6.2.2 Нетрадиционные науки, включая эзотерику

Не секрет, что в настоящее время идеологи ряда практик, которых раньше не относили к науке, такие, например, как эзотерика, уфология, так называемые «народные науки» (народная медицина, народная метеорология, «органическая агрикультура» Р. Штейнера и др.), «оккультные науки» (алхимия, астрология, хиромантия, физиогномика и т. д.) претендуют на научный статус.

Из того, что пишет Михаил Лайтман, можно понять, что каббалист познает высший мир необычным способом (с помощью дополнительных, более чувствительных органов восприятия и, не покидая своего внутреннего мира), при этом он не сомневается в существовании высшего мира. Но не совпадает ли тогда высший мир с миром каббалиста, более широко – миром эзотерика?

Эти парадоксы эзотерического осмысления познания обсуждали еще Платон и Плотин. «Когда же душа, – говорит Платон устами Сократа, – ведёт исследование сама по себе, она направляется туда, где всё чисто, вечно, бессмертно и неизменно, и так как она близка и сродни всему этому, то всегда оказывается вместе с ним, как только остаётся наедине с собой и не встречает препятствий. Здесь наступает конец её блужданиям, и в непрерывном соприкосновении с постоянным и неизменным она и сама обнаруживает те же свойства. Это её состояние мы и называем разумением, правильно?»[162].

Но дело не только в научных претензиях представителей указанных выше практик. К сожалению, сами ученые сегодня не в состоянии провести границу между наукой и ненаукой и поэтому часто вынуждены отвергать последние, исходя из социальных и политических соображений. Например, в Новой философской энциклопедии И. Касавин, указывая, что паранауки «тщательно имитируют структуру науки и научного образования», пишет, что адепты и сторонники паранаук избегают присущей науке самокритики, культивируют фанатизм, сектантство, не чужды стремления к политической власти; «паранаука в ее современном состоянии – естественный спутник науки и вместе с тем вызов ей в условиях демократического общественного устройства, когда наука вынуждена вести диалог с другими социокультурными системами и не может окончательно устранить оппонентов»[163].

И действительно, зачастую отличить научную концепцию или теорию от ненаучных практически невозможно. Посмотрим в связи с этим, как определяется наука. «Наука, – пишет наш известный науковед, академик РАН В. С. Степин, – особый вид познавательной деятельности, нацеленный на выработку объективных, системно организованных и обоснованных знаний о мире»[164]. Если наука – это особый способ получения знаний о действительности, то любой представитель ненауки скажет, что он ученый, поскольку, конечно же, тоже познает действительность, притом старается это делать объективно и системно.

Другое дело, что его представления о мире не совпадают со взглядами официальной науки; но, может он тут же добавить, в самом научном цехе никакого единства взглядов на мир не существует – и, добавим от себя, будет совершенно прав, особенно если речь идет о гуманитарных, социальных и философских науках.

Дальше из статьи В. Степина мы узнаем, что в науке не допускается соединение объективного и субъективного (как, например, в искусстве), что истинность научных знаний проверяется в особой практике. («Такой практикой становится научный эксперимент. Часть знаний непосредственно проверяется в эксперименте. Остальные связываются между собой логическими связями, что обеспечивает перенос истинности с одного высказывания на другое. В итоге возникают присущие науке характеристики ее знаний – их системная организация, обоснованность и доказанность»[165].)

Другими словами, идеалом науки для Степина выступают естественные науки (физика, химия и т. д.), где, действительно, эксперимент обеспечивает не только обоснованность научной концепции и теории, но и возможность дальнейшего использования научных знаний в технике.

Но как в этом случае быть с другими типами наук – гуманитарными, социальными, философскими? Например, в гуманитарных науках соединение объективного и субъективного, а также отсутствие экспериментальной проверки – норма научной работы. Об этом, в частности, ясно писали В. Дильтей, М. Вебер, М. Бахтин.

Стоит обратить внимание и на такой факт: некоторые объекты (микро– или, напротив, макромира), которые в XIX в. уверенно проходили по «ведомству» естествознания, сегодня все чаще попадают в сферу действия гуманитарного познания. На примере анализа концепций «Вселенная» и «Метагалактика» это блестяще показал в ряде статей Вадим Казютинский.

