1994 год считается рекордным. За этот период, по статистике, в столице произошло 500 заказных убийств!!!

Такой цифры еще не было ни в одной истории криминального мира. Многие журналисты стали сравнивать Москву 94-го года с Чикаго 30-х годов, и они по-своему правы. В столице шла новая бандитская война. ОПГ, действующие в столице, отстаивали свои интересы перед приехавшими иногородними бригадами, которые хотели тоже «места под солнцем». Второй причиной нового криминального передела было, безусловно, убийство самых влиятельных и знаковых фигур криминального мира – Отари Квантришвили и Сильвестра.

Самым громким заказным убийством 1994 года могло стать убийство бывшего пятикратного чемпиона СССР по боксу, призера чемпионата мира и финалиста чемпионата Европы, 44-летнего Олега Каратаева. На этот раз рука наемного убийцы нашла его в далеком Нью-Йорке. В сводках 60-го полицейского участка района Бруклин после этого отметили: «12 января 1994 года в 4 часа 45 минут гражданин РФ Олег Каратаев, 1949 года рождения, вышел из ресторана „Арбат“ на Брайтон-Бич… с неизвестным лицом мужского пола. Предположительно, данное лицо произвело выстрел в затылок Олега Каратаева. Потерпевший скончался на месте…»

В интервью газете «Известия» заместитель руководителя специальной группы по борьбе с организованной преступностью в штате Нью-Йорк Грег Сгашук объяснил, что характер убийства не вызывает сомнений: «Действовал наемный убийца, который мог находиться только рядом с ним. Судя по всему, этот человек (если только это был один человек) не вызывал у Каратаева подозрений. Возможно, что они даже сидели за одним столом. И, только оказавшись на безлюдной ночной улице, убийца спокойно достал пистолет и выстрелил Каратаеву в затылок».

По словам Сгашука, никто из жителей близстоящих домов не сообщил полиции ничего вразумительного… Такое единодушие в показаниях связано с тем, что подавляющее большинство бывших советских, населяющих этот район, не желают сотрудничать с полицией. «Кодекс молчания» диктует так называемая русская мафия, костяк которой составляют выходцы из Советского Союза.

США, Нью-Йорк, 12 января 1994 года,

4 часа 30 минут утра.

В половине пятого утра у ресторана «Арбат» на Брайтон-Бич в Нью-Йорке никого не было. Город давно уже погрузился в ночной сон, и только двое мужчин, вышедших из стеклянных дверей ресторана раскачивающейся походкой, медленно шли к стоянке машин.

Один был мужчина крупного спортивного телосложения, с открытым лицом, другой – более щуплый и худощавый, со смуглым лицом.

От выпитого алкоголя перемещения этих двух мужчин были неуверенными. Подойдя к своей машине, один из них, спортивного телосложения, остановился и, опустив руки в карманы, стал что-то искать.

– Олег, – вдруг обратился к нему его спутник со смуглым лицом, – если ищешь ключи от машины – то ты оставил их в ресторане.

Но первый мужчина только махнул отрицательно рукой, не соглашаясь с услышанным, и стал продолжать шарить по своим карманам.

В один миг рядом с ним неожиданно возник незнакомец, небольшого роста, одетый в темную кожаную куртку, с надвинутой почти на глаза черной вязаной шапочкой.

Незнакомец быстрым движением достал из бокового кармана пистолет с навернутым на ствол глушителем и быстро поднес к затылку крупного мужчины.

Через секунду раздались еле слышные хлопки, и мужчина спортивного вида стал медленно опускаться на влажный асфальт. Второй его спутник застыл неподвижно, словно парализованный этой сценой.

Тем временем незнакомец быстро навел пистолет на него и тихо спросил:

– Где он?

– Кто? – так же еле слышно переспросил его мужчина со смуглым лицом.

– Отари, – уже почти угрожающе произнес незнакомец.

– А, Отарик, так он не приехал. Он остался в Москве, – ответил быстро мужчина со смуглым лицом и хотел было что-то добавить, но не успел. Опять прозвучало два еле слышных хлопка, и на земле лежало уже два трупа.

Незнакомец медленно положил свой пистолет с глушителем у ног своих жертв и быстро удалился на противоположную сторону улицы.

Судьба Каратаева складывалась, наверное, все-таки типично, словно цепь из черных и белых звеньев. В самом начале его боксерской карьеры на нем поставили крест как на спортсмене. Он был из тех, кого боксеры называют «пробитым» после нескольких нокаутов. Возможно, с таким «диагнозом» он и ушел бы из спорта, но тренер Георгий Джирян считал по-другому. Он не просто поставил его на ноги, но сделал из него спортсмена экстра-класса.

К 1977 году, когда началась затяжная драма в жизни Олега Каратаева, он был уже пятикратным чемпионом СССР, призером чемпионата мира и финалистом чемпионата Европы. В 196 боях он победил 187 раз, и невероятно, но в 160 боях он отправил своих соперников в нокаут.

Когда он приезжал на Кубу (в 1977 году там проходил чемпионат мира), Фидель Кастро предоставлял в личное распоряжение Олега свой автомобиль. Фидель подарил Каратаеву мачете в знак особого уважения после того, как он отправил в нокаут одного из любимцев вождя кубинской революции.

Каратаев стал первым советским боксером, которого официально пригласили в США работать в профессиональном боксе. Разумеется, из СССР никто его не отпустил.

Один из первых тревожных сигналов прозвучал в 1972 году на Северном Кавказе, где он вместе с другими членами сборной страны готовился к Олимпийским играм в Мюнхене. Олега Каратаева отстранили от сборов из-за нарушения режима.

Известный наставник бокса Николай Николаевич Ли, который готовил тогда сборную к Олимпиаде, считает, что это было несправедливое решение.

«Он опоздал ко сну всего на полчаса. Но кое-кто воспользовался этим случаем, чтобы выгнать Каратаева и запихнуть в сборную „своего“. Олег был хорошим человеком и спортсменом. Если бы он попал в твердые руки, то стал бы гениальным боксером. Но ему не повезло…»

В 1977 году Олега Каратаева арестовали в первый раз. Его «крестным отцом» в органах стал Дмитрий Медведев, который сейчас возглавляет отдел в Главном управлении МВД по борьбе с организованной преступностью. Вот что он рассказал:

«Мы его взяли в гостинице „Белград“. Он был с неким Меркуловым по кличке Петручио. Я тогда занимался преступлениями в отношении иностранцев, и как раз в это время прошла серия ограблений в гостиницах. Поэтому мы на Олега и вышли. Они с Петручио проходили по одному делу – по ограблению гражданина ФРГ в гостинице „Варшавская“. Причем он делал это в лифте. Кулак мощный. Как припечатает – иностранцы сразу садились. Одна валютная проститутка была при этом и даже получила в глаз. Она рассказала, что когда он выходил из лифта, то потряс пачкой долларов и сказал: „Ну, оплатить оркестр хватит!..“

В 1985 году Олег Каратаев сел во второй раз, за драку. Впрочем, в той истории тоже были свои «белые пятна», но решающего значения они уже не имели. Через три года он вышел и занялся бизнесом…»

Его отъезд в США в ноябре 1992 года был, по некоторым сведениям, связан с некой угрозой, исходившей из Свердловска. В этом городе он родился, и там остались многие его друзья и, по всей видимости, враги его друзей. Некоторые из его хороших знакомых погибли. Первым из них стал Ефим Ласкин, убитый в 1991 году. 26 октября 1992 года в Екатеринбурге (бывший Свердловск) был убит еще один друг О. Каратаева – Олег Вагин.

Глава туристической фирмы «Голден классик» Анна Шмулевич заключила с О. Каратаевым фиктивный брак, чтобы он мог получить грин-карту (удостоверение, дающее право на работу) и остаться в США.

О. Каратаев стал вице-президентом «Голден классик» и занялся туристским бизнесом. Одновременно он представлял интересы Ассоциации профессионального спорта России и уже в качестве вице-президента Всемирной боксерской ассоциации помогал нашим спортсменам, которые приезжали в США на турниры.

Среди его друзей можно встретить разных людей, таких, например, как космонавт Валерий Леонов и знаменитый Вячеслав Иваньков по кличке Япончик, приехавший в США в феврале 1992 года. По версии газеты «Иностранец», среди друзей О. Каратаева был и другой известный авторитет преступного мира России Федор Ишин по кличке Федя Бешеный. О. Каратаев был влиятельным и уважаемым членом бауманской группировки.

Незадолго до смерти Каратаев позвонил домой, в Москву. В последнее время он часто звонил, торопил взрослого сына с приездом в Нью-Йорк, говорил, что у него все в порядке. По всей видимости, он не догадывался о нависшей над ним опасности.

18 января в русскоязычной газете «Новое русское слово» появился некролог на смерть О. Каратаева. В тексте говорилось, что спортсмен погиб по воле несчастного случая.

19 января забальзамированное тело погибшего в гробу, обитом деревянным каркасом, было перевезено в Россию из США.

21 января в Москве на Ваганьковском кладбище состоялись похороны знаменитого спортсмена. Памятник Олегу Каратаеву стоит почти при входе на Ваганьковское кладбище.

13 января криминальная хроника России пополнилась еще одним захватом заложников. Правда, на этот раз в плен захватили не детей, а коммерсантов: директора фирмы «Мьюзикл-стрит корпорейшн» и его заместителя. Сигнал об этом тут же поступил в 107-е отделение милиции.

Вскоре местонахождение заложников было установлено. Не давая рэкетирам опомниться, группа спецназа пошла на штурм. Не обошлось без стрельбы, во время которой одного из преступников ранили.

После освобождения заложников выяснилось, что с них требовали 50 миллионов рублей. В похищении же участвовало ни много ни мало 19 рэкетиров.

Вечером 17 января недалеко от стрелкового клуба на Волоколамском шоссе из автоматического оружия был обстрелян неизвестными автомобиль «Форд», в котором находились Вячеслав Ваннер по кличке Бобон и Михаил Глодин – охранник одного из коммерческих предприятий.

По словам работников клуба, присутствовавших при убийстве, в «Форд» стреляли с территории стрелкового клуба через дырку в заборе. Охранник клуба не стал вмешиваться в перестрелку, хотя и был вооружен, а просто позвонил в милицию.

В результате этого В. Ваннер был убит на месте, М. Глодин ранен. Отметим, что это было не первое покушение на Бобона. После убийства Глобуса киллеры пытались разделаться и с Ваннером, обстреляли его «Форд», но тогда покушение не удалось.

В. Ваннер был представителем старой воровской школы и чтил традиции уголовного мира. Он был лидером знаменитой бауманской группировки и проходил по некоторым оператавным разработкам.

21 марта утром в подмосковной Балашихе был убит единственный среди чеченцев вор в законе, 38-летний Султан Даудов. События в тот день развивались следующим образом.

В то утро Султан со своим телохранителем Дерябиным должен был улететь в Крым на встречу с одним из местных авторитетов. Однако по пути Султан решил заехать в Балашиху, в фирму «Росинтер».

Когда их джип остановился у дверей фирмы, Дерябин вышел из машины первым и вошел в здание. Султан на несколько минут задержался с водителем. Вскоре и он вошел в двери офиса и скрылся за ними. Там их обоих и расстреляли (Султану выстрелили в затылок). Водителя их джипа пытались убить прямо на улице, однако тому повезло – пуля попала ему в бедро. В 9.40 он был доставлен в больницу.

Как только весть о стрельбе достигла ушей местной милиции, она тут же выехала к месту происшествия. И не опоздала. Ею были задержаны прорывавшиеся из города на машине администратор «Росинтера» и двое местных жителей. В багажнике их «девятки» оперативники обнаружили смертельно раненного Дерябина. Он скончался через час, не приходя в сознание, в реанимационном отделении все той же больницы.

А Султана Даудова нашли через некоторое время около лесного массива за деревней Новая. Он лежал в кювете, засыпанный снегом.

В связи с этим убийством высказывались различные версии, объясняющие его. В частности, многие связывали его со смертью крупного авторитета из Балашихи Сергея Фролова, убитого в последний день 1993 года. Мы уже упоминали, что Фролов находился в состоянии войны с чеченцами. После его убийства вполне вероятно было предположить, что люди Фролова решили отомстить за гибель своего вожака.

В ответ на разгул преступности государственные власти спешно проводят в жизнь Указ президента «О борьбе с организованной преступностью».

Главным нововведением этого указа была расплывчатая формурировка, позволяющая задерживать любого человека по подозрению на 30 суток!

Кроме того, органы получили право беспрепятственного прохода в любое коммерческое предприятие при наличии подозрения его связи с организованной преступностью. Этим указом активно пользовались РУОПы, задерживая людей без всякого повода на тридцать суток. Указ 1994 года был правовым беспредельным ответом государства на криминальный беспредел. Указ просуществовал еще некоторое время, принеся больше злоупотреблений и незаконности, чем пользы. Вскоре он был отменен как незаконный и неконституционный акт.

5 апреля в Москве произошло, наверное, самое громкое заказное убийство. Во всяком случае, общественный резонанс от него был действительно огромным. Не было такой газеты в России, которая хотя бы кратко не упомянула об этом происшествии.

5 апреля лидер партии «Спортсмены России», председатель Фонда социальной защиты спортсменов имени Льва Яшина, заслуженный тренер по греко-римской борьбе, 46-летний Отари Квантришвили отправился с приятелями в Краснопресненские бани. Теперь некоторые утверждают, что он хотел просто попариться. Другие же говорят, что рядом с банями у него была назначена важная встреча якобы с представителями некой кавказской банды, незадолго до того наехавшей на одну из коммерческих структур, которые Отари Витальевич контролировал.

По милицейским сводкам, в 17.40 он вышел из подъезда бань и остановился, к нему подошли два человека, которых никто из окружения Квантришвили в лицо не знал. Беседа была недолгой. Поговорив, Отари не торопясь направился к автостоянке, где его поджидала машина. По пути он, как говорили потом очевидцы, на секунду остановился, чтобы отпить боржоми из бутылки, которую держал в руке. В этот момент и прозвучал выстрел. Затем раздались еще два. Пули попали Квантришвили в голову, шею и грудь. Сопровождавшие Квантришвили люди бросились к нему, быстро и бережно положили его в машину и отвезли в Боткинскую больницу.

Всю дорогу до Краснопресненских бань Отари только и думал и анализировал этот разговор. С одной стороны, это было явное вымогательство с шантажом и угрозой, с другой – это все Отари всерьез не воспринимал, он сам был слишком известной личностью и полагал, что никто не решится с ним связываться. «Но на всякий случай, – думал про себя Отари, – все номера счетов надо срочно заменить и выбрать новую баню для встреч».

До Краснопресненских бань Отари добрался за 40 минут.

Отари сразу отменил все ранее намеченные встречи с коммерсантами, отпустив последних по домам. Настроение у него было слишком испорченным, а главное, пропала его самоуверенность и хладнокровие. А появляться перед коммерсантами сникшим и расстроенным Отари не хотел.

Остался только ближний круг окружения Отари – это спортсмены и несколько тренеров.

