Чёрный день августа

Замоскворечье. Серпуховская площадь. Завод Михельсона. Председатель завкома Николай Иванов озабоченно посматривал на часы: пора открыть помещение для митинга. Рабочих приглашать не приходилось. Ждали Ильича.

Митинги на заводе всегда проводились в Гранатном корпусе завода, немного похожим на сарай. На этот раз к михельсоновцам пришли не только жители окрестных улиц, многие притопали из Даниловской и Симоновской слобод. Увидеть Ленина и услышать его хотелось каждому. Рабочие искали у него ответа на самые тревожные и самые сложные вопросы жизни.

Председатель завкома распахнул двери, рабочие дружно хлынули в зал. Только заядлые курильщики остались у входа и просили товарищей занять местечко поближе к трибуне, чтобы можно было получше рассмотреть Ленина.

Гранатный корпус завода Михельсона после Октября 1917 года как единственное вместительное здание в Замоскворецком районе, находившееся в самой глубине Москвы, было приспособлено рабочими для митингов и собраний. Они были здесь удивительно многолюдными тогда, когда приезжал Владимир Ильич Ленин.

Со двора в Гранатный корпус вела довольно шаткая лесенка. Свет в зал проникал сверху — окна находились под потолком. Стулья и скамейки подступали к невысокому деревянному помосту, на котором стоял массивный стол президиума.

На помост бесцеремонно забрался какой-то верзила в матросском бушлате и бескозырке. В развалку, вихляющей походкой подошел к столу… Взял графин с водой. Взболтнул. Наполнил стакан. Жадно выпил. Вытер рот рукавом и, спрыгнув с помоста, скрылся в толпе. Возле помоста шныряли ребятишки. Председатель завкома цыкнул на них — дети присмирели. И они терпеливо ждали приезда Владииира Ильича.

Внимание Иванова привлекла незнакомая женщина. "Не заводская, — подумал председатель завкома. — Может, из редакции?"

Незнакомка, читая газету, то и дело беспокойно поглядывала по сторонам. Прислушивалась к разговорам рабочих. Иванов хотел подойти, спросить, откуда она, но его окликнул старый слесарь, сосед по квартире.

— Не видать Ильича… Приедет ли?

— Обещал. Ждем с минуты на минуту.

Незнакомка встрепенулась, убрала газету в портфель и направилась к выходу. Верзиле — матросу, курившему у двери, шепнула:

— Должен приехать…

Замосквореченцы все подходили и подходили. Появилась в зале и кастелянша Петропавловской больницы Попова. Она пришла на митинг не только для того, чтобы увидеть Ленина, но и сказать ему хоть несколько слов. Вдруг об этом напечатают в газетах? Обомлеют на работе приятельницы. Прибегут с расспросами соседки. О ее разговоре с Лениным узнает вся Москва!

Гранатный корпус завода гудел. Людей набралось великое множество. Кастелянша упорно протискивалась вперед, то и дело оглядываясь. Она сообразила, что лучше всего поджидать приезда Ленина у трибуны. И с новыми силами устремилась вперед сквозь толпу. На нее шикали, толкали в спину, но кастелянша не сдавалась. Наступала кому-то на ноги, толкала. Ее тоже не щадили.

Один за другим сменялись на трибуне ораторы. Попова машинально им аплодировала. Вместе с рабочими кричала: "Мир хижинам, война дворцам". И все поглядывала в сторону входной двери, которую загораживал верзила-матрос…

Степан Гиль отметил: Ленина во дворе завода никто не встречал. Он вышел из автомобиля, постоял, огляделся и быстро направился в Гранатный корпус. Он не раз уже здесь бывал и знал, где проходили митинги.

Гиль развернул машину. К нему подошли какие-то женщины. Одна из них спросила:

— Кажется, товарищ Ленин приехал?

— Не знаю, — сухо ответил Гиль.

Женщина рассмеялась:

— Как же так? Шофер и не знаете, кого привезли?

Гиль нахмурился, но ответил сдержанно:

— Какой-то оратор. Сколько я их перевозил по заводам? Всех не упомнишь…

Женщина пожала плечами и решительно направилась к распахнутой двери Гранатного корпуса, откуда доносился плеск аплодисментов. Шофер недоуменно посмотрел ей вслед: чего привязалась? Прилипла, как репей.

