О знаменитом русском адмирале Степане Осиповиче Макарове написано у нас более чем достаточно. Только в XIX веке вышло не менее тысячи книг, в которых рассказано о той или другой стороне его деятельности. Поэтому я заранее прошу читателя не переходить к другой главе, а набраться терпения на пару первых скучных страниц.

Итак, капитан 2-го ранга С. О. Макаров, самый знаменитый в России моряк, участник русско-турецкой войны, 1 ноября 1879 г. был назначен начальником отряда миноносок на Балтике. Там в связи с возможностью войны с Англией ввели в строй не менее 100 миноносок?— низкобортных узких судов водоизмещением всего 23 т и скоростью 15–20 узлов. Экипаж каждой включал 7 человек, а вооружение состояло из одного 38-см торпедного аппарата, а также шестовых и буксируемых мин. Казалось бы, бывшему командиру парохода «Константин» (базы минных катеров) там самое место. Он научит балтийцев, как незаметно подбираться к вражеским броненосцам и стремительно кидаться в атаку.

Очень довольна была и молодая жена Макарова Капитолина Николаевна, урожденная Якимовская. Она воспитывалась в Бельгии в иезуитском монастыре. Из-за войны она застряла в Стамбуле, и с первым же пароходом, а им оказался «Константин», везший солдат на родину, отправилась в Одессу. Там-то Капитолина и вскружила голову командиру парохода флигель-адъютанту Степану Макарову. Скоротечный роман закончился венчанием 2 ноября 1879 г. в Одессе. И вот наконец Петербург?— сказка после детства в русской провинции, юности в монастыре и даже после красавицы Одессы.

Но, увы, Макарову даже ни разу не пришлось выйти на миноноске в Финский залив. Приказ, сутки на сборы, и 1 мая 1880 г. наш герой встречает на Каспии, куда он назначен «начальником морской части». К тому времени Каспийская флотилия влачила жалкое существование, да и морских сражений на Каспии не предвиделось вообще, поскольку 10 февраля 1828 г. по Туркменчайскому миру Персия потеряла право содержать любые военные суда в Каспийском море.

Макаров же должен был обеспечить снабжение отряда русских войск, которым командовал генерал М. Д. Скобелев. Казалось бы, за что боевого моряка, героя минных атак, отправили к черту на кулички заниматься транспортировкой грузов? Может, это опала?

Генерал Скобелев принял поистине революционное решение. Он предложил наступление вглубь Средней Азии из Крас-новодска?— небольшого опорного пункта русских на Каспийском море. Добраться туда его войска могли только морем.

В поход Скобелев взял около 8 тыс солдат, 60 пушек и 16 мортир, около 3 тыс лошадей и 20 тыс верблюдов. С собой в поход генерал приказал взять даже… проституток. «Вопрос о публичных женщинах является очень важным. Необходимо иметь прачек и вообще практиканток в тыловых укреплениях для солдат. А для этого нужно их достаточное количество. Буду ожидать доклада начальника штаба».[66] На вербовку «практиканток» было затрачено 3 тыс. рублей.

Вслед за войсками должны были прийти строители и начать постройку железной дороги из Красноводска вглубь Азии. А доставку всех грузов должен был осуществлять капитан 2-го ранга Макаров. Он привлек к военным перевозкам не только все суда Каспийской флотилии, но и мобилизовал все пароходы формально частного, но дотированного и управляемого Морским ведомством общества «Кавказ и Меркурий». Кроме того, было зафрахтовано свыше ста частных парусных шхун.

18 января 1881 г. русские войска взяли штурмом самую неприступную крепость Средней Азии Геок-Тепе. В феврале 1881 г. русские войска заняли весь Ашхабадский округ, на том кампания и закончилась. Российская империя увеличилась на 28 тысяч кв. верст.

А к моменту взятия Геок-Тепе русские строители проложили 115 верст первой в Средней Азии железной дороги.

Пик перевозок на Каспии пройдет к 21 мая 1881 г. Макаров покидает Каспий и едет в Петербург. Там он обратился к руководству Морского ведомства с ходатайством о разрешении провести зиму на юге «по семейным обстоятельствам».

Ходатайство было удовлетворено, и Макарова назначили командиром стационера «Тамань», находившегося в распоряжении русского посла в Константинополе. Сей стационер представлял собой колесный пароход, построенный в 1849 г., водоизмещением 573 т., вооруженный двумя 4-фунтовыми пушками образца 1867 г. (Сх. 63).

Схема 63. Пароход «Тамань» Черноморского флота. 1849 г.

Риторический вопрос, что делать боевому моряку на этой старой калоше, стоявшей на Стамбульском рейде? Правда, советский биограф Макарова С. Н. Семенов писал: «По-видимому, в Петербурге не случайно избрали на этот пост боевого командира, столь досадившего туркам во время минувшей войны. В дипломатии ведь все имеет свое значение: и марка вина, наливаемого камер-лакеем в бокал, и марш, которым встречают именитого гостя, и множество иных мелочей, порой самых курьезных. В переводе с дипломатического языка на военный назначение Макарова расшифровывалось так: русским стационером в турецкой столице командует офицер, топивший ваши суда, помните об этом и имейте в виду…»[67]

Увы, С. Н. Семенов не знал, что Макаров был хорошо известен лишь в России. Туркам о нем абсолютно ничего не было известно, равно как и о потоплении в 1878 г. торпедой 100-тонного посыльного судна «Интибах»?— единственной жертве макаровских минных катеров. Да и вообще, в Оттоманской империи было официально объявлено, что войну 1877–1878 гг. выиграла… Турция. А с точки зрения дипломатии командиром стационера должен быть лощеный аристократ с родословной как минимум до крестовых походов, пусть даже и никудышный моряк. А тут послали боцманского сына, получившего дворянство с очередным чином. Так что «в переводе с дипломатического языка» на общеобывательский это означало одно?— очередной ляп МИДа и Морского ведомства.

Степан Осипович был чужд светскому обществу и не пользовался успехом у дам. Даже с женой у него отношения быстро разладились, и Капитолина Николаевна не придумала ничего лучшего, как завести роман с Зиновием Рожественским?— будущим «героем» Цусимы.

Чем же занялся Макаров в Стамбуле? Предоставим слово другому его советскому биографу Б. Г. Островскому: «Должность командира стационера не требовала особого напряжения и считалась в те времена скорее почетной. У Макарова появилась, таким образом, возможность отдохнуть от вечно напряженной обстановки, обычной на военном корабле.

Но бездеятельности Макаров не любил, и желания отдыхать, ничего не делая, у него никогда не было. Лучшим отдыхом для него было чередование одного занятия с другим…

…И вскоре здесь, в Константинополе, он нашел себе занятие по душе.

Пребывание в Босфоре явилось крупным событием в жизни Макарова как ученого. Здесь он стал гидрологом, занявшись научно-исследовательской работой по изучению течений в проливе, и вскоре представил вполне точную и весьма поучительную картину того, что происходит в Босфоре, во всех его слоях.

В глубокой древности существовало поверье, что в Босфорском проливе, соединяющем Черное море с Мраморным, существует двойственное течение: на поверхности вода идет из Черного моря в Мраморное, на глубине же?— в противоположном направлении. Что дало повод сделать подобное предположение?— неизвестно, но одно несомненно, что поверье это возникло много столетий тому назад. Еще итальянский ученый Луиджи-Фернандо Марсильи (1658–1730) в последней четверти XVII века, будучи в Константинополе, заинтересовался: этим странным явлением и стал расспрашивать местных рыбаков. Они подтвердили, что в проливе действительно существуют взаимно противоположные течения, но доказать этого не могли. Удостовериться в существовании верхнего течения было, разумеется, нетрудно, но как узнать, что течение существует и на глубине? Вот вопрос, оставшийся неразрешенным как для Марсильи, так и для многих других ученых.

Как-то в разговоре с советником русского посольства в Константинополе Макаров узнал о загадочных течениях и, заинтересовавшись этим явлением, взялся за разрешение нерешенной Марсильи задачи.

Он расспросил местных жителей, а затем и командиров иностранных стационеров, стоявших рядом с „Таманью“ на Константинопольском рейде. Местные жители заявили, что ничего не знают, а командиры судов считали рассказы о нижнем течении Босфора легендами и сказками.

Раздобыв сочинение Марсильи, написанное на латинском языке и изданное в 1681 г. в Риме, Макаров стал изучать его.

…Макаров решил выяснить этот вопрос во что бы то ни, стало. Если, рассуждал он, удастся экспериментально доказать, что нижнее течение действительно существует, останется только разобраться в его причинах. Но как это сделать, как произвести эксперимент под водой? Способ, придуманный Макаровым, был столь же остроумен, сколь и прост. Макаров вышел на четырехвесельной шлюпке на середину фарватера и опустил на глубину пятиведерный бочонок, наполненный водой, с привязанным к нему балластом. Расчеты Макарова оправдались. Опущенный на глубину бочонок стал буксировать шлюпку против довольно сильного поверхностного течения.

