В конце 1270-х гг. на северо-западе Анатолии возникло владение, вошедшее в историю как бейлик Османов – по имени предводителя тюркской племенной группы. «Анатолия» или «Восток» – так греки называли в античное время обширную страну посреди Малой Азии, «Анадола» – так называли ее древние тюрки, поселившиеся на этой территории в III в. до н. э. Анатолия расположена в том месте, где сходятся три части света – Европа, Азия и Африка, и является естественным мостом, соединяющим Балканы со странами Ближнего и Среднего Востока. Такое положение всегда благоприятствовало ее экономическому и культурному развитию: через нее шло большинство путей сообщения между Востоком и Западом, что способствовало, в числе прочих причин, расцвету таких держав древности и Средневековья, как Хеттское царство, Византийская империя, государство Сельджуков Малой Азии и, наконец, Османская империя.

По преданию, кочевники-огузы, часть племени кайыг, мигрировали в Анатолию из Центральной Азии. Они кочевали в Малой Азии в районе Караджадага, к западу от нынешней Анкары, а затем перебрались в районы Ахлата, Эрзерума и Эрзинджана, дойдя до Амасьи и Алеппо.

Эртогрул был вождем этого племени, которое, по мере того как мигрировало в Малой Азии в количестве примерно пятисот шатров, оказалось на территории сельджукского султана Ала ад-Дина Кейкубата I. Так случилось, что Эртогрул с отрядом всадников оказался на поле боя между двумя группировками неизвестных ему соперников. Посоветовавшись со своими людьми, он по-рыцарски принял сторону проигрывавших, тем самым изменив соотношение сил и обеспечив им победу. Это были войска султана Ала ад-Дина из Коньи, сражавшиеся с отрядом тюрко-монголов.

Ала ад-Дин вознаградил Эртогрула земельным наделом вблизи Эскишехира, включавшим земли для летнего и зимнего проживания в Сегюте, к западу от Анатолийского плато. При этом Эртогрул дал обязательство отражать нападения Византии, стремящейся вернуть эти ранее принадлежащие ей земли.

Эртогрул расширил свои изначально небольшие владения за счет нападения на византийцев, и ему удалось сохранить завоеванные территории. К нему присоединились соседние тюркские бейлики.

Эртогрул жил долго и умер в 1288 г. в возрасте девяноста лет.

Напомним исторические события, предшествовавшие этому периоду в Малой Азии.

Малая Азия издавна заселялась тюркскими племенами, которые приходили в нее с армией халифата. Это были выходцы из Приаралья и Центральной Азии. Наступление сельджуков в Анатолии и образование Румского султаната стало источником постоянной военной угрозы для Византии и всей Юго-Восточной Европы. Их ответом стал 1-й крестовый поход (1096–1099 гг.), в результате которого сельджуки, потерпев поражение под Никеей и в битве при Дорилее (Эскишехире), отступили на восток Анатолии. Но в 1116 г. они отвоевали свои территории, и султанат получил название Конийского.

Восточными соседями сельджуков Коньи были Данишмендиды, вошедшие в состав султаната в 1174 г.

В 1176 г. император Византии Мануил Комнин объявил войну султану Кылыч-Арслану II из-за невыполнения последним пункта договора с Византией о возвращении некоторых ее бывших территорий. Мануил выступил в поход на Конью. Дорога была очень тяжелой – через горы. В сентябре 1176 г. армия Мануила сделала остановку в Мириокефалоне, а затем вошла в горное ущелье Циврица. Здесь, в самом неудобном для себя месте, она была атакована Кылыч-Арсланом II и понесла огромные потери. Император был вынужден подписать мирный договор с султаном, и Малая Азия вновь на долгие годы осталась во владении сельджуков. В составе армии Мануила находились крестоносцы, которые рассчитывали на то, что византийцы расчистят им путь на Восток. А через двадцать пять лет они уже и Византию стали рассматривать как преграду на этом пути из-за ее нерешительности и неумения воевать с халифатом. В 1204 г. во время 4-го крестового похода Константинополь был захвачен, разграблен и обращен в руины. Византийскому императору пришлось перенести столицу в Никею на северо-западе Малой Азии, и только в 1261 г. его двор смог вернуться в отстроенный заново Константинополь.

Власть сельджуков на всей территории Малой Азии и большей части Армянского нагорья казалась незыблемой. Но весной 1243 г. султан Гияс ад-Дин Кейхосров II потерпел сокрушительное поражение в битве с тюрко-монголами у горы Кеседаг, к северо-востоку от Сиваса. Стовосьмидесятитысячная армия султана, в составе которой находились отряды армян, греков, латинян и курдов, уступила тридцатитысячному отряду тюрко-монголов под командованием Бачу-нойона. Сельджуки сохранили самостоятельность, уплатив победителям огромную контрибуцию.

Арабский путешественник Ибн Баттута писал о Малой Азии 30-х гг. XIV в., что среди ее населения было очень много христиан, живших под управлением тюрок-мусульман. Меньше всего тюркских племен было на северо-востоке Анатолии и в Киликийском армянском царстве. Все народы Малой Азии сохраняли присущий им образ жизни, веру и язык.

Итак, сын Эртогрула Осман (1290–1326 гг.), давший имя будущей империи, родился в 1258 г. в Сегюте. Осман по-персидски означает «небо», османи – «небесный». В одной из хроник утверждается, что Осман однажды провел ночь в доме благочестивого мусульманина. Хозяин принес в комнату Османа книгу и сказал: «Это Коран, слово Аллаха, реченное миру Его Пророком Мухаммедом». Осман начал читать книгу и продолжал читать, стоя всю ночь. Уснул он ближе к утру. А во сне услышал слова: «Поскольку прочел ты Мое вечное слово со столь большим почтением, детей твоих и детей своих детей будут чтить из поколения в поколение».

Осман и его народ еще не были мусульманами во время их расселения в районе Эски-шехира. Первая волна тюркских переселенцев, вступившая в Малую Азию начиная с XI в. и дальше, в качестве тех, кто шел впереди или вслед за армиями сельджуков, состояла по большей части из обращенных в ислам в результате их предшествующего общения с арабо-мусульманским миром. Но уже следующая волна, в XIII в., состояла по преимуществу из язычников, и, похоже, именно к этой волне принадлежали османы. Большинство их пришло не в качестве поселенцев, а как беженцы, теснимые в западном направлении вторжением тюрко-монгольских войск.

По всей вероятности, это был именно тот период, когда последователи Эртогрула и Османа были обращены в ислам, который вдохнул в османский народ – и без того одаренный достоинствами и боевыми качествами кочевников – новый боевой дух защиты.

Народ, который видел себя не просто тюрками – понятие, ассоциировавшееся с жителями Туркестана в целом, – а османлы, последователи Османа, этот народ, тем не менее, едва ли обладал на начальном этапе качествами, особо отличающими его от тюркских соседей. Их государство было просто одним из десяти государств-наследников, которые остались от Империи Сельджуков и тюрко-монгольского протектората, и в то же время одним из самих небольших. Своей последующей имперской судьбой османы обязаны географической случайности: стратегически важному положению в северо-западном углу Малой Азии, непосредственно на азиатских границах Византийской империи в момент ее упадка, более того, возможности легко достичь моря и лежащих за ним земель Балканского полуострова. Уникальность османов в том, что они оказались способными воплотить плоды своих военных завоеваний в эффективный политический механизм. Осман был администратором в той же мере, в какой он был воином, к тому же ему очень помогала поддержка со стороны его тестя Эдебали, служившего визирем.

Осман Гази был известен европейским историкам Средневековья как Оттоман, и поэтому основанное им государство стали называть Оттоманской империей, хотя в исламском мире оно было известно под названием государства османов. Что касается имени «Гази», то его давали тем, кто брал в руки оружие, чтобы вести завоевательные войны во имя ислама.

Осман не торопился расширять унаследованные им владения за счет соседей. Его план заключался в том, чтобы ждать и наблюдать, прокладывая свой путь на территорию Византии постепенно.

По мере разрушения центральной власти в Константинополе люди все больше чувствовали себя забытыми своими правителями и предпочитали относительный порядок и безопасность османского правления наряду с большей свободой выбора для мусульман и освобождением от обременительных налогов.

Издавна Византийскую империю фатально раздирала вражда между католиками и православными, латинянами и греками, папой и императором. Именно Осман-завоеватель, при всей чуждости его веры и культуры, восстановил мир и порядок в царстве православия, выступая не только в качестве его господина, но и в качестве его общепризнанного и активного защитника, приведшего поборников христианства к тому, что они стали предпочитать правление мусульманского султана «рабству» католического папы.

Горя истинным духом религиозного энтузиазма, Осман привнес в свой бейлик исламскую веру и рвение ранних мусульман. Но на территории османов не было всеобщей исламизации христиан, менее всего – в принудительном порядке. В духовном плане, с падением авторитета православной церкви, азиатские греки откликнулись на стимулы новой веры. Христиане становились мусульманами по собственному выбору, в ответ на собственные побуждения и преследуя собственные интересы. Таким образом, османская культура, составленная из элементов азиатского и европейского происхождения, мусульманства и христианства, тюрок, кочевников и оседлых жителей, была прагматичной в своем мировоззрении и свободной от более ортодоксальных культурных и социальных ограничителей государств, лежавших к востоку. Возникшее общество стало прототипом общества, призванного наследовать Византии и трансформировать это наследство. Именно так империя тюрок-сельджуков заполнила вакуум, оставленный империей арабов. Именно так в свое время Византия наследовала Риму.

Над уцелевшими землями Византии в Азии господствовали три укрепленных города: к югу, на склонах горы Олимп, лежала Бурса, властительница богатой Бифинской равнины; Никея – фактическая столица этого края; наконец, порт Никомедия, контролировавший морской путь в Константинополь и сухопутный путь к Черному морю.

Со времени правления Эртогрула османы продвинулись всего лишь километров на пятьдесят от Эскишехира до Енишехира, и захват этого города блокировал сообщение между Никеей и Бурсой. Осман, сознавая относительную слабость своей армии, не торопился с дальнейшими завоеваниями и ждал своего часа.

Тем временем численность его войска росла, пока из отряда в четыреста воинов при Эртогруле оно не выросло до четырех тысяч человек.

В 1291 г. он захватал Мелангию и сделал ее своей резиденцией. Осман получил от султана Ала ад-Дина Кейкубата II титул бея и символ власти – барабан и бунчук.

Только после двенадцати лет с момента его прихода к власти, в первый год четырнадцатого столетия, вступил Осман в прямой конфликт с императорскими войсками Византии под Коюнхисаром (греческим Бафеоном).

Поражение императорских войск, нанесенное им каким-то малоизвестным тюркским вождем, озадачило Византию, которой пришлось теперь рассматривать государство Османа как фактор, с которым необходимо считаться. Осману это принесло славу, и, как никогда раньше, воины начали стекаться под его знамена со всей Анатолии, гордые тем, что будут известны как османы. Его государство отныне прочно встало на ноги.

Но Осман не стал развивать успех, а занялся укреплением своей армии. По истечении нескольких лет он почувствовал себя достаточно сильным, чтобы атаковать крепости Акхисара. Он захватил их, тем самым открыв османам путь к морю. Османы впервые появились на берегах Босфора, постепенно покоряя гавани и крепости на прибрежной черноморской полосе полуострова к востоку от Босфора, и в конце концов проникли в Мраморное море, захватив остров Калолимини. Тем самым Осман блокировал морской путь из Бурсы и еще один из Никомедии в Константинополь, изолировав два города один от другого.

Бурсу завоевал сын Османа – Орхан (1326–1359 гг.), родившийся в год смерти своего деда Эртогрула. Осада Бурсы длилась в общей сложности десять лет. Город сдался в апреле 1326 г.

После десятилетней осады, во время которой даже пригороды попали в руки врага, греческий гарнизон был настолько деморализован отсутствием поддержки со стороны Константинополя – совершенно обессиленного династической борьбой между враждующими императорами, – что командующий гарнизоном Эвренос вместе с другими влиятельными греками сдал город и обратился в мусульманскую веру.

Бруса, которую тюрки стали называть Бурса, стала столицей Османов. В 1327 г. в ней начали чеканить первую турецкую серебряную монету – акче.

В дальнейшем Бурса перестала быть столицей, но вошла в историю как священный город Османской империи.

Осман был похоронен здесь, в Бурсе, на склоне горы в усыпальнице, обращенной через море в сторону Константинополя.

Историческая роль Османа заключалась в деятельности племенного вождя, сплотившего вокруг себя народ.

Что же касается его сына Орхана, то он преобразовал народ в государство.

Орхан был младшим из двух сыновей Османа, которого Осман назвал своим преемником, учитывая его недюжинные военные способности. По контрасту его старший сын Ала ад-Дин был человеком с жилкой ученого, увлекавшийся законом и религией. Легенда гласит, что он отказался от предложения своего младшего брата разделить наследство, по поводу чего Орхан заметил: «Поскольку, мой брат, ты не берешь стада и отары, я предлагаю тебе быть пастухом моего народа. Будь моим визирем». В этой должности Ала ад-Дин, вплоть до своей смерти (семь лет спустя), занимался вопросами управления государством, организации армии и разработкой нового законодательства.

Орхан, избрав своей столицей Бурсу, получил титулы «Султан, сын Султана Гази, Гази сын Гази, средоточие веры всей вселенной». Здесь он впервые отчеканил серебряную османскую монету, заменившую деньги сельджуков, с надписью: «Да продлит Бог дни империи Орхана, сына Османа». Задачей Орхана было завершить дело отца: объединить в государство смешанное население, которое Осман собрал вокруг себя; «округлить» им завоеванное и расширить его владения; сплотить воедино всех их жителей и тем самым сделать из государства новый центр могущества османов.

Орхан добивался целей благодаря своей неистощимой энергии, абсолютной целеустремленности и – сверх всего – редкой способности разбираться как в тонкостях управления, так и в искусстве дипломатии.

Следуя совету, исходившему от его брата Ала ад-Дина, он организовал регулярную армию под командованием суверена, профессиональную военную силу, находившуюся на военном положении, подобной которой в Европе не могли создать на протяжении последующих двух веков.

Армия его отца, Османа, состояла из нерегулярных тюркских отрядов, добровольцев-кавалеристов, называвшихся акынджи. Рекрутируемые по деревням под возгласы «Каждый, кто хочет воевать», они должны были быть готовы с оружием к определенной дате. Это были опытные наездники, скакавшие сплошной массой, «как стена». Орхан, набирая своих воинов среди обладателей военных наделов, преобразовал это войско в авангард кавалеристов-разведчиков, роль которых заключалась в том, чтобы изучить местность перед намечаемой атакой. Таким образом, их преданность гарантировалась самыми богатыми земельными наделами. В поддержку им давались проводники, так называемые чавуши, и регулярные корпуса кавалерии, сипахи, получавшие денежное содержание.

Таким образом, земля распределялась в качестве награды за службу и служила источником набора в армию в форме военных наделов, освобождаемых от налогообложения. Христиане были освобождены от военной службы и, следовательно, не имели возможности извлекать выгоду из подобных прав на землю. Вместо этого они платили налог с каждой головы на поддержку армии.

Орхан набирал также нерегулярную пехоту, именовавшуюся азабы-войско, которое можно было не щадить и место которого было на линии атаки, а задача – вызвать на себя первый залп противника. За ними противник, нередко к своему крайнему удивлению, наталкивался на более грозную линию вооруженных копьями, вымуштрованных войск. Взятые из корпусов солдаты, которые получали жалованье и назывались оджаками капы кулу, были вооруженной силой, хорошо обученной приемам совместного ведения боя под началом командиров, которых они знали и уважали. В отличие от преобладавших в то время наемников они были едины в своей преданности суверену, считая его дело своим собственным и целиком доверяя ему соблюдение своих интересов в смысле продвижения по службе и других наград за службу. В принципе они постоянно находились «у двери султанского шатра», подчиняясь абсолютной власти правителя, служа ему лично, под началом командира, которому поручено действовать от имени султана. Сила этих новых регулярных османских войск заключалась в абсолютной сплоченности и их постоянной готовности сражаться.

Османы всегда были начеку, их нельзя было застать врасплох. Армия была оснащена первоклассной службой разведки, хорошо информированной относительно того, когда и где может появиться неприятель, дополняемой безукоризненной работой проводников для сопровождения войск по нужному пути.

Итак, Орхану предстояло захватить два города – Никею и Никомедию.

Когда турки во главе с Ала ад-Дином, братом Орхана, двинулись к Никее, они в горах столкнулись с византийцами и дали им бой. Войско императора было разбито, а сам он ранен. Никея сдалась после осады в 1331 г. Блокада Никомедии продолжалась дольше – девять лет, поскольку ее гарнизон постоянно получал военную помощь и продовольствие морским путем. И только после блокады узкого залива Мраморного моря город сдался. Никомедия была переименована в Измит и стала первой османской гаванью и верфью. Укрепившись на берегах Мраморного моря и Босфора, тюрки получили возможность наступления на Фракию.

В 1338 г. Орхан с тридцатью кораблями появился у стен Константинополя, но был разбит. Император Иоанн VI предложил мир и даже отдал за Орхана свою дочь Феодору. Таким образом, Орхан уже мог рассчитывать и на территории азиатского берега Босфора.

К середине XIV в. османы начали активно действовать не только на западе Анатолии, но и на востоке, где их владения граничили с владениями ильхана Эртена. После смерти Эртена Орхан с выгодой для себя использовал междоусобицу, начавшуюся среди наследников ильхана, и присоединил их земли к своим, захватив в 1354 г. Анкару.

В своей внешней политике Орхан, как и его отец Осман, проводил активную экспансионистскую политику против «неверных» и всемерно избегал военных конфликтов с соседними тюркскими бейликами, хотя и не отказывался, разумеется, от дипломатических ходов: династических браков и т. п. для расширения границ своих владений.

К концу правления Орхана население его государства увеличилось до полумиллиона человек. К середине XIV в. османская армия была готова пересечь морскую стихию и высадиться в Европе. Орхан был первопроходцем Османской империи в Европе.

Следствием упадка и падения Византийской империи было вступление турок-османов в Европу.

В 1354 г. армия под командованием сына Орхана, Сулеймана, переправилась через Дарданеллы на Галлипольский полуостров и, воспользовавшись войной между католиками и православными, быстро захватила большую часть Балкан. Завоевание Балкан завершилось в 1356 г. Новые территории образовали провинцию Румелию. Интересы Османов сосредоточились на Европе – столица из Бурсы была перенесена в Эдирне (Адрианополь).

Орхан умер в 1359 г. Его старший сын, Сулейман, погиб годом раньше, упав с лошади во время соколиной охоты на Галлипольском полуострове. Его младший сын наследовал Орхану под именем Мурада I (1359–1389 гг.). Задачей для Мурада I было расширить сферу завоеваний Османской империи, покорить остатки Византийской империи и балканских христианских государств. Мураду было предназначено, очевидно судьбой, превзойти двух своих предшественников и в качестве военного лидера и в качестве государственного деятеля. И он осуществил это, превратив государство в империю.

Век османской экспансии в Восточной Европе совпал со временем упадка на Западе. С окончательной потерей Иерусалима в середине XIII в. и вторжением тюрко-монголов в Малую Азию феодальный христианский мир уже никогда больше не смог продвинуть свои границы на Восток. Порыв крестоносцев обернулся против них самих, поскольку христиане-латиняне ссорились и воевали друг с другом. Один за другим разорялись банковские дома Италии, наладившие прибыльную торговлю с Востоком и финансировавшие крестоносцев. Финансовый и экономический спад привел ко всеобщему и продолжительному социальному кризису. Европейское общество, негибкое и лишенное жизнеспособности, достигло низшей точки в своем упадке. Крестьянские восстания против землевладельцев, как феодальных, так и монастырских, восстания ремесленников против торговцев стали обыденными явлениями.

Бубонная чума, «черная смерть», занесенная с Востока, опустошила Средиземноморье и Западную Европу.

Таким был этот критический период Средних веков, кризис, который пошел только на пользу новой империи турок-османов, вступившей в эпоху расцвета.

Итак, после смерти Сулеймана военные походы на Балканах возглавил его брат, который, получив от халифа титул султана, остался в истории под именем Мурада I.

Османский султанат, будущая Османская империя, по своей административной структуре ничем не отличался от подобных ему провинций халифата. Только влияние тюркского языка сказывалось в наименованиях населенных пунктов, деловой переписке и титулах.

Формирование государственных и военных структур в Османской империи завершилось при Мураде I. К этому следует добавить, что наименование «империя» было не более чем условность, поскольку османские султаны находились в подчинении у халифа, а управляемые ими земли входили в единый Каирский халифат, который получил это название после того, как Багдад был захвачен тюрко-монголами. Исламское государство понесло значительный ущерб и разорение от нашествия тюрко-монголов, но своих характерных признаков, выражающих его сущность, не утратило. Исторически Османская империя стала правопреемницей халифата.

Завоеватели-османы были сравнительно малочисленны. В Европе им противостояло население более многочисленное, чем в любой из покоренных стран Азии, и более сложное по своему национальному, религиозному и политическому характеру. И Мурад проводил по отношению к ним политику определенной терпимости. Он использовал в войнах тысячи воинов христианского происхождения, нередко под командованием их собственных князей и правителей. В качестве платы за службу им гарантировались освобождение от налогов и право пользования выделенными государственными землями и получаемым с них доходом. Также проблема ассимиляции решалась и при обращении в рабство. В большинстве случаев христиане предпочитали смену религии утрате своей свободы. Женщины обращались в рабынь и становились женами и наложницами завоевателей, которые не везли за собой своих собственных женщин.

Мурад набирал в свою армию из числа христиан особую, отборную пехоту, которая должна была служить лично султану. Это был корпус янычар («новые войска»). Туда отбирали мальчиков из христианских семей и воспитывали их в мусульманской вере. Воины были подобно монахам лишены права жениться, владеть собственностью, заниматься каким-либо другим делом. Их жизни были посвящены воинской службе под руководством султана. Во времена Мурада I янычар было немногим более тысячи человек.

Эта система военного рабства шокировала христианский мир. Но она была достаточно давно известна и распространена в исламском мире, особенно среди тюрок. Они на самом деле извлекли из нее пользу в период собственного порабощения на ранних стадиях своей истории.

Тюрки, подобным образом превращенные в рабов, нередко имели возможность подняться благодаря системе поощрений до высоких военных и чиновничьих постов.

Мурад I открыл со своими янычарами дорогу институту управления Османской империей.

Небольшой корпус янычар играл активную роль в продолжавшейся на Балканах кампании Мурада и его военачальников.

Покорение Фракии открыло армиям османов путь в Болгарию, а оттуда – в Македонию. В Болгарии в это время шел ее раздел между братьями, и страна даже была известна как «Три Болгарии». На протяжении трех лет, начиная с 1366 г. и далее, османы смогли овладеть всей долиной реки Марица и тем самым аннексировать большую часть Южной Болгарии. На западе султан дошел до болгарского города Филиппополя (Пловдив). Болгарский царь Шишман стал данником османов. Его дочь присоединилась к гарему султана с обещанием, что она не будет обращена в мусульманскую веру.

Македонию и Сербию, даже сильнее, чем Болгарию, раздирали внутренние противоречия. В 1371 г. сербская армия под Черноменом потерпела от османов полное поражение. Восточная Македония была завоевана столь же быстро, как и Фракия. Ее города Драма и Серес были колонизированы турками, а церкви переделаны под мечети.

В 1372 г. армии турок достигли реки Вардар и форсировали ее. Они отуречивали население восточной части долины, а северную низвели до положения вассальности. Таков был конец Македонской империи. После этой успешной кампании Мурад выдержал десятилетнюю паузу перед вторжением в Венгрию. В этот период он сосредоточил свое внимание на Анатолии: на востоке еще оставались небольшие независимые государства, но они вскоре также были покорены. Таким образом, в Малой Азии он расширил свое родовое владение за счет владений других тюркских князей.

Именно тогда Мурад узнал о внутренней измене. Его сын Савджи сговорился с сыном византийского императора Иоанна V Андроником и организовал мятеж против отца. Савджи и Андроник подняли во Фракии восстание. Но они вынуждены были сдаться, и возмездие Мурада было жестоким. Мурад повелел выколоть глаза своему сыну, затем обезглавить его. Отцы молодых турок, участвовавших в мятеже, последовали примеру своего султана. Греческие повстанцы были привязаны друг к другу и сброшены с городских стен в воды Марицы. Император также велел ослепить кипящим уксусом своего сына Андроника.

Для полного укрепления своих позиций на Балканах Мураду нужны были еще три города: София – чтобы распространить собственную власть на Северную Болгарию вплоть до Дуная; Ниш – в качестве ключа от Сербии; Монастир – чтобы установить господство османов на территории к западу от Вардара. Военачальники султана в 1380 г. сделали Монастир пограничной крепостью Османской империи.

София пала без сопротивления в 1385 г. Дорога на сербский город Ниш была теперь свободна. Ниш пал после борьбы на следующий год.

Теперь Мурад I в качестве властителя шести ключевых балканских городов контролировал в Европе четыре пятых бывшей римской дороги из Константинополя в Белград и участок дороги от Белграда к Солоникам. Практически весь путь от Босфора до Адриатики проходил по территории османов.

Однако, чтобы чувствовать себя в полной безопасности, Мурад решил перебросить силы из Европы в Азию, хотя он мог достичь своих целей в Малой Азии и без военных действий; большая часть эмирата Гермияна была ему гарантирована женитьбой его сына Баязеда на дочери эмира; территорию между Гермияном и государством Караман он купил у тамошнего эмира; за земли Теке, находящиеся к югу от османской территории, пришлось воевать.

В своих походах в Азии Мурад приказал войскам воздерживаться от грабежей и насилий. И этот приказ косвенным образом втянул османов в другую кампанию на Балканах. Дело в том, что сербский контингент армии Мурада был возмущен тем, что им запрещалось брать военные трофеи за службу. Большинство сербских воинов, кипя от возмущения, покинули османскую армию и присоединились к войску князя Сербии Лазарю. Лазарь создал Общесербский союз, заручившись поддержкой князя Боснии. В ответ османы вторглись в Боснию и, значительно уступая в численности, потерпели поражение под Плочником. Тогда сербы, боснийцы, албанцы, болгары, валахи и венгры воспряли духом и сплотились вокруг Лазаря в своей решимости изгнать турок из Европы.

Но Мурад, находясь в Малой Азии, держал паузу, так как хорошо знал, что солидарность среди славянских народов зачастую была эфемерной.

Прежде чем направить оружие против сербов, Мурад возобновил кампанию по полному завоеванию Болгарии.

В 1389 г. турки вторглись в Болгарию и осадили Никополь, где укрылся царь Шишман.

После недолгой осады он сдался и вновь подписал мирный договор с османами, признав себя их данником.

Таким образом, османы утвердили свое господство в Северной и Центральной Болгарии вплоть до Дуная.

Разделавшись с Болгарией, Мурад, которому было уже семьдесят лет, повел свою армию на заключительную битву против сербов.

В это время сербский князь Лазарь собрал большое войско. В июне 1389 г. армия Мурада I вторглась в Сербию. Пройдя трудными тропами Ихтиманского ущелья, она достигла реки Моравы, перешла ее вброд и заняла позиции на Косовом поле – равнине, находящейся в границах Боснии, Сербии и Албании. Эта равнина имела еще одно название – Дроздовая долина. Туркам противостояла союзная армия, главную силу которой составляли отряды сербов, боснийцев и албанцев при поддержке поляков, венгров и герцеговинцев.

Сражение началось 16 июня 1389 г. Первыми пошли в атаку янычары. Битва завязалась не на жизнь, а на смерть. Но Мурад был настолько уверен в победе, что приказал своим воинам в ходе сражения не разрушать замки, города и деревни. Христианские воины стали дезертировать к османам. Мурад оказался прав в своей оценке касательно единства славян. Однако зять князя Лазаря, Милош, желая доказать свою верность, сымитировал переход на сторону турков. Согласно рангу Милоша его принял Мурад, и «перебезчик» сумел дважды пронзить кинжалом грудь султана.

Но эта трагедия не повлияла на исход сражения. Победа турок была полной. Лазарь попал в плен и был казнен. Успех обеспечило то, что на вооружении турок находились пушки и мушкеты – огнестрельное оружие, впервые примененное мусульманами в этом сражении.

После смерти Мурада I его преемником стал старший сын Баязед I (1389–1402 гг.). Cербия признала себя данницей Османской империи, а в середине XV в. вошла в ее состав.

За время правления Мурад I возвысил государство своих предков до уровня империи, которой суждено стать мощной мировой державой. Он разумно сеял семена многонационального, поликонфессионного и многоязычного общества, которое должно было эффективно функционировать под управлением его преемников в будущие века.

