Глава 8

Дальний Восток

В первой главе этой книги я вел речь о попытках Германии в то время, пока русские были их союзниками, посеять вражду между Советами и Британией с Францией в западной части Азии. Из этого ничего не вышло. Но в тот же период с ними обсуждались перспективы причинить британцам неприятности в Индии и Афганистане. И тут русские оказались более готовыми к сотрудничеству; однако, одобряя немецкую идею, сами отказывались играть какую бы то ни было роль в планах разжигания беспорядков в этих районах.

Первой целью был Афганистан, давнишняя «заноза в боку» британского раджи, и целью было свержение пробританского короля и восстановление Амануллы, в то время находившегося в изгнании в Риме, на его утраченном троне. Если бы такой план удался, это, несомненно, привело бы к серьезным волнениям в Индии, особенно среди жителей Вазиристана, Мохманда, афридиев и других племен северо-западной пограничной провинции. Первые шаги к осуществлению этих планов должен был сделать Хаджи Мирза Али Хан – Факир из Ипи. Национал-социалистическая партия поначалу с энтузиазмом поддержала эту идею, и ее представителем в аппарате планирования абвера был в то время некий Хабихт, игравший заметную роль в австрийских делах.

Однако скоро стали ощущаться политические трудности. Молотов переосмыслил ситуацию. Он решил, что афганская авантюра не встраивается в советскую политику, особенно когда подумал, что Советский Союз, возможно, попросят поставлять оружие и боеприпасы – а этого делать не следует. С германской стороны Розенберг также рассматривал советско-германское сближение с плохими предчувствиями, и, поскольку министерство иностранных дел и Канарис тоже с большей долей скепсиса относились к «индийским сказкам» Хабихта, от первоначального крупномасштабного замысла отказались.

Но план разжигания волнений среди антибритански настроенных племен в Северо-Западной пограничной провинции продолжал выполняться абвером, невзирая на афганский вопрос. В 1938 году Факир из Ипи доставил британцам немало головной боли. Англичане бомбили деревни, в которых, как они подозревали, проживали он и его сторонники, и направили против него две карательные экспедиции. С помощью искусственно вызванных оползней, засад в недоступных скалах и тому подобного, в чем эти горцы были большими специалистами, они смогли успешно защититься от британцев. Во время войны контакт с Факиром из Ипи поддерживался через итальянского консула в Кабуле; но сейчас абвер был заинтересован в установлении с ним прямой связи. Был послан один ученый с международной известностью, хорошо знакомый с предыдущими экспедициями в эту страну и с ее народом. Однако эта экспедиция завершилась трагически, потому что немецкий эмиссар был застрелен афганскими жандармами, а его компаньон пропал, тяжело раненный, еще до того, как они достигли своего пункта назначения. Потом афганцы объявили, что приняли этих иностранцев, одетых на местный манер, за эмиссаров Амануллы.

Индийские планы вступили в новую фазу, когда индийский националистический лидер Субхас Чандра Бозе прибыл в Берлин в 1941 году. Весной 1941 года он перешел советско-афганскую границу, сопровождаемый германским дорожным инженером, работавшим в Афганистане и прежде занимавшим важный пост в организации Тодта. В Москве его присутствию не было придано никакой гласности, но русские сделали все, что могли, чтобы его пребывание было приятным. Революция в Индии прекрасно совпадала с их планами.

Находясь в Москве, Бозе беседовал с германским послом графом фон дер Шуленбургом, чье глубокое знание Азии произвело на него огромное впечатление; он постоянно возвращался к этой беседе во время своих последующих разговоров с адмиралом Канарисом.

В Германии Бозе с огромной энергией отдался пропаганде и вербовке сторонников среди индийских военнопленных, большинство которых были либо схвачены, либо дезертировали с африканского театра военных действий. Удалось убедить значительное число их взять в руки оружие против Британии; из них был сформирован Индийский легион под германским руководством, и они прошли многостороннюю подготовку. Этим индийским легионерам была выдана германская военная форма с наручной повязкой с изображением индийских национальных цветов. Сикхи, эта строго отчужденная каста, сохранили при себе свои тюрбаны. Различие в религии и кастовых обычаях причиняло германской службе снабжения бесконечную головную боль как в расквартировании, так и в питании этих людей. Надо было отдельно готовить пищу для индуистов и мусульман; нельзя и подумать об общем пользовании источниками воды; а если вдруг тень мусульманина пала на котелок индийского сипая, где он варит пищу, то последний вынужден бросить свою пищу, даже не притронувшись к ней.