Гиль вышел из машины. Походил по двору. Подумал: "Слишком дамочка любопытна. Впрочем, любопытными хоть пруд пруди. Куда ни приедешь — лезут с расспросами. Возможно, он резковат, на что поделаешь — служба".

… Бурей восторженных аплодисментов встретили рабочие Ленина. Поднявшись на помост, он на ходу снял пальто, присел на свободный стул в президиуме.

Председатель митинга объявил:

— Слово предоставляется товарищу Владимиру Ильичу Ульянову — Ленину. Долго длилась овация. Наконец, аудитория притихла, Владимир Ильич вышел к трибуне.

— Нас, большевиков, постоянно обвиняют в отступлении от девизов равенства и братства. Объяснимся по этому поводу начистоту. Какая власть сменила царскую? Гучковско-Милюковская, которая начала избирать в России Учредительное собрание. Что же в действительности скрывалось за этой работой?

Ленин говорил уверенно, просто и доходчиво:

— Возьмем Америку, самую свободную и цивилизованную демократическую республику. И что же? Там нагло господствует кучка миллиардеров, а народ — в рабстве и духовной неволе. Фабрики, заводы, банки и все богатства страны принадлежат капиталистам, а трудящимся — беспросветная нищета. Спрашивается, где тут хваленые равенство и братство? Нет их! Где господствуют демократы, там неприкрытый, подлинный грабеж. Мы знаем истинную природу так называемых демократий.

— Верно! Правильно!

— Согласитесь… — продолжал Ленин, — кто трудится, имеет право пользоваться благами жизни. Тунеядцы, паразиты, высасывающие кровь из трудящегося народа, должны быть лишены этих благ. И мы провозглашаем: все рабочим, все трудящимся!

Каплан тревожно озиралась по сторонам. Ей стало жутко: рабочие пойдут за Лениным и большевиками до конца. Не остановятся на полпути. Повернулась и стала торопливо пробираться к выходу. Пришло ее время…

Заканчивая выступление, Ленин обратил внимание рабочих на контрреволюционный мятеж чехословаков. Их восстание — дело рук международного капитала. Владимира Ильича заглушили гневные голоса рабочих:

— Долой империалистов! Мы, как один, направимся на защиту революции! Мы — за Советскую власть!

В президиум посыпались записки от рабочих, желающих добровольно идти на фронт. Их набралось более двухсот. Но были и другие записки: "Довольно, большевики, поцарствовали, не больше недели вам жить осталось". "Будут шкуры в вас, большевиков, содраны и высушены на переплетную кожу".

Ленин огласил одну из таких записок и, переждав гул возмущения, сказал:

— Если кто-нибудь из рабочих не согласен с нашей политикой, может здесь открыто выступить. Но я вижу, что эти записки писала не рабочая рука. Это писали те, кто стоит на страже интересов капиталистов. У них не хватает мужества выступить здесь с трибуны и заявить открыто, что они хотят восстановить капиталистический строй и возвратить заводы капиталистам… Но рабочие Москвы, которые завоевали свободу, которые славно дрались на Октябрьских баррикадах, не сдадут своих завоеваний.

Владимир Ильич извинился: ответить на все поданные в президиум записки не может — очень спешит на заседание Совнаркома.

— Обязательно отвечу на записки в другой раз, — заверил Ленин рабочих и направился к выходу.

Образовался живой коридор. По нему пошел Ленин. Рядом с ним мелькнул платок кастелянши Поповой. Какой-то гимназист подал Ленину записку. Владимир Ильич не останавливаясь, взял ее. Едва миновал матроса, стоявшего у двери, как тот ахнул и упал под ноги рабочим. Образовалась пробка. Основная масса рабочих не успела выйти во двор.

Почти у самой машины Ленина остановила кастелянша Попова и пожаловалась на несправедливость работников заградительных отрядов на железных дорогах.

— Почему они, — говорила Попова, — отбирают хлеб, который люди везут из деревни от родственников? Ведь издан декрет, чтобы не отбирали.

— Заградотрядчики иногда поступают неправильно, — согласился Ленин. — Но эти явления — временные. Снабжение Москвы хлебом скоро улучшится.

