Жуткая «Лестница из сабель»

В истории иллюзионного искусства были люди, демонстрировавшие настоящие чудеса. Одним из таких по праву считается Дмитрий Лонго.

Этот удивительный человек родился 16 февраля 1882 г. в городе Джульфе, у самой границы с Персией (нынешним Ираном).

Лонго рано лишился матери. Новая жена отца оказалась жестокой женщиной, и мальчик не выдержал ее сурового характера. Однажды ночью девятилетний подросток сбежал из дома. Во время скитаний Дмитрий Лонго однажды встретил человека, который очень заинтересовал его. Это был странствующий циркач итальянского происхождения по имени Леонелли. Он знал и умел исполнять различные фокусы. Леонелли предложил Дмитрию работать вместе. Вскоре Лонго научился исполнять все фокусы, которые делал его учитель, кроме глотания шпаги. На освоение этого номера ушло много времени. Как рассказывал Дмитрий Иванович, поначалу Леонелли приучал горло ученика к щекотанию гусиным пером. Это было мучительно, так как появлялось чувство удушья, но Дмитрий не прекращал тренировок.

Потом Леонелли выстругал деревянную палочку, густо смазал ее гусиным жиром и осторожно начал погружать инструмент в пищевод ученика. Деревянную палочку сменила широкая и длинная палочка из воска. После полутора лет упражнений с рейкой настало время, когда в ход пошли настоящие шпаги. С тех пор Дмитрий Лонго превратился в настоящего шпагоглотателя.

Во время скитаний умер Леонелли, и Лонго остался один, но к тому времени его уже знали как умелого иллюзиониста и фокусника. Владельцы цирков наперебой приглашали Лонго, поскольку не сомневались в большом зрительском успехе артиста.

В Бухаре Лонго довелось работать в гастролировавшем там цирке Юматова и встретиться с факиром шейхом Бен-Али, который взялся обучать Лонго факирскому искусству.

Дервиш научил его ходить босыми ногами по горячим углям, насыпанным на железный противень. Чтобы ноги не были чувствительны к огню, заставлял их держать в тазу в специальном растворе из квасцов и вяжущих масел. При показе этого секретного номера от артиста требовались сила воли, сноровка и быстрота.

Бен-Али научил Лонго заглатывать три разноцветных шарика — красный, черный, белый и показывать зрителям любой из них на заказ. Этому помогали «зарубки», сделанные на шариках. Заглатывались и разноцветные шелковые платочки, отмеченные тончайшими узелками, распознаваемыми языком. Дмитрий чувствовал их языком и без ошибки «выдавал на-гора» платочек, требуемый публикой.

Бен-Али раскрыл своему ученику и тайну популярного номера «Человек-аквариум». Лонго выпивал около восьми литров воды, проглатывал лягушек и маленьких рыбок. Извергая затем длинный фонтан, он выбрасывал из своего желудка, опять же по заказу зрителей, то рыбок, то лягушек.

Лонго научился выпивать изрядную порцию керосина и выпускать его струей, прикрывая лицо мокрым полотенцем, чтобы не обжечь губы и брови. Бен-Али обучал Лонго стремительно выпускать изо рта струю керосина, направляя ее на палку, обмотанную паклей. Создавалось впечатление, что огненная струя бьет фонтаном.

Молодой артист научился и другим факирским трюкам.

…На манеж выносили раскаленную печку и ставили ее в центре. Симпатичные ассистентки, одетые в восточные костюмы, опахалами из павлиньих перьев раздували огонь в жаровне и плавили на нем олово. Деревянной русской ложкой Лонго, словно суп, зачерпывал олово и будто случайно проливал несколько капель расплавленного металла на мокрый поднос. Капли олова шипели и пузырились. Артист подходил к первому ряду партера, чтобы публика могла убедиться, что трюк исполняется без обмана. Потом подносил ложку ко рту и, к ужасу зрителей, выливал раскаленное олово себе в рот! Позже писали, что перед этим факир будто бы вставлял за зубы крошечную ванночку, куда и попадал раскаленный металл.

Однажды в Ташкенте какой-то подвыпивший зритель начал «разоблачать» Лонго, утверждая, что артист льет в рот не расплавленное олово, а воск. Мало того, выпивоха потребовал, чтобы факир капнул ему на руку «олово». Публика поддержала скептика. Лонго ничего не оставалось делать, как выполнить просьбу. Лишь только скептику капнули на руку капельку жидкости, он словно ошпаренный бросился вон из цирка, проклиная все на свете. Во время другого, еще более поразительного трюка артист откусывал зубами кусочек от раскаленной железной пластинки. Факир раскрывал рот, и пластинка попадала на острый маленький гребешок, незаметно вставленный в зубы. Здесь было важно не обжечь губы.

