Эта история основана на подлинных событиях и фактах. Имена многих участников изменены по понятным причинам.

Стеклянная кафешка стояла на окраине Люберец и ничем не выделялась, за исключением, пожалуй, того, что в этот поздний час около кафе стояли четыре машины. Два одинаковых «шестисотых» «Мерседеса», черные, длинные, бронированные. Отличались они только тем, что на ветровом стекле одной из машин был прикреплен небольшой картонный пропуск с названием какого-то банка. Кроме того, на крыше у этого «Мерседеса» виднелась большая антенна для радиотелефона.

Второй же «Мерседес» был практически полной копией первого, только названных предметов на нем не было. Вместо пропуска на лобовом стекле был прикреплен обычный талон техосмотра.

Около «Мерседесов» стояли два джипа. Один из них – квадратный «пятисотый» «Мерседес». Рядом с ним находились двое мужчин, одетых в черные костюмы, белые рубашки с галстуками. Оба держали в руках рации. Было ясно, что это охранники какого-то крупного бизнесмена, приехавшего сюда на встречу.

Недалеко от «пятисотого» джипа «Мерседес» был припаркован джип «Чероки» с тонированными стеклами, возле которого прохаживались трое ребят крупного телосложения, в кожаных куртках, коротко стриженные, очень похожие на бандитов или спортсменов. Было нетрудно догадаться, что эти крепкие ребята из личной охраны владельца второго «Мерседеса».

Охранники между собой не разговаривали. Время от времени они лишь бросали взгляды то в сторону соседних машин, то друг на друга.

В этот поздний час около кафе никого не было. На дверях висела табличка «Закрыто».

Кафе представляло собой небольшое квадратное помещение столиков на десять-двенадцать. Справа от столиков находилась стойка бара. За ней бойко орудовала буфетчица Верка. Она протирала рюмки и фужеры, иногда украдкой поглядывая на мужчин, сидевших за столиком. Наконец, улучив момент, она обратилась к одному из них:

– Михаил Васильевич, может, я больше вам не нужна и потихонечку буду собираться домой? Кафе-то закрыто…

Мужчина, к которому обратилась Верка, крупный здоровяк лет сорока, с массивной шеей, коротко стриженный, одет был в темный костюм и черную водолазку. Он нехотя повернул голову в сторону буфетчицы. Сделав небольшую паузу, как бы обдумывая ее слова, он, кашлянув, сказал:

– Почему ты ко мне обращаешься? Я что, твой директор?

– Нет, Михаил Васильевич! Но вы – человек уважаемый, авторитетный, поэтому я и спрашиваю вашего согласия.

Плотный мужчина слегка усмехнулся.

– Ради бога, иди, я тебя не держу. Только принеси по паре бутылочек пива моим ребятам. Заждались они, наверное, у машины. Скажи, что мы скоро заканчиваем, пусть машины прогревают.

Верка сразу засуетилась, вытащила из-под прилавка три бутылки импортного пива и шесть пакетиков соленых орешков. Она уже хотела выйти из кафе, как плотный мужчина неожиданно остановил ее.

– Послушай, – раздраженно сказал он, – выключи свою балалайку! Заколебала нас эта музыка!

Верка заспешила к видеодвойке, стоящей в углу. Неожиданно из-за столика поднялся другой мужчина и, остановив буфетчицу, сказал:

– Иди, Вера, иди. Я сам музыку уберу.

Он медленно подошел к видеомагнитофону и, нажав на кнопку, вытащил кассету, но тут же вставил в прорезь другую.

– Не возражаешь, – обернулся он к собеседнику, – если я поставлю другую музыку, более спокойную?

Мужчина кивнул головой.

– А я пока пойду в туалет, – добавил вставший и направился к боковой двери.

К тому времени Верки в кафе уже не было. Она, выйдя на улицу, разговаривала возле машины с ребятами, которые с удовольствием открывали бутылки пива и пачки орешков.

Не прошло и пяти минут, как из «стекляшки» вышел мужчина, держа в руке какой-то предмет, завернутый в газету и напоминающий книгу. Он быстро подошел к своей машине и сел на переднее сиденье. Обратившись к охране, сказал:

– Быстро уходим!

Ребята, разговаривавшие с Веркой, вопросительно взглянули на него. Один из них спросил:

– А Кузя скоро будет?

Но мужчина ничего не ответил и только с силой захлопнул дверцу «Мерседеса». Машины рванулись по направлению к Москве.

Один из охранников Кузи почувствовал неладное. Он поставил на тротуар недопитую бутылку пива и быстро направился в сторону кафе. Через несколько минут он выскочил из дверей, держа в руке пистолет и крича:

– Убили! Кузю убили! Падлы, суки! Догнать, быстро!

Он стал стрелять в сторону уже уехавшего «Мерседеса».

Остальные ребята тотчас рванули в «стекляшку». Их взглядам предстала жуткая картина. За столиком неподвижно сидел их хозяин, уголовный авторитет по кличке Кузя. Над его грудью покачивалась фирменная инкрустированная ручка ножа. Лужа крови уже натекла на пол. Больше никого в кафе не было.

Звонок мобильного телефона и верещание пейджера прозвучали в моей машине почти одновременно. Я резко вывернул руль и, нарушив правила дорожного движения, перестроился из третьего ряда в крайний правый, притормозив и остановившись у бровки. Правой рукой дотянулся до трубки и приложил ее к уху.

– Алло, слушаю!

– Привет, коллега! – раздалось в трубке.

– Кто это?

– Да это же я, твой коллега! Павел Страхов!

– А, здорово, Паша!

– По срочному делу звоню. У тебя какие планы на сегодня?

– Планов всегда много.

– Выручай! Взяли моего основного клиента. Помнишь, я рассказывал тебе про него – банкир. Прокуратура Центрального округа дело ведет. Ты сейчас можешь туда подъехать?

Я помолчал.

– Прокуратура? А что такого натворил твой банкир? Убийство или изнасилование? – спросил я, зная, что прокуратура ведет только такие сложные дела.

– Первое, – сказал Павел. – Пожалуйста, приезжай! Дело срочное, сам понимаешь! Каждая минута дорога!

– Хорошо, – сказал я, разворачивая машину. – Буду у прокуратуры минут через двадцать.

Однако мне так и не удалось попасть туда, так как вскоре раздался еще один звонок. Коллега сообщил, что клиента перевели в прокуратуру города Люберцы, по месту совершения преступления.

– Погоди, – сказал я, – что-то непонятное. При чем тогда прокуратура Центрального округа?

– Дело в том, что вначале его «приняли» по месту жительства и доставили в центральную прокуратуру, где он и находился. Там я уже был. А недавно перевели в Люберецкую прокуратуру.

– Люберецкая так Люберецкая, – сказал я. – Подъеду минут через сорок.

Проехав немного, я вновь остановил машину у бровки и стал хлопать себя по карманам пиджака. Затем открыл портфель и стал просматривать содержимое. Сейчас самое главное – найти ордер, так как по всем канонам адвокатской работы для защиты клиента необходимо иметь официальный допуск по конкретному делу. Но такой документ должен выписываться юридической консультацией, по месту работы адвоката, в присутствии родственников клиента. Ордер является основным документом, допускающим адвоката к защите.

На самом же деле, когда возникает неотложная ситуация, дорога каждая минута. Если действовать по правилам, то нужно ехать в консультацию, выписывать ордер – это часа два, затем в течение еще одного часа вернуться в то место, где допрашивают клиента. А эти три часа бывают настолько дороги, что от них может зависеть вся жизнь, так как в это время человека допрашивают и без адвоката он может дать совсем не те показания. Точнее, в некоторых случаях его могут заставить дать невыгодные для него показания. Поэтому многие адвокаты, чтобы избежать таких проволочек, вернее, обойти устаревшие традиции, возят с собой незаполненные бланки ордеров. Конечно, в какой-то мере это нарушение, но зато не теряются драгоценные часы, а в некоторых случаях минуты. Этот ордер легко заполнить после, в присутствии родственников непосредственно там, где находится задержанный, перед самым допросом. В этом случае время работает на адвоката, а не на следователя.

Найдя пустой бланк ордера, я с облегчением вздохнул, завел машину и на большой скорости поехал в направлении Люберец. Теперь самое главное – успеть, не потерять драгоценное время, которое может быть использовано против твоего клиента. Вообще, в адвокатской практике существует еще одно устаревшее правило. Следователи считают, что адвокат должен оказывать клиенту свои правовые услуги только в рабочее время, например, с девяти утра до семи вечера. Но бывают случаи, когда клиента – человека, подозреваемого в совершении преступления, – могут забрать и после семи вечера – в девять, в одиннадцать, а иногда и глубокой ночью. И тогда начинается самое страшное. Формально ты узнаешь, что твой клиент задержан и дает показания в окружении оперов или следователей, которые стараются либо просто запутать его, либо запугать, часто же подвергают и физическому воздействию. А тебя рядом нет, ты «не положен», потому что должен выполнять свои обязанности в рабочее время. А как же право человека на защиту, записанное в Конституции? Там ведь не оговаривается время этой защиты, не ограничивается рабочим временем.

Я многократно сталкивался с такими ситуациями. Временами мне удавалось убедить следователей, но иногда последствия были негативными. Я знал, что моих коллег часто выдергивали на допросы в Генеральную прокуратуру, в прокуратуру города на предмет того, как они оказались на квартире подозреваемого, да еще в ночное время, когда производились следственные действия, точнее – обыск у клиента. А все объясняется достаточно просто. Многие клиенты имеют постоянных адвокатов, так сказать, домашних, личных. И такому клиенту ничего не стоит позвонить своему адвокату и сказать: приезжайте скорее, выручайте, у нас идет обыск. И адвокат, не считаясь со временем, летит на полной скорости, чтобы помочь своему клиенту. А тут уже ждут его голубчики с противоборствующей стороны и начинают крутить, что он-де не имеет права приезжать ночью к клиенту, это, мол, выходит за рамки разрешенной защиты.

Все эти правила, конечно, давно устарели, и каждый адвокат добивается, чтобы все это было отменено.

«Наверное, это и будет отменено в ближайшее время», – думал я, направляясь в Люберцы.

Вскоре я уже катил по улицам этого подмосковного городка. Теперь предстояло найти прокуратуру. Так как прежде я никогда не был в Люберцах, то, естественно, и не знал, где она находится. Но найти ее было нетрудно. Тормознув машину рядом с гаишником, стоящим на обочине, я вышел и спросил у него, где находится прокуратура. Гаишник стал объяснять, потом взял листок бумаги и начал чертить план, как добраться туда.

Через несколько минут я уже был у здания прокуратуры. Оно находилось почти в центре города и представляло собой трехэтажное здание из красного кирпича, больше напоминающее среднюю школу, чем прокуратуру. На первых двух этажах располагалась сама прокуратура, на третьем находилась какая-то другая организация, никакого отношения к правоохранительной деятельности не имевшая. У входа в прокуратуру я заметил знакомый «БМВ» семьсот пятидесятой модели. Это была машина моего коллеги Павла Страхова. Подрулив к ней почти вплотную, я вышел из машины и закрыл дверцу. Из «БМВ» вышли адвокат и симпатичная молодая женщина.

– Привет, коллега! Рад тебя видеть! – Страхов, приблизившись ко мне, обнял меня и поцеловал.

– Я тоже рад видеть тебя, Паша. В чем проблема?

Страхов продолжил:

– Хочу тебе представить, это Жанна, – кивнул он на женщину и обратился к ней. – А это адвокат, – он назвал мою фамилию, – который будет вести защиту твоего мужа по уголовному делу.

Жанна вопросительно взглянула на Страхова. Тот, поняв ее недоумение, стал объяснять:

– Понимаешь, Жанночка, у нас у каждого своя специализация. Я, как ты знаешь, веду дела твоего супруга по бизнесу и банковской системе. Я – дока в коммерческих и гражданских правоотношениях. А это, можно сказать, наш Терразини, – сказал он с улыбкой.

– Ладно, Паша, хватит мне рекламу делать! – оборвал его я.

– Нет, на самом деле, это специалист, очень большой специалист по уголовным делам!

– Я же попросил тебя! – Резко прервав его, я достал бланк ордера и ручку, повернулся к Жанне: – Как фамилия вашего супруга?

Жанна, будто очнувшись, улыбнулась:

– Валентин Сушков.

– А ваша?

– Жанна Сушкова.

– Значит, так, Жанна, – пояснил я, – мы с вами заключили соглашение в моей консультации, которая находится по адресу… – я назвал адрес.

– Зачем это?

– Вдруг начнут пытать, откуда да что. У нас такой порядок.

– Хорошо, я так и сделаю, – кивнула головой Жанна.

– А теперь нам нужно идти выручать Сушкова, пока он не наговорил на себя и не взял на свою душу все преступление, – с невеселой улыбкой произнес Павел.

– Конечно, пойдем, – сказал я.

Через несколько минут мы шли по длинному коридору мимо многочисленных дверей, отыскивая на них табличку с фамилией следователя, ведущего дело. Наконец добрались до нужного кабинета. Павел постучал и дернул ручку. Дверь была закрыта.

– Странно. Наверное, уже допрашивают, – сказал я.

– Пойдем к начальнику, – предложил Павел. – Я его знаю. Нам нельзя терять время.

Они поднялись на второй этаж. Возле кабинета, на двери которого висела табличка «Зам. прокурора города», Паша остановился.

– Подождите меня секунду, я с ним лично переговорю.

– Ты его знаешь?

– Конечно. Сейчас все вопросы решим.

Через мгновение Паша скрылся за массивной дубовой дверью кабинета.

Я остался в коридоре и повернулся к окну. «Надо же, какие дела пошли! – думал я. – Банкиры уже подозреваются в убийствах!» Конечно, из собственной практики я знал, что не все те, кого подозревают, совершали убийства. Обычно всегда при ведении расследований по убийству выдергивают на допросы человек двадцать, а то и больше из тех, с кем в последние дни жертва разговаривала по телефону. Каждого начинают допрашивать, и каждый автоматически становится подозреваемым. Потом, естественно, круг сужается. Кого-то отметают сразу, у кого-то железное алиби, а кто-то иногда переходит и в разряд обвиняемых. Впрочем, все зависит от обстоятельств дела – от свидетелей, улик и так далее. Конечно, очень странно, что банкир – убийца. Что-то тут не то…

Через несколько минут в дверях показался Павел. За ним шел мужчина небольшого роста, лет сорока – сорока пяти, в очках в золотой оправе. Они о чем-то оживленно разговаривали. Видно было, что у Страхова и заместителя прокурора существуют неплохие отношения.

Павел, обернувшись к зампрокурора, представил своего коллегу:

– Это адвокат. Он будет вести нашего клиента по уголовным делам.

– А ты, Паша, что будешь делать? – спросил зампрокурора.

– Я по бизнесу. Ведь если человек находится под следствием, никто же его с должности за это не увольняет. А каждый день приходит много бумаг, которые нужно согласовывать с ним и подписывать.

– Конечно, Паша, это твое право, – улыбнулся зампрокурора. – Никто тебе этого не запрещает.

Павел повернулся ко мне:

– Оказывается, следователь уехал на следственные действия. А наш клиент в соседнем отделении милиции, там находится изолятор. Любезный Сергей Владимирович, – Павел кивнул на заместителя прокурора, – разрешил нам с тобой встретиться с клиентом. Сейчас получим в канцелярии разрешение на встречу и приступим к своим действиям.

– Скажите, Сергей Владимирович, – вступил я в разговор, – сейчас наш клиент не допрашивается? И как произошло его задержание?

– Как произошло задержание, он сам вам может рассказать. Все было очень быстро, – ответил зампрокурора. – А что касается допроса, то первоначально допросили его в момент задержания.

– А где оно произошло?

– У него на квартире. Не успел он приехать с места преступления, как к нему в дверь уже постучали.

– Понятно. И что, он признался или в отказе?

– Нет, в отказе.

«Слава богу, – подумал я, – значит, не выбили показаний! Уже есть возможность побороться!»

– Но это его не спасет, – продолжал зампрокурора. – У нас есть свидетели, к тому же сейчас проводится экспертиза, и я думаю, что ваш клиент будет полностью изобличен.

– Поживем – увидим, – сказал я на это.

Через несколько минут мы спустились на первый этаж, в канцелярию. Процедура оформления документов, разрешающих адвокатам встречу со своим клиентом, заняла не более десяти минут. Секретарь напечатала на бланке стандартный текст, прокурор тут же подписал его, поставил печати и, протянув руку Страхову, сказал:

– Ну что, вечерком как-нибудь заглянешь, переговорим, как и что. Удачи тебе!

– Вам большое спасибо, Сергей Владимирович! – поблагодарил Павел.

Выйдя из здания, я обратился к коллеге:

– Послушай, у тебя с ним такие приятельские отношения?

– Да какие там отношения! Наоборот, у нас вначале война была с ним по одному уголовному делу. Он на меня жалобы писал. Я на него, в свою очередь, – тоже.

– А потом?

– А потом, знаешь, как в жизни бывает – помог я ему по квартирным делам.

– По квартирным?

– Да. Какие-то проблемы у него с квартирой были. Точнее, с разводом, с разделом имущества.

– И что?

– После этого и установились у нас добрые отношения. Но все было в рамках закона! – добавил, улыбнувшись, Павел.

– Вне всякого сомнения, – улыбнулся и я.

– Ну что, разрешение получено, – сказал Павел, – теперь поехали в ИВС, к клиенту! Может, одну машину оставим здесь? Давай на твоей поедем!

– Давай, – кивнул головой я.

Увидев Жанну, Павел обратился к ней:

– Жанночка, все в порядке. Разрешение мы получили, сейчас едем к Вале. Может быть, ты пока в моей машине посидишь, погреешься? – И он протянул ей ключи.

– Нет, что вы! Я с вами поеду! – замотала головой Жанна. – Может, ему нужно будет что-то передать – сок, шоколадки, бутерброды.

– Это пожалуйста. Тогда, – Павел повернулся ко мне, – ты поедешь на своей машине, а я с Жанной – на своей. Езжай за нами! Я приблизительно знаю, где находится это заведение.

Отделение милиции действительно находилось недалеко от здания прокуратуры и представляло собой современное здание в три этажа, выкрашенное в белый цвет. На первом этаже находилась дежурная часть, всевозможные оперативные комнаты, камеры предварительного заключения ИВС, на втором этаже сидели оперативники, следователи, паспортный отдел и прочие милицейские службы. На третьем размещалось руководство отделения милиции.

Мы вошли в здание, и Павел протянул дежурному по отделению листок с разрешением. Он сказал:

– Нам нужно встретиться с Сушковым.

– С Сушковым? Он же за Филипповым, – сказал дежурный.

– Нам подписал разрешение Сергей Владимирович Осташкин, заместитель прокурора. Он же начальник Филиппова!

Майор милиции, дежурный по отделению, взял листок и стал внимательно его рассматривать.

– Хотите – можете позвонить ему, – предложил Павел.

– Мне это надо? – лениво спросил майор. – Зачем мне звонить?

Он снял телефонную трубку. Мы догадались, что это был прямой телефон для связи с начальником отделения милиции.

– Товарищ подполковник, тут адвокаты пришли к Сушкову. Ну да, к сегодняшнему задержанному. С разрешением, подписанным зампрокурора района. А дело ведет следователь Филиппов. Как мне быть?.. Слушаюсь! – И дежурный положил трубку.

– Ну что, все в порядке? – спросил Павел.

– Да, вы можете с ним встретиться. Тем более что сейчас следователь Филиппов должен подъехать, – сказал майор. – Только небольшая заминочка. У нас кабинетов лишних для встречи нет, поэтому идемте, сейчас я посмотрю. Если будет свободный кабинет, пожалуйста, а если нет – придется подождать.

Я знал, что это традиционная уловка милиционеров – чтобы не давать встретиться адвокатам с задержанным до приезда следователя, могут сказать, что кабинеты заняты. А ты поди это проверь! Никто же не будет предъявлять тебе все комнаты в отделении!

– Ничего, – сказал Страхов, – мы вместе с вами пойдем посмотрим. Вдруг, на наше счастье, окажется свободный кабинет!

Дежурный вышел из помещения, предварительно отдав какие-то распоряжения своему заместителю, и медленно пошел по длинному коридору. Мы догадались, что милиционер шел к ИВС. Подойдя к массивной железной двери, он нажал на звонок. Окошко в двери открылось. Старшина, увидев майора, открыл дверь. Майор сказал:

– Вот, Михалыч, адвокаты пришли к Сушкову. В какой он камере?

– В одиннадцатой, – ответил старшина.

– Как у тебя там с кабинетами? Свободны, заняты?

Старшина, не понимая намека майора, ответил:

– Да нет, товарищ майор, все свободны. Сегодня с утречка никто их не занимал.

Майор раздраженно махнул рукой и сказал:

– Ну что, повезло вам, адвокаты! Сейчас встретитесь со своим клиентом. Давай, – повернулся он к старшине, – веди их в кабинет и приводи Сушкова. Кстати, скоро следователь подъедет.

Старшина открыл вторую металлическую дверь.

– Проходите, – сказал он.

Мы молча прошли в помещение.

– Направо идите, в первую комнату, – сказал старшина, показав на железную дверь, выкрашенную в ярко-зеленый цвет.

Мы вошли в кабинет – небольшое помещение для встреч с задержанными. Внутри находился небольшой стол и две лавочки. Вся мебель накрепко прикреплена к полу металлическими скобами и совершенно неподвижна. В стене – небольшое окошко, закрытое металлической решеткой.

– Сейчас я его приведу, – сказал старшина и, выйдя, закрыл дверь с внешней стороны на засов.

– Ну вот, теперь и нас арестовали, – улыбнулся Страхов.

– Откуда ты его знаешь? – спросил я.

– Я давно его веду, года три-четыре. Очень хороший клиент. Приличный человек, не скряга, как некоторые бизнесмены. В общем, можно сказать, что мы уже стали друзьями. Дружим семьями. Его жена – замечательный человек!

– Кстати, где она? – спросил я.

– В магазин пошла, купить что-нибудь для передачи нашему Валентину.

– Странно все это! – сказал я.

– Погоди, сейчас Валентин все сам тебе объяснит.

Дверь открылась, и на пороге появился старшина. За ним шел парень высокого роста, коротко постриженный, лет тридцати – тридцати трех. Парень был одет в милицейскую форму, точнее, в серую милицейскую рубашку без погон и серые же милицейские брюки с красными лампасами.

Павел всплеснул руками:

– Валя, что с тобой?! Ты что, в милиции теперь служишь? – попытался пошутить он.

Но клиент даже не улыбнулся, молча вошел в кабинет, поздоровался за руку со мной и со Страховым, молча сел на лавочку.

– Нет, в милицию я не поступил, – сказал он.

– А почему же в такой одежде? – спросил Павел.

– Как почему? Взяли меня дома, заставили одеться в ту одежду, в которой я якобы был на месте преступления, а когда привезли в отделение, вновь заставили переодеться вот в эти ментовские обноски, – сказал он раздраженно, – а мою одежду, как я понимаю, увезли на экспертизу. Наверное, будут искать кровь, пальчики или другие улики?

– Наверное, – ответил Павел и, спохватившись, продолжил: – Позволь тебе представить твоего адвоката по уголовным делам.

– А ты что, не будешь меня отсюда вытаскивать?

– Валь, я же объяснял, что я твой адвокат по бизнесу, в уголовном деле не очень-то понимаю. А вот он, – Павел показал на меня рукой, – все хорошо знает. Думаю, он тебя вытащит. Как тут, нормально?

– Чего хорошего! – усмехнулся Валентин.

Настала моя очередь вступать в беседу.

– Они вас допросили?

– Да, сразу небольшой экспресс-допрос сделали, – ответил Валентин.

– Где?

– В квартире, во время проведения обыска.

– А при обыске что-нибудь нашли?

– А что они могли найти? Ничего. Фотографии только забрали, видеокассеты. Да ничего они не найдут, потому что я ничего не совершал! – сказал Сушков.

– Это понятно, – сказал я и хотел продолжить задавать вопросы. Но неожиданно в коридоре послышались шаги. Я умолк.

Вскоре дверь в кабинет открылась, и в дверях появились два молодых человека в гражданском. Один – лет двадцати пяти, небольшого роста, с темными волосами. Другой – более плотного телосложения, в кожаной куртке, постарше – лет тридцати двух.

– Мы вам не помешаем? – спросил тот, что постарше, входя в кабинет. Было нетрудно догадаться, что это или опера, или следователи.

– Как вы можете нам помешать? – ответил Сушков, обращаясь сразу к обоим.

– А это, как я понимаю, господа адвокаты приехали? – снисходительно произнес один из вошедших.

– А вы, как мы понимаем, следователи? – с иронией спросил Страхов.

– Так точно. Кирилл Филиппов, следователь, веду дело вашего подзащитного. А это оперативный работник, – улыбнулся Кирилл.

По веселому настроению пришедших нетрудно было догадаться, что они что-то раскопали, достигли какого-то успеха, как им кажется.

– Можно ознакомиться с вашими документами? – спросил следователь.

– Конечно, – сказал Страхов, протягивая свое удостоверение.

Я последовал его примеру.

Следователь достал листок бумаги и ручку и тут же записал наши данные.

– А телефоны? – поинтересовался он.

– Пожалуйста, – ответил Страхов, – записывайте. Рабочий и мобильный.

Я также продиктовал номера своих телефонов.

– Очень хорошо. И еще один вопрос, – продолжил следователь. – Как на вас вышли и кто это был?

– Как кто? – ответил Страхов. – Во-первых, я являюсь постоянным консультантом, адвокатом Валентина Сушкова по бизнесу. А это мой коллега, которого я привлек для защиты по уголовному делу.

– Значит, вы будете основным адвокатом? – спросил следователь, пристально глядя на меня. Я пожал плечами:

– Может быть.

– Как я понимаю, вы уже немного поговорили со своим подзащитным?

– Не совсем…

– Нам требуется время, – неожиданно сообщил следователь. – Особо сложного допроса сейчас не будет, поэтому я предлагаю начать. Не возражаете?

– Не возражаем, – почти одновременно ответили мы.

– Тогда приступим. Итак, должен вам напомнить… – И следователь начал произносить традиционные фразы, необходимые при заполнении протокола допроса.

Валентин Сушков нехотя давал ответы: фамилия, год рождения, место рождения и так далее.

Наконец наступило время самых главных вопросов.

– Итак, каковы были ваши взаимоотношения с потерпевшим, Михаилом Кузьминым? – спросил следователь Филиппов.

– Нормальные отношения.

– Какие – дружеские или враждебные?

– Сказал же, нормальные, – повторил Сушков. – Не дружеские, не враждебные.

– Хорошо. Тогда поставим вопрос по-другому. С какой целью вы прибыли в кафе «Ласточка», где впоследствии был убит потерпевший?

– С целью переговоров.

– А кто предложил приехать в «Ласточку» – вы или Кузьмин?

– Мы днем созвонились, Кузьмин предложил встретиться. Ему было удобно разговаривать в «Ласточке».

– Почему именно там, а не где-нибудь в другом месте?

– Я не знаю, у него спрашивайте.

– Перестаньте паясничать, – раздраженно сказал следователь, – вы прекрасно знаете, что его уже нельзя ни о чем спросить, поскольку он убит вами!

– Я его не убивал.

– К этому мы еще подойдем, – спокойно парировал следователь. – Итак, вы не можете сказать, почему вы приехали именно в «Ласточку»?

– У него там какие-то дела были.

– Ясно, какие там дела, – следователь улыбнулся и взглянул на оперативника. – Долю он там снимал. Он же «крышу» этой «Ласточке» делал.

Оперативник кивнул в подтверждение сказанному.

– Значит, он туда приехал долю снимать. А цель вашего разговора какая была?

– Ничего интересного, личные отношения.

– Позвольте! – повысил голос следователь. – Какие могут быть личные отношения? Вы должны назвать следствию тему вашего разговора.

– Минуточку, – вмешался я в разговор. – На мой взгляд, следствие оказывает давление на подзащитного. Он имеет право не свидетельствовать против себя, – я сослался на статью 51 Конституции, – и вы оказываете на него прямое давление.

Следователь замолчал. Через несколько секунд он продолжил:

– Хорошо. О вашем разговоре в кафе. Когда было двадцать три часа тридцать минут, вы начали беседовать. Так?

– Не помню, – сказал Сушков.

Я подумал про себя: «Правильно говорит, грамотный парень!»

– В кафе еще кто-нибудь находился?

– Ну, была там какая-то буфетчица, потом еще то ли повар, то ли официант, я его не разглядел. Потом он ушел. Буфетчица торопилась домой.

– Позвольте поинтересоваться, где была ваша охрана и охрана авторитета Кузи?

– Моя охрана и охрана Миши Кузьмина стояла на улице, у машин дежурила.

– Следовательно, они не были в кафе?

– Нет, не были.

– Могли они что-то видеть?

– Извините, – снова вмешался я, – по-моему, эти вопросы нужно задавать охране.

– Спросим, обязательно спросим, – кивнул Филиппов. – Просто меня интересует мнение Сушкова.

Но Сушков понимал, что никаких мнений ему высказывать не надо.

– Я не знаю, – ответил он.

– Хорошо. Итак, с ваших слов получается, что в кафе никого не было. Расскажите, пожалуйста, как произошло убийство.

Я замер. Неужели Сушков станет сейчас что-то рассказывать?! Но тот, взглянув на меня и будто поняв, о чем я думаю, тут же сказал:

– Я не знаю, как произошло убийство.

Я с облегчением вздохнул. Грамотно отвечает и очень хорошо держится!

– Как же вы не знаете, если в кафе вы были только вдвоем?

– Да так. Когда буфетчица ушла, Кузя попросил ее выключить магнитофон с телевизором, там какая-то музыка была. Я пошел сам выключать, а потом направился в туалет.

– Затем пошел в туалет, – повторил слова Сушкова следователь, занося их в протокол. – А дальше что было?

– А дальше я вернулся. Смотрю – Миша сидит за столом, а из груди его торчит рукоятка ножа.

– И что? Кто же убийца?

– Я этого не знаю. Я никого не видел.

– Как же вы вошли и не видели убийцу? Вы же говорите, что там никого, кроме вас, не было?

– Я не убивал, я уже сказал! – повторил Сушков.

– Хорошо, это ваше право, – махнул рукой следователь. – Только имейте в виду, что мы докажем совершенно обратное.

– А это ваше право, – ответил Сушков.

– Хорошо. Вернемся немного назад, – Филиппов отодвинул листок протокола. – В каком году вы познакомились с погибшим?

– Я точно не помню. Но мы знакомы с самого детства.

– Примерно с какого возраста?

– Где-то в восемь или в девять лет познакомились.

– То есть в двенадцать лет вы уже были с ним знакомы?

– Да, были.

– Хорошо, – следователь загадочно посмотрел на оперативника. – Из этого следуя, мы можем предположить, что вы вместе были в составе молодежной банды, которая именовалась люберами, насколько нам известно.

– Что-то я не понимаю, о чем вы, – сказал Сушков.

– Простите, – вмешался я, – а какое отношение имеют эти вопросы к предмету обвинения?

– Следствие сейчас старается выяснить, действовал ли предполагаемый убийца в одиночку или существовал сговор, – стал объяснять следователь.

– А какое отношение к этому имеет столь далекое время?

– Да нет, просто нам кое-что удалось выяснить, – сказал Кирилл. – Я понимаю, что это не для протокола, но мы и не собираемся включать это в протокол. Просто так, для себя. Но, наверное, суду будет интересно, что нынешний банкир Валентин Сушков в недалеком прошлом был одним из активистов движения люберов. Это относится примерно к семидесятым годам. А позже, в конце восьмидесятых, он, уже в составе бандитской группировки под предводительством Михаила Кузьмина, получившего в колонии кличку Кузя, занимался рэкетом и бандитствовал. Что вы можете сказать по этому поводу? – следователь внимательно посмотрел на Сушкова.

– Ничего я сказать не могу, – ответил тот равнодушно. – По-моему, адвокат говорил, что, по статье Конституции, я имею право не давать никаких порочащих меня показаний. Это так?

– Да, все правильно, – ответил следователь.

– Поэтому я ничего не смогу вам сказать.

– Хорошо, это ваше право, – сухо бросил следователь. – Поскольку разговор у нас как-то буксует и есть еще время до окончательных результатов экспертизы, мы сейчас зачитаем вам ваши права и предварительное обвинение с назначением меры пресечения.

Следователь взял листок бумаги и прочитал короткий текст, из которого было ясно, что с настоящего момента мой подзащитный становится одним из главных подозреваемых в совершении убийства с соответствующей статьей Уголовного кодекса и в качестве меры пресечения избирается заключение его под стражу. Но самое интересное было то, что постановление подписал не кто иной, как заместитель прокурора города Сергей Владимирович, с которым час назад мы так мило беседовали в прокуратуре.

«Вот оно, – думал я, – Пашино знакомство!»

– Так что сейчас вас доставят в следственный изолятор – скорее всего это будет Бутырка или Матросская Тишина, – сказал следователь. – Там посидите, подумаете, а потом мы снова вернемся к вашему допросу.

Я запротестовал:

– Я категорически против, я возражаю, чтобы моего подзащитного в таком виде, – я намекал на милицейскую одежду, которая была на Валентине, – отправляли в тюрьму. Тем более в камеру. Вы представляете, что там может случиться?

– А что? Пусть объяснит заключенным, что никакого отношения к милиции не имеет.

– А вы что, думаете, ему поверят? Я категорически против этого и буду жаловаться! Если надо, дойду до городского прокурора или до Генерального! Вы провоцируете моего клиента!

– Хорошо, – сказал следователь. – Как я понимаю, его жена у отделения милиции ждет?

– Да, – ответил Павел.

– Даю ей время, пусть съездит в магазин, купит ему одежду для камеры – спортивный костюм, обувь – или из дома привезет. Полтора часа ей хватит?

– Я думаю, хватит, – кивнул головой Страхов.

– Вот и прекрасно. Купите ему костюм, кроссовки, все, что необходимо, – полотенце, туалетные принадлежности. А я пока пойду документы оформлять.

– А можно мне в это время переговорить с моим клиентом? – спросил я.

– Конечно, только я тоже хотел бы сказать вам несколько слов, – ответил следователь. – Мы можем выйти в коридор?

– Пожалуйста, – сказал я.

Мы вышли в коридор отделения милиции. Там следователь взял меня под локоть и, отведя в сторону, спросил:

– Как вы в это дело попали?

– Да обыкновенно. Пригласили – я и пошел.

– Я имею в виду – вы понимаете, куда попали?

– А что тут понимать – обычное дело, подозрение в убийстве. Мой подзащитный никого не убивал, будем это доказывать. Вернее, вы будете доказывать, что он это сделал, а мы – противоположное.

– Да это понятно. Но вы хоть знаете, кого он завалил? – спросил следователь, понизив голос.

– Нет. По-моему, убит какой-то Кузьмин…

– Миша Кузьмин – авторитетнейший человек в люберецкой группировке, кличка у него Кузя. Собственно, я не об этом. Тут мальчики его, то есть братва, очень интересуются, кто адвокат у Сушкова. Так что если у вас есть возможность как-то отойти от этого дела, то я советую вам сделать это. У нас ребята очень горячие, боевые, не ровен час – что-нибудь случится. Кузю они ему не простят, мне уже говорили об этом.

– Вам говорили? – удивился я. – Каким же это образом?

– Да так, случайно, – улыбнулся следователь. – У отделения милиции встретил, они туда на джипах подъехали. Может быть, и сейчас вы их там увидите. Охрану вам дать?

– Нет, не нужно, – спокойно ответил я. – Вы мне еще что-то хотели сказать?

– Собственно, это все.

– Спасибо, я приму к сведению. А сейчас пойду переговорю со своим подзащитным. Можно это сделать?

– Конечно, вы имеете на это право, – сказал следователь и добавил: – А что вы заканчивали?

– Московский университет. А вы, как я понимаю, еще учитесь?

– Да, на заочном, на четвертом курсе.

Об этом можно было догадаться без труда. Прокуратуры, в которых не хватает кадров, охотно берут следователями студентов, занимающихся на последних курсах юридических вузов. А какие из них следователи? Они еще даже не все законы знают. Впрочем, для меня это было даже плюсом.

Через несколько минут я вернулся в кабинет. Там Валентин уже прощался с моим коллегой.

– Самое главное, Паша, – говорил ему Валентин, – скорее лети в банк. Документы в моем сейфе, если они еще обыск не сделали, изыми.

– Что, все?

– Да. Любую бумажку, которая им попадется, они могут перекрутить так, как им будет нужно. Конечно, эти документы никакого отношения к делам не имеют, – Валентин взглянул на меня, – но чем меньше бумаг, тем лучше. Все, Паша, – он похлопал Страхова по плечу, – меньше слов – больше дела. Беги! А я с твоим коллегой буду работать.

Паша вышел из кабинета, закрыв за собой дверь.

– Ну что, – сказал Валентин, – давайте познакомимся поближе.

Я сел на скамью.

– Так что же все-таки они сделали с вашим костюмом? – спросил я.

– Взяли костюм. Но вы не волнуйтесь, никаких пятен крови, никаких пальчиков на ноже нет, так что все эти экспертизы, о которых говорил следователь, мне по барабану.

– А что же у них может быть против вас?

– Против меня могут быть только определенные обстоятельства. Они заключаются в том, что в этом злополучном кафе действительно больше никого не было. Но я его не убивал.

– Да я верю вам!

– Нет, создается такое впечатление, будто никого не было, но кто-то убил Мишу. Я отказываюсь от этого. Значит, я не убивал. Но, поверьте, даже если бы я и убил его, так постарался бы как-то исчезнуть, чтоб меня не нашли!

– Логично, – кивнул я.

– Я его и не убивал. К тому же у меня есть серьезные доказательства. Но, к сожалению, пока я не могу ничего предпринять.

– Пока вы не можете предъявить своих доказательств, – улыбнулся я, – вам придется посидеть на нарах.

– Ничего, посижу. В какой-то мере мне это не противопоказано. Хотел бы поинтересоваться, что вам следователь наговорил.

– Да, – я махнул рукой, – пытался запугивать, что люди Кузи могут со мной разобраться.

– В принципе он не запугивал вас, это действительно так, – сказал Валентин. – Ну ничего, мы с вами разработаем определенные меры предосторожности.

«Ничего себе, – подумал я, – еще и меры предосторожности!»

– Каким же образом? Вы будете охранять меня, а я вас?

– Не совсем так. Самое главное – вы ни с кем никаких дел не имейте, кроме моей жены Жанны. Вы ее видели. Кстати, как она?

– Да ничего, нормально.

– Переживает, наверное?

– Не без этого.

– Больше не общайтесь ни с кем, кто бы на вас ни выходил – друзья, партнеры. Все только после согласования со мной. Никакой информацией ни с кем не делитесь.

– Это ясно.

– Теперь самое главное. У вас сейчас много клиентов по уголовным делам?

– Есть кое-какие.

– Я хочу сделать вам предложение. Может быть, оно будет более выгодным для вас. Сколько вы имеете с одного клиента?

Я пожал плечами.

– Какое это имеет значение?

– Я хочу вам предложить оплату как бы за всех ваших клиентов.

– Не понял.

– Я один буду платить вам гораздо больше денег, чем вы заработали бы со всеми клиентами, но при том условии, что вы их вести не будете, а полностью сосредоточитесь только на моем деле.

– А как же они?

– Вы поручите их другим адвокатам, вашим друзьям. Соответственно, приплатите из моих денег.

– Это в принципе вопрос решаемый. А что, слишком сложное дело?

– А вы считаете, что подозрение в убийстве – дело несерьезное?

– Нет, я этого не говорил.

Сушков взял блокнот, который я держал в руках, ручку и быстро написал несколько цифр с буквой S, перечеркнутой два раза, и показал мне. Нетрудно было догадаться, что это была сумма в долларах, и довольно немалая.

– Это ежемесячно. Хватит? – спросил Сушков. – Если вы будете заниматься только мной.

– Хватит, даже слишком много.

– Ладно, не будем мелочиться! Потребуются еще кое-какие ущемления ваших прав и дел, – улыбнулся Валентин. Он взял листок, разорвал его на мелкие клочки, потом достал зажигалку и поджег их.

– Какие ущемления? – с иронией поинтересовался я.

– Дело, возможно, на самом деле громкое и опасное. Поэтому они без проблем могут вычислить ваш адрес. Может быть, вам, в счет вашего гонорара, снять номер в гостинице или, еще лучше, в пансионате? Кстати, моя супруга тоже собирается жить в пансионате. Вы не возражаете?

– Даже не знаю, – пожал я плечами.

– Все может быть слишком опасно. Мальчики очень горячие. Многих я знаю.

– Откуда?

– У меня были кое-какие грешки по молодости, опер про них говорил.

– Вы хотите сказать, что вы были любером?

– А вы были пионером? – с иронией спросил Валентин. – Да, я был любером.

Я посмотрел на часы.

– Вы куда-то торопитесь? – понял Валентин.

– Нет, не тороплюсь. Хочу дождаться, чтобы ваша жена привезла вам спортивный костюм и вы переоделись. Не идти же вам в таком виде в камеру!

– Да, это уж точно, – улыбнулся Валентин.

– А если я сейчас уеду, то наверняка менты повезут вас в чем есть в Бутырку или в Матроску. А там вам долго придется доказывать братве происхождение этого милицейского обмундирования.

– Выходит, все равно нам придется ждать, пока Жанна привезет мне одежду, – сказал Валентин.

Я молча кивнул головой. Конечно, мне было очень интересно услышать из уст очевидца о легендарном и загадочном движении люберов. С другой стороны, меня не покидало удивление – как же так, человек – банкир, подозревается в таком серьезном преступлении, а тут на тебе – какие-то байки про люберов собирается мне рассказывать вместо того, чтобы готовиться к своей защите! А может, это какой-то ход? Может, он хочет отвлечься? А может, просто не хочет ничего говорить по делу, зная, что и стены, и потолки в этом отделении могут иметь уши?

Неожиданно дверь в кабинет открылась, и в нее заглянул все тот же старшина Михалыч, державший в руках два пакета с надписью «Калинка-Стокманн». Он протянул их Валентину.

– Держи, тебе жена прислала – переодеться и пожрать кой-чего, – сказал он, улыбаясь.

Валентин взял пакеты.

– Слышь, – продолжил Михалыч, – там у тебя ребята сигарет стрельнули. Один блок. Ты не в обиде?

– Не в обиде, – ответил Сушков.

– Вот и хорошо. Давай готовься, сейчас за тобой придут… в тюрьму повезем.

– Куда его повезут? – поинтересовался я.

– На Бутырку. Так что завтра с утречка можете его уже проведать там.

– Отлично, – сказал я.

Михалыч вышел в коридор. Валентин достал из пакета спортивный костюм и начал быстро переодеваться. Потом сел и спросил у меня:

– Вы не возражаете, если я тут поем? Не хотелось бы в камере. Там такие ханыги сидят, в этом отделении!

– Да ради бога!

Валентин стал поспешно жевать бутерброды.

– Как вы думаете, – неожиданно спросил он, – в Бутырке питание ужасное?

– Не знаю, – улыбнулся я, – не пробовал. Но думаю, что не как в ресторане.

– Да, – улыбнулся в ответ Валентин. – Может быть, как-то удастся передачу сделать, или вы мне что-нибудь будете приносить?

– Нет, сейчас шмонают. Это раньше была такая возможность. А насчет передачи я попробую, подскажу твоей жене, как все организовать.

Минут через двадцать, закончив с едой и переодеванием, Валентин попрощался со мной. Мы договорились, что на следующий день я приеду к нему в Бутырку. Через несколько минут я покинул изолятор временного содержания.

Вышел на улицу и направился к своему джипу. Тут я заметил, что он со всех сторон был плотно зажат какими-то машинами. Я обернулся и заметил, что на крыльце отделения стоит какой-то сержант милиции, а рядом с ним – три парня в кожаных куртках, коротко стриженные. Сержант кивнул в мою сторону и тут же скрылся за дверью отделения милиции.

Трое парней медленно направились ко мне.

– Так, значит, это ты адвокат того хмыря? – сказал один из них. – Поехали, побазарим. Тема есть.

