1971 ГОД

ЯНВАРЬ

Отпуск прошел так себе. Съездил к Гене в Киев и то только потому, что проездные в отпуске бесплатные. Долго гулять финансы не позволили и пришлось возвращаться.

Вышел из отпуска и сразу новости. Жегунов определил меня в помощь к ведущему инженеру подполковнику Барышникову Виктору Ильичу. Он занимается вновь создаваемым тренажером «Окуляр».

Немного об этом направлении работ. Челомеевская орбитальная станция «Алмаз» создавалась как армейский наблюдательный пункт за отслеживанием обстановки на Земле ив космосе, а также для наведения объектов на цель.

Для защиты станции от возможного нападения была предусмотрена установка на станции скорострельной авиационной пушки конструкции Нудельмана.

Так вот на нашем тренажере стояла задача научить оператора (космонавта) находить на фоне звездного неба приближающийся объект и навести на него прицел.

Что будет дальше, пока никто не знал. Станция в космосе подобна неустойчивой лодке на воде. Если охотник будет стрелять из положения стоя в лодке, то вариант опрокидывания в воду наиболее вероятен. Космонавты Леонов и Беляев уже отмечали подобные трудности с устойчивостью корабля, когда пытались вручную сориентировать свой корабль в аварийной ситуации. А как это скажется на точности стрельбы? Ответов на эти вопросы вообще не было. Вот мы и должны были попробовать получить ответ хотя бы на часть вопросов – в области поиска цели и прицеливания. Полученные знания будут полезны и для целей дальнего сближения и стыковки двух космических объектов.

Остальное можно будет проворить только в реальном полете. Хотя уже сейчас многие сомневаются в том, что реальная пушка будет установлена на станцию.

Пока по тренажеру ничего конкретного нет. Все будем начинать с нуля. Это неплохо, так как будет больше времени на изучение. Однако половину тренажера фактически составляет ЭВМ «МН-14». Я вычислительными машинами вообще не занимался. Так что будет трудно. Обычно в таких случаях предварительно отправляют на курсы по изучению конкретных машин. И кое-кто из отдела уже побывал на таких курсах, хотя и работает с другой техникой.

А я надеялся, что буду работать на тренажере «Алмаз». Ребята говорили, что Попович возил Каманина к Челомею и теперь темп работ по станции ускорился.

ФЕВРАЛЬ. С Барышниковым работаем вроде неплохо. Получили вычислительную машину, установили ее в отведенной нам комнате. Подвели электропитание. Разбираемся с документацией.

Жегунов нас не беспокоит. Был один раз и то только для того, чтобы забрать тару от ящиков в свой гараж.

Меня определили в приказе материально ответственным. Теперь за все, что получу, буду отвечать рублем.

Мы пока в космос не летаем. Не на чем. Хотя космонавты готовятся по всем программам.

В Москву прилетали американцы из НАСА. У них остался в программе один полет на Аполлоне и дальше будет большой перерыв. Они ищут возможности оживить свою программу космических полетов. Один из вариантов – совместный полет с нами. Было бы интересно.

МАРТ

В Центре много разговоров о предстоящем полете на орбитальную станцию. После 17 дней полета Николаев с Севастьяновым не смогли сами покинуть возвращаемый аппарат. Они долго восстанавливались и медики не уверены в том, что этот процесс уже завершился. Правда, им пришлось летать в ограниченном объеме космического корабля, а новый экипаж будет летать в орбитальной станции. Ему запланировано и большое количество занятий физкультурой. Но все это пока только теоретические разработки. Никто не знает, как длительная невесомость будет влиять на космонавтов.

Кроме того. Много вопросов возникает и в связи со стыковкой транспортного корабля и станции в первые сутки после старта космонавтов. Опыт показывает, что привыкание к невесомости длится два-три дня. Им в это время бывает очень трудно выполнять сложную работу. А стыковка как раз требует предельного напряжения и ювелирных действий членов экипажа. В тоже время, ресурс жизнеобеспечения трех членов экипажа в корабле не более двух суток. Приходится выбирать.

Весь месяц с Барышниовым ждали наладчиков ЭВМ из Пензы. 25 марта приехал один, проверил комплектацию. Оказалось, что нам многого не прислали для наладки. Пообещал позвонить в Пензу, чтобы прислали необходимое, и уехал завершать работы на другой фирме. Через день приехала женщина. Выяснила, где и как будет размещаться бригада наладчиков, и тоже уехала по делам.

9 АПРЕЛЯ

Завершил свою работу 24 съезд КПСС. Всю неделю перед съездом в Центре был сплошной субботник. Чистили, драили, наводили порядок. Говорят, что многочисленным делегациям от съезда очень понравилось у нас. Но я их не видел. В цент вообще в эти дни ограничивалось передвижение личного состава, а специалистам нашей тематики и показываться нельзя было.

Наконец-то появилась бригада наладчиков из Пензы во главе с бригадиром Журавлевым Константином Михайловичем. Всего пять человек. На машину набросились как голодные. Уже к обеду Журавлев сказал, что, судя по состоянию машины, ее можно будет сдать к 20 апреля. Нас это устраивало, и Барышников заверил бригаду в том, что обеспечит им работу, когда нужно и сколько нужно. За нами дело не станет.

К концу дня зашел Жегунов и сразу к Журавлеву.

– Когда думаете завершать работы?

– К концу месяца, думаю, управимся.

– Это хорошо, – Жегунов как-будто и не замечал меня. – Если наладку надо проводить после рабочего дня, мы вам поможем. Барышников живет в Москве. Лесников всегда спешит по семейным делам. Но пусть это вас не беспокоит. Мы найдем людей для обеспечения работ.

С тем он и ушел. Я так и не понял, зачем он приходил. Не понял и бригадир, с которым мы уже обо всем договорились.

10 АПРЕЛЯ.

Суббота. Командирский день, но мы с Барышниковым на наладке. К тому же я ключник – дежурю по этажу и выдаю ключи. С 11 на 12 заступаю в суточный праздничный наряд – начальник караула. Так что день космонавтики будет проходить без меня.

13 АПРЕЛЯ.

Центру вручали орден Ленина, но нас с Барышниковым не было там. Много работы. Кроме того, после митинга Жегунов приказал мне заниматься приемкой мебели из другого отдела. Приходится драгоценный опыт перенимать у наладчиков урывками.

15 АПРЕЛЯ. Вчера работал до 20 часов. Из трубок медных делал и паял наконечники к трансформатору и щитку питания. Провод 21 квадратных миллиметров толщины, поэтому пропайка идет долго. Нужных сверл тоже нет, и приходится распиливать клеммовые отверстия вручную. Все наши работы делаем в перерывах между работой наладчиков. Даже в обеденный перерыв. Главное не сорвать основные работы.

Сегодня перед самым обедом у нас появился Жегунов. Предлагает разместить в нашей комнате еще одну ЭВМ «МН-14» для другого тренажера, хотя мы и со своей машиной еле уложились в нормы размещения.

Разговор шел с Барышниковым, а я паял наконечники. Вдруг слышу.

– Прекратить работу, когда начальник вас спрашивает.

Пришлось извиниться, что не слышал вопроса. Но, как я понимаю, это прелюдия к завтрашнему партийному собранию. Теперь у Жегунова есть повод для критики.

16 АПРЕЛЯ. Чтобы ускорить наладку и прием ЭВМ, мы с Барышниковым одолжили на время комплект радиоламп с ЭВМ Леши Галуцкого. Его машина только пришла. Взамен бригадир согласился сразу после нашей машины приступить к наладке машины Галуцкого. Даже дал телефонограмму в Пензу о продлении командировки. К этому времени должны были подвезти и недостающий комплект.

Но к обеду на тренажере появился Жегунов и возмутился тем, что все решили без согласования с ним. Некомплект ламп надо было оформлять рекламационным актом и решить вопрос допоставки через наш тыл и руководство Центра.

Журавлев обиделся и заявил, что сворачивает работы до получения инструкций из Пензы. А это означало, что работ на нашей машине прекращались, а очередь наладки Лешиной машины будет отодвинута в самый конец.

Только к концу дня Барышникову удалось урегулировать этот вопрос.

Партийное собрание отдела по итогам соцсоревнования за прошлый год состоялось. Снова я был главным объектом критики и мой начальник отделения Рассказов.

