"Тихие революционеры"

Лейтенант английской разведки С.Рейли, он же Розенблюм, уроженец Одессы, бывший петербургский коммерсант, испытывал такой страх, какого не знал даже в самые тяжелые дни своей богатой приключениями жизни. После ареста Локкарта ВЧК ему удалось затаиться на квартире своей любовницы актрисы Елизаветы Эмильевны Оттен.

Рейли боялся выходить на улицу. Попросил Елизавету Эмильевну никого не принимать. Подолгу лежал на диване и тупо смотрел в потолок. Машинально раскрывал газету. Снова и снова перечитывая официальное сообщение ВЧК о раскрытии "заговора послов", который возглавляли посол США Френсис, посол Франции Нуланс, начальник британской миссии Локкарт. Видную роль в заговоре играли американский генеральный консул в Москве Пуль, английский военно-морской атташе Кроми, генеральный консул Франции в Москве Гренар.

Связующим звеном" заговора послов" являлся он — Сидней Рейли, кадровый разведчик, лейтенант британской секретной службы. Все участники "заговора послов" уличались фактами, неопровержимыми документами: письмом Андрэ Маршана французскому президенту Пуанкаре, многочисленными донесениями арестованных агентов разветвленной шпионской сети, секретными картами Генерального штаба РККА, обнаруженных на квартире французского капитана Вертмона.

Рейли про себя отметил, что ВЧК не сообщала об аресте помощника американского коммерческого атташе Ксенофонта Каламатиано и бывшего подполковника, служащего управления начальника военных сообщений Красной Армии Александра Фриде — ключевых фигур англо-американо-французской агентуры в России.

В письме личного представителя президента Французской республики Пуанкаре в России А.Маршана, опубликованном в газетах, говорилось, что союзные представители проводят в России огромную тайную и в высшей мере опасную подрывную работу. Английская агентура готовила взрыв моста через Волхов неподалеку от Званки. Французские агенты работали над взрывом Череповецкого моста. Речь шла не об изолированных намерениях отдельных шпионов и диверсантов. Просматривалась далеко идущая планомерная политика "союзников": бросить Россию во все более кровавую борьбу, обрекая ее народы на нечеловеческие жертвы и страдания.

РЕНЭ МАРШАН: В августе месяце 1918 г. генеральный консул /Гренар — Н.К./ оказал мне, что меня предполагают оставить в России в качестве политического информатора, чтобы я мог посылать доклады о политическом положении в стране, и при этом заявил, чтобы я зашел в пять часов вечера в здание американского консульства, где он познакомит меня до своего отъезда с некоторыми людьми, которые тоже будут оставлены в России. Я туда явился. Здесь американский генеральный консул представил мне как агента по экономическим вопросам гр. Каламатиано.

… Потом здесь же были английский лейтенант Рейли и Вертймон, которые мне были представлены несколько дней тому назад во французском консульстве как агенты по разрушению на Украине, которая еще тогда была оккупирована немцами. На этом собрании, к моему большому удивлению, пришлось мне услышать совершенно для меня неожиданный план взятия Петрограда измором, путем взрыва мостов… на большой магистрали ли Москва — Петроград.

ВЧК особо заинтересовалась личностью английского профессионального шпиона Рейли. Еге работа по сбору разведывательных данных в воинских формированиях Красной Армии, об оружейных заводах, о путях сообщения, о настроении народных масс оценивалась в совокупности с акциями международной реакции: с английским десантом в Мурманске и Архангельске, с японским десантом во Владивостоке, с чехословацким мятежом в Поволжье, на Украине и в Сибири, с выступлением белогвардейской армии на Юге России, с рекомендациями Локкарта и Рейли арестовать и уничтожить Советское правительство…

Рейли-Розенблюм нервничал. Метался по мягкому ковру. Его бросало то в жар, то в холод. Не читалось. Не лежалось. Чудилось, что чекисты вот-вот ворвутся и в его конспиративную квартиру… При каждом стуке в дверь Рейли вздрагивал и хватался за пистолет… " Слишком много насолил большевикам, думал он. — Не помилуют. А как хорошо начиналось в Ярославле"…

Без особого сопротивления город захватил отряд начальника штаба "Союза защиты родины и свободы" полковника А.П.Перхурова.

Начиная мятеж, Перхуров рассчитывал на поддержку городов Поволжья. Но рыбинские большевики не дрогнули: мобилизовали рабочих, перекрыли дороги к артиллерийским складам. Когда перхуровцы попытались их захватить — напоролись на пулеметный огонь.

Провалилось восстание в Елатьме. Здесь чекисты разгромили мятежников, многих арестовали. В ночь на 9 июля вспыхнул мятеж в Муроме, но заговорщики продержались недолго и были разбиты.