Наличие подводного течения в Босфоре было, таким образом, установлено экспериментально.

„Когда я убедился, что нижнее течение существует, — писал Макаров, — захотелось определить точно границу между ним и верхним течением. Когда сделалось очевидным, что граница эта идет по длине Босфора не горизонтально, а с некоторым наклонением к Черному морю, захотелось выяснить этот наклон, наконец, захотелось выяснить подмеченные колебания границы между течениями в зависимости от времени года и дня, от направления ветра и проч. Было интересно определить относительную скорость течения на разных глубинах и распределение воды по удельному весу“.

Не удовлетворившись первым успехом, Макаров подробнейшим образом не только разработал теорию обмена вод между двумя морями, то есть дал исчерпывающее объяснение сложному явлению, но и выяснил, как и в каких приблизительно размерах происходит обмен вод между этими морями, исследовал удельный вес и температуру воды в разных слоях верхнего и нижнего течения и, наконец, определил с большой точностью границу между течениями и наклон этой границы вдоль пролива.

Макаров провел это исследование по собственной инициативе, не имея даже опытных помощников. Необходимых приборов у него также не было, и часть приборов он приобрел на свои деньги, а часть изготовил сам в мастерской на пароходе. Для определения скорости течения на глубине он изобрел простой, но достаточно точный прибор, названный им флюктометром. Все приборы тщательно исследовались и проверялись.

Самым серьезным препятствием в работе Макарова было то, что по турецким портовым правилам, стоянка судов на фарватере не разрешалась. Макарову же как раз на фарватере и необходимо было производить наблюдения. Чтобы не вызывать подозрения турок, проявлявших особую бдительность в отношении русских кораблей, Макаров производил промеры и наблюдения на разных глубинах или в сумерки или пользуясь прогулками и поездками русского посланника по рейду. Такая работа урывками представляла много неудобств, и Макаров старался использовать малейшую возможность, чтобы работать на самом фарватере. Однажды английский пароход, придя на рейд и не найдя свободной бочки, около которой становятся корабли, отдал якорь у той самой бочки, у которой стоял русский стационер „Тамань“. Как командир военного корабля, Макаров мог, конечно, не допустить этого. Но он решил схитрить. Приказав немедленно развести пары, он отошел от англичанина и стал на самой середине фарватера. Турки всполошились, но Макаров заявил, что нет таких правил, чтобы у одной бочки становились два корабля, и поэтому он вынужден был сойти с места. Пока шли переговоры и для „Тамани“ подыскивали другой Мертвый якорь, прошло пять дней. За это время Макаров произвел, стоя на фарватере, много серийных наблюдений над течениями, температурой и соленостью воды на разных глубинах.

Результатом босфорских исследований Макарова явилась его работа „Об обмене вод Черного и Средиземного морей“. Напечатанное в „Записках Академии наук“, это исследование было в 1885 году удостоено премии, присуждавшейся Академией наук».[68]

Итак, бескорыстный капитан «Тамани» от скуки занялся гидрологией. Какая идиллия!

Перенесемся на 122 года назад, в теплую ночь 29 мая 1882 г. в проливе Босфор. Там, на середине фарватера, Макаров на «Тамани» проводит важные научные опыты. Вот моряки с борта парохода с помощью небольшого кранового устройства, стараясь не шуметь, спускают за борт какую-то здоровенную грушу.

Ба! Да это же сфероконическая мина Герца образца 1876 г.! С ноября 1876 г. по июль 1878 г. Морское и Военное ведомства получили из Германии соответственно 2100 и 1935 таких мин. Они хорошо себя зарекомендовали в ходе боевых действий на реке Дунай. 30-кг пироксилиновый заряд мины мог пустить на дно любой турецкий броненосец (Сх. 64).

Схема 64. Якорная мина Герца обр. 1876 г. 1?— гальваноударные свинцовые колпаки; 2?— железный корпус; 3?— пироксилиновый заряд; 4?— запальное устройство; 5?— соединительные проводники запала; 6?— рым для минрепа; 7?— соляной разъединитель цепи запала

Так что, наш бравый капитан стал террористом? Нет, ни в коем случае. В мине вместо пироксилина?— босфорский песок, да и турецкие броненосцы с 1878 г. больше не ходили по Босфору. Просто идут плановые учения по постановке минного заграждения в проливе.

Еще 17 октября 1881 г. управляющий Морским министерством контр-адмирал А. А. Пещуров отправил секретную депешу русскому посланнику в Турции Е. П. Новикову, в которой сообщал о возложенном на Макарова поручении по сбору сведений, «относящихся как до турецкого флота, так и вообще представляющих интерес в стратегическом отношении», и просил оказать капитану 2 ранга содействие.

Сам же Макаров 22 октября 1881 г. получил секретное предписание Пещурова: «Собрать гидрографические, метеорологические и топографические данные о берегах Босфора и выяснить: а) возможен ли десант на эти берега, в каких местах и в каких силах…»

Четвертый пункт предписания гласил: «Изучить условия заграждения Босфора минами в различных местах. Составить план таких заграждений и перечислить. необходимые для того материальные средства».

2(14) ноября 1881 г. Макаров на «Тамани» прибыл в Стамбул. За полтора месяца он изучил течения в Дарданеллах и в Мраморном море, а затем и в Босфоре. 24 декабря Макаров пишет Пещурову: «Нужно ли мне говорить Вашему Превосходительству, какое важное значение все это имеет по отношению к минному заграждению».

Тогда же выяснилась и неточность русских карт Мраморного моря и Босфора, составленных в 1848 г. «Случайно» выяснилось, что офицеры старой калоши оказались прекрасными картографами, которые произвели корректировку старых карт Проливов и Мраморного моря с помощью новейших британских и французских карт, а также по результатам проведенных ими самими съемок.

С письмом от 22 января 1882 г. Макаров выслал в Петербург добытые им «негласно» карты Константинопольского порта и европейского берега Черного моря у входа в Босфор.

За деятельностью Макарова внимательно следили в Петербурге. На новый 1882 год Александр III сделал ему подарок?— произвел в капитаны 1-го ранга.

В апреле 1882 г. Макаров писал новому управляющему Морским министерством вице-адмиралу И. А. Шестакову о том, как, отправляя его в Константинополь, Пещуров обещал, «что когда потребуются для испытания сфероконические мины (Герца), то они будут высланы». И вот теперь Макаров ждал эти мины и предложил план их доставки в Константинополь. Сначала мины доставляются из минной части в Морской музей, оттуда в ящиках под видом инструментов для ремонтных работ на пароходе переправляются в Одессу, грузятся там на суда РОПиТа и привозятся в Константинополь. На это Шестаков заметил: «Что-то слишком хитро. Нельзя ли придумать проще?»

В итоге наши умельцы нашли способ, о котором даже Морское ведомство не проинформировали. И вот 29 мая 1882 г. была произведена первая учебная минная постановка в Босфоре.

В депеше от 1 августа 1882 г. Макаров доносил управляющему: «Постановка мин в Босфоре вполне удалась. Мину несколько раз ставили и убирали на глубине до 30 сажен и на фарватере» (30 сажен?— это 64 м, то есть предел глубины постановки для мин Герца). Выяснилось, что отклонение минрепов мин от вертикали из-за течений в проливе было незначительным, и особых проблем при массовой постановке мин быть не должно.

В ходе учебных постановок Макаров изобрел и изготовил автоматическую вьюшку, то есть прибор, основанный на гидростатическом принципе. Благодаря ему мина с якорем, сброшенная в воду, автоматически ставилась на заданное ей заранее углубление.

По ночам Макаров ставил мины, а в светлое время суток занялся туризмом. Вместе с нашим военным агентом (так тогда именовали военных атташе) в Греции, генерального штаба подполковником А. П. Протопоповым он осматривал с борта «Тамани», а также с кайков и небольшой яхты береговые укрепления Босфора и в результате составил их план и определил сектора обстрела батарей.

3 сентября 1882 г. «Тамань» вместе со своим беспокойным командиром покинула залив Золотой Рог и направилась в Николаев. Через 18 дней Степан Осипович уже был в Петербурге. Вот запись в дневнике управляющего министерством от 23 сентября: «Длинный доклад о Константинополе флигель-адъютанта Макарова. Очевидно занимался делом и замечал, что умел. Велел все соединить и представить».

Во исполнение этого приказания Макаров составил объемную секретную записку от 3 мая 1883 г. с описанием Босфора и плана десантной операции. В записке говорилось: «Константинополь может быть захвачен быстрой высадкой наших войск или в самом Босфоре, или на черноморском берегу к востоку и западу от входа в пролив».