Опытный Али щедро делился с Дмитрием всеми своими секретами. В частности, показал ему, как демонстрировать «опыты анестезии» — прокалывать в различных местах иглами щеки и надбровье, находя для этого участки тела с наименьшей сетью кровеносных сосудов. Прокалывая щеки большим крючком, Лонго оттягивал их вниз и к каждому крючку подвешивал десятифунтовые гири!

Лонго проделывал факирские фокусы, которые объявлялись в афишах как «зверства инквизиции»: голыми ногами прыгал на битом стекле, ложился спиной на доску, утыканную гвоздями. В первом случае факир заранее подбирал и складывал в специальный мешок осколки бутылок, острые края которых предварительно стирались. Высыпанные из мешка на лист фанеры и подсвечиваемые прожекторами, стекла переливались в свете огней и представляли собой страшное зрелище, когда человек становился на них ногами и даже приплясывал…

Ложе из гвоздей, острия которых были искусно затуплены, тоже не доставляло особой радости исполнителю. Худой, поджарый Лонго ложился на них: на каждый гвоздь приходилась ничтожная часть массы тела. Было больно, но не настолько, чтобы нельзя было потерпеть несколько минут.

Демонстрируемые «чудеса» окутывались пеленой таинственности: специально подобранная музыка и освещение, нарочитая медлительность в подготовке трюка и быстрота его исполнения — все было рассчитано, чтобы усилить «волшебные чары» и могущество факира.

Помогала особая обстановка на манеже, выразительная пластика всех движений артиста, десятки поддельных золотых орденов и медалей, красовавшихся на шелковом халате. Этими наградами факир якобы был удостоен при дворах восточных властителей. На афишах Лонго именовался «факиром при дворе шаха персидского, эмира бухарского, хана коканд-ского, эмира афганского, несравненным доктором магических наук, выдающимся спиритом».

Громкие титулы, сногсшибательная реклама, артистизм, мастерство и ловкость Лонго способствовали тому, что цирки провинциальных городов наперебой приглашали популярного «доктора магии», «загадочного и таинственного факира».

Если в цирке не было сборов, за повышенный гонорар Лонго демонстрировал свой самый жуткий трюк. По этому случаю расклеивались специальные афиши.

Такое представление обставлялось с чрезвычайной помпезностью. После большого и разнообразного репертуара, который состоял из многих факирских трюков, Лонго показывал свой «коронный», редко исполняемый номер. Перед его демонстрацией на манеж выходил шпрехшталмейстер и в наступившей тишине объявлял: «Факир в могиле».

Во дворе летнего цирка днем вырывали яму метра полтора глубиной и в метр шириной. Вечером, после окончания представления, все зрители выходили во двор и плотным кольцом становились вокруг «могилы», ожидая «погребения». Афиши, украшенные черепом с двумя перекрещенными костями, обещали необычайную еенсацию — чудо знаменитого индийского факира.

Под звуки мрачной похоронной музыки процессия выходила во двор. Лонго ложился около своей «могилы». Три ассистента надевали на него халат, туго потом обматывая белой тканью. Факира осторожно опускали в яму и засыпали землей. Наиболее рьяные, «требовательные» зрители пытались ногами утрамбовать могилу. Правда, ее и так для вида «старательно» утаптывали униформисты. Приглашали врача, из публики выбирали наблюдателей. Эта комиссия засекала время и ждала 30–40 минут, пока Лонго не дернет за бечевку, давая знать, чтобы его откапывали…

Как же исполнялся этот страшный трюк? При копании «могилы» предпочтение отдавалось черноземной почве. Когда копали яму, старались вынимать землю большими пластами и комьями. За день они немного подсыхали и затвердевали. Униформисты укладывали комья, оставляя между ними просветы. Когда заваливали землей «заживо погребенного» факира, комья земли ложились неплотно, оставляя небольшой приток воздуха. Безусловно, от Лонго требовалась упорная тренировка, исключительная сила воли, самообладание для выполнении этого страшного и жестокого номера. Обычно перед закапыванием Лонго брал в рот небольшой боб и сосал его, стараясь все внимание и силу сосредоточить для выполнения подобного трюка. По сигналу, поданному Лонго из могилы, его быстро откапывали, и факир, сохраняя внешне спокойный вид, напрягал последние усилия, чтобы раскланяться перед публикой. Его уводили в помещение, и артист два-три дня отдыхал.