По своей сути составленная из разных частей Османская империя должна была в действительности стать, благодаря своей эклектичной политике, истинным преемником Римской империи. Ибо она позаимствовала римскую традицию представления гражданства представителям других народностей и вероисповеданий, тем самым дала им возможность использовать свои способности как к собственной выгоде, так и к выгоде империи.

В этой связи следует вспомнить, что во имя «Пакс Романа» римляне внутри своих собственных границ практиковали терпимость по отношению к иностранцам, нередко давая им римское гражданство и поощряя их использовать свои способности во имя империи и собственного блага. В рамках отношений между мусульманами и христианами существовал «Пакс Оттоманика», принципы устройства которого обнаруживали сходство между Османской и Римской империями.

Тойнби утверждает, что османы «были способны построить империю, которая действительно была пятым возрождением Римской империи на Ближнем и Среднем Востоке».

Прямо на поле битвы, после убийства Мурада I, его старший сын был провозглашен преемником как Баязед I. Первый приказ от нового султана последовал незамедлительно – умертвить путем удушения своего младшего брата Якуба, дабы не возникало конфликтов по поводу наследования. Этим актом Баязед ввел в практику братоубийство на имперском уровне.

К сожалению, Баязед не обладал многими из добродетелей своего отца. Он был по природе своей импульсивен, тороплив, очевидно, поэтому был непредсказуем как государственный деятель и неосмотрителен, в отличие от своих предшественников. Но как военачальник он был велик. «Молниеносным» его прозвали именно за быстроту перемещений его армий в Европе и Азии.

За смерть своего отца Баязед отомстил сполна – массовой резней сербской знати, находившейся на Косовом поле. Однако с сербским князем Стефаном он заключил дружественный союз на следующих условиях: за Сербией остается статус автономного вассального государства в обмен на уплату дани с серебряных рудников, поставку воинов-сербов в османскую армию и выдачи за султана сестры князя Деспины.

Баязед совершил поход в Филадельфию, расположенную к востоку от Смирны (Измир), и отвоевал у греков это их последнее владение в западной части Малой Азии. В 1393 г. он захватил болгарскую столицу Тырново. В 1395 г. Болгария вошла в состав Османской империи. До этого, в 1394 г., греки Пелопоннеса стали данниками Османов. Лишь горцы Албании остановили продвижение турок на запад. В период с 1389 по 1396 гг. последние независимые бейлики Анатолии – Айдын, Сарухан, Гермиян, Ментеше, Хамид, Караман и Сивас – также вошли в состав Османской империи.

Стремительные военные походы Баязеда I оправдывали его прозвище. В 1396 г. он решил осадить Константинополь, но его остановило известие о том, что венгерский король Сигизмунд готовит крестовый поход против османов.

Итак, вскоре после побед, одержанных Баязедом в Малой Азии, которую он передал в руки губернаторов, султан вернулся в Европу.

Следует отметить, что Баязед в своей политике по отношению к христианам был менее осмотрителен, нежели его отец Мурад I. Еще в начале своего правления он надменно объявил итальянским послам, что он после завоевания Венгрии совершит поход на Рим и накормит своего скакуна овсом на алтаре собора Святого Петра. Впоследствии, выступая главным защитником ислама, он был агрессивен в отношении христианства.

Все это подтолкнуло Сигизмунда организовать крестовый поход. Призыв венгерского князя нашел отклик в Европе. Это был тот момент, когда закончилась Столетняя война и в Римской империи установился мир.

Объединенное войско крестоносцев, в которое входили англичане, французы, итальянцы, немцы и чехи, насчитывало более шестидесяти тысяч человек. В последний раз сливки европейского рыцарства собрались для участия в крестовом походе с целью остановить продвижение Баязеда и навсегда изгнать турок с Балкан.

С мая 1396 г. Сигизмунд ожидал вторжения армии Баязеда в Венгрию из-за Дуная.

Рыцари, в отсутствие противника, рассматривали всю операцию скорее в духе пикника, наслаждаясь женским обществом, винами и предметами роскоши, увлекаясь азартными играми и попойками, перестав с присущим им высокомерием верить в то, что турки вообще когда-либо смогут быть для них опасным противником.

Никаких признаков появления османов не было еще несколько недель. Но вот Баязед вдруг, внезапно, с привычной для него быстротой передвижения появился под стенами города с армией в 200 тыс. воинов.

Подошедшая армия Баязеда I вступила в сражение 25 сентября 1396 г. Оно было невероятно упорным и кровопролитным. Вначале французские рыцари как будто добились перевеса, смяв первую линию турок. Баязед I бросил в бой резерв, в составе которого находился и сербский отряд во главе с князем Стефаном Лазаревичем. Это переломило ход сражения. Союзная армия крестоносцев была разбита и обращена в бегство. Сигизмунд с несколькими приближенными спасся, уйдя от преследователей к берегу Дуная, где его ожидала лодка, доставившая короля на борт одного из кораблей венецианской Мальтийской эскадры.

В плен попали около десяти тысяч крестоносцев, почти все они были казнены. Самых знатных из них за огромный выкуп вызволил из плена французский король Карл VI. Болгария и Валахия окончательно отошли к Османской империи. Европейские монархи больше не решались нападать на турок. Население Балкан получило назад своих прежних правителей, которые стали данниками Османов.

И Баязед вновь обратил свой взор на Константинополь. В 1400 г. Баязед все же осадил Константинополь, хотя без сильного флота и соответствующей техники взять эту крепость было сложно. Баязед был готов нанести свой смертельный удар Византийской империи. Но в самый последний момент, весной 1402 г., его планы были разрушены страшной военной угрозой с востока – новый могучий завоеватель шел на запад и имя ему было – Амир Темур.

Столкновение двух могущественных правителей исламского мира было неизбежно.

Начиная с 1386 г., отряды Амира Темура совершали опустошительные набеги на Малую Азию. В 1395 г. войска Темура дошли до Сиваса, уничтожая все на своем пути. Сын Баязеда I Эртогрул погиб в одном из сражений с тюрками. От Сиваса Темур повернул на восток и захватил Халеб, Дамаск и Багдад. Византийский император предложил Темуру объединиться в войне против турок. К Баязеду I прибыли послы Темура с требованием вернуть Византии все захваченные земли. Баязед I отвел армию от Константинополя в Анатолию.

Подробно о сражении этих двух тюркских гигантов под Анкарой в июле 1402 г. мы рассказывали в главе VI «Империя Амира Темура» (см. «Темур и Баязед»). Коротко напомним.

Весной 1402 г. громадная армия во главе с Темуром двинулась в Малую Азию. 25 июля 1402 г. под Анкарой началось сражение, названное позднее Ангорским. Ряд ложных маневров прекрасно удался Темуру, и Баязед I был захвачен врасплох на невыгодных позициях. Перед войском Темура шли тридцать боевых слонов. Первый удар обрушился на левый фланг турок, где находились сербские дружины. Разбить их не удалось. Темур ударил по правому флангу, где сражались анатолийские турки. После упорного сопротивления они отступили. Дольше всех держался центр, где дрались янычары и находилась ставка султана. Когда же янычары были перебиты, Баязед I попытался спастись, но был схвачен вместе с сыном Мусой.

Темур опустошил Конью, Бурсу, Денизли, Измир. В Самарканд были отправлены тысячи пленных.

Легенд о том, как Темур обращался с Баязедом, существует множество: что по ночам его держали в цепях, что он служил Темуру подставкой под ноги, что, завладев гаремом Баязеда, Темур унизил его жену – сербку Деспину, заставляя ее обнаженной прислуживать за столом, за которым сидели ее прежний господин и его покоритель. Страдания надломили дух Баязеда и в конце концов его разум. Через восемь месяцев он скончался от апоплексического удара, но существует версия, что он покончил жизнь самоубийством.

Баязед был побежден, потому что преждевременно и не имея соответствующих ресурсов встал на путь расширения империи в мусульманском мире, стремясь следовать распространяющимся на весь мир завоевательским тенденциям ислама. Таким образом, Баязед на свою погибель вступил в конфликт с мировой империей Темура, который в то время желал по сути дела всего лишь мирного сосуществования с Османским государством.

Это сокрушительное поражение османов в Анатолии повлекло за собой распад еще недолго существовавшей Османской империи.

Темур вернул бейликам Анатолии их правителей, а Османскую империю разделил между четырьмя сыновьями Баязеда I, обеспечив тем самым ее нестабильность из-за начавшейся борьбы за власть между наследниками.

Территория распадающейся империи разделилась на две части – между Европой, с одной стороны, где старший сын Сулейман правил из Адрианополя, и Анатолией – с другой, которой из Бурсы управлял младший сын Мехмед. Каждый боролся за расширение своего господства за счет другого, ведя периодически возобновлявшуюся гражданскую войну, к которой подключились два других сына, Иса и Муса. После того как Муса убил Сулеймана, он в свою очередь был подавлен Мехмедом.

Османам понадобилось лишь девять лет для того, чтобы восстановить свою империю после темуридского нашествия. Некоторые тюркские историки этот период считали междуцарствием, некоторые – царствованием Сулеймана I. Все прошло удивительно легко и гладко, несмотря на восстановление анатолийских бейликов, несмотря на войны между сыновьями Баязеда и народное движение, возникшее в районе Айдика под предводительством Махмуда Симавнали.

В 1413 г. младший сын Баязеда Мехмед был возведен на трон как султан Мехмед I (1413–1421 гг.). Он избавился от своих братьев и заключил союз с Византией. Мехмед располагал поддержкой двух могущественных сил: анатолийских беев, которых его отец настроил против себя и власть которых восстановил Темур, и янычар, в первый раз в османской истории оказавших влияние на внутренние дела, чтобы поддержать Мехмеда I как «наиболее справедливого и наиболее добродетельного из османских принцев». Итак, после периода беспорядков и подрывающей единство децентрализации наиболее сильные элементы одержали верх. Центральная власть была еще раз установлена, и Османское государство обрело единство в лице Мехмеда I.

За восемь лет его правления Османская империя была поставлена на прочную основу, вернувшись к прежним единству и мощи.

Мурад II (1421–1451 гг.) по сути своей был мирным человеком и искал мира для своей страны. Однако в Европе османам теперь противостояли две державы – Венгрия и Венеция, оспаривавшие у них право владеть осколками Византийской империи.

После Византии бастионом христианского мира против поднимающейся волны турецкого ислама выпало стать Венгрии. Венгры мечтали о панславянской империи, которая включала бы Константинополь, венецианцы стремились окончательно закрепить свое господство на море.

Мурад долго и безуспешно осаждал Константинополь, совершил неудачный поход на Белград, не смог справиться с новым крестовым походом, в котором вокруг Яноша Хуньяди, военачальника Венгрии, объединились венгры, поляки, немцы, венецианцы, албанцы Скандер-бега, и был вынужден заключить невыгодный мир в Сегеде (1444 г.). Тогда он решил отречься в пользу своего сына. Но христиане совершили ошибку – неожиданно нарушили перемирие. Тюрки же сохраняли верность принципам предков, для которых клятва соблюдать мир была священной. В этой ситуации Мурад спешно возвратился и разгромил крестоносцев в Варне, затем довершил разгром во время второй битвы в Косово (1448 г.). После чего он мог умереть спокойно: у Европы не осталось никакой надежды спасти Византию. Мурад старался сделать все возможное для Османской империи, чтобы поражение Баязеда больше не напоминало о себе.

Теперь, когда в пределах границ империи единство Османского государства было восстановлено, Мурад предпринял шаги к тому, чтобы достичь создания сильного централизованного управления. Он увеличил численность и расширил сферу деятельности корпуса янычар в качестве его главного инструмента, отныне набиравшегося не только из юношей, захваченных в бою, но и среди местного христианского населения в различных провинциях страны. Достигнув численности почти в семь тысяч человек, янычары теперь в качестве опоры государственности поддерживались сипахами, или собственной кавалерией султана и корпусом военных чиновников, будучи все одинаково рабского происхождения.

Потребность в пополнении постоянного войска была особенно велика, поскольку османское правительство видело в нем важнейший инструмент укрепления сильной центральной власти и совершения новых завоевательных походов. Десятки веков шла миграция тюрков из Великой степи в Среднюю, Переднюю и Малую Азию. И несмотря на беспрерывные войны, тюрки, как море, заливали и покоряли эти пространства. К XV в. миграция тюрков в Малую Азию прекратилась, и этот источник иссяк, поэтому османское правительство начало интенсивно увеличивать численность войск за счет балканских народов.

Мехмед II Завоеватель (1451–1481 гг.), родившийся при зловещих обстоятельствах – во время чумы, которая унесла жизни двух братьев его отца, – имел несчастливое детство и не лучшее воспитание. Он был третьим сыном у отца, отдававшего предпочтение двум его старшим братьям – Али и Ахмеду – и не рассматривавшего его в качестве возможного наследника трона. Более того, матери каждого из братьев были женщинами достаточно благородного происхождения и положения в обществе, тогда как мать Мехмеда была девушкой-рабыней предположительно христианского происхождения. Но старшие братья Мехмеда умерли преждевременно.

Итак, в 1451 г. в Адрианополе Мехмед в присутствии большого числа собравшихся взошел на трон. Увидев, что Халил, ближайший друг его отца, и второй визирь Исхак-паша стоят чуть-чуть в стороне, как бы опасаясь за свое будущее, он через главного евнуха передал им приглашение занять привычные им места. Затем он подтвердил, что Халил сохраняет свой пост, и назначил Исхака губернатором Анатолии с поручением доставить тело его отца в Бурсу. Затем вдова Мурада, женщина из знатного османского рода, подошла к Мехмеду, чтобы выразить ему соболезнования по поводу смерти отца и поздравить с восхождением на трон. Пока она делала это, ее малолетнего сына Ахмеда задушили в его ванне по приказу Мехмеда – так велик был страх Мехмеда, сына рабыни, потерять трон султана. Лишившаяся всех близких вдова Мурада была отправлена в Анатолию в качестве принудительной невесты губернатора Исхака-паши.

Мехмеду был 21 год – возраст отваги и удачи, возраст, когда не существует никаких авторитетов, между тем как Византия существовала, пользуясь почти мистическим уважением. Это был запуганный вассал, османский полупротекторат, пестрый и шумный город, почти тюркская колония. Молодой монарх будто предчувствовал, что перед ним стоит задача огромной сложности, и все предусмотрел. Он приказал построить мощную крепость-замок на европейском берегу Босфора, Румали Хисар (замок Румской земли), напротив которой Баязед когда-то построил Анадолу Хисар (замок Анатолии) на азиатском берегу. В Эдирне он начал с создания нового оружия, гигантской пушки, собрал войско в 12 тыс. солдат, приготовил 350 кораблей… Со своей стороны Константин XI Палеолог бросил Европе последний отчаянный призыв: куда делись те времена, когда византийцы утверждали, что римской митре предпочтут турецкий тюрбан? И Европа прислала жалкое войско – 700 человек под командованием Джованни Джустиниани.

За мощными укреплениями Константинополя насчитывалось едва ли семь тысяч гарнизона, а флот, находившийся в бухте Золотой Рог для защиты со стороны моря, состоял из двадцати пяти кораблей.

Осенью 1452 г. турки овладели последними византийскими городами – Месимврией, Анхиалом, Визой и Силиврией. Генуэзцы, жившие в пригородном районе Константинополя, поспешили продемонстрировать туркам свою лояльность.

В течение зимы 1452 г. Мехмед был полностью занят приготовлениями к осаде Константинополя. Не зная сна, он мог проводить ночи напролет, сосредоточенно изучая чертежи обороны города, планируя свои атакующие ряды, позицию, которую должны были занять его войска, места установки своих осадных машин, своих батарей.

Армия, которую султан собирал во Фракии из каждой провинции своей империи, составила в конечном итоге несколько сотен тысяч человек, включая двадцать тысяч нерегулярных войск. Ее ядро составляли двенадцать тысяч янычар. Мехмед лично следил за тем, как снаряжалась армия, используя оружейные мастерские в своих владениях для изготовления нагрудных панцирей, щитов и джемов, дротиков, мечей и стрел, в то время как его инженеры сооружали катапульты и стенобитные орудия. Против этой силы греки могли выставить войско численностью всего в семь тысяч защитников. Испытывая нехватку не только в людях, но и в деньгах, император учредил фонд обороны, в который вносили пожертвования частные лица, монастыри и церкви. Серебряная утварь переплавлялась и шла на чеканку монет.

Султан прекрасно понимал, что предшествовавшие осады Константинополя оканчивались неудачей из-за того, что атаки шли только с суши. Понимая всю значимость господства на море, Мехмед составил флот не только из старых, но и из новых судов, срочно построенных на верфях Эгейских островов, насчитывавших около 125 кораблей. Для Мехмеда было ясно, что Османская империя без Константинополя – это не империя.

Общая протяженность линии укреплений Константинополя насчитывала около пятидесяти двух километров, и далеко не везде она была обеспечена защитниками. Силы были безнадежно неравны.

Шестого апреля Мехмед II передал императору Константину предложение сдаться, гарантируя ему сохранение жизни и имущества. В противном случае султан обещал жестокую расправу и смерть. Мирные предложения были отклонены. Тогда заговорили пушки. Но после обстрела выяснилось, что стены Константинополя почти не пострадали, а гигантская пушка разорвалась от первого же выстрела, чуть не убив своего создателя, стоявшего рядом.

Восемнадцатого апреля начался штурм. Ожесточенность нападавших и защитников была равной. Первая атака ничего не дала. Двадцатого апреля турки неожиданно для себя проиграли морское сражение трем генуэзским галерам и большому грузовому судну, шедшим на помощь византийскому флоту. Турецкая эскадра не смогла отразить «греческий огонь» – зажигательные бомбы византийцев. Генуэзцы благополучно преодолели турецкий морской кордон и вошли в Золотой Рог. Вслед за ними снова были натянуты тяжелые цепи, преграждавшие вход в бухту.

Султан приказал втащить свои корабли в Золотой Рог по суше. За ночь в бухте уже стояло семьдесят турецких кораблей. Флот византийцев оказался единственной защитой слабых со стороны моря укреплений города.

В начале мая артобстрел Константинополя усилился. Гигантская пушка была восстановлена и методично разрушала стены. Но штурм был вновь отбит. В середине мая турки начали вести подкопы. Кроме того, была построена еще и гигантская осадная машина, в башне которой стояли мортиры. В результате целого дня обстрела туркам удалось в одном месте завалить ров и подтащить осадную машину к стене. К часу ночи и эта атака была отбита. На подкопы защитники крепости ответили встречными подкопами, поджигая деревянные опоры вырытых турками подземных ходов. Попытка проникнуть в город таким путем закончилась неудачей.

Наступающие казались измотанными до последней степени. Мехмед II предложил императору согласиться на выплату дани в размере ста тысяч золотых византинов либо покинуть город со всеми жителями, которые будут отпущены с миром. Такой дани Византия выплатить уже не могла, а жителям ее идти было некуда.

После почти семи недель осады с применением наиболее современных из имевшихся вооружений ни один турецкий солдат еще не ступил ногой в пределы города.

На военном совете Мехмед II решился на штурм. Ночь перед решающей атакой нападавшие провели за чтением Корана. Султан расставил отряды по местам, один из них он решил возглавить лично. На рассвете 29 мая 1453 г. штурм начался. Первые атаки были отбиты, но в них принимало участие ополчение. После него в бой вступили регулярные части, которые сражались с невиданным упорством. Наконец гигантская пушка разрушила стену в районе ворот св. Романа.

Константинополь дважды был на грани падения, и оба раза судьба спасала его. Первый раз в конце XI в. – когда к его стенам подходили сельджукские войска. И только распад Сельджукской империи и начавшиеся Крестовые походы спасли Константинополь. Во второй раз в начале XV в. войска Великого Темура разгромили армию султана Баязеда и тем самым вновь спасли Константинополь от завоевания. В третий раз судьба Константинополя была решена.

Как описывает Гиббон, после организованного входа войск через ворота солдаты толпами бросились по улицам города в безумии убийств, грабя церкви, женские и мужские монастыри, опустошая дворцы и дома, унося с собой не только их содержимое, но и забирая их обитателей, свирепо ссорясь друг с другом из-за обладания девушками и молодыми женщинами. Расхищению подвергся и храм Св. Софии, позднее превращенный в мечеть. Император Константин погиб одним из первых: «посреди суматохи боя он был зарублен неизвестной рукой, и тело его было погребено под горой убитых».

Вечером того же дня Мехмед II триумфально въехал в город. Эскортируемый янычарами, он торжественно вошел в церковь Св. Софии, взошел по ступенькам алтаря и произнес молитву во славу Аллаха, который принес ему победу. Затем султан отдал распоряжение, чтобы церковь была переделана в мечеть.

Константинополь стал нерушимой твердыней шестисотлетнего существования Османской империи. Отныне Османская империя командовала ключевым пунктом между континентами Европы и Азии. Константинополь стал столицей османов и получил новое название – Стамбул (Истанбул).

Дата падения Константинополя – 29 мая 1453 г. – была концом Средневековья и началом Нового времени.

Критский историк Георгий Трапезундский уверял Мехмеда: «Вы являетесь императором римлян. Тот, кто законно владеет столицей империи, тот и есть император, а Константинополь есть столица Римской империи».

Падение Константинополя показало европейским державам, что они недооценивали силу восточного противника, что такому врагу необходимо что-то противопоставить. Тридцатого сентября 1453 г. папа Римский призвал европейских государей к крестовому походу, но его призыв не был услышан.

Сильное беспокойство овладело христианским миром. Нет никаких сомнений в том, что в большей мере, нежели резня греков и армян в период агонии османов, нежели Крестовые походы, именно падение Константинополя окончательно изменило представление европейцев о тюрках, которых вмиг лишили всех добродетелей и наградили всеми пороками. И еще царило всеобщее чувство бессилия и растерянности; были аннексированы Сербия, Босния, Герцеговина, Албания, Карамания, Трапезунд, генуэзские фактории на Черном море. Крымский хан признал себя вассалом. Черное море стало «турецким озером», о чем подробнее далее.

Мехмед II унаследовал всю верховную власть, являющуюся извечной мечтой ислама о мировом господстве, отрицающую право Запада на то, чтобы стать «сувереном двух земель и двух морей» – Румелии и Анатолии, Средиземного и Черного морей. С захватом Константинополя султан добился успеха там, где прежде халифы терпели неудачу. Величайший мусульманский властитель со времен первых четырех султанов, Мехмед выполнил священную миссию как наследник династии, которую он соединил с династиями великого исламского прошлого. Определив себя в качестве хана, гази и кесаря в одном лице – универсальным властелином, персонифицирующим турецкие, исламские и византийские традиции, Мехмед должен был превратить город в центр одной империи.

Наиболее остро стоявшей задачей Мехмеда Завоевателя был возврат к нормальной жизни Стамбула. В частности, эта задача включала репопуляцию города: многие районы города оказались безлюдными, население сократилось до 30 тыс. человек. Задолго до конца правления Завоевателя Стамбул вновь стал процветающим городом мастерских и базаров, отличавшимся промышленной активностью и смешанным населением, в три или четыре раза большим, чем оно было до завоевания.

В этой связи прежде всего следует отметить, что султан был достаточно лояльным человеком в отношении живших в городе греков, которые представляли собой самую большую и наиболее культурную немусульманскую общину. Он с уважением относился к накопленным греками знаниям.

Мехмед, благодаря своему отцу, сам имел первоклассное образование. Он свободно владел шестью языками – турецким, греческим, арабским, латинским, персидским, еврейским – и имел, благодаря своим многочисленным наставникам, основательную подготовку в области исламской и греческой литературы, в изучении философии и, в меньшей степени, в науках.

Он развил в себе подлинный интерес и искреннее уважение к западной и восточной культурам. Начиная с захвата Константинополя, султан привлек к своему двору многих итальянцев, включая представителей латинской гуманистической школы и специалистов по другим отраслям знаний. Конечно, когда Мехмед поступал подобным образом, его цель не была совсем уж бескорыстной – ему необходимо было обладать знаниями о мире, который он мечтал завоевать.

В период восстановления и перестройки имперской столицы, но теперь уже под названием Стамбул, задачей султана было соединение культурных традиций старой византийской ориентации с традициями старого ислама.

Это должна была быть империя под управлением ислама, секулярная и религиозная. Но одновременно это должна была быть и империя-космополит, подобная византийской, включающая в себя все народы и все вероисповедания, живущие вместе в порядке и гармонии.

И большой шаг в этом направлении был сделан Мехмедом, когда в январе 1454 г. в сан был введен новый патриарх Греческой церкви. Церковь Святых апостолов была одной из нескольких христианских церквей, в которой даже после завоевания продолжались христианские богослужения. Полученная власть и престиж нового патриарха были большими, чем у любого из его предшественников времен поздней Византии, что придавало ему статус почти «папы греческого», чем оправдывались лозунги того времени: «Лучше турки, чем латиняне!» По просьбе султана патриарх Геннадий написал изложение истории православной веры, которое было переведено на турецкий язык.

Такая лояльность Мехмеда породила в религиозных кругах Запада надежды на то, что султан может быть потенциальным новообращенным в христианство, а греческий философ Георгий Амирутци подготовил для властелина исследование, указывающее на общие корни ислама и христианства, предлагая объединить их в одну религию.

Конечно же все это не могло повлиять на султана, рассматривающего себя лишь в качестве посланника Аллаха и наследника халифов, обвенчанного с Исламом.

Тем не менее Мехмед всегда оставался терпимым к христианам, демонстрируя предпочтение тем, кто разделял его, отличавшееся широтой взглядов мировоззрение.

Он поставил цель – дать полное развитие ресурсам своей страны. Поэтому неутомим султан был в своем содействии развитию экономики. Он старался совершенствовать традиционный исламский институт имарета, который уже был известен в прежних столицах – Бурсе и Адрианополе, – это был институт религиозного, культурного и коммерческого характера, контролируемый государством. Другим традиционным институтом исламской экономической жизни, который Мехмед всячески поддерживал, был институт цехов ремесленников – профессиональных организаций, или союзов, к которым принадлежала значительная часть населения. Цеха по закону несли перед государством ответственность за соблюдение тех коммерческих правил, которые касались системы мер и весов, стоимости труда, прибыли, качества товара, недопущения мошенничества и спекуляции.

Это совершенствование цеховой системы наряду с ростом урбанизации и увеличением возможностей рынка отражало новую стадию экономического развития Османской империи. Она приняла форму значительного расширения торговли с Западом, ставшей в последние десятилетия XI в. кардинальным элементом в отношениях империи с европейскими державами.

Османская империя с ее процветающим многонациональным сообществом торговала одинаково со всеми державами на основе четко установленных таможенных тарифов. Ее купцы с течением времени проникли из Восточной в Центральную и добрались до Северной Европы, основывая собственные торговые центры в ключевых городах и развивая свою собственную кредитную систему, поскольку они обменивали сельскохозяйственные продукты и изделия Востока на оружие, минералы и другое сырье Запада.

Что касается сельскохозяйственных земель, то на территории империи она принадлежала государству и централизованно контролировалась правительством. Большинство крестьянского населения составляли покоренные немусульмане, и их подушная подать в первую очередь шла в доход государства.

Однако основная часть дохода империи поступала от различных государственных учреждений и предприятий – таможен, портовых сборов, сборов за помол зерна, паромных переправ, сборов за взвешивание грузов, монополии на такие товары, как соль, мыло и воск для свечей. Эти предприятия и службы вместе с некоторыми промышленными предприятиями и природными ресурсами, включая рудники по добыче серебра, меди и свинца, часто передавались государством концессионерам. Это было выгодно обеим сторонам.

Другие средства, применявшиеся султаном в целях увеличения доходов в те моменты, когда он нуждался в больших суммах денег, чтобы поддерживать на должном уровне свои вооруженные силы (которым приходилось постоянно находиться в боевой готовности), включали периодические девальвации денег путем чеканки новых монет и скупки старых по заниженному курсу. Эта мера, равнозначная по эффекту налогу на серебряные деньги, вызывала недовольство народа, особенно когда чиновники, известные как «искатели серебра», направлялись в провинции для досмотра помещений и конфискации припрятанных монет.

Более конструктивным, однако, явился в конечном счете придуманный Мехмедом способ финансировать свои кампании с помощью торгово-экономического развития и последующего увеличения доходов государства.

В этом в общих чертах выражалась суть мудро организованной, тщательно проработанной и строго соблюдавшейся при правлении султана Мехмеда государственной феодальной организации, которая соединяла ко взаимной выгоде его производящие классы и вооруженные силы, ведь главным рычагом администрации в финансовой, социальной и аграрной политике была привязанность к военным потребностям империи.

Общественной и политической основой этого централизованного имперского государства была военная теократия, по сути таковой была и Византия, олицетворяющая принцип «правления Бога».