Позже, уже после посещения парной, за столиком с шашлыками и коньяками Отари немного расслабился.

Он сам уже верил, что все будет нормально и никто не решится с ним связываться.

Единственно, ему не давала покоя последняя брошенная этим незнакомцем фраза от том, что они не смогли с ним договориться. А вдруг это подписанный ему смертный приговор?

«Нет, они на это не решатся. Это другие могут сломаться, но не он», – думал про себя Отари.

Примерно через два часа Отари начал одеваться. Он надел темные брюки, темно-зеленый крупной вязки шерстяной свитер, затем медленно надел зеленое кашемировое пальто. В его карманах лежало удостоверение на имя президента Фонда имени Льва Яшина, три тысячи долларов и полтора миллиона рублей. Около шести вечера администратор бани Зимин по просьбе Отари положил в багажник его машины минеральную воду, мясо и другие продукты.

В этот момент Отари сам находился у своей машины, рядом стояло несколько его друзей, один из них рассказывал смешной анекдот.

Отари стоял и слушал, но в какой-то момент вдруг что-то заставило его поднять голову и посмотреть вверх на крышу кирпичного дома, стоящего напротив бани. Отари почувствовал, что кто-то внимательно смотрит с чердака на него, он всмотрелся и почти сразу заметил в проеме открытого воздушного окна нацеленный в его сторону черный ствол ружья и зеркальный стеклянный кружок оптического прицела.

Отари посчитал, что от выпитого коньяка ему уже мерещится, но в тот же миг он на своем теле ощутил вдруг резкую боль, напоминающую сердечную. Отари почувствовал, что какой-то острый предмет стал проникать в его тело, и почти сразу в голове наступило затемнение, как будто резко наступила ночь.

Отари только успел зажать рукой место, куда попал тонкий металлический предмет, и стал медленно опускаться на землю.

Никто из его окружения даже не заметил, с какой стороны прозвучали выстрелы. Тем не менее выстрелы прозвучали с небольшим интервалом.

Снайпер стрелял с расстояния примерно пятьдесят метров, и все три пули, выпущенные в Отари, попали в цель: одна в грудь, две в голову. Он получил смертельные ранения.

Отари тотчас же подхватили друзья и на машине доставили в больницу Боткина. Несмотря на то что машина, которая везла Отари, находилась в пути не более двадцати минут и он был доставлен в отделение неотложной хирургии, помощь медиков уже не понадобилась.

Дежурный врач констатировал смерть от двух слепых ранений в правую височную область головы и одного ранения левого грудного ключевого сочленения. Сотрудники бань и жители близстоящих домов позвонили в отделение милиции и сообщили, что слышали выстрелы. Однако оперативники оказались на месте происшествия уже после того, как машина с пострадавшим уехала. Милиционерам все же удалось установить, куда именно был доставлен раненый. Приехав в Боткинскую и узнав, в чем дело, оперативники вновь вернулись на место происшествия. Но убийц, естественно, к тому времени и след простыл. На чердаке, откуда снайпер расстреливал Квантришвили, нашли аккуратно положенную снайперскую винтовку и гильзы. Рядом валялись кирпичи, которыми снайпер воспользовался как подставкой.

Усилия врачей Боткинской оказались тщетными: каждое из трех ранений, по заключению медиков, было смертельным (смерть наступила в 21.15 того же дня).

«Корреспондентам „Сегодня“ удалось выяснить, что убийца воспользовался промысловой мелкокалиберной винтовкой с оптическим прицелом № 1392909 иностранного производства.

Преступник бросил винтовку, предварительно разбив у нее приклад. Неподалеку от винтовки был найден магазин с тремя патронами, а возле чердачного окна, из которого и были произведены выстрелы, – три стреляные гильзы калибра 5,6 мм. Отпечатков пальцев на оружии не обнаружено. Не смогла пролить свет на личность убийцы и баллистическая экспертиза: найденная винтовка в картотеке не значится.

Трассологические исследования показали, что преступник стрелял из положения лежа, оперев винтовку на четыре сложенных стопкой кирпича. Три пули, выпущенные убийцей с расстояния порядка 50—70 метров под углом примерно 75 градусов, попали г-ну Квантришвили, выходившему из бань, в голову, шею и грудь. Подхваченный своими телохранителями (кстати сказать, все они – борцы высочайшего класса), смертельно раненный бизнесмен был немедленно доставлен на своей автомашине в Боткинскую больницу, где несколько часов спустя скончался, так и не придя в сознание. На следующий день он должен был вылететь в Рим на чемпионат мира по вольной борьбе».

«Новая ежедневная газета» от 7 апреля:

«По некоторым данным, смерть Квантришвили может означать начало (или продолжение) большого передела столицы между различными группировками Москвы! Нелишним будет вспомнить, что 8 месяцев назад (6 августа 1993 года) при странных обстоятельствах на улице Большая Якиманка в Москве погиб брат Отари, Амиран Квантришвили, как считается, крупный авторитет уголовного мира, захороненный позднее почти рядом с могилой Высоцкого».

По мнению специалиста по организованной преступности – обозревателя «Литературной газеты» Юрия Щекочихина, это убийство как две капли воды похоже на прошлогоднее убийство председателя правления Прагма-банка Ильи Медкова. Самым вероятным кажется предположение, что его совершили члены враждебной группировки, коих было немало. В то же время убрать его могли и свои, которым, по сведениям Щекочихина, последнее время не нравились частые появления Квантришвили на экране и в прессе.

С другой стороны, убийство могло быть косвенно организовано коррумпированными властями, так как покойный последнее время активно пытался заниматься политикой.

Квантришвили, хоть и был крупным дельцом, не пользовался столь большим авторитетом в преступном мире, чтобы теперь из-за него все забыли обо всем и наводнили Москву перестрелками и взрывами.

«Литературная газета» от 13 апреля:

«Его имя произносили по-разному – кто с придыханием, кто с раздражением. Он не был широко известен, но так или иначе об Отари Квантришвили знали или говорили многие. С телевизионных экранов, на которых он показывался практически еженедельно, Отари Витальевича представляли как президента Фонда социальной защиты спортсменов и большого друга всех униженных и оскорбленных…

Существуют только оперативные материалы спецслужб, в которых так или иначе прослеживалась неофициальная часть жизни Отари Витальевича. В них Квантришвили, как гласит молва, отводилась роль своего рода министра по связям преступного мира с общественностью. Вроде бы он организовывал всевозможные операции по легализации бандитских капиталов, собирал дань с десятков фирм, мирил и судил конкурирующие мафиозные группировки, был владельцем – через подставных лиц – нескольких казино в гостиницах «Интурист», «Университетская», «Ленинградская» и в ресторане «Гавана»…

Его любили сотни людей, ему признательны тысячи. На его гражданской панихиде здоровенные парни плакали, а именитые ветераны спорта совершенно искренне говорили проникновенные слова. Квантришвили многим помогал, строил спортшколы, платил пенсии спортсменам, вывозил их лечиться в западные клиники. И многим было безразлично, что кроется за той или иной обильной благотворительной акцией…»

Отари Квантришвили родился в 1948 году в грузинском городе Зестафони. В прошлом был мастером спорта международного класса по классической борьбе. Однако, как и многие его коллеги по спорту, занимался криминалом: был карточным «каталой», играл по-крупному в гостинице «Советская» в Москве. В 1966 году был осужден за изнасилование. Но через четыре года попал в больницу в Люблино с диагнозом «вялотекущая шизофрения». После этого, выйдя на свободу, имел тесные связи с самим Япончиком. Когда в 1981 году Япончика арестовали, Квантришвили взял на попечение двух его сыновей. В то же время О. Квантришвили работал тренером МГС «Динамо» и объединял вокруг себя много классных борцов, боксеров, штангистов. С 1988 года О. Квантришвили активно занялся предпринимательством.

8 апреля 1994 года на Ваганьковском кладбище состоялись похороны Отари Квантришвили. По этому поводу газета «Сегодня» писала:

«С раннего утра у Ваганьковского кладбища наблюдалось скопление иномарок престижных моделей и людей в кашемировых пальто и пиджаках. К полудню их число (по самым приблизительным подсчетам) перевалило за полторы тысячи. В толпе были замечены многие известные спортсмены, артисты и бизнесмены („Новая ежедневная газета“ упомянула на своих страницах 9 апреля таких людей, как народный артист СССР Иосиф Кобзон; известный киноактер, президент Форума болельщиков футбола Борис Хмельницкий; популярный певец Александр Розенбаум; олимпийские чемпионы: биатлонист Александр Тихонов, боксер Станислав Степашкин, борцы Михаил Мамиашвили, Николай Балбошин, Санасар Оганисян). Кроме того, на похоронах присутствовали представители практически всех преступных группировок города, в том числе воры в законе и авторитеты криминального мира. Солидную часть присутствующих составляли представители прессы и телевидения, на похоронах присутствовали представители практически всех московских газет.

В 12.20 закончилась панихида, гроб с телом г-на Квантришвили вынесли из кладбищенского храма и поставили на траурный постамент. Все желающие смогли подойти и проститься с телом…

На похоронах присутствовали и более тридцати оперативных сотрудников МУРа, РУОПа, МВД и ФСК, которые вели видеосъемку. Кроме того, у входа на кладбище стоял автобус с бойцами ОМОНа и микроавтобус со спецназовцами. Однако эти меры предосторожности оказались излишними: никаких инцидентов и нарушений общественного порядка во время церемонии зарегистрировано не было. С утра перекрывшие движение по прилегающим улицам сотрудники ГАИ, буквально сбиваясь с ног, тщетно пытались справиться с потоком все прибывающих иномарок.

Около 14.00 гроб с телом г-на Квантришвили был опущен в могилу, и пятеро землекопов принялись за работу. Отари Квантришвили похоронен прямо у входа на кладбище, рядом с могилой своего старшего брата Амирана. На могилу были возложены цветы и венки от Союза ветеранов Афганистана, частных лиц и нескольких крупных столичных банков и общественных организаций».

Сразу после похорон наиболее близкие покойному люди были приглашены на поминки, которые проходили на третьем этаже гостиницы «Москва» (там расположен ресторан). Выступивший на поминках Иосиф Кобзон сказал: «В Отари стреляли те, кто против России. И я горжусь, что одна из газет написала, будто следующим после Отари буду я».

Некоторые из друзей Отари намекали, что отмашку на убийство Квантришвили мог дать тогдашний начальник московского РУОПа В. Рушайло, у которого с покойным был конфликт. И действительно, выступая по одном телеканале, Отари намекнул на скрытую угрозу в отношении детей В. Рушайло.

После убийства по столице вновь попозли слухи о «Белой стреле» – как специальном секретном подразделении, состоящем из бывших работников спецслужб, отстреливающих криминальных авторитетов. Легенда о знаменитой «Белой стреле» последнее время все больше и больше занимает обывателей, милиционеров и бандитов. Этот феномен интересен больше с психологической, чем фактической стороны.

Якобы еще Юрий Андропов, после того как стал Генеральным секретарем ЦК КПСС, инициировал создание в структуре КГБ подразделений «В» и «С» с целью ликвидации лидеров криминального мира. Сотрудники этих подразделений проходили обучение в Седьмом управлении КГБ, объединялись в мобильные группы и внедрялись в преступную среду, выдавая себя за рядовых боевиков.

С приходом к власти Владимира Путина, большого поклонника Ю. Андропова, миф о «Белой стреле» возродился.

День 12 апреля в Москве начался с очередного заказного убийства крупного авторитета преступного мира. На этот раз жертвой наемных убийц стал 37-летний вор в законе Квежо Чиквадзе. По оперативным данным, Квежо входил в пятерку наиболее авторитетных грузинских воров в законе и был близким другом Арсена Микеладзе (убит в Тбилиси 11 декабря 1993 года) и Резаного (пропал без вести).

Убийство Квежо произошло в 7.45. Неизвестные позвонили в дверь его квартиры, что в доме № 82 по Ломоносовскому проспекту, и, когда дверь открыла супруга Чиквадзе, расстреляли ее из автомата. После этого они заскочили в квартиру и пустили очередь в только что проснувшегося вора в законе. На шум в коридор выскочил девятилетний сын Чиквадзе Гурам. Преступники выстрелили и по нему, но мальчишке хватило смекалки упасть на пол и притвориться мертвым. Пуля между тем лишь оцарапала ему спину.

В мае 1994 года спецслужбы проводят беспрецедентную операцию под кодовым названием «Банкет».

Хроника операции «Банкет», разработанной и осуществленной совместными силами РУОПа, ФСК и Следственным комитетом МВД РФ.

«В РУОП поступила информация о готовящемся проникновении в СИЗО № 48/2 ГУВД г. Москвы большой группы криминальных авторитетов.

После проверки информации через агентурные источники, а также посредством технических средств руководство РУОПа поставило в известность о планирующейся акции СК МВД и ФСК.

Вопрос поставлен на контроль директора ФСК и министра внутренних дел.

Московский городской суд санкционировал прослушивание телефонных переговоров гр. С. Липчанского (уголовный авторитет Сибиряк) и его близкого окружения.

Совместными силами РУОПа, ФСК и СК МВД создан оперативный штаб, расположенный в приемной начальника следственного управления г. Москвы (окна кабинета выходят на Бутырскую тюрьму. – Авт.). Начата разработка операции под кодовым названием «Банкет». После детальной проработки нескольких вариантов проведения операции решено остановиться на силовом решении.

Окончательно выработана тактика операции. Открытая атака СИЗО № 2 силами спецназа исключена, так как она спровоцирует ответную стрельбу охраны, расположенной на вышках и в карауле. Охрана имеет предписание открывать огонь на поражение при любой попытке несанкционированного проникновения на территорию режимного объекта. Исключаются и предварительные переговоры с администрацией следственного изолятора – это обрекает операцию на провал.

Принятый комплекс оперативных действий: сведение к минимуму лиц, знающих о предстоящей операции, категорический запрет на любой контакт с администрацией СИЗО № 2 для лиц, информированных о предстоящей операции, активизация агентуры силовых ведомств в криминальной среде, скрытый контроль за администрацией СИЗО № 2 с привлечением технических средств и службы наружного наблюдения, скрытый контроль за лидерами криминальных структур, указанных в агентурном сообщении в качестве участников предстоящего несанкционированного проникновения на территорию СИЗО № 2, привлечение для участия в силовой акции оперативно-боевого подразделения «А» и сил специального отряда быстрого реагирования, определение спецсредств для оперативно-боевых подразделений: световые и шумовые раздражители, нервно-паралитический газ, электрошокеры, детальный анализ режима охраны, а также архитектурных особенностей следственного изолятора и прилегающих строений по ул. Новослободской и Лесной, возможное задействование плана «Перехват» на случай попытки участников несанкционированного проникновения скрыться.

20.05.94.

С 13.00 за корпусами СИЗО № 2 установлено наружное наблюдение. Проводится прослушивание служебных кабинетов администрации. Ничего подозрительного не зафиксировано.

К 20.00 ударные группы, составленные из бойцов «Альфы», рассредоточены вокруг следственного изолятора.