По инициативе В.И.Ленина на помощь ярославцам из Архангельска прибыл отряд окружного военного комиссара А.И.Геккера — человека решительного, волевого, хорошо знающего военное дело. Кольцо вокруг города сжималось, укрепления мятежников сметала артиллерия. Сильный удар нанесли по штабу перхуровцев московские летчики. "Главноначальствующий" бежал, бросив свои войска на произвол судьбы…

Мрачные мысли одолевали Рейли. Он беспокойно поглядывал на дверь, ожидая Елизавету Эмильевну — единственного человека, кому он еще доверял, на чью помощь рассчитывал, чьими услугами беззастенчиво пользовался.

Невеселой возвращалась из театра Елизавета Эмильевна. Москва клокотала по поводу покушения эсерки Каплан на Ленина. А тут еще и послы-заговорщики… Народ требовал кары террористам и организаторам антисоветских мятежей в Ярославле, Рыбинске, Муроме, Казани, Ельце, Елатьме и других городах страны.

ВЧК арестовала А.Пинкуса — руководителя Московского отделения "Союзам"; А. А.Виленкина — руководителя кавалерийских частей "Союза".

Последний был тесно связан с Рейли-Розенблюмом и очень многое знал в деталях из того, чем Рейли конкретно занимался в Москве и Петрограде.

Виленкин — выходец из богатой еврейской семьи. Прославился в юности тем, что лучше всех одевался. Активно работал в национальных еврейских организациях. В частности, в Московском "Союзе евреев-воинов". На Всероссийском съезде "Союза евреев-воинов был избран его председателем.

Виленкин одним из первых ушел на империалистическую войну добровольцем. За отличие в бою получил Георгия. Стал офицером. После Февральской революции 1917 года исповедовал войну до победного конца. Талант организатора и оратора выдвинул его на пост члена ЦИК Советов и председателя Армейского Комитета 5-й Армии.

ЛОККАРТ: После большевистской революции он /Виленкин — Н.К/ примкнул к Савинкову и участвовал почти во всех заговорах против нового режима. В июле 1918 года он был арестован в Москве как контрреволюционер…

Для Рейли — Розенблюма расстрел Виленкина оказался невосполнимой потерей. Он лишился незаурядного агента, вхожего в организацию Михаила Архангела. И главное — безраздельно распоряжавшегося финансами Московского "Союза евреев-воинов". Рейли догадывался, что Виленкина кто-то предал. Ведь он был глубоко законспирирован. Легальным надежным прикрытием служило его членство в Трудовой народно-социалистической партии, и это помогало ему устраивать многих "еврев-воинов" в военную разведку Военконтроля, в Московскую продовольственную милицию, на командные должности в Красную Армию, в окружение Председателя РВС Л.Д.Троцкого. Проявил себя горячим сторонником захвата золота в Казани. И многое для этого успел сделать.

Адмирал Колчак, видимо, и не знал, что захватом золотого запаса РСФСР был обязан не столько героизму и мужеству белой гвардии и чехословакам, сколько многоходовой тайной подрывной работе шпионского Московского "Союза воинов-евреев" Виленкина- Розенблюма-Рейли.

И подробности ареста штабс-капитана А.Пинкуса для Рейли-Розенблюма остались неизвестными. Его адрес ВЧК установила при допросе арестованных членов Московского отделения "Союза защиты родины и свободы". Когда Пиннус появился в своей квартире, его препроводили на Лубянку. Пинкус во всем сознался, изъявил согласие выдать всю организацию при условии сохранения ему жизни. Это ему было обещано. Пинкус выдал всех, кого знал, и был освобожден с условием, что будет и дальше помогать ВЧК раскрытию "Союза". Но слово свое не одержал и скрылся.

Я.X.ПЕТЕРС: Пинкус не имел возможности скрыть от меня свои контрреволюционные убеждения. Сначала он вообще отказывался давать показания, но с первого же разговора я видел, что Пинкус чрезвычайный трус, что арест и грозящее наказание его очень пугали. Поэтому, поговорив с ним несколько часов, я убедил его сознаться и рассказать все…"

Так ВЧК стало известно, что "Союз" насчитывал до 5 тысяч членов.

