Глава 6

Триумф и упадок – Тигран великий и после него

На краткое время Армения достигла имперской мощи и пика достижений во всех областях. Это произошло в царствование Тиграна Великого (95–55 гг. до нашей эры). Этот честолюбивый, предприимчивый и до странности сумасбродный правитель известен нам главным образом по анналам его врагов римлян, по его великолепным монетам и мертвым пустынным руинам его городов и дворцов.

Тигран Великий был младшим братом, а согласно некоторым источникам, сыном царя Артавазда I, внука основателя династии Арташесидов. Родившийся около 140 года до нашей эры, Тигран провел несколько лет в качестве заложника при дворе царя Митридата II Парфянского, нанесшего армянам в 105 году до нашей эры тяжелейшее поражение. Получив в 95 году до нашей эры известие о смерти царя Артавазда I, Тигран выкупил свою свободу у парфян, отдав им 70 плодородных долин в районе Курдистана.

Он взошел на армянский трон в на редкость благоприятный момент. Римское могущество в Малой Азии было сильно подорвано военными подвигами Митридата Евпатора, царя Понтийского, который укрепил свою власть над всем Черноморьем и грозился вообще изгнать римлян из Азии.

Сам Рим был на пороге гражданской войны между фракциями Мария и Суллы. В Сирии династия Селевкидов находилась на грани анархии и краха.

С момента своего восхождения на трон Тигран занялся расширением своего царства. Он сместил и казнил царя Ерванда V Софенского и вступил в союз с Митридатом Евпатором Понтийским, женившись на дочери его Клеопатре. В 93 году до нашей эры в интересах Митридата Тигран вторгся в Каппадокию, но в 92 году до нашей эры был выброшен оттуда Суллой. В течение первой полномасштабной войны между Митридатом и римлянами Тигран поддерживал понтийского царя, хотя, будучи хитроумным политиком, воздерживался делать это открыто. Какое-то время Тигран был больше заинтересован в атаках на парфян, чья империя в тот момент была ослаблена смертью в 88 году до нашей эры Митридата II (не путать с Митридатом Понтийским). Ослабленная набегами скифов и разного рода международными неурядицами, Парфия не могла всерьез противостоять Тиграну, что позволило ему вернуть отданные ранее 70 долин и захватить большие куски Мидии. Цари Атропатены, Гордиены (ныне Ботан), Адиабены (Ассирия) и Осроены (Эдесса) стали его вассалами и, как рабы, сопровождали его, куда бы он ни поехал. Еще Тигран присоединил Северную Месопотамию.

Сирия упала в руки Тиграна как перезрелый плод. Последние из Селевкидов были увлечены гражданской смутой, что позволило набатеям и другим кочевникам поднять против них мятеж. Анархия грозила самому существованию эллинизированных городов, которые на протяжении нескольких последних столетий представляли наиболее развитую цивилизацию. Влиятельная группа сирийской знати и торговцев решила обратиться к Тиграну с просьбой навести порядок и возложить на себя корону селевкидских правителей.

Тиграна долго уговаривать не пришлось. В 83 году до нашей эры армяне вторглись в Сирию, захватили Киликию и Финикию и продвинулись в Северную Палестину. Поделив свои владения на бесчисленные домены и 120 сатрапий и провинций, Тигран перенял у парфян гордый титул «царь царей», а у Селевкидов – «бог», точнее, «божественный» (theos). То и другое прозвания появляются на его серебряных монетах. Эти серебряные монеты, лучшие из всех когда-либо отчеканенных армянскими царями, включают в себя и тетрадрахму с изображением обращенного вправо профиля Тиграна в пятиконечной тиаре, украшенной звездой и двумя орлами. На реверсе изображена Тихе, богиня-покровительница города Антиохии на реке Оронт. (Река течет у ее ног.) Эти великолепные монеты чеканились в Антиохии и Дамаске. Позднее Тигран завел собственный монетный двор, по всей видимости, в Тигранакерте, где римлянин-завоеватель Лукулл в свое время захватил 8 тысяч талантов в серебряных монетах (равняется современным 10 миллионам долларов). Эти выпущенные в Армении монеты существенно уступают сирийским по качеству чеканки.

Несмотря на обвинения своих римских врагов, Тигран на краткое время принес в Сирию политическое успокоение и экономическое возрождение. Согласно римскому историку Юнианусу Юстинусу и более современным суждениям Теодора Рейнаха, «Сирия вновь вздохнула полной грудью; в течение 14 лет, наряду с унижением от чужеземного владычества, она знала мир, безмятежность и процветание». Разумеется, армянское владычество было во многих смыслах предпочтительнее римского, которое, кроме отличных дорог и эффективного управления, несло покоренным народам экономическую эксплуатацию, рабство и политическое угнетение.

Владения Тиграна Великого протянулись от берегов Каспия до Средиземного моря, от Месопотамии до Понтийских Альп. Огромная империя, составленная из разноликой смеси множества племен, со своими культурами и языковыми диалектами, не могла за одну ночь стать сплоченной и долговечной политической структурой. Под водительством Тиграна были объединены районы с племенным патриархальным укладом и полуфеодальные страны персидской и парфянской традиции, эллинистические царства и города-государства с типичными для себя учреждениями. Соседи, признавшие Тиграна в качестве «царя царей», обязаны были платить ему строго определенную дань, а в случае войны посылать вспомогательные войска. В то же время каждое из этих царств и каждое автономное армянское княжество сохраняли свои собственные законы и особый статус внутри единой целостной империи.

Ведущую роль в системе управления Тиграна играла армянская земельная знать, которая и являлась главной его поддержкой как в победоносных военных кампаниях, так и в делах общественных. Брат царя Гурас занимал ответственный пост губернатора Нисибии, а губернатором Сирии был назначен армянский князь Баграт. Несомненно, к тому времени уже состоялась и утвердилась та феодальная армянская аристократия (накхары), которая позднее взяла на себя инициативу в делах национальных и способствовала свержению армянской монархии.

Одновременно с развитием феодальной системы у себя дома, на ранних этапах царствования Тиграна его победоносные походы приводили к захвату большого числа пленников, способствуя тем самым повсеместному использованию рабского труда. Стал ли труд рабов частью или базой экономики в эпоху правления Арташесидов, а затем Аршакидов, вопрос спорный. Разумнее предположить, что класс местных свободных земледельцев и скотоводов существовал бок о бок с рабами и крепостными, бывшими большей частью иностранного происхождения. Этих последних использовали и в домашнем хозяйстве, и на строительстве фортификаций, и на прочих общественных работах. Их заставляли трудиться на рудниках и других трудоемких, никому не желанных занятиях, хотя эксплуатация их никогда не достигала выжимающей все силы безжалостности Греции и Рима. Возможно, вследствие природных условий данного региона. Пожалуй, можно сделать вывод, что Армения в эпоху Тиграна Великого уже представляла собою некую гибридную социальную структуру переходного типа, в которой пережитки клановой организации сочетались с использованием рабского труда в частных хозяйствах и на общественных работах. В ней присутствовали элементы нарождающегося феодализма, системы, сходной с персидской и особенно парфянской моделью, но уже выказывающей специфические черты системы накхаров аршакидского периода.

