Крушение римского господства и зарождение феодальных отношений в Испании происходило в условиях социальной борьбы, в которой принимали участие сервы, либертины и колоны, свободные германские и испано-римские крестьяне.

Борьба эксплуатируемых масс населения против светских и церковных землевладельцев и агентов государственной власти принимала многообразные формы. Она выражалась в вооруженных восстаниях, бегстве сервов и колонов от своих господ, оппозиции по отношению к официальной церкви, принимавшей форму еретического движения.

В 40-х годах V в. в Испании происходили подлинные народные восстания, их участники сражались против римских войск. Хронист Идасий называет повстанцев так же, как Зосим и Проспер Тиро именовали тех, кто боролся против римского владычества в Галлии, — багаудами. К одной и той же категории относит участников народных движений в обеих провинциях также Сальвиан Марсельский, который отмечает, что от римского государства отпала к варварам значительная часть Испании и Галлии[1205]. {240}

Самое раннее сообщение об испанских багаудах относится к 441 г. По словам Идасия, багауды Тарракона были разбиты командующим римскими войсками Астурием[1206]. Но эта победа оказалась неполной. Два года спустя его преемнику Мерободу снова пришлось воевать против того же противника. Как сообщает Идасий, Меробод в короткое время подавил арацеллитанских багаудов[1207]. После этого в течение шести лет багауды нигде не упоминаются, а к 449 г. тот же хронист относит новую вспышку движения, на этот раз в районе Тириассона[1208]. {241}

В 454 г. багауды Тарракона потерпели жестокое поражение. Они были разбиты вестготами, которыми командовал Фредерик, брат вестготского короля, выполнявший поручение имперского правительства[1209]. Какие-либо дальнейшие сведения о багаудах Тарракона отсутствуют. Э. А. Томпсон относила к действиям багаудов также сообщение Идасия о грабежах, произведенных в округе Бракары и ликвидированных в 456 г.[1210]. В действительности, грабежи, о которых говорится в 179-й главе этой хроники, совершали не багауды, а вестготы. В 466 г. Бракара была захвачена войском их короля Теодориха, нанесшего поражение свевам. Вслед за тем город подвергся разграблению, множество римлян попало в плен[1211].

Захватив в плен свевского короля Рекиария, Теодорих вскоре выступил из Галисии в Лузитанию[1212]. Непосредственным результатом этого Идасий считает прекращение грабежей в округе Бракары, которые он связывает, следовательно, с пребыванием здесь именно вестготов[1213].

Таким образом, действия багаудов в Испании ограничились Тарраконом, единственной провинцией, которая не находилась еще тогда во власти варваров. Движение багаудов носило здесь устойчивый характер. Судя по сообщениям Идасия, оно продолжалось в течение тринадцати лет.

Несмотря на поражения, которые правительственные войска наносили отрядам багаудов, подавить движение долго не удавалось. Силы, которыми располагали местные магнаты[1214], оказались для этой цели недостаточными. Тарраконские посессоры добивались от римских властей в Галлии присылки регулярных войск. {242}

О составе участников движения багаудов в источниках нет данных. Известно, однако, что в области, где действовали отряды багаудов — Тарраконской провинции, имелись латифундии испано-римских магнатов и фиска; здесь было развито и муниципальное землевладение, особенно в приморской части провинции; на севере же, в мало романизированных районах сохранились самостоятельные общины туземных племен[1215]. Выше уже упоминалось о местных землевладельцах, которые могли набирать значительные вооруженные отряды из рабов, либертинов и колонов своих имений. Вполне вероятно, что в восстаниях багаудов в Испании так же, как и в Галлии, принимали участие мелкие свободные земельные собственники, разоряемые налогами и повинностями, зависимые крестьяне, колоны и рабы.

Мы не располагаем какими-либо сведениями о программе повстанцев. По-видимому, в Испании, как и в Галлии, они совершали нападения на виллы магнатов и города. Там, где им удавалось укрепиться, они, быть может, создавали самоуправляющиеся общины; багауды не признавали власти римских чиновников[1216]. К. Санчес-Альборнос высказал мнение, что испанские багауды — это баски, которые не подчинились римскому господству, как позднее они не покорились и вестготским королям. Выступление багаудов, полагает ученый, — это не социальное, а национальное движение[1217]. Отнюдь не исключено, что значительную, может быть даже ведущую, роль в народном движении против римских властей и магнатов действительно играли баски. Ведь и в Галлии ядром армии багаудов являлись армориканцы, крестьяне одной из весьма поверхностно романизированных {243} областей данной страны[1218]. Это не дает, однако, оснований отрицать социальный по своей сути характер движения багаудов в Тарраконе — той части Испании, где, как известно, было широко развито крупное землевладение.

Движение багаудов, были ли это выступления свободных общинников против римских властей или борьба зависимых крестьян, колонов и сервов против земельных магнатов, являлось выражением того стихийного социального протеста, который столь типичен для периода смены античности средневековьем[1219]. Он не мог привести к победе народных масс. Но, ослабляя римское государство, выступления крестьян способствовали победам варваров и тем самым крушению римского господства в Испании.

Подавление восстаний багаудов не означало прекращения борьбы общинников, сервов и зависимых крестьян против крупных землевладельцев и формировавшегося в стране нового государства.

Вестготские короли еще в V в. обнаружили намерение оказывать поддержку правящим кругам галло- и испано-римского общества, когда те стремились подавить сопротивление эксплуатируемых масс населения. Готские власти пресекали какие-либо произвольные нарушения прав собственности римских посессоров на их земли и рабов[1220]. Для розыска беглых рабов был определен пятидесятилетний срок давности вместо римского тридцатилетнего[1221]. В Бревиарий Алариха II были внесены положения римского права о карах за возбуждение мятежа[1222]. Согласно Вестготской правде, войска предназначены не только для ведения войн с иноземным врагом, но и для внутренних надобностей. В ряде случаев судья мог обращаться за военной помощью к комиту[1223].

Свободные и несвободные испано-римские земледельцы вели в VI в. упорную борьбу против нового государства, выражавшего интересы главным образом {244} магнатов, римских и готских. В 70-х годах борьба эта на юге Испании перешла в открытое восстание. Установлению здесь готского господства активно сопротивлялись и некоторые города (в особенности Кордова), использовавшие пребывание в этой части полуострова византийских войск. Но главной движущей силой восстания, по-видимому, было все же крестьянство. Только преодолев его длительное сопротивление, Леовигильд сумел справиться со всеми остальными участниками движения[1224].

