Рукопись и фальсификации

«Ecce homo» впервые вышел в 1908 г. под редакцией Рауля Рихтера. Тогда же была составлена папка, в которой Dm[1] «Ecce homo» находился на момент подготовки издания Д. Колли и М. Монтинари. Листы в ней можно классифицировать следующим образом:

а) пропагинированные (т. е. пронумерованные) самим Ницше листы, исписанные с одной либо с обеих сторон, в некоторых случаях склеенные из нескольких фрагментов. Титульный лист, предисловие и содержание пронумерованы римскими цифрами (I–V), остальные листы — арабскими: с 1 по 44 и с 48 по 49. На листе 44 заканчивается глава «Почему я судьба», после этого, согласно оглавлению, помещённому на листе V, должны были следовать разделы «Объявление войны» и «Молот говорит». «Молот говорит», то есть параграф 30 из главы «О старых и новых скрижалях» «Так говорил Заратустра», которым заканчивается также «Сумерки идолов», помещается на листах 48–49. Соответственно следует предположить, что на листах 45–47 помещалось «Объявление войны». Текст под названием «Объявление войны» был, согласно свидетельству Элизабет Фёрстер-Ницше, сожжён матерью Ницше из-за содержавшегося в нём «оскорбления Величества», а именно, — слов о «натянувших на себя пурпур идиотах». Это свидетельство позволяет судить о характере «Объявления войны» и ассоциировать его с сохранившимися черновиками, опубликованными в 13-м томе ПСС: фрагменты 25 [1] (с заголовком «Большая политика»), 25 [6] (где содержится процитированное «оскорбление Величества»), 25 [11], 25 [13] (с заголовком «Война не на жизнь, а на смерть дому Гогенцоллернов») и 25 [14]. Как следует из письма Августу Стриндбергу, ещё в начале декабря Ницше намеревался отправить «первые экземпляры <Ecce homo> с письменным объявлением войны <курсив Ницше> князю Бисмарку и молодому кайзеру» (НП[2], с. 348). Таким образом, характер «Объявления войны» и его место в «Ecce homo» представляются достаточно очевидными. Не очевиден лишь его объём — действительно ли оно занимало три листа в рукописи, — из-за чего остаётся вероятность того, что и «Закон против христианства», пронумерованный Ницше как 47-й лист рукописи (чего? «Ecce homo» или «Антихриста»?), хотя и отсутствовал в оглавлении «Ecce homo», мог быть в какой-то момент включён Ницше в состав этой книги. Впрочем, вероятность эта — сугубо гипотетическая и едва ли может приниматься во внимание при публикации «Ecce homo».

б) не пропагинированные Ницше листы, содержащие тем не менее однозначные указания Ницше на их расположение в тексте «Ecce homo»; впоследствии они были пропагинированы с помощью букв.[3]

в) три записки, которые, по указаниям Ницше, были на соответствующих страницах приклеены наборщиком в лейпцигской типографии.

г) листы, которые (по мнению Д. Колли и М. Монтинари) оказались в папке с «Ecce homo» после 1908 г., и не относятся к тексту «Ecce homo». Это: 1) Записка с отвергнутым самим Ницше заголовком «Ессе homo. / Подарок / моим друзьям»; 2) Черновой вариант 2-го параграфа главы «Почему я пишу такие хорошие книги» (см. комментарий к этому параграфу); 3) Так называемая «Парагвайская записка», написанная рукой Элизабет Фёрстер-Ницше (см. комментарий к 4-му параграфу главы «Случай “Вагнер”»); 4) Листы 46 и 47 из рукописи «Антихриста» (см. комментарий к 4-му параграфу главы «Случай “Вагнер”»); 5) Записка с заголовком «Последнее соображение», на которой стоят указания для наборщика в лейпцигской типографии. Эта записка осталась среди бумаг Ницше в Турине; он использовал её оборот для наброска посвящения «Дионисовых дифирамбов» Катуллу Мендесу и для фрагмента 25 [20] из ПСС 13. 19 мест в Dm зачёркнуты. Зачёркивания сделаны рукой Ницше во всех случаях, за исключением трёх. Первое из этих трёх — первое предложение параграфа 10 в главе «Почему я так умён»: «В этом месте необходимо сделать хорошую паузу». Почему его вычеркнул Кезелиц (Петер Гаст), определить невозможно, однако Д. Колли и М. Монтинари уверены, что зачёркивание сделано его рукой. Поэтому в данном издании, в отличие от предыдущих, это предложение включено в текст «Ecce homo».