Задача Мехмеда, как он видел ее, заключалась в том, чтобы устранить или по меньшей мере трансформировать и подчинить своему контролю каждый элемент, который мог бы угрожать или соперничать с его личной властью. Как человек, назначенный Аллахом, он – и только он один – мог править. Именно для того, чтобы гарантировать своей династии постоянное возобновление этого Божественного предназначения, он узаконил практику братоубийства.

Мехмед, перестав часто посещать заседания Дивана, будто бы передал эту привилегию своему великому визирю, однако тайно наблюдал за каждым собранием из расположенного над залом заседания помещения за решеткой – «глаз султана». Это стало общим прецедентом для его наследников. Таким образом, контроль со стороны султана всегда был в действии.

Что касается гражданской администрации, то она была основана на четырех «столпах империи» (символизация четырех ангелов, которые, согласно Корану, поддерживали трон). Первым столпом был сам великий визирь. Титул его был – паша (дословно «нога султана»). Второй столп – правосудие – двое кадиаскеров, армейских судей, один с юрисдикцией на Анатолию, другой – на Румелию. Третий столп – дефтедары – счетоводы, ответственные за финансовую администрацию. Четвертый столп – канцлеры, или государственные секретари.

Все турецкие традиции государственности были отражены в «Кануннаме» – книге законов и регламентаций, где давалось описание иерархии государства, его обычаев и церемоний, его обязанностей и институтов, его доходов и штрафов. «Кануннаме» была полностью составлена к концу правления Мехмеда по его указанию.

Сила и значимость такой административной системы заключалась в том, что она не была наследственной и исключала формирование потомственной аристократии.

В общей социальной структуре Османской империи этого времени привилегии рождения, как таковой, не существовало. Все располагавшиеся ниже уровня абсолютного суверена были равны в глазах закона и своих соотечественников-османов. Их государство было меритократией, в котором привилегии нужно было заработать. Таким образом, эта система предохраняла от политического соперничества абсолютную власть султана.

В своем стремлении создать мировую исламскую империю султан старался сделать столицу – Стамбул – достойной славы Осман ской империи, которая выросла из сельджукского султаната Рума. Мехмед уделял строительству и архитектуре города особое внимание, особенно в зимние периоды, между военными кампаниями, которые Завоеватель вел на протяжении оставшихся двадцати пяти лет своего правления.

Цель этих кампаний – консолидация империи и расширение ее границ.

По наследству Мехмеду перешли враги его отца: Хуньяди – в Венгрии, Георгий Бранкович – в Сербии, Скандербег – в Албании, венецианцы – в Греции и Эгейском море. Он по очереди методично выступал против каждого из них.

Сражение за Константинополь показало, что хорошо укрепленный город может успешно противостоять турецкому натиску. Дальнейшие события в Сербии, Албании и Черногории подтвердили это.

После победы над Византией Мехмед II стал стремиться к тому, чтобы установить господство Османов во всей Передней Азии. В 1461 г. была одержана важная победа над Трапезундской империей на севере Малой Азии. Сам Трапезунд (Трабзон) был атакован с суши и моря. Император Давид и его придворные отказались от борьбы и сдали город на условии сохранения своих жизней.

В 1454–1459 гг. Мехмед II лично совершил несколько походов в Сербию, обезлюдил страну массовым уводом жителей в рабство, после чего объявил о присоединении Сербии к Османскому государству.

В 1461 г. турецкий флот выбил из Эгейского моря генуэзский, в то время как комбинированными операциями турецких сухопутных и военно-морских сил планомерно захватывалось побережье Мореи.

В 1468 г. Мехмед II направил армию в Далмацию и Хорватию; почти одновременно в результате морской десантной операции был захвачен остров Эвбея (1470 г.).

Дипломатические ухищрения Венеции привели к тому, что в войну вступил Иран, однако персидская армия вторжения была разбита турками в Эрзинджанском сражении.

Более десяти лет Мехмед II воевал с караманским беем Узун Хасаном, правителем тюркского объединения племен аккоюнлу, который сумел распространить свое влияние на весь Иран до Хорасана, на Ирак и район Персидского залива. Одержав ряд побед в этой войне, Мехмед II добился установления турецкого господства над всей территорией Малой Азии.

Снова покорив Албанию, турки затем захватили большинство венецианских аванпостов на албанском побережье; тем временем турецкая кавалерия перешла через Альпы из Хорватии во владения Венеции и принялась терроризировать Северо-Восточную Италию. Разгромленные на всех фронтах венецианцы запросили мира, по условиям которого все венецианские земли, завоеванные турками в эту кампанию, отходили к Османской империи (1479 г.). Кроме того, к туркам отошел Скутари, где венецианский гарнизон успешно отразил многочисленные турецкие атаки (1478–1479 гг.).

Следует отметить, что в 1475 г. многочисленный десант на двухстасемидесяти судах обеспечил султану завоевание Крымского полуострова. Крымский хан признал себя данником Мехмеда II.

Затем в 1480 г. турки переплыли Адриатику, чтобы захватить Отранто.

В 1480–1481 гг. Мехмед II осадил Родос, но был с тяжелыми потерями отбит, благодаря сопротивлению рыцарей ордена Святого Иоанна (или госпитальеров).

В итальянском походе 1480 г. султан Мехмед II умер.

Итак, как завоеватель, султан Мехмед окончательно закрепил основы великой исламской империи; как государственный деятель, он воздвиг внутри империи структуру нового и прочного исламского государства с институтами, традициями и политикой, достойными того, чтобы наследовать имперским цивилизациям классического Рима и христианской Греции.

Максимализм и жестокость Мехмеда II хорошо иллюстрирует его указ от 1478 г.: «Тот из моих сыновей, который вступит на престол, вправе убить своих братьев, чтобы был порядок на земле».

Дух братоубийства, присущий Османской империи, вырвался на свободу после смерти Мехмеда II. Это был период продолжительной борьбы между двумя его сыновьями – Баязедом II и Джемом.

Баязед (1481–1512 гг.) был миролюбивым, терпимым, не стремившимся к завоеваниям. Это первый османский султан, отказавшийся от практики личного руководства своими армиями на поле боя.

Джем был натурой сильной, увлекающейся; после смерти отца немедленно взялся за оружие и выступил против брата. Но вскоре был вынужден бежать в Европу, где затерялся и загадочным образом погиб в Неаполе, без сомнения не без участия папы Александра VI (Борджия). Янычары встали на сторону Баязеда, который вручил им «приветственный дар», как когда-то сделал его отец.

Баязед II отказался от плана завоевания Италии, хотя и вел, в общем, безуспешную войну с Венецией. Войны велись также с Венгрией, австрийскими Габсбургами и Египтом. Молдавия признала сюзеренитет Турции, обеспечив себе путем дипломатических переговоров автономию (1502 г.).

В 1495 г. в Стамбул прибыло первое русское посольство. Султан разрешил русским купцам торговать в Османской империи. В дальнейшем, формально оставаясь с Россией в мире, Османская империя систематически натравливала на нее полчища крымского хана, не давая Русскому государству возможности усилить свою военную мощь и стремясь получать оттуда, так же как и с Украины, пленников для невольничьих рынков и для галер.

В 1499 г. в битве при Лепанто турецкий флот одержал самую крупную победу над венецианским. Затем были захвачены несколько венецианских островных и прибрежных владений в Эгейском и Ионическом морях.

При нанесении поражения Венецианской республике султан Баязед II обратил внимание на Восток, против Сефевидов. К этому времени во главе Сефевидов стоял юный Исмаил. Он завладел Южным Азербайджаном и занял Тебриз, сделав его столицей, и принял здесь титул шахиншаха Ирана. В 1503 г. шах Исмаил (1501–1524 гг.) завладел всем Персидским Ираном. В 1503 г. сефевиды овладели Семнаном и Фарсом со столицей Шираз, а в 1504 г. – Йезедом. Затем шаху Исмаилу I подчинились династии Хузистана, Курдистана, Гиляна, Мазандарана и остальных частей Западного Ирана.

Держава Сефевидов была создана главным образом усилиями тюркских кочевых племен. Эти племена позднее получили общее название «кызылбаши» («красноголовые»). Сефевиды навязали разноплеменному мусульманскому населению своей державы одно государственное исповедание – шиитское. Кровавые гонения на суннитов происходили повсюду, где утвердилась власть Сефевидов. Гонениям подвергались также «еретические» течения суфизма и всякое свободомыслие, светская наука и философия.

В конце правления султана Баязеда II в 1511 г. в Малой Азии вспыхнуло восстание тюркских кочевников и крестьян под лозунгами шиитства и поддержки шаха Исмаила. Экстремизм кызылбашей вверг мусульманский Восток в кровавый водоворот религиозных войн и восстаний. С 1502 г. Египет находился на грани войны с Сефевидами. Восстание малоазиатских шиитов оказалось очень опасным для Османской империи. Для подавления его понадобилось собрать большое войско, которое в конце концов задавило это восстание, уцелевшие же повстанцы бежали в Иран.

Тем временем во дворце в Стамбуле началась борьба за власть меду тремя братьями – Коркудом, Ахмедом и Селимом. По настоянию дворцовых кругов Баязед II принял решение отказаться от власти и назначил своим наследником принца Ахмеда, что послужило причиной недовольства воинственно настроенных феодальных кругов, особенно янычар, которые в столице подняли бунт. Селим узурпировал трон и принял меры предосторожности: казнил всех членов своей собственной семьи.

Так началось правление Селима I Грозного (1512–1520 гг.) – первого халифа из рода Османов.

К турецким султанам стекалось множество искателей наживы и приключений, называвших себя «гази». Феодальная раздробленность, феодальные и религиозные распри, происходившие в странах Балканского полуострова, благоприятствовали осуществлению стремлений турецких завоевателей, не встречавших объединенного и организованного сопротивления. Захватывая одну область за другой, турецкие завоеватели использовали материальные ресурсы покоренных народов для организации новых походов. С помощью балканских мастеров они создали сильную артиллерию, которая значительно увеличила военную мощь османской армии. В результате всего этого Османская империя к XVI в. превратилась в могущественную военную державу.

С приходом Селима I началась новая эра завоеваний. Это был величайший военачальник среди османских султанов. Правда, сосредоточено внимание его было главным образом на азиатских кампаниях, и империя упустила шанс воспользоваться разобщенностью, царившей в Европе до царствования Карла V. Не исключено, что от турецкого завоевания разобщенную Европу избавили периодические турецко-персидские войны. И Карл V, и Фердинанд благоразумно пестовали и подогревали персидско-турецкое противостояние.

Итак, Селим направил вооруженные силы на Восток, где его беспокоили две вещи: подстрекательское шиитское движение Сефевидов в тюркской среде в Анатолии и изменение маршрута международной торговли. Войну с Ираном в 1514 г. Селим спровоцировал еще и потому, что персы поддерживали его брата Ахмеда, кроме того, Исмаил-шах в предыдущие годы снаряжал набеги в турецкие приграничные земли.

Летом 1515 г. Селим I выступил из Сиваса (самая восточная на тот момент точка османских земель) с армией численностью более 60 тыс. человек и через Эрзерум направился к верховьям Евфрата. Несмотря на применявшуюся персами тактику «выжженной земли», Селим I, благодаря грамотной организации фуражной службы, сумел пройти через горы к Хою, где шах собирал армию (численностью, вероятно, менее 50 тыс. человек и исключительно кавалерийскую: типичные для Юго-Западной Азии конные лучники и пикинеры тюрко-монгольского образца). За время марша османская армия уничтожила все заготовленные припасы.

Селим I выстроил свою армию перед персидским войском на Халдиранской равнине. На первый план, в качестве своего рода заградительного барьера, он выдвинул ополченцев и пехоту. Далее, за наспех вырытым рвом, размещались пешие янычары (лучники и аркебузиры). С флангов позицию Селима I прикрывали скованные цепями повозки, а перед янычарами, на левом и правом флангах, стояли турецкие пушки, связанные колесо к колесу. Еще дальше, на флангах, размещалась конная гвардия султана и османское феодальное легкое конное ополчение (тимариоты). Персы атаковали, они обратили в бегство турецкое ополчение, разбили тимариотов-европейцев на правом фланге Селима I, но были отбиты после ожесточенной схватки с тимариотами-азиатами на левом фланге. Янычары и гвардия султана стойко удерживали свои позиции, отражая одну атаку персидского фланга за другой. Затем турецкий левый фланг развернулся и затеял ожесточенную рукопашную с остальной персидской армией; в итоге Исмаил I был ранен, а войско его – разбито. Персы бежали к Хою, оставив голодающим туркам лагерь с запасами провианта. Сведений о потерях не сохранилось, но сомнительно, чтобы персы потеряли больше человек, чем турки, поскольку им удалось быстро отступить, избежав турецкого преследования.

Осенью 1515 г. без малейшего сопротивления Селим I захватил столицу шаха Исмаила. Вскоре после этого янычары подняли мятеж и отказались продолжать наступление. Тимариоты тоже не хотели идти дальше, так что Селим I скрепя сердце отдал приказ возвращаться домой через Эривань и Карс. Персы опять заняли Тебриз. Впрочем, турки закрепились в верховьях Евфрата.

Селим I вывез из Тебриза огромную военную добычу, в том числе личную казну шаха Исмаила, а также отправил в Стамбул тысячу лучших иранских мастеров для обслуживания двора и турецкой знати. Привезенные тогда в Изник иранские мастера положили начало производству в Турции цветной керамики, которая использовалась при строительстве дворцов и мечетей Стамбула, Бурсы и других городов.

Что касается тюрков-мамлюков, то международный престиж Египта в течение XIII–XIV вв. был весьма высок. Правители Египта претендовали на главенствующее положение в мусульманском мире. С XIV в. приток тюрок в Египет прекратился. Но к тому времени увеличился приток черкесов-рабов. Оставшиеся тюрки постепенно ассимилировались с местным населением, все это привело к тому, что в конце XIV в. тюркскую династию сменила династия черкесов. Первым черкесским султаном Египта стал Захир Сайф ад-дин Баркук (1382–1399 гг.). С этого времени наступило ослабление египетской армии, что уже исключало возможность крупных кампаний. Наиболее значительной операцией за все время правления черкесской династии было взятие в 1426 г. острова Кипр – прибежища европейских пиратов. Это событие пришлось на время правления Ашрафа Сайф ад-дина Барсбея (1422–1438 гг.), известного также своей жесткой политикой в области внутренней и внешней торговли. Военные действия в конце XV – начале XVI в. против португальских и испанских крестоносцев, активизировавшихся на захвате земель в Северной Африке, не принесли успехов.

Со всей очевидностью выявилась неспособность мамлюков противостоять Западной Европе. «Султан ислама» оказался не в состоянии защитить жизнь, имущество и саму религию мусульман. Более того, как покровитель священных городов, он не смог обеспечить безопасность хаджа. Сотни паломников попали в руки португальцев. Другие стали жертвой насилия бедуинов во время хиджазского восстания (1502–1508 гг.). В 1503 г. Мекка подверглась разгрому, который современники сравнивали лишь с бесчинствами карматов. В 1506 г. впервые при мамлюкской власти хадж был временно остановлен. Мир ислама был потрясен. Со всей остротой встал вопрос о том, кто может и должен считаться истинным имамом времени и главой мусульманского мира.

До падения Константинополя в 1453 г. османские правители признавали религиозно-политический приоритет мамлюков как вселенских руководителей ислама и отводили себе скромную роль «фронтовых беев», защищавших общие границы всех мусульман. Мамлюки со своей стороны рассматривали их действия как часть общемусульманского дела. Взятие Константинополя было отмечено в Каире как победа всего мусульманства.

Положение в корне изменилось, когда после взятия Константинополя Мехмед II принял титул султана. Принятие султанской титулатуры символизировало переход османов к великодержавной политике. Она должна была подчеркнуть новую мировую роль Османского государства.

Великодержавная политика Мехмеда II привела к резкому ухудшению османо-мамлюкских отношений. Борьба за гегемонию, прежде всего за первенство в мусульманском мире, стала основной и главной причиной османо-мамлюкского конфликта. Первым открытым проявлением османо-мамлюкских противоречий был дипломатический скандал, разразившийся в 1463 г., когда османский посол отказался пасть ниц перед повелителем Египта. В 1464 г. борьба претендентов в Коны и вопрос о караманском наследии привели к первому крупному политическому столкновению. Взятие Коны и присоединение Карамана в 1468 г. к османским владениям положили начало широкой конфронтации. Каир и Стамбул стали местами политического убежища для опальных сановников противоположной стороны. Многие из них получали помощь для борьбы со своими правительствами. В 1484 г. османы совершили поход в Черкесию и разгромили основные центры пополнения мамлюкских дружин.

С 1502 г. началась конфронтация Османов с Сефевидами. Османы были в трудном положении и мамлюки могли бы оказать им помощь в борьбе против Сефевидов – их общего врага. Как глава суннитского ислама, Кансух ал-Гури обязан был предпринять поход против кызылбашей. Однако он предпочел занять позицию стороннего наблюдателя и оставил Османское государство один на один с Сефевидами. При этом мамлюки рассчитывали уничтожить одного врага руками другого, а затем выступить в роли спасителей суннитского ислама.

Мамлюкская политика воспринималась в Стамбуле как неприкрытое проявление враждебности. Антимамлюкские настроения в османских правящих кругах усиливались. Они все более склонялись к тому, чтобы рассматривать мамлюков как своего самого главного и опасного противника.

То, что Селим I повел армию в долину Евфрата, находившуюся под сюзеренитетом мамлюков, показывает, с каким презрением относился он и к персам, и к мамлюкам, раз был готов одновременно воевать и с теми, и с другими. Он выступил в Курдистан и вытеснил персов обратно, в горные районы Ирана. Таким образом, Селим I восстановил авторитет османских султанов в Малой Азии.

Для решения следующей задачи (маршрут торговли) Селим аннексировал Сирию. В 1516 г. он взял Алеппо, Хомс, Дамаск, Иерусалим. Битва у горы Мукаттам (22 февраля 1517 г.), у ворот Каира, дала ему в руки мамлюкское царство. Селим I вошел в Египет как победитель. Халиф пожаловал ему титул «Служитель обоих священных городов», который носили султаны Египта. В августе 1517 г. Селим I покинул Каир. Арабский историк Ибн Ийас так описывает это событие: «Говорят, что, покидая Египет, потомок Османа увез с собой тысячу верблюдов, груженных золотом и серебром, и это не считая добычи, состоявшей из оружия, фарфора, бронзы, лошадей, мулов, верблюдов и прочего, не говоря уже о великолепном мраморе. Из всего этого он взял самое лучшее, то, чем никогда не имели удовольствия пользоваться его отцы и деды».

Селим I увез с собой не только сказочные дары, с ним вместе покинул Египет и последний аббасид – халиф ал-Мутаваккил IV.

В Стамбуле Мутаваккил IV отрекся от прав на халифат в пользу Селима I. При Сулеймане I Великолепном бывший халиф вернулся в Каир, где и умер в 1538 г. Династия Аббасидов прекратила свое существование.

В результате победы над мамлюками турецкие завоеватели приобрели контроль над важнейшими торговыми центрами в Средиземном и Красном морях. Такие города, как Диярбекир, Халеб (Алеппо), Мосул, Дамаск, были превращены в опорные пункты турецкого господства. Здесь вскоре были размещены сильные янычарские гарнизоны, предоставленные в распоряжение султанских наместников. Они несли военно-полицейскую службу, охраняя границы новых владений султана. Названные города являлись одновременно и центрами турецкой гражданской администрации, осуществлявшей главным образом сбор и учет налогов с населения данных провинций и других поступлений в казну. Собранные средства отправлялись ежегодно в Стамбул ко двору.

Вскоре у Османов появились новые владения в Северной Африке: крупный порт Алжир и прилегающие к нему земли в 1516 г. были захвачены турецкими пиратами. Их главарь Хайреддин Барбаросса в 1518 г. признал верховную власть султана и получил от Селима I титул бейлербея Алжира.

Осенью 1520 г., готовя военную экспедицию на Родос, Селим I умер в возрасте 43 лет.

Он не питал уважения к человеческой жизни. Рассказов о его импульсивной жестокости имеется множество. Даже вошла в обиход того времени фраза: «Чтоб тебе быть визирем Селима», – где подразумевалось проклятие: «Порази тебя смерть». Это был поистине Селим I Грозный.

Завоевания Селима I на Балканах, в Юго-Восточной Анатолии и в Аравии, приобретения в Северной Африке почти вдвое увеличили владения османских султанов. В подвластных им странах было множество районов с плодородными землями, крупнейшие торгово-ремесленные центры. Османская администрация контролировала важные торговые пути – от границ Венгрии и вод Адриатики до Персидского залива. Ликвидация государства мамлюков в Египте и серьезное ослабление Ирана после турецко-иранской войны 1514 г. позволили османским султанам вновь перенести центр тяжести своих завоевательных операций в Европу.

Раскинувшимся на два континента было наследие сына Селима I – Сулеймана I (1520–1566 гг.).

За свои многочисленные военные победы и роскошь двора этот султан получил у европейцев имя Сулеймана Великолепного, а у собственных подданных – Сулеймана Законодателя. Сулейман I стремился расширить территорию империи не только на Востоке, но и в Европе.

1520 год – это был год поворотного момента в истории европейской цивилизации. Мрак позднего Средневековья с его отмиравшими феодальными институтами уступал место золотому свету Ренессанса. Под руководством юных суверенов, обладавших выдающимися индивидуальными способностями, набирали силу зрелые, цивилизованные государства. XVI век был веком Карла V и империи Габсбургов; Франциска I и дома Валуа во Франции; Генриха VIII и Тюдоров в Англии. Эти могущественные монархи в лице султана Сулеймана I увидели равного себе.

Безусловно, опасность со стороны турков для Европы постоянно присутствовала, однако в это время самое ярое противостояние было между Карлом V и Франциском I, и Сулейман эту вражду очень мудро использовал.

Итак, когда Карл V стал императором Священной Римской империи, он был всенародно провозглашен защитником христианства. Имперские владения Карла, благодаря сочетанию благоразумных браков и удачных смертей, простирались от Балтики до Средиземного моря, от Нидерландов, через Германию и Австрию, до Испании. Они включали также королевства Неаполя и Сицилии и опорные пункты в Мексике и Перу. На полученных им в наследство австрийских землях по ту сторону Альп Карл столкнулся с реальной угрозой со стороны турок-османов, которая теперь, при Сулеймане, возросла.

Франциск I, соперник Карла V, потерпел поражение на выборах претендента на мантию императора Священной Римской империи. Честолюбивой мечтой Карла было объединить в Священную Римскую империю весь мир западного христианства под властью Габсбургов. Препятствием на пути осуществления мечты о завоевании всей Европы была Франция, отделявшая его германские владения от его владений в Испании, препятствовавшая реализации его замыслов в Северной Италии, где два монарха были вовлечены в непрекращающиеся пограничные споры, и представлявшая угрозу морским коммуникациям, от которых зависели его военная безопасность и процветание торговли. Таков был конфликт, разделявший две главные христианские державы, который часто из «неверного» общего врага делал потенциального и желанного союзника.

Франциск вначале был проповедником великого крестового похода против турок, но вскоре стал искать поддержки в лице султана в своей борьбе против Карла.

Сулейман в нескольких случаях субсидировал его, послав ему в 1533 г. сумму в сто тысяч золотых, чтобы помочь создать коалицию против Карла V. Двумя годами позже Франциск потребовал субсидию в миллион дукатов. Венецианскому послу он заметил, что видит в Османской империи единственную силу, гарантирующую существование европейских государств в противовес императору – Габсбургу.

Когда Карл обвинил Франциска в промусульманских симпатиях, тот открыто пообещал присоединиться к крестовому походу, а затем пытался оправдаться через своего посланника в Стамбуле. Султан, который отлично понимал потребность французов в турках в качестве союзников, в конце концов сам пришел к тому, что стал полагаться на этот союз как на существенный элемент структуры своей внешней политики. Одним словом, Сулейману в Европе XVI в. была отведена роль балансира, что усиливало в дипломатическом и военном отношении мощь и престиж Османской империи.

Сулейман стремился с помощью имперских завоеваний достичь на Западе того же, чего его отцу, Селиму, удалось добиться на Востоке. Подобно Александру Македонскому, Сулейман вынашивал честолюбивую идею объединения земель и народов Востока и Запада, поэтому он был полон решимости встретиться лицом к лицу с императором Карлом и затмить его как «Повелителя Века».

Но прежде своей целью он сделал завоевание Венгрии, с конца XV в. подвергавшейся опустошительным турецким набегам. Удача этого похода могла открыть туркам дорогу для дальнейших завоеваний в Центральной Европе. Кроме того, покорение Венгрии позволило бы Сулейману I установить контроль над Дунаем – важнейшей торговой магистралью в Европе.

Весной 1521 г. Сулейман I выступил на север, якобы с целью покарать венгров за ранее проявленное неуважение. Он взял штурмом Шабац, а затем осадил Белград (входивший в состав Венгерского королевства); маленький гарнизон защищался доблестно, но в конце концов капитулировал. После взятия Белграда Сулейман на некоторое время приостановил военные операции в Венгрии, направив военно-морскую экспедицию – 300 судов с десятитысячным десантом – на остров Родос: военные корабли родосских рыцарей часто нападали на турецкие суда на путях, соединявших Стамбул с владениями османов в Аравии.

Напомним, что остров Родос – это был надежно укрепленный аванпост христианства. Его рыцари-госпитальеры из ордена святого Иоанна Иерусалимского, умелые и грозные мореходы и воины, печально известные туркам как «профессиональные головорезы и пираты», теперь постоянно угрожали торговле турок с Александрией; перехватывали турецкие грузовые суда, везущие лесоматериалы и другие грузы в Египет, и пилигримов по пути в Мекку через Суэц; препятствовали операциям собственных корсаров султана; поддержали восстание против турецких властей в Сирии.

Таким образом, Сулейман во что бы то ни стало решил захватить Родос. С этой целью он направил на юг армаду из почти четырех сотен кораблей, тогда как сам повел армию в сто тысяч человек по суше через Малую Азию к месту на побережье напротив острова.

В Восточном Средиземноморье это была самая мощная крепость по состоянию на тот момент. Родос представлял собой крепость нового типа – с бастионами, широким рвом, гласисом и (на некоторых участках) двойными внутренними стенами. Порт защищали мощные башенные форты, возведенные по сторонам входа в гавань, который блокировался, кроме того, еще и массивными бронзовыми цепями. Под командованием великого магистра ордена Филиппа Вилье де Лиль Адама находились 700 рыцарей, а также шеститысячная вспомогательная армия, набранная из местного населения, в состав которой входили и кавалеристы, и моряки, и копейщики, и аркебузиры. Немало было и артиллерии, причем расставленной в стратегически важных местах.

В июне 1552 г. турки высадились на острове. При захвате плацдарма турки практически не встретили сопротивления. Османская армия, достигавшая численностью почти ста тысяч человек, состояла из опытных профессиональных солдат и включала в состав превосходный инженерный корпус, которому придавалась мощная осадная артиллерия.

Осада крепости была длительной, кровопролитной, с большими потерями для обеих сторон.

В начале декабря Сулейман I, осознавая, с какими трудностями приходится сталкиваться защитникам, и видя огромные потери в собственных войсках, предложил госпитальерам почетные условия сдачи, гарантируя местному населению разрешение покинуть остров или остаться и что никаких репрессий по конфессиональному признаку проводиться не будет. Однако переговоры были сорваны, и боевые действия возобновились.

Мысль о продолжении столь кровопролитных уличных боев большого энтузиазма у Сулеймана I не вызывала, и 20 декабря был произведен обмен пленными; турки покинули захваченный в городе плацдарм и отвели войска на полтора километра от стен. Вел переговоры и держал слово Сулейман I безукоризненно. Однако переговоры ни к чему не привели, и к концу 1522 г. османы захватили остров Родос.

Для христианского мира главная трагедия заключалась в том, что, очевидно, удерживать Родос можно было бы бесконечно долго, если б удалось наладить доставку рыцарям подкреплений и припасов. Такую помощь могли бы оказать, скажем, Венеция или Испания. Вероятно, именно искреннее раскаяние побудило впоследствии Карла V предоставить госпитальерам Триполи, а потом остров Мальту, где они заново возводили крепости.

Ничто теперь не представляло серьезной угрозы для турецких военно-морских сил в Эгейском море и в Восточном Средиземноморье.

После двух успешных кампаний, утвердивших превосходство османов в Европе, молодой Сулейман решил года три не предпринимать крупных военных походов, дабы усовершенствовать административное устройство государства и укрепить мощь своей армии.

