Мы антиподы{10}

Быть может кое-кто, по крайней мере среди моих друзей, припомнит, что поначалу я набросился на этот современный мир с некоторыми заблуждениями и преувеличенными оценками, и уж во всяком случае — как надеющийся. Я понимал — кто знает, на основании каких личных опытов? философский пессимизм девятнадцатого века как симптом высшей силы мысли, более победного избытка жизни, который выразился в философии Юма, Канта и Гегеля, — я принял трагическое познание как наивысшую роскошь нашей культуры, как самый её дорогостоящий, самый аристократичный, самый опасный способ расточительства, и всё же, вследствие её чрезмерного богатства, роскошь дозволенную. Равным образом толковал я себе и музыку Вагнера, как надлежащее выражение дионисической мощи души: мне казалось, я слышу в ней землетрясение, с которым, наконец, вырывается на волю издревле запруженная первобытная сила жизни, равнодушная к тому, что при этом шатается всё, называющее себя сегодня культурой. Вы видите, в чём я ошибался, вы видите, чем я одаривал Вагнеров и Шопенгауэров — самим собой…{11} Всякое искусство, всякую философию можно рассматривать как целебное и вспомогательное средство возрастающей или же нисходящей жизни: они всегда предполагают страдание и страждущих. Но есть два типа страждущих: во-первых, страждущие от избытка жизни, которые хотят дионисического искусства, а также трагического понимания и трагической панорамы жизни, — и, во-вторых, страждущие от оскудения жизни, которые от искусства и философии желают покоя, тишины, гладкого моря, или же опьянения, конвульсий, оглушения.{12} Отомстить самой жизни — высший род опьянённого сладострастия для таких оскудевших!.. Двойной потребности последних отвечают как Вагнер, так и Шопенгауэр — они отрицают жизнь, они чернят её, потому они мои антиподы. — Преизбыточествующий жизнью — дионисический бог и человек — может позволить себе не только созерцание страшного и проблематичного, но даже и страшное деяние и любую роскошь разрушения, разложения, отрицания, — у него злое, бессмысленное и безобразное предстаёт как бы дозволенным, так же, как предстаёт оно дозволенным в природе, вследствие избытка порождающих, восстанавливающих сил, которые способны из всякой пустыни создать цветущий плодоносный край. Напротив, самому страждущему, самому бедному жизнью больше всего нужна кротость, миролюбие и доброта, — то, что мы сегодня называем гуманностью, — как в мыслях, так и в поступках, а по возможности — и Бог, который был бы исключительно Богом для больных, спасителем, равным образом нужна логика, отвлечённая понятность бытия даже для идиотов — все типичные «вольнодумцы», как и «идеалисты» и «прекрасные души», суть декаденты — словом, нужна некоторая тёплая, оберегающая от страха теснота и заключённость в оптимистических горизонтах, способствующая отупению. Так научился я постепенно понимать Эпикура, эту противоположность дионисического грека, а равным образом и христианина, который на деле есть лишь некий род эпикурейца и со своим «блаженны верующие» заходит в принципе гедонизма настолько далеко, насколько вообще возможно — за пределы всякой интеллектуальной порядочности… Если у меня есть некоторое преимущество перед другими психологами, то оно заключается в том, что мой взгляд лучше других прослеживает тот труднейший и каверзный путь обратного заключения, на котором делается большинство ошибок, — обратного заключения от творения к творцу, от деяния к его виновнику, от идеала к тому, кому он нужен, от всякого образа мыслей и оценок к командующей из-за кулис потребности. — По отношению к артистам любого рода я пользуюсь теперь следующим основным различением: стала ли тут творческой ненависть к жизни или преизбыток жизни? В Гёте, например, творческим стал преизбыток, во Флобере — ненависть. Флобер — это новое издание Паскаля, но артистическое, с идущим из глубины инстинктивным приговором: «Flaubert est toujours hai ssable, l’homme n’est rien, l’oeuvre est tout»[5]… Он истязал себя, сочиняя,{13} точно так же, как Паскаль истязал себя, думая — оба они в ощущениях были неэгоистичны… «Самозабвение» — принцип декаданса, воля к завершению как в искусстве, так и в морали.

Примечания:

{1}

Ницше почти в точности воспроизводит афоризм 87 «О тщеславии художников» из «Весёлой науки». Добавлено несколько образов в предложении «Он знает, как устало влачится душа», а также два последних предложения.

