Глава VIII. ФОРМИРОВАНИЕ РАННЕФЕОДАЛЬНОГО ГОСУДАРСТВА

В Вестготском королевстве, возникшем в начале V в. в Аквитании, зачатки государственности сочетались с остатками общественной организации, свойственной родоплеменному строю. Поселившись среди галло-римского, а позднее и испано-римского населения, вестготы не разрушили целиком местные органы государственной власти. И в Галлии и в Испании сохранился позднеримский административный аппарат (комиты, судьи, сборщики налогов, муниципальные власти). Правда, этот аппарат сохранился не полностью — вместе с империей не стало центрального управления, равно как и римских войск.

Высшая власть здесь принадлежала теперь королям варваров — вначале вандалов, затем вестготов и свевов. Они распоряжались вооруженными силами военными дружинами и народным ополчением (первоначально лишь из одних варваров).

Формирование государства, происходившее по мере усиления социальной дифференциации у готов, было в значительной мере ускорено теми специфическими условиями, в которых вестготы поселились в Аквитании и в Испания. Завоевателям нужно было обеспечить свое господство над покоренной страной. Между тем они оказались включенными в общество с развитыми классовыми противоречиями, с сохранившимся, по крайней мере частично, государственным аппаратом. Сближение верхушки пришельцев-варваров с господствующими {262} слоями местного населения обусловило также особые формы взаимодействия системы управления завоевателей и позднеримских органов государственного устройства, утверждавшихся тогда в Галлии и в Испании. Но их слияние произошло не сразу.

По мнению Ф. Дана, М. Торреса и ряда других исследователей, система управления Вестготского королевства была с самого начала государственной организацией. Между тем Вестготское королевство не сразу стало подлинным государством: оно прошло различные этапы в своем историческом развитии.

Мы располагаем лишь немногими данными о его эволюции в первой половине V в. Почти совсем нет сведений об организации управления у свевов.

Известно, что уже в начале V в. у вестготов появляется писаное право: Теодорих I издавал законы, регулировавшие раздел земель между местными посессорами и завоевателями[1302]. Эти законы упоминает и Сидоний Аполлинарий[1303]. Около 475 г. Эйрихом был издан уже целый кодекс законов. Согласно источникам, королю принадлежит высшая военная власть. Он организует военные походы за пределы территории королевства и назначает командиров войска — комитов и дуксов[1304]. Король руководит внешними сношениями[1305]. В его руках находится и верховная административная власть. Он назначает правителей провинции[1306]. Король является также высшим судьей. По описанию Сидония Аполлинария, рассмотрение тяжб было повседневным занятием Теодориха[1307]. Король наказывает нарушителей законов, взыскивая {263} с них штрафы[1308]. Он контролирует деятельность судей[1309].

В распоряжении короля находилась казна, овладение которой считалось важнейшей предпосылкой успеха в борьбе за трон[1310]. Доходы королей складывались из поступлений от имений римского фиска, перешедших к готам, а также из военной добычи. Кроме того, к королям переходило выморочное имущество (т. е. достояние тех, кто не оставил после своей смерти законных наследников)[1311], в некоторых случаях и преступников[1312]. В казну поступали также налоги, которые продолжало выплачивать, может быть, в несколько меньшем объеме, чем в римские времена, галло-римское и испано-римское население[1313].

Административный аппарат состоял из двух разнородных частей: из чинов готской системы управления и римских государственных и муниципальных органов[1314]. О дворцовом управлении в V в. известно очень мало. В резиденции короля находилась его довольно значительная дружина; ее высший слой, очевидно, принимал участие в управлении[1315]. С этой целью использовались и некоторые представители римской знати, как, например, Лев из Нарбонны, который выполнял функции канцлера и принимал участие в подготовке законов[1316]. В правление Алариха II некоторые должностные лица дворцового управления носили титул: vir inlustris, vir spectabilis; имелись также комиты[1317].

В отличие от франкских королей вестготские {264} короли в основном жили в своей постоянной резиденции (в Тулузе)[1318].

Известия о территориальном делении Вестготского королевства в первый период его существования весьма скудны. По-видимому, готы сразу или через некоторое время после, своего поселения в Аквитании восприняли основные элементы позднеримской системы провинциального устройства — провинции и городские общины (civitates). В законах Эйриха civitas фигурирует как единица территориального деления[1319]. Очевидно, были тогда уже и провинции, правителями которых являлись дуксы и комиты[1320]. На эти должности назначались как королевские дружинники, так и выходцы из местной знати[1321]. Особенно важную роль в управлении играл comes.

Комиты в Вестготском королевстве появились в результате взаимодействия элементов римской и германской административных систем. Известно, что в Поздней Римской империи звание комита имели многие высшие чины дворцового управления, выполнявшие экстраординарные поручения императора в провинциях и диоцезах, а также командиры воинских частей и начальники гарнизонов[1322]. Такие комиты городских округов и военные командиры имелись в Галлии и Испании в то время, когда вестготы завоевали эти страны. В одном из писем Сидония Аполлинария упоминается comes civitatis Массилии (Марселя)[1323]. Комитами на римской службе становились и варвары, в том числе вестготы[1324]. У готских королей в V в. также имелись комиты. Первоначально так именовались дружинники. Они, как мы знаем, использовались и для управления завоеванной территорией. {265}

К концу V в. вестготский комит, занимающий тот или иной пост в местном управлении, воспринял уже, вероятно, некоторые черты своего позднеримского предшественника: это соответствовало общей тенденции политического развития укреплению в обществе начал государственности. Вестготские комиты, в отличие от позднеримских, обладали и военной, и гражданской властью. В подчинении у них состояли начальники тех воинских отрядов, которые формировались в соответствующих округах[1325]; в их ведении находились различные административные, а позднее и судебные дела[1326].

В готских поселениях в конце V в. были также судьи. Отрывочные сведения об их функциях содержатся во фрагментах кодекса Эйриха. Согласно его законам, вестготские судьи в ряде случаев осуществляли, подобно графам Салнческой правды, принудительную власть по отношению к правонарушителям[1327]. Но в отличие от франкских графов того времени, они, по-видимому, начинали уже и судить (впрочем, объем их судебных полномочий неясен). В источниках встречается упоминание о подкупе судей[1328]. Судебной властью над готами при некоторых случаях, очевидно, обладал тиуфад — тысячник[1329].

Там, где не было германских поселений, позднеримские органы местного управления функционировали по-старому, хотя во главе городских округов и провинций стояли судьи, комиты и дуксы, назначенные готским королем. {266}

Для Вестготского королевства наряду со всеми этими старыми и новыми элементами государственности характерны еще значительные остатки военной демократии. Вплоть до конца V в. созывалось народное собрание. На нем могли присутствовать все свободные люди готского происхождения. В действительности после расселения готов в Аквитании и Испании такие собрания вряд ли могли посещать все те, кто имел на это право.

Обычными участниками собраний в мирное время скорее всего были королевские дружинники, а также прочие готы, жившие в селениях, расположенных не очень далеко от королевской резиденции. Присутствие последних явственно видно из описания такого собрания, даваемого Сидонием Аполлинарием[1330].

Собрания созывались, в соответствии с древним обычаем, рано утром[1331]; на него являлись с оружием в руках[1332]; чтобы высказать свои предложения[1333], король просил слова; собрание возгласами и шумом реагировало на речи выступавших[1334]. Народное собрание обсуждало вопросы войны и мира[1335], а также избирало короля[1336]. Об осуществлении этим органом судебных функций данных нет. Постепенно значение собраний падало. Они созывались еще при Эйрихе[1337], но ни в его законах, ни в Antiquae Вестготской правды уже не упоминаются. Функции народного собрания постепенно переходили к королю; как уже отмечалось выше, нередко он сам (точнее, при участии верхушки знати и дружины) определял {267} те или иные направления внешней политики и был верховным судьей.

Важную роль в местном управлении играло собрание свободных общинников по деревням и другим населенным пунктам. В Вестготской правде оно обозначается как conventus publicus или conventus publicus vicinorum[1338]. Такое собрание решало вопросы землепользования, рассматривало тяжбы о границах земельных участков и другие дела. Согласно законам Эйриха, делами о нарушении межевых законов, о границах участков общинников, о границах и инвентаре римских имений, подлежащих разделу с готами, занимаются соседи (vicini)[1339] и третейские судьи, выбранные тяжущимися сторонами[1340]. Иногда решение принималось всеми общинниками в соответствии с мнением большинства[1341].

Здесь же, в собрании общинников, судя по более поздним законам, делались объявления о приблудившемся скоте[1342]; наказывались плетьми свободные и рабы, совершившие правонарушения[1343].

По-видимому, на практике объем судебных функций общинного собрания был шире, чем по законам готских королей, которые стремились ограничить его функции[1344].

Собрания общинников действовали там, где образовались {268} готские и свевские поселения, возможно, и в областях басков и кантабров.

В собраниях, происходивших в деревнях со смешанным германо-римским населением, в конце V в. стали участвовать также и местные свободные земледельцы (так было и во Франкском королевстве)[1345].

Из должностных лиц готской сельской общины в источниках упоминаются лишь inspectores — лица, контролирующие границы земельных владений общинников. Надо думать, что они избирались всеми членами общины. Inspectores рассматривали споры по поводу границ владений[1346]. В их присутствии устанавливались пограничные знаки[1347]. Такие должностные лица известны и Баварской правде[1348].

Сходная административная система сложилась в V в. и на той территории Испании, которая оказалась в руках свевов. Параллельно с их системой управления, которая носила, вероятно, несколько более архаичный характер, чем вестготская, сохранялись остатки римских учреждений, муниципальное устройство[1349].

В административном устройстве обоих королевств по мере роста социальной дифференциации черты военной демократии отступали на задний план перед усиливавшимися элементами государственности. Важное значение для формирования нового государства имело то обстоятельство, что вестготские короли сразу возглавили местные органы государственного управления. Королевский суд стал высшим судом не только для готов, но и {269} для римлян, у которых возникали тяжбы с ними; сборщики налогов вносили теперь налоги готским королям. Последние принимали активное участие в политической жизни империи в целом.

Известно, что галло-римский магнат Авит был провозглашен в 455 г. римским императором готским войском и галло-римской знатью в столице Вестготского королевства — Тулузе[1350].

В конце V в. при Эйрихе произошло значительное усиление королевской власти, что привело и к укреплению политической самостоятельности Вестготского королевства. Эйрих намного расширил его территорию за счет римских владений в Южной Галлии и Испании и окончательно порвал союз с империей[1351].