Рассказов опытный мужик. Промолчал. А я снова выступил. Меня поддержали. В результате, в решение партсобрания не записали мою фамилию с перечислением «прегрешений». Лев Кованов ничего не смог сделать, а Жегунов на этот раз промолчал. Я конечно рад, что мог постоять за себя, но чувствую, что это мне еще аукнется.

В отделе завершилось взятие соцобязательств на нынешний год. Я тоже взял, но с осторожностью. Например. Написал, что буду бороться за звание отличника боевой и политической подготовки, а не завоюю его.

Дома тоже война с переменным успехом. Не пойму я чего хочет Люся. Вроде любит Сергея, но если не по ее, то может обозвать его, отшвырнуть от себя или отшлепать по настоящему. Сегодня вечером Сергей закапризничал и тут же последовало.

– Уймись. Зараза.

– Ты плохая. А я не зараза, – расплакался Сергей. Только после этого она бросила свой телевизор и начались целования и обнимания.

Когда Люся не в духе, то обращения ко мне:» Скотина. Урод. Заткнись. За кого я только замуж вышла.», это еще самые ласковые.

19 АПРЕЛЯ.

Долговременная орбитальная станция «ДОС-1» под названием «Салют-1» успешно выведена на орбиту Земли. Она предназначена для решения задач:

– медико-биологических исследований с целью изучения влияния условий длительного космического полета на организм человека,

– астрофизических исследований и исследования Земли и атмосферы,

– проверки принципов создания орбитальных станций.

Основные характеристики станции «Салют-1»

Масса полностью заправленной и укомплектованной ОС после выведения на орбиту ИСЗ – 18,9 тонны;

Масса научной аппаратуры – до 2,5 т;

Численность экипажа – до 6 чел.;

Макс. продолжительность полета экипажа – 237 суток;

Длина – 13,6-16,0 м;

Максимальный диаметр корпуса – 4,15 м;

Длина солнечных батарей – 16,5 м;

Объем обитаемых отсеков – 82,5 м2;

Свободный объем – 47 м2;

Количество герметичных отсеков – 3.

Станция “Салют” состоит из двух герметичных отсеков (переходного и рабочего), а также негерметичного агрегатного отсека.

Переходный отсек выполнен по форме цилиндра диаметром 2 метра и длиной 3 метра. В передней части отсека расположен стыковочный агрегат. С противоположной стороны – люк для перехода в рабочий отсек.

Внутри отсека размещена часть научной аппаратуры и пульт управления телескопом «Орион». Сам телескоп расположен снаружи переходного отсека. Там же расположены и две панели солнечных батарей.

Рабочий отсек состоит из двух цилиндрических зон, соединенных конической частью. Диаметры зон 2,9 и 4,15 метра. Длина соответственно -3,8 и 4,1 метра. Длина конической части 1,2 метра.

В рабочем отсеке расположены 7 постов средств ручного управления и контроля основных систем станции и научной аппаратуры.

На агрегатном отсеке снаружи расположены еще две солнечные батареи.

“Салют “ имеет следующие бортовые системы:

– систему ориентации и управления движением в полете, обеспечивающую ручную и автоматическую ориентации станции;

– систему терморегулирования;

– систему радиосвязи;

– систему электропитания;

– систему стыковки;

– систему управления бортовым комплексом;

– систему жизнеобеспечения;

– научную аппаратуру.

Корпус станции снаружи покрыт экранно-вакуумной изоляцией.

После выведения и проверки систем выявились две существенные неисправности:

– Не открылась крышка люка отсека научной аппаратуры.

– Из восьми вентиляторов на станции не работают шесть.

Это как раз тот случай, когда космонавты после стыковки со станцией смогут устранить неполадки и привести станцию в рабочее состояние. Во всяком случае, так считают наши специалисты.

Стыковаться со станцией космонавты будут на космическом корабле «Союз», который конструктивно состоит из: приборно-агрегатного отсека, возвращаемого (спускаемого) аппарата и бытового отсека.

В орбитальном обитаемом отсеке (БО) экипаж во время автономных полетов может спать, обедать, проводить практически все научные исследования. В верхней части БО конструктивно размещен стыковочный узел.

Приборно-агрегатный отсек (ПАО) предназначен для размещения аппаратуры и оборудования большинства систем корабля.

Бытовой и приборно-агрегатный отсеки не имеют тепловой защиты и после разделения со спускаемым аппаратом сгорают в плотных слоях атмосферы.

В состав космического корабля «Союз» входят:

– система ориентации и управления движением при полете на орбите и в процессе спуска,

– система двигателей причаливания на завершающем этапе стыковки и ориентации,

– сближающе-корректирующая двигательная установка,

– система электропитания,

– система стыковки,

– радио и телевизионные системы,

– система жизнеобеспечения,

– система управления бортовым комплексом с различных пультов космонавта и другие.

Корабль «Союз» может находиться в автономном полете с экипажем до трех недель, но основное его назначение – доставка экипажей и грузов на орбитальную станцию.

При автономных полетах корабль в обязательном порядке должен иметь солнечные батареи для подзарядки аккумуляторных батарей. При выполнении транспортных операций наличие солнечных батарей определялось конструкцией орбитальной станции.

СХЕМАТИЧЕСКОЕ ИЗОБРАЖЕНИЕ ОРБИТАЛЬНОЙ СТАНЦИИ «САЛЮТ-1» И КОСМИЧЕСКОГО КОРАБЛЯ «СОЮЗ» В СОСТЫКОВАННОМ СОСТОЯНИИ.

23 АПРЕЛЯ.

В космосе космический корабль «Союз-10» с экипажем:

– командир корабля дважды Герой Советского Союза, летчик-космонавт СССР, полковник Шаталов Владимир Александрович,

– бортинженер дважды Герой Советского Союза, летчик-космонавт СССР, кандидат технических наук Елисеев Алексей Станиславович,

– инженер-испытатель Рукавишников Николай Николаевич.

Командир и бортинженер оба явных лидера по складу характера, но сумели хорошо сработаться друг с другом, и отлично выполнили два предыдущих полета.

Шаталов В. А. родился 8 декабря 1927 года в городе Петропавловск (Казахстан) в семье рабочего. Русский. Член КПСС с 1953 года. В Советско Армии с 1945 года. В 1949 году окончил Качинское военно-авиационное училище летчиков. В 1956 году окончил Военно-воздушную академию. С 1963 года в отряде космонавтов. Уже в 1969 году он первым в нашей стране совершил ручное сближение и стыковку своего корабля с другим космическим кораблем. Поэтому первую стыковку с первой орбитальной станцией доверили именно ему. Кроме него практического опыта стыковок на орбите никто в отряде космонавтов не имеет. Правда, во втором полете Шаталов должен был стыковаться с другим кораблем, но из-за отказа системы стыковки «Игла» стыковку отменили. И вот теперь новая попытка в новых условиях.

Елисеев А. С. Родился 13 июля 1934 года в городе Жиздра калужской области. Русский. Член КПСС с 1967 года. В 1957 году окончил МВТУ имени Н. Э. Баумана. Работал у С. П. Королева. Подготовку к полетам начал в 1966 году.

Практического опыта стыковки на орбите не имеет, но дважды прошел полный курс обучения стыковки на тренажерах в Центре подготовки космонавтов.

Ребята на тренажерах считают, что Елисеев очень грамотный специалист, но очень упрям в отстаивании своих, даже явно ошибочных, суждений и действий.

Рукавишников Н. Н. родился 18 сентября 1932 года в городе Томске. Русский. Член КПСС с 1970 года. В 1957 году окончил Московский инженерно-физический институт. Работал у С. П. Королева. Подготовку к полетам начал в 1967 году. Опыта космических полетов не имеет.

Интересная деталь. Оба гражданских космонавта стали членами КПСС уже после зачисления их в отряд космонавтов.

Вчера ночью и сегодня идет снег. Холодно. Старожилы не помнят такого в апреле.

Наладка машины закончена, и теперь с Барышниковым приступаем к работе с собственно тренажером (рабочим местом оператора) и согласующими устройствами.

25 АПРЕЛЯ.

Стартовая бригада специалистов вернулась с космодрома, и начинают проясняться некоторые детали полета экипажа «Союз-10».

Старт был осуществлен со второй попытки. Накануне после четвертой попытки отвести кабель-мачту, старт отменили. Вчера дефект повторился, но кабель-мачта все же отошла после третьей попытки ее отвода.