– А это обязательно? – спросил я.

– Очень желательно, – грозно ответил парень, всем своим видом показывая, что сопротивляться и возражать что-то совершенно бесполезно.

Я сел в свой джип. Рядом со мной расположился один из бритоголовых.

– Куда ехать? – спросил я.

– Давай за машиной, – и парень показал рукой на черный «Мерседес», который тронулся от крыльца отделения милиции.

Я поехал за ним. Позади нас пристроился еще один джип, «Чероки», с тонированными стеклами, за ним – «БМВ» цвета серый металлик. Мы направлялись в сторону области.

Неприятное чувство тревоги охватило меня. Мне стало не по себе.

«Шестисотый» «Мерседес», ехавший впереди, набирал скорость. Теперь у меня не оставалось никаких сомнений в том, что мы направлялись за город, возможно, в лес. Как же так – еще в недалеком прошлом действовали святые законы уголовного мира: ни на врачей, ни на адвокатов не наезжать. А теперь все перепуталось, произошла смена ориентации, пришло новое поколение братвы, которое не считалось ни с чем. Главное для них был результат. И неважно, кто ты, что ты, главное – получить от тебя определенную информацию. Конечно, определенные мысли у меня были, а с ними – и определенные надежды. Разумеется, никто на убийство адвоката не пойдет. Да и смысла в этом никакого. Какая цель – запугать? В принципе запугать можно. Вот, мол, мы завалили твоего адвоката, следующий на очереди – ты. «Нет, – отгонял я от себя невеселые мысли, – вряд ли они пойдут на такое. Скорее всего им нужна какая-то информация. Но ведь я никакой информацией не обладаю! Или, может, они хотят дать мне какое-то поручение? Или хотят, чтобы я его сам нейтрализовал? Но каким способом? Подсунуть отраву ему в пищу? Ладно, так в конце концов можно дойти до помешательства…»

Воспользовавшись остановкой на светофоре, я бросил взгляд на своего спутника. Это был парень лет тридцати – тридцати двух, крепкого телосложения, в кожаной куртке. Он безмятежно смотрел вдаль, только челюсти шевелились, перемалывая жевательную резинку. В правой руке у него я увидел небольшую рацию фирмы «Стандард», которые в последнее время так полюбила братва.

Неожиданно рация зашипела. Парень поднес ее к уху.

– Егор, тормозни машину, – услышал я голос и обратил внимание, что «шестисотый» «Мерседес», шедший впереди, замигал правым поворотником и подъехал к обочине дороги. «Странно, – подумал я, – мы еще из города не выехали, машин много, место не уединенное, а уже решили остановиться».

Егор подал мне знак остановить машину. Я включил поворотник, и мой джип притерся к тротуару. На всякий случай я включил аварийные огни и стал ждать. К моей машине подбежал какой-то парень из «БМВ» и обратился к моему спутнику:

– Егор, планы поменялись. Давай обратно. Там этого лоха перевозят в тюрьму. Надо постараться успеть. – И, повернувшись ко мне, сказал: – Не обижайся, адвокат. В принципе мы не хотели ничего плохого. Так, кое о чем расспросить. Но, видно, не судьба. Но ничего, мы потом тебя найдем. Дай нам свой мобильный телефон.

Я лихорадочно соображал – дать ли им фальшивый номер или все же настоящий. Нет, я знал, игры с братвой вести опасно. За каждый промах нужно отвечать. И обманывать их нет смысла.

– Записывай, – сказал я и продиктовал номер телефона.

– Извини, он у тебя с собой? – спросил парень.

– Да, с собой.

– Дай посмотреть.

Я вытащил телефон. Парень взял мой мобильный телефон, вытащил из кармана свой и, набрав номер, продиктованный мною, посмотрел на меня. Мой телефон зазвонил.

– Правильно, адвокат, не обманул, – сказал парень, хитро прищурившись и возвращая мой телефон. – А скажи мне, – он сделал небольшую паузу, – у тебя ксива какая-нибудь есть?

– Документы, что ли? – переспросил я.

– Да, документы.

– Есть, конечно.

– Дай посмотреть.

Я протянул ему свое адвокатское удостоверение. Он быстро достал из кармана какой-то обрывок бумаги, из другого кармана – фломастер и записал мои данные.

– Ладно, мы тебя найдем. Сейчас просто не до тебя. – И, повернувшись к Егору: – Давай, Егорка, выскакивай!

Егор нехотя вылез из джипа. Тем временем «Мерседес» развернулся и поехал в обратную сторону. Следом за ним – джип «Чероки». И только серебристая «БМВ» стояла рядом со мной с мигающими аварийными огнями. Егор и крепыш, который разговаривал со мной, быстро сели в «БМВ». Машина рванулась и полетела за остальными. Было ясно, что они поехали попытаться поговорить с Валентином. Я думал, что им это удастся. В конце концов, городок маленький, отделение небольшое. Скорее всего тут у них все схвачено.

Но облегчения я не почувствовал. Конечно, опасность миновала. Вряд ли они вернутся. Но, с другой стороны, теперь возникла опасность для моего клиента. Что они могут с ним сделать? Может быть, мне тоже вернуться? Но чем я смогу ему помочь?

В Люберцы Валентин Сушков переехал в тринадцатилетнем возрасте. До этого он с родителями жил в подмосковном Зеленограде. Это молодой город-спутник, который был выстроен в шестидесятые годы и, по замыслу создателей, должен был стать одним из районов Москвы. На самом деле, хотя Зеленоград и отличался от других подмосковных городов и был ближе к Москве, все же отличие от Москвы было. Прежде всего – отдаленность.

Тем не менее в Зеленограде было много различных предприятий. Одним из основных было объединение «Электрон». Это было производство закрытого типа, где выпускалась электронная продукция, включая микросхемы, многие из которых шли на военные цели. На «Электроне» работали родители Валентина. Отец – инженером в одном из цехов, мать – врачом в медсанчасти при предприятии.

Однако в 1978 году в семье произошел разлад. Никаких предпосылок к этому вроде бы не было. Семья была дружная – ходили в гости, имели много друзей. В основном друзья у родителей были по работе. Все случилось как гром среди ясного неба. Отец встретил другую женщину и ушел к ней, причем ушел он тихо, без скандалов. Просто не вернулся в один из вечеров с работы, не пришел и на следующий день. А на третий позвонил жене и сказал: так и так, прости, встретил другую…

Мать Вали очень сильно переживала случившееся. Ей было тяжело, а главное – очень обидно, что муж ушел не к кому иному, как к ее подруге – коллеге, которая работала на том же «Электроне». Мать долго переживала, даже заболела и какое-то время не выходила на работу. Она не могла смотреть людям в глаза от стыда. Потом спросила у Вали:

– Сын, что нам делать? Надо продолжать жить. Но жить тут я не хочу и не могу. Все вокруг напоминает о предательстве!

Идея перебраться в Люберцы принадлежала бабушке Вали по матери. Она жила там в небольшой двухкомнатной квартире. Когда все это произошло, в один из воскресных дней Валентин с матерью поехали навестить бабушку. Она тогда и предложила: что вам, мол, жить отдельно в служебной квартире, тем более случилась такая ситуация.

– Давайте-ка перебирайтесь сюда, пропишетесь, сколько я еще проживу! – говорила бабушка. – А то и квартира может пропасть!

Все получилось достаточно быстро. В течение двух недель они собрались, пригласили знакомого водителя, который погрузил нехитрые пожитки в кузов грузовика и перевез их в Люберцы.

Немного обустроившись, мать определила Валю в новую школу.

Казалось бы, жизнь текла своим чередом. Но Люберцы очень отличались от Зеленограда. Это был совершенно другой, странный город. И Валя сразу ощутил это на себе.

Дом их был обыкновенный – типовая хрущевская пятиэтажка. Таких домов в их дворе было четыре, с большим количеством подъездов – около двенадцати в каждом. Они образовывали квадрат и почти соприкасались друг с другом боковыми стенами. Внутри квадрата был большой двор со спортивными площадками, сквериком и лавочками да столиками для домино.

За домами стояли совсем другие дома – деревянные бараки, какие-то сараи. В этом месте Люберец как бы соприкоснулись две эпохи – эпоха нового времени, шестидесятых годов, наскоро построенные блочные дома, и старые, деревянные, частные дома, где до сих пор люди продолжали жить, не имея никаких удобств.

Определили Валю в среднюю школу, в восьмой класс. До школы ему было близко, не более восьмисот метров. Проходил он через свой двор и через соседний. Валентин пока еще ни с кем не знакомился. Единственное – часто сталкивался на лестничной площадке с пареньком своего возраста, который поглядывал на него, но не здоровался и в разговор не вступал.

В школу Валентин проходил чуть больше недели. Потом начались зимние каникулы. Он целыми днями сидел дома, смотрел телевизор и частенько поглядывал в окно, наблюдая за жизнью двора. В основном там играли маленькие дети, хотя там была спортивная площадка, и Валентину хорошо было видно, как временами залитая льдом площадка превращалась в арену ледового побоища. На этой площадке время от времени встречались самодеятельные хоккейные команды. Иногда Валентин обращал внимание, что между ними затевались драки, и почти каждый матч заканчивался серьезной потасовкой.

Валентин наблюдал за этим с любопытством.

Мать Валентина устроилась работать в районную поликлинику, которая тоже находилась недалеко. Тогда от матери Валентин и узнал о существовании молодежных банд и о драках между ними. Дело в том, что в поликлинику практически каждый день стали обращаться дети с родителями по поводу различных ушибов, переломов и прочих травм, полученных в драках. Тогда все слышали и читали в газетах о существовании молодежных банд в Казани, в Набережных Челнах, о войнах между ними. Все это было, казалось, очень далеко.

Но вдруг возник новый феномен – любера, молодежное формирование замкнутого типа, сформированное по принципу дворовых банд, иногда объединяющих несколько дворов. Каждое такое формирование имело свою четкую иерархию – вожаков, бригадиров и боевиков. Каждую группировку выделяло свое название и соответствующая униформа. Вначале это были просто значки.

Моментально, буквально за несколько часов, в Люберцах пропадали из киосков ничем не примечательные значки Речфлота – флажок с изображением какого-нибудь кораблика. Тут же мальчишки ряда дворов надевали этот значок, показывая свою принадлежность к той или иной группировке.

Затем появилась и униформа – клетчатые брюки и темный верх, показывающая, что ты – любер. Движение люберов охватило город. Практически все дворы и микрорайоны были поделены между молодежными группировками. Каждая группировка имела свое название.

Все это стало известно Валентину. Сначала информацию он получал от матери, которая являлась для него «проводником к свободе». Каждый вечер, приходя с работы, она рассказывала ему то один ужасный случай, о котором ей стало известно по ее работе, то другой. Ведь жертвы всех этих разборок и драк между пацанами обычно доставлялись в поликлинику или в травмпункт, который тоже находился в здании этой же поликлиники.

И травмпункт, и поликлинику обслуживали одни и те же врачи. Мать поэтому была в курсе всех дел.

Ужасные драки вселяли в нее страх. Она категорически запретила Валентину выходить на улицу одному, и только вечером они иногда вдвоем ходили гулять по улицам. Время от времени навстречу им попадались группы подростков. Валентин ловил на себе чужие, враждебные взгляды. Понимал, что для них он был чужак, пока еще не свой.

Но постоянно сидеть дома было невозможно. Да и мать психологически еще не была готова к тому, что он выйдет во двор и с ним что-то может случиться. Бабушка чувствовала себя плохо, редко выходила из своей комнаты. Иногда Валентин приносил ей воды или чем-либо ее кормил. Валентину находиться в квартире стало невыносимо. Но, с другой стороны, он пока еще испытывал страх перед выходом на улицу.

«Ну не буду же я сидеть дома всю жизнь», – думал Валентин. В один из дней бабушка днем уснула. Народу на улице было достаточно немного, кто-то уже играл на площадке в хоккей, Валентин заметил, что ребята, которые начали играть в хоккей, были значительно моложе его. «Была не была!» – подумал он, достал клюшку, привезенную из Зеленограда, и спустился вниз.

Выйдя на улицу, он обратил внимание, что никто к нему не подходит и не пристает. Дойдя до площадки, где вовсю шла игра, Валентин осторожно вытащил из кармана свою шайбу и стал как бы тренироваться, подбрасывая ее. Но никто играть ему не предлагал – все были увлечены своей игрой.

Вдруг один парнишка, на пару лет моложе Валентина, подбежал к нему и сказал:

– Эй, пацан, будешь играть за нашу команду?

Валентин пожал плечами:

– Давай сыграю.

Они начали играть. Валентин старался, и он забил уже несколько голов. Затем произошло то, что и должно было случиться. Валентин заметил, как вдалеке у арки, соединяющей улицу с их двором, замаячила толпа мальчишек – человек двадцать, а может, и больше. Они медленно вошли во двор, оглядывая его обитателей. Валентин испугался. Кто это – свои или чужие? Если чужие, то по всем правилам они должны подвергнуть избиению всех мальчишек, живущих в этом дворе. Так, по крайней мере, рассказывала мать. Если же это свои, то, наоборот, тронуть их не должны.

Валентин продолжал играть в хоккей. Напарники же его чувствовали себя достаточно свободно. Значит, скорее всего это не чужие, подумал Валентин, иначе все давно бы разбежались. Мальчишки медленно подошли к спортивной площадке и стали наблюдать за игрой. Теперь Валентин видел, что эти мальчишки смотрели только на него. Конечно, он был для них чужаком.

Наконец игра закончилась, и мальчишки постепенно стали расходиться. Кое-кто подошел к группе, они стали оживленно о чем-то беседовать.

– Эй, пацан, – неожиданно услышал Валентин окрик, явно обращенный к нему, – а ну поди сюда!

Валентин обернулся. Группа ребят смотрела на него. Среди них выделялся крепкий паренек с рыжими волосами.

– Да, ты, ты, – кричал он, – иди сюда! – И помахал рукой.

Валентин медленно двинулся по направлению к ребятам.

Когда он подошел ближе, то увидел, что перед ним стоят пять рослых ребят. Кое у кого он заметил в руках цепочки. Кто-то держал какие-то веревки с подшипниками. Вероятно, это были орудия драки. «Что, меня сейчас бить будут?» – подумал Валентин.

– Ты чей? – спросил его рыжий. – Как тебя зовут?

– Валя.

Рыжий засмеялся:

– Имя-то девчачье! Может, ты девчонка?

Валентин пристально смотрел на рыжего.

– Имя не сам выбираешь, какое дали – с таким и ходишь, – ответил он.

– Так откуда будешь-то? Где живешь?

Валентин сделал паузу.

– Чего молчишь? Может, ты шпион? Может, лазутчик? От зеленых пришел?

– Да я здесь живу! – Валентин махнул рукой в направлении дома. – Вон там!

– В какой квартире?

– В шестнадцатой.

– Чего-то мы тебя тут раньше не видели, – подозрительно сказал рыжий.

– Да я недавно переехал.

– А может, ты все же шпион? – сказал другой парень, стоящий рядом с рыжим. – Давай мы тебя проверим! – И он вплотную подошел к Валентину. – Дай клюшку!

Валентин протянул ему клюшку. Парень взял ее в руки и, неожиданно разломав ее ударом о колено, отбросил обломки в сторону. После этого он улыбнулся, глядя на Валентина и ожидая, что Валентин будет делать.

Валентин понял, что это была проверка. Как он должен поступить? Чуть позже он знал, как следует вести себя. Нужно обязательно ударить этого парня за то, что тот его оскорбил. Но тогда Валентин растерялся.

– Ты чего, слабак? – усмехнулся парень и с силой ударил Валентина рукой по плечу. Валентин чуть не упал. – Ну, ты действительно как девчонка! Тебе не место на спортивной площадке! Вон, иди с девчонками играй! – и он показал на скверик, где маленькие дети играли в снежки. Все дружно засмеялись.

– Ладно, пацаны, что вы к нему лезете? – послышался голос. Валентин обернулся. Около него стоял парень, который жил на одной с ним лестничной площадке. Парень подал ему руку.

– Давай поднимайся, сосед! – сказал он.

– Так вы что, рядом живете, что ли? – спросил рыжий.

– Конечно.

– Почему же ты, Макс, раньше не сказал? Мы твоего соседа чуть не избили.

– Так вы же меня и не спрашивали, – ответил Макс. – Ладно, как тебя зовут, скажи еще раз!

– Я же сказал, Валя.

– Значит, Валентином будешь, – сказал рыжий, протягивая ему руку. – А я Рыжий, кликуха у меня такая. А зовут Серега.

Валентин пожал ему руку.

– Ладно, не робей, парень! Мы тебя на вшивость проверяли, – и Рыжий похлопал его по плечу. Тут же потянулись руки других ребят знакомиться с Валентином. Многие улыбались ему.

Неожиданно Валентин заметил, как со двора выскочили два парня и крикнули:

– Полундра! Ребята, зеленые Егорку с Митькой бьют! Сюда, быстро!

Все дружно развернулись и побежали в сторону подворотни. Неизвестно почему, но Валентин тоже побежал вместе со всеми. Теперь он бежал в толпе.

На бегу Валентин обратил внимание, что многие ребята достают кто из воротников, кто из карманов значки Речфлота. Все значки были насажены на короткую синюю бархатную ленточку, как бы с окантовкой. Теперь Валентин понял, что это были своеобразные знаки различия. Практически у самой подворотни у всех ребят, кроме Валентина, были такие значки.

Ребята увидели, что чуть дальше, у какой-то деревянной голубятни, идет сильнейшая драка. Точнее, человек десять набросились на двоих пацанов и вовсю их молотили. Вся компания тут же засвистела и закричала. Нападающие стушевались. Кто-то уже доставал из карманов цепи, кто-то размахивал над головой подшипниками на веревке. У парня, бежавшего рядом с Валентином, – а это был его сосед, – в руках оказалась свинчатка.

Посмотрев на Валентина, парень подмигнул и бросил ему коробок спичек. Валентин поймал его. Коробок оказался очень тяжелым. Приоткрыв его, Валентин увидел, что вместо спичек внутри лежит свинцовый прямоугольник. Зажав коробок в кулаке, Валентин рванулся вперед.

Началась драка. Она продолжалась около пяти минут. Кто-то кричал, летели зубы, кто-то плевался кровью. Вскоре раздались милицейские свистки.

– Полундра! Легавые! Врассыпную! – скомандовал незнакомый голос, и все участники драки разбежались в разные стороны.

С одной из групп бежал и Валентин. С ним рядом был и Макс, его сосед. Они добежали до какой-то подворотни и вскочили в подъезд. Стоя там и тяжело дыша, они смотрели друг другу в глаза. Внезапно около подъезда затарахтел мотор мотоцикла.

– Легавые! Быстро уходим! – махнул рукой Макс. И они быстро побежали на последний этаж. Там пробрались через чердак на крышу и стали уходить через нее. На крыше были и другие ребята, вероятно, также спасавшиеся от ментов.

– Макс, это ты? – спросил один из них.

– Я, я, Гриша, – ответил сосед.

Вскоре они спустились вниз и вышли на другой конец дома. Казалось, во дворе никого не было, все тихо. Валентин с Максом медленно пошли по улице. Оба молчали.

Первым нарушил молчание Макс.

– А ты ничего парень! – сказал он. – Крепкий, наш человек! Ты сегодня что будешь делать?

– Да ничего.

– Выходи во двор часов в восемь. Тебя маманя-то твоя отпустит?

Валентин пожал плечами.

– Приходи обязательно! Или знаешь что? Я сам за тобой зайду. Пусть мать ничего не боится. Тебя тут никто не тронет, – сказал он уверенно.

Вскоре Валентин вернулся домой.

Пришла с работы мать. Время приближалось к восьми часам. Валентин думал, как сказать матери, что ему нужно выйти из квартиры. Но тут помог случай. Бабушке стало совсем плохо, и мать побежала в поликлинику за лекарствами, чтобы сделать ей укол. Этим и воспользовался Валентин. Он вышел на улицу ровно в восемь часов. Макс за ним не зашел. Тогда он сам подошел к двери квартиры напротив и нажал на кнопку звонка.

Дверь открыла какая-то женщина.

– Извините, а Макс дома? – спросил Валентин.

– Максим, к тебе пришли! – крикнула женщина. В коридоре показался Макс. Он был в спортивном костюме.

– Чего ты так рано? – спросил он.

– Так восемь часов уже!

– Да, надо идти, – заторопился Макс. Он на ходу схватил зимний полушубок, напялил шапку и, сунув в рот булку, – вероятно, Макс еще ужинал, – вышел с Валентином из квартиры.

Вскоре они выскочили во двор. Там было уже темно. Хотя и стояла зима, все вокруг в снегу и были видны силуэты людей, но темнота скрывала их лица. Все пошли в сторону той подворотни, куда днем выскочили «по тревоге».

Вскоре ребята вышли к деревянной голубятне и стоящему рядом деревянному бараку. Пройдя мимо него, они оказались возле множества брошенных деревянных сараев. Здесь кто-то хранил мотоциклы, старые машины, кто-то держал соленья, кто-то просто сваливал ненужный хлам. Но поскольку эти сараи подвергались постоянным ограблениям, владельцы многих бросили их на произвол судьбы. Поэтому они были открыты, а у некоторых и вовсе дверей не было. Вот там и собиралась вся шпана со двора, в котором жил Валентин. За сараями был большой овраг.

Ребята расположились на бревнах, сваленных рядом с сараями. Создавалось такое впечатление, что ждали прибытия какого-то человека, вероятно, достаточно важной персоны. Валентин понимал, что существует главарь и скорее всего ждут именно его.

Вскоре главарь появился. Это был парень примерно лет пятнадцати, но покрепче, чем Валентин и Макс. Парень шел без головного убора, и Валентин увидел его темные, немного вьющиеся волосы. Одет он был во взрослый зимний полушубок, короткие сапоги гармошкой, без шарфа. Рядом с ним шел еще один парень, полностью седой.

«Странно, – подумал Валентин, – почему у него такие волосы? Молодой ведь еще?!» Немного позади шел еще один парень, а рядом с ним – уже знакомый Валентину Рыжий.

Ребята молча подошли к собравшимся. Все поспешили с ними поздороваться. Каждый стремился поздороваться с тем пареньком, который шел первым. Наступила очередь и Валентина. Он протянул руку.

– Ты кто? – спросил его парень.

– Я – Валя.

– Откуда ты? – спросил парень, всматриваясь в его лицо. – Ты свой или чужой?

Макс вступил в разговор:

– Кузя, это мой сосед. Он уже с нами сегодня в драке участвовал.

– В драке?

– Да, – закивал головой Рыжий. – И махался, как настоящий пацан!

– Значит, можно считать, что крещение ты прошел? – спросил парень.

– Крещение и пробив, – усмехнулся Рыжий. Вероятно, он намекал на хоккейную клюшку.

– Ладно, слушай дальше, – сказал Кузя. – Ты будешь с нами.

Валентин пожал плечами.

– Какая-то странная неуверенность! – сказал Кузя. – Парень, если ты будешь с нами, то знай – у нас принцип такой: один за всех, все за одного. Если с тобой беда случится, мы всем двором тебя отбивать будем. Но если беда возникнет у кого-нибудь из нас, то ты должен в любое время дня и ночи подняться и прийти на сбор. Ну так что?

– Я с вами, – тряхнул головой Валентин.

– Ладно, мы тебя примем в нашу организацию чуть позже. Макс тебя ознакомит со всеми правилами. А теперь, – он обратился ко всем, – давайте распределяться. Так, бригада Рыжего сегодня дежурит. Патрулируйте. Все остальные – в подвал, на железках качаться. Что еще нового?

– Вот деньги собрали, – сказал один из ребят и достал пакет, в котором лежали разные мелкие купюры – рубль, три, иногда виднелись красные десятки. Кузя взял мешок, как бы прикидывая его на вес, хотя как можно было взвешивать бумажные деньги, и положил его в карман.

– Это хорошо. Какая сумма?

Парень назвал сумму – около сорока рублей.

– Хорошо, – сказал Кузя. – Значки все купили?

Все закивали головами.

– Кроме новенького, – добавил все тот же Рыжий.

– Новенькому обязательно выдать значок! – сказал Кузя. – Ладно, теперь все по местам. А мы пойдем на переговоры с зелеными.

– Кузя, может, побольше ребят возьмешь? – спросил Рыжий.

– Не встревай! Я сам знаю, что делать! – оборвал его Кузя и с двумя своими спутниками направился в обратную сторону.

– Все, – скомандовал Рыжий, – пацаны, за мной, на дежурство!

Макс повернулся к Валентину:

– Постой, ты в моей группе будешь. Пойдем на качалку!

– Куда это?

– Сейчас увидишь.

Они молча шли к своим домам. Пройдя вдоль дома, они оказались возле маленькой двери, ведущей в подвал. Это была то ли котельная, то ли подсобка. Макс открыл ее ловким движением. Валентин в составе группы ребят стал спускаться вниз по ступенькам. Вскоре они оказались в подвале.

Валентин увидел, что это помещение представляло собой комнату около тридцати квадратных метров, с очень низким потолком. Вдоль стен тянулись трубы. Комната была чистая и сухая, аккуратно убрана. В углу висела большая автомобильная покрышка на веревке, и около нее парень отрабатывал боксерские удары, имитируя бой с грушей. В другом углу несколько пацанов поднимали штангу, точнее, предмет, похожий на штангу, состоящий из нескольких труб, на концах – аккуратно связанные кирпичи. Другие качали пресс, кто-то отжимался. Немного в глубине стояла гимнастическая стенка, вероятно, украденная из школы. На ней тоже выполняли упражнения.

– Давай раздевайся, – сказал Макс Валентину и сам быстро сбросил с себя всю верхнюю одежду, оставшись в спортивных штанах. Валентин тоже разделся.

– Да ты, я смотрю, хиленький! – сказал Макс, легко ударив его в грудь. – Ничего, через четыре-пять месяцев крепышом будешь! – Он показал свою, тоже не очень еще накачанную мускулатуру.

Через несколько минут Валентин приступил к занятиям. Сначала он отжимался, потом висел на самодельной перекладине, пытаясь подтягиваться, затем стал поднимать штангу. До боксерского поединка пока дело не дошло.

Затем Валентин заметил, что через некоторое время ребята сгруппировались и стали заниматься другим. Кто-то имитировал боксерский бой, намотав на руки шарфы и отчаянно мутузя друг друга. Другие занялись борьбой, выполняя различные приемы. Валентин смотрел на ребят с большим интересом.

– Сколько времени? – спросил Валентин у Макса.

– Да часов десять, наверное, – ответил тот.

– Ой, мне домой нужно! Меня мама ругать будет!

– Не дрейфь! – хлопнул его по плечу Макс. – Все будет нормально!

Вскоре тренировка закончилась. Макс и Валентин медленно шли домой.

– Теперь ты в нашей организации, в нашей моталке.

– В моталке? Что это значит?

– Это казанцев так зовут. Мы тоже, можно сказать, как казанцы. По их принципу живем. Моталка – группировка, бригада. Называй как хочешь.

– А что вы делаете?

– Потом узнаешь, что делаем. Всякие дела. Но самое главное – мы сила. Сейчас мы считаемся самой сильной группировкой в нашем микрорайоне. Мы победили зеленых, мы победили серых. И скоро будет бой с желтыми.

Валентин прекрасно понимал, о чем речь: все дома, точнее, входы в подъезды были покрашены разными красками – синими, зелеными, желтыми. Эти цвета и были знаком принадлежности к той или иной группировке.

– А какая самая крутая группировка в городе? Ваша? – поинтересовался Валентин.

– Нет, не наша. «Теплоцентраль» – самая крутая группировка. У них и людей побольше, они похрабрее будут всех других. Там ПТУ расположено. Ребята у них отборные! У нас же – только Кузя из ремеслухи, остальные – школьники.

– Школьники?

– Конечно. Из разных школ. Из твоей, из других.

– А Кузя кто?

– Миша Кузьмин. Раньше тоже у нас в школе учился, хотя он на три года старше нас. После его выгнали – он второгодником был, да и дисциплину нарушал. Потом в детскую комнату милиции на учет поставили. Какие-то терки у него были со взрослыми ребятами. Сейчас в ПТУ учится. Он – наш вожак.

– Я это уже понял, – сказал Валентин.

– Кузя – парень смелый и очень справедливый. Он никого из своих в обиду не даст. Но и определенные требования выполнять нужно.

– Какие же?

– Прежде всего – дисциплина. Если кто из старших говорит – бригадир, звеньевой или Кузя, – это закон. Второе – взаимовыручка. Он правильно сказал: один за всех, все за одного. По такому принципу мы живем. Если кто-то попадает в беду, мы все его выручаем. И еще – мы деньги собираем на разные нужды: на лечение, на похороны.

– На что? – переспросил Валентин.

– А ты как думал? У нас уже два парня погибли. Мы их хоронили. Знаешь, какой памятник поставили! Скоро на кладбище пойдем, я тебе покажу. Так что на следующей неделе ты тоже будешь деньги на общак собирать.

– А какая сумма нужна?

– Все узнаешь чуть позже. Завтра я принесу тебе значок. Давай, держи лапу! – и он протянул Валентину руку на прощание.

Валентин вошел в квартиру. Мать его почти не ругала, словно поняла, что с ним что-то произошло. Она уже легла спать в комнате бабушки. Валентин разделся и лег в кровать. День был переполнен впечатлениями, нужно было столько обдумать и проанализировать, но самое главное – он вошел в группировку. И теперь уже ничего и никого не боялся.

Прошло месяца два. За это время Валентин окончательно укрепил свои связи с дворовыми ребятами. Теперь он знал все традиции и обычаи, правила поведения участника группировки, знал старших. Кузя уже здоровался с ним за руку. Почти ежедневно они ходили либо в подвал качаться, либо патрулировали свой район, оберегая его от возможных набегов противников.

Время от времени случались небольшие стычки, на уровне драк-пятиминуток, которые возникали спонтанно, когда какая-то группа мальчишек наталкивалась на враждующую группировку. Но постепенно Валентин узнал, что существуют и союзы группировок. Например, через несколько домов живут ребята из группировки желтых. У них союз о ненападении, дружба. В одной из драк, как рассказывали ребята, они группировались именно с желтыми, хотя до этого и враждовали между собой, но, чтобы противостоять «Теплоцентрали», они выступили вместе, когда у тех возникли серьезные претензии.

Вскоре у Валентина появился значок Речфлота с синей ленточкой.

Одним из правил группировки был еженедельный сбор денег в общак. Как добывались деньги для этой цели – никого не интересовало. Кто-то занимался мелкими кражами, кто-то отнимал деньги у малолеток, которым родители давали на завтраки, кто-то – иными способами. Валентин вынужден был экономить из тех денег, которые мать давала ему на завтрак. Из этих денег он откладывал свою еженедельную долю, которую и вносил в общак.

Вскоре сумма в общаке набралась немалая, и Кузя дал указание сшить всем одинаковую одежду. Это должны быть клетчатые брюки и темно-синие куртки с круглым воротом. Сейчас их принято называть толстовками. Но тогда они напоминали скорее куртки лыжных костюмов. Клетчатые брюки шил один татарин-инвалид, который имел свою домашнюю подпольную швейную мастерскую. Ребята закупили большое количество материала, скупив ткань в одном из магазинчиков и сделав им план, и отнесли материю хромому татарину. Тот снимал мерки с каждого члена группировки. Через несколько дней брюки были готовы. Все оплачивалось из общака.

Мать уже перестала обращать внимание на Валентина. Она смирилась с той мыслью, что рано или поздно ее сын все равно попадет в группировку. А если не состоять в группировке, то постоянно придется ходить избитым, чуть ли не каждый день. Она лишь приговаривала ему:

– Только бы тебя в тюрьму не посадили!

– Не переживай, – успокаивал ее Валентин, – я от тюрьмы очень далеко. Я ничего такого не совершаю.

Но на самом деле Валентин говорил неправду. Кузя часто проводил профилактические беседы. Он говорил, что тюрьма и кладбище – два направления нашей жизни. В любой момент – как карта ляжет – так может случиться. То ли на зону пойдете, то ли в землю ляжете.

– В любом случае, – говорил Кузя, – мы вас, пацаны, не бросим. Если кого хоронить будем, то похороны будут пышными. Если же на зону пойдут, значит, помогать будем материально, адвокатов лучших наймем.

И Кузя не обманул в этом плане. В одной из драк, случившейся буквально через неделю все с той же «Теплоцентралью», погиб пацан из их двора. Кличка у него была Зайчик, потому что он был еще достаточно хиленьким. Забили его насмерть палками.

Хоронил его, наверное, весь микрорайон. Похороны были пышными, с огромным количеством цветов. Пришли и девчонки, правда, из других, враждующих группировок. Но между всеми существовало неписаное правило: похороны – это время перемирия, и никто никого не трогает, никто никого не бьет и не оскорбляет. Все провожали Зайчика в последний путь. Плакали только его мать и бабушка – он был единственным ребенком в семье.

Зайчик казался очень маленьким в большом гробу. Гроб несли ребята.

Потом устроили поминки, и Валя первый раз попробовал в подвале водку с красным вином. Все сразу затуманилось.

– Ничего, не робей, парень! – говорил ему Кузя. – И водку научишься пить, и девчонок трахать! – Он внимательно посмотрел на Валентина. – Ты небось еще целочка?

Все засмеялись. Валентин пытался оправдываться, но его никто не слушал, и он в конце концов замолчал.

– Ничего, мы тебя скоро настоящим мужиком сделаем! – сказал Кузя.

Но раньше, чем Валентин стал настоящим мужчиной, случилось ЧП, в котором ему довелось участвовать. Так получилось, что вечера в основном он проводил в качалке, укрепляясь физически. Он уже стал гораздо сильнее, многих мог победить в борьбе. Даже у Макса уже выигрывал, который до этого был значительно сильнее.

С Максом установилась достаточно прочная дружба. Они стали лучшими друзьями. Более того, они учились в одном классе. С учебой, правда, Валентину не везло. Точнее, так – геометрия, алгебра давались ему хорошо, а вот с химией, с русским и литературой было очень плохо. Особенно большие проблемы возникли с химичкой. У него было несколько двоек за контрольные работы, и теперь ему грозил «неуд» в четверти. Он очень переживал это.

У Макса тоже были проблемы, но у него – с математикой. Ему тоже светила двойка. Часто вечерами, сидя дома у Макса или у Валентина, они только и говорили:

– Ну вот, скоро четверть кончается, скоро мы свои пары получим! Родители ругать будут, денег не дадут! – говорил Макс.

– Меня тоже будут ругать, на улицу меньше пускать, – с грустью добавлял Валентин.

– Слушай, – неожиданно сказал Макс, – у меня возникла хорошая мысль! А хочешь, у нас никаких двоек не будет?

– Как это?

– А очень просто. Я знаю, ребята из одной школы так сделали. Мне один знакомый паренек рассказывал. Давай и мы так сделаем.

– А что сделаем?

– Давай ночью залезем в школу, заберемся в учительскую и сожжем все дневники вместе с журналами!

– Как же это?

– Да очень просто! Вот смотри, мы сдали дневники для выставления четвертных оценок, правильно? Там и журнал. Мы сжигаем журнал и дневники. Все, мы чистые, и никто не знает, у кого какие отметки были! А главное, двоек у нас с тобой не будет! Ты же на медаль не тянешь, правильно?

– Правильно, – улыбнулся Валентин, – какая медаль! У меня четверки и тройки в основном.

– Ну вот, и у меня то же самое, тоже звезд с неба не хватаю. Короче, сделаем амнистию!

– Что за амнистию?

– Это когда все равны и всем все прощается.

– Я не знаю…

– Ты помнишь принцип – один за всех и все за одного? У меня беда, и ты должен мне помочь. Впрочем, и у тебя беда, и я тоже должен помочь. Все, договорились, идем!

– Когда мы идем?

– Да сегодня же! Чтобы особо время не тянуть!

– Да как же мы это сделаем?

– Очень просто!

Откачавшись на качалке свое положенное время, полтора часа, Макс с Валентином домой не торопились, хотя уже было полдесятого. Они медленно пошли по направлению к школе.

В школе все окна темные, там никого не было. Только в боковом окне виднелся свет – там спал сторож. Сторожем в школе работал дядя Коля, известный алкоголик, который, как только все уходили, ложился, выпивал свою четвертинку и засыпал до утра. Никакой охраны в школе в то время не было. Это Валентин узнал со слов Макса.

Осторожно подойдя к коридору, соединяющему школу и спортзал, Макс остановился и сказал:

– Вот тут мы и залезем внутрь.

Валентину стало страшновато:

– А вдруг нас поймают?

– Ну если и поймают, что нам сделают? Мы же ничего не украдем! Вот смотри, – он достал маленький фонарик и посветил им. – Давай вот здесь. – Он взял варежку и аккуратно надавил на стекло. Оно треснуло так, что никакого шума не было. Осторожно вытащив стекло, Макс открыл раму. – Полезли! – скомандовал он.

Они пролезли внутрь. Темное помещение школы казалось не знакомым, как днем, в учебное время, а странным, темным, холодным, совершенно неизвестным. Они шли, время от времени освещая путь фонариком. Вот они поднялись на второй этаж, на третий. Вот и учительская. Макс подергал дверь.

– Черт возьми, учительская закрыта! Что же делать? Надо дверь сломать.

– А чем? – спросил Валентин. Они осмотрелись. Ничего не увидев, подошли к батарее. Батарея была закрыта деревянной решеткой. Отломав несколько реек, Макс дал одну Валентину.

– Так, ты подпираешь дверь снизу, а я дергаю изо всей силы. Она с петель должна соскочить.

Так и сделали. С третьей попытки дверь поддалась.

– Смотри! – сказал Макс. На столе лежала куча дневников. – Давай дневники восьмых классов сожжем! Чтобы подозрений ни на кого не падало! Ты бери дневники, а я буду искать журнал.

Это сделать было совсем нетрудно. Журналы были аккуратно вложены в фанерный стеллаж, напоминающий картотеку.

– А может, журналы всей школы запалим? – предложил Макс. – И все дневники заодно? Давай! – Он сгреб дневники седьмого и шестого классов. – Пятого и девятого трогать не будем. Пускай думают, что это сделал кто-то с шестого по восьмой класс.

Собрав дневники в кучу, ребята понесли их к туалету. Макс аккуратно раскрыл все дневники с журналами и развел над унитазом костер. Время от времени они сбрасывали то один дневник, то другой.

Вдруг Валентин услышал доносящиеся из коридора шаги.

– Слушай, Макс, кто-то идет! – сказал он шепотом.

Они быстро потушили пламя, но повалил сильный дым. Любой посторонний мог подумать, что в школе начался пожар. Но шаги затихли.

– Может, это дядя Коля ходит? – предположил Валентин.

– Нет, он спит. Это кто-то другой. – И Макс почти скомандовал: – Валек, давай хватай дневники в охапку, а я возьму журналы. Тут оставаться опасно. На улице все дожжем.

Они уже двинулись к разбитому окну, как неожиданно их кто-то окликнул:

– Стой!

Они обернулись и увидели на стене три тени.

– Макс, ты, что ли? – неожиданно раздался голос.

– Я. Кто тут? – отозвался Макс.

– Не узнаешь меня? Это я, Рыжий.

– А ты что тут делаешь?

– То же, что и ты.

– За дневниками?

– За ними. Вы какого класса взяли?

– С шестого по восьмой.

– А мы сейчас девятый и десятый палить будем, – сказал Рыжий.

– Так ты же в девятом не учишься!

– Меня братишка попросил это сделать.

– Вот видишь, всем нам одна мысль пришла! – засмеялся Макс.

Вскоре Рыжий со своей командой взяли все дневники – с пятого по десятый классы, вынесли их на пустырь, который находился рядом с голубятней, и там все сожгли.

На следующий день в школе была паника. Там только и говорили что о таинственной краже и сжигании дневников с журналами. Однако виновных найти никто не мог. Макс же с Валентином решили обеспечить себе безопасность и сделали вид, что поссорились друг с другом и не разговаривают. Правда, это правило не распространялось на их встречи после школы.

Наверное, многие мальчишки знали, кто сжег дневники и журналы. Скоро это дошло и до Кузи. Он оценил их поступок как достаточно мужественный и геройский. На очередной сходке он даже сказал несколько слов по этому поводу, что, мол, молодцы ребята, правильно поступили, так держать! И похлопал каждого по плечу. Потом Кузя хитро улыбнулся и сказал:

– Сегодня у нас одно дело есть. В нем будут участвовать Макс и, – Кузя посмотрел на Валю, – ты. Послушайте, дело серьезное, секретное. А что это вы без кличек ходите? – неожиданно сказал Кузя. – Валя какой-то, Макс. Давай клички вам дадим.

– Клички? Какие?

– А какую ты хочешь? Выбирай!

– Вообще-то у него уже кличка есть, – сказал Макс. – Ребята его за глаза зовут Сушок.

– Почему Сушок? – спросил Кузя.

– Фамилия у него Сушков, и кличка поэтому Сушок.

– Ну что ж, хорошая кличка. Ты не возражаешь? – обратился Кузя к Валентину.

– Нет, не возражаю, – Валентин пожал плечами, – Сушок так Сушок. А для чего это?

– Для дела. Мало ли чего! А вдруг придется крикнуть тебе, чтоб менты не вычислили тебя по имени и фамилии? А так мало ли что за Сушок! – улыбнулся Кузя. – Тем более у нас сегодня дело. Пойдете вдвоем с Максом.

Дело оказалось криминальным. Нужно было обокрасть пьяного. Подошли они к небольшому пивному залу, который находился в нескольких улицах от их дома. Нужно было заприметить одного-двоих мужиков, выходящих из пивнушки. Тем более сегодня на многих предприятиях, которые находились в Люберцах, давали зарплату, и многие работяги пошли зарплату обмыть. Надо было кого-нибудь толкнуть так, чтобы тот упал на землю, а потом пощупать по карманам и вытащить деньги.

Вот и сейчас они стояли и мерзли – ждали выпивоху, которого надо было обокрасть. Причем Кузя запретил брать что-нибудь еще, кроме денег, – могут быть улики. Вот из пивнушки вышли два мужика.

– Ну чего? Может, их? – спросил у Валентина Макс.

– Их двое. Вдруг не справимся?

– Одиночку долго ждать придется. А я замерз. На дворе февраль, чай, не лето.

– Давай все-таки подождем одиночку, – сказал Валентин.

Вскоре из дверей появился одинокий мужчина. Он шел, слегка покачиваясь, и время от времени смотрел по сторонам. Наконец он добрел до забора и, расстегнув брюки, стал мочиться.

– Вот подходящий момент! – сказал Макс. – Пошли! – Он схватил Валентина за руку.

– Погоди, дай человеку оправиться. Как-то не по-человечески получается.

Не успел мужик закончить свои дела, Макс подошел к нему вплотную и сказал:

– Мужик, что же это ты делаешь? Весь забор обоссал! – и со всей силы ударил его так, что мужик сразу же рухнул на то место, которое только что поливал.

– Да вы что, ребята! – пытался сказать заплетающимся языком мужик, но Макс уже колотил его ногами.

– А ты что стоишь, Сушок? Присоединяйся!

Валентину стало не по себе, но он все же изо всей силы ударил мужика под ребра.

– Ой, заразы, куда ж вы бьете! – завопил мужик.

– Мужик, где деньги? – спросил Макс.

– Не дам, не дам! – кричал мужик. – Что ж вы делаете, паскуды!

Но Макс уже засунул руку в его карман и вытаскивал оттуда помятые бумажки. Денег было немного.

– Что же вы делаете, фашисты! – кричал мужик.

Из пивбара вышли двое мужиков. Увидев, как пацаны молотят мужика, они остановились.

– Смотри, Петровича бьют! – И оба устремились на помощь.

– Уходим! – крикнул Макс. – Быстро!

Валентин побежал. За ним рванул Макс. Теперь за ними гнались два мужика. Но догнать ребят они не смогли.

– Сколько денег взяли? – спросил Валентин.

Остановились, посчитали – пятнадцать рублей.

– По-моему, пятерку я по дороге потерял, – сказал Макс. – Ну вот! Давай по трояку себе возьмем, остальные в общак задвинем.