Упрочение королевской власти соответствовало интересам и вестготской служилой знати, и местных (т. е. галло- и испано-римских) магнатов. Готская знать стремилась к завоеваниям, которые означали для нее дополнительные земельные пожалования, получение должностей в управлении новыми областями. Отношение местной знати к королям было двойственным. Экспроприация части земель в пользу готов не могла не вызывать у нее враждебности. Но вместе с тем крупные землевладельцы видели в королях варваров единственную силу, способную оградить их от опустошительных набегов других завоевателей, от восстаний багаудов[1352].

Поэтому, хотя противоречия между господствующими слоями местного общества, с одной стороны, вестготами и свевами — с другой, исчезали не сразу[1353], королевская власть довольно скоро начала представлять общие интересы {270} тех и других. Об этом свидетельствуют прежде всего готские законы, защищавшие право собственности римских землевладельцев на их имущество, в том числе на рабов и колонов. Королевская власть, далее, быстро обнаружила свою готовность участвовать и в подавлении социальных выступлений низов. В 454 г. вестготское войско разгромило багаудов Тарракона. Вестготские короли с конца V в. принимали меры для того, чтобы воспрепятствовать бегству рабов и колонов от своих господ, которое приняло широкие размеры в период варварских вторжений[1354]. Земельные владения испано-римских посессоров ограждались от незаконных посягательств их готских госпитов[1355].

Укрепление королевской знати и государственности в целом нашло свое яркое выражение в начале VI в. при Аларихе II, когда была официально санкционирована деятельность позднеримских органов государственного управления. Правда, в Бревиарии Алариха перед нами уже их упрощенная схема. Но все-таки важнейшие элементы римской административной системы, исключая, разумеется, ее высшие звенья, здесь сохранены. Комиты провинций упоминаются лишь в тексте законов, а не в комментариях, которые в большей степени соответствуют истинному положению вещей к началу VI в.[1356]. Основной же фигурой административной системы, согласно Бревиарию, является судья (судья провинции, городской общины и населенного пункта)[1357]. Судьи имеют, как и прежде, канцелярию — officium[1358]. В источниках называется также правитель провинции — rector provinciae[1359]-должность, не утвердившаяся в готской Испании.

В Бревиарии часто встречаются сборщики налогов[1360]. {271} Формировавшееся государство уделяло большое внимание изысканию финансовых средств. Сохранилась также прежняя организация управления доменов императорского фиска, перешедших к вестготским королям. Управление этими доменами осуществлялось акторами, прокураторами и видиками[1361].

Таким образом, по своей социально-политической сущности Вестготское королевство в V в. характеризуется двойственностью. Выражая еще в известной мере потребности всех свободных готов, королевская власть в то же время все более выступает представительницей интересов готской знати и местных магнатов.

VI в. — период дальнейшего упрочения государственности у вестготов. Судя по немногим дошедшим до нас сведениям, в это время усложнялся центральный аппарат управления; в VII в. он окончательно конституируется как officium palatinum. В источниках упоминаются различные чины дворцовой службы, носящие римские титулы vir illuster или illuster procer[1362]. Важнейшими из них являлись комиты[1363]. Король обсуждал подготавливаемые законы с епископами и знатью[1364]. Исидор Севильский повествует, что при Леовигильде исчезла былая простота нравов, характерная для королевского двора; появился трон; государь, раньше не отличавшийся по внешнему виду от прочих готов, начал носить особое королевское одеяние[1365].

Стремясь упрочить престиж королевской власти, Рекаред пытался внести в этот институт элементы римской традиции: он первым из готских королей стал именоваться Flavius.

Более четкие формы приобретают в этот период местные органы администрации. Ее чины находились в {272} полной зависимости от короля, который назначал и смещал должностных лиц, предоставлял им жалованье[1366]. Во главе провинций, как и раньше, стояли дуксы и комиты. Первые, очевидно, соединяли у себя военную и гражданскую власть[1367].

Комиты провинций и городских общин обладали обширными полномочиями судебными[1368] полицейскими[1369] и фискальными (участвовали в сборе налогов)[1370]. Помимо этого комиты были и военными начальниками. В подчинении у них состояли тиуфады и начальники низших воинских подразделений[1371]. Комиты контролировали сбор ополчения[1372] и обеспечивали войско продовольствием[1373].

Судьям, помимо их прямых функций, принадлежал и полицейский надзор[1374]. Они также принуждали население уплачивать налоги и нести государственные повинности[1375]. В присутствии судей освобождали рабов[1376].

Полномочия дуксов, комитов и судей имели силу как по отношению к германскому, так и местному населению Вестготского королевства. Здесь не было (во всяком случае, в VI в.) отдельных комитов и судей для готов (как в остготской Италии).

В Вестготской правде не упоминается уже officium должностных лиц. Известно, впрочем, что в распоряжении судей имелись судебные исполнители сайоны[1377].

Кроме дуксов, комитов и судей, которые занимали центральное место в администрации, источники упоминают нумерариев (сборщиков налогов), виликов[1378] и др. {273} В городских общинах продолжали свою деятельность дефензоры[1379].

В вестготском законодательстве уделяется много внимания налоговому обложению. Главным налогом в королевстве был поземельный налог (tributum); он взимался деньгами или натурой. Принципы и методы его взимания оставались римскими: данные об имуществе земельных собственников (о земле, рабах и проч.) заносились в кадастры (polyptici publici), и в соответствии с этой оценкой посессоры платили причитавшееся с них[1380]. В системе сбора этого налога были неизбежны изменения по сравнению с эпохой империи; регулярное проведение переписей с целью учета всех изменений в имущественном положении налогоплательщиков вряд ли могло осуществляться в новых условиях, когда административный аппарат стал более примитивным, а магнаты оказывали все большее сопротивление государственным сборщикам налогов. Tributum должен был превратиться в постоянный, фиксированный налог[1381].

Важное значение имела, кроме того, подать, предназначавшаяся на содержание войска и административного аппарата, — аннона[1382]. В начальный период истории Вестготского королевства сохранился и налог с торговых операций — auraria[1383]. Значительным бременем для населения были также государственные повинности angariae[1384].

Готы не платили поземельный налог за участки, полученные при разделе земель с местными жителями[1385]. Но с владений, которые они приобретали позднее, налог, очевидно, взимался[1386]. Данные юридических, канонических {274} и нарративных источников VII в., касающиеся налогового обложения, не дают оснований усматривать какие-либо различия в этом отношении между готами и испано-римлянами[1387].

Налог взимался не только с земельных собственников, но и с держателей чужой земли, в том числе вольноотпущенников[1388], рабов фиска и церкви[1389]. От его уплаты не были свободны и клирики[1390]. Евреи вносили особый налог, от которого их освобождали, если они переходили в христианство[1391].

Несмотря на происходившее постепенно упрочение государственного аппарата и на то, что Вестготское королевство использовало ряд позднеримских политических институтов, в VI в. были еще значительны остатки древней германской системы общественной организации. Это относится прежде всего к военному устройству и общинному самоуправлению.

Помимо народного ополчения и королевской дружины, в военных походах участвовали также отряды, набранные и приводившиеся местными магнатами[1392]. Знаменательно, что в Бревиарий Алариха вошли положения римского права, касавшиеся таких вопросов, как завещания солдат, военный пекулий (castrense peculium), порядок рассмотрения судебных дел между военными и гражданскими лицами, участие военных начальников в судебных делах для гражданских лиц и пр.[1393].

В некоторых городах и крепостях размещались постоянные гарнизоны. Кое-где сохранилось и ополчение горожан[1394]. {275}

В ряде случаев воины по римскому обычаю получали содержание от государства — аннону[1395]. Имелись особые должностные лица, ведавшие сбором ополчения (compulsores exercitus), их назначали из королевских сервов[1396].

Но основу военной системы составляло все же готское народное ополчение, воплощавшее в себе один из важных элементов древнегерманского общественного устройства и сохранившее некоторые свои былые черты. Иногда оно играло самостоятельную роль в политической жизни, влияя на решение вопросов войны и мира, а также на выборы королей. Как и раньше, готское ополчение состояло из боевых подразделений — отрядов в пять сотен, сотню, десяток воинов. Эти подразделения возглавлялись соответствующими начальниками, которые именовались (соответственно): тиуфад (thiufadus, millenarius), пятисотник (quingentenarius), сотник (centenarius) и декан (decanus). Эти командиры находились в подчинении у комитов округов, на территории которых созывались в ополчение воины данных подразделений, когда предстояли военные действия.

Тысячник (тиуфад) выполнял также некоторые полицейские и судебные функции[1397]. Участвуя в походе в составе своих подразделений, готы, в первую очередь наиболее знатные и состоятельные, брали с собой букцелляриев[1398] и вооруженных сервов[1399]. Воины сохраняли еще право на часть военной добычи[1400]. По сотням распределялись суммы, полученные в качестве штрафов с тех военных командиров, которые либо без достаточных оснований освободили кого-либо от явки в поход, либо {276} сами дезертировали из войска, либо присвоили деньги, причитавшиеся воинам сотни[1401].

В VI в. (и позднее) уцелели и элементы древнего порядка судопроизводства, осуществлявшегося в судебных собраниях общин. Правда, если принимать во внимание только памятники официального права и не учитывать более поздние сведения о судебном устройстве эпохи реконкисты, можно прийти к заключению, что в Испании VI в. полностью восторжествовала римская система суда. Вестготская правда не упоминает никаких судебных собраний по деревням или в округах. Судебным разбирательством занимаются, как правило, судьи, назначенные королевской властью. Они не только председательствуют в судебных заседаниях, но и выносят решения. Исходя именно из этих установлений официального права, такие исследователи, как Ф. Дан и М. Торрес, утверждали, будто готской Испании были чужды какие-либо древне-германские судебные институты и что в области суда всецело господствовали римские порядки[1402].

Ошибочность подобных представлений стала очевидна после того, как было исследовано обычное право вестготов, особенно после опубликования упомянутой уже статьи Э. Инохосы о германских элементах в испанском праве. Испанское законодательство в IX–XI вв. показывает, что даже тогда созывались судебные собрания всех свободных жителей населенных пунктов[1403].

Сохранилось соприсяжничество[1404], практиковалось внесудебное взятие залога[1405], устраивались судебные поединки[1406]. Все это позволяет предполагать, что перед нами черты судебной организации, характерные и для готской Испании, где они, однако, не были официально зафиксированы. Нормы Вестготской правды, регулирующие судебное устройство, нередко отражают не столько уже прочно утвердившиеся порядки, сколько стремление государственной власти преобразовать судебную систему {277} в соответствии с потребностями господствующих социальных слоев.

Государство настойчиво старалось устранить остатки древнегерманских судебных обычаев с тем, чтобы суд сверху донизу осуществлялся королевскими агентами и в соответствии с установлениями романизированного официального права. Вестготская правда требовала, чтобы судьи не рассматривали такие дела, относительно которых нет определений в законах. (Ut nulla causa а iudicibus audiatur, que in legibus non continetur.) В подобных случаях комит или судья должен был обращаться за инструкцией к королю[1407].