Во-первых, относительно объектов космологии не срабатывают традиционные критерии обоснованности научного знания – эксперимент и эмпирическая проверка.

Во-вторых, космологам при построении своих теорий приходится руководствоваться не объективными критериями, а ценностями и индивидуальными предпочтениями, как в гуманитарной науке.

В-третьих, Вселенная и Метагалактика, по сути, не могут быть отнесены к физической реальности, а космология – к естествознанию[166]. С точки зрения различения идеалов естественной и гуманитарной науки, в пределах солнечной системы мы имеем дело с физической реальностью (поскольку можем даже ставить прямые решающие эксперименты – полеты на околоземную орбиту, на Луну, Марс и дальше), а за ее пределами (Галактика, Метагалактика и Вселенная) – только с гуманитарной реальностью; в последнем случае говорить о проверке истинности научного знания практикой и экспериментами не приходится.

Конечно, представители естествознания уверены, что реальности, о которой говорят эзотерики или сторонники паранауки, просто нет, поэтому, какая может быть наука о том, что не существует? В ответ сторонники эзотерики и паранауки могут возразить, что когда-то, например, трудно было даже помыслить полеты тяжелых тел или выделение огромного количества тепла из холодной породы.

Однако сегодня не только существуют самолеты, ракеты или ядерный реактор, но и соответствующие науки. И разве математика не наука? А ведь ее объекты ученый не только познает, но и конструктивно порождает. Кроме того, что значит – не существует некоторая реальность? Сегодня еще не существует, а что будет завтра – неизвестно. Наконец, для кого-то не существует, а для другого – налицо.

Кант в поисках демаркации между наукой и ненаукой вводил понятие опыта. В частности, антиномии разума он характеризует как выход разума за пределы опыта. Но что понимать под опытом? Одинаков ли опыт у представителя естествознания, гуманитарной и социальной наук, в эзотерике или уфологии?

А также сходны ли практики, выступающие критерием истинности научных знаний в соответствующих областях? Например, есть ли что-нибудь общего между инженерией и обеспечивающим поведение человека, между созданием машин и эзотерическим спасением? Но рассмотрим два конкретных примера – один из паранауки, другой из эзотерики.

Получив как-то уфологический журнал «Аномалия», я в очередной раз задумался над тем, что объединяет статьи, напечатанные в этом и других номерах вестника, а также в какой реальности они написаны? Конечно, вестник можно рассматривать просто как уютное прибежище графоманов или людей, не совсем здоровых психически, ведь, черт знает, о чем пишут.

Однако от поспешной клинической квалификации авторов вестника, одним из которых я являюсь сам, меня остановило следующее соображение. Как в этом случае отличить, например, святого от душевнобольного: и тот и другой говорят нам о чудесах и каких-то реальностях. Сегодня мы называем Секо Асахару преступником, а несколько лет тому назад говорили, что он святой и каждый день почтительно слушали его проповеди и музыку по «Маяку».

Сегодня мы считаем Марию Цвигун, объявившую себя мессией и живым богом, душевнобольной. Естественно, мы ей не верим, а многие над ней даже смеются, но и Христу не верили и смеялись над ним, а где теперь эти пересмешники? Дело в том, что авторов «Аномалии» действительно что-то объединяет и, несмотря на кажущийся бред их статей, в их содержании чувствуется какая-то общая реальность. Спрашивается, какая?

Рассмотрим для примера статью доктора физико-математических наук В. Луговенко «Земля задышала глубже. Скоро Армагеддон». «Суть измерений земного дыхания, – пишет В. Луговенко, – состоит в наблюдении лозоходцами за расширением и „схлопыванием“ светлых и темных зон, которые в течение дня регулярно меняют свою ширину»[167].

Первое измерение и первый вздох, поясняет В. Луговенко, относятся к восходу солнца: «Солнце отрывается от горизонта и поднимается все выше и выше. Наступает тот замечательный момент, когда Земля делает первый после ночного отдыха глубокий вдох». Анализируя динамику изменения параметров первого вдоха, автор статьи приходит к следующему выводу: «Энергетика дыхания Земли в последние 4 года стала меняться очень интенсивно».

