Растущее недовольство экспроприируемых народных масс представляло в XVI в. настолько серьезную опасность для имущих классов, что совершенно понятным было стремление дворянства — и старого феодального, и нового, — равно как и буржуазии, добиться укрепления королевского правительства, дабы оно могло сдержать народное возмущение. Сильная королевская власть была необходима буржуазии и новым дворянам также и потому, что только она могла обеспечить дальнейшую централизацию страны, ликвидировать возможность рецидивов феодальной анархии, прекратить затянувшиеся баронские войны.

Только сильное королевское правительство могло упрочить положение Англии в Европе, способствовать захвату морских путей и иноземных рынков и обеспечить интересы английской внешней торговли.

Тенденции к установлению сильной королевской власти наметились уже в правление Эдуарда IV Йорка. Однако подлинным основателем абсолютной монархии в Англии явился захвативший престол после окончания войн Роз Генрих VII Тюдор.

Генрих VII (1485–1509), вступив на престол при поддержке новых дворян и буржуазии, а также широких кругов среднего феодального дворянства, начинает проводить типично абсолютистскую политику.

Генриху VII необходимо было прежде всего укрепить свое положение на престоле и возвысить значение королевской власти вообще. Крупное феодальное баронство, значительно потрепанное в эпоху войн Роз, еще не могло считаться окончательно разбитым. Непокорные бароны давали о себе знать непрекращавшимися беспорядками и неоднократными попытками восстаний. Характерно, что эти восстания возникали в Ирландии или в Корнуолле.

В 1487 г. в Дублине появился некий 11-летний Симнель, сын пекаря, которого ирландские йоркисты выдали за бежавшего сына герцога Кларенса, последнего представителя династии Йорков. Начался мятеж баронов: короновав этого самозванца, они собрали войска и высадились в Англии. Отряды ирландцев и немецких наемников представляли серьезную угрозу, но были разбиты Генрихом VII в июне 1487 г. Уверенность короля в победе была настолько велика, что он, взяв в плен незадачливого самозванца Симнеля, даже не казнил его, а сделал поваренком на королевской кухне. Для успокоения йоркистов королю пришлось после этого короновать свою жену Елизавету, наследницу дома Йорков, королевской короной.

Второе восстание началось в 1497 г. в Корнуолле. Во главе него стоял некий Перкин Варбек. Помимо ряда баронов в восстании участвовали крестьяне, протестовавшие против высоких налогов. Перкин Варбек выдавал себя за младшего из сыновей Эдуарда IV герцога Йоркского Ричарда, на самом деле погибшего в свое время в Тауэре. Его притязания были признаны многими феодалами и даже королем Шотландии. В конце концов и это восстание было разгромлено, а Варбек взят в плен и повешен.

Мятежи феодальной оппозиции, с которыми Генрих VII справился, имея поддержку новых дворян и буржуазии, были опасными не столько сами по себе, сколько в силу наличия в стране большого числа недовольных крестьян.

Ведя борьбу против мятежных баронов, Генрих VII добился утверждения в 1488 г. билля о государственной измене, по которому было осуждено 8 тыс. человек, подозреваемых в мятеже. Конфискации их земель, равно как и взимание под разными предлогами штрафов с феодальной знати, сильно обогатили казну. Генрих VII использовал самые разнообразные средства для получения денег и укрепления королевских финансов. Он нередко заставлял парламент вотировать субсидии на военные нужды, хотя и не вел никакой войны, от богатых людей требовал субсидий на том основании, что их богатство несомненно, а от тех, кто вел скромный образ жизни, взимал платежи под предлогом, что бережливость должна была их обогатить. В результате такой политики после смерти Генриха VII в казне осталось около 2 млн. фунтов стерлингов, что равнялось государственным доходам за 15 лет. В то же время король не жалел денег на развитие судоходства и выдавал субсидии на строительство новых кораблей (5 шиллингов на каждую тонну водоизмещения).

Ведя борьбу с баронами, король издал закон о запрещении феодальных свит, одетых в ливрею своего господина. У больших лордов эти ливрейные свиты были очень велики. По приказу господина они готовы были воевать с кем угодно. У Уорика, «делателя королей», во дворе замка зачастую пировали толпы вассалов, а вооруженный отряд в 600 человек нередко сопровождал его в парламент. Ливрейные свиты представляли собой готовые войска для феодальных войн и усобиц. Генрих VII стал строго преследовать нарушения запрета держать свиты, безжалостно налагая на ослушников огромные штрафы. Свиты были распущены, и политическое могущество баронов понесло значительный ущерб.

Кроме этого, Генрих VII лишил баронов права держать артиллерию; вся она теперь сосредоточилась в руках короля, и бароны со своими мечами, копьями и отрядами стрелков из лука фактически оказались беспомощными перед королем. Правда, король не имел постоянной армии и должен был обходиться своей лейб-гвардией и небольшими отрядами наемников.

В эту пору приобретает особое значение так называемая Звездная палата — высший королевский суд по делам о мятежах и политической измене. К этому суду по биллю об измене могли привлекаться даже самые высокопоставленные лица, признававшие только суд пэров.

Ущемление прав и привилегий старой феодальной знати, значительно пострадавшей в войнах Роз, шло одновременно с созданием новой знати из числа новых дворян. Король раздавал им титулы лордов, погибших в войне Роз или осужденных по биллю об измене.

В этот же период значительно укрепилась королевская администрация, были созданы советы по делам севера и по делам Уэльса, которые способствовали усилению королевского влияния в районах, до того слабо подчинявшихся центральному правительству. Парламент продолжал существовать, но по мере укрепления королевских финансов Генрих VII стремился все реже и реже прибегать к его помощи: за последние тринадцать лет правления этого государя парламент собирался всего два раза.

В области внешней политики английское правительство всеми силами стремилось избегать участия в войне и старательно проводило политику «равновесия сил» между Францией и Испанией.

С момента вступления Генриха VIII (1509–1547) на престол традиционными становятся поддержка Испании и участие в военных действиях против Франции. Выражением этого союза с Испанией явился брак Генриха VIII с Екатериной Арагонской, вдовой умершего брата Генриха VIII Артура. Екатерина Арагонская, дочь испанского короля Фердинанда, приходилась родной теткой германскому императору и испанскому королю Карлу V Габсбургу. Проводником испанской политики в Англии в ту пору был кардинал Уолси.

Положение резко изменилось, когда после битвы при Павии (1525) укрепилось положение Испании и испанский король занял фактически господствующее положение на континенте. С этого момента ухудшились отношения Англии с Испанией, и Генрих VIII начал тяготеть к союзу с Францией.

