Три источника для "третьего Рима"

Анатолий Ракитов для “Новых Известий”

№ 50 от 22 марта 2000 года

Будущее России: наука, технология, образование и суперкомпьютерная революция

Сегодня мы продолжаем разговор о проблемах развития фундаментальной науки России - главного условия нормального вхождения страны в постиндустриальное общество. Как уже говорилось, наука советская служила двум целям: военному могуществу и поддержке системы госуправления. А потому и не смогла быстро перестроиться и начала рушиться в 10 раз быстрее, чем экономика. В результате мы имеем лишь 17 критических технологий, соответствующих мировому уровню, и только две, этот уровень опережающих...

За “длинноногой Америкой” гоняться бессмысленно

Министерство науки подготовило сейчас новый список, насчитывающий семь основных приоритетных направлений развития науки и техники и 52 критические технологии федерального уровня. Список этот лучше и современнее своего предшественника, и акценты в нем расставлены поправильнее. Но пока он не утвержден правительством, стоит спросить, может ли Россия на средства своего нищенского бюджета поддержать все эти технологии и направления науки, которые по-прежнему составлены так, как будто Россия одна в состоянии проводить исследования по всему фронту науки и технологии. Абсурдность этого предположения не вызывает сомнения, и руководствоваться в составлении подобных перечней следовало бы не исходя из архаических представлений о державности, международном престиже и т. д., а из очень простых и трезвых понятий выгодности и реальности. Если 40% научного бюджета в 2000 г. будет выделено на фундаментальные исследования, то на все остальное остается так мало, что и по семнадцати направлениям мы вряд ли удержимся на уровне международных разработок и исследований.

Нам, конечно, не следует подражать Соединенным Штатам или гнаться за ними, потому что масштабы государственного финансирования науки и мощь научного потенциала несоизмеримы и различия “в разах” измеряются цифрами с двумя и тремя нулями. Соперничать со Штатами - значит уподобляться Людоедке Эллочке, соперничающей с дочерью Вандербильда. У нас свои проблемы, и мы должны решать прежде всего их, а не играть в мировую научную державу. Но кое над чем стоит задуматься. В последние 10—15 лет в мире активизировалась перестройка дисциплинарной структуры науки: снижается доля технических знаний и возрастает доля наук о жизни — биологии, генетики, всех отраслей медицины, а также биохимии, биофизики. Наиболее важным становится расширение комплекса медицинских дисциплин. В США совокупные затраты на научные исследования в области здравоохранения достигают 35 млрд. долл., или 20% всех НИОКР США. Более половины этой суммы вкладывают промышленные компании и бесприбыльные организации. В целевой структуре государственного научного бюджета на здравоохранение приходится 18%, и оно уступает только обороне, но существенно опережает такие статьи, как космос и энергетика. В области фундаментальных исследований здравоохранение давно опережает все остальные бюджетные статьи, причем эти расходы более чем в три раза превосходят исследования космоса, и это соотношение довольно стабильно. Отрыв медицины от обороны в фундаментальной области уже более чем шестикратный и имеет тенденцию к росту. Комплекс наук, связанных со здравоохранением, — клиническая медицина, биомедицина и биология - представляет сейчас более половины мирового научного знания, если использовать такой показатель, как доля указанных дисциплин в мировой научной периодике. В этих изданиях публикуются преимущественно результаты фундаментальных исследований, реализация которых произойдет в основном в начале XXI в.

Ясно, что России, затраты которой на науку и критические технологии в сотни раз меньше, чем в США, стоило бы поучиться не размазывать денежки в интересах групп давления и лоббирующих научных генералов по всему фронту мыслимых и немыслимых научных направлений и технологических разработок, а сконцентрировать усилия там, где это действительно выгодно и может быть реализовано в обозримые сроки. Но самое интересное заключается в том, что в новом списке основных направлений науки и критических технологий отсутствует даже намек на государственную поддержку и на разработку новых социально-экономических и гуманитарных знаний. А ведь именно просчеты в сфере управления, социально-экономического прогнозирования, социальной психологии, непонимание механизмов формирования постиндустриального общества и ошеломляющее невнимание к человеческому фактору были главной причиной всех наших неудач. Замечу, что в системе национальных приоритетов таких стран, как США, Англия, Япония, Австралия и Германия, социальные знания занимают не просто достойное, а ведущее место. Это видно из структуры подготовки профессионалов высшего уровня. В университетах Западной Европы, по данным на 1994 год, готовили: математиков — 3%, физиков - 9%, инженеров - 13%, социальных специалистов - 26% и т. д. Стоит задуматься, почему у нас по-прежнему больше половины всех факультетов выпускают неважнецки подготовленных инженеров, не находящих себе профессионального применения, а социальных специалистов считают образовательным товаром второго сорта. Заметьте, настоящие инженеры, т.е. люди, способные к созданию принципиально новых технологий и наукоемких продуктов, чрезвычайно важны и нужны любому развитому и развивающемуся обществу. Но для этого их научная подготовка должна быть во много раз выше, а главное - они должны уметь творчески проектировать и создавать новое и еще важнее - внедрять это новое быстро, с пониманием экономических и социальных последствий. А этому как раз у нас либо не учат, либо учат плохо. И реальность подтверждает печальную правоту моего вывода.