Далее начинаются эзотерические и апокалиптические интерпретации. Оказывается, наша Земля – живое существо, связанное потоком «космического поля» с Живым Космосом. Существует план Природы, по которому поток космического поля в ближайшие десять лет должен постоянно усиливаться, ведя к великим преобразованиям – Армагеддону («Смысл Армагеддона – затормозить и повернуть вспять карму Земли»).

И вот что при этом будет происходить с человеком. Его энергетика начнет улучшаться, возрастет сенситивизм, «все больше индивидов получат общение с тонким планом с помощью ясночувствования, яснослышания, ясновидения, яснопонимания и т. д., познание своей биоприроды, гармонизация тела и духа, руководство тела с помощью разума, нормализация морали и психики, правильное проявление себя вовне помогут индивиду легче перенести нагрузки Армагеддона»[168].

В чем же смысл всего построения? Похоже, что все строилось ради этих в общем благородных целей: ясновидения, познания себя, гармонизации тела и духа, нормализации морали и психики и т. д. Но здесь уже, конечно, начинается моя интерпретация.

Анализ этой и других работ, напечатанных в «Аномалии», показывает, что у ее авторов есть страстные мечты и желания, у кого какие. Одни стремятся к ясновидению, другие – к необыкновенным реальностям, третьи – к контактам с внеземными цивилизациями (например, чтобы те помогли нам решить наши земные неразрешимые проблемы), четвертые – к власти над другими людьми, пятые хотят найти причины своих страхов и неблагополучия, шестые, седьмые… При этом важно то, каким образом создается картина или учение, дающая понимание решения и надежду на реализацию мечты и желания, буквально съедающих авторов «Аномалии».

Здесь, судя по всему, два звена: физикалистское (например, космическое или биоэнергетическое) объяснение и объяснение эзотерическое. И первое, и второе строятся достаточно произвольно, главное – выйти на понимание решения и план реализации заветной мечты или желания. Теперь вопрос о реальности.

Если жанр статей «Аномалии» – это и не сказка, и не бред душевнобольных, и не просто графомания, а особый публичный способ реализации страстных желаний и мечтаний авторов, то вроде бы получается чистая субъективность и произвол. Тем не менее, это не так. Произвол и субъективность, конечно, есть, но только в отношении к требованиям строгой естественной науки. Здесь же мы, на мой взгляд, имеем дело с паранаукой. Речь идет о довольно сложном в психологическом и культурном отношении явлении.

Заметим, прежде всего, что наши авторы высказывают не только свое личное мнение, но и реально выражают мнение многих других людей, читающих «Аномалию». Они не просто во что-то верят (например, в Живой Космос или, скажем, в НЛО), но – и это более существенно – живут в соответствии со своей верой. Наконец, создавая свои учения и объяснения, авторы «Аномалии» разрешают свои сомнения, реализуют – да, именно реализуют – свои страстные желания и мечты. Причем не только свои, но и читательские (тех читателей, которым все это кажется истиной).

Не означает ли все сказанное, что события, о которых рассказывают авторы «Аномалии», вполне реальны? Однако эта реальность не физическая, а психологическая и культурная, но от этого она не становится менее значимой.

Зададимся вопросом, что собой в этом случае представляет опыт представителей паранауки, например, уфологов? Очевидно, он предполагает уфологическое сообщество, практику жизни уфологов, наконец, удостоверение реальности НЛО, чем уфологи постоянно занимаются и небезуспешно. Если представитель естествознания удостоверяет законы природы полетом ракет или действием атомного реактора, то уфологи – наблюдениями за необычными небесными явлениями и практикой собственной жизни. Теперь второй пример: рассмотрим, в частности, как эзотерики характеризуют свои познавательные процедуры.

Вспомним, как в «Очерке Тайноведения» Рудольф Штейнер описывает три основные стадии эзотерического познания – «имагинативное познание», «инспирацию» и «интуицию». Сходным образом, естественно, в рамках своих учений описывают познание и другие эзотерики. Но эзотерическое познание помимо рефлексии эзотерического метода содержит и два других важнейших компонента нормальной науки – процедуры конструирования идеальных объектов и построение теории.

