Отравленные пули

Каплан задержали, а на ее сообщника — дежурного боевика Новикова никто не обратил внимания. Террорист загипнотизировал рабочих матросской формой и сказался вне подозрений. Он попытался исправить ошибку Каплан. Кинулся с револьвером к упавшему Ленину, но его успел заслонить собой шофер Гиль. Новикову ничего не оставалось, как скрыться за воротами в толпе и воспользоваться пролеткой с рысаком, приготовленной им для Каплан.

Жизнь Владимира Ильича на заводе Михельсона подверглась смертельной опасности. Но он этого не сознавал. Когда красноармеец Сафонов спросил его, куда он ранен, Ленин ответил: "В руку". Подошла сотрудница Московского горкома партии Гончарова и стала успокаивать Владимира Ильича. Помогла Гилю. Сафронову и Полуторному усадить его в автомобиль. Он сел, как всегда, на заднее сиденье.

Раньше, чем взяться за руль, Гиль посмотрел на Владимира Ильича. Лицо его было бледно, глаза полузакрыты. Весь он как-то притих. Сердце Гиля сжалось, как от физической боли, к горлу что-то подступило… Он вдруг осознал, что Ильича можно не довезти до Кремля. Навеки потерять. Но предаваться горю было некогда. Надо было действовать, так же как действовал фельдшер Сафронов. Он остановил кровотечение. Сделал перевязку. Жизнь Владимира Ильича должна быть спасена.

Гиль слышал, как Сафронов спросил у Ленина: нет ли в машине индивидуального пакета? Владимир Ильич ответил, что он воевать не собирался. Гиль подумал, что прав Сафронов — индивидуальный пакет должен находиться в таком автомобиле, которым пользуется глава правительства. Это его, Гиля, упущение, что в критическую минуту в машине не оказалось даже индивидуального пакета, не то что аптечки.

Гиль поехал в Кремль очень быстро, как только позволяла дорога.

У Серпуховских ворот Владимир Ильич забеспокоился. — Страшно горит рука, — сказал он, — нельзя ли посмотреть, что с рукой?.. Сопровождавшие Владимира Ильича товарищи, увидев на рукаве рубашки кровавее пятно, предложили заехать на Большую Полянку, в Иверскую общину — для перевязки.

— Нигде не останавливаться, — решительно ответил Владимир Ильич. — Ехать прямо в Кремль.

В пути Гиль несколько раз оглядывался на Владимира Ильича. С половины дороги он откинулся всем туловищем на спинку сиденья. Не стонал, не издавал ни одного звука. Только лицо его становилось все бледнее и бледнее. Сафронов слегка поддерживал Владимира Ильича там, где дорога оказывалась особенно тряской.

Въехали в Троицкие ворота Кремля. Гиль не остановился, а только крикнул часовым: "Ленин!" И повернул к зданию Совнаркома. Чтобы не привлекать внимание прохожих у парадного подъезда, он оставил машину у боковых дверей, за аркой.

Полуторный и Сафронов помогли выйти Владимиру Ильичу из автомобиля. Гиль обратился к нему:

— Мы вас внесем, Владимир Ильич…

Ленин наотрез отказался. Гиль, Полуторный и Сафронов стали просить и убеждать его, что ему трудно и вредно двигаться, особенно подниматься по лестнице. Никакие уговоры не помогли. Владимир Ильич твердо сказал:

— Я пойду сам. — И, обращаясь к Гилю, прибавил: — Снимите пиджак, так мне будет легче идти.

ИЗ СПРАВКИ С.К.ГИЛЯ ОТ 31 ОКТЯБРЯ 1960 ГОДА

Дана в том, что я ГИЛЬ СТЕПАН КАЗИМИРОВИЧ, 1888 года рождения, проживающий в г. Москве, по Измайловскому бульвару, дом 9, кв.24, много лет работавший шофером на автомашине Владимира Ильича Ленина, подтверждаю тот факт, что 30 августа 1918 года, когда Владимир Ильич был ранен на заводе Михельсона /ныне завод им. Владимира Ильича/ эсеркой Каплан, то тов. Сафронов Андрей Андреевич, 1893 года рождения, проживающий в настоящее время в г. Москве, по Мытной улице, дом 23, корпус 9, кв.398, поднял в машину раненого Владимира Ильича, оказал ему первую медицинскую помощь и сопровождал его в Кремль, где помог Владимиру Ильичу выйти из автомашины и дойти до квартиры.

Текст справки и подпись руки С.К.Гиля заверена Государственным нотариусом Алексеевым: реестр N 2-11629.