Однажды один сикх, решив поступить в духе современности, позволил остричь свои длинные волосы и бороду; в ту же ночь его застрелили во сне его братья сикхи. Германский командир, австриец по происхождению, утверждал, что надо согласиться с объяснением этого несчастного случая как самоубийства, поскольку осознал, что любое расследование этого преступления, вызванного религиозным фанатизмом, будет неправильно понято сикхами.

Во время военной подготовки команды отдавались на немецком, но наставления давались на английском – языке общения всех индийских солдат Британской индийской армии. Индийские солдаты особенно были искусны в рукопашном бою и как разведчики, а воинственные сикхи, которым британцы всегда отдавали предпочтение как в армии, так и на полицейской службе, обладали всеми чудесными качествами, требуемыми для того, чтобы они вписались в систему германских вооруженных сил.

Субхас Чандра Бозе проявил максимальный интерес к военной подготовке своих сторонников. Отобранные люди были прикреплены к абверу для обучения подрывному делу и диверсиям. Пока немцы все еще лелеяли мечты о прорыве на Кавказ и даже к Персидскому заливу, у них было намерение отправить Индийский легион по воздуху, чтобы инициировать повсеместное восстание в Индии. Но Бозе настоял на том, что его сотрудничество в деле освобождения Индии должно зависеть от мировой ситуации. В своем трезвом анализе возможностей он напоминал адмирала Канариса; последнему было известно, что Бозе никогда не высказывался необдуманно, и он ценил его больше всего за это качество. Бозе не был никаким коллаборационистом в том дурном смысле этого слова, какой оно приобрело за последние годы; скорее он был истинным индийским патриотом с единственной идеей, который не собирался ничего делать ради Германии, а все и вся, включая содействие германским интересам, ради Индии.

В конце осени 1942 года он сказал Канарису: «Вы так же, как и я, знаете, что Германия не может победить в этой войне. Но на этот раз победоносная Британия потеряет Индию. Даже британцы не смогут нарушить свое обещание отказаться от своего господства над Индией, которое они по собственной воле дали в 1940 году». Когда Бозе осознал, что Германии больше нечего ему предложить в виде передовой базы на любом из ее театров военных действий в рамках его борьбы за освобождение Индии, он вошел в контакт с японцами, которые могли оказать ему больше содействия в осуществлении его политических планов. Японский посол Осима получил от германских властей неохотное согласие на отъезд Бозе. В феврале 1943 года он поднялся на борт немецкой подводной лодки U-190 и перебрался на японскую субмарину посреди Индийского океана. Из Японии он отправился в Бирму, а в июне 1943 года перешел индо-бирманскую границу с небольшой индийской армией освобождения и несколькими японскими частями; после краха Германии он все еще вел войну в джунглях против британцев.

Согласно официальному сообщению, он разбился, летя над Формозой в Японию на японском военном самолете. Позднее были сообщения, что он сейчас находится в Китае, но они, скорее всего, не заслуживают доверия.

После его отбытия сторонники Бозе в Германии оказались без лидера. В 1944—1945 годах их использовали в частях противовоздушной обороны и в качестве береговых патрулей на спокойных участках Западного фронта. Некоторым из них в конце концов удалось вернуться в Индию, а когда индийский премьер-министр Пандит (Джавахарлал) Неру торжественно поднял флаг независимой Индии в Дели в августе 1947 года, среди множества присутствовавших индийских солдат было несколько бывших товарищей по оружию националистического лидера Субхаса Чандры Бозе.

Все возрастающая интенсивность экономической войны в Атлантике и ее распространение на все моря, включая Антарктику, привели весной 1940 года к исследованию возможности атаки на вражескую военную экономику в Тихом океане.