Научные изыскания Макарова были всего лишь элементом грандиозного плана по захвату Босфора и Константинополя. Дело в том, что неудачные действия русских войск в войне 1877–1878 гг. заставили русское правительство искать иной путь для обеспечения безопасности «мягкого подбрюшья» империи, как военные тогда называли юг европейской части России. Но начну по порядку.

К концу 1877 г. разгром турецкой армии стал свершившимся фактом. Переход русскими Балкан произвел на турок ошеломляющее впечатление. 4 января 1878 г. русские овладели Филиппопелем, а через 3 дня разгромили у Караджалара остатки турецких войск и захватили всю оставшуюся у турок артиллерию?— 53 орудия. Этим блистательным делом и закончилось преследование разбитой под Филиппополем армии Сулеймана, лишившейся 20 тысяч человек (двух пятых состава) и всей артиллерии (114 орудий). В Константинополе долго не знали, где находятся ее остатки. К 15 января они собрались у Карагача и оттуда морем были перевезены частью на Константинополь, частью на Галлиполи.

2 января московские драгуны заняли важнейший железнодорожный узел театра войны?— Семенли, отрезав армию Сулеймана от Адрианополя и предрешив ее разгром. Девять русских эскадронов нарушили все стратегические расчеты Турции.

8 января была без боя захвачена сильная крепость Адрианополь. В крепости было 70 исправных орудий.

Естественно, что перед русским командованием встал вопрос?— брать или не брать Константинополь и (или) Проливы, и как и на каких условиях заключать с турками мир или перемирие?

27 декабря 1877 г. командующий русской армией на Балканах великий князь Николай Николаевич получил от турецкого военного министра Реуф-паши телеграмму с просьбой известить его, куда следует отправить мушира Мегмет-Али, уполномоченного для заключения перемирия, и на каких условиях оно может быть заключено.

И тут Николай Николаевич допустил стратегическую ошибку, остановив свои войска, и приступил к переговорам. Вполне допускаю, что не следовало дразнить Европу и брать штурмом Стамбул, но захватить оба берега Босфора было делом плевым, учитывая полную деморализацию турецкой армии. Захват Босфора автоматически решал две главные стратегические задачи. Во-первых, полностью исключался ввод британского флота в Черное море, которое становилось фактически русским озером, а во-вторых, появлялась возможность легко и быстро снабжать морем русские армии, стоявшие у Стамбула, и перебрасывать туда любые подкрепления.

Пока же великий князь Николай Николаевич стоял у стен Царьграда, турки укрепляли свои столицы и приводили войска в порядок. Английская броненосная эскадра бросила якорь у Дарданелл, а Австрия стала угрожать с запада предельно растянутым коммуникациям русских войск. В итоге Россия потеряла плоды своих побед, за которые было заплачено десятками тысяч жизней русских людей.[69]

Но вот заключен мир, и турки с англичанами, желавшие, чтобы русские войска как можно быстрее убрались из окрестностей Стамбула, разрешили использовать для эвакуации войск в Россию черноморские военные и коммерческие суда. Перевозка войск прошла быстро и легко. Кстати, в ней принимал участие и пароход «Константин» под командованием капитана 2-го ранга С. О. Макарова. Он отлично справился с новой задачей, за что был награжден орденом Станислава 2-й степени. В Высочайшем рескрипте говорилось: «За труды при перевозке войск из портов Мраморного моря и Бургаса в Россию» (Сх. 65).

Схема 65. Пароход «Великий князь Константин» с минными катерами на борту (в носу и корме видны шесты для мин, которыми был вооружен пароход)

Анализ боевых действий русских войск в ходе войны 1877–1878 гг. показал, как долог и труден поход к Стамбул у сухим путем. Между тем даже тихоходный грузовой пароход, выйдя из Севастополя, через два-три дня будет уже в Босфоре. С другой стороны, появление британского флота в Проливах и у черноморских берегов России стало кошмаром для руководства Военного и Морского ведомств.

Единственным решением обеих проблем сразу мог стать захват Россией обоих проливов или, по крайней мере, Босфора.

В сентябре 1879 г. в Ливадии состоялось совещание ряда высших сановников под председательством Александра II. На совещании обсуждался вопрос и о возможной судьбе Проливов в случае распада Османской империи. Как писал участник совещания дипломат П. А. Сабуров, Россия не могла допустить двух вещей: расширения Австро-Венгрии на Балканах и «постоянной оккупации Проливов Англией». Была намечена задача: «овладение Проливами в случае, если обстоятельства приведут к уничтожению турецкого господства в Европе».[70] В качестве союзника России называлась Германия, которой взамен предлагалось гарантировать сохранение в ее составе Эльзаса и Лотарингии. Решения этого совещания стали основой инструкций направленному в Берлин для переговоров П. А. Сабурову.

Россия добивалась от Германии и Австро-Венгрии признания принципа закрытия Проливов для военных судов всех государств, а в случае нарушения этого принципа Портой?— предупреждения ее о невозможности гарантировать территориальную целостность, обеспеченную Берлинским трактатом. Австро-Венгрия, вначале активно выступавшая против введение этого принципа, под давлением Бисмарка вынуждена была уступить.

Секретный австро-русско-германский договор был подписан 6 (17) июня 1881 г. Подобно договору 1873 г., он получил звучное название «Союза трех императоров», хотя скорей это было всего лишь соглашение о нейтралитете, который договаривающиеся стороны обязывались соблюдать в случае возникновения военного конфликта одной из них с четвертой великой державой.

3-я статья договора гласила: «Три двора признают европейское значение и взаимную обязательность принципа закрытия проливов Босфора и Дарданелл для военных кораблей, основанного на международном праве, подтвержденного трактатами и формулированного в декларации второго уполномоченного России в заседании Берлинского конгресса от 12 июля (протокол № 19»).[71]

Статья эта означала, что Германия и Австро-Венгрия присоединились к русскому толкованию принципа закрытия Проливов и отклонили английский вариант, согласно которому державы обязывались соблюдать принцип закрытия Проливов только перед султаном, но не друг перед другом и только в том случае, если этот принцип будет выражен в «свободно принятом» решении султана. Присоединившись к точке зрения России, Германия и Австро-Венгрия отвергли тем самым право Англии вводить свой флот в Проливы и Черное море по соглашению с Турцией.

В этой же статье говорилось, что Россия, Германия и Австро-Венгрия будут вместе следить за тем, чтобы Турция не допускала исключения из общего правила и не предоставляла территорию Проливов для действий какой-либо воюющей державы. В случае нарушения этого условия или для его предотвращения в будущем, если бы предвиделась такая возможность, три державы обязывались предупредить Турцию, что они будут считать ее в состоянии войны с той державой, в ущерб которой будет нарушен принцип закрытия Проливов, и что о этого момента Турция лишается гарантий ее территориальной неприкосновенности, данных Берлинским трактатом.

Таким образом, 3-я статья договора обеспечивала России гарантию дипломатического содействия со стороны Германии и Австро-Венгрии в недопущении пропуска султаном английского военного флота в Черное море.

Однако этот договор держался исключительно на согласии трех держав, а между ними периодически возникали серьезные противоречия, в частности, у России с Австрией по поводу Балканских дел и у России с Германией из-за Франции. Кроме того, если бы султан даже и пожелал воспрепятствовать проходу британской эскадры через проливы, у него явно не хватило бы средств для этого.

В августе 1881 г. в Петербурге состоялось особое совещание, касавшееся вопроса будущего развития флота, где была принята долгосрочная кораблестроительная программа. В совещании приняли участие руководители Военного и Морского ведомств П. С. Ванновский и Пещуров, а также министр иностранных дел Гире, председательствовал великий князь Алексей Александрович. Было принято постановление: «Первою заботой по восстановлению морских сил должно быть возрождение Черноморского флота, а затем уже и развитие флота и на других морях».[72] Участники совещания решили, что Россия должна быть готовой к тому, «чтобы в момент наступления развязки овладеть устьями Босфора, укрепиться на обоих его берегах и, став прочно у входа в Черное море, оградить его воды и берега от всякого посягательства».[73] Для этого было признано необходимым достичь преимущества Черноморского флота над турецким и увеличить количество транспортных судов с тем, чтобы в случае необходимости доставить к Босфору тридцатитысячный десант.