Внутренняя политика английского правительства вплоть до 1530 г. также возглавлялась кардиналом Уолси (1515–1530). Наиболее существенной чертой этого периода была политика дальнейшего укрепления позиций абсолютного государя, что нашло свое выражение в некоторой реорганизации внутреннего управления. Все большую роль приобретает королевский совет, члены которого назначались по выбору короля, главным образом из чиновников, а не из представителей феодальной знати. Состав этого совета был постоянным. При совете имелся ряд комитетов, которые фактически и осуществляли управление государством. Парламент продолжал созываться и оказывал всяческую поддержку Генриху VIII, как бы передоверяя ему всю полноту власти.

Попытки кардинала Уолси увеличить налоги вызвали сильнейшее недовольство палаты общин, а взимание принудительных займов еще более усугубило положение. В народе росло раздражение против усиливавшихся финансовых поборов. Все это в 1523–1524 гг. значительно повредило кардиналу Уолси. Роскошный образ жизни, который он вел, был вызывающим и восстанавливал против него общественное мнение. Знать была недовольна Уолси потому, что он проводил политику укрепления абсолютизма, народ же ненавидел его за чрезмерное увеличение налогового бремени. Однако не народ и не представители феодальной знати определяли политику Генриха VIII. Решающее слово фактически принадлежало новому дворянству и буржуазии, а кардинал Уолси навлек на себя ненависть и этих кругов. Стремясь укрепить основы владычества Тюдоров и смягчить остроту социальных противоречий, вызванных огораживаниями, он провел ряд мер против огораживаний, ограничивая новых дворян и капиталистических фермеров, сгонявших крестьян. Именно это обстоятельство сделало его совершенно одиозной фигурой в глазах сельских джентри и буржуазии и в конечном счете сыграло решающую роль при его падении.

Положение Уолси осложнилось еще и потому, что во второй половине 20-х годов во внешней политике Англии произошел резкий поворот в сторону сближения с Францией, что было возможно только при условии разрыва с Испанией и вообще с Габсбургами. Все это неизбежно должно было повлечь за собою и отказ от подчинения папе римскому в церковном отношении. Поводом для разрыва с Габсбургами и папой римским послужило дело о разводе Генриха VIII с Екатериной Арагонской.

При дворе в это время находилась пользовавшаяся расположением короля фрейлина Анна Болейн. Вокруг нее образовалась большая партия придворных, в основном из представителей новой знати, среди которых главную роль играл герцог Суффолк, надеявшийся при помощи Анны Болейн добиться падения кардинала Уолси. В 1529 г. король потребовал, чтобы его брак с Екатериной Арагонской был объявлен незаконным (поскольку она была вдовой его брата). Комиссия легатов, возглавляемая Уолси, отложила слушание дела о разводе, и с этого момента начинается история падения Уолси: сначала его лишь удалили от двора, но через некоторое время арестовали и отправили в лондонский Тауэр. По дороге туда Уолси умер.

После смерти Уолси правительство Генриха VIII решительно приступило к оформлению развода короля с Екатериной Арагонской. Вскоре стало ясно, что эта политика диктуется не столько желанием порвать отношения с Испанией, сколько стремлением английского короля выйти из-под власти папы, который упорно отказывался утвердить развод.

Разрыв с Римом был нужен королю прежде всего по чисто финансовым соображениям. Папские вымогательства тяжелым бременем ложились на народные массы, и это делало разрыв с Римом достаточно популярным. В то же время начавшаяся таким образом реформация отнюдь не представляла собою народного движения. Закрытие монастырей и захват монастырских земель, явившиеся неизбежным следствием разрыва с Римом, были нужны и выгодны в первую очередь королю, новой знати и новым дворянам. Такова была основа антикатолической политики правительства Генриха VIII, нашедшего в бракоразводном процессе удобный предлог для того, чтобы произвести в Англии реформацию и захватить огромные церковные имущества в свои руки.

После падения Уолси в течение короткого времени канцлером королевства был знаменитый гуманист, автор «Утопии» Томас Мор. Надвигавшаяся реформация заставила его уйти с этого поста. Вскоре Томас Мор, обвиненный в государственной измене, так как он не желал признать верховенства короля в церковных делах, был казнен.

С 1532 г. главную роль в управлении государством играл Томас Кромвель, человек, сделавший быструю карьеру самыми беззастенчивыми методами. Его политика была направлена на максимальное укрепление центральной власти. Т. Кромвель стал всемогущим правителем государства. Он ведал всеми финансовыми делами, распоряжался тремя печатями королевства, был главным королевским секретарем, имел большой штат чиновников и фактически руководил Тайным советом, который становится в это время высшим правительственным органом. Особое значение имела начатая Кромвелем реформа финансовых ведомств и администрации.

В каждой сфере центрального управления средневековые методы и формы заменялись в ходе этой реформы более современными методами и формами. Средневековое дворцовое управление превращалось в бюрократический аппарат централизованного государства.

Заседавший с 1529 по 1536 г. парламент принял ряд актов, в результате чего король был объявлен главой английской церкви («Акт о верховенстве» 1534 г.) и все сношения Англии с Римом были прерваны.

В 1533 г. архиепископом Кентерберийским был поставлен сторонник реформации Томас Кранмер, сразу же расторгнувший брак короля с Екатериной Арагонской и узаконивший его женитьбу на Анне Болейн. Осенью 1533 г. у Анны родилась дочь — Елизавета Тюдор.

Став главой английской церкви, король получил право определять вероучение, причем ни один из католических догматов не был отменен. Церковь стала с этих пор как бы частью государственного аппарата, а все ее имущество — имуществом короля. Реформированная церковь с тех пор называется англиканской. Практические выводы из этой реформы были сделаны уже в 1535 г., когда началась оценка монастырских имуществ так называемыми визитационными комиссиями, заодно собиравшими и фабриковавшими сведения о порочной жизни в монастырях с тем, чтобы подготовить общественное мнение к их закрытию. В 1536 г. началось наступление на монастыри, в результате которого 376 мелких монастырей было закрыто, а земли их были захвачены короной. В 1539 г. перестали существовать все остальные монастыри (всего около 3 тыс.). Секуляризация монастырских земель обогатила короля, в руки которого попали колоссальные богатства. Секуляризованные монастырские земли составили ¹/₄ всех обрабатываемых земель Англии.