На четвертом витке прошел сбой в работе автоматики. Пришлось экипажу проводить коррекцию орбиты вручную. Справились.

В три часа ночи началась собственно стыковка. На расстоянии 16 километров система «Игла» осуществила «захват» и началось сближение в автоматическом режиме. На дистанции 180 метров Шаталов перешел на ручное управление, и произошло касание корабля и станции. Но полного стягивания не произошло. Сигналов о стыковке и соединении электрических разъемов не было. Следовательно, не было и герметизации стыка. В корабль входить было нельзя. Тем более, что экипаж был без скафандров.

Попробовали вручную «дожать» стык, но ничего не вышло. Дали команду на расстыковку, а рассоединения не произошло. Только после нескольких дерганий стыковочный шток вышел из соединения.

Дать команду на повторную стыковку никто сразу не решился, а через несколько часов корабль и станция разошлись так далеко друг от друга, что повторная стыковка стала уже невозможной из-за малого количества топлива. Да и запас кислорода в корабле оставался на самом минимуме. Если повторная стыковка не удалась бы, то экипаж мог бы не успеть вернутся на Землю. Начальники дали команду на срочный спуск, и, хоть и в ночное время, но возвращение завершилось благополучно.

Командир и бортинженер получили по ордену Ленина, а Рукавишников стал Героем Советского Союза, летчиком-космонавтом СССР. Как у нас говорят: «Дали за страх, а он подумал за подвиг». Шаталову присвоили звание генерал – майор.

29 АПРЕЛЯ.

Три дня назад из отпуска вышел Толя Лучко. Перед отпуском Жегунов объявил ему, что он будет работать в группе Барышникова. Меня это не обрадовало. Мы с Толей служили вместе в одном полку техниками. Так что я его знаю. По характеру он ближе к Льву Кованову. Скрытен и неуживчив. А я люблю простые, откровенные отношения между людьми.

В первый же день он предложил нам специализироваться. Он будет отвечать за логику работы тренажера и модель, а мы с Барышниковым поделим все остальное. Но ведь нас всего трое. Каждый по месяцу бывает в отпуске. Каждый минимум полтора месяца в году бывает в различных нарядах. Командировки, больничные и прочие авральные работы тоже отнимают не меньше полтора месяца в год у каждого. Получается, что практически одного человека мы размениваем на отвлеченные работы и дела. Если один уйдет в отпуск или заболеет надолго, как тогда быть? Мы должны быть взаимозаменяемы. Если изменят штаты, прибавят людей, то специализация даже очень хорошо. Но не сейчас. Я ведь знаю, что Толя делиться своими знаниями с другими будет с трудом.

Четыре месяца мы жили с Барышниковым спокойно, а с Толей у меня уже за четыре дня произошло две стычки.

Вчера разбирались с устройством блока переменных коэффициентов ЭВМ.

Обычное дело. Я высказал свою точку зрения. Толя свою и тут же стал горячо доказывать мне мою бестолковость в простом вопросе. Барышников молчит. Тогда Толя позвал Серкина.

– Женя, объясни ЭТОМУ, а я уже не могу, – и вышел из комнаты.

Женя подошел, и мы втроем пришли к выводу, что прав был я.

4 МАЯ.

1 мая был дождь, снег и град. А второго народ радовался хорошей, хоть и прохладной погоде. Мы с Сергеем долго гуляли в лесу.

Нам в группу добавили молодого специалиста – инженер-лейтенанта Лункина Константина Сергеевича. Окончил Лесотехнический институт. Специализация – вычислительные машины.

Группарторг Бастанжиев провел собрание по взятию соцобязательств в отделении на 1971 год. Хороший вроде парень Толя. Вот только не знаешь когда он шутит, а когда говорит всерьез. И Жегунов иногда после разговоров с Толей задает свои контрольные вопросы по теме.

Завтра Барышников, Лучко и я уезжаем на три дня в Климовск. Будем изучать «Окуляр».

После работы играли в футбол отдел на отдел. И я забил победный гол.

Не прекращаются разговоры о полете «Союз-10». Все хвалят Шаталова, но признают, что на этот раз он переусердствовал. Очень точно вывел корабль на станцию, но для полной гарантии стыковки увеличил скорость сближения. В результате шток активного стыковочного узла прогнулся, и в узле сцепки произошло своеобразное распирание. Поэтому и произошла ситуация «ни туда, ни сюда».

Вообще при стыковке используются два вида стыковочных узлов – активный и пассивный.

Пассивный стыковочный узел представляет собой конус (можно назвать и воронка), который направлен расширяющейся частью навстречу активному стыковочному узлу. В вершине конуса расположен своеобразный карман (узел сцепления).

Корабль, на котором стоит пассивный узел стыковки, соответственно тоже называется пассивным. Задача экипажа при стыковке – застабилизировать положение корабля стыковочным узлом к активному кораблю.

На активном корабле расположен активный стыковочный узел, основным устройством которого является шток с набалдашником, наподобии той, что бывает у трости или у ручки переключения скоростей на автомобиле.

Задача экипажа активного корабля своими маневрами выйти, с наименьшими отклонениями, в соосное положение с пассивным кораблем. Затем направить шток стыковочного устройства в конус приемного устройства пассивного корабля. Скользя по стенкам приемного конуса набалдашник попадает в узел сцепления, который и удерживает его.

Шток имеет возможность втягиваться в свой корабль. Поэтому после сцепки шток как бы притягивает активный корабль к пассивному до состояния полной взаимной герметизации.

Активный и пассивны стыковочные узлы имеют возможность как люки открываться внутрь своих кораблей. Поэтому после проверки герметичности двух кораблей по образовавшемуся люку-лазу космонавты могут переходить из корабля в корабль или в станцию.

Шаталов состыковал корабль и станцию, но стягивания не произошло. Стык естественно бы негерметичен. Переходить в станцию без скафандров было нельзя.

Елисеев в этой ситуации засуетился и своими действиями допустил перерасход рабочего тела.

Рукавишников был статистом. Он и на тренировках был всего два раза. Зато на Красной площади перед радио и телевидением заявил: «Мы все знаем, все умеем. Можете на нас положиться». Прокололся он и еще раз на телевидении, когда космонавтов показывали в прямом эфире на торжественном приеме. Первым схватил рюмку водки. И это сразу после полета.

Сейчас ситуация на тренировках повторяется. Леонов и Добровольский выполняют стыковку хорошо, у бортинженеров не все получается. Но, если Кубасов все воспринимает спокойно и пытается разобраться в ситуации, то Волков не признает своих ошибок. У него всегда виноват кто-то другой. И в первую очередь он грешит на несовершенство техники.

Чем то поведение Волкова напоминает поведение Шаталова в начальный период его тренировок по стыковке. Он тогда тоже много ошибался, и однажды заявил инструктору, что не уверен в том, что есть человек, который при данных начальных условиях сможет хорошо выполнить процесс стыковки. Инструктор молча сел на место космонавта и безошибочно и быстро состыковался. С тех пор Шаталов безоговорочно доверяет инструкторам и специалистам на тренажерах. Он смог признать свою ошибку.

8 МАЯ.

Утром 5 мая мы втроем уже были на заводе, где делают «Окуляр». Ведущий инженер по изделию Сливенко в самом начале разговора возьми и скажи: «Неплохо бы вам на тренажере специализироваться". Я хотел объяснить ситуацию, но Толя меня оборвал на полуслове: «Хватит. Твое мнение никого не интересует».

Барышников сразу перевел разговор на другую тему, и никто вроде ничего не понял. Но Толя продолжал вести себя в том же духе. Ильича он пытался не трогать, но я видел, что иногда ему очень хотелось гаркнуть и на него.

Вечером в гостинице я попробовал разобраться в ситуации между нами троими. Попробовал объяснить Толе, что нам вместе еще долго работать. Когда он пришел в группу, то мы вроде вместе договорились, что будем помогать друг другу. Один знает одно, другой другое. Объясняя друг другу непонятные вопросы, добьемся, что каждый будет знать больше.

Ответ Толи был поразительным и грубым: «Хватит читать мне нотации. Я сам их могу, кому угодно почитать. А ты сам ничего не знаешь и другим мешаешь разбираться в тонкостях устройства тренажера. Что ты путного сделал за эти два дня на заводе? Только поддакиваешь всем, да идиотские вопросы задаешь. А я работаю. Я знаю. И я спорю по всем вопросам. Так что не лезь ко мне. Я презираю людей, которые ничего не знают, но пытаются из себя что-то вообразить».