Однако, изнывая от бездействия, пребывая в состоянии относительной праздности, янычары приобретали свойства угрожающей массы, которая весной 1525 г. вылилась в мятеж, жестоко подавленный с помощью казни большой части офицеров; солдаты же были успокоены денежными субсидиями, перспективой военной кампании на следующий год.

Сулейман в целях восстановления порядка зачастую использовал своего великого визиря Ибрагима-пашу. Это была довольно интересная личность, и отношения между султаном и визирем были доверительными. Остановимся на этом более подробно.

Ибрагим-паша – одна из могущественных фигур периода правления Сулеймана I. По происхождению он был греком из христиан. С Сулейманом они были одногодки. Ребенком его захватили в плен турки и продали в рабство, причем в хороший дом, где он получил образование и научился играть на музыкальных инструментах. Будучи наследником трона, с ним встретился Сулейман и, пораженный его глубокими научными познаниями, приблизил к себе, сделал Ибрагима личным пажом, затем поверенным лицом и, наконец, близким фаворитом. Его восхождение к власти было настолько стремительным, что вызывало у самого Ибрагима некоторую тревогу. В самые горячие, взрывоопасные точки Сулейман всегда направлял Ибрагима. Так, в 1523–1525 гг. именно Ибрагим подавлял восстание в Египте.

Что касается мятежа янычар, возможно, Ибрагим, а может быть, поражение и пленение Франциска I императором Габсбургом ускорили решение Сулеймана осуществить поход в Венгрию.

Со времен падения Белграда пограничные стычки турок и венгров непрерывно происходили с переменным успехом.

Весной 1526 г. Сулейман из Стамбула выступил в свой поход на запад с армией, насчитывающей около 100 тыс. человек, из них приблизительно половину составляло ядро из регулярных войск, включавших пехоту (янычар), кавалерию (сипахов) – либо из наемных солдат, либо владельцев наделов и артиллерию; остальную часть составляло нерегулярное вой ско, также включавшее пехоту (азанов) и кавалерию (акынджи) – неоплачиваемое, но живущее за счет военной добычи войско.

Король Венгрии Людвиг (или Лайош) II осознавал, какая опасность угрожает его государству, но призывы о помощи к другим европейским державам остались безответными. Людвиг II, собирая армию, медлил, но зато получил дополнительные две недели, пока турки осаждали Петерварден. Собирая войска, Людвиг II двинулся на юг, к Мохачу, где его армия выросла до 25 тыс. человек (12 тыс. – кавалерия, 13 тыс. – пехота). В этот момент пошли слухи, что Сулейман I ведет трехсоттысячную армию, которые поколебали решимость Людвига II и части его советников. Но опытный воин, архиепископ Томори, правильно оценивший численность турецкой армии, сумел убедить короля не идти на попятный.

В конце августа 1526 г. Сулейман I с юга подошел к Мохачской равнине. Высланный им на разведку отряд легкой кавалерии обнаружил, что венгерская армия выстроена боевым порядком в центре равнины к юго-западу от Мохача. Рельеф местности являлся идеальным для кавалерийского сражения – основу же обеих армий составляла именно конница.

Битва при Мохаче (29 августа 1526 г.) была выиграна турками примерно за полтора часа. Венгерские потери были огромными: 10 тыс. пехотинцев и 5 тыс. кавалеристов. Те немногие, кто попали в плен к туркам, были обезглавлены. Король Людвиг II, архиепископ Томори и большинство венгерских вождей погибли. Спасающиеся бегством осколки венгерской армии, оставшись без руководства, просто рассеялись. Турецкие потери неизвестны, однако, вероятно, они были не меньше венгерских. Сулейман I три дня никуда не двигался от Мохача и переформировывал армию.

Победа у Мохача открыла туркам путь к столице Венгрии. Через две недели после этого сражения султан Сулейман вступил в Буду: город сдался без боя.

Больше никакого противодействия Сулейману I не оказывалось. Решив не аннексировать Венгрию, султан возвел на трон королевства главу трансильванской знати Яноша Запольяи, который не воевал при Мохаче, и заставил выплачивать дань Османской империи. Затем турецкая армия двинулась в обратный путь, уводя с собой десятки тысяч пленных. В обозе находились ценности из дворца венгерского короля, в их числе богатейшая библиотека. Венгрия была буквально опустошена. Людские потери – огромны: страна лишилась примерно 200 тыс. человек, т. е. почти десятой части своего населения.

С турецкой помощью Янош Запольяи подчинил почти всю Венгрию, кроме узкой полоски земли на севере и западе, остававшейся под властью Фердинанда Габсбурга (шурина Людвига II, брата Карла V и будущего императора Священной Римской империи).

Когда армия Сулеймана I ушла из страны, в ней вспыхнула борьба за власть. Этим воспользовалась Австрия и вторглась в Венгрию. Король Янош Запольяи перед угрозой австрийского завоевания обратился за помощью к туркам. Вскоре эрцгерцог Австрийский Фердинанд I захватил Буду, но Сулейман I смог выступить на помощь королю лишь в сентябре 1529 г. Турецкая армия заняла Буду и восстановила на венгерском троне Запольяи. Затем Сулейман I двинулся на Вену. Штурм Вены закончился неудачей: после полуторамесячных титанических усилий взять город султан, в преддверии зимы, снял осаду.

Таким образом, сердце христианской Европы не было отдано в руки турок, и Сулейман I потерпел первое поражение.

В 1533 г. Сулейман I предпринял второй поход на Вену, но был остановлен армией Карла V. Двадцать третьего июля 1533 г. в Стамбуле состоялось подписание мирного австро-турецкого договора, по которому Венгрия оставалась данницей Турции, но часть ее отходила к Австрии. На Карла V договор не распространялся; Священная Римская империя продолжала воевать с турками на Средиземноморье. Так началась эпоха длительного военного противостояния Турции с государствами Европы.

Сулейман теперь понимал, что в Центральной Европе находится город, вести военные кампании за который невыгодно. Вена в контексте военных событий века была, в сущности, вне досягаемости султана, находившегося в Стамбуле.

Однако страх Европы перед турецкой опасностью постоянно присутствовал. Здесь не было варварских орд из азиатских степей, здесь была высокоорганизованная, современная армия, с подобной на Западе в этом веке еще не сталкивались.

Имея за собой такую сплоченную силу, Османская империя теперь более, чем когда-либо, была влиятельной в делах Запада державой.

Сулейман постоянно вел войну на два фронта. Повернув свои сухопутные войска в Азию, тогда как его военно-морские силы все больше укрепляли свои позиции в Средиземном море, он лично провел в 1534–1535 гг. три следовавшие одна за другой кампании против Ирана.

Иран был наследственным врагом османов также и в религиозном смысле: турки были ортодоксальными суннитами, а персы – гетеродоксальными шиитами.

После смерти шаха Исмаила отношения между ними были относительно спокойными. Но в 1526 г. сын шаха – Тахмасп – воспользовался тем, что Сулейман I воевал в Европе, а также восстаниями в Анатолии (не исключено, что он сам их инспирировал), вторгся в турецкую Армению, а кроме того, отвоевал Багдад, Ван и другие земли, ранее захваченные Селимом I.

С целью подготовки почвы для проведения военных действий в Азии Сулейман направил Ибрагима. Летом 1534 г. Ибрагим-паша вторгся в Азербайджан, захватил Тебриз, при этом сопротивление ему было оказано весьма слабое.

В декабре у Тебриза Сулейман I присоединился к Ибрагиму-паше и через Хамадан повел турецкую армию в Месопотамию – отвоевывать Багдад. Сопротивление багдадский гарнизон оказал слабое, однако на марше турецкая армия понесла тяжелые потери от персидских и курдских партизан.

Воспользовавшись тем, что Сулейман занят в Месопотамии, шах Тахмасп отвоевал Тебриз.

Весной 1535 г. серией стремительных марш-бросков Сулейман I вернулся из Багдада; шах Тахмасп снова отступил без боя. Тебриз вновь принадлежал османам.

Сулейман I пустился преследовать Тахмаспа, но персидский шах избегал битвы. Трудности с провиантом вынудили Сулеймана I вернуться в Тебриз, который он сжег (август), а затем через долину Евфрата и Алеппо отправился обратно в Стамбул.

Тем временем кампания в Иране ознаменовала собой падение Ибрагима, который служил султану в качестве великого визиря на протяжении тринадцати лет и который теперь был командующим его действующей армии. За эти годы Ибрагим не мог не приобрести врагов среди тех, кто ненавидел его за быстрое вхождение во власть, за чрезмерное влияние, за христианские пристрастия, за огромное богатство. Несомненное воздействие на мнение султана оказывалось и его амбициозной наложницей, известной под именем Роксоланы. Она ненавидела Ибрагима из-за того влияния визиря, которым ей самой хотелось бы обладать.

Одним словом, ранним мартовским утром 1536 г. труп Ибрагима-паши был обнаружен у ворот сераля со следами насильственной смерти. Убийство было совершено по приказу султана.

Спустя десять лет Сулейман возобновляет военные действия против Ирана. Это была череда военных походов вплоть до начала пятидесятых годов, однако территориальные приобретения турков были незначительными. Наконец, вновь турецко-персидская война началась в 1552 г.

Толчком для нее послужило персидское наступление, в результате которого был захвачен Эрзерум. Сулейман I лично повел армию отвоевывать город; затем выступил в Западный Иран, который опустошил и разорил (1553–1554 гг.). На этот раз он установил прочную власть над Эрзерумом, Эриванью, Ваном, Тебризом и Грузией, а также завоевал плацдарм на Каспийском море. Конец войне положило подписание мирного договора в Амасье (1555 г.).

Итак, сухопутные операции султана были направлены на продолжение экспансии Азии: было проведено три продолжительные кампании против Ирана. Тем не менее военные действия султана против Габсбургов продолжались столь же целеустремленно, как и ранее, но уже в другой стихии – Средиземноморье.

Благодаря великим мореплавателям и их открытиям океан шел на смену степям в качестве главного средства мировых сообщений XVI в. И время для перехода из тюрка-повелителя азиатского континента в тюрка-повелителя Средиземного моря было самое подходящее – падение халифата Фатимидов и, соответственно, упадок зависимых мусульманских династий. В результате берберское побережье Северной Африки попало в руки вождей, которые использовали гавани для пиратства. Это активно поддерживалось маврами, бежавшими в Северную Африку, после того как мусульманское королевство Гренада пало в 1492 г. под натиском испанских христиан. В своей жажде отмщения мусульмане совершали пиратские рейды к южным берегам Испании. Королева Испании Изабелла принимала ответные меры возмездия, перенеся войну в Северную Африку. Со стороны мавров было два лидера, братья-мореплаватели – Оруджа и Хайреддин Барбароссы. Они основали свою штаб-квартиру на острове Джерба, между Тунисом и Триполи, откуда можно было совершать налеты на побережье христианских государств. Орудж наряду с другими портами освободил от испанцев Алжир. Однако в битве за Тлемсене он погиб (1518 г.).

Его брат, Хайреддин Барбаросса, стал крупным флотоводцем на службе у турок в Средиземном море (о нем мы уже упоминали ранее как об османском вассале). Вплоть до 1533 г. Сулейман не вступал в прямые контакты с Барбароссой. Но сейчас султана беспокоил тот факт, что морские силы христиан проникли в восточную часть Средиземноморья. Ими командовал генуэзский адмирал Андреа Дориа, который предал короля Франции и стал служить габсбургскому императору.

Имперский флот под его командованием захватил Корони и оставил там испанский гарнизон. С этого берет начало продолжительная турецко-христианская борьба за контроль над Средиземноморьем.

Что касается Барбароссы, то он был убежденным сторонником активного сотрудничества Турции и Франции в Средиземноморье. Он видел в этом союзе эффективный противовес морской мощи Испании. Это отвечало и планам Сулеймана, который стремился продолжить борьбу против Карла V на море.

Алжирский дей, вассал Османской империи Барбаросса был назначен Сулейманом I на пост капудан-паши (адмирала) турецкого флота. Получив задание султана «показать свое умение в строительстве кораблей», «морские волки», сопровождаемые Барбароссой, направились на имперские верфи, чтобы осуществлять надзор и ускорять работы по строительству кораблей. Благодаря их усилиям в эту зиму морская мощь султана вскоре стала распространяться по всем водам Средиземного моря и большей части североафриканского побережья.

Флоты того времени состояли главным образом из больших галер, приводимых в движение гребцами, в основном рабами; весельных галеонов, приводимых в движение свободными людьми профессионального уровня; галеонов, приводимых в движение только парусами; галеасов, приводимых в движение частично парусами и частично гребцами. С таким флотом Барбаросса в 1533 г. отвоевал Корони и Патры.

Император Карл V к тому времени уже понимал, какую угрозу на море представляет собой турецкий флот, ведомый Барбароссой. Он направил к адмиралу генуэзца-шпиона с тем, чтобы путем подкупа склонить Барбароссу изменить султану в пользу императора, в противном случае – организовать убийство. Однако Барбаросса, узнав об этих планах, казнил шпиона.

В 1534 г. турецкий флот во главе с Хайреддином Барбароссой захватывает Тунис.

Бывший султан Туниса Мулай-Гассан бежал в Европу, где изъявил готовность стать вассалом Карла V в обмен на помощь против турок и Южной Италии.

Сухопутно-морская экспедиция Карла V в Тунис состоялась летом 1535 г. Имперскую армию защищал флот Андреа Дориа. В битве у побережья Туниса он нанес решительное поражение Хайреддину. Имперско-испанская армия высадилась и быстро захватила Тунис, восстановив на султанском троне Мулай-Гассана. После этого Тунис находился под испанским протекторатом почти сорок лет (1535–1574 гг.).

В Центральной Европе снова началась война, и Карл V был вынужден отказаться от планов нападения на Алжир.

После этого поражения Барбаросса, мастер стратегии и тактики, немедленно отплыл с тем, чтобы, во-первых, восстановить в Алжире флот, а во-вторых, нанести ответный удар по собственной территории императора. Это был эффект внезапности: эскадра адмирала под итальянскими и испанскими флагами была встречена с почестями, как возвращавшаяся с победой часть армады Карла V. И эта авантюра Барбароссы увенчалась взятием и опустошением турками острова Минорка. Таким образом, захват Туниса мало что давал императору до тех пор, пока турецкий адмирал Барбаросса имел свободу действий на море.

В 1536 г. Барбаросса встретился с Сулейманом I, дабы выразить преданность и подчинение своему господину, вернувшемуся после повторного захвата Багдада. Султан приказал адмиралу построить новый флот из двухсот кораблей для похода против Венеции.

В следующем году Сулейман объявляет вой ну Венеции, якобы в ответ на полученное от венецианцев оскорбление. Он приказал Хайреддину разорять и опустошать венецианские владения. Адмирал напал на Апулию, а турецкие отряды стали тем временем совершать набеги в глубь полуострова близ Таранто. Сам же Сулейман I привел армию на албанское побережье, напротив принадлежавшего венецианцам греческого острова Корфу (или Керкира).

Некоторое содействие турецким сухопутным и морским силам оказывал французский флот.

Когда к острову стал приближаться объединенный имперско-венецианский флот под командованием Андреа Дориа, тогда Фердинанд Габсбург, подчинившись приказу Карла V, объявил туркам войну в Венгрии, и Сулейман I был вынужден снять осаду, дабы подготовить войска к марш-броску в Венгрию.

Тем временем Барбаросса в 1539 г. развернул широкомасштабные операции в Средиземноморье. Турецкий флот наводил страх на всю Адриатику и весь бассейн Эгейского моря, а также на сицилийское и южноитальянское побережье. Хотя венецианские гарнизоны в Неаполисе и Монемвасии (на побережье Мореи, т. е. Пелопоннеса) отразили турецкие атаки, турки захватили все остальные венецианские аванпосты на островах и побережье Эгейского моря, а также совершили несколько рейдов на Крит. У западного побережья Греции и Албании турецкий флот, ведомый Барбароссой, и объединенный имперско-венецианский флот под командованием Андреа Дориа долго и безрезультатно маневрировали друг против друга (август– декабрь).

Победы не удалось добиться ни Хайреддину, ни Дориа, но перевес был все же на стороне турецкого флота.

В 1539 г. Венеция заключила с турками сепаратный договор. Договор закреплял потерю Венецией бывших ее владений в Эгейском море, а кроме того, в течение 30 лет она должна была соблюдать нейтралитет. За пределами Адриатики изо всех своих стратегически значимых владений Венеция сохранила лишь Корфу, Закинф, Крит и Кипр. Теперь ничто не могло помешать османской армаде перенести военные действия из восточной в западную часть Средиземноморского бассейна. Их флот триумфально прошел Сицилийским проливом вплоть до Геркулесовых столбов, осуществив жестокое нападение на Гибралтар из своего корсарского оплота в Алжире.

Осенью 1541 г. Карл V, воспользовавшись отъездом Барбароссы в Стамбул, дабы сорвать франко-турецкий союз, отплыл по направлению к Алжиру, несмотря на предупреждения Андреа Дориа об осенних штормах. Двадцатиоднатысячная армия высадилась в 20 км к востоку от Алжира. Как только Карл начал осаду, разразилась сильнейшая буря и уничтожила большую часть имперского флота. Осаждаемые воспользовались бурей, чтоб устроить вылазку, в результате которой германское войско понесло тяжелые потери. Карл V и оставшиеся от его армии 14 тыс. человек погрузились на уцелевшие галеры и транспортные суда и вернулись в Европу.

Таким образом, Средиземноморский бассейн стал принадлежать туркам.

В 1543 г. султан направил Барбароссу на запад командующим флотом. Турецкий адмирал опустошил побережья Неаполя и Сицилии. Флот достиг берегов французской Ривьеры. В Марселе Барбаросса был принят юным Бурбоном, герцогом Энгиенским. Для размещения военно-морского штаба турок был выделен порт Тулон. В порту наблюдались удивительные зрелища, довольно унизительные для христиан: мусульмане с украшенными тюрбанами разгуливали по палубам и христиане-рабы – итальянцы, германцы, французы – были прикованы к скамьям галер.

Итак, турки и французы разорили побережье Каталонии, затем осадили и сожгли Ниццу. Андреа Дориа укрылся в Генуе.

Перезимовав на побережье Прованса, Барбаросса продолжил свои лихие рейды на итальянские берега. Когда Франциск I неожиданно заключил мир в Крепи, Хайреддин, лишившись базы на западном Средиземноморье, вернулся в Стамбул, где двумя годами позже умер в своем дворце (1546 г.). В этом же году было подписано перемирие между Сулейманом I и Карлом V.

Весь исламский мир оплакивал Барбароссу. В Средиземноморье после его смерти главным корсаром стал Торчхауд.

Однако в 1551 г. турки вновь обратили свои боевые сухопутно-морские действия против рыцарей-госпитальеров, изгнав их с острова Триполи.

Бесчинства турецкого флота в западном Средиземноморье продолжались, причем не без содействия французов.

Турецкая экспансия 1554–1556 гг. в Северной Африке привела к тому, что большинство североафриканских мусульманских княжеств признали сюзеренитет Османской империи.

А турки подбирались к Тунису, находившемуся под исламским протекторатом. Турецкие военные и пиратские флотилии наводили ужас на западное Средиземноморье; были захвачены и разорены Порт-Магон и остров Минорка.

С конца весны до начала осени 1565 г. велась турками осада последнего бастиона рыцарей-госпитальеров – острова Мальта. Турецкой армией командовал Мустафа-паша, осажденными госпитальерами – великий магистр ордена Жан де Ла Валетт. Первоначальная численность турецкой армии составляла 30 тыс.; подкреплений за время осады прибыло примерно столько же. Под командованием де Ла Валетта находились 500 рыцарей и вспомогательная армия численностью 8 тыс. 500 человек, в том числе наемники и 4 тыс. мальтийских ополченцев; что касается подкреплений, то сквозь кольцо осады сумели проскользнуть 80 рыцарей с 600 солдатами. Обе стороны действовали не менее искусно и энергично, чем 43 года назад при осаде Родоса. Турки практически непрерывно вели обстрел, часто ходили на приступ, но крепость и защитники под великолепным командованием де Ла Валетта стояли одинаково неколебимо. Когда на помощь осажденным прибыли испанские армия и флот во главе с неаполитанским вице-королем Гарсией Толедским, турки сняли осаду. Испанцы позволили туркам беспрепятственно погрузиться на корабли и отплыть.

Итак, завоевание Сулейманом I суши позволило расширить сферу экспансии на море: пока Барбаросса сражался против морских сил Карла V в Средиземном море, в 1538 г. был открыт второй военно-морской фронт.

Командующим флотом был Сулейман-аль-Хадим, паша Египта, затем, с 1551 г. – Пири Реис и, наконец, корсар Мурад-бей. Дело в том, что в водах Индийского океана португальцы добились угрожающего превосходства. В их планы входило повернуть торговлю Востока со старинных путей Красного моря и Персидского залива на новый маршрут вокруг мыса Доброй Надежды. Кроме того, португальцы направили армаду кораблей на помощь христианскому императору во время захвата им Туниса.

Все это послужило поводом для совершения этой морской экспансии. В результате военно-морских операций турецкого флота османы получили господство над Красным морем.

Но Сулейман I сверх меры растянул свои ресурсы и больше не мог поддерживать военные операции на двух столь различных морских фронтах. Поэтому его дальнейшие морские операции служили целям сохранения турецкого господства над Красным морем и сдерживания португальского военного контингента, постоянно находившегося у входа в Персидский залив.

В то время, когда мощный турецкий флот лихо штурмовал Средиземноморье, Сулейман продолжал покорять Европу.

В конце 1537 г. состоялось австро-венгерское вторжение на территорию Венгрии, подвластную туркам.

По приказу Карла V Фердинанд Габсбург присоединился к коалиции Священной Римской империи, Венеции и Папского государства против Турции и Франции. Под Эссеком австрийская армия, командовал которой Янош Катвианер, была отбита и стала отступать в Австрию, по пути тая от турецкого преследования, холода и дезертирства. Остатки австрийской армии были практически уничтожены турками в серии столкновений возле Валпово (2 декабря). Австрийцы потеряли в общей сложности 20 тыс. человек; армия их была абсолютно дезорганизована. Турки же водили набеги на побережье Апулии.

В 1540 г. умер Янош Запольяи, бывший совместно с Фердинандом королем Венгрии с момента заключения между ними секретного договора о разделе территории; договор предусматривал, что в случае, если Запольяи умрет бездетным, его часть страны переходит к Габсбургам. В тот момент он не был женат, но после подписания договора Запольяи женился на Изабелле, дочери короля Польши. На смертном одре он получил известие о рождении сына. И в своем предсмертном завещании, наряду с повелением обратиться к султану, Запольяи провозглашает королем Венгрии своего сына Стефана.

Разгневанный Фердинанд Габсбург вторгся на подвластную туркам территорию Венгрии, но был отбит под Будой. Он послал в Иран своего посла подтолкнуть шаха к нападению на Турцию (см. «Походы в Азию…»). Тем временем султан признал престолонаследника Венгрии, которому дали имена его предков – Иоанн Сигизмунд. Он будет править Венгрией, но лишь после надлежащего возраста и со статусом вассала султана.

На протяжении зимы 1541 г. султан готовился еще к одной кампании против Венгрии, в результате которой он усмирил Венгрию и аннексировал ее.

Буда стала турецкой провинцией под началом паши, а ее церкви начали переделываться в мечети.

Надо сказать, что все это весьма беспокоило австрийцев, у которых появились опасения относительно безопасности Вены.

Фердинанд тем временем вновь приступил к боевым действиям в попытке отвоевать Пешт. Он был отбит от Пешта, который тщетно пытался осаждать. Сулейман I, готовивший очередной поход вверх по Дунаю, снова заключил союз с Францией.

Весной 1543 г. Сулейман вторгся в Австрию. Он выступил вверх по Дунаю, а потом по Драве, захватив Гран (август) и Штульвайссенберг (сентябрь). Дать бой главным австрийским силам, которые Фердинанд Габсбург держал под Веной, Сулейман I и не пытался.

В интересах всех соперничавших сторон наступило время провести мирные переговоры. В результате братья Габсбурги – Карл и Фердинанд – еще раз объединились в своей попытке прийти к договоренностям с султаном если не на море, то на суше.

Прошло три года, прежде чем они принесли плоды в 1547 г., выразившиеся в подписании Адрианопольского перемирия, основывавшегося на сохранении status quo. По его условиям Сулейман сохранил за собой все завоевания, за исключением небольшой части Венгрии, которую продолжал удерживать Фердинанд и с которой он теперь согласился уплачивать Блистательной Порте дань.

Остановимся кратко на названии «Блистательная Порта».

Стамбул по своему стратегическому положению и как резиденция халифа стал главным городом мусульман, таким же сказочным, каким был Багдад. В столицу Османской империи стекались огромные богатства: военные трофеи, контрибуции, дани и щедрые подарки от правителей разных стран. Узловое географическое положение на скрещении нескольких важнейших сухопутных и морских торговых путей, привилегии в снабжении, которыми Стамбул пользовался на протяжении веков, превратили его в крупнейшую европейскую столицу, при этом город олицетворял собой роскошь и великолепие Востока. Выдающиеся образцы мусульманского зодчества органично вписались в природный ландшафт и византийскую планировку новой столицы Османов. Ведомство великого визиря Османской империи именовалось «Баб-и-Али», что дословно означало «Высокие врата». На французском языке это звучало как «Le Sublime Porte», т. е. «Блистательные врата». В языке русской дипломатии французское слово «Porte» превратилось в «Порту». Так и стало турецкое государство «Блистательной Портой».

Однако вернемся к Адрианопольскому перемирию, которое не выдержало и пятилетнего срока: Фердинанд Габсбург возобновил вой ну с турками, вторгшись в Трансильванию. Австрийцы были отбиты, но смогли, успешно обороняя приграничные крепости, остановить турецкое контрвторжение. После этого лет десять периодически происходили пограничные столкновения (1553–1562 гг.).

В 1558 г. умер главный противник Сулеймана I – Карл V. Его наследником стал Филипп II.

Между Фердинандом Габсбургом и Сулейманом I в 1562 г. был заключен Пражский мир, условия которого никаких существенных изменений в прежний, Адрианопольский договор, не вносили. Фердинанд продолжал выплачивать дань. На Средиземном же море по-прежнему шли боевые действия между Священной Римской и Османской империями.

Напомним, что в это же время (1565 г.) состоялся военно-морской поход турецкого флота на Мальту, который закончился неудачей.

Сулейман, независимо от возраста (72 года) и плохого состояния здоровья, желал удовлетворить свое уязвленное самолюбие заключительной победоносной кампанией, чтобы доказать непобедимость турецкого воина.

Весной 1566 г. Сулейман решил идти против Венгрии и Австрии. К тому же преемник Фердинанда Максимилиан II не только не хотел выплачивать османам дань, но и предпринимал набеги на Венгрию.

В результате I мая 1566 г. Сулейман в последний раз выступил из Стамбула во главе самого крупного войска, которым он когда-либо командовал, на тринадцатую лично им проводимую кампанию – и седьмую на территории Венгрии.

Стотысячную армию возглавил сам Сулейман I. У Семлина султан церемонно принял юного Иоанна Сигизмунда Запольяи, законные претензии которого на венгерский трон Сулейман признал, когда тот был еще грудным младенцем. Как послушный вассал, Сигизмунд теперь трижды преклонил колени перед своим господином, каждый раз получая приглашение подняться, и при целовании руки султана приветствовался им, словно дорогой любимый сын.

Из Семлина султан повернул к крепости Сигетвар, стремясь отомстить ее коменданту хорвату графу Николаю Зриньи. Злейший враг турок со времен осады Вены, Зриньи только что атаковал лагерь бея и фаворита султана, убив его вместе с сыном, увезя в качестве трофеев всю его собственность и большую сумму денег.

Несмотря на упорное и дорого стоившее сопротивление Зриньи, установившего в центре крепости крест, Сигетвар была взята в кольцо. После потери самого города Зриньи закрылся в цитадели с гарнизоном, поднявшем черный флаг и заявившем о решимости сражаться до последнего человека. Восхищенный подобным героизмом, но, тем не менее, расстроенный задержкой с захватом столь незначительной крепости, Сулейман предложил щедрые условия сдачи, стремясь соблазнить Зриньи перспективой службы в турецкой армии в качестве фактического правителя Кроатии. Однако все предложения были отвергнуты. После этого в ходе подготовки к решающему штурму по приказу султана турецкие саперы за две недели подвели мощную мину под главный бастион. 5 сентября мина была взорвана, вызвав опустошительные разрушения и пожар, сделавшие цитадель бессильной в обороне.

Но Сулейману не суждено было увидеть свою последнюю победу: он скончался той же ночью в своем шатре.