Королевское правительство вскоре приступило к продаже секуляризованных земель. Доходы от их продажи и от рент с монастырских держаний дали Генриху VIII около 1,5 млн. фунтов стерлингов. В итоге ¹/₃ секуляризованных земель попала в руки светской знати нового происхождения. Основную массу земель получили придворные, чиновное дворянство, новые дворяне и крупная буржуазия. Даже богатому крестьянину покупка этой земли в тот момент была не под силу, так как она продавалась крупными участками. В результате такой распродажи создались обширные поместья новой знати, поднявшейся после секуляризации. Это имения Суффолков, Норфолков, Расселей, Ратлендов, Гертфордов, Кавендишей и др. Очень много монастырской земли получили Грешемы — крупные лондонские банкиры.

Уже в середине 40-х годов началось перераспределение захваченных земель, открывшее эпоху ожесточенных земельных спекуляций и перепродаж.

Новые владельцы бывших монастырских угодий сразу стали по-новому эксплуатировать эти земли, что выразилось как в повышении рент в 3–4 раза, так и в огораживаниях, сопровождавшихся сгоном крестьян. Таким образом, секуляризация дала, по выражению Маркса, «новый страшный толчок» насильственной экспроприации и огораживаниям.

Реформация сопровождалась жестоким террором против тех, кто не желал признать верховенство короля. Судьба Томаса Мора, казненного в 1535 г., отнюдь не была исключением.

Генрих VIII вовсе не собирался проводить последовательную реформацию, все время подчеркивая, что считает себя католиком; он боялся проникновения реформационных идей в народ. Особым постановлением было запрещено читать библию простому народу: ремесленникам, подмастерьям, поденщикам, слугам и крестьянам. Читать библию для других могли только лорды и джентльмены. Для себя могли читать библию купцы и богатые йомены. За чтение библии вопреки этому запрету полагался один месяц тюрьмы. Такое отношение к чтению библии народом характерно для католической церкви; наоборот, для протестантов библия была боевым оружием. Реформация являлась религиозным выражением социального протеста буржуазии, а в ряде случаев и народных масс. Ее сторонники находили в библии ответ на множество острых социальных вопросов. Именно это делало библию очень опасной в глазах Генриха VIII, проводившего реформацию лишь поверхностно как ради усиления власти короля над церковью, так и в чисто финансовых интересах.

Закрытие монастырей и усиление огораживаний, проводимых новыми владельцами, привели, как уже ранее говорилось, к вспышке серьезнейших народных восстаний в 1536–1537 и 1549 гг. Новое дворянство и буржуазия, все, кто нажился на секуляризации и огораживаниях, еще раз убедились в необходимости укрепления королевского абсолютизма. И, действительно, начиная с середины 30-х годов, абсолютная монархия вступает в пору своего расцвета.

Именно в это время борьба придворных партий приняла ожесточенный характер. В мае 1536 г. королева Анна Болейн благодаря проискам своих врагов была «уличена» в измене королю и казнена. Брак с нею был объявлен незаконным. Через неделю король женился на Джен Сеймур, которая в 1538 г., родив ему сына, будущего короля Эдуарда VI, умерла.

Генрих VIII проводил в этот период последовательную политику искоренения мятежных элементов в среде феодальной аристократии. Широко известно истребление родов Куртенэ и Полей в 1538 г., поводом для которого было обвинение их в том, что они хотели возвести на престол кардинала Реджинальда Поля, жившего в Риме. В 1541 и 1542 гг. такому же избиению подверглись родственники пятой жены Генриха VIII, королевы Екатерины Говард. По обвинению в измене королю она была казнена вместе со своими двумя любовниками, бабкой, отцом, матерью, дядей, теткой и многими другими родственниками. Такое истребление феодальных фамилий было обусловлено жестокой борьбой придворных клик за теплые места у трона и стремлением короля устрашить феодальную аристократию.

Усиление королевского абсолютизма выразилось в том, что парламент принял ряд статутов, дававших короне исключительиые права: в 1537 г. прошел акт, по которому прокламации и указы короля приравнивались к законам, издаваемым парламентом. В 1539 г. «кровавый статут» ввел смертную казнь за несоблюдение «шести статей», излагающих основы католического вероучения, от которого Генрих VIII не хотел отходить слишком далеко. С этого момента начались казни как протестантов за непризнание ими «шести статей», так и католиков, отказывавшихся признать короля главою церкви.

В 1540 г. был казнен Томас Кромвель, стремившийся к более последовательной реформации в Англии и заключению союза с немецкими протестантскими князьями-лютеранами. Но разрыв со всеми католическими государями Европы не был желателен для правительства Генриха VIII, что и привело в конце концов к падению Кромвеля. Враги Кромвеля из лагеря феодальной знати не могли простить ему укрепления абсолютистского режима. Известную роль сыграло и то, что Кромвель вызвал единодушную ненависть палаты общин своей политикой, направленной против огораживаний, и своими вымогательствами.

В последние годы правления Генриха VIII налоговый гнет все возрастал. В 1540 г. парламент передал королю все имения ордена госпитальеров. Они были поглощены короной с той же быстротой, как до этого монастырские земли. Тогда же парламент вотировал королю новый чрезвычайный налог, а в 1543 г. издал акт, по которому король освобождался от всех долгов, и ввел новые поборы. Все это отнюдь не улучшило финансов Генриха VIII, которые находились в плачевном состоянии. В поисках новых источников доходов король все чаще прибегал к порче монеты. С 1527 по 1551 г. деньги в Англии упали в цене в семь раз, но не вследствие революции цен, а в результате того, что монета чеканилась с большой примесью неблагородных металлов.

Огромные расходы королевского двора были вызваны отнюдь не тратами на содержание аппарата или армии (ее Генрих VIII вообще не имел), а просто роскошью и расточительностью двора, служившими средством привлечения феодальной знати к королю. Кроме того, доходы с королевских поместий, поместий чисто феодального типа, в новых условиях, особенно в виду революции цен, упали точно так же, как и доходы любого феодального аристократа. Генрих VIII умер в 1547 г. От шести жен (с двумя он развелся, а две были им казнены) он имел троих детей: Марию, Елизавету и Эдуарда. Мария (дочь Екатерины Арагонской) воспитывалась в строго католическом духе и была центром феодально-католической партии. Елизавета была центром сплочения протестантов, так как папа римский не признавал ее законной дочерью Генриха VIII. Наследником престола был Эдуард.

В правление Генриха VIII стали ясны многие специфические черты английской абсолютной монархии. Если беспощадная борьба с феодальной знатью не представляла чего-то особенного по сравнению с другими европейскими государствами, то отношения королевской власти с парламентом, а именно сохранение сословного представительства и теснейший альянс с ним, в противоположность тому, что было во Франции, в высшей степени специфичны и объясняются собственно английской ситуацией. Столь же специфичны полное подчинение реформированной английской церкви абсолютному монарху, поглощение церкви государством и беззастенчивый грабеж церковных имуществ, нигде не проходивший в столь классических и неприкрытых формах.