Барышников прекратил разговор, но и мнения своего снова не высказал.

На третий день перед обедом Сливенко рассказал нам о некоторых особенностях устройства «Окуляра» и ушел. Толя тут же сел за стол записывать все в тетрадь. А мы с Ильичем решили пообедать. И тут Лучко не выдержал: «Хватит! До каких пор это будет продолжаться!? Что мне е… е… мать, больше всех надо?! Я дело хочу сделать как надо, а вы на обед торопитесь…». И пошло, поехало.

Тут даже Барышников не вытерпел: «Хватит, Толя! До каких пор это будет продолжаться, что ты один работаешь, а мы нет?»

В результате мы ушли с завода, сели в парке на скамейке и два часа разговаривали.

В основном говорил Толя: «Я вчера после обеда думал, вечером думал, лег спать и думал. Я все проанализировал, сопоставил и пришел к выводам…

Лесников плохой человек и в любой момент может меня продать. Я позавчера пил с ним вместе и теперь не уверен в том, что завтра по возвращению в часть, он обо всем доложит… Лесников ничего не знает, и своими вопросами мешает работать мне…Вы оба за моей спиной шушукаетесь, а потом Лесников читает мне нотации. Я вчера проанализировал все и решил сегодня утром уехать совсем, так как вы устроили против меня заговор. Теперь я все понимаю…»

Правда, в конце разговора он признал свою грубость и то, что не выслушивает мнения других. И тут же добавил: «Это потому, что я презираю людей, которые ничего не знают и не понимают, когда им говорят». О том, что он сам был иногда неправ при обсуждении технических вопросов, Толя так и не признал. А Барышников и не настаивал. Вечером мы уехали домой. Толя уехал сразу после нашего разговора.

Интересно. Понимает ли Виктор Ильич, что Толя уже и его пытается задвинуть за свою спину?

После праздников будем продолжать переучивание на заводе.

28 МАЯ.

В центре закончилась подготовка всех экипажей к очередному старту. Первый экипаж Леонов – Кубасов – Колодин. Второй экипаж Добровольский – Волков – Пацаев. Экипаж поддержки Шаталов – Елисеев – Рукавишников. Сегодня все, вместе со стартовой командой от нас, улетели тремя самолетами на космодром.

Наше переучивание на заводе закончилось. Теперь надо получать реальную технику и доводить ее до нужных кондиций. Барышников решил сходить в отпуск. Пока будем получать технику, устанавливать оборудование, он бы и возвратился. Но Жегунов уперся по каким-то своим причинам. А в самый интересный момент наладки и первичного освоения техники он его и отправит в отпуск. Непонятно.

Распределили первую половину квартир в жилом доме. Надеюсь, что во второй половине достанется квартира и мне.

4 ИЮНЯ.

Стало известно, что на космодроме у Кубасова врачи обнаружили затемнение в легком. При таком диагнозе космонавты в полет не допускаются. Представляю, какая там сейчас разворачивается психологическая война. Не меньше обсуждений ситуации и здесь. Ведь на космодроме очень много наших специалистов. Все они на связи со своими начальниками, так как последние должны быть готовы к принятию необходимых мер по мере возникновения вводных. Руководство Центра, через своих дежурных, тоже получает ежедневные доклады об обстановке.

Вот я, например, завтра заступаю в наряд помощником дежурного по части (по Центру). Буду в центре событий в любом варианте.

6 ИЮНЯ.

Как я и ожидал, дежурство выдалось бурным. Отдыхать не пришлось. Сутки сплошной, телефонной войны». Космодром, министерства, ведомства. Самолет туда, самолет сюда. Санитарную машину к трапу.

В полночь бдительный часовой заметил свет в одном из служебных корпусов. Подняли всех ответственных. Корпус вскрыли. Свет погасили. По новой все опечатали и закрыли.

Ночью же разбирались с информацией из Краснодарского КГБ. В какой-то группе утонул сотрудник. Старший группы утверждал, что это будущий космонавт. Снова пришлось поднимать людей. Не наш оказался человек.

Во второй половине дня стали прибывать самолеты с Космодрома.

Как ни воевал Леонов, а в космос отправили экипаж Добровольский – Волков – Пацаев. Леонов обиделся. Традиционный митинг с боевым расчетом на стартовой площадке накануне старта состоялся как обычно.

После его окончания основной и дублирующий экипажи делают круг почета.

Но на этот раз экипаж Леонова остался на месте в знак протеста против принятого решения Госкомиссией. Обидели всех присутствующих на митинге.

Космический корабль «Союз-11» стартовал 6 июня в 7 часов 55 минут по московскому времени.

Командир экипажа подполковник Добровольский Георгий Тимофеевич родился 1 июня 1928 года в городе Одесса. Окончил спецшколу ВВС в 1946 году и Чугуевское военное училище летчиков в 1950 году. В 1961 году заочно окончил Военно-воздушную академию. В Центре подготовки космонавтов с 1963 года. Член КПСС с 1954 года.

Не знаю, как распространяются мнения о людях. Некоторые члены отряда космонавтов выбывали из списков кандидатов на полет, и о них мало что знали даже в Центре подготовки. А о Добровольском я узнал уже вскоре после прибытия в Центр для прохождения службы. Он был заместителем отряда космонавтов по политчасти. Многие считали, что ему не хватает только реального космического полета, чтобы стать начальником политотдела Центра. Добровольский не равнодушный человек. Он не боится вступить в конфликт с руководством, защищая интересы рядовых сотрудников. В тоже время он активно защищает интересы Центра. Кстати. Он ушел в рядовые космонавты с должности заместителя командира полка по политической части. Впереди были огромные перспективы служебного роста. Не каждый человек способен на такой резкий поворот в своей жизни.

Никто ведь не гарантировал ему, что он слетает в свой космический полет.

Бортинженер экипажа Герой Советского Союза, летчик-космонавт СССР Волков Владислав Николаевич родился 23 декабря 1935 года в городе Москва. Окончил Московский авиационный институт в 1959 году. Работал в конструкторском бюро С. П. Королева. В отряде космонавтов с 1966 года Член КПСС с 1965 года.

В 1969 году совершил космический полет в качестве бортинженера на космическом корабле «Союз-7». Планировалась стыковка с кораблем «Союз-8», которая не состоялась из-за отказа системы стыковки «Игла».

Инженер-исследователь в экипаже Пацаев Виктор Иванович родился 19 июня 1933 года в городе Актюбинске Казахской ССР. Окончил Пензенский индустриальный институт в 1955 году. Работал в конструкторском бюро С.П. Королева. В отряде космонавтов с 1969 года Член КПСС с 1968 года.

На тренажерах он работал мало. Опыта космических полетов не имеет. Специалисты считают его грамотным инженером, спокойным и уравновешенным человеком.

7 ИЮНЯ.

Вчера так устал, что после наряда пришел домой, сел на диван и не заметил, как уснул.

А на орбите Добровольский успешно завершил стыковку космического корабля со станцией «Салют». Работа была ювелирно точной. Никаких колебаний состыкованных объектов не было.

Правда всем, наблюдавшим процесс стыковки, пришлось и поволноваться.

Непосредственное касание произошло вне зоны радиовидимости. Да и потом. Никто не знал, как поведет себя стыковочное устройство, будет ли нормальное стягивание, будет ли стык герметичен, насколько загрязнена атмосфера станции.

Первым в станцию, согласно инструкции, вошел Пацаев. Включил установку регенерации воздуха, освещение, вентиляторы и доложил, что с атмосферой все в порядке, хотя и ощущается запах гари. Экипажу разрешили переход, но рекомендовали первую ночь спать в корабле.

14 ИЮНЯ.

Экипаж Добровольского работает напряженно. Станция расконсервирована. Появляется много неисправностей в работе техники. Космонавты устают и практически не занимаются физкультурой. Иногда им некогда даже пообедать.

Одной из причин такой ситуации является то, что до полета космонавтам практически негде было приобретать практические навыки по работе в станции. В Центре до сих пор нет даже макета станции. Станцию до полета изучали по схемам и глазами, во время посещения полетного экземпляра. Да еще давали пару дней для обживания станции на космодроме, перед ее запуском. Так что все навыки по работе с системами станции приходилось приобретать в самом полете.