После падения Сигетвара кампания продолжалась так, как будто войсками по-прежнему командовал султан, причем армия постепенно отходила к турецкой границе, осуществив по пути небольшую осаду, приказ о которой султан якобы отдал.

Только когда было получено известие, что принц Селим достиг Стамбула, чтобы официально занять трон, великий визирь позволил себе сообщить солдатам о том, что их султан мертв.

Во второй половине XVI в. Османская феодальная империя раскинулась на трех материках: от Будапешта и Северной Таврии до северного побережья Африки, от Багдада и Тебриза до границ Марокко.

Сулейман I был не только великим полководцем, властелином меча, какими до него были его отец и дед, именно он поднял тюркскую цивилизацию, происходившую из племенных, номадических и религиозных корней, до ее пика.

Первым законодателем империи был Мехмед Завоеватель, и на заложенном Завоевателем фундаменте развернул свою деятельность Сулейман.

Сулейман стремился не создавать новую правовую структуру, а осовременил старую, приводя законы в целом в соответствие с новыми условиями новых времен и необъятно разросшейся империи. Он делал это, продолжая опираться на два главных устоя османского правления: на институт государственного управления – секулярное и исполнительное учреждение; и на мусульманский институт – религиозное и законодательное учреждение. Объединенные под «крышей» абсолютной власти султана, они представляли с точки зрения их различных функций приблизительный эквивалент западного разграничения между церковью и государством.

Османская правящая элита, армия и администрация, имели гетерогенный космополитический характер. Одним из первых хадиев Стамбула был француз, большинство визирей и других сановников Порты были по своему происхождению греками, славянами или албанцами. При Сулеймане I из девяти великих визирей – восемь были тюркизированны, т. е. славяне, принявшие ислам. Из славяноязычных мусульман состоял основной костяк армии; они же составляли самый заметный элемент при дворе и османском правительстве. В силу космополитического характера в османском обществе и государстве господствовал национальный нигилизм. Единство османского общества, как целостной системы, поддерживалось исключительно исламом и основывалось на его фундаментальной противоположности социально-экономической модели Европы эпохи Возрождения. Культ арабского языка – языка Корана и Божественного Откровения, процветал во всех провинциях империи. Перед ним преклонялись, внимали его звукам с благоговейным трепетом паладинов. На арабском алфавите писались названия кораблей, изречения на личном и памятном оружии. Девизы, лозунги и другие надписи на боевых знаменах османских полков также писались только на арабском. На нем читались молитвы и рециатации из Корана. Осуществление мусульманского судопроизводства было попросту невозможно без знания арабского алфавита и языка. Арабы гордились тем, что арабский язык – самое дорогое и любимое наследие после ислама – оставался духовным языком тюрков. В Эдирне и Стамбуле тонкости арабского литературного языка знали нередко лучше и полнее, чем в иных арабских провинциях. Во всей Османской империи непререкаемым авторитетом пользовались медресе Каира и Мекки.

Институт управления состоял наряду с султаном и его семьей из чиновников его двора, руководящих работников его правительства, постоянной армии и большого числа молодых людей, которых готовили к службе в одном или другом из вышеупомянутых мест. Они были почти исключительно людьми или сыновьями людей, рожденных родителями христианского происхождения, и, таким образом, рабами султана. Но самое удивительное, что они были горды тем, что могли оказать: «Я являюсь рабом Великого господина».

Параллельно этой управленческой структуре существовал институт мусульманства, состоявший только из лиц, рожденных мусульманами. Судьи и юристы, богословы, священники, профессора – они составляли в качестве хранителей традиций и исполнителей священного закона ислама, улемов, то сословие ученых мужей, которое несло ответственность за поддержание всей структуры просвещения, религии и закона на всей территории империи.

Османская империя, захватив территории, которые в начале века были преимущественно христианскими, с тех пор необычайно расширила свои просторы благодаря широким завоеваниям в Азии, включая такие города былого исламского халифата, как Дамаск, Багдад, Каир, наряду с протекторатом над священными городами Меккой и Мединой. Четыре пятых всего населения империи – которое к концу правления Сулеймана насчитывало пятнадцать миллионов человек и состояло из представителей двадцати одной национальности, находившихся под управлением двадцати одного правительства, – были теперь жителями азиатской ее части.

Сулейман одновременно был покровителем исламского мира, защитником его веры и защитником, истолкователем и исполнителем его священного закона. Весь мусульманский мир смотрел на Сулеймана, и тот проявил себя в полной мере законодателем.

Сулейман поручил подготовку свода законов обладавшему глубокими знаниями судье мулле Ибрагиму из Алеппо. Получившийся в результате его трудов кодекс, причудливо названный им из-за океанических размеров последнего «Мултека-уль-усер», «Слияние морей», оставался реально действующим вплоть до законодательных реформ двадцатого столетия.

Введенная Сулейманом система налогообложения охватывала практически все стороны человеческой деятельности.

Его «Канун Райя», или «Кодекс Райя», регулировал налогообложение десятины и подушевой налог, делая эти налоги одновременно и более обременительными, и более продуктивными, поднимая с уровня крепостного права, или крепостной зависимости, до статуса, приближавшегося в османских условиях к статусу европейского арендатора с фиксированными правами.

Были введены налоги на многие виды продукции, животных, рудники, торговую прибыль, а также в форме экспортных и импортных пошлин. Помимо налогообложения ощутимым источником доходов для государства была конфискация имущества высокопоставленных чиновников и других состоятельных частных лиц, впавших в немилость. Военные кампании Сулеймана с избытком покрывали первоначальные затраты на них, пополняя имперскую казну за счет военной добычи из покоренных провинций и дани вассальных христианских государств.

В финансовом отношении Османская империя становилась все более процветающей. Доходы Сулеймана, собираемые главным образом с собственных владений султана и в виде налогов на землю его подданных, вероятно, превышали доходы любого из современных ему христианских правителей. Это были доходы, которые быстро росли по мере процветания правления Сулеймана.

Сулейман развил систему образовательной подготовки мусульманского духовенства, школы которого по-прежнему финансировались религиозными фондами и функционировали при мечетях. Они давали мальчикам-мусульманам образование, которое в основном было свободным и, сверх того, значительно более обширным, чем любое образование, доступное в то время в христианских странах.

Колледжи предлагали курсы из десяти предметов, основывавшихся на либеральных гуманитарных науках Запада – грамматике, синтаксисе, логике, метафизике, философии, географии, стилистике, геометрии, астрономии и астрологии. Существовали также высшие медресе, правовые школы университетского уровня, большинство выпускников которых становились имамами или учителями.

Сулейман в великолепии этого «золотого века» был одновременно султаном-халифом и великим сеньором в традициях европейского Ренессанса. Умело соединяя священное величие восточного мира с королевской роскошью западного, султан стремился превратить Стамбул в столицу, достойную в своем архитектурном великолепии лучших городов цветущей цивилизации XVI в. При Сулеймане произошел полный расцвет того архитектурного стиля, который первым из византийской школы сумел извлечь Мехмед Завоеватель и который в осязаемой форме восславил ислам и распространение его цивилизации по миру, в котором до того времени преобладающую роль играло христианство.

Явившись связующим звеном между двумя контрастными цивилизациями, этот новый восточный архитектурный стиль благодаря таланту выдающихся архитекторов достиг своего пика.

В области литературы все еще преобладало культурное влияние Ирана.

Под активным патронажем султана классическая османская поэзия в персидских традициях достигла настолько высокой степени совершенства, какой не было никогда ранее. Сулейман ввел официальный пост имперского ритмического хроникера, вид османского поэта-лауреата, обязанностью которого было отражать текущие события в стихотворной форме в подражание манере Фирдоуси и других персидских хроникеров исторических событий.

Сулейман привнес в восточную цивилизацию новые черты великолепия, поэтому он не случайно был назван Западом Великолепным.

Ежедневная жизнь Сулеймана во дворце – от утреннего выхода до вечернего приема – следовала ритуалу, сравнимому в его детальной точности с ритуалом французских королей в Версале.

Большая часть его дня была занята официальными аудиенциями и консультациями с чиновниками. Но когда не было заседаний дивана, он мог посвящать свое время досугу, возможно, читая Книгу Александра – легендарный отчет персидского писателя о подвигах великого завоевателя, или изучая религиозные и философские труды, или слушая музыку и т. п.

Еда для его трех трапез на протяжении дня подносилась длинной процессией пажей, чтобы быть съеденной в одиночестве с превосходных фарфоровых и серебряных блюд, расставлявшихся на низком серебряном столике, с подслащенной и ароматизированной водой (изредка вином) для питья, в присутствии стоящего рядом доктора в качестве меры предосторожности от возможного отравления.

Спал султан на трех малинового цвета бархатных матрацах – один из пуха и два из хлопка, – покрытых простынями из дорогой тонкой ткани, а в зимнее время – завернувшись в мягчайший соболий мех или мех черной лисицы с головой, покоящейся на двух зеленого цвета подушках с витым орнаментом. Над его кушеткой возвышался золоченый балдахин, а вокруг – четыре высоких восковых свечи на серебряных подсвечниках, при которых на протяжении всей ночи находились четыре вооруженных стража, гасившие свечи с той стороны, в которую мог повернуться султан, и охранявшие его до пробуждения.

Его развлечения на публике оправдывали его славу поклонника великолепия. К примеру, стремясь отвлечь внимание от своего первого поражения под Веной, он летом 1530 г. отметил день обрезания пятерых своих сыновей, празднества длились три недели.

Именно тогда, присутствуя на этих, потрясающих своей роскошью торжествах, один из венецианских посланников так описал Сулеймана I: «Ему 32 года, у него смертельно бледное лицо с орлиным носом, длинная шея; без внешних признаков физической силы, обладает, как я заметил, когда целовал ее, крепкой рукой, и утверждают, что он способен натянуть лук, как никто другой. По натуре он меланхолик, большой поклонник женщин, либерал, исполнен гордости, вспыльчив и все же временами очень мягкий человек».

Двор Сулеймана имел большое дипломатическое значение. В начале правления Сулеймана единственными представителями Запада были венецианцы. Время шло, и венецианцев дополняли представители разных держав, которые вели, в том числе для Запада, записи своих собственных наблюдений об Османском государстве. Выдающимся среди них был де Бусбек, выходец из фламандской знати, который с 1554 г. являлся послом Карла V в Стамбуле и который смог оценить цивилизованные аспекты этого незнакомого мира Востока.

Эпоха Сулеймана – одна из великих вершин в истории мировой цивилизации. Согласно законам истории, за периодом расцвета следует период заката, поэтому попробуем разобраться, когда же появились первые признаки упадка Османской империи.

Итак, царствование Сулеймана I знаменует апогей Османов. Это считается безапелляционной точкой зрения. Его походы, почти всегда успешные, были самыми славными страницами в истории империи. Он провел не менее 13 кампаний – 10 в Европе и 3 в Азии, – в которые водил иногда и более двухсот тысяч солдат с сотнями пушек. Он взял Багдад и захватил Иран, Белград, Буду и Венгрию, которая стала турецкой на 150 лет после блистательной победы при Мохаче над Людвигом II. В 1529 г. султан впервые осадил Вену. Корсары, обращенные в ислам, братья Барбароссы, а вслед за ними целый сонм ренегатов разных мастей обеспечили Османам абсолютный контроль над Средиземным морем и создали свои базы в Алжире, Тунисе, Джерба, Триполи, Адене. Барбаросса основал в Северной Африке царство, которое угрожало христианскому миру. Сулейман назначил его главнокомандующим всеми военно-морскими силами Османской империи и за несколько месяцев построил для него самый мощный флот, какой только существовал в мире.

Мир трепетал перед Сулейманом I, и, несмотря на европейские распри, вызванные Реформацией, и католики, и протестанты знали, что главной проблемой является угроза с Востока. Самые боязливые готовились к Апокалипсису, который покарает христиан за разъединение и преступления; Запад пытался возродить дух Крестовых походов и ненавидел Великого турка, как они называли Сулеймана I.

Богатства султана были неслыханны и сказочны, его торговая деятельность – всеобъемлющей. Стамбул (около 700 тыс. жителей) был самым большим городом империи, в три раза больше Парижа. По темпам демографического роста Османскую империю можно было сравнить с Европой того времени: в течение XVI в. ее население выросло с 12 до 35 миллионов человек. Законодатели завершили государственную организацию. Ширилась известность самых видных османских поэтов: Баки и Фузули, которого Гибб считал «одним из самых настоящих поэтов, каких рождал Восток». Процветали искусства. Архитекторы, вдохновленные примером великого Синана (1489–1578 гг. или 1588 г.), воздвигали в столице и в провинциях величественные монументы и не боялись соперничать со Св. Софией – они сравнялись с ней благодаря мечети Сулеймание в Стамбуле и превзошли ее по красоте мечетью Селимийя в Эдирне.

Мы уже называли достаточно много географических пунктов, неоднократно упоминали те, в которых ранее побывали вместе с другими великими тюрками, – Дамаск, Каир, Багдад, а некоторые маршруты для нас новые – Белград, Буда, страны Магриба (Алжир, Тунис, Марокко). Кстати, как мы уже отмечали, большой интерес к Магрибу проявлял еще Амир Темур, в частности в беседах с Ибн Халдуном.

Посвятим несколько строк Магрибу – большому региону в Африке, история которого времен Османов пересекалась с историей Западной Европы.

Магриб был яблоком раздора турков и испанцев. Для христиан оккупация побережья Северной Африки была делом, давно решенным. Святой Людовик сделал древний Карфаген своей мишенью. У османов же только созревала мысль создания в этих странах, которые они называли «варварскими», своих баз, причем эту мысль им внушили корсары, которые не были ни тюрками, ни мусульманами по рождению. И тем не менее они блестяще реализовали ее. В 1516 г. турецкие корсары высадились в Алжире, в 1534 г. – в Тунисе, в 1551 г. – в Триполи и расположили там удобные плацдармы для походов по Средиземному морю. Христианское побережье было разграблено, галеры сожжены. В течение столетий там царила нестабильность, которая делала морские путешествия по Средиземному морю более опасными, чем переход через Атлантику. Кстати, забегая вперед, вспомним Сервантеса, который жил в Магрибе с 1575 по 1580 г. и видел там гаремы и наложниц из Прованса, Калабрии и Кастилии. Самых красивых девушек посылали в подарок султану в Стамбул. Кузина Жозефины Богарне, которую похитили на Мартинике, сумела пробиться в султанский сераль и позже получила титул валиде, а впоследствии стала всемогущей королевой-матерью султана Мехмеда II Реформатора.

Когда речь идет о периоде упадка, часто считают, что турецкое владычество ограничивалось побережьем. В действительности оккупация Северной Африки происходила постоянно вплоть до границ Марокко, который, правда, остался нетронутым. В Алжире в 1522 г. под контроль турков перешли Сахарские оазисы, а в Туггурте появился турецкий гарнизон. В Тунисе в 1556–1559 гг. турецкая оккупация практически завершилась созданием плацдармов в Кайриане и Гафзе. После корсаров была установлена власть османской администрации с ее суровыми законами. Были учреждены постоянные советы высших чиновников – диваны, – подчинявшиеся паше, представителю Блистательной Порты. В XVI в. в Алжире было более 50 тыс. жителей, почти столько же, сколько в Дамаске (70 тыс.). Повсюду правящий класс состоял из семейств тюркского происхождения, которые часто враждовали со старой арабо-берберской аристократией; в эти космополитические порты приезжали попытать счастья авантюристы разных мастей, в основном ренегаты-христиане, люди, по сути, без чести и совести. И им удавалось многого добиться. Они напоминали разбойников, кем в сущности и были. Сервантес пылал гневом к исламу и тюркам, но он писал о них со знанием дела и так подавал красочный портрет венецианца Хасана-паши, властителя Алжира, своего господина: «Каждый день он кого-нибудь вешал; одного сажал на кол, другому отрезал уши по малейшему поводу и без повода, и сами турки говорили, что он делал это просто из удовольствия и потому, что родился палачом». Такие свидетельства показывают, как воспринимали в Западной Европе образ турка.

Со временем положение в магрибских провинциях изменилось. Демографическая эволюция в Алжире привела к обеднению страны. Накануне французского вторжения в городе насчитывалось не более 30 тыс. жителей, между тем как в Багдаде проживало около 100 тыс. человек, в Дамаске – 150 тыс., в Алеппо – около 250 тыс., в Каире – 300 тыс. Моряки, которые занимали особую нишу в колониях, созданных ими и для них, и которые обеспечивали там процветание, не стесняясь, вмешивались в государственные дела, и им зачастую удавалось захватывать власть. В 1590 г. дей Туниса стал фактически правителем, а паша исполнял при нем лишь представительские функции. Дело дошло до того, что алжирский паша единолично назначал и снимал губернаторов провинций, беев, не оглядываясь на Стамбул. А в начале XVIII в. в Триполи Ахмад Паша Караманли (1711–1745 гг.), хотя и продолжал посылать в столицу взимаемые налоги, но, пожалуй, это была его единственная связь с империей. Тунис в 1705 г. стал независимым государством, а Ливия освободилась от янычар в 1816 г.

В 1830 г. в Алжире высадились французы, разгромили турков в городе и в целом в стране; лишь позже стали упоминать арабов. Блистательная Порта не смогла вернуть Алжир, но пыталась восстановить свою власть в Тунисе, где между ее агентами и французами началась тайная война за влияние. Она потеряла Сиренаику, которая заключала союз с сенуссисами, однако турки почти полностью прибрали к рукам Триполи, где турецкие гарнизоны размещались даже в самых пустынных местах, из-за этого в начале XX в. она оказалась втянутой в войну с Италией.

Так что же все-таки во времени осталось в Северной Африке от долгого турецкого присутствия? Архивы. И его народ, вспоминающий о своем османском происхождении и о традициях, значение которых не следует ни преувеличивать, ни преуменьшать. Это сразу бросается в глаза. Если прогуляться по улицам магрибских городов, то в глаза бросаются просторные залы под куполами мечетей, цилиндрической формы минареты, дворцы, будто мечтавшие о другом небе, небе над Босфором. И еще в местах, называемых «сук», редкие керамические квадратные плитки, которыми все еще торгуют, ворсистые ковры воздушного прядения, ювелирные украшения – все это, несмотря на выраженный местный характер, представляет собой дальние отзвуки имперского блеска и величия Востока.

Однако вернемся к эпохе Сулеймана I – периоду безусловного апогея Османской империи. Разумеется, в XVI в. никто не замечал первых признаков «болезни», которая только-только намечалась.

Итак, абсолютным господином империи был «султан султанов, суверен суверенов, даритель корон монархам земли, тень Бога на земле», как называли Сулеймана I. Ему принадлежали все богатства, все земли. Он мог по своему усмотрению дарить и отбирать их. Земельные наделы и высшие титулы не были наследственными, они официально давались за заслуги или благодаря расположению монарха. Он был абсолютным господином рабского государства, в котором, однако, его собственная жизнь зависела от эскадрона гвардии янычар, где простой народ был более свободен, чем в любой другой стране, где право было настолько всемогущим, что тысячи законов защищали подданных, что сам великий визирь каждую неделю посещал рынки, чтобы лично убедиться в справедливости цен и отсутствии злоупотреблений. Повторим: это была тюркская империя, остро осознающая себя таковой, помнящая о своих истоках, сохраняющая характерные черты тюркского гения. Подобно всем тюркам, Сулейман любил теологические дискуссии, правда, он организовывал их только между учеными-мусульманами и не интересовался христианством, в отличие от своего предка Мехмеда II. Приведем свидетельство великого визиря Ибрагима, который, напомним, не был тюрком. Этот фаворит Сулеймана, которого предали смерти без всякой видимой причины, может быть, потому, что преданная дружба, как и безмерная любовь, в конечном счете заканчивается гибелью, однажды сказал: «На земле может быть только одна империя, как есть только один Бог на небе». Ну, чем не фраза Чингисхана и Темура Великого!

Однако, будучи тюрком по сознанию и по инстинкту, султан в большей степени был мусульманином. Он был воплощением ислама. Чтобы соответствовать тому, что с самого начала имело основание быть тюрками в западном мире, ему приходилось бороться с ересями – отсюда его кампании против шаха Исмаила, – и благодаря победам расширять империю истинного Бога – отсюда его непримиримая вражда к Габсбургам, которая мешала ему видеть восточные проблемы, хотя о них постоянно информировали его. Набожный человек, он много времени посвящал переписыванию Корана, и сохранилось не менее восьми рукописных текстов, написанных им самим. Как и все принцы его дома, он уже был европейцем. Поскольку мусульман нельзя было обратить в рабство, а в гаремах находились только рабыни и рабы, матери командиров правоверных на протяжении поколений были христианского происхождения. Христианами были почти все высокие чиновники, тоже бывшие рабы, попавшие на службу благодаря «девширми»: малолетних детей отбирали у матерей и воспитывали в духе мусульманства, чтобы сформировать из них и ядро армии – гвардию, корпус янычар, – и корпус «ичоглан», пажей, которым была предназначена блестящая карьера. Ни один из великих визирей Великолепного не был тюрком. Ибрагим, фаворит и наперсник молодости султана, был красивый греческий раб, Соколлу был босниец, Лутфи – албанец, Рустем – болгарин, – разумеется, все они приняли ислам. Такая же картина имела место среди чиновников более низкого ранга. Таким образом, как отмечает Андрэ Кло, все они были европейцы. Что касается меньшинств, они не только участвовали в системе, которую определил для них Мехмед II, но они стали важными шестеренками империи; у каждой «нации», если использовать терминологию османов, т. е. у каждого религиозного сообщества, были свои деревни, а в городах – свои кварталы, точно так же, как это было у уйгуров Синьцзяна или у хазар… В Стамбуле мусульмане не составляли и половины населения: 40 % были христиане и более 10 % – евреи. У евреев Сулейман находил большие способности и брал их на службу тем охотнее, чем больше их преследовали христиане. Их насчитывалось 160 тыс. в столице и в Саловниках.

В своем роде эта конструкция действовала четко, но требовала добровольного участия всех и зависела от богатств, успехов и отсутствия национальной идеологии.

К концу царствования Сулеймана успехов стало меньше, и вскоре они стали сходить на нет. Богатства начали таять, на горизонте, еще далеком, маячила нищета. Поднимал голову европейский национализм, опасный продукт экспорта. Империя расширилась сверх меры, и, увы, она была не в руках кочевников! Чтобы добраться до ее окраин, уходили месяцы. Слишком громоздкой армии недоставало мобильности: Иран оставался непобедимым, так как османы не могли воевать далеко от своих баз. Несмотря на впечатляющие победы на западе, Сулейман все-таки не покорил Вену и постоянно вел войны с Габсбургами.

Султан, властитель самой большой империи на Земле, верховный арбитр в европейских делах, скоро перестал водить войска в походы и стал запираться в серале среди детей, одалисок и евнухов.

На смену энтузиазму пришел голый расчет; бескорыстие сменилось интересом. Адмирал Барбаросс, как и его соперник Андреа Дориа, не хотел решающей победы, которая сделала бы его ненужной фигурой, и продолжал бесконечную войну, в которой он был необходим. Остальные действовали точно так же. Всех охватило безразличие, на смену духу творчества пришла имитация, все думали только об удовлетворении собственных амбиций. Резко сузился кругозор. Первая кампания против Ирана закончилась неудачей, ее возобновляли дважды, совершая те же ошибки и не извлекая из них никаких уроков.

Первая из этих трех войн была запятнана последовавшей казнью, по науськиванию Роксоланы, фаворита султана Ибрагима. Начало третьей спровоцировало деяние еще более отвратительное – и наверняка более роковое в летописи Османской империи, чем многие другие в анналах мировой истории.

И вот здесь следует поразмыслить о роли, скажем, по сути обыкновенной, но любимой женщины в судьбе и деяниях великого мужчины.

На протяжении двух последних десятилетий Сулейман больше, чем когда-либо, подпал под влияние чар своей славянской фаворитки, ставшей широко известной европейцам как Ла Росса, или Роксолана. Пленница из Галиции, дочь украинского священника, она получила от турок прозвище Хуррем, или «Смеющаяся», за свою счастливую улыбку и веселый нрав. В привязанности султана она заменила собой его прежнюю фаворитку Гюльбахор. Она сделала правилом ссылать и заключать в тюрьму своих соперниц, что противоречило тюркским традициям. В качестве советника она заменила ему Ибрагима, судьбу которого она смогла предопределить. С тонкой и изящной фигурой, Роксолана пленяла больше своей живостью, чем красотой. Она умиротворяла очарованием своих манер и стимулировала живостью своего ума. Быстро схватывающая и тонко чувствующая, Роксолана в совершенстве овладела искусством читать мысли Сулеймана и направлять их в русла, способствовавшие удовлетворению ее жажды власти. В первую очередь она избавилась от своей предшественницы Гюльбахор, которая была «первой леди» гарема Сулеймана после его матери, султанши валиде, и которая отправилась практически в ссылку на полгода в Магнесию.

Родив султану ребенка, Роксолана ухитрилась стать, невзирая на мусульманские законы, его признанной законной женой, чего не удалось добиться ни одной из наложниц турецких султанов за два истекших века. Когда примерно в 1541 г. внутренние покои старого дворца, где размещался гарем султана, были повреждены сильным пожаром, Роксолана создала новый прецедент, перебравшись непосредственно в Большой Сераль, где жил султан и где он занимался государственными делами. Сюда она взяла свои вещи и большую свиту, которая включала сто фрейлин наряду с ее личным портным и поставщиком, у которого было тридцать собственных рабов. По традиции до этого ни одной женщине не разрешалось ночевать в Большом Серале. Но Роксолана оставалась там до конца своей жизни, и со временем здесь был построен новый гарем, внутри его собственного закрытого двора, чтобы занять место старого.

Наконец, спустя семь лет после казни Ибрагима Роксолана обрела над султаном наивысшую власть, добившись назначения великим визирем Рустема-пашу, женатого на ее дочери Михримах и, следовательно, приходившегося Сулейману зятем, подобно тому, как Ибрагим был свояком Сулеймана. Так как султан все больше передавал Рустему бразды правления, Роксолана все больше приближалась к зениту своей власти.

Сулейман при всей терпеливости своего характера, неподкупности принципов и теплоте его привязанностей хранил внутри себя некий опасный запас холодности, скрытой жестокости, порожденных склонностью к абсолютной власти и тесно связанной с этим подозрительностью в отношении любого, кто мог бы соперничать с ним. Роксолана хорошо знала, как играть на этих струнах его натуры. Она родила султану трех наследников – Селима, Баязеда и Джихангира, старшему из которых она была полна решимости обеспечить наследование трона. Но Сулейман видел своим преемником родившегося первым сына Мустафу, матерью которого была Гюльбахор. Он был красивым молодым человеком, натурой невероятно многообещающей, «удивительно высокообразованным и рассудительным и в возрасте, когда можно править», который готовился его отцом на ряд ответственных постов в правительстве и был губернатором Амасьи. Щедрый духом и мужественный в бою, Мустафа завоевал любовь янычар, которые видели в нем достойного преемника своего отца.

В канун третьей персидской кампании Сулейман, вступивший в свое шестидесятилетие, впервые не захотел лично возглавить армии и передал верховное командование Рустему-паше. Но вскоре через посланца Рустема стали приходить сообщения, что янычары проявляют беспокойство и требуют, учитывая возраст султана, чтобы их возглавил Мустафа. Они говорили, сообщал посланец, что султан стал слишком стар, чтобы лично идти походом против врага, и что только великий визирь теперь противится тому, чтобы Мустафа занял его пост. Посланец от Рустема также передал султану, что Мустафа благосклонно прислушивался к подобным подстрекательским слухам и что Рустем умоляет султана ради спасения своего трона немедленно прибыть и взять командование армией в свои руки. Это был шанс для Роксоланы. Ей было легко сыграть на струнах подозрительности в характере Сулеймана, заронить в нем неприязнь к амбициям Мустафы, внушить ему мысли о том, что его сын имеет виды на султана, сравнимые с теми, которые побудили его отца, Селима, сместить собственного отца, Баязеда II.

Решая, идти в поход или нет, Сулейман медлил. Его мучили сомнения, связанные с тем шагом, который ему предстояло сделать в отношении собственного сына. В конце концов, придав делу безличностный и теоретический характер, он попытался получить беспристрастный приговор от муфтия, шейх-уль-ислама. Султан сказал ему, свидетельствует Бусбек, «что в Стамбуле жил торговец, чье имя произносилось с уважением. Когда ему потребовалось на некоторое время покинуть дом, он поручил присматривать за своей собственностью и хозяйством рабу, пользовавшемуся его наибольшим расположением, и доверил его верности своих жену и детей. Не успел хозяин уехать, как этот раб начал растаскивать собственность своего хозяина и замышлять нехорошее против жизни его жены и детей; мало того, замыслил гибель своего господина». Вопрос, на который султан попросил муфтия дать ответ, был следующим: «Какой приговор мог бы быть на законных основаниях вынесен этому рабу?» Муфтий ответил, что, по его мнению, «он заслуживал быть замученным до смерти».