Разговор Владимира Ильича с кастеляншей Поповой и еще с одной женщиной продолжался одну-две минуты. И когда он сделал последний шаг к машине, взялся за ручку двери, раздался первый выстрел…

Шофер Гиль, сидевший за рулем, вздрогнул и обернулся. Из-за спин рабочих, провожавших Ленина, высовывалась женская рука с револьвером. Раздались один за другим еще два выстрела. Шофер выскочил из машины и бросился к террористке.

Окружавшие Ленина рабочие на какое-то мгновение оцепенели. Все произошло в считанные секунды. Владимир Ильич пошатнулся и стал медленно оседать на землю. Он не видел, кто в него стрелял. Пытался повернуться…

Гиль устремился за террористкой, а потом спохватился: Владимир Ильич — один!

— Убили! Убили! — кричала в испуге какая-то женщина. Шофер вернулся к машине. Ленин лежал на земле. Гиль наклонился над ним и услышал:

— Поймали его или нет?

Владимир Ильич думал, что в него стрелял мужчина.

— Молчите. Вам тяжело говорить, — задыхаясь от волнения выдавил Гиль и увидел матроса, бегущего к автомобилю.

Заслонив собой Ленина, направил на матроса револьвер.

— Стой! Стреляю!

Матрос резко метнулся в сторону и скрылся за воротами.

К шоферу подбежала пожилая женщина и, приняв Гиля за террориста, в ужасе закричала:

— Что вы делаете! Не стреляйте! Это же Ленин!

— Это свой, свой! — успокаивали ее подоспевшие из Гранатного корпуса рабочие.

Красноармеец Сафронов пытался узнать у Гиля, кто стрелял в Ленина. Тот ничего вразумительного сказать не мог. Помогли дети, игравшие во дворе. Во время революции они уже привыкли к выстрелам и не испугались.

— Та, которая стреляла, — сказали они, — побежала на стрелку к трамваю. Услышав эти слова, помощник военного комиссара 5-й Московской Советской дивизии С.Н.Батулин бросился за террористкой вдогонку.

Когда раздались револьверные выстрелы, Батулин поначалу принял их за выхлопы автомобильного двигателя. Но когда люди во дворе в панике бросились врассыпную, он увидел Ленина, ничком лежавшего на земле. И не помня себя закричал:

— Держите убийцу товарища Ленина!

Батулин бежал по Серпуховке, обгоняя перепуганных людей. У трамвайной стрелки увидел женщину с портфелем, прячущуюся за деревом.

— Зачем вы стреляли в товарища Ленина?

— А вам зачем это знать? — зло отрезала женщина, затравленно озираясь.

Интуиция не подвела Батулина. Подбежавшие рабочие опознали в задержанной женщине террористку. Он еще раз спросил задержанную:

— Вы стреляли в товарища Ленина?

Женщина ответила утвердительно, но отказалась назвать свою фамилию и принадлежность к какой — либо партии.

Из толпы по адресу террористки, закрывавшей лицо рукой, неслись бранные слова и проклятия.

— Нечего закрываться. Умела стрелять, умей людям и в глаза смотреть!

Террористку доставили в Замоскворецкий Военный Комиссариат. Здесь ее допросил председатель Московского Революционного Трибунала А.М. Дьяконов. Преступница назвалась Фанни Ефимовной Каплан. Подчеркнула, что под этим именем она отбывала каторгу в Акатуе.

Председатель Московского ревтрибунала попросил трех женщин обыскать покушавшуюся на жизнь В.И.Ленина террористку Ф.Е.Каплан и подозреваемую соучастницу в преступлении М.Г.Попову. Обыскивавшие арестованных З.И.Легонькая, Д.Бем, З.И.Удотова оставили письменные свидетельства.

Зинаиде Ивановне Легонькой было 23 года. Родилась она в Екатеринославской губернии, в поселке Юзовка, в семье рабочего. Окончила городское реальное училище. Вышла замуж. Муж — на фронте. Не видела его четыре года. До Февральской революции 1917 года работала кондуктором трамвая. В 1917 году вступила в РСДРП/б/. После Октябрьской революции, в начале 1918 года стала письмоводителем регистрационной части особого отдела 13-й Армии. В эти дни находилась в Москве, являлась слушателем школы красных офицеров и сотрудником Замоскворецкого Военного Комиссариата /чекистом-разведчиком/.

