В свое время Ф. Дан отметил некоторые факты, свидетельствующие об улучшении положения рабов в готской Испании. Но он не считал изменения условий жизни вестготских сервов глубокими[454]. Некоторые историки полагали, будто поселение вестготов ухудшило статус рабов в Южной Галлии и Испании. Так, по мнению французского ученого П. Аллара, их положение, якобы улучшившееся в Римской империи, после ее падения вновь ухудшилось вследствие грубого обращения германцев, в том числе и вестготов, с рабами[455]. Такую же точку зрения высказывал и американский католический историк А. Циглер, утверждавший, что приход вестготов «значительно задержал улучшение в положении рабов»[456].

Другие авторы, напротив, констатировали улучшение положения правового статуса сервов после образования варварских королевств. Таков взгляд А. Допша, объяснявшего перемены тем, что у германцев рабы издревле жили в иных условиях, чем у римлян[457]. Таким образом, и те авторы, которые отмечали некоторые изменения в {100} характере рабства в готской Испании по сравнению с римской эпохой, связывали его либо с германскими традициями, либо с влиянием церкви.

Наиболее удачный, по нашему мнению, анализ положения сервов в Испании V–VII вв. содержится в работе бельгийского историка Ш. Верлиндена[458] о рабстве в Испании и Франции. Автор видит в вестготском рабстве «предкрепостное» состояние (preservage). Но изменения в статусе сервов он сводит лишь к тому, что сельские рабы превратились в держателей земли своих господ[459]. Юридический же статус массы сервов, да и материальные условия их жизни оставались почти такими же, какими были в Поздней Римской империи[460].

При ознакомлении с концепцией вестготского рабства, предложенной Ш. Верлинденом, возникает ряд проблем: действительно ли изменение хозяйственного положения сервов ограничивалось превращением их в держателей? Мог ли в течение двух-трех веков сохраняться неизменным юридический статус сервов, несмотря на существенные сдвиги в их хозяйственном положении? В какой мере раскрывающие этот статус и отраженные в правовых памятниках данные соответствуют реальной жизненной практике?

Для ответа на все эти вопросы обратимся к источникам. Заметим предварительно, что о сервах и либертинах имеется обширный материал, дающий возможность в достаточно полном виде представить правовой статус лиц, входивших в эти общественные группы. О хозяйственном же положении сервов и способах эксплуатации рабского труда сохранилось очень мало известий. Еще меньше сведений в источниках относительно колонов[461].

О широком применении рабского труда в Галлии и Испании в V в. свидетельствуют разнообразные источники, от кодекса Феодосия до хроник и публицистических {101} произведений. Столь же несомненно наличие рабов и у готов ко времени их вторжения в Галлию. Иордан и Клавдиан упоминают, что вестготы имели рабов еще в период своего передвижения по территории империи. Кроме того, готы получили рабов, когда производили раздел земель с жителями Южной Галлии и Испании. Следовательно, рабское население Вестготского государства VI в. состояло из потомков рабов галло-римских и испано-римских, с одной стороны, и рабов германских, — с другой.

Ни законы Леовигильда, ни другие готские источники не отличают рабов германского от рабов римского происхождения. Их различали по специальности (servi rustici, servi artifices), по возрасту, а с VII в. (когда в Испании начались преследования евреев) — и по религиозной принадлежности: рабы-христиане и рабы-нехристиане. Но о рабах-варварах, галло-римлянах или испано-римлянах нигде нет речи. Очевидно, рабы римлян и варваров-завоевателей в Южной Галлии и Испании еще в V в. слились в единую массу несвободного населения. Это предположение подтверждается сравнением соответствующих данных, содержащихся в Бревиарии Алариха и в законах Леовигильда.

Обычные обозначения рабов и в римском и в готском сводах законов-servi, mancipia. Там и тут они считаются собственностью своих господ, рассматриваются как вещи, наряду со скотом входят в состав движимого имущества[462]. Уход серва от господина именуется бегством; в течение нескольких десятков лет беглый раб не гарантирован от того, что не будет возвращен прежнему хозяину[463]. Он не может жениться без разрешения господина. Дети рабов наследуют положение родителей. Если рабы принадлежат разным господам, то потомство делится между ними поровну[464]. Браки рабов со свободными запрещены[465]. Похищение раба расценивалось как {102} кража, похищение же свободного человека отождествлялось с убийством[466].

И римский, и готский кодексы законов не признают сервов правоспособными субъектами. Рабу нельзя давать ссуду, поскольку его имущество принадлежит господину, который не отвечает за сделки, заключенные сервом без его ведома[467]. Вообще все документы, подписанные сервами, недействительны[468]. Рабы не имеют права жаловаться на своих господ и свидетельствовать против них (кроме случаев государственной измены и чеканки фальшивой монеты)[469].

Раб не отвечает за преступление, совершенное по приказанию господина: всю ответственность несет хозяин[470]. Если раб виновен в преступлении, которое карается смертью, хозяин должен выдать его судье; за незначительные же преступления господин сам наказывает своих сервов[471].

Одинаково формулируют готские и римские законы и положения относительно власти господина над жизнью и смертью раба (jus vitae necisque): господин не имеет права убивать своего раба, но не несет ответственности, если он умрет во время экзекуции, которой был подвергнут по его же приказанию[472]. В случае убийства чужого раба виновный должен отдать хозяину убитого двух своих рабов[473]. Раба, пытавшегося найти убежище в церкви, священник обязан был выдать господину, получив от него обещание простить беглеца[474]. Рабов продают (с землей и без земли), дарят, дают в приданое, обменивают — и те, для которых был составлен Бревиарий, {103} т. е. галло-римляне и испано-римляне, и те, которые руководствовались законами Леовигильда, т. е. вестготы.

Ряд законов, посвященных аграрным правонарушениям, исходит из представления о тесной хозяйственной связи рабов с их господами. Сервы пашут господские поля, работают на виноградниках своих хозяев, пасут их скот и т. д.[475]. Но наряду с такими сервами в источниках упоминаются и рабы, подобно колонам, обрабатывающие свои земельные держания и уплачивающие оброк[476].

В общем мы можем констатировать, что крупные землевладельцы готского и римского происхождения в равной мере применяли рабский труд. Одни сервы обслуживали господскую часть поместья, другие — свои земельные держания. Тем не менее принцип римского права, согласно которому пекулий раба является собственностью господина, признавался в VI в. и готским законодательством. Продажи, совершенные рабами без ведома господ, считались недействительными[477]. Права господ на все имущество раба тщательно охранялись законами[478]. Таким образом, сравнение установлений Бревиария и Вестготской правды свидетельствует об отсутствии различий в положении рабов-германцев и рабов из местного населения. Наряду со многими другими это обстоятельство, на первый взгляд, как будто является показателем полного усвоения готами римских рабовладельческих порядков. В действительности было не совсем так. Рабство претерпело в Вестготском государстве существенные изменения, в чем легко убедиться, если рассмотреть положение сервов в последний период существования Толедского королевства. {104}

Помимо рабов светских землевладельцев, в Вестготском государстве имелось большое число рабов фиска и церкви. Основной контингент королевских рабов составляли, по-видимому, потомки сервов императорских доменов, перешедших в руки готских королей. Обращенные в рабство за некоторые государственные преступления также становились рабами фиска[479]. Они выделялись в общей массе сервов. Королевские рабы обычно владели земельными участками, уплачивали оброки и несли государственные повинности (angariae)[480], они иногда имели своих рабов и вольноотпущенников[481]. Подчас имущество королевских сервов было весьма значительным: они могли делать пожертвования духовенству и даже сооружать церкви[482]. Такие рабы располагали возможностью занимать дворцовые должности: они становились палатинами, подчас им поручался надзор за призывом военнообязанных (compulsores exercitus)[483]. В отдельных случаях королевские сервы могли свидетельствовать на суде так же, как и свободные[484].

Рабы фиска имели право отчуждать свои земли и рабов, но лишь таким же сервам, как они сами, т. е. рабам фиска[485]. К тому же освобождение собственных рабов производилось ими только с разрешения короля[486]. Сервы фиска лишены были возможности покинуть королевские домены и в этом отношении находились даже в худшем положении, чем прочие рабы; для их розыска не существовало срока давности[487]. Только в самом конце {105} VII в. на них было распространено общее постановление о сроке розыска рабов[488]. Рабы фиска вместе с землями, на которых сидели, могли быть пожалованы королем частным лицам или церквам. Один он и освобождал таких сервов[489].

Рабы составляли важнейшую часть церковного имущества. Земли церкви обрабатывались главным образом сервами и либертинами. Характерно, что имущественное положение церквей определялось в первую очередь числом находившихся в их владении сервов. Для того чтобы церковь имела своего священника, она должна была располагать по крайней мере десятью сервами[490].

При основании церквей и монастырей их наделяли землями и сервами[491].

Обычно церковь использовала своих рабов, предоставляя им земельные участки и взимая с них оброк. Такие сервы жили в своих домах, имели семьи[492]. Среди церковных рабов встречаются ремесленники[493]. Некоторые сервы замещали низшие церковные должности[494]. При этом рабов, ставших клириками, предписывалось освобождать, но они оставались в полной зависимости от своих духовных наставников. Последние могли признать таких клириков недостойными их сана и вернуть в прежнее состояние[495]. Некоторым сервам все же иногда, удавалось достигнуть высоких ступеней церковной иерархии[496].

Соборами было издано много постановлений, ограждавших церковь от потери сервов. Строго ограничивалось право епископов освобождать церковных рабов. {106} Они не могли отпускать их на свободу в любом числе. Общая стоимость всех освобождаемых не должна была превышать стоимость имущества, оставляемого епископом церкви[497]. Поскольку установить, сколько именно он оставил ей из своего личного состояния, можно было лишь после смерти епископа, то, согласно предписаниям IX Толедского собора, освобождение считалось действительным не со дня отпуска серва на свободу, а со дня смерти того, кто его освобождал[498]. Не разрешалось епископам и продавать церковных рабов. Исключение допускалось лишь в отношении тех, кто был известен своей склонностью к побегам[499].

Церковь не без корыстных целей добивалась, чтобы королевские чиновники не отягощали принадлежавших ей рабов государственными повинностями[500]. Однако полностью избавить несвободное население своих поместий от государственных повинностей церковь, по-видимому, не смогла[501].

Рабы-ремесленники являлись непременной принадлежностью светских и церковных поместий, а также доменов фиска[502]. Тут были кузнецы, сапожники, плотники[503]. Рабыни изготовляли одежду для несвободного населения поместий[504]. Известно, что рабы-ремесленники, жившие в церковных имениях, платили десятину продуктами своего мастерства[505].

Рабы составляли не только значительную часть сельского населения. Их было немало и в приходивших в упадок, но еще довольно многочисленных в Толедском королевстве городах. Сервами располагали земледельцы {107} городской округи[506]. Имели рабов и купцы, местные и иноземные[507]. Рабы, несомненно, использовались в эргастулах городских ремесленников. Рабов сдавали в аренду[508]. Они служили предметом не только внутренней, но и внешней торговли[509].

Интенсивное развитие рабства в Вестготском государстве связано с разорением свободного крестьянства и падением его социального веса. Высокие судебные штрафы, широкое обращение в рабство, как мера наказания, рост задолженности — превратили в сервов значительную часть низшего слоя свободных.

В законах Леовигильда имеются указания на ряд конкретных случаев, когда неуплата судебного штрафа или возмещения за ущерб влекли за собой обращение в рабство. Такой участи подвергались, например, уличенный в вооруженном ограблении, если он не мог возместить ущерб в одиннадцатикратном размере[510]; доносчик, который не сумел подтвердить обоснованность своего доноса и оказался потом не в состоянии уплатить возмещение оклеветанному[511]; насильник, пытавшийся продать свободного в рабство и не сумевший уплатить штраф в 100 солидов[512]; тот, кто продал в рабство ребенка свободных родителей, а потом вернул им его, но не нашел средств для уплаты штрафа в 150 солидов[513]; человек, который подкинул кому-нибудь своего ребенка и не смог выкупить его из рабства (предполагается, что воспитавшие подкидыша сделали последнего рабом)[514].

Судебные штрафы и вергельды были весьма высокими. Вергельд за убийство взрослого человека, например, составлял 300 солидов, компенсация за ранение 20 солидов; между тем многие свободные, как отмечают законы, нередко не могли уплатить штраф в 5-10 солидов[515]. {108}

Расставаться со свободой приходилось и должнику, оказавшемуся не в состоянии уплатить свой долг[516]. Нередко суд применял порабощение и в качестве самостоятельной меры наказания. Обращением в рабство карались такие преступления, как похищение свободной женщины и насилие[517], кража детей свободных и продажа их в рабство[518], сожительство свободной женщины с рабом[519], проституция, аборт[520], оскорбление либертином своего бывшего хозяина[521]. Рабами становились также люди, приговоренные судом к смертной казни, но нашедшие убежище у алтаря[522]. Церковь, в свою очередь, установила обращение в рабство в качестве кары за различные правонарушения[523].