Строился по военному образцу. Имел отделения в Москве, Казани, Ярославле, Рыбинске, Рязани, Челябинске, Муроме и других городах. Готовил вооруженное восстание против Советской власти. Начало — в Поволжье. В Казани уже созданы склады оружия, туда посланы квартирьеры, там сосредоточены основные кадровые резервы "Союза". Подготовку вооруженного выступления направлял Центральный штаб на Остоженке. Пинкус сообщил ВЧК все пароли" Союза", назвал его руководителя — Бориса Викторовича Савинкова. Рейли хорошо знал Савинкова и его послужной список. И хотя Борису Викторовичу, как и Рейли, удалось избежать немедленного ареста, чекистское кольцо вокруг них сжималось. Рейли пробовал даже молиться. Мучительно искал выход из трудного положения и не находил…

И вдруг его озарило…

Глубокой ночью, по-воровски, выскользнул Рейли из насиженного гнезда Елизаветы Эмильевны, ставшего теперь для него западней. С большим трудом добрался до неприметного домика на Солянке. Постучал в окно. Дверь открыл старичок в ермолке. Рейли сдержанно поклонился.

— Вы меня, очевидно, не помните?

— На память не жалуюсь, — пожевал губами старичок. — Рад видеть единоверца живым и здоровым. Проходите.

Рейли еще раз поклонился и покраснел: приходилось унижаться. Впрочем, он быстро пришел в себя. Удобно устроился в кресле. Пил кофе. Старичок пространно рассуждал о погоде и, похоже, расставаться с этой темой, не торопился. Рейли слушал старичка вполуха. Припоминал первую с ним встречу. Она произошла в загородном ресторане. Тогда старичка погода не интересовала. Он пророчил в России революцию. Ругал Плеве за увольнение со службы полковника С.В.Зубатова.

— Куда смотрел царь? — негодовал старичок. — Арестовали и отстранили от дел умнейшего работника департамента полиции. Автора проекта создания охранных отделений во всех крупных городах России. Да за один проект Зубатову надо при жизни памятник поставить!!

Рейли /тогда еще Розенблюм/ восторженно слушал старичка и решительно его поддерживал. Когда расходились, старичок крепко пожал ему руку и многозначительно сказал:

— Вы должны быть с нами, молодой человек. Запомните, на всякий случай, мой адресок. Он вам пригодится…

Кто-то сказал, что старичок — не кто иной, как доктор Е.В.Членов — один из столпов российского сионизма. Розенблюм пожал плечами. Адресок, однако, запомнил…

— Хотите верьте, хотите нет, — сказал вдруг гостеприимный хозяин. — Я был уверен, что рано иди поздно наши пути пересекутся. Я давно внимательно слежу за вашей… подвижнической деятельностью… Кое в чем вы весьма преуспели. Смею вас уверить, мистер Розенбюм, я тоже революционер. Но только тихий. Не витаю в облаках. Всегда помню, что живу на грешной земле.

Старичок подошел к Рейли.

— Вы думаете, что перед вами попросту старый чудак. А я возглавляю сионистов Московского региона. Кроме того, сионисты Сибири, Дальнего Востока, Средней Азии, Поволжья — наша, как говорится, паства. И они не обделены заботой и вниманием. Мы и о вас все знаем… Могу сообщить, что пока вы добирались ко мне, ЧК арестовало Елизавету Оттен, Марию Фриде и ее брата Александра. Задержаны Ольга Старжевская, хозяйка второй вашей конспиративной квартиры, заведующий автомастерскими Московского военного округа Трестер, возивший вас несколько раз к себе на дачу. Чекисты идут по следу Каламатиано, то бишь… по паспорту студента Петроградского университета Серповского…

— Как арестовало? — похолодел Рейли, пораженный осведомленностью Членова. — Успел! — мелькнуло в голове. О Елизавете Эмильевне он даже не вспомнил.

— Не теряйте, мистер Розенблюм, лица, как говорят китайцы.

Действовали вы смело, но без должной основательности и главное — осторожности. Передоверялись латышам… И зря ухлопали кругленькие суммы. Спешили…

Старичок открыл один из боковых ящиков комода. Извлек из него небольшой конверт. Подал Рейли.

— Здесь две фотографии. Посмотрите внимательно. Запомните. В Лондоне эти лица вас найдут. В чем появится нужда — помогут.

Рейли долго всматривался в незнакомые лица. В какое-то мгновение ему даже показалось, что он их где-то уже видел… Но старичок молчал. Не торопился восполнить провалы его памяти…

— Вы чрезмерно увлеклись авантюрой с латышами… Послушались эсеров…

— Издержки в нашем деле неизбежны, — не то оправдываясь, не то фиксируя факт, заметил Рейли.

