О разведке внешней и внутренней контрразведке, о политическом сыске берутся писать и рассуждать многие. Но, как часто бывает, с этой особой сферой человеческой деятельности большинство пишущих знакомы лишь понаслышке или, как говорится, по книжным источникам. Между тем, разведка — один из древнейших атрибутов истории общества, — это искусство приобретения и приумножения знаний о том, что сознательно скрывается. Скрывается же обычно то, что является самым важным для выживания того или иного государства.

Прежде чем поделиться личными наблюдениями о деятельности советских органов госбезопасности в 60—90-х годах — это период моей непосредственной работы в них — хочу кратко сказать о той поистине магнетической силе, которая увлекла меня на нелегкие таинственные пути спецслужб.

Родился я в подмосковном поселке Рогачево — ровеснике города Дмитрова, основанному Юрием Долгоруким и названного в честь сына Дмитрия. Сам город Дмитров и несколько других поселений служил форпостом для защиты Москвы. Рогачево (есть версия, что название идет от слова «рогатки», что ставились на сторожевых засеках) было одним из ее сторожевых пунктов. Отсюда начиналась ее оборона…

Войны часто опаляли мою родину… До Рогачева добирались когда-то отряды наполеоновской армии в поисках пропитания для себя и сена для своих коней. В 1941 году немцы заняли поселок Рогачево, наполовину уничтожив его. Во время недолгой оккупации в нем был развернут немецкий госпиталь. С ним связано чудовищное злодеяние, которое я не в силах забыть… Не предвидя стремительного наступления советских войск, освободивших Клин, Калинин и Ржев (в Дмитров немцы не смогли войти) немецкая часть вынуждена была спешно отступать. В панике немцы не стали эвакуировать своих раненых солдат. Они подожгли школу-госпиталь и расстреляли тех немногих, оставшихся в живых своих соотечественников, пытавшихся выбраться из огня. Приказ был кощунственный — «нельзя оставлять их в русском плену…». Немцы стреляли в немцев.

Вторая мировая война унесла более 20 миллионов жизней советских людей. В нашей семье погибли два моих старших брата Михаил и Георгий. Помню, как мама не один год выходила на околицу, усердно молилась и все ждала, что кто-то из них появится на дороге к дому. Погибла и сестра моей мамы, которая взяла на воспитание двух ее детей, не желая им доли сиротского приюта. Первые месяцы после изгнания фашистов были голоднейшие. Помню, с каким нетерпением мы всегда ждали прихода весны. Мама утешала нас, умоляла подождать, когда появится крапива и лебеда. Суп из этих трав, хорошо знакомый в таких же послевоенных глубинках, действительно помог нам выжить. Укладывая нас спать голодными, мама долго молилась перед иконой Казанской Богоматери, заставляя нас, несмышленышей, повторять за ней молитву, взывала к добру и милосердию. До сих пор мне слышится жалостливый материнский голос: «Спаси и сохрани моих детей!..»

Я своим детским сердцем тогда верил, что Пресвятая Богородица поможет всем нам в эти тяжелые минуты. И где бы я ни был, икона Казанской Божией матери всегда со мной — постоянная и надежная спутница на всем моем жизненном пути. В местечке, где я родился, отмечали престольный праздник — праздник «Казанской Богоматери». Маму мою, родившуюся 25 января, нарекли Татьяной. На 45-м году жизни именно в этот же день в январе у нее родились близнецы — я и мой братишка. Казанской иконой был освящен и Московский государственный университет во время торжеств по случаю его открытия.

В Татьянин день начинаются студенческие каникулы. И я каждый раз в течение пяти лет учебы на факультете журналистики МГУ непременно ездил домой, чтобы совместить все эти праздники. Бережно храню икону «Казанской Божией матери», переданную мне по старшинству после смерти матери.

Казанская икона Пресвятой Богородицы — одна из величайших святынь Руси, заняла свое почетное место в построенном специально для нее Казанском соборе на Красной площади Москвы…

Годы учебы на факультете журналистики МГУ оставили неизгладимое впечатление. Лекции у нас читали самые маститые профессора. Аудитории всегда были переполнены, сюда приходили студенты и с других факультетов. Объем знаний в сфере общественной жизни, философии, зарубежной и отечественной культуры, языковой подготовки был очень обширен… Но особый интерес для меня представлял так называемый специальный курс, который я проходил в городе Минске. Когда прибыл туда на годичную учебу, меня ожидали сюрпризы и неожиданности. Таинства разведки и контрразведки с каждым днем все больше завладевали не только моими мыслями, но и душой.

…Нам преподавали спецдисциплины, закодированные номерами СД-1, СД-5 и т. д. Основательной была правовая подготовка, криминалистика. Конечно, интереснейшими оказались предметы по оперативной деятельности. Много часов уделялось физическим и военно-прикладным занятиям. Но, пожалуй, самой отличительной чертой спецкурсов была четко организованная и продуманная связь теории и практики: лекции читали и преподаватели и действующие сотрудники органов КГБ. Они же проводили часть семинарских занятий по конкретным операциям и делам, рассказывали об их сути, анализировали допущенные ошибки. Перед слушателями как бы раскрывалась живая связь времен, событий и поколений.

Впоследствии получилось так, что многие преподаватели шли по жизни вместе со своими выпускниками. Встречались с ними на работе, по возвращении из краткосрочных и долговременных командировок, обсуждали детали некоторых разведывательных и контрразведывательных операций. Думали о том, что еще полезно было бы ввести в спецкурс для новобранцев. Несмотря на разницу в возрасте, у меня сложились добрые отношения с бывшим педагогом Бусловским (он был руководителем моего диплома по спецдисциплине), психологом Иванинъш (Прошу извинить, что за давностью лет запамятовал их имена). До сих пор перезваниваемся с Леонидом Постниковым, Андреем Сидоренко, Сергеем Дьяковым. Дорожу знакомством с начальником чекистского кабинета Евгением Чеботковым. Часто встречаюсь с профессором доктором исторических наук Василием Коровиным. «Прокатываю» свои идеи с преподавателями одного из факультетов Академии ФСБ Алексеем Кожихиным, Николаем Фалеевым.