Второй такой случай встречается в том же параграфе — здесь вычеркнуто сразу четыре предложения, и мотивация вычёркивающего на сей раз более или менее ясна.[4] См. комментарий ^{32}.

Примерно такой же объём — три предложения — был вычеркнут и в третьем зафиксированном Д. Колли и М. Монтинари случае — это концовка 4-го параграфа главы «Случай “Вагнер”». В данной редакции мы восстанавливаем это место в тексте «Ecce homo». См. также комментарий к соответствующему параграфу.

В целом, несмотря на вставки и зачёркивания (в том числе мелкую корректуру с исправлением пунктуации и орфографии) Dm без всякого труда читается как связный текст. Однако это не исключает того, что могли не сохраниться некоторые не пронумерованные, но снабжённые указаниями для наборщика листы, отправленные в типографию из Турина. На такое подозрение наводит история с окончательным вариантом 3-го параграфа главы «Почему я так мудр». Очевидно, он относится к числу тех мест, про которые Кезелиц, сделавший в феврале 1889 г. копию Dm, писал Овербеку: «Мне хотелось бы, чтобы Вы, уважаемый господин профессор, ознакомились с этим произведением по сделанной мною копии, то есть без тех мест, которые произвели на меня впечатление чрезмерного самоопьянения или же слишком далеко зашедшего презрения и несправедливости. Таким образом Вы сможете получить впечатление, которое мне нелегко вызвать в себе, поскольку слишком живо воспоминание о выпавших фрагментах». Итак, как следует из этого письма, сделанный Кезелицем список — идентичный с сохранившейся в Архиве рукописью — уже тогда, в начале 1889 г., не содержал «выпавших» по усмотрению Кезелица фрагментов. И речь идёт уже не об отдельных фразах, но, по-видимому, о целых фрагментах, которые были впоследствии уничтожены матерью и сестрой Ницше. В частности, в так называемой «большой биографии» Элизабет Фёрстер-Ницше мы читаем: «В ту пору он исписывал листы странными фантазиями, в которых сказания о Дионисе-Загрее были перемешаны с евангельскими страстями и реальными личностями знакомых ему современников: растерзанный своими врагами и возродившийся бог прогуливался вдоль берегов По и видел всё, что он когда-то любил — свои идеалы, современные идеалы вообще, — где-то далеко внизу. Его друзья и близкие стали ему врагами, растерзавшими его. Эти листы направлены против Рихарда Вагнера, Шопенгауэра, Бисмарка, его ближайших друзей — профессора Овербека, Петера Гаста, — против фрау Козимы, моего мужа, моей матери и меня... Даже в этих заметках есть места пленительной красоты, но в целом их можно охарактеризовать как болезненный лихорадочный бред. В первые годы заболевания моего брага, когда мы ещё питали ложную надежду, что он сможет снова стать здоровым, эти листы были по большей части уничтожены. Любящее сердце и хороший вкус моего брата были бы глубоко уязвлены, если бы подобные рукописи попались ему впоследствии на глаза».

Благодаря одной находке, сделанной среди бумаг Генриха Кезелица (Петера Гаста) — сейчас они находятся в архиве Гёте и Шиллера в Веймаре — читатель данной редакции «Ecce homo» может увидеть один из таких уничтоженных (но сохранившихся в копии Кезелица) листов на предназначавшемся ему месте, т. е. в качестве 3-го параграфа главы «Почему я так мудр».