— Эсеры после покушения на заводе Михельсона, как и после убийства Володарского прикрылись фиговыми листочками. А срам-то, простите, оказался снаружи… Не убив Ульянова, они поставили под удар все европейские посольства…

Старичок так разошелся, что уронив на пол клетчатый плед, даже не заметил этого. Продолжая пушить эсеровское руководство, выкрикивал:

— Надо убивать не только Ульянова, но и Свердлова. Если Ульянова устранить, а Свердлова оставить — немногое выиграем… Старичок прошелся по комнате и вдруг неожиданно спросил Рейли:

— Вы читали Воззвание ВЦИК о покушении на Ленина, подписанное Свердловым?

— Читал, — ответил недоуменно Рейли.

— Что в нем больше всего вам запомнилось?

— Запомнилось, что роль Ленина для рабочих России и всего мира известна самым широким кругам всех стран…

— Не в этом суть, — досадливо поморщился старичок. — Самое важное в воззвании то, что Свердлов призвал "всех товарищей к полнейшему спокойствию, к усилению… работы по борьбе с контрреволюционными элементами".

Рейли вслед за старичком, как загипнотизированный, повторял читанные и перечитанные им слова из воззвания ВЦИК, истинный и глубинный смысл которых открылся ему только в тихом и неприметном домике на Солянке…

— Большевики, — продолжал старичок, — считают борьбу с контрреволюцией, т. е. с нами, нашими друзьями, работой!!! Вот это именно и страшно. Не временным явлением, не случайным эпизодом, а повседневной, планомерной работой — закономерностью!

Рейли одолевали противоречивые мысли. Он немало знал о сионистах Западной Европы и Америки. Но что, собственно, сделали сионисты России для усиления борьбы с Советами? Они в России — стружки на волнах революции. Пена морская на берегу после отлива.

Словно читая сокровенные мысли Рейли, старикашка заметил:

— Ай — яй — яй. Вот уж не думал, что вы такого плохого мнения о нас.

2 мая 1918 года в Москве прошла конференция нашей организации "Циере — Цион". На ней присутствовали представители Петрограда, Москвы, Воронежа, Витебска, Вологды, Рыбинска, Саратова, Астрахани, Иркутска, Калуги, Козлова, Тамбова, Тулы, Ельца, Самары, Рязани… Я слушал выступления братьев. Доктор Рысс, например, подчеркнул, что мы можем "по-своему служить" большевикам. Что касается их строя… не признаем его ни сейчас, ни после!

— Но позвольте, — подал голос Рейли. — не разъясните ли, что значит "по-своему служить" большевикам?

— Вопрос толковый, — ответил Членов. Он как-то весь взъерошился. Почти вплотную подошел к Рейли и о улыбкой, вкрадчиво продолжал:

— Служить большевикам не только можно, но и нужно. Первые шаги в этом направлении уже сделаны. Почти весь технический персонал Управления делами Совнаркома, прямо скажу — наш.

— Вы в этом уверены? — спросил Рейли. И о другом:- Ваши мыслю во многом совпадают с моими. Многие бы записал…

— Записывать не надо. Больше доверяйте памяти. У нас еще есть время и я постараюсь дать краткие характеристики некоторых лиц из партийного и советского руководства. Доведете их до сведения нужных людей в Лондоне.

Рейли расплылся в улыбке.

— Буду вам весьма и весьма признателен. Как говорится, один ум хорошо, а два все же лучше.

— С кого начнем? — наклонился Членов к Рейли. — И сам же ответил: очевидно, с Ульянова-Ленина.

Рейли кивнул: "Согласен", а сам подумал: "Старикашка решил выложить все, ничего не оставить за душой. Неспроста…"

Членов запахнул халат. Протер отпотевшие толстые отекла очков. Глянул на стенные часы.

— Не хочу я в вас свое мнение вколачивать. Решайте по ходу рассказа, что запоминать, что отбрасывать прочь… Главное, чтобы нужная мысль не заблудилась, не пролетела мимо…

Рейли тревожно вгляделся в темноту окон. За ними играл свежий ветер. Поскрипывал какой-то доской, будто силился ее отодрать от забора. Шумел деревьями в палисаднике. Каждый звук настораживал, заставлял вздрагивать.

Старичок заметив терзания Рейли, но вида не подавал. Уверенно подошел к одному из окон, приоткрыл штору, глянул. Дал понять — никого.

— Итак, Ульянов-Ленин… Плотный светлый блондин с татарским черепом и узкими татарскими глазами. Внешность не производит ни отталкивающего, ни притягивающего впечатления. Лишь вглядевшись в выражение глаз Ленина, заметишь, что перед тобой человек большой силы воли. Гигант мысли… Гигант ума… Отсюда — неотразимая логика действий. Прозорливость. Предвидение… Точный расчет не на недели и месяцы — на десятилетия вперед.

Рейли встрепенулся. Поспешно спросил:

— Не конкретизируете ли последние слова?