Армения во времена Римской империи

Позаботившись об организационной структуре своего царства, Тигран начал строить свою столицу Тигранакерту (близ нынешнего Фаркина в Южной Турции), которая должна была стать политическим, культурным и экономическим центром нового государства. (Это Мартирополис раннего Средневековья.) Прежняя столица Артаксата (Арташат) на реке Аракс и столица Селевкидов Антиохия не удовлетворяли его целям, поскольку находились, соответственно, на северо-восточ-ных и западных границах его новообретенной империи. Антиохия и другие крупные города Сирии имели еще тот недостаток, что могли стать причиной отрыва армянского «царя царей» от его родных корней, его базы в Великой Армении, которая продолжала быть основой его власти и военных успехов.

Греческие и римские историки, описывающие кампании Лукулла в Армении и захват им Тигранакерты, дали нам подробные сведения об этой новой столице. Согласно Аппиану, Тигранакерта была окружена стеной в 50 кубитов высотой, которая была столь широкой и толстой, что внутрь ее были встроены конюшни для лошадей. Неподалеку от городских стен, снаружи, располагался царский дворец, вокруг которого были созданы охотничьи парки и пруды для рыбной ловли. Еще поблизости был выстроен сильно укрепленный замок. Однако сам город, в отличие от древних Ниневии или Вавилона, был довольно компактным. По всей видимости, и по плану, и по своему торговому и ремесленному характеру он был не похож на обычные эллинские города Малой Азии, Сирии и Бактрии.

Чтобы населить новый город, Тигран поощрил большое число евреев мигрировать сюда, а также насильно переселил в Тигранакерту обитателей разоренных городов Каппадокии и Коммагены, которые были им покорены около 77 года до нашей эры. Страбон пишет: «Тигран, армянин, навлек большие бедствия на жителей, когда захватил Каппадокию, потому что принудил их (население Мазаки), всех до единого, перебраться в Месопотамию. Большинство из них он поселил в Тигранакерте, но позже, после падения Тигранакерты, те, кто смог, вернулись домой».

В другом месте своей «Географии» Страбон утверждает, что Тигран переселил в свою столицу жителей 12 греческих городов, в то время как Аппиан оценивает число насильственно переселенных из Каппадокии и Киликии в 300 тысяч. Плутарх упоминает, что в дополнение к этому Тигран перевел в Тигранакерту население разоренных районов Адиабены, Ассирии и Кордуены. «Он перевез также арабов, живших в шатрах, от домов и земель их, и поселил их близ себя, чтобы через них вести торговлю». Плутарх добавляет, что «это был богатый и красивый город, каждый житель которого, будь он простолюдин или человек с титулом, в подражание царю стремился всячески его расширить и украсить».

Тигран намеревался превратить свою столицу в один из центров эллинской науки, искусства и литературы. Когда был изгнан из Афин Амфикратес, писатель и оратор, он был тут же приглашен в Армению. Однако дни свои тот окончил в позоре и уморил себя голодом. Впрочем, царица Клеопатра, жена Тиграна, похоронила его с почетом в достойном месте, называемом Сафа. Метродор из Сцепсиса, понтийский философ и государственный деятель, которого Плиний называл «мизоромеус» («ненавистник римлян»), был также ближайшим советником Тиграна и написал его историю, которая не сохранилась. Его Тигран также предал и отдал на казнь Митридату Понтийскому якобы из-за какого-то политического проступка. Когда Лукулл взял Тигранакерту, он нашел там труппу актеров, собранных со всего света для инаугурации театра, построенного Тиграном, но который римский завоеватель использовал для празднования своего триумфа играми и театральным представлением. Тиграна по справедливости можно назвать одним из основателей армянского национального театра. Эту его склонность унаследовал сын и наследник Артавазд, чьи написанные на греческом трагедии упомянуты Плутархом в его «Жизни Красса».

Пока не было внешней военной угрозы, огромная, не слишком складная империя Тиграна оставалась достаточно устойчивой. Но в ней уже зрели семена саморазрушения, не последними из которых были недовольство и раздражение греков и ассирийцев, которых Тигран принудил перебраться в его новую столицу. Многие из них втайне мечтали сбросить ярмо своего армянского хозяина. Кроме того, Тигран связал свою судьбу слишком крепко с судьбой своего тестя, царя Митридата

Понтийского. Едва этот воин-ветеран перешел зенит своего успеха, звезда Тиграна также должна была склониться к закату. Да к тому же с возрастом Тигран стал чрезвычайно сварливым и капризным. Он казнил двоих своих сыновей, заподозрив их в заговоре с целью его свержения. В 70 году до нашей эры, как раз перед нашествием Лукулла, он напал на Птолемея Финикийского, захватил в плен местную царицу Селену, известную также под именем Клеопатра, и вскоре ее обезглавил. Раздражительный старец – ему было 70 лет – даже казнил вестника, доставившего ему известие о начале римского нашествия, и после этого никто не решался давать ему точную информацию.

Предлогом для массированного нападения римлян на Армению были действия Тиграна по защите тестя, Митридата Евпатора Понтийского, последовавшие за поражением последнего от Лукулла в 72 году до нашей эры. Лукулл направил Тиграну посла, Аппиуса Клавдия, с требованием выдачи Митридата. Хотя главной цели своей миссии Аппиус Клавдий не достиг, но, будучи тонким и опытным дипломатом, он тайно привлек на сторону Рима ряд подвластных Тиграну городов и вассальных царей. Хитрый римлянин верно оценил личные слабости Тиграна и неустойчивость его политического положения, о чем и донес Лукуллу: «Армянское правление тяжко давит и невыносимо грекам, особенно нынешний царь, который становится все более наглым и деспотичным по мере роста своих военных успехов и воображает, что все ценное и чтимое другими не только принадлежит теперь ему, но и ради него одного создавалось».

Хоть и окрашенные антиармянскими предрассудками, римские военные донесения, приводимые Плутархом и Аппианом, содержат много ценных сведений, которые проливают свет на повседневную жизнь царского двора Тиграна Великого. «Ему прислуживают многие цари, – пишет Плутарх, – но двух из них он всегда возит с собой в качестве слуг и телохранителей, которые, когда он едет верхом, бегут сбоку, у стремени, в простых одеждах. Они прислуживают ему, сложив перед собой ладони, когда он сидит на троне и провозглашает народу свои указы. Что же касается других, то они пребывают в самом настоящем рабстве, то есть состоянии людей, навсегда простившихся со свободой и приготовивших тела свои не столько к службе хозяевам, сколько к наказанию от их рук». Подобно многим современным колониальным администраторам, Лукулл и его посол презирали это восточное государство, которое считали дикарским и неупорядоченным. Они беспричинно оскорбили Тиграна, отказавшись называть его общепринятым титулом «царь царей». Тигран отплатил им тем, что отказался титуловать Лукулла в официальных ответах, как полагалось, императором.

Классические источники содержат весьма приукрашенные версии поражений, нанесенных Тиграну Лукуллом под Тигранакертой в октябре 69 года до нашей эры и затем, в следующем году, при Артаксате. По свидетельству Плутарха, в одной из битв армяне потеряли «свыше сотни тысяч пехоты» и почти всю кавалерию, в то время как римляне «сотню ранеными и пятерых убитыми». Конечно, эти цифры следует принимать с осторожностью: они явно имеют налет римской пропаганды, которая так же ловко умела извращать факты и сочинять статистику, как и современные тоталитарные информационные агентства. Одно неоспоримо: могучий город Тигранакерта быстро сдался римлянам, прежде всего потому, что насильно переселенные в него греки и им подобные жители поспешили откликнуться на обещания Лукулла помочь им репатриироваться в родные края. Так эта столица, насчитывавшая более четверти миллиона душ, быстро скатилась до состояния второстепенного провинциального городка.