Потерпевшему от кражи запрещалось вступать в соглашение с вором, минуя судью[1408].

В Вестготской правде ничего не говорится о деревенских судебных собраниях. Согласно официальному праву, на собраниях соседей крестьяне лишь оповещаются о приблудившемся скоте[1409], делаются сообщения о появлении беглого раба[1410]. Как и в V в., соседи разбирают споры о границах земельных участков[1411], восстанавливают нарушенные межевые знаки[1412], определяют ущерб, понесенный вследствие потравы полей односельчан[1413] и пр.

Суд же творили судьи, назначенные королем. В одном из законов VI в. называются еще auditores, которые, подобно судьям, разбирают дела о составлении фальшивых королевских грамот[1414]. Возможно, речь идет здесь о судебных заседателях[1415]. {278}

Вообще же в законах VI в. уже не встречаются сведения о каких-либо судебных заседателях. Правда, согласно официальному законодательству VI–VII вв., признавалась возможность участия в рассмотрении гражданских дел представителей местных общин, именуемых «добрыми людьми» (boni homines), «почтенными людьми» (honesti viri), «почтенными соседями» (honesti vicini). Следует, однако, иметь в виду, что в данном случае, как и во многих других, Antiquae Вестготской правды недостаточно полно отражают положение, характерное для VI в. В Вестготскую правду Реккесвинта, естественно, не были включены те законы VI в., которые казались готским правящим кругам не соответствующими интересам государства, знати и церкви.

Законодатели стремятся сузить полномочия тех должностных лиц, которые являлись в Вестготском государстве своеобразным «наследием» архаической системы управления периода переселений вестготов. Так, например, если тысячники V в. еще обладают судебной властью в гражданских делах, то в VI в. гражданское судопроизводство находится уже вне их компетенции[1416]. Они остаются военными начальниками и могут, видимо, судить готов за воинские преступления[1417]. Отстранение свободных общинников от участия в судебном разбирательстве вызывало у них сопротивление. Из готских законов мы узнаем о беспорядках на судебных заседаниях и о мерах, принимаемых для ограничения их публичности. Такие ограничения были чужды и римскому, и древнегерманскому праву. В свое время в Lex Romana Visigothorum был включен римский закон, запрещавший судьям разбирать дела келейно и требовавший, {279} чтобы судебное разбирательство было публичным и гласным[1418]. Вестготская правда установила порядок, когда от тяжущихся сторон в суд должно было являться равное число людей, так, чтобы одна из них, которая окажется более многочисленной на заседании, не подавляла другую шумом и натиском (ut nulla pars multorum intentione aut clamore turbetur)[1419]. В VII в., о чем уже сказано, публичность судебных заседаний была сужена с тем, чтобы избежать давления присутствующих на суд[1420].

Законодатели стремились исключить или, по крайней мере, ограничить применение такого способа судебного доказательства, как очистительная клятва, и вводили римские процессуальные методы — опрос свидетелей, рассмотрение документов[1421].

Вестготская правда детально определяла круг дел, когда можно было сразу прибегать к очистительной клятве[1422]. Стараясь расширить сферу действия государственного суда, официальное право лишь в немногих случаях разрешало самим родственникам потерпевшего преследовать преступника. В принципе отрицалась ответственность родственников преступника за совершенное преступление: Quod ille solus culpabilis erit, qui culpanda conmiserit[1423].

Показателем романизации вестготского права и вместе с тем явного желания законодателей удалить из {280} него всякие следы древнегерманских судебных обычаев может служить также и то обстоятельство, что выплата вергельда за убийство практикуется не как общее правило, а в виде исключения, в немногих случаях[1424].

Борьба государства против остатков военной демократии, происходившая в VI в., отражала сдвиги в социальных отношениях, характерные для Испании этого времени. Ограничивая политические и гражданские права свободных общинников, стараясь ликвидировать общинное самоуправление и увеличить власть королевских должностных лиц, государство ослабляло позиции рядовых свободных готов и способствовало превращению свободных общинников в зависимых крестьян.

Однако полностью вытеснить общинные органы самоуправления государству не удалось ни в VI в., ни в последующий период.

В VII в. развитие Вестготского государства носит противоречивый характер. С одной стороны, заметна дальнейшая эволюция политического строя в направлении к централизации, что давало повод некоторым историкам говорить о создании «абсолютной монархии» в готской Испании; с другой, — к концу VII — началу VIII в. явственно обнаруживается общий упадок Вестготского королевства, выражающийся, в частности, в росте центробежных сил в этой стране.

Прежде чем пытаться выяснить причины этой противоречивости, необходимо установить, какие изменения происходили в вестготской государственности в VII в. В этот период в ней еще более явственно выступает ряд черт римского (и византийского) политического устройства.

В законодательстве VII в. окончательно утвердился взгляд, согласно которому король — источник права. Еще в Бревиарий Алариха было включено положение {281} римского юриста Павла о том, что император — творец законов (…imperator… leges facit.)[1425]. Закон, изданный в VII в., подчеркивал, что королю принадлежит право добавлять к действующим законам новые[1426].

Вестготской юридической и публицистической литературе VII в. известна идея utilitas publica. С точки зрения официальной идеологии королевская власть выступает как фактор, обеспечивающий благополучие народа[1427]. В соответствии с этой доктриной юристы декларировали самодовлеющее значение права и необходимость подчинения короля законам[1428].

Но вместе с тем король мог осуществлять принудительную власть — iussio[1429]. Ее нарушение влекло за собой высокий денежный штраф или наказание плетьми[1430]. Короли в ряде случаев могли произвольно, по собственному усмотрению назначать меру наказания для преступников[1431]. Королю принадлежало право выдавать замуж девушек и вдов[1432]. Те, кто обращаются к королю, именуют его dominus, dominus gloriosissimus atque clementissimus и т. п.[1433]. {282}

Приняв католичество, готские короли стали играть важнейшую роль в церковных делах. Они созывали церковные соборы и определяли круг вопросов, обсуждавшихся на их заседаниях. Вопреки каноническим правилам о порядке выборов епископов[1434], короли назначали их[1435]. Церковь пыталась бороться против этого, но назначение епископов королями происходило и в конце VII в.[1436].

Рекцесвинт называл себя королем «милостью божьей». Со времени правления Вамбы установился обычай помазания королей на царство[1437].

Еще в Бревиарий Алариха вносятся установления римского права о государственной измене и о карах за «оскорбление величества» (crimen laesae majestatis)[1438]. В законах VII в. свободные люди именуются подданными[1439]. Испания, Галисия, Галлия (Септимания) — это, по официальной терминологии, суть территории, находящиеся «под властью» короля[1440]. В произведениях VII в. появляется идея монархии, представление о самодержавной власти вестготских государей[1441]. {283}

По мнению испанского историка Р. Хибера, Вестготскому королевству присущи были партикуляристские тенденции; они выражались, полагал он, в разделении королевства между королем и его сыновьями[1442]. Действительно, соправителями были известное время Леовигильд и его брат Лиува; Леовигильд сделал своими соправителями собственных сыновей Герменгильда и Реккареда. После того как первый из них женился, Леовигильд передал ему в управление часть провинции Бэтики (или один из ее городских округов)[1443]. Вестготские короли назначали соправителями своих сыновей и в более позднее время (Свинтила — Рицимера, Хиндасвинт — Рекцесвинта, Витица — Ахиллу).

Они стремились обеспечить таким путем престол за наследниками, что, впрочем, им не всегда удавалось сделать.

Подобная практика свидетельствует, что централизация в Вестготском королевстве была не столь значительной, как это может показаться, принимая во внимание хотя бы указанный выше факт — сохранение многих римских государственных институтов. Но патримониального деления государственной власти между сыновьями короля здесь все же не видно. Вестготское королевство до конца оставалось единым, хотя сепаратистские тенденции в нем росли.

Для готской Испании характерно также четкое разграничение частного имущества короля, которым глава государства мог распоряжаться как собственностью, и имущества фиска, находившегося лишь в управлении у короля[1444]. Имения короля и короны (фиска) не смешивались друг с другом; ими управляли разные должностные лица[1445].

Таким образом, королевской власти готской Испании чужд патримониальный характер, присущий этому институту в некоторых других раннефеодальных государствах, {284} в частности во Франкском. Вестготское королевство ни в юридическом аспекте, ни в реальной жизни не расценивалось Современниками как достояние королей, его не делили между сыновьями умершего короля.

Высший административный орган — officium palatinum — носит в VII в. черты позднеримской и византийской дворцовой службы. В его состав входит ряд ведомств, возглавляемых комитами.

Как видно из подписей, скреплявших постановления соборов, среди палатинов (так назывались чины дворца) были комиты, ведавшие частным имуществом королей и их казной (comes patrimoniorum, comes thesaurorum), а также апартаментами (comes cubicularum), канцелярией (comes notariorum), конюшнями (comes stabuli), королевским столом (comes scanciarum), стражей (comes spatariorum)[1446].

В подчинении у комитов, состояли препозиты — начальники низшего ранга, ведавшие ремесленниками и другим обслуживающим персоналом двора[1447]. Палатины имели различные ранги; названные выше комиты относились к высшему (illustres)[1448].

Дворец выступает не только как комплекс служб, ведающих отдельными областями управления, но и как участник законодательной деятельности. Король издает законы вместе с палатинами[1449]. Палатины высшего ранга участвуют в работе Толедских церковных соборов. Известное влияние на вестготский palatium оказала структура оффиция префекта претория позднеримской Галлии[1450].

В VII в. еще более, чем прежде, заметна тенденция ликвидировать всякий намек на участие простого люда в управлении и суде. Королевская власть в Вестготском государстве юридически оставалась избирательной. Готы из числа рядовых свободных не только фактически, как это было уже и в VI в., но и формально отстранялись теперь от выборов короля. Участие в них становилось {285} привилегией узкого слоя знати и высшего духовенства[1451].

Значение должности тиуфада умаляется еще больше, чем прежде. Он уже не имеет права судить по уголовным делам[1452]. В отличие от комитов, которые причисляются к honestiores, тиуфады включаются в состав inferiores[1453]. Государство заботится, чтобы суд осуществлялся только лицами, получившими соответствующие полномочия от короля (или третейскими судьями)[1454]. Обращение в процессе судебного разбирательства к судебным заседателям (auditores) отныне вовсе считается необязательным и передается на усмотрение судьи. Последний, если считает нужным, сам назначает таких заседателей[1455].

Лицам, начавшим дело в суде, строго запрещается приходить затем самостоятельно к соглашению друг с другом в обход суда[1456].

Добиваясь окончательного устранения остаточных форм древнегерманской организации управления, Вестготское государство одновременно вытесняло такие римские политические институты, как муниципальное управление. В VII в. оно пришло в полный упадок. Важнейшие функции римских муниципиев стали выполнять теперь королевские должностные лица[1457].