— Можно. Ленин и большевики — это дети России, разрушающие чуждую им культуру Запада. Они уверены, что свет идет с Востока. России суждено явить миру образцы высшего разума и осуществить социальную справедливость. Для них переустройство общества, уничтожение буржуазии, социальная революция, немедленное прекращение войны — не пустые слова и фразы. Это их партийная программа. Они искренне верят, что еще при своей жизни увидят новых людей. Верят, что создадут общество, где не будет ни лжи, ни подлости, ни тупоумия…

Рейли слушал Членова, затаив дыхание. И все же его не покидало чувство: в мыслях о Ленине и большевиках чего-то недоставало, не было еще какой-то последней точки. И внимательно смотрел на старичка, как на пророка. Ждал. И не обманулся. После долгой паузы Членов значительно, с каким-то тяжелым придыханием выдавил:

— Скажите в Лондоне твердо: победят большевики. Победит Ленин. Победит надолго. Поэтому мы, сионисты, останемся здесь, в России до конца. — Западу без нас не одолеть большевизм.

— Обязательно передам, — торжественно ответил Рейли.

— Теперь о Троцком-Бронштейне, — продолжал Членов. — Он среднего роста, сутулый, с большим кривым носом и огромными красными губами. Являет собой карикатуру на еврея, изображаемого антисемитскими живописцами. Темперамент южанина подчинен сильной воле. Отличный оратор, пересыщенный язвительностью, но лишенный настоящего пафоса. Первоклассный журналист, в руках которого перо может превратиться в отточенную шпагу.

Троцкий долго жил за границей. С легкостью одаренного человека заимствовал у Европы много внешнего. Пополнил образование на деньги богатого отца, очевидно единственного помещика — еврея в Российской империи. Душа Троцкого нацелена на достижение славы, высоких постов, замены Ленина, а большевизма — троцкизмом. Главное в Троцком — это честолюбие — безмерное и всепожирающее. Троцкий никогда не был большевиком. Не верил и не верит в социальную революцию. Но его силам, талантам его честолюбию надо было развернуться при каких угодно условиях и он пошел к прежним идейным врагам — к большевикам, к Ленину…

— Остальных соратников Ульянова-Ленина буду характеризовать более краткими штрихами, — заметил Членов. У нас в запасе еще целых три — четыре часа… О Каменеве — Розенфельде. Старый социал-демократ. Ему под пятьдесят. Начинал в революции меньшевиком. Проделал путь до большевизма. Поведение Розенфельда на суде по делу социал-демократической фракции 2-й Государственной Думы оттолкнуло от него многих его друзей, но после двух революций все было забыто, и он явился в Петроград в ореоле мученика, с желанием играть большую роль в событиях и жаждой мести павшему строю.

Зиновьев — Радомысльский. В течение 15 лет был исполнителем приказаний Ульянова-Ленина. Повиновался слепо. Митинговый оратор и беззастенчивый журналист. Неоднократно был скомпрометирован в делах, ничего не имеющих с партийными догмами и постулатами. Спасала близость к Ленину, который знает цену своему помощнику. Но держит при себе, как незаменимого исполнителя любых поручений, не стесняющегося в средствах.

Из женщин я бы остановил выбор на госпожи Коллонтай. Она из хорошего рода. Получила приличное светское воспитание. Примкнула к большевикам. Когда-то очень красивая, она пользовалась шумным успехом в большом свете. О ее романтических приключениях много судачили в русских колониях за границей…

Рейли понял, что хозяин устал. Да и время, отведенное на беседу, исчерпывалось. Крепкий духом глава московских сионистов немало удивил. Потянул, казалось, за тонкую ниточку и размотал целый клубок человеческих судеб. Вот и он сам — клубок не без ниток. Годами привольно кочевал по Европе. Летом — где прохладнее, зимой — где потеплее. Упивался игрой в обаятельного, талантливого, неженатого инженера, коммерсанта, моряка, летчика, ученого, литератора…Воображал себя неуловимым м вдруг, как в кошмарном сне, очутился у этого старикашки. В сущности от него теперь зависела его жизнь или смерть. Настроение прескверное. Он слушал разглагольствования и нравоучения сиониста, раздираемый страхом. И хотя со многими мыслями Членова был не согласен — молчал. В его положении возражать было бессмысленно. И все же кто-то, как будто посторонний, дернул его за язык:

— Будут ли члены вашей организации принимать участие в вооруженной борьбе против Советов?

