Бабушка и её внуки

Партия социалистов-революционеров началась, пожалуй, с саратовского кружка, возникшего в 1894 – 96 годах и состоящего в связи с группой народовольцев «Летучего листка». Когда народовольческую группу разогнали, саратовский кружок обособился и стал действовать самостоятельно. Б 1896 он выработал программу. Она была отпечатана на гектографе под названием «Наши задачи. Основные положения программы союза социалистов-революционеров».

Эта брошюра выпущена заграничным «Союзом русских социалистов-революционеров» вместе со статьёй Григоровича «Социалисты-революционеры и социал-демократы». В 1897 году кружок переместился в Москву, занимался выпуском прокламаций, распространением заграничной литературы.

О терроре в программе говорится так:

«Одним из сильных средств борьбы для такой партии, диктуемых нашим революционным прошлым и настоящим, явится политический террор, заключающийся в уничтожении наиболее вредных и влиятельных при данных условиях лиц русского самодержавия. Систематический террор, совместно с другими, получающими только при терроре огромное решающее значение, формами открытой массовой борьбы (фабричные и аграрные бунты, демонстрации и пр.) приведут к дезорганизации врага. Террористическая деятельность прекратится лишь с победой над самодержавием, лишь с полным достижением политической свободы. Кроме главного своего значения, как средства дезорганизующего, террористическая деятельность послужит вместе с тем средством пропаганды и агитации, как форма открытой, совершающейся на глазах всего народа борьбы, подрывающей обаяние правительственной власти, доказывающей возможность этой борьбы и вызывающей к жизни новые революционные силы, рядом с непрерывающейся устной и печатной пропагандой. Наконец, террористическая деятельность является для всех тайной революционной партии, средством самозащиты и охранения организации от вредных элементов – шпионов и предателей».

Кружок обрёл новое название – «Северный союз социалистов-революционеров». Верховодил в нем А.Аргунов. Он был из дворян, окончил университет. Арестованный по делу «Союза», Аргунов отбыл восемь лет ссылки в Сибири. Вернувшись, принимал самое активное участие в работе партии эсеров, был членом ЦК. После октябрьского переворота – член Самарского комитета учредительного собрания и сибирского всероссийского правительства, потом эмигрировал. Умер за границей в 1939 году.

Удалось даже выпустить свою газету в количестве 500 экземпляров под названием «Революционная Россия». Вышло два номера. Власти вскоре узнали о типографии, находящейся в томском переселенческом пункте. Всего по разным местам было арестовано 22 человека. Среди них – будущие террористы партии социалистов-революционеров: А. Севастьянова, казнённая после за покушение на московского генерал-губернатора Гершельмана, Л.Куликов-ский, осуждённый на каторгу за убийство графа Шувалова, С.Барыков и Н. Чернова, привлекавшиеся по делу о покушении на Трепова, и др.

Обратимся к Западной России – региону, давшему террору много верных солдат. Уже с начала 90-х годов там образовываются различные кружки из мелких еврейских ремесленников и местечковой молодёжи. В Минске главным агитатором явился старый народоволец Ефим Гальперин, попытавшийся собрать кружки в одну партию во главе с комитетом, с партийной кассой. В конце 1899 года около 60 человек объединились, наконец, в «Рабочую партию политического объединения России». Из-за границы в помощь повой партии явился Розенберг, и вот уже выходит в Минске брошюра под названием «Свобода» – о программе партии и принципах её организации.

«Мы знаем, в чем спасение: наш идеал – не буржуазная Франция, не конституционная монархия Англии, а социалистический строй… Вступая в бой во имя достижения социалистического строя, мы начинаем широкую пропаганду идей социализма и обнажаем оружие, которое не выпустим до тех пор, пока не будет пробита брешь в толстой стене, закоснелой в насилии и произволе русской деспотии… Направляя свои удары на членов правительствующей группы, мы имеем в виду: ударить прежде всего сподвижников царизма – тех представителей власти, которые непосредственно заинтересованы в поддержании существующего деспотического строя…»

У партии появились группы в Житомире, Бердичеве, Двинске, Белостоке. Последняя решила заявить о себе террористической акцией – убить виленского губернатора фон Валя, наказавшего участников демонстрации в Вильно розгами. Но акцию опередил одиночка Гирш Леккерт, стрелявший в губернатора. Фон Валь остался жив, а Леккерта повесили. Губернатор с террористами не церемонился. Они его, в свою очередь, ненавидели. Полякам к тому же он был знаком как усмиритель восстания 1863 года. После Вильны фон Валь стал товарищем министра внутренних дел, командиром отдельного корпуса жандармов, позже – петербургским градоначальником.