У Валентина на душе было очень неприятно. Но это ведь своеобразное крещение.

На следующий день, когда они принесли в общак около девяти рублей, Кузя был очень доволен.

– Ну что? С почином вас, ребята! Как дело прошло?

– Нормально.

– Как Сушок себя вел? – обратился Кузя к Максу.

– Сушок молодец!

– Ну что же, отлично! Хорошо поработали – сегодня хорошо отдохнете, – сказал Кузя. – Пойдем, – он обнял их и потащил в сторону своего деревянного барака.

– Куда это мы идем? – поинтересовался Валентин, поднимаясь по деревянной лестнице на второй этаж.

– Хаза у него тут есть, – ответил Макс.

Через несколько минут они вошли в длинный коридор. Это было что-то типа коммунальной квартиры, состоящей из большого числа комнат. Вскоре они вошли в небольшую комнату. Она была почти пуста, только две кровати, стол и несколько стульев. На столе стояли бутылки вина и водки, на стульях сидели четыре парня и две девчонки. Девчонки были молоденькие, похоже, пэтэушницы.

Кузя подтолкнул Макса и Валентина:

– Заходите, ребята, будьте как дома!

Теперь Валентин догадался, что это была брошенная жильцами комната. А новые жильцы такое убогое жилище занимать не хотели. Так она и осталась ничейной, оборудованной под комнату свиданий.

Девчонки были сильно накрашены, хотя обе не старше пятнадцати лет, им можно было дать на два-три года больше. У одной, ее звали Таня, были короткие темные волосы. Другая, Ирина, была блондинкой с короткой косой. Девчонки сидели, выпивая вино и куря сигареты.

– Девочки, знакомьтесь. Это Макс, это Сушок, – представил ребят Кузя. – А это Танюша с Иринкой. Так сказать, привел вас на уроки любви.

– О, – сказала Таня, – по-моему, один из них еще целочка!

– Кто? – спросила вторая.

– Ну не Макс же! Вот этот паренек! – И она показала пальцем на Валентина.

Ребята выпили понемногу.

– Ну что, пора приступать? – сказал Кузя. Он подошел к выключателю и выключил верхний свет. Только в углу горела слабая лампочка без абажура. Кузя накинул на плечи куртку.

– Все, девчонки, берите ребят, и вперед! Они сегодня заслужили!

Девчонки тут же набросились на них. Татьяна схватила Макса и потащила его на кушетку. Ирина же подошла к Валентину и повела его за собой. Она подошла ко второй кровати, которая стояла почти вплотную к первой, и быстро стянула с себя трусики. Она легла, задрала юбку и сказала:

– Ну, чего же ты? Давай!

Валентин стоял ошарашенный. Перед ним лежала молодая девушка, обнаженная. Он внимательно смотрел на ее раздвинутые ноги. Наконец сам стал расстегивать брюки.

– Что же ты так долго? Я замерзну! – сказала Ирина.

Валентин быстро снял брюки и приблизился к Ирине. Потом, вспомнив не раз виденные в фильмах сцены, стал прижимать ее к себе и целовать. Тут произошло самое интересное – член его никак не среагировал на обнаженную девушку и оставался неподвижным. Валентин пытался трогать ее за грудь, гладить ее тело, ноги, но ничего не получалось.

– Что же, совсем у тебя не стоит? – засмеялась Ирина. Валентину стало неприятно. Он посмотрел на соседнюю кровать. Там уже Макс вовсю трахал Таню, которая громко стонала от блаженства или, может быть, просто имитировала экстаз.

Кузя сидел в другом углу и равнодушно смотрел в окно, не обращая внимания на ребят.

– Ну что, маленький, совсем не получается? – вдруг обратилась к Сушку Ирина.

– Нет, не получается.

– Погоди, дай я попробую помочь. Сядь.

Валентин сел. Ирина опустилась на колени и взяла губами его член. Вот тогда Валентин почувствовал теплую волну внизу живота.

Через несколько мгновений все было нормально. Затем Ирина быстрым движением, взяв инициативу в свои руки, ввела его член в себя.

– Ну как, ты что-нибудь чувствуешь? – спросила она.

– Да, чувствую, – задыхаясь от блаженства, еле выговорил Валентин.

– Только одно условие, – сказала Ирина, – в меня не кончай!

– Хорошо, хорошо!

– Да куда ты спешишь? У нас времени еще много!

Но Валентин спешил закончить все как можно быстрее…

Прошло еще немного времени. За это время Валентин с Максом пару раз ходили на дело. Опять были те же пьяные прохожие, только теперь уже не пивной бар, а другой объект – небольшая стекляшка типа летнего кафе, в которой продавались вино и водка в разлив. Затем была все та же хаза, только теперь жрицей любви была не Ирина, а Татьяна. Потом была рыжеволосая Света, потом – еще какая-то девчонка. Всех этих девиц Кузя вытаскивал из соседнего ПТУ, угощая водкой и даря им дешевые вещи. За это они отдавались его ребятам.

Валентину в принципе нравилась такая жизнь. Теперь проблем с сексом у него не возникало. Он знал, что такое любовная прелюдия, как возбудить себя и свою партнершу.

Прошло еще два месяца. Наступила весна, апрель. Снег таял вовсю. Приближалось лето. Валентин полностью освоился с жизнью группировки. Несколько раз они сбегались по тревоге, когда в считаные минуты необходимо было собраться во дворе с полным боекомплектом. В него входили свинчатка, кастет, металлические прутья, цепочка – у кого что было, оружие боевиков. Обычно сборы практиковались для поддержания боевого духа. Такие сборы устраивали либо Кузя, либо Седой. Седой был заместителем Кузи, как выяснилось потом. Кстати, в заслугу Седому ставилось то, что он уже успел побывать в колонии для несовершеннолетних. Но он сбежал оттуда и очень гордился тем, что вроде бы находится в розыске. Хотя на самом деле никто его особо и не искал.

Однажды всем членам группировки сообщили, что в ближайшее время начинается война с «Теплоцентралью». Но на сей раз группировка Кузи должна выступать в полном одиночестве, так как в недалеком прошлом дружественная ранее группировка неожиданно объявила нейтралитет и не стала принимать участие в этой массовой потасовке.

Драка должна была состояться на одном из пустырей. Ребята стали вооружаться заранее. Вскоре вся группировка в полном составе – Валентин насчитал порядка пятидесяти человек – ровной колонной двинулась в сторону пустыря. В назначенное время они подошли к пустырю и стали ждать прибытия враждебной группировки.

– За что бьемся? – спросил Валентин Макса.

– А черт его знает! Там, наверху, что-то опять замутили. Нам надо все раскручивать.

Рядом с ними стояли Седой и Кузя. Присутствие Кузи говорило о большом значении предстоящей драки.

– Смотри, – указал Валентин на Седого, – что это у него в руках?

– Пистолет, – спокойно ответил Макс.

– Какой еще пистолет?

– Да он у него такой, через два раза стреляет.

– Откуда он у него?

Через несколько минут Валентин уже знал всю историю. Седой на Птичьем рынке то ли выменял, то ли купил старый, сломанный дуэльный пистолет с длинным дулом. Затем он переделал его для стрельбы мелкокалиберными патронами. Но поскольку боек не работал, то Седой сделал самодельный боек на резинке, что-то вроде рогатки. Оттягиваешь резинку назад – производится выстрел.

– Неужели он стрелять будет? – удивился Валентин.

– Нет, он держит его на всякий случай. У него ножи есть, зачем ему стрелять? Ножами лучше работать.

Неожиданно раздался шум и крик. С противоположной стороны улицы появилось человек пятьдесят-семьдесят. Видно было, что эта группировка значительно превосходила их по количеству. Когда они подошли ближе, размахивая своим вооружением – такими же палками, свинчатками, – то Валентин заметил, что у них были свои отличия. Такие же, как у них, брюки в клетку, темный верх, но значки с вышкой то ли нефтяников, то ли энергетиков.

Драка началась моментально, но продолжалась не более пяти-семи минут. За это время Валентин успел нанести кому-то три сильных удара, кто-то огрел его палкой по голове. Уже были порваны рубашка, брюки. Со всех сторон Валентин получал удары. Создавалось впечатление, что в такой каше свои били своих. Никто не различал соперников, все махали руками, кричали. Потом опять громкий крик:

– Полундра! Шухер!

Моментально все разбежались. Валентин, убегая с Максом в сторону, обернулся и увидел, что на земле остались лежать несколько ребят.

– Постой! – вдруг сказал Макс. – Седой валяется!

Они подбежали к Седому, чтобы поднять его. Ведь, по правилам, никого нельзя оставлять в беде. К ним подбежал Кузя.

– Что с Седым? – спросил он.

Но Седой был мертв. Кто-то всадил ему в сердце заточку.

– Все, уходим! – сказал Кузя, и все разбежались.

Через три дня хоронили Седого. Седой, оказывается, был сиротой, вернее, родители давно от него отказались. Где они были – неизвестно. Так что Седой жил сам по себе. Похороны ему устроили пышные. Собрали деньги, через несколько недель поставили гранитный памятник с надписью «Смелому парню с нашего двора».

После такой массовой драки начались милицейские облавы. Вероятно, милиции надоели бесконечные разборки между районами и дворами, и они серьезно взялись за подростков. Нескольких ребят затащили в отделение милиции, кого-то, как говорили, даже избили, поставили на учет в детской комнате. Не обошло это и Валентина с Максом. Их взяли у подъезда, когда они вышли гулять. Два мужика, то ли дружинники, то ли милиционеры в штатском, схватили их за руки и быстро посадили в подъехавший мотоцикл.

Через несколько минут они уже были в отделении милиции. Там с ними особо не разбирались – побили немного, подержали в обезьяннике некоторое время, а потом, переписав все данные, занесли в картотеку детского учета и выдали вызванным родителям. Так состоялось первое крещение Валентина. Побывал он на нарах, правда, всего одну ночь. Но и это было большим событием.

После массовой драки и милицейских облав тактика движения люберов резко изменилась. Теперь между всеми лидерами группировок было заключено мирное соглашение – друг друга особо не трогать.

Теперь начались поездки в Москву. Для того чтобы поехать в Москву, нужна была идеологическая подготовка. Кузя собрал всех членов своей группировки и стал разъяснять, что в Москве нерабочие ребята, стиляги, которые преклоняются перед заграницей, металлисты, которые слушают западную музыку, а это отрава. Нужно слушать только русскую музыку. В общем, такую информацию Кузя вдалбливал ребятам ежедневно, говоря, что панки и металлисты – это враги, а мы, любера, – русские, славяне, мы должны высоко нести свой дух.

Так и начались первые наезды типа патрулирования по Москве. Приезжала электричка из Люберец, обычно все собирались в третьем вагоне, и ребята выскакивали на вокзальную площадь, человек сорок-пятьдесят – все в стороны шарахались.

Всем было страшно. А ребята идут дружно, смеются. Как увидят парней в кожаных куртках рокеров или металлистов – тут же кидаются на них, начинается драка. Потом – врассыпную и обратно в Люберцы. Вот так время от времени стали совершаться наезды.

Затем появился Калининский проспект. Он в то время стал Меккой, где собирались «западники», как называл их Кузя. Вот туда частенько и стали наезжать любера. На Калининском чаще всего возникали драки, но позднее драки стали возникать и в парке Горького, неподалеку от Крымского моста.

Но нужно сказать, что ни металлисты, ни рокеры, ни прочие декаденты, как их называл Кузя, не сдавались. Они тоже умели драться и тоже могли постоять иногда за себя. Но все же любера были люберами.

Пару раз Валентина с Максом забирали и московские милиционеры. Там мусора тоже били их влегкую, время от времени оставляли ночевать в отделении. Иногда выпускали сразу.

Чуть позже такие поездки в Москву прекратились. За люберов серьезно взялась милиция. Сначала она просто снимала ребят с электричек, а затем в городе ввели милицейское патрулирование с овчарками.

Наступало лето. Валя подружился со своей одноклассницей. Катя давно нравилась ему. Как-то на одном из вечеров, куда он пришел с ребятами, он набрался смелости и подошел к ней. Они несколько раз танцевали вместе, потом он пошел ее провожать. Макс и другие ребята, с кем в последнее время тусовался Валентин, были очень удивлены. Они не ожидали такого поступка. Макс даже вечером вышел на разборку.

– Ты чего, парень, друзей предаешь? – сказал он Валентину.

– Каких друзей? – удивился Валентин.

– С девчонками ходишь!

– Она мне очень нравится, – честно ответил Валентин.

– И что, ты с ней дружить будешь? Смотри, Кузя узнает – недоволен будет.

– Послушай, почему ты меня все время Кузей пугаешь? – не сдержался Валентин. – Что, теперь я до конца жизни буду по Кузиной указке жить?

Макс удивленно смотрел на него, ничего не понимая.

Но однажды случилось ЧП. Пошли Валентин с Катей в кино на последний сеанс – около половины десятого. Они пошли в небольшой кинотеатр, который находился недалеко от их дома. Показывали любимый фильм Валентина – «Искатели приключений», французский, с Аленом Делоном в главной роли.

Валентин уже смотрел фильм два раза, теперь пошел в третий раз, чтобы его посмотрела Катя. После сеанса идут они по пустынной улице. Видят – какие-то ребята им навстречу, человек двенадцать. Но Валентин не волновался. Он знал, что существует правило: каждый называет свою принадлежность к группировке, и если между ними мирный договор, то их не трогают. Иногда встречались знакомые из других группировок, а это тоже гарантия неприкосновенности.

Но на сей раз пацаны подошли к ним вплотную. Увидев девчонку, они сразу заулыбались.

– Ну что, все решили? – сказали они, не объясняя, что это значит, и, схватив Катю, потащили ее в сторону подвала.

– Да вы что? – закричал Валентин, пытаясь отбиться от ребят, которые держали. – Я же из группировки Кузи! Я синий!

Но его никто не слушал. Вероятно, в планы ребят не входило протокольное знакомство и выяснение принадлежности к группировкам. Им нужно было просто затащить девчонку в подвал. Потом он слышал только крики Кати:

– Подонки! Пустите! Что же вы делаете? У меня папа милиционер!

Но все было бесполезно.

Валентин тоже ничем не мог ей помочь. Потом, когда ребята вышли из подвала и его отпустили, он рванулся в подвал и увидел: на грязной перине, брошенной прямо на пол, лежала обнаженная Катя. Кровь небольшой струйкой стекала по ее ногам. Она уже не плакала, а лежала не двигаясь.

– Уходи! Видеть тебя не хочу! – еле слышно сказала она и отвернулась.

Валентин вышел на улицу. Ему стало не по себе. Потом он очень долго переживал и думал, кто это мог сделать, но так этого и не выяснил.

После этой сцены встречаться с Катей он перестал, а спустя месяц, закончив восьмой класс, Катя перевелась в другую школу. Как Валентин слышал, ее семья даже уехала из этого города.

Так закончилась, не успев начаться, первая любовь Валентина…

Потом начались другие проблемы, и главная – арест Кузи. Его арестовали сначала якобы за угон автомашины, затем по подозрению в совершении убийства. Среди ребят ходили разные слухи, якобы какие-то уголовники, неоднократно сидевшие в зоне, наехали на Кузю и потребовали, чтобы он отчислял деньги группировки им, в так называемый воровской общак, да еще передал свою группировку в их распоряжение, а сам становился бригадиром. Кузя отверг такой наезд. Произошли какие-то терки. Говорили – правда, никто этого не видел, – что Кузя тяжело ранил одного из уголовников, чуть ли не смертельно. После этого его и арестовали. Кузя находился под следствием, некоторое время проведя в одном из следственных изоляторов в отделении милиции.

Руководство группировкой взял на себя Рыжий. Седой лежал в могиле, тот черненький парень, который был третьим лидером, куда-то пропал. Говорят, его то ли убили, то ли сам он куда-то исчез.

Группировка стала разваливаться. Никакой дисциплины не стало, Рыжий увлекся спиртными напитками и девочками. Каждый день он участвовал в гулянках. Тогда он показывал свою власть над ребятами.

Несколько раз приходили весточки от Кузи, который требовал, чтобы группировка сохранилась и чтобы ему собирали деньги откупиться от мусоров, как писал Кузя. Деньги стали собирать в больших размерах.

Вскоре Кузя и в самом деле был освобожден. Первым делом после освобождения Кузя устроил грандиозную попойку. Он собрал всю группировку. Отмечали возвращение Кузи. Затем публично, в присутствии всех членов группировки, Кузя жестоко избил Рыжего за перегибы и за нарушение внутренней дисциплины. Он разжаловал его в рядовые.

В свою очередь, вместо Рыжего Кузя выдвинул в бригадиры Макса. Валентин давно видел, что Кузя достаточно тепло относится к Максу. Позже Валентин пытался проанализировать их отношения, но не мог их понять. Существовала какая-то внутренняя связь между Кузей и Максом. То ли Кузя опекал Макса, то ли Макс имел какое-то влияние на Кузю.

Потом наступили майские праздники. Валентин решил отдохнуть от дел группировки, тем более что никаких особых дел и не было. Бесцельное шатание по Москве, по Калининскому проспекту или по парку Горького с многочисленными драками Валентину порядком надоело. Тогда он и решил поехать с матерью в Москву, в Коломенское, покататься на теплоходе по Москве-реке.

Там, на теплоходе, они и познакомились с дядей Борей. Это был веселый мужчина лет сорока пяти. Одет он был в темную морскую форму с погонами. Он был работником то ли торгового, то ли пассажирского флота. Назвался старшим механиком теплохода «Шота Руставели», который только и делал, что находился в загранплавании.

Дядя Боря, познакомившись с Валентином и его матерью, долго рассказывал им про разные страны, про традиции, порядки. Потом стал угощать сначала мороженым, лимонадом, затем предложил зайти в кафе съесть по шашлыку. В общем, после этого первомайского праздника мать Валентина начала встречаться с дядей Борей. Сначала их встречи ограничивались посещением ресторанов и кафе, затем дядя Боря стал появляться и в их доме. К тому времени бабушка легла в больницу, правда, на короткое время.

Однажды вечером мать сказала:

– Валя, мне нужно с тобой серьезно поговорить. Дядя Боря тоже неплохо относится к тебе. Он меня любит, а я люблю его. В общем, ты не будешь возражать, если мы будем жить вместе?

Валентин растерялся. Но, с другой стороны, ему импонировало знакомство с дядей Борей. Он был не жадный человек.

Вскоре дядя Боря стал уходить в плавания, но его никто никогда не провожал. Нет, напротив, и Валентин, и мама очень хотели провожать и встречать его, но он говорил:

– У моряков это плохая примета. Я буду сам уезжать и сам возвращаться.

Никто никогда не знал, когда он вернется и когда уйдет в следующий рейс. Он неожиданно исчезал и появлялся. Единственное – появлялся он всегда с подарками. Всегда было очень много импортных вещей. Из первого рейса дядя Боря привез Валентину приемник фирмы «Сони», коротковолновый, с пятью диапазонами. Но особенностью этого приемника было то, что никакой коробки и описания не было. Дядя Боря объяснил, что это для того, чтобы таможню не проходить, мол, нельзя в упаковке провозить вещь, а так будто ты везешь вещь и она уже побывала с тобой за границей. А если ты покупаешь ее там, то должен платить таможенные пошлины. Много вещей он привозил маме. Это была и импортная женская одежда, в основном японская и американская, кое-что из золотых украшений.

Происхождение золотых украшений советского производства дядя Боря объяснял тем, что многие вещи он покупал у спекулянтов в Одессе или менял на иностранные шмотки.

– Золото и в Африке золото, – шутил дядя Боря.

Кое-какие вещи он просил мать держать в квартире, завязывать какие-то коробки. У дяди Бори было уже два или три чемодана, набитых барахлом. Но в эти чемоданы никто никогда не лазил. Все считали, что это неприлично.

А потом произошел обыск. Просто в один из вечеров в квартиру позвонили. Мать была дома, открыла дверь. Вошли четверо – один милиционер, трое в штатском, из уголовного розыска. Они сразу предъявили фотографию дядя Бори.

– Где он? – спросили они.

– Не знаю, – ответила мать.

– А его вещи у вас хранятся?

Мать сразу вытащила все его вещи. Открыли чемоданы, а там и денег много, и золота, и разные дорогие шмотки. Оказалось, все это ворованное. Дядя Боря не был никаким моряком, а был квартирным вором, причем рецидивистом с большим сроком отсидки.

Но поймать его сыщикам так и не удалось. В тот вечер они объясняли матери и Валентину, почувствовав к ним расположение, что он имеет очень тонкое воровское чутье, заранее чувствуя, кто идет по его следу и где его ждет засада.

– Так что не волнуйтесь, – на прощание сказали милиционеры, – к вам дорогу он забудет. Береженого бог бережет. А нам, может, повезет, и мы все-таки его поймаем.

Но они ошибались…

Прошло еще два месяца после обыска в квартире Валентина, когда милиционеры вытащили все ворованные вещи дядя Бори. Валентин уже стал забывать о нем и думал, что тот никогда не появится. Единственное, что напоминало о нем, это три-четыре книги о карате, которые дядя Боря подарил ему, якобы привезенные из Японии. У Валентина не было сомнений, что ни в какой Японии дядя Боря не был, а книги так же, как и все остальное, были ворованными. Но книги по карате Валентин милиционерам отдавать не стал, а оставил себе. Теперь он вовсю занимался в подвале именно карате.

Занятия карате были в то время достаточно модным явлением. Но с 1978 года карате было запрещено, поэтому Валентин с Максом занимались самостоятельно. Занятия включали в себя в основном воспроизведение диаграмм – небольших фотоснимков, которые показывали упражнение первое, второе и так далее. Эти упражнения помогали отрабатывать тот или иной прием. Описание же было дано в основном на английском или японском языке. Но поскольку ни того ни другого ни Валентин, ни Макс не знали, им приходилось догадываться о смысле.

Пару раз в спортзал заглядывал Кузя. Увидев ребят, отрабатывающих тот или иной прием карате, он улыбался и подшучивал над ними. Кузя не воспринимал карате всерьез, считал, что это просто баловство, пустая трата времени, что пацаны скоро перестанут этим заниматься. Кузя больше уважал обычную уличную драку, так называемый кулачный бой.

Да еще в последнее время Кузя увлекся метанием пик, сначала сделанных из тонких надфилей, обточенных на токарном станке, с красивой пластмассовой ручкой. Таких пик у Кузи было несколько. Время от времени он приходил в спортзал, ставил к стене доску с начерченными на ней небольшими квадратиками и метал свои пики в эти квадратики.

После того как Макс был произведен в бригадиры, у них стали появляться денежки. Теперь основное распределение всех обязанностей, дежурств, тренировок, дел, сводившихся к грабежам и кражам, замыкалось на Максе. Они с Валентином иногда гуляли по улицам, определяли тот или иной объект. Однажды Макс заметил киоск «Союзпечати», продававший газеты и журналы. Макс кивнул пацанам на этот киоск:

– Ну что, сегодня вечерком возьмете его?

Пацаны закивали головами. Они даже не обсуждали, стоит это делать или нет. Только Валентин, когда они с Максом остались вдвоем, сказал:

– Макс, зачем тебе нужен этот киоск? Что мы с него поимеем? Там вообще ничего нет, кроме журналов и газет. Ты что, читать их собираешься?

– Ладно, Сушок, – ответил Макс, – дело не в том, что мы возьмем, а дело в нашем участии. Кузя хочет, чтобы мы постоянно ходили на дело. Вот мы и возьмем этот киоск.

Валентину стало смешно. Да, взять киоск было нетрудно. Он стоял на отшибе, а фонари, которые освещали его веером, ребята накануне успешно разбили. Таким образом, киоск был полностью погружен в темноту.

И вот около одиннадцати вечера Валентин, Макс и еще двое ребят пошли на дело. Подойдя к киоску, они без труда маленьким металлическим ломиком взломали дверь и проникли внутрь. В темноте ничего не было видно. Тогда они нашли какой-то большой почтовый пакет, вероятно, для перевозки газет и журналов, и стали набивать в него все, что попадалось под руку: какие-то диафильмы, книжки, значки, журналы. Были там и сигареты. Им отдавалось предпочтение. Кто-то из ребят сказал:

– Ну вот, теперь братве курева хватит надолго!

Наконец, когда ребята полностью заполнили пакет и уже хотели уходить, они неожиданно услышали шум машины.

– Шухер! Мусора! Уходим! – крикнул Макс.

Ребята выбежали из киоска. Теперь Валентину было хорошо видно, как четыре мощные фары светили в их сторону.

– Стоять! Стрелять будем! – раздались крики. Не было сомнения, что это мусора. Тут же на машине заработал синий маячок. Теперь, по заранее выработанным правилам, все должны были разбежаться в разные стороны.

– Уходим! – еще раз сказал Макс.

Валентин побежал, три пацана тоже рванулись в разные стороны. Валентин обернулся и заметил, как милицейский «газик» поехал именно за Максом. Потом, когда он добежал до дома, то долго ждал Макса у подъезда, но тот не появлялся.

«Может быть, Макс водит мусоров за собой? – подумал Валентин. – Нет, Макс должен был скрыться! Скорее всего он убежал. А может, он решил не возвращаться домой?»

На следующее утро в дверь позвонила мать Макса.

– Валя, а где Максим? – спросила она. – Вы вчера с ним вместе гуляли?

Валентин не знал, что ему ответить. Он молча пожал плечами.

– Да он, наверное, с ребятами где-то остался ночевать.

– Ой, я так волнуюсь! – сказала мать Макса. – Чувствую, беда с ним случилась!

Когда Валентин пошел в школу, он чувствовал себя не в своей тарелке. Со второго урока он ушел, так как не мог сидеть спокойно, а все время думал, где Макс.

Только ближе к обеду Валентин пришел домой, тогда же на перерыв заскочила мать.

– Максимку в больницу привезли! – сказала она.

– В какую больницу? – не понял сначала Валентин.

– Да рядом с нами городская больница, – стала объяснять мать.

– Откуда ты знаешь?

– А я еще утром узнала. Наши рассказывали – его избитого привезли к нам, чтобы засвидетельствовать побои. Потом какие-то милиционеры приходили, и потом повезли его в больницу.

Валентин решил пойти проведать друга и узнать, что произошло. Нашарив в карманах мелочь, он купил сиропа в стеклянных бутылках, печенья и немного конфет, сложил все аккуратно в кулек. С этой передачей Валентин подошел к больнице.

Но в больницу ему пройти не дали, так как не было приемных часов. Поскольку все палаты мужского и детского отделений находились на втором этаже, то Валентин осторожно поднялся по трубе к окнам и постучал в палату. В окно выглянул мужчина в синем халате.

– Макса сегодня привезли. Где он? – спросил Валентин.

– Макса, Макса, – как бы раздумывал мужчина. – Сейчас пойду узнаю.

Валентин остался висеть на трубе. Вскоре мужчина снова выглянул в окно.

– Паренек, он в шестой палате.

– А где шестая палата?

– Через пару проемов. Да ладно, что ты, залезай сюда!

Валентин залез в палату и, накинув лежащий на стуле белый халат, осторожно пошел по коридору. Он открыл дверь палаты и заметил, что палата была рассчитана человек на двенадцать, но лежало там от силы шестеро. Койка, на которой лежал Макс, весь перебинтованный, стояла около окна. Валентин подошел к нему.

– Макс, что с тобой?

– Они меня били, и очень жестоко, – еле проговорил Макс.

– Кто они?

– Менты.

Из короткого рассказа Макса Валентин узнал, что милиционеры все же задержали его, привезли в отделение милиции и стали бить, требуя, чтобы он назвал сообщников. Но он никого не выдал. Тогда, сильно избив, милиционеры вывезли его к тому же месту, где взяли, и выбросили из машины. Утром Макса подобрали первые прохожие и доставили в травмпункт.

Туда пришли другие милиционеры, стали снимать показания по поводу избиения. А что Макс мог им сказать? Дяденьки, ваши коллеги меня избили? Да кто ему поверит? Он побоялся. Так и списал все на враждующую группировку, не сказав при этом ее названия.

Макс пролежал в больнице две недели. Каждый день Валентин приходил к нему. Приходили навещать его и другие ребята. Под самую выписку появился Кузя. Он принес кое-какие продукты и передал Максу деньги, как он сказал, на лечение.

Вскоре Макс вышел из больницы. Однако быстро передвигаться и бегать он не мог, поэтому ходил достаточно медленно. Ребята сделали ему что-то вроде тросточки, на которую он опирался. Но с бригадирства Макса никто не снимал. Наоборот, авторитет его очень возрос. Теперь он был как бы настоящим бойцом, выдержавшим избиение мусоров. А это котировалось по высшему разряду.

Прошел еще один месяц. И тут как-то, когда Макс уже практически полностью выздоровел, Валентин решил просто погулять с ним по Москве, безо всякой цели. Надев свои клетчатые брюки и одинаковые куртки, которые они купили вместе с Максом у одного подпольного цеховика, шившего их, в кепках, они поехали в город. Сначала ехали на электричке, потом проехали несколько остановок на автобусе, конечно, без билета. Вскоре они нарвались на контролеров. Контролеры побоялись с ними связываться. О люберах по Москве уже ходили легенды, поэтому контролеры сделали вид, что просто не заметили их. Максу и Валентину это было очень приятно. Они наслаждались своей смелостью и авторитетом – даже контролеры к ним не подходят!

– Ну что, пойдем на Калининский? – предложил Макс.

– Зачем? Там же эти, враги наши – панки, металлисты, еще зацепимся, а нас с тобой только двое.

– Да ладно, – махнул рукой Макс, – мы трогать никого не будем. Они обычно к нам не пристают.

Скоро они добрались до Калининского проспекта. Им очень нравилось бывать там. Во-первых, проспект был очень широким. На нем находилось огромное число всевозможных кафе, и там продавалось очень вкусное мороженое.

Посидев в кафе-мороженом некоторое время, ребята уже хотели уходить, как неожиданно Валентин заметил в дверях знакомую морскую форму. Он вгляделся. Бог ты мой! Да это же дядя Боря! Он шел под руку с какой-то достаточно интересной женщиной и что-то ей говорил. Валентин пристально смотрел на него. Дядя Боря почувствовал его взгляд. Он внимательно посмотрел на Валентина, узнал его и подмигнул: привет, парень! Помалкивай!

Валентину было неприятно. Он хотел подойти к нему, но потом подумал: не буду.

В этот вечер ничего особенного не произошло, никаких драк не было. Металлисты, встречавшиеся им, делали вид, что не замечают Макса с Валентином. Они расступались и давали им пройти.

– Видишь, как они нас уважают! – говорил Макс, гордо распрямляясь.

– Конечно, очень хорошо вижу, – отвечал Валентин. – Только все это мне надоело.

– Что тебе надоело?

– Надоело это бесцельное шатание, эти драки. Кому они нужны?

– Ты что? Мы закаляемся, мы себя готовим!

– К чему мы себя готовим?

– Ну, к серьезным делам. Понимаешь, скоро мы будем в городе самыми сильными. Вот только «Теплоцентраль» побьем – и будем самые сильные!

– И что, в этом смысл нашей жизни? – с иронией сказал Валентин. – Знаешь, я давно хотел тебе сказать. Я в секцию записался.

– В какую секцию?

– Самбо. Буду ходить во Дворец спорта, самбо заниматься.

– Это которая в клубе находится?

– Да, там тренер новый пришел, я у него буду заниматься.

– И охота тебе? – недоверчиво проговорил Макс.

– Макс, может, вместе пойдем?

– Не могу, дел много, сам понимаешь! Группировку надо тащить. Кстати, а кто тебя отпустит, дружище? – ехидно поинтересовался Макс.

– А я уже с Кузей говорил. Кузя меня отпускает.

– Кузя тебя отпускает? – недоверчиво переспросил Макс.

– Да. А ты что, против? Ты же мой друг!

– Да ладно, конечно, отпущу!

Через несколько дней Валентин стал вовсю заниматься самбо. Занятия ему очень нравились. Во-первых, они были легальными, не нужно было ни от кого прятаться. Во-вторых, с каждым занятием он постигал все новые и новые приемы и становился сильнее. Он чувствовал свое превосходство. Теперь он мог спокойно победить того же Макса, который был значительно сильнее и крупнее его. Но главное было другое. Теперь он занимался физической подготовкой в нормальном спортивном зале, не то что в грязном подвале. И впереди были соревнования. А на соревнованиях Валентин все чаще стал побеждать.

Занятия самбо постепенно отдалили его от активной жизни группировки.

За это время посадили троих ребят за групповое изнасилование, вкатив каждому по пять-шесть лет. Чуть позже посадили еще троих – за драки, которые они учинили возле школы, разбираясь со своими сверстниками. Да и то посадили только потому, что двое школьников получили серьезные травмы, а это автоматически означало уголовное дело. Еще одного паренька посадили за неудавшуюся кражу – он залез в квартиру и попался. Постепенно группировка теряла своих членов.

В один из дней и Валентин испытал потрясение. Вернувшись с тренировки домой, он заметил, что дверь открыта. Войдя в квартиру, он увидел лежащую на кровати мать в порванной одежде. Она плакала. В другой комнате лежала парализованная бабушка, которая выла в голос.

– Что случилось? – подбежал к матери Валентин. – Мама, кто тебя так избил?

– Борис приходил, – еле выговорила сквозь слезы мать, – деньги требовал. Он меня избил.

Но Валентин понимал, что мать была не только избита, но и изнасилована в грубой форме, в присутствии парализованной бабушки, которая лежала за стенкой.

Через два дня бабушка умерла. Мать была в трансе.

Валентин после этих событий поклялся найти дядю Борю и расквитаться с ним за то, что он сделал. После тренировок теперь он выезжал в Москву, ходил по Калининскому проспекту, искал дядю Борю по кафе. Уже кое с кем из металлистов и панков, бывших своих врагов, он подружился. Они приветливо здоровались с ним, но никакой информации о Борисе у них не было. Тот как сквозь землю провалился.

Однажды, когда Валентин стоял на автобусной остановке, в очередной раз собираясь в Москву, кто-то неожиданно схватил его за руку. Валентин обернулся. Сзади стояли Макс и Кузя.

– Ты куда, парнишка, собрался? – спросил Кузя, пристально глядя ему в лицо.

– В Москву.

– Зачем? Что-то ты часто туда стал ездить, – с недоверием сказал Кузя. – А ну, пойдем! – И он потащил Валентина за собой.

Все молча шли к деревянному бараку, где находилась так называемая «малина» Кузи. Потом они вошли в комнату. Там никого не было.

Сев за стол, Кузя предложил сесть Максу и Валентину.

– Ну, Сушок, рассказывай, зачем в Москву мотаешься. Какие у тебя там дела? – спросил Кузя, внимательно глядя в глаза Валентину.

– А ну, рассказывай всю правду, без утайки! – добавил Макс.

Валентин посмотрел на них.

– Если хотите знать всю правду, то слушайте! – И он выложил все про дядю Борю – про вранье относительно его работы на теплоходе, про барахло и самое главное – про последнее происшествие. Когда Валентин рассказал про смерть бабушки, Кузя не выдержал.

– Убью падлу! – сказал он, сжав кулаки и изо всей силы ударив по столу. – Найду и убью!

Валентин облегченно вздохнул. У него потеплело на душе. Теперь у него появились союзники.

– Но как же ты его найдешь, Кузя? – спросил он.

– Это уже мои проблемы. Я найду гада! Из-под земли достану!

Валентину стало очень приятно. Выходит, принцип, о котором говорили раньше – один за всех и все за одного, – реально действует!

Через несколько дней Валентин через посыльного Чижика – было в группировке несколько таких ребят, которые еще не были полноправными членами группировки, а исполняли роль курьеров, – получил информацию, что дома его ждет Кузя. Валентин тут же побежал домой.

Кузя сидел за столом очень довольный.

– Ну что, говорил же я, что найду его! – сказал он. – Вот я и нашел твоего дядю Борю! Только маленькая неувязочка. Не дядя Боря он совсем.

– А кто же?

– Кеша, Кеша Воронежский.

– А он говорил – дядя Боря.

– Да ладно тебе, – Кузя махнул рукой, – совсем ты наивный! У них столько кликух и погонял!

– А как же ты его нашел? Может, это и не он?

– Он, он! – твердо сказал Кузя. – Я его через барыг нашел.

– Через кого?

– Ну, через тех, кто краденое скупает.

– А откуда ты их знаешь?

Кузя посмотрел на Валентина и засмеялся:

– Ты думаешь, что я все вещички, которые вы с дела притаскиваете, у себя дома храню? Я их переправляю тем же барыгам, как и этот Кеша. Кстати, он форточник.

– Что значит форточник? – спросил Валентин.

– Точнее, раньше был им. Это тот, кто в квартиры через форточки проникал. А потом, говорят, в тюрьме его порезали, и он сноровку потерял. Теперь ключиками занимается – подбирает ключики, отмычки, где двери слабенькие, и попадает в квартиру.

– А как мы его встретим?

– Два раза в неделю они встречаются в одном кафе на улице Горького, кстати, в Москве, – сказал Кузя. – Напротив Центрального телеграфа есть такое кафе, «Север» называется. Вот там с восьми до девяти вечера они и встречаются с такими же карманниками – информацией делятся, разговаривают, барыгам кое-какие товары предлагают.

– И что? И барыги ходят на такие встречи?

– Да. С помощью такого барыги я и узнал про твоего дядю Борю.

– А как же он тебе выдал такую информацию? Это же в их мире может смертью пахнуть, – неожиданно вступил в разговор Макс.

Кузя улыбнулся.

– Конечно, так я этому барыге и сказал, чего хочу! Деньги, сказал, хочу получить с Кеши.

– Деньги? – переспросил Макс.

– Сказал, что мы с ним в карты играли и что он мне проиграл и деньги должен, а теперь от меня прячется.

– И барыга тебе поверил?

– А ему какое дело! Главное – хорошую легенду придумать, чтобы, если что, ее на воровском сходе спокойно скушали. А все стрелки на меня переведут. А у меня претензии, большая предъява к твоему дяде Боре! Ну что, завтра четверг, поедем в Москву, с твоим Борей разбираться! – Кузя еще раз изо всей силы ударил кулаком по столу.

В Москву решили ехать втроем – Кузя, Макс и Валентин. При-ехав на знакомый вокзал и сев в метро, все молчали. Валентин думал, что будет делать, когда увидит этого Борю-Кешу, и как он с ним будет рассчитываться. Кузя словно прочел его мысли и хлопнул Валентина по плечу:

– Не дрейфь, пацан!

Уже когда они выходили из метро, Кузя протянул Валентину странный предмет с дырочками.

– Что это? – спросил Валентин.

– Кастет. Нанесешь два удара, – и Кузя показал, в какие места нужно бить.

– Зачем я буду его бить кастетом? – спросил Валентин. – Я же несколько болевых приемов знаю.

– И что в итоге получится? Ты руку ему сломаешь, которая через месяц заживет? А так метку ему оставишь на лице, да причем серьезную, – и Кузя показал на острые пупырышки кастета.

Взяв кастет в руки, Валентин крепко сжал его. Ребята остановились недалеко от кафе. Дальше идти они не рискнули, так как понимали – в кафе собирается публика блатная, которая моментально их раскусит. И тут может работать беспроволочный телеграф.

Ждать им пришлось недолго. Минут через сорок кафе стало заполняться странными людьми. Все они были как бы одного размера – невысокие, худощавые, ни одного полного, все в коротких пальто, обязательно в кепочках. Затем стали подъезжать более полные лысоватые мужчины, многие были похожи на татар. Вероятно, это были барыги, скупщики краденого. Вся эта тусовка – а ребята хорошо видели зал кафе через прозрачную витрину – проходила странным образом. Все сидели за своими столиками, попивали напитки. Время от времени люди переходили от одного столика к другому, о чем-то разговаривали, потом возвращались на свои места. Это и был так называемый воровской сход, сход квартирных воров.

– Говорят, – прошептал Кузя, – что по средам тут карманники встречаются и прочие блатные.

Но Валентину сейчас было не до карманников. Главное для него было – найти дядю Борю. Тот еще не появился.

Вскоре Валентин заметил, что в дверях мелькнула знакомая фигура. Вернее, он узнал не фигуру, а походку. Дядя Боря, он же Кеша, шел вразвалочку. Он был в демисезонном пальто, без морской формы. Кепка была надвинута на глаза.

Боря подошел, с кем-то поздоровался, проходя между столиками, наконец подошел к крайнему столику. Там его ждали двое мужчин. Валентину даже показалось, что они чем-то похожи на Борю. Поздоровавшись с ним за руку, они стали ему что-то говорить. Причем Валентин обратил внимание, что они что-то шептали друг другу на ухо, прикрывая при этом губы ладонью.

– Что это они так? – спросил Валентин у Кузи.

– Информацией обмениваются, – ответил Кузя тихо.

– А почему ладонью закрываются?

– А если сыщики где-то рядом тусуются? Чтобы никто не смог по губам ничего прочесть. Это все блатные приемы. Ну что, пацан, с богом? Иди, не бойся. Мы тебя подстрахуем.

Макс кивнул головой. Валентин знал, что у того под курткой была спрятана металлическая дубинка, сделанная из стальной трубки, наполненной свинцом, специально изготовленная для драк. Дубинка была на хорошей резинке, чтобы ее можно было перекидывать из одной руки в другую, не уронив при этом.

Валентин медленно направился к столу. Когда до дяди Бори оставалось совсем немного, Валентин с ужасом понял, что ему будет очень трудно с ним справиться, несмотря на то, что он знает несколько приемов самбо и в руках его зажат кастет. Вся трудность в том, что дядя Боря в два раза выше его, то есть если Валентин взмахнет рукой, то сможет достать только до шеи, до лица не дотянется. Что же касается дяди Бори, то ему достаточно ударить Валентина кулаком сверху по голове, и тот может упасть.

Но отступать было поздно. Люди, сидящие за столом с дядей Борей, уже заметили Валентина и смотрели, как тот постепенно приближается. Когда он поравнялся с ним, какой-то тощий парень, стоящий рядом, писклявым голоском спросил:

– Фраерок, чего тебе тут надо?

Но Валентин выставил руку вперед и, указав на Борю, сказал:

– Гад!

Замахнувшись изо всей силы, он нанес сильнейший удар. Но дядя Боря почувствовал приближение удара и отвел его. Он пришелся по соседу, сидевшему рядом. Тот отскочил.

– Ты что, паскуда, делаешь? – закричал Боря-Кеша. Все обернулись на крик. – Ты что, пацан? Ты меня с кем-то перепутал! – И изо всей силы оттолкнул Валентина. Он отлетел в угол. Когда Валентин падал, кастет вылетел из руки и покатился по полу. Кто-то из квартирных воров быстрым движением ботинка ударил по нему так, что кастет полетел в сторону стойки. С ним можно было проститься.

Валентин вскочил, сжал кулаки и пошел в сторону дяди Бори. Тот, в свою очередь, уже занес свой мощный кулак и хотел уже ударить Валентина, как вдруг неожиданно между ними оказался Кузя.

Дальше Валентин ничего толком не разобрал. Он только видел, как Кузя раз за разом ударял своим кулаком в грудь, живот, шею дяди Бори-Кеши, который медленно опускался на пол. Валентин знал, что в руках Кузи ничего не было, но кровь уже просочилась сквозь одежду Бори-Кеши. Кузя же продолжал наносить удары и только говорил при этом:

– Вот тебе, гад! Вот тебе!

Валентин посмотрел на лицо Кузи. Лицо было каким-то звериным. Он уже потерял контроль, видел перед собой только одну цель, которую надо добить. А его противник медленно опускался на пол, ничего не говоря. Наконец он просто рухнул как мешок.

Позже на его теле насчитают двадцать три ножевых ранения…

Тишина, воцарившаяся в кафе, была недолгой. Послышался шум в подсобке, и из двери почти одновременно выскочили несколько человек с пистолетами на кожаных шнурках.

– Всем стоять, господа жулики! Оставайтесь на местах! Московский уголовный розыск! – раздался громкий голос.

В кафе началась паника. Кое-кто пытался рвануться к входным дверям, но их тут же остановили. Послышался грохот. Кто-то второпях стал сбрасывать улики: на каменный пол полетели финки, ножи, пики, кастеты, какие-то деньги, золотые часы – все, что могло быть использовано против жуликов в качестве улик. Все стали сгребать это в одну кучу.