Государство активно вмешивалось в самые различные сферы социально-экономической и духовной жизни страны. Оно благоприятствовало развитию торговли и промышленности[1458], декларировало готовность защищать {286} простой народ от притеснения магнатов[1459]; ревностно осуществлялось искоренение ересей, язычества, предпринимались гонения против инаковерующих.

В конце VI — начале VII в. были достигнуты значительные успехи в сфере территориального расширения и упрочения господства вестготов. После присоединения к королевству области свевов и изгнания византийцев почти весь полуостров оказался под властью готских королей. Политическая консолидация Испании в рассматриваемый период ознаменована была также установлением в 654 г. единой системы права.

Наличие вплоть до конца VII централизованного государства в Испании связано было с особенностями ее экономического и политического развития. Важную роль играло длительное сохранение здесь вилл, связанных в какой-то мере с рынком, остатков торговли и городов: отсюда — заинтересованность определенных слоев общества (магнатов, городских землевладельцев, купцов) в поддержании условий, необходимых для осуществления внешних и внутренних экономических связей. Готская служилая знать, как и знать других варварских королевств, стремилась с помощью государства расширять свои земельные владения. Поскольку готы представляли собой лишь незначительное меньшинство среди населения завоеванной страны, их знать вынуждена была довольно долго мириться с существованием сильной королевской власти, обеспечивавшей варварам господство в Испании.

Тем не менее феодализационный процесс в VII в. сделал неизбежным ослабление централизации и постепенное перерождение государственного устройства.

Политическое развитие Вестготского королевства в VII в. (особенно во второй его половине) отмечено новыми чертами. Выдающееся значение в управлении приобретают теперь учреждения, представляющие светскую и духовную знать дворец (officium palatinum). Мы уже отмечали, что officium palatinum — высший административный орган в стране — был важнейшим орудием королевской власти. Особенности социально-политического развития готской Испании в VII в. обусловливали двойственную роль этого учреждения. Дворец {287} (officium palatinum), как и общеиспанские Толедские церковные соборы, стал в известной мере ограничивать королевскую власть.

Остановимся подробнее на готских институтах подобного характера.

Для обозначения высшей служилой знати, принимающей непосредственное участие в государственном управлении, в источниках VII в., наряду с выражением officium palatinum, употребляется термин Aula Regia[1460]. Он включает в себя, очевидно, несколько более широкий круг служилой знати, чем тот, который выражало понятие officium palatinum. Помимо чинов, входящих в него, к aula regia относятся комиты, не имеющие специальных должностей во дворцовом управлении, и гардинги — высший слой королевских дружинников[1461].

Лица, принадлежащие к Aula Regia — палатины, вместе с наиболее влиятельными и близкими ко двору епископами образуют своеобразный новый орган управления. В VII в. король издавал законы совместно с ними[1462].

Иногда собрание палатинов и епископов выполняло и судебные функции. Только оно могло судить дворцовых сановников, епископов и других представителей знати, которым грозили тюрьма, лишение должности и сана, пытка, конфискация имущества[1463].

Этот своеобразный суд, как явственно следует из приведенного постановления XIII Толедского собора, призван был ограждать высшую светскую и духовную знать от произвола со стороны короля. Собрание палатинов и епископов ограничивало также короля в его праве помилования преступников. Лицам, виновным в {288} государственной измене, король мог сохранить жизнь с согласия упомянутых светских и церковных магнатов[1464].

Исключительным правом этого собрания стало избрание короля[1465]. В рассматриваемый период все более заметна наметившаяся уже раньше тенденция к установлению наследственности королевской власти. Некоторые короли в расчете на то, чтобы передать трон своим сыновьям, как отмечалось выше, назначали их соправителями. Но официально принцип избираемости государя все же сохранился. Родриго — последний вестготский король — получил трон посредством избрания, вопреки стремлению сыновей его предшественника Витицы наследовать отцовскую власть.

Палатины и епископы ограничивали также право короля распоряжаться имуществом фиска, хотя юридически такого рода ограничения, по-видимому, не были оформлены. Но законы королей VII в. и акты Толедских соборов указывают на весьма активное вмешательство высшей знати в эту область государственного управления. Характерно и сообщение хроники Псевдо-Фредегара о том, как знать помешала королю Сизенанту выполнить его обязательство перед франкским королем Дагобертом[1466]. Вступая на престол, король приносил присягу. Он клялся защищать католическую веру, бороться против иудейской религии, разграничивать государственное и королевское имущество, быть справедливым по отношению к народу[1467].

Значительное влияние на политическую жизнь Вестготского королевства оказывали Толедские церковные соборы. В исторической литературе давалась различная оценка характеру деятельности этих соборов. Ф. Дан {289} видел в них яркое проявление теократической природы вестготской монархии. Он считал соборы орудием господства в ней епископата[1468]. В. К. Пискорский рассматривал Толедские соборы как первую стадию представительного правления в средневековой Кастилии[1469]. По мнению американского исследователя Ч. Бишко, к Толедским соборам с середины VII в. вообще перешла высшая политическая власть в государстве[1470]. Напротив, другой американский историк А. Циглер утверждал, что соборы имели столько власти, сколько им предоставлял король[1471]. М. Торрес и К. Санчес-Альборнос, оспаривая представление о теократичности вестготской государственности, отмечали, что соборы не обладали политической властью; им не принадлежали ни законодательные, ни судебные полномочия[1472].

Для того чтобы выяснить действительную роль соборов в готской Испании и в частности взаимоотношения королевской власти и соборов, следует прежде всего принять во внимание активное участие духовенства в государственном управлении. Ни в какой другой стране Западной Европы не переплетались так тесно церковь и государственный аппарат, как в Вестготском королевстве[1473].

Еще когда господствующей религией было арианство, вестготские короли нередко привлекали арианских епископов к выполнению административных и судебных функций. Епископы в случае нужды оказывали содействие судьям или заменяли их[1474]. Католические же епископы занимали важное место в городском управлении. После принятия Рекаредом католицизма участие церкви в деятельности государственных учреждений значительно расширилось. На епископов возложен был {290} постоянный контроль над судьями[1475]. Они же следили за тем, как взимались налоги, и доносили королю о злоупотреблениях[1476]. Епископы сами творили суд по религиозным и некоторым гражданским делам.

Естественно, что на практике и церковные соборы выходили за рамки чисто религиозных дел: они занимались многим, относившимся к собственно административной сфере.

На ежегодно созывавшихся провинциальных соборах обсуждались вопросы налогового обложения. Судьям и акторам имений фиска предписывалось являться сюда за инструкциями о порядке взимания налогов и повинностей со всего населения[1477].

Эти соборы выполняли и судебные функции. Они рассматривали жалобы на епископов, судей и магнатов, претензии простых людей к магнатам[1478]. Особенно важную роль в государственном управлении играли общеиспанские Толедские соборы. Если ознакомиться с правилами созыва и порядком заседаний соборов, не вникая в самый характер их деятельности, то может показаться, что они были лишь совещательным органом, находившимся в полной зависимости от короля. В самом деле соборы созывались по его инициативе. Присутствовали на их заседаниях епископы и аббаты некоторых монастырей, а начиная с VI собора (638 г.) — представители светской служилой знати (палатины) по назначению короля. Король оказывал влияние и на определение круга вопросов, обсуждавшихся на соборах, внося свои предложения на этот счет (tomus). Силу закона решения собора приобретали по утверждению их королем.

Постановления соборов касаются самых разнообразных политических проблем, аннулирования недоимок, накопившихся по государственным налогам[1479]. предоставления права давать свидетельские показания тем, кто ранее был лишен его за дезертирство и уклонение от военной службы[1480], меры наказания евреев, отказывающихся {291} перейти в христианство, и проч.[1481]. Но основными среди вопросов нерелигиозного характера, обсуждавшихся здесь, были отношения между королевской властью и магнатами (светскими и церковными).

Соборы определяли порядок престолонаследия, правила проведения королевских выборов. От них отстранялись все не принадлежавшие к узкому кругу высшей знати[1482]. Соборы особенно много занимались делами о государственной измене: принимались решения о наказаниях для изменников, о помиловании ранее осужденных за подобные преступления, об имуществе, конфискованном у государственных преступников; в то же время много внимания уделялось охране прав знатных. Соборы заботились, чтобы они не подвергались необоснованным репрессиям.

Значительное внимание уделялось судьбе королевских дарений, предназначавшихся светским магнатам и церкви. Именно решения указанных вопросов обнаруживают, что соборы далеко не всегда являлись послушным орудием королей; нередко они занимали самостоятельную позицию, и их постановления ограничивали королевскую власть.

Так, соборы настаивали на том, чтобы при смене государей не отбиралось то имущество, которое было ранее пожаловано верным и церквам[1483]; имущество, законно конфискованное королем у частных лиц, не должно было переходить в его наследственную собственность, такие владения надлежало жаловать палатинам[1484]. Собор напоминает королям, что они должны заботиться о приумножении славы королевства и накопленное добро оставлять государству[1485].

В Толедо подчас оспаривалось право королей на помилование лиц, виновных в государственной измене, поскольку это было связано с возвращением им конфискованного имущества. VII Толедский собор постановил: {292} если король желает помиловать человека, осужденного за государственную измену, он может вернуть ему не более двадцатой части конфискованного добра. Король не должен был препятствовать отлучению от церкви лиц, виновных в подобных преступлениях[1486].

Соборы в некоторых случаях старались подчеркнуть свое участие в управлении страной рядом с королем. Так, XIV Толедский собор в одном из своих постановлений упоминал о «соправлении» короля и собора[1487].

Вестготские короли в VII в. должны были перед занятием трона приносить присягу в верности подданным[1488].

Отмеченные выше ограничения власти королей соборами отнюдь не были безусловными и стабильными. Самые постановления соборов вовсе не всегда утверждались королями без оговорок и изменений. Примером тому может служить участь постановления VIII Толедского собора о королевском имуществе: Рекцесвинту предоставлялось право владеть как наследственным достоянием лишь тем имуществом, которым его отец Хиндасвинт владел до своего вступления на трон[1489]. Однако Рекцесвинт, издавая закон, соответствовавший в принципе рекомендации собора, установил значительно более выгодные для короля условия владения: срок приобретения этого имущества был отнесен ко времени правления короля Свинтилы, т. е. более чем на тридцать лет {293} назад[1490]. Но это лишь подчеркивает тот факт, что соборы нередко выступали самостоятельно, стараясь оказать давление на короля.

В общем можно констатировать, что собрания палатинов и епископов, а также Толедские соборы выступали в готской Испании в качестве органов политической власти, представлявших интересы феодализирующейся знати в центральном аппарате управления и в известной мере ограничивавших королевскую власть.