Занятия в школе красных офицеров проходили с семи часов вечера до девяти. После первого перерыва /читалась лекция/ прибежал один из курсантов школы и сказал, что на заводе Михельсона ранен Ленин. Зинаида Легонькая, будучи чекистом-разведчиком, поспешила в Замоскворецкий Военный Комиссариат. В дверях встретила Председателя Московского ревтрибунала А.М.Дьяконова. Он ее хорошо знал и попросил руководить проведением обыска Каплан и Поповой.

В Военном Комиссариате Легонькая встретила, кроме Дьяконова, Иосифа Косиора, Жукова, Наджарову, Саусского и сотрудника ВЧК Замоскворецкого района Григория Федоровича Александрова, впоследствии ставшего комендантом Московской ЧК.

3. И.ЛЕГОНЬКАЯ: Дьяконов сказал мне: "Вы обязаны исполнить поручение: обыскать преступницу, которая покушалась на тов. Ленина…" Вооруженная револьвером, вместе с двумя другими женщинами, я приступила к обыску… У дверей стояли красноармейцы в количестве трех человек. Обыск происходил на третьем этаже по правую сторону, в отдельной комнате в помещении Военного Комиссариата Замоскворецкого района. После обыска в комнату вошли т.т. Беленький, Дьяконов, члены ЧК Замоскворецкого района т.т. Захаров, Степной, Осовский и др. Они допросили Каплан и приказали отвезти в ВЧК на Лубянку.

Доставка арестованных Каплан и Поповой на Лубянку была поручена члену коллегии ВЧК А.Я.Беленькому. В деле Ф.Каплан сохранился мандат за N 23514 от 30 августа 1918 года. Мандатом предписывалось: "Забрать арестованных, стрелявших в тов. Ленина из Замоскворецкого комиссариата…"

В одном автомобиле с Каплан поехал Александров, в другом, грузовом /из Красного Креста/, поехала с Поповой Зинаида Легонькая. Сдали арестованных в ВЧК. "При мне, — писала Легонькая, — Каплан спросили, какой она партии? 0тветила: была раньше членом социалистов-революционеров, но после покушения в Киеве, которое ей было поручено, была сослана в ссылку как анархистка. На вопрос: почему вы покушались на тов. Ленина? Она ответила: вам ничего не скажу…

Ровно через год, в сентябре 1919 года на З.И.Легонькую поступил в ВЧК донос Горячева. Он писал: "Работая по делу готовящегося восстания в Москве, слышал, как гр. Нейман говорил, что в покушении на тов. Ленина участвовала некая Легонькая Зинаида, причем эта Легонькая якобы и произвела выстрелы".

ВЧК, ознакомившись с материалом гр. Легонькой 3.И. и делом Фанни Каплан, постановила: гр. Легонькую 3.И. задержанию не подвергать. Дело доследовать в смысле допроса свидетелей, указанных в деле Легонькой. Мерой пресечения избрать подписку о явке в особый отдел ВЧК по первому требованию.

Видимо, наверстывая упущенное, чекисты попросили 3.И.Легонькую вспомнить, что она нашла, когда обыскивала Ф.Каплан 30 августа 1918 года в Замоскворецком Военном Комиссариате. Зинаида Ивановна ответила, что в портфеле у Каплан были найдены: "Браунинг, записная книжка с вырванными листами, папиросы, билет по ж.д., иголки, булавки, шпильки и т. п. всякая мелочь… А во время того, когда ее совсем раздевали наголо, то не могу вспомнить нашли чего-нибудь или нет…"

В протоколе допроса Д.Бем, обыскивавшей Ф.Каплан вместе с З.И.Легонькой, говорилось, что она обнаружила в ботинках оберточную бумагу, четырехугольный конверт со штампом Российской Советской Федеративной Республикой Военного Комиссариата СР и СД Замоскворецкого района". (31 августа 1918 года на допросе в ВЧК Ф.Каплан заявил Скрыпнику, что бумажки, найденные в её ботинках, дали ей в Замоскворецком Военном Комиссариате, когда она попросила чего-нибудь, чтобы подложить, потому? что в ботинках оголились гвозди, а стелек не было.)