Особое пристрастие к обращению в рабство в качестве способа наказания отличает вестготское законодательство и от римских законов, и от права франкского королевства. Римскому праву было известно обращение в рабство как карательная мера, но применялась она в очень редких случаях, к тому же условно. Несостоятельного должника, например, нельзя было продавать в рабство. Так называемый addictus оставался у кредитора лишь до отработки долга[524].

Показательно сравнение наказаний за одни и те же преступления по римскому праву и по готским законам. Похищение и продажа детей, обвинение либертином {109} своего патрона на суде, обращение к прорицателям и гадальщикам, обрезывание золотых монет караются законами, кодифицирующими римское право, т. е. Бревиарием Алариха II (в соответствии с кодексом Феодосия) — смертной казнью; Вестготской правдой — обращением в рабство[525].

Во Франкском государстве порабощение применялось вообще не как самостоятельная мера наказания, а лишь при выдаче несостоятельного должника кредитору, при выдаче преступника родственникам пострадавшего (на предмет отмщения) и т. д.[526]. Помимо лишения свободы, происходившего законным порядком, обычным явлением в Вестготской Испании было насильственное обращение в рабство свободных людей. Произвол и насилия были и в эпоху Поздней империи, но в VI–VII вв., в связи с ослаблением государственной власти, ростом своеволия магнатов и падением дисциплины среди королевских должностных лиц, неприкосновенность личности свободного человека сделалась еще более иллюзорной, чем в предшествующую эпоху. Свободных людей силой заставляли признавать себя рабами, похищали взрослых и детей, продавали их в рабство[527]. К насилиям прибегали как магнаты, так и те, кто призван был предупреждать произвол, т. е. графы, судьи и пр.[528].

Существовало также и добровольное обращение в рабство. Разорение, голод и нищета служили для многих людей побудительными мотивами отказа от свободы[529]. Правда, продажа в рабство самих себя или собственных детей считалась для свободных людей недопустимым поступком. Вестготская правда запрещала родителям продавать, дарить или давать в залог своих детей[530]. «Тот, кто купит ребенка свободного, — гласил закон, — теряет свои деньги»[531]. Тем не менее добровольная отдача в рабство расширялась, и в VII в. для {110} нее применялась уже специальная формула[532]. Дети свободных и рабов, согласно готским законам, в любом случае становились рабами, между тем как римские законы предоставляли потомству свободных женщин и рабов свободу[533]. Важным источником пополнения рабов в готской Испании была война[534]. Вестготская правда считает военные походы способом захвата добычи, существенную часть которой составляли рабы. Еще в VII в. воины имели право на получение своей доли из военной добычи, в том числе и пленных, которых сразу же обращали в рабство[535]. Источником рабства являлось также естественное воспроизводство, чему способствовало укрепление рабской семьи. Сервы, родившиеся в доме хозяина, как и в римские времена, именовались vernae[536].

Данные об источниках рабства и его роли в хозяйстве готских и испано-римских землевладельцев позволяют заключить, что сервы составляли весьма значительную социальную группу в Вестготском государстве.

О выдающейся роли вновь сложившейся категории несвободных людей, за которыми сохраняется название servi, в жизни готской Испании свидетельствует законодательство. Вестготская правда уделяет рабам не меньше внимания, чем в свое время римское законодательство. Десятки законов посвящены регулированию отношений между господами и их рабами, уточнению социального статуса последних. В готском кодексе делам об освобождении, похищении, бегства сервов отведены целые главы. Немалое место уделяется здесь охране прав собственности на рабов. Задержавшему беглого раба выплачивалось вознаграждение[537]. Суровые кары {111} назначаются тем лицам, которые виновны в краже или подстрекательстве рабов к бегству, в укрывательстве беглых или в оказании им какой-либо помощи[538]. Принимать меры к поимке таковых вменяется в обязанность не только государственным чиновникам, но даже епископам и священникам[539]. Вестготская правда содержит обстоятельную регламентацию штрафов и возмещений за убийство чужого раба или нанесение ему ранений[540]. Ряд законов формулирует условия доказательства человеком, находившимся в рабстве, того, что он незаконно лишен свободы[541].

Рабам посвящено около пятой части кодекса Леовигильда: 62 закона из 324 (кроме того, еще шесть законов касаются либертинов). Столь же велика доля дел о сервах и в вестготских формулах. Из 46 формул 6 трактуют условия освобождения рабов, одна — продажи серва, одна — отдачи раба в залог, одна поручения о розыске раба, одна — продажи свободного в рабство. Никакому другому разряду земледельческого населения церковные соборы не уделяли так много внимания, как рабам и вольноотпущенникам. Для официального права Вестготского государства основной социальной градацией оставалось деление на свободных и рабов, хотя уже с VI в. появляется дифференциация и среди свободных[542].

Большой удельный вес рабства в экономике готской Испании, разумеется, нельзя считать свидетельством сохранения здесь античного способа производства. После краха Римской империи за трехвековой период истории Вестготского королевства рабство претерпело качественные изменения. Если сервы и либертины занимают столь большое место в готских законах — это и показатель {112} эволюции самого института рабства. Наиболее важное значение в этом смысле имело повышение хозяйственной самостоятельности рабов. Наметившаяся в эпоху Поздней империи тенденция эксплуатировать сервов путем наделения землей и взимания оброка еще более усилилась в готской Испании.

Выше уже приводились некоторые данные, характеризующие рост экономической самостоятельности рабов, в первую очередь — церкви и фиска. В источниках, относящихся к VII в., количество подобного рода сведений увеличивается. Законы этого времени заставляют предполагать, что не только фискальные и церковные рабы, но и сервы светских землевладельцев обладали землями, постройками, рабочим скотом[543]. Рабы живут в своих домах, с собственными семьями[544].

Еще в VI в. было признано, что сервы могут получать наследство от своих родственников — либертинов[545]. Теперь сервам предоставляются более широкие возможности распоряжаться имуществом.

Заботой о собственном, а не о господском хозяйстве объясняется, по-видимому, ряд правонарушений, которые совершались рабами без ведома их господ. Судя по Вестготской правде, сервы пасут свиней в чужом лесу, уклоняясь от уплаты десятины[546], крадут воду из оросительных каналов[547] и т. д.[548].

В конце V в. готское законодательство, подобно римскому праву, считало акты продажи, совершенные рабами, недействительными[549]. В конце VI в. это представление устаревает; хотя соответствующий закон Эйриха и не был еще формально отменен, однако, он не попал {113} в кодекс Леовигильда. В VII в. готское законодательство официально признало за сервами право заключать торговые сделки. Хиндасвинт отменил закон Эйриха о недействительности таковых и установил, что сервы вправе продавать движимое имущество из своего пекулия (например, скот) даже без согласия господина[550]. Более того — сервы фиска и церкви могли продавать лицам одинакового с ними статуса не только движимое имущество, но и землю[551].

Значительный интерес представляет изданный Хиндасвинтом закон, согласно которому сервы одного господина имели право приобретать недвижимое имущество постройки, земли и пр. в имениях других землевладельцев и жениться на их рабынях. Хозяин мог претендовать только на половину движимого имущества такого серва (вторая его половина была собственностью хозяина рабыни), но не на земли и постройки, находившиеся в чужом имении[552]. Еще в VI в. сервы без ведома своих господ участвовали в хозяйственных сделках со свободными. Сервы получали от третьих лиц в пользование рабочий скот[553], им предоставлялись ссуды. За сделанные им долги серв также расплачивался из {114} пекулия, правда, лишь после того, как выплачивал оброк господину[554].

В некоторых случаях сервы уплачивают теперь и денежные штрафы[555].

Таким образом, эволюция в экономическом положении вестготских сервов, наделенных землей, состоит в постепенном превращении их в собственников орудий производства и своего частного хозяйства. Такова во всяком случае ведущая тенденция происходивших в рассматриваемую эпоху изменений. Известно, что сочетание собственности непосредственных производителей, основанной на личном труде, с собственностью феодалов характерно для производственных отношений феодального общества.

Изменяется также и юридический статус рабов. Раб начинает рассматриваться как личность, а не instrumentum vocale. Уплата за убийство раба теряет характер возмещения его стоимости и по существу сближается с вергельдом. За случайное убийство чужого серва отныне нужно было уплатить половину той компенсации, которая полагалась за аналогичное по характеру убийство свободного человека[556]. Сумма, которую следовало внести хозяину убитого, приблизительно 36 солидов — была в несколько раз больше обычной покупной цены раба[557].

Законы стараются оградить сервов от произвола их господ. Еще в VI в. те могли иногда сами казнить своих {115} сервов[558]. С середины же VII в., по закону Хиндасвинта, хозяевам, которые самочинно присуждали своих рабов к смертной казни, грозила ссылка. Рабов, совершивших тяжелые преступления, надлежало выдавать государственным судьям[559]. Особые законы устанавливают наказания для светских и духовных лиц, которые увечат своих рабов[560]. Ограничивается применение пытки рабов на суде[561]. Она допускалась при условии, если обвинитель предварительно приносил клятву перед судьей или его сайоном (в присутствии господина серва или управляющего) в том, что выдвигает обвинение без всякого злого умысла[562]. Коль скоро раб, подвергнутый пытке, оказывался невиновным, его господин получал двух рабов от обвинителя, а сам серв, если его здоровью был нанесен значительный ущерб, отпускался на свободу[563].

Сервы получают возможность в некоторых случаях выступать свидетелями на суде. Они могли давать показания при отсутствии осведомленных лиц из числа свободных и к; тому же по определенным делам. К их числу относилась убийства, споры наследников и соседей о небольших земельных участках и постройках, равно как и о рабах[564]. Сервы могли присутствовать в {116} качестве свидетелей и тогда, когда врач должен был сделать кровопускание женщине, а ее родственники, которым по закону следовало быть при этом, отсутствовали[565]. Человек, находившийся в пути или в походе, мог сделать сервов свидетелями своего устного завещания, если вместе с ним не было свободных людей и он не мог оставить завещание в письменном виде[566]. В VII в., по закону Хиндасвинта, сервам предоставлено было право вести судебные дела, и свободные люди отныне не могли отказываться отвечать на иски сервов[567].

Ярким показателем изменения характера рабства служит то обстоятельство, что среди сервов уже намечается дифференциация[568]. Готские законы начинают различать рабов высшей и низшей категории (servi idonei и servi viliores, или servi inferiores). Градация существовала и в римскую эпоху: сельским рабам (familia rustica) противостояла господская челядь (familia ur-bana, servi urbani), ее положение считалось лучшим по сравнению с условиями жизни сельских рабов. Но если римское законодательство не проводило никаких различий между этими двумя разрядами сервов, то готское относится к рабам высшей и низшей категории неодинаково, хотя различия в их статусе еще незначительны. Servi idonei признавались в большей мере заслуживающими доверия, нежели все прочие рабы. Когда не находилось свидетелей из свободных, приглашали servos idoneos[569]. Они обладали, очевидно, большими пекулиями, чем остальные рабы, которые могли и вовсе не иметь имущества. Servi idonei, как пользующиеся доверием, противопоставляются в Вестготской правде рабам, {117} «угнетенным тяжкой бедностью» и потому недостойным свидетельствовать в суде[570].

Законодательство тщательнее защищало сервов высшей категории и в то же время снисходительнее карало их за различные правонарушения по сравнению с рабами низшего разряда[571]. За оскорбление, нанесенное servo idoneo, свободного наказывали более строго, чем в том случае, когда потерпевшим был servus rusticus[572].

К высшей категории рабов следует также причислить тех, которые, подобно министериалам в других варварских королевствах, привлекались к участию в военных походах[573]. О социальном весе зажиточных сервов (а они нередко умели обращаться с оружием) в деревенской общине дают представление законы, упоминающие о том, что servi idonei иногда ведут себя высокомерно даже по отношению к свободным: подчас они наносят им оскорбления[574].

Интересно, что законодательство признает за рабами право охраны своего достоинства. Согласно одному закону, раб, нанесший оскорбление знатному человеку, не подлежит наказанию, если последний сам сначала грубо обошелся с ним[575].

Упрочивается также семейное положение рабов. В Бревиарии Алариха имеется конституция, требующая, чтобы господа учитывали семейные связи рабов и не дробили их семьи при разделе имений[576]. Вестготская правда устанавливала: если серв вступает в брак с чужой рабыней, то их хозяева, без чьего ведома заключался брак, могут расторгнуть его лишь в течение одного года[577].