{10}

Эта глава представляет собой существенно отредактированную и дополненную новой концовкой (со слов «В Гёте…») первую половину афоризма 370 «Что такое романтизм» из «Весёлой науки».

{11}

Здесь Ницше планировал сделать вставку, от которой, однако, отказался. Она сохранилась в папке Mp XVI 5, с указанием для наборщика: «вставить в главу Два антипода, после слов: самим собой». Здесь Ницше, в частности, пишет:

Мои произведения богаты такими подарками; следует быть начеку, когда я называю имена. Все самые важные вещи о себе я всегда высказывал таким образом, что кто-нибудь другой бывал каждый раз несказанно тронут и чуть ли не захлёбывался от восторга. Третье «Несвоевременное», к примеру, называется «Шопенгауэр как воспитатель»: из благодарности за это почитатели Шопенгауэра мне чуть ли не в ноги кланялись. Следует же читать: Ницше как воспитатель и, возможно, как нечто большее… Эта книга завершается такой мыслью: когда в мире появляется великий мыслитель, то всё оказывается под угрозой. Это как если бы в большом городе случился сильный пожар — такой, когда никто уже не знает, где искать убежища и что сможет устоять. Любовь к истине есть нечто страшное и насильственное, она как пожар.

{12}

Ср. черновик письма Ф. Овербеку от 20 июля 1888: «Этому же служат и мои последние книги: в них больше страсти, чем во всём, что я вообще до сих пор написал. Страсть оглушает. Она идёт мне на пользу, она позволяет немного забыться» (Ф. Ницше. Письма. М., «Культурная революция», 2007, с. 322).

{13}

Флобер заставлял привязывать себя к стулу во время работы.

[5]

«Флобер всегда мерзок, человек — ничто, произведение — всё» (фр.).

Комментарии

Ядро этого произведения содержится в письме Ницше Фердинанду Авенариусу от 10 декабря 1888 г. Здесь он указывает на те места в его произведениях, которые могут свидетельствовать о давней истории его противоречий с Вагнером:

Противоположность между декадентом и творящей из преизбытка сил, то есть дионисийской натурой … это противоположность, которая выражена в моих книгах, должно быть, раз пятьдесят, например, в «Весёлой науке», с. 312 сл. <т. е. «Весёлая наука» 370> … Вот с ходу несколько мест: «Человеч. слишком человек.» (написано более 10 лет назад) 2, 62 — декаданс и бернинизм в стиле Вагнера <«Смешанные мнения и изречения» 144>; 2, 51 — его нервозная чувственность <«Смешанные мнения и изречения» 116>; 2, 60 — одичание в том, что касается ритма <«Смешанные мнения и изречения» 134>; 2, 76 — католицизм чувства, его «герои» просто невозможны физиологически <«Смешанные мнения и изречения» 171>. «Странник и его тень», 93 — против espressivo[11] любой ценой <«Странник и его тень» 165>; «Утренняя заря», 225 — искусство Вагнера обольщать профанов в музыке; «Весёлая наука», 309 — Вагнер насквозь актёр, в том числе и как музыкант <«Весёлая наука» 368> — и 110: восхитителен в утончённости чувственной боли <«Весёлая наука» 87>. «По ту сторону добра и зла», 221 — принадлежность Вагнера к больному Парижу, по сути как у французских поздних романтиков, как у Делакруа, у Берлиоза — все с неким fond[12] неисцелимости в глубине и, следовательно, фанатики выразительных средств.

Таким образом, здесь названы прототипы уже 7 будущих главок «Ницше contra Вагнер».

На следующий день, 11 декабря, Ницше написал письмо Карлу Шпиттелеру, в котором предлагал к изданию «произведение такое же по оформлению и объёму, как “Случай «Вагнер”» … заключающее в себе 8 избранных отрывков из моих произведений, под заголовком: Ницше contra Вагнер / Досье / из произведений Ницше». Однако уже 12 декабря Ницше решил сам издать это произведение и набросал следующий его план (в тетради W II 10):

Ницше contra Вагнер / Из досье / психолога

в. H 1. Звёздная дружба <«Весёлая наука» 279>

в. H 2. В чём я восхищаюсь

в. H 3. В чём я возражаю

Ч 4. Вагнер как опасность

для ритмики, 59

при исполнении С. 93

Ч 5. Музыка без будущего

в. H 6. Почему Вагнер говорил о себе глупости <«Весёлая наука» 99>

в. Н. 7. Два антипода

П. 8. Почему Вагнер — французское явление <по-видимому, «По ту сторону добра и зла» 254, 256>

Ч. 9. Как я освободился от Вагнера

в H. 10. Почему мой вкус изменился <по-видимому, будущий «Эпилог», т. е. исходно параграфы 3 и 4 из Предисловия к «Весёлой науке»>.