От полного разгрома Тиграна спас мятеж в римской армии и отозвание Лукулла в Рим. Там Лукулл прославился как гурман и гостеприимный хозяин, устраивавший лукулловы пиры за счет сказочной добычи из храмов и сокровищниц Армении. Закат военной карьеры Лукулла принес некоторое утешение старому Митридату Евпатору и его зятю Тиграну, который даже сходил еще раз походом в Малую Азию. Тем временем сын Тиграна Великого и Клеопатры, также прозываемый Тиграном, поднял против него мятеж. Тигран уже казнил двоих своих сыновей, и молодой Тигран имел все основания опасаться за свою жизнь. Он укрылся у парфянского царя Фраата II, давшего ему войско, с которым тот и вторгся в Армению. Престарелый армянский царь уже не мог сопротивляться. Он даже решил предать своего тестя, Митридата, и назначил цену за его голову. В 66 году до нашей эры, когда наступавший на Армению Помпей объединил силы с молодым Тиграном, старый монарх сдался.

Полагая, что семидесятипятилетний Тигран Великий не сможет оказывать дальнейшее сопротивление Риму, Помпей хитро изменил политику. Он милостиво принял старого царя и вернул ему остатки его царства в обмен на дань в 6 тысяч талантов серебром. А что касается мятежного сына и наследника Тиграна, Помпей хладнокровно отвез его в качестве пленника в Рим, где тот был казнен в 58 году до нашей эры. Тигран II продолжал править в Артаксате (Арташате) в качестве безвредного вассала римлян, до своей смерти в 55 году до нашей эры. Он кончил дни свои выжившим из ума, всеми презираемым вассальным царьком, полностью покорившись римлянам, которым он так долго бросал вызов.

Не менее колоритной в своем роде была карьера и личность сына и наследника Тиграна, Артавазда II (55–34 гг. до нашей эры), пожалуй, самого образованного и самого невезучего из всех Арташесидов. Ученый, ценитель прекрасного, человек космополитических вкусов, Артавазд чувствовал себя как дома и при парфянском дворе, и в греко-римском мире. Согласно Плутарху, Артавазд великолепно владел греческим языком, был знатоком греческой литературы, «он сочинял трагедии и торжественные речи, а также исторические труды, часть которых еще сохранилась». Вслед за отцом он продолжал чеканку красивых серебряных монет с греческими надписями. Главный монетный двор Артавазда находился в его столице, Артаксате, к которой после падения Тигранакерты вернулся ее древний статус. На многих его монетах, в числе которых попадаются изредка тетрадрахмы, Артавазд называет себя «царем царей», «великим царем» и даже иногда «божественным».

Артавазд сыграл ключевую роль в злосчастной кампании Красса против парфян, завершившейся битвой при Каррах 28 мая 53 года до нашей эры. Предсказатели много раз предостерегали Красса, советуя не нападать на парфян в песчаных пустынях Сирии и Месопотамии. «Но он пренебрег их словами, как и советами всех других, кто не поощрял его к наступлению». Верный союзу с Римом, Артавазд пообещал Крассу прислать 50 тысяч всадников, латников и пехотинцев. Как писал Плутарх, «он уговаривал Красса уклониться от встречи с парфянами, избрав путь через Армению, потому что не только смог бы там поддержать его армию изобильной провизией, но и потому, что путь этот был безопаснее, ибо шел по горам и холмам, которыми усеяна земля армянская, а значит, почти непроходим для лошадей, составлявших главную силу парфянского войска. Красс холодно поблагодарил его за готовность ему служить и за предложение помощи, но сказал ему, что твердо решил идти через Месопотамию, где оставил затем многих отважных римских солдат. После этого армянину осталось лишь удалиться».

Видя, что советов его не слушают и доброй волей пренебрегают, Артавазд вступил в союз с парфянами, который укрепил, выдав свою сестру замуж за Пакора, сына парфянского царя Орода II. После разгрома римлян парфянским войском под Каррами и гибели самого Красса голову и руку римского полководца отрубили и отослали парфянскому царю, как раз к свадьбе его сына с сестрой армянского царя. Далее последовала жуткая пантомима, достойный эпилог римского поражения и яркий пример дикарской роскоши той эпохи. Согласно Плутарху, свадебная церемония в Артаксате была весьма помпезной. Перед двумя царями, которые оба прекрасно знали греческую литературу, были зачитаны разные подходящие к случаю греческие сочинения.

«Когда к дверям доставили голову Красса, столы уже успели убрать, и некий Язон, трагический актер из города Траллы, спел сцену Агавы из «Вакханок» Еврипида. Его награждали аплодисментами, когда в зал вошел Силласес и, низко поклонившись царю, бросил на середину голову Красса. Парфяне встретили этот дар радостными криками, и Силласес по велению царя сел рядом с гостями, в то время как Язон передал костюм Пентея одному из танцоров хора, а сам, подняв голову Красса, страстно и упоенно пропел в образе безумной вакханки, к великому удовольствию всего общества, лирические строки:

Мы славно поохотились сегодня
И с гор великую добычу принесли.

Царь был очень доволен и раздал дары, согласно обычаю парфян, всем гостям, а актера Язона наградил целым талантом. Вот такое, по слухам, было разыграно фарсовое представление в качестве эпилога к трагедии похода Красса».

Хотя Артавазду было суждено двадцать лет править Арменией в мире и благополучии, в конечном итоге жребий ему выпал не многим лучше, чем Крассу. Падение Артавазда стало прямым следствием неукротимого честолюбия, жестокости и алчности Антония и Клеопатры. В 36 году до нашей эры Марк Антоний загорелся фантастическим планом покорить Парфию. С огромным войском в 100 тысяч солдат он вторгся в Мидию и осадил столицу провинции Прааспа (современная Мараха). Парфянский царь Фраат на каждом шагу тревожил неповоротливые колонны Антония. Осада тянулась без какого-либо успеха, и в начале зимы ее пришлось прекратить. Тем временем Артавазд, утратив всякую надежду на победу римлян, оттянул свои войска в Армению. Для Марка Антония это отступление из

Парфии было катастрофой, как отступление Наполеона от Москвы. Он потерял 24 тысячи человек, многие из которых погибли не в битвах с врагом, но от голода и болезней.

Весьма любопытен рассказ Плутарха о радости, которую испытали римские солдаты, переправившись через реку Аракс, отделяющую Мидию от Армении. По глубине и ярости течения она виделась им очень опасной.

«Но когда они перебрались на другую сторону и оказались в Армении, они радовались ей, как моряк суше после плавания по бурному морю, со слезами целовали землю и обнимались в восторге. Однако, идучи походом по этому краю, изобильному всеми плодами земными, они много ели после долгого голода, наедаясь без меры всем, что видели на пути, и страдали от поноса и отеков».