Уже в VI в. возникают некоторые ограничения продажи рабов; поощряется их привязанность к собственному очагу. Раб, проданный господином на чужбину и вернувшийся в родные места, не мог быть продан вторично. Если господин поступал таким образом, эта сделка {118} аннулировалась, а раб получал свободу[578]. Иноземным купцам возбранялось вывозить сервов, нанятых ими в Испании[579].

Запретив евреям иметь рабов-христиан, король Сизебут предупредил их, что они могут продать своих рабов только в пределах королевства и в тех населенных пунктах, где находится местожительство этих рабов[580].

Характерно, что объектом благотворительной деятельности церкви бывали иногда как свободные бедняки, так и сервы. В госпитале, основанном в VII в. митрополитом Эмериты — Масоной, находились и те, и другие[581].

В VII в. расширяется использование сервов в государственном аппарате. Выше уже отмечались случаи такого рода. Теперь рабы являются иногда помощниками судей и производят судебное расследование[582]. Государство начинает возлагать на рабов те обязанности, которые прежде несли лишь свободные. Сервы церкви и фиска платили налоги уже в VI в. Рабы вручали причитавшиеся с них налоговые суммы виликам, которые передавали эти взносы королевским чиновникам. Сервы выполняли также государственные повинности[583].

В конце VII в. сервов привлекают к несению военной службы. Согласно закону Эрвигия, всякий свободный человек должен был брать с собой на войну не менее десятой части своих рабов[584]. Рабов призывали иногда {119} в армию и в Риме, но в экстраординарных случаях и только на короткое время.

В Вестготском же королевстве воинская повинность была распространена на всех сервов, хотя их хозяева могли сами решать, кого из рабов брать в поход. Закон Эрвигия порицает землевладельцев, которые, отправляясь в поход по призыву короля, оставляют множество сервов работать на полях и не берут с собой даже их двадцатой части[585].

Далеко зашедший процесс разорения свободного крестьянства и наличие большого числа несвободных, чье хозяйственное и правовое положение постепенно улучшалось, — таковы основные причины, сделавшие необходимым и возможным привлечение сервов к несению военной службы.

Приведенные сведения источников касательно общественного положения вестготских рабов свидетельствуют, что формы личной зависимости несвободного населения от крупных землевладельцев претерпевают в готской Испании существенные изменения. Их суть в постепенном превращении сервов в крепостных крестьян, сохраняющих, правда, в своем юридическом статусе черты рабского состояния[586].

Что статус сервов эволюционировал именно в этом направлении, показывают некоторые данные, характеризующие их положение в Леоне и Астурии в IX-Х вв. В этот период упрочиваются права сервов на их имущество: оно обозначается теперь словом hereditas[587]. Сервы {120} дарят земли и другое имущество своим господам[588]. Правда, они по-прежнему не могут отчуждать недвижимость посторонним лицам[589].

Брак серва — это уже не contubernium, как прежде, а coniugium[590]. Сервы, живущие в имениях, именуются плебсом[591], что знаменует собой их дальнейшее сближение с другими зависимыми людьми.

В Х в. потомки испанских рабов готского периода образуют низший слой крепостного крестьянства — homines de criatione.

Важную роль в формировании зависимого крестьянства в Испании V–VII вв. играл также слой вольноотпущенников.

Отпуск рабов на свободу получил уже в Поздней Римской империи довольно широкое распространение, что следует рассматривать как признак разложения античного рабства. Положение либертинов в IV–V в.в. по сравнению с предшествующим периодом существенно изменилось. Вплоть до III в. значительная часть либертинов находила себе применение в торговле и промышленности. В IV в. их используют главным образом как держателей участков в поместьях латифундистов, фиска и церкви. В соответствии с этим характер взаимоотношений либертинов и патронов менялся. Вольноотпущенник и прежде был обязан своему прежнему господину определенными повинностями. Теперь же освобожденный раб обычно получал земельный участок на условии уплаты известных взносов собственнику и, следовательно, оказывался в поземельной зависимости от него. В постановлении Агдского собора (506 г.) прямо было записано, что при освобождении церковного раба, имеющего хорошую репутацию, следует дарить ему 20 солидов и {121} предоставлять в пользование небольшой участок земли. Зависимость подавляющего большинства либертинов от своих патронов была столь тесной, что фактически означала прикрепление к их поместьям. Законодательство конца IV в. уход к другим посессорам запрещало вольноотпущенникам так же строго, как рабам и колонам. Этот запрет в равной мере касался либертинов фиска и церкви[592].

B Вестготском королевстве вольноотпущенничество было тоже широко распространено.

Если Бревиарий сохранил еще римские правила, согласно которым по завещанию можно было освобождать часть рабов[593], то Вестготская правда не знает уже в этом смысле никаких ограничений. Официальное право Вестготского государства, строго ограждая собственность господ на их сервов, в то же время в ряде случаев благоприятствует свободным, когда они отстаивают свой статус и когда осуществляют освобождение рабов. Тот, кто объявлял свободного сервом, сам должен был доказать, каким образом данный человек попал к нему в рабство[594].

Если кто-либо отнимал у свободного или либертина имущество, а его самого объявлял собственным сервом, его принуждали вернуть захваченное добро, после чего он мог вчинять иск по поводу статуса человека, объявленного им сервом[595]. Рабам, заявлявшим, что они свободные люди, судья должен был предоставить возможность привлечь необходимых свидетелей[596]. Запрещалось подвергать аресту свободного, которого кто-либо объявил сервом[597]. Если кто-нибудь, уступая угрозам, вынужден был признать себя рабом, это не наносило ущерба его статусу, пока вопрос о нем не был рассмотрен судом[598]. Вестготские законы предусматривали {122} освобождение серва, вторично проданного господином заграницу[599]. Свобода даровалась серву, который донес на фальшивомонетчика[600]. Следовало освобождать сервов церкви, включенных в состав клириков[601].

Вообще отпуск на свободу считался богоугодным делом[602], хотя сама церковь строго контролировала и ограничивала освобождение рабов епископами, а аббатам и монахам вовсе запрещала делать это[603]. Церковь охраняла вольность и имущество либертинов, которые были ей коммендированы их прежними господами[604].

Законы вестготских королей и акты церковных соборов уделяют много внимания правилам освобождения сервов и юридическому статусу либертинов.

О положении готских вольноотпущенников в V в. нет сведений — в законах Эйриха они просто не упоминаются. Но, судя по более поздним источникам, к началу VI в. оно, в общем, было таким же, как у испано-римских либертинов. И самые способы освобождения рабов здесь те же, что и у римлян: по письму, по завещанию, при свидетелях, в церкви, в присутствии священника[605]. Мотивами освобождения служили желание наградить верных рабов или совершить благочестивое дело[606]. Обычно при освобождении раб получал пекулий в собственность, но иногда вольноотпущенник не имел права отчуждать его без согласия прежнего господина. Часто либертину добавляли еще земли из господских владений, и он становился держателем, а в {123} большинстве случаев и клиентом своего старого хозяина[607].

Как видно из Бревиария Алариха, либертины вносили платежи своим патронам и выполняли повинности в их пользу. Для того, чтобы не нести таковых, в условиях освобождения должна была содержаться соответствующая оговорка[608]. Но и в этом случае либертин обязан был оказать поддержку бывшему господину, коль скоро тот впал в нужду[609].

Вольноотпущенник находился в некоторой зависимости от патрона и тогда, когда не являлся держателем его земли. Это особенно относилось к тем либертинам, которые именовались Latini. Согласно Бревиарию Алариха, они не могли оставлять свое имущество детям. После смерти такого вольноотпущенника оно становилось собственностью патрона[610]. Либертины, принадлежащие к разряду cives Romani, могли передавать свое достояние детям. Но если они умирали, будучи бездетными и не оставив завещания, то все их добро отходило к патронам[611].

Правом наследования обладали и внуки, а в некоторых случаях и прочие ближайшие родственники либертинов. В одной новелле Валентиниана III, вошедшей в Бревиарий Алариха, говорилось: если у либертина не было ни детей, ни внуков, но после его смерти остались родители, братья и сестры, также являвшиеся либертинами из категории Romani, они получают половину наследства покойного, наследники же патрона — другую половину[612].

Готские законы VI в., не выделяя уже среди либертинов Latinos и cives Romanos, признавали за патроном {124} право на часть имущества либертина, который покинул своего и ушел к другому патрону или же умер, не оставив законных детей. Патрон либо его наследники получали в этом случае все, что было подарено либертину после его освобождения, и половину добра, приобретенного им своим трудом на земле патрона. Из имущества же, приобретенного этим либертином за время пребывания на службе у другого патрона, половина отходила к прежнему господину, а половина — к родственникам самого либертина[613].

Как и в римскую эпоху, законодательство все-таки не предоставляло вольноотпущенникам равных прав со свободнорожденными. Либертины, подобно сервам, не могли свидетельствовать на суде против свободных (впрочем предусматривались отдельные исключения из этого правила)[614]. Им особенно строго запрещалось давать показания против собственных патронов и их потомства. Нарушивших этот запрет ожидало возвращение в рабство[615]. Такому же наказанию подвергались и те вольноотпущенники, которые вели себя высокомерно и грубо по отношению к своим бывшим господам[616]. В ряде случаев либертины за одни и те же преступления наказывались строже, чем свободные[617]. Для либертинов существовали ограничения в области брачных отношений со свободными. Так, категорически возбранялось вступление в брак со вдовами или дочерьми патронов[618].

Компенсация за убийство либертина, согласно одному закону VII в., равнялась половине вергельда свободного[619]. Римское деление вольноотпущенников на три разряда, сохранявшееся еще в Бревиарии Алариха, отсутствует в готских законах VI в. и в законодательстве {125} VII в., общем для готов и испано-римлян[620]. Восприняв основные положения римского права о либертинах, готы отбросили то, что оказалось архаичным, включая и римское разграничение вольноотпущенников. С конца VI в. встречаются упоминания о делении либертинов на два разряда: idonei и inferiores.

Известия источников о различиях в статусе тех и других крайне скудны. Мы знаем, однако, что во второй половине VII в. вергельд либертина высшей категории был вдвое большим, чем либертина, принадлежащего к inferiores[621]. В одной главе Вестготской правды эти либертины обозначаются как rusticani[622], что позволяет (учитывая также данные о личной зависимости большинства либертинов от их патронов) отнести их к зависимым крестьянам — держателям земельных участков[623].

Звание вольноотпущенника в готской Испании постепенно становится наследственным; между тем, в римскую эпоху уже сын либертина считался свободнорожденным. Правда, на практике и тогда потомство вольноотпущенников не растворялось в общей массе свободных, но римское право по крайней мере никогда формально не закрепляло за детьми либертинов статус родителей. То же самое можно сказать о Бревиарии Алариха. В противоположность этому готское законодательство с течением времени устанавливает наследственность вольноотпущенничества: либертинам и их потомкам воспрещается давать показания против детей и {126} внуков собственных патронов[624], вступать в браки с потомками прежних господ[625], покидать патронов[626].

Положение либертина определялось грамотой освобождения. В ней указывалось, предоставляется ли ему право отчуждать свой пекулий, обязан ли он остаться in obsequio у своего бывшего господина[627].

Вольноотпущенник, связанный «послушанием» со своим господином, фактически уподоблялся коммендировавшемуся. Обычно такой либертин держал землю патрона, за которую платил ему оброк. Патрон мог потребовать от вольноотпущенника также исполнения некоторых повинностей. Но от коммендировавшегося свободнорожденного либертин-клиент существенно отличался тем, что не мог по своей воле покинуть патрона. Поступавшим таким образом законы угрожали обращением в рабство[628].

Раб, получивший свободу без условия находиться in obsequio, мог уйти, куда заблагорассудится, сделаться чьим-нибудь клиентом или стать клириком[629]. Обычным типом освобождения делается, однако, отпуск рабов с сохранением их зависимости от бывших хозяев. В VI в. было правилом, что либертин может уйти от патрона, вернув полученные от него подарки и половину имущества, приобретенного за время пребывания под патроцинием. Предоставление свободы на условии, когда отпущенный не может покинуть господина, является лишь одним из способов освобождения. В VII в. устанавливается порядок, при котором вольноотпущенник не вправе оставить своего патрона до самой его смерти. Из этого исходил IV Толедский собор, оправдывая запрещение ухода церковных либертинов ссылкой на то, что патрон таких вольноотпущенников (т. е. церковь), «никогда не умирает» (…quia nunquam moritur eorum {127} pairona[630]). В конце VII в. фактическое положение вещей было отражено и в официальном праве. Эрвигий заново отредактировал закон VI в., запретив вольноотпущенникам уходить от патронов до смерти последних[631].