И вот следствием этого совещания стала посылка Макарова на «Тамани» в Стамбул. Замечу, что с ним послали и других грамотных офицеров. В частности, полковник Генерального штаба В. У. Соллогуб, участвовавший в экспедиции «Тамани», в январе 1882 г. подал записку руководству Военного ведомства «О десантной экспедиции в Цареград», в которой подробно описал местность и определил наиболее выгодное время для экспедиции?— конец сентября?— начало октября. В этот период боевые действия на западной границе России менее всего ожидаются. Соллогуб писал о необходимости планомерных метеорологических измерений в Босфоре, чтобы более точно предсказывать погоду. По его плану высадка десанта должна производиться одновременно на Франкийском и Вифинийском полуостровах с последующим захватом укреплений, возведенных вокруг Стамбула в 1878 г. По расчетам Соллогуба Николаевский, Одесский, Севастопольский и Керченский порты могли обеспечить в течение дня посадку на суда 100-тысячного десанта, что вполне достаточно для этой операции. На переход к Босфору ушло бы 27–42 часа. В целом Соллогуб признавал экспедицию возможной, но лишь при дополнительном изучении, в частности, необходимы были новые рекогносцировки укреплений Босфора.

Подтверждением возможности высадки флотом больших десантов служила переброска войск, верблюдов и железнодорожной техники в 1880–1881 г. Макаровым на Каспии.

С 1883 г. на Балтийском и Черном морях проводились учебные высадки сухопутных войск. Так, в кампанию 1883 г. была произведена встречная перевозка морем двух пехотных дивизий?— 23-я дивизия была переброшена из Финляндии в Эстляндию, а ранее действующая в Эстляндии 24-я дивизия переброшена в Финляндию. Входе учений 15–16 августа 1883 г. на судах эскадры контр-адмирала В. П. Шмидта были доставлены из Биоркэ (Финляндия) и высажены у Каравалдая[74] пехотный полк, полуэскадрон и батарея полевой артиллерии. Активное участие в подготовке к перевозке войск принимал флаг-капитан Шмидта С. О. Макаров.

На Черном море впервые в июле 1883 г. 52-й пехотный Виленский полк был перевезен из Керчи в Севастополь, а с 1885 г. начались ежегодные десантные учения. 27–29 августа 1885 г. из Севастополя в окрестности Одессы были перевезены и высажены пехотный полк, эскадрон и батарея. С этого времени Черноморский флот и войска Одесского военного округа ежегодно отрабатывали элементы Босфорской десантной операции.

Параллельно Россия строила сильный флот на Черном море. В 1883 г. в Николаеве и Севастополе закладываются три однотипных броненосца «Екатерина II», «Чесма» и «Синоп» водоизмещением 11 050 т со скоростью хода 16 узлов. Это были первые крупные военные суда, заложенные на Черном море после Парижского мира. Несколько позже, в 1891 г., заложили близкий к ним по типу броненосец «Георгий Победоносец» (Сх. 66).

Схема 66. Эскадренные броненосцы типа «Екатерина II»: а?— «Екатерина II»; б?— «Чесма»; в?— «Синоп»; г?— «Георгий Победоносец»

Все эти броненосцы отличало необычное расположение артиллерии. Шесть 305-мм пушек были расположены в трех барбетных установках, две на носу и одна на корме. Броненосцы всех стран были спроектированы так, чтобы обеспечить максимальную мощь огня на борт. Кстати, корабли даже характеризовались весом бортового залпа (точнее, весом снарядов). У русских же броненосцев типа «Екатерина II» на борт могло стрелять только четыре из шести 305-мм орудий. Зато вперед могли вести огонь четыре 305-мм пушки. Дело в том, что эти броненосцы были специально спроектированы для встречного боя в Проливах. Во встречном бою огневая мощь «Екатерины II» была, по меньшей мере, в два раза больше, чем у любого английского, французского или немецкого броненосца (Сх. 67).

Схема 67. Эскадренный броненосец «Екатерина II» а?— продольный разрез; б?— план батарейной палубы 2?— кормовой торпедный аппарат; 3?— 152-мм орудие; 9?— бортовой торпедный аппарат; 14?— 305-мм орудие в поднятом положении; 18?— 305-мм орудия в опущенном положении; 49?— гидравлические прибойники 305-мм орудий

«Екатерина II» и «Синоп» имели на вооружении шесть 305-мм орудий длиной 30 калибров, а «Чесма» и «Георгий Победоносец»?— шесть 305-мм орудий длиной в 35 калибров с лучшей баллистикой. Артиллерия среднего калибра состояла из семи 152/35-мм пушек. Артиллерия малого калибра состояла из двух 2,5-дюймовых десантных пушек Барановского и двенадцати-двадцати 37-мм и 47-мм пушек Гочкиса. Броненосец «Екатерина II» вошел в строй в 1888 г., «Синоп» и «Чесма»?— в 1889 г., а «Георгий Победоносец»?— в 1893 г. (Сх. 68).

Схема 68. Эскадренный броненосец «Синоп». а?— план верхней палубы; б?— план трюма. 1?— леерные стойки; 2?— световые люки; 3?— световые машинные люки; 4?— горловины для погрузки угля; 5?— пиллерсы мостика; 6?— шпигаты; 7?— сходные трапы на батарейную палубу; 8?— кнехты; 9?— броневая решетка котельных отделений; 10?— шпиль; 11?— погреб для мин заграждения; 12?— крюйт-камеры для 152-мм снарядов; 13?— погреба для 152-мм снарядов; 14?— погреб головных частей торпед; 15?— машинное отделение; 16?— выгородка для помп Гвина; 17?— котлы; 18?— погреба для патронов малокалиберных орудий; 19?— погреба для 305-мм снарядов; 20?— крюйт-камеры для 305-мм снарядов; 21?— цепные ящики; 22?— артиллерийская кладовая; 23?— кладовая для провизии; 24?— шкиперская кладовая; 25?— цистерны питьевой воды; 26?— угольные ямы; 27?— машинная кладовая

Остальные же броненосцы, поступившие на Черноморский флот в конце XIX века, представляли собой совершенно разнотипные конструкции. В 1889 г. был заложен и в 1892 г. вошел в строй так называемые «малый» броненосец «Двенадцать Апостолов». Водоизмещение его было 8433 тонны, скорость хода на пробе 15,7 узлов. Вооружение его состояло из четырех 305/30-мм пушек в двух барбетных установках и четырех 152/35-мм пушек в бортовых казематах. Малокалиберная артиллерия представлена двумя пушками Барановского и двадцатью шестью 37-мм и 47-мм пушками Гочкиса.

В 1891 г. был заложен и в 1895 г. вошел в строй броненосец «Три Святителя» водоизмещением 13 318 тонн со скоростью хода 16 узлов. Главный калибр был представлен четырьмя новыми мощными 305/40-мм пушками в двух башенных установках, а средний калибр?— новыми патронными пушками Кене: восемью 152/45-мм и четырьмя 120/45-мм. Постановка на броненосец разнокалиберных орудий была явной глупостью наших адмиралов, которую исправили в 1912 г., когда 120-мм пушки были убраны и заменены 152-мм. Артиллерия малого калибра была приблизительно та же, что и на предшествующих броненосцах. Орудиям малого калибра я уделяю мало внимания из-за того, что эффективность их была невелика, и к 1914 г. от пушек Барановского и Гочкиса во флоте почти избавились. «Почти» потому, что часть 47-мм пушек Гочкиса была переделана в зенитные. Число и тип малокалиберных орудий менялись от кампании к кампании.

В 1895 г. был заложен и в 1899 г. вошел в строй броненосец «Ростислав» водоизмещением 10 140 тонн и со скоростью 15,4 узла. Вооружение броненосца состояло из четырех 254/45-мм орудий, помещенных в двух башнях и восьми 152/45-мм пушек Кане в четырех башнях, расположенных побор-тно. Артиллерия малого калибра состояла из стандартного набора: двух пушек Барановского и двадцати шести 37-мм и 47-мм пушек Гочкиса. В 1910 г. все орудия малого калибра убрали, установив взамен четыре 75/50-мм пушки Кане.

В марте 1882 г. в строй Черноморского флота был введен крейсер «Память Меркурия», переоборудованный из парохода Добровольного флота «Ярославль». Пароход «Ярославль» был построен во Франции как коммерческое судно, что дало возможность провести его через Проливы на Черноморский флот. Водоизмещение крейсера составляло 3050 тонн, скорость хода 14–16 узлов (в зависимости от загрузки). Крейсер был вооружен шестью 152/28-мм пушками, четырьмя 9-фунтовыми пушками образца 1877 г. и шестью малокалиберными пушками. Кроме того, имелось четыре поворотных однотрубных торпедных аппарата. В перегруз крейсер мог брать до 180 мин заграждения.

Аналогично в 1891 г. в Швеции были построены два транспорта «Буг» и «Дунай». В декабре того же года «Буг» прибыл в Севастополь, а в апреле 1892 г. пришел и «Дунай». Здесь оба транспорта были переделаны в минные заградители или, по тогдашней терминологии, в минные транспорты. Полное проектное водоизмещение «Буга» и «Дуная» составляло 1360 тонн, скорость хода 13–14 узлов. Вооружение состояло из десяти 47-мм и четырех 37-мм пушек Гочкиса. Запас мин заграждения?— 425 штук.