Этот лист рукописи поступил в лейпцигскую типографию, по свидетельству издателя Науманна, «в один из двух последних дней декабря». На нём стояло указание Ницше: «В первую тетрадь Ecce homo вместо прежнего 3-го фрагмента». Помимо него Ницше отослал из Турина 29 декабря ещё множество других добавлений и исправлений. Гранки первой тетради «Ecce homo» были отосланы Ницше обратно в Лейпциг ещё 18 декабря с пометкой «в печать». Однако после этого он пожелал заменить входящий в эту тетрадь вышеназванный параграф другим текстом, содержащим более чем резкие характеристики матери и сестры. Технолог в типографии обратил внимание Науманна на «резкость» данного текста, и тот решил дождаться от Ницше подтверждения необходимости печатать именно эту редакцию параграфа. Тем временем пришло известие о душевной болезни Ницше. Лист оставался в рабочем столе у Науманна, покуда его не забрал в феврале 1892 г. Кезелиц. 9 февраля он отослал его Элизабет Фёрстер-Ницше, сопроводив посылку следующими словами: «Порадуемся, что этот лист в наших руках! Однако теперь его точно следует уничтожить! Пусть даже очевидно, что он был написан в полнейшем безумии, наверняка найдутся люди, которые скажут: именно поэтому этот текст так важен, — ведь здесь без всякого стеснения и с полной искренностью говорит инстинкт». Тем не менее после этого Кезелиц сделал собственноручную копию, благодаря которой мы теперь можем судить о том, что именно названо здесь «полным безумием» и (выше) «лихорадочным бредом». Копию Кезелиц надписал словами: «Копия листа, который Ницше, уже в полном безумии, отправил Науманну во время печати Ессе homo». Позже, возможно, после разрыва с Элизабет Фёрстер-Ницше в 1909 году, Кезелиц стёр слова «в полном безумии», более того — ссылался на данный текст в переписке с Эрнстом Хольцером. Тогда как раз вышел V том писем Ницше, в который вошло немало адресованных Элизабет писем, ею же во многих случаях и сфабрикованных.[5] В связи с этим 23 июня 1909 Кезелиц пишет Хольцеру: «В Вашей последней открытке говорится: письма (V) не оставляют никаких сомнений относительно душевно близких отношений Ницше с сестрой. Ну да, ну да!.. Однако близкие отношения требовали немалого самопреодоления. Сколь мучительным было это преодоление для Ницше, стало ясно лишь незадолго до того, как он впал в безумие, а именно — когда он отправил Науманну в качестве дополнения к Ecce большой лист in folio по поводу матери и сестры».

Два сохранившихся черновика к 3-му параграфу не оставляют никаких сомнений относительно аутентичности этого текста. Да и в том, что касается прорывающегося местами психического напряжения, 3-й параграф мало чем отличается от многих других мест «Ecce homo». В свете этого Д. Колли и М. Монтинари включили его в состав «Ecce homo» именно в непубликовавшейся ранее окончательной версии, что вслед за ними делает и наше русское издание. Одновременно текст 3-го параграфа даёт представление и о том, каким могло быть содержание «выпавших» из-под руки Кезелица (т. е. при изготовлении им копии рукописи «Ecce homo»; см. выше) фрагментов и уничтоженных, по признанию Элизабет, «мест пленительной красоты».

Примечания:

1

(Dm) Druckmanuskript — рукопись для печати, на основе которой делается первое издание.

2

Ф. Ницше. Письма. М., «Культурная революция», 2007.

3

В четырёх случаях — на листах 6, 12, 32 и 35 — пагинация с помощью букв (6a и т. п.) — проставлена самим Ницше.

4

Одно схожее зачёркивание было восстановлено ещё в самой первой публикации «Ecce homo». Это место из 1-го параграфа главы «Так говорил Заратустра», где тою же рукой было вычеркнуто: «с которой я тогда был дружен, — фройляйн Лу фон Саломе». Однако поскольку это место сохранилось в копии, сделанной Кезелицем, Рауль Рихтер проигнорировал зачёркивание и, как пишет Подах, «втихаря» включил его в своё издание «Ecce homo». (Прим. Д. Колли и М. Монтинари.)

5

«Фабрикация» в данном случае — не фигура речи, а вполне уместная характеристика «эпистолярного творчества» Элизабет: она не писала несуществующих писем Ницше, но компилировала их из писем другим так, чтобы в итоге создавалось ощущение, 1) будто всем самым важным и сокровенным Ницше непременно делился именно с ней; 2) будто их переписка носила эмоционально ровный и исключительно регулярный характер. (Прим. ред.)