Потерпев поражение, Марк Антоний и Клеопатра придумали мерзкий план: вознаградить себя за счет своих армянских союзников, притворившись, что винят их в разгроме римлян. Заманив царя Артавазда и его семью в свой лагерь под каким-то дружелюбным предлогом, Марк Антоний увез их в Александрию, где заставил Артавазда пройти в цепях за своей колесницей, чтобы ознаменовать «римский триумф». Затем Артавазд, его царица и двое сыновей были переданы в нежные руки Клеопатры, которая подвергла их безжалостным пыткам, дабы узнать местонахождение сокровищницы армянских царей. Дин Кассий сообщает, что их стойкость и достоинство вызвали сочувствие и уважение у большинства римлян двора Клеопатры. Тем временем Марк Антоний обогащался, грабя армянские города, не пощадив даже храма богини Анахит. Потеряв надежду сломить дух Артавазда, Клеопатра подло велела его убить.

Те, кто воспринимает Антония и Клеопатру в образах романтического шекспировского шедевра, должны не забывать и о таких подвигах этой бесчестной пары, заслуженный конец которым положил в 30 году до нашей эры триумф Октавиана Августа.

История Армении двух последующих столетий связана с непрекращающимися усилиями Рима и Парфии посадить на ее трон и удержать там своих ставленников, всячески стараясь не допустить попадания ее в сферу влияния соперника. Династия Аршакидов прекратила свое существование за год до рождения Христа, когда в I году до нашей эры император Август направил своего внука Гая Цезаря свергнуть с трона Тиграна IV и его сестру Эрато, правивших под опекой Парфии. Любопытно отметить это краткое появление в Армении института кровосмесительных династических браков, в чем ощущается явное влияние египетских правителей Птолемеев.

В ходе I века нашей эры римляне укрепили свое господство на севере Армении, в Иверии. Раскопки в Мцхете-Армази (Иверия) неподалеку от Тбилиси принесли любопытные надписи и монеты. Анналы римских историков дают многочисленные свидетельства римского господства в этом регионе. Там римляне нашли рьяного союзника в лице царя Восточной Грузии Фарсмана I, чей брат Митридат вскоре с помощью императора Тиберия (в 35 г. нашей эры) был посажен на армянский трон. Для поддержки нежеланного грузина против местной армянской знати, настроенной пропарфянски, в Гарни был поставлен римский гарнизон. Шестнадцать лет спустя, в 51 году нашей эры, Митридата предательски убил его племянник Радамист, сын честолюбивого Фарсмана Иверийского, мечтавшего объединить Армению с его грузинским царством и основать панкавказскую империю. Эта кровавая династическая борьба, описанная в «Анналах» Тацита, стала основой знаменитой трагедии французского драматурга Проспера Жолио де Кребильона (1674–1762 гг.). Впервые поставленная в 1711 году, эта пьеса, названная «Радамист и Зенобия», долго держалась на сцене, хотя сюжет ее был запутанным до непонятности. Она, в свою очередь, послужила сюжетом для либретто к опере Генделя «Радамист». Грузинская интервенция и вызванные ею всеобщее недовольство и беспорядки привели к установлению в Армении новой династии, Аршакидов, правившей с 53 года нашей нашей эры до своего угасания в 428 году нашей эры Первым аршакидским царем был Тиридат I, брат парфянского царя Вологеза I. Двое братьев-парфян вторглись в Армению, заняли Артаксату и Тигранакерту и почти без труда избавились от ненавистного народу грузина Радамиста.

Этот парфянский набег стал сигналом для римлян, поспешивших вновь напасть на эту истерзанную войной землю. Советники юного императора Нерона назначили командовать походом в Армению опытного генерала Корбулона. Корбулон нашел восточные римские легионы в плачевном состоянии, вызванном годами безделья и небрежения. Он поставил себе задачей превратить их в боеспособную армию, и солдаты пострадали от его муштры едва ли не больше, чем от последующей кампании. Два лета жестоких тренировок завершились зимой в палатках на окраине Армении. Зверский пронизывающий холод приводил к обморожениям. У солдат отмерзали пальцы ног, часовые умирали на посту от тяжких погодных условий. Дезертиров казнили.

Во время кампании Корбулона в 58 году нашей эры была захвачена Артаксата. В следующем году римляне двинулись на Тигранакерту, жители которой закрыли перед ними ворота. Чтобы отбить у них охоту к долгому сопротивлению, Корбулон велел отрубить голову пленному знатному армянину и выстрелить этой головой из пушки по городу. Она упала на землю прямо посреди военного совета, и горожане поторопились сдаться. На армянский трон был посажен римский наместник, но Тиридат контратаковал и нанес римской армии поражение при Рандее (62 г. нашей эры).

Нерон благоразумно пошел на компромисс. Тиридат должен был получить корону Армении, но в Риме, из рук Нерона. Хотя таким образом Тиридат становился «клиентом» римлян, Нерон правильно рассудил, что этим не будет нанесено урона и парфянской чести. Тремя годами позже Тиридат совершил путешествие в Рим. Будучи магом, то есть жрецом зороастризма, он не мог путешествовать по воде (это запрещалось его религией).

Так что он проделал весь путь по суше. В Риме с огромной помпой и пышными церемониями Нерон среди всеобщего ликования возложил на голову Тиридата армянскую корону. Специально ради этого торжества был вызолочен храм Помпея. Сенат выделил деньги на праздничные игры и пиры, в которых принял участие и отличился сам Тиридат. Нерон пожаловал Тиридату субсидию в 50 миллионов сестерциев (примерно 2 миллиона долларов в пересчете на нынешние деньги) и направил группу римских каменщиков и архитекторов для восстановления Артаксаты после опустошения и разрушений, причиненных Корбулоном. Того вскоре предали позору и в 67 году нашей эры вынудили совершить самоубийство.

Долгое и благополучное царствование Тиридата I знаменует возвращение армянской культуры и религии к парфянской ориентации. Правление его брата Вологеза I, царствовавшего в Парфии до 80 года нашей эры, ознаменовалось подъемом влияния восточных традиций на общественную жизнь этой страны. Впервые на царских монетах появились надписи на арамейском, а не на греческом языке. Среди рисунков на официальных монетах, имевших хождение в Армении, теперь есть жертвенник с горящим огнем. Религиозная традиция зороастризма приписывает собрание сохранившихся манускриптов и текстов священной книги «Авеста» парфянскому царю Валаршу (Вологезу), возможно Вологезу I, брату основателя армянской династии Аршакидов.

Возрождение иранских обычаев и верований при Тиридате I помогло подорвать тенденцию «романизации», столь явно заметную в Армении и Парфии предыдущего столетия. После эллинистической и романистической фаз армянской истории, растянувшихся от правления династии Ервантидов до начала правления Аршакидов, то есть до I века нашей эры, армянское общество вошло в фазу «иранизма». Армянская знать стала подражать иранским образцам поведения, точно так же, как армянские цари династии Аршакидов брали пример государственной организации с Парфянской империи. Вместо автократического централизма, характерного для Римской империи, армяне приняли более гибкую систему феодальной зависимости, характерную для структуры иранского государства времен Ахеменидов. Вместо того чтобы, подобно римским императорам, опираться на огромную армию бюрократов, сборщиков налогов и губернаторов провинций, армянские цари стремились полагаться на преданность крупных знатных родов, над которыми они время от времени ставили своих наместников. Наместники должны были присматривать за этими благородными вассалами и укреплять их нестойкую верность. Важнейшие государственные должности стали для некоторых знатных семейств наследственными. Так, Багратиды, заявлявшие, что ведут происхождение от израильских царей Давида и Соломона, получили от царя Армении Валарша I (117–140 гг.) пост начальника царской кавалерии, вкупе с постом «тагадира», наследственного коронанта армянских царей. Другие знатные фамилии поделили остальные главные государственные должности, а именно сенешаля, великого коннетабля и высшего камергера двора. Согласно Мовсесу Хоренаци, царь Валарш назначил себе двух секретарей, один из которых должен был напоминать ему об исполнении дел благотворительных и опекунских, другой – о наказании провинившихся и мести. Патронажному секретарю также вменялось в обязанность удерживать царя от излишней суровости и напоминать, когда возможно, о милосердии и великодушии.