С 1889 г. по 1893 г. вступили в строй Черноморского флота три минных крейсера?— «Капитан Сакен», «Казарский» и «Гридень». Водоизмещение «Капитана Сакена»?— 742 тонны, остальных?— 400 тонн; скорость 21–22 узла. Вооружение: шесть 47-мм и три 37-мм пушки Гочкиса, а также два торпедных аппарата.

С 1880 г. по 1896 г. вошли в строй 22 малых миноносца водоизмещением от 50 до 120 тонн, вооруженных двумя 37-мм пушками и двумя-тремя торпедными аппаратами.

В 1886–1889 гг. было построено шесть канонерских лодок?— «Кубанец», «Терец», «Уралец», «Запорожец», «Черноморец» и «Донец» (по наименованиям казачьих войск). Их водоизмещение 1224 тонны, скорость 13–14 узлов. Первоначально вооружение состояло из двух 203/35-мм и одной 152/ Зб-мм пушек, а также двух торпедных аппаратов. Позже часть канонерских лодок получила более современное вооружение: две 152/45-мм и одну 120/45-мм пушки Кане. В 1905 г. был перевооружен «Уралец», в 1911 г. — «Кубанец», в 1912 г. — «Донец» и в 1916 г. — «Терец». «Запорожец» и «Черноморец» были исключены из состава флота в 1911 г., а «Уралец» погиб в 1913 г. в результате навигационной аварии.

Турецкий флот даже думать не мог о соперничестве с русским Черноморским флотом. С 1879 г. по 1910 г. новые крупные корабли в состав турецкого флота не вступали. Турецкие корабли с 1879 г. по 1914 г. вообще не появлялись в Черном море и почти не выходили в Средиземноморье. К 1900 г. относительно боеспособным можно было считать лишь броненосец «Мессудие», капитально перестроенный в 1898–1903 гг. в Италии. Старая артиллерия была заменена новыми пушками Виккерса: двумя 234/40-мм, двенадцатью 152/45-мм и четырнадцатью 76-мм. Водоизмещение «Мессудие» достигло 9710 тонн. Новые машины тройного расширения мощностью 11 135 л. с. позволили на испытаниях развить скорость 17 узлов.

Лишь 5 августа 1910 г. Турция купила у Германии два старых броненосца «Вайссенбург» и «Курфюст Фридрих Вильгельм» по цене 9 млн. марок за корабль. Броненосцы были построены в 1890–1894 гг., их водоизмещение составляло 10 670 т, скорость хода 16 узлов. В трех барбетных установках размещалось четыре 280/40-мм и две 280/35-мм орудий главного калибра, а шесть 105-мм и шесть 88-мм пушек размещалось в каземате. В турецком флоте броненосцы получили названия «Торгут-Рейс» и «Хайреддин-Барбаросса». Но к 1910 г. эти корабли сильно устарели и уступали даже старым русским черноморским броненосцам.

Понятно, в планах русского командования небоеспособный турецкий флот практически не учитывался. Черноморский готовился к решительным наступательным задачам?— высадке десанта и встречному бою в Проливах. Тем не менее, вероятный противник?— британская Средиземноморская эскадра?— превосходил Черноморский флот по числу броненосцев. Так, в 1896 г. британская эскадра на Мальте состояла их одиннадцати броненосцев. В их числе были: новые барбетные «Рамиллиес» и «Ривендж», их башенный аналог «Худ» (все водоизмещением по 14 150 т, скорость хода 15,5 узлов, вооружение: 4?— 343-мм и 10?— 152-мм орудий); малый броненосец «Барфлер» (водоизмещение 10 500 т, скорость 17 узлов, вооружен ние: 4?— 254-мм и 10?— 120-мм орудий); башенные «Найл» и «Трафальгар» (оба имели водоизмещение 12 590 т, скорость 15 узлов, вооружение: 4?— 343-мм и 6?— 120-мм орудий); пять барбетных типа «Адмирал» («Коллингвуд» водоизмещением 9500 т, скорость 15 узлов, вооружение: 4?— 305-мм и 6 — 152-мм орудия; остальные имели водоизмещение по 10 600 т, скорость 15,7 узлов, вооружение: 4?— 343-мм и 6?— 152-мм орудий).

Чтобы компенсировать превосходство англичан в броненосцах, русское командование планировало внезапный захват Босфора, а если повезет, и Дарданелл. Затем следовало заграждение Проливов минами и установка на берегах тяжелых артиллерийских орудий.

Специально для этого был учрежден так называемый «особый запас». Он создавался в условиях полной секретности, и даже в закрытых документах для высших офицеров его назначение по возможности не раскрывалось. Тем более что в Военном ведомстве было несколько артиллерийских запасов. Так, в Одессе и Севастополе в «чрезвычайном запасе» хранились 56 тяжелых береговых орудия (пушек 11-дюймовых?— 10, 9-дюймовых?— 30, 8-дюймовых?— 8, а также 8?— 9-дюймовых мортир). В случае войны они предназначались для вооружения русских береговых крепостей или для посылки в Босфор.

Был и «запас военного времени», в котором хранились несколько сот полевых и осадных орудий.

Первоначально в составе «особого запаса» были тяжелые береговые орудия (штатные для береговых крепостей) и некоторое количество полевых орудий. Так, в 1894 г. только в Одессе в «особом запасе» состояло: 11-дюймовый (280-мм) береговых пушек?— 5; 9-дюймовых (229-мм) береговых пушек?— 10; 6-дюймовых (152-мм) пушек весом в 190 пудов?— 7; 107-мм батарейных пушек?— 20; 9-дюймовых (229-мм) береговых мортир?— 36. Итого 78 орудий.

В феврале 1895 г. решили исключить из «особого запаса» 11-дюймовые и 9-дюймовые береговые пушки, а иметь следующие число орудий меньших калибров: 9-дюймовых (229-мм) береговых мортир?— 36; 9-дюймовых (229-мм) легких мортир?— 20; 6-дюймовых (152/45-мм) пушек Кане?— 10; 6-дюймовых (152-мм) пушек весом в 190 пудов?— 20; 6-дюймовых (152-мм) пушек весом в 120 пудов?— 20; 57-мм береговых пушек Норденфельда?— 10. Итого: 116 пушек и мортир и 24 пулемета Максима.

В 1896 г. на изготовление недостающих 44 9-дюймовых мортир, шести 6-дюймовых пушек Кане, четырех 57-мм пушек Норденфельда и 24 пулеметов Максима для «особого запаса» было отпущено сверх кредита 2 193 500 рублей. Вместо тяжелых 11-дюймовых пушек и 9-дюймовых береговых мортир, сборка и установка которых требовали больших временных затрат, в «особый запас» в середине 1890-х годов стали поступать 9-дюймовые легкие мортиры. Такую мортиру можно было перевозить на двух повозках по десять лошадей каждая и установить на деревянном основании за несколько часов. Но длина канала 9-дюймовой легкой мортиры была всего 6 калибров, а дальность стрельбы 3 км (для сравнения, дальность стрельбы гранатой 87-мм полевой пушки образца 1877 г. была 6,4 км). Тяжелое орудие с дальностью стрельбы 3 км не было пригодно ни для осадной, ни для крепостной артиллерии. Единственное место, где имело смысл применять такие орудия, — узкий пролив, где их 140-килограмовые снаряды, снаряженные 16,2 кг пироксилина, легко могли пробить палубы новейших английский броненосцев: 76-мм «Ройял Оука» или 65-мм «Центуриона» (Сх. 69).

Схема 69. 9-дм легкая мортира

Важную роль в Босфорской операции могли сыграть 8-дюймовые легкие пушки и 8-дюймовые легкие мортиры, о которых уже рассказано в разделе «Крепости».

Одним из организаторов плана захвата Проливов стал сотрудник русского посольства в Константинополе А. И. Нелидов.[75] В декабре 1882 г. Нелидов представил Александру III записку «О занятии Проливов». В записке указывалось на нестабильное положение Османской империи и возможность ее распада, что таило угрозу позициям России на Балканах и ее причерноморским владениям. Нелидов выдвигал, в зависимости от обстановки, три варианта занятия проливов: 1) открытой силой во время русско-турецкой войны; 2) неожиданным нападением при внутренних сложностях с Турцией или внешней опасности; 3) мирным путем с помощью союза с Портой.

Последний вариант был вполне реалистичен, поскольку султан Абдул Гамид, напуганный британской агрессией, сам предложил России вступить в соглашение по вопросу о Проливах. Поэтому именно этот вариант Александр III посчитал наиболее желательным.

В июле 1883 г. по высочайшему повелению Нелидов становится полномочным послом России в Турции.