Действительно духовный человек (существо) Штейнера – это явно идеальное построение (объект): ему приписываются новые органы, способность воспринимать отношение вещей и их сущности, наличие нескольких тел («физическое» – после смерти человека оно становится трупом; «эфирное» – в чистом виде оно дает знать о себе во сне; «астральное» – проявляется в забвении; «Я» – сознание и воспоминание), наличие ряда «душ» и «духов» (душа «ощущающая», «рассудочная», «сознательная», а также «само-дух», жизне-дух» и «духо-человек»)[169].

Кроме того, «духовному человеку» Штейнер приписывает особую активность («деятельность») и довольно сложную жизнь, включающую, с одной стороны, духовное познание себя и мира, неизмеримо более глубокое (ясновидящее), чем обычное, земное, с другой стороны – подготовку и осуществление нового воплощения души (под руководством более развитых существ душа очищается, воссоздает новые тела, находит новых родителей), с третьей стороны – духовное участие в жизни творческих людей и мироздании (т. е. в изменении Земли, ее развитии).

Используя данную конструкцию, Р. Штейнер строит настоящую теорию, объясняя и описывая в ней основные волнующие его как эзотерика феномены – сон, смерть, послесмертное существование, жизнь в подлинной (духовной) реальности, историю нашей цивилизации (Земли), ее будущее. В своей теории Штейнер показывает, как в процессе развития духовного мира (через его последовательные планетарные воплощения) развивался человек и все, что имеет важное значение в духовной культуре: природа, духовные существа (ангелы, архангелы, апостолы, выдающиеся религиозные деятели, Христос), но также и Люцифер, и его слуги, наконец, важнейшие планетарные и духовные события нашей цивилизации (например, образование человеческих племен или гибель Атлантиды).

Заканчивает он свою теорию так: «Тайна всего развития на будущие времена заключается в том, что познание и все то, что совершает человек из истинного понимания развития, есть посев, который должен созреть, как любовь… Начиная с состояния Земли, „мудрость внешнего мира“ становится внутренней мудростью в человеке. И, следовательно, зародышем любви. Мудрость есть условие любви. Любовь есть плод возрожденной в „Я“ мудрости»[170].

Мы вряд ли ошибемся, предположив, что познание, духовность, мудрость и любовь лежат в основании всей пирамиды ценностей самого Рудольфа Штейнера, и именно отсюда они пришли в духовный мир, как его идеал. Анализ эзотерических учений, как я отмечал выше, подсказывает интересную гипотезу. А именно, эзотерический мир устроен так, чтобы соответствовать высшим реальностям самого эзотерика. Например, жизненная, нравственная цель Рудольфа Штейнера – соединение с Богом, и этим заканчивается в его учении эзотерическое восхождение, для Штейнера характерно активное, реформаторское отношение к миру, этому соответствует определенная ступень эзотерического пути, ему свойственно самопознание и эзотерическая жизнь, – оба эти момента нашли отражение в его учении.

Три описанные выше ступени эзотерического познания (имагинативное, инспирация и интуиция) удивительным образом соответствуют представлению Штейнера о научной работе (научном познании и истине).

Получается, что духовный, невидимый мир, который Штейнер описывает как объективный, всеобщий для людей, фактически является отражением духовной (внутренней и внешней) жизни Рудольфа Штейнера, отражением, которому придан статус всеобщего бытия. Но, одновременно, духовный мир – это и зеркало культуры, как она преломляется в сознании и жизни Штейнера, Культуры, как идеальной жизни, соединяющей такие полюса, как Мир, Человек и Бог, восприятие Мира и активное отношение к нему, «Я» (микрокосм) и Мир (макрокосм), обычный земной мир и мир эзотерический.

По Штейнеру получается, что человек входит в духовный мир, предварительно познавая и формируя самого себя. Он попадает в высший мир, так сказать, через окно своего «Я». Поэтому, вполне естественно, что духовный мир является проекцией его «Я», хотя Штейнер утверждает обратное (независимость духовного мира от человека).

Как Штейнер и другие эзотерики достигают такой трансформации своей психики, когда их внутренняя жизнь и опыт начинают восприниматься как самостоятельный, эзотерический мир, я анализировал в первой главе.