При сыне Генриха VIII, малолетнем Эдуарде VI (1547–1553), происходит дальнейшее усиление позиций новой знати и нового дворянства, нажившихся на секуляризации и стремившихся по возможности продолжить ограбление церкви. Для этой цели, а также и для морального оправдания роспуска монастырей и присвоения монастырских имуществ стоявшие у власти при Эдуарде VI представители новой знати прилагают все усилия к углублению реформации, к тому, чтобы выработать идеологические основы произведенного в церковных делах переворота. Все это приводит к усилению деятельности ревностных протестантов-реформаторов, группировавшихся вокруг дяди короля, герцога Сомерсета — протектора королевства.

Сторонники углубления реформации, и в первую очередь Т. Кранмер, добились принятия в 1549 г. нового протестантского молитвенника, отличавшегося крайней неопределенностью своих положений, что делало возможным использование его различными религиозными партиями. В это же время шла энергичная конфискация имуществ различных религиозных организаций и церковных братств и той части имущества ремесленных и торговых гильдий, которая была назначена на церковные нужды. Расхищались дорогая церковная утварь, убранство и облачения. Хищническая политика правителей королевства в малолетство Эдуарда VI сочеталась с совершенно беззастенчивой спекуляцией, связанной с обменом и перепродажей бывших монастырских поместий.

Реформация, проводимая по настоянию самого правительства сверху и не затронувшая основ католицизма, в глазах народа означала расхищение церковных богатств, земельные спекуляции, усиление огораживаний и сгона крестьян новыми владельцами. Естественно, что никакого сочувствия в народных массах происходившей церковной реформации не было и не могло быть. Это положение характерно именно для Англии, так как, например, в Германии реформация приняла широчайший размах. Бюргерская и народная реформация стали там движением протеста против феодального строя. Недовольство народных масс Англии правительственной реформацией все нарастало и вылилось в грозные волнения, достигшие наивысшего подъема в 1549 г.

Восстание охватило такие высоко развитые в промышленном отношении районы, как Норфолк и Суффолк. Правитель королевства герцог Сомерсет — типичный представитель новой знати, нажившейся на секуляризации, ограблении церквей и огораживаниях, стремясь сгладить остроту социальных противоречий и ликвидировать сильнейшее недовольство крестьян, учредил комиссию по расследованию произведенных огораживаний и пытался ограничить огораживателей. Все это кончилось для него плохо: совет принудил герцога передать бразды правления графу Уорику. Возмущенные слабой политикой Сомерсета и его поблажками восставшим в 1549 г. новая знать и джентри добились обвинения Сомерсета в государственной измене, и он был казнен.

После смерти Эдуарда VI в 1553 г. новая знать, опасавшаяся восшествия на престол католички Марии Тюдор, старшей дочери Генриха VIII, пыталась произвести государственный переворот. Герцог Нортумберлендский, возглавивший крайнюю протестантскую партию, женил своего сына на правнучке Генриха VII, 16-летней леди Джен Грей (1537–1554), и провозгласил ее королевой. Но Марию Тюдор в решительный момент поддержали большинство дворян и лондонские горожане. Она взяла верх и взошла на престол. Джен Грей и герцог Нортумберлендский были казнены (1554).

При Марии Тюдор (1553–1558) началась феодально-католическая реакция. При дворе возобладала та часть феодальной знати, которая почему-либо была недовольна реформацией, оказалась обойденной во время дележа церковных имуществ или пострадала при первых Тюдорах. В основном — это северная феодальная аристократия, напуганная растущей мощью абсолютизма. Но расчеты на то, что при Марии Тюдор произойдет полный возврат к старым доабсолютистскнм порядкам, не оправдались.

Правительство Марии Тюдор сразу восстановило католицизм и примирилось с папой римским. Начались жестокие преследования протестантских богословов и церковников: их отправляли на костер. В эти годы было сожжено около 300 протестантов, среди них архиепископ Кранмер, Латимер и многие другие, что дало основание протестантским историкам называть Марию Тюдор «Кровавой», хотя Елизавета Тюдор, по словам Маркса, заслуживала бы в таком случае названия «ультракровавой», ибо при ней и протестантов, и католиков казнили в гораздо большем числе.

Новые дворяне и новая знать, не говоря уже о лондонской буржуазии, с неодобрением, но и без особого возмущения взирали на казни протестантов. Несмотря на все это, полная реставрация господства католической церкви оказалась невозможной: Мария Тюдор и ее правители не рискнули потребовать возвращения отнятых у церкви земель, и все, что попало в свое время к новой знати и новым дворянам, осталось в их руках. В то же время усиление происпанских тенденций во внешней политике было крайне враждебно встречено и новым дворянством, и буржуазией, ибо сближение с Испанией было чревато дальнейшим углублением реставрации католицизма и, самое главное, нарушало интересы английского купечества: союз с Испанией означал войну с Францией, что было невыгодно купцам, так как ставило под угрозу владение англичан на континенте (порт Кале). Купцы-складчики, ввозившие шерсть на континент через Кале, могли потерять и, действительно, вскоре потеряли этот опорный пункт.

Перспектива лишиться захваченных у церкви поместий, явный ущерб, наносимый происпанской политикой интересам английской торговли, и вероятность введения в стране инквизиции были причиной крайне враждебного отношения сельских джентри и буржуа к браку Марии Тюдор с Филиппом Габсбургом, вскоре ставшим королем Испании. Всеобщее недовольство вылилось в 1554 г. в восстание под руководством Уайета. Восстание проходило под флагом борьбы с испанцами. Широкое участие в этом движении народных масс отпугнуло от него джентри и лондонскую буржуазию. Восстание вскоре было подавлено.

После смерти Марии на английский престол взошла Елизавета Тюдор, дочь Генриха VIII и Анны Болейн. Царствование Елизаветы I (1558–1603) стало кульминационным пунктом в развитии английского абсолютизма. В то же время уже начали ощущаться первые симптомы назревавшего конфликта между абсолютной монархией, с одной стороны, и новым дворянством и буржуазией — с другой.

Сразу же после восшествия на престол Елизавета I и ее правительство еще раз изменили все английское церковное устройство. Была восстановлена англиканская церковь, т. е. независимая от Рима английская церковь, имевшая в качестве своего верховного главы английского короля. В этой церкви, однако, сохранялись епископы, теперь подчинявшиеся королю. По своим догматам англиканская церковь мало чем отличалась от католической. Крайняя неопределенность нового катехизиса давала возможность толковать его по-разному.