У нас нет данных о самостоятельных вооруженных выступлениях рабов в V–VII вв. Известно, однако, что рабы широко применяли пассивное средство сопротивления своим господам — бегство. Вестготская правда квалифицирует как «мятежное упрямство» (contumacia rebellionis) попытки сервов использовать для освобождения право церковного убежища[1225].

Во время войн и междоусобиц это бегство рабов и колонов принимало массовый характер. Так было, когда на территорию Южной Галлии и Испании в начале V в. вторглись аланы, вандалы и свевы, а затем и вестготы. Устанавливая пятидесятилетний срок давности для розыска беглых, король Эйрих, очевидно, намеревался распространить закон на сервов и колонов, оставивших своих господ именно в этот период[1226].

Нечто подобное происходило и в галльских владениях вестготов во время войны между ними и франками в 507 г. Теодорих Остготский, вмешавшись в нее, предписал своим полководцам в Южной Галлии восстановить порядок и без всяких колебаний (sine aliqua dubitatione) вернуть беглых их прежним господам[1227]. Во {245} второй половине VII в. бегство сервов от своих хозяев приобрело весьма внушительные размеры[1228].

Положения римского права о мятежах готскими королями были расширены и детализированы. Вестготская правда требует, чтобы зачинщик мятежа был подвергнут позорной каре — публичному наказанию плетьми, считался обесчещенным (infamia notatus) и принужден был сообщить имена своих соучастников. Все они, как свободные люди, так и сервы, тоже наказываются плетьми[1229]. Характерно, что возможными участниками мятежа называются рядом друг с другом — свободные и сервы.

Борьба, которую общинники и зависимые крестьяне вели со своими господами крупными землевладельцами, а также с государством, объективно была направлена как против пережитков рабовладельческого строя, еще сохранявшихся в экономике и праве, так и против складывавшегося феодального землевладения и формировавшегося раннефеодального государства. Вестготские короли выступили активными поборниками интересов испано-римских магнатов. Это естественно: собственные устремления королей и готской знати, ставших владельцами поместий, хозяевами рабов и колонов, во многом совпадали с интересами этой местной знати. Опираясь на войска, набиравшиеся из готских крестьян, короли подавили в V–VI вв. восстания римского сельского люда, колонов и рабов. Впрочем, столетием позднее готские общинники оказались почти в таком же положении, как и местные.

В источниках отсутствуют данные об открытых выступлениях закрепощаемого крестьянства, колонов и сервов против господствующего класса в VII в. Но о том, что социальные столкновения продолжались, косвенно {246} свидетельствуют упоминания источников о «мятежном плебсе».

Вестготское официальное право и постановления церковных соборов провозглашают анафему тем, кто попытается захватить власть в государстве с помощью бунтующего народа[1230].

Некоторые историки утверждали, что королевская власть в Вестготском государстве якобы покровительствовала крестьянам[1231]. В отдельных случаях стремление предотвратить новые социальные конфликты, а также сохранить более или менее широкий контингент свободных земледельцев, необходимых для пополнения войска, действительно послужило причиной издания законов и постановлений, напоминавших магнатам, чиновникам и епископам о необходимости «снисхождения» к «беднякам»[1232].

Но крестьянской политике готских королей гораздо более свойственно другое: раздача магнатам деревень, ликвидация общинных порядков свободных готских земледельцев и подавление восстаний сельского плебса. Короли поддерживают знать, а равно и крестьянскую верхушку в их попытках уничтожить общинные традиции, ограничивают юридические права низшего слоя свободных. В этом отчетливо сказывается классовый характер Вестготского государства: оно содействовало превращению свободных мелких земельных собственников в зависимых крестьян.

На севере Испании упорную борьбу против Вестготского королевства вели баски. Вестготские короли, вторгаясь на территорию басков, подавляли восстания, основывали здесь города, являвшиеся опорными пунктами {247} вестготского господства, накладывали на басков дань[1233]. Но через некоторое время баски вновь восставали. Против басков воевали Леовигильд, Рекаред, Свинтила, Рекцесвинт, Вамба, Родриго и другие готские правители[1234]. Борьба басков с Вестготским королевством по сути представляла собой движение свободных общинников против грозившей им утраты своей независимости.

Антагонизм между угнетенными массами зависимых крестьян и свободных общинников, с одной стороны, классом крупных землевладельцев — с другой, послужил одной из важнейших причин крушения Вестготского королевства в начале VIII в.

Арабскому завоеванию готской Испании способствовали не только усобицы среди ее знати, но и враждебное отношение к этому государству со стороны сервов, либертинов и других эксплуатируемых слоев, а также свободных крестьян северных окраин полуострова, боровшихся против вестготского господства.

Во время вторжения в Испанию арабов им оказывал содействие ряд магнатов сторонники сыновей Витицы, а также евреи, которые постановлением XVII Толедского собора в 694 г. были обращены в вечное рабство[1235]. Не исключено, как предполагает Кахигас[1236], что на сторону арабов переходили и сервы-христиане, но данных в источниках об этом не имеется.

Сервы склонны были использовать всякое ослабление государства для открытого выступления; неслучайно крупное восстание сервов (возможно и либертинов) происходило в VIII в. на территории, оставшейся в руках вестготов — в Астурии, при короле Аурелио (768- {248}774)[1237]. Применение в тексте хроники Себастьяна термина tyranice предполагает, что восставшие, вероятно, стремились установить какую-то новую власть. Это восстание создало серьезную опасность для Астурийского королевства.

Антагонизм непосредственных производителей и землевладельцев выражался не только в восстаниях, которые происходили довольно редко, но главным образом, в повседневной борьбе земледельцев против обременительных оброков и повинностей, в попытках устранить или ослабить личную зависимость от светского посессора или церкви. В канонических памятниках попытки сервов и либертинов добиться улучшения своего положения характеризуются такими терминами, как superbia, sedicio, contumacia[1238]. Светские и церковные землевладельцы, подавляя эти попытки, применяли открытый террор. В постановлениях соборов читаем, что епископы и священники, вменяя в вину сервам и либертинам «гордыню» и подозревая в недобрых замыслах против церкви, подвергают обвиняемых пытке, увечат, присуждают к смерти[1239]. В одном из законов Хиндасвинта указывается, что господин не отвечает за убийство раба, коль скоро действует в порядке самозащиты[1240]. Подобная формула по существу легализовала неограниченное право расправы господ с сервами, высказывавшими недовольство своим положением. Закон Рекцесвинта, запрещавший {249} хозяевам калечить сервов без суда[1241], был изъят Эрвигием из Вестготской правды[1242].