Из японских источников поступали сообщения, что вольфрам и другие стратегически важные сырьевые материалы в растущих объемах отгружаются из восточноазиатских портов на суда Британии и нейтральных стран, направляющиеся в Британию. К наиболее активным портам были отнесены Шанхай, Кантон, Манила и те, что находятся в британских владениях на полуострове Малакка. Попытки нанести удары по этой торговле с помощью подводных лодок, действующих у африканского побережья, в целом оказались безуспешными. Добраться до китайских морей было за пределами возможностей немецких субмарин, так как их радиус действия был недостаточен для таких удаленных операций.

Но в те годы, когда Германия все еще поддерживала дружеские отношения с Советским Союзом, очень соблазнительный путь для переброски рейдеров (кораблей, нападающих на конвой) в Тихий океан представлял из себя Северо-восточный проход через Берингов пролив в обширные открытые тихоокеанские пространства. Благожелательная позиция Японии подкрепляла осуществимость этого плана, для успешного выполнения которого имелись две предпосылки: во-первых, рейдеры должны были проходить через Северо-восточный проход полностью закамуфлированными и незаметными; и, во-вторых, появившись в этих местах, они должны получить адекватную поддержку в Тихом океане и постоянно снабжаться информацией о смене морских торговых маршрутов в связи с военной ситуацией, о плотности вражеского судоходства в различных регионах и о различных мерах безопасности в авиации и радио, применяемых противником.

Перед началом войны по настоянию адмирала Канариса была установлена пробная связь между абвером и японской военно-морской разведкой. Но общая мировая ситуация в 1930-х годах была таковой, что представлялось маловероятным, что Германия будет способна вести крейсерскую войну с торговыми судами на Тихом океане в обозримом будущем. Сейчас, однако, германская разведслужба должна была в кратчайшее время обосноваться на Азиатском континенте и там организовать всестороннюю разведку на Тихом океане. Соответственно, было дано поручение одному офицеру абвера с указанием срочно организовать разведывательную сеть в портах Тихого океана, из которых непрерывную и своевременную информацию о передвижениях кораблей можно было бы посылать через штаб абвера в Берлине в Главное командование ВМФ. В связи с этим, частично из уважения к японскому нейтралитету и частично из-за растущей напряженности между Японией и Соединенными Штатами, а также чтобы не навлечь на Японию обвинений в помощи Германии в войне на Тихом океане, японские секретные службы тут не должны быть замешаны.

На вопрос, кому он хочет поручить задачу создания дальневосточной разведывательной службы в разгар войны и перед лицом крайне сложной политической ситуации на Дальнем Востоке, адмирал Канарис выбрал бывшего моряка Первой мировой войны, хотя тот на Дальнем Востоке никогда не служил, он занимался бизнесом на Ближнем Востоке и проявил себя как раз тем человеком, который способен справиться с исключительной задачей в исключительных обстоятельствах. Выбор оказался самым удачным. Этот офицер представил следующий отчет о своей деятельности:

«Для создания разведывательной сети разнородный, состоящий из четырех зон город Шанхай оказался идеальным местом. В нем сосредоточены морские транспортные интересы огромной величины и важности; даже в военные годы суда под каждым флагом, ходящие в Мировом океане, находят свой путь в Шанхай, ибо в Шанхае они могут приобрести все, что требуется в смысле продовольствия, ремонтных служб и оборудования. Помимо этого, население города включало в себя людей почти всех наций, а это предполагает особо широкий диапазон при отборе агентов, пригодных для получения и передачи информации. Наиболее плодородную почву для целей офицера разведки представляют Интернациональный квартал (концессия), образующий центр города, и Японский, Китайский и Французский кварталы (так как шанхайские французы в большинстве своем сторонники правительства Виши). С другой стороны, сама неоднородность города вынуждает офицера разведки к исключительной осторожности и требует от него здравого суждения о человеческой натуре и способности разглядеть, почему какой-либо конкретный агент предложил свои услуги.