Показателем феодализации политического устройства служат также изменения в положении чинов королевской администрации, в характере военной и налоговой системы в VII в. Все меньше соблюдался, видимо, принцип вознаграждения должностных лиц путем выдачи им жалованья, унаследованный от Римской империи. Важнейшим источником доходов для судей становятся поборы, законно и незаконно взимаемые ими с судящихся.

Римское право запрещало получать судьям от тех, чьи дела они рассматривали, подарки. Аналогичное постановление вошло и в Бревиарий Алариха[1491]. Но уже закон Тейда (531–548) по существу санкционировал взимание судьями значительных поборов с тяжущихся: преподносимые им подарки не должны были лишь превышать стоимости объекта тяжбы[1492]. Нормальный же сбор, который должны были вносить лица, обращавшиеся в суд, составлял одну двадцатую часть стоимости вещи, являвшейся предметом спора[1493]. Не удовлетворяясь установленным законом сбором, судьи взимали с тяжущихся суммы, равные трети стоимости объекта тяжбы[1494]. Сайонам официально разрешалось взимать десятый солид с оспариваемого по суду имущества и, кроме того, выполняя судебные поручения, они имели право требовать в пользование лошадей и от истца, и от ответчика[1495]. Судьи имели еще право на штрафы, которые взимались с лиц, не являвшихся на суд или пытавшихся нарушить нормальный ход судопроизводства[1496]. {294}

В готской Испании VII в. становится все более заметным то явление, которое Ф. Энгельс впоследствии назвал узурпацией королевскими должностными лицами положения сеньора по отношению к жителям своего округа (pagenses) и их частным и публичным правам[1497].

К началу VI в., как видно из Бревиария Алариха и письма Теодориха Остготского Ампелию, своему наместнику в Испании, королевские должностные лица взимали с населения налоги сверх установленного, чтобы присвоить себе излишки[1498]; они требовали от населения выполнять в их пользу службы, на которые не имели права, заставляли свободных крестьян вносить им платежи[1499]. Такого рода действия государственных должностных лиц считались злоупотреблениями и преследовались законом. Но запреты оказывались безрезультатными. Это видно из того, что сходные законы издавались и в конце VI в.[1500], и в VII в.[1501].

Постепенное разложение вестготской администрации выражается также в том, что некоторые должностные лица начинали осуществлять судебные права в том округе, который не был им подчинен[1502], или захватывали чужое имущество[1503]. В то же время они нередко отказывались разбирать дела, когда считали это невыгодным для себя[1504].

Военная система Вестготского королевства в VII в. характеризуется переходом от народного ополчения к войску, состоящему из отрядов, которые приводят с собой магнаты и служилая знать[1505]. К концу VII в. {295} Вестготское государство уже полностью зависело в военном отношении от знати. Уклонение магнатов от походов или даже переход на сторону противников королевства парализовал силы Вестготского государства.

В последний период существования Вестготского государства все внимание королей поглощено лишь подавлением мятежей магнатов, регулированием пожалований имущества в пользу верных и церкви, борьбой против иноземных противников королевства.

В последние десятилетия VII в. и в начале VIII в. в Испании происходила острая междоусобная борьба, отголосками которой служат сообщения хроник о репрессиях по отношению к некоторым магнатам при короле Эгике[1506], восстановлении их в правах при Витице[1507], об отказе магнатов признать наследниками этого государя его сыновей и избрании на трон Родриго[1508], против которого, в свою очередь, организовали заговор сыновья Витицы и их сторонники.

Вместе с тем Вестготское королевство уже обнаруживает явную слабость в столкновениях с внешними противниками[1509].

Арабы, вмешавшись в междоусобную войну в Испании, вначале не собирались предпринимать завоевание этой страны. Тарик, высадившись в Испании, имел в своем распоряжении лишь семь тысяч человек[1510].

Вестготские магнаты, поддержавшие арабов, также предполагали, что те ставят своей целью лишь захват военной добычи[1511]. Но слабость противника побудила арабов превратить набег в завоевание[1512]. Характерно, что некоторые испанские города, например Эмерита, {296} открывали им ворота, не оказав сопротивления[1513]. Отдельные вестготские магнаты заключали сепаратные соглашения с завоевателями.

Таким образом, завоевание обнаружило, что централизованное государство в Испании к началу VIII в. фактически перестало существовать: оно становилось фикцией.

Анализ рассмотренного материала позволяет сделать некоторые выводы о характере Вестготского королевства и его своеобразии. Как и в других варварских королевствах, образовавшихся на территории Западной Римской империи после ее крушения, в Вестготском государстве в течение длительного времени сочетались остатки римской государственности и форм управления, свойственных военной демократии. В V-начале VI в. королевская власть в известной мере служила интересам всех свободных готов, осуществивших частичную экспроприацию местных землевладельцев и пользовавшихся по сравнению с последними некоторыми преимуществами в общественной и политической Жизни. По-видимому, такой же характер носило в V в. и королевство свевов.

По мере зарождения феодальных отношений в Испании Вестготское королевство приобретало черты раннефеодального государства и становилось органом господства класса крупных землевладельцев, формировавшегося из германской служилой знати и местных светских и церковных магнатов.

Принятие католичества в конце VI в. явилось выражением того факта, что эти магнаты стали равноправными партнерами готской знати в составе правящей верхушки общества.

Вестготское королевство до некоторой степени обеспечивало также интересы верхушки городских землевладельцев и купцов.

Выполнение задач, которые ставили данные социальные слои перед государством, — подавление сопротивления и выступлений народных масс (разорявшихся германских и испано-римских свободных крестьян, колонов, либертинов и сервов), обеспечение служилой знати и церкви землями, завоевание новой территории на полуострове и отражение внешних противников (франков, {297} византийцев), сохранение условий, необходимых для поддержания торговых связей, — требовало определенной централизации государственного устройства. Эта централизация оставалась в течение длительного времени характерной чертой готской Испании.

Вестготское королевство шире, чем большинство других раннефеодальных государств в Западной Европе, использовало римские политические учреждения; правящие круги усиленно добивались устранения остатков военной демократии, хотя и не достигли в этом отношении полного успеха.

Сдвиги в социально-экономических отношениях в VII в., связанные с дальнейшей феодализацией, превращение основной массы свободных общинников в зависимых крестьян, сужение товарно-денежных отношений, упадок слоя городских землевладельцев и ослабление заинтересованности у тех магнатов, которые приобрели обширные земельные владения, в сильной центральной власти, — привели к изменениям и в политическом устройстве. Несмотря на внешнее сохранение централизованного устройства, отсутствие иммунитетных округов и обособившихся феодальных княжеств внутри страны, центральное управление к концу VII в. деградирует. Власть в государстве перешла в руки узкой группировки светских и церковных магнатов, которые препятствовали укреплению могущества короны.

Вестготское королевство, не имевшее широкой социальной базы и полностью зависевшее теперь от поддержки светских магнатов и епископов, оказалось бессильным перед лицом внешних противников. {298}

Примечания:

1

F. Dаhn. Die Konige der Germanen 5. Abth. Wurzburg, 1870; Bd. VI. Leipzig, 1885.

13

См. библиографический указатель.

14

См. библиографический указатель.

15

Hydat. Chron. 49; Isid. Hist. Wand., 73; Oros. Hist. adversum paganos, VII, 43, 12.

130

LVis., VIII, 4, 29.

131

Isid. Etymol., XVII, 4, 1-11.

132

LVis., VIII, 3, 13; VIII, 3, 15; X, 1, 6. Структура сельского хозяйства юго-восточной Испании к началу VIII в. в известной мере характеризуется компонентами натуральной подати, которую население Мурсии должно было выплачивать арабам. Эта подать состояла из зернового хлеба, ячменя, сусла, уксуса, меда и оливкового масла (Е. Levi-Provencal. Histoire de l Espagne musulmane, t. I. Paris, 1950, р. 33).

133

Это относится, разумеется, к Испании V–VII вв. в целом. У готов же и свевов уровень производства в VI–VII вв. оказался намного выше, чем в период, предшествовавший их поселению в Галлии и Испании.

134

Римские законы облегчали оккупацию пустующих земель теми, кто был в состоянии их обработать (CTh., V, 12; V, 14, 30; X, 12, 3).

135

LVis., X, 1, 9: De silvis, que indivise forsitan residerunt, sive Gotus sive Romanus sibi eas adsumscrit, fecerit fortasse culturas..; LVis., X, 1, 13: Quid ad placitum terras suscipit, hoc tantum teneat, quod eum terrarum dominus habere permiserit, et amplius non presumat. Quod si culturas suas longius extendisse cognoscitur et sibi alios ad excolendos agros forte coniunxerit… aut silvam, que ei data non fuerat propter excolendos agros aut conclusos aut facienda forsitan prata succiderit…

136

LVis., VIII, 4, 25.

137

Ibid., VIII, 4, 28: Qui in eо loco, ubi transitus fluminis est, culturam fecerit vel preruptum ripe, aut ubi pecora transeunt, potuerit exeludere et fecerit fortasse culturas, sepem etiam facere non moretur.

138

См. А. И. Неусыхин. Ук. соч., стр. 27–28.

139

См. Н. Д. Фюстель де Куланж. История общественного строя древней Франции, т. IV. СПб., 1910, стр. 205–207.

140

Е. Levу. West Roman Vulgar Law, pp. 85–86.

141

Г. Л. Маурер. Введение в историю общинного, подворного, сельского и городского устройства и общественной власти. СПб., 1880, стр. 151–152.

142

LVis.,V, 7, 2; X, 1, 14.

143

Ibid., X, 3, 5: Ut, si aliqua pars de alio loco tempore Romanorum remota est, ita persistat… et tamen nullus novum terminum sine consortis presentia aut sine inspectore constituat.

144

LVis., VIII, 5, 5: Consortes vero vel ospites nulli calumnie subiaceant, quia illis usum erbarum, que concluse non fuerant, constat esse communem.

145

LVis., X. 1, 6: Si vineam aut domum quis in consortis terram construxerit; LVis., X, 1, 7: Si vineam in aliena terra quis plantet, in qua sortem non habet.

146

LVis., X, 1, 6:…si… ignoraverit quod portio sit consortis…

147

LVis., X, 1, 6. Ср. LRVis., Gr. VI, 1.

148

LBurg, XXXI, 1.

149

А. И. Неусыхин. Ук. соч., стр. 295.

150

LVis., VIII, 5, 2: De porcis inter consortes ad glandem in communi fructu susceptis.

151

CEur., 276.

1302

CEur., 277.

1303

Сидоний Аполлинарий обвинял римского префекта претория Галлии — Сероната в том, что он римским законам предпочитает готские. Apoll. Sidon., II, 1:…leges Theodosianas calcans, Theodoricianasque praeponens.