Рабы стремились использовать право церковного убежища, но и бегство к алтарю далеко не всегда спасало их от произвола господ[1243]. Некоторые сервы покидали своих хозяев и становились поселенцами в других поместьях[1244].

Наиболее обстоятельно канонические памятники воспроизводят различные стороны борьбы, которую вели церковные либертины против усиления эксплуатации со стороны епископов и их агентов. Судя по актам соборов, они стремились избавиться от повиновения (obsequium) церкви. Получая свободу, сервы должны были давать обязательство (professio) навсегда остаться под патроцинием церкви[1245]. При вступлении нового епископа в должность всем либертинам и их потомкам надлежало представлять свои освободительные грамоты и возобновлять professio. Епископы в ряде случаев умышленно не уведомляли либертинов о необходимости предъявить эти грамоты, не помогали тем, кто их утерял (доказать другими средствами свои права на свободу вольноотпущенники не могли) и возвращали таких либертинов в рабское состояние[1246]. Вступая в управление имуществом церкви, новый епископ мог также опротестовать распоряжения своего предшественника об отпуске сервов на волю и о предоставлении им имущества под тем предлогом, что благосостоянию церкви нанесен ущерб, ибо она-де была недостаточно компенсирована прежним епископом за освобождение рабов[1247]. В результате либертины могли вновь стать рабами или утратить часть своего достояния. На епископский произвол вольноотпущенники имели право жаловаться {250} лишь собору, в котором решающее слово принадлежало, однако, тем же епископам[1248].

Угрожающее поведение сервов и либертинов порой побуждало государственную власть к частичным уступкам; периодически ограничивались террористические действия вотчинников, направленные против рабов и вольноотпущенников; время от времени снималось бремя недоимок, лежавшее на этих земледельцах[1249].

Что касается столкновений свободных колонов и прекаристов с вотчинниками, то о них мы можем судить лишь на основании тех статей Вестготской правды, которые упоминают о самовольном расширении земледельцами своих держаний[1250], об отказе от выплаты оброка[1251]. По-видимому, эти свободные держатели вместе с мелкими земельными собственниками-крестьянами участвовали в мятежных выступлениях плебса, о которых неоднократно, как мы видели, упоминается в источниках.

Оппозиция господствующему классу и его государственной власти находила свое выражение также в ересях. Наиболее распространенной из них в V–VI вв. была ересь присциллианистов.

Деятельность Присциллиана, выходца из знатной семьи в Галисии, относится к концу IV в. Знакомый не только с догматикой христианской церкви, но и с персидской философией, Присциллиан не позднее 379 г. выступил с изложением своих религиозных воззрений, которые, по определению церковных писателей IV–V вв., представляли собой смешение идей манихеев и гностиков. {251} Уже в 380 г. на соборе в Цезареавгусте (Тарракон) взгляды Присциллиана были осуждены. Это не помешало ему навербовать себе сторонников, добившихся избрания его епископом Авилы. В 383 г. император Грациан издал закон об изгнании манихеев из Рима. Это явилось ударом и по приверженцам Присциллиана, поскольку их обвиняли в манихействе. Епископы-присциллианисты вынуждены были оставить свои кафедры. В 384 г. ряд испанских епископов, обвинив Присциллиана не только в манихействе, но также в колдовстве и разврате, добились его осуждения и казни (385 г.). В Испанию отправлена была комиссия, которая руководила репрессиями против сторонников Присциллиана[1252]. Их главой в Испании стал епископ Асторги Симпозий. В Галисии большинство епископов оказалось в рядах присциллианистов, и галисийская церковь фактически отделилась на время от испанской католической церкви. Происходила ожесточенная борьба за епископские кафедры с ортодоксальным духовенством, особенно с епископами Бэтики. В 400 г. был созван Толедский церковный собор, на котором католическому духовенству удалось завоевать значительный успех. Из десяти епископов-присциллианистов шесть, в том числе Симпозий, отказались от своих догм. После этого присциллианисты были вытеснены из рядов высшей церковной иерархии. Но как секта присциллианство продолжало существовать на протяжении V–VI вв. и не только в Испании, но и за ее пределами — в Галлии. Его следы обнаруживаются и в VII в.[1253].

Судя по тем обвинениям, которые выдвигались церковными соборами и католическими писателями против присциллианистов, расхождения между ними и ортодоксальной церковью касались религиозных догматов и принципов церковной организации. Присциллианистам прежде всего вменяли в вину, что они отошли от никейского символа веры в толковании догмата о божественной Троице и о природе Христа. Подобно савелианам, {252} они отрицали реальное различие между тремя божественными ипостасями[1254].

Не менее значительны были разногласия и в области христологии. Согласно Присциллианистам, Иисус Христос имел лишь одну природу[1255]: он — «не рожденный» (innascibilis)[1256]; его тело, страсти, христово воскресение — лишь воображаемое, видимость[1257]. Важную роль в догмах присциллианистов играло представление о дьяволе, который считался порождением хаоса[1258]. При этом видимый мир, человеческие тела — создания не бога, а дьявола. Душа человеческая — эманация божественной субстанции, часть бога. Присциллианисты не верили в телесное воскресение и придавали большое значение влиянию небесных светил[1259].

С представлением о дьяволе как о творце материального, видимого мира связано убеждение присциллианистов в необходимости умерщвления плоти. Они считали злом брак и деторождение, воздерживались от употребления мяса[1260]. Присциллианисты проповедывали также отказ от имущества[1261]. Первоначально требования аскетического образа жизни предъявлялись лишь претендовавшим на епископские должности, а позднее и ко всем верующим[1262].

Примерно так же, как участники испанских соборов, характеризовали взгляды присциллианистов Иероним, {253} Августин, Орозий, Сульпиций Север, папа Лев I и некоторые другие церковные авторы конца IV–V вв.[1263].

В противоречии с указанными источниками находятся сохранившиеся произведения самого Присциллиана. Излагая свои религиозные взгляды, он не расходится явно в толковании догматов с ортодоксальным вероучением. Он осуждает манихейство и гностицизм и заявляет о собственной верности католической церкви[1264].

Отдельные исследователи, например Ф. Парэт и Э. Бабю, утверждали, будто обвинения в манихействе и гностицизме, выдвинутые против Присциллиана некоторыми испанскими епископами, были несправедливы, что он вообще якобы не был еретиком. Так, сопоставляя обоснование аскетизма манихеями и Присциллианом, Ф. Парэт отмечает, что для первых быть богатым — порочно. Богатых после смерти ждет кара. По Присциллиану же, богатство само по себе не мешает истинной вере и благочестию; для него отказ от имущества — только средство воспитания духа, нравственного самоусовершенствования.