Таким образом, религиозное сознание султана было спасено. Идя походом в восточном направлении, он достиг в сентябре своего полевого штаба в Эрегли и вызвал Мустафу из Амасьи. Друзья, предполагая о судьбе, которая могла ожидать его, умоляли Мустафу не подчиняться. Но он ответил, что, если ему суждено лишиться жизни, он не смог бы поступить лучше, чем вернуть ее обратно в источник, из которого он вышел. «Мустафа, – пишет Бусбек, – стоял перед трудным выбором: если он войдет в присутствии своего разгневанного и обиженного отца, он подвергнется несомненному риску; если он откажется, он ясно подчеркнет, что замышлял акт предательства. Сын избрал более смелый и более опасный путь». Он проследовал в лагерь своего отца.

Там прибытие Мустафы вызвало сильное возбуждение. Он смело поставил свои шатры позади шатров отца. После того как визири выразили Мустафе свое почтение, он поехал на богато украшенном боевом коне, эскортируемый визирями и под возгласы толпившихся вокруг него янычар, к шатру султана, где, как он ожидал, должен был получить аудиенцию. Внутри «все казалось мирным: не было солдат, телохранителей или сопровождающих лиц. Присутствовали, однако, несколько немых (категория слуг, особенно высоко ценившаяся турками), сильных, здоровых мужчин – предназначенных ему убийц. Как только Мустафа вошел во внутренний шатер, они решительно бросились на него, изо всех сил пытаясь набросить на него петлю. Будучи человеком крепкого телосложения, Мустафа отважно защищался и боролся не только за свою жизнь, но и за трон, ибо не было места сомнению, что, сумей он вырваться и соединиться с янычарами, они были бы настолько возмущены и тронуты чувством жалости по отношению к своему фавориту, что могли бы не только защитить, но и провозгласить его султаном. Опасаясь этого, Сулейман, который был отгорожен от происходившего всего лишь льняными занавесями шатра, высунул голову в том месте, где в этот момент находился сын, и бросил на немых свирепый и грозный взгляд и угрожающими жестами пресек их колебания. После этого, в страхе удвоив усилия, слуги опрокинули несчастного Мустафу на землю и, набросив шнурок на шею, удушили его.

Тело Мустафы, положенное перед шатром на ковре, было выставлено на обозрение всей армии. Скорбь и причитания были всеобщими: ужас и гнев охватили янычар. Но перед смертью выбранного ими лидера, лежащего бездыханным, они были бессильны.

Чтобы успокоить воинов, султан лишил Рустема – вне сомнения, не полностью против воли последнего – его поста командующего и других званий и отослал его обратно в Стамбул. Но уже через два года, после казни его преемника, Ахмеда-паши, Рустем вновь был во власти как великий визирь, бесспорно по настоянию Роксоланы.

Три года спустя скончалась сама Роксолана, горько оплакиваемая султаном. Она была похоронена в усыпальнице, которую Сулейман построил для нее позади своей огромной новой мечети Сулеймании. Эта женщина добилась осуществления своих целей, и, возможно, если бы не ее интриги, история Османской империи пошла бы по другому руслу. Она обеспечила наследование империи одним или другим из двух ее сыновей: Селимом, самым старшим и ее любимцем, который был ничем не интересующимся пьяницей, и Баязедом, средним, несоизмеримо более достойным преемником. Более того, Баязед был фаворитом янычар, которым он напоминал своего отца и от которого унаследовал лучшие качества его натуры. Самый младший из братьев, Джихангир, горбун, не отличавшийся ни здравым умом, ни крепким телом, но самый преданный поклонник Мустафы, заболел и умер, пораженный печалью и страхом за свою дальнейшую судьбу, вскоре после убийства своего сводного брата.

Два оставшихся брата испытывали взаимную ненависть, и, чтобы отделить их друг от друга, Сулейман дал возможность каждому командовать в разных частях империи. Но уже через несколько лет между ними началась гражданская война, в которой каждого поддерживали его собственные местные вооруженные силы. Селим с помощью войск своего отца в 1559 г. нанес Баязеду поражение под Коньей, заставив его с четырьмя сыновьями и небольшой, но боеспособной армией искать убежища при дворе шаха Ирана Тахмаспа. Здесь Баязед был сначала принят с королевскими почестями и дарами, полагающимися османскому принцу. На это Баязед ответил шаху подарками, которые включали пятьдесят туркменских скакунов в богатой сбруе и восхитившую персов демонстрацию мастерства верховой езды его кавалеристов. Затем последовал дипломатический обмен письмами между послами султана, требовавшими выдачи или, на выбор, казни его сына, и шахом, который сопротивлялся и тому, и другому, исходя из законов мусульманского гостеприимства. Сначала шах надеялся использовать своего заложника для того, чтобы поторговаться относительно возвращения земель в Месопотамии, которые султан захватил во время первой кампании. Но это была пустая надежда. Баязеда взяли под стражу. В конце концов шах был вынужден склонить голову перед превосходством вооруженных сил османов и согласился на компромисс. По договоренности принц должен был быть казнен на персидской земле, но людьми султана. Таким образом, в обмен на большую сумму золота шах передал Баязеда официальному палачу из Стамбула. Когда Баязед попросил дать ему возможность увидеть и обнять перед смертью своих четырех сыновей, ему посоветовали «перейти к предстоящему делу». После этого на шею принцу набросили шнурок, и он был удушен.

Вслед за Баязедом были задушены четыре его сына. Пятый сын, всего лишь трех лет отроду, встретился, по приказанию Сулеймана, с той же судьбой в Бурсе, будучи отданным в руки выделенного для исполнения этого приказа доверенного евнуха.

К тому времени накопленные богатства османов достигли опасной степени: богатство любит праздность, вырабатывает вкус к удовольствиям и стремится к постоянному росту. Коррупция начала вытеснять добродетель, и усилия потеряли всякий смысл. Любые заслуги можно было купить. Золото затмило все остальное. Каждая должность привлекала прибыльностью.

Итак, дорога к престолу для старшего сына Роксоланы – Селима II (1566–1574 гг.), получившего прозвище Пьяница, была открыта, цель достигнута, семена упадка посеяны.

Да, скоротечно время, летят столетия, но роль неординарной и к тому же любимой женщины в жизни даже великого государственного мужа незыблема, разница лишь в целевой направленности каждой из них, и мировая история тому подтверждение.

Страх Сулеймана потерять власть, подогреваемый Роксоланой, пересилил его рассудительность, мудрость, его чувство ответственности за государство настолько, что сразу после его смерти вызвал разрушение многого из того, ради чего он трудился всю свою жизнь в рамках эволюции величия османов.

Оба сына – Мустафа и Баязед, убитые Сулейманом, были наделены такими качествами, которые делали любого из них достойным представителем линии первых десяти османских султанов и, следовательно, обеспечивали сохранение империи в качестве уважаемой державы в существовавшем в то время мире. Детоубийством Сулейман обеспечил престолонаследие правителю необычайно мелкого ума, абсолютно беспомощному Селиму II, известному последующим поколениям как горький пьяница. Это был первый из новой плеяды двадцати пяти султанов, которые, по мере того как проходили столетия, правили страной во времена относительного благополучия при процессе медленного упадка Османской империи.

Отсутствие у Селима интереса к делам государственного управления, тем не менее, приносило свою пользу стране. Ибо оно сохранило реальную власть в руках великого визиря Соколлу, к которому новый султан относился с должным уважением и на дочери которого женился официально.

Под патронажем Соколлу в политике не произошло никаких перемен. Темп, присущий правлению Сулеймана, был сохранен и в междуцарствие, что задержало поворот в развитии событий на следующие двенадцать лет.

Соколлу, завершив кампанию Сулеймана в Венгрии, в 1568 г. заключил с Габсбургами Адрианопольский мирный договор, который должен был быть в силе восемь лет и в действительности повлек за собой сохранение территориального status quo. Далее, Соколлу впервые развернул турецкие армии в новом направлении – в направлении Руси.

Перед лицом неумолимого подъема Руси в Европе оказались два тюркских государства: Османы и их вассал, Крымское ханство, которое еще принадлежало Степи, хотя Золотая Орда в какой-то мере сделала крымчан оседлым народом. Русские много пострадали от тюрков. И они готовились отплатить им за все.

На протяжении XVI в. Великое княжество Московское развилось в единое и сильное государство. Сначала русские не рассматривались турками как угроза, и с 1492 г. им было разрешено свободно торговать на территории империи. Затем на сцене появился Иван Грозный. В 1547 г. он принял титул царя, стремясь превратить великое княжество в империю. Его дед и предшественник Иван III женился на Софии, племяннице последнего императора Византии. Он тем самым заявил о своих претензиях на наследство Восточной Римской империи, избрав византийского двуглавого орла в качестве своего символа власти.

Экспансия Ивана в южном направлении за счет татарских ханов привела к захвату им Астрахани на Каспийском море. Осуществив поход на Азов и побережье Крыма, Иван напрямую посягнул на сферу интересов Османской империи – Крымское ханство.

Безусловно, здесь следовало вмешаться, ибо мусульмане из Туркестана – будь то паломники или торговцы – уже были лишены доступа в его империю из-за закрытия для них персидской границы, а теперь еще и из-за отказа пропускать мусульман и других препятствий на вновь завоеванной территории московитов. Их правители поэтому умоляли Стамбул отвоевать Астрахань и тем самым восстановить традиционный путь паломничества.

Таким образом, необходимо было остановить распространение русских на юг и способствовать турецкому продвижению на восток.

С этой целью Соколлу планировал построить канал между Доном, впадающим в Азовское море с северо-запада, и Волгой, впадающей в Каспийское море с северо-востока, в точке, где две реки разделяли всего тридцать километров. Это позволило бы соединить два моря, Черное, уже ставшее «Турецким озером», с Каспийским. С помощью каспийского флота канал способствовал бы доступу турок в Иран по окружному пути, обходя долгий и трудный наземный маршрут, открывая новый проход к Кавказу и к дорогам, ведущим в Центральную Азию через Тебриз. Канал повлек бы за собой возрождение исторического межконтинентального пути – центрально-азиатской, астра хано-крымской, дороги – и, как следствие, открыл бы перспективы торгового и стратегического преимущества, которое было жизненно важно для ислама, чтобы отразить московитов. Канал, подобный тому, что великий визирь ныне замыслил как собственное изобретение, на восемнадцать веков раньше был задуман Селевком Никатором, военачальником и наследником монарха Александра Великого.

В 1568 г. Соколлу направил большое войско по Черному морю в Азов, а еще более крупное – для захвата Астрахани.

Учитывая технические возможности XVI в., строители канала столкнулись с трудностями после того, как треть канала уже была прорыта. Так что в 1569 г. часть флота пришлось доставлять к Волге волоком, где он поплыл вниз по течению на осаду Астрахани. Осада не удалась из-за явной нехватки артиллерии, суровой зимы и общего упадка морального состояния турецких войск.

Во время возвращения домой значительная часть войска погибла из-за сильного шторма на Черном море. Оставшиеся в живых решили, что север не для них. И тогда на арену выступил крымский хан Давлет-Гирей: он решил предпринять поход на Москву. Это случилось в 1571 г. Хан со своим войском проник настолько далеко, что сжег пригороды Москвы. Вскоре после этого было заключено мирное соглашение между царем и султаном как результат первого столкновения между Османской империей и Россией. Селим II сохранил свою власть над Крымским ханством и отказался от претензий на Астрахань.

Тем временем слухи о строительстве канала Волга – Дон прекратились, а Соколлу задумал возводить канал вдоль Суэцкого перешейка, который бы соединил Средиземное море с Красным и далее с Индийским океаном. Но это пока было в планах. Обстановка же благоприятствовала возрождению роли Османской империи в качестве защитника ислама от натиска христиан: восстание мавров Гренады против короля Испании Филиппа II. Мавры нуждались в поддержке султана. Соколлу рассматривал Испанию в качестве главного врага империи, поэтому хотел развязать новую крупную кампанию в Средиземноморье. Однако Селим II проявил волю и не захотел помогать маврам, а решил направить военные действия против Венеции за владение Кипром, весьма лакомым кусочком. Таким образом, войска были направлены на Кипр вместо оказания помощи маврам.

На захват острова Селим II послал флот под командованием адмирала Пиэль-паши и пятидесятитысячную армию под командованием Лала-Мустафы. Кипрский наместник Никколо Дандоло разделил свою десятитысячную армию на два гарнизона, которые поставил в Никосии и Фамагусте.

Гарнизон в Никосии был слишком малочисленным, чтобы оборонять городские укрепления, сооруженные по последнему слову фортификационной науки. Город был взят турками штурмом, весь гарнизон и большая часть жителей перебиты.

Почти год, включая август 1571 г., длилась осада Фамагуста. Зимой осаждающие практически никаких действий не предпринимали, только поддерживали блокаду, но некоторое количество припасов и подкреплений в город доставлять все же удавалось – в обход турецкого флота. Комендант крепости Марк-Антонио Бригадино с толком использовал передышку, чтобы укрепить древние городские стены, для обороны которых он располагал гарнизоном в пять с половиной тысяч человек. Летом и зимой шли ожесточенные бои; оборонялся Бригадино с большим искусством. Когда у него кончились боеприпасы, а гарнизон сократился до двух тысяч человек, он принял условия капитуляции, предложенные Лала-Мустафой, который затем вероломно перебил оставшихся в живых защитников.

В 1571 г. папа Пий V основал Священную лигу. Целью его было снарядить против турок крестовый поход, чтобы снять осаду с Фамагуста, но из-за взаимных подозрений Испании и Венеции подготовка шла слишком медленно. Пока христианские армии собирались в Мессине, Фамагуста пала.

Полным ходом шли турецкие военно-морские операции. Адмирал – паша Али Монизин-даде – опустошил венецианские владения в Ионическом и Эгейском морях, затем двинулся на Адриатику и был замечен в непосредственной близости от Венеции. Получив известие, что в Мессине собирается объединенная христианская флотилия, он поспешил вернуться в Ионическое море.

К концу сентября 1571 г. был завершен сбор объединенного флота христианских держав. Флотилия насчитывала около 300 кораблей и судов самых различных типов, командовал ею дон Хуан Австрийский. 23 сентября он отплыл к Коринфскому заливу на поиск турецкого флота.

Когда рано утром 7 октября турецкий флот был обнаружен близ Лепанто, в распоряжении дона Хуана Австрийского находились 108 венецианских галер, 81 испанская, 32 галеры, обеспеченных Папским и другими небольшими государствами, а также 6 огромных венецианских галеасов.

Полумесяц должен был встретиться с Крестом в последнем в истории Европы великом морском сражении гребных флотов. Символизируя крест, развевалось папское знамя, на котором была изображена фигура распятого Христа; символизируя полумесяц, развевался священный штандарт из Мекки с вышитыми на нем изречениями из Корана.

Османский флот вышел из гавани Лепанто. Под командованием Али Монизин-даде находилось 270 галер – в среднем чуть менее крупных, нежели корабли христианской флотилии. И не исключено, что османские моряки были не столь опытны, как европейские.

Оба флота выстроились классическим боевым порядком – в одну линию, тремя крупными группами, с резервом, сосредоточенным чуть поодаль. Не считая того, что на левом фронте османского флота кораблей располагалось больше, чем на правом (что говорило о запланированном обходном маневре), никаким тактическим планом ни та, ни другая сторона не располагали – ставка делалась только на таран и абордаж. Из общей численности судовых экипажей христианского флота, достигавшей 84 тыс. человек, 20 тыс. были солдатами абордажных команд; у осман аналогичные цифры составляли соответственно, 88 и 16 тыс. Единственное, чем эти флоты отличались от флотов, скажем, времен Пунических войн, так это тем, что на носу галер и вдоль бортов галеасов устанавливалось по несколько легких пушек. Христианские солдаты, часть которых составляли аркебузиры, носили легкие доспехи. Османы в большинстве своем доспехов не имели, а вооружены были луками и арбалетами.

Построившись в боевые порядки, флоты встали друг против друга, растянувшись по фронту на 8—10 км. Два флота сошлись вплотную, и бой принял всеобщий характер, от одного края линии до другого. К полудню главные силы обеих сторон были полностью вовлечены в битву. Хаотичное сражение длилось часа три, после чего начало сказываться превосходство христианской стороны как в подготовке матросов, так и в вооружении. К тому же направление ветра благоприятствовало христианскому флоту – впрочем, это давало не слишком существенный выигрыш. Османский правый фланг, не сумевший отойти далеко от суши, был прижат к берегу и уничтожен. В центре битва продолжалась несколько дольше, но и там, благодаря превосходству христианской стороны, османское сопротивление вскоре было сломлено. Удачней сражался османский левый фланг, где кораблей было больше, а командовал им лучший из мусульманских флотоводцев того периода – алжирский дей Улудж-али. На юго-западе борьба шла более или менее на равных, пока Улудж-али не обнаружил, что произошло с остальным турецким флотом, и не отступил с четырех из своих 95 (на момент начала битвы) кораблей, а также с одной захваченной венецианской галерой. Больше из турецкой флотилии никому спастись не удалось: 60 галер сели на мель, 53 были потоплены, а 117 захвачены. С захваченных и потопленных турецких галер были освобождены 15 тыс. христианских рабов, хотя по меньшей мере еще 10 тыс. пошли на дно вместе с османскими кораблями. Османские потери, убитыми и утонувшими, составили не менее 15–20 тыс. солдат и матросов; в плен было взято всего 300 турок. Объединенные христианские силы потеряли 13 галер; 7 тыс. 566 человек было убито и почти 8 тыс. ранено (среди них – потерявший левую руку Мигель Сервантес).

Поскольку сезон был уже достаточно поздний и грозили осенние бури, христианский флот вернулся в Италию – переждать до весны и уже тогда развивать достигнутый успех.

Битва при Лепанто явилась одной из самых решающих в мировой истории. Успех временно объединившегося христианского мира положил конец росту османского владычества в Центральном и Западном Средиземноморье; это был, можно сказать, гребень второй волны ислама, готовившейся захлестнуть христианскую Европу; дальше должен был начаться откат.

Итак, соединенный флот Испании и Венеции нанес в заливе Лепанто сокрушительное поражение османскому флоту. Неудача астраханского похода и поражение при Лепанто свидетельствовали о начавшемся военном ослаблении Империи.

Однако в течение шести последующих месяцев турки совершили невозможное: они построили новый флот, состоявший в целом из 250 кораблей. Это было такое достижение в области судостроения, сравниться с которым не могло ни одно христианское государство.

Улудж-али, теперь адмирал Османской империи (имя его было изменено султаном на Кылыч), на 160 галерах вышел из Дарданелл в июне 1572 г.

Тем временем, ожидая войны с Францией, Филипп II Испанский не позволил дону Хуану Австрийскому отплыть с флотом в Эгейское море. В конце концов венецианский адмирал Джакопо Фаскарини вышел в море с флотом, достигавшим численностью 150 вымпелов; только 20 среди них были испанскими (август). У мыса Матаран он заметил новый османский флот и, изумленный его численностью, увел свою эскадру к берегам Корфу, чтобы дожидаться подкреплений.

Главным врагом империи по-прежнему оставалась Испания. Нынешней костью раздора между ними был Тунис, который турки отвоевали в ходе кипрской кампании только для того, чтобы вновь в августе 1572 г. уступить его испанской эскадре под командованием дона Хуана Австрийского, который восстановил на троне династию Хафсидов.

На следующий год Кылыч-паша вернулся для штурма с таким же большим флотом, какой был под Лепанто. Раз и навсегда он взял Тунис. По прошествии всего лишь трех лет после поражения османов при Лепанто корсарский адмирал привел в Золотой Рог победоносный флот.

Тунис вновь был освобожден от испанцев. Падение Туниса означало окончательную утрату испанцами Северной Африки.

Вместе с Алжиром и Триполи Тунис превратился в османскую провинцию, помогавшую в наступавшие века поддерживать определенную степень власти турок над этими неуправляемыми пиратскими государствами Берберского побережья.

Данная ситуация также предопределила мирный договор, по которому Венеция официально уступила Кипр, готовая поступить подобным образом, поскольку мир настаивал на возобновлении торговли с территориями османов. Когда венецианский министр зондировал позицию великого визиря относительно перспектив урегулирования, Соколлу ответил: «Имеется большая разница между вашей и нашей потерей. Отвоевав у нас Кипр, мы отрубили одну из ваших рук; нанеся поражение нашему флоту, вы всего-навсего сбрили нашу бороду; отрубленная рука снова не отрастет, но сбритая борода вырастет более густой, чем была раньше».

Христиане, несмотря на громогласные заявления о согласованных планах закрепить значительное преимущество на море, оказались настолько подчиненными собственным противоречиям и конфликтам, что тем самым свели великую победу в Лепанто к нулю.

Поражение под Лепанто с точки зрения престижа османов было поворотным пунктом, поскольку турок, державший Европу в плену страха со времен захвата им Константинополя более века тому назад, впервые был увиден как человек, которого можно победить. Но с точки зрения могущества империя Османов оценивалась по-прежнему высоко. Ее материальные ресурсы не имели себе равных, ее практическое мастерство не пострадало, она вышла из поражения жизнеспособной. Благодаря руководству Соколлу и несмотря на бездарность Селима, империя оставалась в настоящем, как и в прошлом, и еще примерно на двадцать лет вперед фактически единой, что касалось морального духа, энергичности поступков, решительности в политике и мобильности в ее реализации. Османская империя была все еще связанной воедино исламской державой, которая вполне могла бы явить пример ее врагам в христианском мире.

Вскоре после захвата Туниса Селим II, в результате последней выпивки в одиночестве, внезапно умер. Соколлу обеспечил мирное восхождение на трон его сына Мурада III (1574–1595 гг.), хотя последний практически сразу ограничил эффективную власть Соколлу.

Начал Мурад свое правление с убийства пятерых братьев, но это было делом обычным при вхождении во власть.

В характере Мурада было немало отталкивающих черт, но особенно отвратительны были алчность и похотливость. Султан требовал услуг двух или трех любовниц в одну ночь. Это удвоило цену девушек на рынке рабынь в Стамбуле и позволило ему наплодить более сотни детей.

Вплоть до смерти Сулеймана государственная казна размещалась в Семибашенном замке, в одной из башен которого находилось золото, в другой – серебро, в третьей – золотая и серебряная посуда и драгоценные камни, в четвертой – ценные реликвии старины, в пятой – такого же рода предметы из Ирана и Египта, тогда как шестая башня служила арсеналом, а в седьмой хранились государственные архивы. Селим II перевел все, что сохранилось после дорогостоящих войн, в свою частную казну, и Семибашенный замок стал преимущественно тюрьмой. Но Мурад III пошел еще дальше. Он построил специальное хранилище с тройными запорами для казны и спал над ним на протяжении всего срока своего правления. Оно открывалось только четыре раза в год, чтобы принять свежий груз сокровищ, который обычно оценивался в миллионы дукатов.

Мурад любил до маниакального состояния женщин и золото, и эти, скажем, слабости в полной мере использовались его приближенными. Преобладающее влияние на султана оказывала венецианка Софийе Баффо. Несмотря на явную провокацию со стороны венецианских судовладельцев, венецианская султанша отговорила Мурада от нападения на ее родную республику Святого Марка; и на самом деле Венеция добилась от Блистательной Порты возобновления капитуляций и других торговых привилегий.

Коррупция в окружении Мурада процветала: на каждое назначение в государстве устанавливался тариф. Коррупция достигла своего апогея, когда султан лично оказался вовлеченным во взятки в крупных размерах в качестве его доли в суммах, выплачиваемых подателями прошений его придворным и министрам. Эта практика была предложена Мураду влиятельным фаворитом по имени Шемси-паша, который был известен как «Ястреб петиций». Шемси утверждал, что является наследником сельджукских правителей, а потому смотрел на тех, кто вытеснил их, т. е. на османов, как на врагов. Однажды (так пишет его биограф) он вышел от султана в состоянии заметного душевного подъема, произнеся с пафосом: «Наконец-то я отомстил за мою династию династии дома Османов. Поскольку она разрушила нашу, я сейчас подготовил ее собственное разрушение». Когда Шемси спросили, как ему это удалось, фаворит ответил: «Путем убеждения султана иметь долю от продажи его собственных льгот. Это правда, что я предложил ему заманчивую наживку. Сорок тысяч дукатов не такая уж маленькая сумма. Начиная с этого дня султан сам подаст пример коррупции, и коррупция уничтожит империю».

С 1574 по 1581 г. происходили периодические военно-морские столкновения с Испанией. Добиться в них решительного перевеса не удалось ни одной из сторон. Стычки случались, как правило, мелкие, в конце концов был заключен мир.

А интриги при дворе султана процветали. Соколлу еще держался у власти благодаря своим военным кампаниям: он завоевал Кипр, Тунис, Йемен, велась кампания против Ирана.

В 1578 г. армией под командованием Мустафы-паши, включающей и войска крымских татар, было совершено вторжение и захват большой части Грузии, христианского царства, которое находилось в союзе с Ираном. Тогда потерпели поражение две персидские армии.

В то же время турки проникли в Дагестан и в результате вышли к берегам Каспийского моря, чего Соколлу стремился добиться раньше, во время правления Селима, с помощью своей безуспешной попытки прорыть канал между Доном и Волгой. Персы активно сопротивлялись, и война растянулась еще на 12 лет. После этого Иран подписал мирный договор, подтвердивший уступку Грузии, Азербайджана, Ширвана, Тебриза и других провинций. Тем временем турки заложили в Карсе сильно укрепленную базу, направленную против Ирана, которая должна была служить в качестве оплота империи на Востоке на протяжении предстоящих веков.

Однако враги Соколлу продолжали активно плести интриги против него, в результате чего он был убит ударом кинжала в сердце. Его гибель, разумеется, была по политическим мотивам и наложила свой отпечаток на усугубление упадка империи.

С 1590 г. были возобновлены сухопутные боевые действия с Габсбургами. В битве при Сиссеке (1593 г.) австрийская армия в пух и прах разгромила войско Хасана, османского наместника в Боснии. Это вызвало негодование Синан-паши – великого визиря, который повел армию вторжения в Австрию и Венгрию.

Судя по всему, Синан-паша планировал наступать дальше, на Вену, однако янычары отказались продолжать воевать зимой, и великий визирь был вынужден вернуться в Белград. Весной 1594 г. Синан-паша вторгся в Северную Венгрию.

Он вынудил австрийцев снять осаду с Грана (1 июня), потом захватил Раб и ряд других приграничных городов. Он долго осаждал Комарно – стратегически важную крепость на Дунае, но был отбит.

В следующем году последовали одно за другим восстания в Трансильвании, Молдове и Валахии. Турки были временно изгнаны. Сложившейся ситуацией воспользовался Карл Мансфельд и повел в Венгрию австрийскую армию; при Гране он разбил местную турецкую армию (4 августа). Переправившись через Дунай, валахи сожгли Силистру и Варну. Вся северная граница Османской империи рушилась.

Государственный строй, административная структура и военная организация Османской империи в XVI в. получили отражение в законодательстве Сулеймана I.

Султан распоряжался всеми доходами империи и ее вооруженными силами. При посредстве великого визиря и главы мусульманского духовенства – шейх-уль-ислама, – которые совместно с другими высшими светскими и духовными сановниками составляли диван, он управлял страной.

Вся территория Османской империи была разделена на провинции, или наместничества (эялеты). Во главе эялетов стояли назначаемые султаном наместники – бейлер-беи, – которые держали в своем подчинении всех ленных владетелей данной провинции с их феодальным ополчением. На войну они были обязаны выступать лично, возглавляя эти войска. Каждый эялет делился на области, называемые санджаками. Во главе санджака стоял санджак-бей, но только в пределах своей области. Он был подчинен бейлер-бею. Феодальное ополчение, поставляемое держателями ленов, представляло собой в XVI в. основную военную силу империи. При Сулеймане численность феодального ополчения достигала 200 тыс. человек.

Главным представителем гражданской администрации в провинции являлся кадий, который ведал всеми гражданскими и судебными делами в подведомственном ему округе, называвшемся «каза». Границы казы, по-видимому, совпадали с границей санджака. Поэтому кадий и санджак-бей должны были действовать согласованно. Однако кадии назначались по султанскому указу и подчинялись непосредственно Стамбулу.

Янычарское войско состояло на казенном жаловании. Это войско, численность которого в середине XVI в. достигала 40 тыс. человек, было серьезной ударной силой в турецких завоеваниях, особо важное значение оно имело в качестве гарнизонной охраны в важнейших городах и крепостях империи, прежде всего на Балканском полуострове и в арабских странах, где всегда существовала опасность народного возмущения против турецкого правления.