В 22.40 у главного входа в СИЗО № 2 зафиксировано появление подозрительных лиц.

В 22.45 у главного входа в СИЗО появились автомобили: «Линкольн», «Мерседес», джип «Чероки», «Мазда», «Форд», «БМВ», «Ниссан». Служба радиоперехвата подтверждает намерение преступных авторитетов несанкционированно проникнуть на территорию режимного объекта.

В 22.55 группа из двенадцати человек направилась к воротам режимного объекта.

21.05.94.

В 00.40 отдан приказ о штурме СИЗО № 2. Бойцы оперативно-боевого подразделения «А» и СОБРа оцепляют автомобили, стоящие у главного входа в следственный изолятор. Все 22 человека уложены на землю.

В 00.45 шесть человек из состава ударной группы, используя спецсредства, врываются на территорию СИЗО № 2.

К 01.10 охрана режимного объекта полностью обезврежена.

К 3.30 операция «Банкет» полностью завершена. В ходе силовой акции задержаны 34 человека, 7 из которых оставлены в Бутырской тюрьме. Среди задержанных – вор в законе Сибиряк, коммерческий директор фирмы «Солли» г. Шаповалов, коммерческий агент МП «Момент» г. Авилов, коммерческий агент МП «Аякс» М. Леднев. При обыске у С. Липчанского обнаружен пистолет Токарева и три патрона, у г. Шаповалова – самодельный револьвер и три патрона, у г. Авилова – «браунинг», у М. Леднева – 65,8 г соломки опийного мака.

По оперативным данным РУОПа, г. Шаповалов, г. Авилов и М. Леднев относятся к солнцевской преступной группировке. Среди изъятого – радиостанции, настроенные на милицейскую волну, два мобильных телефона, продукты, медикаменты, дезинфицирующие средства и спиртное. Также задержаны и взяты под стражу: дежурный помощник начальника СИЗО № 2 Н. Заболоцкий, его заместитель Р. Бондарский, дежурные контролеры Н. Савкин и Н. Ерохин».

20 мая 1994 года, примерно в 22 часа 40 минут, к главному входу следственного изолятора номер два, больше известного в народе как Бутырка, подъехала «БМВ» цвета мокрого асфальта. Машина, въехав на небольшой скорости под арку со стороны Новослободской улицы, очутилась в небольшом дворике, примыкающем к следственному изолятору. Притормозив, она остановилась около стены, оставив свободное место для других машин, которые, возможно, могли вскоре появиться.

В «БМВ» сидели трое: Алексей и совсем молодой паренек Володька, который был за рулем. Костя, сидевший на переднем сиденье, повернувшись к Алексею, сказал:

– Вот мы и приехали. Пойди, посмотри, как там дела.

Алексей нехотя вышел из машины, достал из пачки сигарету. Закурив, осмотрелся по сторонам. Небольшой дворик, примыкающий к следственному изолятору, был размером не более сорока квадратных метров. Ступеньки, ведущие наверх, упирались в стену с массивной железной дверью, которая вела непосредственно в тюремный дворик и была закрыта. С правой стороны – обычный жилой дом, с обычным двором, огороженным железным заборчиком, и детской площадкой. Посередине двора, на лавочке, сидели два мужика, рядом с ними стояло несколько пивных бутылок. Мужики оживленно разговаривали друг с другом.

Алексей решил выяснить, что это за люди. Он вынул изо рта сигарету, переложил зажигалку из кармана пиджака в брючный и не спеша пошел к мужикам. Те насторожились. Один из них, лет тридцати пяти, обращаясь к Алексею, сразу же сказал:

– Все нормально, начальник, заканчиваем, уходим… Все!

Алексей, как бы не придавая значения услышанному, спокойно сказал:

– Спокойно, мужики, я просто хочу стрельнуть огонька у вас. Не будет огонька?

– Как не будет! – оживился второй. – Как же! – И он полез в карман за спичками. Как ни странно, два коробка, которые он выудил оттуда, оказались пустыми. Наконец он нашел третий коробок и дал Алексею прикурить.

Алексей старался внимательнее всмотреться в лица мужиков. Обычные русские лица… «Наверное, где-то погуляли, – подумал он, – а может, ждут кого-то…» Закурив, он постоял еще несколько секунд и спросил:

– А что, мужики, ждете, что ли, кого?

– Ну, – ответил один, – к Верке хотим в гости зайти. Что-то сучка загуляла!

– Понятно. Давайте, отдыхайте дальше, – сказал Алексей и направился к машине.

Подойдя к «БМВ», он сказал сидящему внутри Александру:

– Все нормально, мужики гуляют, бабу ждут.

– Садись пока в машину, скоро остальные будут, – произнес Константин.

Алексей сел в салон. Он знал, что сейчас им предстоит войти в легендарную Бутырку, чтобы навестить какого-то известного вора и братву. О предстоящем визите Константин сказал ему буквально накануне. Алексей также знал, что должны быть еще какие-то люди, в том числе несколько человек из их бригады: Эдик, Леня, Володька, а также жена одного коллеги, который три месяца находился под следствием. Главным же организатором этого «похода» был Серега по кличке Сибиряк. Его приезда ожидали с минуты на минуту.

Алексей сидел спокойно, время от времени поглядывая на часы. Вскоре в арке показались огни машины, и во двор въехал черный «Мерседес». Он медленно притормозил возле «БМВ», двери открылись, и оттуда вышел здоровый, выше двух метров, детина в белой рубашке, в светлом пиджаке, с массивной золотой цепочкой на бычьей шее. По телосложению он здорово смахивал на борца-тяжеловеса. Это, бесспорно, был Сибиряк.

Сибиряк улыбнулся своей широкой улыбкой и, обратившись ко всем, произнес:

– Здорово, братки! Ну что, не опоздал?

– Нет, точняк, – ответил Алексей. – Все в норме.

– Сейчас и другие подъедут, – сказал Сергей, доставая мобильный телефон и пытаясь набрать какой-то номер.

Действительно, через пару минут в арку въехала «Мазда» с двумя женщинами, джип «Чероки», «Форд», а чуть позже еле протиснулся «Линкольн».

Всего набралось человек двадцать-тридцать. Каких-то людей Алексей знал, некоторые были незнакомы. Но все пришли с одним намерением – пройти в Бутырку.

Постепенно все вышли из машин, тепло поздоровались, стали рассказывать что-то друг другу, не обращая на других внимания. Больше всех, как видел Алексей, радовался встрече Сибиряк. Безусловно, это был его звездный час – это он все организовал, собрал всех. И если все пройдет нормально, то авторитет Сибиряка поднимется очень высоко.

Конечно, Алексей слышал, что когда Сибиряк раздавал «приглашения» различным авторитетам и ворам, то многие отнеслись к этому скептически. Больше всех отговаривал Сибиряка от этого Павел Захаров, известный под кличкой Цируль. Захаров был вором старой закваски, не одобрял такой визит и сказал, что ничего хорошего от него не ждет. Но Сибиряк, как рассказывали, успокаивал его:

– Что нам сделают? Мы идем по-простому. Если что, «попрессуют» влегкую, а потом отпустят – куда им деваться? Дело – верняк!

Подъезжая к Бутырке, Константин спросил Алексея:

– А что ты будешь делать, если нас все же заметут?

– Не знаю, – ответил Алексей.

– Как ты объяснишь свое нахождение в тюряге?

– А ты как?

– Я? Я скажу, что с тобой выпил, и спьяну оказались в Бутырке. Как оказались? А черт его знает! Пьяные были.

– И я так скажу.

– Вот и хорошо, теперь у нас одна легенда на двоих. Ее и будем придерживаться.

Народ, прибывший к Бутырке, уже достаточно расслабился. Многие рассказывали анекдоты, другие что-то обсуждали, собравшись в небольшие группы и куря сигареты одну за другой.

Алексей заметил двух женщин – Жанну и Тамару. Тамара была женой – точнее, подругой – их близкого кореша Лени Шального, который третий месяц сидел под следствием в Бутырке. Женщины стояли, куря тонкие дамские сигареты, и о чем-то переговаривались между собой.

Неожиданно Алексей заметил, как в арку медленно въехал «Москвич» синего цвета, с «мигалкой». Это были менты. Все насторожились, замолчали.

«Все, – подумал Алексей, – сейчас нас повяжут! Я так и знал!» Сердце у него учащенно забилось.

Машина не смогла въехать во двор и остановилась, притушив огни. Оттуда вышли два милиционера. Алексей всмотрелся в их погоны. Они были сержантские и старшинские.

«Если уж нас и будут брать, то не ниже лейтенантов, – подумал Алексей, – а тут какие-то „макаронники“ подъехали!»

Сибиряк быстро сориентировался. Он подошел к ментам практически вплотную и сказал:

– Все нормально, командиры! Братишку ждем – освободиться должен скоро.

Менты внимательно посмотрели на него. Один, улыбнувшись, достал сигарету. Конечно, трудно было поверить в правдивость такого заявления. В одиннадцать часов вечера не выпускают… «Но нас – три человека, – подумали про себя менты, – а их около тридцати!» Они еще раз улыбнулись, снова сели в машину и выехали из дворика.

– Ну вот, – расплылся в улыбке Сибиряк, – я же говорил, что дело – верняк! Если бы повязали, то сделали это уже давно, – заявил он, придав голосу авторитетную уверенность. – Все, пора!

Он поднялся по ступенькам, три раза стукнул в дверь. Железная дверь приоткрылась. Сибиряк вошел внутрь, и дверь захлопнулась за ним.

Алексей поймал себя на мысли, что начинает волноваться. А вдруг сейчас его заберут? Ладно, чему быть, того не миновать. Он повернулся вправо и увидел, что двор, примыкающий к зданию тюрьмы, также полностью находится в темноте и никого, кроме двоих подвыпивших мужиков, там не было. Все тихо и спокойно.

Вскоре массивная дверь вновь открылась, и Сибиряк вышел обратно, довольный, показывая всем пальцами «о'кей». Подойдя к Алексею, он сказал:

– Пойдут человек десять, остальные пусть останутся на улице.

Алексей кивнул головой.

– Слышь, Витюха, – обратился Сибиряк к мужчине, сидевшему в «Форде», – как там у тебя, радио работает?

– Все нормально, прослушиваем.

Алексей вопросительно посмотрел на Сибиряка. Тот, перехватив взгляд, сказал:

– А ты что, не знал? У нас все тут подготовлено по полной программе! У нас все ментовские радиоволны прослушиваются. Так что мы в курсе, если что… – Тут же Сибиряк достал портативную японскую рацию системы «Стандард», включил ее.

– Как слышишь меня, Витек?

Витек, улыбаясь, ответил из машины:

– Слышу классно!

Алексей тоже вытащил телефон, включил его. Все работало.

– Ну что, Витек, если что – то как договорились.

– Конечно, браток! Все будет нормально. Если менты подъедут, сделаем конкретную драку. Так помахаемся, что все будет в натуре!

Алексей понял, что в случае опасности люди, оставшиеся во дворе, не только будут прикрывать их, но и инсценируют драку, что отвлечет внимание милиции.

– Так, минут через пять идем, – сказал Сибиряк. – Еще раз напоминаю тем, кто пойдет: выложите все свои плетки. Идем чистыми.

– А колеса? – раздался чей-то голос.

– Что за вопрос? Базара нет, берем с собой. Ребят-то подогреть надо!

– Все правильно, – ответили ему из другой группы.

Двое молодых ребят вышли из «Мазды» и из джипа, достали две большие картонные коробки, в которых находилось угощение: коньяк, фрукты, консервы и другие деликатесы для сидельцев.

Какое-то новое чувство – волнения и радости одновременно – заполнило организм Алексея. Он вопросительно взглянул на Константина. Тот сказал:

– Ну что, Сибиряк, ты молодец – все организовал как надо.

– Все схвачено, куплено, все по правилам, – улыбаясь, ответил Сибиряк.

Все хорошо знали о том, как Сибиряк сидел под следствием в Бутырке около двух лет назад. Ходили легенды о его сидении. Он закорешился практически со всеми вертухаями и сумел так поставить свой авторитет, что его очень многие сотрудники даже побаивались до сих пор, за что, в общем-то, и уважали.

Серега был человеком добрым и часто угощал едой и куревом соседние камеры. Иногда он, получая спиртное, угощал и сотрудников следственного изолятора, которые впоследствии и согласились на эту акцию. Так по крайней мере говорили в Москве.

Вскоре калитка вновь приоткрылась, что означало: пора идти. Девять человек, отделившись от общей массы, помахали оставшимся руками и стали подниматься по лестнице.

Алексей шел третьим или четвертым в этой процессии. Войдя в железную калитку, он увидел, что внутренний дворик был величиной около тридцати квадратных метров. С левой стороны была большая стеклянная стена, разделяющая два помещения: комнату ожидания для адвокатов и следователей и комнату ожидания для родственников осужденных и подследственных.

Гости вошли в стеклянную дверь и стали вновь подниматься по каменным ступенькам. Обернувшись назад, Алексей увидел, что человек в военной форме, пропустивший их, был без знаков различия. На нем был надет бушлат и фуражка, показывающие, что он имел офицерское звание. Но какое конкретно – ясно не было, так как погоны на бушлате отсутствовали.

По ступенькам они поднялись на второй этаж. Там Алексей увидел помещение, огороженное решеткой. Раздался зуммер, и дверь моментально открылась. Сидевшая внутри женщина читала книгу. Она специально опустила голову, чтобы не было видно ее лица.

– Все нормально, – сказал Сибиряк, шедший первым, улыбаясь и показывая всем, что здесь он как у себя дома.

Все молча шли следом. Так они прошли еще один отсек и вновь оказались на лестнице. Поднявшись этажом выше, они вошли в небольшой коридор, отгороженный решетчатой железной дверью. Открыв ее, шедший впереди мужчина в военной форме пропустил всех внутрь. Как только вошел последний, он ключом – «вездеходом» тут же закрыл замок.

Коридор был длинный – метров двадцать. На каждой двери, многие из которых были обиты коричневым кожзаменителем, висели таблички: «Административно-хозяйственный отдел», «Финансовый отдел», «Отдел кадров» и так далее. Алексей понял, что это коридор служебного помещения администрации тюрьмы. Вскоре пошли кабинеты с цифрами на дверях: 21, 22…

Дошли до конца коридора. Алексей обратил внимание, что коридор заканчивался тремя дверями, перед которыми они остановились, ожидая сотрудника изолятора. Алексей заметил, проходя рядом с ним, что от того попахивает спиртным. Значит, принял для храбрости…

Левая дверь в конце коридора вела вниз. Дверь прямо была огорожена металлической сеткой со стеклом. Вероятно, там были служебные помещения оперчасти. С правой стороны находились следственные кабинеты, где происходят встречи следователей и адвокатов с подследственными.

Вдруг Алексей заметил, как со стороны следственных кабинетов к ним приближается темная фигура человека в военной форме, который держал что-то в руках. У него вновь часто забилось сердце.

Человек медленно подошел и, не обращая внимания на присутствующих, обратился к контролеру:

– Что так долго?

– Так получилось, – ответил контролер.