В 1900 году типографию арестовали, минская группа была разгромлена. Отдельные группы в других городах сохранились до лета 1902 года, когда они вошли в «Партию социалистов-революционеров».

Большое влияние на жизнь «Рабочей партии политического освобождения» оказывали живущие в то время в Минске Брешко-Брешковская и Гершуни.

Екатерина Брешко-Брешковская, прозванная в 20-х годах «бабушкой русской революции», родилась на Витебщине в семье отставного поручика в 1844 году. Получила домашнее образование, работала в уездном земстве и народной школе, организованной отцом. В 1873 году она сблизилась с бакунинцами Киева. Оставив семью и своего четырехмесячного ребёнка, Брешко-Брешковская участвовала в «киевской коммуне»; летом, называясь Фёклой Косой, она «ушла в народ» подготавливать крестьянские бунты. За участие в народническом движении арестована. Под следствием Брешко-Брешковская написала «Воспоминания пропагандистки». Второй раз её арестовали как члена «Народной воли» в 1891 году и выслали в Сибирь. Освободившись по амнистии в 1896 году, она объездила около 30 губерний, собирая террористические силы. В 1903 году Брешко-Брешковская уехала в Швейцарию, потом в США, где читала лекции о борьбе с русским правительством. В мае 1905 года она возвращается, состоит членом ЦК партии социал-революционеров, много занимается её делами. В 1907 году Брешко-Брешковскую арестовывают. Два года в Петропавловской крепости, потом ссылка на поселение в Сибирь, неудачный побег, о котором писали все газеты. После февральского переворота Брешко-Брешковская поселилась в Петрограде, выступала в эсеровской печати, требуя продолжения войны с Германией и поддерживая Керенского. С лета 1918 года – она в Сибири с бе-лочехами, с 1919 – в Америке. В 1920 году Брешко-Брешковская поселилась под Прагой, где и умерла в 90 лет. В советской печати фигура Брешко-Брешковской замалчивалась, а человек она была, конечно, незаурядный.

Иван Бунин вспоминал в своих дневниках, как мужики, сидящие на завалинке летом семнадцатого, рассуждают о политике. Разговор идёт о «бабушке русской революции». Хозяин избы размеренно повествует:

«Я про эту бабку давно слышу. Прозорливица, это правильно. За пятьдесят лет, говорят, все эти дела предсказала. Ну, только избавь Бог, до чего страшна: толстая, сердитая, глазки маленькие, пронзительные, – я её портрет в фельетоне видел. Сорок два года в остроге на цепи держали, а уморить не могли, ни днём, ни ночью не отходили, а не устерегли: в остроге и ухитрилась миллион нажить! Теперь народ под свою власть скупает, землю сулит, на войну обещает не брать. А мне какая корысть под неё идти?..»

Чёрную память о себе оставил Гершуни.

Герш Исаак Ицков, он же Григорий Гершуни, родился в семье еврея-арендатора в 1870 году. Поучившись немного в шавельской гимназии, он поступил аптекарским учеником к своему дяде в Старой Руссе, а потом со званием аптекарского ученика определился в Киевский университет для соискания степени провизора. На фармацевтических курсах он сразу выдвинулся среди других слушателей, и его выбрали в старосты. Гершуни вошёл в совет старост и в союзный совет. Два киевских года были довольно насыщены: Гершуни познакомился с социалистическими идеями и даже подвергся первому своему краткому аресту. Получив степень провизора (а ведь провизором был, кстати, и Ягода), Гершуни поработал немного в Москве на курсах бактериологии и в Институте экспериментальной медицины. В 1898 году он приезжает в Минск и открывает там химико-бактериологический кабинет.