А через некоторое время Эгикой был издан новый закон, согласно которому либертины и их потомки не могли покинуть не только патрона, но и его детей и внуков[632].

Отныне связь между либертинами и их патронами превратилась в наследственную.

Статус либертинов в VI–VII вв. был двойственным. С одной стороны, они считались свободными людьми. В юридических и канонических памятниках статус их нередко именуется libertas, ingenuitas[633]. Вестготская правда четко отличает либертина от серва[634]. Если сервов, согласно Вестготской правде, подвергают пытке в связи с обвинениями, выдвинутыми против их господ[635], то либертинам такая опасность не грозит. В тех же случаях, когда обвинены сами либертины, они подвергаются пытке при соблюдении определенных условий[636].

В то же время по своему юридическому статусу и общественному положению в целом либертины существенно отличались от свободнорожденных (ingenui)[637]. Законы обычно отделяют одних от других[638]. Иногда за одни и те же правонарушения для свободных и либертинов назначаются неодинаковые наказания[639]. Bepгельд, выплачиваемый за убийство либертина, был вдвое {128} меньшим, чем тот, что вносился за свободного человека[640]. Композиция за увечье либертину составляет треть композиции за свободного человека[641]. В некоторых случаях либертины (в отличие от свободных) подвергаются таким же наказаниям, что и сервы[642]. Даже либертинов высшего разряда ставят ниже свободных людей из inferiores[643].

Таким образом, они еще в меньшей мере, чем эти последние (inferiores), могут быть отнесены к полноправным свободным людям. Либертины представляли собой важный компонент формировавшегося в готской Испании класса зависимых крестьян.

Помимо вольноотпущенников частных лиц, здесь имелись также либертины фиска и церкви. О положении первых данных очень мало. Большинство королевских вольноотпущенников, очевидно, обрабатывало участки, предоставленные им во владение прокураторами фиска. Такие вольноотпущенники могли быть использованы на государственной службе, некоторые занимали дворцовые должности[644]. О церковных либертинах в источниках материала больше, чем о каком-либо другом разряде вольноотпущенников. Они играли важную роль в церковном и монастырском хозяйстве. Акты Толедских и провинциальных церковных соборов содержат множество постановлений, касающихся либертинов. Ими становились церковные рабы, отпущенные на свободу. Частные лица, освобождая своих рабов, нередко отдавали их под патроциний церкви[645]. Епископы и прочие клирики, отпуская на свободу лично им принадлежащих сервов, также зачастую передавали церкви патроциний над последними[646].

Хозяйственное положение церковных либертинов мы можем охарактеризовать лишь в общей форме. Так же, как и сервы светских землевладельцев, церковные рабы при освобождении обычно получали участки земли, а в {129} некоторых случаях и денежное пособие[647]. Они обязаны были платить оброки[648] и не могли свободно распоряжаться своим недвижимым имуществом[649]. Формально либертины церкви считались свободными. Акты соборов именуют их ingenui, liberi[650]. Но практически они не имели ни права свободного передвижения, ни права распоряжаться собственным имуществом, и, находясь в полной зависимости от своего патрона — церкви, легко могли быть возвращены в рабское состояние. Либертины обращались в рабство за бегство из владений церкви и отказ вернуться, за нарушение различных церковных постановлений[651].

Свобода церковных вольноотпущенников подвергалась особенно большой опасности при смене епископов. В таких случаях все либертины в течение года должны были предъявить свои освободительные грамоты. Те, которые не могли почему-либо выполнить это, снова превращались в рабов[652].

Данное правило касалось также и потомства вольноотпущенников. Но иногда не помогали и грамоты. Новые епископы зачастую не склонны были оставлять в силе акты освобождения сервов, произведенные их предшественниками[653].

Церковные либертины не могли заключать браки со свободными[654]. По требованию церкви либертины должны были отдавать ей своих детей на воспитание; избирать для этой цели других патронов они не имели права[655]. Освобождая своих рабов, церковь, как правило, оставляла их в obsequium. Ни сами либертины, ни их потомство не могли никогда порвать его узы, они навечно прикреплялись к владениям данной церкви[656]. {130}

Епископы, отпуская на волю рабов, обязаны были оставлять их в зависимости от той церкви, которой они ранее принадлежали. Напоминания об этом встречаются во всех актах соборов, касающихся порядка освобождения сервов. Вольноотпущенники церкви, ушедшие к другим патронам и не вернувшиеся после предупреждения, подлежали обращению в рабство. Таким образом, в закрепощении либертинов церковное законодательство опередило светское. Если государственными законами вольноотпущенники светских лиц лишаются права покидать своих патронов и их потомство лишь в конце VII в., то для своих либертинов церковь установила такое положение уже в конце VI в.

Право вольноотпущенников распоряжаться своим достоянием было ограничено. Они не могли отчуждать кому-либо имущество, полученное от церкви (т. е., в первую очередь, землю). Либертинам разрешалось продавать его лишь своим родственникам — рабам данной же церкви, или людям, находившимся под ее покровительством[657]. Церковные вольноотпущенники могли передавать собственное имущество по наследству лишь детям, но если их не было, то завещать его нельзя было: наследницей тогда становилась церковь[658].

Мы видим, что положение церковных вольноотпущенников принципиально не отличалось от положения прочих либертинов. Однако они раньше других своих собратьев испытали действие общей тенденции исторического развития всей этой социальной группы в целом: речь идет об усилении зависимости вольноотпущенников от патронов. Если в римские времена повиновение патрону юридически не являлось обязанностью либертинов, а их дети были вообще свободны от каких-либо обязательств по отношению к патронам родителей, то суровые законодательные постановления в готском государстве VII в. навеки связали либертинов и их потомство с патронами. Крупным землевладельцам, эксплуатировавшим либертинов как держателей, необходимо было гарантировать себя от потери рабочих рук и истощения {131} земельного фонда. Эта потребность светских и церковных магнатов и была удовлетворена путем укрепления института obsequium, установления наследственности звания либертинов, лишения их возможности свободного передвижения и отчуждения недвижимости.

О том, что ведущая тенденция в развитии вольноотпущенничества заключалась в превращении основной массы либертинов в зависимых крестьян, свидетельствует судьба этого слоя населения в послеготский период. В VIII–IX вв. либертины это преимущественно держатели земельных наделов в имениях королей, церкви, светских магнатов[659]. Они могли дарить церквам часть своего недвижимого имущества[660]. Обычно либертины выплачивали оброк собственнику земли и находились под его патроцинием, in obsequio[661]. Их продавали и дарили, как и сервов и колонов, вместе с поместьями, где они жили[662]. Подобно сервам, колонам и свободным, коммендировавшимся к светским и духовным магнатам, либертины относились к плебсу имений[663] и являлись важной составной частью зависимого крестьянства в Астурии. {132}

Данные о сервах и либертинах конца VII в. обнаруживают значительное сходство в положении этих социальных групп с положением крепостных раннего средневековья.

Изменения в статусе рабов свидетельствуют об успешном развитии процесса феодализации в готской Испании. В V–VII вв., одновременно с разложением социальных отношений, унаследованных от античного общества, с одной стороны, варварского общества — с другой, происходило формирование нового основного производительного класса: к его главным составным элементам принадлежали вестготские сервы и либертины.

Положение последних в Вестготском государстве не может быть достаточно правильно оценено, если не принять в расчет следующие соображения: дистанция, отделявшая либертинов от свободных земледельцев, все более сокращалась не только вследствие улучшения юридического статуса сервов; это происходило и в результате ограничения юридических и политических прав «низших» свободных, а также в связи с тем, что мелкие держатели земель магнатов, арендаторы и прекаристы в хозяйственной жизни поместья играли роль, мало отличавшуюся от той, которую выполняли либертины и сервы, наделенные земельными участками.

Новый производительный класс в готской Испании складывался в условиях, характерных и для феодализационного процесса в ряде других стран Европы, т. е. при взаимодействии римских и германских общественных порядков.

Официальное право Вестготского государства восприняло все основные положения римского законодательства о сервах и либертинах (отбросив лишь некоторые архаичные положения), но развитие рабства происходило здесь в неразрывной связи со всеми остальными социальными факторами, среди которых германский элемент имел существенное значение.

Возрастание численности рабов совершалось в первую очередь за счет разорявшегося готского крестьянства; к тому же готы способствовали увеличению общей массы несвободного населения, легализовав осуществлявшееся {133} раньше лишь фактически сближение статуса колонов и сервов.

Тенденция предоставлять сервам и либертинам ведение самостоятельного хозяйства, наметившаяся еще в последние столетия римской эпохи, очевидно, также была усилена германцами. Наконец, государство, созданное вестготами, в немалой степени содействовало формированию новых социальных отношений.

Рабы и вольноотпущенники и в других варварских германских королевствах были источником складывавшегося класса крепостных крестьян. Но Вестготское государство отличалось тем, что германцы в нем быстро романизировались, римские порядки тут оказались очень устойчивыми, процесс разорения свободного крестьянства был весьма интенсивным и деградация свободных низшего разряда и их закабаление происходили в широких размерах. В результате сервы и либертины сыграли в формировании нового производительного класса в готской Испании видимо более значительную роль, чем в тех западноевропейских странах, историческое развитие которых являет собой «классический» вариант генезиса феодализма.

Разумеется, большое значение рабства в общественной структуре Вестготского государства не может рассматриваться как свидетельство сохранения здесь в VI–VII вв. рабовладельческого строя. Рабство в готской Испании постепенно становилось формой, прикрывавшей иные социальные отношения, характерные уже не для рабовладельческого, а для возникающего феодального общества.

Для изучения истории формирования зависимого крестьянства в Испании существенным является решение вопроса о судьбах колонов.

Как известно, колоны в Поздней Римской империи стали важнейшим слоем земледельческого населения. Они лишились ряда прав свободных граждан и были прикреплены к государственному тяглу. В некоторых отношениях колоны приравнивались официальным правом {134} к сервам, хотя и не смешивались с ними полностью[664].

Колоны сохранились в Южной Галлии и в Испании и после образования здесь Вестготского королевства. Характерно, однако, что ни законы Эйриха, ни Вестготская правда о них не упоминают. Некоторые историки объясняли это молчание тем обстоятельством, что колоны слились с сервами и вместе с ними превратились в единую массу несвободных земледельцев[665]. Против подобной точки зрения выступил в свое время еще Ф. Дан[666]. По мнению М. Торреса, статус испанских колонов в VI–VII вв., напротив, повысился. Они были приравнены к свободным поселенцам — accolae, коммендировавшимся под патроцинии посессорам.

Обратимся непосредственно к материалу источников о положении колонов в готской Испании.

Основные данные на этот счет содержатся в Бревиарии Алариха. Некоторые отрывочные известия имеются во Fragmenta Gaudenziana, протоколах Толедских соборов, формулах, в «Этимологиях» Исидора Севильского. Кое-какие сведения о земледельцах сходного с колонами статуса можно найти в Вестготской правде[667]. Во Fragmenta Gaudenziana колоны обозначаются словом tributarii[668]. Согласно источникам, колоны в VI в. сохраняют основные черты своих позднеримских предшественников. Они обрабатывают земли посессоров, внося им оброки и десятины[669]. За колонов выплачивается подушная подать. {135}

О натуральных повинностях колонов в источниках не говорится. Землей, которую колоны обрабатывали, они по-прежнему не владели в качестве собственников. Им не разрешалось отчуждать ни ее, ни какое-либо другое имущество без ведома своих господ[670]. Пекулий колона считался собственностью его господина[671].

Как и прежде, колоны лишены были свободы передвижения. Попытки бегства карались обращением в рабство[672].

Сохранены были также законы, устанавливавшие кары для тех, кто подстрекал колонов к бегству и укрывал их у себя[673]. Разыскивать беглых колонов можно было в течение 30 лет (женщин до 20 лет)[674].

Состояние колона было наследственным. Беглых колонов возвращали вместе с их детьми[675]. Потомство трибутариев, принадлежавших различным господам, делилось между последними[676].

Неизвестно, насколько прочно было обеспечено колонам владение их землей. Ведь не случайно в Бревиарий Алариха не был включен закон кодекса Феодосия, запрещавший продавать имение без находившихся в нем колонов[677]. В то же время было сохранено установление, согласно которому собственник двух имений может по своему усмотрению переводить колонов из одного имения в другое[678].

Колоны не могли становиться клириками или монахами[679]. Они лишены были права заключать хозяйственные сделки; тот, кто давал что-либо в долг колону, без ведома его господина, не мог потом требовать возврата долга от господина (так же, как если бы речь {136} шла о ссуде серву)[680]. Колонов противопоставляют свободным[681] и сопоставляют с сервами[682].