В неизданных воспоминаниях, хранящихся в семье Сафроновых, Андрей Андреевич писал: "Когда мы ехали по тряской мостовой, Владимир Ильич кашлял и сплевывал кровь. Тогда я стал осматривать Владимира Ильича и нашел над правой лопаткой другое ранение, но выходного отверстия не было. Мне стало страшно. Я понял всю серьезность положения и я стал просить шофера, чтобы он заехал в первую попавшуюся больницу, но он категорически отказался и поехал в Кремль.

За время пути от Замоскворечья до Кремля по тряской дороге Владимир Ильич не издал ни одного стона и слова жалобы на боль. Я был поражен огромной силой его воли, так мужественно переносившим тяжелое ранение.

Когда мы подъезжали к квартире, я сказал Владимиру Ильичу, что пойду за носилками, но он ответил, что носилки не нужны.

— Потихоньку дойдем."

На лестнице Владимира Ильича и сопровождавших его товарищей встретила Мария Ильинична.

— Что случилось? — испуганно спросила она.

— Успокойся, Маняша, ничего особенного. Немного ранен в руку… Мария Ильинична в недоумении смотрела то на Гиля, то на незнакомых ей Полуторного и Сафронова, то на Владимира Ильича без пиджака и с перевязанной рукой.

Когда Владимира Ильича провели в спальню и положили на кровать, Мария Ильинична попросила Гиля позвонить Владимиру Дмитриевичу Бонч-Бруевичу, а сама побежала в Совнарком сообщить собравшимся на заседание членам правительства, что Ильич ранен.

Квартира Ленина в Кремле стала средоточием быстрых и неотложных действий его родных, друзей и соратников. У руля Страны Советов стал Я.М.Свердлов. В.Д.Бонч-Бруевич взял на себя все заботы о раненом. Владимире Ильиче. Под его присмотром Владимира Ильича уложили в постель, и возле него стал хлопотать доктор А.Н.Винокуров. Вскоре подоспели врачи В.А.Обух и Б.С.Вейсброд.

Предупрежденная о случившемся, по лестнице, задыхаясь, поднималась Крупская. В квартире уже толпился народ. На вешалке в прихожей висели чужие пальто. У двери в комнату Ильича, непривычно распахнутой настежь, стоял озабоченный и удрученный Яков Михайлович Свердлов. Надежда Константиновна побледнела: все кончено… Машинально вошла в спальню… Кровать, выдвинутая на середину комнаты… Виноватые глаза Владимира Ильича. Лицо без кровинки… Забинтованная рука… Увидев жену, Владимир Ильич невнятно проговорил:

— Ты приехала, устала…

Надежда Константиновна вздрогнула: речь бессвязная, глаза затуманены… Вышла из комнаты, чтобы не волновать Ильича. Встала у двери.

К Ленину подошел Луначарский. Стоял, глядел на него испуганно. Владимир Ильич вздохнул:

— Ну, чего уж тут смотреть…

Для детального обследования ран Владимира Ильича нарком здравоохранения Н.А. Семашко пригласил Владимира Николаевича Розанова — руководителя хирургического отделения Солдатенковской больницы.

Розанов немедленно направился в Кремль. Всю дорогу беспокоился. Думал о том, какая огромная ответственность неожиданно свалилась на его плечи…

У дверей квартиры Розанова встретили Свердлов и Семашко.

— Эсеры, — сказал Яков Михайлович, — совершили гнусное предательство. Выстрел в Ленина — это выстрел в сердце революции. Дорогой доктор, Владимира Ильича нужно спасти. Он должен жить, только жить…

Розанов склонился над Лениным, нащупал пульс. Владимир Ильич слабо пожал руку доктора.

— Ничего, зря врачи беспокоятся.

— Вам нельзя разговаривать, Владимир Ильич. — Убедительно прошу молчать.

Ленин слабо улыбнулся.

Розанов приложил ухо к стетоскопу, нахмурился: сердце сдвинуто вправо, тоны отчетливые, но слабые. Сделал легкое выстукивание — вся левая половина груди давала тупой звук. Произошло кровоизлияние в левую плевральную полость. Кровь сместила сердце…

Осторожно ощупал раненую руку Ленина. Обнаружил перелом плечевой кости. Выпрямился, многозначительно взглянул на стоявшего рядом врача В.А.Обуха.

— Пожалуйста, Владимир Ильич, не двигайтесь и не разговаривайте.

Врачи вышли в прихожую. Розанов сказал Крупской:

— Тяжелое ранение, Надежда Константиновна, очень тяжелое, но организм у Владимира Ильича сильный. Будем надеяться на лучшее…

Врачи пришли к мнению, что пуля, к счастью, не задела больших сосудов шеи. Пройди она чуть левее или правее… Другая пуля пробила верхушку левого легкого слева направо и засела около грудно- ключичного сочленения. Третья пробила навылет пиджак под мышкой, не причинив Владимиру Ильичу вреда.

