не покидал её. Стоило пролететь воробью, как Чёрная вскидывала голову, настораживала уши и принималась хрипло лаять.

Однажды ночью Чёрная ощенилась. Щенков было трое. Два пёстрых и один такой же чёрный, как мать, только с жёлтыми подпалинами на лбу, а кончик хвостика белый-белый.

Всю ночь Чёрная вылизывала и согревала своих детёнышей. Они ещё и стоять не могли, ноги у них дрожали и разъезжались; щенки шлёпались на животики и тыкались слепыми мордочками в тёплое брюхо матери.

Курбан увидел щенят только на следующий день. Когда начало смеркаться, он, как всегда, налил Чёрной целую миску похлёбки. Собака доверчиво подошла, понюхала и принялась лакать. А Курбан, пока Чёрная жадно чавкала, побросал щенят в мешок и пошёл к пруду. Он вытряхнул мешок прямо в воду и повернул домой. Увидев хозяина, Чёрная радостно кинулась навстречу, смотрела преданными глазами, виляла хвостом. Но Курбан даже не взглянул на неё. Бросил пустой мешок во дворе, вошёл в дом и запер за собой дверь. А Чёрная побежала в конуру покормить своих детёнышей. Но в конуре было пусто. Чёрная жалобно завыла, бросилась к дому, стала царапаться в дверь и лаять, как бы прося помощи. Дверь не отворилась, и собака поняла, что надеяться ей не на кого. Побежала она обратно к конуре, по запаху нашла брошенный хозяином мешок и, обнюхивая землю и время от времени останавливаясь, затрусила к пруду. Здесь запах исчез.

Чёрная села на берегу и печально заскулила, не зная, что же делать дальше. Из собачьих её глаз текли крупные слёзы. Всегда такая чуткая, она не слышала даже боя барабана — в селении справляли свадьбу.

Звёзды отражались в воде, как электрические лампочки. Чёрная смотрела на мерцающие огоньки и вдруг, словно кто-то толкнул её, бросилась в воду и поплыла. На том берегу, на мелководье, лежали её щенята. По очереди вытащила она их на берег, подмяла под себя и стала согревать собственным теплом, кормить. Очень скоро один щенок зашевелился. Чёрная издала какой-то странный звук и помогла ему удобнее повернуться. Так она пролежала до рассвета. Затем встала, обнюхала своих детёнышей. Двое были мёртвые, а один — чёрненький — живой.

Взяла она его за шиворот и побежала в аул. Поравнявшись со своей конурой, Чёрная даже не заглянула в неё, будто понимала, какое это ненадёжное убежище. Она забежала в соседний сарай, устроилась поудобнее на сене и принялась вылизывать щенка и кормить.

Прошло два дня. На третий день, оставив щенка в сене, Чёрная отправилась промышлять пищу. Увидала она Курбана, подбежала к нему, завиляла хвостом, но Курбан только замахнулся на собаку, зло закричал и прогнал прочь.

Чёрная в страхе кинулась к своему детёнышу и больше из сарая не выходила. Щенок сосал свою мать, становился всё толще, у него прорезались глазки, а Чёрная тощала и теряла от голода силы, но оставить единственное дитя не решалась.

Так шли дни за днями. Чёрная всё больше слабела. Однажды она попыталась встать на ноги, чтобы всё-таки поискать какую-нибудь пищу, но ноги не держали её. Она упала и испустила дух. А щенок не знал, что случилось с матерью, и продолжал ещё какое-то время сосать, но потом, голодный, стал громко скулить…

Как-то утром, сидя за уроками, я услышал жалобное повизгивание и отправился в сарай. В сене шевелился и визжал маленький тёплый чёрный щенок, а мать его лежала рядом мёртвая.

Взял я щенка и понёс домой. Вот тогда-то мама и Курбан рассказали мне историю Чёрной, которую я в точности пересказал вам.

Чёрную закопали в поле, а щенка я уговорил маму оставить у нас. Сперва она не соглашалась, говорила: «Хватит с тебя перепёлок».

У меня жили две перепёлки. Попали они ко мне так. Однажды мы с мамой убирали в поле пшеницу, я устал и сел отдохнуть, а папаху свою положил рядышком. Вдруг вижу, надо мной пролетел ястреб, и в ту же минуту какие-то серые комочки, словно мышата, юркнули ко мне под папаху. Я осторожно приподнял папаху, и оказалось, что вовсе это никакие не мышата, а птенчики, перепелята. Спасаясь от ястреба, они угодили под мою папаху. Что мне было делать? Конечно же, я принёс их домой и водворил в клетку. Скоро перепелята стали ручными. Они очень легко приручаются…

Я умолял маму, чуть не плакал. Ну какое отношение к перепёлкам имеет щенок? Перепёлки перепёлками, а щенок щенком. Он же будет другом мне. Мама ещё боялась, что я буду слишком много заниматься собакой и стану хуже учиться. Но я дал честное слово, обещал учиться лучше прежнего, и мама согласилась.

Все мои друзья приходили смотреть щенка. Зашёл и мой бывший друг Назар. Бывший вот почему. В нашем ауле жила бездомная собака Чалма. Её хозяин умер от малярии, и она стала ничья. Чалму любили все ребята, а я больше всех. Она провожала нас в школу и встречала из школы, а мы кормили её хлебом, картошкой — чем придётся. Чалма всегда была добрая и какая-то грустная. Наверно, потому, что жила без хозяина.

И вот Назар вместе с ещё одним мальчишкой убили её и продали скупщику кож в районном центре.

С тех пор я раздружился с Назаром, хотя он каялся, очень жалел о своём поступке. Но я не могу ему простить…

И вот теперь этот Назар пришёл просить у меня щенка. Так я ему и отдал! Да я вообще никому своего щенка не отдам. Будет жить со мной. Это его дом.

Щенок будто понимал. Круглый, как мячик, чёрный, как сажа, чуть приподняв хвостик с белым бантиком на конце, он важно похаживал по глиняному полу и принюхивался к моим ногам.