Членов сначала недоуменно повел глазами, а потом широко улыбнулся:

— Было бы вам известно, господин Розенблюм, что я, доктор Членов, против участия сионистов в открытых эсеро-меньшевистских контрреволюционных акциях. Против создания еврейских воинских частей в белогвардейской армии. Сионисты, в отличие от эсеров и меньшевиков, тихие революционеры. Мы должны уметь обходиться без взрыва бомб и револьверных выстрелов. Наше оружие — молитвы раввинов и деньги. На своем VII Всероссийском съездов сионистов в Петрограде мы решительно осудили Октябрьский переворот. Предложили всем сионистским организациям оказывать энергичное содействие тем возникшим на местах органам, которые придерживались преемственности власти Временного правительства…

Борьба разгорается не на жизнь, а на смерть. Ставшим у власти большевикам пришлось выдержать еще никогда неслыханный натиск буржуазии. Она сражалась не только на открытых внешних фронтах, но и в глубоком тылу. Саботируя открыто и явно, выведывая тайны Советов, подготавливая заговоры, сионисты разоружали тыл Советской Республики, уменьшали ее боеспособность и тем способствовали развертыванию борьбы Добровольческой армии и интервенции на внешних фронтах…

— Атмосфера в Петрограде и Москве была перенасыщена конфликтами, — упивался своим красноречием старикашка. — 15 ноября 1917 года мы вовлекли в забастовку почти всех служащих кредитных учреждений. Мы помогли создать Центральный стачечный комитет. Посадили в него Теслера Кемплера, Рошаля, Даниловича. Крупные суммы в фонд стачкома выделили наши известные банкиры Гейман, Меделевич, Оркин, Кутлер. Действовали в основном через меньшевиков и эсеров. Их выдвигали на передний план. Так меньшевик Бройдо передал саботажникам из кассы первого ЦИКа 250 тысяч рублей. Как видите, деньги, которые посылались в Центральный исполнительный комитет разными провинциальными Советами для поддержки Советской власти, попадали к саботажникам.

Некоторые чиновники — саботажники оставались на работе. Через них саботажный центр списывал деньги с текущих счетов разных учреждений и обращал их в "пролетарский фонд". Этот фонд равнялся двум миллионам рублей.

Железнодорожники гоняли продовольственные грузы из одного города в другой, не направляя по назначению. Так эшелон, направленный из Саратова голодающему Петрограду, сделал два конца туда и обратно и снова очутился в Саратове. Продагенты накапливали грузы в таких пунктах, куда быстрее всего и вернее всего могли нагрянуть бандитские отряды, дезертиры и завладеть продовольствием. Продовольственная милиция, разложенная изнутри, вместо того, чтобы охранять грузы, сама поджигала товарные вокзалы. Например, Рязанский. Понятно, что дела наши пошли на убыль, когда Советы объявили красный террор. ВЧК нанесла нам целый ряд чувствительных ударов. Прямо скажем, ВЧК спасает большевизм в тылу. Рейли хотел что-то возразить Членову, но тот, словно не заметив порыва собеседника, продолжал: — По последним данным в России действует 6З8 групп сионистов в различных городах. Общая численность групп -150 тысяч членов. Я с вами откровенен. Верю вам как самому себе. Мы аппелируем прежде всего к эмоциям, а не к мысли. Делаем ставку в борьбе с большевиками на невежество людей, незнакомых ни с прошлым, ни с настоящим сионизма.

Вот в чем наша сила — сила "тихих революционеров".

Рейли спросил:

— Выходит сионизм возник не как национально-освободительное движение, а как капиталистическое предприятие?

Старичок взорвался:

— Вам известно, что Европейский колониальный трест, созданный при Всемирной сионистской организации в 1902 году, представлял собой не более и не менее, как финансовый инструмент сионистского движения? Первоначальный капитал этого крупного концерна составлял 2 миллиона фунтов стерлингов — сумма, по тем временам, немалая. В его успехе, кстати, были прежде всего заинтересованы британские колонизаторы. Они видели в Европейском колониальном тресте своего рода "янычарский корпус" для охраны британских владений на Ближнем Востоке. Такими они видят сионистов и в Советской России. И не ошибаются. Уважаемый мистер Розенблюм, ваши высокие руководители прекрасно об этом осведомлены…

Рейли сухо заметил:

— Некогда мне было вникать в сионистские дела. Готовил захват Кремля…

— Конечно, конечно, я понимаю. Мне тоже пришлось потрудиться: Керенский выскользнул на свободу из-под носа у чекистов в Мурманске через наше особо законспирированное "окно". От эсеров нам помогал некто Фабрикантов… Перевалочные пункты наших переправ за кордон — надежнейшие. Вы, мистер, Розенблюм, вскоре сами убедитесь…

Рейли встал. Старикашка замахал руками:

— Сидите, сидите. Вам еще рано уходить. Кресло, в котором вы изволили сидеть, мистер Розенблюм, в некотором роде… историческое. В нем, перед уходом на вокзал, переодетый сербским солдатом, сидел Александр Федорович… Судьба, знаете ли, выкидывает иногда непредвиденные фортели

Старичок напыжился. Гордо вздернул вверх подбородок. Нервно похлопал Рейли по плечу..