Обнаружено также 8 головных шпилек, две английских булавки и одна брошка.

Допрос Д.Бем проводил заведующий отделом контрразведки ВЧК А.Н.Скрыпник.

Третьей женщиной, обыскивавшей Каплан 30 августа 1918 года в Замоскворецком военном комиссариате, была Зинаида Удотова. Она засвидетельствовала: "Мы Каплан раздели донога и просмотрели все вещи до мельчайших подробностей. Так рубцы, швы просматривались нами на свет, каждая складка была разглажена. Были тщательно просмотрены ботинки, вынуты оттуда и подкладки, вывернуты. Каждая вещь просматривалась по два и по нескольку раз. Волосы были расчесаны и выглажены. Но при всей тщательности обнаружено что-либо не было. Раздевалась она частично сама, частично с нашей помощью".

Удотовой Зинаиде Ивановне было в то время 19 лет. Она была членом РКП/б/. Имела членский билет за N 772. Работала в политотделе Замоскворецкого военного Комиссариата.

После обыска, указывала 3.И.Легонькая, Ф.Каплан допрашивали "т.т. Дьяконов, Беденький и еще другие, которых я первый раз видела". На вопрос Дьяконова, по поручению какой партии Каплан покушалась на жизнь В.И.Ленина, она ответила, что стреляла в Ленина по собственному убеждению. Сколько раз стреляла — не помнила. Систему револьвера не назвала.

— Подробности меня не интересуют, — бормотала Каплан.

Она утверждала, что не знала женщин, разговаривавших с Лениным у автомобиля. Кастелянша Попова, оказавшаяся раненой вместе с Лениным, ей незнакома.

— Решение убить Ленина созрело давно, — глухо говорила Каплан. — Я считаю, что Ленин подрывает у трудящихся веру в народовластие.

— Каким образом? — спросил Дьяконов.

— Объяснять отказываюсь. Считаю себя социалисткой. Сейчас ни к какой партии себя не отношу.

Каплан машинально отвечала на вопросы Дьяконова, что-то отрицала, подтверждала. Что? Ее охватил ужас: не сказала ли чего лишнего? Не нанесла ли вреда Центральному боевому отряду партии? Нет, нет… Буду говорить только о второстепенном… Только о себе… О главном молчать, молчать… Она все еще плохо слышала… Только звон в ушах. Звуки выстрелов. Гул разъяренной толпы… Каменно-чугунные слова: "Стерва… Сволочь… Контра… Падаль…"

— Сколько вам лет? — услышала Каплан и вздрогнула, как от пушечного выстрела. Разом слетело сковывавшее нечеловеческое оцепенение. Закрыла глаза. Перед ней пронеслись мгновенные видения: заводской двор, автомобиль с открытой дверцей. Невысокий человек, с бородкой и добрыми, с прищуром, глазами. И револьвер, бьющийся в ее ослабленной руке…

— Сколько вам лет? — повторил Дьяконов вопрос.

— Двадцать восемь… Родилась в Виленской губернии…

Свои показания Каплан подписать отказалась. Просила в них исправить. что она не анархистка, а лишь сидела в Акатуе как анархистка.

Дьяконов внес в текст протокола эти исправления и попросил их заверить С.Н.Батулина, И.Ф.Пиотровского и рабочего завода Михельсона Андрея Уварова, который под протоколом написал: "Показания Фанни Каплан сделаны при мне".

Было 11 часов 30 минут вечера 30 августа 1918 года.

ИЗ ПОКАЗАНИЙ П.К.ГИЛЯ

Живет в Кремле. Офицерский корпус, 16. Шофер В.И.Ленина. Сочувствует коммунистам. После окончания речи В.И.Ленина, которая длилась около часа, из помещения, где был митинг, бросилась к автомобилю толпа…

"Вслед за толпой вышел Ильич, окруженный женщинами и мужчинами, и жестикулировал рукой… Когда Ленин был уже на расстоянии трех шагов от автомобиля, я увидел сбоку, с левой стороны от него, в расстоянии не более трех шагов, протянувшуюся из-за нескольких человек женскую руку с браунингом, и были произведены три выстрела, после которых я бросился в ту сторону, откуда стреляли. Стрелявшая женщина бросила мне под ноги револьвер и скрылась в толпе…

Поправлюсь: после первого выстрела я заметил женскую руку с браунингом".