В январе 1885 г. Нелидов подал Александру III новую записку «О задачах русской политики в Турции». Указывая на враждебные России действия европейских держав, на их все более активную экспансию в Малой Азии, Нелидов указывал на настоятельную необходимость занятия Босфора и даже Дарданелл. По мнению Нелидова, предпочтителен был мирный путь, основанный на договоренности (подкупе?) с турецкими чиновниками.

В сентябре 1885 г. Александр III направил начальнику Генштаба Н. Н. Обручеву письмо, где заявлял, что главная цель России?— занятие Константинополя и Проливов. Император писал: «Что касается собственно Проливов, то, конечно, время еще не наступило, но надо быть готовыми к этому и приготовить все средства. Только из-за этого вопроса я соглашаюсь вести войну на Балканском полуострове, потому что он для России необходим и действительно полезен».[76] По сути дела это было поручение Обручеву готовиться к войне.

В октябре 1885 г. Военное и Морское министерства совместно подготовили доклад об организации десантного отряда и обеспечении его транспортными средствами. Причем, по мнению авторов доклада, подготовка этого отряда не должна была вызвать трудностей, поскольку отряд планировалось сформировать на основе двух пехотных дивизий Одесского военного округа. Транспортные средства, предоставляемые Черноморским пароходным обществом и Добровольным флотом, также признавались достаточными.

В 1886 г. Александр III приехал в Москву. На встрече его московский городской голова Н. А. Алексеев, не мудрствуя лукаво, призвал царя водрузить крест на Святой Софии. При этом Алексеев не только не был наказан, но получил от царя орден Анны 2-й степени, а речь его по царскому указу была полностью напечатана в газетах к ужасу министра иностранных дел Гирса.

В июне 1895 г. в Петербурге состоялось совещание, рассмотревшее ход выполнения программы строительства Черноморского флота. Военные заявили о готовности к занятию Верхнего Босфора 35-тысячным десантом. Право свободного прохода русского флота через Дарданеллы предполагалось получить потом дипломатическим путем.

Следует заметить, что министр иностранных дел Гире и большинство его подчиненных были против десанта в Босфор и всеми силами вставляли палки в колеса этому проекту. Против была и часть черноморских морских начальников, которые, манипулируя цифрами, доказывали, что Черноморские флот мог за один рейс перевезти не 35 тысяч человек, а только 8 тысяч. Это было откровенным враньем, или, по терминологии 30-х годов XX века, вредительством. В случае мобилизации частных торговых судов флот мог за один рейс пере-везти не 8 тысяч, и не 35, а как минимум 100 (сто!) тысяч человек. Вспомним, что в 1920 г. Врангель за один рейс на 132 плавсредствах, многие из которых не имели хода и шли на буксирах, вывез в Стамбул 146 тысяч человек (из них 29 тысяч гражданских лиц).[77] И это в ноябре месяце, то есть в самый неблагоприятный с точки зрения погодных условий период. Причем машины судов были крайне изношены в ходе непрерывных боевых действий с 1914 по 1920 год и отсутствия необходимого ремонта. Подавляющее большинство матросов и кондукторов и большинство офицеров покинули суда еще в 1918–1919 гг., и к 1920 г. чуть ли на 90 % экипажи судов составляли армейские офицеры, студенты, гимназисты и т. д., не имевшие никакого понятия о морском деле. Эвакуация проходила буквально под огнем красных. И, несмотря на все, эвакуация прошла удачно. Потерян был лишь миноносец «Живой», машины которого были неисправны, и он шел на буксире.

Как уже говорилось, к 1895 г. турецкий флот находился в полнейшем упадке. До 1905 г. Босфорский пролив защищали только шесть береговых батарей, причем большинство их орудий были установлены открыто за земляными брустверами. Батареи находились на самом берегу пролива, почти у уреза воды. Расстрел их русскими броненосцами не составил бы особого труда. Но это скорее всего стало бы излишним. Моральный дух турок был слаб, и в случае внезапного нападения они просто не оказали бы сопротивления.

Наконец, рядом с Босфором на обоих берегах Черного моря не было ни войск, ни противодесантных укреплений, не считая неудачно расположенных древних фортов Килия и Альмаз, то есть при необходимости десант мог легко высадиться в нескольких верстах от входа в пролив.

1 ноября 1895 г. министр иностранных дел Австро-Венгрии А. Голуховский поддержал Англию и предложил европейским державам ввести в проливы эскадры, «невзирая на протест и сопротивление оттоманского правительства».

Аналитики русского Генерального штаба и министерства иностранных дел, основываясь на поступавшей к ним конфиденциальной информации, загодя определили нарастание британской угрозы Босфору. Еще за месяц до выступления лорда Солсбери, о котором я уже упоминал, 6 июля 1895 г. в Петербурге было собрано «Особое совещание» в составе министров: военного, морского, иностранных дел, русского посла в Турции А. А. Нелидова, а также высших военных чинов. В постановлении совещания упомянуто о «полной военной готовности захвата Константинополя». Далее сказано: «Взяв Босфор, Россия выполнит одну из своих исторических задач, станет хозяином Балканского полуострова, будет держать под постоянным ударом Англию, и ей нечего будет бояться со стороны Черного моря. Затем все свои военные силы она сможет тогда сосредоточить на западной границе и на Дальнем Востоке, чтобы утвердить свое господство над Тихим океаном».

Летом 1896 г. два чиновника Морского министерства были командированы в Константинополь для осмотра узкой части Босфора. В августе того же года штаб Одесского военного округа направил к Босфору комиссию под руководством генерал-майора Чичагова. Эта комиссия получила разрешение султана на осмотр укреплений Босфора и Дарданелл с условием, что о замеченных недостатках в оборонительной системе Дарданелльского пролива будет информировано турецкое правительство. Заключение комиссии Чичагова, указавшей на недостаточность дарданелльских укреплений, было направлено для сведения в Министерство иностранных дел России, с ним было ознакомлено турецкое правительство, которому предлагалось обратиться за содействием в минной обороне пролива к России.

Параллельно с подготовкой к десанту Россия пыталась выяснить намерения великих держав и мирным путем урегулировать вопрос о Проливах. В сентябре 1896 г. Николай II посетил Англию, где в замке Бальмораль?— шотландской резиденции королевы Виктории?— состоялись его переговоры с премьер-министром Солсбери. В том числе обсуждался вопрос и о Черноморских проливах. Николай II заявил о желании России установить контроль над Проливами без овладения какими-либо частями территории Турции. Солсбери отвечал, что это может быть осуществлено только «после исчезновения Турецкой империи». Так что переговоры оказались безрезультатными.

Главный морской штаб с санкции царя решил поддержать вторжение в Босфор посылкой балтийской эскадры в Средиземное море. Поскольку броненосцы, создаваемые по судостроительной программе 1895 г., были еще на стапелях, то на Средиземное море послали только два броненосца под командованием контр-адмирала П. П. Андреева. В конце июля 1896 г. «Император Александр II» и «Наварин» покинули Кронштадт, обогнули Европу и 19 сентября 1896 г. бросили якоря в греческом порту Пирей. Поводом для этого послужили события на Крите.

На Балтике остались лишь устаревший броненосец «Петр Великий», малый броненосец «Гангут» да проходивший испытания броненосец «Сисой Великий». Тем не менее обстановка заставила отправить в Средиземное море и не введенного официально в строй «Сисоя». В конце ноября 1896 г. «Сисой» покинул Кронштадт и уже в начале декабря вошел в Средиземное море.

На Тихом океане Россия имела только один броненосец, и его тоже отправили в Средиземноморье. Англичане, скрипя зубами, пропустили броненосец «Николай I» через Суэцкий канал.

Между тем на Тихом океане осталась внушительная эскадра броненосных крейсеров, предназначенных для действий на английских коммуникациях. В их числе были океанские крейсера «Нахимов», «Рюрик», «Владимир Мономах», «Дмитрий Донской», «Адмирал Корнилов» и «Память Азова».[78] Там же находилось около дюжины легких крейсеров и кораблей Добровольного флота, которые в любой момент могли быть обращены в крейсера.

Итак, в восточной части Средиземного моря оказалась русская эскадра, ядром которой были четыре новых броненосца, вооруженные двенадцатью 305-мм, восемью 229-мм и восемнадцатью 152-мм орудиями. Естественно, четыре русских броненосца не могли противостоять одиннадцати британским, но они могли затруднить помощь туркам в случае вторжения русских со стороны Босфора.

Начнем с того, что русские броненосцы могли прорваться сквозь Дарданелльские укрепления и войти в Мраморное море. Вероятность прорыва зависела исключительно от субъективного фактора?— боевого духа расчетов турецких береговых батарей. Однако и боевой дух, и готовность к бою турецких береговых орудий были очень низки. А турецкий флот вообще можно было не принимать в расчет, с ним мог справиться один «Сисой» или «Наварин».