Было бы, однако, неправильно судить о присциллианской теологии по нескольким произведениям, написанным в значительной мере для того, чтобы опровергнуть обвинения в ереси. Поскольку церковные писатели и постановления соборов упорно причисляли тезис о нерожденности Христа к еретическим догмам присциллианистов, а епископ Симпозий отрекся на I Толедском соборе именно от этого положения[1265], мы вправе думать, что христология Присциллиана не совпадала с ортодоксальной[1266]. В своей записке о ереси присциллианистов и оригенистов, направленной Августину, Орозий привел небольшую выдержку из неизвестного письма Присциллиана: связь между божественными силами и человеческими душами описана здесь в чисто манихейском духе[1267]. {254}

Наиболее явно Присциллиан отступал от требований католической церкви в своем отношении к апокрифам. Он считал необходимым их использование[1268]. Естественно, это создавало широкие возможности его последователям отклоняться от ортодоксальных догматов.

Непримиримость взглядов Присциллиана с учением господствующей церкви видна уже из того, что в его догматике на первый план выдвигалась вера, понимаемая как некое мистическое единство человека с богом. Эта вера предполагала самоотречение: внешний мир в глазах человека словно обесценивался. В связи с этим, как справедливо отметил Ф. Парэт, присциллианство ставило под сомнение спасительную роль церкви и всей церковной организации[1269].

В то же время отрицание воплощения Христа, реальности его страданий и смерти подрывало одну из тех догм, на которых основывалась католическая церковь, — учение об искуплении грехов.

Таким образом, если остается не вполне ясным, в какой мере те или иные догмы присциллианистов принадлежали самому основоположнику этого движения или распространялись позднее его последователями, то объективная враждебность этого мистического и аскетического религиозного направления господствующей церкви не вызывает сомнений. Именно этим следует объяснять и поддержку, которую присциллианство встречало в народной среде, и в то же время ожесточенную борьбу, ведшуюся против этой ереси католическим епископатом.

В нашем распоряжении нет прямых данных о выступлениях присциллианистов непосредственно против самой церковной организации. Но, по сообщениям косвенного характера, можно заключить, что последователи Присциллиана стремились создать собственную организацию, отличную от церковной. Они выделяли из своей среды проповедников[1270], устраивали богослужения в частных домах, в виллах[1271], под открытым небом, {255} пользуясь при этом апокрифическими произведениями[1272]. От службы у алтаря не отстранялись ни миряне, ни женщины. Причащение могло производиться не только вином, но и виноградом и молоком. О подобном обычае упоминал еще III провинциальный собор в Бракаре в 672 г.[1273]. Присциллианистов отличало соблюдение множества постов. Они постились каждое воскресенье[1274]. Члены этой секты не вступали в брак[1275].

Присциллианисты, придерживавшиеся аскетических идеалов, выделялись и своим внешним видом среди окружающих. Военные отряды, разыскивавшие «еретиков», обнаруживали их по бедной одежде и бледности[1276]. Очевидно, им присуще было стремление огладить резкие разграничения между клиром и верующими, что в то время было уже характерно для католической церкви.

Присциллиатотво распространялось в сложной исторической обстановке, когда римское господство в Испании подходило к концу и большая часть ее территории оказалась в руках варваров. Выяснить социальную базу данного религиозного движения очень трудно. Об отношении к этому движению органов старой государственной власти, сохранившихся в Испании в V в., и правителей варварских королевств, образовавшихся тогда на полуострове, имеется больше сведений. {256}

По-видимому, присциллианистов поддерживали довольно широкие народные слои. На I Толедском соборе в 400 г. говорилось, что на стороне присциллианистов большая часть плебса Галисии[1277]. О том, что низы заражены «чумой ереси», писал в начале 40-х годов V в. и папа Лев[1278].

В 561 г. собор в Бракаре указывал на опасность сохранения присциллианства в отдаленных районах страны среди «непросвещенных» людей[1279]. Так называли тогда сельских жителей. Среди присциллианистов были и выходцы из знати[1280], духовенства[1281], но основной их контингент составлял сельский плебс, свободные и зависимые крестьяне. Вероятно, немало сторонников присциллианисты имели и в среде городского плебса, поскольку в противном случае они не смогли бы занять в конце V в. ряд епископских кафедр в Галисии и Лузитании. О прочных корнях присциллианства в массах свидетельствует его устойчивость. Несмотря на казнь Присциллиана и репрессии против его сторонников, движение в 80-х годах не заглохло, а даже усилилось[1282]. В начале V в. были изданы новые имперские законы, объявлявшие присциллианистскую ересь государственным преступлением, грозившие {257} еретикам конфискацией всего имущества и другими карами[1283], но и это не помогло.

Вторжение варваров в Испанию способствовало упрочению присциллианства. Орозий около 415 г. писал Августину, что от еретиков испанская церковь страдает больше, чем от неприятелей[1284]. Позднее папа Лев I в письме к испанскому епископу Турибию отмечал, что варварские вторжения помешали выполнению законов и затруднили духовенству борьбу с отклонениями от истинной веры[1285]. Свевы, в чьих руках оказалась с конца 20-х годов V в. большая часть страны, не склонны были оказывать какую-либо поддержку католической церкви в ее борьбе против еретиков. Епископы боролись против них собственными силами, опираясь, видимо, также на муниципальные власти в тех городах, которые оставались в управлении у испано-римлян.

В 40-х годах V в. вновь наблюдается подъем присциллианства в Испании, хотя участники движения вынуждены были теперь в большинстве случаев действовать нелегально. Епископ Турибий в одном из своих писем сравнивал эту ересь с гидрой, у которой заново отрастают отрубленные головы (velut quibusdam hydrinis capitibus pullulare)[1286]. В хронике Идасия сообщается, что в 445 г. была раскрыта группа манихеев (подразумеваются присциллианисты) в Асторге[1287]. Епископ Турибий по поручению папы Льва производил расследование их деятельности[1288]. Следует отметить, что оживление присциллианства совпадает по времени с активными выступлениями багаудов. Правда, главными районами деятельности секты были Галисия и Лузитания, а багаудов — Тарракон. И вообще мы не располагаем данными о непосредственной связи этого религиозного движения {258} с восстаниями багаудов[1289]. Несомненно, однако, что по своей социальной принадлежности присциллианисты и багауды были близки друг к другу.

