4.6. Одиночество в мегаполисах.

Растущая концентрация людей приносит не только экономические блага, но и несет с собой много трудностей (и уродств), деформируя личность и духовный мир человека. Я не буду говорить об экологической неполноценности нашей городской жизни - о загрязнении воздуха и воды, об уборке мусора и т.д. Этим вопросам посвящено уже множество работ. И в этой сфере существует определенное понимание. В богатых странах многое делается для исправления данного положения. Более того, можно думать, что уже в ближайшие десятилетия проблемы очистки городов будут в основном разрешены. Особенно с ростом образованности и общей культуры.

Меня гораздо больше беспокоит другое - сам человек, влияние городской жизни на человека. Задумаемся о человеке - человеке, живущем в городе, о его судьбе. По моему мнению, это самый главный вопрос, от которого зависит не только будущее мегаполисов, но и общества в целом. Это тот аспект концепции “sustainable development”, который совершенно выпал из всех национальных документов и не обсуждается на уровне Организации Объединенных Наций. А именно в его решении, может быть, и находится ключ к будущему.

Дело в том, что жизнь в мегаполисах необратимо меняет человека, его восприятие Природы, меняет его “психическую конституцию”, весь его духовный мир. Об изменении стереотипа жителя мегаполиса экологи почти не говорят. А изменения менталитета жителей мегаполисов, их системы ценностей, понятий добра и зла, как мне представляется, и есть главная опасность для будущего человечества. Изменение системы духовных ценностей противоречит изначальной сущности человека. Она даже страшнее накопления диоксинов (хлорорганических соединений), которые влияют на генетические свойства человека.

Дело в том, что условия жизни в больших городах противоречат генетической приспособленности человека. Наш предок был существом общественным, и он никогда не жил в одиночку. И уже на заре своей истории (вернее - антропогенеза) люди жили либо отдельными большими семьями (родами), либо небольшими общинами, где каждый был на виду у остальных членов сообщества, помогал и контролировал другого. Кроме того, жили люди не в условиях конкуренции и соревновательности, а в относительной взаимной доброжелательности и взаимопомощи - иначе было очень трудно прожить; кооперативное начало проявлялось именно во взаимопомощи. Они жили в условиях “МЫ”, а не “Я”. Все это создавало определенный психологический стереотип и тот психический настрой, который служил источником здоровья, и физического, и психического. И даже гораздо больше - развивал чувство близости, единства людей между собой и в гармонии с Природой. И такой образ жизни продолжался, по меньшей мере, пару миллионов лет (а может, и больше). И, по-видимому, многое теперь уже оказалось закодированным в генетической памяти человека. Во всяком случае, не только ощущение собственного “Я”, но и потребность в осознании необходимости своей принадлежности к некоторому “МЫ”.

Подтверждение тому - искусство, особенно музыка и живопись. Они всегда отражали чувство прекрасного и доброты: мелодичная музыка, зовущие к себе пейзажи и одухотворенные лица на старых картинах. Искусство стремилось показать то лучшее, что окружает человека и есть в человеке. Не любоваться уродством, а осудить то, что следует осуждать, согласно тем стандартам, которые пришли к человеку в момент его появления на свет и впитаны с молоком матери в буквальном смысле этого слова. То есть стандарты, которые выработались миллионнолетиями жизни homo sapiens.

Теперь многое иначе - огромное сосредоточение людей, жизнь вдали от Природы в каменных ущельях. И, кроме того, это жизнь “в одиночку”, несмотря на давку в общественном транспорте: в современном городе человек предоставлен сам себе в гораздо большей степени, чем это было раньше. Человек перестал быть “наблюдаем”, он безразличен окружающим, и они ему тоже безразличны. Чаще всего они просто помеха или конкуренты в его повседневной жизни. Люди, как правило, даже не знакомы с теми, кто живет с ними на одной лестничной клетке.

Все подобные обстоятельства способны существенно менять не только взаимоотношения людей, их внутренний мир, но и саму психическую структуру человека, а значит и характер его дальнейшей эволюции. И действительно, то, что сейчас происходит, и то, что мы наблюдаем в обществе, это не просто смена образа жизни. Это результат глубокого противостояния естества человека и городской реальности, он борется с ними, может быть, даже не осознавая этого, ибо эти противоречия рождают то, что человеку биологически не свойственно: пьянство, наркомания, хулиганство - не лихость молодого человека или не умеющего себя контролировать, управлять поведением молодого организма, а злобный протест, рождающий преступления. Уродуется духовный мир: музыка превращается в какофонию, песни - в тарабарщину, а живопись - в поиск уродливых и бессмысленных сюжетов, отражающих собственную бесперспективность. Телевидение - великое благо, рожденное гением человека, но его развитие определяется не общественной целесообразностью, а рынком и не контролируется гражданским обществом. Оно становится все отвратительнее, будит в человеке агрессивность против ближнего своего. Все более и более опасным для будущности человека становятся нынешние проявления пропагандируемых стандартов. Стремление к доброте, к поискам красоты оказывается за пределами того, к чему люди сегодня стремятся, зомбированные не только условиями жизни в городах, но и средствами массовой информации, потерявшими чувство ответственности и рождающими опаснейшую положительную обратную связь, разрушающую духовный мир человека.

Постепенно исчезают доброта и коллективная доброжелательность, что было всегда присуще человеку. Во всяком случае, в малых коллективах.

Причем это имело место относительно недавно, почти на нашей памяти. Правда, некоторые творцы научного коммунизма подобный образ жизни называли идиотизмом деревенской жизни! А может быть, именно деревня была постоянным источником индивидуумов, поддерживающим здоровье нации - любой нации!

И на этом фоне расцветают различные секты - секта Муна, например. Успех этих псевдоцерквей - следствие дефицита общения, отсутствия взаимной доброжелательности и, разумеется, слабости и архаичности традиционных церквей, превращающих богослужение в выполнение серии ритуалов, сформировавшихся еще в те времена, когда люди жили в деревнях. И не отвечающих современным потребностям горожанина, особенно жителей мегаполисов.