— Как по-вашему, нам есть на кого опереться в России?

Глаза оживились. Он распрямился. Стал выше. Внушительней.

— Сколько же в России сионистов?

— Не менее трехсот тысяч!

"Это — сила и немалая, — подумал Рейли. — Ее надо в полной мере использовать в борьбе с большевиками. Тем более, что эсеры терпят неудачу за неудачей…"

В какой-то миг у Рейли появилось вдруг предчувствие, что за этим невзрачным, но живым и умным старичком стоит какая-то незримая и могучая сила, которой нет у него. И еще: он вдруг прикоснулся к загадочной и сложной судьбе, мимо которой уже не может пройти равнодушно. И это предчувствие все росло по мере того, как старик говорил. Говорил тихим, ровным голосом:

— Большевики говорят: "Лучше меньше да лучше. Мы говорим: "Лучше больше да лучше". Они говорят: "Лучше быть бедным, но здоровым, чем богатым и больным". Мы говорим: "Лучше быть здоровым и богатым, чем бедным и больным". Они говорят: "Сделай по закону — это твой долг". Мы говорим: "Сделай вопреки закону, и я тебя отблагодарю".

Рейли напряженно вслушивался в глуховатый голос старикашки, а взгляд его не мог оторваться от кружка света на столе, в котором лежали его руки. Оказывается, он, один из лучших суперменов "Интеллидженс сервис", еще многого не знал, хотя и считал себя весьма осведомленным разведчиком. Словоохотливый хозяин только приоткрыл тайную завесу.

Охарактеризовал лишь часть айсберга "тихих революционеров". После Октября 1917 года сионисты не брезговали никакими союзниками, лишь бы они выступали против Советской власти. Чего стоил, например, их вояж к Петлюре! Раввин Гутман на встрече с атаманом заявил: "Я даю клятву от всех еврейских святынь, что в верующей части еврейства нет места для большевизма".

Представитель сионистов в России тогда сказал Петлюре:

— Мы, сионисты, верим в большевизм меньше, чем кто-либо вообще… Характерно, что жарким летом 1918 года, сионисты шли рука об руку с эсерами: их объединяла ненависть к Советам, общая классовая платформа, отражавшая интересы буржуазии. Значительную часть эсеровского руководства составляли выходцы из еврейских буржуазных семей…

— Для эсеров наступили трудные времена, — сказал доктор Членов. — Взбунтовались боевики летучего отряда. ЦК партии эсеров, как и в случае с Володарским, снова публично отмежевался от покушения на Ленина. Рядовые исполнители политического террористического акта оказалось в роли простых убийц с большой дороги.

— Уголовниками? — спросил Рейли.

— Хуже, — ответил Членов. — Обманутыми дураками.

Рейли молча курил папиросу. Членов, закрыв глаза, сидел в кресле. Потом вдруг энергично поднялся.

— Кто-то пришел. Вы не волнуйтесь. Это — свой.

Через несколько минут Членов вернулся. Маленькие глазки старичка лихорадочно блестели.

— Как я и ожидал, — сказал он, — Каламатиано арестовали. Из его знаменитой тросточки чекисты извлекли шифры, расписки агентов в получении денег, закодированные адреса и имена информаторов.

— Теперь у Дзержинского на Лубянке и Локкарт и Каламатиано. Это ничего хорошего мне не сулит, — тревожно отозвался на сообщение старичка Рейли. — Не пора ли мне в путь-дорогу?

— Пора, мистер Розенблюм. Пора. Те, кому поручено посадить вас в поезд, надежнейшие люди. У меня — дело. Надо помогать Донскому спасать боевиков и оружие на даче в Хлыстово… Вам фамилия Донского о чем-нибудь говорит?

— Как же, — обрадовался Рейли. — Член ЦК, руководитель Московской организации эсеров. Особо доверенный человек Абрама Гоца.

— Гоц, — задумался на секунду Членов. — Он сейчас далеко… В Пензе… Это по его просьбе мы финансировали деятельность транспортной комиссии членов Учредительного собрания и найм двух конспиративных дач в Хлыстово и Крюково. Теперь их надо ликвидировать. ВЧК наступает эсеровским боевикам на "хвост". С минуту на минуту Донской будет здесь. А с вами, мистер Розенблюм, прощаюсь не на долго. Не удивляйтесь, если месяца через три-четыре встретимся в Лондоне.