В данном случае нам удалось в сравнительно короткий период времени провести рекогносцировку и почти полностью охватить все судоходство на Ванпу и Янцзы. Но радиосвязь на большие расстояния из Шанхая до Берлина была поначалу сопряжена с многими техническими трудностями. В соответствии с заранее оговоренным планом по требованию штаба абвера был отправлен первоклассный радист. Из-за своей легенды прикрытия он не мог везти с собой аппаратуру, а когда наконец ценные устройства пришли в Шанхай, они в дороге были разбиты вдребезги. Вначале мы пробовали найти нужные запасные части на местном рынке, но опять нам пришлось действовать с крайней осторожностью, чтобы секретные службы противника не получили даже отдаленного представления о характере нашей деятельности. В конце концов нам пришлось попросить Берлин прислать наиболее важные из частей, и они пришли в нормальном состоянии; но за это время мы растеряли результаты деятельности целого месяца из-за отсутствия средств связи.

Как только связь с отделением абвера «Бельциг» была установлена, она работала совершенно без сбоев и доказала свою способность справляться с постоянно растущей нагрузкой и к тому же была явным источником удовлетворения для всех, кого это касалось.

Расширение сферы нашей разведки потребовало новых баз – например, в Тянцзине и Кантоне и, если возможно, для проникновения в морскую транспортную деятельность Филиппин и вокруг побережья Австралии. Места, на которых мы затем сосредоточили свои усилия, – Тянц-зинь и Циндао, и в обоих мы смогли организовать эффективную разведслужбу на прямой и непрерывной связи с Шанхаем.

Разведка в портах побережья Южного Китая оказалась значительно более трудной задачей. Любое проникновение и слежение за торговлей и судоходством из Кантона, Гонконга и других подобных портов были особенно сложными. Лично посещать их германскому офицеру разведки было невозможно, потому что китайско-японский конфликт перерезал наземные пути, а так как британский крейсер остановил японский лайнер в открытом море между Сан-Франциско и Кобе и снял с него ряд германских пассажиров призывного возраста, проезд на японских судах был запрещен.

Разведывательная связь между Шанхаем и Кантоном могла, таким образом, быть организована только в ограниченном масштабе и через посредников. Много полученной этим способом из Кантона информации оказалось утратившей цену из-за неизбежной задержки при ее передаче. Чтобы исправить ситуацию, я решил сам попробовать добраться до Кантона через Нанкин, несмотря на войну. Но я был вынужден отказаться от этой попытки, не доехав до Нанкина, так как японские военные власти не потерпят присутствия ни одного иностранца в зоне военных действий. Переодеться под китайца мне, увы, невозможно: моя кожа совсем не того цвета, да и глаза не той формы!

Оглядываясь назад, я испытываю чувство удовлетворения от того, что информация, отправленная нашей организацией Верховному командованию ВМФ, внесла немалый вклад в урон, нанесенный судоходству противника в Тихом океане. Благодаря нам вспомогательный крейсер, успешно прошедший через Северо-восточный проход, получил своевременную информацию о важных событиях в Тихом океане и смог, помимо всего прочего, проскользнуть незамеченным через вражеские коммуникации и расставить минные поля возле различных австралийских портов, что нанесло огромный урон судоходству противника и вызвало очень эффективное нарушение его обычных графиков мореплавания.

Наше наблюдение за вражескими методами судоходства в Тихом океане также дало нам ценное представление, которое позволило прийти к заключениям о системе конвоев, используемой в Атлантике, и о методах концентрации конвоев возле африканского побережья. В Тихом океане корабли обычно ходили автономно и направлялись к заранее намеченным точкам встречи, где формировались конвои для дальнейшего путешествия к Британским островам.

Таким образом, шанхайское отделение несло службу, эффективность которой сказалась даже на подводной войне в Атлантическом океане.

Начало войны между Японией и Соединенными Штатами в декабре 1941 года положило конец работе шанхайского отделения в том, что касалось германских морских операций в Тихом океане. Но отделение, которое к концу 1941 года очень заметно расширилось, продолжало функционировать с новым составом и с новыми задачами, диктуемыми изменившимися условиями, практически до самого конца войны».