В 448 г., после смерти свевского короля-язычника Рехилы, королем стал католик Реккиарий. Это, по-видимому, на некоторое время облегчило католической церкви в Галисии и Лузитании ее борьбу против присциллианистов. Но в 456 г. свевское королевство было разгромлено вестготами. С начала 60-х годов среди галисийских свевов распространилось арианство. Вестготские короли-ариане, завладев основными районами Испании, не препятствовали католической церкви преследовать присциллианистов, а с начала VI в. и содействовали ей. В Бревиарий Алариха была включена новелла Валентиниана III, изгонявшая манихеев из городов и лишавшая их ряда гражданских прав, в частности права получать наследство и завещать свое имущество, находиться на государственной службе[1290]. Другой римский закон, вошедший в Бревиарий, предписывал неуклонно привлекать всех еретиков-куриалов к несению муниципальных повинностей. Здесь же напоминалось о необходимости без промедления предпринимать против манихеян, присциллианистов и других еретиков меры, указанные в ранее принятых постановлениях[1291]. Но несмотря на то, что отдельные должностные лица в Вестготском королевстве ревностно преследовали еретиков[1292], присциллианисты продолжали свою деятельность.

Превращение католичества в государственную религию создало господствующей церкви новые возможности для искоренения ереси. {259}

В 561 г. свевский король отрекся от арианства и принял католичество. Это облегчило церкви борьбу против еретиков в Галисии. В том же году в Бракаре был созван церковный собор, на котором епископ Лукреций предложил заново осудить присциллианские догмы. Епископы признали это совершенно необходимым[1293], и собор издал семнадцать статей против ереси[1294]. Но через одиннадцать лет Второму собору в Бракаре пришлось снова запрещать чтение апокрифов в церквах и всякую иную деятельность присциллианистов[1295].

В 589 г. вестготский король Реккаред перешел из арианства в католичество. Католическая церковь могла теперь рассчитывать на активнейшее участие государственного аппарата в подавлении, ересей. В Вестготскую правду включается закон Хиндасвинта, грозящий суровыми карами всем, кто причастен к какой-либо ереси[1296]. И тем не менее литература присциллианистов еще долго имела хождение[1297]. Католическая церковь даже в VII в. с подозрением относилась к монахам и клирикам, которые выделялись аскетическим образом жизни и уклонялись от соблюдения требований церковной дисциплины[1298].

Наряду с присциллианистской в Испании были и другие ереси. В Бэтике в V в. имелись несториане[1299]. В VII в. отмечается деятельность в Испании ацефалов {260} ереси монофиситского характера[1300]. Но ни одна из этих ересей не была распространена так, как в V–VI вв. — присциллианство.

Ереси в Испании в V–VII вв., как и во многих других странах эпохи средневековья, были выражением оппозиции народных масс официальной церкви, неразрывно связанной с формировавшимся тогда господствующим классом. Возникнув еще в рабовладельческом государстве, ереси продолжали существовать и в раннефеодальном государстве. «Революционная оппозиция феодализму, — писал Ф. Энгельс, — проходит через все средневековье. Она выступает, соответственно условиям времени, то в виде мистики, то в виде открытой ереси, то в виде вооруженного восстания»[1301]. {261}

Примечания:

1

F. Dаhn. Die Konige der Germanen 5. Abth. Wurzburg, 1870; Bd. VI. Leipzig, 1885.

12

См. И. Лучицкий. Поземельная община в Пиренеях. «Отечественные записки», 1883, № 10.

13

См. библиографический указатель.

120

Ibid.

121

A. G. Haudricourt et M. Delamarre. L homme et la charrue a travers le monde. Paris, 1955, pp. 102–103, 145–147.

122

J. Саrо Ваrоja. Le vida agraria tradicional reflejada en el arte espanol. «Estudios de historia social de Espana» Madrid 1949, р. 94.

123

Ibid., p. 101.

124

Isid. Etymol., XX, 14, 3-13. О применении в Испании на протяжении всего средневековья римских сельскохозяйственных орудий — плуга с железным лемехом и отвальной доской, молотильной доски, приводимой в движение волами, см. Е. Г. Кагаров. Исторические наслоения в земледельческой технике Испании. СЭ, 1938, № 1, стр. 202–203.

125

LVis., VIII, 4, 30.

126

J. de Serra Rafols. La «villa» romana de la dehesa de «la Cocosa». Badajoz, 1952, pp. 38, 46–48. Вилла, о которой идет речь в работе испанского археолога, существовала вплоть до арабского завоевания.

127

LVis., VIII, 3, 13; VIII, 4, 15: VIII, 4, 18; VIII, 4, 4; VIII, 4, 6; VIII, 4, 8; VIII, 5, 1–6. Исидор Севильский в «Этимологиях» специально разбирает вопрос о корме для скота (VII, 4, 8). Большая роль скотоводства в хозяйстве магнатов, монастырей и крестьян видна также из агиографической литературы. Так, в одном из произведений св. Валерия рассказывается, что вследствие похищения быков у мелких посессоров последние, оставшись без рабочего скота, как и их рабы, оказались в нищете (S. Valerii abbatis opuscula. PL., t. 87, col. 446; S. Fruct. Regula monastica. Ibid., col. 11171118).

128

LVis., VIII, 6, 1; Isid. Etymol., XV, 13, 7.

129

LVis., VIII, 4, 22; 23.

130

LVis., VIII, 4, 29.

1205

Salv. De gubern. Dei, V, 5, 23: Et hinc est, quod etiam hi, qui ad barbaros non confugiunt, barbari tamen esse coguntur scilicet ut est pars magna Hispanorum, et non minima Gallorum, omnes denique, quos per universum Romanum orbem fecit Romana iniquitas iam non esse Romanos. Перед этим Сальвиан рассказывал о бегстве людей, угнетенных налогами, к варварам или багаудам (Ibid., V, 5, 22).

1206

Hydat. Chron., 125 (а. 441).

1207

Ibid., 128 (а. 443).