В истории спецслужб много интересного, не утратившего своего значения за давностью лет, того, что можно использовать и в нынешней ситуации. Непререкаемым авторитетом в этой области для всех нас являлся Леонид Шебаршин, покинувший пост главы советской внешней разведки в 1991 году. Он прослужил в ней свыше трех десятилетий — профессионал, знающий свое дело до мельчайших подробностей. Шебаршин всегда подчеркивал, что разведка — это инструмент политики. Однако она, по его убеждению, не может заменить политику и сама формулировать свои задачи. Постановка целей для разведки — прерогатива и обязанность высшего руководства. А цели эти вытекают из политических и экономических задач, стоящих перед государством на данном этапе развития.

В более широком толковании разведка — это выяснение обстоятельств, которые благоприятствуют или препятствуют осуществлению того или иного действия, связанного с риском для замышляющего это действие. И примеры таких разведывательных предприятий, как в этом несложно убедиться, дает уже один из самых ранних источников человеческой культуры — Библия.

Сорок дней и ночей плавал праведный Ной по водам всемирного потопа, пока его ковчег не пристал к склону Арарата. Мудрый кормчий не стал рисковать жизнями чистых и нечистых, томящихся на борту его судна. Он послал в разведку ворона, чтобы узнать, убыла ли вода с земли, но тот вернулся ни с чем. Тогда Ной выпустил голубя — тоже безуспешно. И, помедлив еще семь дней, он опять выпустил голубя, который возвратился со свежим масличным листом в клюве. Так Ной узнал, что вода сошла с земли. Если вдуматься, это поистине классический пример разведывания обстановки, причем, как остроумно выразился Шебаршин, с помощью доступных в то время технических средств.

В Библии приведены примеры и других «разведывательных» мероприятий. «И сказал Господь Моисею: пошли от себя людей, чтобы они высмотрели землю Ханаанскую, которую я даю сынам Израилевым». Моисей послал 12 сородичей в разведку, чтобы посмотреть страну, но не ограничил их заданием чисто топографического характера, а сформулировал его значительно шире. Библия так повествует об этом. И сказал им Моисей: пойдите в эту южную страну, взойдите на гору и осмотрите землю — какова она, и народ, живущий на ней; силен ли он или слаб, малочислен ли он или многочислен? В принципе подобного рода задания разведчики, как нетрудно понять, выполняют и сегодня.

И еще. Разведка всегда была почетным занятием. Бывали случаи, когда даже король или маршал переодевались и шли в разведку. Этому есть примеры и в XX веке. Например, достоянием гласности стали факты по вербовочным подходам к И.М.Майскому, советскому послу в Лондоне с 1932 по 1943 год. Во главе той шпионской операции британских служб стоял не кто иной, как сам… Черчилль. А «связником» Майского был объявлен Рандольф Черчилль, сын премьера — журналист, офицер. Известно и то, что Буш до своего президентства возглавлял Центральное

Разведывательное Управление США. «Генсеком с Лубянки» называют Ю.В.Андропова…

Исторические факты прошлых веков, да и нашей современности свидетельствуют, что государства, не забывая утверждать за собой славу рьяных миротворцев, наблюдали и наблюдают друг за другом с пылом закоренелых врагов. Отряды и полки секретных служб иногда сокращаются, но никогда не демобилизуются. Их не распускают по домам ни по какому мирному договору.

Из истории могущественных государств видно, что как в древности, так и сегодня, разведка всегда предшествовала набегам, походам и нашествиям. Она служила как бы прелюдией войн и сопровождала их до победного конца или поражения. Подготовка любых войн, будь то «горячие» или «холодные», как правило, связана с усилением разведывательной деятельности, причем и в военное, и в мирное время она всегда носила и носит исключительно наступательный характер. Разведки соперничающих государств засылают друг к другу в тыл своих шпионов, вредителей, а порой диверсантов и убийц, дают им задания внедряться в структуры и учреждения этих государств, создавать там свою сеть ив случае необходимости взрывать их тылы, чтобы ослабить и подорвать мощь противника.

История Первой и Второй мировых войн, гражданские войны XX века, периоды становления и распада Советского Союза полны многочисленных и жестоких эпизодов подрывной деятельности разведок разных стран. Известно, что наивысшую активность в период Первой мировой войны развила немецкая разведка во Франции. Только в парижских гостиницах в качестве лакеев и другой прислуги находилось на службе около 40 тысяч немецких агентов. В тот же период было арестовано свыше 10 тысяч немецких и австрийских шпионов в одной лишь Англии. Иными словами, речь идет не о сотнях, не о тысячах, а о десятках тысяч шпионов!

Франция, со своей стороны, тоже не дремала. Она в очередной раз доказала миру, что на войне разведчик является едва ли не самым смертоносным оружием, — я бы сказал, единственным древним оружием, не терявшим своего значения на протяжении тысячелетий. По французским данным, ловкая женщина-разведчик в период Первой мировой войны уничтожила шестнадцать транспортов и торговых кораблей. Такой результат, гораздо более губительный, чем действия любого линейного корабля, наводит на мысль, что разведчики могут быть не только мощным, но и самым экономичным в истории оружием.

Гитлеровская разведка на подрывную работу в Испании ежегодно расходовала около 3 миллионов песет и задолго до фашистского мятежа 1936 года сумела создать в стране свыше 50 опорных пунктов, которые проводили активную подрывную работу. В генеральном штабе, военном министерстве Испании и в армии орудовали фашисты во главе с немецким офицером Милибраном. Все дело подготовки мятежа возглавлял представитель генерального штаба Хуан Гунц. Именно в период национально-революционной войны в Испании родился термин «пятая колонна» — нарицательное название вражеской тайной агентуры, используемой для разложения тыла той или другой страны. Так называли подпольную агентуру фашистов, изменников и предателей, которые действовали в Мадриде.