– Ну, пошли, все готово, – сказал человек в военной форме.

Вновь все пошли по коридору. Алексей внимательно смотрел по сторонам. Тут находились комнаты-боксы – помещения не больше квадратного метра, так называемые «стаканы», где иногда находились заключенные, ожидая, когда освободится кабинет или за ними придет конвой, чтобы увести их в камеры. С правой стороны находился тюремный туалет, дверь в который была без ручки, но зато с массивным замком, вмонтированным внутрь железной двери, открывающимся также ключом – «вездеходом».

Все остановились в конце коридора.

– Сразу направо, – скомандовал военный.

Они вошли в просторное помещение – громадный коридор, напоминающий холл, высоченный потолок… Это был знаменитый коридор Бутырки, который часто показывали в телепередачах, на страницах газет и журналов. По обе его стороны находились следственные кабинеты.

Все ждали, в какой кабинет их пригласят пройти.

– Проходите туда, где открыты двери, – сказал второй военный.

В конце коридора виднелись три кабинета с открытыми дверями. В двух из них уже стояли столы, а в третьем – тоже стол, но поменьше. Когда все уже хотели войти, инициативу взял на себя Сибиряк.

– Так, братва, проходим в первые два, а третий оставим для наших женщин, – ласково улыбнулся он. – Мало ли, какие вопросы могут у них возникнуть…

Все молча вошли внутрь. Кабинеты представляли собой большие комнаты, размером двадцать-тридцать квадратных метров. Набор мебели был стандартным: около окна стол и два стула, приколоченные к полу железными скобами. Окно было зарешечено двумя рамами. Фонарь также был закрыт сеткой. С правой стороны – крючки для одежды. Вот и вся мебель. Стены были выкрашены то ли в синий, то ли в зеленый цвет – при слабом освещении трудно было разобрать.

Алексей сразу заметил, что помимо стандартного стола в кабинете находились еще два и несколько стульев, стоящих в углу, видимо, заранее приготовленные конвоирами. Кто-то из молодых начал расставлять стулья и сдвигать столы, создавая что-то вроде большого стола для банкета. Женщины открыли коробки, из которых достали белые скатерти, постелили их на столы и стали выгружать продукты – коньяк, фрукты, консервы, красную икру, салями, сигареты, какие-то деликатесы…

Тем временем Сибиряк настроился на волну своей маленькой радиостанции и спросил:

– Витюха, как там дела?

Раздалось шипение, и издалека, словно из подземелья, донесся голос:

– Все нормально, командир! Все спокойно! А как у вас?

– Отдыхаем, – сказал Сибиряк. – Ждем.

– Желаю удачи!

– Понял тебя, братуха!

Выключив рацию, Сибиряк спрятал ее в карман.

Первый военный сказал:

– Вам придется немного подождать. Все будут минут через десять-пятнадцать. Пока посидите, покурите, отдохните. Я вас закрою.

Он вышел и повернул ключ в замке.

У Алексея мелькнула мысль: «А вдруг это конец? Вдруг нас здесь и накроют?!»

Алексей стоял около окна следственного кабинета, закрытого мощной решеткой, и всматривался в тюремный двор. Давно стемнело. Тюрьма перешла в режим отбоя, но во многих камерах работали телевизоры – показывали эстрадную программу.

Со стороны тюремного двора доносились голоса заключенных: одни искали своих подельников, другие переговаривались с соседями по камерам и передавали друг другу новости.

Алексей подумал: «Слава богу, пронесло! Не сижу на нарах, а гуляю на свободе. Хотя мое место давно среди них».

До прихода долгожданных визитеров оставалось несколько минут. Алексей уже начал нервничать. К нему подошел Костя и сказал:

– Не тушуйся, братишка, все будет нормально. Только что звонил старшему, он с нетерпением ждет известий.

Алексей знал, что особых игр с ворами у них не было. Им необходимо было обсудить с Шакро-старшим – известным вором в законе – одну коммерческую операцию, которую они должны были провести в ближайшее время. Никто из близкого окружения Шакро окончательного решения этого вопроса на себя брать не стал, поскольку там были задействованы слишком большие капиталы.

– Все решит он, – говорили они, имея в виду Шакро.

– А как с ним связаться?

– Есть у нас одна дорога…

И когда Сибиряк предложил вариант прохода в Бутырку для встречи с Шакро, то на совете группировки почти все подняли руки, одобряя такую операцию, так как согласование предстоящей коммерческой операции непосредственно с Шакро было оптимальным вариантом.

Вскоре дверь открылась, и вошел Шакро[1]. Это был крепкий лысоватый мужчина лет пятидесяти. Он вошел осторожно, но, увидев Сибиряка, заулыбался. Сибиряк, раскинув широко руки, стал подходить к нему. Они поцеловались, обнялись. Шакро не ожидал, что к нему кто-то придет. Его тут же окружили другие ребята, стали хлопать по плечу, радоваться. Потом в кабинет вошли еще двое из группировки. К ним подбежали Костя и Алексей. Так же тепло с ними поздоровались.

Сибиряк обратился к конвоиру:

– Николаша, может, примешь на грудь с нами по маленькой?

– Нет, – покачал головой контролер СИЗО. – Я в следующий раз, позже. Ну что ж, времени у вас полтора-два часа. Через два часа подойду. Если что, пусть кто-нибудь из вас выйдет. За столом сидит наш человек. – После этого Николай ушел.

Ленчик, увидев свою временную жену Тамару, которая была на четвертом месяце беременности, крепко обнял и расцеловал ее.

– Братва, не обижайтесь, жену давно не видел – три месяца! Я сейчас, я быстро…

Все засмеялись:

– Ты давай не быстро, а качественно!

Ленчик, схватив Тамару обеими руками, удалился с ней в соседний кабинет.

Все спокойно сели за стол, открыли выпивку, наполнили стаканчики и подняли первый тост в честь Шакро.

Когда выпили вторую рюмку, Алексей почувствовал себя немного захмелевшим. Он уже давно не пил. Строгая дисциплина, которая поддерживалась в группировке, имела очень жесткий характер. Хотя Алексей уже относился к разряду «старших», которым разрешались некоторые послабления, злоупотреблять этим никто из них не имел права, как бы показывая свой характер и выдержку подчиненным.

Вторая рюмка коньяка дала себя знать, и Алексей немного расслабился и решил, что все закончится благополучно. Он молча сидел за столом и внимательно слушал.

Разговор начал Шакро. Он коротко рассказал, какие дела творятся в СИЗО, кто правильно заехал, кто идет в «непонятке», затем спросил, что творится в столице. Все переглянулись, как бы решая, кто будет отвечать на этот вопрос. Алексей взглянул на Сибиряка. Тот, перехватив этот взгляд, решил, что если уж он заварил все это, то и говорить надо именно ему.

– В Москве все по-старому, – сказал он и коротко рассказал о тех криминальных войнах, которые ведутся, кто из воров застрелен, кто находится на лечении, кто уехал, кто с иглы не слезает, на что Шакро сразу же отреагировал ругательством на непонятном для Алексея тюремном жаргоне.

– Да, Шакро, тут к тебе ребята из одной группировки пришли, ты их знаешь, – показал Сибиряк на Алексея. – Они хотят обсудить с тобой один деловой вопрос.

Вдруг дверь кабинета резко открылась, и из коридора раздался крик:

– Всем оставаться на местах!

Все вскочили и насторожились. Из-за двери показалась улыбающаяся физиономия Ленчика.

– А-а. Испугались, братва! – засмеялся он. – Как я вас!

– Тьфу ты! – выругался Шакро. – Нехорошо шутишь!

Ленчик вошел, веселый и удовлетворенный.

– Ну, братва, и подарок вы мне сделали! Век воли не видать!

Участники предстоящего штурма в составе всех оперативных групп ровно в ноль часов сорок минут были на своих местах. Группа, состоящая из шести офицеров «Альфы», ворвалась на КПП стремительно, открыв своим ключом железную дверь. Первым контролером была женщина, дежурившая на главных воротах. Ее быстро прижали лицом к стене. Прапорщик, сидевший недалеко, даже не успел расстегнуть кобуру, как уже лежал в наручниках на грязном полу лицом вниз и с заклеенным широким скотчем ртом, чтобы не кричал.

Сотрудники «Альфы» быстро шли по коридору. Все они были в камуфляжной форме и в черных масках. Группа проникла в здание тюрьмы и блокировала кабинет дежурного помощника начальника следственного изолятора. Дежурный и его заместитель сидели за столом, смотрели телевизор и пили чай. На столе стояла бутылка коньяка. Увидев людей в камуфляжной форме, они были настолько ошарашены, что лишились на какое-то время дара речи. Раздалась четкая команда:

– На пол! Быстро! Оба!

Без лишних движений штурмовики повалили тюремное начальство на пол, заломили руки за спину и так же, как с первым дежурным, заклеили скотчем рты. Затем они пошли дальше.

Пройдя несколько метров, они обратили внимание на огонек в другом кабинете. Там сидели Николай и второй военный, который провожал гостей. Штурмовики стремительно вошли в кабинет. Когда контролеры поднялись, то были моментально схвачены и положены на пол. Через несколько секунд на них были надеты наручники.

– Где? – быстро спросил у Николая полковник. – Быстро говори!

– В пятидесятом кабинете… – еле выдавил Николай. – И в сорок восьмом…

Его напарник дрожал от страха.

Штурмовики направились в указанные кабинеты. Осторожно подойдя к ним, они заблокировали выход. Полковник на пальцах показал: «Раз, два, три, четыре… Пошли!» Одним ударом дверь была открыта, и в комнату, где сидели криминальные авторитеты, ворвались альфовцы и собровцы.

Все произошло в доли секунды. Алексей не заметил, как он уже лежал на полу со скрученными руками и в застегнутых наручниках. Кто-то кричал, кто-то матерился, женщины визжали. Вся операция продолжалась не больше пяти минут. Люди в камуфляжной форме стали разводить их по кабинетам, отделяя друг от друга.

Вскоре появился дополнительный отряд. Потом Алексей увидел человека с видеокамерой, который стал снимать все происходящее – присутствующих авторитетов, задержанных сотрудников следственного изолятора. Многие из них пытались выворачиваться, но собровцы или альфовцы сильно били их кожаными перчатками по лицу.

– Как тебя зовут? – услышал Алексей. Это допрашивали Константина, который лежал в противоположном углу.

– Как тебя зовут? Отвечай, сука!

– Костя.

– Фамилия как? – спросил другой альфовец.

Костя не успел ответить, как получил мощный удар большого кулака. Он застонал.

– Не понял! – снова наклонился над ним альфовец. – Как фамилия?

– А-а-ав…

Алексей зажмурил глаза. Теперь ему было все равно. Все тело его трясло – трясло от страха. Он не помнил, как получил удар по голове, хотя он ничего не делал и никто ни о чем его не спрашивал. Когда он очнулся, то увидел, как из карманов Сибиряка вытаскивали пистолет «ТТ», как вынимали порошок, похожий на наркотики. Он понимал, что кому-то, видимо, уже что-то подкинули.

На столе, где еще недавно стояли бутылки с коньяком, продукты, уже были какие-то бинты, наркотики, два сотовых телефона, небольшие рации – все, что изъяли у людей, и несколько пистолетов с полным боевым снаряжением. Алексей увидел «ТТ», «браунинг» и какой-то старенький револьвер. Сомнений не было – это оружие кому-то подложили.

Алексей услышал, как Толик Кунцевский, здоровенный детина, лежавший вниз окровавленным лицом, матерился:

– Бля буду, командир! Какой ствол, какой револьвер?! Какую мне помойку подложили?! Да я с такой помойкой сроду не ходил, в натуре!

Алексей не мог понять, что произошло с ним: «А вдруг мне тоже что-то подложили?! Оружие или наркотики?! Ну все, меня определят года на три-четыре», – подумал он.

К нему подошли двое здоровых спецназовцев, подняли его.

– Пойдем! – сказали они и повели его в соседний кабинет на допрос.

В четыре часа утра вся операция была закончена. Бойцы спецназа стали покидать следственный изолятор. Всего за это время задержали тридцать четыре человека, семеро из которых остались в Бутырке – против них сразу же были возбуждены уголовные дела, и сотрудники следственного комитета уже готовили соответствующие протоколы. Кроме этого, были арестованы и четыре «гостеприимных» сотрудника следственного изолятора.

Людей, которые были оставлены на улице, положили сотрудники ОМОНа. Все лежали на мокром асфальте и ждали своей очереди. Потом всех погрузили в машины и повезли – кого в ИВС на Петровку, кого на «Матроску», а кто-то поехал сразу в «Лефортово».

В комнате допросов Алексею задавали вопросы, и, не успев на них ответить, он получал удары то по голове, то в пах. Через пятнадцать минут двое мощных собровцев схватили его под руки и потащили по коридору. Алексей уже не мог идти – ноги не слушались.

Так его протащили через весь коридор и вытащили во дворик. Во дворе стояли «воронки» – небольшие милицейские «газики», куда грузили всех арестованных и задержанных.

Собровец, показывая на Алексея, обратился к водителю «газика»:

– А этого, падлу, вези к нам, на Петры, мы с ним маленько там поработаем перед допросом!

Все участники незаконного проникновения в СИЗО и те, кто им помогал, находились в СИЗО. После завершения следствия почти все были выпущены в связи с окончанием срока пребывания под стражей. Сергей Липчанский после выхода из «Лефортова» некоторе время находился в столице, затем куда-то бесследно исчез, говорят, он погиб.

Приятели Липчанского Авилов и Шаповалов получили за хранение оружия два года лишения свободы условно с испытательным сроком три года. Их товарищ Леднев за хранение наркотиков отделался годом исправительных работ и сразу же был амнистирован. Помощник начальника Бутырки Заболоцкий был удостоен за халатность года исправработ и одновременной амнистии со снятием судимости. А его заместитель Бондарский и вовсе оправдан: он в ту злополучную ночь трудился на так называемом сборном отделении СИЗО и не обязан был следить за преступными контролерами…

И лишь контролеры Савкин и Ерохин, обвиненные в превышении власти и признавшие свою вину, приговорены к реальным срокам наказания – к году лишения свободы каждый. Но они уже отсидели свой год под следствием, и потому суд даровал им свободу.

Как лица судимые, работать в тюрьме они уже никогда не будут. Милиционеры мечтали превратить дело бутырских тюремщиков и их гостей в образцово-показательный судебный процесс. Этого же хотел и тогдашний начальник СИЗО Александр Волков. Но главные действующие лица отделались, можно сказать, легким испугом. Да новый Уголовный кодекс и не предусматривает для них строгого наказания…

Задержан один из лидеров балашихинской преступной группировки, четырежды судимый за грабеж, хранение оружия и хулиганство, – 31-летний Кожуховский. Его телохранители приняли подъехавших к дому оперативников за боевиков-чеченцев и решили попугать их пистолетами. Но до стрельбы дело не дошло: руоповцы быстро уложили их лицом на землю. Самого авторитета взяли в тот момент, когда он, готовясь к бою с чеченцами, уже надел бронежилет и перезаряжал свой «ТТ».