При Тиридате I, скончавшемся около 100 года, Армения оставалась более или менее покорным буферным государством. Нерон и его непосредственные преемники выказывали здравый смысл и умеренность, стремясь поддерживать ее, в качестве нейтрального бастиона против набегов кочевников из северокавказских степей и против парфян. Резкая смена политики произошла при Траяне. Обуреваемый, по мнению Дион Кассия, «жаждой славы», Траян в 113 году пошел походом на Парфию, а по пути сверг и убил армянского царя Партамасира. Эта сцена представлена на римских бронзовых монетах, а также на рельефе триумфальной арки Константина в Риме. Траян вторгся в Парфию и взял Ктесифон. Армения три года стонала под игом римского легата. После смерти Траяна в 117 году более благоразумный Адриан вернул восточные римские территории их старым правителям и вассальным царям. На троне Армении оказался другой монарх династии Аршакидов (Аршакуни), Валарш I, строитель Вагаршапата (нынешнего Эчмиадзина).

Нет смысла подробно перечислять тщетные войны с Арменией и Парфией, которые предпринимали такие императоры, как Марк Аврелий, Септимий Север и Каракалла. Они привели к двум последующим захватам и разграблениям Ктесифона (в 165-м и 198 гг.), а также неисчислимому ущербу, нанесенному экономике Армении и других восточных римских провинций.

Римские императоры никак не могли взять в толк, что создание некоего железного занавеса против Парфии и неугасающее стремление установить прямое римское правление в Армении ослабляет сам Рим.

Ассирийская, Неовавилонская, Персидская и Селевкидская империи последовательно, каждая в свой черед, поддерживали политическую целостность «Благодатного полумесяца» с VIII по II век до нашей эры. Так что финикийские купцы могли свободно торговать и со странами бассейна Инда, и с Атлантическим побережьем Европы и Северной Африки. Решение римлян раздробить империю Селевкидов и поддерживать ее в разобщенном виде стало неблагоприятным не только для Рима и стран «Благодатного полумесяца», но в первую очередь для буферных государств, вроде Армении. Это решение продержало «Благодатный полумесяц» политически и экономически разъединенным на протяжении семи веков, пока арабы наконец-то не сплотили его вновь. Такая политика, по сути дела, приговорила Рим, а потом и Византию удерживать на востоке очень непростую границу, пролегавшую слишком близко к побережью Средиземного моря. Да и нижняя Месопотамия при этом оказалась с римской точки зрения «не на той стороне». Большой экономический ущерб римлянам нанесло то, что Персидский залив и морскую торговлю с Индией контролировали иранцы.

Разумеется, бывали долгие периоды относительно мирного сосуществования, когда такие города, как Хатра и Дура Еуропос, становились центрами международной торговли и расцветали греко-восточные искусства и культура. Но в конце концов непримиримая враждебность Рима к парфянам и нежелание оставить Армению в покое способствовали возникновению в этом регионе гораздо более опасной военной силы – Сасанидского царства. Кульминацией этой столетней борьбы стало в 260 году поражение императора Валериана от рук великого царя Шапура I и его пленение. В результате мощь и престиж Римской империи на Востоке потерпели урон, от которого так никогда и не оправились.

В начале III века в провинции Персис (Фарсе), в царстве, формально зависимом от Парфии, началось восстание с целью свержения династии парфянских Аршакидов. По одним легендам, Сасан, родоначальник династии Сасанидов, был верховным жрецом Анахит (Анаит) в Истахре близ Персеполя. По другим сведениям, Сасан был мелким князьком в Парсисе, чье княжество потом унаследовал его сын Папак, а затем оно перешло к сыну Папака Ардаширу Папакану (имя Ардашир – это поздняя форма имени Артаксеркс). Около 220 года Ардашир открыто взбунтовался против своего властелина, парфянского царя Артабана V. Союзниками Ардашира были мидяне, правитель Адиабены (Ассирии) и царь Домициан из Киркука. Артабан в 226 году был убит. Тогда Ардашир сам короновал себя царем в Ктесифоне, запечатлев поражение Артабана на огромном каменном рельефе, выбитом на утесе близ Фирузабада. При новой Сасанидской династии, ведущей, по их словам, свое происхождение от Ахеменидов, в Иран на столетия (вплоть до арабского завоевания) возвратились твердое управление, процветание и высокие культурные стандарты.

Воцарение в Иране Сасанидов имело далеко идущие последствия для Армении. Армянские Аршакиды были младшей ветвью древнего царского дома Парфии. После долгого пребывания в роли ближайших союзников правящей династии Ирана, как было в эпоху последних парфянских царей, армянские Аршакиды превратились в заклятых врагов новой правящей в Персии династии Сасанидов. С точки зрения Сасанидов армянские Аршакиды были последышами смещенной ими ненавистной династии, которую надлежало искоренить. Отсюда произошла жгучая ненависть между правящими домами Армении и Ирана начиная с 226 года и далее. Отсюда же проистекает римская ориентация армянских царей, которую им пришлось принять несколько позднее в целях самозащиты. Непримиримая вражда между правящей Сасанидской династией и царским домом Армении помогает понять любопытный феномен: армянский царь парфянского происхождения Тиридат III был первым монархом в мире, принявшим христианство в качестве государственной религии большого и прочного царства.

В ходе постоянных войн армянская столица Артаксата (Арташат) несколько раз оказывалась стертой с лица земли. На этом месте ведет раскопки Армянская академия наук в ожидании богатого исторического материала. Другая столица Аршакидов, Вагаршапат, теперь практически полностью скрыта под современным городом Эчмиадзином. Так что придется долго ждать, пока возможные в будущем раскопки позволят нам увидеть этот город, построенный во II веке царем Валаршем I.

Существует, однако, один замечательный след аршакидского периода, который раскопала экспедиция, возглавляемая профессором Бабкеном Аракеляном. Это включаемый ныне во все туристические маршруты по Армении изумительный летний дворец армянских царей в Гарни, в 18 милях восточнее Еревана. Гарни высится в горах над рекой Азат, стекающей с заснеженных вершин близ озера Севан. Селение Гарни знаменито своими садами и виноградниками. Туда едут за яблоками и грушами, абрикосами и орехами, а из винограда тех мест делают замечательное розовое вино, прославленное по всей Армении.

Люди издревле селились на высоком треугольном мысу над рекой Азат, неприступном для врагов из-за того, что он почти целиком (на четыре пятых) окружен скалами, и проход к нему идет по узкой тропе, которую легко оборонять. Суровый зимой, климат этих мест летом просто идеален. Гарни расположен на высоте 5 тысяч футов над уровнем моря, и жара там умеренная даже в июле, когда на Ереванском и Аракском плоскогорьях до 40 градусов по Цельсию.