Предпосылки эзотеризма, как отмечалось выше, лежат в обычной жизни человека, ведь эзотерики не сваливаются на землю с луны. Одна из таких предпосылок – свободная личность, другая – мировоззрение, в котором объективная реальность начинает истолковываться как производная от мышления (познания, активности) этой личности; назовем представления, фиксирующие такое мировоззрение, «базовыми объяснениями жизни».

Например, задолго до того, как Р. Штейнер стал эзотериком, он вышел к представлениям, по которым мир конституируется познанием и мышлением свободной личности. «Повышение ценности бытия человеческой личности, – пишет он в 1891 г. в докторской диссертации по философии (заметим, что „Очерк Тайноведения“ появится почти 20 лет спустя), – это есть цель всей науки…

Результатом этих исследований является, что истина не представляет, как это обыкновенно принимают, идеального отражения чего-то реального, но есть свободное порождение человеческого духа, порождение, которого вообще не существовало бы нигде, если бы мы его сами не производили. Задачей познания не является повторение в форме понятий чего-то уже имеющегося в другом месте, но создание совершенно новой области, дающей лишь совместно с чувственным миром полную действительность»[171].

Здесь, как мы видим, познание еще обычное, научное (философское), но в его рамках происходит отождествление действительности и мышления (познания), а также познающей личности.

Трансформация мыслящей личности в направлении к эзотеризму начинается с того момента, когда она, реализуя нащупанные базовые объяснения жизни, замечает выхождение на свет совершенно новой реальности, отличной от обычной, но опознаваемой личностью как подлинная реальность. Как правило, становящаяся новая реальность двояка: новый мир вне человека (духовный мир Штейнера) и ощущение в себе другого существа (например, видящего непосредственно превращения предметов и их сущность).

В этой реальности познание тоже начинает трансформироваться и приобретать иное значение – оно превращается в инструмент (способ) открытия нового подлинного мира. Такая реальность, назовем ее «базовой», требует реализации и проживания событий, заданных базовыми объяснениями жизни.

Становление базовой реальности имеет два важных следствия для жизни человека.

Во-первых, он начинает все события, включая прошлый опыт жизни, переосмысливать под углом зрения событий и сюжетов базовой реальности, критикуя и отвергая те, которые ей не соответствуют.

Во-вторых, человек перестраивает свою жизнь, стремясь реализовать базовую реальность и подавить все те реальности, которые находятся с ней в конфликте. С определенного момента сам, но чаще под влиянием культурных образцов (Платон, Будда и др.) он выходит и на собственно эзотерические идеи: признания двух миров (подлинного и неподлинного), ориентации своей жизни на обретение подлинного мира, установки на кардинальную перестройку личности.

Именно в этот период на основе базовой реальности складывается собственно «эзотерическая» личность. В ее рамках происходит и переосмысление самого человека: он опознает себя как эзотерика, философа, «стремящегося блаженно закончить свои дни» (Платон), «благородный муж» (Будда), «внутренний человек» (Августин), «духовное существо» (Штейнер), «гностическое существо» (Шри Ауробиндо Гхош), «маг» (Кастанеда).

Указанные здесь процессы происходят не сами собой, а предполагают напряженную работу личности, стремящейся лучше уяснить свои идеалы и ценности, реализовать базисные объяснения жизни, поддержать базовую и эзотерическую реальность в ее борьбе с другими, обычными реальностями. По сути (т. е. в нашей реконструкции), эта работа представляет собой построение эзотерического учения (идеальных объектов и на их основе теории) и преобразование себя в направлении эзотерических идеалов; по форме осознания, доступной эзотерической личности, такая работа понимается как познание подлинной реальности (открытие подлинного мира).

В свою очередь, построение эзотерического учения обусловлено не только созданием условий для реализации эзотерической личности, но и возможностью осмыслить весь доступный эзотерику материал культуры. Например, мы видим, что Рудольф Штейнер осмысляет в своих эзотерических работах происхождение человека, психические феномены, историю культуры, искусство, прошлое и будущее современной цивилизации и многое другое. «Роза Мира» тоже эзотерически толкует все реалии истории и культуры, известные Даниилу Андрееву.