Такое половинчатое проведение реформации было совершенно естественным, ибо Елизавета, равно как и Генрих VIII, будучи государями феодального по своей основе государства, хотя и должны были считаться с интересами нового дворянства и буржуазии, отнюдь не были расположены к последовательной протестантской церковной реформе, которая могла привести к полной республиканизации церковного строя.

Стремясь упорядочить церковные дела и ликвидировать эту тенденцию к республиканизации, елизаветинское правительство все время вело борьбу против сторонников углубления реформации в духе учения Кальвина. Учение швейцарского реформатора Жана Кальвина (1509–1564) было наиболее радикальным выражением протестантизма, отвечающим чаяниям передовой части европейской буржуазии. Основное положение Кальвина — учение о предопределении человека к спасению. Предопределены к спасению душ лишь те, кто избран богом. Воля человека ничего изменить в этом предопределении не может; люди в состоянии лишь догадываться о своей избранности по тому, что они достигают успеха в земных делах. Их мирское призвание и состоит в достижении материального успеха, во имя которого Кальвин оправдывал любые методы. Особое значение имела республиканская организация кальвинистской церкви, где пасторы и старейшины избирались верующими. Кальвинизм поистине стал религией буржуазии эпохи первоначального накопления.

Последовательных протестантов — кальвинистов стали называть в 60-х годах XVI в. в Англии пуританами (от слова purus — чистый). К числу пуритан принадлежали наиболее образованные и хорошо понимавшие несовершенство англиканской церковной системы представители духовенства. Они пользовались поддержкой новых дворян и буржуазии, нуждавшихся в более авторитетной церкви. Идеологом и руководителем английских пуритан был Картрайт, стремившийся к созданию такой церковной организации, в которой основную роль играли бы старейшины (пресвитеры) из наиболее богатых членов общины. Сторонников Картрайта поэтому и называли пресвитерианами. Левое крыло пуритан возглавлял Браун. Он требовал полного разрыва с англиканской церковью и полной независимости общин верующих. Его последователей называли индепендентами («независимыми»).

Борьба с пуританами, характерная в общем для всего елизаветинского правления, приняла особенно жестокие формы в начале 90-х годов XVI в. и вылилась в ряд преследований, арестов и казней. Гонения на пуритан усилились после принятия статута 1593 г., по которому упорные пуритане подлежали смертной казни. Пуританизм стал к этому времени знаменем нарастающей буржуазной оппозиции. Правительство видело в нем большую опасность.

Все свое царствование Елизавета I вела борьбу и с католиками. Папа римский так никогда и не признал ее прав на престол, ибо в его глазах дочь Анны Болейн не была законной наследницей. Уже в силу этого католики в Англии рассматривались как враги правительства и подвергались преследованиям. Католицизм в качестве гонимой старой веры представлял собой удобную религиозную форму для выражения недовольства со стороны реакционной знати северных районов усилением абсолютистского режима. Он был также удобным прикрытием агрессивных намерений испанского короля Филиппа II. Борьба за морские пути с Испанией тесно переплеталась с внутренней борьбой монархии против феодальной знати, которая поддерживала католиков.

Филипп II Испанский и папа римский, стремясь организовать нападение на Англию, помогали антиабсолютистскому движению внутри страны и поддерживали претензии на английский престол шотландской королевы Марии Стюарт и тайные действия иезуитов.

Мария Стюарт, дочь шотландского короля Якова V и француженки Марии Гиз, еще девочкой объявленная королевой Шотландии, затем была перевезена во Францию и получила воспитание при французском дворе. Она была строгой католичкой и в области политики послушно выполняла волю своих французских родичей герцогов Гизов и Филиппа II Испанского. Мария Стюарт вышла замуж за французского наследника престола, будущего короля Франциска II. В 1559 г. она стала королевой Франции, но уже на следующий год Франциск II умер, и Мария Стюарт вернулась в Шотландию как ее королева.

Шотландские лорды-пресвитериане, боявшиеся установления абсолютизма и возврата к католической вере, подняли в 1567 г. восстание против Марии Стюарт. Взятая в плен Мария принуждена была отречься от шотландской короны в пользу Якова, своего сына от брака с Генрихом Стюартом, лордом Дарнлеем, который приходился Марии двоюродным братом. Мария Стюарт бежала из плена, присоединилась к армии своих сторонников, но потерпела военное поражение и была вынуждена укрыться в Англии. Появление ее в Англии было очень опасно для Елизаветы Тюдор, так как Мария еще раньше предъявляла претензии на английский престол на том основании, что ее отец Яков V Стюарт происходил от Маргариты, дочери Генриха VII Тюдора, выданной замуж за Якова IV, короля Шотландии.

Мария Стюарт пользовалась большим влиянием в северных графствах среди враждебных Елизавете Тюдор крупных феодалов. Поэтому вполне естественно, что Мария Стюарт вскоре стала пленницей Елизаветы. В плену она продолжала оставаться центром, к которому стягивались все нити феодально-католических и происпанских заговоров в Англии. В 1569 г. феодалы севера подняли восстание с целью возвести Марию на престол. Восстание это было быстро разгромлено.

В 1587 г., когда уже шла англо-испанская война и испанский флот готовился напасть на Англию, в стране оживилась деятельность реакционных феодально-католических групп. Возник новый заговор, имевший целью освободить Марию Стюарт и возвести ее на английский престол. Заговорщиков поддерживал король Испании Филипп II. Восстание в пользу Марии Стюарт было существенной частью его плана нападения на Англию. Испанский король и папа римский стремились организовать нападение католических государей на Англию и в то же время поддерживали антиабсолютистское движение феодальной знати в Англии и претензии Марии Стюарт. Но хорошо обо всем осведомленное правительство Елизаветы I нанесло удар по заговорщикам. За участие в заговоре, имев ем целью убийство королевы Елизаветы, Мария Стюарт была приговорена к смертной казни и 8 февраля 1587 г. обезглавлена в замке Фатерингей. Весть о казни Марии Стюарт была принята широкими кругами дворян и буржуазии с ликованием.

Казнь Марии Стюарт явилась вызовом феодально-католической Европе. Филипп II выступил теперь сам в качестве претендента на английский престол и стал готовить вторжение в Англию.

Англо-испанская борьба вступила в новую фазу в середине 80-х годов. В эту пору очень тяжелый момент переживала революция в Нидерландах. Для борьбы с Филиппом II Нидерланды крайне нуждались в помощи Англии, и в конце 1585 г. английские войска были посланы в Нидерланды. С этого времени и началась открытая война Англии с Испанией. При всей своей нелюбви к Испании Елизавета не имела искреннего желания помочь революционным Нидерландам и никаких энергичных действий не предприняла. Благодаря этому Филипп II выиграл время для подготовки удара против Англии. Форсировать события заставляли Филиппа II действия английских моряков, грабивших испанские берега и испанские колонии в Новом Свете. Чтобы положить конец английским нападениям, Филипп II начал подготовку вторжения в Англию, рассчитывая на то, что в стране поднимется восстание католиков в пользу Марии Стюарт. Этот расчет, как уже было сказано, не оправдался.