«Пятая колонна»! По долгу службы я много изучал работу иностранных разведок, методы и способы их подрывной деятельности. И могу со всей ответственностью сказать, что этот термин отнюдь неспроста появился в наших и зарубежных средствах массовой информации в период распада СССР…

Об истории разведки и контрразведки написано множество увлекательных книг. Эта тема поистине неисчерпаема. Но мне. хотелось бы сказать доброе слово о некоторых высококлассных российских контрразведчиках, которые принесли огромную пользу своей Родине. Среди них, несомненно, выделяется Иван Алексеевич Маркелов, прошедший путь от младшего оперуполномоченного до начальника Второго главного управления КГБ СССР. Это один из лучших руководителей КГБ второй половины XX века. Опыт работы у него был богатейший — ему выпало трудиться в ряде территориальных управлений, в республиканском Комитете, затем в центральном аппарате, в разведке. Иван Алексеевич обладал поистине необыкновенным аналитическим умом. Человек спокойный, уравновешенный, он методично передавал свои многосторонние профессиональные познания сотрудникам центрального органа контрразведки, каковым являлся «Второй главк». Именно на годы его работы в органах КГБ падают самые громкие разоблачения агентов иностранных спецслужб.

Одним из любимых его «нравоучений» была фраза: «Ищите агента по почерку разведки — он неизменен, потому и подводит». Иван Алексеевич всегда стремился привить своим сотрудникам уважительное отношение к историческому прошлому и опыту не только спецслужб России, но и иностранных государств — так сказать, профессиональных соперников. В этом отношении мне особенно памятны его суждения о германских разведывательных службах, о традиционном почерке работы которых мы, помнится, беседовали в госпитале, куда однажды угодили надолго и вместе. И.А.Маркелов, к сожалению, так из него и не вышел. Видимо, уже понимая, что времени у него осталось немного, он старался подробно посвящать меня в свои многолетние наблюдения. Был очень искренен, особенно обстоятельно говорил об ошибках, которые случаются в любом деле, хотел предостеречь от их повторения своих последователей. Ведь в тот период я работал в его главке — в аналитическом подразделении.

Помню, разговор о германских разведывательных службах начался весьма своеобразно:

— Традиционные формы и методы германской разведки надо изучать на примере графа Шулленбурга, — сказал Маркелов. — Да, да, того самого посла Германии в Москве, который 22 июня 1941 года объявил о начале войны против СССР, правда, уже после вероломного нападения и бомбовых ударов. Он прибыл в СССР под крышей посла в 1934 году. Фридрих Вернер фон дер Шулленбург был наиболее крупным и опытнейшим германским разведчиком — специалистом по Закавказью. Награжден железным крестом 1 степени за участие еще в Первой мировой войне.

Далее Иван Алексеевич сообщил любопытный факт. Царской контрразведке, осуществлявшей слежку за Шул-ленбургом, в начале 1914 года каким-то образом удалось изъять у него записную книжку с фамилиями немцев, а также некоторых грузин и армян. Это оказался список агентов, который впоследствии полностью совпал со списком лиц, изобличенных советской контрразведкой в шпионаже в пользу нацистской Германии. Иными словами, агентура Шулленбурга была очень глубокой, законспирированной, она пережила революции и в России, и в Германии, но продолжала исправно обслуживать своего шефа. Агенты Шулленбурга отличались хорошей выучкой и преданностью германской разведке.

Сам Шулленбург прибыл в качестве вице-консула в город Тифлис в 1911 году. Хорошо изучив Закавказье и завязав обширные связи в великосветских грузино-армянских кругах, он приступил к разведывательной работе. Маркелов обратил мое внимание, пожалуй, на самую главную и характерную особенность разведывательного почерка германских спецслужб. Шулленбург вначале организовал резидентуры из числа немцев, обосновавшихся в Закавказье в немецких колониях. На их базе затем были созданы группы «Германского флотского союза» и «Всенемецкого союза». Основными каналами, по которым шла его деятельность, стали также филиал фирмы «Зингер» и отделение «Дойче банка». После этого усилия резидентур были сосредоточены на работе в среде грузинских националистов с целью провозглашения независимости Грузии под протекторатом Германии.

Война 1914 года на какой-то период прервала активную разведывательную деятельность Шулленбурга на территории Закавказья. За два месяца до ее начала он неожиданно выехал в отпуск в Германию и вскоре принял деятельное участие в формировании грузинского национального легиона, воевавшего потом на стороне Германии на турецком фронте.

За время его отсутствия завербованная им агентура не бездействовала. В 1916 году был образован «Комитет по освобождению Грузии», в который вошли представители грузинского дворянства и некоторые офицеры. Из грузинской прессы тех лет видно, что этот комитет и часть грузинских националистов вели активные переговоры с германскими правительственными кругами о провозглашении грузинской независимости. В конце 1918 года Шулллен-бург вновь появился в Закавказье в качестве главы дипломатической миссии при командующем германскими оккупационными войсками генерале фон Крессе. Работа резидентур резко оживилась. Через них Шулленбург провел ряд политических комбинаций по заключению договоров между горцами и мусаватистами с целью объединения Закавказья и Северного Кавказа в единую государственную систему — опять же под протекторатом Германии.

К этому периоду относится и организация Шуллен-бургом новой резидентуры под легальным названием «Немецко-грузинского ферейна» во главе с неким немецким военным врачом Мерцвелером. Известна также попытка организации «Немецко-армянского ферейна», но она закончилась неудачей.

То, что в тот период планы Шулленбурга установить германский протекторат в Закавказье не сбылись, — не его просчеты. Исторический ход событий после Великой Октябрьской революции направил историю этого региона по другому руслу: Закавказье и Северный Кавказ, вопреки германским интересам, становятся частью СССР.

А в 1934 году Шулленбург опять появился в нашей стране, но уже в ранге посла Германии. Опытный разведчик, освоившись в Москве, он через несколько месяцев совершил поездку в Закавказье. Вернее, не поездку, а трехнедельное путешествие со своей дочерью, а также секретарем миссии и его женой, секретарем Английской миссии. Шулленбург, конечно же, предполагал, что за ним может следить советская контрразведка. И любопытен такой случай. На Кавказе, по дороге из Чаквы в Батуми, по неизвестным причинам у машины, в которой ехал посол, вдруг отказали тормоза. Сотрудники личной охраны, не растерявшись, подставили под удар свою машину и этим остановили катившийся в пропасть автомобиль. Побледневший от испуга посол благодарил сотрудников охраны и жал им руки.