Как видим, в дальнейшем Ницше удалил только два отобранных фрагмента — «Звёздную дружбу» и «Почему Вагнер говорил о себе глупости», — добавил ещё две главки и заключительное стихотворение.

В процессе переписывания фрагментов для Dm Hицше менял некоторые предложения в своих афоризмах, вставлял новые фразы, делал отдельные сокращения. 15 декабря подготовленную таким образом рукопись он отослал в типографию Науманну. Спустя два дня он добавил к рукописи «Интермеццо», т. е. в точности воспроизведённый 7-й параграф главы «Почему я так умён» из «Ecce homo». Однако уже 22 декабря Ницше пишет Кезелицу: «Произведение “Ницше contra Вагнер” печатать не будем. В “Ecce” содержится всё основное и по этому поводу». Науманну было отправлено распоряжение остановить печать «Ницше contra Вагнер». Тем временем в Турин из Лейпцига уже пришли гранки для корректуры. В связи с этим обстоятельством Ницше снова изменил решение и 27 декабря отправил обратно просмотренные им гранки с пометкой «в печать». В сопроводительном письме он, в частности, пишет: «В 1889 году надо издать “Сумерки идолов” и “Ницше contra Вагнер” — сперва, наверное, последнее, поскольку мне со всех сторон пишут, что по сути именно мой “Случай «Вагнер” привлёк ко мне настоящее внимание общественности. “Ecce homo”, который, когда он будет готов, надо передать переводчику, никак не раньше 1890 года окажется в такой готовности, чтобы выйти сразу на трёх языках».

Однако непосредственно перед помрачением Ницше его планы приняли новый оборот. 2 января 1889 г. он пишет Науманну: «События успели далеко обогнать маленький текст “Ницше contra В.”: вышлите мне стихотворение, которое стоит в конце, а также последнее присланное Вам стихотворение “Слава и вечность”. Вперёд с “Ecce”!» (Ф. Ницше. Письма. М., «Культурная революция», 2007, с. 361). Это последняя дошедшая до нас авторская воля Ницше, и согласно ей печать «Ницше contra Вагнер» либо должна была быть приостановлена, либо отменялась вовсе. (В связи с этим КиМ поместили это произведение в самом конце VI тома, после «Дионисовых дифирамбов»). В 1889 году оно вышло в нескольких экземплярах — в том виде (вместе с «Интермеццо» и заключительным стихотворением), в каком и публикуется в нашем издании.

{1}

Ницше почти в точности воспроизводит афоризм 87 «О тщеславии художников» из «Весёлой науки». Добавлено несколько образов в предложении «Он знает, как устало влачится душа», а также два последних предложения.

{2}

Ницше воспроизводит с многочисленными изменениями и уточнениями афоризм 368 «Циник говорит» из «Весёлой науки».

{3}

Это не означает … о Вагнере — в «Весёлой науке» отсутствует.

{4}

Эстетика… vrai» — в «Весёлой науке»: «мой “факт”».

{5}

Чтобы слушать … Gerandel — в «Весёлой науке» отсутствует.

{6}

… а кто не «народ» — изменения по сравнению с исходным вариантом этого места в «Весёлой науке» производят впечатление полемики Ницше с самим собой: снимая кавычки с «народа», которые были в «Весёлой науке», он спрашивает (себя?): «а кто не “народ”?».

{7}

См. раздел 7 главы «Почему я так умён» в «Ecce homo».

{8}

Первая часть этой главы представляет собой существенно переработанную версию афоризма 134 «Как должна двигаться душа сообразно новейшей музыке» из «Смешанных мнений и изречений», вторая — афоризма 165 «О принципах исполнения музыки» из «Странника и его тени».

{9}

Глава, название которой обыгрывает применявшееся к музыке Вагнера понятие Zukunftsmusik, представляет собой значительно сокращённый и одновременно дополненный множеством характеристик и положений (в частности, добавлена последняя, пророческая, фраза) афоризм 171 «Музыка как позднее дитя всякой культуры» из «Смешанных мнений и изречений».

{10}

Эта глава представляет собой существенно отредактированную и дополненную новой концовкой (со слов «В Гёте…») первую половину афоризма 370 «Что такое романтизм» из «Весёлой науки».