Кадры и суперкомпьютеры решают все

А теперь о самом главном. Наука в конце XX и начале XXI в. отличается и будет еще больше отличаться от науки середины XX, а тем более XIX в. Важнейшая причина этого - перманентная революция в области информационных технологий и телекоммуникаций. Мы в свое время недооценили значение компьютеров для науки, усмотрев лишь их оборонное значение. В 70-е годы мы прозевали революцию персональных компьютеров (ПК). Сейчас собираемся прозевать суперкомпьютерную (СК)-революцию. Поданным на ноябрь 1999 г., была зарегистрирована 651 СК система. Мощность современных СК приближается к 4 трлн. (4 терафлоп) операций в секунду. В ближайшие годы она может достигнуть нескольких сот терафлоп. У нас в СК-центре РАН и Миннауки установлен один СК мощностью в 1,3 терафлоп. Нужно ли говорить, что это меньше, чем капля в море? Современные информационные технологии и особенно СК позволяют накапливать и обрабатывать немыслимо большие массивы знаний. Используя СК, современные ученые могут получать трехмерные и четырехмерные визуальные изображения сложнейших химических реакций, структур гигантских молекул, работу генов, управляющих живыми организмами, моделировать, причем в режиме реального времени, работу всех финансовых и товарных бирж мира, делать точные прогнозы погоды, осуществлять глобальный экологический мониторинг, сложнейшие измерения, обрабатывать гигантские массивы информации, управлять автоматизированными производствами. Несколько тысяч биологических лабораторий, подсоединенных к СК в одном из калифорнийских университетов, одновременно решают сотни задач, от которых зависят создание новых лекарств, защита растений и животных, клонирование новых организмов, создание трансгенных растений и т.д. СК позволяют “проигрывать” процессы, связанные с термоядерным синтезом, моделировать полет ракет, колоссально удешевляя дорогостоящие научные исследования и пробег от идеи до коммерческого результата. Недавно четыре химика, работающие в одной американской фирме, за несколько месяцев синтезировали с помощью компьютерной технологии девять тысяч молекул различных лекарственных веществ, предназначенных для лечения глаукомы. Стоимость синтеза каждой "штуки" была около 15 долларов. В другой фирме примерно за такое же время 14 химиков, пользуясь более традиционными методами, синтезировали около трех с половиной тысяч молекул, при этом синтез каждой обошелся в сотни раз дороже. На этом примере отлично видно, как современные технологии связывают в одно целое науку, компьютеры и экономику. Там, где такой органической связи нет, наука обречена на вымирание.

СК-революция радикально модернизирует высшее образование, открывая доступ к новейшим знаниям и информации сотням тысяч студентов, выводя их на передний край науки. Получить современное образование, особенно при подготовке ученых, инженеров-исследователей, высших менеджеров и т. д., без использования СК-систем уже невозможно. Тот, кто лишен этих возможностей, может получить высшее профессиональное образование на уровне середины XX века, но никак не на уровне XXI. А между тем высшее профессиональное образование - важнейший ресурс современной науки и технологии, инновационного менеджмента и эффективного государственного управления. Поэтому наиболее развитые страны тратят на образование даже больше средств, чем на развитие НИР. Однако эти колоссальные затраты выгодны обществу и с лихвой окупаются. Если построить диаграммы доли ВВП на душу населения и количества лиц с высшим образованием на 100 занятых, то графически они окажутся удивительно похожими. Так, в самых богатых странах мира, например в США, Канаде, Японии и так далее, специалистов высшей квалификации больше, чем в остальных странах. Картинка выглядит так: на 100 человек в возрасте от 25 до 64 лет специалистов с высшим образованием в США — 35, Канаде — 30, Швейцарии — 28 (самый высокий уровень жизни в Европе), в Японии и Финляндии — 21, в Германии — 17, в Англии — 15, во Франции - 14. Для того чтобы общество прочно перешло в режим устойчивого развития и обеспечило высокий уровень материального, духовно-культурного и психологического комфорта, по имеющимся расчетам, число лиц с высшим профессиональным образованием должно составлять половину всех трудозанятых. Именно они будут инициировать инновации, создавать новые рабочие места, принимать рациональные решения, развивать культуру, науку и технологию. По числу студентов и лиц с высшим образованием на 100 занятых Россия занимает неплохое место (в 1999 г. — 19 на 100), но по качеству профессиональной подготовки мы все еще находимся на уровне конца 80-х гг. XX в., а не в начале XXI, и главная причина этого — нехватка ПК, слабое развитие Интернет и неподключенность к СК системам. Поэтому, модернизируя девиз 30-х гг., я бы сказал: “Кадры и суперкомпьютеры решают все”.