1304

Hydat. Chron., 193 (а. 459); 197 (а. 459); 201 (а. 460); Chronica Gallica, 652, 653.

1305

Ароll. Sidоn. Epist. IV, 22, 3; VIII, 9, 5.

1306

Greg. Turon. Hist. II, 20: Eoricus autem Gothorum rex Victorium ducem super septem civitatis praeposuit anno XIV. regni sui.

1307

Ароll. Sidon. Epist. I, 2, 9:…redeunt pulsantes, redeunt summoventes, ubique litigiosus fremit ambitus. К вестготскому королю обращаются знатные галло-римляне с просьбой вернуть им земли, захваченные готами. Ibid., VIII, 9, 1; 2.

1308

CEur., 277:…libram auri cui rex iusserit coactus exsolvat.

1309

Codicis Euriciani leges ex lege Baiuvariorum restitutae, No. 1.

1310

Iord. Getica, 216. См. Apoll. Sidоn. Epist., I, 2.

1311

Cod. Euric. leges restitut, No. 14.

1312

Ibid., No. 2.

1313

Salv. De gubern. Dei V, 36: Gothi… subiectos tributis non premunt; Сassiоd. Variae V, 39, 13.

1314

Apoll. Sidon. Epist., I, 2, 4 (о дворе Теодориха I): circumstitit sellam comes Armiger; pellitorum turba satellitum ne absit, admittitur, ne obstrepat, eliminatur sicque pro floribus immurmurat exclusa a velis inclusa cancellis.

1315

Е. Delaruellе. Toulouse — capitale Wisisgothique et son rempart. «Annales du midi», t. 67, 1955, fasc. 3, pp. 211–221.

1316

Ароll. Sidоn. Epist., VIII, 3, 3.

1317

Commonitorium Alarici regis, MGH, Legum sectio I, t. I, pp. 465–467.

1318

Двор Эйриха иногда находился в Бордо. См. Ароll. Sidon. Epist. VIII, 9; Paul. Pell. Eucharist., vers. 501–514.

1319

CEur., 322 (comes civitatis); CEur., 304 (territorium civitatis).

1320

Iоrd. Getica, 233. Ср. Iord. Get. 190.

1321

Greg Turon. Hist, II, 20; Chronica Gallica, 652–653.

1322

O. Seeck. Comites. PRE, Bd. III, SS. 631–642; H. Вrunner. Op. cit, Bd. II, SS. 220–221.

1323

Apoll. Sidon. Epist. VII, 2, 5. Cp. Hуdat. Chron., 170 (а. 456); 217 (а. 462 — 463).

1324

Еще во время пребывания вестготов в Италии Атаульф, впоследствии вестготский король, получил от Аттала звание comes domesticorum equitum. Zоsim. Hist. nova, VI, 7; Sozom. Hist. eccles. IX, 8.

1325

LVis., IX, 2, 1; IX, 2, 3; IX, 2, 4. Можно предположить, что эти Antiquae Вестготской правды, отражающие первоначальную воинскую систему варваров, соответствуют и отношениям, характерным и на рубеже V–VI вв.

1326

CEur., 322; LVis., VII, 1, 5. Ср. LVis., III, 4, 17.

1327

Судья, например, заботится о том, чтобы дети, оставшиеся без отца, не лишались своего имущества вследствие злоупотреблений их матери. Получив соответствующую жалобу, судья напоминает ей (commoneat), что она не имеет права тратить это имущество (CEur., 322). Он расторгает браки, заключенные между близкими родственниками (nuptias incestas). Codic. Euric. leges restitutae, No. 2. Местные судьи (locorum iudices) оценивают размеры компенсации, которая должна быть выплачена покупателю, если он оказывается вынужденным вернуть приобретенную вещь ее прежнему владельцу (CEur., 289).

1328

Codicis Euriciani leges restitutae, No. 1: ludex si accepta pecunia male iudicaverit…

1329

CEur., 322.

1330

Ароll. Sidоn. Carm. VII, v. 452 sq.

1331

Apoll. Sidon. Carm. VII, v. 452 sq.:…luce nova veterum coetus de more Getarum contranitur…

1332

Hуdat. Chron., 243 (а. 467).

1333

Ароll. Sidоn. Carm. VII, v. 459.

1334

Ibid., v. 486 sp.: Prorumpit ab omni murmur concilio fremitusque et proelia damnans seditiosa ciet concordem tumultum; Iоrd. Getica, 190:…adclamant responso comites duci, laetus sequitur vulgus.

1335

В 451 г. народное собрание рассматривало предложение имперского правительства о союзе против Аттилы (Iоrd. Getica, 188–190), в 455 г. — вопрос о мире с империей. Apoll. Sidon. Carm. VII, v. 486–488.

1336

Iord. Getica, 215: At Gothi Theodorito adhuc iusta solventes armis insonantibus regiam deferunt maiestatem fortissimusque Thorismud bene gloriosos manes carissimi patris, ut decebat filium patris exequias prosecutus…

1337

Hуdat. Chron., 243; Isid. Hist. Goth., 35.

1338

Эти термины отсутствуют в фрагментах кодекса Эйриха и встречаются лишь в правде. LVis., III, 4, 17; VI, 2, 4 Ch.; VII, 2, 6; VIII, 1, 3; VIII, 4, 14; VIII, 5, 6 R; IX, 2, 2.

1339

CEur., 274: Si quis autem dum arat vel plantat vineam, terminum casu, non volumtate evellerit, vicinis praesentibus restituat terminum et nullum damnum patiatur.

1340

CEur., 276: Cum autem proprietas fundi nullis certissimis signis aut limitibus probatur, quid debeat ovservari, eligat inspectio iudicantium, quos partium consensus elegerit. Cp. CEur., 275.

1341

LVis., X, 1, 3: Si plures fuerint in divisione consortes quod а multis vel melioribus iuste constitus est, a paucis vel deterioribus non convenit aliquatenus inmutari.

Этот закон, известный нам как Antiqua Вестготской правды, учитывает уже не только мнение большинства, но и «лучших». Вероятно, в V в. решающее значение имела все же позиция большинства общинников. Ср. LVis., X, 1, 8: Sed quod a parentibus vel a vicinis divisum est, posteritas inmutare non temtet.

1342

LVis., VIII, 4, 14; VIII, 5, 6 Recces.

1343

LVis., III, 4, 17; VI, 2, 4 Ch.; VII, 2, 6; VIII, 1, 3; IX, 2, 2.

1344

Conventus publicus, выступающий позднее как concilium, concejo, выполнял судебные функции и в период реконкисты. Е. Нinojosa. Origen del regimen municipal en Leon у Castilla. Estudios sobre la historia del derecho espanol. Madrid, 1903, pp. 18–20.

1345

См. G. Wаitz. Deutsche Verfassungsgeschichte, Bd. II, 2. Graz, 1953, S. 143. Закон Эйриха, касающийся спора о границах римского имения, предполагает, что римские и готские земледельцы по соглашению избирают третейских судей. CEur., 276.

1346

CEur., 275. Ср. LVis., X, 3, 4 Recces.

1347

CEur., 276: Nullus novum terminum sine consorte partis alterius aut sine inspectore constituat. Cp. LVis., X, 3, 5.

1348

См. А. И. Неусыхин. Возникновение зависимого крестьянства, стр. 348.

1349

Короли у свевов избирались. См. Hydаt. Chron., 181. Им, т. е. королям, принадлежала высшая военная власть, руководство внешними сношениями. Христианство было принято свевами лишь в середине V в. Римляне в городах сохранили свои учреждения. См. L. Sсhmidt. Geschichte der deutschen Stamme bis zum Ausgange der Volkerwanderung. 2. Abth. Die Geschichte der Westgermanen, SS. 231–233; W. Reinhardt. Historia general., pp. 64–68.

1350

См. Нуdаt. Chron., 163 (а. 455). Ср. Ароll. Sidоn. Carm. VII, v. 486–521. Римское правительство, в свою очередь, подчеркивало, что считает Вестготское королевство частью империи. См. Iоrd. Getica, 188: auxiliamini etiam rei publicae, cuius membrum tenetis.

1351

Iоrd. Getica, 237; Ароll. Sidоn. Epist., VII, 6.

1352

Сидоний Аполлинарий, сам долго боровшийся против расширения владычества варваров в Галлии, в то же время называл вестготского короля Теодориха оплотом римлян. Romanae columen salusque gentis. Apoll. Sidon. Carm. XXIII, v. 71. Эннодий писал о «железном господстве» (ferrea dominatio) Эйриха. Еnnоd., 80.

1353

Проявлением этих противоречий было сохранение арианства у готов до 589 г., у свевов — до 561 г., сохранение принципа личного права вплоть до VII в., запрещение смешанных браков, отмененное лишь в VI в.

1354

См. выше, стр. 162–163, 244–245.

1355

LVis., X, 1, 16: Ut, si Goti de Romanorum tertiam quippiam tulerint, iudice insistente Romanis cuncta reforment. Данный закон, как полагал К. Цеймер, взят из кодекса Эйриха. См. MQH, Leges, t. I, р. 389, n. 1.

1356

LRVis., CTh., I, 6, 4.

1357

LRVis., CTh., I, 6, 4 (iudices provinciarum); I, 11, 2 I; ibid., III, 11, 1 I: si aliquis de his iudicibus qui provincias administrant vel etiam his, quibus civitates vel loca commissa sunt…

1358

Ibid, XII, 1, 1; I, 6, 1.

1359

LRVis., CTh., II, 1, 8; II. 4, 2; XI, 5, 1.

1360

LRVis. CTh., XII, 2, 1; 2 (exactores, susceptores); LRVis., CTh., VII, 1, 1. Ср. Саssiоd. Variae, V, 39, 2.

1361

См. выше, стр. 171–172, 215–216.

1362

Conc. Tolet. III (подписи).

1363

LVis., XII, 1, 2.

1364

Соmmоnit. Alaricis regis. MGH, Leges, t. I, p. 466: adhibitis sacerdotibus ac nobilibus viris…

1365

Isid. Hist. Goth., 51:…primusque inter suos regali veste opertus solio resedit: nam ante eum et habitus et consessus communis ut populo ita et regibus erat.

1366

LVis., VII, 4, 5; XII, 1, 2 Reccar.:…dum iudices ordinamus, nostra largitate eis conpendia ministramus.

1367

Иногда правитель провинции обозначается в Вестготской правде, как и в Lex Romana Visigothorum, термином rector provinciae (LVis., XII, 1, 2 Reccar.). Возможно, это общее наименование должностных лиц, возглавлявших провинции.

1368

LVis. VII, 1, 5.

1369

LVis. VII, 4, 2; VII, 4, 4; VIII, 1, 9; VIII, 4, 29; III, 4, 17.