Совершено покушение на генерального директора АО «ЛогоВАЗ» Бориса Березовского. Когда «Мерседес-600» бизнесмена выезжал из ворот особняка на Новокузнецкой улице, рядом с ним взорвалась припаркованная у тротуара иномарка. Радиоуправляемая мина направленного действия, по заключению экспертов-взрывотехников, обладала силой не менее 5 килограммов по тротиловому эквиваленту, к тому же имела начинку из металлических шариков. Радиус разлета осколков составил 120—150 метров. Водитель «Мерседеса» погиб на месте, охранник оказался ранен, а сам Борис Березовский получил резаные раны лица и термические ожоги.

К тому времени, в марте 1994 года, одной из крупнейших коммерческих фирм был Всероссийский автомобильный альянс, возглавляемый Борисом Абрамовичем Березовским, и «ЛогоВАЗ». Сокращенно первая фирма называлась «АVVA». Тогда, 16 марта 1994 года, Московский торгово-кооперативный банк продал два своих векселя по 500 миллионов каждый Всероссийскому автомобильному альянсу, со сроком погашения 16 апреля того же года, при условии выплаты 10 процентов по каждому векселю. Однако векселя, естественно, в срок погашены не были, а миллиард рублей был конвертирован в одном из банков и тут же переправлен по фиктивному контракту в Израиль. Люди, которые продавали эти векселя, тут же из Московского кооперативного банка, естественно, исчезли, уволились. Служба безопасности «AVVA» пыталась найти эти деньги. Они уже несколько месяцев «пробивали» так называемые «концы» – несколько раз приезжали в банк. Ольга Ладинская очень нервничала. Сильвестр в это время выехал из страны и находился за границей, но постоянно держал связь с Ольгой. Обязанности телохранителя Ольги выполнял я.

Женщина была на взводе. Каждый раз, когда к ней приезжал начальник службы безопасности «AVVA» и другие лица, она выходила расстроенная и весьма напуганная. Набирая номер Сильвестра, она пересказывала ему суть беседы, которая сводилась к одному – лучше отдать деньги добровольно.

Так прошло около четырех месяцев. В конце первой недели июня мне неожиданно позвонил Сильвестр и сказал, чтобы я переключился с личной охраны Ольги и вместе с Вадиком начал отслеживать владельца «ЛогоВАЗа» Бориса Березовского.

Находился «ЛогоВАЗ» недалеко от Павелецкого вокзала. Чуть дальше – Московская городская прокуратура. С Вадиком мы стали ездить к «ЛогоВАЗу» почти каждый день. В один из дней – это было 7 июня, – когда мы приехали на место, хотели поставить машину на прежнее место, где ставили раньше, напротив ворот «ЛогоВАЗа», у металлического забора. За этим забором находился двухэтажный особняк, дом приемов и встреч господина Березовского. Однако мы заметили, что на этом месте стоит «Опель».

– Давай пристроимся к нему сзади, – предложил я.

Но Вадик категорически запротестовал:

– Не надо, нас могут заметить. Давай лучше отъедем немного в сторону, чуть подальше.

– Но мы же тут раньше все время стояли, и нас не замечали!

– А сейчас могут заметить. Ты же понимаешь, что два дня подряд одна и та же машина на одном и том же месте… Думаешь, что у Березовского дураки работают? Там же бывшие чекисты! Нас с тобой в три минуты вычислят!

Мы поставили машину на другое место и стали ждать. Вскоре ворота открылись, вышли несколько человек в черной униформе – служба безопасности «ЛогоВАЗа», затем из ворот показался «шестисотый» «Мерседес». Вдруг, как только «Мерседес» поравнялся с «Опелем», раздался сильный взрыв. Взорвался «Опель». Взрывной волной «Мерседес» тут же отнесло в сторону. «Мерседес» остановился и загорелся. Были разбиты пуленепробиваемые стекла. Мы видели, как началась паника. Кто-то подбежал к машине, кто-то стал кричать…

– Все, уходим, – сказал Вадим и, быстро развернув машину, поехал прочь от этого места.

В новостях этим же вечером передали, что было совершено покушение на господина Березовского путем взрыва припаркованной машины, что погиб его водитель, Михаил Кирьянов, а в результате взрыва господин Березовский получил ранения средней тяжести.

Следствие по делу о покушении на Березовского взяла на себя Московская городская прокуратура. Как ни странно, Сильвестр в этот вечер не позвонил и не потребовал никакого отчета. Я хотел было через Андрея позвонить ему и рассказать о случившемся.

– Не надо ему звонить, – неожиданно остановил меня Андрей. – Он и так в курсе дела. Зачем лишний раз выставляться?

Через неделю после покушения на Березовского произошло новое событие. Неожиданно в банк ворвались люди в камуфляже. Это был СОБР – специальный отряд быстрого реагирования – и недавно созданный РУОП – Региональное управление по борьбе с организованной преступностью, расположенное на Шаболовке в Москве. Люди в штатском и в камуфляжной форме действовали молниеносно – я, сидевший в то время в приемной и охраняющий Ольгу, был скручен и уложен на пол. Сзади были застегнуты наручники. В кабинет Ольги вошли несколько оперативников. Вскоре ее также вывели в наручниках. Через некоторое время мы с Ольгой были доставлены на Шаболовку, в штаб-квартиру РУОП. Начались допросы.

Я не знаю, о чем допрашивали Ольгу, но вопросы, которые задавались мне, в основном касались того, на кого я работаю, знаю ли Сильвестра, кого охраняю, какие встречи были в банке, что я делал 7 июня… А поскольку я уже приготовил себе алиби на этот день, то спокойно сказал, что был у знакомой девчонки, с которой заранее согласовал этот вопрос.

На следующий день для дачи показаний была вызвана и эта девчонка, для проверки информации. В ходе допроса я узнал, что информацию о террористическом акте в отношении Березовского получили в тот момент, когда ожидали прибытия именно Березовского к ним в контору, так как он заранее по факту мошенничества Московского торгово-кооперативного банка написал заявление в РУОП.

Руоповцы действовали оперативно и напористо. Уже были результаты. Через два дня после задержания мне ужесточили меры содержания. Меня вызвали на очередной допрос и там просто-напросто избили, требуя назвать своих сообщников.

– Какие сообщники? – твердил я. – Я работаю личным охранником!

– Если ты работаешь личным охранником, – говорил оперативник, – то где твоя лицензия? В какой фирме ты работаешь?

– Я работаю частным охранником. Что же в этом особенного?

– А кто тогда бросил взрывное устройство в окно «ЛогоВАЗа»? – вдруг неожиданно проговорил оперативник.

Однако на следующий день произошли новые события. Ольгу неожиданно выпустили, обосновав это тем, что она имеет малолетнего ребенка. Я же продолжал сидеть в следственном изоляторе. Меня усиленно допрашивали.

Вскоре из вопросов, которые мне постоянно задавали, я уже знал, что Березовский имел обширные связи. Конечно, лица, покушавшиеся на него, были заинтересованы в его смерти. Таких заинтересованных было много. И среди них было немало воров в законе и криминальных авторитетов. Среди них подозревался и Сильвестр. Но доказать преднамеренное покушение Сильвестра и его людей на Бориса Березовского руоповцам не удалось. Я был выпущен на свободу.

Меня встречал Вадик и другие ребята. Мы тут же поехали в ресторан.

Вскоре я узнал, что Березовскому компенсировали все потери. Ему вернули миллиард двести миллионов рублей, то есть полностью вернули все взятые деньги с процентами. Чуть позже Березовский настоял на прекращении уголовного дела по факту этого покушения, которое вела к тому времени Московская городская прокуратура.

После убийства Отари вторым самым громким убийством было убийство Сильвестра, которого многие считали лидером преступного мира столицы.

13 сентября Москву потряс взрыв, эхо от которого разнеслось затем по всей стране. В тот день в 19.00 у дома № 50 по 3-й Тверской-Ямской улице был взорван автомобиль «Мерседес-600», в салоне которого находился молодой человек. В результате взрыва он был обезображен настолько, что опознать его в первые часы оказалось невозможным. И лишь только 15 сентября газета «Комсомольская правда» первой сообщила, что этим человеком, судя по всему, был знаменитый преступный авторитет Сергей Тимофеев по кличке Сильвестр, лидер ореховской группировки.

Торжественные похороны состоялись на Хованском кладбище. В последний путь Сильвестра провожали свыше трехсот воров в законе и криминальных авторитетов.

39-летний С. Тимофеев принадлежал к новой плеяде российских преступных авторитетов, которых вынесла на вершину жизни перестройка. Родившись в глухой деревушке Клин Новгородской области в июне 1955 года, Тимофеев в 1975 году по лимиту перебрался в Москву. Здесь он поселился в новом микрорайоне Орехово-Борисово в стандартном общежитии, а работал спортивным инструктором в управлении жилищно-коммунального хозяйства Главмосстроя. Свободное время проводил в компании ореховской шпаны, где вскоре стал одним из лидеров. Отметим, что, будучи спортсменом, Тимофеев вел достаточно здоровый образ жизни и усиленно «качался», за что и получил прозвище Сильвестр (Сталлоне).

С началом кооперативного движения в стране перед командой Сильвестра открылись новые горизонты, они занялись рэкетом, а также подчинили себе наперсточных шулеров на Юге и Юго-Западе Москвы. Под их контроль перешли рестораны «Орехово», «Керчь» и «Загорск». В 1989 году, когда разразилась война с чеченской общиной, команда Сильвестра объединилась с солнцевской группировкой. После этого Сильвестр получил в свое владение нечетную сторону Ленинского проспекта.

Свой первый арест Сильвестр пережил осенью 1989 года и два года провел под следствием. К тому времени солнцевские уж замирились с чеченцами, что не устраивало Сильвестра. Ему нужны были новые территории, и он их вскоре получил, отвоевав для своей команды Севастопольский проспект.

После этого Сильвестр начал активно заниматься легальным бизнесом, для чего зарегистрировал сеть офшорных компаний на Кипре. К тому времени его авторитет в преступном мире страны стал настолько высок, что с ним поддерживали связь такие воры, как Роспись, Петрик, Япончик и другие. Всех их тогда объединило неприятие «вторгшихся» в Москву кавказцев.

13 сентября 1994 года.

Этот день Александр запомнил на всю жизнь – день гибели Сильвестра.

День начался как обычно, ничего подозрительного и странного Александр не замечал.

Целый день они ездили по Москве. Единственное, на что Александр обратил внимание, – это то, что в последнее время за их машиной постоянно ездили несколько автомобилей. Он неоднократно показывал их Сильвестру:

– Иваныч, смотри, опять «хвост» за нами идет!

Сильвестр, равнодушно посмотрев в заднее стекло своего «шестисотого» «Мерседеса», говорил:

– Ну и что? «Хвост» и «хвост»… Органы ведут нас. Это их работа. Чего ты волнуешься? Начальнику РУОПа я не угрожал, как покойный Отарик, так что нам бояться нечего. А это их работа. Пускай водят. Сегодня с братвой мы не встречаемся, ездим к коммерсантам, к лохам, так что никого не подставим. Пускай ездят, надежнее будет!

Почти весь день они промотались по разным встречам. К вечеру, около семи часов, была назначена еще одна встреча, в банке, на предмет переговоров с банкиром-консультантом по поводу нефтяного бизнеса.

Примерно за час до встречи Сильвестр приказал остановить «Мерседес». Александр, сидевший за рулем, тормознул. Сильвестр достал мобильный телефон и вышел на улицу, так как бронированная крыша машины являлась хорошей изоляцией для радиоволн, и он плохо работал в салоне.

Выйдя на улицу, Сильвестр с кем-то разговаривал.

– Хорошо, хорошо, – говорил он. – Приезжайте к семи часам к банку, я там буду. Там и переговорим.

Он сел в машину. Александр спросил:

– Кто там?

– Да курганские звонили, встретиться хотят. Я им к банку подъехать сказал. Слушай, – сказал вдруг Сильвестр, – наша машина грязная, давай на мойку заедем. Все же к банкиру еду, неудобно как-то…

– Хорошо, Иваныч, как скажешь, – сказал Александр и свернул к ближайшей мойке.

Подъехали к мойке, которые в последнее время стали открываться в Москве на каждом углу и старались работать по евростандарту – то есть при каждой мойке было небольшое кафе, где можно посидеть, попить кофе, посмотреть телевизор, пока машину моют, – обычно такая мойка занимала около получаса и называлась «мойка под ключ», когда все вымывалось тщательным образом – и салон, и багажник, и днище машины. Сильвестр пошел пить кофе, а Александру приказал не оставлять машину без надзора. Александр заехал в ангар. Там работали несколько человек – семь или девять. Все они практически одновременно мыли машину. Кто начинал мыть салон, кто протирал стекла, кто занимался мытьем кузова и днища…

Поставив машину, Александр хотел отойти в сторону, как вдруг к нему подошел парень в кожаной куртке и сказал:

– Вам необходимо расплатиться через кассу.

– Да ладно, братуха, – отмахнулся Александр. – Что я буду лавэ в какую-то кассу носить, давай лучше тебе отдам, на карман!

– Нет, нет, у нас строгий порядок, – сказал парень. – Идите вон туда, там касса, заплатите.

Александр нехотя пошел в отдельное небольшое помещение, где находился кассовый аппарат. Войдя в помещение, он увидел, что за кассой никого не было.

– Во времена! – громко сказал Александр. – Хоть кассу снимай, никого нет! Что за дела?

Вскоре появилась кассирша. Она была чем-то встревожена. Молча взяла у Александра деньги, пробила и выдала чек.

– Сейчас, одну минутку, – сказала она, – я перепроверю… – И села за калькулятор что-то пересчитывать.

– Да не нужна мне эта мелочь! – раздраженно сказал Александр. – Сколько можно меня держать?

– Нет, нет, все должно быть правильно! – сказала кассирша. – Сейчас все пересчитаю и отдам вам сдачу.

Наконец она дала ему какую-то мелочь, которую Александр демонстративно подержал в руках и положил назад на столик. И вышел.

Александр увидел, что люди уже заканчивали мыть машину. Он обратил внимание, что в яме, под машиной, копошатся два парня в темных халатах.

– Что они там делают? – раздраженно спросил Александр у мастера.

– Уважаемым клиентам, – ответил тот с улыбкой, – мы моем даже днище машины, чтобы не ржавело.

– Ладно, – сказал Александр, протягивая купюру мастеру.

– Нет, нет, ничего не надо, – сказал мастер. – Все только через кассу.

– Скоро закончат?

– Минут через десять. Вы можете пока присоединиться к своему начальнику, попить кофе.

Александр зашел в кафе. Сильвестр пил кофе и разговаривал с кем-то по телефону. Увидев Александра, удивленно спросил:

– Что так долго?

– Да они что-то с деньгами… Заморочки получились.

– Ладно, иди кофе попей, – махнул рукой Сильвестр. – Машину-то смотрел?

– Конечно, Иваныч, не волнуйся. Все в лучшем виде. Там человек десять ею занимаются.

– Хорошо, – сказал Сильвестр.