Их иногда подвергали пыткам подобно сервам[683]. Ни тех, ни других нельзя было назначать даже на низшие должности в городских общинах[684]. Брак и рабов, и колонов не признавался подлинным matrimonium, а лишь сожительством (contubernium)[685]. Иногда источники именуют колонов mancipia colonaria[686].

Таким образом, согласно Lex Romana Visigothorum и Fragmenta Gaudenziana, юридический статус колонов действительно весьма был близок к статусу сервов[687]. Эта близость характерна, однако, только для начала VI в. и притом свойственна почти исключительно галло- и испано-римской среде. Рассматривая те отрывочные данные о колонах, которые относятся к более позднему периоду, мы сталкиваемся с несколько иным положением.

Термин «колон» встречается в некоторых вестготских памятниках VI–VII вв.

Так, II церковный собор в Гиспалисе (619 г.) сослался на «светский закон», по которому колоны должны оставаться там, где они находятся[688]. Текст одной из {137} вестготских формул гласит, что земледелец, получая держание, обязуется выплачивать ежегодно десятину, как это в обычае у колонов (ut colonis est consuetudo)[689]. В «Этимологиях» Исидора колоны трактуются как свободные поселенцы, обрабатывающие взятые ими в держание чужие земли: обязанные своим положением земле, на которой родились, они ради ее возделывания находятся под властью господ[690].

Наконец, закон Хиндасвинта, определяющий повинности куриалов, упоминает о плебеях, которым запрещается отчуждать их участки. Если куриалы и privati могли продавать свои земли лицам равного с ними положения, то плебеи вовсе лишены были права отчуждать и земли, и дома, и рабов[691].

3начение термина «плебеи» здесь не совсем ясно. По мнению большинства исследователей, это — колоны[692]. Такое предположение вполне вероятно. Правда, не исключено и другое толкование: под «плебеями» здесь могли подразумеваться и свободные крестьяне городских округов, на которых, как на куриалах и privati, лежала обязанность нести известные повинности в пользу государства.

Во всяком случае, колоны, о которых идет речь в упомянутых текстах, были в VII в. по-прежнему лишены свободы перехода, выплачивали десятины и другие оброки земельным собственникам, не могли отчуждать свои участки и рабов.

Поскольку колоны, несомненно, принадлежали к inferiores, на них распространялись правовые ограничения, которым подвергался этот слой населения (телесные наказания, пытки и пр.). {138}

Из этого видно, что колоны, упоминаемые в цитированных источниках, действительно сохранили в VII в. основные черты статуса колонов V–VI вв.[693]. Возможно, отсутствие в Вестготской правде термина «колоны» объясняется тем, что потомки испано-римских колонов все более сближались по своему положению с сервами (хотя окончательно, по-видимому, так и не слились с ними). Но это сближение вело к тому, что иногда тех и других обозначали одним и тем же термином, например, mancipia[694].

Мы встречаем в источниках также данные о типе поселенцев, близких к колонам, но все-таки кое в чем отличающихся от них. Законы VI–VII вв. упоминают тех, кто селится на чужих землях. Эти поселенцы (accolae, suscepti) выплачивают собственникам земли оброк, десятину[695] — по обычаю или по соглашению[696]. Невыплата влечет за собой лишение владения. Как правило же, оно является длительным, обычно наследственным[697]. Поселенцы — вольные люди, они не закрепощены; их споры с собственниками земли относительно размеров предоставленных им участков разрешаются так же, как тяжбы между соседями-общинниками[698].

Статус таких поселенцев, которых можно назвать свободными колонами, явно выше, чем статус колонов Бревиария Алариха, прикрепленных к земле и сопоставляемых в ряде случаев с сервами. Свободных же колонов трудно отличить от прекаристов. {139}

В Вестготском королевстве была санкционирована в начале VI в. зависимость позднеримских колонов, но государство не содействовало росту именно данного слоя зависимых земледельцев. В готской Испании исчезло прикрепление колонов к государственному тяглу. Здесь не были изданы законы, закрепощавшие свободных поселенцев, которые обрабатывали определенное число лет земли в чужих имениях (подобные закону Анастасия в Восточной Римской империи)[699]. Поэтому лица, селившиеся в поместьях вестготских землевладельцев, оставались свободными держателями, что, разумеется, не исключало постепенного установления их личной зависимости от магнатов. Вестготская правда, по-видимому, не случайно избегает термина coloni.

Так обозначались лишь потомки позднеримских колонов, которые находились в особенно тяжелом положении. Превращение же свободных мелких собственников в держателей вело к росту зависимости иного характера. В процессе формирования зависимого крестьянства в Испании колонат, очевидно, не играл такой важной роли, как во Франкском королевстве.

Ему уделяют относительно мало внимания не только вестготские, но и астурийские памятники. В грамотах астурийского периода, изобилующих упоминаниями о сервах и либертинах, имеются лишь единичные сообщения о колонах. Так, король Ордоньо II дарит епископу Мондонедо земли и вместе с ними сорок трибутариев, которые должны будут нести оброки и службы церкви[700]. В другой грамоте король также передает церкви землю вместе с колонами и поселенцами[701]. {140}

По мнению Ш. Верлиндена, именно из этих колонов, лишенных свободы передвижения и платящих оброк своим господам, но все же менее подчиненных произволу сеньора, чем сервы, в Астурии образовался слой зависимых крестьян, именуемых iuniores de capite (или iuniores de cabeza)[702].

Таким образом, нет оснований предполагать, что колоны в готской Испании окончательно слились с сервами (даже если иметь в виду колонов старого, т. е. позднеримского типа) в готской Испании. Что касается соотношения различных групп земледельческого населения, то установление каких-либо пропорций весьма затруднительно. Судить об этом мы можем лишь на основании косвенных указаний источников. Выше уже отмечалось, какое важное место занимают сервы в готских юридических памятниках. Сервы выступают как непременная принадлежность поместья[703]. Характеризуя население имений фиска, источники говорят лишь о сервах и либертинах[704]. То же самое относится и к церковным владениям. В то время как о прекаристах и других свободных держателях земель церкви в актах соборов имеются лишь единичные упоминания, сервам и либертинам посвящены десятки постановлений.

Рабы находили применение и в хозяйстве мелких земельных собственников[705].

Столь значительный удельный вес сервов и либертинов в общей массе земледельцев связан не только с тем, что овладение страной относительно малочисленными готскими пришельцами меньше изменило ее социальную структуру, чем поселение варваров в ряде других стран Западной Европы. Существенно и то обстоятельство, что превращение в сервов стало в Испании особенно {141} широко распространенной формой вступления разорявшихся свободных крестьян в поземельную и личную зависимость от крупных земледельцев.

Не располагая статистическими данными, мы можем, разумеется, лишь предположить, что сервы и либертины составляли в готской Испании главную массу земледельцев.

Резюмируя все сказанное в данной и в предыдущей главах о положении земледельческого населения, мы приходим к следующим выводам. В готской Испании началось формирование класса зависимых крестьян феодального общества. Именно они составляли к началу VII в. основную массу непосредственных производителей. Это были уже не свободные мелкие собственники, а прекаристы, колоны, либертины и сервы.

Далеко зашедший упадок свободного крестьянства — одна из причин того, что для Толедского королевства оказалось непосильным сопротивление арабскому завоеванию, — задача, которую разрешило, хотя и с трудом, Франкское государство при Карле Мартелле.

Своеобразие процесса классообразования в готской Испании заключается в том, что основным источником формирования феодально зависимого крестьянства служили не разорявшиеся германские крестьяне, слишком малочисленные здесь, а местные земледельцы.

Особенностью этого процесса является также гораздо более значительная по сравнению с другими варварскими королевствами роль в нем сервов и либертинов.

Но формирование класса зависимого крестьянства и тут происходило в рамках нового социального и политического устройства, складывавшегося в обстановке крушения рабовладельческой империи и создания раннефеодального государства. Несмотря на свою малочисленность, германские общинники и в Испании наложили свой отпечаток на облик зарождавшегося класса непосредственных производителей феодального общества. {142}

Примечания:

4

С. Sanchez-Albornоz. Las behetrias. La Encomendacion en Asturias, Leon у Castilla, AHDE, t. I, 1924; eiusdem. Muchas paginas mas sobre las Behetrias. AHDE, t. IV, 1927; eiusdem. En torno a los origenes del feudalismo, tt. I–III. Mendoza, 1942; eiusdem. Ruina у extincion del inunicipio romano en Espana e instituciones que le reemplazan. Buenos-Aires, 1943; eiusdem. El «stipendium» hispano-godo у los origenes del beneficio praefeudal. Buenos-Aires, 1947; eiusdem. El Aula Regia у las asambleas politicas de los godos. СНЕ, 1946, No. 5.

5

Некоторые проблемы разработаны автором в других его исследованиях и поэтому изложение соответствующего материала в данную работу не включено. См. А. Р. Корсунский. Города Испании в период становления феодальных отношении (V–VII вв.). В кн.: «Социально-экономические проблемы истории Испании». М., «Наука», 1965; его же. О социальном строе вестготов в IV в. ВДИ, 1965, № 3; его же. Вестготы и Римская империя в IV-начале V в. «Вестник МГУ», серия IX, история, 1965, № 3.

6

Законы вестготского короля Теодориха II, отца Эйриха, до нас не дошли. Правда, высказывалось мнение, будто Эдикт Теодориха ошибочно приписывается остготскому королю Теодориху, а на самом деле издан был вестготским королем Теодорихом II (G. Vismara. Romani е Goti di Fronte al diritto nel regno ostrogoto. «I Goti in Occidente». Spoleto, 1956). Новое толкование происхождения эдикта нельзя еще, однако, считать окончательно установившимся. Ср. З. В. Удальцова. Италия и Византия в VI веке. М., Изд-во АН СССР, 1959, стр. 162–164.

7

А Garcia Gallo. Nacionalidad у territorialidad del derecho en la epoca visigoda. AHDE, t. XIII, 1936–1941.

45

См. М. М. Ковалевский. Экономический рост Европы до возникновения капиталистического хозяйства, т. I. М., 1898, стр. 112.

46

Там же, стр. 133.

47

F. Lot. Du regime de l hospitalite. RBPhH, t. VII, 1928, n° 3.

48

A. Gаrсiа Gаllо. Notas sobre et reparto de tierras entre romanos у visigodos. «Hispania», 1941, No. 4, pp. 40–63.

49

См. Н. П. Грацианский. Ук. соч., стр. 318–326.

50

А. Garcia Gаllо. Ор. cit., рр. 45–51.

51

Мелкий собственник в римских провинциях обычно имел надел менее 25 югеров (приблизительно 6 га); те, кто владели участками, превышавшими эту норму, могли уже быть зачислены в куриалы.

52

В одном, не полностью дошедшем фрагменте Кодекса Эйриха о готах, исправляющих нарушенные границы своих владений в имениях римлян, говорится во множественном числе — CEur., 276:…tunc Gothi ingrediantur in loco hospitum et ducant, ubi terminum fuerat ostensus. В Вестготской правде учитывается, что раздел между римлянином и готом производили «родственники или соседи» (LVis., X, 1,8).

53

См. А. И. Неусыхин. Возникновение зависимого крестьянства как класса раннефеодального общества в Западной Европе VI–VIII вв. М., Изд-во АН СССР, 1956, стр. 315.

54

См. стр. 92–99, 139–140.

55

Такие участки леса предоставлялись и прекаристам (LVis., X, 1, 13).

56

LVis., X, 1, 16.

57

LVis., X, 1, 6; X, 1, 8; VIII, 5, 5. Ср. А. Р. Корсунский. О развитии феодальных отношений в готской Испании V–VII вв. СВ, вып. X, 1957, стр. 41–42.

58

LVis., VIII, 5, 2: De porcis inter consortes ad glandom in communi fructu susceptis. Si inter consortes de glandibus fuerit orta contentio pro eo, quod unus ab alio plures porcos habeat, tunc qui minus habuerit, liceat ei secundum quod terram dividit porcos ad glandem in porcione sua suscipere, dummodo equalis numerus ab utraque parte ponatur; et postmodum decimas dividant, sicut et terras diviserunt.

59

А. Gаrсiа Gаllо. Ор. cit., pp. 58–59.

60

LVis., X, 1, 9: De silvis inter Gotum et Romanum indivisis relictis. De silvis, que indivise forsitan residerunt, sive Gotus sive Romanus sibi eas adsumserit, fecerit fortasse culturas, statuimus, ut, si adhuc silva superest, unde paris meriti terra eius, cui debetur, portioni debeat conpensari, silvam accipere non recuset. Si autem paris meriti, que conpensetur, silva non fuerit, quod ad culturam excisum est dividatur.

61

Ароllin. Sidon. Epist., VIII, 9:…Necdum enim quicquam de hereditate socruali, vel in usum tertiae sub pretio medietatis obtinui.