1370

LVis. XI, 1, 2.

1371

LVis. IX, 2, 3.

1372

LVis. IX, 2, 3.

1373

LVis. IX, 2, 6.

1374

LVis. II, 1, 23; II, 3, 2; VII, 1, 1; III, 4, 1.7; IV, 3, 3; IX, 1, 3; VIII, 1, 9; VIII, 4, 29.

1375

LVis. XII, 1, 2. Conc. Tolet. III, can. 18; 21.

1376

LVis. V, 7, 9.

1377

Fragm. Gaud, XII; ср. LVis., II, 1, 8 Ch.; VI, 1, 5 Ch.

1378

См. выше, стр. 215–217.

1379

См. А. Р. Корсунский. Города Испании в период становления феодальных отношений, стр. 49–60.

1380

См. письмо Теодориха его уполномоченному в Испании Ампелию о нарушениях правил взимания налогов. Саssiоd. Variae, V, 39, 2:…dehinc non polyptychis publicis, ut moris est, sed arbitrio compulsorum suggerentur provincialium subiacere fortunae. Cp. LVis., V, 4. 19 Ch.

1381

L. de Valdeavellano. Op. cit., t. I, part I, pp. 329–330.

1382

LVis, XII, 1, 2 Reccar.; IX, 2, 6.

1383

LRVis., CTh, XIII, 1, 1.

1384

Cassiod. Variae. V, 39, 14; LRVis., CTh., VIII, 2, 1; LVis., V, 4, 19; XII, 1, 2.

1385

LVis., X, 1, 16.

1386

LVis., V, 4, 19 Ch.

1387

Ср. F. Тhibаult. Limpot direct dans les royaumes des ostrogoths, des wisigothes et des burgundes, pp. 34–39; «Historia de Espana», dirig. por R. Menendez Pidal, t. III, p. 228.

1388

LVis, XII, 2, 13 Sis.

1389

LVis., X, 2, 4; X, 2, 5 Egica; Conc. Tolet. IV, can. 47; Conc. Тоlet. XVI, tomus; Conc. Tolet. XIII, tomus.

1390

F. Dahn. Op. cit, Bd. VI, SS. 256–257.

1391

LVis., XII, 2, 18 Egica.

1392

Согласно сообщению Григория Турского, в 507 г. на стороне вестготов сражался против франков отряд римлян во главе с сыном Сидония Аполлинария. Greg. Turon. Hist. II, 37.

1393

LRVis., PS, III, 4, 3; CTh., I, 11, 1; CTh., II, 1, 9; II, 1, 2; II, 12, 6.

1394

См. А. Р. Корсунский. Ук. соч., стр. 21.

1395

LVis., IX, 2, 6.

1396

LVis., IX, 2, 2; IX, 2, 5.

1397

LVis., II, 1, 16 Recces.; II, 1, 27 Recces.

1398

LVis, V, 3, 3; V, 3, 4; IV, 5, 5.

1399

LVis., IV, 2, 15. Cp. CEur., 323.

1400

Даже в начале VII в. воины имели право удерживать пленных как свою военную добычу, так что король, желая их освободить, выкупал этих пленников у своих воинов. Король Сизебут выкупал таким путем византийских солдат. Isid. Hist. Goth., 61:…adeo post victoriam clemens, ut multos (paene omnes) ab exercitu suo hostili praeda in servitutem redactos pretio dato absolveret eiusque thesauris redemptio existeret captivorum. Готские законы часто упоминают об имуществе, приобретенном воином во время походов. См. CEur, 323; LVis., IV, 2, 15; IV, 2, 16 Recces.; IV, 5, 5.

1401

LVis., IX, 2, 1; IX, 2, 3; IX, 2, 4; IX, 2, 5.

1402

F. Dahn. Op. cit., Bd. VI, SS. 225–226; M.Torres у R. Prietо Ваnсes. Op. cit, p. 222.

1403

E. Hinоjоsa. Origen del regimen municipal en Leon у Саstilla, pp. 18–20.

1404

E. Hinоjоsa. Das germanische Element im spanischen Rechte, S. 291.

1405

Ibid., SS. 338–339.

1406

Ibid., S. 299.

1407

LVis., II, 1, 13.

1408

LVis., VII, 4, 1 Recces. Данный закон относится к VII в., но, как отмечал К. Цеймер, сходное постановление имелось уже в законах Эйриха. См. MGH, Legum sectio I, t. I, р. 300.

1409

LVis., VIII, 4, 14.

1410

LVis., IX, 1, 8.

1411

LVis., X, 3, 2.

1412

LVis., X, 3, 3.

1413

LVis., VIII, 3, 15; VIII, 3, 6.

1414

LVis., VII, 5, 1.

1415

Э. Вольгауптер переводит auditores как Untersuchungsrichter (Е. Wohlhaupter. Gesetze der Westgoten, S. 193). Едва ли можно согласиться с таким переводом. Вестготскому праву неизвестны какие-либо особые следственные судьи. По мнению Ф. Дана, auditores — знатоки законов, судебные заседатели, привлекаемые судьей к рассмотрению дела (см. F. Dаhn. Westgotische Studien. Wurzburg, 1874, S. 245.). Это толкование следует признать более удачным. Упомянутый готский закон не смешивает auditores с судьями. Термин auditores применялся в Южной Галлии для обозначения судебных заседателей — скабинов, и после того как там было ликвидировано вестготское господство. См. G. Wаitz. Deutsche Verfassungsgeschichte, Bd. 4, 3 Aufl. Graz, 1955, S. 391; LVis., V, 6, 3; XI, 1, 1; VI, 1, 5 Ch.; I, 21 Eg. X, 17 Ch.; VI, 1, 2 Ch. Правда, в одном законе VII в; honesti viri не только свидетели. Епископы рассматривают некоторые судебные дела (контролируя светских судей) вместе с «почтенными людьми». LVis., II, 1, 30 R.:…adiunctis sibi aliis viris honestis. Однако имеются основания предполагать, что honesti viri здесь — это не общинники, а скорее местные магнаты.

1416

LVis., IV, 2, 14. Ср. CEur., 322.

1417

LVis., IX, 2, 1; IX, 2, 4; IX, 2, 5. Cp. LVis., II, 1, 16 Recces.

1418

LRVis., CTh., I, 6, 2 I: ludex… sciturus, non se in secretis domus aut in quibuscunque angulis finitivam sententiam prolaturum, sed apertis domus suae ianuis intromissisque turbis, ut neminem lateat, quicquid secundum vel veritatis ordinem fuerit iudicatum.

1419

LVis., II, 2, 3. По мнению К. Санчес-Альборноса, в этом законе речь идет о столкновении в суде двух родственных групп (С. Sanchez-Albornoz у Menduina. Ruina у extincion del municipio romano en Espana, p. 87).

1420

LVis., II, 2, 2 Ch.: Audientia non tumultu aut clamore turbetur, sed in parte positis, qui causam non habent, illi soli in iudicio ingrediantur, quos constat interesse debere.

1421

LVis., II, 1, 23: Iudex, ut bene causam agnoscat, primum testes interroget, deinde inscripturas requirat, ut veritas possit certius inveniri, ne ad sacramentum facile veniatur.

1422

LVis., VII, 2, 1; II, 1, 23; V. 5, 1; V, 5, 2; V, 5, 7; IX, 1, 4; IX, 1, 8; IX, 1, 14; VIII, 4, 14; X, 1, 14. С конца VII в. целесообразность вопроса о применении клятвы решалась судьей. LVis., II, 1, 23 (ред. Эрвиг.): In quibus tamen causis et a quo iuramentum detur pro sola investigatione iustitie, in iudicis potestate consistat.

1423

LVis., VI, 1, 8.

1424

Вергельд выплачивал владелец быка, ставшего виновником смерти свободного человека (LVis., VIII, 4, 6); судья, который подверг пытке неповинного свободного, закончившейся его гибелью (LVis., VI, 1, 2 Сh.); люди, участвовавшие в сговоре об убийстве, но не являвшиеся исполнителями этого преступления (LVis., VI, 5, 12 Ch.).

1425

LRVis., PS, IV, 5, 3.

1426

LVis., II, 1, 14 Recces.: Ut terminate causa nullatenus revolvantur, relique ad libri huius seriem terminentur, adiciendi leges principibus libertate manente.

1427

См. А. Р. Корсунский. Образование раннефеодального государства в Западной Европе. Изд-во МГУ, 1963, стр. 175–176.

1428

LVis., II, 1, 2: Quod tam regia potestas quam populorum universitas legum reverentie sit subiecta. Cp. Isid. Sententiarum lib. III. 51, 1, 2: Iustum est principem legibus obtemperare suis…; Cp. LRVis., CTh., I, 2, 1 I: Quaecunque contra leges a principibus fuerint obtenta non valeant.

1429

F. Dahn. Op. cit., Bd. VI, S. 503, Anm. 4.

1430

LVis., II, 1, 33 Recces.: Quicumque ingenuorum regiam iussionem contemnere invenitur, si nobilior persona est, tres libras auri fisco persolvat; si autem talis sit, qui non habeat unde hanc rei summam adinpleat… С hictus flagellorum accipiat.

1431

Ф. Дан преувеличивал власть короля, когда утверждал, будто ему принадлежало неограниченное право наказывать преступников. Согласно законам VII в., король мог по своему усмотрению карать лишь изменников; лиц, уклонившихся от похода; тех, кто обрезал монеты; людей, отказавшихся от присяги королю; отравителей (LVis., II, 1, 8 Ch.; IX, 2, 8 W.; IX, 2, 9 Erv.; VII, 6, 2 Recces.; II, 1, 7 Egica; VI, 2, 4 Ch.

1432

LVis., II, 2, 1; III, 3, 11 Ch.; III, 5, 1; III, 6, 2. Cp. Fredegаг. IV, 82.

1433

F. Dahn. Op. cit, SS. 506–507; К. Strоheker. Das spanische Westgotenreich und Bysanz. B. J., Bd. 163, 1963, S. 266. Вестготский двор испытал влияние византийских дворцовых порядков. По сообщению одной арабской хроники, дочь последнего готского короля (Родриго), ставшая женой Абд-аль-Азиза, сына Мусы, удивлялась тому, что арабы не падают ниц перед ее мужем, как в свое время делали подданные ее отца. Ibn'Аbd Al Hakam. Conquete de lAfrique du Nord et de lEspagne. Paris, 1948, р. 107.

1434

Епископов должны были избирать клир и горожане, результаты выборов утверждались епископами соседних диоцезов (Conc. Tolet. IV, can. 19).

1435

Conc. Barcin., с. 3; S. Sisebutus. Epist. Wisig., 6, 32, 80; Braul. Epist, No. 31–32. Епископы в письмах к королю именуют себя servuli vestri (Braul. Epist. IV, 37).