В конце мая 1588 г. испанский флот вышел в море. «Счастливейшая и непобедимая Армада», как ее называли в Испании, состояла из 134 кораблей с командой в 8766 моряков и 2088 галерных рабов. Помимо этого, на кораблях находились 21855 солдат. К этим военным силам должны были присоединиться еще 17 тыс. солдат из состава испанских войск, находившихся тогда в Нидерландах. На кораблях ехали также 300 монахов, священников и инквизиторов, которые сразу же после вторжения должны были приступить к обращению англичан в католическую веру.

Английское правительство было плохо подготовлено к войне. Положение усугублялось тем, что в 1587 г. был плохой урожай и цены на хлеб поднялись. На финансовую помощь Нидерландам, ведшим борьбу с Филиппом II, на войну в Ирландии и субсидии шотландскому королю Якову VI шли немалые суммы. Политика субсидирования врагов Испании привела к большому напряжению финансов, но она была совершенно неизбежна ввиду опасности испанского вторжения. Хотя английская королева пользовались широким кредитом за границей, именно в 1587–1588 гг. Англии приходилось надеяться только на собственные ресурсы, так как ввиду создавшейся международной обстановки и у иностранных банкиров нельзя было достать денег. Что касается английских купцов, то в ту пору они тоже несли большие потери и не могли дать достаточных субсидий.

В начале 1588 г. стало очевидно, что необходимо начать снаряжение флота и военных отрядов для отпора готовящемуся нападению испанской Армады. В королевском флоте было всего только 34 корабля с командой немногим более 6 тыс. человек и ощущался недостаток в провизии и порохе. Но английские новые дворяне и буржуазия превратили оборону Англии в общенациональное дело, снарядив за свой счет и послав на государственную службу большое число кораблей. Расчет испанского короля на противоречия внутри Англии не оправдался. Когда речь зашла о защите национальной независимости от испанского вторжения, самые различные общественные слои сплотились вокруг королевы. Однако недостаток в деньгах привел к тому, что английский флот был плохо снабжен провиантом и оружием, а из-за плохой организации снабжения отряды моряков, солдат и добровольцев нередко голодали и, не получая жалованья, были близки к мятежу.

Тем временем «непобедимая Армада» медленно двигалась по океану. Ее огромные и неповоротливые корабли были мало пригодны для энергичных военных действий и для быстрого маневрирования, и этим резко отличались от меньших по размеру, но в два раза более быстроходных английских судов.

Только в середине июля Армада приблизилась к Англии и вошла в Ла-Манш. Английские моряки под командой адмирала Говарда пропустили Армаду в пролив. Прославленные елизаветинские пираты и мореходы Гоукинс, Дрейк и Фробишер, известные своей ненавистью к Испании, следовали за Армадой по пути к Кале, не вступая в большое сражение, а лишь нанося испанским кораблям множество повреждений в мелких стычках. 28 июля противники встретились у Кале. Англичане, имевшие уже 140 судов, ночью пустили на испанский флот шесть превращенных в брандеры старых кораблей. Среди испанцев началась паника, несколько кораблей сгорело, несколько погибло при столкновении друг с другом. На следующий день произошло морское сражение, в результате которого Армада очень пострадала. К довершению всего началась буря. Английские моряки укрылись в гавани. Испанцы же были застигнуты разразившейся бурей в открытом море. Многие их корабли потонули или разбились у берегов Шотландии, а остальные были отнесены к норвежским и ирландским берегам. Лишь жалкие остатки Армады — 43 корабля (из 134) достигли Испании. Вторжение испанских войск в Англию осталось неосуществленным.

Неудача этого военного предприятия Испании объясняется как техническим превосходством английских судов, что очень показательно, поскольку Англия была гораздо более экономически развитой страной, нежели Испания, так и тем, что командующий Армадой Медина-Сидония ничего не сделал, чтобы соединиться с испанскими войсками Александра Пармского в Нидерландах. Сыграло роль и высокое качество английской артиллерии, более дальнобойной, чем испанская, а также и то, что английские моряки прекрасно ориентировались в водах Ла-Манша.

Разгром Армады стал поворотным пунктом в истории англо-испанской борьбы. С этого времени начинается все убыстряющееся падение морского могущества Испании. Соперничество между старой феодальной Испанией и Англией, страной новых, буржуазных тенденций, фактически завершилось победой Англии, которая с этого времени поднимается до положения великой морской державы. В Англии сразу же поняли значение разгрома испанской Армады и почувствовали свою силу. Английские помещики из новых дворян и богатое лондонское купечество оказали правительству поддержку. Морская война с Филиппом II продолжалась.

Еще в 1581 г. Португалия была присоединена к Испании. После разгрома Армады английское правительство решило поддержать дона Антонио, претендента на португальский престол, рассчитывавшего на то, что он сможет поднять восстание против Филиппа II в Португалии. В начале 1589 г. против Испании направилась экспедиция под командованием Нориса и Дрейка. С этой экспедицией ехал дон Антонио, которого предполагали посадить на португальский престол после взятия Лиссабона. Это был типичный пиратский набег очень большого масштаба: 150 английских кораблей имели на борту 18 тыс. человек. Основная цель экспедиции не была достигнута (от переворота в пользу дона Антонио пришлось отказаться), однако английские моряки нанесли большой вред Испании, разграбив ряд пунктов на испанском побережье. После этого слабость Испании стала совершенно очевидной, и в Англии начинается настоящая антииспанская горячка, когда купцы, дворяне, пираты и сановники снаряжали корабли для войны с Испанией и грабежа испанских владений. Жажда добычи, вот что одушевляло английских моряков на борьбу с Испанией.

В 70-х и 80-х годах правительство и парламент в целом действовали единодушно как в области внутренней, так и в области внешней политики, если не считать конфликта со сторонниками пуритан в палате общин в 1571 г., когда правительство запретило обсуждение церковных вопросов в парламенте, чем вызвало сильное недовольство. Елизавета Тюдор прекрасно обеспечивала интересы и нужды нового дворянства и буржуазии, интересы торговли и промышленности, уже не говоря о политике подавления протеста народных масс кровавыми законами. Абсолютизм создал необходимые условия для дальнейшего развития страны. Отсюда проистекает характерная черта английского абсолютизма: сохранение парламента в момент наивысшего расцвета абсолютной монархии.