К этому времени Гершуни представлял собой типичного социалиста, решившего бороться с правительством для начала легальными методами. Он организовал начальную школу для еврейских мальчиков, при ней вечерние курсы для взрослых. Круг его знакомств среди местного населения разрастался, это позволило Гершуни начать революционную работу. Ему удалось устроить мастерскую станков для нелегальных типографий, создать паспортное бюро, переброску через границу и пр. Он помогал распространению нелегальной литературы, ввозимой из-за границы. Тогда же Гершуни знакомится с вернувшейся после 25-летней ссылки Брешко-Брешковской, поселившейся в Минске. Пользуясь авторитетом Гальперина, они по существу руководят новой партией. Программа «Свобода», собственно, написана Гершуни. Он первый стал возбуждать еврейскую молодёжь, подбирать людей, в будущем готовых к терактам.

После минских арестов Гершуни с другими членами «Рабочей партии» привезли в Москву, где его допрашивал начальник Московского охранного отделения Зубатов. Тот знал, чем занимался Гершуни в Минске, фактов было достаточно, чтобы замаячила Сибирь. И Зубатов повёл с ним долгие беседы, вынуждая Гершуни раз за разом каяться в содеянном. Зубатов был истовым монархистом. Он полагал, что самодержавие, давшее России силу, величие, – единственная форма русского существования. «Без царя не бывать России, – говаривал он подчинённым, – счастье и величие России в её государях и их работе… Так будет и дальше. Те, кто идут против монархии в России, – идут против России, с ними надо бороться не на жизнь, а на смерть». Не взгляды ли Зубатова на еврейский вопрос, политику правительства и самодержавие повлияли на Гершуни бросить легальную просветительскую деятельность и уйти целиком в террор?

Зубатов тогда не разобрался в Гершуни, видя в нем лишь культурника, и отпустил его. В начале 1901 года Гершуни покидает Минск и посвящает себя террору. Он побывал в Нижнем, Самаре, Саратове, Воронеже и других городах средней России, которых Гершуни практически не знал.

Спустя полтора года в письме к знакомой он писал:

«Вы знаете, я далеко не аскет, совершенно не способен отрекаться от радостей жизни. Но никогда я эту радость не испытывал так поглощающе, никогда жизнь не ощущалась всем существом и никогда не была так дорога, как теперь. Я думаю, учёный, открывший закон, по которому управляется мир, должен испытывать нечто подобное: это даёт ему возможность из раба природы стать её господином. И моё счастье так полно именно потому, что я из раба своей жизни стал её господином. Такое счастье – не временно, не преходяще. И когда подумаешь, что тысячи людей добровольно несут на себе рабские цепи обывательской жизни, то только поражаешься, как люди способны отравить свою жизнь. И Вы понимаете, что раз сбросивши эти цепи, познав чувство не раба, а „господина“ своей жизни, прошлая обывательская жизнь, полная компромиссов, бесцельной и пошлой тяги-лямки, отнимающей все время, больше не может привлекать…»

Дальнейшая жизнь Гершуни сливается с деятельностью партии социал-революционеров.

Итак, «Северный союз социалистов-революционеров» был разгромлен. Аргунов перед арестом поручил переговоры по объединению разных народнических групп Азефу. Для объединения очень бы не помешал печатный орган, который безопаснее было выпускать за границей. Туда и выехали избежавшие ареста Азеф с семьёй и Мария Селюк. «Азефу мы вручили все, как умирающий на смертном одре, – говорил Аргунов. – Мы ему рассказали все наши пароли, все без исключения связи, все фамилии и адреса, и отрекомендовали его заочно своим близким. За границей он должен был явиться с полной доверенностью от нас…»

Приехал и Гершуни как представитель саратовских и южных организаций.

За границей начались переговоры об объединении. Это встретило поддержку и у зарубежных революционеров М.Гоца и В. Чернова. Позже член ЦК С.Слётов писал: «Для успеха дела было не менее важно, чтобы в ряды партии формально вступили и приняли на себя ответственность как организации, так и лица, имена которых пользовались заслуженной известностью в революционном мире… Знамя надо было поднять и нести высоко, так, чтобы сборное место было видно всем борцам революционного социализма». В январе 1902 года официально образовалась «Партия социалистов-революционеров» с центральным комитетом, газетой «Революционная Россия» и девизом «В борьбе обретёшь ты право своё». В программе говорилось: «Признавая в принципе неизбежность и целесообразность террористической борьбы, партия оставляет за собой право приступить к ней тогда, когда, при наличности окружающих условий, она признает это возможным…»

Главной задачей партии являлось свержение самодержавия, конечной целью – переустройство России. Средства борьбы – агитация и террор. Считалось, что крестьянская община может использоваться как ступень к переходу в социализм.