1208

Нуdat. Chron., 141 (а. 449): Basilius ob testimonium egregii ausus sui congregatis in ecclesia Tyriassone foederatos occidit ubi et Leo eiusdem ecclesiae episcopus ab isdem, qui cum Basilio aderant, in eo loco obiit vulneratus. В следующей главе Идасий отмечает, что свевский король Реккиарий, возвращавшийся из Галлии от своего тестя, вестготского короля Теодориха, вместе с Базилием разграбил область Цезаравгусты, захватил Илерду и увел оттуда много пленных (ibid., 142). 141-я глава хроники Идасия по-разному истолковывается исследователями. Одни полагают, что Базилий — это командир римского военного отряда, разгромивший багаудов в Тирриассоне. См. W. Reinhаrt. Historia general del reino hispanico de los suevos. Madrid, 1952, р. 45; L. de Vаldeavellanо. Op. cit., t. I. Madrid, 1955, р. 260; «Historia de Espana», dir. por R. Menendez Pidal, t. III. Madrid, l963, p. 32. Другие, напротив, считают Базилия вождем багаудов, который разгромил отряд федератов. См. О. Seeck. PRE, t. III, S. 48; E. A. Thоmpsоn. Peasant revolts in Late Roman Gaul and Spain. «Past and Present», 1952, No. 2, р. 16; A. Szadeckу-Наrdess. Zur Interpretation zweier Hydatius-Stellen. «Heliko», 1961, No. 1, SS. 148–152; S. Mazzarinо. Si puo parlare di revoluzione sociale alla fine del mondo antico. «II passagio dall'antichita al medioevo in occidente». Spoleto, 1962, р. 422. В таком случае 142-я глава хроники Идасия свидетельствует о каких-то кратковременных совместных действиях свевов и багаудов в Тарраконе. Но неясным остается, кто такие foederati, о которых идет речь в предыдущей главе. Можно было бы предположить, что хронист имеет в виду какой-то отряд готских федератов. Однако Идасий, неоднократно упоминая содействие готских войск имперским властям в Испании, никогда не называет эти войска федератами. Подобно другим западноримским хронистам, он вообще не употребляет это выражение как технический термин. Вызывает недоумение также то обстоятельство, что Идасий, враждебно относящийся к багаудам, отмечает «редкую отвагу» их предводителя. В целом толкование 141-й главы хроники остается, таким образом, спорным.

1209

Hydat. Chron., 158 (а. 454): Per Fredericum regis fratrem Bacaudae Terraconenses caeduntur ex auctoritate Romana.

1210

Ibid., 179 (а. 456): In conventus parte Bracarensis latrocinantum depraedatio perpetratur. См. Е. А. Тhоmpsоn. Op. cit, p. 16.

1211

Hydat. Chron., 174 (а. 456).

1212

Hydat.Chron., 178.

1213

Ibid., 179.

1214

В начале V в. испано-римские магнаты успешно отражали в течение трех лет попытки вандалов, аланов и свевов прорваться в Испанию (см. Oros. Hist. VII, 40, 5). В 464 г. знать Тарракона оказала вооруженное сопротивление войскам вестготского короля Эйриха (см. Isid. Hist. Goth., 34 (а. 473).

1215

О. Нirsсhfeld. Der Grundbesitz der romischen Kaiser. Beitrage zur alten Geschichte, Bd. II, 1902, S. 308; A. Ballesteros у Beretta. Op. cit., p. 912; Е. М. Штаерман. Кризис рабовладельческого строя в западных провинциях Римской империи. М., 1957, стр. 161.

1216

Весьма любопытно рассуждение Сальвиана, где он сопоставляет королевства, образованные на римской территории варварами, и районы, в которых господствовали багауды. Sаlv. De gubern. Dei V, 5, 22: Itaque passim vel ad Gothos vel ad Bacaudas vel ad alios ubique dominantes barbaros migrant. См. также А. Р. Корсунский. Движение багаудов. ВДИ, 1957, № 4, стр. 79–80.

1217

В сб. «II passagio dall'antichita al medioevo in occidente», pp. 437–438, 440.

1218

См. А. Р. Корсунский. Ук. соч., стр. 79–80.

1219

См. также ответ С. Маццарино на выступление К. Санчес-Альборноса. S. Mazzarino. Op. cit., р. 439.

1220

См. выше, стр. 145–146, след.

1221

CEur., 277; LVis., X, 2, 2.

1222

LRVis, PS, V, 3, 1 I; LRVis., CTh., IX, 23, 1 I. Cp. LRVis, PS, V, 31, 1.

1223

LVis., VI, 1, 1; VII, 4, 2; IX, 2, 8 W.

1224

Johann. Biclar. Chron., с. 213 (а. 572): Leovegildus Rex Cordubam civitatem diu Gothis rebellem nocte occupat et caesis hostibus propriam facit multasque urbes et castella interfecta rusticorum multitudine in Gothorum dominium revocat; ibid., p. 215 (а. 577): Leovegildus rex Orospedam ingreditur et civitates atque castella eiusdem provinciae occupat et suam provinciam facit et non multo post inibi rustici rebellantes a Gothis opprimuntur et post haec integra a Gothis possidetur Orospeda.

1225

LVis., V, 4, 17.

1226

CEur., 277: Sortes Gothicas et tertias Romanorum, quae intra L annis non fuerint revocate, nullo modo repetantur. Similiter de fugitivis, qui intra L annos inventi non fuerint, non liceat eos ad servitium revocare. Cp. LBurg., 79, 5.

1227

Саssiоd. Variae, III, 48.

1228

LVis.. IX, 1, 21 Egica.

1229

LVis.. VIII, 1, 3: Qui ad faciendam cedem turbas congregaverit, aut qui seditionem alteri, unde contumelium corporis sentiat, fecerit vel faciendam incitaverit aut preceperit, mox iudex facti crimen agnoverit, eum conprehendere non moretur; ita ut caput huius sceleris, infamia notatus, extensus publice coram iudice LX flagella suscipiat et omnes, qui cum eo venerint vel quid fecerint, nominare cogatur, ut si in eius patrocinio non sunt, unusquisque ingenuorum quinquagena flagella suscipiat. Servi autem huius criminis socii, si alterius domini sunt, singuli in conventu publico ad aliorum terrorem extensi coram iudice ducentenos hictus accipiant flagellorum.

1230

LVis., II, 1, 6 Recces.: Quemcumque vero aut per tumultuosas plebes… adeptum esse constiterit regni fastigia… et anathema fiat…; Conc. Tolet. VIII, can. 10:…non forinsecus, aut conspiratione paucorum, aut rusticarum plebium seditioso tumultu.

1231

F. Dahn. Op. cit., Bd. VI, S. 175; M. Torres. Lecciones… vol. II, pp. 176–177.

1232

Так, очевидно, крестьянские восстания, происходившие в правление Леовигильда, побудили III Толедский собор принять постановление, чтобы судья и прокураторы не отягощали жителей поборами, а взимая их, руководствовались бы соответствующими указаниями провинциальных церковных соборов (Conc. Tolet. III, can. 18).