Наша контрразведка, конечно, занялась расследованием этого ЧП, которое, как намекнул граф Шулленбург, могло подготовить гестапо. И лишь потом выяснилось, что путешествие было так называемой «организованной случайностью», которая имела своей целью отвлечь внимание советской контрразведки. Полностью маневр Шул-ленбурга не получился. Нам удалось засечь, что граф восстановил связь с некоторыми резидентами германской разведки. И.А.Маркелов даже вспомнил их имена. А что касается самого ЧП, то посол допустил непростительную оплошность. Показывая агенту советской контрразведки, внедренному в круги закавказских немцев, фотографические снимки, сделанные на Кавказе, Шулленбург сказал:

— Недавно мы направляли в Тифлис нескольких лиц с заданием сфотографировать эту местность, но никому из них не удалось это сделать, а вот смотрите, я сфотографировал это очень важное для нас место.

Для чекистов, когда им стали известны эти слова, не составило труда разобраться с истинными причинами ЧП, а тем более восстановить детали дальнейшего путешествия графа…

Когда происходил этот разговор, связанный, кстати, с понятием «пятая колонна», Иван Алексеевич Маркелов еще ничего не знал о событиях, которые грядут в Балтии. Но опытнейший контрразведчик предостерегал о них. Он говорил:

— Кроме Грузии, немецкая разведка смогла обосноваться и в республиках Прибалтики. У графа Шулленбурга был достойнейший и умный последователь — барон фон Дорнберг, военный атташе при германском посольстве в Таллине, запасной резидент в Эстонии по разведдеятельности на территории СССР.

Надо сказать, что немцы до войны собирали всесторонние сведения о многих странах мира. Через разведку, работавшую под руководством морских и военных атташе, они накапливали данные о портах, главных городах, о холмах, с которых будет бить артиллерия, о мостах и железнодорожных линиях, дорогах и долинах, рвах и каналах, о всех препятствиях и, конечно, об укрепрайонах, морских базах, сухих доках и арсеналах. «Блицкригам» такие разведданные весьма способствовали. Но был и еще один фактор. Известный агент гитлеровской разведки От-то Абети, действовавший во Франции, заявил, что ему удалось подкупить 12 видных членов французского парламента, которые выполняли задания Гитлера.

В России разведка была поставлена ничуть не хуже. До 1895 года, когда при генеральном штабе был учрежден Военно-ученый комитет, который вел военно-разведывательную работу против иностранных государств, при штабах существовали специальные разведывательные отделы или бюро. Наряду с этим разведдеятельностью занимались и некоторые представители дипломатического аппарата, полицейских органов.

Среди наиболее удачливых разведчиков русского генштаба на спецкурсах КГБ в Минске называли военного атташе полковника Александра Чернышева. Значительно позже я прочитал о нем в романе «Каждому свое» Валентина Пикуля, где он пишет про русского разведчика:

«Была очень снежная зима, близился 1810 год. Александр I благословил Чернышева пожеланием:

— Если планы Наполеона о войне с Россией уже существуют, они должны лежать вот здесь… на моем столе. Потом проси у меня что хочешь: я для тебя все сделаю!»

Военный атташе, — пишет Пикуль, — был очень красив, в него парижанки влюблялись напропалую. Изображая повесу, ловко интригуя через женщин, он подкупает чиновников Наполеона.

1810 год стал роковым для Наполеона. Сверхсекретный план нападения на РОССИЮ был закончен 4 марта, и этот документ вскоре очутился на столе русского императора в Зимнем дворце! (Наш маститый историк Евгений Тарле писал о миссии Чернышева: этот ловелас узнавал в Париже такое, что другим иностранным разведчикам и во сне не снилось).

Перед Первой мировой войной не менее удачливым разведчиком был полковник российского генерального штаба военный агент (по современному — военный атташе) М.Марченко. Он получал ценнейшую информацию от завербованного им начальника контрразведки генерального штаба Австро-Венгрии полковника Альфреда Редля. Благодаря М.Марченко, в конце 90-х годов прошлого столетия в генштаб регулярно поступали достоверные и крайне ценные сведения, касающиеся военных планов, вооружений, военного и экономического потенциала Австро-Венгрии и союзной ей Германии. Именно через Редля российский генштаб получил такие важнейшие сведения, как «План-3» нападения на Сербию и «План стратегического развертывания армии Австро-Венгрии против России». Генеральный штаб России довел до правительственных и военных кругов Сербии содержание «Плана-3», благодаря чему в ходе Первой мировой войны Сербия выдержала три мощных австро-венгерских наступления, уничтожив около 500 тысяч человек. Военные историки 30 процентов этих потерь относят на счет знания Сербией планов противника, то есть на счет достижений российской военной разведки и ее агента Редля!

За годы работы в органах КГБ я перечитал множество книг и архивных материалов и потому знаю, что вся деятельность военного разведчика М.Марченко, а также его многолетнего и верного агента А.Редля — высочайшее достижение и триумф российских разведывательных служб. Так или иначе, Российские спецслужбы конца XX столетия как бы они ни назывались — КГБ или ФСБ, — являются прямыми и единственными наследниками разведки и царской империи и Советского Союза. Без традиций разведслужбам, обеспечивающим безопасность государства, трудно надежно выполнять свою миссию.

После Октябрьской революции свергнутые классы, опираясь на поддержку из-за рубежа, поставили своей целью восстановить старый строй, развязав гражданскую войну. Не гнушались никакими средствами — организовывали заговоры, мятежи, шпионаж и диверсии, террор и саботаж. Необходим был специальный орган по выявлению и пресечению тайных подрывных действий этих сил. Им и стала Всероссийская Чрезвычайная Комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем — ВЧК.