В случае входа всей английской эскадры в Мраморное море четыре русских броненосца и без французской эскадры могли запереть ее в Дарданелльском проливе, выставив в самом узком месте (около версты) минные заграждения. В извилистом проливе во встречном бою вести огонь могли бы не более трех британских броненосцев, то есть силы в бою были бы равны.

Наконец, само присутствие русской эскадры в восточной части Средиземного моря лишало английское командование свободы маневра. Год назад английские броненосцы могли нестись на всех парах в Константинополь, а за ними через несколько дней на тихоходных транспортах могли бы отправиться британские сухопутные войска. Всего на Мальте было расквартировано 10 тысяч британских солдат, не считая туземного полка королевской милиции. Но теперь русская эскадра могла легко уничтожить транспорты с десантом. Поэтому англичанам пришлось бы ждать погрузки десанта неделю и более, и только тогда отправить десантные силы под прикрытием эскадры из одиннадцати броненосцев. Можно было разделить мальтийскую эскадру и отправить половину броненосцев на ловлю русских, а вторую половину?— в Проливы. Однако разделение флота обрекало операцию по обороне Босфора на заведомую неудачу.

5 декабря 1896 г. на совещании министров под председательством Николая II было рассмотрено решение о высадке в Босфоре. В совещании принимал участие посол Нелидов, горячо отстаивавший план вторжения. В соответствии с решением совещания Нелидов должен был дать из Стамбула условную телеграмму, которая послужила бы сигналом к отправке десанта. Текст телеграммы должен был быть любой, но с ключевой фразой: «Давно без известий».[79]

Командовать операцией назначили вице-адмирала Н. В. Копытова. В операции должны были принимать участие эскадренные броненосцы «Синоп», «Чесма», «Екатерина II», «Двенадцать Апостолов», «Георгий Победоносец» и «Три Святителя», крейсер «Память Меркурия», канонерская лодка «Терец», минные заградители «Буг» и «Дунай», минные крейсеры «Гридень» и «Казарский», а также десять миноносцев и тридцать малых миноносок.

Командиром сводного десантного корпуса был назначен генерал-лейтенант В. фон Шток. Численность войск «первого, рейса» возросла по сравнению с прежним планом. В их составе теперь числилось 33 750 человек с 64 полевыми и 48 тяжелыми орудиями (из «особого запаса»). Вроде бы учли все, далее «3 версты железной дороги» собирались перевезти…

В целях дезинформации операция была замаскирована под большие учения, включавшие переброску войск на Кавказ.

Эскадра на пути к Кавказу должна была неожиданно повернуть на Босфор. Предусматривалось введение информационной блокады: «В назначенный момент внезапно прерываются все телеграфные провода Черноморского побережья с Европой». Эскадра же в ночное время форсирует Босфор и, пройдя до Буюк-Дере, становится на якорь (в тылу турецких береговых батарей). В это время посол Нелидов представит турецким властям ультиматум: немедленно передать России районы на обоих берегах Босфора под угрозой применения силы. Сопротивление турецких войск предполагалось подавить быстро. После чего русское командование должно было за 72 часа после начала высадки укрепить вход в пролив со стороны Мраморного моря. На берегах Босфора устанавливались тяжелые орудия «особого запаса», а «Буг» и «Дунай» выставляли поперек пролива заграждения в три ряда мин (всего 825 штук). Тут-то и пригодились бы сведения о течениях и глубинах, доставленные Макаровым. Кроме того, планировалось на обоих берегах пролива скрытно установить торпедные аппараты. 72 часа брались не с потолка?— это был наиболее ранний срок прибытия английской Средиземноморской эскадры с Мальты.

При таких условиях у британской эскадры практически не было шансов форсировать Босфор. Что же касается Дарданелл, то тут вопрос спорный?— все зависело от быстроты продвижения русских и степени сопротивления турок. Естественно, Англия могла существенно усилить свою Средиземноморскую эскадру и послать в Турцию две-три пехотные дивизии. Но для этого потребовалось бы уже несколько недель или месяцев. И британцы к тому времени могли встретить на берегах Босфора не только второй эшелон русских войск, но и отмобилизованные войска из внутренних военных округов, а кроме 9-дюймовых мортир?— десятки 11-дюймовых береговых пушек и 11-дюймовых мортир, снятых с береговых батарей Севастополя, Очакова, Керчи и Батума.

В случае расширения конфликта до глобальных масштабов русский Генштаб прорабатывал даже удар русских войск из Средней Азии в направлении Индии…

В общем, шансов на успех хватало. Тем не менее в последний момент вторжение было отменено. Почему?

Думается, решающую роль здесь сыграл субъективный фактор?— непостоянство характера Николая II. По этому поводу министр иностранных дел В. Ламздорф записал в своем дневнике: «Молодой государь меняет точки зрения с ужасающей быстротой».

Противники десанта, конечно, приводили царю и объективные факторы. В частности, рассматривался вариант, при котором английский десант успевал захватить пролив Дарданеллы, пока русские занимали Босфор. Теоретически в этом случае русский флот запирался бы в Черном море. Но это только теоретически. Англия хотела захватить Дарданеллы, но только вместе с Босфором. Тогда английский флот мог бы угрожать русским берегам, как во время Крымской войны, а английская база в Босфоре была бы отделена от сухопутных сил русской армии Черным морем и британскими броненосцами. База в Дарданеллах рядом с русскими базами в Босфоре таила для англичан больше опасностей, чем выгод. Весь английский флот не смог бы помешать России скрытно перебросить за несколько дней крупные силы пехоты и артиллерии и захватить английскую базу с суши. Англичане пуще всего боялись прямого соприкосновения с русской пехотой, как в Центральной Азии, так и в других местах.

Вторым аргументом против десанта была возможная международная изоляция России. Действительно, Англия, Франция, Германия, Австро-Венгрия не желали, чтобы Константинополь стал русским губернским городом. Другой вопрос, кто бы пошел воевать за Проливы? Ведь на дворе был не 1853, а 1896 год. Между Россией и Францией действовал союзный договор 1892 г., а взоры всех французов были прикованы к отнятым немцами в 1871 г. Эльзасу и Лотарингии. По той же причине Германия не могла послать войска в Проливы, чтобы одновременно не услышать «Марсельезу» на Рейне и «Соловей?— пташечку» на Одере. А в войне против России без поддержки Германии Австро-Венгерская «лоскутная» империя не продержалась бы и пары месяцев.

Следует заметить, что после кризиса 1897 г. планы вторжения в Босфор не были отменены. Их лишь временно «положили под сукно». «Особый запас» не был расформирован, правда, часть его орудий и боеприпасов в 1904–1905 гг. была отправлена в Маньчжурию. Но после 1905 г. «Особый запас» стал вновь расти.

На Тихом океане назревала война с Японией. Тем не менее, царское правительство продолжает интенсивное строительство боевых кораблей на Черном море. В 1898 г. в Николаеве был заложен броненосец «Князь Потемкин-Таврический» со стандартным водоизмещением 12 582 тонны. Скорость хода его составляла 16 узлов, а вооружение: четыре 305/40-мм пушки в башенных установках, шестнадцать 152/45-мм и шестнадцать 75/50-мм пушек Кане в каземате. Встрой «Потемкин» вступил 20мая 1905 г. Развитием типа «Потемкина» стали броненосцы «Иоанн Златоуст» и «Евстафий», заложенные в 1903 и 1904 годах соответственно. В боевой состав Черноморского флота они вошли лишь в 1911 г. Их основное отличие от «Потемкина» состояло в артиллерии среднего калибра. В их казематах было установлено четыре 203-мм и двенадцать 152-мм пушек.

В 1901 г. были заложены два однотипных крейсера «Очаков» и «Кагул». Их водоизмещение 6645 тонн, скорость хода 23 узла. Первоначальное вооружение обоих крейсеров: двенадцать 152/45-мм пушек Кане, четыре из которых находились в двух башнях, а остальные?— на палубе. Противоминная артиллерия крейсера состояла из двенадцати 75/50-мм и восьми 37-мм пушек. 25 марта 1907 г. после восстания на «Очакове» оба крейсера были хитро переименованы: «Очаков» стал «Кагулом», а «Кагул»?— «Памятью Меркурия». 31 марта 1917 г. «Очакову» было возвращено прежнее наименование, а в ноябре 1919 г. его переименовали в «Генерал Корнилов». В ходе капитального ремонта зимой 1913–1914 гг. с крейсера «Память Меркурия» сняли десять 75-мм пушек, зато число 152-мм пушек увеличили с 12 до 16. На «Кагуле» такое же перевооружение было проведено в 1915 г. Осенью 1916 г. «Кагул» был вновь перевооружен: башни и все палубные 152-мм установки демонтированы, а взамен на крейсере установили четырнадцать 130/55-мм пушек образца 1912 г.