В репертуаре Лонго были иллюзионные номера «Отрубание головы ассистенту», а также знаменитая в то время «Реторта доктора Фауста». На арену выносили большую стеклянную колбу. Зрителей просили убедиться, что она пустая. Лонго вливал в нее прозрачную жидкость и ставил на подставку, под которой горела спиртовка. Жидкость быстро испарялась, а на дне колбы появлялся маленький человеческий зародыш, быстро выраставший до размеров годовалого младенца.

Сильное впечатление на публику производили слова в афишах о демонстрации артистом своей «волшебной силы против смертельного яда гюрзы».

«Российский дервиш, бесстрашный повелитель змей будет демонстрировать свою волшебную силу против смертельного яда гюрз». Лонго позволял ядовитой змее кусать себя и при этом оставался живым и здоровым. Объяснялось это природной невосприимчивостью артиста к змеиному яду.

Демонстрировал Дмитрий Иванович и так называемый «театр дрессированных тараканов». Под большим прозрачным колпаком, по поверхности, где были ручей и мостик, домики и прочее, по его команде тараканы перебегали то на одну, то на другую сторону. «Тараканы, на мостик!» — звучала команда Лонго. И насекомые дружно бежали на мостик. Все дело в том, что с обратной стороны отдельные участки сооружения находились под слабым электрическим током, и факир, отдавая ту или иную команду, незаметно включал и выключал ток в соответствующих местах.

Естественно, что тараканы спешили в обесточенные части вынужденного для себя маршрута.

«Последний факир России», — так писала пресса о Д.И. Лонго. Лонго прожил 99 лет.

Его творческое наследие переняла единственная женщина-факир Светлана Тим. «Невероятно, но факт» — так назвала она свою программу. Коронный номер Светланы Тим — «Лестница из сабель». Ее ступеньками служат персидские и турецкие сабли, повернутые лезвиями вверх. Перед тем как выполнять трюк, Светлана выдергивает сабли одну за другой и резким взмахом рассекает подброшенные в воздух листки бумаги, давая зрителям возможность удостовериться в том, насколько остры клинки. Потом факир снимает обувь и, балансируя, поднимается по остриям сабель. Потом так же медленно, как и при восхождении, спускается по лестнице из сабель вниз.

Потом хождение по иглам. Остроту игл, точнее полуметровых спиц, из которых выложена целая дорожка, проверили добровольные контролеры из зала. Спицы, падая с высоты груди, вонзаются в деревянный пол. Кажется, чтобы пройти по таким иглам, необходимо иметь подошву из дубленой кожи. Когда Светлана Тим сделала первый шаг по иглам, то было заметно, что стопа ее подвижна, пальцы двигаются нормально. Как же она умудряется избегать проколов? Известно, что йоги ложатся на иглы, равномерно распределяя массу тела. Стоящий человек оказывает давление на каждое острие во много раз большее…

Хождение по иглам и саблям чрезвычайно впечатляюще и необъяснимо. Это против всех физических законов. Если подсчитать, то окажется, что на каждую иглу приходится по два-три килограмма — это же явный прокол! И Светлана прокалывает ноги, но не ощущает этого. Стопа у нее самая обычная, но твердая. Фея белой магии не может объяснить, как это происходит.

Светлана говорит, что необходим особый настрой. Без настроя ни на иглах, ни на саблях не устоишь. У нее было однажды: по какой-то причине не смогла настроиться, встала на иглы, а потом пришлось ее снимать — не смогла сойти.

Впервые Светлана решила встать на иглы, когда прочитала в журнале «Огонек» о факире Лонго. Девочка заинтересовалась и приняла решение встать на гвозди. Папа-столяр набил маленькую доску гвоздями. Встать-то встала, а затем адская боль. Слезть помог отец.

После такой боли желание встать на гвозди не угасло, а стало еще сильнее. К тому времени она научила себя преодолевать. Светлана долго лелеяла мечту о встрече с Лонго. И она состоялась. Многому ее научил великий факир.

…Типично факирский номер — обжигание огнем. В зале медленно гаснет свет, звучит восточная мелодия. Начинается фантастический танец с двумя факелами. По рукам, шее, телу Светланы Тим скачет пламя. Происходящее выглядит нереальным. Зрители сомневаются: не холодный ли огонь. Тот, кто желает проверить, отдергивает руки от факелов — руки сильно жжет. Нереальность происходящего не исчезает. Не связана ли эта мистика с танцем? Вернее, с тем, как он исполняется? Во время танца взгляд у Светланы неподвижен, в движениях некий равномерный, завораживающий ритм.

Незабываемы все представления единственной женщины-факира Светланы Тим. Невероятно, но факт!

Комментарии Олега Степанова.

Идиотизм о том, что края стекол подпиливают, чтобы по ним было легко ходить, наводит тоску.