Кстати. Одной из причин, по которым космонавты не занимаются физкультурой, является сильная раскачка станции при занятиях на беговой дорожке. Станция вздрагивает при включении двигателей. И, как я понимаю, эти факторы будут сильно влиять и на процессы при стрельбе. Возможно даже с большим эффектом.

Специалистов беспокоит постоянное стремление Волкова доказать свое первенство в экипаже, доказать, что его мнение и предлагаемые решения самые правильные и важные. Пока Добровольскому удается его сдерживать. С этой точки зрения интересны права командира космического экипажа у американцев. Для наведения порядка командир имеет право применять любые меры. А наши командиры, в основном, занимаются воспитанием, профилактическими беседами, увещеванием.

Ресурсов станции хватит до конца августа. Поэтому принято решение в июле отправить на станцию новый экипаж. Первым номером идет Леонов – Рукавишников – Колодин. Второй номер Губарев – Севастьянов – Воронов.

Все усиленно тренируются. Времени мало.

В Центре готовятся к смене руководства. Шаталов должен занять место Каманина. Наверное, будет новый и Начальник Центра подготовки космонавтов.

17 ИЮНЯ.

Вчера у экипажа на орбите был очень наряженный день. Как говорят специалисты, Волков перешел все рамки дозволенного в своем стремлении показать свое первенство в экипаже.

Началось с того, что на станции начал ощущаться запах гари и появился дым. Добровольский, посоветовавшись с Землей, приказал Волкову занять место в возвращаемом аппарате. Сам с Пацаевым в противогазах начал осмотр предполагаемого источника задымления.

Волков решил взять управление в экипаже на себя. Вышел на связь с Землей: «На борту пожар. Я решил необходимо срочное возвращение. Я… Я…» Он просто не давал Добровольскому вести нормальный диалог с Землей.

Место задымления нашли быстро. Из-за перегрузки начали гореть и дымить провода в районе одной из розеток, связанных с научной аппаратурой. Отключили всю научную аппаратуру, включили резервный регенератор воздуха, и вскоре атмосфера в станции стала очищаться.

Улучшение ситуации на станции не остановило Волкова. Он продолжал настаивать на срочной эвакуации. Только серьезное вмешательство Главного Конструктора Мишина охладило его пыл.

После долгих обсуждений Земля решила, что полет будет продолжен в соответствии с программой. Но рекомендовали космонавтам с осторожностью подходить к включению новых приборов.

У меня на работе все как обычно. Два дня ковырялись с Костей Лункиным, пока разобрались в причине неисправности. Толя Лучко все это время сидел за своим столом и усиленно изучал какие-то схемы. Когда мы нашли дефект, и приступили к его устранению, подошел Толя и ка обычно принялся объсянять нам, что мы делали не так. Если бы его попросили, то он устранил бы неисправность за полчаса.

Костя завелся, но мне удалось его успокоить. Мы просто перешли к другому блоку машины. А я вспомнил, как в подобной ситуации действовал Володя Самородов два месяца назад. Мы с Барышниковым проверяли ЭВМ. Вернее один из ее блоков. И ничего не получалось. Отказ за отказом. В это время зашел Самородов за каким то инструментом и к нам: «Чего хмуримся, мужики?»

Я показал на блок.

– Можно посмотреть? – Володя даже тут был деликатен. – О, парни, у нас уже это было. Он быстро объяснил нам, что нужно делать, и убежал.

Все было просто. Мы еще плохо знали инструкции, и все время забывали поставить в нужное положение один из переключателей.

Представляю, что нам пришлось бы выслушать, окажись на его месте Лучко!

19 ИЮНЯ.

На орбите отпраздновали день рождения Пацаева. Космонавты устали. Медицинские обследования и программа физкультурная практически не выполняются. При занятиях на бегущей дорожке вся станция дрожит, а солнечные батареи ощутимо вибрируют. В станции очень шумно, что мешает нормально спать отдыхающим космонавтам.

Из-за неисправностей аппаратуры плохо выполняется и план проведения научных экспериментов.

Зато в прессе во всю расписывают прекрасные результаты работы космонавтов на орбите.

25 ИЮНЯ.

У нас, алмазовцев, тоже своя маленькая радость. На орбите выполнен военный эксперимент – фиксирование старта боевых ракет с помощью специальной аппаратуры наблюдения. Основные эксперименты будут конечно проводиться при полете станции «Алмаз», но начало и тем более успешное, всегда приятно.

27 ИЮНЯ.

Экипаж Добровольского приступил к консервации станции Салют». Это новый вид работ и довольно ответственный. Надо привести станцию в такой порядок, чтобы следующий экипаж мог приступить к работе в первый же день прибытия на станцию.

Методисты уже записали много предложений по доработке станции и ее систем. Остальное будет уточняться с экипажем во время написания отчета о полете.

30 ИЮНЯ.

Вчера при возвращении на Землю погибли космонавты Добровольский, Волков, Пацаев.

По рассказам методистов и ребят из оперативной группы управления складывается такая картина событий 29 июня.

19.45. Начинается сеанс связи с экипажем перед расстыковкой. Станция законсервирована. Экипаж надел противоперегрузочные костюмы и готов к расстыковке. Закрыли люк между бытовым отсеком корабля и возвращаемым аппаратом. В это время Волков взволнованно сообщил.

– Люк негерметичен!…Что делать?…Что делать?

Елисеев успокоил Волкова.

Экипаж несколько раз открывал и закрывал люк. Транспарант «Люк открыт» продолжал гореть.

Решили под концевик датчика транспаранта подложить кусок пластыря и продолжить подготовку к расстыковке. В конце решили снова проверить герметичность в возвращаемом аппарате. Транспарант погас.

Перед расстыковкой в бытовом отсеке снизили давление до 160 миллиметров. Люк был герметичен. Расстыковка прошла по программе.

Следующий важный этап это включение тормозной двигательной установки и разделение бытового отсека и возвращаемого аппарата.

Установка отработала положенные секунды, и произошло разделение отсеков. Именно в это время и сработал вентиляционный аварийный клапан, который должен был сработать на высоте четыре километра. Образовалось отверстие диаметром с пятикопеечную монету. Воздух со свистом стал уходить в космос, и давление упало до нуля за 112 секунд.

Экипаж понял, что происходит. Добровольский сбросил привязные ремни и схватился за люк. Он был герметичен. Волков с Пацаевым успели выключить все приборы (особенно связь), которые создавали шум. Свист воздуха шел со стороны вентиляционного отверстия за креслом командира. Добровольский с Пацаевым попытались добраться до него, но не успели. Обессиленные они упали в кресла. Добровольский успел защелкнуть на себе только поясной привязной ремень. Поэтому при посадке его сильно побило об аппаратуру.

Борьба за жизнь продолжалась 20–30 секунд после срабатывания клапана.

В эфире была тишина. Спасатели видели приземлившийся аппарат. Но, когда открыли люк, поняли всю трагедию случившегося.

2 ИЮЛЯ.

Вчера было прощание с погибшими космонавтами. Сегодня после кремации состоялись их похороны в кремлевской стене.

Волынов рассказал, что нечто подобное было и у него. В результате нештатной ситуации у него был баллистический спуск. В какой-то момент люк прогнулся и на мгновение возвращаемый аппарат начал терять герметизацию. Хорошо, что на мгновение. Воздух не успел уйти. Никто из разработчиков не обратил на это обстоятельство серьезного внимания.

Космонавты продолжали летать без скафандров.

Шаталов категорически отказался от второй попытки стыковки. Запасов кислорода и топлива оставалось только на стыковку. В случае любой заминки или неудачи это означало бы неминуемую гибель экипажа. А были бы на борту скафандры, можно был бы использовать ресурсы станции, даже при неудачной стыковке.

На похоронах к нам все время подходили летчики и спрашивали.

– Почему не сработали сразу три скафандра. Понятно бы было, если бы отказал один. Но почему разу все?

У них и мысли не был, что космонавты летают без скафандров. Летчики защищены от разгерметизации, а космонавты нет. Не понятно.

И космонавтов можно понять. Комаров тоже пытался доказать всем известное о неготовности корабля, но его спросили: «Вы не готовы к полету?» И он замолк.

5 ИЮЛЯ.

Жизнь продолжается. На работе мы разрываемся между научно-исследовательскими работами и работой на ЭВМ. Машина оказалась сырой. Часто выходит из строя. А скоро должен поступить тренажер. К этому времени машина должна быть в кондиции.