Вскоре они сели в вымытую машину, Сильвестр хозяйским глазом обвел салон:

– Да, чисто вымыли! И пахнет хорошим шампунем! Все по высшей категории!

– Правда, лавэ много содрали, – сказал Александр.

– Сколько?

– Около сорока долларов примерно…

– Нормально, – сказал Сильвестр.

Скоро машина направилась к Белорусскому вокзалу, в сторону 3-й Тверской-Ямской улицы. У дома номер шесть она притормозила. Сильвестр взглянул на часы. Было около семи.

Около банка на серебряном «Мерседесе» Сильвестра уже ждали курганцы. Там был и Андрей.

– А что Андрюха-то там делает? – удивился Сильвестр. Выйдя из машины, он спросил у него: – Андрюха, ты чего, уже с ними работаешь, что ли?

– Да что вы, Сергей Иванович, – стал оправдываться Андрей, – как можно! Я работаю только с вами! Мы просто вместе приехали, проконсультироваться. Они же люди приезжие и наши московские закоулки плохо знают.

– Ладно, – сказал Сильвестр, – о чем базар? О чем говорить будем?

Курганцы стали говорить с Сильвестром. Александр отогнал машину. Неожиданно из серебряного «Мерседеса» вылез шофер, подошел к Александру и сказал:

– Ну как тачка, ничего бегает?

– Да ты что?! Отличная тачка! «Шестисотый», спортивный вариант…

– Да ну?! Покажи! Можно посмотреть? – И водитель курганских залез в салон, стал трогать ручки, поправлять сиденья…

– Что ты делаешь? – остановил его Александр.

– Да сиденья поправляю, так сидеть лучше.

– Ладно, давай вылезай. Шеф не любит, когда чужие в машину лазят.

– Да мы же не чужие, мы свои! Братуха, ты чего?! – сказал обиженно курганец.

Александр сел в салон и остался там.

Курганцы минут пять о чем-то говорили с Сильвестром, потом он, взглянув на часы, сказал:

– Все, мне пора к банкиру. Ждите меня здесь. Минут через пятнадцать-двадцать выйду.

И направился к банку.

Александр знал, что Сильвестр в последнее время стал активно заниматься бизнесом – алмазами, золотом, недвижимостью, инвестировал автомобильные предприятия. Но особенно большое внимание он уделял нефтяному бизнесу, и в АКБ «БАР» он приехал именно по поводу положения в нефтеперерабатывающей промышленности.

В банке был финансовый консультант Сильвестра, который постоянно консультировал его по поводу покупки акций и вложения денег.

Сильвестр пробыл там минут пятнадцать-двадцать, как и обещал. Выйдя из дверей, он вновь подошел к курганским. Те снова стали ему что-то говорить, стали приглашать его поехать отдохнуть. Но Сильвестр стал отказываться.

Неожиданно Олег похлопал его по плечу и спросил: ну как здоровье? Вылечил все свои болезни, полученные от проституток?

Сильвестр сплюнул через плечо:

– Да ладно, что вы, ребята! Все нормально!

Сильвестр подошел к автомобилю. Курганцы все еще стояли на тротуаре. Подойдя к Александру, Сильвестр сказал:

– Шурик, пересядь на другое место, я сяду за руль.

Александр вылез из машины, Сильвестр сел за руль, тут же подвинул кресло на свой рост. Только Александр уселся, Сильвестр завел машину. Как только Сильвестр повернул ключ зажигания, раздался телефонный звонок. Сильвестр взял мобильный телефон и начал разговаривать.

В этот момент вдруг раздался сильный взрыв. Взрывной волной Александра выбросило из машины на тротуар. Он ударился о металлическую ограду, отделяющую тротуар от двора.

Придя в себя, Александр тут же взглянул в сторону машины. «Мерседес» пылал. Сильвестр остался внутри. Около Александра валялся какой-то предмет. Это был радиотелефон Сильвестра, который выбросило из машины взрывной волной.

Александр сидел на тротуаре, словно пьяный. Голова раскалывалась от боли. Казалось, внутри застряли осколки. Он повернул голову в сторону курганцев. Они торопливо садились в машину и рванули в сторону. Никто не собирался оказывать помощь Сильвестру.

Александр с трудом поднялся. Он пошел к машине. Вокруг уже появлялись люди. Кто бежал от банка, кто – со стороны двора, все направлялись к машине. Александр также подошел к машине. Он увидел, что Сильвестр находится внутри. Кто-то закричал ему:

– Парень, отойди от машины! Сейчас рванет!

Александр забежал в ближайший офис, не обращая ни на кого внимания, смыл с лица кровь и бросился прочь. Посреди улицы догорал «шестисотый» «Мерседес» с телом Сильвестра, его всесильного босса, «крестного отца»…

Тело Сильвестра, обгоревшее до черноты, потом опознали по личным вещам, среди которых чудом уцелели визитные карточки, в частности одного из членов Президентского совета, записная книжка с фамилиями воров в законе и старших офицеров МВД, пропуск на имя Тимофеева в казино «Метелица» и спортклуб «Кинг Клаб».

Так закончилась жизнь всесильного авторитета, который держал на коротком поводке состоятельных бизнесменов и финансистов, крутейшего мафиози высокого уровня. И закончилась она также в современном стиле. Не каждый «новый русский» отправляется на небеса прямо в салоне «шестисотого» «Мерседеса»…

После гибели Сильвестра по столице неожиданно попозли слухи о его воскрешении. Милицией от агентов в уголовной среде была получена информация о том, что Сильвестр приезжал в Одессу, где встречался с авторитетом по прозвищу Роспись. Видели его также в обществе других воров в Москве, Тамбове и на Кипре. Сами бандиты утверждают, что он живет в Вене. Слухи о «воскрешении» Сильвестра стали правдоподобными после того, как объявился приятель Тимофеева Сергей Борода, якобы убитый в январе прошлого года. После своей «смерти» он на самом деле по поддельным документам выехал в Латинскую Америку, а когда недруги о нем почти забыли, вновь появился в Москве.

Однако личность убитого была установлена по челюсти. Следователи связались с проживающим в США дантистом, который лечил Сильвестра, и тот признал свою работу. Однако, даже несмотря на это, многие не верили в то, что С. Тимофеев погиб. Этим людям казалось, что Тимофеев, имевший несколько крупных фирм в европейских странах и недвижимость (в частности, в Тель-Авиве он владел роскошным особняком в престижном районе), решил просто отойти от дел.

Между тем тело погибшего в «Мерседесе» 17 сентября было похоронено на Новохованском кладбище в Москве. Как писала газета «Сегодня»: «Все было как обычно. С раннего утра к погосту начали стягиваться фешенебельные иномарки последних моделей. Выходившие из них люди с характерной внешностью, одетые по последней гангстерской московской моде, образовали процессию и двинулись к могиле отдать последние почести своему коллеге… К часу дня все было кончено, и гангстеры отправились на поминки, прошедшие в одном из небольших, но уютных ресторанов».

В тот день в 14.30 к зданию торговой фирмы «Импульс», находящейся рядом с Петровско-Разумовским рынком, подъехали три автомашины, из которых вышли около десяти молодых людей плотного телосложения. Все они вошли в офис фирмы, а двое остались на страже у дверей. Между тем охранники рынка из фирмы «Бумеранг» заподозрили в появлении незнакомцев неладное и тут же оповестили об этом сотрудников милиции из 111-го отделения. Милиционеры подошли к двум стоявшим у дверей молодым людям и попросили их предъявить документы. Документов у них не оказалось, и молодых людей попросили пройти в административное здание рынка, где располагалась комната милиции. Незнакомцы не стали спорить и спокойно последовали туда, куда им указали.

Как только вся процессия вошла в комнату милиции, один из задержанных внезапно отбросил накинутый на руку плащ и явил на свет пистолет. В следующую секунду раздалось несколько выстрелов, в результате которых были ранены трое милиционеров и один охранник рынка. Все они, обливаясь кровью, рухнули на пол, а преступники выскочили из здания и бросились бежать по дворам железнодорожной станции. За ними бросились охранники «Бумеранга», однако бандиты ранили еще двоих охранников. После этого они перелезли через двухметровый забор и оказались на железнодорожных путях. Тут появились двое сотрудников милиции, которые стояли на посту у автотрассы и, услышав выстрелы, прибежали к станции. Но и они оказались неготовыми сразу вступить в схватку. Преступники первыми открыли огонь на поражение и выстрелом в голову убили 32-летнего Юрия Киселева. Его напарник открыл ответный огонь и сумел ранить одного из преступников. Второй бандит, думая, что его сообщник погиб, перебежал дорогу и вскоре скрылся.

Результаты оказались весьма плачевными для сил правопорядка. Два милиционера погибли, один был ранен в спину, другой – в голову, один охранник получил ранение в правый бок и голень, второй – в руку, третий – в живот и шею.

Как выяснилось позднее, задержанным оказался 33-летний член курганской группировки Александр Солоник. Его группировка тесно контактировала с коптевской бригадой, и в тот день представители обеих бригад съехались на рынок. Однако осуществить задуманное им помешала милиция.

Во время дальнейшего следствия выяснились весьма интересные факты из биографии А. Солоника. Оказывается, он был неплохим стрелком (в 1983—1985 годах служил в милиции) и одно время работал киллером у «москвичей». Так, именно он в апреле 1993 года застрелил возле «Олимпийского» вора в законе Валерия Длугача (Глобус) и в феврале 1994 года авторитета Владислава Ваннера (Бобон). Помимо них Солоник якобы устранил и лидера ишимской группировки Николая Причинина и даже вора в законе Виктора Никифорова (Калина). Во всяком случае, так об этом писали тогда центральные газеты, делая из А. Солоника киллера № 1. Тогда во все это верилось с трудом и казалось, что милиция специально вешает на А. Солоника нераскрытые убийства. Однако вскоре имя этого человека прогремело на весь мир.

Солоник находился под следствием и сидел в одиночной камере спецблока СИЗО «Матроская Тишина» до 5 июня 1995 года – до дня своего знаменитого побега.

6 октября сразу в нескольких городах России (в том числе и в Москве) прошла крупномасштабная операция, в результате которой милиции удалось задержать 10 человек, с помощью фальшивых авизо совершивших хищения денежных средств в подразделениях Центробанка России на сумму 42 миллиарда рублей.

7 октября в Москве был убит один из крупных уголовных авторитетов России 57-летний Леонид Завадский. Его труп с огнестрельными ранениями был обнаружен на территории Введенского кладбища.

«По слухам, в Москве застрелен очередной авторитет. Вчера в редакцию „Ъ“ позвонил неизвестный, который сообщил, что накануне ночью на Введенском кладбище был обнаружен труп известного авторитета Леонида Завадского. Он был убит двумя выстрелами в голову, причем один из выстрелов был сделан в затылок в упор. Представители милиции подтвердили факт обнаружения трупа на кладбище, однако заявили, что личность убитого еще не установлена. Это не первый за последний месяц случай, когда в Москве активно муссируются слухи об убийствах крупных авторитетов преступного мира и воров в законе».

«Коммерсант» от 8 октября 1994 года

По информации анонима, в ночь с четверга на пятницу Леонид Завадский ушел из дома и бесследно исчез. А вчерашней ночью его труп с двумя огнестрельными ранениями был обнаружен на территории Лефортовского кладбища (официальное название – Введенское). Звонивший сообщил, что покойный будет похоронен через два дня на Николо-Архангельском кладбище. Неизвестный связал убийство Завадского с разборками, которые в последнее время «устраивают молодые беспредельщики идейным ворам». Он заявил, что в нынешнем году «беспредельщики» перестреляли практически «всю воровскую элиту».

Сотрудники ГУВД сообщили, что 7 октября в 10.30 на территории Введенского кладбища (Наличная улица, 1) был обнаружен труп неизвестного мужчины (на вид 45—50 лет) с двумя огнестрельными ранениями в голову. Тело доставили в морг, где эксперты установили, что смерть наступила за десять часов до обнаружения трупа. По предварительным данным, убийство было совершено не на месте обнаружения тела: убийцы привезли его в данное место. Позже в этом убийстве стали подозревать криминального авторитета Сергея Мамсурова (Мансура), которого Л. Завадский подозревал в том, что он сдал ментам сходку в Бутырском СИЗО (май 1994 года). Мансур был даже арестован по подозрению в данном убийстве, но доказать его причастность к убийству Завадского не удалось.

Леонид Завадский родился в Бресте в 1947 году. По данным МВД России, в поле зрения правоохранительных органов он попал еще в 70-е годы, когда вместе с Отари Квантришвили в гостинице «Россия» занимался операциями с чеками Внешпосылторга. Дважды судим. В первый раз осужден на 15 лет, однако вышел уже через пять. В следующий раз получил два года лишения свободы. МВД располагает данными, что Завадский был тесно связан с покойными авторитетами Олегом Каратаевым и Федором Ишиным (он же Федя Бешеный). Он также находился в приятельских отношениях со знаменитым вором в законе Япончиком. И был знаком с Сергем Мамсуровым (Мансур). По данным МВД, в последнее время Завадский занимался операциями с антиквариатом и валютой, а также скупал уральские самоцветы. Считается идейным авторитетом «старой» закалки.

Пятью выстрелами из пистолета Макарова в подъезде своего дома на Сумской улице тяжело ранен Сергей Соколов, один из «братьев-соколят», ведущих затяжную борьбу за сферы влияния с находящимся в федеральном розыске некоронованным королем Пушкинского района Подмосковья знаменитым Акопом Юзбашевым.

При попытке сбыта крупной партии огнестрельного оружия задержаны члены солнцевской и тульской преступных группировок, долгое время занимавшихся торговлей оружием. В момент задержания у пятерых преступников были обнаружены и изъяты 36 бразильских пистолетов «таурус», 13 пистолетов «ТТ», пистолет «спрингфилд», два пистолета-пулемета и «АКС-74У». Кроме этого, оперативники конфисковали более 700 патронов разных калибров иностранного и отечественного производства. По оперативным данным, большая часть изъятого у преступников оружия была ввезена в Россию контрабандным путем.

В декабре в результате крупной операции милиции арестован один из авторитетнейших российских воров в законе Павел Захаров по кличке Цируль – по некоторым данным, держатель воровского общака московских «славянских» группировок. Цируль задержан столичным РУОПом в подмосковном Жостове.

Павел Васильевич Захаров, впоследствии получивший кличку Цируль, родился 9 марта 1939 года в Москве. Тогда семья Паши жила в деревянном бараке, хотя отец его и был начальником цеха крупного московского завода. Правда, к нему сын относился холодно, зато был очень ласков и приветлив с матерью.

Впервые воровские наклонности у Паши возникли в раннем детстве, и первой жертвой его была собственная бабушка, к тому же полуслепая, у которой он часто воровал деньги и карточки. Бабушка, в свою очередь, думала, что кражи совершает местный вор, живший в том же бараке.

Сам же Цируль впоследствии рассказывал, что воровские наклонности у него появились в девятилетнем возрасте, после сильной травмы головы. Тогда он стал хроническим второгодником и в пятом классе бросил школу.