В 1902–1905 гг. в Николаеве было построено десять 350-тонных миноносцев («Жаркий», «Живучий», «Живой», «Жуткий», «Заветный», «Завидный», «Задорный», «Звонкий» и «Зоркий»). Их скорость хода составляла 25–26 узлов, вооружение: одна 75/50-мм и пять 47-мм пушек, а также два торпедных аппарата.

В 1906–1909 гг. в Николаеве было построено четыре эсминца водоизмещением 800 тонн. Они были названы в честь героев войны 1877–1878 гг.: «Капитан-лейтенант Баранов», «Лейтенант Зацаренный», «Лейтенант Пущин» (с 8 апреля 1907 г. «Капитан Сален») и «Лейтенант Шестаков». Скорость хода эсминцев составляла 24,5 узла. Первоначальным вооружением их было шесть 75/50-мм пушек и три торпедных аппарата, но в 1911–1912 гг. 75-мм пушки сняли, а взамен установили по две 120/45-мм пушки.

В 1907 г. на Черноморском флоте впервые появились подводные лодки. Среди них были: «Судак», построенная в 1907 г. на петербургском Невском заводе по образцу американских лодок типа «Голланд», и три лодки германской постройки?— «Камбала», «Карась» и «Карп».

Турецкий же флот даже думать не мог о соперничестве с Черноморским флотом. С 1879 г. по 1910 г. новые крупные корабли в состав турецкого флота не вводились. К 1906 г. старые турецкие броненосцы представляли собой хлам, не способный даже к выходу в море. (За исключением броненосца «Мессудие», о котором уже говорилось, но и он ни разу не выходил в море для боевой подготовки.)

К началу 1908 г. резко обострилась обстановка в Македонии и Боснии, население которых требовало независимости от Турции. В сложившейся ситуации султан не мог опереться даже на армию. В начале 1908 г. среди военнослужащих третьего армейского корпуса в Македонии начались волнения.

Восставшие выступали под лозунгами свободы, конститут ции и сплочения турецкой нации. Во главе восстания стали майоры Энвер-бей и Ниязи-бей. Молодых революционных офицеров стали называть младотурками.

Султан Абдул Гамид II отправил на подавление восстания верные части под командованием генерала Шемси-паши. Однако генерал был застрелен собственными офицерами, а каратели перешли на сторону восставших. Тем временем албанцы, которых султан считал своими союзниками, выступили в поддержку второго армейского корпуса, расквартированного во Фракии. 9 (21) июля 1908 г. Абдул Гамиду от имени комитета была отправлена телеграмма с требованием восстановления конституционного правления. В случае невыполнения этого требования восставшие угрожали султану заменить его наследников и предпринять поход на Стамбул.

Абдул Гамид, следуя традиционной практике мусульман, обратился к суду шейх-уль-ислама за решением, является ли справедливой война восставших мусульманских солдат против власти падишаха. После детального изучения фактов великий муфтий вынес решение, что призывы войск провести реформы и устранить причины для недовольства не противоречат предписаниям священного закона.

В конце концов, Абдул Гамид обратился к астрологу, который сообщил, что расположение звезд благоприятствует введению конституции в Турции.

10 (22) июля 1908 г. султан сдался и согласился ввести конституцию 1876 г., им же отмененную. 4(16) декабря 1908 г. в Стамбуле открылось заседание турецкого парламента.

Фактически с лета 1908 г. по апрель 1909 г. в Турции существовало два правительства?— совет министров в Стамбуле и революционный комитет в Салониках.

В апреле 1909 г. сын султана Бурхан Эддин и реакционное духовенство устроили в Стамбуле военный путч. В одну из апрельских ночей все младотурки столичных полков были внезапно схвачены и частично перебиты. Под командованием простого фельдфебеля заговорщики двинулись к зданию парламента и вынудили у него свержение министерства, составленного из младотурок. Члены парламента, застигнутые врасплох, составили новое правительство из лиц, указанных им мятежниками.

Тем не менее на следующий день похороны 83 офицеров и солдат, убитых заговорщиками, вылились в кровавое столкновение с войсками султана.

Как только известие о перевороте в Стамбуле достигло Салоников, революционный комитет предпринял решительные и быстрые действия в защиту конституции. В качестве «армии освобождения» в Стамбул было направлено крупное подразделение третьей армии под командованием энергичного генерала Махмуда Шевкета-паши с Нияэи-пашой и Энвером-пашой в числе сопровождавших его офицеров и с молодым многообещающим офицером по имени Мустафа Кемаль в качестве начальника его штаба.

13 (25) апреля 1909 г. войска младотурок вошли в Стамбул. Через несколько дней Национальное собрание низложило Абдул Гамида II и провозгласило султаном его брата Мехмеда Решади под именем Мехмеда V. Старый султан с семью лучшими женами был отправлен под домашний арест в Салоники на виллу Аллатини.

Нестабильность в Турции вновь реанимировала русские планы захвата Босфора. Генерал-квартирмейстер Данилов в одном из своих докладов доносил военному министру: «Особое совещание по турецким делам под председательством министра иностранных дел постановило, что: „…современная политическая обстановка может вынудить нас занять войсками часть территории Турции и на первом плане?— Верхнего Босфора“».[80]

Точно такими же словами изложил итог совещания во всеподданнейшем докладе за 1908 год и командующий войсками Одесского округа генерал Кульбасов. Приблизительно также понял результаты совещания и морской Генеральный штаб. Капитан 2-го ранга Каськов записал: «На совещании МИД 21 июля 1908 г. решено: 1) Посылка 2 судов в Средиземное море для совместного с эскадрами держав действия. 2) Создать организацию на Черном море для мирного (!) занятия В[ерхнего] Б[осфора], но так как в стратегическом отношении такое решение о пункте неправильно, то и организация должна быть приспособлена лишь для направления (одного), — а именно экспедиция на Босфор».[81]

Начальник Генерального штаба генерал Палицын послал 24 июля 1908 г. командующему Одесским военным округом генералу Кульбасову письмо, в котором писал, что «главнейшею заботой экспедиции будет захват на обоих берегах пролива выгодных позиций, господствующих над Константинополем, и удержание их в своих руках до сосредоточения сил, достаточных для достижения поставленной по обстоятельствам политической цели».[82]

Но и на этот раз до десанта в Босфор дело не дошло. Стабилизация положения в Турции, активные действия на Балканах и ряд других факторов заставили русское правительство отказаться от своих планов. Вновь к плану захвата Босфора русское командование вернулось лишь в 1915 г.

Примечания:

6

До 1921 г. все даты приведены по старому стилю.

7

Гривенка?— русская мера веса, примерно равная 1 фунту, т. е. 409,5 г.

8

Кириллов И. К. Цветущее состояние Всероссийского государства. М.: Наука, 1977. С. 115–116.

66

Гродеков Н. Война в Туркмении. Поход Скобелева в 1830–1881 гг. СПб.: 1883. С. 120.

67

Семенов С. Н. Макаров. М.: Молодая Гвардия, 1972. С. 91–92.

68

Островский Б. Г. Адмирал Макаров. М.: Воениздат, 1954. С. 90, 91, 92–94.

69

Подробнее об этом рассказано в моей книге «Россия?— Англия: неизвестная война 1857–1907»: М.: ACT, 2003.

70

Cказкин С. Конец австро-русско-германского союза: Т. 1, 1879–1884. М.: 1928. С. 112.

71

Сборник договоров России с другими государствами. 1856–1917. М.: 1952. С. 229.

72

Россия и Черноморские проливы (XVIII–XX столетия) // Под ред. Л. Нежинского, А. Игнатьева. М.: Международные отношения, 1999. С. 227.

73

Там же.

74

Южное побережье Финского залива, в 60 верстах от Петербурга.

75

А. И. Нелидов принадлежал к старинному дворянскому роду Нелидовых, известных еще с XV века, в начале XVI века от Нелидовых отделилась ветвь Отрепьевых-Нелидовых, к которой принадлежал и знаменитый Юрий Богданович Отрепьев.

76

Россия и Черноморские проливы (XVIII–XX столетия). С. 232.

77

Русская военная эмиграция 20–40-х годов: Документы и материалы. Т. 1 // Сост. И. Басик. М.: Гея, 1988. С. 256.

78

По тогдашней классификации их называли броненосными крейсерами, кроме «Корнилова», который считался бронепалубным крейсером.

79

АВПРИ, Ф. Секретный архив, оп. 467, д. 448.

80

Шеремет В. Босфор. М.: Технологическая школа бизнеса, 1995. С. 53.

81

Там же.

82

Там же. С. 54.