Нас предупредили, чтобы меньше распространялись о причинах катастрофы. Главный конструктор ведет усиленную работу, считая, что космонавты сам виноваты в сложившейся ситуации. Клапан, мол, можно было и пальцем закрыть. Наши методисты пробовали. Два человека, разрывая пальцами обшивку, добирались к отверстию полчаса. Это в нормальной обстановке.

В Центре начала работать комиссия по проверке тренажной базы и вопросам подготовки космонавтов. Кому-то хочется доказать, что космонавты были очень плохо подготовлены к полету.

9 ИЮЛЯ.

Вчера объявили приказ Министра обороны. Шаталов занял место генерал-полковника Каманина Николая Петровича.

Все ждали этой замены, но генерала жаль. Уходить в такой обстановке не очень приятно. Почти 12 лет своей жизни он отдал пилотируемой космонавтике в нашей стране. И это были не простые годы. Да и в космонавтику он пришел уже известным человеком. Одно краткое перечисление его заслуг впечатляет.

Родился в семье рабочего. С 1927 года в Красной Армии. В 1929 году окончил Борисоглебскую военную авиационную школу летчиков. В 1932 году вступил в члены ВКП(б).

В феврале 1934 года старший лейтенант Каманин был назначен командиром смешанного отряда самолетов для спасения экипажа и пассажиров парохода «Челюскин», застрявшего во льдах Арктики. За этот подвиг ему было присвоено Звание Героя Советского Союза под номером два.

В 1937 году был избран депутатом Верховного Совета СССР первого созыва.

В 1938 году окончил Военно-воздушную инженерную академию имени Н. Е. Жуковского.

На фронтах Великой Отечественной войны командовал авиационной дивизией и корпусом знаменитых штурмовиков «ИЛ-2».

С 1960 года помощник Главнокомандующего ВВС по космосу.

Честный, смелый, принципиальный командир. В службе для него все были равны. Многочисленны примеры из жизни нашего Центра тому подтверждение. Даже космонавты первого отряда его побаивались.

Все эти годы Николай Петрович пытался внедрить в космонавтику авиационный дух, но война инженеров и летчиков, похоже, будет продолжаться еще долго. Это пошло еще от Королева, который отбирал в отряд молодых и здоровых летчиков, которые безоговорочно выполнили бы любой его приказ. А если что не так, то любого из них могли легко отчислить. С летчиками-испытателями было бы труднее. Они привыкли сами по результатам испытаний выносить вердикт на будущее любому самолету. Так же было бы и с космическими аппаратами. И это не нравилось Королеву и его сподвижникам. Отсюда и постоянные попытки конструкторов-разработчиков выдвинуть себя на первый план. Они даже и органы управления космическим аппаратом разрабатывали «под себя». Основная роль отводилась автоматическому управлению, а ручное управление предусматривалось как резервное, на всякий случай. Да и органы управления разрабатывались привычные инженеру – кнопочки, рычажки управления потенциометрами. Все управление рассчитано на легкое управление тремя пальчиками, как за лабораторным столом.

Кстати. Американцы в своих разработках шли от удобства управления летчиком. И основное управление у них было ручным.

Что еще. Каманин помог Г. Т. Береговому, Герою Советского Союза, летчику-испытателю, боевому летчику его фронтового корпуса пробиться в отряд космонавтов и слетать в космос. Сейчас Береговой заместитель начальника Центра подготовки космонавтов.

В нашем отделе служит майор Анатолий Борисович Бастанжиев, сын Бориса Бастанжиева – одного из пяти летчиков отряда Каманина по спасению челюскинцев.

Дома все та же тихо-буйная семейная война. На службе поспокойнее. Но скоро выйдет из отпуска Жегунов и снова задергает всех.

У меня что-то стал побаливать желудок. Врачи после обследования рекомендовали отдохнуть в санатории, но я отпуск уже отгулял. Остается только диета. Но боюсь, что при моем безалаберном питании, выдержать ее будет трудно.

17 ИЮЛЯ.

Наконец то получили телеграмму. Предприятие приглашает принять участие в заводских приемных испытаниях тренажера «Окуляр». Сообщил Методисту Леше Мямину. Поедем бригадой.

26 ИЮЛЯ.

Заводские испытания прошли успешно. Вот только на нашей базе работы начнутся не раньше конца августа. Все заводчане, причастные к тренажеру, уходят в отпуск.

В отношении космических полетов тоже предвидится большой перерыв. Пока разберутся, пока найдут виновных, пока доработают, времени пройдет много.

27 ИЮЛЯ.

Барышников тоже решил уйти в отпуск. Повезло и с путевкой в санаторий «Рижское взморье». Уходит в отпуск и Костя Лункин. Остаемся мы с Лучко.

5 АВГУСТА.

Прибыли ящики с тренажером «Окуляр», а я заступал в наряд. Никто так и не решился поставить свою подпись в акте приемки груза.

Люся решила ехать в Александрию к маме с Сергеем. Это опять расходы. Я уже и так влез в кассу взаимопомощи на тысячу рублей. После вычетов, квартплаты и партийных взносов остается 75 рублей на месяц для семьи. Целый год надо будет жить на 75 рублей в месяц. А ей все мало.

15 АВГУСТА.

Все одно к одному. Люся все же уехала к маме. Сегодня мне предъявили долг в 30 рублей. Люся одолжила, а мне отдавать. Хоть бы предупредила.

Два дня назад дежурил с Толей Лучко на озере, а сегодня он с ангиной лег в госпиталь.

А в пятницу приезжали Моисеев с Володченковой. Решали вопросы предстоящей наладки «Окуляра». Нужно предварительно сделать много подводок электропитания, распаек на колодках, выводов на наборное поле, изготовить устройство для контроля транзитных точек. Много времени займет и оформление временных пропусков членам бригады. Если делать все самому, то на изучение техники остается совсем мало времени. Да и по научно-исследовательским работам большие долги.

С другой стороны. Если бригаде не подготовить фронт работ, то наладка сильно затянется. Опять я буду виноват. В который раз у Жегунова будет повод сказать: «Я хотел объявить Лесникову благодарность, но сегодня он…

Придется снова подождать».

И наверное долго придется ждать. Меня долго уговаривали снова поступить на учебу в университет марксизма-ленинизма. Отказался.

31 АВГУСТА.

Вчера закончили разборку ящиков с оборудованием тренажера. Ребята помогали и отложили себе хороших досок для гаражей. И тут появляется Жегунов: «О. Хорошие ящики. Вот эти щиты я заберу и эти доски тоже».

Я по глупости возьми и скажи, что доски ребята отложили для себя. Что тут началось. В обеих комнатах мы развели бардак, ни в одно шкафу нет порядка и так далее. Около часа разорялся. Потом вроде успокоился: «Где губчатая резина и хлорвиниловые мешки из упаковок?» Губчатую резину уже растащили, а мешки я ему отдал.

Сегодня все щиты и доски отвез на машине к гаражу Жегунова, как было приказано: «Отвезете к моему гаражу. Там их быстро разберут на хозяйственные нужды». Так я и поверил, что все буду разбирать.

С квартирами все пока тоже в тумане. Заполняю всевозможные анкеты, достаю справки, доказательства. Например. Нужно доказать, что я живу на частной квартире. Нужно доказать, что я с хозяином снимаемой квартиры не состою в родственных отношениях.

4 СЕНТЯБРЯ.

В Центре очередное ЧП. Погиб капитан Чабаненко. Накануне переехал в новую квартиру. В конце дня сдал нормы военно-спортивного комплекса (граната и бег на 1000 метров), пришел домой, сел ремонтировать телевизор и его ударило током. Спасти не смогли. Остались жена в положении и сын. Хорошо хоть квартиру успели получить.

А перед этим был суд офицерской чести. Судили за пьянку. Никто не пострадал, но пошумели ночью. Попали под горячую руку.

В то же время, все в городке знают о похождениях некоторых Героев, знают кто разбился на машине, кто куда загремел по пьянке. Был даже случай со стрельбой в московском ресторане. И максимум – выговор по службе.

9 СЕНТЯБРЯ.

Вчера рано утром встретил Люсю и Сережу. Привез их домой и ушел на службу. Вечером уже в восемь часов она уложила Сережу и легла спать с ним. Очень устала. Сегодня утром, перед мом уходом, открыла глаза и спросила: «Чего ты сердишься?» А вечером история повторилась. Неужели после месячной разлуки надо так встречаться? Хорошо хоть крика и словесных оскорблений не было в эти два дня.