Милиция устроила Пашу на работу помощником слесаря, но он работать не хотел, зато целыми вечерами активно отмечался с блатными, которые жили в соседних бараках.

Паше нравилось проводить время с ними, слушать их байки о жизни в лагере, о ворах, о ментах и так далее. Тогда в моде был так называемый воровской романтизм.

К тому времени Паша стал активно очищать чужие карманы, а деньги, оставшиеся после этого, передавал в общак, часть пропивал.

Впоследствии, когда вышел фильм «Прощай, шпана замоскворецкая», Паша узнал себя в пареньке, чей отец сидел в лагере и который бредил воровской романтикой и стал на путь сначала кражи, а затем и убийства.

Конечно, эта история не была полностью скопирована с истории Паши, но, вероятно, дух, царивший в те времена, был для него очень близок. Поэтому позже Паша купил кассету с этим фильмом, который стал одним из его любимых, и просматривал его часто.

Пашу впервые судили в 1956 году – за хищение, дали ему год исправительных работ. Но после этого, пробыв на свободе не более года, уже в 1958 году он сел на десять лет. Срок, по версии Цируля, он получил якобы за чужое убийство, объяснив это тем, что старые уголовники просили его «взять труп на себя», чтобы «отмазать» кого-то из знакомых блатных.

Это могло быть на самом деле, поскольку по старым воровским понятиям будущий законник должен был пройти через подобные «испытания». А Цируль тогда жил по понятиям.

В лагере, по рассказам Паши, он и получил прозвище Цируль, когда еще в молодости он брил какого – то вора и случайно порезал его. Однако, по другой версии, это прозвище он получил на воле за прически, которые делала ему подруга, работавшая в парикмахерской.

Уже в девятнадцатилетнем возрасте Паша Захаров в нижнетагильском лагере был коронован в воры в законе, а в 1960 году он освободился по амнистии и устроился парикмахером. На следующий год сел опять. Потом еще четыре раза оказывался в лагерях – за хулиганство, сопротивление работникам милиции.

В тюрьмах и лагерях Цируль, как и положено вору, попадал в карцеры, в штрафные изоляторы. Его авторитет возрастал. Хотя кое-кто рассказывает, что, разрешая конфликты на зоне, Цируль мог несправедливо отдавать предпочтение тому, кто за спиной держал шприц с наркотиками.

В семидесятых годах, после очередной отсидки, Паша стал специализироваться на мошенничестве. Тогда его бригада занималась «ломкой» чеков в магазинах «Березка» и банков Внешпосылторга.

В 1980 году с двумя подельниками, грузинскими уголовниками, Цируль попался на квартирной краже. К тому же у Цируля нашли наркотики и пистолет. Его судили последний раз и дали пять лет. Всего же Захаров провел в заключении 21 год.

В перерывах между отсидками он дважды женился, дважды разводился, считая, что жены ему изменяют, а последняя якобы хотела его отравить.

В середине семидесятых у него родилась дочь. К тому времени состояния он не нажил, да и, по воровским понятиям, он не мог этого делать.

Все изменила перестройка. В 1985 году, когда Цируль вышел на свободу после отсидки, он обратил внимание, что время внесло свои коррективы в жизнь воров. Многие стали заниматься бизнесом и про воровские законы на время забыли.

Тогда в одном из ресторанов, обсуждая с ворами в законе так называемые воровские темы, Цируль впервые поддержал высказывание известного вора в законе Вити Никифорова, известного в криминальных кругах как Калина, который, отрекшись от воровских законов, заявил: «Что я, дурак за чердак сидеть?»

Тогда чердак олицетворял миф преступного романтизма, малину, место сходки всех воров. Чердак, подворотня, хаза и так далее.

Паша был человеком целеустремленным, он сказал, что сейчас наступило другое время и к этому времени нужно адаптироваться. Тогда Цируль появился в горбачевской Москве как полноправный вор в законе старой формации, но с новыми принципами, главный из которых заключался в том, что современный криминалитет должен иметь мощную материальную базу, не ограниченную одними лишь отчислениями в общак.

Проще говоря, по его словам, бизнес и воровской кодекс стали вещами совместимыми.

Но, с другой стороны, Паша продолжал свято чтить основные воровские законы и понятия. Он никогда не работал, после последней отсидки не имел семьи. Правда, у него была любимая женщина по имени Роза, будущая его гражданская жена, но для чистоты воровской биографии Цируль попросил ее официально зарегистрировать отношения с его братом, Захаровым-младшим, хотя мальчик, который вскоре родился, по слухам, был сыном Цируля.

К тому времени Цируль стал активно заниматься бизнесом, но на свой, криминальный лад. Цируль контролировал несколько фирм – «пирамид», принимавших деньги у вкладчиков и рассыпавшихся в час «Х».

Среди них была и известная фирма «ВИКО», владевшая, кроме всего прочего, и автосалонами. Впоследствии ее хозяина Виктора Коваля привлекли к уголовной ответственности за хищение путем мошенничества двадцати девяти миллиардов рублей.

Кроме того, Цируль обеспечивал крышу еще нескольким коммерческим структурам, существовавшим исключительно для отмывки общаковских накоплений. В некоторых он числился как учредитель.

Цируль сошелся с крупным предпринимателем Эдуардом Потаповым, также имевшим уголовное прошлое и кличку Потап. Вскоре против Потапа правоохранительные органы Марий Эл возбуждают сразу несколько уголовных дел – о крупном хищении, о подделке документов на автомобили…

Кстати, одним из таких «Мерседесов» пользовался Цируль. Потом Потап ударился в бега, его объявили в федеральный розыск. Но далеко бизнесмен не убежал, а осел в столице. Тут он как ни в чем не бывало с помощью Цируля становится директором сразу двух фирм – «2000» и АО «Русский лес».

Цируль в это время продолжает заниматься и криминальным бизнесом. Особенно в этой связи была известна история, которая произошла в 1991 году. Связана она была с пушкинской группировкой.

Очередную партию колумбийского кокаина, полученного по дешевке, лидеры этой группировки решили реализовать через известного в криминальных кругах кооператора, ставшего впоследствии одним из основных компаньонов Цируля. Кооператор брался провезти кокаин за 40 тысяч долларов. Но сделка почему-то сорвалась.

Виновника срыва авторитеты установили очень быстро. Им оказался, по их мнению, один из подручных – начальник охраны его кооператива, в прошлом боксер, проходивший по оперативным разработкам и донесениям под кличкой Боксер. Вскоре Боксер был убит.

Однако Паша данное преступление категорически отрицал.

К тому времени Цируль в криминальном мире имел своеобразный статус. С одной стороны, он не светился на крутых разборках и стрелках. Время от времени он принимал участие в так называемых воровских сходках. Но, с другой стороны, он не терял своих контактов с воровским миром. Среди его компаньонов и друзей были, как писалось во многих газетах, Глобус, Шакро-старший, Робинзон, Тенгиз Пицундский.

На самом деле список был очень большим – около пятидесяти фамилий, в основном всей элиты преступного мира.

К тому же сам Цируль входил в так называемое воровское политбюро и в первую десятку самых известных воров того времени. С его помощью, как говорят, поднималась коптевская бригада. Кроме того, Цируль, опять же, как говорили, помогал подниматься долгопрудненским, пушкинской и ивантеевской группировкам.

По оперативным данным муровцев, в подчинении Захарова было несколько группировок. К тому же у него была своя собственная бригада, которая осуществляла не только функции охраны, но и многие хозяйственно-административные функции, которые поручал им босс.

У него, по мнению правоохранительных органов, были тесные контакты с так называемой казанской группировкой.

К тому времени казанцы перечисляли в общак ежемесячно около семидесяти миллионов рублей. Основная заслуга в налаживании бесперебойной поставки валюты в воровской общак принадлежала Цирулю.

Не забыв о воровских принципах, Цируль приступает к обустройству собственного быта. В его автопарке насчитывается уже девятнадцать автомашин, в том числе и такие престижные, как «Мерседесы» «пятисотый», «шестисотый», несколько джипов, микроавтобусы и другие.

В Мытищинском районе Московской области, в поселке Жостово, Цируль начинает грандиозное строительство своей резиденции.

Однако не все представители воровского мира с пониманием отнеслись к увлечению Цируля бизнесом. Некоторые высказывали и критические замечания. Так, у Цируля произошел серьезный конфликт с известным уголовным авторитетом Васей Очко, пользующимся в то время большим влиянием в московском уголовном сообществе.

Поводом стало высказывание Васи о том, что коммерческие начинания Цируля плохо увязываются с его блатной репутацией. Ссора вылилась в поножовщину. Захаров оказался на высоте. Он нанес такое множество ножевых ударов Васе, что тот потерял очень много крови, и друзья его из блатного мира боялись, как бы не вышла «мокруха». Но тогда все обошлось.

Однако конфликт на этом не закончился. Через семь лет случилось так, что враги случайно вновь встретились, но уже в Ялте, и снова вступили в бой. К тому времени у Цируля уже была собственная «служба безопасности». Она и поставила точку в этом деле. Скрутив Васю, люди Цируля подвели его к окну, и уголовник, чтивший блатные устои, совершил свой последний полет…

Паша благополучно возвращается в Москву и продолжает жить в своем фешенебельном коттедже. Кстати, коттедж был построен действительно добротно и имел очень высокую цену. По одной версии, его стоимость – около двух миллионов долларов, по другой, как часто писали в газетах после ареста Цируля, – стоимость доходила до десяти с половиной миллионов долларов.

Достаточно отметить, что коттедж был выстроен из красного, «кремлевского», кирпича, который, по словам Цируля, он с большим трудом купил. Крыльцо коттеджа было сделано из лабрадора. Прихожая выложена красивым мрамором. Обстановка также была дорогостоящей – большое количество хрусталя, мебель в стиле антиквариата, электроника на все случаи жизни.

По периметру участка были установлены камеры слежения. Под фундаментом, в одном из нижних ярусов коттеджа, был прорыт подземный ход на случай так называемых форс-мажорных обстоятельств, через который можно было выйти за территорию коттеджа.

Москва, РОУП. 15 декабря 1994 года

Совещание было назначено на двенадцать дня, однако затем его перенесли на два часа, затем – на четыре. За это время Андрей очень устал. Ему после ночного дежурства безумно хотелось спать, отдохнуть немного. А тут жди какого-то совещания! Да что это за совещание, в конце концов! Андрей несколько раз подходил к начальнику и пытался отпроситься, но тот стоял на своем: очень важное совещание, и присутствие на нем обязательно.

– Потом отдохнешь, – добавлял Саркисьянц.

– Когда потом, на пенсии, что ли?

– Да хотя бы и так, – улыбнулся Саркисьянц. – Скоро начнем.

Около четырех часов Андрей заметил, что к зданию РУОПа стали подъезжать небольшие автобусы с зашторенными окнами. Андрей понял, что предстоит какая-то важная операция, так как из автобусов стали появляться бойцы в камуфляжной форме – бойцы СОБРа.

СОБР – специальный отряд быстрого реагирования – был образован так же, как и РУОП, только немного позже в качестве силового подразделения. Нельзя же было подставлять при задержании оперативников! Вот собровцы, одетые в камуфляжную форму, в бронежилетах, касках, с небольшими автоматами, и выполняли эту функцию – шли впереди. А за ними уже шли оперативники.

Прибытие большого количества собровцев утвердило Андрея в мысли, что предстоит крупная операция. Но в стенах РУОПа не было принято интересоваться, что это за операция. Проявление излишнего интереса не приветствовалось. Если начальство сочтет нужным – скажет.

Около пяти часов к РУОПу стали подъезжать черные «Волги» с министерским начальством. Прибыло несколько сотрудников из Главного управления по борьбе с организованной преступностью МВД, приехал еще какой-то генерал, и все они прошли в кабинет к начальнику РУОПа.

Минут через двадцать в актовом зале началось совещание. На нем присутствовали все участники будущей операции – сотрудники СОБРа, оперативные работники отдела Андрея и еще несколько человек из непонятных служб.

Всего было около пятидесяти человек. «Неужели все они будут участвовать в штурме? – подумал Андрей. – Наверное, все. Иначе какой смысл им участвовать в совещании?»

Слово взял генерал. Он стал говорить, что в этом году резко обострилась криминальная обстановка, привел статистические данные по убийствам. Затем он сказал, что в криминальной среде также начались свои разборки, перечислил хорошо известные Андрею и другим его коллегам фамилии и клички убитых уголовных авторитетов, затем сказал, что преступный мир обнаглел, о чем свидетельствует то, что была проведена сходка в Бутырской тюрьме, однако доблестные сотрудники РУОПа при поддержке СОБРа и других спецчастей предотвратили ее.

Таким образом, генерал подвел всех к мысли, что правильным решением руководства МВД является устранение, точнее, задержание лидеров криминального мира. К таковым относятся крупнейшие воры в законе, поэтому операция будет назначена по взятию одного из крупнейших уголовных авторитетов, известного вора в законе, фамилию которого он, к сожалению, пока называть не может.

Затем генерал добавил:

– В связи с последним инцидентом по взятию другого криминального авторитета, Сергея Мамсурова по кличке Мансур, который оказал яростное сопротивление сотрудникам милиции, у меня есть приказ руководства МВД живым этого законника не брать, конечно, в том случае, если он окажет сопротивление.

Андрей внимательно слушал генерала. Это выражение «в случае, если он окажет сопротивление» было сказано между прочим, подразумевая: если будет возможность, можете пристрелить этого гада…

Затем генерал представил непосредственного руководителя этой операции. Как ни странно, им оказался не начальник отдела, в котором работал Андрей, а его заместитель майор Рогачев, человек с ярко выраженной агрессивностью в отношении криминальных элементов. Тот, в свою очередь, развернул большой план места, где будет проходить операция, больше похожая на штурм.

По расположению коттеджа и ограждений Андрей сразу узнал виллу Цируля. Другие, кто не участвовал в разработке по Цирулю, конечно, не знали, кого они едут брать.

Замначальника отдела майор Рогачев разделил всех участников будущей операции на группы и подгруппы. Каждая состояла из бойцов СОБРа и оперативников РУОПа.

– Собровцы, естественно, идут впереди и одновременно по сигналу проникают со всех углов огражденного особняка. Руоповцы идут уже через открытые железные ворота, которые собровцы должны открыть сразу же.

Затем Рогачев подробно стал разбирать детали операции, концентрируя внимание слушателей:

– Главное – будьте очень внимательны. Ведь на самом деле отбить этого лидера криминального мира, этого законника могут приехать и другие бандиты. Потому не исключается, что может завязаться перестрелка.

После двадцатиминутного подробного инструктажа майор произнес стандартную фразу:

– Вопросы есть?

Обычно у оперативников никаких вопросов не было. Но тут Андрей решил высказать, что у него наболело:

– Есть вопрос!

Все посмотрели на Андрея. Он встал, одернул китель и сказал:

– У меня вопрос к начальнику РУОПа.