1233

Johan. Biclar. Chron., а. 581: Leovegildus rex partem Vasconiae occupat et civitatem, quae Victoriacum nuncupatur, condidit. После того как Свинтила нанес баскам поражение, они покорились готскому королю: Isid. Hist. Goth., 62:…obsides darent, Ologicus civitatem Gothorum stipendiis suis et laboribus conderent, pollicentes eius regno dicionique parere et quicquid imperaretur efficere.

1234

Jоhаn. Вiсlar. Chron., а. 581; Isid. Hist. Goth., 54, 59, 62; La cronica Albeldense, p. 600. Фройю, восставшего против Реккесвинта, очевидно, поддерживали баски, которые в это же время вели военные действия против Вестготского королевства. См. Таiо. Sentent., col. 72; Contin. Hisp., 35–36.

1235

Conc. Tolet. XVII, can. 8.

1236

J. de lаs Саgigаs, Los mozarabes, t. I. Madrid, 1947, р. 45.

1237

La cronica Albeldense, р. 602: Eo regnante, serui dorninis suis contradicentes, eius industria capti in pristina sunt seruitute reducti. По сообщению другой хроники, восставшие были либертинами. Sеbаst. Chron., р. 486:…cuius tempore libertini contra proprios dominos armas sumentes, tyrannice surrexerunt: sed principis industria superati, in servitutem pristinam sunt reducti.

1238

Conc. Tolet. IX, can. 13; Conc. Hisp. II, can. 8; Valer. De gen. monach., cap. 26.

1239

Conc. Emerit., can. 15:…dicentes ex ea homines aliquos maleficium sibi fecisse…; LVis., VI, 5, 15 Egica; Conc. Tolet. XI, can. 6; VI, can. 10. В постановлении провинциального собора фигурирует некий либертин Елисей, который, оказывается, не только покушался на благополучие епископа, но проклял и саму церковь — его патронессу. Conc. Hisp. II, can. 8:…ad contumaciae morbum transiliit, sicque per superbiam non solum eiusdem episcopi veneficiis artibus salutem laedere voluit, sed etiam patronam Ecclesiam libertatis immemor damnavit.

1240

LVis., VI, 5, 12 Ch.

1241

LVis., VI, 5, 13 Recces.

1242

Правда, Эгика, желая, очевидно, предотвратить дальнейшее обострение борьбы сервов против господ, снова ввел в Вестготскую правду закон Реккесвинта (LVis., VI, 5, 13 Egica).

1243

LVis., V, 4, 17; IX, 3, 1; IX, 3, 2; IX, 3, 3; Conc. Ilerd., can. 8.

1244

LVis., IX, 1, 8; IX, 1, 11; IX, 1, 14; IX, 1, 15 Antiqua emendata.

1245

Conc. Tolet. IV, can. 70; Conc. Tolet. VI, can. 9.

1246

Conc. Caesaraugust. III, can. 4. Характерно, что в одной из вестготских формул об освобождении серва епископом имеется особая оговорка, возбраняющая преемникам епископа нарушать этот акт освобождения (Form. Wis., No. 6).

1247

Conc. Hisp. I, can. 1, can. 2; Conc. Tolet. IV, can. 67, can. 68; Conc. Emerit., can. 21.

1248

Х Толедский собор рассматривал дело о завещании епископа Рицимера, который, как заявил его преемник епископ Фруктуоз, якобы отпустил многих сервов на свободу, сделал щедрые дары либертинам и тем самым резко сократил доходы церкви. Собор принял решение о мерах, необходимых для того, чтобы церковь сохранила свои доходы. Вопрос же о либертинах и их имуществе был передан на усмотрение самого Фруктуоза. Он должен был решить, следует ли оставить в силе распоряжение Рицимера об освобождении сервов и наделении их имуществом (см. Conc. Tolet. X, aliud decretum).

1249

Edictum Ervigii regis de tributis… p. 479.

1250

LVis., X, 1, 13.

1251

LVis., X, 1, 11.

1252

Sulp. Sever. Dial. III, 11, 5.

1253

Об истории присциллианства см. M. Menendez Pelayo. Historia de los heterodoxos espanolos, t. I, Madrid, 1880; П. А. Прокошев. Присциллиан и присциллианисты. Казань, 1900; Е. Babut. Priscillien et le priscillianisme. Paris, 1908.

1254

Взгляды присциллианистов на Троицу неоднократно предавались анафеме католической церковью. Conc. Bracar. I. Ср. Epist. Leonis ad Thuribium I. Contra Priscillianistas qui sanctum Trinitatem non personis, sed tantum nominibus distinguunt, р. 716. Ср. A. dAles. Priscillien et lEspagne chretienne a la fin du IV-e siecle. Paris, 1936, р. 122.

1255

Conc. Tolet. I, Regula fidei catholicae, 13.

1256

Ibid., 6.

1257

Противопоставляя ортодоксальное учение о природе Христа взглядам присциллианистов, I Толедский собор отмечал;…nec imaginarium corpus aut phantasmatis alicuis in eo fuisse, sed solidum atque verum, hunc et esurisse, et sitisse, et doluisse, et flevisse, et omnes corporis injurias pertulisse…

1258

Conc. Bracar. I, can. 7.

1259

Conc. Tolet. Regula, 1, 9; can. 10, 11, 15; Conc. Bracar. I, can. 5, 9.

1260

Conc. Tolet. I, Regula, 16, 17; Conc. Bracar. I, can. 11, 14.

1261

F. Paret. Priszillianus. Ein Reformator des vierten Jahrhunderts. Wurzburg, 1891, SS. 106–108.

1262

С. Torres. Priscilliano «doctor itinerante, brillante superficialidad». CEG, XXVII, 1954, р. 77.

1263

Соответствующие цитаты из их сочинений приведены в упомянутой работе Э. Бабю.

1264

Priscill. Tract., II, 51–52; F. Paret. Op. cit, SS. 106–108.

1265

Conc. Tolet. I. Mansi, t. III, p. 1004.

1266

См. К. Kunstle. Antipriszilliana. Freiburg und Breisgan, 1905, S. 23.

1267

CSEL, t. XVIII, p. 153. Э. Бабю предполагал, правда, что Орозий процитировал не письмо Присциллиана, а какое-то манихейское произведение.

1268

Priscill., tract. III: Liber de fide et de apocryphis.

1269

F. Paret. Op. cit., SS. 286–287.

1270

Conc. Caesaraug. I, can. 7.