В кафе влетели еще люди. Это были дружинники с красными повязками на рукавах. Теперь все обитатели кафе были поставлены вдоль стен. Также к стене были поставлены и Валентин с Максом. Что же касается Кузи, то он уже лежал на полу, а над ним стояли два оперативника. Один из них держал в руках наведенный на Кузю пистолет. Другой аккуратно, с помощью салфеток, укладывал в полиэтиленовый пакет пику с пластмассовой ручкой, которой Кузя только что убил Кешу.

Вскоре появился фотограф, приехали несколько милицейских машин. Всю компанию стали грузить в «воронки». Валентина и Макса посадили вместе со всеми. Кузю же увезли отдельно, предварительно надев на него наручники.

Всю ночь Валентин с Максом провели в отделении милиции. Оно было расположено на Пушкинской площади. С них снимали показания. Особенно интересовались Валентином, его отношениями с погибшим Кешей. Но он не хотел распространяться на эту тему. С точки зрения закона ни Макс, ни Валентин не преступали принятых норм, и никаких претензий со стороны милиционеров к ним не было. Ни драки, ни хулиганских действий никто не мог им инкриминировать. Их просто пытались опросить как свидетелей. Но ребята стояли на своем – ничего не знаем, ничего не видели. А что касается Кузи, то его сразу повезли на Петровку, 38, на усиленный допрос. Туда же отвезли несколько жуликов и барыг, к которым уголовный розыск имел особые претензии.

На следующий день Валентин с Максом были выпущены из отделения. Однако в этот же день к ним домой пришел участковый инспектор и так же подробно заполнял анкеты и бумаги. Макс с Валентином находились под так называемым милицейским надзором за несовершеннолетними.

Про Кузю ничего слышно не было…

…Суд начался. В комнату ввели Кузьмина. Кузя очень изменился. Он похудел, его наголо остригли. На нем были свитер с оленями явно с чужого плеча, темные брюки. Увидев ребят, он сцепил руки – одна была в наручнике, поднял их над головой и показал – я с вами, ребята!

Весь суд Кузя держался молодцом. Он не только не раскаивался, а, наоборот, говорил, что слишком легкой смертью умер этот подонок. Что же касается мотива убийства, то Кузя сказал, что погибший проиграл ему в карты крупную сумму, а деньги отдавать не собирался.

Судья была шокирована таким ответом.

– И что же, из-за карточного долга можно убить человека?! – спросила она. Ей было не понять сложного мужского характера.

– А как вы думаете, как я пацанам после этого в глаза смотреть буду? – улыбаясь, сказал Кузя, глядя в зал.

Ребята смотрели на Кузю завороженно, словно на героя. Вот парень убийство совершил, срок ему немалый светит, в колонию пойдет, тем более в колонии для детей ему сидеть только год, а потом переведут к взрослым, а как держится!

Как ни странно, суд не интересовался прошлым дяди Бори-Кеши, словно бы и не знали, что это был рецидивист, квартирный вор, имевший несколько судимостей. Это суд совершенно не интересовало. Для них в данный момент это был обычный человек, погибший от рук малолетнего убийцы. А убийца – циник, нанес двадцать три ножевых ранения только за то, что погибший не смог вовремя отдать карточный долг! Примерно так понимался мотив убийства.

Потом был приговор.

– Встать! Суд идет! – И далее: – Признать Михаила Кузьмина виновным в совершении тяжкого убийства, квалифицировать его действия по 102-й статье Уголовного кодекса, по пунктам… Назначить меру наказания в виде лишения свободы с отбытием в колонии усиленного режима сроком девять лет.

– Девять лет! Сколько же Кузе будет тогда? – стали подсчитывать ребята.

– Двадцать четыре года, – сказал Макс, – а может, и раньше выйдет.

Первый год Михаилу Кузьмину придется отбыть в колонии для несовершеннолетних, с последующим переводом во взрослую колонию.

Когда ребята вышли из зала суда, они махнули рукой:

– Все, потеряли Кузю! Не будет больше его! Живым из зоны не вернется! Девять лет – это же целая вечность! – говорили ребята, обмениваясь впечатлениями, когда возвращались домой.

Повернув машину, я направился в сторону Москвы. День был сломан. У меня было назначено несколько встреч. Не помню, как провел их, скорее всего с каким-то безразличием. А клиенты всегда чувствуют настроение адвоката. Некоторым я сказал, что мне, возможно, придется уехать в командировку, и порекомендовал им своих друзей – коллег-адвокатов, которые могли бы заменить меня.

После встреч я вернулся в консультацию. Там я переговорил с несколькими знакомыми адвокатами и предложил им заменить меня по некоторым уголовным делам. Коллеги согласились. Сейчас время трудное для всех, в том числе и для адвокатов, поэтому каждый старается нахватать побольше дел. Записав данные моих клиентов, сделав кое-какие замечания о том, что сделано, а что предстоит сделать, я решил, что покончил с этой суетой. В конце концов, от многих дел я освободился. Но тут же поймал себя на мысли: а может, я зря это сделал? Может, его уже и в живых нет? Но вряд ли они на это пойдут. Хотя всякое бывает. Потом скажут – погиб при перевозке, при попытке к бегству. Я даже представил, как бедного Валентина вытаскивают из машины и говорят: беги. Валентин не хочет. Тогда кто-то стреляет ему в затылок и в спину, труп выбрасывают в канаву. Это так называемая инсценировка побега. Да ладно, что-то целый день сегодня мрачные мысли в голову лезут!

Я быстро набрал номер телефона Паши, чтобы узнать, как у него дела. Мобильный долго не отвечал. Наконец Паша снял трубку.

– Привет, Паша, как дела? Где ты находишься?

– Я сейчас в банке. А ты где?

– На работе.

– Ты уже его покинул? – Паша намекал на Валентина.

– Конечно. Его уже повезли в тюрьму. Но возникли проблемы…

– Погоди, не будем по телефону об этом, – остановил меня Паша. – При встрече поговорим. Да, самое главное. Тебя его жена, Жанна, разыскивает.

– И что, найти не может?

– Нет. Что у тебя с телефоном?

– С телефоном? – я посмотрел на индикатор. – А, просто батарейка разрядилась.

– У тебя есть запасной блок? Или, в конце концов, воткни в прикуриватель автомобиля. Она никак дозвониться до тебя не может.

– Хорошо, так и сделаю, – ответил я и тут же спустился вниз, к машине. Открыв бардачок, стал нащупывать шнур. Как назло, шнур был от другого телефонного аппарата. Я начал злиться на себя – надо же, когда спешишь, не найдешь нужный шнур! Кто же взял его у меня? Может, где-то оставил? Может, из другой машины разговаривал? Наконец я бросил взгляд на прикуриватель. Шнур торчал там. «Вот те на, – улыбнулся я, – совсем я заработался, шнура перед самым носом не вижу!»

Я быстро воткнул шнур в мобильник и включил его. Не прошло и минуты, как раздался звонок.

– Алло, слушаю!

– Это Жанна, – услышал я приятный женский голос. – Мне нужно срочно с вами поговорить. Где вы находитесь?

– Я в центре, на работе.

– Вы знаете такое место? – Жанна назвала известное кафе.

– Конечно, знаю.

– Через сколько вы можете там быть?

Я взглянул на часы.

– Минут через двадцать.

– Я могу немного опоздать. Тогда, пожалуйста, сядьте за столик, попейте кофе. У меня очень важный разговор.

– Конечно, подожду, – сказал я и нажал на кнопку «Конец разговора».

Через двадцать минут я уже был в одной из центральных гостиниц. Вошел в уютное кафе, сел за столик, заказал кофе с пирожным. Время от времени я поглядывал на входную дверь. Но Жанны еще не было.

Вскоре в дверях мелькнула знакомая фигура. Теперь я постарался повнимательнее рассмотреть ее. Жанне было около двадцати пяти лет. Небольшого роста, с темными волосами, голубыми глазами, тонкие черты лица. Никакой косметики я не заметил. Жанна была в кожаной куртке, наброшенной на плечи косынке и, что самое примечательное, в темных очках. «Странно, – подумал я, – время уже к вечеру, да и погода пасмурная. При чем тут темные очки? Зашифровалась».

Жанна подошла, приветливо улыбнулась мне и села за столик.

– Телефон у вас с собой? – спросила она.

– Да, – удивленно ответил я, не понимая цели ее вопроса.

– Вы можете его выключить?

Я нажал на кнопку выключения – все равно батарейка села.

Жанна тут же вытащила из своей сумочки крохотный телефон фирмы «Эрикссон» и выключила его.

– Что это за конспирация? – поинтересовался я.

– А вы разве не знаете, что с помощью таких телефонов можно прослушивать все разговоры, которые ведутся не только по телефону, но и возле него?

Я сделал удивленные глаза.

– Первый раз слышу об этом.

– Ладно, не об этом сейчас, – махнула рукой Жанна. – В общем, Валю сегодня повезли.

– Куда его – в Матроску или в Бутырку?

– Даже близко нет. В Коломну повезли.

– В Коломну? Почему?

– Он же числится за областью, – сказала Жанна, – а всех, кто числится за областью, везут в областные изоляторы.

Коломна. Я пытался вспомнить, в каком она направлении находится.

– Его сначала хотели в Ногинск отправить.

Я осторожно спросил:

– А с ним все нормально?

– Все в порядке, уже довезли.

– Эти сведения точные?

– А что вы имеете в виду? – насторожилась Жанна.

И я рассказал ей обо всех своих сегодняшних «заморочках» с братвой. Жанна внимательно выслушала меня.

– Да, Валентин предупреждал об этом, – сказала она, – поэтому мы приняли меры предосторожности. Валентин обговорил с вами условия вашей работы?

Я кивнул головой.

– Вот это для вас, – и Жанна вытащила толстый пакет, в котором, как нетрудно было догадаться, лежали деньги. Я положил его в карман.

– Там, может быть, немного больше, – сказала Жанна, – это на непредвиденные расходы. Да, каковы ваши планы по его защите?

– Пока говорить об этом рано, – ответил я, – надо дождаться результатов экспертизы. Будут две экспертизы – по его одежде, по ножу, по группе крови и пальчики.

– Что значит пальчики?

– Ну, его пальчики прокатали, – ответил я. – Теперь отпечатки будут искать на месте совершения преступления.

– Да, я хотела сказать вам самое главное, – неожиданно сказала Жанна. – Перед тем, как его арестовали, то есть сегодня утром, был обыск. Они там кое-что изъяли у него. И вот какое дело. Валя в костюме был, в котором на встречу ездил, у него этот костюм потом изъяли. А вот ботинки, в которых он был, совсем другие. Что мне теперь с теми ботинками делать?

«Вот это да, – подумал я, – интересная ситуация! Получается, что я как адвокат должен участвовать в сокрытии улик?» С другой стороны, эти ботинки могут быть самым главным доказательством, куда он ходил. По следам это легко определить.

Я пожал плечами.

– Он умышленно надел другие ботинки?

– Я думаю, да.

«Так, вероятно, у Валентина есть какая-то причастность к этому убийству, – подумал я, – если он сменил ботинки». Я выдержал паузу. Конечно, с одной стороны, адвокат тоже слуга закона. Нельзя нарушать закон. Но, с другой стороны, давать советы, ухудшающие положение своего клиента, я тоже не мог. Лучше промолчать.

Я пожал плечами и повторил:

– Не знаю. Делайте как хотите.

Жанна понимающе кивнула головой, показывая, что поняла смысл моих слов.

– И еще вот что, – сказала она. – Вы говорили, что эти записали номер вашего мобильного телефона.

– Да, записали, – кивнул я головой.

– Вы отключите его и больше им не пользуйтесь. А я привезу вам новый. И самое главное… – Жанна посмотрела на дверь и внезапно умолкла.

В зал кафе, где мы сидели, вошел Паша. Он был встревожен. В руках у него были какие-то папки с бумагами. Он быстро подбежал к нашему столику и, поздоровавшись, сел на стул. Он тяжело дышал.

– Ты что, бежал? – спросил я.

– Можно сказать, да, – ответил Паша.

– Ну, как дела?

– Был я в банке, – начал Паша. – Там творится что-то невообразимое.

– Что случилось?

– Каким-то образом в банке узнали об аресте Валентина. Сейчас нагрянула налоговая полиция, УБЭП.

– А это что такое? – спросила Жанна.

– Это то же самое, что раньше ОБХСС.

– А этим-то что нужно?

– Спроси у них! Налоговая инспекция района, все с проверками. Московский РУОП приехал. Но самое главное не это. В банк хлынула клиентура.

– Каким же образом они узнали обо всем случившемся?

– Нетрудно догадаться, – сказала Жанна. – Утечка информации. Может, от охраны волна пошла, может, еще от кого.

– Короче, – продолжил Павел, – приехали кредиторы, все Валентина требуют.

– При чем тут Валентин? Есть же президент! – сказала Жанна.

– Жанночка, милая, ты же знаешь, что президент уже второй месяц в Ницце отдыхает! В последнее время всем заправлял Валентин. Теперь вот его и ищут. Причем ищут достаточно активно.

– В каком смысле?

– Приехали бизнесмены, предприниматели, с ними «крыши», мыши, – развел руками Паша. – В общем, нам сейчас, как я считаю, в городе появляться опасно.

– Почему? – переспросил я.

– Как же, коллега, ты ведь, насколько мне известно, тоже засветился!

Я сделал удивленные глаза:

– В каком смысле?

– Город наш хотя и большой, но на самом деле для определенного круга достаточно маленький. Так что ты засветился, и крупно.

– И что нам теперь делать? – спросила Жанна.

– Все устроено, – Паша похлопал себя по карману. – Я заказал нам три номера в одном уютном пансионате. Кстати, он находится недалеко от тюрьмы, где содержится наш любимый Валентин. А что вы сидите всухомятку? – сменил тему Паша. – Может быть, выпьем?

Я пожал плечами:

– Не хватало нам еще выпить и попасться гаишникам! Я пас.

– Я тоже не буду, – сказала Жанна.

– А я не могу удержаться, – сказал Паша. – Тем более в последнее время я с водителем. – И он подозвал к столику официанта, заказав себе виски. – Да, вот еще что, – сказал Паша, – все необходимые документы, которые Валентин просил вывезти, я вывез, – и он похлопал по стопке папок, лежавших на столе. – Так что пускай теперь ищут!

– А почему его все ищут? – спросил я.

Паша удивленно взглянул на меня.

– Ты что, забыл? Валентин – банкир, у него были большие связи. В его банке многие известные люди хранили свои деньги.

– И известные фирмы, – добавила Жанна.

– Да, и известные фирмы. А затем, 17 августа, ГКО лопнули…

– А он что, в ГКО играл? – спросил я.

– А кто его спрашивал? Его заставили это делать.

– И что теперь? Большие цифры?

– Да, очень большие, можно сказать, астрономические, – Паша уже держал в руках принесенный напиток.

Мне стало не по себе.

– А эти люди такого не прощают, – продолжил Павел. – Теперь все хотят Валентина видеть. Можно сказать, – невесело улыбнулся он, – Валентину в какой-то степени повезло.

– Ничего себе повезло! – всплеснула руками Жанна. – Мой муж подозревается в убийстве, а его адвокат говорит, что ему повезло!

– Жанночка, я же пошутил! – сказал Паша. – Давайте не будем терять времени. Надо перебираться в пансионат. У тебя остались какие-то дела?

– Нет, – сказал я. – Вроде бы все разгреб. Домой хотелось бы заехать, что-нибудь взять с собой. Кто знает, сколько я в бегах буду!

– Коллега, – поправил меня Паша, – мы не в бегах, мы в подполье.

– Все равно. Ладно, давай адрес твоего пансионата. Я запишу, – и я достал из бокового кармана записную книжку с ручкой. – Вечером приеду. Соберу дома кое-что необходимое и сразу туда.

Паша продиктовал адрес пансионата. Мы попрощались, я сел в машину и поехал домой.

На сборы необходимых вещей у меня ушло около сорока минут. Упаковав спортивную сумку, взяв кое-какие бумаги, я вышел на улицу. Осмотрелся по сторонам, вроде ничего подозрительного. Я сел в машину и поймал себя на мысли: ну вот, совсем зашифровался!

Отъехав несколько метров, я пристально посмотрел в зеркало заднего вида, но ничего странного не заметил. Вскоре выехал на Окружную дорогу, потом двинул в том направлении, где находился пансионат.

Пансионат располагался недалеко, километрах в тридцати от Москвы. Я без труда нашел его, подъехал к воротам. На стоянке увидел Пашину «БМВ», стоящую рядом с джипом «Мерседес» пятисотой модели.

Поставив машину и вытащив сумку, я пошел к корпусу. Паша не обманул. Корпус был очень уютным. «Наверняка бывший совминовский, – подумал я, – только переделанный уже».

Белый кирпич гармонировал с яркими елочками, окружавшими здание. Уже было темно, и по освещенным окнам можно было догадаться, что пансионат заполнен только на четверть. «Правильно, – подумал я, – сейчас не сезон».

Войдя в фойе, я подошел к стойке дежурного администратора, протянул свой паспорт и сказал:

– Для меня должен быть забронирован номер.

– Да, да, Павел Егорович нас уже предупредил, – сказала женщина-администратор, улыбнувшись мне. – Ваши номера с ним рядом.

– Очень хорошо, – сказал я, – теперь осталось узнать, где они находятся.

– Все будет в порядке, – администратор назвала меня по имени-отчеству и протянула мне ключ от номера. – Пожалуйста, ваш ключ. У вас вещей много?

– Нет, только спортивная сумка.

– Вы сможете донести сами?

– Конечно, без проблем.

«Да, – подумал я, – сервис! Все меняется, все теперь для человека! Только деньги плати!»

Я поднялся по толстым ковровым дорожкам на второй этаж, подошел к номеру 320. Рядом находился номер 322, напротив – 324. Судя по всему, это были номера-люксы. Вставив ключ в замочную скважину, я открыл дверь и вошел внутрь.

Номер действительно был шикарным, двухкомнатным. Первая комната была гостиной, там стояли кресла, журнальный столик. Вторая комната – спальня, с двуспальной широченной кроватью. Прямо из спальни можно было пройти в ванную и туалет. В гостиной был выход в другой туалет. «Два туалета, – подумал я, – не многовато ли для одного человека?»

Бросив сумку на кровать, подошел к тумбочке, на которой стоял телефонный аппарат, и снял трубку. Телефон работал. «Наверное, городской», – подумал я и положил трубку.

Подошел к телевизору, включил его и устало опустился в кресло. В дверь постучали. Вошел Паша, держа в руках бутылку виски и коробку конфет.

– Ну как, коллега, доехал? – спросил он, бесцеремонно усаживаясь в кресло напротив.

– Как видишь, – ответил я. – А где Жанна?

– Она отдыхает. А мы с тобой давай-ка расслабимся. Все же пришлось сегодня много пережить.

– Да, это уж точно, – улыбнулся я, – накружились мы, навертелись!

Паша подошел к бару, достал оттуда две рюмки, наполнил обе и одну протянул мне. Я сделал небольшой глоток и поставил рюмку на столик.

– Ты что, не пьешь? – удивился Паша.

– Знаешь, как-то уже в привычку вошло – мало пить.

– Что так?

– Да работа такая. Иногда вкалываешь, как диспетчер «Скорой помощи».

– Как это?

– Зацепят ночью какого-нибудь твоего клиента, звонят – срочно приезжай, выручай! Вот и несешься, как «Скорая помощь», на выручку. Сам понимаешь, нужно всегда трезвым быть.

– О, братишка, – сказал Паша, – я от такого ритма давно уже отошел. У меня проще график – приходишь в банк, как к себе на работу, с девяти и до шести. Кое-какие встречи, переговоры, иногда удивительные и замечательные поездки в круизы или на уютные острова с банковскими работниками.

– Так ты что, уже вроде бы и не адвокат? – спросил я.

– Как тебе сказать. Я адвокат, но прикомандирован к постоянному банку.

– То есть ты у него в штате?

– Нет, я вне штата. Но платит он хорошо.

– И что ты делаешь?

– Вот, с бумажками работаю.

– Нет, меня на бумажки не тянет.

– Да, тебе все с людьми, по тюрьмам, менты, братва вокруг.

– Точно, – улыбнулся я.

– Может, пора поменять специализацию?

– Это как?

– Давай начнем вместе работать.

Я сделал паузу.

– Давай, вот это дело закончу, потом пойду к тебе в помощники.

– Да ладно тебе! – улыбнулся Паша. – Скорее я к тебе…

– Ты что, хочешь на уголовные дела перейти?

– Нет, что ты! – Паша замахал руками.

– Послушай, Паша, пока мы одни, давай-ка расскажи мне про твоего клиента.

– Почему это про моего? Теперь он и твой клиент тоже.

– Ладно, пускай будет про нашего, – поправился я.

– Что тебе сказать? Нормальный парень Валя.

– А менты говорили, что у него какое-то там прошлое.

– Ну, подумаешь – был в группировке, с кем не бывает! К уголовной ответственности, по крайней мере, не привлекался.

– А этот, кого он завалил? – осторожно спросил я.

– Они друзья были. Потом что-то у них случилось. Короче, напряги пошли, и пути их разошлись.

– Он что, у него деньги вымогал?

– Кто?

– Ну, потерпевший у Валентина?

– Нет, там дело не в деньгах было. Но денег, кстати, у потерпевшего тоже немало. Там другие дела. Потом все узнаешь, если нужно будет.

– Что-то ты недоговариваешь, – сказал я, – что еще за тайны? Ладно, как ты думаешь, Валентин мог это сделать?

– Ты что, убийство имеешь в виду? Боже упаси! Я давно его знаю, уже лет пять с ним работаю. Это невозможно. Он мог что-то организовать, но сам – никогда, ни за что!

– Тогда почему же он не пытается себя вытаскивать?

– Знаешь, старик, – сказал Паша, – может, в этом тоже есть смысл? Может, он прекрасно себя чувствует в изоляторе, гораздо лучше, чем на разборках со своими кредиторами, которые непонятно чем могут для него закончиться?

– Но изолятор – далеко не самое безопасное место, – сказал я, – пойми это! Тем более в этой колонии, куда его доставили. Ты думаешь, тюремный телеграф плохо работает? Завалил такого крутого авторитета! Ты думаешь, его там с оркестром встречают?

– Погоди, что значит завалил? – переспросил Паша. – Ты его адвокат и считаешь, что он виновен в преступлении?

– Я не считаю. Но так могут считать другие люди, – уточнил я.

– А это уже твоя работа – доказать его непричастность к убийству! – сказал Паша, наливая виски в рюмку.

Выпив вторую рюмку, Паша захмелел.

– Как тебе Жанна? – неожиданно спросил он.

– В каком смысле?

– Баба – герой, правда?

– По-моему, женщина как женщина.

– Нет, ты посмотри, как она себя держит! Она ведь взяла все в свои руки. Эти бумаги, которые я принес, они для нее.

– И что?

– Она сейчас села, что-то считает, кому-то звонит. У меня создается такое впечатление, что все банковские дела вела именно Жанна, а не Валентин.

– Да ладно, – улыбнулся я, – может, это тебе только кажется?

Неожиданно раздался телефонный звонок. Я вопросительно посмотрел на Пашу.

– Кто это может быть? Может, не снимать трубку?

– А чего ты боишься? – ответил Паша и снял трубку. – Алло! Жанночка? Да, я тут. Да, сейчас. – И он посмотрел в мою сторону. – Мы пойдем ужинать?

Я кивнул головой.

– Да, пойдем, – бросил в трубку Паша.

Через несколько минут мы уже были в уютном зале ресторана.

Жанна уже переоделась. На ней была юбка, темная блузка с жакетом. Она выглядела весьма привлекательно. Я обратил внимание, что и настроение ее изменилось. Жанна немного повеселела.

– Паша, тебе выносится благодарность, – сказала она.

– Не понял, за что?

– Ты привез очень нужные и важные документы. Я их сейчас просмотрела. Ты привез почти все, за исключением одного файла.

– Какого?

– Ладно, теперь ты его уже не привезешь. Я думаю, он уже находится в других конторах.

Неожиданно Жанна обратилась ко мне:

– Ну что, устроились?

– Да, все нормально, – сказал я.

– Отдохнем сегодня, а завтра с утра поедем к Вале в тюрьму.

– Конечно, – я кивнул головой. – Обязательно поедем!

Мы еще долго разговаривали этим вечером на разные темы. Неожиданно Жанна сказала:

– Как вы думаете, может, нам стоит нанять какую-нибудь частную охрану, которая будет сопровождать нас в тюрьму?

– А что, разве у вас охраны нет? – спросил Паша. – Насколько мне известно, у Вали была серьезная охрана.

– Этой охране я не доверяю, – сказала Жанна. – Тем более сейчас всех их допрашивают.

– Кто?

– Как кто? Следователь Филиппов.

– О господи, совсем забыл! А что, они там тоже были? – спросил я.

– Конечно. Эти были, бандюки Кузины, и наши стояли у машин, ждали. Не знаю, что они будут говорить.

– Понятно, – я кивнул головой. – Нет, не думаю, что нам нужна охрана. По крайней мере, на ближайшее время без нее можно обойтись.

– Хорошо, – согласилась Жанна.

Утром следующего дня меня разбудил телефонный звонок. Я снял трубку и услышал знакомый голос Жанны:

– Вы уже проснулись?

– Да, – ответил я.

– Ехать готовы?

– Дайте мне тридцать минут.

– Хорошо, через тридцать минут внизу, в холле.

– Договорились, – сказал я и положил трубку.

За полчаса я успел позавтракать, одеться. Через тридцать минут стоял в холле, держа в руках небольшую папку. Жанна уже была там. Она приветливо поздоровалась со мной. Мы направились к стоянке автомобилей.

– Ну что, – предложила Жанна, – поедем на вашей машине? Зачем две гонять? Тем более мою зачем светить, – она показала на свой «Мерседес».

– Давайте на моей, – сказал я.

Жанна подошла к «Мерседесу» и, нажав кнопку пульта дистанционного управления, открыла заднюю дверцу. С заднего сиденья она вытащила два полиэтиленовых пакета.

– Что это? – спросил я.

– Я кое-что поесть приготовила.

– Когда же вы успели все сделать?

– А я рано встала, в семь часов. Съездила в супермаркет, он тут недалеко, все купила. Попробую сегодня передать.

– Какая вы заботливая! – не удержался я от похвалы.

Когда мы сели в машину, Жанна сказала:

– Самое главное – я ему тут записку написала. Пусть прочитает, а потом сразу же порвет.

– Хорошо, – я взял записку. Она была не запечатана. Положил ее в боковой карман.

– Не потеряете? – спросила Жанна.

– Обижаете, Жанна! – улыбнулся я.

Дорога до Коломны заняла больше часа. Коломна – маленький провинциальный городок, состоящий из маленьких деревянных домишек и большого количества церквей. Как ни странно, здание тюрьмы находилось в центре города. Мимо него проходили трамвайные пути. Чтобы поставить машину рядом с тюрьмой, необходимо было переехать через них. Под изумленными взглядами прохожих, стоящих на остановке, мы на джипе подъехали прямо к зданию тюрьмы.

Выйдя из машины, я огляделся. Мой джип выглядел поистине королевской машиной по сравнению с окружавшими его «Жигулями» и старыми «Запорожцами». Ничего себе, мы обязательно засветимся в такой компании!

Жанна, взглянув на меня, поняла мою растерянность и сказала:

– Да, небогато живут! Что же делать? Может быть, какую-то машину купить подержанную, чтоб не светиться?

– Может, так и придется сделать, – ответил я.

Мы вошли в здание тюрьмы. Я показал Жанне в сторону комнаты свиданий и сказал:

– Вы покажите охране документы и попробуйте поговорить насчет передачи.

– Да, я все сделаю, – ответила она.

– А я пойду к нему на встречу.

Я прошел дальше, показав конвоиру свое удостоверение и разрешение следователя на встречу с клиентом. Конвоир взял документы в руки, внимательно их прочитал, а потом сказал:

– Сейчас все кабинеты заняты. Погуляйте минут пятнадцать, потом подходите.

– А что, вы точно уверены, что через пятнадцать минут кабинеты освободятся? – удивился я и подумал: «Вот в чем достоинства маленькой тюрьмы – все на виду, все про всех знают. Попробуй угадай, когда освободятся кабинеты в Бутырке или на Матроске! Это просто невозможно сделать. А тут все заранее известно».

Вышел на улицу и остановился у выхода. Там было безлюдно. Только в сторону комнаты свиданий время от времени проходили люди, вероятно, родственники заключенных. Я подошел к двери и приоткрыл ее.

Комната была битком набита людьми. Кто-то стоял возле окошка, кто-то перекладывал нехитрые передачи – конфеты, сгущенку, что-то еще. Я отыскал взглядом Жанну. Она, пристроившись на корточках возле небольшого столика, что-то писала. Я подошел к ней и улыбнулся:

– Вы тут прямо как Ленин в шалаше в Разливе!

– Да вот, – ответила, улыбнувшись, Жанна, – заставили переписать список передаваемых продуктов, да еще в трех экземплярах! Хоть бы копирка была!

– Вы не забывайте, что впереди еще фасовка, – напомнил я ей.

– А что это такое?

– Например, нельзя передавать в железной таре сгущенку.

– А что же мне теперь делать с этой сгущенкой?

– Будете в пакет ее переливать.

– Ладно, не пугайте меня! – не поверила Жанна.

– Да, да, милочка, – вступила в разговор стоявшая рядом пожилая женщина, – и не только сгущенку, но и зубную пасту нужно в пакет выдавить.

– Но как же они зубную пасту или сгущенку из пакета добывают?

– Такой уж тут порядок – никаких железных предметов передавать нельзя, – продолжила женщина.

– И стеклянных тоже, – вставил кто-то из толпы.

– Вот видите, – сказал я. – А деревянную ложку вы привезли?

– А зачем нужна деревянная ложка? – удивилась Жанна.

– Так ведь металлические ложки передавать нельзя.

– Что же можно сделать металлической ложкой?

– Может, ваш муж ничего не сделает, а другие делают заточки.

– Я не пойму, вы серьезно про деревянные ложки сказали? – переспросила Жанна.

– Конечно, серьезно.

– Деревянные ложки тут не проблема, – произнес пожилой мужчина. – Вон, рядом в универмаге продаются как изделия народных промыслов. Миски деревянные, ложки.

– А что, им и миски нужно передавать? – уточнила Жанна.

– Нет, миски там выдают, – сказал мужчина.

Жанна повернулась ко мне и спросила:

– А почему вы не идете на встречу?

– Минут через десять можно будет подойти, – ответил я.

– Тогда я буду ждать вас в машине.

– Хорошо, – я протянул Жанне брелок с ключами.

Дежурный конвоир не обманул меня. Действительно, через пятнадцать минут кабинет освободился. Я сдал свое удостоверение, получил взамен номерок, похожий на выдаваемые в гардеробе, и прошел через небольшую проходную в тюремный дворик. Он больше походил на хоздвор. В углу были свалены какие-то доски, рядом – куча угля, вероятно, предназначенного для отопления тюрьмы. По двору то и дело пробегали люди в форме с погонами прапорщиков. Совершенно свободно по территории ходили какие-то молодые ребята в телогрейках и одинаковых шапках – так называемый хозяйственный взвод, который занимался обслуживанием тюрьмы. Я знал, что в хозяйственный взвод чаще всего входят люди, осужденные на небольшие сроки, хорошо зарекомендовавшие себя за время ведения следствия.

Неожиданно я почувствовал, что за моей спиной кто-то стоит. Я резко обернулся. За мной стоял паренек, одетый в бушлат.

– Извините, у вас не найдется сигареты?

Я не курю, но, зная, что при посещении тюрьмы с собой нужно обязательно брать сигареты, всегда имел в кармане несколько пачек. Я полез в карман и вытащил оттуда пачку.

– Бери всю, – протянул я сигареты.

– Спасибо! Премного благодарен! – сказал парень.

– Послушай, а ты не знаешь, – спросил я у него, – как пройти?

– Вам нужно идти прямо, а там на второй этаж по деревянной лестнице.

Я открыл дверь, поднялся по деревянной лестнице на второй этаж. Административное здание было полностью деревянным, точнее, деревянной пристройкой. Пройдя по мрачным коридорам, увешанным фотографиями передовиков производства, у которых были невеселые лица, я дошел наконец до двери с надписью «Дежурная часть». Там взял тюремный листок для вызова заключенных, быстро заполнил его графы – кем вызывается задержанный, его фамилия, имя и отчество. Потом протянул этот листок вместе с разрешением следователя в окошко. Дежурный офицер проверил написанное мной. После этого он кивнул, записал на листке номер камеры и протянул мне еще один жетончик.

– И куда мне теперь? – спросил я.

– На первый этаж, кабинет номер четыре, – ответил офицер.

«Интересно, сколько тут всего кабинетов?» – подумал я.

Спустившись вниз, попал в узкий коридорчик. В него выходили двери шести кабинетов – три по правую сторону, три по левую. В конце коридора стояла небольшая тумбочка, рядом с ней – стул. Вероятно, там должен был находиться конвоир.

Я подошел к двери четвертого кабинета, но он был заперт. Я огляделся, подошел к тумбочке, снял телефонную трубку. Телефон молчал. Странно, как же мне попасть в четвертый кабинет?

Не прошло и нескольких минут, как входная дверь открылась и в коридорчик вошел высокий плотный мужчина в солдатском бушлате.

– Вы кто? – спросил он.

– Адвокат, у меня встреча в четвертом кабинете.

– А, ясно, – сказал мужчина. – Сейчас вашего приведут.

Он достал массивный ключ, так называемый «вездеход», вставил его в замочную скважину двери и повернул его.

– Проходите пока, – сказал он мне, открыв дверь четвертого кабинета. – Я вас закрывать не буду.

– Хорошо.

Войдя в комнату, я осмотрелся. Кабинет представлял собой стандартную комнату небольших размеров, около десяти квадратных метров, с деревянным столом, привинченным намертво в середине, с двумя деревянными скамейками рядом с ним, также привинченными к полу. Небольшое зарешеченное окно выходило в тюремный дворик.

Я услышал небольшой шум в коридоре. Мимо двери прошла группа из нескольких человек. «Интересно, кто это?» – подумал я и приоткрыл дверь. Это два прапорщика провели человек двадцать заключенных. Они шумели и разговаривали.

Мне стало интересно, и я вышел из кабинета и подошел к тумбочке. Заключенные были построены в конце коридора. Тут появилась женщина в белом халате. Да это, оказывается, медосмотр! Какая экзотика! Я буду присутствовать на медосмотре заключенных!

К женщине подходили по очереди заключенные, называли свою фамилию, номер карточки. Она смотрела в какие-то бумаги, потом бросала взгляд на заключенного, что-то записывала в карточке и говорила: «Свободен».

– Это что, и весь медосмотр? – удивился я. – Ничего себе!

Тут я заметил, как дверь в коридор открылась. Вошел уже знакомый мне мужчина в бушлате. За ним шел Валентин.

– А почему вы тут ходите? – спросил меня мужчина.

– Извините, – сказал я, направившись к кабинету.

– Тут ходить не положено, – произнес мужчина совершенно безразличным тоном, делая вид, что ему все равно, ходят тут или не ходят, и что замечание он делает только для формальности. – Беседуйте, а когда закончите – постучите в дверь. Звонок не работает.

Валентин был одет в спортивный костюм и выглядел достаточно бодрым. Он поздоровался со мной за руку и спросил:

– Как дела?

– У меня нормально. А у тебя как?

– Тоже неплохо.

– Как тюрьма?

– Нормально, жить можно. А как Жанна?

– Она сейчас передачу готовит.

– Это очень хорошо, – улыбнулся Валентин. – А она ничего не передавала?

– Передавала, – и я протянул Валентину записку. Он тут же развернул ее и прочел. После этого он взял листок бумаги и стал делать какие-то заметки по пунктам, вероятно, отвечая на поставленные Жанной вопросы. Вся писанина заняла около сорока минут. Затем Валентин разорвал записку Жанны и сжег ее.

– У вас есть сигареты? – спросил Валентин.

– Да, конечно, – я достал из кармана две пачки. Валентин аккуратно распечатал одну, снял с нее целлофан и, свернув свою записку в тоненькую трубочку, запечатал ее в пленку. Затем зажигалкой он запаял ее, сделав так называемую «торпеду».

– Вот это Жанне, – сказал Валентин. – Сразу передадите?

– Конечно, она внизу, в машине должна быть.

– Что у вас стряслось вчера?

Я коротко рассказал Валентину о неудачном «наезде» на меня.

– Как у тебя-то дела? Они ведь к тебе потом поехали.

– Я их видел, когда меня увозили.

– И что?

– Менты ОМОН подтянули. Они хотели рыпнуться, а омоновцы… Короче, ничего не получилось.

– Слушай, ты такой уверенный и спокойный. Ты что, не переживаешь? Все же ты в тюрьме, а в тюрьмах всегда есть какие-то концы. – Я намекал, что братва погибшего Кузи может и в тюрьме достать его.

– Нет, тут я ничего не боюсь, – спокойно сказал Валентин. – Вы поверьте мне, я оказался в хате, где сидит смотрящий тюрьмы. Так вот он очень известный авторитет, – и Валентин назвал его фамилию. – У него с Кузей были враждебные отношения.

– И что же?

– Он меня поддержал.

– Слушай, Валя, ты все равно не очень расслабляйся. Тут свои законы. Это он сейчас сказал тебе, что он враг, а потом, не дай бог, другом окажется…

– Да я все знаю и понимаю, – сказал Валентин. – Но пока все нормально. И, думаю, худшее уже позади.

– Что же, думаешь, что впереди лучшее? – улыбнулся я. – Ты хоть знаешь, сколько тебе по этой статье могут дать?

– Нет, меня это как-то не волнует.

Я обалдел от такого заявления.

– Как это не волнует?!

– Да очень просто. Я убийства не совершал.

– Послушай, сколько тебе лет?

– Тридцать пять.

– Ты что, думаешь, что все, кто сидит, совершали убийства? Есть люди, которые невиновны, а все равно сидят. Попробуй докажи!

– Но у меня же серьезный адвокат, – улыбнулся Валентин, – он и докажет, что убийства я не совершал. Тем более я на самом деле не совершал. Да, главное, – добавил он, – Паше большой привет и благодарность. Пусть Жанна ему премию выпишет.

– Премию? – переспросил я.

– Да, он очень нужные документы из банка принес, самые важные.

– А те, которые тебя в банке ищут, как с ними?

– Да пускай ищут, – улыбнулся Валентин. – Сюда они никак не доберутся.

– Но там ведь тоже есть влиятельные люди.

– Это в Москве они влиятельные, а тут немного другая ситуация, другая жизнь. Тут они меня точно не найдут. Конечно, попытаются через Жанну, Пашу, через вас как-то выйти на меня. Но я думаю, что вы уже к этому подготовились?

– Да, – кивнул головой я. – Мы живем в пансионате.

– Молодцы, – одобрительно кивнул Валентин. – А в следующий раз вы сможете мне кое-какие журналы принести? А то библиотека тут такая позорная.

«Надо же, – подумал я, – только вчера сюда попал, а уже про библиотеку разузнал!»

– А какие журналы?

– Я напишу список.

– Принести-то можно. А когда к делу готовиться будем?

– А чего к нему готовиться? Еще рано. Нужно дождаться результатов экспертизы.

Вспомнив про ботинки, я спросил:

– Жанна про какие-то ботинки говорила, я не до конца понял.

– А, это те, в которых я там находился, – сказал Валентин.

– Как с ними быть? Они ведь взяли другие…

– В принципе можно было и те отдать, я просто так переобулся. Ничего страшного нет.

Мне стало еще интереснее: клиент так уверенно держится, наверное, действительно он не совершал преступления – на сто процентов уверен в своей невиновности. Но, с другой стороны, все улики, весь расклад против него! Почему же все-таки он держится так уверенно?

– И еще, – сказал Валентин. – Вы завтра ко мне придете?

– Постараюсь.

– Как вы думаете, когда будут результаты экспертизы?

– Это трудно сказать. Обычно там не спешат.

– Я думаю, экспертиза будет нормальная. Только один вопрос: скажите, по вашей практике, бывает, что они могут что-то нахимичить?

Я пожал плечами:

– Всякое бывает. Но я ничего тебе не могу сказать по этому поводу точно.

– Да в принципе меня это тоже особо не волнует. У меня, в конце концов, алиби есть.

– Что же это за алиби, может, поделишься со своим адвокатом?

– Нет, извините, пока еще рано. Тут стены тоже могут слышать, – улыбнулся Валентин. – Это наша козырная карта. Да, вот еще. Как ты… Ничего, если я буду на «ты»? – спросил Валентин.

– Пожалуйста, называй.

– Ты как вообще, мужик правильный?

– В каком смысле правильный? По понятиям, что ли, живущий? – переспросил я.

– Нет, – усмехнулся Валентин, – я не это имею в виду. Ты, как мужик, можешь другого мужика понять?

– Я не понимаю, к чему ты клонишь.

– Короче, у меня подруга одна есть. Ну и я хочу с твоей помощью весточку ей передать. Сможешь? Только чтоб моя жена об этом не узнала, естественно.

– А, вот оно что, – улыбнулся я. – Давай попробую.

– Тогда я напишу записку. И при встрече скажи ей, что все у меня нормально, что скоро выйду.

– Никаких проблем, все передам.

Тем временем Валентин опять сел к столу и начал писать записку. Я внимательно смотрел на него и думал: вот мужик, красавица-жена у него, так еще и любовница имеется! Попал в тюрьму и не унывает, одной – письмецо, что делать и как, второй – трогательное.

Написав записку, Валентин снова хотел взять целлофан и упаковать листок, но, вспомнив, что скорее всего я буду читать это письмо по телефону, отодвинул упаковку и передал мне записку.

– Там телефон записан, позвони. Но лучше из автомата. И скажи, что если захочет с вами встретиться, пусть подъезжает. Только прошу – будьте осторожны! – снова перешел на «вы» Валентин.

– Я постараюсь быть осторожным. Тем более после такого инцидента с попыткой вывезти меня в лес.

– Да ладно, – махнул рукой Валентин, – какой там лес! Ничего бы они вам не сделали, только попугали бы. Это не та команда.

– А ты хорошо знаешь ту? – спросил я.

– Очень даже хорошо. Они оказывали мне некоторые услуги.

– Хорошо, а ты не боишься, что теперь они выступают в роли кровников, а ты – их должничок?

– Это так, но все продумано и на этот счет. У них там сейчас начнутся междоусобные дрязги из-за раздела сфер влияния и наследства Кузи, за владение командными должностями. Все это я проходил.

Теперь мне стало ясно, что он и в самом деле имел отношение к знаменитой люберецкой группировке, которая так гремела в середине восьмидесятых годов.

– Вот еще что, – продолжил Валентин, – такое дело. Тут есть конвоир, Гриша Семенов. Запомнишь?

– Да.

– Мой смотрящий Угрюмый с ним уже договорился. Пусть Жанна купит пару литровых бутылок водки, приличной, типа «Абсолют», «Смирновской», пару пакетов томатного сока и, может быть, банок шесть пива, тоже хорошего, пару блоков сигарет. Одна бутылка и один блок – вертухаям, остальное нам.

Я удивленно посмотрел на него.

– Ну, мы хотим немножко погулять, так сказать, снять напряжение.

– Иными словами, ты мосты наводишь с тюремными авторитетами? – улыбнулся я.

– В какой-то мере. Нужно поддерживать человеческие отношения. Так что не забудешь – Гриша Семенов.

– Не забуду.

– Он сейчас работает, и он в курсе всего.

Через несколько минут мы попрощались. Валентина увели, а я вышел на улицу. Жанну нашел сидящей в моей машине и нервно курившей. Она вытирала платком мокрые от слез глаза.

– Жанна, что случилось? – встревожился я. – Может, кто побеспокоил?

– Нет, все нормально. Просто они издеваются надо мной.

– Что такое?

– Заставили все перевешивать, пересчитывать, переписывать. Бюрократы чертовы! А тут очередь еще шумит – девушка, давайте быстрее! А они… – Жанна выругалась.