В своей подрывной деятельности против Красной России иностранные разведки использовали имевшийся у них большой практический опыт, применяя самые разнообразные методы. Многие контрреволюционные организации, в том числе такие крупные, как «Заговор Локкарта», «Национальный центр», «Метро-Виккерс» и другие подрывные организации, как доказали проведенные следственные дела, были созданы, финансировались и возглавлялись иностранными разведками.

Убедительные свидетельства этого можно найти в зарубежных публикациях, которые долгое время были недоступны российской и мировой общественности. Например, в 1990 году в Великобритании вышла книга Кристофера Эндрю и Олега Гордиевского «КГБ. История внешнеполитических операций от Ленина до Горбачева». В книге, в частности, дано описание событий, получивших в российской истории название «Заговор Локкарта», — как известно, Роберт Брюс Локкарт исполнял обязанности генерального консула Великобритании в Москве (по-современному: шпион под дипломатическим прикрытием). А основным его помощником был небезызвестный Сидней Рейли. История эта весьма поучительна.

Зигмунд Розенблюм, он же Рейли, родился на территории русской Польши в 1874 году в семье зажиточного еврея. До Первой мировой войны его знали в Санкт-Петербурге как преуспевающего бизнесмена и двоеженца. Весной 1918 года Рейли вернулся в Красную Россию уже в качестве агента английских спецслужб под кодовым именем CT-I и закружился в вихре событий. Согласно одной из наиболее популярных книг по истории британской секретной службы, «ни один другой шпион не обладал такой властью и таким влиянием, как Рейли». Он был мастером покушений и знал, как лучше «отравить, застрелить и задушить». У него всегда было наготове «одиннадцать паспортов и столько же жен».

Вместе с тем у Рейли «была явная склонность и прекрасное чувство профессии разведчика в сочетании с абсолютным безразличием к опасностям». Эти качества вызывали восхищение как у Манфилда Камминга, первого начальника английской секретной разведывательной службы, так и у Уинстона Черчилля. По словам самого Лок-карта, яркая индивидуальность Рейли представляла собой сочетание «артистического темперамента еврея с безумной смелостью ирландца, которому сам черт не страшен». Кроме того, Локкарт свидетельствует, что Рейли «стал выдавать себя за левантийского грека и, завербовав несколько любовниц, начал на определенном этапе серьезно готовить заговор для свержения Ленина».

Заговор этот, существование которого до сих пор пытаются отрицать или дезавуировать, как известно, был своевременно пресечен ВЧК. Но истины ради, полезно привести из цитируемой книги еще несколько выдержек, свидетельствующих о широте подрывных замыслов британских разведывательных спецслужб, которые в 20-х годах взяли на себя основную роль в организации заговоров в России с целью свержения большевизма и власти Советов. Цитирую эти материалы потому, что убедился в их достоверности, они совпадают с тем, что мне пришлось когда-то узнать на спецкурсах в Минске под грифом «Секретно».

Наиболее полно и скрупулезно эти материалы исследовали научные работники Академии федеральной службы безопасности РФ В.В.Коровин и М.А.Николаев, поэтому я хочу воспользоваться некоторыми их наблюдениями и выводами. Известно, например, что Советская Россия была разделена между иностранными государствами на «сферы влияния», и англичанам достались «только» Север, Дон, Кубань, Кавказ и Средняя Азия. Потому на юг России (а именно в Одессу) с 21 по 24 февраля 1918 года была срочно командирована английская миссия во главе с полковником Войдем, в состав которой вошел и Сидней Рейли.

Из Одессы Рейли не вернулся в Англию, а был прикомандирован к английскому военно-морскому атташе Френсису Аллену Кроми. Это было третье и самое короткое пребывание Рейлн в Петрограде (ранее он жил здесь подолгу: с августа 1896 по июль 1898 и с сентября 1905 по апрель 1914 года). Наступление немцев на Петроград подталкивало английскую разведку к активным и несколько лихорадочным действиям. И сразу по приезде в Россию Рейли получил задание склонить на сторону Антанты и использовать в своих целях «советского генерала» — широко известного в военно-дипломатических и военно-разведывательных кругах Михаила Дмитриевича Бонч-Бруевича, назначенного В.И.Лениным на пост руководителя Высшего Военного Совета Республики. Но в этом деле Рейли потерпел серьезное поражение.

Михаил Дмитриевич, имевший многолетний опыт руководства военной разведкой и контрразведкой, быстро раскусил, как он пишет в книге «Вся власть Советам», профессионального английского шпиона, зачастившего к нему в штабной вагон «под видом поручика королевского саперного батальона». Не только раскусил, но и подробно живописал его безуспешные попытки втереться в доверие бывшего генерала, чтобы — ни больше, ни меньше — уговорить последнего передислоцировать корабли Балтийского флота таким образом, чтобы подставить флот под удар германских подводных лодок.

«Несмотря на то, что план его провалился, — писал Михаил Дмитриевич, — Рейли продолжал изобретать предлоги для того, чтобы посетить мой вагон. Я перестал его принимать, а секретарям ВВС, к которым все еще наведывался подозрительный английский сапер, запретил всякие с ним разговоры. Сообщил о сомнительном иностранце и моему брату».

Последнее для нас весьма важно. Брат М.Д.Бонч-Бруевича — Владимир Дмитриевич, старый революционер-большевик, давний сподвижник В.И.Ленина — имел непосредственное отношение к формированию чекистских органов, которые он немедленно и поставил в известность о возникших подозрениях. Таким образом английский агент попал в поле зрения ВЧК.

После переезда Советского правительства в Москву (и вскоре вслед за этим — миссии Локкарта) Рейли циркулирует между городами: Москва — Петроград — Мурманск

— Архангельск, изредка отвлекаясь «в сторону». Так, в мае 1918 года он стал последним звеном в цепочке, тянувшейся с Дона, и провел смелую операцию — под видом сербского офицера перевез в Мурманск А.Ф.Керенского, до того скрывавшегося на Дону. Там он «сдал» этот «зигзаг истории» на эсминец для отправки в Англию, а сам вернулся в Москву.