1271

Conc. Tolet. I. Mansi, t. III, p. 1006; ср. Priscillianus. Canones, can. XL; Conc. Caesaraug. I, can. 4.

1272

S. Leonis. Epist. XV, can. 15, р. 688. Один из канонов Присциллиана (компендиум посланий апостола Павла), согласно которому члены христианской общины должны обращаться со своими делами не в государственные суды, а в церковные (сап. XLVI), проникнут, по мнению Ф. Парэта, духом раннехристианской церкви. Имеется в виду установка на то, чтобы передавать все дела на суд общины верующих (см. F. Paret. Op. cit, S. 33).

1273

Conc. Bracar. III, can. 1; см. M. Menendеz Реlауо. Ор. cit., pp. 142–143.

1274

Conc. Caesaraugust. I, can. 2.

1275

S. Philastr. Liber de haeresibus, LXXXIV. Abstinentes. Sunt in Gallis et Hispanis, et Aquitania veluti abstinentes qui et Gnosticorum et Manichaeorum particulam perniciosissimam aeque secuntur, eademque non dubitant praedicare separantes persuasionibus conjugia hominum et escarum abstinentiam promittentes. В то же время присциллианисты допускали внебрачное сожительство с женщинами. См. К. Kunstle. Ор. cit., S. 39.

1276

Sulp. Sever. Dial. III, 11, 5:…etenim solis oculis judicabatur, cum quis pallore potius aut veste, quam fide haereticus aestimaretur. Cp. CTh., XVI, 5, 40:…Huic itaque hominum generi nihil ex legibus sit commune cum ceteris.

1277

Conc. Tolet. I; Mansi, t. III, col. 1006:…habentes hanc fiduciam, quod cum illis propemodum totius Gallaeciae sentiret plebium multitudo. В начале V в. Сульпиций утверждал, что Присциллиан… multos nobilium pluresque populares auctoritate persuadendi et arte blandiendi aplicuit in societatem. Sulp. Sever. Hist. sacra, II, 46.

1278

Leon. Epist. XV, c. 5: Quae vero illic aut quanta pars plebium a contagione pestis huius aliena est… (col. 680).

1279

Conc. Bracar. I, 1. J. Vives. Conc., p. 66:…ne quis tamen aut per ignorantiam aut aliquibus, ut assolet, scribturis deceptus apocryfis aliqua adhuc ipsius erroris pestilentia sit infectus, manifestius ignaris hominibus declaretur quia in ipsa extremitate mundi et in ultimis huius provinciae regionibus constituti aut exiguam aut репе nullam rectae eruditionis notitiam contingerunt. Интересно, что гораздо позднее в феодальной Франции XII–XIII вв. еретики в изображении церковных писателей — это simplices et pauperes homines, illiterati, idiotae. См. H. Grundmann. Literatus — illiteratus. AKG. Band. XL, H. I, SS. 54–57.

1280

Sulpic. Sever. Hist. sacra. II, 46.

1281

Leon. Epist. XV, c. 3 (col. 680).

1282

Sulpic. Sever. Hist. sacra. II, 51: Ceterum Priscilliano occiso non solum non repressa est haeresis, quae illo auctore proruperat, sed confirmata, latius propagata est…

1283

Cod. Theod. XVI. 5, 40 (407 г.); XVI, 5, 43 (408 г.); XVI, 5, 48 (410 г.); XVI, 5, 59 (423 г.); XVI, 5, 65 (428 г.); Nov. Valent. XXXV (445 г.). Заслуживает внимания, что наряду с донатистами, манихеями и некоторыми другими сектами имперское законодательство относило присциллианистов к числу наиболее опасных еретиков (см. CTh., XVI, 5, 65).

1284

Oros. Op. cit., р. 152: Dilacerati gravius a doctoribus pravis quam a cruentissimis hostibus sumus.

1285

Leon. Epist. XV.

1286

Turrib. Epist. (Idacioet Ceponio episcopis), c. 2.

1287

Hydat. Chron., 130.

1288

Ibid., 135.

1289

Убийство епископа Льва в 449 г. в Тириассоне во время пребывания там отряда багаудов — событие, о котором нам слишком мало известно, чтобы делать какие-нибудь выводы о совместных выступлениях багаудов и присциллианистов. Обращает на себя внимание, что Идасий, рассказывающий о тех и о других, не усматривает никакой связи между ними, которую он не преминул бы подчеркнуть, если бы для этого имелись хоть какие-либо основания. Августин ведь всячески выпячивал близость донатистов к агонистикам.

1290

LRVis., NVal., II, 1.

1291

LRVis., N. Theod. III, 1.

1292

Архиепископ Толедо Монтан в письме, относящемся к 30-м годам VI в., особо выделяет заслуги некоего Турибия в искоренении ереси присциллианистов и язычества в районе Паленсии (в северной Испании). См. Mansi, t. VIII, р. 788.

1293

Conc. Bracar. I. Praefatio.

1294

Conc. Bracar. I (Proposita contra Priscillianam haeresem capitula).

1295

Conc. Bracar. II, can. 67, 42, 57. На заключительном заседании собора митрополит потребовал, чтобы епископы объявили о решениях, принятых в Бракаре, в своих диоцезах и отлучили бы от церкви всех клириков и монахов, зараженных присциллианистской ересью. См. Mansi, t. IX, р. 773.

1296

LVis., XII. 2, 2 Ch.: De omnium heresum erroribus abdicatis.

1297

Интересно отметить, что присциллианистские прологи к четырем Евангелиям нашли отражение в некоторых Евангелиях школы Ады во Франкском королевстве (IX в.). См. R. M. Walker. Illustrations to the Priscillian Prologues in the Gospel Manuscripts of the Carolingian Ada School. The Art Bulletin, 1948, March, v. XXX, pp. 1-10.

1298

В актах VII Толедского собора в 646 г. говорится, что лишь наиболее достойные и ученые монахи могут жить вне монастырей. Всех же недостаточно добродетельных и ученых, и тех, кто бродят по стране, епископы должны принудить поселиться в монастырях.

1299

М. Menendez Реlауо. Ор. cit., pp. 168–170.

1300

Conc. Hisp. II, can. 12; De quodam Acephalorum episcopo, can. 13; Conc. Tolet. XIV, can. 8, 9; см. М. Menendеz Pelayo. Ор. cit., pp. 199–200; «Historia de Espana», dir. роr R. Menendez Pidal, t. III, p. 271.

1301

К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 7, стр. 361.