Таким образом, для эзотеризма характерна одновременность порождения эзотерического мира и его познания. Это же характерно, кстати, для философского и художественного мышления. Вспомним высказывания Канта в «Критике чистого разума». «Первый, кто доказал теорему о равнобедренном треугольнике, – пишет Кант, – понял, что его задача состоит в том, чтобы создать фигуру посредством того, что он сам а priori, сообразно понятиям мысленно вложил в нее и показал путем построения»[172].

В каком-то смысле мыслящую личность Кант уподобляет самому Богу, создавшему мир. В этом смысле, когда Кант пишет, что человек «сам связывает, синтезирует, определяет опыт», что он имеет «возможность как бы а priori предписывать природе законы и даже делать ее возможной»[173], то он мыслит вполне последовательно. Теперь искусство.

В современном искусстве продуктом выступают произведения, создаваемые не только путем вдохновения, но и на основе замысла и других выразительных средств (например, художественных концепций, жанровых и драматургических особенностей). Но замысел и выразительные средства не могут существовать вне знаний и объективации. И построение художественной реальности требует объективации соответствующих событий, при этом художник не только конституирует саму реальность, но и следит, какие события возникают в результате его творчества. То есть и для искусства характерна одновременность конституирования (порождения) реальности и ее художественного познания. Все указанные здесь эпистемические моменты и предпосылки построения замысла, применения выразительных средств, конституирования художественной реальности можно отнести к художественному мышлению (познанию).

Мы, конечно, больше привыкли к выражениям «научное и философское мышление (познание)», меньше – «художественное и проектное мышление», совсем странно звучит «эзотерическое или религиозное мышление». Но большой разницы нет. Везде мышление, с одной стороны, позволяет строить одни знания на основе других и конституировать представления о действительности, с другой – обусловлено нормативно, в плане задач и самой сферой деятельности.

Различия разных форм и видов познания в том, какую роль в мышлении играет личность и другие представления, обусловленные нашим опытом, требованиями коммуникации, взаимодействием с другими людьми.

В философии, эзотерике и гуманитарных науках роль личности огромная, а в естественных науках и техническом мышлении – минимальная.

Для философии большое значение играет философская традиция, требования и вызовы времени (современности), а также проблемы, которые философ взялся разрешать. Для эзотерика все эти факторы, кроме последнего, несущественны. Зато существенны реализация собственной личности и эзотерическое осмысление культурного материала.

Представитель естествознания в этом месте радостно потрет руки и заявит, что автор, сам того не желая, показал, что паранаука и эзотерика – это не наука, здесь все субъективно, все основывается на опыте жизни людей. Но я уже отмечал выше, что и гуманитарные науки вкупе с социальными и философскими основываются на жизненном опыте и субъективных позициях (ценностях). И разве параученый не строит идеальные объекты и своеобразные теории (нередко используя даже математику), которые расширяют его опыт, причем именно за счет исследовательской дискурсии. Например, в книге «Столп и утверждение истины» Павел Флоренский разворачивает дискурс, сочетающий в себе элементы научного, философского, эзотерического и религиозного мышления (дальше будет приведен анализ творчества этого мыслителя). Он, с одной стороны, постоянно прибегает к философии, логике, сравнительному языкознанию, с другой – к интуиции, религиозному и личному опыту, свидетельствам отцов христианской церкви и Священному писанию[174]. Разве Павла Флоренского нельзя считать ученым?

Конечно, были времена и, добавлю, культуры (архаическая, Средних веков, социалистическая), когда не допускалось разномыслие и разновидение. Все люди были включены в общую практику жизни, принимали единую реальность (верили в души и духов, языческих богов, христианского Бога, Сталина и партию), имели одинаковый опыт.

Но в другие времена (Античность, Возрождение, Новое время) жизнь обустраивается иначе. Наряду с общими структурами и институтами, которые поддерживаются всеми, существуют несовпадающие сообщества и формы жизни. Наряду с представлениями, которые разделяются каждым, культивируются совершенно различные мировоззрения и мироощущения. За примерами не нужно ходить далеко.

Сегодня, с одной стороны, все люди Земли включены в мировые хозяйственно-экономические инфраструктуры, пользуются общими информационными сетями и международным правом, с другой стороны, именно за счет возможностей, которые при этом создаются, развиваются и набирают силы самые разные сообщества и социальные образования, исповедующие различные, часто противоположные, мировоззрения и мироощущения.