62

A. Gаrсiа Gаllо. Ор. cit., р. 62.

63

См. замечание А. И. Неусыхина (Ук. соч., стр. 313) о бургундском законе, трактующем сходный случай. Переход лесов в собственность отдельных лиц происходил у вестготов в VI в. — это видно, в частности, из закона, предшествующего в готском судебнике рассматриваемому закону (LVis., VIII, 5, 1: De porcis in glande presumtive an placite missis).

64

CEur., 276:…tunc Gothi ingrediantur in loco hospitum… Nullus novum terminum sine consorte partis alterius… constituat. LVis., X, 3, 5; Ср. LVis, VIII, 5, 5: Consortes vero vel ospites nulli calumnie subiaceant, quia illis usum erbarum, que concluse non fuerant, constat esse communem.

65

В Х книге Вестготской правды сначала говорится о разделе земли между «консортами» (LVis, X, 1, 4; 6; 7), о предоставлении ее во владение (LVis., X, 1, 14), а затем выделяются случаи разделов и совместного владения землей римлянами и готами. См. LVis., X, 1, 8: De divisione terrarum facta inter Gotum adque Romanum; X, 1, 9: De silvis inter Gotum et Romanum indivise relictis.

66

A. Gаrсiа Gаllо. Ор. cit, pp. 59–60.

67

Законы, упоминающие наследование, продажу, дарения, пожалование земель дружинникам, несомненно, имеют в виду не только пахотные земли, но и леса, которые также могли представлять собой частную собственность (CEur., 320; LVis., V, 4, 7; V, 7, 16; V, 34; LVis., VIII, 4, 23; X, 1, 8; X, 1, 11).

68

A. dOrs. El Codigo de Eurico. «Estudios visigoticos», II. Roma-Madrid, 1960, р. 188.

69

LBurg., LIV, 1,2; LXVII.

70

Выражение Сидония Аполлинария настолько лаконично, что расшифровать его чрезвычайно трудно, и в специальной литературе даются самые различные толкования. Гаупп, например, полагал, что Сидоний хотел бы из причитавшейся ему трети пожертвовать еще половину земель, чтобы обеспечить себе владение второй половиной (Е. Th. Gaupp. Ор. cit., S. 398). По мнению Ф. Дана, Сидоний, желая сохранить за собой треть владений, готов был уплатить стоимость половины всех земель (F. Dahn. Ор. cit., Bd. VI, S. 55). О толковании данного текста Н. П. Грацианским см. ниже, стр. 30.

454

F. Dahn. Die Konige der Germanen, Bd. VI, SS. 187–208.

455

Р. Аllаrd. Les origines du servage en France. Paris, 1913, pp. 32, 65.

456

A. Ziegler. Church and State in Visigothic Spain. Washington, 1930, р. 170.

457

A. Dopsch. Wirtschattliche und soziale Grundlagen der europaischen Kulturentwicklung, Bd. II. Wien, 1924, S. 209.

458

Ch. Verlinden. Lesclavage dans lEurope medievale, t. I, pp. 85–86.

459

Ibid., pp. 84, 101.

460

Ibid., pp. 93, 102.

461

Об освещении вестготского колоната в специальной литературе см. ниже, стр. 134–142.

462

LRVis., CTh., II, 10, 1; LVis., V, 4, 7.

463

Согласно Бревиарию, срок розыска беглых рабов — 30 лет, по готским законам-50 лет (LRVis., NVal., VIII, 1; CEur., 277).

464

LVis., X, 1, 17. Если кто-либо дал свою рабыню в жены чужому рабу без ведома его господина, то дети от такого брака становились собственностью последнего (LVis., III, 2, 5).

465

LRVis, CTh., IX, 6, 1; IV, 11, 4; LVis., III, 2, 2; III, 2, 3.

466

А. dOrs. Op. cit., p. 99.

467

LRVis., CTIi., II, 31; LVis., V, 5, G.

468

LRVis., PS, III, 6, 1; LVis., II, 5, 6 Recces.

469

LRVis., CTh., IX, 3, 1–2; LVis., VI, 1, 4.

470

Ibid., VI, 4, 2. Серв нес ответственность наравне со своим господином лишь тогда, когда вместе с ним был виновен в государственной измене и некоторых других преступлениях (LVis., VI, 1, 4).

471

LRVis. CTh., IX, 9, 1; G. III, 1; LVis., VI, 5, 12 Ch.; VII, 2, 21; VI, 5, 8 Recces.

472

LRVis., CTh., IX, 9, 1; LVis., VI, 5, 8 Ch. Вестготская правда признавала за господином в отдельных случаях право решать вопрос о жизни и смерти провинившегося раба. LVis., VI, 5, 12 Ch.

473

LVis.,VI, l, 5 Ch.; VI, 5, 12 Ch.

474

LVis, V, 4, 17.

475

LRVis., PS, V, 24, 2; LVis, VIII, 3, 6; VIII, 4, 11; VIII, 3, 15; VIII, 5, 3.

476

LRVis., CTh, II, 32, 1 I; Fragm. Gaud., XVI: Si quis mutuaverit tributario sive servo alieno sine iussu aut conscientia domini sui, nihil a domino serbi exigat, neque a domo, in qua habitat ille serbus, nisi de rebus servi, qui mutuum accepit. Ita tamen si tributum suum non habeat serbus ille conpletum, ante dominum suum restituat tributa de labore suo; et tunc si aliquid remanserit de peculio ipsius, interpellet ille, qui illi inpromutuavit. Cp LVis., X, 1, 17 Ch.

477

CEur., 287.

478

LVis., V, 4, 16. Если кто-нибудь выкупал раба, а потом обнаруживалось, что тот был выкуплен на средства из его же пекулия, бывший господин мог требовать возвращения своего раба (см также LVis., V, 4, 15).

479

LVis., II, 1, 8 Erv.

480

LVis., V, 7, 16; X, 2, 4 Recces.; X, 2, 5 Egica; Conc. Tol., III, can. 21.

481

LVis., V, 7, 16; IX, 2, 9 Erv.

482

Conc. Tolet., III, can. 15: Si quis ex servis fiscalibus fortasse ecclesias construxerint easque de sua paupertate ditaverint, hoc procuret episcopus prece sua auctoritate regia confirmari. При этом сервам фиска не разрешалось дарить церквам и беднякам земли и рабов. На прочее же имущество этот запрет не распространялся.

483

LVis, IX, 2, 2; IX, 2, 5.

484

LVis., II, 4, 4 Ch.

485

Ibid., V, 7, 16:…servis nostris mancipia sua aut terras ad liberos homines non liceat vinditione transterre, nisi tantummodo aliis servis nostris vendendi habeant potestatem.

486

Ibid.

487

Ibid, X, 2, 4.

488

LVis., X, 2, 5 Egica.

489

Ibid., V, 7, 15 Ch.

490

Conc. Tolet., XVI, tomus:…ut unaquaeque ecclesia, quamvis pauperrima, quae vel decem mancipia habere potest, sui debeat cura gubernari cultoris; ceterum si minus habuerit, ad alterius ecclesiae presbyterum pertinebit.

491

Form. Wis., No. 8. Form. Wis., No. 9; Paul. Emerit. De vita patr. Emerit., can. 3.

492

Conc. Agath., can. 46.

493

Conc. Hisp., I, Fragm.; Conc. Tolet., X, App.

494

Conc. Tolet. IX, can. 11; Conc. Emerit., can. 18.

495

Conc. Emerit., can. 18; Conc. Tolet. IX, can. 11; Conc. Tolet. XVII, can. 23; Conc. Tolet. IV, can. 47.

496

Постановления IV Толедского собора показывают, например, что люди рабского происхождения становились иногда епископами (can. 19).

497

Conc. Tolet. IV, can. 69.

498

Conc. Tolet., IX, can. 12: Si sacerdos libertatem servis Ecclesie conferre voluerit, non а dic confectionis suae scriptura tempus annorum computatum tenebit, sed ex quo eum qui scripturam confecit verins obiisse constiterit.

499

Conc. Agath., can. 46.

501

В постановлении IV Толедского собора говорится об освобождении от государственных повинностей лишь свободных клириков (can. 47).

502

LRVis., PS, II, 18, 3; III, 9, 21; 34, 3G; LVis., IX, 1, 17; VI, 1, 5.

503

LRVis., PS, III, 9 21; 34.

504

LRVis., PS, III, 9, 21; Conc. Tolet, X, App.

505

Conc. Hisp., I, Fragm.; Conc. Tolet., X, App.

506

LRVis., NTh., III, 1; LVis, XII, 1, 2 Reccar.; V, 4, 19 Ch.

507

LVis, XI, 3, 3–4.

508

Ibid.

509

LVis., IX, 1, 10; VII, 3, 3; VI, 2, 1 Ch.; V, 4, 21 Recces.

510

Ibid., VI, 4, 2.

511

Ibid., VII, 1, 5.

512

Ibid., V, 4, 11.

513

Ibid., VII, 3, 3.

514

Ibid., IV 4, 1.

515

LVis., VIII, 3, 14; VIII, 1, 6; IX, 1, 21 Egica.

516

LVis., V, 6, 5 Ch.

517

LVis., III,3, 1; III, 3, 2; III, 3, 14.

518

Ibid, VII, 3, 3.

519

Ibid., III, 2, 3.

520

Ibid., III, 4, 17; VI, 3, 1.

521

Ibid., V, 7, 9.

522

Ibid., III, 2, 2.

523

К их числу относились заговоры и государственные преступления, гадания и предсказания, невыполнение клириками обета целомудрия, различные виды нарушений церковными либертинами установленных для них правил поведения (Conc. Narb., can. 14; Conc. Tolet. IV, can. 71; Conc. Hisp., II, can. 8; Conc. Tolet. VI, can. 10). Характерно, что когда церковь — уже накануне крушения Толедского королевства — решила радикальным образом покончить с той опасностью, которую, по мнению епископов, представляла perfidia judaeorum, Толедский собор постановил: обратить всех евреев в рабство, раздать их христианам и запретить им освобождать таких рабов (Conc. Tolet. XVII, can. 8).

524

См. И. А. Покровский. История римского права. Пг., 1918, стр. 119; П. Виллемс. Римское государственное право, вып. I. Киев, 1888, стр. 112.

525

LRVis., CTh., IX, 14, 1; IX, 3, 2; IX, 13, 2; IX, 18, 1; LVis, VII, 6, 2 Recces.; VII, 3, 3.

526

Н. Вrunner. Deutsche Rechtsgeschichte, Bd. II, S. 480.

527

LVis, V, 7, 7; VII, 3, 5; VII, 3, 6; LRVis., CTh., III, 3, 1.

528

LRVis., CTh., VIII, 4, 1; VIII, 1, 1; LVis, XII, 1, 2.

529

LRVis., NVal., XI, 1; Fragm. Gaud., XVII.

530

LVis., V, 4, 12.

531

Ibid.

532

Form. Wis., No. 32.

533

LVis III, 2, 3; III, 2, 7 Ch.; IX, 1, 15. Cp. CTh., IX, 6, 2; IX, 6, 10.

534

LVis., IV, 2, 15; IV, 5, 5.

535

Isid. Hist. Goth., 61; LVis., IV, 2, 16.

536

Аеm. Hubner. Inscript., No. 115:…operarios vernolas… No. 123; Vаlеr. Vita S. Fruct., с. XX:…unum vernulum suum, nomine Decentium, qui illi bene servierat, residuum habebat.

537

LVis., IX, 1, 14.

538

LVis., IX, 1, 3; IX, 1, 5.

539

Епископам и священникам, не проявлявшим надлежащего усердия в надзоре за поимкой беглых рабов, грозило наказание плетьми (LVis., IX, 1, 21 Egica).

540

LVis., VI, 4, 1; 9; 11; VI, 5, 9; 20 Recces.

541

LVis., V, 7, 3; 8.

542

Это находит свое отражение, между прочим, и в численном соотношении законов, где дифференцируются различные группы свободных, и законов, различающих лишь свободных и рабов. Дифференциация наказаний для лиц, принадлежащих к различным разрядам свободных, в кодексе Леовигильда выражена в 17 законах, а для свободных и рабов — в 30.

543

LVis.,V, 4, 13 Ch.; X, 1, 17 Ch.

544

Ibid., XII, 2, 14 Sis.: Nec liceat venditoribus in alias eos regiones transferre, nisi ubi eorum mancipiorum sessio indicatur et mansio; Form. Wis., No. 8. Раба дарят вместе с его участком, а также с женой и детьми (cum uxore et filiis).

545

LVis., V, 7, 13:…alia vero medietas ad manumissi proximos, sive servi sunt, sive liberi, sine dubio revertatur.