С середины XV в. и особенно в XVI в. турецкие султаны уделяли большое внимание созданию собственного морского флота. Используя венецианских и других иноземных специалистов, они создали значительный галерный и парусный флот, который постоянными корсарскими налетами подрывал нормальную торговлю в Средиземном море и был серьезным противником венецианских и испанских морских сил.

Внутренняя военно-политическая организация государства, отвечавшая в первую очередь задачам содержания огромной военной машины, с помощью которой осуществлялись завоевания в интересах класса турецких феодалов, делала Османскую империю единственной подлинно военной державой средневековья.

К концу XVI в., в то время, когда в Европе начали складываться сильные централизованные государства, в обширной и многоплеменной Османской империи внутренние экономические и политические связи не только не укреплялись, но, наоборот, стали ослабевать. Антифеодальные движения крестьянства и борьба нетурецких народов за свое освобождение отражали непримиримые внутренние противоречия, преодолеть которые султанская власть была не в состоянии. Консолидации Империи мешало также то обстоятельство, что центральная область – отсталая в экономическом отношении Анатолия – не стала и не могла стать для покоренных народов центром экономического и политического притяжения.

По мере развития товарно-денежных отношений увеличивалась заинтересованность феодалов в повышении доходности своих военно-ленных владений. Они стали самовольно превращать эти условные владения в свою собственность. Военные ленники начали уклоняться от обязанности содержать для султана отряды и от участия в военных походах, стали присваивать доходы от ленных владений. Одновременно с этим началась борьба между отдельными феодальными группировками за обладание землей, за ее концентрацию. Как писал современник, «между ними есть люди, имеющие по 20–30 и даже по 40–50 зеаметов и тимаров, плоды которых они пожирают». Это привело к тому, что государственная собственность на землю стала ослабевать и постепенно утрачивать свое значение, а военно-ленная система – разлагаться.

Столетия войн вселяли в османов единство цели, давали им богатства не только в виде военной добычи, но и территорий для оседлой жизни. Теперь таких отдушин, таких наград осталось совсем немного. За неимением врага, которого можно было бы грабить (Империя исчерпала способность к дальнейшим территориальным завоеваниям в Европе), люди стали грабить друг друга; в отсутствие земли они толпами устремлялись в города или же сеяли беспорядки в сельской местности.

Усиливался феодальный сепаратизм. В конце XVI в. появились несомненные признаки ослабления султанской власти.

Для достижения прошлых вершин требовалось обладать энергией и умом. Но Империя больше уже не располагала правительством, составленным из элиты, обученной и отобранной ее правителем на основании принципов заслуг и квалификации.

К изменениям в структуре государственного управления добавились разнообразные составляющие упадка османов, явившиеся определенным фундаментальным фактором социального и экономического развала. Первым из них был чрезмерный прирост населения в районе культивируемых земель. Вторым был рост цен, последовавший за притоком испано-американского золота из Нового Света. Это привело к обесцениванию серебряной турецкой монеты и к высокому уровню инфляции – обычному в то время явлению в значительной части средиземноморской Европы.

Обесценивание денег продолжалось до отметки, по достижении которой посол Испании в Стамбуле мог с полным основанием сообщить Филиппу II: «Империя настолько бедна и настолько истощена, что единственные монеты, имеющиеся сейчас в обращении, это асперсы, сделанные целиком из железа».

К концу века, в условиях продолжающегося кризиса, Империя действительно стала настолько слабой экономически, что была почти полным банкротом, часто неспособным содержать собственные вооруженные силы, и в обстановке широкого недовольства падающим авторитетом центральной власти неспособной держать под контролем демонстрации, восстания и беспорядки.

Дабы покрыть дефицит, казначейство было вынуждено искать новые источники доходов за счет повышения ставок налогообложения.

Его тяжесть в конечном счете легла на плечи крестьян.

Судьи были так же коррумпированы, как и прочие чиновники.

Султаны становились все слабее, все более несдержанными и категоричными в своих требованиях.

Янычары в 1589 г. впервые в истории штурмом проложили себе дорогу в сераль, где проходило заседание дивана, и потребовали голов министров, считавшихся виновными в снижении курса валюты, курса металлических денег, в которых они получали жалованье.

В 1593 г. подняла восстание султанская охрана из регулярной кавалерии – сипахи. Янычары сами восстановили порядок, причем власти проницательно воспользовались – как это и будет происходить впредь – соперничеством между двумя родами войск.

В 1595 г. Мураду III, умершему от спазм желудка, наследовал его сын Мехмед III (1595–1603 гг.), первым делом которого было удушение девятнадцати братьев. Шесть беременных рабынь, их фавориток из гарема, были зашиты в мешки и брошены в Босфор, дабы они не могли дать жизнь претендентам на трон. Позже он предал смерти своего старшего сына, Махмуда, просившего отца доверить ему командование армиями. Эта просьба подогрела подозрительность султана. Мать Мехмеда и его компаньоны были брошены в тюрьму и казнены. Это, пожалуй, было самое крупное жертвоприношение во имя власти в истории османов.

При восхождении на трон Мехмеда III королева Англии Елизавета, продолжавшая искать помощи турок против ее католических врагов, прислала султану целый корабль подарков, среди которых был один уникальный – самоиграющий орган. Однако особое впечатление произвело на Мехмеда английское судно «Гектор». Послы даже начали опасаться, что корабль «откроет глаза туркам на вещи, о которых те не знают», но волнения были напрасны: урок кораблестроения не был усвоен, и флот Блистательной Порты угасал на галерах. К концу XVI в. турецкий флот не представлял собой ни угрозы врагу, ни поддержки союзнику.

Мехмед, слабый по натуре, тем не менее временами испытывал приступы решимости. Летом 1596 г. Мехмед с соответствующей помпой отправился походом в Европу во главе своих армий, впервые благословленных и вдохновленных развевающимся над их головами святым знаменем Пророка, которое было доставлено из Дамаска по столь чрезвычайному случаю.

Мехмед и его великий визирь Ибрагим-паша выступили с турецкой армией на север и отразили австрийские вторжения, затем двинулись дальше и взяли Эрлау. Отвоевывать Эрлау направилась почти сорокатысячная австрийская армия под командованием эрцгерцога Максимилиана. Под его началом служил Жигмонд Баторий (племянник великого короля Стефана Батория), возглавлявший трансильванское войско. Турецкая армия численностью примерно 80 тыс. человек встретила их в 20 км юго-восточнее Эрлау.

В конце октября 1596 г. состоялась битва при Кересиге. В первый день австрийцы, оборудовавшие оборонительную позицию за рекой, отразили турецкие атаки. После суточного затишья на рассвете турки возобновили нападение. Австрийцы отбили его, контратаковали и погнали турок к их лагерю. В этот момент в тыл австрийцам ударил посланный в обход конный отряд. Австрийцы запаниковали и даже бросили свои 97 пушек; обратившись в бегство, они понесли огромные потери. В общей сложности австрийцы потеряли 23 тыс. человек; турки, вероятно, немногим меньше. Турецкая армия была настолько ослаблена и дезорганизована, что преследовать австрийцев не стала.

Это была решающая победа турок, которая в опасный момент, безусловно, спасла для Османской империи Болгарию, Македонию, половину Венгрии и, за исключением Трансильвании, большую часть территорий к северу от Дуная. Империя турок удерживала их еще на протяжении нескольких веков.

Мехмед возвратился в Стамбул, пожиная лавры победы. В 1603 г. ему предрек дервиш, что через 55 дней он умрет. Ровно через 55 дней Мехмед III умер, передав власть своему сыну – подростку Ахмеду (1603–1617 гг.).

При восшествии на трон Ахмед I воздержался от братоубийства, поскольку его брат Мустафа был слабоумным. Ахмед был первым из султанов, подвергнувшимся обрезанию уже на троне.

Несмотря на свой мальчишеский возраст, Ахмед был жестоким султаном и требовал от своих подчиненных беспрекословного подчинения. Однако он мало что делал по собственной инициативе, и в силу ограниченности ума он постоянно менял великих визирей, в значительной степени по требованию гарема.

При дворе процветали вымогательство и злоупотребление, опустошавшие земли и деморализовавшие государственные службы Империи.

В 1617 г. Ахмед I скончался в возрасте 27 лет. Это был последний из четырнадцати поколений султанов, кому империя передавалась от отца к сыну. От Ахмеда I престол османов перешел его слабоумному брату Мустафе, который просидел в заточении 14 лет и в момент выхода пребывал «между состоянием сумаcшедшего и дурака».

Разумеется, править он не мог, поэтому вскоре отправился обратно в темницу, а султаном стал сын Ахмеда I четырнадцатилетний Осман.

Осман вынашивал мечту о воинской славе и совсем неплохо владел оружием. Наперекор совету министров он объявил войну Польше. В 1621 г. Осман собирал армию численностью поболее, чем любая со времен Сулеймана.

Одевшись в доспехи, которые принадлежали его предку, Осман повел свою армию через Адрианополь и Дунай к берегам Днестра. Это был трудный поход, осложненный ранним наступлением зимы, мятежным духом наемников и многими другими препятствиями. Султан не смог даже собственным примером убедить солдат сразиться, в результате Осман отступил с тяжелыми потерями и обратился к полякам с предложением мира.

Юный Осман настроил против себя янычар, прежде всего, неудачей в сражении и проявлением крайней скупости. В лице янычар появилась серьезная угроза для султана. Янычары превратились в господствующую силу и средоточие мятежных настроений.

Осман разработал тайную операцию по подавлению янычар и сипахов. Но янычары упредили его действия и восстали. Янычары ночью ворвались в Сераль с намерением напасть на самого султана, но тот бежал из своих апартаментов. Тогда они потребовали восстановить на троне Мустафу.

Мать Мустафы, султанша валиде, взяла слабоумного сына под свою опеку и от его имени начала управлять государством. Тем временем солдаты нашли спрятавшегося Османа и в жалком виде его препроводили во дворец. Он умолял о пощаде, но его вскоре удушили в тюрьме.

Осман был первым султаном, которого физически устранили от власти. Что это, как не фатальный признак упадка империи?

Что касается султана Мустафы, фактически не способного править, он оставался на троне на протяжении полутора лет. Это был период анархии.

Пока длился этот хаос, персы вернули себе Багдад и провинцию Эривань, восстали племена в Ливане, губернаторы Египта и других провинций не проявляли больше особой лояльности, государства берберов утверждали свою независимость, восстали крымские татары, захватив в плен так много турок, что их рыночная цена упала до стоимости порции бозы – напитка из перебродившего проса, тогда как промышлявшие мародерством казаки совершали набеги на Черноморское побережье, проникая в Босфор и угрожая непосредственно пригородам столицы.

В 1623 г. на османский престол вступил одиннадцатилетний Мурад IV.

По восшествии на трон султан проверил имперскую казну, где обнаружилось лишь шесть мешков монет, сумка с кораллами и сундук с китайским фарфором. Тогда султан поклялся наполнить богатствами казну. Он умудрился найти в своей собственной частной казне 3040 мешков монет, которые раздал армии, и в первую очередь янычарам.

Спасая себя на краю пропасти, Османская империя еще раз вдохнула воздух. Обладая жизнерадостным характером, она лелеяла надежды на новую жизнь и обретение силы под началом нового султана, достаточно сильного для того, чтобы выполнить свою волю.

То, в чем государство Османов нуждалось и чего оно заслуживало при данных обстоятельствах, была власть тирана, которая могла бы установить железную дисциплину и противостоять его вооруженным силам и ненадежным союзникам; власть суверена, чтобы обуздать насилие столь же беспощадно, как это делали и они, чтобы заставить уважать власть закона, которую они низвели до презрения к нему. Именно в такого властелина превратился Мурад IV, по мере его возмужания, чтобы стать за отведенный ему непродолжительный срок правления турецким Нероном.

Начало его власти было сопряжено с восстаниями янычар, требующих предать смерти не угодных им чиновников. Молодой Мурад, опасаясь, что его может постичь судьба Османа, шел на уступки янычарам. Однако впоследствии он проводил политику «убей или будешь убит». В первую очередь султан сломил власть чиновников, далее следовало сломить тиранию своих вооруженных сил. И введенное Мурадом правление террора положило конец военной анархии.

Как отмечают историки, Мурад IV был наиболее кровавым из всех османских султанов. Погрязнув в кровавой вакханалии убийств, он полностью утратил уважение к человеческой жизни. Тем не менее тирания Мурада спасла Империю от гибели. Султан укрепил армию, провел реформу суда, увеличил доходы Империи, устранил лазейки для злоупотреблений в землевладении, тем самым защитив крестьянство.

Он жестко взялся за Малую Азию, подавив там восстание, которое длилось на протяжении пяти лет.

В 1635 г. Мурад начал военную кампанию в Азии. Эта кампания сопровождалась кровавым маршем по его азиатским владениям. После торжественного въезда в Эрзерум он направился отбивать у персов Эривань. Затем победоносно вернулся в Стамбул.

В 1638 г. Мурад начал свою вторую и последнюю военную кампанию. Цель – возвращение Багдада. Захват города сопровождался массовой резней. Триумфально возвратившись из Багдада, Мурад решил возродить военно-морскую мощь турок. Кроме того, он планировал провести реформу армии, сделав ее профессиональной. Однако эти планы не были осуществлены: в 1640 г. в возрасте 28 лет он скончался от лихорадки.

За периодом тирании и возрождения Османская империя вновь погрузилась в беспорядки и упадок. На престол вступил сын Мурада – Ибрагим – слабая, безвольная личность, проводившая большую часть времени в ублажении своих фривольных желаний. Ибрагим не вызывал уважения солдат.

Первая из войн султана была направлена на Азов, внутреннее море которого господствовало над Крымом и северным побережьем Черного моря. Азов оказался в руках казаков, вассалов Московии. Казаки были изгнаны, оставив город в руинах. Царь направил к Ибрагиму посольство для восстановления изначальной дружбы между Россией и Османской империей.

Второй военный поход был проведен против острова Крит, т. е. против Республики Венеция. В результате в 1645 г. турецкий флот захватил Канею, западную часть острова; через год – Ретимо; осада столицы Кандии растянулась на двадцать лет – вдвое дольше, чем длилась осада Трои. На фоне медленно тянувшегося конфликта с Венецией нарастало возмущение султаном в стране. Не только лидеры янычар и сипахов, но даже муфтий и улемы выражали недовольство его действиями. Объединившись в решении сместить Ибрагима, они раскрылись султанше. Она вошла в сговор с ними, прекрасно понимая, что в стране торговля чинами перешла все мыслимые границы, султан, поглощенный удовлетворением прихотей своих пассий, уходит все дальше от закона, рынки опустошаются, невиновные предаются смерти, фавориты султана управляют государством. В конце концов на трон был посажен семилетний ребенок, внук султанши – Мехмед (1648–1687 гг.).

Судьба же Ибрагима была предрешена – смерть. В 1648 г. был совершен второй акт цареубийства в Османской империи.

В период правления Мехмеда IV возрождения Империи не последовало, зато она опробовала сильное министерское правление под началом династической семьи – Кепрюлю, албанцев довольно скромного происхождения.

Прислушиваясь к советам реформаторски настроенных лиц, султан Мехмед не в открытой форме, но фактически полностью передал управление своей Империей в руки Мехмеда Кепрюлю, а позже – в руки его сына Ахмеда, сменившего отца. Султан сам не стремился править, но оказывал каждому из них полную и последовательную поддержку против всех интриг и соперников в борьбе за власть.

Вследствие чего в XVII в. центром управления больше не был дворец султана, а стал дворец великого визиря.

Мехмед Кепрюлю был диктатором несгибаемой воли, который начал свое «правление» с чистки чиновников. Он был жесток, но отличался от Мурада IV тем, что уничтожал лишь тех, кто представлял угрозу власти государства. Он воссоздал единый эффективный механизм суверенной воли. Визирь был полон решимости вернуть Османской империи внутреннюю стабильность и внешние могущество и престиж. Кепрюлю восстановил дисциплину в армии, очистил от венецианцев Дарданеллы, утвердил власть турок в портах и на островах Эгейского моря, возобновил осаду Кандии, в Малой Азии подавил попытку восстания, укрепил оборонительные рубежи против казаков за Черным морем, поставив крепости на Дону и Днепре, возглавил успешную экспедицию в Трансильванию, тем самым открыв путь для операций против Венгрии и Австрии.

В 1661 г. Мехмед Кепрюлю скончался, и на посту великого визиря его сменил двадцатишестилетний сын Ахмед Кепрюлю I, который управлял империей последующие пятнадцать лет.

Находясь на смертном одре, Кепрюлю-старший завещал султану, которому было тогда двадцать лет, четыре принципа правления: никогда не следовать совету женщины; не позволять подданному становиться слишком богатым; содержать государственную казну наполненной; быть в седле, т. е. держать армию в постоянном действии.

Султан страстно любил охотиться, в то время как великий визирь Ахмед воевал. В 1663 г. Кепрюлю повел армию в Белград. Переправившись через Дунай, турки прошли Венгрию и Трансильванию, затем проследовали в Буду; захватив Уйвар, одержали победу над австрийцами. Эта победа побудила великого визиря овладеть самой Веной.

В 1664 г. у Сен-Готарда произошел поворот в течении конфликта между Османской империей и империей Габсбургов, ибо туркам было нанесено первое решительное поражение христианскими войсками. Османы при всем начальном успехе Кепрюлю не смогли идти в ногу с развитием военного дела в XVII в. в Европе. Турецкие армии по сравнению с армиями западных стран, которые приобрели колоссальный военный опыт в Тридцатилетней войне, становились отсталыми в силу приверженности традиционным методам ведения войны.

Следует отметить, что австрийская армия была укреплена наемными войсками Франции, направленными Людовиком XIV в поддержку папской Священной лиги. Французы, хотя и придерживались политики союза с турками, были близки к его разрыву на момент вступления в должность первого Кепрюлю.

Тем не менее, был заключен Варшавский договор, удивительно благоприятный для турецкой стороны. Ахмед Кепрюлю, прекрасно владея искусством дипломатии, смог увеличить территорию Империи.

Следующей военной кампанией Ахмеда было завершение захвата острова Крит. Венеция сохранила за собой имевшиеся на острове порты, остальная территория стала турецкой, тем самым Восточное Средиземноморье стало «турецким озером».

В 1672 г. великий визирь обратил свой взор в сторону России и Польши, акцентируя внимание на Украине – предмету их спора.

Лидер казаков обратился за помощью к султану и предложил ему стать сюзереном над его территорией. Он был принят в Стамбуле, и султан облек его полномочиями бея турецкого санджака провинции Украины. Последовали угрозы Польши и России в адрес турков. Тогда Мехмед IV направил армию через Молдову к берегам Днестра и сам принял участие в кампании. В 1676 г. польская армия под руководством Яна Собеского потерпела от турок решительное поражение. Таким образом, власть турок утвердилась к северо-западу от Черного моря, что давало возможность султану оказывать давление на поляков и мешать русским осуществлять свои замыслы относительно Украины.

Историки сравнивали Ахмеда Кепрюлю как воина и как государственного деятеля с великим визирем Сулеймана – Соколлу. Ахмед ввел меры по обеспечению соблюдения законов ислама и канунов султана; сократил численность состоящих при дворе войск, пересмотрел в пользу крестьян систему налогообложения. Несмотря на занятость, он был покровителем наук и искусств.

По возвращении из своего последнего похода в Стамбул Ахмед Кепрюлю спустя несколько дней умер от водянки.

Итак, на протяжении двух десятилетий отец и сын Кепрюлю мощно поддерживали угасающую Османскую империю. После смерти последнего Кепрюлю власть их рода в Османской империи прекратилась на тринадцать лет.

Османы полагали, что после смерти Ахмеда пост великого визиря будет наследован его братом, однако Мехмед IV решил в пользу свояка Ахмеда, ставшего позже и свояком самого султана, – Кара Мустафы. Его управление длилось тринадцать лет и нанесло Империи непоправимый ущерб. Этот человек был преисполнен гордыни и амбиций, а в своей мании величия мечтал о всемирной славе человека, завоевывающего для империи новые территории. Ненавидя христиан, он, подобно Баязеду I, повторял угрозу, что однажды поставит своих лошадей в соборе св. Петра в Риме, а после захвата Вены он сразится с Людовиком XIV.

Однако на деле все обстояло иным образом. Османы в результате двух неудачных кампаний под руководством Мустафы в 1681 г. подписали с русскими мирный договор, в котором отказались от всех претензий на Украину.

В 1683 г., преследуя свои амбициозные цели относительно захвата Вены, Мустафа собрал последнее великое мусульманское войско, которое должно было идти во имя веры против христианской Европы. Весной того же года турецкая армия выступила в поход. Вопреки рекомендациям советников, Мустафа не стал обеспечивать контроль за враждебным пограничным районом и выжидать паузу, а сразу двинулся на Вену и появился под ее стенами 13 июля. Началась осада, и сразу стало ясно, что Мустафа повторил оплошность Сулеймана, который не смог транспортировать столь далеко тяжелую артиллерию. Кроме того, Мустафа, нацеленный на осаду, не спланировал оборону собственных сил. На помощь же осажденным шла польская армия Яна Собеского. 12 сентября началось наступление поляков. Все решилось в течение одного дня. Турецкие войска оказались зажатыми между двух огней. Огромная масса османов сломала свои ряды и бросилась в бегство, оставляя на поле боя 10 тыс. убитых. Великий визирь поспешно бежал вместе со своим войском. Остатки турецкой армии ушли к Белграду. Султан из Адрианополя послал своего старшего постельничего с приказанием вернуться с головой великого визиря, что тот и сделал.

Поражение Мустафы было поражением, которое раз и навсегда подорвало в глазах Европы престиж османских турок в качестве нации-завоевателя. Это был погребальный звон по мусульманской агрессии в Европе. Однако должны были пройти еще 16 лет до окончания начатой Османской империей войны.

В 1684 г. в Священную лигу вошли три христианские державы – Австрия, Польша и Венеция. Была отчеканена медаль в память о согласии трех героев лиги: императора Австрии, короля Польши и дожа Венеции. На протяжении пяти последующих лет лига была достаточно эффективна в качестве военного инструмента.

Впервые в своей истории Республика Венеция в 1684 г. объявила войну Османской империи. Они захватили Превезу и прибрежный остров Санта-Маура, затем развернули наземные силы в Албании и Боснии, осуществили завоевание Мореи. Год спустя венецианцы захватили Афины.

В том же году австрийцы захватили Хорватию, сделав ее своей провинцией, отвоевали Уйвар; в 1686 г. город Буда, к восторгу Европы, вернулся в руки венгров.

В 1687 г. новый великий визирь Сулейман в сражении под Мохачем (вспомним первую решающую победу под Мохачем султана Сулеймана) потерпел поражение, потеряв 20 тыс. человек. В результате австрийскому императору отошла большая часть Венгрии.

В течение года принц Людвиг Баварский возвратил Белград и ряд других ключевых крепостей в бассейне Дуная. Этот процесс возвращения захваченных турками земель продвигался в сторону Болгарии вплоть до Никополя, а также в Сербию вплоть до Ниша.

Тем временем в результате мятежа в армии и восстания в столице султан Мехмед IV был смещен и отправлен в ссылку. Ему наследовал его старший брат Сулейман II, доставленный из «Клетки». Принцев больше не казнили, а запирали в «Кафес» (Клетку), довольно комфортабельное помещение во дворце, которое обслуживали евнухи и стерилизованные девушки. Институт евнухов очень рано появился у Османов – подарок Византии! – где-то в конце XIV в.; они занимали во дворце очень завидные посты, тем самым множилось число честолюбивых кастратов (как после этого говорить, что стимулом для мужчин служит лишь желание обладать женщинами?). Вначале евнухами были белые, главным образом кавказцы, которые плохо переносили кастрацию, к тому же их привлекательность вызывала ревность; позже для этого отбирали негров, эфиопов, суданцев, чадцев, способных выдержать операцию, причем выискивали самых уродливых, за которых платили огромные деньги. Их начальник, «кизляр агаси», т. е. «повелитель девушек», с XVI по XIX в. был одним из главнейших лиц в османской иерархии и одним из самых отвратительных. Хотя в принципе у них было одно преимущество – неспособность к воспроизводству, и тем не менее эта порода людей оставалась неистребимой. Так вот, вариант «Клетки» был еще хуже для возможных престолонаследников. Часто избранный наследник выходил оттуда, помраченный рассудком, и садился на трон.

Прежде всего, по настоянию своих советников, Сулейман назначил своим великим визирем третьего из Кепрюлю, брата Ахмеда, Фазыла Мустафу-пашу, которому тринадцать лет тому назад предпочли Кара Мустафу.

Кепрюлю III, будучи человеком умным, энергично взялся за работу: пополнил казну, провел реформу управления, восстановил и укрепил армию, при этом всегда вспоминая имя и законы Пророка.

Мустафа-паша настраивал турок на очередную войну против Габсбургов, дабы не давать им передышки. Это был 1688 г., время, когда произошла Английская революция и появился Вильгельм Оранский, который вскоре был втянут Священной лигой в войну против Людовика XIV. Французский посол склонял великого визиря предпринять войну против императора. В 1690 г. Кепрюлю сделал это. Во главе основной армии визирь двинулся в Сербию, вновь занял Ниш и Белград. В 1691 г., сформировав еще более крупную армию, летом повел войска вверх по Дунаю. В Сланкамене турки столкнулись с опытной армией принца Людвига. Игнорируя советы командиров отложить сражение, Мустафа атаковал противника. В отчаянном бою Мустафу убили, армия бежала, оставив артиллерию врагу.

Турки утратили Венгрию, Трансильванию. Сулейман II умер, пробыв у власти четыре года, ему наследовал брат, опять-таки из «Клетки», – Ахмед II, который правил еще четыре года, под грузом позора и отчаяния. Ахмед II скончался от водянки, и место на троне занял Мустафа II. При нем произошло возрождение османского флота на Восточном Средиземноморье благодаря заслугам главного адмирала, корсара по имени Хасан, по кличке Меццаморто. Но эти победы нивелировались поражениями на Черном море от нового противника – России в лице Петра I.

На центральном театре военных действий успешно действовал молодой султан Мустафа II, человек большой энергии, жаждавший возродить боевые традиции своих великих османских предков. Он решил лично повести свои армии против Габсбургов.

В 1696 г. Мустафа повел армию из Белграда, захватил несколько мелких крепостей, но, свернув военную кампанию, вернулся в Стамбул. Султан Мустафа, как и его предшественники, вновь понадеялся на род Кепрюлю, и назначил на должность великого визиря Хусейна Кепрюлю.

Со времен осады Вены имперские войска Габсбургов одержали победы в девяти главных сражениях и захватили девять главных крепостей. Если Хусейн из соображений предосторожности все же готовился к войне, он был, как бывший губернатор Белграда, достаточно хорошо осведомлен о превосходстве имперских войск, чтобы выступать за мирные отношения. И мир стал наконец неизбежен. Он устраивал практически всех.

Венеция была истощена. Польша со смертью Собеского в 1696 г. постепенно сходила со сцены. Император Леопольд был занят своими европейскими обязательствами, особенно в связи с назревавшей угрозой войны за испанское наследство. Только Петр I встал на путь русской агрессии и стремился вести войну. Он нанес визит в Вену с целью создания союза, но Англия и Голландия его упредили с предложениями о мире. В то время отношения этих двух стран с османами главным образом были коммерческие. С восхождением на трон Вильгельма III Англия с Голландией настаивали на мире с турками в интересах собственной войны против Людовика XIV, дабы не допустить появления Франции в качестве преемника торговой империи Венеции. Представитель Людовика XIV в Стамбуле стремился добиться этого, склоняя султана к изгнанию венецианцев из его владений.

Англия и Голландия были посредниками при подготовке мирного договора между Османской империей и христианскими государствами. Принцип мирного договора был «владей, чем владеешь».

В конце 1698 г. в Карловицах была проведена мирная конференция, по результатам которой 26 января 1699 г. был подписан Карловицкий договор сроком на 25 и более лет. Согласно этому договору империя Габсбургов сохранила за собой Славонию, Трансильванию, значительную часть Венгрии, без Темешвара, и часть территории к востоку от Тиссы, оставив туркам примерно одну треть их прежних владений в Венгрии и, соответственно, наконец-то утвердилась у ворот на Балканы. Польша вновь получила Подолию, Каменец и Западную Украину с участком территории к востоку от Тиссы, но ушла из Молдовы. Венеция вновь обрела Морею, остров Санта-Мауру, но уступила захваченные ею территории к северу от Коринфского перешейка.