Мировое сообщество и терроризм, золотой миллиард и бедные развивающиеся страны, Запад и Восток, США, Общий рынок и Китай, христианство и ислам – вот только некоторые примеры ментальных оппозиций и несовпадающих форм жизни на нашей планете. И каждая такая форма жизни задает свой познавательный взгляд, предполагает разворачивание своего научного дискурса, обосновывающего и расширяющего соответствующие опыты жизни.

Таким образом, если не считать естествознание идеалом науки, то вполне можно говорить не только о гуманитарных и социальных науках, но и паранауке, и эзотерической науке. Если естественные науки позволяют рассчитывать, прогнозировать и управлять природными процессами, чем пользуется инженерия, то другие нетрадиционные типы наук (философские, гуманитарные, социальные, паранаука, эзотерическая наука) обосновывают и расширяют соответствующий опыт жизни человека – функция, как я думаю, не менее достойная и необходимая. Хотя мой соавтор, Михаил Лайтман, склонен идентифицировать каббалу с точными, естественными науками, мой анализ показывает, что более правильно относить ее к нетрадиционным наукам, ведь одна из функций каббалы состоит как раз в обосновании и расширении каббалистического опыта жизни. Хотя я понимаю, что это вопрос спорный и на каббалу можно посмотреть иначе.

Другое дело, что в самое последнее время все больше осознается, что различные формы современной жизни взаимозависимы. Если ученые учтут эту взаимозависимость, то будущая наука выработает и новое понимание истины. Но то будущая наука, а сегодня мы вынуждены признать, что наука, действительно, имеет «много гитик», не исключая паранауку и эзотерику.

Примечания:

[1] Бааль Сулам (иврит – буквально «Обладатель лестницы») – это имя было присвоено величайшему каббалисту XX в. Йегуде Ашлагу (1884-1954) по завершению написания им комментария «Сулам» (иврит – лестница [в духовный мир]) на книгу «Зоар».

[16] Аналогичные высказывания встречаются во многих текстах каббалистической литературы XVIв. См. также: Азулаи А. Предисловие к книге Ор а-Хама. Ч. I. С. 72: «И нашел я запись, где говорится, что постановление свыше о запрете открытого изучения каббалы действительно только в определенный период времени – до конца 5250 г. [указанная дата иудейского летоисчисления соответствует 1490 г. н. э. – Прим. автора], и с этого времени и далее отменяется это постановление, и разрешается открыто заниматься изучением книги „Зоар“. А с 5300 г. [1540 г. н. э. – Прим. автора] занятия этой мудростью считаются самым высшим предназначением и должны все, как взрослые, так и дети, заниматься ею, как сказано в „Рейя Меемна“ [„Рейя Меемна“ (иврит – „Верный пастух“) – статья из книги „Зоар“. – Прим. автора].

[17] Рамхаль – акроним имени рабби Моше Хаим Луцатто (1707-1746) – величайший каббалист Италии. Впоследствии переехал в Амстердам, а затем в Акко (Израиль), где провел последние годы жизни.

[162] Платон. Федон. Собр. соч.: В 4 т. М., 1993. Т. 2. С. 35.

[163] Касавин И. Паранаука // Новая философская энциклопедия. 2001. Т. 3. С. 197.

[164] Степин В. С. Наука // Там же. С. 23.

[165] Степин В. С. Наука // Новая философская энциклопедия. 2001. Т. 3. С. 24.

[166] Казютинский В. Миры культуры и миры науки: эпистемологический статус космологии // Социокультурный контекст науки. М., 1998. С. 103-116.

[167] Луговенко В.Земля задышала глубже. Скоро Армагеддон // Аномалия. 1995. № 3.

[168] Луговенко В.Земля задышала глубже. Скоро Армагеддон // Аномалия. 1995. № 3.

[169] Штейнер Р. Истина и наука. М., 1992. С. 125-135.

[170] Штейнер Р. Истина и наука. М., 1992. С. 141.

[171] Штейнер Р. Истина и наука. М., 1992. С. 7, 8, 37.

[172] Кант. Критика чистого разума. С. 86.

[173] Там же. С. 210.

[174] Розин В. М. Бог и законы природы // НГ Наука. М., 2003. № 11 (65).