В Москве Рейли выступает под собственной фамилией (сохранилась визитная карточка), а также имеет шаткую, рассчитанную на полуграмотных патрулей «липу» — мандат сотрудника уголовного розыска Константинова. В Петрограде он чаще всего — турецко-подданный, негоциант Массино (первоклассная «липа» из Одессы), но бывает и в привычной, с довоенных времен обожаемой им роли антиквара, однако уже не под своей английской фамилией, а под видом некоего Георгия Бергмана,

Рейли, кроме прочего, было поручено важное задание — склонить на свою сторону Берзиня, командира дивизиона латышских стрелков, охранявших Кремль и правительственные учреждения. Начиная с 17 августа 1918 года он передает Берзиню свыше миллиона рублей, меньше всего полагая, что деньги эти немедленно поступают в сейфы ВЧК. «Получив деньги, тов. Берзинь сейчас же передал их мне, — докладывал Я.М.Свердлову комиссар латышской стрелковой дивизии К.А.Петерсон, — и я деньги отвез прямо тов. Ленину, но Владимир Ильич посоветовал лучше деньги передать в Чрезвычайную комиссию, что мною и было сделано».

Рейли развивает перед Берзинем планы устройства будущей диктатуры (директория, в которой «одним из членов будет сам Рейли», — вершина взлета его честолюбивых замыслов), не предполагая, что к вечеру над «дьявольскими планами английских мерзавцев» откровенно хохочет Владимир Ильич, и что они, эти планы, давно уже предмет рассмотрения Ф.Э.Дзержинского.

28 августа 1918 года Рейли известил Берзиня, что они вдвоем немедленно отправляются в Петроград «для установления связи с петроградской английской военной группой и объединенными ими русскими белогвардейцами». На следующий день Рейли уже в Питере, проводит совещание с Кроми и другими заговорщиками, не зная, что петроградский очаг заговора — посольский особняк — уже под наблюдением чекистов.

Питерцы накапливают сведения о заговорщиках, ждут приезда московской группы. Но…

30 августа в Москве, в Замоскворечье, звучат предательские выстрелы террористки Фанни Ройд-Каплан — две отравленные пули в Ленина. Несколькими часами раньше в Петрограде убит Урицкий. Феликс Эдмундович принимает решение ликвидировать заговор раньше намеченного срока. Вечером 31 августа оперативная группа москвичей и питерцев окружает здание английского посольства на набережной Невы. С минуты на минуту должен подойти Рейли. Он вот-вот может взяться за ручку входной двери посольства и тогда… Кроми не выдерживает, открывает огонь. Чекисты вынуждены отстреливаться, хотя у них есть задание взять всех живьем…

Рейли шел в посольство без опаски: еще позавчера на совещании он заявил Кроми, что Москва у них в руках, а Питер и подавно. Но что это? В посольстве гремят выстрелы. Здание оцеплено. Надо срочно ретироваться. Куда?

Между тем, ответная чекистская пуля наповал сразила Френсиса Аллена Кроми. «Узнав, что Кроми убит, тот словно в воду канул», — писали о Рейли тех дней.

Так закончилась «карьера» одного из профессиональных английских разведчиков, серьезного и активного противника российских спецслужб тех лет. В Англии его постигла обычная для разведчика судьба — пресса «бросала в него камни» и усердно выдавала за фантазию Советов наличие «Заговора Локкарта».

Капитан (позднее бригадир) Дж. А.Хилл (кодовое имя ИК-8) был, пожалуй, самым знаменитым из коллег Рейли и, по словам Локкарта, «таким же смелым и таким же бесстрашным, как Рейли». И «говорил по-русски не хуже его». Хилл приехал в Россию за два месяца до Октябрьской революции в качестве сотрудника миссии Королевского летного корпуса. Но весной 1918 года он уже сотрудничал с британской разведкой. Как и Локкарт, он надеялся, что Брестский мирный договор будет аннулирован и что существует возможность убедить большевиков присоединиться к войне против Германии.

В своих мемуарах под названием «Великая миссия» Хилл пишет, что ему довелось завоевать особое доверие Троцкого и что он поспособствовал становлению советской военной разведки, добывал необходимую информацию для Великобритании: «Встречи с Троцким, театры, деловые обеды никак не мешали моей работе. Прежде всего, я помог военному штабу большевиков организовать отдел разведки, чтобы выявлять немецкие соединения на русском фронте и вести постоянные наблюдения за передвижением их войск… Во-вторых, я организовал работу контрразведывательного отдела большевиков для того, чтобы следить за германской секретной службой и миссиями в Петрограде и Москве».

Любопытны и некоторые другие факты из жизни этого профессионального разведчика. Во время Второй мировой войны Хилл снова прибыл в Москву, но уже в качестве офицера связи отдела специальных операций, когда на более высоком уровне было установлено сотрудничество между разведками Англии и Советского Союза. Если пользоваться современной терминологией, Хилл — шпион, выступавший под прикрытием «специалист», «советник», «эксперт», а также офицера связи. По словам Кима Филби (Гарольд Андриан Рассел), одного из самых известных из «великолепной пятерки» — резидентуры КГБ в Великобритании, «русские с радостью встретили его (Хилла), ведь они (КГБ) знали его, как облупленного».

Еще один эпизод из книги Эндрю и Гордиевского. Он также хорошо известен мне по архивным обзорным материалам КГБ и касается сведений об участии Локкарта в подготовке и реализации заговора с целью свержения коммунистического режима. В частности, вместе с французским генеральным консулом в Москве Фернаном Тренером он передал 10 млн. рублей контрреволюционному «Национальному центру», который имел связь с Савинковым на северо-востоке и Белой армией царского генерала Алексеева на Кубани.

Такое свидетельство авторов книги — британского профессора Кристофера Эндрю и Олега Гордиевского — подтверждает наши данные. Дело в том, что годом раньше в Советском Союзе вышла основанная на подлинных архивных документах «Красная книга ВЧК». Упомянутый в британском издании В.В.Савинков являлся комиссаром Временного правительства при Ставке главковерха, затем комиссаром на Юго-Западном фронте. В «Красной книге ВЧК», которая была издана небольшим тиражом, впервые были обнародованы многочисленные документы о наиболее крупных контрреволюционных организациях и заговорах, раскрытых Чрезвычайной комиссией в 1918–1920 годах.