Раскопки профессора Аракеляна в Гарни обнажили остатки круглых построек раннебронзового века, около 2500 лет до нашей эры. Урартские надписи свидетельствуют, что ванские цари использовали Гарни как сторожевую крепость и, возможно, как летнюю резиденцию. Огромные блоки чистотесаного голубовато-серого базальта поставлены по периметру древнего Гарни в той его части, что ведет в глубь нагорья. Самые нижние уровни этого укрепления возведены в урартские времена. Древние строители не пользовались цементом или иным связующим раствором, но искусно подгоняли блоки таким образом, чтобы они плотно прилегали друг к другу. Позднее, в эпоху Ервантидов и Арташесидов, крепостные стены подняли на большую высоту, а каменные блоки скрепили между собой железными скобами и каменную кладку залили свинцом. Добавили 14 массивных башен и бастионов.

Гарни стал любимой летней резиденцией царей Арташесидов и Аршакидов. Когда в Арташате, расположенном в низовьях Аракса, жизнь становилась невыносимой из-за угнетающей малярийной жары, армянские цари могли отдохнуть и спокойно заняться государственными делами в Гарни. Такие образованные цари, как Артавазд II, находили здесь время для сочинения пьес и других литературных занятий. Тацит упоминает Гарни в связи с гражданскими войнами в Армении в 52–53 годах, когда там шла борьба с грузинским претендентом на трон Радамистом. В очень важной надписи на греческом языке, найденной в Гарни, начинающейся с восхваления Гелиоса, затем сообщается, что царь Тиридат I (Трдат), основатель династии Аршакидов (Аршакуни), на одиннадцатом году своего правления (в 77 г.) восстановил здесь крепость и построил дворец для своей царицы.

Самой знаменитой достопримечательностью Гарни является классический храм из серого базальта, возведенный во второй половине I века и основательно разрушенный землетрясением 1679 года. Многие европейские путешественники посетили в XIX веке место раскопок, а в 1834 году Дюбуа де Монпере нарисовал план-реконструкцию храма, который соответствует в общих чертах позднейшей, более систематической реконструкции профессора Н. Бунятяна (1933 г.). Храм стоял на приподнятой платформе, на самой высокой точке Гарнийского мыса. Марш из девяти ступеней ведет к фронтальному портику храма, возвышающегося на изящном подиуме. Прямоугольный внутренний зал (наос) был окружен перистилем из 24 ионических колонн. Размеры этого наоса, в котором, по-видимому, помещалось изображение Митры, были скромными: 5,14 х 7,92 метра. С каждой стороны передней лестницы были расположены массивные пилоны, украшенные барельефами в виде атлантов, поддерживающих на поднятых руках некую тяжесть мироздания. Очевидно, когда-то на них находились жертвенники. По всему контуру крыши шел резной каменный фриз, в котором эллинистические узоры сочетались с армянскими: тонко вырезанные листья аканта сплетаются с виноградными лозами и плодами граната.

Начиная с 1966 года и далее в Республике Армении обсуждался проект восстановления храма Гарни. Предполагалось, что примерно 80 % оригинального камня и обломки фризов все еще находятся здесь, под землей, в достаточно хорошем состоянии, чтобы их можно было использовать в предполагаемой реконструкции. Поэтому каждый найденный камень нумеровался. Финансировать этот проект обязалось правительство Армении и армянские благотворительные фонды за рубежом.

В 50 метрах к северо-западу от эллинистического храма находятся остатки римской бани, датируемой III веком. Баня эта построена по типичному римскому плану, с холодной, теплой и жаркой комнатами (фригидарий, тепидарий и кальдарий соответственно). Система отопления и нагрева воды до пара весьма хитроумна. По плану баня точно повторяет баню в царском городе Армаз-Хеви (неподалеку от современной Мцхеты в Грузии).

Особенно примечательной деталью бани в Гарни является частично разрушенный мозаичный пол, украшающий ее преддверие (предбанник). Розовое обрамление замыкает в себя аллегорическую картину из греческой морской мифологии. Плавные переходы голубого, синего и зеленого создают иллюзию движения волн. В центре мы видим мужскую фигуру, символизирующую Океан, и женскую, символизирующую Море, по-гречески «Таласса». По четырем сторонам от центра размещены фантастические существа – с торсом рыбы, конским передом и некоторыми человеческими чертами. Эти ихтиокентавры несут на себе нереид, в том числе главную из них, Фетиду, мать Ахиллеса. Есть там также изображения дельфинов, рыб и рыбаков. По верху мозаики идет греческая надпись: «Работали, ничего не получая». Значение этой надписи трудно истолковать иначе, как жалобу на плохие условия работы и невыплату денег за труд. Возможно также, это означает, что работа в бане дает лишь нечто неосязаемое (жар и пар), которые исчезают бесследно и быстро.

Одной из самых увлекательных проблем армянской цивилизации дохристианского периода является природа армянского язычества. В предыдущей главе мы уже кратко обрисовали истоки древнеармянской мифологии, с ее греческими, фригийскими и митраическими корнями, сформировавшейся при Ервантидах и Арташесидах. Несомненно, эллинистические верования и греческий пантеон богов были популярны среди высшей знати и богатых людей и в более поздние периоды, при Арташесидах, в конце их правления, и при Аршакидах в начале. Мы знаем еще, что Тигран Великий в своих надписях также иногда претендовал на божественность, хотя неизвестно, как серьезно воспринимали эти утверждения его наиболее образованные подданные.

Время шло, и эллинские боги и богини безнадежно перемешались с персидскими и даже вавилонскими божествами. Согласно Страбону, в святилищах Анахит, матери Армении, практиковалась храмовая проституция, явно в подражание вавилонскому и сирийскому обычаю. Богиня Астгик, сестра Анахит, с одной стороны, соответствовала ассирийской богине Иштар, с другой – богине Венере.

Возлюбленным Астгик был Веретрагна, иранский бог войны и победы, известный в Армении под именем Ваган. Почитаемый в образе Геркулеса, победителя драконов, Ваган отождествляется с греческим богом войны Аресом, сыном Зевса и Геры. По мнению профессора С.К. Чаттерджи, Ваган был солнечным божеством. В поддержку такого взгляда свидетельствует дохристианская армянская песня, текст которой звучит так:

В схватках родовых трудились земля и небо,
В схватках родовых трудилось багряное море!
Схватки родовые удерживали в море
Маленькую красную тростинку.
Из полой ее сердцевины вышел на волю дымок,
Из полой ее сердцевины вышло на волю пламя,
А из пламени этого выбежал маленький мальчик!
У него были огненные волосы,
Да! И пылающая борода,
А глаза его были как солнца!

Другим важным богом армян был Тир, от имени которого ведут происхождение все варианты имени Тиридат, данного нескольким армянским царям. Тир, первоначально Тиштрия, – еще одно иранское божество, предводитель Звезд Ахурамазды в битве против Планет Анхра-Майнью (Аримана), духа зла. Тиштрия отождествляется со звездой Сириус. Он регулярно, после победы над демоном засухи, приносит на землю дождь. Как установил профессор Чаттерджи, у армян Тир превратился в бога оракулов, или снов, и стал покровителем искусств и письма. Позднее его отождествили с Аполлоном и Гермесом греческого пантеона. Он был писцом у Ахурамазды. До сих пор в армянском фольклоре Тиру приписывается забота о регистрации человеческих смертей.