— Полагаю, извлекать пули сейчас не будем, — подытожил Розанов.

— Пожалуй, повременим, — согласился Обух…

После консилиума врачи вернулись к Владимиру Ильичу. Возле него сидела Надежда Константиновна. Увидев вошедших, Ленин хотел что-то сказать, но Розанов предупреждающе поднял руку.

— Нет, нет. Никаких вопросов!

Ленин робко улыбнулся:

— Ничего, ничего. Это со всяким революционером может случиться.

Родным и близким, членам ЦК РКП/б/, наркомам, собравшимся в квартире, состояние здоровья Ленина внушало тревогу. Догадывался и он, что положение критическое. Попросил всех, кроме Вейсброда, уйти.

— Вы член партии, доктор?

— Да, Владимир Ильич… Коммунист.

— Тогда скажите откровенно, скоро ли конец? Если да, то мне нужно кое с кем обязательно поговорить.

Вейсброд успокаивал Ленина.

— Нужно смотреть правде в глаза, — заметил Владимир Ильич, — какой бы горькой они ни была.

Правда действительно была горькой.

30 АВГУСТА 1918 ГОДА. 11 ЧАСОВ ВЕЧЕРА

"Констатировано 2 слепых огнестрельных поранения; одна пуля, войдя над левой лопаткой, проникла в грудную полость, повредила верхнюю долю легкого, вызвав кровоизлияние в плевру и застряла в правой стороне шеи, выше правой ключицы; другая пуля проникла в левое плечо, раздробила кость и застряла под кожей левой плечевой области, имеются налицо явления внутреннего кровоизлияния. Пульс 104. Больной в полном сознании. К лечению привлечены лучшие специалисты — хирурги".

На квартире В.И.Ленина в Кремле находились врачи В.М.Минц, Б.С.Вейсброд, Н. А.Семашко, М.И.Баранов, В.М.Бонч-Бруевич/Величко/, А.Н.Винокуров, В.Н.Розанов, В.А.Обух и другие. Они констатировали необычайно слабую деятельность сердца, холодный пот и плохое общее состояние. Это как-то не вязалось с кровоизлиянием, которое было не таким сильным, как ожидалось. Врачи высказали предположение: не вошел ли в организм Владимира Ильича вместе с пулями какой-либо яд. У больного появились признаки одышки. Поднялась температура. Ленин впал в полузабытье. Иногда произносил отдельные слова.

Ни один из врачей не ушел из помещения Совнаркома. Они беспрерывно дежурили около комнаты Владимира Ильича, отрядив на первую ночь наблюдающим врачом у постели больного Веру Михайловну Бонч-Бруевич.

Грустно и глубоко печально протекали тревожные часы для Якова Михайловича Свердлова. Он сидел, в кремлевском кабинете за столом Владимира Ильича Ленина, склонившись над бумагами. Несколько поодаль бодрствовали З.А.Аванесов, А.И.Рыков и Л.Б.Каменев.

Первым заговорил Каменев, вторым — Рыков. Они, растерявшись и разуверившись в скором выздоровлении Ильича, поставили вопрос об избрании временного председателя Совнаркома.

— Согласия на подобные предложения я не дам никогда, — непреклонно заявил Яков Михайлович, — и буду самым категорическим, самым решительным образом возражать против каких бы то ни было попыток избрать кого-то другого на пост, принадлежащий Ильичу. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы не допустить подобного решения, а ответственностью пугать меня нечего. Ответственности я не боюсь. Меня поставила сюда партия, народ, и перед партией, народом я отвечу за каждое свое решение, за каждый поступок.

Яков Михайлович умолк. Через несколько минут успокоился и уже более миролюбиво добавил, что организм у Ильича крепкий. Сердце выносливое. Он и мысли не допускает о смерти Ленина.

Но в первую ночь был грозный момент, когда не только родные, члены Совнаркома, но и врачи дрогнули: в области плевры скопилось так много крови, что она шла из грудной клетки во время кашля. Врачи беспокоились, не получил ли ранение пищевод. Это означало бы неизбежной трагический исход. Был немедленно проведен консилиум, который не подтвердил опасений. Опасный симптом оказался, выражаясь медицинским термином, "фокусом" в правом легком, который профессор Н.Н.Мамонов объяснил затеканием крови в здоровое легкое из пораженного при отхаркивании.