Из этих материалов видно, что Савинков в августе 1917 года поддержал контрреволюционный мятеж генерала Корнилова. После победы Октябрьского вооруженного восстания участвовал в контрреволюционном мятеже Керенского-Краснова, после его разгрома бежал на Дон к генералу Алексееву. Деньги Локкарта и Фернана Тренера не лежали в банках. Они стреляли! На Дону Савинков принял непосредственное участие в формировании Добровольческой армии и в создании террористических дружин для покушения на Ленина и других руководителей Советского государства.

В 1920 году Савинков укрылся за границей, откуда продолжал руководить террористическими формированиями. ВЧК провело блестящую оперативную операцию и заманило его на территорию России, где он и был арестован («Операция Трест»).

На суде он признал свои преступления. Военная коллегия Верховного Суда СССР приговорила его к расстрелу, замененному ЦИК СССР лишением свободы на 10 лет. В мае 1925 года, находясь в тюрьме, Савинков покончил жизнь самоубийством.

Приближалась Великая Отечественная война. В неимоверно сложных условиях советская разведка отслеживала обстановку. Одержав внушительную победу над англо-французскими войсками, оккупировав Данию, Норвегию, Голландию, Бельгию и Францию, вынудив Англию убрать свои войска с Европейского материка, гитлеровское командование вновь вернулось к своей давней цели — подготовке к войне против СССР.

План «Барбаросса» — план войны с Советским Союзом — был одной из важнейших тайн гитлеровской Германии. О нем знали считанные люди. Этим планом определялась и точная дата начала войны, а ведь дата — это тайна в тайне. И все-таки один из добравшихся до нее разведчиков за три месяца до нападения фашистов на СССР раскрыл замыслы гитлеровского Генштаба и назвал дату: 20–22 июня 1941 года.

Этим человеком был Рихард Зорге. К сожалению, даже сегодня, следуя профессиональным принципам, об этом человеке, одном из крупнейших советских разведчиков, можно рассказывать скупо и с определенными купюрами. Не пришло еще время говорить о его операциях во всей полноте. Вот лишь некоторые этапы его жизненного пути.

В 1924 году в Берлине состоялся съезд германской коммунистической партии. ЦК ВКП(б) направил на съезд свою делегацию. ЦК германской компартии поручил охрану нашей делегации Рихарду Зорге. Общаясь с членами делегации, Р.Зорге произвел положительное впечатление и был приглашен с супругой посетить Москву. В начале 1925 года Зорге и его жена Кристина прибыли в СССР (позднее Кристина погибла за границей при выполнении разведывательного задания).

В Москве с 1925 г. по 1927 г. Зорге работает в аппарате Коминтерна. Здесь он вступает в ВКП(б). В 1926—27 гг. Зорге одновременно работает заведующим клубом немецких коммунистов Краснопресненского района столицы.

Следующий важный этап в его жизни — это работа в отделе международных связей Коминтерна (отдел занимался организацией разведывательной работы за границей). С 1927 по 1929 гг. Зорге посетил Англию, скандинавские страны и Италию, где он проводил нелегальную разведывательную работу по линии Коминтерна.

В феврале 1933 года к власти в Германии пришли фашисты. Немало членов германской компартии порвали с ней связь и вступили в нацистскую партию. Используя это обстоятельство, Зорге едет в Берлин, где тоже вступает в ряды национал-социалистов. Однако при этом Зорге попросил, чтобы членский билет ему выдали в германском посольстве в Токио, куда его направили в качестве журналиста. Расчет был на то, что это произведет впечатление на сотрудников посольства.

Через Вашингтон Зорге прибыл в Токио.

Первые годы пребывания в Японии он как журналист использовал для установления'связей с сотрудниками посольства и сбора разведывательной информации. Центр был не удовлетворен его работой, и вскоре ему дали задание внедриться на работу в германское посольство. Зорге прекрасно понимал риск этого задания, знал, что его будут тщательно проверять в Германии. О своих сомнениях он сообщил в Центр, но оттуда пришло подтверждение задания.

В результате Зорге через своего друга Вольфа — приятеля посла Отто, подал заявление с просьбой о зачислении в штат посольства. Отто направил в МИД Германии соответствующие документы, которые были переправлены в гестапо для проверки. Однако по неизвестным причинам руководство гестапо не стало проверять Зорге по Германии (если бы проверили, то сразу установили бы, что Зорге — внук известного немецкого революционера Зорге, который вел переписку с Марксом, а также то, что Зорге был активным членом германской компартии), а поручило своему работнику в Токио полковнику Майзингеру решить вопрос на месте. Майзингер был начальником контрразведки, дал Зорге хорошую характеристику, и его приняли на работу в качестве начальника информационной службы посольства.

Вот так Зорге получил доступ к шифрованной переписке посольства.

Итоги работы резидентуры Зорге в-Японии превзошли все ожидания. Он, в частности, сообщал сведения о политике японского правительства в отношении СССР, о взаимоотношениях Японии и Германии. О том, что Германия нападет на СССР в 1941 году, о сосредоточении германских войск на советско-германском фронте в 1940 году.

Осенью сорок первого года под Москвой и зимой сорок второго на Волге были остановлены отборные фашистские войска. В победном исходе этих сражений существенную роль сыграли свежие, отлично оснащенные сибирские дивизии, переброшенные с Дальнего Востока. Но мало кому известно, что решение об их переброске было принято лишь после получения достоверной информации о том, что в тот момент Советскому Союзу не угрожало нападение со стороны Японии.

Советским разведчиком, добывшем эту ценнейшую информацию, был Рихард Зорге.