Хочешь изменений - изменись сам

Теперь я подведу некоторые итоги. Для того чтобы вывести Россию из ее нынешнего состояния, финансовой и общеэкономической стабилизации совершенно недостаточно. Опыт большинства развитых странах и малых постиндустриальных обществ (Нидерланды, Швейцария, Финляндия, Швеция и т.д.) показывает, что наука, образование и технологии, особенно информационные, все больше становятся главным системоформирующим фактором постиндустриальных обществ, обществ, основанных на знаниях. Знания всегда играли важную роль в развитии человечества, но сейчас, в эпоху, когда мы стоим перед сложнейшими экологическими, демографическими, технологическими, социально-экономическими, урбанистическими, политическими и цивилизационными проблемами, роль знаний, в первую очередь научных, колоссально возрастает. Образно говоря, если тысячу лет назад на сто единиц материального производства или политического действия требовалась одна единица знания, то сейчас соотношение изменилось прямо противоположным образом, в пропорции 1:1000.

В качестве комментария.

Если мы собираемся стать благоустроенным и благополучным обществом, удобным для проживания человека, то нам нужно радикально менять наши взгляды на соотношение науки, образования, технологии, экономики и политики. Эти изменения можно резюмировать следующим образом.

1. Наше государство должно точно сформулировать основную стратегическую цель, приемлемую для общества в целом. Этой целью должно быть создание общества комфорта, общества равных возможностей, общества, основанного на знаниях и высших технологиях, способных обеспечить самоподдерживающееся развитие и дать каждому человеку шанс на самореализацию.

2. Следует четко понять, что решающим механизмом я достижения этой цели является беспрецедентное по масштабам и скорости развитие науки, образования и технологии, требующее безотлагательного перехода к форсированному созданию нового научно-интеллектуального потенциала и реализации его результата в сфере услуг и производства, культуры и быта.

3. Для этого необходимо понять, что экономические, финансовые и социальные проблемы общества должны быть подчинены задачам научно-технологического развития, выращиванию новых интеллектуальных кадров на основе современного образования, использующего новейшие информационно-образовательные технологии. Все финансовые, организационные, управленческие и кадровые ресурсы должны работать на решение этой задачи: она - стержень будущего экономического роста и благосостояния, она - инструмент решения социальных и культурных задач.

4. До сих пор в структуре исполнительной власти ключевые позиции занимали Министерство экономики и Министерство финансов. Остальные ведомства и организации танцевали под их дудку. Если мы не даем клятвы следовать экономическим теориям, выращенным в совершенно Другой ситуации, в других странах, для решения других проблем, то нам следует сделать ключевыми структурами исполнительной власти Министерство науки и Министерство образования и, не лишая функциональной самостоятельности другие ведомства, нацелить всю финансовую и экономическую деятельность на решение главной задачи - модернизацию всех видов социально значимой деятельности, прежде всего реального сектора - производства и услуг, на основе достижений науки и информационных технологий.

5. Нам следует сконцентрировать максимум усилий на развитии информационных технологий и войти в пул суперкомпьютерных держав. Здесь ключ к будущему подъему общества, здесь выход из коллапса, из неустойчивости, из социальных конфликтов, из беспросветной серости и скуки, здесь ~ будущее нашей молодежи, однако здесь же и главная угроза. В ближайшее время мы можем потерять то немногое, что у нас еще соответствует международным требованиям, - корпус наших программистов. Месяц назад Германия приняла решение о снятии всяких ограничений на ускоренный въезд в страну программистов. Всего их требуется свыше трехсот тысяч, в США - свыше 400 тыс., в Канаде - свыше 100 тыс. Канцлер Шредер сказал на открытии международной компьютерной выставки, что Германия готова ежегодно принимать 30 тыс. программистов, и хлынут они туда в основном из России, у нас останутся лишь паралитики и старики.

6. Для того чтобы избежать окончательного разрушения оставшегося научного и программистского потенциала, нужно радикально изменить отношение к ученым, программистам и профессионалам высшей квалификации. Надо изыскать любые ресурсы, надо проявить гигантскую изобретательность и решительность и увеличить заработную плату ученым, программистам и инженерам-исследователям не в 2, не в 3, а по меньшей мере в 15-20 раз. Но этого мало. Нужно столь же радикально изменить отношение общества к науке и образованию, изменить статус ученых и вузовских профессоров. По опросу, произведенному Центром ИСТИНА в двух престижных университетах Москвы, из 169 опрошенных третьекурсников лишь один собирался делать научную карьеру. К пятому курсу, возможно, и он изменит решение. На вопросы, заданные в женской студенческой аудитории:“хотели бы вы выйти замуж за бизнесмена?”, “да” ответили 74%, “за крупного государственного деятеля?” -18%, на вопрос же “за аспиранта или ученого?” ответом был смех. Надо менять имидж ученых и науки, и притом не словами, а законодательными актами, льготами и привилегиями организациям, модернизирующим свою деятельность на базе достижений современной, в первую очередь отечественной, науки и технологии. Возможно, что скептику мои выводы покажутся нереальными или банальными. Но от этого они не становятся менее истинными. Другого будущего у России нет.