20 CЕНТЯБРЯ.

В семейных делах без изменений. Попытался поговорить, и в лексиконе появилось снова «Скотина…два дурака на мою голову…». Прекратил попытки.

На тренажере у нас сегодня был показ большим начальникам. Береговой, Попович и Николаев пытались распознать космический корабль на фоне звездного неба. Собственно и тренажер создается для того, чтобы дать космонавтам навыки дальнего сближения при стыковке, распознавания точки корабля в хаосе звездного неба – по яркости, по элементам взаимного движения, по появлению на карте звездного неба неизвестных объектов (космических кораблей).

Космонавты, хоть и были на тренажере первый раз, показали неплохие результаты. Были и хорошие, грамотные вопросы с их стороны – о способах наведения, о методах определения расстояний до движущегося объекта, об отражении объектом солнечного освещения.

Вообще, их посещение это попытка решить некоторые вопросы технической политики. Если понравится, будут драться за развитие тренажера. Не понравится, останется у нас то, что есть без всяких перспектив развития.

Ведущий инженер-конструктор тренажера Сливенко остался недоволен посещением. Он ожидал, что ему сразу выдадут необходимые решения, а не обещания помочь.

Нам Сливенко всей информации по тренажеру не передал. А сейчас ему предлагают на заводе новую работу с перспективой почета и денег. Если согласится, То ему будет уже не до нас. Снова нам придется собирать информацию по крупицам, тщательно анализируя работу каждого узла или агрегата. В черном теле он держал и своих помощников. Каждый делал только порученную ему работу. В целом все знал только Сливенко.

26 СЕНТЯБРЯ.

Квартирные списки подписаны. Люся притихла немного, а в остальном по старому. Новоселье устраивать не буду, хотя в отделе и соберемся отметить квартиры всех, кто их получил.

8 ОКТЯБРЯ.

Въехали в новую квартиру. Работа рядом. Сергей в детском саду поселка Чкаловский. Там много детей наших ребят. В случае срочных работ ребята смогут его забирать. Обещают выделить автобус. За него, конечно, придется платить, но все же это удобнее, чем ездить на электричке.

После показа «Окуляра» разработчики больше не появляются. Набрана только половина наборного поля. Полностью нет аварийных режимов и оценки яркости объектов в зависимости от дальности. Они хотят, чтобы мы своими силами завершили все работы, провели испытания и приняли эту работу сами у себя. Необходимые документы разработчики с удовольствием подпишут.

Кроме того. Выяснилось, что для завершения работы на тренажере нужно до конца года написать и согласовать несколько технических заданий. Затем в первой половине 1972 года можно будет эти задания реализовать в технике.

Но и это еще не все. На нашем тренажере, как и на всех космических кораблях, управление сделано по инженерному – ручечки, кнопочки, управление ручками тремя пальцами. Береговой приказал отработать возможность управления на дальнем сближении с помощью самолетных органов управления. Нам хотят установить возвращаемый аппарат с такими органами управления. Все команды, сигналы и изображение звездного неба предлагается запаралелить с нашего тренажера. Все работы должна выполнить группа Барышникова.

Мы пришли к выводу, что сделать эту работу невозможно. Фактически получается, что необходимо создать новый тренажер с другой схемой управления. Непонятно как имитировать звездное небо в контрольных приборах спускаемого аппарата и особенно в связи динамикой управления кораблем. На тренажере движение звездного неба существенно ограниченно.

Нас пять человек. Браться за такой объем работы просто невозможно. Разработчики помогать нам однозначно не будут. Так что не знаю, что из этого выйдет.

Пока результат один. Помещение делают секретным. Меня назначили ответственным за помещение, со всеми вытекающими последствиями. Новые замки, новая сигнализация, оформление документов.

23 ОКТЯБРЯ.

Аппетит приходит во время еды. Похоже на правду. Нашей группе поручили еще одну задачу. Проанализировать все имитаторы внешнекосмической обстановки на тренажерах и дать предложения на разработку универсального имитатора внешнекосмической обстановки. Работу предполагается провести как военно-научную работу. Что-то типа реферата на заданную тему. Но ведь это же несерьезно. Это же труд на несколько научно-исследовательских работ. Мы можем проанализировать возможности имитации звездного неба при решении различных задач. Но соединить в целом имитацию звездного неба, планет, солнца, земли, других различных космических объектов – это уже задача для многих коллективов. Мы и опыта такого не имеем.

30 ОКТЯБРЯ.

Разрастается шум из-за испытаний тренажера «Окуляр», которые запланированы н а ноябрь-декабрь. Работы фактически выполнены процентов на 60.

Жегунов настаивает на том, чтобы провести хоть какие-то односторонние испытания, чтобы начать и закрыть тему испытаний. Иначе, мол, с 1 ноября наша группа фактически будет считаться безработной. Но это же Госиспытания!

Заводчане смеются. Нас это устраивает. Подпишем бумаги без вопросов. Но, если они и сейчас работают от случая к случаю, то, после подписания акта приемки тренажера, мы вряд ли увидим их здесь вообще. Ведь на заводе эта тема вообще уже закрыта.

Методисты с нами согласны и вроде вчера совместными усилиями убедили Жегунова в том, что он неправ. Но сегодня утром Жегунов снова потребовал у Барышникова предварительный акт испытаний.

4 НОЯБРЯ.

Заступаю в наряд. В отделении избрали партгрупоргом Серкина Евгения Михайловича. 17 ноября будет отчетно-выборное партийное собрание отдела. Уже сейчас много разговоров о ом, кого выбрать в партбюро и кого избрать секретарем. Однозначно ясно, что Кованова не переизберут секретарем. Кандидатуры разные. У всех свои плюсы и минусы. Галуцких уживется со всеми. Федотов будет сильно конфликтовать с Жегуновым.

Я читаю, что в бюро нужно избрать Самородова, Серкина и Барышникова.

Барышников спокоен, знает меру, умеет улаживать конфликты, но может и постоять за себя в случае необходимости. Самородов честен и не боится постоять за правду. За спинами других прятаться не будет. Женя Серкин такой же. Он не потерял юношеского задора борьбы. Энергичен. Активен.

6 НОЯБРЯ.

Жегунов активен перед собранием. Ищет материал для выступления. Вчера и сегодня принимал лично зачет по знанию уставов. Был очень дотошен. Вот фрагменты того, как он экзаменовал меня.

– Сколько ножных ванн должно быть в подразделении?

– Одна на роту.

– А теплых душей? – Это была покупка или неверно поставленный вопрос.

– Ни одного.

– Не верно. Что делать солдату, если он придет грязный после работы в столовой?

– Он должен помыться по месту работы. Там должны быть оборудованы душевые кабинки.

И так по всем уставам. По результатам зачетов Жегунов в числе других объявил мне благодарность за хорошую подготовку.

Барышников расстроен. Пришел посоветоваться. Вне благодарности остались Лункин (у него замечания по караулу) и Лучко, который вроде не имеет замечаний по службе. А, следовательно, может обидеться. Я посоветовал Ильичу самому поощрить Толю. Но он, оказывается, хочет написать рапорт, с просьбой о поощрении Лучко за хорошую работу. Но теперь могу обидеться я, так как поощрение за работу и знание уставов совсем разные вещи. А указывать в рапорте две наши фамилии это вроде как тоже перебор.

Вчера приезжал Моисеев – главный по наладке «Окуляра». Ему предстоит защита диссертации. Методисты нашего Центра хотят предварительно заслушать его здесь. Он же этого не хочет по многим причинам. Но видимо придется. Попробую прорваться на обсуждение, так как военно-научную работу по этой теме в нашем управлении придется писать мне.

8 НОЯБРЯ.

Праздничные дни позади. В основном бил дыры в стенах для карнизов и выполнял другую работу по благоустройству жилья.

13 НОЯБРЯ.

Всем личным составом приступаем к изучению различных инструкций и методик. Через несколько дней зачет по знанию своих функциональных обязанностей и знанию обслуживаемой техники.

Оказывается Федотов был вызван к Береговому и не смог ответить на один из вопросов, по поводу представленного им технического задания. Его спросили.

– Представляете ли вы работу этой аппаратуры в космосе?

– Нет. Не представляю, – честно ответил Федотов.

Жегунов собрал отдел и объявил.