Для совершения жертвоприношений богам и богиням армянского пантеона содержались особые стада и стаи птиц. Иллюстрацией к этому служит то место у Плутарха в «Жизнеописании Лукулла», где мы читаем о переправе римского генерала и его армии через Евфрат. Лукуллу тогда на армянской стороне реки встретилось счастливое предзнаменование: «Паслись там священные телки, предназначенные Диане персидской (Анахите), которую больше всех других богов почитают дикари, живущие за Евфратом. Они используют этих телок лишь для жертвоприношений ей. В другое время те бродят где хотят, нетревожимые, с выжженным на них клеймом богини, отпечатком факела. Но непросто поймать их, если возникает необходимость. Однако когда армия римлян переправилась через Евфрат и наткнулась на камень, на котором приносились жертвы богине, одна из телок, стоявшая на этом камне, легла на него и подставила шею под нож, предлагая себя Лукуллу для жертвоприношения, в то время как других насильно приводили сюда на веревке».

Несколько дошедших до нас идолов свидетельствуют, что язычество в Армении было близко к эллинскому типу. Первые армянские христиане воспринимали библейский запрет на изображения бога очень серьезно и расплавили или иным образом уничтожили большинство прекрасных статуй, оставшихся от классической стадии армянской культуры. Тем больший интерес вызывает единственная бронзовая голова Афродиты-Анахит, которая более ста лет хранится в греко-римской галерее Британского музея.

Эта голова, размером примерно в полтора раза больше обычного размера женской головы, принадлежит колоссальной статуе этой богини, по легенде, из города Сатала (нынешний Садах в Восточной Анатолии неподалеку от Эрзинджана). Это место знаменито тем, что здесь была лагерная стоянка императора Траяна во время его похода на Армению в 113 году. Именно тут Траян низложил армянского царя Партамасиса, вскоре предательски убитого римлянами.

Можно было бы предположить, что восхождение на престол парфянского царя Тиридата I приведет к отказу от почитания греко-римского пантеона в пользу чисто иранских богов. Несомненно, сам Тиридат был магом (жрецом зороастризма) и, чтобы попасть в Рим ко двору Нерона, полгода ехал вокруг Средиземного моря, лишь бы избежать запретного загрязнения морскими водами, неизбежного при путешествии на корабле. Однако никогда Аршакиды не внедряли зороастризм насильственно, поэтому Сасаниды не считали парфян и армянских Аршакидов истинно верующими. Действительно, лишь преследования в Ездегерде в V веке нашей эры свидетельствовали о попытках сделать зороастризм государственной религией Армении.

Парфяне вообще были нацией терпимой. У них самих был широко распространен культ обожествленных царей. Монарха называли иногда «Брат Солнца и Луны». В то же время правители почитали магов, и для каждого из Аршакидов постоянно горел огонь на царском жертвеннике. На парфянских монетах мы встречаем изображения многих греческих божеств: Победы, Удачи (Тихе), Зевса, Артемиды и т. д. И в Армении, и в Парфии проживало множество евреев, которые беспрепятственно исповедовали свою религию. В Бактрии и восточных провинциях сильно укрепился буддизм.

По-видимому, в Армении и Парфии греческие верования и культура были достоянием высших слоев общества, то есть знати, богатых торговцев и ремесленников. Однако поклонение греческим богам и богиням было распространено повсеместно и достаточно широко. Высеченные на камне гимны Аполлону найдены в Сусе. В местах расположения многих парфянских городов обнаружены статуи и статуэтки Зевса, Геракла, Афины, Афродиты и других божеств. Но всякий раз, когда мы встречаем их, так сказать, в армянском и парфянском контексте, нам следует вслед за доктором Малкольмом Колледжем задать вопрос: не являются ли они замаскированными восточными божествами?

Появление на Востоке эллинизма сопутствовало прибытию туда Александра Македонского и его наследников, которое породило истинный симбиоз, полное слияние греческих и восточных богов, что, в свою очередь, повлияло на религию Армении и Парфии. В результате семитские, включая вавилонских, а также иранские и греческие боги стали рассматриваться как тождественные и даже взаимозаменяемые. Ахурамазда стал иранским эквивалентом Бела, Митры Шамашского, а Анахит соответствовала Иштар, или Нанаи. В самой Армении Иштар почитали в облике Астгик, сестры Анахит. Это была пышногрудая и широкобедрая богиня материнства и чувственных утех. Нанаи появляется в Армении в образе Нанех, святой покровительницы воинов и девственниц.

Такая изощренная сложная мифология была не слишком понятна простому армянскому люду, особенно крестьянам. Многие армянские праздники берут свое начало в эту дохристианскую эпоху. В такие празднества, как Навасарт, поклоняются Анахит, приветствуя ее пением, танцами, цветами и красивыми листьями. В августе шествиями и танцами в честь Астгик и Анахит отмечают Вардавар, «цветение роз». Яркое описание этого праздника имеется в романе «Самвел» армянского писателя Раффи (Акопа Мелик-Акопяна, 1835–1888).

Языческих капищ в Армении было великое множество как в городах, так и в сельской местности. Были даже города-храмы, такие, как Артишат и Багаван, в которых находилось по нескольку важных святилищ. Позднее христианские церкви и монастыри унаследовали богатство и почитателей этих древних священных алтарей. Такие места поклонения (например, нынешний Святой Эчмиадзин) часто становились сценами религиозных празднеств и собраний верующих. При каждом храме была сокровищница, часто весьма богатая божественными изображениями, золотом и драгоценностями. Странникам оказывалось гостеприимство: им предлагали мясо, фрукты, цветы и даже деньги. Древний историк Агафангел перечисляет подношения, принесенные в жертву одним царем после победоносного военного похода: «Он повелел избрать семь великих храмов Армении и почтил эти святилища своих праотцев Аршакидов белыми быками, белыми баранами, белыми конями и мулами, золотыми и серебряными украшениями и шелковыми, вышитыми золотом пеленами, золотыми венками, серебряными тазами для жертвоприношений, вазами с вставками из драгоценных камней, роскошными одеяниями и прекрасными украшениями. Он также отдал жрецам пятую часть своей военной добычи и великие дары».

Жрецы были наследственной и хорошо организованной кастой. Верховный жрец часто принадлежал к царскому роду и осуществлял политическую власть, как знаток и хранитель древней мудрости, пророчеств и предсказаний. До нас дошли упоминания о двух семействах, Вахуни и Спандуни, поставлявших кадры для большинства языческих святилищ дохристианской Армении. Жрецы эти были очень богаты, так как мы знаем, что при обращении Армении в христианство Григорий Просветитель конфисковал у них великие сокровища. В капищах, посвященных популярным богиням, Анахит и Астгик, служили не только жрецы, но и жрицы.

Найденные археологами древние бронзовые статуэтки в фантастических головных уборах и костюмах скоморохов дают основание полагать, что ранние языческие празднества сопровождались представлениями мимов и актеров. Это объясняет непримиримую вражду, которую проявляла ранняя армянская церковь к любым театральным выступлениям.

В языческом прошлом Армении лежат корни распространенных в этой стране суеверий и типичной для нее демонологии, а также культов, связанных с ведовством.