Профессионалы даже жестко противоборствующих спецслужб всегда по достоинству и с уважением оценивают подвиги настоящих разведчиков. Бывший шеф ЦРУ США Аллен Даллес в книге «Искусство разведки» пишет, что «эта ^информация была равноценна многим дивизиям…» Такую же оценку дает начальник разведки генерала Ма-картура генерал Уиллоцби в документальном издании «Шанхайский заговор»:

«…Зорге сумел создать самую блистательную организацию… Все члены группы Зорге, как это ни покажется необычным, работали ради идеи, ради общего дела, а не ради денег. Те средства, которые они получали из центра (по нашим понятиям весьма скромные), шли на оплату конспиративных квартир и переезды… Руководители же советской разведки и Красной Армии всегда были в курсе всех планов японских и германских вооруженных сил».

В 10 часов 20 минут по токийскому времени 7 ноября 1944 года в небольшой камере каменной тюрьмы в Токио Зорге мужественно встретил смерть как человек, выполнивший свой долг. Его последние слова были: «Да здравствует Красная Армия! Да здравствует Советский Союз!»

Его записи захватили американцы.

Кстати, в праздничных номерах советских газет того времени публиковался Указ о присвоении званий Героев Советского Союза группе разведчиков. В Указе по праву могла быть и фамилия Рихарда Зорге. Но ее не было. Признание и слава пришли к этому выдающемуся человеку много лет спустя.

Вторая половина XX — века открыла новые имена советских разведчиков, проникших в сокровенные планы и тайны войн этого столетия — войн «горячих», «холодных» и даже, по выражению известного философа Александра Зиновьева, «теплых». Вот некоторые имена, получившие широкую известность.

Абель… По отзывам американской прессы, обычно скупой, когда речь заходила о Советах, он проявил исключительное мужество и стойкость на судебном процессе в США. 15 ноября 1957 года его приговорили к 30 годам каторжной тюрьмы, но все попытки получить от него нужные сведения окончились провалом. А ведь ФБР предлагало ему свободу и работу в контрразведке США с окладом 100 000 долларов в год! Как известно, Абелю удалось добыть секретнейшую информацию по производству в Америке новых видов вооружений огромной убийственной мощи. Но в СССР Рудольф Иванович Абель, отдавший более 30 лет работе в советской разведке, стал известен лишь тогда, когда газеты опубликовали письмо его жены и дочери, которые благодарили советское правительство за возвращение мужа и отца.

Абель был обменен на американского летчика-шпиона Пауэрса.

Филби… Весенним утром 1951 года шеф ЦРУ Аллен Даллес проводит секретнейшее совещание с узким кругом руководителей и экспертов Центрального разведывательного управления США. Участники совещания приветствуют важного гостя — главу специальной миссии связи английской разведки с ЦРУ в Вашингтоне. Разрабатывалась операция по организации контрреволюционного мятежа в одной из балканских социалистических стран. Началом ее должна была стать заброска на территорию этой страны группы из нескольких сот диверсантов. На операцию делалась большая ставка, она, во-первых, была «пробным камнем», а во-вторых — ей предстояло стать отправным пунктом для широких контрреволюционных действий против всех социалистических стран. Непосредственным исполнителем операции назначили опытного сотрудника ЦРУ, заместителя директора отдела координации политики Линдзи.

Но одна из самых значительных операций ЦРУ, тщательно скрывавшаяся несколько десятков лет и являвшаяся одним из эпизодов «холодной войны», закончилась драматически — команда диверсантов была встречена достойным образом, потому что почетным гостем на совещании в ЦРУ был Ким Филби — давний советский разведчик.

В годы Второй мировой войны работа Кима Филби помогла обезвредить многих немецких разведчиков, забрасывавшихся как на территорию Англии, входившей в антигитлеровскую коалицию, так и в Советский Союз. Он также добыл первые данные о намерении фашистов применить на советском фронте новые виды боевой техники. Деятельность Филби помогла спасти тысячи жизней советских людей.

Джордж Блейк… Будущие историки «холодной войны» не смогут обойтись без важных свидетельств ее участников — бойцов «невидимого фронта», как иногда называют официальных сотрудников и агентов спецслужб.

Уникальны в этом отношении воспоминания разведчика-профессионала Джорджа Блейка опубликовав-шего в 1991 году книгу под названием «Иного выбора нет». Ее автор — участник голландского сопротивления, офицер королевских военно-морских сил Великобритании, преуспевающий сотрудник британской разведслужбы (СИС) и, наконец, агент КГБ, отмеченный орденами Ленина, Боевого Красного Знамени и другими наградами СССР. Многие страницы его воспоминаний связаны с Берлином времен «холодной войны».

Берлинская резидентура была тогда самым главным филиалом Интеллидженс сервис за рубежом. Наряду с широкой агентурной сетью английской, французской и, конечно же, американской разведок здесь, по свидетельству Блейка, уверенно действовали и «новички» — западногерманские секретные службы. В течение примерно десяти лет сообщаемая Блейком информация позволяла советской стороне проводить ряд весьма успешных операций, включая раскрытие практически всех британских агентов, внедрившихся «по эту сторону железного занавеса». В число таких операций вошла также нашумевшая в середине 50-х годов история с попыткой ЦРУ и СИС прорыть тоннель из Западного Берлина в Восточный и подключиться — для прослушивания телефонных переговоров — к советскому военному кабелю. Попытка удалась, однако советская сторона, предупрежденная Блейком, в течение двух с лишним лет целенаправленно передавала по этому кабелю дезинформацию.

В 1961 г. Блейк был приговорен закрытым судом в Лондоне к 42 годам тюремного заключения — «по одному году за жизнь каждого выданного им английского агента», как того требовало обвинение. Однако уже через пять с половиной лет ему удалось бежать из тюрьмы и перебраться в Советский Союз…

Кто-то может задаться вопросом, насколько нравственна работа спецслужб, главным методом которых является разработка и осуществление вербовочных операций, вовлечение завербованных агентов в деятельность, которая может нанести ущерб стране, где он родился и живет? Но бессмысленно резонерствовать на эту тему. Разведка и контрразведка не более и не менее нравственны, чем использующая их государственная власть. Они таковы, какова сама эта власть.

Разведка полезна только тогда, когда находится в умелых и твердых руках. Разведывательная информация, всегда добываемая с риском для жизни разведчика, при умелом ее использовании способна в высшей степени позитивно сказываться на судьбах общества и государства.