ИЗ ПОКАЗАНИЙ С.Н.БАТУЛИНА

"В момент выхода тов. Ленина из помещения завода Михельсона, в котором происходил митинг на тему "Диктатура буржуазии и диктатура пролетариата", я находился от тов. Ленина на расстоянии 15–20 шагов. На лестнице при выходе присутствовавших на митинге, стремительно бросившихся к выходу, образовался затор, но мне после больших усилий все же удалось быстро выйти на улицу.

Подойдя к автомобилю, на котором должен был уехать тов. Ленин, я услышал три резких сухих звука, которые я принял не за револьверные выстрелы, а за обыкновенные моторные звуки. Вслед за этими звуками я увидел толпу народа до этого спокойно стоявшую у автомобиля, разбегавшуюся в разные стороны, и увидел позади кареты автомобиля тов. Ленина, неподвижно лежавшего лицом к земле. Я понял, что на жизнь тов. Ленина было произведено покушение. Человека, стрелявшего в тов. Ленина, я не видел. Я не растерялся и закричал: "Держите убийцу тов. Ленина!" И с этими криками выбежал на Серпуховку, по которой одиночным порядком и группами бежали в различном направлении перепуганные выстрелами и общей сумятицей люди.

… Позади себя, около дерева, я увидел с портфелем и зонтиком в руках женщину, которая своим странным видом остановила мое внимание. Она имела вид человека, спасающегося от преследования, запуганного и затравленного. Я спросил эту женщину, зачем она сюда попала. На эти слова она ответила: "А зачем вам это нужно?" Тогда я, обыскав ее карманы и взяв ее портфель и зонтик, предложил ей пойти за мной. В дороге ее спросил, чуя в ней лицо, покушавшееся на тов. Ленина: "Зачем вы стреляли в тов. Ленина?". На что она ответила: "А зачем вам это нужно знать?". что меня окончательно убедило в покушении этой женщины на тов. Ленина. В это время ко мне подошли еще человека три-четыре, которые помогли мне сопроводить ее. На Серпуховке кто-то из толпы в этой женщине узнал человека, стрелявшего в тов. Ленина. После этого я еще раз спросил: "Вы стреляли в тов. Ленина?" На это она утвердительно ответила, отказавшись указать партию, по поручению которой она стреляла…

В Военном Комиссариате Замоскворецкого района эта задержанная мною женщина на допросе назвало себя Каплан и призналась в покушении на жизнь тов. Ленина".

ИЗ ПОКАЗАНИЙ РАБОЧЕГО ЗАВОЗА МИХЕЛЬСОНА Б.БЛИНККОВА

"Когда я выбрался из цеха во двор и вышел за ворота, то увидел Иванова, Уварова — рабочих завода Михельсона и еще нескольких товарищей, фамилий которых я не знал. Они вели по Арсеньевскому переулку террористку, которую огромная толпа рабочих готова была казнить на месте преступления. Но сознание, что преступница предстанет перед пролетарским судом и понесет должное наказание, предостерегло рабочих от свершения самосуда…"

И3 ПОКАЗАНИЙ СВИДЕТЕЛЯ А.А.САФРОНОВА.

Увидев т. Ленина лежащим, я подошел оказать помощь т. Ленину. Мы посадили его в автомобиль. Я его спросил: "Ранены ли вы, товарищ?" Он ответил, что ранен в руку. Я перевязал ему руку носовым платком…, чтоб не было кровотечения.

Б.Строгоновский пер., д. 24, кв.18. Работаю в 81 эвакуационном госпитале. Фельдшер".

"Семенов показывает, что… на завод Михельсона он послал старого эсера — боевика Новикова, а Каплан дежурила недалеко от завода, на Серпуховской площади. Усов подтверждает фактическую сторону покушения и то, что при Каплан в качестве разведчика был Новиков.

Коноплева показывает, что Ленин приехал на завод Михельсона, и дежурный там боевик Новиков дал знать Каплан, которая при выходе Ленина в него стреляла…"