Руководство партией сложилось из Гоца, Гершуни, Чернова, Рубановича, Азефа, Минора, Натансона…

Старшим по возрасту, да и по жизненному опыту, из них был Михаил Гоц.

Сын московского купца-миллионера, он родился в 1866 году, окончил гимназию, учился в университете. В 1886 году Гоца арестовали за принадлежность к народовольцам и сослали в Сибирь. Во время якутских беспорядков он был ранен и потом отправлен с другими 20 поселенцами на каторгу. Только через девять лет он по амнистии вернулся в Россию и сразу уехал за границу. Его мучили сильные боли после удара винтовкой: возникшая опухоль давила на спинной мозг, медленно приводя к параличу конечностей. Году сделали операцию, и он умер под ножом в 1906 году. Но это будет потом, а пока Год полон сил и замыслов. Из-под его пера выходит множество статей, он становится идеологом партии. В 1903 году Года по требованию русского правительства арестовывают в Неаполе, но вскоре освобождают.

Виктор Чернов, родившийся в 1876 году, из потомственных дворян, станет в будущем министром земледелия в правительстве Керенского и, по некоторым данным, немецким шпионом. Но это тоже потом. Ему пока нет и тридцати. Чернов занялся литературно-террористической работой. В следующие годы выходят его брошюры «Земля и право», «Крестьянин и рабочий как экономические категории» и др.

По сравнению с социал-демократической программа партии социалистов-революционеров была понятна каждому. К тому же, молодёжь романтически настраивалась на волну конспирации, борьбы «плаща и кинжала». К 1903 году на фоне общего либерализма организации партии возникают чуть ли не по всей России. Велась пропаганда среди учащейся молодёжи, городских рабочих, крестьянства.

Студенческие волнения 1899 – 1901 годов, пожалуй, начали то общественное движение, которое затем подогревали заграничные центры. Однажды у московских студентов произошло столкновение с полицией, которая разогнала их нагайками. Студенты объявили забастовку, подхватили её и другие города. Правительство приняло «Временные правила об отбывании воинской повинности воспитанниками учебных заведений, удаляемыми из сих заведений за учине-ние скопом беспорядков». В обществе создалось враждебное отношение к правительству, либералы всячески поносили министра народного просвещения Боголепова, профессора римского права. В начале 1901 года бывший студент Карпович, приехавший из-за границы, стрелял в Боголепова и смертельно ранил его. На допросе Карпович объявил себя социалистом-революционером. Его приговорили к 20 годам каторги. Пять лет из них он просидел в Шлиссельбургской крепости, потом его перевели в Бутырки, а оттуда в Акатуй. В 1907 году бежал за границу, был членом «Боевой организации эсеров», после разоблачения Азефа от партии отошёл. После февральского переворота Карпович возвращался в Россию, но пароход, на котором он находился, подорвался на немецкой мине.

Во втором номере «Революционной России» была помещена статья «Выстрел Карповича»:

«В личной отваге важнейший залог революционного успеха… Если есть отвага в груди, ты заставишь обывателя поверить в свою силу, а правительство затрепетать перед твоею решительностью. Если есть отвага в груди, ты не побоишься не только нагаек, но и виселицы. Если есть много отваги в груди, прямо и смело к врагу подходи и срази его острым кинжалом». Кончалась статья некрасовской строфой:

За идеалы, за любовь
Иди и гибни безупречно.
Умрёшь не даром.
Дело прочно,
Когда под ним струится кровь.

Статистик Самарской земской управы Лаговский пытался убить обер-прокурора Святейшего синода Победоносцева. Он выстрелил четыре раза в окно его квартиры. Победоносцев призывал решительно относиться к зачинщикам беспорядков. Он не одобрял еврейские погромы 80-х и 90-х годов, но понимал их причины.

Особо активно работа эсеров проявилась в черте еврейской оседлости: в Белостоке, Бердичеве, Пинске… В Белостоке они застрелили городового, стреляли в полицмейстера. В Пинске ранили жандармского ротмистра, в Бердичеве – помощника пристава…

В 1903 году партия имела в России десять типографий. Революционная агитационная литература – важная часть работы, но громко заявить о партии мог террор.