Рейли впервые за несколько дней беззаботно улыбнулся.

ИЗ МАТЕРИАЛОВ ВЕРХОВНОГО РЕВОЛЮЦИОННОГО ТРИБУНАЛА

Из Протокола обыска у гражданки Леде Апполинарии Ивановны по ордеру ВЧК N 2693 7 декабря 1921 года.

"На чердаке в клaдoвoй на квартире Леде в сундуке в виде ящика была нами обнаружена разная с. — р. литература, газеты, переписка и документы, в том числе доклад товарища Председателя Уфимского городского Комитета П.C. -P. о своей поездке через фронт Чехословацкий и отчеты — протоколы транспортной комиссии Учредительного собрания…"

Из краткого отчета о деятельности Транспортной комиссии членов Учредительного собрания. Октябрь, 1918 года.

"… Главная задача комиссии — розыск и доставка членов Учредительного собрания из советской и других частей России на освобожденную территорию /в Уфу — Н.К./. Комиссия располагала суммой в 200 000 рублей, из них было распределено для организации дела в России и на Украине — 105 тыс. рублей. 16 октября отправлено 75 тыс. рублей в Москву и II ноября — 30 тыс. рублей на Украину…

Из протокола допроса Ф.Ставской от 29 марта 1922 года

Подтверждаю доклад, подписанный товарищем председателя Уфимского городского комитета П С Р. штаб-офицером Гаевским. Он передал в Москве акт об образовании Всероссийского Временного Правительства… членам Учредительного собрания Маслову, Кондратьеву и Донскому. Устный доклад о Государственном совещании в Уфе и вообще о положении дел был сделан Гаевским непосредственно Московскому отделу ЦК П С — Р в присутствии Донского, Морозова, Горькова и др.

Донской информировал Гаевского, что по всей территории Совдепии заложены ячейки П С Р, которые могли в любое время создать различные препятствия для действия Советской власти, ее органов и армии. В широком масштабе велась подрывная работа среди крестьянства…

ИЗ СТЕНОГРАММЫ ЗАСЕДАНИЯ ВЕРХОВНОГО РЕВОЛЮЦИОННОГО ТРИБУНАЛА

КРЫЛЕНКО: Партия с. — р. вела вооруженную борьбу против Советской власти на всем протяжении Поволжского фронта и обширной Сибири. В тесном согласии с деятелями иностранного капитала и английского командования передала в руки иностранной оккупации Север России, подготовляя оттуда войну против пролетарской Республики Советов.

На юге России ПСР вошла в сношение в лице своих партийных организаций с различными белогвардейскими и иными организациями и Добровольческой армией генерала Алексеева, а также с краевым правительством Дона и Кубани в целях вооруженной борьбы с Советским правительством.

ЕВГЕНИЯ РАТНЕР: Идя на соглашение с контрреволюционной буржуазией, мы защищали интересы русской революции. Мы искали честной буржуазии и, к сожалению, этой честной буржуазии не нашлось.

ГРИГОРИЙ РАТНЕР: Я был командирован Московский бюро ЦК ПСР на юго-восток по маршруту Киев — Екатеринослав — Ростов — Екатеринодар, с возможностью заезда в Закавказье. Цель — выяснить положение на Дону и Кубани, установить более тесные связи с Украиной. Всюду, где находились организации партии социалистов-революционеров, они блокировались со всеми антисоветскими силами против большевиков

КРЫЛЕНКО: Союзники давали эсерам офицеров, технических руководителей, взрывчатые вещества, а по словам Давыдова, и деньги. А эсеры взрывали поезда, разрушали мосты и железнодорожные пути, разоряли народное хозяйство Советской России… Иностранное правительство в чужой стране нашло наемных слуг. Оно не хотело само пачкаться в грязных делах…

РЕНЭ МАРШАН: Французская миссия была тесно связана с ПСР. Деятельность миссии направлялась на свержение Советской власти. Генеральное консульство имело своих платных агентов во всех русских социалистических партиях, которые боролись против большевиков.

Сотрудники консульства радовались высадке японцев на Дальнем Востоке. Занимались обманом, обещая Советам хлеб, обувь, одежду, а сами готовили взрывы мостов на реках Званке и Волхове, чтобы отрезать Петроград от Москвы и взять его измором…

ТИМОФЕЕВ: Вы не можете сказать, когда, по вашему мнению, Эрлих передал для эсеров 50.000 рублей?

РЕНЭ МАРШАН: Это было в течение июня или самое позднее — начале июля 1918 года.