Что касается России, то Петр I, с его морскими планами относительно Керченского пролива, ведущего в Черное море, не был удовлетворен урегулированием, которое разрешало ему владеть только Азовом и окружающими землями, уже и без того находившимися в его владении.

Вот так XVII в. подошел к своему завершению. Он стал концом целой эры в истории Османской империи.

Одним из внешнеполитических факторов, оказывающих значительное влияние на общее положение Османской империи на рубеже XVII–XVIII вв. становятся отношения с Россией. И хотя характер открытого военного противостояния русско-турецкие отношения приобрели только в XVIII в., острые конфликтные ситуации не раз бывали и в более ранний период – XVI–XVII вв. Не будет преувеличением сказать, что важнейшим фактором быстрого развития наметившейся тенденции к проведению реформ стали русско-турецкие войны XVIII в., поэтому остановимся более подробно на отношениях Османской империи и России.

Начало непосредственных сношений между империей Османов и Московским государством датируется 1492 г., когда Иван III послал через крымского хана грамоту «турецкому султану» Баязеду II. В течение нескольких последующих лет турецкий султан и князь московский продолжали изучать возможность установления прямых контактов между их государствами. В результате чего в 1496 г. из Москвы в Стамбул было отправлено первое посольство: Иван III стремился к защите интересов русской торговли, шедшей через Азов и Кафу. По этому поводу султан направил в Москву специальную охранную грамоту.

С 1512 г. между новым султаном Селимом I и московским князем Василием III мирно решались вопросы о набегах на русские земли крымских ханов и отрядов турок из Азова. Хотя московские послы пытались склонить султана к заключению письменного договора о дружбе, тот, однако, уклонился от этой процедуры. Почти полвека в русско-турецких отношениях происходил обмен посольствами, велась взаимная торговля. Но по мере роста военных затруднений турок на западе правители Османской империи все чаще обращали свои взоры на север и восток. Уже Сулейман I, потерпевший поражение под стенами Вены, стал подумывать о войне против Ирана и Московского государства.

Первым значительным проявлением антирусского политического курса османских султанов был приказ от 1568 г. крымскому хану идти походом на Астрахань, которая в 1556 г. была присоединена к России. Военная кампания османов 1569 г. по захвату Астрахани была неудачной и в Стамбул в конечном счете добралось не более 700 участников астраханской экспедиции.

В последней четверти XVI в. султану не удалось осуществить свои экспансионистские планы, поскольку в 70—80-х гг. XVI в. силы империи были отвлечены на длительную войну с Ираном и более значительную с Австрией.

В первой половине XVII в. отношения между русским государством и Османской империей поддерживались посредством довольно регулярного обмена посольствами. Десятилетие с 1651 по 1660 г. было отмечено приостановкой дипломатических сношений между Стамбулом и Москвой. В эти годы Швеция пыталась втянуть султана в войну против России.

В 1666–1672 гг. в центре переговоров оказались украинские земли: шла война между Польшей и Османской империей за обладание Украиной. В 1672 г. турецкая армия опустошила Правобережную Украину, а это была уже открытая агрессия против России (в 1654 г. произошло воссоединение Украины с Россией). В такой обстановке в 1676 г. началась русско-турецкая война. В августе 1677 г. османская армия была разгромлена русской армией под Чигирином. И все же полностью изгнать турецкие войска с Правобережной Украины России тогда оказалось не под силу.

В январе 1681 г. в Бахчисарае было подписано перемирие сроком на 20 лет, по условиям которого Россия сохранила за собой Левобережную Украину и Киев; Правобережная Украина отошла к Османской империи.

Постоянная угроза агрессии со стороны Османской империи и ее крымского вассала побуждала Россию к принятию действенных мер. В числе этих мер были три неудачных похода русских войск в Крым (1686, 1687 и 1695 гг.). Более успешной оказалась вторая азовская экспедиция Петра I во время которой русские войска после двухмесячной осады в июле 1695 г. овладели Азовом. Летом 1700 г. в Стамбуле был подписан русско-турецкий договор, закрепивший за Россией Азов и близлежащие районы. Война России со Швецией за выход к балтийским берегам, получившая название Северной войны (1700–1721 гг.), диктовала России необходимость мирных отношений с южным соседом, поэтому главной задачей первого российского посла в Стамбуле графа П. А. Толстого (1702–1714 гг.) было обеспечение мира с Османской империей.

И все же мирный период в русско-турецких отношениях оказался не очень длительным. Опасаясь усиления своего северного соседа, Порта, как правило, становилась на сторону врагов России. Кроме того, ее пугала реальная перспектива поддержки Россией зарождавшегося стремления славянских народов Османской империи к свободе.

Когда в Полтавском сражении (27 июня 1709 г.) шведский король Карл XII потерпел полное поражение, Ахмед III предоставил ему убежище. В октябре 1710 г. Петр I, озабоченный ухудшением русско-турецких отношений, призвал султана срочно выслать из страны Карла XII, иначе России придется принимать необходимые меры для защиты южных границ, на что султан никак не среагировал. Шведы тем временем подстрекали Порту к военному конфликту с Россией, суля поддержку Швеции и Польши.

В конце декабря 1710 г. войско крымского хана вторглось на Украину. 22 февраля 1711 г. Россия объявила войну Османской империи. Со стороны России военные приготовления были произведены по всей русско-турецкой границе – от Кубани до Молдовы, тем не менее, силы сторон были не равными: у Петра I было 38 тыс. человек, тогда как в армии султана насчитывалось 100–120 тыс. 9 июля началось большое сражение. 10 июля военный совет русской армии решил предложить туркам перемирие, османское командование, плохо представляя себе реальное соотношение сил, приняло это предложение.

12 июля 1711 г. был подписан русско-турецкий мирный трактат. Условия договора были для России тяжелыми: возвратить Азов, не вмешиваться в польские дела, пропустить Карла XII в его владения, ограничиться сухопутными торговыми операциями, не иметь своего посла в столице султана и т. д. Условия договора долгое время не выполнялись, и окончательно русско-турецкие отношения были нормализованы в 1713 г. подписанием Адрианопольского мирного договора со сроком действия на 25 лет. Однако не прошло и трех лет, как Россия и Османская империя вновь оказались на грани вооруженного конфликта. Поводом стали вторжение турецких войск в Грузию, захват Тбилиси и подготовка дальнейшей экспансии в Закавказье. Это произошло в 1723 г., вскоре после окончания персидского похода Петра I, в результате которого Россия установила свою власть в Дагестане и Северном Азербайджане. Именно в эту трудную для народов Закавказья пору армяне и грузины обратили свои взоры к России. Однако Петр I, недавно завершивший длительную Северную войну, не мог позволить себе втянуть страну в войну с турками в Закавказье. Османская империя, натолкнувшись на упорное сопротивление народов Закавказья и испытывая внутренние неурядицы и экономические трудности, готова была к компромиссу. Таким компромиссом стал русско-турецкий договор 1724 г., который привел к разделу между Россией и Османской империей бывших владений иранских шахов на Кавказе.

Последующее десятилетие до середины 30-х гг. XVIII в. было сравнительно мирной полосой в русско-турецких отношениях. Однако, когда правительство Анны Иоанновны заключило договор с иранским шахом в 1735 г., вернув Ирану все прикаспийские земли, реакцией султана стал поход крымского хана в Закавказье через русские земли, который фактически стал началом новой русско-турецкой войны.

В 1736 г. Россия объявила войну Османской империи. В Крым была отправлена военная экспедиция, в результате чего русские захватили Бахчисарай и заняли Азов. В 1737 г. в войну вступила Австрия на стороне России. Русские войска захватили Очаков, провели ряд удачных операций в Крыму. Османская империя запросила мира. Мирные переговоры завершились в Белграде 18 сентября 1739 г. В 1740–1741 гг. Россия и Османская империя обменялись чрезвычайными посольствами. Именно усилиями дипломатии мирные отношения не нарушались более четверти столетия.

Ухудшение русско-турецких отношений наступило в начале 60-х гг. XVIII столетия. На то было несколько причин: постоянная угроза нападения на Россию крымских и ногайских татар, подвластных османскому султану, запрет на плавание русских судов в Черном море; обращение народов Балкан и Кавказа за помощью к России, как избавителю от османского владычества. Поводом к войне стал незначительный пограничный инцидент.

Войну России султан Мустафа III объявил 4 октября 1768 г. В апреле 1769 г. бои между русскими и турецкими войсками начались на Дунайском фронте и велись с успехом для русских; на Кавказском фронте также преимущество было на стороне русской армии.

Кампания 1770 г. вновь принесла успех России: русский флот блокировал Дарданеллы, прервав морские коммуникации противника. В кампании 1771 г. главным событием стало занятие Крыма. Это был сильнейший удар по Османской империи, дотоле считавшей Черное море своим внутренним морем.

Весной и летом 1774 г. произошли события, предопределившие исход войны: в начале мая русские войска форсировали Дунай и заняли Пазарджик. В сражении при Козлудже русский корпус под командованием А. В. Суворова, имевший в своем составе только 8 тыс. солдат, наголову разгромил 40-тысячную армию турок. Наступление русских войск на Балканах развивалось стремительно. 20 июня Порта предложила перемирие. В июле 1774 г. в Кючук-Кайнарджи был подписан мирный договор. Он отразил явное экономическое и военное превосходство Российского государства над Османской империей и зафиксировал принципиальные перемены в международном положении Османской державы.

19 апреля 1783 г. Екатерина II издала манифест о присоединении Крыма, Таманского полуострова и земель до реки Кубань к России. После этого воинственность антирусской партии в Стамбуле усилилась, кроме того, ряд европейских держав, в частности Англия, Пруссия, Голландия и Швеция, подталкивали султана к войне.

24 августа 1787 г. Османская империя объявила России войну.

Победы Суворова в битвах при Фокшанах и Рымнике закрепили военный успех России.

22 декабря 1790 г. крепость Измаил, имевшая 35-тысячный гарнизон, была штурмом взята войсками под командованием Суворова. Вооруженные силы султана были на грани полного истощения. Османская империя запросила мира. 29 декабря 1791 г. в Яссах был подписан мирный договор, который принес России новые территориальные выгоды и политические преимущества.

Итоги русско-турецких войн конца XVIII в. четко выявили экономическую и военную слабость Османской империи, а также очевидную необходимость серьезных реформ в государственном и военном механизме страны.

Уже никогда больше Османская империя не считалась агрессивной, расширяющейся державой, какой ее знали и боялись христианские страны на протяжении более чем трех минувших столетий. Раз и навсегда, хотя она и оставалась сильной державой в Азии, начался период сокращения ее владений в Европе с тем, чтобы продолжиться рядом поражений, отмеченных чередой все более и более невыгодных договоров. Больше определенно не могло быть возврата к великим дням завоевателей.

Итак, Петр Великий столь же абсолютный суверен, что и султаны в годы расцвета Османской империи, стремился завоевать едва ли не весь мир. Самое удивительное, что именно эта угроза продлила существование Османской империи.

Во времена своего могущества Османская империя обеспечивала равновесие сил внутри самой Европы, ее же слабость стала жизненно важной для равновесия сил между европейскими державами и Россией. Империя султана должна была любой ценой поддерживаться в качестве буфера против царя. Это соображение вело к глубоким переменам, по мере того как османы, не зависевшие больше от силы оружия, а от переговоров за столом конференций и конгрессов, сблизились с теми западными державами, в чьей поддержке Османская империя теперь нуждалась. В результате она стала ключевым элементом в дипломатии, как когда-то в войне.

К концу XVIII в. империя пережила унизительное поражение на поле боя во время продолжительной войны с русскими, в ходе которой те проникли со своим флотом в восточное Средиземноморье, чтобы высадиться в Греции и Бейруте. Затем последовали вторжения в Египет Наполеона и союз Османской империи с Англией и Россией, целью которого было изгнание войск Наполеона из этой богатой провинции. С конца XVIII в. европейское влияние на империю становится активным и первостепенным. В первую очередь оно помогло задержать распад империи; во-вторых, оказало давление на османское правительство в плане его собственного реформирования и улучшения положения его христианских подданных.

Мощной реакцией Османской империи стал танзимат, т. е. реформы. XIX в. явился веком реформ. Первым султаном-реформатором, имевшим перед собой пример Великой Французской революции, был Селим III (1780–1807 гг.). Селим III понял, что необходимо менять структуру государства, дабы оно смогло выжить в новых условиях. Но он был свергнут и отстранен от власти, представив угрозу материальным интересам янычар, и в конце концов, из-за этого лишился жизни. Двадцать лет спустя корпус янычар был сам уничтожен.

Дело Селима III продолжил Махмуд II (1808–1839 гг.), ставший Великим Реформатором в истории османов. Его программа радикальных перемен означала трансформацию государства из средневековой империи, организованной в соответствии с принципами ислама, в современное государство, с собственной конституцией и основанное на принципах гражданского общества Запада. То, что он планировал, было разрывом с прошлым в форме новых институтов и более гибких концепций управления наподобие тех, которые в данный момент развивались в Европе. Разумеется, эта программа могла быть реализована только с помощью жестких мер. Султан восстановил сплоченность уменьшающейся, из-за притязаний иностранных государств, империи; уничтожил корпус янычар, существовавший на протяжении пяти веков, сначала, как терроризировавший Европу, а затем – собственных султанов угасавшей Османской империи; восстановил автократию, провел военную реформу.

После совершенной им государственной реформации наступил период просвещенного развития, в ходе которого Махмуд II все силы отдавал на создание более гибкого и либерального общества. Великий реформатор заложил для своих преемников главные направления широкой программы преобразований, которая была предназначена с течением времени взрастить новую Турцию в тесной близости с западной цивилизацией.

Махмуду II наследовал его сын Абдул-Меджид I (1839–1861 гг.). Он провозгласил равенство всех граждан перед законом, реформировал финансы, администрацию, юстицию, построил армию на новых принципах, открыл большие школы, отменил рабство чернокожих.

Развитие реформаторского движения приостановила Крымская война 1853–1856 гг., сыгравшая очень большую роль в исторической судьбе Османской империи. В числе причин ее возникновения было англо-русское и франко-русское соперничество. Когда возникла угроза разгрома Османской империи, западные державы, опасаясь усиления России и потери своих позиций на Ближнем Востоке, решили открыто вмешаться в конфликт. В марте 1854 г. Англия и Франция заключили союзный договор с Османской империей и вскоре после этого объявили войну России. Крымская кампания вошла в историю благодаря героической обороне Севастополя, которая длилась почти год. Союзникам удалось взять Севастополь в сентябре 1855 г.

Менее успешно для союзников развивались параллельно события на Кавказском фронте: длительные бои почти полностью лишили султана анатолийской части его армии. Ход войны диктовал противникам необходимость заключения мира.

Мирный конгресс, в котором участвовали Россия, Франция, Англия, Австрия, Пруссия, Турция, Сардиния, завершился договором о мире, который был подписан в Париже 30 марта 1856 г. По условиям договора Россия теряла Южную Бессарабию и устье Дуная. Турция получала Каре в обмен на Севастополь; Россия и Турция лишались права иметь на Черном море военные флоты. Договор сохранял сюзеренитет султана над Сербией, Молдовой и Валахией.

Англия, Франция и Австрия, со своей стороны, заключили соглашение, которое содержало их обязательство обеспечить гарантии независимости и целостности Османской империи в рамках положений подписанного договора. Одним словом, эти державы получили постоянный повод для вмешательства во внутренние дела Османской империи под предлогом обеспечения условий договора.

Итоги Крымской войны были неутешительны. Империя потеряла почти всю армию; стране был нанесен огромный экономический ущерб, в полном расстройстве оказались ее финансы. В годы войны были сделаны первые шаги на пути ее финансового закабаления европейскими державами; в 1854 г. Османская империя взяла заем у Англии и Франции. Средств этих хватило ненадолго, уже в августе 1855 г. банкирский дом Ротшильда предоставил стране новый заем. Условия займов были для Империи крайне невыгодны.

Новый этап танзимата – хатт-и хумаюн 1856 г. провозгласил проведение ряда экономических реформ. В целом эпоха танзимата отмечена положительными сдвигами в политико-административной, экономической и культурной жизни страны. Но достигнутые результаты никак не соответствовали потребностям развития огромного многонационального государства в условиях середины XIX в.

Проникновение иностранного капитала в экономику Османской империи ощутимо усилилось в 60—70-х гг. В этот период были заложены основы для превращения страны в полуколонию. К 1876 г. Османская империя получила 14 займов, ее внешний долг составлял 277 млн лир; около половины бюджетных расходов шло на погашение долга и на выплату процентов по займам. Иностранные предприниматели получили в середине XIX в. ряд концессий, в том числе, на разработку природных ископаемых и учреждение банков. В 1856 г. англо-французским капиталом был создан Оттоманский банк со статусом государственного банка.

Европейские державы по любому поводу вмешивались во внутренние дела некогда могущественной державы султанов. Она не стала колонией и не была разделена между колониальными империями Запада только потому, что соперничество держав постоянно мешало прямому захвату ими территорий Османской империи. Она являла собой арену не прекращавшейся дипломатической борьбы империалистических государств за преобладающее экономическое и политическое влияние.

В среде турецкой буржуазии крепло стремление добиться условий, благоприятных для укрепления ее экономических позиций, для социально-политического и культурного прогресса страны. Выразителем этих идей стала молодая турецкая интеллигенция – феодально-бюрократическая по происхождению, но уже буржуазная по умонастроениям. В этой социальной среде впервые зародились планы превращения Османской империи в конституционную монархию.

Конституция 1876 г. провозгласила личную свободу и равенство перед законом всех подданных империи. Конституция весьма мало ограничила власть султана, но сам факт торжественного провозглашения личной свободы гражданина и установления парламентарного режима был, бесспорно, важным событием в истории страны. Но мрачным парадоксом истории стал тот факт, что именно первый в истории Турции конституционный монарх Абдул Хамид II вскоре превратил страну в арену кровавых злодеяний.

В начале июля 1876 г. Сербия и Черногория объявили войну Османской империи, поддержав повстанцев в Боснии и Герцеговине. В октябре Россия в ультимативной форме потребовала от империи, войска которой готовились к маршу на Белград, прекратить военные действия против Сербии. Выработку проекта автономии для Боснии, Герцоговины и Болгарии предполагалось осуществить с участием Англии, Франции, Германии, Австро-Венгрии, Италии и России в декабре на Стамбульской конференции.

В результате провала Стамбульской конференции, в марте 1877 г. в Лондоне была созвана конференция шести держав для решения проблем балканских народов Османской империи. Но турецкое правительство отклонило предложение держав по улучшению положения христианских подданных султана. Решение османов вызвало резкую реакцию в Петербурге, и 4 апреля 1877 г. Россия объявила войну Османской империи.

Военные действия одновременно развернулись на Балканском и Кавказском фронтах. Успешными оказались военные действия русских войск и на Кавказском фронте, и на Балканском. Султан запросил перемирия. В Сан-Стефано 3 марта 1878 г. был подписан русско-турецкий мирный договор, который определил полную независимость Сербии и Черногории, установил для Болгарии статус независимого княжества. Османская империя взяла на себя обязательство предоставить автономию Боснии и Герцеговине, Россия вернула себе Южную Бессарабию, закрепила власть в Ардагане, Баязиде, Батуме и Каре. Однако в результате противодействия европейских держав, боявшихся усиления влияния России на Балканах и Ближнем Востоке, России пришлось согласиться на проведение в Берлине общеевропейского конгресса для обсуждения вопросов, связанных с русско-турецким мирным договором. Конгресс открылся 13 июня 1878 г., где был подписан Берлинский трактат, изменивший в ущерб России и славянских народов Балкан положения Сан-Стефанского договора. И все же западным державам не удалось полностью ликвидировать важные для исторических судеб балканских народов результаты русско-турецкой войны 1877–1878 гг.: на Балканах возникли более благоприятные условия для социального и национального прогресса.

Война 1877–1878 гг. с новой силой продемонстрировала социальную и политическую отсталость Османской империи. После этой войны феодальные круги сделали все для ликвидации либерально-конституционного движения; разгром сторонников конституции вернул средневековые условия жизни османов.

Новая волна протеста социальных и политических сил, которая составляла социальную базу движения за Конституцию, вылилась в движение младотурков. Воззрения участников первых ячеек младотурков формировались под влиянием литературных и публицистических работ И. Шинаси, Н. Кемаля, Мидхата и Зии. Центральное место в младотурецкой пропаганде занимала мысль о необходимости восстановления конституционного строя и созыва парламента. Выдвигался тезис, согласно которому конституционные реформы нужны как средство, способное предотвратить распад Османской империи и ее раздел между великими державами.

Летом 1896 г. младотурки попытались совершить государственный переворот, но из-за предательства заговорщики были арестованы и сосланы. Однако уже ничто не могло остановить развитие этого движения: активизировалась деятельность младотурецких организаций как за рубежом, так и внутри Османской империи. 27 апреля 1909 г. султан Абдул Хамид III был низложен; новый султан – Мехмед V (1909–1918 гг.) не обладал способностью управлять государством.

Наступил новый период в истории Турции: младотурки взяли в руки управление страной. За десятилетний период правления младотурок в стране сменилось 14 правительств. В результате страна оказалась совершенно не подготовленной к войне, возникшей в результате итальянской агрессии против Триполитании осенью 1911 г. Итальянские войска оккупировали острова Южные Спорады, бомбардировали турецкие укрепления в районе Дарданелл; итало-турецкая война продолжалась без успеха для турецкого оружия. 18 октября 1912 г. был подписан мирный договор, по которому Триполитания и Киренаика стали колонией Италии (под названием «Ливия»). В тот же день началась война на Балканах. Против османов выступила коалиция в составе Болгарии, Греции, Сербии и Черногории (первая Балканская война) за автономию Македонии и Фракии. По сути дела это была борьба за освобождение балканских народов, оставшихся под турецким владычеством. По Лондонскому мирному договору 1913 г., потерпевшая поражение Турция теряла все свои европейские владения, кроме Стамбула и небольшой части Восточной Фракии.

С конца 1913 г. в Османской империи установилась младотурецкая диктатура, которая принесла стране дальнейшее ухудшение ее экономического положения, привязала Османскую империю к кайзеровской Германии. Военный союз с Германией обязывал Османскую империю выступить на ее стороне в начавшейся Первой мировой войне.

В пламени Первой мировой войны сгорели остатки независимости и былой военной мощи. Это был крах Османской империи.

В ноябре 1918 г. в водах Босфора стали на якоря военные корабли Англии, Франции, Италии и Греции. Султан и Блистательная Порта стали марионетками в руках оккупантов. Лидеры младотурок бежали в Германию.

В конце 1918 – начале 1919 г. английские и французские войска оккупировали Юго-Восточную Анатолию; греки начали движение в Анатолию с запада. В 1919 г. вся Анатолия была охвачена партизанской борьбой против интервентов. Ее возглавили патриотические силы турецкой национальной буржуазии, лидером которой стал Мустафа Кемаль-паша. Турция находилась на пороге нового этапа своей истории.

Итак, за два столетия непрерывного упадка, сопровождаемого то принятием, то отторжением европейских нравов, усиливающегося давления иностранных держав и вмешательства во внутренние дела, экономической зависимости, Османская империя постепенно пришла к полному краху. К сильному прессу России, к периодическим ударам со стороны Австрии прибавлялись восстания «аборигенов». Национальная идеология Французской революции всколыхнула народы. Интриги, подстрекательства, обещания из-за рубежа подталкивали христиан к восстаниям, по сути, к освободительному самоубийству. Европа, тайная подстрекательница, радовалась; эти кровавые события воспевали Гюго, Байрон, Делакруа; в эпоху торжества романтической школы европейцы видели в греческих разбойниках, которые вели партизанскую войну, наследников Праксителя и Сократа. Что касается армян, то они были для них лишь пешками на шахматной доске, и в конце концов их бросили на произвол судьбы и заговорили о геноциде. Пропаганда была более тонкой, чем греческая, она запятнала турков таким обилием крови, которой хватило до времен республики, хотя в действительности обвинять следовало только Османскую империю. Европа, которая сама дехристианизировалась, хотела видеть христианство, стонущим под игом ислама. Она забывала о том, что мусульмане подчинялись тем же центробежным силам, и так же, как христиане, способствовали разрушению здания: ваххабиты в Аравии, боснийцы и албанцы Али-паши из Янина на Балканах, Мехмет-Али, основной вассал империи, который в какой-то момент был близок к тому, чтобы изменить ее, и сделал бы это, если бы не европейцы, а позже это были все арабы Ближнего Востока во времена знаменитого Лоуренса Аравийского. Перемены во благо Османской империи стали реальными в эпоху танзимата, но не следует гадать, почему они не дали результатов, способных удержать процесс разрушения. XVIII в. был веком поражений. В XIX в. имел место международный крестовый поход против «Больного человека в Европе» и невозможность жить в гармонии народам, которых всегда сближал культ короны и стремление к выгоде, получаемую путем завоеваний. Распад империи набирал обороты. Греция объединилась между 1828 и 1913 гг.; Сербия, Черногория, Босния, Герцеговина отделились от Империи между 1830 и 1878 гг.; государство Румыния образовалось между 1858 и 1878 гг.; Франция завоевала Алжир в 1830 г.; Тунис, ставший независимым в 1705 г., принял французский протекторат в 1881 г.; после 1882 г. Египет под франко-английским, затем только английским контролем оставался турецким лишь формально. XX веку оставалось завершить этот процесс.

Империя все быстрее раскалывалась под давлением нарастающих сил европейского национализма. Апогеем их концепции были Балканские войны начала XX в., за которыми последовала фактическая утрата всей территории Турции в Европе с превращением турецких провинций в независимые национальные государства.

Болгария получила независимость в 1912 г., а в том же году Италия, хотя и не без труда, захватила Киренаику и Триполитанию. 31 октября 1914 г. Турция, управляемая триумвиратом в лице трех пашей – Талата, Кемаля и Энвера, но номинальную власть которой представлял Мехмед V, вступила в войну на стороне Германии и ее союзников. Турецкие войска храбро сражались: едва не блокировали Суэцкий канал (январь 1915 г.), отразили высадку французов и англичан в проливе Дарданеллы (май– август 1916 г.), заставили капитулировать Туансанда в Кут аль-Амара (28 апреля 1916 г.), упорно сопротивлялись восставшим сирийцам и русским, которых поддерживали армянские партизаны и с которыми они сражались за Ван с таким ожесточением, что его развалины до сих пор свидетельствуют об этом. Но в конце концов пали Эрзерум, Требизонд, Багдад, и когда капитулировала Болгария, союзница Турции, туркам пришлось подписать перемирие в Мудросе (30 октября 1918 г.). Оно привело к Севрскому договору (1920 г.)

За Турцией Севрский договор сохранял Центральное Анатолийское нагорье; столицей ее оставался Стамбул, но союзники имели право отнять его в случае невыполнения турками мирного договора.

Турция признавала мандатными государствами Сирию, Иран, Палестину, «независимыми» – королевство Хиджаз, английский протекторат над Египтом, англо-египетский кондоминиум над Суданом, французский протекторат над Марокко и Тунисом, а также отказывалась от Ливии. Таким образом, Севрский мирный договор фактически лишал Турцию права суверенного государства.

Но Турция, исчезнув как империя, должна была выжить как страна. Величайшим из всех национальных лидеров Среднего Востока был Кемаль Ататюрк, который, опережая своих современников – младотурок, с юных лет придерживался убеждения, что дни империй сочтены и что наступали дни национальных государств. Его целью было возрождение сильного, здорового тела путем отсечения от него внешних частей и полного отказа от имперской экспансии.

23 апреля 1920 г. в Анкаре собрался новый парламент – Великое национальное собрание Турции (ВНСТ). Новое правительство возглавил Мустафа Кемаль (Ататюрк). Ширилось национально-освободительное движение.

В 1922 г. турецкая армия одержала ряд крупных побед в боях с оккупантами. Правительства держав Антанты, испытывавшие давление собственного общественного мнения, были вынуждены предложить ВНСТ начать переговоры о перемирии. 15 октября 1922 г. вступил в силу договор о перемирии. В результате национально-освободительной войны возникло новое Турецкое государство. 1 ноября 1922 г. ВНСТ приняло решение об упразднении султана, Мехмеда VI; последний, тридцать шестой по счету, монарх из Османской династии бежал на Мальту. Летом 1923 г. на мирной конференции в Лозанне был подписан договор, который зафиксировал признание великими державами правительства Турции. 29 октября 1923 г. ВНСТ приняло закон о провозглашении республики. Тогда же столицей нового государства была объявлена Анкара. Занимая часть Малой Азии, сопоставимую с той, которую занимали родственные туркам сельджуки, Турция показала себя наиболее стабильной, из всех подобным образом возникших государств-наследников Великих тюркских империй.