Я был удивлен. Теперь я понимал, что Жанна совершенно не подготовлена к тюремным передачам и не ожидала, что могут возникнуть такие проблемы. Естественно, ее тормознули. Толпа нервничала, так как приближалось время обеденного перерыва и окошко приема должно было скоро закрыться. Поэтому и возникали перепалки.

– Так вы передали? – спросил я.

– Частично. Придется завтра снова ехать. А как там Валентин?

– Ничего. Вот записка.

Тут я начал судорожно вспоминать, в какой карман положил записку, предназначенную Жанне. Только бы не перепутать! Да, вспомнил, она же запечатанная!

– Да, самое главное. Нам нужно сейчас найти Гришу Семенова.

– Какого Семенова? – удивилась Жанна.

– Есть тут такой конвоир. – И я передал ей разговор с Валентином и его просьбу.

– Что это за банкет он решил там устроить? – недоуменно спросила Жанна.

– Не знаю. Но сказал, что это для него очень важно. Ну что, поехали покупать спиртное.

Вскоре мы увидели продовольственный магазин. «Смирновская» и «Абсолют» там явно были поддельными, о чем нетрудно было догадаться по оформлению бутылок. Мы купили все, что полагалось по списку, потом вернулись к тюрьме. Теперь уже к дежурному, который пропускал меня, пошла Жанна.

– Как нам Гришу Семенова увидеть? – спросила она.

– Семенова? Сейчас найдем. – Дежурный взял микрофон и проговорил: – Прапорщик Семенов, на выход! К вам пришли!

Вероятно, эта информация по громкой связи прошла по всей тюрьме. Минут через пять во двор вышел невысокий мужчина в солдатском бушлате. Он смотрел на нас хитрыми глазами. Жанна подошла к нему и что-то прошептала на ухо. Семенов кивнул головой, потом оглянулся по сторонам, взял у нее из рук два пакета. Жанна что-то сказала ему, он посмотрел в сторону двери и взглянул на часы.

Вскоре Жанна вернулась в машину. Она повеселела.

– Ну что, все в порядке?

– Да. Познакомилась с нужным человеком. Завтра обещал помочь с передачей, взять без очереди.

– Видите, что значит блат! Это великое дело! – улыбнулся я.

– Что-то я устала, весь день на нервах, – сказала Жанна. – Может, пообедаем где-нибудь?

– Можно и пообедать.

Жанна стала кому-то звонить.

– Ну что, поехали? – спросил я.

– Да, конечно.

Мы тронулись с места. Жанна продолжала кому-то звонить. Раздраженно она произнесла:

– Что он там, заснул, что ли? Алло, Паша, ты там спишь? Как в номере? Что? Хорошо, скоро будем, – она повернулась ко мне.

– Что случилось?

– Банк опечатали.

– И что?

– Он еще из пансионата не выезжал. Отдыхает сейчас, в себя приходит.

– Но он же много пережил!

– Вы тоже пережили не меньше. Но вы же на ногах! Так какие планы? Пообедаем, а потом?

Я вспомнил, что сегодня еще должен передать записку любовнице Валентина.

– Мне надо еще кое-кому позвонить, – сказал я.

– Но вы же говорили, что разобрались со всеми делами!

– Это не дела, это личное.

– Что, кто-то знакомый?

– Да, нужно кое-что знакомой передать.

– Хорошо, – сказала Жанна.

Пока я вел машину, она внимательно читала ответы, которые переслал ей Валентин. Я сделал вывод, что в основном ответы касались не столько личных отношений, сколько деловых указаний Жанне.

Перечитав записку дважды, она порвала ее на мелкие клочки и небольшими порциями стала выбрасывать их через люк моей машины. Я улыбнулся.

– Что вы смеетесь? – спросила она.

– Конспирация – великая вещь, – сказал я.

– А как вы думали?

Вскоре мы были уже далеко от тюрьмы. На обочине увидели небольшое кафе – то ли шашлычную, то ли маленький ресторанчик.

– Может, здесь и остановимся? – спросила Жанна. – Интересно, тут приличная кухня?

Я остановил машину.

Кухня оказалась грузинской, почти домашней. Мы заказали обед. Ела Жанна с большим аппетитом. Время от времени я поглядывал на нее. Поймав мой взгляд, она неожиданно спросила:

– Скажите честно, эта сегодняшняя встреча нужна именно вам? Или он просил вас что-то сделать?

Мне показалось, что если я буду обманывать ее, она быстро раскусит меня. Я промолчал.

– Наверное, своей Маше записочку написал, а вы будете передавать?

Я опять промолчал. Черт возьми, попал в какую-то мелодраматическую интригу! И зачем мне все это надо?!

Жанна зло посмотрела на меня. Она расстроилась.

Сев в машину, я почувствовал, что она очень сердита, и, чтобы успокоить ее, сказал:

– Жанна, в конце концов, я вас понимаю как женщину, как жену. Но сейчас эмоции нужно отбросить в сторону. Как-никак ваш супруг в беде, и ему…

– Да какая беда! Какая тюрьма! – неожиданно почти закричала Жанна. – Он все это сам подстроил!

Ничего себе откровения! Получается, Валентин сам себя в тюрьму упек? Быть этого не может!

После возвращения в пансионат Жанна решила съездить в Москву по каким-то своим делам. Я, просидев в одиночестве почти до самого вечера, попытался дозвониться до Павла Страхова, но коллеги моего нигде не было, мобильный телефон молчал. Тогда я решил, что мне тоже нужно съездить в Москву по делам, а заодно взять из дома кое-какие вещи. Всегда бывает – если собираешься в спешке, обязательно забудешь что-нибудь важное. Кроме того, мне не давала покоя мысль о той записке, которую передал Валентин для своей любовницы.

Въехав в город, я нашел будку телефона-автомата и набрал номер. Вскоре услышал нежный женский голос. Я представился и прочел записку, суть которой сводилась к «люблю, тоскую, жди». Маша была не в курсе дел и никак не могла понять, где находится ее возлюбленный. Решив не раскрывать карт и не говорить, что Валентин в тюрьме, я придумал командировку, и что вскоре Валентин вернется, и так далее.

– Хорошо, пускай он мне сам позвонит, – сказала Маша.

– Непременно, я передам ему. Он позвонит, если у него будет возможность.

На этом разговор закончился. Мне показалось, что Машу особо не интересовала судьба Валентина. Но я ничего не знал об их отношениях, поэтому не мог о чем-то судить.

Вечером вернулся в пансионат. Как ни странно, ни Паша, ни Жанна в пансионат так и не вернулись. Напрасно я прождал их в ресторане за ужином. Потом немного прогулялся по аллеям парка. Вернувшись, набрал номер телефона Павла, потом – Жанны и снова убедился в том, что их номера пусты.

Чувство тревоги охватило меня. Может быть, с ними что-то случилось?

Я почувствовал, как устал за сегодняшний день. Очень быстро я уснул.

Утром меня разбудил телефонный звонок. Это была Жанна.

– Доброе утро. Как у вас дела?

– Доброе утро. Жанна, куда ты пропала? – от волнения я даже перешел на «ты».

– Я? – замешкалась с ответом Жанна. – Была в Москве, у меня было много дел.

Я хотел было спросить, ночевала ли она в пансионате, но сдержался. В конце концов, какое мне дело до этого!

– А где Страхов? – спросил я.

– Паша уехал, будет через пару дней. Так какие у нас планы на сегодня? Мы поедем в изолятор?

– Конечно, – ответил я.

– Значит, минут через сорок вы будете готовы? – завершила разговор Жанна.

– Да, этого мне вполне хватит.

Через сорок минут мы уже мчались по шоссе в направлении Коломны.

Всю дорогу Жанна молчала. Я тоже не стал расспрашивать, где она была вчера, как поздно вернулась. В ее глазах я заметил грусть. Только на подъезде к Коломне я все же спросил:

– Жанна, у тебя все нормально?

– Да, – кивнула она головой, – только немного устала.

Наконец мы подъехали к воротам тюрьмы. Оставив машину на стоянке, я пошел выписывать пропуск для встречи со своим клиентом. Жанна же пошла организовывать дополнительную передачу.

Мне повезло. На сей раз кабинеты были свободны, и Валентина привели спустя пятнадцать минут. Он тоже был немного грустный, какой-то помятый. Вчерашнего оптимизма я не заметил.

– Что случилось? – спросил я сразу же.

– Да вчера погуляли, – сказал он. – Вы сколько вчера водки передали?

– Как заказывал, – сказал я, – две двухлитровые бутылки.

– А почему же нам этот принес четыре?

– Как четыре? – переспросил я. – Быть такого не может! Я лично видел, как Жанна передавала ему две бутылки в пакете! Может быть, они размножились по дороге? – пошутил я. – А что случилось?

– А случилось то, что мы… Короче, мы так погуляли, что стали шуметь, а потом конвоиры ворвались. Естественно, Угрюмого не тронули, а нас дубинками пошугали и разбросали по разным камерам.

– И где же ты теперь?

– В одной камере, там шесть человек. Пока вроде все тихо и спокойно.

– А Угрюмый?

– А он остался в той камере. Кто ж его тронет? Он близкий друг погибшего известного вора в законе Шурика Устимовича. Был такой вор, в Электростали жил, может, знаете?

– Слышал про него, – сказал я, – но видеться не довелось. И что теперь? Все твое прикрытие лопнуло?

– Да, – махнул рукой Валентин. – Ну как, вы Маше вчера дозвонились?

– Конечно. – И я коротко пересказал ему суть нашего телефонного разговора. – Но почему-то она не знает, что ты в тюрьме.

– А я разве об этом не написал?

– Нет. Я все прочел ей.

– Так надо сказать ей, что я в тюрьме. Только если она захочет приехать, ты это проконтролируй, чтобы они с Жанной не пересеклись.

– Хорошо. – Я специально промолчал, не стал говорить ему о том, что Жанна намекнула, что знает все про Машу. В конце концов, нечего мне вмешиваться в эти интриги, и так забот хватает!

– Паша куда-то исчез. Где он? – спросил Валентин.

– Не знаю. Жанна сказала, что уехал по каким-то делам.

– Ну, если Жанна сказала, то это так и есть.

Мы проговорили еще минут пятнадцать. Наконец я взглянул на часы. Сушков спросил:

– Вы куда-то торопитесь?

– Мы пообедать хотели, утром толком не поели в пансионате.

– Хорошо. Вы завтра придете – еще поговорим, – сказал Сушков, определяя срок нашей следующей встречи. Я кивнул, соглашаясь.

Вышел из тюрьмы. Пройдя несколько метров, я повернул на стоянку, где находился мой джип. Однако Жанны в машине не было. Я подошел к двери комнаты для передач, но она была закрыта. Куда же подевалась Жанна?

Вдруг я заметил, что напротив стоит черный джип «Чероки» с тонированными стеклами. Мне эта машина показалась знакомой. По-моему, именно она сопровождала меня. Я присмотрелся внимательнее и заметил, что переднее стекло машины опустилось. Парень с короткой стрижкой, очень похожий на тех, кто ждал меня возле отделения милиции, махнул мне рукой – подойди, мол, есть разговор.

Я пожал плечами и сделал вид, что ничего не понимаю. Тут же открылась задняя дверца. Я увидел, что на заднем сиденье в окружении двоих здоровых ребят сидит Жанна. Мне не оставалось ничего другого, как подойти к машине. Значит, нас уже заложили! А может быть, сами бандиты вычислили. В конце концов, нетрудно узнать, в каком изоляторе находится Сушков. А отследить нас вообще никаких проблем не составляет.

Я медленно пошел к машине. Парень, сидевший впереди, медленно вышел из джипа и протянул мне руку.

– Здорово, адвокат, – сказал он мне, будто давно был знаком со мной. Я нехотя протянул ему руку. – Ну что, где бы нам с тобой спокойно поговорить? – спросил парень.

– А какая тема разговора? – спросил я.

Парень удивленно на меня посмотрел.

– Мы будем тебе вопросы задавать, а ты – на них отвечать. Есть какие-то другие предложения?

Я посмотрел на машину и, улыбнувшись, сказал:

– Вас так много, а я-то один. Силы неравные.

– Так что, где говорить будем? – опять спросил парень.

– Одну минуту, – сказал я. – Вы хоть представьтесь, с кем я разговариваю?

Парень онемел от такой моей наглости.

– Я? Меня Маркел зовут.

– Маркел, а кто у тебя старший?

– А в чем проблема? – насторожился Маркел.

– Я хочу знать, под кем ты стоишь. Или ты сам по себе? Один на льдине?

– А для чего старшие-то нужны?

– Хочу поговорить. Может, он меня знает.

– А что, ты многих среди наших знаешь? – спросил Маркел.

– Конечно. Я же адвокат, многих защищал.

– А кого ты знаешь?

Я назвал несколько фамилий, причем большинство тех, о которых слышал, но лично знаком не был. Это были большие авторитеты, воры в законе. Услышав фамилии, Маркел переменился, как бы оценивая обстановку, думая, блефую я или нет.

– Ну что, – спросил я, – не веришь? Давай позвоним кому-нибудь. – Достал телефон и начал набирать цифры.

– Кому это ты звонишь, адвокат? – насторожился Маркел.

– Человеку авторитетному, который знает законы и понятия, который может сказать, что просто так на адвокатов наезжать западло считается! – уверенно сказал я.

– Погоди, – сказал Маркел, положив руку на мой мобильник. – Мы тебе ничего плохого не сделаем, мы просто поговорить хотим.

– Тогда слушай меня, Маркел, – сказал я, – давай так построим наш разговор. Жанну, жену этого человека, вы сейчас же отпускаете. А я поеду с вами на разговор. Договорились? Иначе я ни о чем говорить с вами не буду.

– А что, у тебя есть о чем поговорить?

– Все же я хожу к нему, каждый день общаемся.

Маркел помолчал, обдумывая мое предложение.

– Погоди, – он вытащил из кармана мобильный телефон и набрал номер.

– Алло, Анатолий Иванович, – сказал он в трубку, – это я, Маркел. Мы это… с адвокатом тут забазарили, и он предлагает нам… – Маркел передал мое предложение. Вероятно, он тут же получил согласие. Он повернулся ко мне. – Хорошо, адвокат, будь по-твоему.

Маркел подошел к машине и открыл заднюю дверь.

– Братишка, отпусти бабу, – сказал он. Парень нехотя вылез из машины. Жанна вышла и удивленно посмотрела на меня. Глаза ее были наполнены страхом и одновременно восхищением моей смелостью.

– Жанна, – я передал ей ключи от моей машины, – поезжай и жди меня. А я скоро вернусь. Все будет нормально. Да, возьми документы на машину, – и я передал ей бумаги.

С моей стороны это был достаточно смелый поступок, но что-то подсказывало мне, что я поступаю правильно. В конце концов, я знал, что братва – тонкие психологи, и они внимательно смотрят на твою реакцию, на так называемую пробивку – как ты поведешь себя в той или иной ситуации.

Жанна медленно села в машину, завела ее и отъехала. Я внимательно посмотрел, нет ли за ней «хвоста». Парень, перехватив мой взгляд, сказал:

– Ты не волнуйся, адвокат, никакого «хвоста» за ней не будет. Мы сюда на одной тачке приехали. Ну что, где разговаривать будем?

– Не знаю. В лес, что ли, поедем?

– Ты даешь! Так сразу и в лес! – улыбнулся парень. – Я гляжу, ты не из пугливых!

– А что бояться? – улыбнулся я. – Если в землю положите, то все равно все там будем, рано или поздно.

Маркел улыбнулся в ответ.

– Ладно, поехали, – сказал он. – Тут недалеко кафешка стеклянная есть, там и побазарим.

– Поехали.

Я сел в джип. Ехали молча, ни о чем не говорили. Вскоре мы оказались возле стекляшки. Маркел вошел туда как хозяин. За столиком сидела местная братва. Он приветливо кивнул им головой, но поздороваться не подошел. Видимо, его авторитет был круче, чем у местных.

Мы расположились за столиком. С нами сел еще парень, который сидел в машине рядом с Жанной. Еще двое остались у входа в кафе.

Маркел не торопился начинать разговор.

– Ну что, может, сначала перекусим? – предложил он. – Хочешь – выпьем.

– Если только кофе, – ответил я.

– Что еще к кофе? Бутерброды, пирожные?

Я пожал плечами. Маркел махнул рукой. Тут же к столику подошла официантка.

– Приятного аппетита! – сказала она.

– Зинулечка, принеси нам три кофе, пирожные и это… Утюг, – обратился Маркел к своему напарнику, – ты что будешь?

– То же, что и ты, – ответил парень.

– Значит, всем кофе и пирожные.

Через несколько минут Зина вернулась с заказом. Поставив все на стол, она кокетливо улыбнулась Маркелу.

– Ну что, как он там сидит, как себя чувствует? – спросил Маркел.

– Да ничего. В камеру авторитетнейшую попал.

– Да, мы слышали. С Угрюмым сидит?

– В общем-то, уже не сидит.

Скрывать эту информацию не имело смысла – все равно они владеют всей ситуацией в тюрьме.

– Что, говорят, вчера они банкетик устроили?

Я внимательно посмотрел на Маркела. Теперь мне стало ясно, что две лишние бутылки водки скорее всего были от них.

– А ты откуда про банкет знаешь? – спросил я.

– Банкетик-то спонсировали мы! – и он ехидно посмотрел на Утюга. Тот заулыбался. – Говорят, они там здорово побузили! Главное, мы Угрюмого выбили. Теперь он и авторитет свой сохранил, и из ситуации вышел правильно.

Теперь я был полностью уверен, что лишние две бутылки водки были скорее всего подношением авторитету Угрюмому от местной братвы как бы в знак уважения. Вот в камере и перебрали норму, а потом устроили бузу. А конвоиры, естественно, после нарушения порядка всю камеру расформировали. Таким образом, примитивным приемом братва выбила Валентина из-под опеки Угрюмого. Ловко придумали!

– И что, как он дальше жить-то думает? – спросил Маркел.

Я пожал плечами.

– Чужая душа – потемки.

– А ты, адвокат, какие у тебя планы? Можешь его нам вытащить?

– Могу только сказать, что пока ситуация не в его пользу.

– А мы тебя за это бабками забашляем, – продолжил Маркел. – Сколько хочешь, чтобы его вытащить?

Я усмехнулся. Впервые складывается такая ситуация – друзья потерпевшего предлагают мне большие деньги, чтобы я вытащил потенциального убийцу их друга!

– Я думаю, что пока вопроса об освобождении даже и за большие бабки не решить, – сказал я.

– Это верно. Там экспертиза должна быть какая-то. А сам-то он что говорит, завалил он Кузьму или нет?

– А у тебя что, сомнения какие-то есть?

– Да, особой информации у тебя не получишь, – усмехнулся Маркел.

– Какая тебе информация нужна? Ты же понимаешь, что я немногим владею. Единственное – что я с ним разговариваю.

– Да это не проблемы, – махнул рукой Маркел. – Если нам что нужно от него будет, мы его сами навестим. У нас тут все схвачено! Ты погоди секундочку, а я пойду позвоню.

Маркел взял свой мобильный телефон и отошел к окну. Вероятно, он не хотел, чтобы мы слышали разговор. Говорил он минут пять-семь. Я понял, что он излагал ситуацию. Наконец Маркел вернулся к столику. Он улыбался.

– Ну вот что, адвокат, ты сегодня к нему пойдешь?

– Должен пойти.

– Передай ему всю сложившуюся ситуацию. Скажи, что мы видели его бабу, что она у нас в тачке сидела, что мы с тобой разговаривали. И скажи ему конкретно, в натуре, что у нас к нему две предъявы – Кузя и наше лавэ, что он получил накануне. Поэтому спроси, как он жить дальше думает. Кузьму, конечно, нам не вернуть, мы его похоронили. А с лавэ еще можно что-то придумать. Он парень неглупый, и ты ему скажи, что дальнейшее зависит от него. Короче, он сам все поймет.

Конечно, наш разговор со стороны мог показаться совершенно несвязным – какие-то отдельные фразы. Но в принципе мне все было понятно.

– И что дальше?

– Пусть черкнет пару строк, ты малявочку принесешь?

– Без проблем. Как я вас найду?

– Мы сами тебя найдем.

– Что, каждый день у тюрьмы пасти будете?

Маркел улыбнулся.

– Мы можем найти тебя и поглубже. Ты что, думаешь, у нас разведки нет? – Он посмотрел на Утюга. Тот кивнул головой.

– Ясно, – сказал я. – А как мне все-таки со старшим встретиться?

– С каким старшим?

– Ну, с Анатолием Ивановичем, которому ты звонил.

– С Анатолием Ивановичем? А что, есть тема для разговора?

– Пока ничего конкретного. Но в любой момент может появиться.

Маркел, видимо, посчитал, что у меня есть серьезные основания для такой просьбы.

– Конечно, можно, – сказал он. – Запиши номерок, это мой пейджер. Отзвонишь мне, сообщишь номер телефона, я перезвоню тебе, и мы решим вопрос, назначим стрелку. Встретишься с Анатолием Ивановичем, если будет нужда. В принципе он о тебе много слышал.

«Это уже лучше», – подумал я.

– Говорят, ты личность легендарная.

– А кто говорит?

– Да разные люди в наших кругах.

– Это лучшая реклама для адвоката – разговор в вашем кругу, – улыбнулся я. – И что, хвалили?

– По крайней мере не ругали. Многим, говорят, ты помог. Но ты знаешь наши порядки и законы?

Я кивнул головой.

– Тут каждый за себя. Ты можешь кого угодно вытащить. Но если проблемы с другим возникнут, то ты будешь за них отвечать по полной программе.

– Погоди, Маркел, – сказал я, – почему ты опять стрелки на эту тему переводишь? Я что, кому-то должен?

– Нет, я так сказал, в общих чертах. Конкретно ты никому не должен, – Маркел хотел добавить слово «братан», но, вспомнив, что я адвокат, промолчал. – Давай так договоримся. Завтра ты нам информацию на пейджер скинешь про разговор с Сушковым, что он скажет. Главное, чтобы было что-то конкретное.

– Нет, что-то конкретное будет – это сто процентов, – сказал я с улыбкой.

– Ну что, адвокат, тебя довезти? – спросил Маркел, как бы проверяя, покажу ли я ему место своего нынешнего обитания.

– Нет, я лучше сам доберусь, такси поймаю.

– Вроде тут такси не ходят, – улыбнулся Маркел.

– Тогда частника…

– Да ладно, мы довезем тебя. Все нормально будет! У тебя, наверное, дел много.

– Я сам доберусь.

– Ладно, держи! – И Маркел снова протянул мне руку. – Ты не обижайся, адвокат, если что не так. Но мне кажется, что все правильно.

– Все нормально, – кивнул я головой, пожимая ему руку.

– Никаких претензий к нам нет?

– Нет, никаких. Мы мило попили кофе, съели пирожные – все в норме!

Я попрощался и вышел из кафе. Пройдя по небольшой площади, спустился вниз и оказался на трассе, которая вела в Москву. Я стал на обочине и поднял руку. Остановилась машина, водитель которой согласился довезти меня до пансионата.

Вскоре я был на месте. Жанна бросилась ко мне.

– Ну что, как дела? Они ничего плохого с тобой не сделали? – От волнения она перешла на «ты».

– Нет, просто поговорить хотели. – И я вкратце передал ей суть нашего разговора.

– Конечно, – сказала она, – этого нужно было ждать. Ведь проще простого вычислить место, где находится Валентин.

– Без проблем! – сказал я.

– Что будешь делать?

– Как что? Пойду завтра в тюрьму.

Мы проговорили еще минут тридцать, затем Жанна пошла к себе в номер.

Я сел на диван и стал размышлять. Вот она, участь адвоката! Действительно, находишься меж двух огней – между врагами и своим доверителем, и каждый может тебя достать, хотя адвокат – человек совершенно нейтральный и выполняет свои профессиональные обязанности, не встревая в разборки, кто кому должен, а кто не должен. В моем случае ситуация сложилась достаточно непростая. Самое главное – не пасовать. Из любого положения можно найти выход. Конечно, должна быть и капелька везения. А сегодня мне повезло.

Вскоре в дверь постучали. Вошла Жанна.

– Слушай, только что мне звонил Гриша Семенов, – сказала он.

– Кто такой Гриша?

– Тот конвоир, помнишь?

– Да, вспомнил. А как же он тебе позвонил?

– Я ему номер своего мобильного оставила. Кстати, вот тебе новый мобильный телефон, – и она протянула мне аппарат.

– И что хочет от тебя Гриша Семенов? – спросил я.

– Он в камеру заходил к Валентину. Он просит, чтобы ты срочно приехал к нему.

– Сейчас? А который час? Уже шесть часов, а они работают до семи.

– Гриша сказал, что все будет в порядке. Нужно только к тюрьме подъехать и вызвать его. Остальное он берет на себя. Какой-то разговор есть.

– Может, что случилось?

– Я не знаю, больше он ничего не сказал.

– Хорошо, я поеду.

– Я поеду с тобой, – сказала Жанна.

– Нет, – остановил я ее, – не стоит тебе рисковать. Черт его знает, что там задумали. Давай-ка лучше я сам съезжу. Оттуда сразу тебе позвоню.

– Кстати, твой телефон полностью заряжен, – сказала Жанна.

– Спасибо.

Я взял мобильный телефон, спустился вниз, сел в машину и направился в сторону Коломны. Какое-то неприятное чувство не покидало меня всю дорогу. «Странная ситуация, – думал я. – Может, действительно что-то случилось? Может, в камере его избили? Скорее всего причина в этом. Ведь братва говорила, что у них в тюрьме все схвачено, значит, они дали установку слегка поколотить Сушкова». Я готовился к худшему.

Наконец подъехал к тюрьме. Уже было около семи. Тюрьма должна была закрыться для посетителей через пятнадцать минут. Я подошел к дежурному и протянул свое удостоверение. Конвоир, который пропускал меня к Валентину утром, внимательно взглянул на меня.

– Вы что-то забыли? – спросил он.

– Мне бы Гришу Семенова.

– Все, вспомнил, – сказал конвоир. – Одну минуту! – Он взял микрофон и громко произнес: – Семенов, Гриша! На КПП!

Минут через десять появился Гриша. Он был все в том же солдатском бушлате, с красной повязкой на рукаве. Я всмотрелся. На повязке было написано: «Помощник дежурного». Правда, было непонятно, какого дежурного. Он протянул мне руку.

– Вы адвокат Сушкова? – уточнил он, назвав меня по имени-отчеству.

– Да, я.

– Пойдемте, – и он кивнул конвоиру, чтобы тот пропустил меня. Конвоир нажал на кнопку зуммера, и железные ворота, которые закрывались на автоматический замок, медленно открылись. Я прошел по знакомому коридору.

– Куда мы идем? – спросил я у Семенова.

– В кабинет. Он уже там.

– А что случилось?

– Да ничего особенного. Он сейчас сам все расскажет. Мое дело – тебя провести и вывести обратно. Минут пятнадцать вам на разговор хватит?

– Я не знаю, смотря какой разговор, – сказал я.

– Скоро проверка будет, – предупредил Гриша. – Так что у вас всего пятнадцать минут.

Я подошел к двери кабинета. Семенов открыл ее. Я вошел внутрь. На скамье сидел Сушков. Семенов тут же вышел и еще раз сказал:

– Через пятнадцать минут я к вам захожу, будьте готовы.

Я подошел к Сушкову.

– Что случилось, Валентин?

– Да что случилось… То, что и должно было случиться, – ответил Валентин. – Приходили ко мне.

– Кто приходил?

– Братва.

– Погоди, не Маркел с Утюгом случайно?

– Точно, они. А вы откуда знаете? – удивленно спросил Валентин.

И я рассказал ему о том, что произошло сегодня днем со мной.

– Теперь мне все понятно, – сказал Валентин. – Значит, после разговора с вами они пришли ко мне. Видимо, деньги забашляли Семенычу, он и сделал им свидание со мной.

– Какое свидание? Они что, в камеру к тебе пришли?

– Нет, все было по-другому. Пришли в комнату посетителей, как будто они мои родственники.

– И что? Они тебя хоть не били?

– Нет, что вы! Между нами стекло было, а говорили мы по телефону. Как будто они мои двоюродные братья. Представляешь, какая наглость! – Валентин снова перешел на «ты».

– И что?

– Поговорили минут пятнадцать-двадцать. Суть разговора в следующем. Из-за этого я вас и вызвал. Они говорят – Кузю не вернешь, а бабки, которые ты заныкал, нужно отдавать, потому что за этими деньгами стоят очень серьезные люди. В принципе никакого блефа тут нет, это так и есть.

– А деньги-то большие? – поинтересовался я.

– Большие. Но не о них сейчас разговор. И вот какой ультиматум они мне поставили. Тогда, на стрелке с Кузей, когда все это в кафе произошло, они находились на улице. Теперь они поставили условие: если я им деньги не верну, то завтра, на допросе у следователя, они скажут, что видели, как я «пику» воткнул.

Я был ошарашен.

– А это так и было?

– Конечно, нет, – раздраженно ответил Сушков. – Это далеко не так. Они мне просто ультиматум поставили.

– А что же от меня требуется?

– Я хочу спросить вас, как адвоката, как мне из этой ситуации выкрутиться?

Я помолчал.

– Возвращай деньги или соглашайся на их ультиматум. Ведь еще не было следственного эксперимента. А следственный эксперимент может расставить многое по своим местам. И, самое главное, какая все же сумма?

– Большая, – повторил Сушков.

– Если сумма большая, то пока можно подождать. Скажи им, что подумаешь, прежде чем дать ответ. Это будет выглядеть вполне естественно.

– А что это даст?

– Мы время выиграем. А следовательно, будем лучше подготовлены.

– К чему?

– К этому самому главному ответу.

– Хорошо, я так и сделаю, – кивнул головой Валентин.

Через несколько минут в дверях появился все тот же работник изолятора Семенов. Он проводил меня до выхода. Я хотел уже попрощаться с ним, но неожиданно он произнес:

– Да, чуть не забыл. Вас следователь Филиппов разыскивал.

– А что он хотел?

– Просил ему позвонить.

«Странно, – подумал я, – какой-то рядовой сотрудник передает мне о звонке следователя. Этот Семенов играет все большую роль в этом деле – все вокруг него кружится. Тут тебе и связи с братвой, и банкет, а теперь и следователь!»

Вскоре я вернулся в пансионат. Я посмотрел на часы. Было около восьми вечера. Но я знал, что в это время работники прокуратуры еще могут быть на рабочем месте – рабочий день у них ненормированный. Я подошел к телефону и хотел поднять трубку, но вспомнил, что если уж мы живем на «конспиративной квартире», то мне нет смысла звонить отсюда. Наверняка у следователя стоит определитель номера. Поэтому я взял мобильный телефон и набрал номер.

Я не ошибся. После соединения послышались знакомые звуки – сигналы определителя номера.

– Филиппов слушает, – услышал я.

– Алло, это говорит… – и я представился.

– Очень хорошо, что позвонили. А я вас разыскивал.

– Хотел поинтересоваться – как это вы определили, что я в тюрьме?

– Это дело нехитрое, – ответил Филиппов. – Наверняка вы к нему ходите каждый день.

«Значит, меня уже контролируют», – подумал я и спросил:

– Чему обязан таким вниманием?

– Дело, в общем, пустяковое. Хотим следственный эксперимент провести. Вы как адвокат можете на этом эксперименте присутствовать. Впрочем, – Филиппов сделал паузу, – вы можете и не присутствовать при этом. Это ваше право.

– Нет уж, лучше я поприсутствую, – сказал я. – Тем более у меня клиент очень требовательный. Наверняка он будет недоволен, если меня не увидит.

– Это уже ваше дело, – повторил Филиппов. – Да, еще что хотел вам сказать. Вы оставили мне номер вашего мобильного телефона, а он не отвечает.

– Так его отключили, наверное.

– А почему отключили?

– Да за долги, – соврал я на ходу.

– Что значит за долги?

– Деньги должен внести, счета не оплатил.

– Так оплатите, – сказал Филиппов.

– Я бы оплатил давно, да у меня денег нет.

На другом конце провода послышался смешок. Видимо, Филиппова очень развеселило это мое высказывание.

– Поэтому вы подключили второй телефон? – спросил Филиппов.

– А с чего вы это взяли? И если даже подключил, то что?

– Так дайте следователю номер, чтобы я мог вас разыскать!

Теперь мне стало ясно, что определитель номера не определил.

– Я дал бы с удовольствием, да телефон не мой.

– А чей же?

– Одной знакомой.

– Любовницы, что ли?

– Я не понимаю, я что – подозреваемый?

Филиппов вновь засмеялся.

– Боже упаси! Но все же, как мне вас искать?

– Вы же номер пейджера знаете, – напомнил я.

– Да, точно, я записывал.

– Так звоните на пейджер, и я вам сразу же перезвоню.

– Хорошо, – сказал Филиппов. – А теперь записывайте адрес, где будет проходить следственный эксперимент.

– Диктуйте.

– Эксперимент будет проходить на месте убийства, – сказал Филиппов. – Вы знаете это место?

– Нет, не знаю. Кафе какое-то…

– Записывайте.

Я записал точный адрес.

– А во сколько, примерно, привезут Валентина? – спросил я.

– Это уж не от меня зависит. Когда у них машина будет свободная, когда караул. Ориентировочно – с двенадцати до пяти.

– А мне как быть?

– Приезжайте к часу, думаю, не ошибетесь. А если опоздаете, то уж не обессудьте.

– Да, я все понимаю.

– Или оставьте свой телефон, – снова сказал Филиппов, – я позвоню вам, когда более конкретно буду знать время.

– Как только оплачу счета, так сразу вам сообщу об этом, и вы сможете звонить мне.

– Хорошо, – Филиппов снова засмеялся. – Значит, мы договорились?

– Конечно.

После разговора я сразу пошел к Жанне. Ее я нашел сидящей в номере в кресле и читающей какие-то бумаги.

– Не помешаю?

– Нет, что вы! Я только что вам звонила.

«Странно, – подумал я, – почему она все время называет меня по-разному – то на „вы“, то на „ты“? Наверное, еще не сформировалось отношение ко мне. А может, считает, что на брудершафт еще не пили?»

Я коротко рассказал Жанне обо всех своих приключениях – о разговоре с братвой, о последующем визите к Валентину, о звонке следователя.

– Что же делать? – спросила Жанна, выслушав меня.

– Нужно прежде всего готовиться к следственному эксперименту.

– А как это – готовиться?

– Сейчас нужно немедленно ехать в это злополучное кафе и обследовать его внимательно. Нужно быть готовыми к тому, какие вопросы задавать, какие требования включить в протокол этого следственного эксперимента. Да, самое главное – там есть Верка, официантка. Она – свидетель, как мне сказал твой супруг.

– Ну и что?

– Ребятишки-братишки, конечно, могут разобраться с Верочкой, поговорить с ней, чтобы она давала нужные им показания. Хорошо бы предварительно с ней на эту тему тоже поговорить.

– Понимаю, – сказала Жанна.

– Но я этого сделать не могу.

– Почему? Вы же адвокат.

– Вот именно. Если я буду говорить со свидетелем, это будет расценено как давление на него. Я могу общаться со свидетелями только на суде или, с разрешения следователя, с составлением протокола. А неофициально я не имею права это делать. Это может повлечь за собой даже уголовное наказание. Но, как ты понимаешь, уголовного наказания я не боюсь. Я боюсь другого – из дела меня могут вывести. Будет хороший повод.

– А из этого следует, что говорить должен кто-то другой? – спросила Жанна.

Я сделал паузу. Жанна поняла, что я имею в виду.

– Хорошо, – сказала она и кивнула головой, – я поговорю с ней сама.

– Я тоже поеду. Но нужно взять еще кого-нибудь.

– Может, Пашу возьмем? – предложила Жанна.

– А он уже появился?

– Да, он приехал, закончил свои дела. Правда, он сейчас спит, очень сильно устал, но ничего, я его разбужу.

– Это было бы отлично! – сказал я.

– Ну что, через час выезжаем?

– Да.

– А поужинать успеем?

– Давайте сначала дело сделаем, – сказал я, – а потом уже спокойно поужинаем.

– Хорошо, договорились.

Через час мы втроем сели в машину. Паша был в плохом настроении. Оказывается, он ездил в другой город и выполнял там какое-то важное поручение, очень устал и рассчитывал сегодня отдохнуть. А мы вместо этого потащили его помощником, точнее, статистом, на следственный эксперимент. Всю дорогу он недовольно ворчал:

– Вот, нашли кого брать! Неужели никого помоложе нельзя было найти!

Мы подъехали к злополучному кафе «Ласточка» уже около десяти часов вечера – почти в то же время, в какое было совершено убийство. Поставив свой джип недалеко от входа, я осмотрелся.

– Вероятно, это и есть то самое место, – сказал я Паше, – тут они, судя по всему, и стояли. Тут можно поставить четыре, от силы пять машин. Как мне говорили, охрана стояла возле машин. До входа – метров пять или семь.

– Шесть с половиной, – поправил меня Павел.

– Ну, у тебя глаз – алмаз! – пошутил я.

Мы подошли ближе к кафе.

– Ну что, видно что-нибудь? – спросила Жанна.

Через стеклянные стенки кафе и плотную занавеску практически не было видно, что происходит внутри помещения – только столики и очертания темных фигур, сидящих за ними. Но лиц разобрать было невозможно.

– Видишь, – обратился я к Паше, – ты занимаешься гражданскими делами, а я – уголовными. Если свидетель будет показывать, что отчетливо видел, кто сидел за столом, можно будет сказать: позвольте вам, дорогие свидетели, не поверить. Теперь остается проверить, могли ли они слышать отсюда разговор.

– Да как же можно его услышать! – возразил Паша. – Это же ясно! Мы ведь сейчас не слышим даже, как музыка играет!

– Погоди, нужно во всем убедиться на собственном опыте, – сказал я. – Вот посмотри, – я развернул листок с чертежом Валентина. – Вот где стоит этот столик.

– По-моему, они его передвинули, – вмешалась Жанна, указывая на схему.

– Да, немного. Но это естественно – видимо, полы мыли и сдвинули. Но, положим, они сидели вот за этим столиком. А сейчас наша задача в следующем. Там сейчас никто не сидит.

– Погоди, кто-то за ним есть, – всмотрелся Паша.

– Ну и ладно. Короче, Паша, ты подходишь к этим людям и что-нибудь спрашиваешь у них.

– А что мне спрашивать?

– Паша, ты же адвокат! Придумай что-нибудь! Хотя бы спроси, как пройти в библиотеку.

Паша засмеялся.

– Спроси что-нибудь! – повторил я. – Послушаем, будет ли отсюда что-нибудь слышно.

– Да не будет слышно! – сказал Паша. – Ладно, я все сделаю. А дальше что?

– А дальше – вернешься. А ты, Жанна, – повернулся я к ней, – можешь что-то узнать насчет Веры?

– Да, сейчас я пойду. Если она там, я поговорю с ней.

– Но только говори так, чтобы тебя никто не видел. Например, в подсобку пройди.

– Хорошо, – сказала Жанна.

Я остался стоять перед входом. Паша вошел в кафе и направился к столику, что-то спросил у мужчины, сидящего там. Ничего слышно не было. Значит, если свидетели будут настаивать на том, что они что-то слышали, например, как мой клиент угрожал Кузе, мы можем настаивать на том, что это оговор, то есть лжесвидетельство. И в этом случае будем добиваться проведения нового следственного эксперимента.

Вскоре Паша вышел. Жанна собралась войти внутрь кафе.

– Погоди, – сказал я ей, – теперь пойду я.

Я пошел в зал, осмотрелся. В кафе народу было немного. За столиком, за которым произошло убийство, сидели три человека и о чем-то толковали. В другом углу сидели какие-то пацаны, вероятно, местная шпана или местная братва. Они курили и тоже о чем-то оживленно разговаривали. Немного дальше сидела парочка.

Я направился к стойке бара. Там сидел какой-то парень, со скучающим видом наблюдавший за публикой.

– Добрый вечер, – обратился я к нему. – Я хотел бы купить сигарет. Какие у вас самые хорошие?

– «Мальборо лайт», конечно, – ответил парень. – Вам сколько?

– Дайте, пожалуйста, блок, – и я протянул ему деньги. Официант достал из-за спины блок «Мальборо» и протянул мне. Я взял сигареты. Официант хотел было отсчитать сдачу, но я остановил его.

– Нет, сдачи не надо. Можно воспользоваться вашим туалетом, а то я боюсь, не дотерплю до дома?

– Конечно, можно, – улыбнулся официант.

– Как туда пройти?

– Прямо по коридору, потом направо.

Я взял блок сигарет, который был мне совершенно не нужен, так как я не курю, и медленно пошел по коридору в сторону туалета, того самого, куда, по его словам, ходил Валентин. Мне нужно было провести так называемый хронометраж – сколько шагов было до туалета, сколько обратно. Дойдя до указанной двери, я обернулся и заметил, что напротив туалета есть еще одна дверь. Я приоткрыл ее. Это была небольшая подсобка, где стояли швабры, веники. Вероятно, это комната уборщиц. Но самое интересное было впереди. Рядом с туалетом была еще одна дверь. Я приоткрыл и ее. Бог ты мой – это же запасной выход! Таким образом, получалась версия, что человек, который мог совершить убийство Кузьмина, вошел в кафе через черный ход, спрятался в комнате уборщиц, а потом мог спокойно проникнуть в зал и нанести смертельный удар. При этом мой клиент мог находиться в туалете. «Хорошая версия, – подумал я. – Молодец, адвокат, хорошо работаешь! А если этого не было?» Если брать за основу, что мой клиент действительно не совершал убийства, – а это, судя по всему, так и есть, – то убийца воспользовался именно этим путем… Ну что же, прекрасно, возьму это на вооружение!

Я уже хотел вернуться к выходу, но неожиданно у меня возникла мысль: а вдруг предполагаемый убийца в туалете или в какой-нибудь каморке оставил орудие для убийства, что-то еще, кроме ножа? Я стал обшаривать помещения, но короткий досмотр туалета и комнаты для уборки ничего не дал, никаких улик я не заметил.

Я вышел в зал и, попрощавшись с официантом, направился к выходу.

– Ну как? Все в порядке? – спросила Жанна.

– Да, все нормально. Теперь твоя очередь, – ответил я.

Жанна вошла в кафе. Через несколько мгновений я увидел, как она подошла к официанту за стойкой бара. Они о чем-то говорили минут пять. Потом Жанна протянула что-то. Я понял, что это были деньги. Официант начал что-то писать на бумаге.

Вскоре Жанна вернулась.

– Поехали быстрее, – сказала она. – Нами уже интересуются.

– Кто? – спросил я.

– Да вон там братва сидит, уже взгляды кидают в нашу сторону.

Я быстро завел машину. При этом я даже не стал включать габариты, чтобы не освещать машину и номерные знаки. Вырулив из дворика, я погнал к центральной улице.

– Куда едем?

– Вот адрес этой Веры, официант дал.

– Так прямо сразу и дал?

– Да уж! Купила. Что сейчас можно бесплатно получить? Ничего. Только сыр в мышеловке…

– Мы прямо сейчас к Вере поедем? – спросил Паша.

– А что терять? Все равно потом ее на допрос вытаскивать.

– Надо с ней сейчас переговорить, – сказала Жанна. – Буду говорить я. Мне все равно ничего не будет за это.

Я пожал плечами.

– Конечно. Никто же не знает, кто к ней приходил.

– Это точно.

Минут сорок мы плутали по пустынным люберецким улочкам. Наконец подъехали к пятиэтажному блочному дому. Жанна сверилась с запиской.

– Вот тут, на четвертом этаже, она и живет, – сказала она. – Вон и свет в окнах горит. Ну что, я пойду?

– Может быть, мне проводить тебя? – предложил Паша сонным голосом.

– Нет, кто мне там может угрожать? Пойду без свидетелей поговорю, с глазу на глаз. Если, конечно, дома она одна.

– Будь осторожна, Жанна! – предупредил я.

– Я всегда осторожна. Да, я сумочку на всякий случай в машине оставлю, – она достала из сумки кошелек и пересчитала лежавшие там долларовые купюры. Я понял ее намерения.