С середины 90-х годов XVI в. положение меняется. Интересы окрепших капиталистических элементов, требовавших большей свободы и тяготившихся опекой абсолютистского государства, все более расходятся с интересами короны. Именно в этот период начинает сказываться относительная слабость позиций английской монархии, не имевшей постоянной армии, которая находилась бы в ее полном распоряжении.

Кроме того, хотя Тюдоры сделали многое для создания гибкого и централизованного государственного аппарата, к середине XVI в. результаты еще были далеки от совершенства. Даже к концу XVI в. корона не располагала послушным бюрократическим аппаратом. Помимо сильно развитого взяточничества и казнокрадства, положение осложнялось тем, что в графствах чиновничьи должности находились, как правило, в руках местного нового дворянства. Практически все распоряжения короны выполнялись этими чиновниками лишь постольку, поскольку они были выгодны новым дворянам. Хотя Елизавета умело подбирала людей для центрального аппарата и первая половина ее царствования дала таких крупных государственных деятелей, убежденных сторонников абсолютизма, как Берлей, Николай Бэкон, Уолсингем, купец Томас Грешем и другие, все же государственная машина не была совершенна сама по себе и еще многое зависело от личного состава сановников. Хорошо была поставлена возглавленная Уолсингемом система шпионажа и информации, благодаря которой королева имела сведения из всех углов Англии и почти из всех стран Европы. Умело руководил королевскими финансами Томас Грешем — «король купцов» и финансовый советник королевы.

Но во второй половине царствования Елизаветы, когда на сцену выходят такие сановники, как Роберт Сесиль, знаменитый философ Фрэнсис Бэкон и другие, становится все более очевидным и ощутимым отсутствие послушной государственной машины, которая действительно бы сделала волю монарха законом. Отсутствие послушных орудий управления приходилось компенсировать системой фаворитизма. Если в первый период правления Елизаветы даже такие ее фавориты, как Лейстер, играли все же подчиненную роль, то во второй половине ее царствования они начинают приобретать все большее значение. И сэр Уолтер Рэли, и Эссекс неоднократно проявляют оскорбительную для королевы самостоятельность в столь важных делах, как, например, вопросы внешней политики. Последний период царствования Елизаветы, несомненно, характеризуется возрастанием влияния фаворитов, что вообще свойственно абсолютизму в период утраты им прогрессивных черт.

С середины 90-х годов нарастает недовольство буржуазной оппозиции в парламенте королевской политикой выдачи монопольных патентов. Еще задолго до этого тюдоровское правительство практиковало выдачу патентов на монопольное ведение торговых или промышленных предприятий отдельным лицам или компаниям. Если в середине XVI в. это в какой-то мере способствовало буржуазному развитию, то в конце XVI в. монополии сделались тормозом для поступательного движения английской экономики, они препятствовали свободному капиталистическому развитию, тем более что монополии очень часто выдавались фаворитам и придворным, обогащая их и вызывая возмущение всей массы буржуазии. В 1601 г. палата общин наконец потребовала рассмотрения вопроса о монополиях. Конфликт парламента и короны по этому поводу принял бурный характер, и королева принуждена была уступить, ибо она избегала открытой борьбы с парламентом. Правда, отмена монополий, обещанная королевой, в действительности оказалась лишь формальной уступкой, а по сути дела положение мало изменилось.

В последние годы правления Елизаветы парламент проявляет все большее стремление к независимости, а лондонские горожане уже не встречают королеву с ликованием. Былая популярность миновала, чему немало способствовало дело Эссекса.

Английское наступление на Ирландию началось в XII в., когда английские бароны (1169), а затем король Генрих II (1170–1171) захватили небольшую часть территории ирландских кланов на юго-востоке острова, и здесь образовались укрепленные владения английских феодалов («Пэль» — «отгороженный район»). В XIII–XIV вв. англичане неоднократно пытались расширить свои владения в Ирландии. Смешение английских баронов с ирландской знатью привело к образованию англо-ирландской знати, которая стремилась к независимости от Англии. На основной не завоеванной части Ирландии феодализация шла медленно: там сохранялись клановые порядки.

Настоящая колонизация Ирландии Англией начинается в середине XVI в. Генрих VIII в 1541 г. принял титул короля Ирландии и потребовал, чтобы его рассматривали в этой стране как верховного собственника всей земли. Англо-ирландская знать теперь была обязана ему вассальной присягой и соответствующими повинностями, англо-ирландцам были запрещены ирландский язык, ирландская одежда и браки с ирландцами. Они должны были принять англиканское вероисповедание и церковь. Основное ирландское население осталось верно католической религии. Затем начался захват земли ирландских кланов (уже за пределами Пэля) и переселение туда английских колонистов. Англичане играли на вражде между вождями кланов.

При Марии Тюдор была проведена массовая конфискация ирландских земель с последующими раздачами английским колонистам. В 1586 г. после подавления восстания Десмонда были проведены новые обширнейшие конфискации и раздачи земель колонистам. Одновременно шло наступление на ирландские монастыри, сопровождавшееся секуляризацией. Ненависть к захватчикам-англичанам находила у ирландцев выражение в преданности католицизму.

Бесчинства англичан-колонизаторов, безжалостно подавлявших нередко ими же спровоцированные восстания, не знали предела: они уничтожали целые деревни, жгли и вытаптывали нивы, истребляли жителей. Нищета населения приняла ужасающие размеры. Ограбленные и порабощаемые ирландцы в 1594 г. подняли большое восстание (на севере, в Ольстере). Во главе встали графы Тиронский и Тирконель. Восстание затянулось на ряд лет, и англичанам пришлось вести настоящую войну. Посланный Елизаветой в Ирландию граф Эссекс не смог покорить повстанцев. Прибывший вместо него Маунтджой в 1603 г. подавил восстание с исключительной свирепостью, после чего уже Яков I Стюарт провел новые конфискации.

Поведение молодого фаворита королевы графа Эссекса в Ирландии, куда он был послан на подавление восстания в 1597 г., разочаровало двор и лондонских купцов, стремившихся к захвату и колонизации ирландских земель.

Эссекс действовал нерешительно, начал переговоры с повстанцами и, вопреки приказаниям королевы, заключил мир с вождем восставших графом Тиронским. В сентябре 1599 г. Эссекс вернулся в Англию. Его лишили должностей и подвергли домашнему аресту. В 1601 г. он организовал заговор с целью ограничения абсолютистского режима. Эссекс надеялся на поддержку лондонской буржуазии. Однако его расчет не оправдался. Лондонские горожане не видели серьезных причин к восстанию, хотя в общем сочувствовали Эссексу, у которого было много друзей среди пуритан.