546

LVis., VIII, 5, 3.

547

LVis., VIII, 4, 31 Recces.

548

CEur., 274; LVis, VIII, 3, G; VIII, 3, 10; VIII, 3, 12; VIII, 3, 15; VIII, 6, 3 Recces.

549

CEur.. 287.

550

LVis., V, 4, 13 Ch.: Ideoque, cum promulgata sanctio iuris antiqui non sine dominorum dispendio servorum venditiones in irritum preceperit devocari, providentiori decreto consulimus, si leges patrias ad equitatis regulam redigamus; sitque melius earum statuta corrigere, quam cum eis pariter oberrare… Predicte vero serviles persone si animalia quelibet bruta vendiderint seu res quascumque vel ornamenta distraxerint, que tamen, aut sui sint peculii, aut a dominis suis vel aliis negotiandi hoccasione distrahenda perceperint, ita perenniter firma subsistant… Сервы по-прежнему были лишены возможности продавать землю, дома и рабов.

551

LVis., V, 7, 16:…servis nostris mancipia sua aut terras ad liberos homines non liceat, vinditione transferre, nisi tantummodo aliis servis nostris vendendi habeant potestatem. Cp. Conc. Tolet. IX, can. 10.

552

LVis., X, 1, 17 Ch.: Sane si in fundum alterins domini, ad cuius iura idem servus vel ancilla non pertinent, preter edificium agrumque vel aliquid, quod esse possit inmobile, a servis talibus in re mobili fuerit conquisitum, non aliter quam agnationem rem huiuscemodi equaliter eorum domini sibi debeant vindicare. То, что серв иногда жил не в вилле своего господина и находился в хозяйственной зависимости от какого-то другого лица, засвидетельствовано и законом VI в., где говорится о возможных претензиях кредиторов серва к его господину или к дому, в котором этот серв живет. Fragm. Gaud. XXI.

553

LVis., V, 5, 6.

554

Fragm. Gaud., XVI: Si quis mutuaverit tributario sive servo alieno sine iussu aut conscientia domini sui, nihil a domino serbi exigat, neque a domo, in qua habitabit ille serbus; nisi de rebus servi, qui mutuum accepit. Ita tamen, si tributum suum non habeat serbus ille conpletum, ante dominum suum restituat tributa de labore suo; et tunc si aliquid remanserit de peculio ipsius, interpellet ille, qui illi inpromutuavit.

555

Если серв обвинил перед судом свободного человека и обвинение не подтвердилось, необходимо уплатить возмещение. LVis., II, 2, 9 Ch.: Nec tamen pro eadem conpositionem ultra resultet dominus eius; tantum ut, si minor est actio, quam decem solidi possint valere, servus conpositionis medietatem, hoc est duos semis solidos, cogatur exolvere. Cp. LVis., VIII, 3, 6.

556

LVis., VI, 5, 9 Recces.; cp. LVis, V, 5, 5 Recces.; VI, 5, 7 Recces.

557

Раба можно было купить за 5-10 солидов (Fragm. Gaud., No. 17).

558

LVis., VII, 2, 21. О произволе господ по отношению к сервам свидетельствуют еще вестготские формулы начала VII в., например, относительно продажи раба. Form. Wis., No. 11:…quem ex hac die habeas, teneas et possideas, iure tuo in perpetuum vindices ac delendas, vel quicquid de supra fati servi personam facere volueris, liberam in omnibus habeas potestatem. Cp. Form. Wis., No. 32.

559

LVis., VI, 5, 12 Ch.

560

Ibid., VI, 5, 13 R: Ne liceat quemcumque servum vel ancillam quacumque corporis parte truncare. Cp. Conc. Emerit., can. 15.

561

рабов разрешалось подвергать пытке и при разборе дел, в которых их господа обвинялись в государственной измене, изготовлении фальшивой монеты и убийстве. Пыткой проверялись показания сервов и в тех случаях, когда жена их господина была обвинена в адюльтере (LVis., VI, 1, 4; III, 4, 10; III, 4, 13 Ch.).

562

LVis., VI, 1, 5 Ch.

563

Ibid.

564

LVis., II, 4, 10 Recces.: Certe nec de aliis causis nec de maioribus rebus esse sibi credendum scient, nisi de minimis quibuscumque rebus ac de terris aut vineis vel edificiis, que non grandia esse constiterint, propter quod solet inter heredes aut vidnos possessores intentio exoriri. Допуск к свидетельским показаниям по такого рода делам был естественным результатом того, что в деревнях и вотчинах сервы являлись соседями свободных и зависимых крестьян и по своему положению все более сближались с последними.

565

LVis., XI, 1, 1 (ред. Эрвиг.).

566

LVis., II, 5, 13 Ch.

567

LVis., II, 2, 9 Ch.: Nonnuli enim ingenui servos alienos ledere promti sunt et ad servi petitionem iudicio adesse contemnunt, adserentes, se utique cum eo causam dicere non debere, a quo eis conponi non poterit, si victores extiterint… id consultissime decernendum helegimus: ut nulli penitus audientia denegetur, sed cuiuscumque servus cum quolibet se adseruerit seu suum sive domini sui vel domine habere negotium, istatim ille, contra quem habet, prestus esse ad iudicium conpellatur, aut petenti procul dubio responsurus aut conpositionis summam legaliter inpleturus, si a servo fuerit iustissime superatus.

568

LVis, III, 3, 9 Ch.

569

LVis., XI, 1, 1 Erv.

570

LVis., II, 4, 10 Recces.; ср. XI, 1, 1 (ред. Эрвиг.).

571

Ibid., VI, 4, 7 Ch.; III, 3, 9 Erv.

572

Ibid., VI, 4, 3 Ch.; III, 4, 15.

573

Ibid., VIII, 1, 9; IX, 2, 9 Erv.; IV 2, 15.

574

Ibid., VI, 4, 7 Ch.

575

Ibidem.

576

LRVis., CTh., II, 25, 1.

577

LVis., X, 1, 17 Ch.

578

LVis., IX, 1, 10:…Ipse vero, qui eum ex peregrinis locis ad patriam remeantem notanda iterum cupiditate distraxerat, alium servum paris meriti priori reddat emtori…

579

LVis., XI, 2, 3. Ср. XI, 2, 4.

580

LVis., XII, 2, 14 Sis.: Vendere tamen infra fines regiones nostrarum in his locis, ubi conmanere videntur, cum omni peculio christiano, cui fas fuerit, iustissimo pretio libera facultas subiaceat. Nec liceat venditoribus in alias regiones transferre, nisi ubi eorum manicpiorum sessio iudicatur et mansio.

581

Pau1. Emerit. De vita patr. Emerit., c. 9:…taleque praeceptum dedit, ut cunctae urbis ambitum medici indesinenter percurrentes, quemcunque servum seu liberum, Christianum sive Iudaeum repe rissent aegrotum, ulnis suis gestantes ad xenodochium deferrent.

582

LVis., II, 1, 18 Ch.

583

LVis., X, 2, 4 R; X, 2, 5 Egica; Conc. Tolet III. can. 21.

584

LVis., IX, 2, 9 Erv.:…id decreto speciali decernimus, ut, quisque ille est… seu sit Gotus sive Romanus… quisquis horum est in exercitum progressurus, decimam partem servorum suorum secum in expeditione bellica ducturus accedat…

Во Франкском государстве в конце VIII в. было издано постановление, по которому несвободные бенефициарии должны приносить присягу и нести военную службу.

585

LVis., IX, 2, 9 Erv.:…cum quidam illorum laborandis agris studentes servorum multitudines cedunt, et procurande salutis sue gratiam nec vicessimam quidem partem sue familie secum ducunt…

586

Юридический статус сервов и в других раннефеодальных государствах изменялся медленно. Во Франкском королевстве, например, сервы, несмотря на значительное сближение их в хозяйственном отношении со свободными держателями, с правовой точки зрения оставались рабами еще и в IX в. См. М. Вlосh. Comment et pourquoi finit lesclavage antique, p. 266.

Еще медленнее происходило изменение статуса сервов в Византии. См. М. Я. Сюзюмов. О правовом положении рабов в Византии. УЗ СГПИ, вып. 11, 1955, стр. 186; З. В. Удальцова. О положении рабов в Византии в VI в. ВВ, т. XXIV, стр. 25.

587

С. Sanchez-Albornoz. Serie de documentos ineditos del reino de Asturias, X (a. 870), р. 343; G. М. Jovellanos. Coleccion de Asturias. Madrid, 1947, VIII. Decreta Aldefonsi regis et Geloirae reginae, a. 990, р. 71.

588

С. Sanchez-Albornoz. Op. cit., IX (а. 864), р. 321; Х (а. 870), р. 343; XII (а. 877), р. 344.

589

G. M. Jovellanos. Op. cit., VIII (а. 900), р. 70.

590

С. Sanchez-Albоrnоz. Ор. cit, X, р. 343:…unus ex filiis meis quem de recto coniugio habeo.

591

А. С. Floriano. Diplomatica espanola, t. II. Oviedo, 1949, No. 85 (886), pp. 20–21, ср. р. 731.

592

См. А. Р. Корсунский. О положении рабов, вольноотпущенников и колонов в западных провинциях Римской империи в IV–V веках. ВДИ, 1954, № 2, стр. 56.

593

LRVis., PS, IV, 13, 4. Другими способами (например, по письму, в церкви) можно было отпускать на свободу всю familia. LRVis., G., II, 1.

594

LVis. V, 7, 8.

595

LVis. V, 7, 5.

596

LVis. V, 7, 3.

597

LVis. V, 7, 4.

598

LVis. V, 7, 7.

599

LVis., IX, 1, 10.

600

LVis., VII, 6, 1. Фиск выплачивал выкуп господину серва. Если же господин не желал отказываться от раба, фиск выплачивал последнему три унции золота.

601

Conc. Tolet. IX, can. 11.

602

Form. Wis., No. 2: Incertum vitae tempus, quo mortali ducimur… nec finem scire possumus… Haec res nos excitata ut aliquem beneficium ante Deum invenire mercamur. Quam ob rem ingenuum te civemque Romanum esse constituo atque decerno. См. также Form. Wis., No. 3.

603

Isid. Regula monach., c. 19: Abbati vel monacho monasterii servum non licebit facere liberum; qui enim nihil proprium habet, libertatem rei alienae dare non debet.

604

Conc. Tolet. IV, can. 72.

605

LVis, V, 7, 1; V, 7, 14 Ch.; Form. Wis., No. 31.

606

Form. Wis., No. 2, 4, 5.

607

LVis., V, 7, 13: Si manumissus sine filiis legitimo coniugio natis transierit, et ei patronus in libertate aliquid donaverit, aut forsitan de eius servitute discesserit et alibi se contulerit, omnia ad patronum sive ad eius heredes sine dubio revertantur. Quod si forsitan in terra patroni consistens aliquid de labore suo adquisierit… См. также Form. Wis., No. 2, 5, 6.

608

Form. Wis., No. 4:…decerno, ut, absterso a vobis omne originali macula ac fecc servili, perfectu gradu fervendo, nullius reservato obsequio, in splendidis sinu hominum coetu aulam ingenuitatis plerumque vos esse congandete.

609

LRVis., PS, II, 33, 1 I.

610

LRVis., CTh., 11, 22, I.

611

Ibid., V, 3, 1.

612

LRVis, NVal., VI, 1.

613

LVis., V, 7, 13.

614

LVis, V, 7, 12 Recces.

615

Ibid., V, 7, 11; ср. LRVis., CTh., IV, 10, 2.

616

Ibid., V, 7, 9; V, 7, 10; cp. LRVis., CTh., IV, 10, 1.

617

LVis., VI, 4, 3 Ch.

618

Ibid., V, 7, 17; III, 2, 2; LRVis., PS, II, 20, 6. Можно не сомневаться, что ограничения в браках между представителями высшего и низшего разрядов свободных распространялись и на либертинов. В Вестготской правде прямо говорится о недопустимости браков церковных либертинов со свободными. LVis., IV, 5, 7 W.

619

LVis., VIII, 4, 16 (ред. Эрвиг.).

620

В формулах упоминаются либертины — cives Romani, но нет никаких сведений, позволяющих судить о том, чем они отличались от остальных вольноотпущенников. Возможно, что наличие в формулах подобной категории — один из тех архаизмов, которые вообще встречаются в этом памятнике довольно часто.

621

Libertinus idoneus мог быть подвергнут пытке на суде, если процесс велся о сумме, не меньшей чем в 250 солидов. Если обвиняемый был искалечен в результате пытки, но оказался невиновным, ему выплачивалась компенсация в 500 солидов. Либертина низшего разряда пытали, когда дело шло о сумме в 100 солидов и выше, а компенсация, получаемая им в случае невиновности, составляла 250 солидов (LVis., VI, 1, 5, ред. Эрвиг.).