Вскоре она вошла в подъезд. Отсутствовала Жанна минут тридцать. Появилась же веселая, с улыбкой на лице.

– Поехали, мальчики, все в порядке, – сказала она.

Я быстро завел машину и тронулся с места.

– Ну что, контакт состоялся?

– Состоялся, и очень удачно. Молодец, что подсказал именно сегодня с ней поговорить, не откладывать!

– А в чем дело?

– Ее завтра на допрос вызывают, в три часа.

– Куда?

– В прокуратуру.

– Погоди, ведь завтра с двенадцати до пяти следственный эксперимент?

– Я не знаю, но ее повесткой вызывают в три часа. С ней, кстати, ребята уже говорили.

– И что же они ей сказали?

– Они сказали ей, чтобы она была готова дать показания, что якобы видела, как Валентин ударил ножом Кузьму.

– Но это же…

– Она сказала, что на это дело не пойдет.

– А ты ей что сказала?

– Я сказала, пусть она говорит правду, как все было.

– А как было? – спросил я тут же.

– Очень просто. Все это происходило в ее отсутствие. Она уже попрощалась и вышла из кафе.

«Правильно, – думал я, – значит, мы ничего противоправного не совершили, просто предупредили человека, чтобы он не совершил еще одного преступления, не давал ложных показаний».

– Все правильно, – сказала Жанна. – И, как ни странно, даже деньги не понадобились. Только очень уж она напугана.

Вскоре мы добрались до пансионата. Там мы посидели в ресторане, поужинали, долго обсуждали недавние события.

В номер я поднялся очень усталый. Сел в кресло и начал чертить схему этого злосчастного кафе, просчитывая шаги, время, за которое Валентин мог вернуться, и время, которое мог затратить предполагаемый убийца, который должен был выйти из подсобных помещений и скрыться через черный ход. За этими расчетами меня и застала Жанна.

– А почему вы не спите? – спросила она.

– Сижу, готовлюсь.

– К чему?

– К следственному эксперименту.

Жанна удивленно посмотрела на меня.

– А что, завтра вам это может пригодиться?

– Вполне возможно, что ничего не пригодится. Но у меня есть кое-какие мысли, кое-какие разработки, нужно, чтобы все осталось в голове. Это может на суде пригодиться.

– Вообще-то мы планируем, что дело до суда не дойдет, – неожиданно сказала Жанна.

– Как это? – удивился я. – Ничего себе планы! Вы хоть представляете себе, во что влипли? Вы что, считаете, что при том раскладе, что имеется сейчас, удастся спокойно избежать суда?

Жанна улыбнулась.

– Но вы же – сильный адвокат, вы же многое можете!

– Я не волшебник, я не могу раздвинуть стены камеры и выпустить Валентина на свободу!

– Что-то я устала, – резко сменила тему Жанна, – я бы выпила чего-нибудь.

– Бар уже закрыт, – сказал я.

– А у вас ничего нет?

– Да я ничего особо не пью, – словно оправдываясь, ответил я.

Но Жанна уже подошла к бару и открыла его. Там стояла бутылка итальянского вермута, бутылка шампанского и коньяк.

– Ну что, может, шампанского? Или нет, лучше вермута с соком?

Жанна быстро достала вермут «Чинзано», пакет сока, открыла его.

– Вам в какой пропорции? – спросила она у меня.

– Больше сока, меньше вермута.

– А что так? Вы вообще не пьете?

– Да, давно уже отвык.

– А как же вы усталость снимаете?

Я пожал плечами.

– Да есть средства.

– И не курите?

– Да, не курю.

– Совсем положительный! – улыбнулась Жанна.

– Но у меня есть другие недостатки, – сказал я.

– Какие же?

– А это уже адвокатская тайна, – улыбнулся я.

Жанна выпила бокал, закурила и посмотрела на меня.

– Я все хочу сказать, может, нам на «ты» перейти? А то все как-то путаемся, – сказал я неуверенно.

– Я не против, – кивнула головой Жанна. – Можно и на «ты». За это не мешает выпить! – И она налила себе в бокал новую порцию выпивки.

– Конечно, – согласился я.

Мы отпили понемногу из бокалов.

– Ладно, целоваться не будем, – улыбнулась Жанна и продолжила: – Я нахожусь в таком стрессе, в таком напряжении! Не знаю, выдержит ли моя нервная система. Мне пришлось столько пережить за последние дни!

– Ничего, думаю, все будет хорошо, – сказал я. – Мне интуиция подсказывает. Хотя, конечно, выход из этой ситуации еще достаточно туманен. Но, может быть, завтра нас ждет первая удача?

Но удача пришла не сразу. Во-первых, была проблема с доставкой Валентина. Следователь оказался прав. Очень сложно доставить подозреваемого на следственный эксперимент. Сначала долго не могли найти конвой, затем по дороге сломалась машина. Валентина доставили на место только к четырем часам вечера. Мы ждали его у кафе три с половиной часа.

Жанна с Пашей сидели в другой машине. Время от времени мы переговаривались по мобильному телефону. Жанна уже стала волноваться.

– А вдруг бандиты приедут и пристрелят Валентина?

Я успокаивал ее:

– Во-первых, это просто невозможно, так как будет большая охрана. Видимо, ОМОН подтянут, конвойная служба, милиция подъедет. А во-вторых, смысла нет. Он нужен им живым, чтобы они могли получить свои деньги. Так что пока они не убедятся в том, что он им денег не даст, ничего не случится. А к этому времени может многое измениться.

Наконец привезли Валентина на обычном «рафике» с надписью «Милиция». За ним шла еще одна машина – такой же «рафик» с милиционерами. Несколько автоматчиков в бронежилетах сопровождали его. Сам Валентин был прикован наручниками к какому-то оперативнику. Они быстро вышли из машины и, не останавливаясь, прошли в кафе.

Кафе к этому времени уже закрыли, никого постороннего там не было, за исключением двоих понятых, которые заранее были приглашены для эксперимента и сидели в сторонке. Кроме следователя, было еще несколько сотрудников прокуратуры. Это были оперативники и, вероятно, еще следователи, которых направили для проведения эксперимента. Кроме того, был мужчина с видеокамерой.

Сначала все сели за столики. За столик, где сидели Валентин с оперативником, подсели и мы со следователем. Следователь достал бланк протокола допроса и стал что-то писать, заполнять графы. Затем начался традиционный допрос: где сидел Валентин, когда он пришел, где сидел Кузя, о чем они говорили – то есть сначала было словесное описание эпизода убийства. Затем, когда следователь закончил это описание и Валентин ознакомился с записями – а после него записи прочитал и я, – были поставлены подписи: сначала – Валентина, потом – моя.

После этого следователь предложил обыграть все вживую, то есть Валентин встал, прошел под объективом видеокамеры от входа до столика, сел. Затем к нему подсел еще один человек. Вероятно, это был статист – так называемый воображаемый погибший. Они о чем-то говорили. Наконец Валентин сказал, что он разговор закончил, встал и подошел к стойке. Он стал показывать, что там стоял телевизор с видеомагнитофоном. Но в настоящий момент там ничего не было. Валентин стал показывать, как он возился с видеомагнитофоном. Затем он пошел в сторону туалета. Теперь необходимо было проверить по часам, сколько времени он отсутствовал. Следователь включил свой хронометр, фиксируя время.

Наконец Валентин выполнил еще какие-то действия, и уже, казалось, следственный эксперимент был закончен. Следователь обратился к присутствующим:

– Есть ли у вас какие-то вопросы к следствию?

– Да, я хотел уточнить, – сказал я. – Я хотел бы, чтобы вы записали мой вопрос по поводу освещения. – И я задал вопрос: какое освещение было в кафе в двадцать три пятьдесят?

Валентин пожал плечами. Следователь записал вопрос и удивленно посмотрел на меня:

– А какое это имеет значение? Вроде это к предмету не относится.

– Нет, это не так. Меня очень интересует освещение, потому что с помощью этого можно выяснить, как хорошо было видно помещение кафе снаружи.

Валентин сразу сообразил, к чему я клоню.

– Освещение было плохое, – сказал он, – свет приглушенный, да и к тому же никого из посетителей не было и зажигать много света не было нужды.

Я проследил, чтобы этот ответ был занесен в протокол. Следователь кивнул головой, как бы говоря, что он понимает, что я задумал.

– Есть еще вопросы?

Я хотел спросить по поводу комнаты уборщиц, о возможности проникнуть через черный ход посторонним, а потом подумал, что пока не стоит раскрывать свои карты.

– Вопросов нет, – сказал я.

– Тогда мы прощаемся, – обратился к нам следователь. Он посмотрел на Валентина. – Через три-четыре дня я навещу вас в следственном изоляторе. – Он перевел взгляд на меня. – Мы с вами созвонимся. Дело в том, что к этому времени уже будут результаты экспертизы, так что я обязан приехать и ознакомить с ними вас.

– А что, пока предварительных результатов нет? – Я намекнул ему на то, что обычно следователи заранее знают результаты экспертизы.

– Нет еще, – он покачал головой. – Ладно, я вас больше задерживать не буду.

– А вы еще останетесь здесь?

– Да, останусь. Мне нужно еще поработать со свидетелями.

– Какими свидетелями?

– Свидетелями этого преступления.

Мне стало интересно. Следователь определенно намекал на охрану Кузи и официантку Веру.

Я попрощался с Валентином, а сам направился к выходу. Мне было ясно, что сейчас следователь вызовет сюда свидетелей, которые будут давать показания по поводу этого происшествия в кафе. Я прекрасно понимал, что братва снова захочет поговорить с Веркой. Теперь мне необходимо было это запечатлеть. Как назло, у меня не было с собой фотоаппарата, и я очень ругал себя за это – вот, считаю себя опытным адвокатом, ношу с собой «Полароид» – очень удобная вещь, мало ли, что-то срочное нужно будет снять: факты избиения своего подзащитного, какие-либо документы. А тут, как назло, его нет!

У меня мелькнула мысль: наверняка в этом городе есть какой-то магазин, где можно купить фотоаппарат. Я быстро сел в машину и, сообщив Павлу и Жанне по телефону, что скоро вернусь, направился в сторону центра города. Там я без труда нашел фотомастерскую. Почти бегом ворвался в нее.

– У вас одноразовые фотоаппараты есть?

Мужчина удивленно посмотрел на меня.

– Какие?

– Ну, «Кодак», «Фуджи»?

– «Кодак» есть, – сказал мужчина, доставая одноразовый фотоаппарат, уже заряженный пленкой.

– Прекрасно. Сколько он стоит?

Мужчина назвал цену. Я достал из кармана деньги. Прекрасно! Только бы теперь он заработал!

Вернулся к кафе. Я не ошибся в своих предположениях. Вскоре к кафе подъехали ребята. Я заметил девушку в спортивной куртке и в платке. Судя по всему, это была Верка.

Поставив машину поближе, я стал ждать. Двое ребят подошли к Верке вплотную и стали о чем-то разговаривать. Это был именно тот момент, который мне необходимо было запечатлеть. Я быстро нажал на газ и подъехал к ним почти вплотную. Нажав на кнопку, я опустил левое стекло. Навел объектив на Верку, стоящую рядом с ребятами, и сфотографировал их. Ребята удивленно посмотрели в мою сторону. Тут же я поднял стекло машины.

Я уже хотел ехать домой, но вспомнил, что забыл самое главное и следователь тоже об этом забыл. Я быстро набрал номер мобильника Жанны.

– Жанна, вы где находитесь?

– Мы ждем в переулке.

– Послушай, постарайся сосредоточиться и ответить мне на вопрос точно: в какой костюм был одет в тот вечер Валентин?

– Я уже не помню.

– Жанна, дорогая, вспомни! Это очень важно!

– По-моему… Погоди, он приехал с работы. Следовательно, он был в темном костюме в полоску.

– А рубашка какая?

– Белая рубашка.

– Галстук?

– Вот этого я не знаю.

– Жанна, постарайся вспомнить – темный, светлый?

– Он никогда не носит светлые галстуки.

– Значит, темный. Ясно. Теперь возвращайтесь в пансионат и ждите меня там. А я еще немного поработаю.

– А зачем вы интересуетесь костюмом? – спросила Жанна.

– Они могут костюм подменить. Ведь, по утверждению Валентина, никаких пятен на нем не должно быть.

– И что же? Вы думаете, что они могут другой костюм подсунуть, с пятнами крови?

– Вполне возможно. Хотя, с другой стороны, вряд ли они пойдут на такое. Но мы должны быть готовы к любой ситуации.

Вскоре я вернулся в кафе. Следователь удивленно взглянул на меня.

– Что, опять что-то случилось?

– Да нет, ничего особенного. Просто я хотел, с вашего позволения, присутствовать до конца на следственном эксперименте.

– Но, извините, уважаемый господин адвокат, эксперимент проводится уже в присутствии свидетелей, и ваше присутствие на нем необязательно.

Я посмотрел на ребят. Они стояли и улыбались, как бы говоря – ну что, адвокат, получил свое? Облом тебе? Я заметил, что они изменились внешне – были причесанные, одеты в светлые рубашки с галстуками. «Как будто на торжество пришли, – подумал я. – Надо же!»

Я перевел свой взгляд на Веру. Она выглядела испуганной и уставшей. Во взгляде чувствовалось напряжение. Наверняка ее уже напугали ребята, представители братвы. Но что я могу сказать следователю? Какие у меня есть доказательства, что осуществляется давление на свидетеля? Никаких, кроме единственного снимка, который потом, возможно, придется обыграть в суде.

Переминаясь с ноги на ногу и ругая наше несовершенное законодательство, в котором нет четкого определения действий адвоката, я решил все же уехать. Я сел в машину и направился в сторону пансионата. Что мне еще оставалось делать?

Когда я вернулся в пансионат, мы собрались в номере Жанны, который превратился в штабной. Мы долго сидели и обсуждали возможные варианты дальнейших событий после следственного эксперимента. Я устал высказывать свои предположения. Особенность адвокатской работы заключается в том, что если клиент бывает настойчивым, то он заставляет тебя как бы предугадывать течение следствия и ход событий. Если сравнивать нашу работу с работой врача, то можно представить такое. Приходит больной к врачу и спрашивает у него: скажите, как я могу заболеть – так или так? А вдруг я так заболею? А вдруг этак? Ведь такого никто у врачей не спрашивает. А адвоката, получается, терзать можно?

Жанна помучила нас серьезно, перебирая различные варианты. Наконец я решил остановить ее.

– Жанна, – сказал я, – в конце концов, мы не бюро прогнозов, чтобы предугадывать дальнейшие события.

Она согласилась с нами.

– В конце концов, – сказала она, – я могу сейчас тоже получить кое-какую информацию. – Она взяла трубку мобильного телефона и хотела набрать номер.

– Погоди, – сказал я, – ты куда собираешься звонить?

– Верке, – ответила Жанна.

– Она тебе телефон дала?

– Да, и сказала, чтобы я ей позвонила после следственного эксперимента.

– Не вздумай звонить с мобильного!

– Почему?

– Мало ли что – телефон ее может прослушиваться. Пойдем поищем телефон-автомат.

Мы вышли на улицу. Но никакого телефона-автомата там не было. Тогда мы сели в машину и отъехали от пансионата. На обочине дороги стояло здание, похожее на кафе. Около него мы заметили телефон-автомат и подошли к нему. Но, как назло, этот автомат работал только с жетонами. Мы зашли в кафе и купили жетоны.

Жанна набрала номер Веры.

– Алло, узнала меня? – спросила она. – Только не называй меня по имени. Как дела? Что, можно подъехать? Отлично, мы подъедем, – Жанна взглянула на часы, – минут через сорок. Ты одна? Все, подробно поговорим при встрече. Пока!

Жанна положила трубку. Лицо ее было довольным.

– Отлично! – сказала она.

– Что отлично?

– Вера мне очень важную информацию обещала передать. Говорит, что эта информация может полностью изменить все дело. Поехали к ней!

– Уже поздно, – сказал я, – может, завтра с утра?

– Нет, поехали сейчас! Неужели ты не понимаешь, что я ночь спать не буду?

Мы сели в машину и поехали в сторону Люберец. Жанна очень нервничала. Она курила сигарету за сигаретой. Тут и пригодились сигареты, которые я купил в кафе.

Вскоре мы были у подъезда дома, где жила Верка.

– Не включай габариты, – сказала Жанна, выходя из машины.

– Почему?

– Вдруг действительно какая-то слежка. А так – я приехала, ты меня подвез, я ищу знакомую.

– Если так, то хотя бы придумай заранее, кого именно ты ищешь.

– Сейчас придумаю, – улыбнулась Жанна. Она закрыла дверцу и пошла к подъезду. Я стал внимательно наблюдать за ней, проверяя, нет ли слежки. Над входом в подъезд горела тусклая электрическая лампочка.

Неожиданно дверь подъезда открылась, и оттуда вышел мужчина небольшого роста, в темном пальто, в надвинутой на глаза то ли кепке, то ли берете. Увидев Жанну, он остановился и еще ниже опустил голову. Определенно, он сделал это, чтобы Жанна не увидела его лица. Мне стало ясно, что он знает Жанну. А может, мне все это кажется, я преувеличиваю? Наверное, уже какая-то шпиономания у меня началась!

Тем не менее я решил принять меры предосторожности. Я включил приемник, вмонтированный в машину. У меня была специальная приставка к нему, позволяющая улавливать сигнал милицейской рации на диапазоне FM. Если сейчас в засаде есть какие-то менты, то я наверняка услышу их переговоры. Однако ничего, кроме разговоров с пролетающего самолета, шедшего на посадку, и нечетких указаний диспетчера летчикам, я не услышал. Я облегченно вздохнул.

Неожиданно дверь подъезда распахнулась, и оттуда выбежала Жанна. Она быстро влетела в машину. Я обратил внимание, что ее трясло, как в ознобе.

– Быстрее поехали отсюда! – выдохнула она.

– Жанна, что случилось?

– Потом объясню. Быстрее поехали!

Я нажал на газ и рванул вперед.

– Включи габариты и сверни налево. Теперь направо! – командовала Жанна.

Что за гонки?

– Что же случилось? – снова спросил я.

– Веру убили!..

Прошло десять лет. За это время произошли серьезные изменения. Страна из развитого социализма шагнула в первобытный капитализм. Второй год действовал закон о кооперации. Практически во многих местах стали появляться первые кооперативы – первые кафе, первые видеосалоны, платные туалеты и прочее.

Из подполья вышли цеховики, спекулянты, фарцовщики, которые теперь стали легально заниматься бизнесом, превратившись в кооператоров.

Движение люберов постепенно угасло. Практически все молодежные банды расформировались. Некоторые участники уже ушли в мир иной и лежали на люберецком кладбище как память о прошлых сражениях, о потерянном времени и жизни. Другие, которые пошустрее, сумев скопить кое-какой капитал, открыли небольшие кооперативные палатки, вообще отошли от шпаны, стали заниматься серьезными делами.

Некоторые же, посчитав, что научились хорошо драться – а за идею драться уже не было смысла, – стали заниматься новым промыслом, именуемым иностранным словом «рэкет», а в просторечии – вымогательством.

Валентину Сушкову к тому времени было двадцать четыре года. Страсть к самбо взяла верх, и Валентин заканчивал институт физкультуры, который находился в Москве в районе Измайлова.

Его друг, Макс, решил не поддаваться уговорам Валентина поступать в институт физкультуры, а пошел в другой институт – народного хозяйства имени Плеханова, где также учился на последнем курсе. Кроме того, Макс сумел поднакопить немного деньжат и открыл напополам с одним коммерсантом кооперативный киоск, который находился недалеко от их дома и торговал разной мелочовкой.

Как ни странно, коммерсантом, с которым Макс открыл киоск, оказался бывший работник райкома комсомола Сергей Воробьев.

От молодежной группировки, которую возглавлял Кузя, а впоследствии Макс, практически ничего не осталось. Группировка раскололась. Часть пацанов погибла, другие были осуждены и отбывали наказание по разным колониям, третьи посчитали, что драться не имеет смысла. Да и драться было не с кем – такая же участь постигла и другие группировки.

Иногда ребята встречались вечерами. Часто на такие встречи приходили Валентин, Макс. Но формально никто никому никаких приказаний не давал. Так, сидели, вспоминали былое. Кто-то читал письма, которые получал из зоны от ребят.

О Кузе толком ничего не было известно. Вначале Кузя писал письма часто, и ребята первое время достаточно активно читали их. Из писем его следовало одно – что и там жизнь есть. Кузя особо не расписывал, да и лагерная цензура не позволяла углубляться в тонкости и нюансы тюремного романтизма. Единственное было ясно, что Кузя часто менял колонии, а может, колонии часто меняли Кузю, направляя его с одного этапа на другой. Затем, года через четыре, переписка вовсе прекратилась, и многие стали думать, что Кузя либо погиб в лагерной разборке, либо его скосила болезнь – в последнее время Кузя отбывал наказание где-то на Севере. Кое-кто ждал, что через девять лет Кузя вернется, однако по прошествии этого срока он не появился. Все стали думать о том, что скорее всего Кузи на самом деле больше нет.

В семье Валентина тоже произошли изменения. Мать все же сумела выйти замуж, и удачно, на сей раз – за настоящего военного, точнее, бывшего военного, потерявшего свою семью в авиакатастрофе. Сходились они постепенно, очень долго встречались. Потом мать уехала к нему на родину, куда-то на Украину, под Одессу. Валентин от такого переезда отказался, так как был уже взрослый. Жил Валентин один в двухкомнатной квартире, которая досталась ему в наследство от умершей бабушки.

Спортивная карьера, на которую рассчитывал Валентин, у него не сложилась. Точнее, звание мастера спорта он добыл, участвовал даже несколько раз в международных соревнованиях. Но затем он получил сильную травму – вывих сустава. Была операция, и после этого врачи вынесли вердикт: большим спортом заниматься не может.

Надо было как-то заканчивать институт. Валентин с головой ушел в учебу. У него теперь была единственная цель – стать тренером детской спортивной школы или, еще лучше, спортивного общества.

Но попасть в спортивное общество было очень тяжело. Нужно было иметь спортивную славу, чемпионские звания, медали. А у Валентина этого не было. Значит, единственное, что было для него достижимо, – тренерская работа в спортивной школе. Да и этот путь иногда казался нереальным, поскольку при кооперативном движении почти все детские спортивные школы, существовавшие раньше на бюджетной подпитке, просто распались.

Теперь Валентину светила только должность учителя физкультуры в школе, что совершенно его не радовало.

Каждый раз, собираясь вечером с ребятами, Валентин слушал различные рассказы о том, кто как живет. Иногда он встречал своих бывших ребят, которые уже стали удачливыми коммерсантами. Некоторые занимались рэкетом и уже купили себе первые автомобили.

Жизнь у всех складывалась по-разному. Денег, которые Валентин получал в стипендию, катастрофически не хватало. Цены в кооперативных магазинчиках и палатках были высокие, не для простого студента. А ему хотелось надеть и красивую кожаную куртку, и хороший спортивный костюм. Но денег не было ни на что, даже на то, чтобы посидеть с девушкой в кафе. Хотелось купить видеомагнитофон с импортным телевизором, да мало ли чего еще хотелось!

Каждый раз Валентин составлял список – купить то, другое. Но список приходилось выбрасывать, так как осуществить мечты было совершенно нереально. Денег-то не было.

Несколько раз Валентин одалживал деньги у Макса. Тот давал без проблем, без процентов, без сроков – отдашь, когда будет возможность. Но бесконечно одалживать деньги у Макса Валентин не хотел, да и не было смысла.

Однажды вечером во дворе за столиком в небольшой компании, в которой были Валентин, Макс и еще несколько человек из их молодежной группировки, ребята лениво перебрасывались отдельными фразами. Неожиданно к ним подъехало такси. Оттуда вышел парень. Его лицо показалось Валентину знакомым. Да это Сергей Воробьев, коммерсант, партнер Макса!

Сергей вытащил несколько бумажных пакетов. По звону стекла нетрудно было догадаться, что в пакетах стеклянные бутылки. Отпустив такси, Воробьев подошел к ребятам и стал выставлять на стол бутылки пива, достал воблу, несколько бутылок водки. Потом появились пластмассовые стаканчики. Молча откупорив бутылки, он разлил водку и пиво в стаканы, как бы предлагая всем выпить.

Ребята смотрели на него настороженно. Так же удивленно смотрел на своего партнера и Макс. С чего это Воробьев, который считал каждую копейку и был прижимистым, вдруг приехал и стал всех угощать?

Когда все понемногу выпили, наступило молчание, потому что никто не знал, о чем говорить, и Воробьев обратился к Максу:

– Послушай, партнер, у нас с тобой возникли проблемы, которые нам нужно решить в ближайшие пару дней.

Макс вопросительно взглянул на него:

– Что еще за проблемы?

– Наезд, – коротко ответил Воробьев.

Все ребята стали внимательно смотреть на него.

– Кто? – спросил Макс.

– Бригада на нас наехала, требует, чтобы мы им ежемесячно от наших с тобой доходов двадцать процентов отстегивали. Выручку будут забирать еженедельно.

– Да они что, оборзели, что ли? Какие двадцать процентов? – сказал Макс. – Мы и так с тобой копейки имеем! Ментам приходится отстегивать, исполкомовским, которые к нам приходят, да еще и эти! Что за люди?

– Я их не знаю. Тебе лучше знать, – ответил Воробьев.

– Тогда расскажи про наезд, – потребовал Макс.

И Воробьев стал рассказывать. В то время, как он сидел в палатке – тогда еще не было наемных продавцов и владельцы дежурили сами, – приехали шестеро крепких, накачанных ребят на старой «трешке», сразу же дали Воробьеву кулаком в лицо и сказали, что теперь он будет отдавать деньги им, так как это их территория.

– Ну, вообще! Какая это их территория! Это же наша территория, пацаны! – возмутился Макс, обращаясь к ребятам, напоминая им, что в прошлом эта территория принадлежала их молодежной группировке.

– Они хотя бы назвались, кто они?

– Я же сказал тебе, что это твои бывшие, не знаю, как сказать – друзья или враги. В общем, они сказали, что вроде бы про тебя слышали. Так что давай завтра подтягивайся проблему решать. Только имей в виду, Макс, что тебе одному с ними не справиться. Может, ребята поедут?

Теперь всем стало ясно, для чего Воробьев привез угощение. Получается – я вас угостил, а теперь будьте любезны отработайте! Ребята зашумели.

Но Валентин сразу оборвал все разговоры.

– Конечно, поможем, – сказал он. – Ведь не зря же в свое время мы давали клятву! Никто ее не отменял.

Все закивали согласно головами.

– Во сколько они завтра приедут?

– Точно не сказали, к вечеру ближе.

– Значит, с пяти часов будем все киоска держаться. Как только они появятся – будем разговаривать, – сказал Валентин.

– А о чем вы будете с ними разговаривать? – поинтересовался Воробьев.

– О чем? Разговор будет конкретный, только не на кулаках.

Около пяти часов следующего дня все участники вчерашнего застолья были на месте. Они забились в палатку, словно селедки в бочку. Все ждали, когда же подтянется группировка.

Примерно около шести часов к палатке подъехала далеко не новая «трешка» синего цвета. Из нее вышли не спеша четверо парней, одетых в спортивные костюмы и кроссовки. Кто-то был в кожаной куртке, кто-то просто в спортивной куртке фирмы «Адидас», которые в последнее время стали шить самопальные цеховики. Подойдя к палатке, они бесцеремонно рванули дверь на себя. Но дверь была закрыта. Тогда они стали громко стучать.

– Воробей, выходи! Разговор есть! – раздались голоса.

Поскольку Воробьева не было, вышел Макс. За ним шел Валентин и остальные ребята.

– В чем дело, ребята? – строго спросил Макс.

– А где ваш коммерсант, Воробей? – спросил один из парней.

– А зачем он вам?

– Да он нам деньги должен, мы приехали получить.

– Какие деньги, пацаны? За что? – спросил Макс.

– Он на нашей территории торгует, – сказал парень, взявший на себя роль лидера.

– А ты кто такой? Ты хоть представься мне, – спокойно сказал Макс.

– Я? – парень произнес это таким тоном, будто удивлялся, как это Макс его не знает. – Я Коля Мальвина. Слышал про такого?

– Что еще за Мальвина? Та, что у Буратино, что ли? – заулыбался Макс.

– Ты что, пацан? Мы – люди серьезные. Мы из бригады Пирожка.

– Какой такой бригады Пирожка? – продолжал улыбаться Макс.

– Послушай, ты Макс, что ли? – спросил Мальвина.

– Да, я Макс.

– Так мы же с тобой кореша! Помнишь, стенка на стенку ходили? Ты, кажется, синий был?

– Точно. А ты?

– «Теплоцентраль», обижаешь! – И быстрым движением парень вытащил из кармана цепочку, вероятно, для драки.

Макс тут же быстро намотал на руку резиновый жгут, которым в последнее время часто пользовались в драках.

Неожиданно в машине гостей открылась дверца, и оттуда вылез толстый парень в спортивном костюме, подстриженный под машинку. Он медленно подошел к стоящим друг против друга ребятам.

– Пацаны, одну минуточку! – сказал парень. – Я смотрю, знакомые лица! Здорово, Макс! – И парень протянул руку Максу. – Помнишь меня? Я Пирожок.

– Пирожок?

– Ты что, забыл, как мы с тобой махались?

– Да, было время, – неопределенно ответил Макс. – Так что за проблемы, Пирожок?

– Точка, что ли, твоя?

– Моя, конечно.

– Так сразу бы и сказал! А то твой коммерсант, – сказал Пирожок, – какую-то непонятку понес. Братве ничего толком объяснить не мог. Мы ему – какая крыша, предъяви, а он – вот, сейчас не могу, завтра приедут, назвать ничего не мог. Только пацанов зря от дела оторвали! А ты сейчас чем занимаешься, с кем работаешь? – продолжал интересоваться Пирожок.

Макс кивнул в сторону Валентина.

– Вот с ним работаю.

– А у тебя какая кликуха? – повернулся Пирожок к Валентину.

– Сушок, – ответил Валентин.

– Что-то имя незнакомое.

– Мы с Кузей работали.

– Кузя? Миша Кузьмин? Как же не знать! Знаем. Так он же, говорят, по зонам сейчас сидит…

– Да, но скоро вернется, – сказал Макс, – снова вместе будем работать.

– Кузя – человек авторитетный, кто его не знает! Говорят, он какого-то жулика в Москве, в кафешке, на глазах у ментов порезал? – говорил Пирожок. – Ладно, братва, извините, что так получилось. Короче, мы не знали, что это ваша точка.

И, пожав друг другу руки на прощание, ребята стали разъезжаться.

– Да, ловко мы их развели! – сказал Валентин, как только гости уехали.

– Ловко! – сказал Макс.

– Ну что, коммерсант, – с улыбкой сказал Валентин, – теперь тебе нужно нам двадцать процентов платить!

Макс заулыбался.

– Ладно, мы свои люди, сочтемся! Я вам угощение выдам.

Ребята зашли в палатку, и он выдал кому бутылку ликера, кому пиво, кому сигареты – каждый брал что хотел. Вскоре все разошлись.

Но через некоторое время у Макса начались новые неприятности. Неожиданно в его палатку пришли с проверкой милиционеры. Долго обыскивали, искали какие-то документы, краденые вещи, как они объясняли. Потом стали проверять патент, регистрацию кооператива и прочее. Потом они все же нашли какую-то зацепку, что, мол, не так какой-то документ оформлен, и палатку опечатали, предупредив, что Макс торговать не сможет, пока все юридические накладки в оформлении документов не устранит.

Пока Макс носился по исполкомам, по комиссиям по кооперативному движению, собирал все подписи, через два дня его палатка неожиданно сгорела.

Зашел на следующий день Макс к Валентину расстроенный.

– Ну вот, Валя, на бобах я остался! Ничего у меня нет! Толком сделать ничего не могу да еще денег должен.

– Денег должен? – удивился Валентин.

– Да. Я же многое на реализацию брал. Теперь на меня кредиторы наезжают. Что делать, посоветуй!

– А черт его знает! – пожал плечами Валентин и включил видеомагнитофон.

– Откуда у тебя видик? – удивился Макс.

– Ребята из института дали на три дня посмотреть. Глянь, какие боевики – «Команда» со Шварценеггером, много фильмов про карате, «Одинокий волк» с Чаком Норрисом и другие. А есть один очень любопытный фильм.

– Что за фильм?

– Про рэкетиров американских. Посмотри, что они делают!

Друзья стали смотреть фильм про американский рэкет, который облагал данью всех подпольных торговцев наркотиками, владельцев казино, сутенеров проституток и прочий нелегальный подпольный бизнес.

Друзья смотрели этот фильм несколько раз.

Вскоре, кстати, вышел фильм российского режиссера Юрия Кары «Воры в законе», где показывали деятельность российских рэкетиров, как они наезжали, как обкладывали данью цеховиков, кооператоров, как пытали утюгами и прочее.

Валентин отлично знал, что многие ребята в свободное от учебы время также промышляют рэкетом. Именно тогда начало появляться новое звено российской преступности – объединения спортсменов, занимающихся рэкетом.

Профессиональный же уголовный мир, живший старыми традициями, к этому движению отнесся достаточно равнодушно, посчитав, что это не конкуренты.

Но они глубоко заблуждались.

Вечером Валентин сидел дома в одиночестве. После того как он вернул видик друзьям, вечерами стало нечего делать. Валентин лениво перелистывал какой-то старый журнал и думал о предложении войти в бригаду, которое ему сделали ребята из института.

Неожиданно кто-то позвонил в дверь. Валентин увидел на пороге Макса. Тот со скучающим видом молча вошел в квартиру, держа в руках бутылку недорогого вина.

– Что-то ты в последнее время на винишко налегать стал, – сказал Валентин.

– Да, а что еще делать? – ответил Макс, махнув рукой. – Неприятности за неприятностями!

После того как сгорел кооперативный киоск, Макс совсем пал духом. Делать ему было нечего, и он не знал, чем заняться. Одалживать деньги и строить новый киоск, организовывать торговлю у него не было сил. К тому же на нем висели старые долги, которые он должен был вернуть. Макс был в тупике.

Молча сев за стол, Макс взглянул на раскрытый журнал.

– Что делаешь? – спросил он Валентина.

– Да ничего, просто журнал смотрю.

– А видик где?

– Ребятам отдал. Вот, посмотрел несколько фильмов.

– Как жить дальше думаешь? – неожиданно спросил Макс, наливая в стакан вина и подвигая второй Валентину.

– Не знаю, – пожал плечами Валентин. – Тут ребята, мои однокурсники, в бригаду зовут.

– В бригаду? – переспросил Макс. – А что делать? Ты ведь по строительной части не особо…

Валентин усмехнулся.

– При чем тут строительство? В бригаду зовут деньги вышибать, кооператоров охранять, короче, крышу делать.

– Крышу? – задумчиво произнес Макс. – В последнее время много об этом пишут.

– И не говори! Только и пишут, что про рэкетиров, запугивают простого обывателя.

– И что ты об этом думаешь?

– Там деньги неплохие дают.

– Какие?

– Все зависит от выручки. Доход делится на какие-то части. Мы имеем процентов двадцать-тридцать от общего дохода бригады. Часть идет в общак, как обычно, – Валентин намекнул на их прошлое. Макс задумчиво посмотрел на него.

– Я тоже начинаю думать об этом.

– О чем? Кооперативный киоск опять открыть хочешь?

– Нет, я не для этого.

– А для чего же?

– Послушай, Валя, давай сами бригаду сколотим! Пацаны вроде с нами в нормальных отношениях. Начнем вместе работать.

– Я тоже думал об этом, – сказал Валентин. – Но дело в том, что в нашем городке никаких особо серьезных кооператоров нет, да и делить тут нечего. И посмотри, как бригады с «Теплоцентрали» поднялись, те же зеленые. Сейчас у них серьезные команды. Мне даже ребята из моего института говорили о серьезности этих структур.

– А кто же тебе предлагает бомбить наш городок? – неожиданно проговорил Макс. – Тут есть возможность покруче, Москва, например.

Валентин усмехнулся.

– Ты что, Макс, какая Москва? Мы наберем шестнадцать, пусть даже двадцать человек. И ты считаешь, что с этим количеством можно в Москву соваться?

– Подожди, у меня схема уже разработана, – сказал Макс. – Вот глянь. – Макс взял листок бумаги, ручку и стал что-то чертить. – Вот мы с тобой, два лидера. Только мы имеем право делить общий доход команды. Все остальные будут работать по найму.

– Что значит по найму?

– На зарплате сидеть. Им гарантирована ежемесячная заработная плата.

– И какая же?

– Я тебе позже скажу. Это зависит от доходов. Плюс премии за участие в каких-нибудь акциях, плюс больничные…

– Что еще за больничные?

– Мало ли: у кого травма, кого в КПЗ менты возьмут, на адвоката…

– Короче, опять общак получается? – уточнил Валентин.

– А куда без него денешься! Вот такая ситуация получается.

– И как ты все это себе представляешь?

– Сейчас в Москве много кооператоров. Они все тусуются на Рижском рынке. Слышал про такое место?

– Да, что-то про него недавно писали.

– Вот мы с тобой создаем бригаду, наедем на кооператоров, предлагая свои услуги. Все будет построено на психологии запугивания.

– Кто же нас испугается? – удивился Валентин.

– А вот тут мы, братишка, должны этого добиться. Это наша профессия. А потом, может, кого на охрану возьмем, будем получать свои проценты. Тут вот в чем вся штука заключается: сначала нужно немного поработать, а потом каждый день будем ездить и долю снимать то с одного кооператора, то с другого. Я даже придумал, как сделать свою карту.

– Какую карту? – спросил Валентин.

– Карту всех своих торговых точек. А когда мы кое-какие деньги заработаем, тогда сможем сами их крутить.

– Да, Макс, не зря ты в Плешке учишься! Ты на каком факультете, я все время забываю?

– Как на каком? Общественного питания.

– Тебе, по-моему, нужно на другой переходить.

– На какой же? – удивился Макс.

– На криминальный факультет.

Оба засмеялись.

Именно с того вечера группировка, которую должны были возглавлять Макс с Валентином, и взяла свое начало. Уже на следующий день друзья пригласили на квартиру Валентина всех ребят, которые раньше входили в их молодежную группировку. Здесь Макс и Валентин стали убеждать всех в необходимости создания группировки. Макс даже стал всех уверять, что есть готовые коммерсанты, которые сами просят, чтоб их охраняли.

– А зачем им это нужно? – поинтересовался невысокий щупленький паренек по кличке Колобок.

– Как зачем нужно? Неужели ты не понимаешь простую схему? Любой коммерсант понимает, что рано или поздно к нему придут рэкетиры и будут его трясти, причем трясти по жесткому варианту. Понимаешь, Колобок?

– Понимаю. А мы тут при чем?

– Мы – вроде бы хорошие, крыша. Мы его защищать будем. Ему лучше с нами дело иметь, чем с плохими бригадами. Согласен?

Колобок как-то неуверенно пожал плечами:

– В принципе согласен.

Тут Валентин взял инициативу в свои руки.

– Братва, вы ничего не понимаете! У нас есть самое главное – наша прежняя слава, плюс опыт, смелость, отвага! Ведь то, что мы раньше, когда крутились в нашей качалке, проворачивали дела, никого не боялись, – все сейчас нам пригодится. Но мы уже стали поумнее, просто так идти на дело, ради идеи нет смысла. Если уж идти на разборку, то только за деньги. Согласны со мной?

Ребята закивали:

– Конечно, согласны!

– Или кто-то хочет просто так помахаться?

– Времена те уже прошли, – сказал кто-то из ребят.

– Ну вот! Ежемесячно каждый будет получать заработную плату, – снова вступил в разговор Макс. – Кроме этого, будем создавать общак. Каждый будет иметь право брать из него деньги. Естественно, с согласия других товарищей.

– А кто старший у нас будет?

– Старший? А как вы думаете?

– Наверное, вы с Валентином, – сказал тот же Колобок.

– Правильно понимаешь. Но мы не просто старшие, мы ваши отцы.

– Папы, что-то типа крестного, – сказал один паренек, намекая на фильм «Крестный отец» о жизни итальянской мафии в Америке.

– Да, что-то типа того. Если что случится с кем, то все проблемы ложатся на нас. Это не означает, что мы с Максом не будем ходить на дело. Мы будем ходить, иногда. А всю остальную подстраховку – если кого пуля заденет, то больницу организуем, если менты кого примут, адвокатов нанимать будем – одним словом, будем осуществлять прикрытие.

– Таким образом, получается, что вы будете нашей крышей? – спросил Колобок.

– Можно понимать и так.

– Ну что, братва, – Колобок неожиданно встал и расправил свои узкие плечи, – даем согласие?

– А чего ж тут не соглашаться? Макса с Сушком я лет десять знаю, – сказал один из ребят.

– А я и того больше, – добавил второй. – Ребята они надежные, положиться на них можно. Я лично – за.

– И я тоже… И я, – раздались голоса.

На следующий день Макс с Валентином обработали еще нескольких ребят. Через несколько дней костяк группировки составлял примерно двенадцать пацанов, включая Макса и Валентина. С этим коллективом уже можно было ехать на первое дело.

Пожалуй, символом московских кооператоров в середине восьмидесятых годов был знаменитый Рижский рынок, расположенный в середине проспекта Мира, возле метро «Рижская».

По субботам и воскресеньям на это когда-то совершенно пустое место устремлялись массы народу. Это были и кооператоры, которые торговали своими изделиями, и покупатели кооперативных товаров, и просто зеваки. Рынок представлял собой площадь с огромным количеством народу. Пройти между торговыми рядами было очень трудно. Все толкались, протискиваясь в толпе.

В тот день, когда ребята впервые приехали на Рижский рынок, Валентин сразу ощутил какое-то необычное чувство нового, граничащее с чувством страха – а вдруг их сейчас повяжут? Уж больно часто в последнее время газеты стали печатать репортажи из зала суда о рэкетирах, вымогателях и прочих. Но Валентин понимал, что береженого бог бережет и вымогать тоже надо умеючи, намекать.

Приехали с бригадой из восьми человек на двух такси. Ребята вышли из машин и, расплатившись с таксистами, уже хотели идти на рынок, как Валентина кто-то окликнул. Валентин посмотрел в ту сторону. На противоположной стороне из новых вишневых «девяток» вылезали крепкие ребята в спортивных куртках. Один из них улыбался.

– Валек, привет! Ты не узнаешь меня?

Валентин смотрел на говорившего. Макс подошел к нему и тихо спросил:

– Кто это?

– Эдик, ты, что ли? – сказал Валентин.

– Я, конечно, – улыбнулся парень.

– Это Эдик, – сказал Валентин Максу, – мой сокурсник, тот самый, который звал меня в бригаду.

Эдик уже шел по направлению к Валентину. Они обнялись, как будто виделись не два дня назад, сидя рядом на лекции, а лет десять.

– Какими судьбами тут? – спросил Эдик.

– По делам приехал. Знакомься, мой друг Макс.

Макс протянул руку.

– Эдик из Долгопрудного, – представился Эдик.

– Так, значит, вы долгопрудненские?

– А вы кто? – улыбнулся Эдик.

– Мы – люберецкие, – ответил Макс.

– О, серьезное название! – сказал Эдик. – Ну что, работать будете?

– Конечно, – сказал Валентин.

– Братишка, если у тебя будут возникать какие-нибудь проблемы, можешь на нас рассчитывать, – сказал Эдик, похлопав Валентина по плечу.

– И ты тоже можешь на нас рассчитывать, – в ответ сказал Валентин.

– Значит, мы заключили с вами союз о ненападении и поддержке? – Эдик протянул руку Валентину. Тот крепко пожал ее. Все остальные ребята, которые приехали с Максом и Валентином, также пожали руки всем долгопрудненским.

– Значит, если что, то друг друга выручаем, – сказал Макс.

– Договорились, – на прощание кивнул головой Эдик.

Все разошлись по рядам. Первый ряд, который выбрали Валентин с Максом, был забит в основном самопальными джинсами, спортивными куртками и костюмами «Адидас». Это был так называемый швейный ряд.