Лишенный поддержки, Эссекс сдался. Его обвинили в государственной измене, судили и казнили 25 февраля 1601 г.

24 марта 1603 г. Елизавета Тюдор умерла, назначив своим преемником Якова, сына Марии Стюарт. Это означало практически соединение Англии и Шотландии под властью одного государя.

Уже в первой половине XVI в. стало очевидным быстрое развитие национальной культуры, складывавшейся в ходе образования английской нации. Гуманистическое движение в Англии очень своеобразно: английские гуманисты не только выступали против феодального мировоззрения, но и раньше чем где-либо начали критиковать складывающиеся буржуазные отношения.

В первый период английского Возрождения (с конца XV до середины XVI в.) английские гуманисты, знатоки древних языков, античной литературы и философии, приобрели большое влияние в Кембриджском и Оксфордском университетах. Наиболее известные ученые-гуманисты начала XVI в. — Гросин и Джон Колет, ученость и дружба которых оказали большое влияние на Эразма Роттердамского.

Самым выдающимся гуманистом Англии XVI в. был Томас Мор (1478–1535), автор «Утопии», подвергший беспощадной критике английские порядки эпохи первоначального накопления и явившийся родоначальником утопического социализма.

Для второго периода английского Возрождения (вторая половина XVI в.) характерен необычайно яркий расцвет литературы. Это эпоха крупнейших поэтов: Филипп Сидней (1554–1586) пишет пасторальный роман «Аркадия»; Эдмунд Спенсер (1552–1599) — поэму «Королева фей»; сэр Уолтер Рэли (1552–1618), пират, мореплаватель, поэт и историк («Всемирная история»), кончивший свою жизнь на эшафоте, возглавляет лондонский кружок гуманистов.

Это эпоха расцвета английского театра. Помимо бродячих трупп актеров, появляются постоянные театры (в Лондоне «Глобус», «Занавес», «Театр» и др.).

В эту пору творит гениальный драматург Вильям Шекспир (1564–1616). Его драматургия — вершина литературы Возрождения. Комедии Шекспира («Укрощение строптивой», «Двенадцатая ночь») жизнерадостны и исполнены веселья. Сложнейшие противоречия эпохи выражены в трагедиях «Ромео и Джульетта», «Гамлет», «Отелло» и др. Замечательны исторические драмы Шекспира («Ричард III» и др.).

Современниками Шекспира были талантливейшие драматурги Марло (1564–1593), автор трагедий («Тамерлан Великий», «Мальтийский еврей»), и Бен Джонсон (1573–1637), автор комедий («Вольпоне», «Варфоломеевская ярмарка»).

Вторая половина XVI в. — это время больших успехов в развитии науки: физик Вильям Гильберт (1540–1603) пишет трактат о магнитных телах, а медик Джон Гейль — сочинение об огнестрельных ранах; в эту эпоху творит знаменитый философ Френсис Бэкон (1561–1626); появляются многочисленные сочинения по истории и географии Англии (Хаклюита, Гаррисона, Кэмдена, Стоу, Нордена и др.).

XVI век — это век больших достижений и в области архитектуры как в городе, так и в деревне. Первые 25 лет XVI века явились в архитектурном отношении непосредственным продолжением средневековья. Именно в эти годы английская готика была доведена до великолепия (капелла Генриха VII в Вестминстере, капелла св. Георга и Виндзорский замок, церковь в Лавенгэме и др.). Но скоро намечается пристрастие знати к иностранным стилям, итальянскому и французскому.

Влияние нового ренессансного стиля видно в архитектуре знаменитого дворца Гэмптон Корт, в надгробии Генриха VII в Вестминстере и в отдельных частях капеллы Королевского колледжа в Кембридже.

Единственным большим общественным зданием елизаветинского времени была королевская Биржа работы фламандского архитектора Анри де Па. Однако иностранное влияние в елизаветинский период не изменило сколько-нибудь радикально характера английского национального зодчества. Слава архитектуры елизаветинского времени — в великолепных частных дворцах и особняках богачей и знати, с уходящими в облака башнями, и в более скромных, но не менее интересных в архитектурном отношении домах сельских дворян. Елизаветинский помещичий дом нетрудно узнать по некоторым определенным чертам: высокие остроконечные крыши, витые трубы, большие окна со средниками и переплетами, геральдические узоры над дверьми, дубовые панели в комнатах, центральный зал (холл) с высокой крышей и переплетом балок.

В этой архитектуре наблюдается слияние некоторых классических образцов с традиционным английским планом. Строители этих домов и дворцов — англичане, хотя известно о них очень мало. Наиболее знаменитыми были Джон Торп и Роберт Смитсон.

С первого десятилетия XVII в. в Англии начали складываться предпосылки буржуазной революции. Социально-экономическое развитие страны — первоначальное накопление, успехи мануфактурного производства, рост буржуазии и формирование многочисленной категории наемных рабочих — шло в XVI в. такими быстрыми темпами, что период, когда абсолютная монархия была необходима для обеспечения этого развития, оказался необычайно коротким и вся система и средства управления большой централизованной монархией не успели сложиться.

Английские государи XVI в. не имели ни совершенного бюрократического аппарата, который мог бы сравниться с французским, ни постоянной армии, подобной той, что была во Франции уже в XV в. Хотя Тюдоры и имели определенную тенденцию обходиться без сословного представительства, что было вполне закономерно, они не ликвидировали парламент и до конца XVI столетия действовали, считаясь с его требованиями. Власть монархии над церковью, специфичная для Англии, обусловливалась заинтересованностью в реформации прогрессивных кругов дворянства и буржуазии.

Абсолютная монархия, будучи по своей природе государством феодальным, при всей гибкости своей социальной политики защищала все же кровные феодально-дворянские интересы в первую очередь. Это стало ясным уже к концу XVI в., когда политика абсолютизма начала мешать передовым слоям общества. Особенно же это обстоятельство стало очевидным при первых Стюартах (Якове I, Карле I). Тогда оказалось, что абсолютная монархия уже сыграла свою историческую роль, обеспечив централизацию страны, полицейский режим по отношению к народу, необходимую внешнюю политику, условия для морской торговли и колонизации.

В первой половине XVII в. отдельные конфликты и столкновения парламента с короной перерастут уже в подлинно предреволюционную обстановку.

Бурное развитие промышленности, торговли, расцвет национальной культуры — науки, театра, литературы, архитектуры — свидетельство таких сдвигов, которые неизбежно подводили страну к революционному взрыву.