622

LVis., VI, 1, 5 (ред. Эрвиг.): Nam si inferior fuerit atque rusticanus, quem liberum esse constet…

623

См. ниже, стр. 129–132.

624

LVis.,V., 7, 11.

625

Ibid., V, 7, 20 Egica.

626

Ibid., V, 7, 17 Recces.

627

Form. Wis., No. 3:…ea tamen conditione serbata, ut quousque advixero, ut ingenuus in patrocinio mihi persistas et ut idoneus semper adhereas; Conc. Hispal. I, can, I:…ut hii quos constat tali conditione fuisse liberatos in iure ecclesiae maneant ut idonei, et peculium suum non aliis personis, sed tantum filiis suis et nepotibus derelinquant. Form. Wis., No. 2, 4, 5, 6. LVis, XII, 2, 14 Sis.

628

LVis., V, 7, 20 Egica; Conc. Tolet. IV, can. 71.

629

LVis, V, 7, 13; Conc. Tolet. IV, can. 75; Form. Wis., No. 2, 4.

630

Conc. Tolet. IV, can. 70.

631

LVis., V, 7, 13 (ред. Эрвиг.).

632

LVis., V. 7, 20 Egica.

633

Form. Wis., No. 2, 3, 5, 6; Conc. Tolet. III, can. 6; IV, can. 69; IV, can. 71; VI, can. 10.

634

LVis., III, 3, 9 Recces.:…non iam unius conditionis esse noscuntur.

635

LVis., VI, 1, 4. Ср. LVis., V, 4, 14.

636

Свободных из inferiores можно было подвергать пытке при разбирательстве дел, где речь шла о сумме свыше 500 солидов (LVis., VI. 1, 2 Ch.) (ред. Эрвиг.). Для либертина высшего разряда (idoneus) эта сумма равнялась 250 солидов, а низшего (inferior, rusticanus) — 100 солидов. LVis., VI, 1, 5 (ред. Эрвиг.). Что касается сервов, то для них таких ограничений по применению пытки не было. LVis., VI, 1, 5 Ch.

637

LVis., V, 7, 5; VI, 1, 5 Ch.; VI, 4, 3 Ch.

638

LVis., VI, 4, 3 Ch.: equalem statum non habet.

639

LVis., VI, 4, 3 Ch.; IX, 1, 21 Egica.

640

LVis., VIII, 4, 16 (ред. Эрвиг.).

641

LVis., VI, 4, 3 Ch.

642

Ibid.

643

Ibid., VI, 1, 2 Ch.

644

Ibid., XII, 1, 3 Erv.

645

Conc. Tolet. IV, can. 72: Liberti qui a quibusquumque manumissi sunt atque ecclesiae patrocinio conmendati existunt…

646

Conc. Tolet. III, can. 6.

647

См. выше, стр. 121–122.

648

Conc. Tolet. X, App.

649

См. выше, стр. 127.

650

Conc. Tolet. III, can. 6; IV, can. 69.

651

Conc. Tolet. IV, can. 71; Hisp., II, can. 8; Conc. Tolet. VI, can. 10.

652

Conc. Caesaraugust., III, can. 4:…si ipsi liberti infra anni spatium supervenienti suo pontifici carthulas libertatis suae praesentare neglexerint, protinus eos in pristinam servitutis redigant condrtionem…

653

Conc. Agath., can. 7; Conc. Caesaragust, III, can. 4.

654

Conc. Tolet. IX, can. 13.

655

Conc. Tolet. VI, can. 10.

656

Ibid., III, can. 6; Conc. Hisp., I, can. 1; Conc. Tolet. IV, can. 69; 70; Conc. Emerit., can. 20.

657

Conc. Tolet., IX, can. 16.

658

Conc. Hisp., I, can 1; Conc. Tolet. IV, can. 74.

659

Так, например, в астурийской грамоте от 745 г. некий Алоит, жена его Ика и их родственники, происходившие из familia епископа Одоария и в прошлом его рабы и служители (cuius eramus famuli et seruitores), вернувшись из захваченных арабами областей в район Луго, просили у епископа предоставить им землю (ut nobis concederet et donaret unam villam ex illis quas ipse prendiderat, quod facere, misericordia motus non distullit). Земли, полученные Алоитом и его родственниками, которые, очевидно, стали теперь либертинами, обозначаются как их hereditas (А. С. Flоriano. Ор. cit., t. I, No. 4, р. 41).

660

Ibid, pp. 42–43.

661

Некие Ордоньо и Профлиния освобождают своих сервов и отдают их под патроциний церкви св. Марии, определив размеры оброка, который эти либертины должны будут в установленные сроки вносить церкви. А. С. Flоriano. Ор. cit., No. 39 (а. 831):…de homines vero nostra sibe quod liberabimus sive etiam quod in seruicio abemus sint liberi post nostrum obitum adque ingenui adque adderentes patrocinium solum in festiuitate Sancti Tome et Sancti Fructuosi hoc ocurant cum sua oblatione et sua elemosina ad sacerdotes vel pauperes… Ibid., No. 4 (относительно Алоита и его родственников):…iussionem eius, et voluntatem successorum eius faciamus in perpetuum). Ibid., No. 74 (а. 861), р. 308.

662

Ibid., No. 26 (а. 817).

663

Ibid., No. 64 (а. 861).

664

См. А. Р. Корсунский. О положении рабов, вольноотпущенников и колонов… стр. 58–69.

665

Е. Perez Рujо1. Ор. cit., t; II, pp., 193, 215; t. IV, pp. 91, 233–234, 315; R. Riazа у A. Gаrсia Gаllо. Manual de Historia del derecho espanol, p. 103; Ch. Verlinden. Lesclavage dans LEurope medievale, p. 85.

666

F. Dahn. Ор. cit, S. 171, Anm. 7.

667

М. Torres. Lecciones de historia del derecho espanol, vol. II. Salamanca, 1936, р. 182; М. Тоrres у R. Рrietо Bances. Ор. cit., р. 196.

668

Fragm. Gaud., XVI, XX.

669

LRVis., CTh, V, 9, 1 (tributum); Form. Wis., No. 36: Decimas vero praestatione vel exenia, ut colonis est consuetudo, annua conlatione me promitto persolvere. Cp. LVis., X, 1, 19 Recces.

670

LRVis., CTh., V, 11, 1 I.: In tantum dominis coloni in omnibus tenentur obnoxii, ut nescientibus dominis nihil colonus neque de terra neque de peculio suo aliena re praesumat.

671

Характерно, что беглого колона возвращали обратно в имение вместе с его пекулием. LRVis., CTh., V, 10, 1. См. также LRVis., CTh., V, 11, 1.

672

LRVis., CTh., V, 9, 1.

673

LRVis., CTh., V, 9, 2.

674

LRVis., NVal., IX, 1; LRVis., NVal., V, 10, 1.

675

Ibid.,V, 10, 1.

676

Fragm. Gaud., XX; LRVis., NVal., IX, 1.

677

CTh., XIII, 10, 3. Ср. Edict. Theod., 142.

678

LRVis., NVal., XII, 1.

679

Ibidem.

680

LRVis., CTh, II, 30, 2; Fragm. Gaud., XVI: Si quis mutuaverit tributario sive servo alieno sine iussu aut conscientia domini sui, nihil a domino serbi exigat, neque a domo, in qua habilabit ille serbus.

681

LRVis., NVal., IX, 1, I: Ingenua itemque mulier si contubernium coloni elegerit alieni…; LRVis., NVal., V, 1:…Servos colonosque in hoc facinore deprehensos duci protinus ad tormenta conveniet… Ingenui quoque, quos similis praesumtio reos fecerit, si fortasse plebei et nullarum fuerint facultatum…

682

LRVis, NVal., V, 1.

683

Ibid., NVal., V, 1.

684

LRVis., CTh., VIII, 1, 1.

685

LRVis., PS, II, 20, 3; LRVis., NVal., IX, 1.

686

В тексте новеллы Валентиниана, касающейся перевода земледельцев из одного имения в другое, говорится об оригинариях и колонах (LRVis., NVal., VIII, 1), а комментарий к этой новелле упоминает соответственно mancipia originaria vel colonaria.

687

Тем не менее предполагать полное слияние колонов и сервов все же нет оснований. Примечательно уже одно то, что колону, пытавшемуся бежать, грозило обращение в рабство (LRVis, CTh., V, 9, 1). Не менее важен и другой факт свободная женщина могла стать женой колона, но ее дети становились сервами (LRVis., NVal., IX, 1, I). Правила раздела детей колонов и сервов разных господ несколько отличались друг от друга. Fragm. Gaud., XX.

688

Conc. Hisp., II, can. 3: Scribitur enim in lege mundiali de colonis agrorum, ut ubi esse quisque iam coepit ibi perduret.

689

Form. Wis., No. 36.

690

Isid. Etymol., IX, 4, 36:…alienum agrum locatum colentes ac debentes conditionem genitali solo propter agriculturam sub dominio possessoris… Вторая часть этого определения заимствована Исидором у Августина (Аugust. De civitate Dei, X, 1, 2).

691

LVis., V, 4, 19 Ch.: Nam plebeis glebam suam alienandi nullam umquam potestas manebit; amissurus procul dubio pretium, vel si quid contigerit accepisse, quicumque post hanc legem vineas, terras, domosque seu mancipia ab officii huius hominibus accipere quandoque presumserit.

692

E. Perez Pujol. Op. cit., t. IV, p. 241; К. Zeumer. MGH, Legum sectio I, t. I, p. 225; F. Dahn. Op. cit., S, 314.

693

LVis., X, 1, 15. Ср. Isid. Etymol., IX, 4, 36.

694

CEur., 277. Закон, определяющий условия раздела земель между готами и римлянами, упоминая беглых и mancipia, очевидно, имеет в виду и сервов, и колонов. Характерно, что в одной конституции VII в. прямо отмечается наличие среди mancipia наряду с сервами — свободных, каковыми могли быть либертины и колоны. См. LVis., XII, 3, 12 Erv.:…nulli ludeorum licebit mancipium christanum habere, non ingenuum, non etiam servum…

695

LVis., X, 1, 11; X, 1, 13 (canon); X, 1, 19 Recces. (decimas).

696

LVis., X, 1, 19 Recces.: Nam quamvis consuetudo vel promissio exoluta non fuerit…

697

LVis., X, 1, 13: Quod si culturas suas longius extendisse cognoscitur et sibi alios ad excolendos agros forte coniunxerit, aut plures filii vel nepotes in loci ipsius habitatione subcreverint…; LVis., X, 1, 14: Si vero consortes eius non dignentur iurare aut forte noluerint vel aliquam dubietatem habuerint, quantum vel ipsi dederint vel antecessores eorum…

698

LVis., X, 1, 4 Ch. Позднеримские колоны вообще не могли судиться по гражданским делам со своими господами. CI, XI, 50, 1.

699

CI, XI, 48, 19. В этом отношении политика вестготских королей существенно отличается от политики византийских императоров VI в., усиленно добивавшихся распространения колоната. См. А. Р. Корсунский. О колонате в Восточной Римской империи V–VI веков. ВВ, т. IX, 1956, стр. 45–77. О положении колонов в варварских королевствах см. также 3. В. Удальцова. Италия и Византия в VI веке. М., Изд-во АН СССР, 1959, стр. 102–105; Г. Г. Дилигенский. Северная Африка в IV–V вв. М., Изд-во АН СССР, 1961, стр. 268–278.

700

Е. Нinоjоsа. Documentos рara la historia de las instituciones le Leon у de Castilla. Madrid, 1919 (а. 914, р. 1).

701

А. С. Floriano. Ор. cit., t. I, No. 38, р. 179: Homines commorantes tam coloni, quam advenae omnes liberi sunt a Regia servitute, sine omnia calumnia, et serviant Sanctae Mariae lucense Sedis.

702

Ch. Vеrlindеn. Lesclavage dans lEurope medievale, t. I, p. 112.

703

Form. Wis., No. 21: Volo pertinere locum illum ad integrum, cum mancipiis rusticis et urbanis, terris, vineis; LVis., IX, 2, 8 Erv.:…cum quidam illorum laborandis agris studentes servorum multitudines cedunt…

704

LVis., V, 7, 16; X, 2, 4 Recces.; X, 2, 5 Egica; Conc. Tolet. III, can. 21.

705

LVis., III, 4, 17:…et donetur a nobis alicui pauperi, ubi in gravi servitio permaneat… См. также LRVis., CTh., II, 30, 1; Fragm. Gaud., XIII; LVis., VII, 2, 5. Об удельном весе рабства в готской Испании см. Ch. Vеrlindеn. Ор. cit.