Кроме того, в этом ряду было бесчисленное множество разных наклеек зарубежных фирм. Чуть поодаль в отдельных лотках продавали карты метро, сделанные фотографическим способом, где были изображены все крупнейшие магазины города, начиная от «Детского мира» и заканчивая «Лейпцигом».

Говорят, впоследствии люди, которые занимались изготовлением таких схем, очень разбогатели.

Немного дальше торговали шашлыками, напитками.

Пройдя через ряды, можно было выяснить ассортимент рынка. В основном это были дешевые польские товары, всевозможные ленточки, резиночки, кое-что из косметики, джинсы, одежда и самодельные куртки под странным названием «варенка».

Обойдя все ряды, Валентин с Максом заметили, что, помимо них, по рядам ходят и другие ребята, коротко стриженные, крепкие. Нетрудно было догадаться, что это были их конкуренты, такие же бригады рэкетиров, которые приехали бомбить кооператоров.

Необходимо было вычислить первого коммерсанта и осуществить на него наезд. Макс выбрал первую пару. За прилавком, торгуя самодельными куртками, стояли два достаточно крепких паренька. Макс медленно подошел к прилавку. За ним следовали Валентин и остальные ребята.

– Почем курточки? – спросил Макс.

Ребята, словно почувствовав что-то неладное, сказали:

– Вам можно и подешевле.

– И все же, почем курточки?

– Сто десять рублей, – сказал один паренек.

– Что-то больно дорого, – сказал Макс.

– Я же сказал, что вам можно и подешевле. Хотите, по девяносто отдадим, – вмешался в разговор второй паренек.

Валентин стал мысленно подсчитывать количество курток, выложенных на прилавок. Их было штук пятнадцать-двадцать.

– А откуда у вас куртки? Сами, что ли, шьете?

Парни молча кивнули.

– Вы что, швейники, что ли?

– Вообще-то нет. Мы тренеры из спорткомплекса «Олимпийский», он тут рядом.

Валентину стало как-то не по себе. Выходит, эти парни его коллеги, спортсмены. Только он будет сейчас у них деньги вымогать, а ребята честным путем их зарабатывают.

– Когда же вы куртки шьете? – спросил Макс.

– По выходным, по ночам. Жить-то надо, – сказал парень. – А ты что, тоже спортсмен? – обратился он к Валентину, глядя на его широкие плечи.

– Да, я самбист. Институт физкультуры заканчиваю.

– А я два года назад его закончил!

– То-то, смотрю, мне твое лицо знакомо, – улыбнулся Валентин и первым протянул ему руку. – Как тебя зовут?

– Юра.

– А меня Валя.

Макс смотрел на эту сцену, ничего не понимая. Взгляд его говорил: что же ты сделал, ты же все испортил! Дружишь с кооператорами, а надо их трясти!

Валентин понял взгляд Макса.

– Ребята, – сказал он, – а у вас крыша есть?

– Нет, как-то никто нас не обижает, – пожал плечами Юра.

– Ну, это пока. Сейчас сюда приехали долгопрудненские, – продолжал Валентин, – крутые ребята. Они будут на всех наезжать, и на вас могут наехать. Короче, если что – говорите, что под люберецкими стоите. А старшие у них – Макс и я, Сушок. Так и говорите. Хорошо?

– Хорошо, мы скажем. А сколько мы будем вам за это должны?

– Ладно, ребята, потом сочтемся, – сказал Валентин, отходя в сторону.

– Ты что, парень? – сразу налетел на него Макс. – Ты же все испортил! Мы бы сейчас деньги срубили, а ты какую-то дружбу затеваешь! Завтра они не придут!

– Спокойно, – сказал Валентин, – я насчитал у них пятнадцать-двадцать курток. Куда они снимутся? Тем более мы ничего плохого им не сделали.

– Вот именно! Ты бы еще с ними целоваться полез! Какая сентиментальность – в одном институте учились! Спортсмены! – начал напирать Макс.

– Ладно, Макс, клянусь, больше не буду ни во что вмешиваться! Пошли к следующему кооператору!

Следующий кооператор продавал спортивные брюки. Макс, разозленный предыдущей неудачей, подошел к нему с агрессивным видом и начал сразу:

– Слышь, землячок, это ты в прошлое воскресенье моему младшему братишке брюки продал?

Кооператор непонимающе взглянул на него.

– А какой он из себя был, твой братишка?

– Какая разница! Ты брюки продал? Точно, ты! – напирал на него Макс. – Ты знаешь, что с этими брюками получилось?

Кооператор замотал головой.

– А что с ними могло случиться? Распоролись, что ли, по швам?

Но Макс не успокаивался. Валентин смотрел на эту сцену с большой заинтересованностью и ждал, что произойдет дальше.

– Ты знаешь, что с этими брюками приключилось? Они оказались ворованными. Брательника моего менты повязали!

Кооператор вытаращил глаза.

– Он в КПЗ три дня просидел, его жестоко избили! Короче, за большие деньги мы его выкупили оттуда. С тебя за это двести рублей.

– Сколько? – переспросил кооператор. – Двести рублей? За что?! Какие брюки, какой брат, какие менты? Вы что, ребята? Я сам шью эти брюки! Вон смотрите! – И он стал доставать из кармана свой патент. Но не успел он достать бумагу, как получил сильный удар по челюсти.

– Ты что, не веришь мне? – зло сказал Макс.

Теперь Валентин понимал, что это был настоящий жесткий рэкет – просто повод его развести.

– Значит, так, – сказал Макс, – ты нам должен двести рублей. Это сейчас. А еженедельно будешь по двадцать пять отдавать, понял меня?

Кооператор закивал, сглатывая кровь.

– Понял меня? Это я тебе говорю, Макс из Люберец! На тебя люберецкие наехали. Каждую неделю – двадцать пять. И если свалишь с этого рынка – мы тебя везде найдем. У нас везде связи!

– Нет, что вы, ребята, я все понимаю! – сказал кооператор, отсчитывая деньги. Две сотенные бумажки Макс положил в карман.

Когда они отошли от прилавка, Макс с силой схватил Валентина за рукав.

– Видел, как нужно работать? Только жестко, только страхом брать! Ты пойми психологию кооператора! Он запуган, и нужно ему показать, что ты – крутой рэкетир. Вот его психология, и ты должен это знать! Пошли дальше!

Затем было еще несколько наездов. Некоторые из них были удачными. Кто-то платил двадцать рублей, кто-то сорок, кто-то пятьдесят, а кто-то выложил и сто.

В конце дня ребята сумели набить шестьсот рублей. Это были большие деньги. Макс настолько гордился своей ловкостью, безнаказанностью, а главное – легкостью добывания денег, что сказал:

– Друзья, всех приглашаю на шашлык! Фирма платит!

Все пошли в небольшую стекляшку. Там хозяева-азербайджанцы торговали зеленым чаем, шашлыком, какими-то напитками. Спиртного не было – было запрещено им торговать.

Заказав салаты, сациви, ребята уселись за столик и стали обсуждать подробности того или иного эпизода, происшедшего сегодня на Рижском рынке. Разговаривали они так громко, что многие посетители кафе стали потихоньку покидать зал.

Насторожились и хозяева – два азербайджанца, стоящие за стойкой в белых халатах.

– Слышь, – сказал Макс, показав на азербайджанцев, – может, и на них сейчас наедем? Смотри, какая точка прибыльная!

– Ну, у них уж точно крыша есть, – сказал Валентин, – наверное, своя, азербайджанская.

– Попытка не пытка, – хохотнул Макс, – давай попробуем! – И он махнул рукой хозяину, чтобы тот подошел. Азербайджанец подошел и молча стал рядом со столиком.

– Тебя как зовут? – спросил Макс.

– Алик, – ответил хозяин.

– А почему у тебя русское имя? Почему не азербайджанское?

– Да уж так родители назвали.

– Скажи, Алик, у тебя есть какая-то крыша?

– Есть крыша.

– Кто твоя крыша?

– Как кто? Наша, азербайджанская. Таги-заде возглавляет.

– А, Таги-заде! Конечно, слышал про Таги-заде! Тогда все нормально. Иди, Алик, отдыхай!

– А вы-то кто? – спросил Алик.

– Мы – люберецкие.

– Конечно, слышал про вас, – и Алик отошел в сторону.

Затем Валентин увидел, как Алик стал шептать что-то на ухо своему напарнику, показывая в сторону ребят.

– А ты что, этого Таги знаешь? – спросил Валентин.

– Да откуда? – улыбнулся Макс. – Конечно, не знаю. Но нужно показать, что мы знаем всех. Мы же люберецкие!

Все дружно засмеялись.

Когда, расплатившись с Аликом и получив соответствующую скидку, все уже собрались уходить, Алик взял за рукав Макса. Валентин тоже остановился.

– У меня к вам дело есть, уважаемый, – сказал Алик. – Если вы заинтересуетесь, можете мне помочь.

– А что за дело? – спросил Макс осторожно.

– Понимаете, тут один человек должен мне большие деньги.

– И за что же он тебе их должен?

– Ты знаешь, он мне мясо поставлял на шашлыки.

– Откуда?

– Он раньше рубщиком мяса был в одном гастрономе, сейчас у него кооператив по мясу. В общем, он поставил мне один раз мясо, как это сказать… бракованное.

– Некачественное? – поправил его Макс.

– Да, некачественное. После этого он мне денег должен. Я ведь то мясо выбросил, а деньги за него заплатил. А он их не возвращает.

– А сколько он тебе денег должен? – уточнил Макс.

– Две тысячи рублей, а если точно – две триста.

– И что ты нам предлагаешь?

– Хотелось бы, конечно, если вы можете и вам это интересно, деньги с него получить. Хотя бы половину.

– А половина наша? – улыбнулся понимающе Макс.

– Да, половина ваша.

– Как ты думаешь, Валентин, – обернулся Макс к Валентину, – можно попробовать?

– Попробовать-то можно, – осторожно сказал Валентин. – А где живет твой мясник?

– Это Слава Милославский.

– Мне это имя ничего не говорит, – сказал Макс. – Где его магазин? Как его найти?

Азербайджанец стал на листке записывать адрес магазина, где работал его должник. Но Макс остановил его.

– Не надо писать никакого адреса. Поедешь вместе с нами, покажешь магазин. Так сказать, на очную ставку.

Алик упирался и ехать не хотел. Но угрожающий вид ребят заставил его согласиться.

Через несколько минут они сели в машину Алика, те же, кому места не хватило, поймали такси. Вскоре машины вырулили на проспект Мира и направились в сторону ВДНХ. Ехать пришлось недолго – пересекли Большой Крестовский мост, затем еще пару светофоров проехали и повернули направо, на Мало-Московскую улицу. Где-то в середине улицы и находился небольшой гастроном, где работал Слава.

Остановившись у гастронома, Алик сказал:

– Вот этот магазин. Тут он работает.

– Точно здесь? – переспросил Макс.

– Да, точно.

– Тогда пошли с нами, покажешь нам его.

– Может, я тут останусь? – осторожно произнес Алик.

– Как это? А мы что, от дяди Васи пришли? Пойдем с нами! У тебя к нему претензии – вот ты их ему и выскажи.

Через несколько минут все дружно выскочили из машин, кроме одного паренька, который держал такси – на всякий случай.

Все вошли в гастроном. Там уже практически никого не было, так как до закрытия оставалось около пятнадцати минут. Позевывая, кассирши сидели за своими аппаратами, поглядывая на часы. Продавцов за прилавками почти не было, как и покупателей в зале. Пройдя через служебный вход, вся группа оказалась в подсобке.

Но навстречу неожиданно пошел полупьяный мужчина в синем халате. Нетрудно было догадаться, что это был грузчик, который одновременно был кем-то типа вышибалы, телохранителя. Но, попав под мощные удары молодых ребят, грузчик сразу же оказался на полу у деревянных ящиков. Один из пацанов наклонился к нему.

– Говори быстро, падла, где Милославский?

– Он в разделочном цехе, – еле выдавил из себя грузчик.

Ребята направились к разделочному цеху. Вычислить его было несложно. Пройдя по длинному коридору, они услышали музыку и глухие удары топора. Макс посмотрел на Валентина и с улыбкой сказал:

– Маэстро под музыку работает! Бетховена небось любит!

Все дружно заулыбались.

Слегка приоткрыв дверь, Валентин увидел, что в небольшой комнате, от силы шестнадцать квадратных метров, на полу, выложенном белым кафелем, посередине стояло круглое бревно, являющееся разделочным столом, на котором лежала большая туша. Рядом стоял топор. У туши возился здоровый мужчина, одетый в белый халат, выпачканный в крови. Вдоль стен на крюках висели туши.

Макс быстро подтолкнул к двери Алика.

– Он?

– Он, он, Милославский, – закивал головой Алик.

– Ты отдохни тут пока, – сказал Макс и, оставив его с ребятами, взял за руку Валентина и скомандовал еще двоим: – Заходи!

Ребята вошли в зал.

Милославский, ничего не подозревая, продолжал рубить мясо. Но тут он увидел, что в зал вошли незнакомые люди, и спросил:

– Вам чего, пацаны, мяса, что ли?

Макс, ничего не говоря, подошел к нему вплотную. Милославский опустил топор.

– Мы тебе от Алика привет привезли, – сказал Макс.

– От какого еще Алика?

– От Алика, который шашлыками торгует на Рижском рынке, которому ты мясо поставляешь недоброкачественное. Тут с тебя должок, две тысячи, нащелкал! Как, добровольно отдашь или поможем? – сказал с усмешкой Макс.

Милославский начал было отговариваться:

– Почему некачественное мясо? Я нормальное мясо ему поставил! Врет он все!

– Ты ему деньги должен? – неожиданно вмешался в разговор один из пареньков, стоящий недалеко от Макса.

– Какие деньги? Ничего я ему не должен! Я ему мясо поставил, а он куда-то налево это мясо пустил, а теперь говорит, чтобы я ему еще деньги платил! Ничего я платить не буду! – сказал Милославский.

– Значит, не будешь? Значит, тебе же хуже, – и Макс со всей силы ударил Милославского. Тот отлетел в сторону. Тем временем два пацана нагнулись к нему и приставили острый нож, который взяли с разделочного стола, к горлу. Показалась кровь.

– Ну что, платить будешь или нет? Говори быстрее, у нас времени мало! – сказал парень.

– Да чего с ним канителиться! Видишь, он платить не собирается? Режь его, Васек! – сказал Макс.

Тут Валентин испугался, что Васек все поймет в буквальном смысле и резанет Милославского по горлу. Он-то отлично понимал, что Макс никакой крови не хотел, просто брал Милославского на понт.

Но с Васьком была проблема. Он все делал так, как ему приказывали. Он уже хотел надавить на нож, как к нему рванулся Валентин.

– Подожди, спокойно! Я по глазам вижу, что он заплатит. Ты ведь будешь платить? – обратился он к мяснику. Тот со страхом закивал головой. – Вот видишь – все в порядке!

Милославский быстро полез в карман. Он достал оттуда несколько сторублевых бумажек и протянул их Валентину. Тут в разговор снова вступил Макс. Он взял эти триста рублей и швырнул их на стол.

– Ты что мне какие-то паршивые три сотни суешь! – закричал он. – Ты нам две штуки давай! Или ты не понимаешь?

– Я ему ничего не должен! – опять начал говорить Милославский.

– Ах, не должен? Ну, сейчас мы тебе устроим! – Макс схватил Милославского, но поднять с пола его не смог. – Васек, помоги!

Васек подскочил. Они приподняли Милославского и повесили его на крюк, на котором только что висела туша. Валентин видел эту странную картину – среди коровьих туш висело крупное тело мясника.

Макс посмотрел на Милославского оценивающе. Валентин не понимал задумки Макса. Но тот заранее уже придумал, как в этой ситуации надавить на клиента психологически. Он стал прохаживаться мимо Милославского. Тот висел неподвижно.

Тут Макс заметил небольшую кастрюльку, наполненную кровью, стоящую около туши. Вероятно, туша только что была разделана, и кровь еще стекала с нее в кастрюльку. Макс медленно подошел к кастрюльке, взял ее в руки и прикинул ее вес. Потом, неожиданно повернувшись к Милославскому, резко выплеснул содержимое кастрюльки мяснику в лицо.

Моментально этой кровью покрылось лицо Милославского, его рубашка, брюки. Создавалось такое впечатление, что лицо Милославского было изрезано. Затем Макс взял лежащий рядом все тот же нож для разделки мяса, обмакнул его в кровь и поднес к горлу Милославского.

– Последний раз спрашиваю – будешь платить две штуки или нет?

– Буду, только не делайте ничего! – закричал Милославский. – Все заплачу!

– Очень хорошо, – сказал Макс. Он направился к двери, открыл ее. Валентин смотрел на него. Неужели Макс что-то задумал?

Макс вышел в коридор и втолкнул в комнату перепуганного азербайджанца.

– Ну вот, Алик, смотри, что случилось! Посмотри внимательно!

Валентин видел глаза азербайджанца, полные ужаса. Он, наверное, уже был не рад, что привел ребят сюда. Перед его глазами предстала страшная картина – тело, висящее на крюке, все окровавленное. Создавалось такое впечатление, что Милославский мертв.

Дав посмотреть на Милославского буквально пятнадцать-двадцать секунд, Макс вытолкнул Алика обратно в коридор. Валентину было любопытно, что же будет дальше. Он пошел за ними. Макс о чем-то говорил Алику, азербайджанец кивал послушно головой.

Через несколько минут все было закончено. Испуганного Милославского сняли с крюка, помогли вытереть кровь с лица, принесли воды, чтобы он мог умыться и привел себя в нормальное состояние.

Привели одну из перепуганных кассирш. Милославский приказал ей выдать из кассы еще тысячу семьсот рублей. Кассирша начала упираться.

– Пойди в кабинет директора, возьми у него тысячу! Быстро! – кричал Милославский. Было видно, что на самом деле хозяином этого магазина был не директор, а именно Милославский. Он распоряжался всеми делами, а может, и магазин существовал на его деньги. Кассирша убежала. Через пару минут она вернулась с деньгами.

Взяв все деньги, ребята похлопали по плечу Милославского.

– Молодец, – сказал ему Макс, – мужиком держался! Мы тебя больше беспокоить не будем. Отдыхай спокойно!

Выйдя в коридор, Валентин увидел испуганного азербайджанца.

– Ну что, Алик, делать будем? Мои ребята немного перестарались, – сказал Макс. – Замочили они твоего Милославского!

– Ребята, послушайте, мне ничего не надо! – еле выговорил азербайджанец. – Давайте мирно разойдемся! Вы тут не были, я вас не знаю…

– Как это ты нас не знаешь? – сказал Макс. – Ребята на мокрое дело пошли, завалили мясника, а он нас не знает! А кто моральные издержки нам будет оплачивать?

– Мы так не договаривались! – сказал Алик.

– Как не договаривались? Хорошо, бери труп на себя. Нас-то не найдут, а на тебя все стрелки спишут.

– Ребята, что вы хотите? Все отдам, только не губите! – стал бормотать азербайджанец.

– Ну что, ребята, вывезем отсюда тело мясника? – спросил Макс. Теперь Валентин понял его замысел. Макс сымитировал убийство Милославского, и азербайджанец этому поверил. Теперь нужно было разыграть вывоз тела.

– Васек, – сказал Макс, – иди посмотри в подсобке лопату! Где-нибудь во дворе его закопаем!

– Поехали быстрее! – стал торопить их азербайджанец. – Поехали ко мне в стекляшку, я вам все заплачу!

Через несколько минут они сели в машину Алика. Он быстро включил двигатель. Машина рванулась с места. На высокой скорости она летела к Рижскому рынку. Подъехав к стекляшке, Алик выскочил из машины, побежал к себе в подсобку. Через несколько мгновений он появился на улице, держа в руках деньги.

– Вот тысяча рублей, больше нет! – сказал он.

– Сколько тут? – переспросил Макс.

– Тысяча, может, чуть больше, может, чуть меньше.

Макс медленно положил деньги в карман.

– Ладно, конечно, за такие дела с тебя гораздо больше причитается.

– Правда, у меня больше ничего нет! – азербайджанец зачем-то стал выворачивать карманы.

– Ладно, пока отдыхай, – сказал Макс, – мы тебя через пару недель навестим. – И он, похлопав Алика по плечу, направился к выходу.

Когда ребята сели в машину, Валентин не смог сдержаться и засмеялся. Засмеялся и Макс.

– Ну что, здорово мы развели этих лохов? – сказал он.

– Здорово. Классно ты с Милославским придумал! – сказал Валентин. – Неужели Алик и вправду поверил?

– Конечно, поверил! Все в натуре было!

Когда машина пересекла Кольцевую дорогу и въехала в Люберцы, Макс остановил такси.

– Мы же не доехали, – сказал Валентин.

– Так надо. – И Макс, расплатившись с таксистом, вышел на улицу.

Все стояли в недоумении. Макс остановил частника. Валентин понял, что Макс путал следы. Таксист мог о чем-то догадаться. Мало ли что может случиться! Хотя, с другой стороны, никакого убийства не было, все живы-здоровы. «Просто имело место мошенничество», – думал Валентин. Но в любом случае Макс поступил правильно.

Вскоре ребята подъехали к дому, где жили Макс и Валентин.

– Ну что, пойдем к тебе? – спросил Макс.

Валентин кивнул головой. Когда все расположились в квартире Валентина, Макс вывернул все свои карманы. Общая сумма денег составила около четырех тысяч рублей.

– Ну что, – сказал Макс довольно, – я считаю, что за день мы неплохо денег срубили!

Все обрадовались.

– Здорово, Макс, ты работаешь! Теперь можно и в ресторан сходить! Погулять от души! – сказал кто-то из ребят.

Но Макс сердито сдвинул брови.

– Вам бы только погулять, пацаны! Нам надо купить нормальную тачку, а то несолидняк с таксистами разъезжать.

Разложив деньги и вытащив оттуда по двадцать пять рублей каждому, Макс раздал деньги пацанам. Валентину же и себе взял по сотне. Остальные деньги он протянул Валентину.

– Держи! Надо тачку купить.

– А почему деньги мне? – удивился Валентин.

– А ты кассой заведуй, общак держать будешь.

Прошло несколько недель. Все это время ребята по выходным ездили на Рижский рынок. Клиентура их расширилась. Теперь уже Макс с Валентином разделились по стилю работы с коммерсантами. Если стилем Макса были грубость, страх, то Валентин, наоборот, должен был быть душой-парнем, защитником, симпатизирующим коммерсанту, и ненавязчиво предлагать свою крышу. И такой стиль имел большой эффект. Тот же спортсмен Юра привел своих ребят, которые попросились под защиту группировки Макса с Валентином, поскольку посчитали, что люберецкая группировка имеет уже достаточный авторитет, да и ребята не слабые.

Как-то на Рижском рынке ребята встретили бригаду Пирожка, которая прибыла в полном составе бомбить коммерсантов. Пирожок, увидев Макса, приветливо заулыбался и поздоровался с ним.

– Что ты тут делаешь, Макс?

– Как что? То же, что и ты.

– Ты что, тоже этим промышляешь?

– А чем мы хуже тебя, например? – сказал с усмешкой Макс.

– Как твоя палатка? – неожиданно спросил Пирожок.

Валентину показалось, что палатку сжег именно Пирожок, по крайней мере его люди, а теперь он подкалывает Макса. Макс сделал вид, что все нормально, и махнул рукой:

– Тут дело покруче будет, чем какая-то палатка!

– Это верно, – сказал Пирожок. – Слушай, может, объединимся?

– С чего это вдруг? – удивился Макс.

– Как с чего? Расширим географию своего влияния. Деньги-то увеличатся! Вот наша бригада, например, контролирует 4 магазина, 6 автосервисов, 1 автосалон, 12 коммерческих фирм, 6 парикмахерских и даже одну поликлинику. Кроме того, к нам скоро должны примкнуть две бригады с серьезной молодежью, такими, как Муха и Ворона. За ними будущее.

– Нет, мы уж сами, – сказал Макс.

– Зря ты так, – усмехнулся Пирожок, – все равно придется объединяться. Время придет – все равно под кого-то встанешь.

– Может, и придет такое время. А может, и вы под нас встанете, – ответил Макс спокойно.

– Я тебя умоляю! – засмеялся Пирожок.

После этой встречи Валентин почувствовал, что тут что-то не так.

– Макс, прошу тебя, – сказал он другу, – держись подальше от этого Пирожка!

– Я знаю, – сказал Макс, – поэтому держу ушки на макушке.

Но сбор денег с коммерсантов на Рижском рынке не давал такого хорошего улова, как первое вышибание денег. Поэтому Макс с Валентином все время старались через своих коммерсантов предлагать им помощь в вышибании долгов. Через две недели к ним обратился Юра.

– У меня есть один приятель, – сказал он, – у него соседка заняла деньги на машину и очень долго не отдает, каждый раз находит разные причины. Возьмешься за это дело?

– А денег она много взяла? – спросил Макс.

– Тысячи три или четыре, я точно не знаю.

– Хорошо, пусть твой знакомый придет завтра.

– Завтра воскресенье?

– Да, рынок завтра работает.

Так и договорились. В воскресенье у места, где Юра торговал куртками, появился еще один парень, небольшого роста, рыжеватый, с веснушками.

– Как тебя зовут? – спросил Макс.

– Виктор, – представился он.

– Ну что, Виктор, пойдем побазарим, – сказал Макс. Все направились в кафе к Алику. Азербайджанец, увидев ребят, тут же засуетился, давая какие-то указания своему напарнику. Сам же Алик завел свою «шестерку» и понесся в неизвестном направлении.

– Стесняется, – в шутку сказал Макс, – или боится.

Валентин пожал плечами:

– Наверное, и то и другое.

– Ну что, Витя, рассказывай, какие у тебя проблемы, – сказал Макс.

– Собственно, проблемы не такие уж и сложные, – сказал Витя. – Соседка моя одолжила у меня под расписку четыре тысячи рублей. Но время идет, а деньги она не возвращает.

– Так, может, денег у нее нет? – предположил Макс.

– Деньги у нее есть. Недавно купила себе стенку, японский телевизор. Все покупает, а долг возвращать не собирается. Я уже несколько раз с ней говорил. А она говорит: нет денег, и все. Не драться же мне с ней?

– А муж-то у нее есть?

– Да, есть, но он не при делах. В основном решает все она.

– Значит, муж объелся груш, – сказал с улыбкой Макс. – Ну что, Витя, условия наши знаешь? Работаем наполовину.

– Да вы что, ребята? Я думал, рублей за пятьсот, максимум за тысячу, а тут две тысячи!

– Ты, Витюша, смотри, – сказал Макс с улыбкой, – а то и двух тысяч не получишь! Мы-то что, у нас работа есть. Твоя проблема – мы ее решаем.

– Да вы что, ребята! За такие деньги…

– А что, Витек, – перешел на более серьезный тон Макс, – пойми, что мы за эти две тысячи подставляемся под срок за рэкет, да еще немалый! Или ты сам хочешь это сделать? Да ради бога!

– Ладно, – махнул рукой Витя, – выхода другого у меня все равно нет. Я согласен.

– Ну, давай показывай свою расписку!

Витя полез в боковой карман и вытащил оттуда листок бумаги. Расписка была написана от руки.

– Так она тебе еще полгода назад должна была деньги вернуть?

– Да, и не вернула.

– А проценты ты никакие с ней не обговаривал?

– Нет, вроде соседи, дружно жили.

– А сейчас как?

– Да никак.

– Ладно. Где она живет? – спросил Макс. – Точнее, где живешь ты, Витя?

Витя стал объяснять, где он живет.

– Как нам лучше ее поймать?

– Лучше у подъезда.

– Ладно, поехали ловить ее у подъезда! Мы еще пару часиков поработаем тут, на рынке, а через пару часов будь у своего дружка. Поедем в твои края.

Макс с Валентином встали и пошли по направлению рядов Рижского рынка. Время от времени они встречали знакомых ребят. Валентин – из института физкультуры, встретил еще одного паренька-спортсмена, он был из Измайлова. В принципе все достаточно тепло относились друг к другу. В этом плане все жили по одному принципу: нам чужого не надо, но и своего не отдадим. У каждого уже были свои дойные коровы. Время от времени все тот же Колобок выполнял роль связующего курьера. В его обязанности входило находиться все выходные около тех коммерсантов, которых они опекали и которые платили дань группировке. И как только появлялась чужая бригада и спрашивала коммерсанта, где его крыша, а коммерсант либо невнятно говорил, либо бригада была слишком крутая, то тут же назначалась стрелка, и на Рижском рынке, вернее, недалеко от Рижского рынка, встречались две бригады.

В основном разговоры были мирные: привет, ребята, – привет, братва. А вы откуда? А мы оттуда. Кого знаете? А мы того-то, а мы этого. Вот и весь разговор. Заканчивался он похлопыванием друг друга по плечу – ладно, мол, ребята, обознались, виноваты, кто знал! Так постепенно росли связи группировки. Макс с Валентином знали многие действующие московские группировки, точнее, пока еще бригады.

В большинстве случаев рэкетом занимались либо бывшие спортсмены, либо фарцовщики и картежники, иногда встречались бывшие афганцы. Но чистых уголовников, которые отматывали свои сроки по лагерям, пока еще не встречалось.

Выходной день уже подходил к концу. Многие коммерсанты и покупатели стали уходить с рынка. Макс хотел уже идти к машине, купленной недавно у одного люберецкого знакомого – подержанной «трешке», как Валентин остановил его.

– А к Юре? – напомнил он.

– Какому Юре?

– Нам же проблему еще надо решить.

– А, да, а я и забыл, – улыбнулся Макс. – Послушай, давай сделаем так. Чего нам туда всей кодлой тащиться? Отпусти ребят, а человек пять – мы с тобой и еще трое, кто в машину влезет, – поедем. Остальных отпусти.

Так и сделали. Подойдя к прилавку Юры, они увидели уже стоящего там Виктора.

– Ты на тачке?

– Да, у меня «восьмерка», – ответил Виктор.

– Поехали!

Вскоре они направились в сторону Медведкова. Дорога заняла не более тридцати минут. Машины подъехали к почти такому же, как в Люберцах, двору. Только если в Люберцах стояли пятиэтажки, то дома в этом микрорайоне были девяти-, двенадцати– и четырнадцатиэтажные.

Остановившись у подъезда, Виктор сказал:

– Вот тут я и живу.

– Очень хорошо. Теперь поставь свою машину подальше от нашей, а сам садись к нам, – сказал Макс.

Виктор так и сделал. Посадив его на переднее сиденье, Макс сказал:

– Теперь будем ждать, пока не появится должница. Как ее зовут?

– Галя, – ответил Виктор.

– Хорошо. Значит, будем ее ждать, твою Галю.

Ждать пришлось долго, почти два часа. Из подъезда выходили разные люди, но Галя не появлялась. Виктор стал волноваться.

– Послушайте, ребята, – сказал он ни с того ни с сего, – вы ждете, время свое теряете, можно сказать, как в такси сидите. Я должен за это платить?

Макс улыбнулся. Валентин подумал: «Сто процентов, Макс сейчас еще деньги с него сшибет! Он своего не упустит!»

Но Макс неожиданно ответил:

– Ты ничего больше нам не должен. Мы же договорились – деньги наполовину. Так что все входит в эту сумму. Дождемся или нет, потеряем время – ничего страшного. Мы же не повременно у тебя работаем!

Виктор немного успокоился. Неожиданно из подъезда вышла женщина в длинной дубленке. Остановившись, она открыла сумку и стала там копаться, видимо, проверяя, взяла что-то или нет.

– Вот она! – сказал Виктор.

– Прекрасно! Сиди тут, – сказал Макс и скомандовал: – Все за мной!

Через несколько секунд Макс уже вплотную подошел к женщине.

– Галя, добрый вечер! – сказал он.

– Добрый вечер, – так же дружелюбно ответила Галя, внимательно всматриваясь в лица Валентина и других ребят. – Что-то я вас не припоминаю.

– А мы много слышали про вас, Галя, – сказал Макс.

– А вы меня ни с кем не путаете? – спросила она, почувствовав что-то неладное.

– Нет, ни с кем мы вас не путаем. Мы к вам насчет денег, по финансовым вопросам пришли.

– Насчет каких денег? – удивленно спросила Галя.

– Насчет четырех тысяч, которые вы должны одному человеку.

– А, вот оно что! – сказала Галя. – Так у меня денег нет.

– Это понятно, что нет, – сказал Макс. – Поэтому мы и пришли.

Валентин внимательно следил за Максом и за его психологическим давлением на жертву. Ему казалось, что с этой женщиной они справятся в течение нескольких секунд, если сумели обработать Алика с мясником Милославским. А уж с женщиной справиться пара пустяков.

Но Галя и не думала сдаваться.

– Ребята, вы что-то путаете, – сказала она. – Я ничего никому не должна.

Тогда Макс достал из бокового кармана расписку, которую он взял у Виктора.

– А это чья расписка? – спросил он и протянул Гале листок, где было написано, что она такого-то числа взяла деньги у такого-то и обязуется их вернуть.

– Так это же простая бумажка, – улыбнулась Галя. – Она ничего не стоит. – И она протянула расписку обратно Максу.

– Может быть, в суде она ничего не стоит, – сказал Макс, – а для нас она много стоит. По существу, это самый главный для нас документ. Напрасно вы, Галя, так с нами разговариваете. Мы, между прочим, ничего плохого пока вам не сделали и хотим с вами разобраться по-мирному, спокойно.

– Да что вы, ребята, меня пугаете, что ли? – сказала Галя. – Я никого не боюсь. Кто вы, откуда?

– Мы люберецкие, – сказал Макс. – Слышали про нас?

– Ну и что? Подумаешь, люберы. Ничего у меня нет, и я платить не буду.

– Хорошо, Галя, – сказал Макс, – а что это мы тут на улице стоим? Пойдемте в квартиру, чайку попьем, спокойно поговорим.

– Да никуда я с вами не пойду!

Но не успела она это сказать, как Макс втолкнул ее в подъезд.

– Вы что, ребята? – проговорила Галя.

Но Макс схватил ее рукой за горло.

– Пойдем, пойдем, Галя! Где твоя квартира?

Слава богу, что никого в этот момент в подъезде не было. Конечно, они знали, в какой квартире живет Галя. Виктор сказал им номер своей квартиры, а ее квартира находилась напротив.

Быстро поднявшись на шестой этаж, Макс подвел Галю к двери ее квартиры и сказал:

– Ну что, Галя, открывай квартиру! Сейчас мы с тобой спокойно договорим.

Наступила тишина. Галя открыла сумочку и медленно полезла туда за ключами. Все напряженно следили за ее движениями. Наконец Галя достала ключи и медленно стала открывать замок.

Вдруг резким движением она дотянулась головой до звонка соседней квартиры и нажала на кнопку. Когда послышались шаги, Галя стала кричать:

– Помогите! Вызовите скорее милицию! На меня бандиты напали, деньги вымогают!

– Ах ты, падла! – прошипел Макс. – Что ты, сука, делаешь? – И он сильно ударил ее в живот. Женщина скрючилась от боли.

– Егорка, Колобок, хватайте ее! – скомандовал Макс.

Ребята подхватили Галю и поволокли ее в лифт. Уже перед самым выходом из подъезда они увидели, что навстречу идет мужчина, выгуливавший собаку. Увидев, как ребята ведут скрюченную Галю, он удивленно посмотрел на них. Галя пыталась что-то сказать мужчине, но Макс сказал:

– Гуляй, мужик, спокойно! Тебя не трогают, и ты никого не трогай!

Мужчина кивнул и пошел в сторону лифта.

Быстро вытащив на улицу Галю, ребята посадили ее в свою машину.

– А ты, – обратился Макс к Егорке и что-то прошептал ему на ухо.

Егорка остался. Остальные поехали. Макс сидел за рулем, рядом с ним – Валентин, сзади сидели ребята, а между ними – Галя.

– Ну что, Галя, оклемалась немного? – спросил Макс. – Сейчас мы тебя в лес повезем.

Галя стала что-то еле слышно говорить. В это время машина уже пересекла Кольцевую дорогу и выехала на неширокую трассу. Вскоре они свернули на проселочную дорогу.

Оставив свою машину, в которой сидел один из пацанов, Макс, Валентин и Колобок вытащили Галю и поволокли ее в сторону леса. Через несколько минут они были около кустарника. Увидев лежащее там бревно, Макс усадил на него Галю.

– Ну что, Галочка, будешь деньги платить? Не передумала? А то больно сделаем, очень больно!

– Ребята, у меня ничего нет, и платить я не буду! – ответила Галя.

– Ладно, я смотрю, ничего ты по-человечески не понимаешь! – сказал Макс.

Валентин смотрел на эту сцену с чувством страха. Неужели Макс будет ее пытать или бить? Может, еще и изнасилует?

Но Макс полез в карман и достал оттуда прозрачный полиэтиленовый пакет. Приказав ребятам держать Гале руки, он неожиданно надел ей этот пакет на голову так, что концы остались в его руках. Потом он стал стягивать концы пакета, так что Галя потеряла возможность дышать, и постепенно воздух перестал поступать. Галя стала задыхаться. Она делала вдох, а вместо воздуха ей в рот впивался пакет. Наконец Галя стала стучать себя локтем по боку, показывая, что будет говорить.

Макс стащил пакет с головы Гали. Она стала жадно хватать воздух.

– Ребята, – сказала она, – давайте с вами договоримся.

– А о чем нам договариваться? – усмехнулся Макс.

– Давайте на половине суммы договоримся.

– Давай, – кивнул головой Макс. – Когда отдашь?

– Недели через две-три.

– Да ты что, Галя! За кого ты нас принимаешь? Нам сейчас нужны деньги! – сказал Макс. Он прекрасно понимал, что Галя сдаст их ментам со всеми потрохами.

– Нет у меня денег!

– Галя, нехорошо обманывать! – сказал Макс. – Ты же коммерцией хотела заняться! Есть у тебя деньги! Ну, что тебе сейчас самой подвергаться мучениям, наше время расходовать? Ну, приедем мы к тебе в квартиру, вытащим что надо.

– Деньги я отдам, но чуть позже, – сказала снова Галя.

Так продолжалось около полутора часов. Макс потерял терпение. Но бить ее не хотелось, да и не имело смысла. Он пару раз стукнул ее в живот.

Наконец Макс обратился к Колобку:

– Сгоняй в багажник, там бутылка водки лежит, принеси ее сюда!

Валентин не понимал, зачем Максу нужна водка. Неужели он собирается пить?

Вскоре бутылка водки была в руках у Макса.

– Последний раз спрашиваю, будешь деньги отдавать или нет?

– Буду, но не сразу, – опять повторила Галя.

– Все, хватит! – закричал Макс. – Пацаны, держите ей руки!

Один пацан схватил Галю за руки. Макс открыл ей рот и стал вливать водку. Галя кашляла, пыталась выплевывать жидкость, но Макс постепенно вливал водку. Скоро бутылка была пуста.

Все смотрели на женщину. Постепенно она стала пьянеть.

– Ну вот, – сказал Макс, – теперь у тебя, Галя, времени осталось не больше получаса. Если ты меня понимаешь, дай мне знак. Через полчаса будет уже поздно, потому что через полчаса ты отключишься и заснешь тут, на холоде. А к утру ты подохнешь от холода, а тело твое найдут через неделю, может, через две. Все будут думать, что ты пьяная заснула и умерла от холода. Так что видишь, – Макс вытирал руки, мокрые от водки, об одежду, – мы чисты перед законом! Ну так что, надумала?

Но Галя только мычала и мотала головой. Глаза ее потихоньку закрывались. Макс раздраженно обратился к пареньку, который принес бутылку:

– Ты какую водку принес?

– Которая в багажнике лежала.

– В пакете или в бумагу завернутая?

– В пакете, – сказал парень. – Нет, в бумагу завернутая.

– Ты и дурак! – Макс изо всей силы ударил его по лбу.

– Макс, я не виноват! Ты же не сказал, какую бутылку водки нести! – стал оправдываться парень.

– Козел ты! – продолжал ругаться Макс.

– Макс, в чем дело? – спросил Валентин.

– Да он мне водку с клофелином притащил!

– Но ты же не говорил ему, какую бутылку нести!

– Правда? Ладно, – уже спокойнее сказал Макс. – Что теперь с ней делать будем? Она засыпает.

– Может, правда умрет?

– Конечно, умрет, в три минуты!

– Нельзя ее тут оставлять.

– Сам знаю, что нельзя, – сказал Макс. – Грузи ее, ребята, в машину! Поехали, у ее подъезда оставим.

Через несколько минут ребята выгрузили Галю у подъезда и оставили на лавочке, спящую и пьяную, положив рядом сумочку. Хотели ехать, но потом решили оставить одного паренька дожидаться, смотреть, что будет делать Галя дальше. Остальные сели в машину и уехали.

– Надо же, – всю дорогу сокрушался Макс, – думал, дело плевое, подумаешь – баба! А ничего не получилось!

– Не всегда все получается, – сказал Валентин.

– Денег мы не получили, времени столько потратили, а ничего не получилось! Да еще в криминале засветились! Надо с этого коммерсанта получить за это. Как ты думаешь, Валя?

– А он тут при чем? Это же наши проблемы, у нас не получилось.

– Ты правильно говоришь, все это так. Ладно, коммерсанта трогать не будем. Времени только жалко потраченного!

– И не только времени, – сказал Валентин. – Мы, можно сказать, совершили преступление.

– Да ничего мы не совершили! Ничего она не докажет! Она пьяная в стельку! Даже если милицию вызовет, все равно ничего толком объяснить им не сможет, что за люди были.

– Но она на этого парня покажет, на Витьку!

– Ну и при чем тут Витька? У него стопроцентное алиби. Он не при делах, – размышлял Макс вслух.

На следующий день Валентин уже знал от того паренька, что Галя просидела у подъезда от силы тридцать-сорок минут, потом какие-то соседи вызвали ее мужа, и тот затащил ее в квартиру. Затем к подъезду Галиного дома подъехала «Скорая помощь», через несколько минут – милицейская машина. То ли врачи вызвали милицию, то ли сама Галя. Машины простояли у подъезда около трех часов. Вероятно, Галю приводили в чувство. Потом все было тихо.

После этого происшествия Макс сказал всем своим, чтобы на Рижском рынке никто не появлялся.

К следующим выходным все почувствовали, что делать им нечего. На рынок ехать было нельзя, так как Галя могла сдать их ментам и там могла быть засада. Решили просто покататься. Сели опять на «трешку», Макс за рулем, и медленно поехали в Москву. Бесцельно болтаясь по улицам, они оказались на Калининском проспекте. Макс остановил машину.

Впереди, у входа в какое-то кафе, сидела группа ребят в кожаных куртках. На вид им было четырнадцать-шестнадцать лет.

– Ну что, – обратился Макс к Валентину, – пойдем с металлистами помахаемся, прошлое вспомним?

Валентин усмехнулся.

– Шутки у тебя какие-то дурацкие!

– Представляешь, Валек, лет десять тому назад мы ходили, махались, русские идеи какие-то отстаивали – смерть стилягам-металлистам, помнишь? А сейчас это кажется смешным!

– Да, это точно!

Они поехали дальше, свернули в какой-то переулочек.

– О, смотри, – сказал Макс, – видеосалон! Давай зайдем, пару кассет возьмем, а заодно и проверим, есть ли у них крыша.

Через пару минут они уже были в видеосалоне. Там никого не было. Видеосалон представлял собой не что иное, как пункт проката видеокассет. Раньше тут находился обыкновенный пункт проката, где брали разные предметы домашней утвари, холодильники, магнитофоны и другие предметы. Сейчас это было у всех собственное, и пункты проката постепенно пропали. Вот это помещение и занял видеосалон.

Войдя в просторное помещение со стеклянными витринами, Валентин посмотрел по сторонам. Сбоку находились какие-то шкафы с прозрачными дверцами, где виднелись кинокамеры, фотоаппараты. Рядом стояла стиральная машина. Вероятно, какой-то ассортимент пункта проката еще остался. В углу стоял большой письменный стол, на котором громоздились коробки с видеокассетами, рядом лежали каталоги с названиями художественных фильмов.