{11}

Здесь Ницше планировал сделать вставку, от которой, однако, отказался. Она сохранилась в папке Mp XVI 5, с указанием для наборщика: «вставить в главу Два антипода, после слов: самим собой». Здесь Ницше, в частности, пишет:

Мои произведения богаты такими подарками; следует быть начеку, когда я называю имена. Все самые важные вещи о себе я всегда высказывал таким образом, что кто-нибудь другой бывал каждый раз несказанно тронут и чуть ли не захлёбывался от восторга. Третье «Несвоевременное», к примеру, называется «Шопенгауэр как воспитатель»: из благодарности за это почитатели Шопенгауэра мне чуть ли не в ноги кланялись. Следует же читать: Ницше как воспитатель и, возможно, как нечто большее… Эта книга завершается такой мыслью: когда в мире появляется великий мыслитель, то всё оказывается под угрозой. Это как если бы в большом городе случился сильный пожар — такой, когда никто уже не знает, где искать убежища и что сможет устоять. Любовь к истине есть нечто страшное и насильственное, она как пожар.

{12}

Ср. черновик письма Ф. Овербеку от 20 июля 1888: «Этому же служат и мои последние книги: в них больше страсти, чем во всём, что я вообще до сих пор написал. Страсть оглушает. Она идёт мне на пользу, она позволяет немного забыться» (Ф. Ницше. Письма. М., «Культурная революция», 2007, с. 322).

{13}

Флобер заставлял привязывать себя к стулу во время работы.

{14}

Первая половина главы представляет собой существенно изменённое и дополненное начало афоризма 254 из «По ту сторону добра и зла». Вторая половина — столь же сильно видоизменённую середину афоризма 256 из «По ту сторону добра и зла».

{15}

Ницше имеет в виду комедию «Капитуляция», которую Вагнер сочинил после падения Парижа.

{16}

Здесь воспроизводится стихотворение, завершавшее афоризм 256 из «По ту сторону добра и зла».

{17}

Отредактированная вторая половина 2-й главы Третьего рассмотрения из «Гениалогии морали».

{18}

За исключением последних трёх предложений — отредактированная 3-я глава Третьего рассмотрения из «Гениалогии морали».

{19}

Ср. Тезис четвёртый «Закона против христианства» и предпоследнее предложение 5-го параграфа главы «Почему я пишу такие хорошие книги» в «Ecce homo».

{20}

Слегка отредактированный вариант 3-го параграфа предисловия к «Смешанным мнениям и изречениям».

{21}

Речь идёт о вагнеровском фестивале в Байройте.

{22}

… антисемитизму — в «Смешанных мнениях и изречениях» отсутствовало.

{23}

… приговорён к немцам — ср. начало 6-го параграфа главы «Почему я так умён» «Ecce homo».

{24}

Практически дословно воспроизведённый параграф 4 предисловия к «Смешанным мнениям и изречениям».

{25}

Здесь с некоторыми сокращениями и незначительными изменениями воспроизводится первая половина афоризма 269 из «По ту сторону добра и зла».

{26}

Слегка сокращённое и дополненное некоторыми вставками продолжение афоризма 269 из «По ту сторону добра и зла».

{27}

С незначительными изменениями афоризм 270 из «По ту сторону добра и зла».

{28}

Слегка отредактированный параграф 3 предисловия к «Весёлой науке», к которому Ницше добавил первые шесть предложений.

{29}

Воспроизведённый с незначительными изменениями параграф 4 предисловия к «Весёлой науке». Добавлены первое и два последних предложения первого абзаца.

{30}

Этими словами заканчивалась рукопись, которую Ницше отослал 15 декабря издателю. Однако вслед за тем Ницше добавил дальнейший текст из предисловия «Весёлой науки» и отправил издателю с указанием: «В конце книги, перед стихотворением, продолжение текста».

{31}

В «Весёлой науке» этой фразы нет.

Примечания

[1]

Тройственный союз (фр.).

[2]

mesalliance - мезальянс, неравный брак (фр.).

[3]

чистой воды (фр.).

[4]

В оригинале игра слов — Wesen und Unwesen («сущности и чуду-юду»). — Прим. пер.

[5]

«Флобер всегда мерзок, человек — ничто, произведение — всё» (фр.).

[6]

восхитительный, очаровательный, прелестный (фр.).

[7]

тонкостях (фр.).

[8]

современной души (фр.).

[9]

маленькое животное (фр.).

[10]

Всё понять значит всё презирать (фр.).

[11]

выразительного (фр.).

[12]

основа, дно (фр.).