1436

XII Толедский собор констатировал, что епископские кафедры часто остаются вакантными из-за того, что король не сразу узнает о смерти епископа. Conc. Tolet. XII, can. 6. Архиепископ Эмериты Стефан жаловался, что король Вамба заставил его превратить одно из аббатств диоцеза в епископство (Conc. Tolet. XII, can. 4.)

1437

I. Оr1аndis. Op. cit., pp. 90, 94.

1438

LRVis., PS, V, 3, 1; CTh, IX, 3, 2; LVis., II, 1, 6; II, 1, 7. Ср. Isid. Etymol., V, 26, 25.

1439

LVis., II, 1, 2 Recces.; IX, 1, 21 Egica (subditi); LVis., II, 1, 6 (subjecti).

1440

LVis., IX, 2, 8 W.:…in cunctis provinciis que ad ditionem nostri regiminis pertinent…

1441

Isid. Etymol., IX, 3, 23: Monarchae sunt qui singularem possident principatum, qualis fuit Alexander apud Graecos et lulius apud Romanos. Cp. Isid. Hist. Goth., 62 (о Свинтиле):…totius Spaniae intra oceani fretum monarchiam regni primus idem potitus, quod nulli retro principum est conlatum.

1442

R. Gibert. El reino visigodo у el particularismo espanol. «I Goti in Occidente», pp. 573–575.

1443

Iohan. Biclar., а. 579, Greg. Turon. Hist. Franc., V, 38: Leuvichildus autem dedit eis (т. е. Герменгильду и его жене. — А. К.) unam de civitatibus in qua resedentes regnarent.

1444

LVis., II, 1, 6 Recces.; Conc. Tolet. VIII: Decretum iudicii universalis editum in nomine principis.

1445

LVis., IX, 1, 21 Erv.

1446

MGH, Legum sectio I, t. I, рр. 485–486.

1447

LVis., II, 4, 4 Ch.: praepositi stabulariorum, gillonariorum, argentariorum, coquorum.

1448

Conc. Tolet. VIII, tomus, MGH, Leges, t. I, p. 474. Ср. ibid., р. 485–486.

1449

LVis., II, 1, 5 Recces.; XII, 2, 14 Sis.

1450

С. Sanchez-Albornoz. El Aula Regia… p. 24.

1451

Conc. Tolet. VIII, can. 10: Abhinc ergo et deinceps ita erunt in regni gloriam perficiendi rectores, ut aut in urbe regia aut ubi princeps decesserit cum pontificum maiorumque palatii omnimodo eligantur adsensu, non forinsecus aut conspiratione paucorum, aut rusticarum plebium seditioso tumultu. Cp. LVis., II, 1, 6 R.

1452

LVis., II, 1, 6 Recces.

1453

LVis., IX, 2, 9 Erv.

1454

LVis., II, 1, 15 Recces.: Quod nulli liceat dirimere causas, nisi quibus aut princeps aut consensio volumtatis potestatem dederit iudicandi. Это постановление могло быть направлено и против магнатов, незаконно присваивавших себе судебные функции.

1455

LVis, II, 2, 2 Ch.

1456

LVis., II, 2, 10 Egica; VII, 4, 1 Recces.

1457

С. Sanсhez-Albornoz у Menduina. Ruina у extincion del municipio romano… pp. 21–22, 56.

1458

С. Sanсhez-Albоrnоz, El gobierno de las ciudades de Espana… pp. 363–369.

1459

См. выще, стр. 247.

1460

MGH, Legum sectio I, t. I, pp. 478, 481, 483.

1461

M. Torres у R. Prieto Bances. Instituciones economicas, sociales… pp. 218–219; С. Sanchez-Albоrnоz. El Aula Regia… pp. 35–37, 48.

1462

LVis., II, 1, 5 Recces.:…prolatis seu conexis aliis legibus, quas nostri culminis fastigium iudiciali presidens trono coram universis Dei sanctis sacerdotibus cunctisque officiis palatinis, ducante Deo adque favente audientium universali consensu, edidit et formavit…

1463

Conc. Tolet. XIII, can. 2:…is qui accusatur ordinis gradum sui tenens et nicil ante de supradictorum capitulorum nocibilitate persentiens, in publica sacerdotum, seniorum atque etiam gardingorum discussione deductus et iustissime perquisitus aut obnoxius reatui detectae culpae legum poenas excipiat, aut innoxius iudicio omnium conprobatus appareat. Cp. LVis., XII, 1, 3 Erv.

1464

LVis., VI, 1, 7 Ch.

1465

Conc. Tolet. IV, can. 75; Conc. Tolet. VIII, can: 10: ita erunt in regni gloriam perficiendi rectores, ut… cum pontificum maiorumque palatii omnimodo eligantur assensu…

1466

Подняв мятеж против короля Свинтилы, комит Сизенант пообещал Дагоберту вознаграждение в 500 фунтов золота, если тот откажется ему помочь. Но когда Сизенант стал королем, знать воспрепятствовала выполнению этого соглашения и согласилась на выплату Дагоберту лишь 200 тысяч солидов. См. Fredeg. IV, 73. По мнению Ф. Грирсона, размеры выплаченной суммы в сообщении Псевдо-Фредегара весьма преувеличены. См. Ph. Grierson. Commerce in the dark ages: A critic of the evidence. Transactions of the royal historical society, 5 series, v. 9, 1959.

1467

Conc. Tolet. VI, can. 3; VIII, can. 10; XVI, tomus.

1468

F. Dаhn. Ор. cit., Bd. VI, SS. 492, 517.

1469

В. К. Пискорский. Кастильские кортесы в переходную эпоху от средних веков к новому времени. Киев, 1897, стр. VII.

1470

Ch. Вishkо. Spanish abbots and the Visigothic councils of Toledo. Humanistic studies in honor of J. Calvin Metcalf. Charlotensville, 1941, р. 139.

1471

A. Ziegler. Ор. cit., p. 43.

1472

M. Torres у R. Prieto Bances. Instituciones economicas, sociales… p. 291; С. Sanchez-Albornoz. El Aula regia… P. 50.

1473

См. А. Р. Корсунский. Образование раннефеодального государства, стр. 88, 172–176.

1474

LVis., VII, 1, 1; VII, 5, 1.

1475

LVis., II, 1, 30: De data episcopis potestatem distringendi iudices nequiter iudicantes; Conc. Tolet. IV, can. 32.

1476

LVis. XII, 1, 2 Reccar.

1477

Conc. Tolet. III, can. 18.

1478

Conc. Tolet. IV, can. 3.

1479

Conc. Tolet. XIII, can. 3.

1480

Conc. Tolet. XII, can. 7.

1481

Conc. Tolet. XVII, can. 8.

1482

Conc. Tolet. V, can. 3; VI, can. 17; VIII, can. 10.

1483

Conc. Tolet. V, can. 6; VI, can. 14.

1484

Conc. Tolet. VIII: Decretum iudicii universalis editum in nomine principis.

1485

Ibidem: Regem etenim iura faciunt, non persona, quia nec constat sui mediocritate subdi sublimitatis honore; quae ergo honori debent honori deserviant, et quae reges adcumulant regno relinquant…

1486

Conc. Tolet. VII, can. 1. Данные требования, разумеется, были продиктованы конкретной политической ситуацией. При иной расстановке сил среди магнатов, боровшихся за власть и земли фиска, менялась и позиция соборов по рассматриваемому вопросу. XIII Толедский собор, например, постановил амнистировать участников восстания Павла против Вамбы и вернуть им их имущество. Conc. Tolet. XIII, can. 1. Ср. Conc. Tolet. XII, can. 3. Здесь важно то, что собор предъявил королю определенные требования и стремился ограничить его власть.

1487

Conc. Tolet. XIV, can. 12.

1488

Подобную присягу «по обычаю» принес Вамба. Iul. Hist. rebell. с. 4: At ubi ventum est, quo sanctae unctionis susciperet signum… regio iam cultu conspicuus ante altare divinum consistens, more fidem populis reddidit. О клятве короля народу см. также F. Dаhn. Ор. cit., Bd. VI, S. 527. Разумеется, «подданные», которым присягали короли, это по существу магнаты и высшее духовенство.

1489

Соnc. Tolet. VIII, Decretum iudicii universalis editum in nomine principis.

1490

LVis., II, 1, 6 Recces.; см. K. Zeumer. Op. cit; NA, Bd. XXIV, SS. 49–53.

1491

LRVis., CTh., I, 6, 7.

1492

Lex Theudi, MGH, Leges, t. I, p. 468.

1493

LVis., II, 1, 26 Ch.

1494

Ibidem.

1495

Ibidem.

1496

LVis., II, 1, 19 Ch.; II, 2, 8 (ред. Эрвиг.).

1497

См. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 19, стр. 514.

1498

LRVis, CTh., XI, 7, 1; Сassiоd. Variae, V, 39, 13.

1499

LRVis, CTh., VIII, 2, 1; XI, 5, 1; Сassiоd. Variae, V, 39, 14.

1500

LVis., XII, 1, 2 Reccar.: Decernentes igitur et huius legis nostre severitatem constituentes iubemus, ut nullis indictionibus, exactionibus, operibus vel angariis comes, vicarius vel vilicus pro suius utilitatibus populos adgravare presumant nec de civitate vel de territorio annonam accipiant; quia nostra recordatur clementia, quod, dum iudices ordinamus, nostra largitate eis conpendia ministramus.

1501

Edictum Ervigii regis de tributis relaxatis, p. 479.

1502

LVis., II, 1, 18 Ch.: Nullus in territorium non sibi commisso vel ille, qui iudicandi potestatem nullam habet omnino commisso, quemcumque presumat per iussionem aut saionem vel distringere vel in aliquo molestius convexare…

1503

Ibidem.

1504

LVis., II, 1, 2 °Ch.; LVis., II, 2, 7 Ch.

1505

См. выше, стр. 220–221.

1506

Cont. Hisp., 53: Additur super hoc ut fertur, pressurarum eius in plerosque acervitas, quos indebite rebus in honore privavit, quos de nobili statu in servitutem sui iuris implicuit, quos tormentu subegit, quos etiam violentis iudiciis pressit.

1507

Ibid, p. 59.

1508

Ibid., р. 68.

1509

Adefonsi Magni. Chronica, с. 5 (об Эгике): Gentes infra regnum tumentes perdomuit: adversus Francos inrumpentes Gallias, ter praelium egit, sed triumphum nullum cepit.

1510

Ajbаr Machmua, C. Sanchez-Albоrnoz. La Espana musulmana, t. I, p. 35.

1511

Ibid., р. 36.

1512

Ibid., p. 34.

1513

«Histoire de la conquete de lEspagne par les musulmans», trad. de la chronique dIbn el'Koutha. Paris, 1857, р. 10.