В бюллетене N 2 отмечалось, что общее положение Ленина серьезное. Но уже в бюллетене N 3 говорилось, что он чувствует себя бодрее. Вечером 31 августа в бюллетене N 4 сообщалось, что непосредственная опасность для жизни Владимира Ильича миновала.

Врач В.А.Обух сказал на заседании Исполкома Моссовета, что нормальная деятельность сердца у Владимира Ильича почти восстановилась, самочувствие его значительно улучшилось.

Управляющий делами СНК В.Д.Бонч-Бруевич о состоянии здоровья В.И.Ленина по прямому проводу в Царицын сообщал: "Состояние здоровья вполне "удовлетворительное… Доктора, в первый раз после ранения, дали ему выпить молока. Спит спокойно. Шутит. Стремится разговаривать, но ему категорически это запрещают. Недоволен, что не дают газет и книг. Спрашивает о положении на фронте. Конечно, политических разговоров никаких не ведет.

Сегодня будут делать снимки рентгеновскими лучами. Пули находятся совершенно под кожей, так что их вынуть очень легко, но пока их не трогают, чтобы дать немного окрепнуть Владимиру Ильичу. Боли уменьшились. Левое легкое начинает дышать. Процесс рассасывания крови, как говорят врачи, идет вполне благополучно. Непосредственная опасность для жизни миновала, но все-таки три или четыре дня тревожно, так как именно в эти дни может произойти осложнение, но врачи единогласно утверждают, что процесс болезни идет очень благополучно. Владимир Ильич получает множество телеграмм со всей России".

По истечении недели после покушения на В.И.Ленина нарком здравоохранения Н.А.Семашко в интервью московским газетам изложил историю его болезни и попытался сделать более определенные предположения на счет будущего. Непосредственными опасностями после покушения были: продолжавшееся кровоизлияние и слабая деятельность сердца. На устранение этих опасений и были направлены заботы врачей.

Как видно из медицинских бюллетеней, эта непосредственная опасность миновала лишь через несколько дней. Кровоизлияние остановилось. Пульс стал лучше. Но присутствие крови в плевре являлось теперь главным обстоятельством, требующим особого внимания. Сохранялась постоянная опасность заражения. Правда, всасывание крови шло очень успешно. Поэтому пока и не возникала надобность в искусственном отсасывании крови. Тем не менее, опасность заражения организма существовала.

Многие тогда задавались вопросом, почему врачи не спешили с извлечением пуль?

Прежде всего, пули вели себя вполне "пристойно": они не беспокоили больного. Отечность около них значительно уменьшилась. Ни субъективных, ни объективных неприятностей Ленину они не доставляли. Немедленное же извлечение пуль сопрягалось с некоторыми сложностями: беспокойство больного /которого врачи должны оберегать от всяких волнений/, неизбежность кровотечения, хотя бы и небольшого, а главное, возможность инфицирования открытой раны и, следовательно, инфицирования крови в плевре.

Н.А.Семашко заметил, что Ленин поправится скорее, чем можно было предположить по характеру ранения.

Что касалось доследования покушения, то этим занималась ВЧК.

ИЗ СТЕНОГРАММЫ ЗАСЕДАНИЯ ВЕРХОВНОГО РЕВОЛЮЦИОННОГО ТРИБУНАЛА

КРЫЛЕНКО: Мы переходим к моменту трагического дня 30-го августа… Для революции, для истории мировой революции, для спасения России и русской революции этот трагический день является одним из самых опасных дней, которые когда — либо переживала Россия. Переживал русский рабочий класс. Переживала русская и мировая революция. В этот день эсерка Каплан стреляла во Владимира Ильича Ленина. Если бы не было в нашей революции, в частности, в той борьбе, которую мы вели и ведем за спасение и сохранение России и русской революции, Владимира Ильича, не было бы его светлого, ясного ума, не было бы его железной воли, то самарские ужасы и здесь, в Москве, имели бы место, и вся эта проклятая буржуазная сволочь терзала бы трупы тысяч русских рабочих и тысячи русских крестьян.

ЖАК САДУЛЬ: Эсеры дезорганизовывали, убивали, разоряли, бросали в объятия голода свою несчастную родину, которой отведено столько места в их программе и так мало места в их собственных сердцах.

ИЗ БИОГРАФИЧЕСКОЙ ХРОНИКИ В.И. ЛЕНИНА

1918, сентябрь, 1.

Я.М.Свердлов сообщает в 11 час. 45 мин. в Петроград, что состояние здоровья Ленина несколько улучшилось. Больной шутит, заявляет врачам, что они ему надоели, не хочет подчиняться дисциплине, шутя подвергая врачей перекрестному допросу, вообще "бушует". Сегодня мы все окрылены надеждой.

Решающие дни по ходу болезни, однако, еще впереди.