Дэвы, или демонические духи из Авесты вызывали страх и в Армении, и в Грузии. Дэвы – армянская форма, дэви – грузинская. Эти дэвы обитают в руинах и скалах. Они появляются в облике змей и других чудовищ, некоторые в телесной форме, другие – бестелесны. Еще существуют «дружи». Подобно своим двойникам из Авесты, они духи лживые, предательские и вредные; считается, что они принадлежат к женскому полу. У «ятов», или чародеев, из Авесты также имеются армянские двойники, которые способны даже убить человека. Имеются также демоницы-губительницы, известные как «парик», чьих мужей называют «каджами». Эти каджи фигурируют в средневековой грузинской литературе, в том числе в знаменитом романтическом эпосе Шота Руставели «Витязь в тигровой шкуре».

Среди древних языческих суеверий стоит упомянуть боязнь дурного глаза. Так, например, Мовсес Хоренаци отмечает, что царь Ерванд обладал могущественным дурным глазом и мог дробить камни, всего лишь устремив на них свой пронзительный взор. По общему убеждению, люди, на которых упал дурной глаз, заболевали и умирали без видимой причины, и уберечься от этого невозможно. Это суеверие дожило до наших дней. Говорят, что в древней Армении люди испытывали такое же отвращение к стрижке ногтей и волос, как иранцы, взявшие эту нелюбовь из поучений Авесты. Разумеется, почитание огня как священной субстанции берет свое начало в иранских религиозных верованиях, так же как и запрет на загрязнение воды, особенно бегущей, что для Востока было весьма важной санитарной мерой.

Древняя армянская литература и мифология содержат неоднократные упоминания о «вишапах». Эти телесные существа – прислужники громадных каменных драконов и рыбоподобных чудищ, которых воздвигали в урартские и более ранние времена поблизости от древних оросительных систем. Эти вишапы могут появляться в образе людей или змей, а с помощью быков могут даже взмывать в небеса. Они любят воровать зерно с токов, принимая облик мулов или верблюдов, или же увозить зерно на собственных настоящих мулах и верблюдах. В таких случаях, как пишет армянский автор V века Езник, армяне кричат: «Кал, кал!» (То есть «Стой, стой!») Эти вишапы могут сосать молоко прямо из вымени коров. Некоторые вишапы любят охотиться верхом и живут в роскошных поместьях. Они держат в плену князей, царевичей и героев. (В числе таких пленников бывали Александр Великий и царь Армении Артавазд.) Иногда вишапы являются в виде великанов и принуждают людей покоряться им. Они могут проникать в человеческие существа, и дыхание их ядовито. У подножия Масиса, то есть горы Арарат, было целое их поселение, и Ваган с ними боролся… Позже вишапы похитили у Артавазда дитя, оставив взамен детеныша-дэва.

Сродни вишапам были «нханги» (термин, заимствованный из персидского, где «ниханг» означает «аллигатор», или «крокодил»). Они жили преимущественно в реках, вроде Аратсани, или Мурат-Су, и, принимая образ русалок, соблазняли свои жертвы, а затем, удовлетворив похоть, высасывали у тех всю кровь и бросали замертво. Еще они могли воплощаться в тюленей и тогда хватали за ноги пловцов и утаскивали на дно. На суше нужно было бояться оборотней.

Более добродушным характером отличались «шахапеты», защитники дома и хранители очага. О них упоминает Агафангел как о «гениях – хранителях могил». Они являлись в образе людей или змеев и, кроме прочего, охраняли виноградные лозы и оливковые деревья.

Погребальные обычаи армян-язычников были похожи на древневавилонские. Друзья и родственники усопшего проводили обряд оплакивания. На похороны людей богатых нанимали профессиональных плакальщиц, возглавляемых «матерью плачей». Под погребальные песнопения, в которых излагалась история жизни и смерти покойника, ближайшие родственники рвали на себе одежды, вырывали у себя волосы и громко вопили. Они наносили себе резаные раны на руках и лице. Во время похорон играла музыка, для чего использовались рога, скрипки и арфы. Мужчины и женщины исполняли танец, становясь лицом друг к другу и хлопая в ладоши. Один древнеармянский христианский писатель, которого цитирует историк Леонсий Алишан, изо всех сил пытался воспрепятствовать «плачу над мертвыми, обрезанию волос и прочим мерзким вещам». Если усопшим был царь или иное значительное лицо, на его могиле слуги и рабы совершали самоубийство.

Обнаружены древние надгробия в виде коней или ягнят, возможно, это означает символическое жертвоприношение мертвым. Современный обычай раздачи после похорон хлеба, изюма и крепких напитков, вероятно, представляет собой пережиток древней жертвенной трапезы. И в сегодняшней Армении существует обычай приносить в жертву животных по праздникам, даже во дворе Эчмиадзинского собора. Армянская и грузинская традиция проводить пасхальный понедельник за едой и питьем на кладбищах у надгробий предков явно ведет происхождение от древних языческих обрядов.

Некоторые армянские легенды о конце света тесно сплетаются с древними мифами о драконах. Такова армянская версия иранской легенды о Траэтаоне, который боролся с демоном-драконом Ажи-Дахакой. После того как Траэтаона победил, он приковал Ажи-Дахаку цепями в пещере в горах Эльбруса. Оттуда он восстанет в День Последний, чтобы его сразил Сама Кересаспа.

В армянском варианте, как пишет Мовсес Хоренаци (История Армении, 1, 24–30), Ажи-Дахака преобразился в царя Аждахака Мидийского, который воюет с армянским царем Тиграном I. В одной из последующих глав Мовсес Хоренаци сообщает, что Аждахак был закован и заключен Хруденом в горе Демаванд, бежал оттуда, был пойман и вновь помещен под стражу в той же горе. Еще Мовсес Хоренаци утверждает, что Аждахака когда-то поцеловал в плечо злой дух, и от этого поцелуя родились змеи, пожиравшие человечье мясо. Павстос Бузанд, другой древнеармянский хронист, рассказывает подобную историю о злосчастном армянском царе Папе.

Эта любопытная легенда, по всей видимости, послужила источником другого популярного армянского обычая, связанного с легендарным царем Артаваздом, сыном Артаксиса, то есть Арташеса. Народ очень любил этого царя Арташеса, и, когда он умер, многие подданные предпочли тоже умереть, но не жить без него.

Артавазд, сын Арташеса, видя, сколь много людей кончает с собой на могиле отца, воскликнул:

Ты покинул нас и забрал с собой всю страну.
Неужели я должен править руинами?

В ответ тень отца проклинает его со словами:

Когда отправишься ты на охоту на славную гору
Масис, пусть каджи схватят тебя и закинут на славный Масис!
Там ты и оставайся в кромешном мраке!

По легенде, Артавазд погиб во время охоты близ Масиса (Арарата), упав с коня в глубокую пропасть. В одной из армянских легенд говорится, что он до сих пор прикован в какой-то из пещер Масиса и два пса грызут его цепи, пытаясь освободить, дабы он положил свету конец. Ко времени Навасарта (древнего Нового года армян, который наступал в августе), эти цепи совсем истончаются. Потому в эти дни все кузнецы бьют молотами по пустым наковальням, чтобы укрепить цепи Артавазда и не дать ему погубить мир. Этот обычай не прекратился и в христианские времена.

Названная легенда очень напоминает миф о Прометее Закованном, а также грузинский цикл народных сказаний об Амиране, титане, бросившем вызов Иисусу Христу. Амиран призвал его помериться в бросании камней и также был прикован в пещере за свою дерзость. В грузинской легенде пес так же грызет эти цепи, и точно так же в Грузии бьют кузнецы по наковальням, спасая мир.