– Я поручился за всех. Это единичный случай недостаточного знания техники.

Лункин и я заявили, что не представляем как будет работать наша техника в космосе. Барышников сообщил, что вчера разговаривал с Колесниковым из первого управления. Мы хотели бы присутствовать при обсуждении доклада Моисеева. Но нам сказали, что нельзя. Не допущены. Наше дело техническая эксплуатация поставляемого оборудования. Откуда же нам узнавать о том, как это оборудование будет работать в космосе, в каком объеме и как будут проводиться там испытания?

Вразумительного ответа не последовало. А то, что технику надо изучать, мы и так знали.

15 НОЯБРЯ.

Сдали зачет по функциональным обязательствам. Принимал Рышков Валерий Иванович, который временно заменял начальника отделения.

18 НОЯБРЯ.

Вчера было отчетно-выборное партийное собрание отдела. Секретарем избрали Володю Самородова. Я тоже выступил в прениях по докладу, хотя меня в нем больше хвалили, чем ругали. Меня очень беспокоит атмосфера взаимоотношений в отделе. И причину напряженности я вижу, прежде всего, в неправильном поведении коммуниста Жегунова. О чем и сказал.

После собрания мы шли с Толей Бастанжиевым и он кое-что прояснил. До реорганизации Центра в научно-исследовательский институт он работал в группе с Жегуновым и Макаровым. Старшим группы был Федотов.

После реорганизации появились новые отделы, отделения. Жегунов сразу был назначен начальником отделения, а вскоре и начальником отдела. Никому из своих коллег новых должностей он не предложил. Макаров сразу ушел в другой отдел на повышение. Так что опыта воспитательной работы и руководства большим коллективом у Жегунова практически нет.

Сейчас Толя пишет с Самородовым большое техническое задание. Вчера, перед собранием Жегунов вызвал к себе Бастанжиева.

– Ну как там Самородов на подхвате? Туговато соображает?

Он явно хотел с помощью Бастанжиева, если и не «утопить» Самородова, то, по крайней мере, подмочить его репутацию. Не получилось, хотя он приглашал к себе и других офицеров с просьбой не избирать Самородова.

Кстати. Я не исключаю, что с Самородовым Жегунов точно также говорил Бастанжиеве. Это его коронный номер – стравить людей и смотреть, что из этого получится. Он не понимает, что сам же себе роет яму.

25 НОЯБРЯ.

Готовлю материалы акта испытаний тренажера, а сам тренажер потихоньку «сыпется». То ручка управления откажет, то осциллографы начинают барахлить. Несколько дней искали утечку тока.

Перед обедом мне для акта понадобились материалы по универсальным линейным блокам, которые как раз проверял Лучко. Но к нему не подберешься. То ему некогда, то он занят, а то и вообще не реагирует на обращения. Пришлось для консультации заходить в обед к Косте, который сейчас на больничном.

А после обеда Барышников сказал, что мне отказано в присвоении звания отличника. Убеждал меня в том, что Жегунов здесь не при чем. Он, мол, меня даже защищал перед замполитом. Так сложились обстоятельства.

Дело в том, что совсем недавно мы сдавали зачеты по инструкциям, функциональным обязанностям и знанию техники. Три оценки, по которым выводилась общая оценка. Оценки выставлял Барышников в присутствии Рышкова. Жегунов не рекомендовал огульно ставить всем пятерки. С Лучко Барышников не захотел связываться попросил меня: «Сергеевич, я тебе одну четверку поставлю. А то меня Жегунов съест». Четверка, так четверка. Общая ведь все равно будет пятерка. Это мы так с Барышниковым думали. А Рышков, уже не спрашивая моего согласия, поставил мне общую четверку. Ему тоже нельзя было всем ставить пятерки.

9 ДЕКАБРЯ.

И не хочу, а получается, что в моих заметках часто пишу о Жегунове. Почти каждый день начинается с того, что появляется Жегунов и «стреляет» у Кости Лункина сигареточку. А сегодня не пришел. Оказывается, что поехал на машине самолично забирать из госпиталя в Москве Женю Серкина. Женя прихрамывая появился в отделе к концу дня. Никого он не дождался. Ждал 4 часа и уехал электричкой. Видимо у Жегунова было много попутных дел.

К сожалению все идет к тому, молодых лейтенантов у нас заберут. Работы по тренажеру «Алмаз» разворачиваются. Людей не хватает. А это основное направление деятельности отдела. Придется опять вплотную работать с Лучко. Барышникову это тоже не нравится, но сделать он ничего не может.

Я подозреваю, что и мы, в конце концов, окажемся на этом новом тренажере.

Вот только к тому времени лакомые куски (престижные и не обременительные) будут уже разобраны.

Жегунов приходил сегодня к нам потренироваться на тренажере. Получилось не очень хорошо, но вывод был бодрым.

– Еще пару раз и все будет прекрасно. Я старый стрелок-радист. Умею книппелем работать.

Попытался ему объяснить, что он работал, используя метод управления прицеливанием по угловому движению цели. На тренажере применяется метод управления по скорости цели.

– Какая разница. Я просто отвык. Немного потренироваться работать с книппелем и все.

Я не стал вдаваться в подробности. Разошлись довольные друг другом. Еще раз убедился в том, что спорить с начальником, себе дороже.

Все чаще задумываюсь над тем, чтобы попробовать свои силы на ниве журналистики.

13 ДЕКАБРЯ.

Жегунов уже не стреляет у Кости сигаретку, а берет сразу по три. Костя смеется: «Дать ему 10 копеек на пачку, что ли?»

В субботу Барышников окончательно разочаровался в Жегунове. До этого он пытался его оправдать: «Мне жалко смотреть было на него после отчетно-выборного собрания. Особенно после того, как Самородов не подал ему руки после своего избрания. Я вроде понимаю всю его интриганскую политику, и все же его жаль. Должен же он понять сложившуюся ситуацию и исправиться».

Только в субботу для него все прояснилось. В этот день Рышков пригласил Ильича к себе в гости. А вскоре подошел и Жегунов. Выпили и Жегунов разоткровенничался.

– Я знаю, что все в отделе хотят подставить мне ножку. Я и вам не верю, Виктор Ильич. Верю только одному человеку в отделе Валерию Ивановичу Рышкову. С ним я могу говорить откровенно. Он меня понимает, и только он помогает. Но я скажу, что у остальных еще зубы не выросли, чтобы мне глотку перегрызть.

Что тут скажешь.

17 ДЕКАБРЯ.

Срок завершения испытаний все ближе, а неисправности идут друг за другом без всяких перерывов. Основной режим работает с замечаниями. Аварийный только при единственном сочетании начальных условий. Шаг влево, шаг вправо и начинай сначала. Но Сливенко Моисеев пытаются доказать, что все у них в порядке: «Модель сработала один раз, значит она хорошая. Это ваша ЭВМ работает неустойчиво».

Не знаю уже как формулировать пункты акта, чтобы удовлетворял всех участников испытаний. На простой вопрос: «Что будет дальше?», никто ответить не может.

19 ДЕКАБРЯ.

Кажется, я начал психовать. Раньше нужно было Люсе хорошо «поработать», чтобы я на грубость ответил грубостью. А теперь срываюсь иногда даже по мелочам. Может быть потому, что мне впервые пошептали на ушко, что вот, мол, у Сергеевича очень хорошая семья, только жена имеет много любовников. И я не набил морду шептуну. Лишь вспомнил недавние слова Люси: «Да кому ты нужен! Я с тобой, пока ты квартиру не получишь!». Квартиру я получил.

30 ДЕКАБРЯ.

Неплохие новости. В новом году будем жить по новому. Вместо шестидневной недели будет пятидневка. 41 рабочих часов в неделю. Рабочий день увеличивается с 9.00 до 18.12.

Долго спорили по этому поводу в Центре. Но вопрос сверхурочных работ так не решен и по сей день. Мы работаем в вечернее время и по выходным, но отгулов практически нет. Зато, если опоздал на пять минут к началу работы, можно и взыскание схлопотать. Особенно в период активности начальства по проверке выполнения распорядка дня.

На последнем подведении итогов Жегунов выдал.

– Каждый из вас должен задать себе вопрос – скуп ли я на душевную теплоту, верен ли войсковому товариществу? От этого зависит сила и сплоченность нашего коллектива, перед которым стоят огромные задачи.

Интересно. Задавал ли он этот вопрос самому себе?