В зале воцарилась тишина. Андрей продолжал:

– Вот я сегодня целый день стоял у тумбочки и видел, как в наше здание приходят всевозможные потерпевшие, свидетели, подозреваемые, обвиняемые. Все они видели меня. Вот у меня и возник вопрос: какая эффективность моей будущей работы, работы моих коллег, которые, как и я, стоят на вахте, если преступный мир всех нас знает в лицо?

– Это и есть твой вопрос? – перебил его Рогачев.

– Так точно, товарищ майор.

– Но это же вопрос не по теме. Ты можешь задать этот вопрос на еженедельном совещании, которые у нас проводятся.

– Почему же? – заговорил начальник РУОПа. – Я сейчас отвечу на вопрос. Вы совершенно правы, задавая вопрос о целесообразности нахождения оперативных сотрудников РУОПа на дверях, в роли вахтеров. Но, к сожалению, сейчас у нас материальная база не позволяет иметь специальное охранное подразделение. – И он, улыбнувшись, посмотрел на генерала из главка. – Но есть надежда, что в ближайшем будущем нам все же будут выделены специальные средства, позволяющие эту проблему решить.

Генерал утвердительно кивнул головой.

Теперь Андрей понял, что он попал в точку.

Вскоре совещание закончилось. Сотрудники СОБРа стали постепенно рассаживаться по своим автобусам. Андрей обратил внимание, как несколько сотрудников РУОПа внимательно наблюдали за бойцами СОБРа, чтобы те не пользовались телефонами.

Затем наступила очередь сотрудников РУОПа, которые садились в легковые автомобили, и вся кавалькада двинулась. Всего Андрей насчитал около двенадцати автомобилей, направлявшихся в поселок Жостово, чтобы брать Пашу Цируля.

Дорога до поселка заняла не более часа. Автобусы прибыли на место около восьми часов вечера, остановившись, не доезжая до виллы Захарова. Было установлено наблюдение. Все ждали условленного сигнала к началу штурма.

Андрей сидел в легковой машине вместе с Сашей и еще с несколькими оперативниками из своего отдела. Андрей так и не успел переодеться в гражданское. Он сидел в тесном милицейском кителе, придерживая кобуру со штатным «ПМ».

Александр в отличие от него был в гражданском, поверх свитера он надел бронежилет, вытащил из-под мышки штатный пистолет «макаров». Все ждали приказа. Разговаривать по рации было категорически запрещено, поэтому все молчали.

Первым нарушил молчание Александр. Он сказал:

– Интересно, а стрелять он начнет?

– Кто?

– Да Цируль.

– А с чего ему стрелять?

– Как же? Бывают же случаи, что стреляют.

– Да, бывают, только ему стрелять резону нет. Смотри, сколько нас вокруг! – сказал Андрей, показывая в направлении машин. – Человек пятьдесят, если не больше!

– Да, – кивнул головой Александр.

– Завтра небось во всех газетах будет, – продолжал Андрей, – «в результате крупномасштабной операции с поддержкой тяжелой артиллерии на земле и истребителей в воздухе был взят опаснейший уголовный преступник, известный вор-рецидивист, вор в законе Павел Васильевич Цируль…»

– Погибший смертью храбрых при исполнении служебных обязанностей, – добавил Александр.

– Ладно, вы, сыскари, – неожиданно послышался голос коллеги Андрея и Александра с переднего сиденья машины, – чего развеселились?

– Виноват, товарищ майор, – давясь от смеха, ответил ему Александр, хотя впереди сидел такой же лейтенант, как они.

Все еще громче заржали.

Вдруг из рации донеслось шипение, а затем громкий голос:

– Минутная готовность!

Все одновременно взглянули на часы. Без одной минуты девять.

– Ну чего, ребята, с богом! – сказал Александр.

Все стали открывать дверцы машины, вылезая наружу и на ходу вытаскивая пистолеты. Тем временем собровцы, приехавшие на автобусах, уже вышли из них. Кто-то держал небольшие лестницы, которые в дальнейшем будут приставлены к четырехметровому забору виллы Цируля.

Андрей посмотрел – везде темень. Конечно, в декабре, в девять вечера – самое темное время. Это время было выбрано не случайно. «К тому же небось Павел Васильевич, – подумал Андрей, – смотрит вечернюю программу новостей, а тут на тебе – непрошеные гости!»

– Ну что же, Паша, принимай гостей! – сказал негромко Андрей.

Тут по рации вновь раздался командный голос:

– Пошли!

Моментально рванулись бойцы СОБРа с автоматами, подставляя лестницы к забору, и со всех сторон перемахнули через забор.

Раздался мощнейший взрыв.

– Что это? – спросил Андрей.

– Ворота, наверное, взорвали, – ответил Александр. – У него ворота очень крутые, из стали сделанные. Ты же помнишь, когда мы с тобой вокруг крутились, мы их видели.

Но Андрею разговаривать было некогда – он махнул через забор. К этому времени операция по захвату Цируля была в самом разгаре.

Создавалось такое впечатление, что все оперативники с поддержкой СОБРа шли на штурм какой-то мощной крепости, бастиона. Уже раздавался звон разбитого оконного стекла, автоматные очереди, крики.

Через несколько минут Андрей с Александром уже были внутри виллы Цируля. Андрей быстро направился по лестнице на второй этаж. По плану он первым должен быть в спальне Цируля в то время, как другие штурмующие занимали другие позиции.

Впоследствии, когда пройдет несколько дней после штурма, Андрею в отдел принесут газету, где будут опубликованы воспоминания жены Цируля, Розы Захаровой. Он запомнил каждую строчку:

«После того как я поставила мужу капельницу, я спустилась на первый этаж. Мы сидели там впятером: я, двадцатилетняя дочь Павла, моя подруга и двое наших детей – ее дочь и мой сын. Когда раздался звон разбитых окон, я подскочила к двери. В ответ на мой вопрос мне сказали, чтобы я открыла дверь поскорее. Пришла милиция. Открыв дверь, я услышала автоматные очереди. Стреляли в воздух, поверх моей головы. Дальше все было, как в страшном сне. Нас положили на пол, в дом ворвались люди в масках. Они кричали, стреляли, били посуду, ломали мебель, потом разбежались по комнатам. Нас заперли в одной из комнат. Я слышала крик мужа: „За что убиваете, гады?“ Но в тот момент, когда я попыталась подняться, милиционер наступил мне ногой на шею и сказал, чтобы я лежала спокойно. Примерно через два с половиной часа мужчина в штатском привел меня в другую комнату и, выдвинув буфетный ящик, достал оттуда обойму с патронами. Майор Рогачев, как он позже представился, заявил мне, что мужа они не нашли. Через три дня я узнала, что мой муж задержан сотрудниками РУОПа и находится в следственном изоляторе на Петровке».

После того как Андрей прочел эту статью, ему стало не по себе. Но в момент штурма ситуация складывалась по-другому…

После того как он с Александром поднялся на второй этаж, они рванулись в первую комнату. Дверь была закрыта. Они выломали ее. Там оказалась какая-то кладовка, вероятно, для хранения спальных принадлежностей и белья. Тогда они рванулись в другую комнату. Она была пуста. В третьей же горел свет.

Через несколько секунд Андрей первым влетел в эту комнату. Первое, что он увидел, – на кровати, к которой был придвинут специальный металлический штырь на колесиках с прикрепленной к нему капельницей, лежал Цируль. Трубки капельницы уже были отсоединены, и Андрей с ужасом увидел, что над головой Цируля чернеет дуло пистолета.

Майор Рогачев уже взвел курок. Еще секунда – и раздался бы выстрел…

Позже Андрей так и не мог понять, что его заставило выразить протест. Не то чтобы он питал любовь к Цирулю, скорее, наоборот, для него это был враг, стоящий по ту сторону баррикады. Наверное, осознание несправедливости, что человек беззащитный, в преклонном возрасте – и куча вооруженных солдат и офицеров собирается расправиться с ним.

Андрей крикнул:

– Не стрелять!

Рогачев от неожиданности обернулся. Глаза у него были удивленные. Вероятно, он хотел сказать: куда лезешь, пацан! Я же старше тебя по званию! У меня же приказ негласный – не брать его живым!

Но Андрей стоял на своем. Он даже выстрелил в стену из своего «макарова». Вероятно, этот выстрел привлек внимание других участников операции. Через несколько секунд в комнату ворвались несколько собровцев с автоматами и несколько оперативников.

После того как обстановка изменилась, конечно, Рогачев уже не мог выстрелить в Цируля. Он грязно выругался и, сплюнув, бросил недобрый взгляд в сторону Андрея. Но тому было все равно. Он смотрел на Цируля. Цируль матерился, плевался, к нему подошли несколько офицеров СОБРа и скинули его с постели.

Тут же Цируль получил удар сапогом в лицо. Он рассвирепел. Сплюнув, он вновь выругался, снова получил удар. Теперь в избиении принимали участие несколько собровцев. Они стали бить его ногами, кто-то заносил приклад для удара.

– За что, гады, бьете? Суки, крысы! – раздавался голос Цируля, который пытался увернуться от ударов.

Вскоре избиение закончилось, и офицер в штатском, наклонившись, стал говорить:

– Оружие, наркотики, деньги, драгоценности где лежат, Павел Васильевич?

Но Цируль только мотал головой. Тогда – Андрей потом спрашивал себя, почему это случилось, может быть, потому, что у офицеров СОБРа опасная работа, нервы были на пределе, – один здоровый верзила подскочил к Цирулю и, отстранив руоповца, стал кричать:

– Я тебя спрашиваю, сука! Оружие, наркотики, золотишко где, падла, прячешь?

Цируль в ответ отрицательно качал головой, а потом плюнул собровцу в лицо:

– Мусор поганый!

Собровец вновь обрушил удары на Цируля.

Андрей, не вытерпев, вмешался:

– Подожди, командир! Ты его сейчас до смерти забьешь, а нам он на допросах живой нужен!

Вероятно, это остановило собровца.

Андрей понимал, что сейчас Цируль – мишень, которую надо добить до конца. В какой-то мере он взял Цируля под свою опеку. Он встал около него и никого не подпускал. А все непременно хотели ударить Цируля, вероятно, считая это выполнением долга.

– Что же вы деретесь, ребята? Он же безоружный! – пытался остановить их Андрей.

Он услышал за спиной злой голос Рогачева:

– Тебе бы, Грушин, не сыщиком быть, а адвокатом, уж больно это у тебя хорошо получается!

Но Андрей ничего ему не отвечал.

Вскоре на вилле Цируля началось что-то наподобие обыска. Андрей видел, как все ринулись по комнатам, заглядывали в подвальные помещения, что-то искали.

Обыск представлял собой переворачивание мебели, разбрасывание вещей. Появились два человека с видеокамерами и один с фотоаппаратом, фиксируя все происходящее. Конечно, фиксировать было что. Мебель была настоящим антиквариатом, с инкрустациями, почти царская. Везде хрусталь, ковры, много дорогого фарфора.

Но самому Цирулю, Андрей это видел, все происходящее было совершенно безразлично. Его взгляд выражал усталость, отрешенность от всего.

Через некоторое время Андрей заметил, что началась какая-то паника. Все забегали, многие собровцы направились к окнам, выхватив автоматы.

– Что случилось? – спросил Андрей у пробегающего мимо Александра.

– Там вроде бандюки приехали, Цируля отбивать! Сейчас бой будет. Ты уж тогда стой с ним, держи, а если что – кончай его, – на ходу крикнул Александр.

Цируль улыбнулся злорадно.

– Ну что, мусора, струхнули? – процедил он разбитым ртом.

– А ты молчи, – крикнул Андрей, – я тебя, можно сказать, спас! Шлепнул бы тебя Рогачев, если бы я вовремя не подоспел, а ты меня мусором обзываешь!

Цируль ничего не ответил.

Андрей слышал, что в последнее время ходили слухи, будто Цируль был держателем общака «славянской» группировки. Его братва даже называла министром финансов. Неужели бандиты решатся на штурм? Но они же не знают, сколько тут руоповцев. Может быть, их тут в два раза больше.

Андрей знал, что, по оперативным данным, многие группировки насчитывали сто, двести, а то и триста человек. «Подтянут несколько бригад, будет в пять или в шесть раз больше, чем нас… Что же, они нас не смогут перестрелять? Вооружены они не хуже…»

Андрей достал из кобуры «ПМ». Он боялся, что в общей суматохе Рогачев снова может подбежать и пристрелить Цируля, списав все на оперативную обстановку.

В комнату вбежал еще один собровец с автоматом. Увидев Андрея, он сказал:

– Ну что, как у тебя тут, все нормально?

– Да, все нормально. Что там происходит? – спросил Андрей.

– Четыре или пять машин едут сюда с включенными фарами. Черт его знает, кто едет, – может, бандюки, может, кто-то еще… В общем, мы приготовились, – сказал собровец, занимая позицию у одного из окон.

«Пять машин, – подумал Андрей, – если в каждой по пять человек, то всего двадцать пять. Нет, нас больше. Но, может быть, они едут и на других машинах, которые мы не видим?»

Неожиданно из рации послышалось:

– Отбой! Это свои!

Андрей взял свою рацию и нажал на кнопку приема, сказав громко:

– Первый, Первый, я Седьмой. Ответьте, что происходит?

«Седьмой» означало не просто седьмой порядковый номер, а седьмое подразделение офицеров РУОПа. На другом конце послышалось:

– Все нормально. Это менты из соседнего отделения милиции приехали, думали, у хозяина виллы поножовщина с перестрелкой началась. Мы их отправили обратно.

Андрей выключил рацию.

Минут через двадцать в комнату вошли несколько оперативников и с издевкой обратились к Андрею:

– Ты чего, ангелом-хранителем у него будешь или телохранителем нанялся к законнику?

Андрей только махнул рукой.

– Ладно, мамочка, – обратился к Андрею один из руоповцев, – забирай своего подшефного. Только не забудь обыскать. На базу его повезем.

Майор Рогачев, зашедший через минуту, подтвердил приказ. Вместе с оперативником Андрей тщательно обыскал Цируля. После этого на него надели наручники и вывели к машине. Перед тем как сесть в машину, Рогачев повернулся к Андрею и сказал:

– Что ты переживаешь? Без тебя довезем, в целости и сохранности. Садись в другую машину. А нам с ним поговорить надо.

Андрей сел в другую машину вместе с Александром. Они поехали в Москву, в сторону Шаболовки. В голове у Андрея мелькали разные мысли: почему они не посадили его в машину с Цирулем? Конечно, он допускает, что там идет интересный разговор, так как какие-то двое в штатском подсели к Рогачеву.

Конечно, передвижение в машине – самый пиковый момент для выяснения чего-либо важного. Но Андрей не думал, что они могут решиться на убийство. Хотя попытку легко инсценировать… Все может быть списано, и прокурор признает применение оружия правомерным. Но теперь Андрей ничем не мог помочь Цирулю.

Вскоре после задержания милиционеры получили оперативную информацию, что группа воров в законе и авторитетов уже собрала около 800 тысяч долларов для подкупа следователей и руоповцев, ведущих дело Захарова. Но освободить Цируля не удалось, он умер в СИЗО «Лефортово» через два года.