Макс подошел и стал рыться в каталогах, выискивая какие-то фильмы.

– Ребята, – сказал он, обращаясь к работникам видеосалона, – фильмы про карате есть?

– Про карате и кунг-фу очень много фильмов. Какие вы хотите? С Брюсом Ли, с Чаком Норрисом?

– Мне в принципе все равно, – сказал Макс. – А сколько стоит у вас прокат?

Ребята назвали сумму.

– Ого! Немалая сумма! А если потеряешь кассету?

– Тогда придется удержать с вас ее стоимость плюс – если вы берете кассету, то должны оставить нам залог двадцать пять рублей.

– Двадцать пять рублей? – переспросил Макс. – Приличная сумма! А если я больше кассет возьму, мне какие-то скидки, льготы будут?

Валентин не понимал цели этого разговора.

– Нет, никаких скидок не будет. С каждой кассеты по двадцать пять рублей.

– И много у вас берут кассеты?

Теперь Валентину стало ясно, что Макс просто пробивал ребят с точки зрения их оборота.

– Да берут, не жалуемся.

– А фильмы у вас свежие?

– Да, у нас каждый месяц новые поступления.

– И все дублированные?

– Да, с этим проблем нет.

– Как тебя зовут-то?

– Гарик, – ответил паренек, – то есть Игорь.

– Меня Макс. – Макс протянул руку. – Скажи мне, Гарик, у меня, собственно, к тебе вопрос уже не по кассетам. Но прежде чем ответить, хорошенько подумай, потому что я очень не люблю, когда меня обманывают. К тому же мои ребята за вранье наказывают. Да и обмануть нас практически невозможно. Ты понял меня, Гарик?

Парень закивал головой. Теперь ему стало ясно, что это не просто посетители, а рэкет, о котором он, вероятно, тоже много читал в газетах.

– Так вот, Гарик, вопрос достаточно простой и бесхитростный. Есть у тебя крыша? Если есть, то скажи кто и дай нам телефон, – сказал Макс, внимательно глядя на немного оробевшего Гарика. Тот замялся.

– Ну что молчишь? Если есть крыша, назови старшего. Мы сейчас позвоним ему, стрелочку назначим, пробьем ситуацию и уедем спокойно, – сказал Макс.

– Крыши нет, – выдавил из себя Гарик.

– Хорошо, что не обманул. Иначе плохо бы тебе, Гарик, было!

– Я понимаю, – сказал Гарик.

– Значит, мы теперь твоя крыша, – сказал Макс. – У тебя есть отдельный кабинет, где можно поговорить?

– Не кабинет, – сказал Гарик, – а что-то типа склада, мы там кассеты храним.

– Пойдем, чайку с тобой попьем. Чай у тебя есть?

– В термосе кофе.

– Тогда кофе и попьем, – улыбнулся Макс. – Поговорим о нашем сотрудничестве.

Макса не было минут сорок. Наконец они с Гариком вернулись. Гарик заметно повеселел. Страха в глазах уже не было.

– Ну что, Гарик, мы с тобой договорились, – сказал Макс, похлопав парня по плечу.

– Конечно, договорились! – улыбнулся Гарик.

– Значит, если кто спрашивать будет, так и отвечай, что под люберецкими стоишь, под Максом. Каждый день тебе будут звонить мои ребята, спрашивать, что и как. Если какие-то чужаки наедут, значит, стрелочку будем назначать. Больше никаких разговоров не веди, только называй крышу. Понял?

– Конечно, понял!

– И по платежам. Мы к тебе будем приезжать, – Макс достал из кармана записную книжку и стал листать пустые страницы, как бы показывая, что вся неделя у него занята, – по понедельникам. Как раз завтра первый день платежа. А сейчас мы у тебя возьмем что-нибудь посмотреть.

– Конечно, конечно, – засуетился Гарик, подбегая к столу и схватив в руки коробку с кассетами.

– Что ты нам несешь?

– Как что? Фильмы про карате, как заказывали!

– Да бог с ним, с этим карате! Хотя давай нам кассет пять про карате, а кассет пять – про американский рэкет. Нужно повышать свою квалификацию! – ухмыльнулся Макс.

– Хорошо, – сказал Гарик, – без проблем! – И он достал еще пять кассет.

– Только вот какая проблема, – сказал Макс. – Видачок у нас сломался, «Панасоник», классная машина.

– Так приносите, я его починю! – сказал Гарик.

– Да мы его уже толкнули одному барыге, – сказал Макс, придумывая на ходу. – Давай мы у тебя на время возьмем какой-нибудь видачок!

– Ребята, но мне ведь видаки самому нужны! Я на них фильмы переписываю! Это же тоже наши деньги! – сказал Гарик.

Теперь Валентин понимал, как ловко Макс провел идею, что мы, мол, теперь партнеры. Отстегни нам двадцать-тридцать процентов и называй нас партнерами.

– Действительно, ты прав, – сказал Макс. – Ладно, ничего, давай сделаем так. Мы у тебя его как бы выкупим, из нашей доли. Дай нам какой-нибудь простенький!

– А простенький у меня только «Электроника Б-12», – сказал Гарик, – отечественный. Но вы с ним намучаетесь.

– Ничего, мы не гордые! Мы недельку посмотрим «Электронику», потом у тебя на что-нибудь серьезное поменяем. Я же думаю, ты к этому времени большие деньги заработаешь. Как ты считаешь?

Гарик пожал плечами.

– Точно, заработаешь! Теперь тебя ни одна братва не тронет! Как только скажешь про люберецких, так все!

Гарик кивнул головой. Валентин улыбался, слушая болтовню Макса.

Через несколько минут Макс уже грузил в машину видеомагнитофон с кассетами.

Приехав домой, они стали смотреть фильмы. Смотрели до самого утра, в основном американские фильмы, как американские гангстеры трясут своих коммерсантов. Правда, коммерсанты в основном занимались тоже нелегальными делами – кто наркотиками торговал, кто проституток курировал, кто питейные и игорные заведения держал.

После просмотра какого-то очередного фильма Макс сказал:

– Да, ребята, я вот что подумал – не попробовать ли нам проституткам крышу делать?

Все засмеялись.

– Оттрахаем мы их всех – такая, что ли, крыша будет?

– Ничего смешного в этом нет, – серьезно сказал Макс. – Вы знаете, сколько они зарабатывают? Вот им крыша нужна настоящая.

– Где же мы их найдем?

– На нашем любимом Калининском. Тем более там у нас уже авторитет завоеван. Как ты считаешь, Валентин?

– Точняк, завоеван, – кивнул головой Валентин, улыбаясь и вспоминая свое прошлое.

– Ну вот и начнем с завтрашнего вечера!

Вымогательство денег у проституток происходило по одной и той же схеме. Сначала Макс с ребятами подъезжали на Калининский проспект, оставляя всю братву в каком-нибудь кафе. Вдвоем с Валентином они ездили вдоль Калининского проспекта, останавливаясь то у одного кафе, то у другого и вычисляя проституток. Иногда они заходили в фойе. Теперь уже они вычислили проституток. В основном все они были размалеваны, хорошо одеты, с маленькими сумочками, ясно, кого-то ожидающие.

Правда, около некоторых девчонок тусовались какие-то ребята, как потом выяснилось – сутенеры.

Дальше все было просто. Макс подходил и предлагал той или иной свои услуги, чтобы она отстегивала деньги. Правда, некоторые тут же называли крышу. Оказывается, многие стояли под ореховскими и называли кличку известного уже в то время авторитета Сильвестра. В таких случаях Макс поднимал вверх руки и с улыбкой говорил:

– Ничего, свободного плавания, девочка! Отдыхай!

Потом он подходил к другой, третьей.

Многие были под опекой каких-то сутенеров – неожиданно появлялись два-три парня. Тут уже наступало силовое решение вопроса. С помощью боевиков Макс жестоко избивал этих сутенеров в туалетах. Так как их было два-три человека, то противостоять группе из шести-десяти люберецких они просто не могли.

После такого избиения проститутки автоматически теряли своих прежних сутенеров и переходили под опеку люберецких. Норма, которую проститутка должна была давать еженедельно, была сто, а некоторым и двести рублей. Правда, через неделю многие проститутки просто исчезли, вероятно, испугавшись избиения Макса, а может, их сутенеры запугали. Некоторые стали платить, а третьи, кто посмышленей, вдруг стали под ореховскую крышу, объявив, что теперь они под Сильвестром.

У Макса возникла проблема – как быть? По идее, нужно назначать стрелку с ореховскими и отбивать их, но Макс не решался. Слишком уж силы были неравны, в их бригаде было от силы двенадцать человек.

Прошло два месяца, как друзья занимались рэкетом. За это время они уже накопили достаточно денег, купили машины, завели себе видеомагнитофоны. Время от времени просматривая фильмы о карате и рэкете, они как бы повышали свою квалификацию. Ребятам Макс еженедельно выдавал зарплату. В основном зарплата составляла каждую неделю около ста рублей. Триста-четыреста рублей в месяц были тогда неплохими деньгами. Остальные доходы шли в общак, на непредвиденные траты.

Вскоре Макс отметил двухмесячное существование группировки. Отметил с шиком. Заказав в одном из ресторанов несколько столиков, ребята сидели и отмечали событие, радовались вольной жизни. Многие из тех, кто работал в группировке у Макса и Валентина, уже готовы были привести своих друзей. Постепенно группировка должна была разрастись.

В конце вечера, когда кто-то из ребят пошел танцевать, а кто-то снимать проституток, Макс подсел к Валентину и начал разговор:

– Знаешь, Валек, я думаю, что нам надо расширяться.

– В каком смысле?

– В прямом. Группировку расширять надо. А то, видишь, мы уже сражения проигрываем, ореховским отдали многих проституток. А это, между прочим, деньги большие! И живые деньги!

– Я не против, – сказал Валентин.

На следующий день начался отбор. В первую очередь принимали тех, кого привели члены группировки. Макс долго беседовал с каждым, узнавал, из какой тот семьи, кто родственники, чем занимался до этого, какие спортивные секции посещал и так далее. Затем он рассказывал про группировку, про жесткую дисциплину, про систему наказаний и поощрений. Валентин сидел и слушал с большим вниманием.

– Оказывается, у нас есть система поощрений и наказаний, – сказал он Максу, когда они остались одни.

– А как ты думал, братишка? Есть и будет обязательно. А без дисциплины мы никто и ничто, – сказал Макс. – Более того, я даже проведу пару показательных акций по наказанию и поощрению, потому что пацаны четко должны знать, что мы справедливы, но и требуем много.

Основное требование – полный отказ от спиртных напитков и даже запрет курения на деле. Кроме того, запрещалось опаздывать. Так, на одну сборку, когда нужно было ехать на Рижский рынок, один паренек опоздал на пятнадцать минут. Вся бригада ждала его. Когда он появился и стал оправдываться, что опоздал на автобус, Макс просто отвел его в сторону и на глазах у всех жестоко избил.

– Это тебе на первый раз, – сказал Макс, ударив напоследок парня ногой. – Во второй раз убьем! И чтобы каждый знал – если назначаем встречу в двенадцать, значит, все должны быть ровно в двенадцать! Ни минутой позже! У нас должна быть железная дисциплина!

Валентин посмотрел на ребят и в глазах у многих увидел страх. Но, с другой стороны, они уважали Макса и подчинялись ему, потому что он был сильный и просто так ни на кого не наезжал.

Через пару дней подвернулся случай с поощрением. Пришел один паренек и сказал, что на выходные ездил к тетке в Москву, день рождения отмечали в одной кооперативной стекляшке. И паренек раскрутил там коммерсанта, то есть фактически предоставил ему люберецкую крышу. Коммерсант согласился.

– Точно, не врешь? – спросил Макс.

– Макс, Валя, точно говорю! – сказал паренек.

На следующий день Макс с Валентином и с другими ребятами подъехали к этой стекляшке. Паренек не обманул. Коммерсанты сказали, что охотно будут платить люберецким и станут под их крышу, прекрасно понимая, что на их кафе рэкетиры будут слетаться, как бабочки.

Максу очень импонировало, что они получили такую серьезную точку – кооперативное кафе. Ему казалось, что с этого кафе они будут иметь большие бабки.

– Ну что, очень хорошо! – сказал Макс, обращаясь к хозяевам. – С сегодняшнего дня в кафе будет сидеть наш смотрящий, типа дежурного, связного, который будет наблюдать. Если братва станет подтягиваться, он будет с ними разговоры вести, чтобы вы не отрывались от своего бизнеса.

Хозяева кивали головами в знак согласия.

– А то, знаете, лишнее брошенное слово – а нам потом отвечать. Могут быть кровь и трупы. – Макс повторил фрагмент из какого-то американского боевика.

Назначив своим смотрящим маленького Колобка, Макс дал ему инструкции, о чем и как говорить с братвой, как стрелки назначать, как с ним связываться. А когда вышли из кафе, Макс вдруг повернулся к тому пареньку, который первый раскрутил это кафе, и, похлопав его по плечу, сказал:

– Молодец, Егорка! Правильно живешь! – И он повернулся к Валентину: – Валя, выдай Егорке премию в размере тысячи рублей!

Все посмотрели на Егорку. Тысяча рублей – нехилые деньги для молодого паренька!

– И еще, ты будешь иметь небольшой процент с этого кафе, поскольку ты сам его нашел и сам с ними договорился, – добавил Макс.

Теперь Валентин понял – вот она, форма поощрения! Теперь каждый понимал, что если он в свободное время найдет какую-нибудь коммерческую точку и сможет договориться с ней о крыше, то, помимо солидной премии, будет получать и процент с этой точки.

Оставшись с Максом наедине, Валентин осторожно спросил его:

– Послушай, Макс, а если мы так всем будем проценты раздавать, то что нам тогда останется?

– Не боись! – улыбнулся Макс. – Пусть немного пополучает процент, а потом мы его накажем. Наверняка он дисциплину нарушит.

– А если не нарушит?

– Значит, сделаем так, чтобы нарушил. Зато все будут стараться!

Действительно, его тактика очень скоро дала плоды. Через несколько дней ребята нашли еще несколько точек. В актив добавилась одна небольшая автомастерская, точнее, шиномонтаж, потом кооперативный киоск и так далее.

Прошло еще несколько месяцев. Валентин с Максом уже выполняли роль главарей, копируя своих американских коллег. Теперь в основном они обедали и ужинали в ресторанах, время от времени навещая те или иные точки. В ресторанах они принимали коммерсантов и своих же кассиров, которые приносили им деньги. Каждая точка была закреплена за какими-то конкретными двумя боевиками. Макс специально выработал систему именно двух человек. Один – это контрольный, а второй – проверяющий его. И потом, он специально комплектовал эти пары так, чтобы эти двое не были друзьями, а наоборот – либо были малознакомыми, либо отношения между ними были далеко не дружеские.

Время от времени Макс менял состав пар, чтобы они не спелись.

– Ловко ты все придумал! – говорил ему Валентин.

– А ты как думаешь? Если дашь им свободу, глядишь – потом или кафе, или еще какая точка будет их, а мы с тобой вроде и не при делах окажемся! А так я их периодически меняю.

На Рижский рынок теперь вся группировка не ездила, а снаряжали туда двоих-троих ребят-кассиров дань собирать.

Прошло еще немного времени. Теперь группировка насчитывала не двенадцать, как было вначале, а двадцать четыре человека. Кроме «трешки», у угонщиков была еще и старенькая «девятка» с перебитыми номерами и фальшивыми документами.

Макс стал организовывать так называемый досуг и спортивный режим. Теперь, зная, что понедельник – день нерабочий, так как многие кооперативные точки и структуры отдыхают после выходных, Макс назначал день спорта.

Всей группировкой ходили на футбольное поле, играли в футбол, причем играли почти полдня. Затем вечером шли либо париться в баню, либо в ресторан. Там подводили еженедельные итоги, подсчитывали прибыль, распределяли обязанности, намечали новые направления деятельности.

Постоянно шла работа по привлечению новых объектов. Теперь в группировке была своя служба разведки. Макс сумел найти молодых ребят, особенно таких, у которых были богатые родители и которые уже имели свои «тачки», и завербовал их в разведку.

Фактически они не были членами группировки. Они только выясняли точки, на которые потом надо было наезжать. Эти ребята целый день ездили по Москве в разные места. Макс оплачивал им расходы на бензин и давал премиальные за хорошую работу. Ребята сообщали Максу или Валентину о тех или иных точках, которые, на их взгляд, были без крыши. И в тот же вечер бригада наезжала на эту точку.

Таким образом, поиск новых точек велся почти ежедневно.

Часто ребята не успевали приехать на ту или иную точку, как появлялся смотрящий от другой группировки, закрепленной за этой точкой. Тогда происходил обычный разговор – ребята, вы опоздали, мы тут уже стоим.

Иногда смотрящих не было, коммерсанты говорили что-то невразумительное. Тогда Макс требовал предъявить крышу, назначал стрелку. В тот же день к вечеру или после обеда в каком-нибудь известном месте назначалась встреча. На двух машинах подъезжали ребята, приезжала другая группировка. Опять же происходило почти одно и то же – вы кто? А вы кто? Мы такие-то…

Но самое неожиданное случилось в конце следующей недели, когда на встречу, вернее, на серьезный разговор, явился Гарик – тот самый Гарик, который держал видеосалон. Встречу решили назначить в одном из ресторанов в районе Старого Арбата. Подъехав в назначенное время на двух машинах, Макс, Валентин и еще несколько ребят сели за столики.

Садились обычно следующим образом. За один столик садились только старшие – Макс и Валентин. Все остальные садились за соседний столик.

Вскоре появился Гарик. Тепло поздоровавшись со всеми, он подсел к Максу и Валентину. Суть его предложения сводилась к тому, что он хотел открыть что-то типа ночной дискотеки – прообраз будущих ночных клубов. Макс отнесся к этому предложению скептически.

– У тебя, Гарик, никакого опыта нет! – говорил он.

– Да я раньше активно дискотеки посещал, я все там знаю! – говорил Гарик. – Схема достаточно простая.

После долгого разговора посчитали, что дело это достаточно прибыльное.

– А деньги где возьмем? – поинтересовался Макс.

– Вообще-то я рассчитывал на кредит из банка. Потом какая-то часть наличными будет нужна, сами понимаете – ремонт, переустройство, а работягам мне нужно наликом платить, – стал объяснять Гарик.

– И что из этого?

– Я вот и хотел у вас занять эти деньги. Мы же с вами партнеры! – неожиданно произнес Гарик те самые слова, которые недавно ему вдалбливал Макс.

– Конечно, партнеры, – кивнул головой Макс.

– Значит, и расходы у нас должны быть пополам.

– Логично, – сказал Макс. – На какую сумму ты рассчитываешь?

Гарик назвал сумму.

– Да, сумма не маленькая! – покачал головой Макс.

– Но ведь и доход будет большой! – сказал Гарик. – Я посчитал – прибыль почти двести процентов! И самое главное, на чем будем делать деньги, – это на напитках. Коктейли разные, а там своя химия.

– Что значит химия? Химические вещества, что ли, растворять будешь? – улыбнулся Макс.

– Нет, я имею в виду, что вместо коньяка можно «Старку» заливать. Знаете, это как раньше халдеи в ресторанах делали.

– Это нам знакомо, – сказал Макс и повернулся к Валентину. – Ну, Валя, что ты думаешь? Как тебе эта идея?

Валентин одобрил идею Гарика.

– Идея хорошая, – сказал он, – перспективная.

– Значит, бабки нужно готовить, – сказал Макс. – Сколько у нас там набралось?

Всю последующую неделю готовились к открытию дискотеки. Гарик без труда взял в коммерческом банке кредиты. Тогда кредиты давали под смешные проценты и под честное слово. Предоставив только устав и положение о молодежном центре, Гарик сумел уболтать банкира, и тот дал неплохой кредит. Единственное, что все кредиты были по безналичному расчету. Но все равно это были деньги.

Только однажды Макс обратился к Валентину:

– Знаешь, Валя, что я думаю? Не очень-то я доверяю этому Гарику, мы его мало знаем. Я хочу в это дело ввести своего человека, проверенного.

– Ты кого имеешь в виду? – поинтересовался Валентин.

– Помнишь Серегу Воробьева? Мы с ним палаточку держали. К тому же Серега – бывший комсомольский босс, и ему все это знакомо. Ты как, не против?

– Нет, не против. Пускай работает!

Через несколько дней состоялась встреча с Сергеем Воробьевым. Он действительно оказался к тому времени не у дел. После потери коммерческой палатки он устроился на какую-то фирму инженером. Но это, естественно, его не устраивало. Теперь перед ним открывались хорошие перспективы с помощью группировки начать серьезное дело.

Чуть позже Валентин с Максом часто навещали взятое в аренду помещение, находившееся около одной из станций московского метро. Там вовсю шли ремонтные работы. И Гарик, и Сергей Воробьев активно руководили ремонтом. Единственное – возникали проблемы с рабочими. Иногда те или иные бригады напивались. Тогда Макс посылал ребят, чтобы научить того или иного рабочего выходить на работу трезвым.

После легкого избиения те приходили в рабочее состояние. Валентин и Макс хотели только одного – чтобы дискотека была открыта точно в срок.

Однажды Валентин с Максом заехали в будущую дискотеку с проверкой, посмотреть, как идут работы. Оставшись довольными результатами работ, они уже собрались уходить, как неожиданно их пригласил в свой уже отремонтированный кабинет Сергей Воробьев.

– Послушайте, ребята, – сказал он, – у меня появилась отличная идея, которая будет приносить нам большую прибыль. Дело в том, что таких дискотек, какую мы хотим открыть, в Москве уже много, по существу, нам будет трудно завоевать публику и конкурировать с другими подобными заведениями. Поэтому я предлагаю открыть дискотеку со стриптизом.

– Со стриптизом? – сказал Макс. – Это отличная идея! Только вот кто разрешит нам стриптиз? При сегодняшней пуританской системе это невозможно! Нас тут же закроют!

– Хорошо, – сказал Сергей, – пусть будет не стриптиз, а бои женщин без правил.

– Что это значит?

– Вот смотрите, – и он вставил в прорезь видеомагнитофона кассету. На экране появились две дерущиеся женщины без лифчиков, валяющиеся в какой-то грязи.

– А где же мы столько грязи найдем? – усмехнулся Макс. – Если только на стройку выехать.

– Это специальная грязь. Ее из Европы привозят, – объяснил Сергей. – Я уже узнавал. Стоит она, правда, недешево.

– Нет, это исключается!

– Хорошо, пусть будет не грязь, пусть будет ринг.

– А откуда мы девчонок возьмем?

– Так у нас же проститутки есть, – вступил в разговор Валентин, – поедем на Калининский, выберем. Попробовать можно! Ведь на такое зрелище много мужиков соберется, а это хорошие деньги!

Так и сделали. На следующий день Валентин с Максом взяли с собой еще двух ребят и поехали на Калининский проспект выбирать из подшефных проституток будущих боксеров. Заодно они решили устроить себе «субботник».

Ребята давно сняли однокомнатную квартиру, куда время от времени приводили проституток снимать с себя и со своих бойцов напряжение.

В тот день из тех, кто вышел на работу на Калининский, было только двенадцать подшефных проституток. Макс обошел всех и назначил им в разное время приехать в эту квартиру. Ребята шутили:

– Макс, а у тебя пупок не развяжется, если ты всех в один день?

Но они не знали, что на самом деле Макс не ставил перед собой такой задачи – вступить в любовную связь с двенадцатью проститутками, просто ему нужно было отобрать будущих участниц женского бокса.

Вскоре девушки стали появляться. Валентин с Максом сидели в квартире, где из мебели были только диван, тумбочка и небольшой кухонный гарнитур. Каждой девчонке необходимо было сразу раздеться. Они обнажали грудь. Отбор проходил по этому критерию – у кого грудь красивее и пышнее, та и подходила для этого бокса. Не надо было никаких физических данных, так как это была просто игра в бокс. И каждый раз, по замыслу Макса, победительницей должна была быть какая-то девушка по установленной схеме.

Перед Максом и Валентином, обнажив грудь, стояли три девушки. Макс подошел к одной из них и стал поглаживать ее по груди, как бы проверяя. Затем попросил ее попрыгать, глядя, как будет она смотреться в движении. Все это его устроило.

– Ты и ты, – показал на двух девушек Макс, – подойдешь. А ты, – указал он на третью, – нам не подходишь. Будешь в резерве.

– А что делать-то надо? – поинтересовались две отобранные девушки.

– Сейчас мы вас научим, – и Макс увлек одну из них в постель. Завалив ее туда, он стал заниматься с ней любовью. Валентина же отправил на кухню со второй. Третьей сказал, чтобы она шла на работу и прислала еще двух.

Та, которая ушла на улицу, так ничего и не поняла. Чего они хотят, зачем нужно было обнажать грудь, зачем они заставляли девчонок прыгать – странно.

Через некоторое время двух девчонок сменили две другие. Макс опять приказал им раздеться, заставил прыгать. Из двоих он выбрал еще одну. Так в течение этого дня Валентин с Максом оттрахали пять или шесть девчонок, отобрав их для бокса.

Потом, объяснив им, что от них требуется, Макс сказал, сколько это будет стоить – сто рублей за участие в бое. То есть это была норма оплаты проституток, если учитывать, что она брала по двадцать пять – пятьдесят рублей с человека.

Многие заинтересовались этим делом.

В конце дня Валентин спросил:

– Макс, а кто же будет их тренировать?

– Да пускай Серега Воробьев и тренирует, это ведь его идея!

– Серега? – засмеялся Валентин. – Да он же бывший комсомольский работник!

– Вот именно. Ты что, не слышал про так называемые комсомольские сауны? Там такая была групповуха у них…

– Нет, – Валентин покачал головой, – мне об этом ничего не известно.

– Вот видишь! А я знаю. Комсомольские работники по этим делам мастаки. Вот пусть он их и тренирует.

Тут неожиданно в дверь квартиры кто-то позвонил. Макс медленно подошел к двери. Странно, кто это? Мало кто знает про эту квартиру.

В дверях стоял паренек, недавно принятый в группировку.

– Макс, извини, что беспокою. Там проблема возникла. Казанцы наших проституток бьют.

– Где?

– На Калининском, около кафе «Печора».

– Валя, вперед! – скомандовал Макс.

Валентин с Максом выскочили из квартиры и побежали в сторону Калининского проспекта. До кафе «Печора», которое находилось где-то в начале проспекта, оставалось совсем немного. Вбежав в кафе, они ничего не заметили.

– Где? – спросил Макс у паренька.

– В женском туалете.

Ребята быстро спустились вниз и оказались у двери женского туалета. Одним движением Макс выбил дверь и увидел следующую картину. Человек десять молодых крепких ребят с коротко стриженными темными волосами били двух проституток.

– В чем дело, братва? – спросил громко Макс.

– А ты кто такой? – обернулся к нему невысокий паренек с явно татарской внешностью.

– Я Макс из Люберец. Это наши девчонки. В чем дело, братва?

– Они плохо работают. Они обокрали нашего парня.

– Вы кто будете?

– Мы казанцы.

– С кем работаешь? – чуть ли не командным тоном спросил Макс.

– А чего это ты на меня голос повышаешь? – нахмурился паренек. – Я тебе что, шестерка, что ли? Мы с Фаридом работаем. И что из этого следует?

– А то, что так дела не делают, – продолжал Макс.

– Какие дела? Это у вас в Москве дела, а у нас свои законы, в Казани.

– Как тебя зовут? – спросил Макс.

– Равиль меня зовут. А ты Макс? Слышал я про тебя.

– Так в чем проблема? Так дела не делаются, – повторил Макс.

– Какие дела? Твои девчонки плохо нас обслужили, и мы вправе их наказать. Такие наши законы.

Макс понял, что без драки не обойтись. Он повернулся к Валентину и сказал:

– Иди сходи посмотри, закрыл ли я машину.

Валентин уже знал, что эта условная фраза означает, что нужно выйти на улицу и как можно быстрее созвать ребят, которые могли бы вступить в драку. Он пожал плечами, показывая, что не хочет оставлять друга одного. Потом он быстро выскочил на улицу. Минут через десять ему удалось найти троих ребят из группировки. Они уже торопились в туалет кафе.

Но было уже поздно. Когда они вбежали в туалет, Макс и еще один паренек из группировки, оставшийся с ним, валялись на полу, жестоко избитые. Казанцев не было.

Макса довели до машины и усадили в нее, повезли в Люберцы, в больницу.

Пролежал Макс в больнице две недели. Валентин навещал его каждый день, приносил ему фрукты, соки. Макс через пару дней начал говорить. Он очень переживал. Он прекрасно понимал, что его авторитет после этого случая сильно пошатнулся. Как же – он был сильным, всемогущим Максом, державшим группировку в руках, а тут какие-то казанцы избили его! Конечно, их было двое, а казанцев – человек десять. Силы были неравны. Но все равно он не должен был допустить такого избиения. А если допустил, то обязательно должен отомстить – кровью смыть свой позор!

Макс однажды первым начал разговор с Валентином.

– Надо бы нам оружие прикупить, – сказал он.

– Какое оружие? – не понял Валентин.

– Стволы – пистолеты, может, пару гранат.

– Ты чего? С казанцами войну затеваешь? – осторожно спросил Валентин.

– А другого выхода нет. Войну с казанцами вести не буду, а этого Равиля я должен замочить лично, сам, иначе, – Макс сделал паузу, – сам понимаешь, братан, что со мной может быть.

Валентин пожал плечами.

Идея покупки оружия захватила Макса. Он разрабатывал варианты, где можно это оружие достать. Остановился он на покупке оружия в какой-нибудь воинской части.

Воинская часть, которая находилась недалеко от города Жуковского, была Максу знакома. Один из его знакомых когда-то служил в ней. Когда Макс выздоровел, они с Валентином прихватили еще одного паренька и поехали в эту часть.

Часа через два они нашли двух прапорщиков. С каждым Макс говорил один на один, без свидетелей, показывая деньги и убеждая продать оружие. Но пока все было безуспешно. Ни один не согласился.

Макс нервничал.

– Черт возьми, столько времени потеряли, и все впустую! Один говорит – в ГСМ работает.

– Где? – переспросил Валентин.

– Ну, на складе горюче-смазочных материалов. Другой – какой-то вещевик. Я говорю ему – найди человека, который за оружие отвечает, я тебе деньги заплачу, деньги ему показывал, а он – нет, ребята, мы не по этой части!

– Может, они просто боятся? – предположил Валентин.

– Может, и так. Черт их знает!

Вдруг из проходной вышел мужчина в военной форме. Но форма эта была какая-то странная. У него были офицерская фуражка с кокардой, солдатский бушлат с погонами рядового и офицерские брюки. Наверное, он специально надел бушлат, чтобы замаскироваться.

Медленно пройдя пару раз мимо машины и оглядевшись вокруг, мужчина подошел к ребятам и спросил:

– Кто из вас Макс?

Макс расправил плечи.

– Я Макс.

– Пойдем поговорим, – сказал военный. Отойдя на несколько шагов, они начали о чем-то говорить. Макс снова достал деньги из кармана, стал их показывать. Неожиданно военный взял деньги и положил себе в карман. После этого он направился в сторону КПП.

Валентин смотрел на это с удивлением. Что, этот военный деньги у Макса отнял? Что же Макс не догоняет, а спокойно стоит на месте? Но Макс уже шел к Валентину и улыбался.

– Мы договорились, – сказал он.

Военный появился снова минут через тридцать. Он нес в руках какой-то полиэтиленовый пакет. Быстро передав его Максу, он повернулся и пошел обратно.

– Ну все, пара стволов у нас есть! – довольно произнес Макс.

Они отъехали от воинской части. Макс достал из пакета два пистолета «ТТ» черного цвета. Он аккуратно погладил оружие.

– Слышь, Валентин, пойдем постреляем! – предложил он.

Вскоре они свернули с трассы в какой-то лесок, там нашли большую поляну. Быстро соорудили подобие тира, поставив пустую консервную банку на пень. Взведя курок, Валентин с Максом отстреляли почти целую обойму.

Макс стрелял точно.

– Теперь осталось прикупить патронов и глушитель сделать.

– А патроны где возьмем? – спросил Валентин.

– Да мне тот вояка обещал через пару дней.

Через пару дней состоялась новая сделка – покупка патронов. Военный продал Максу не только большое количество патронов к «ТТ», но и две лимонки.

Теперь необходимо было сделать глушители.

– А зачем глушители? – поинтересовался Валентин.

– Как зачем? Что, ты будешь на Калининском изо всей страсти палить? Да тут же мусора загребут! – сказал Макс.

Оружие решили хранить у Валентина. Теперь Макс часто заходил к нему и подолгу занимался с «ТТ»: разбирал его, смазывал, изучал конструкцию. Вскоре Макс уже мог легко разобрать пистолет.

Наконец наступил день, когда они заказали глушители. Макс разобрал пистолет, оставив только сам ствол. Все остальные части он оставил в квартире. С помощью паренька, у которого дядя работал на заводе на токарном станке, Макс заказал глушители.

На следующий день Макс с Валентином поехали опробовать оружие. Это был великолепный результат! Практически ничего не было слышно, только легкие хлопки. Правда, дальность выстрела значительно уменьшалась, но это не имело большого значения. Главное – тишина.

Теперь Макс готов был рассчитаться с Равилем. Накануне Макс спланировал акцию по ликвидации Равиля. Она была достаточно простая. Притащив заранее пистолеты и лимонки в съемную квартиру на Арбате, где они принимали проституток, Макс должен был ждать, пока его разведчики донесут, где и когда появится Равиль. Наблюдение вели те внештатные разведчики, которых Макс нанимал для вычисления точек.

Расчет Макса был прост. Во-первых, он не хотел светить никого из бригады, во-вторых, казанцы уже многих знали, поэтому только посторонние парни легко могли дать знак, когда появится Равиль. Тем более что наблюдение установили за двумя кафе – «Печора» и «Ангара». «Печора» была местом, где Равиль очень часто тусовался.

Как только поступал сигнал, что Равиль появился в одном из кафе, Макс должен был тут же подъехать туда на машине. Вторая машина с водителем должна была ждать с включенным двигателем. Дальнейшее – дело техники. Макс должен его пристрелить. Неважно, сколько будет людей, в полном ли составе будет его группировка. На этот случай Макс держал гранату. Если кто-то из казанцев дернется, то Макс их тут же остановит, выдернув чеку из лимонки.

– Ну что, Валентин, пойдешь со мной? – спросил Макс.

– Конечно, пойду, ты же мой друг! – ответил Валентин.

В тот день ждать им пришлось достаточно долго. Как ни странно, Равиль все не появлялся. Наконец около шести часов вечера, когда кафе стали постепенно наполняться публикой, один из разведчиков, подъехав на машине, дал сигнал под окном.

– Все, он приехал! – Макс быстро спустился вниз. Наклонившись к парню, сидящему за рулем фиолетовой «девятки», Макс получил от него информацию, что Равиль сидит в «Печоре».

Макс с Валентином и еще с одним парнем поехали в сторону «Печоры». Паренька оставили в машине на Калининском проспекте, а сами, вооружившись двумя пистолетами и двумя гранатами, пошли в сторону кафе.

Как только они вошли в вестибюль, Валентин сразу заметил, что у дверей, вернее, у гардероба, тусуются два татарина явно из казанской группировки. Макс подошел вплотную к одному из них и сказал:

– Вызови мне срочно Равиля! Разговор есть!

– Какого еще Равиля? – нагло ухмыльнулся парень. – Я никакого Равиля не знаю.

Макс схватил его за то, что находилось у парня между ног, и с силой сжал.

– Пусти, гад! Что ты делаешь! – закричал парень. Другой хотел рвануться, но Валентин остановил его.

– Равиля мне быстро, а то выдерну все твои мужские достоинства! – сказал Макс.

Второй парень побежал за Равилем. Через несколько минут по лестнице с шумом спускался Равиль и с ним шесть или восемь его боевиков. Увидев Макса, он заулыбался.

– Макс, ты, что ли? А я думал, какой-то бандит пришел, моих ребят за яйца хватает. Ты чего, Макс, еще хочешь получить, что ли?

Макс к тому времени отпустил парня.

– Да нет, наоборот, с тобой рассчитаться пришел, должок списать.

Равиль не понимал, как Макс может с ним рассчитаться. Он продолжал улыбаться.

– И где ты собираешься со мной рассчитываться? Опять в женский туалет пойдем? Пойдем, рассчитаемся.

Валентин посмотрел по сторонам. К тому времени в кафе было много людей. Казанцы постепенно стали окружать их. Сейчас круг замкнется, и они будут отрезаны от выхода. Валентин внимательно смотрел за руками Макса. Что же он будет делать? Ведь никакой конкретной договоренности не было, должны были действовать по обстановке. Никто же не знал, пойдут они в туалет выяснять отношения или не пойдут. Все теперь решал Макс.

Равиль стоял в нерешительности. Он сам не хотел драться в фойе. Вероятно, это его точка, думал Валентин, компрометировать себя, наверное, не хочет.

– Чего же мы стоим? – Равиль демонстративно взглянул на часы. – Только время теряем! Если у тебя времени вагон, то у меня его мало. Или ты сдрейфил, Макс?

Казанцы заулыбались.

– Ты не дрейфь. Скажи честно: я сдрейфил, Равиль, – я тебя прощу.

Макс быстро полез за пояс и вытащил пистолет с глушителем. Выражение лица Равиля резко изменилось. Кто-то из казанцев хотел было рвануться наверх – вероятно, они пришли пустые, без оружия, – но Валентин вытащил свой пистолет и навел его на бегуна.

– Всем стоять, суки! – сказал Макс. – Ну вот тебе, Равиль, должок! – И он два раза нажал на спусковой крючок.

Два хлопка прозвучали очень тихо, их почти никто не слышал. Равиль схватил себя за грудь и, зажав раны, стал медленно опускаться вниз. Он что-то пытался сказать, но уже не мог. Казанцы стояли вокруг без движения. Они не знали, что им делать.

У Макса в левой руке уже была лимонка.

– Всех замочу! – закричал он. – Расступитесь, падлы!

Казанцы расступились. Валентин с Максом стали пробираться к выходу. Валентин видел выражение ужаса в глазах случайных посетителей кафе.

Через несколько мгновений они выскочили на улицу. Добежав до машины, Макс скомандовал:

– Гони!

Парень, сидевший за рулем, повернул ключ зажигания. Но машина не заводилась.

– Ты что делаешь? Заводи машину, гад! – кричал Макс.

– Не заводится! – Парень стал включать и выключать зажигание.

– Ты что делаешь? Сейчас аккумулятор разрядишь!

Наконец машина завелась. Она тронулась с места, но, не проехав и нескольких метров, ребята услышали сирену. Сзади пристроились два «газика». Видимо, они мчались в попутном направлении. Непонятно, что двигало Максом, но он скомандовал:

– Давай-ка на тротуар, вон в тот переулок!

Машина въехала на тротуар. И тут «газики», словно заметив машину Макса, поехали за ними. Теперь Валентину стало ясно, что милиция ехала по своим делам, по вызову. А теперь, получив по рации сообщение о перестрелке в кафе «Печора» и увидев, как синяя «трешка» рванулась к тротуару, милиционеры стали ее преследовать.

– Не уйдем! – сказал Валентин.

– Ничего, отстреляемся! – И Макс начал сворачивать глушитель с пистолета. – Давай, Валентин, сворачивай со своего!

– Ты что, Макс, задумал?

– С глушителями стрелять нельзя – расстояние уменьшается. Снимай, я тебе приказываю!

Валентин медленно отвернул глушитель со ствола.

Машины мчались на большой скорости, распугивая редких прохожих, которые шли по тротуарам. Наконец они свернули в какую-то арку.

– Ну, падла, смотри, если там тупик! – сказал Макс.

– Макс, я тут никогда не был! – сказал парень. – Я стараюсь от них оторваться!

Но вскоре они выскочили из небольшого дворика еще в один дворик. Милицейские «газики» их преследовали.

Потом они кружили по узким арбатским переулкам, пытаясь оторваться, но все было безуспешно. Если их машина ныряла в какой-то дворик и, казалось, уходила от преследования, то патруль их вновь настигал.

Макс понял, что все бесполезно.

– Слушай меня внимательно, Егорка, – скомандовал он, – ты сможешь уйти? Мы сейчас спрыгнем. Тормознешь за углом. А сам уходи. Если не удастся – смотри, Егорка, – Макс подвел ствол пистолета к его лицу, – я тебя сам, лично шлепну! А до этого твои кишки наружу вытащу, если ты нас сдашь!

– Макс, да никогда! Даже не думай об этом!

– Все, тормози!

Тут же Егорка резко тормознул. Макс с Валентином быстро выскочили из машины и рванулись к ближайшему парадному. Машина понеслась дальше. Не успела она проехать десяти метров, как из-за угла выскочили два «газика» и поехали за Егоркой.

– Все, кажется, пронесло! – выдохнул Макс.

– Может, где-нибудь тут оружие спрячем? – предложил Валентин.

– Хорошая идея! Не идти же со стволом! Наверняка сейчас облава будет, и всех будут шмонать, – сказал Макс. Он вышел во двор.

Старый арбатский дворик был темным, так как массивные здания дореволюционной постройки имели восемь-девять этажей в высоту. Отыскав помойку, Макс подошел к ней. Там валялось грязное ржавое ведро.

– Может, сюда сложим?

– В ведро опасно.

Макс нашел старый деревянный ящик, заполненный стружкой, картофельными очистками и прочим мусором. Он вытащил из помойки рваную газету, завернул в нее пистолеты, глушители, сунул туда же гранаты и положил сверток в этот ящик.

– Валя, постарайся запомнить этот дворик! – сказал он.

– Конечно, запомню! – ответил Валентин. – Придем сюда через пару дней и все вытащим.

Потом они вышли на улицу, поймали такси и поехали в Люберцы.

Когда добрались до дома, Егорки на «Жигулях» там не было.

– Вероятно, ментам попался! – сказал Макс. – Ладно, скоро появится. Наверное, в облаву попал. Побьют немного паренька, потом отпустят. Все равно на нем ничего нет.

Однако ни через два дня, ни через неделю Егорка не появился. Позже ребята совершенно случайно узнали, что Егорка разбился на машине, уходя от погони, и заживо сгорел…

Прошло еще два месяца. Дела шли неплохо. Группировка постепенно все больше разрасталась. Все больше коммерческих точек становились под крышу бригады. Каждую коммерческую точку обслуживали два человека – находились там в качестве постоянных смотрящих. Поэтому людей не хватало.

Макс решил набрать новых бойцов. Желание прийти в группировку у ребят, проживающих в Люберцах, было очень большое. Все слышали от своих же товарищей, которые были в группировке, о той жизни, которую они ведут. Конечно, многим это нравилось. Прежде всего это был не такой уж большой риск попасть на нары или быть убитым. Это сводилось к минимуму. А деньги были большие. Поэтому многие пацаны хотели вступить в группировку.

И к Валентину, и к Максу почти ежедневно приходили ребята с просьбой принять их в группировку, но Макс пока не спешил. Наконец, когда точки были распределены и свободных людей не оставалось, он решил набрать восемь-десять человек, так сказать, на конкурсной основе. Он опять подверг многих долгим разговорам.

Он пытался понять суть каждого человека. Отобрав восемь ребят, он их принял, но с испытательным сроком. Срок был два месяца. Да и потом, после этих двух месяцев, шансы остаться в группировке были невелики. Ведь за любой проступок Макс, помимо жестокого избиения, мог просто любого члена отчислить.

Валентин понимал, что все это держится только на авторитете и силе Макса. Он особенно это чувствовал, когда Макса не было. Как-то Макс лежал в больнице, и все бразды правления перешли на это время к нему. А второй раз Макс уезжал отдыхать с какой-то своей подругой. И также группировкой занимался Валентин. Тут же резко падала дисциплина. Валентина люди боялись меньше. Но как только Макс возвращался, все становилось на свои места.

Дела по освоению проекта ночной дискотеки шли бойко. Сергей Воробьев старался вовсю. Был закончен ремонт, и теперь пришла новая строительная бригада, которая устраняла недоделки. Все почти готово к открытию.

Наконец Сергей через своих бывших комсомольских функционеров, с кем он когда-то вместе работал, сумел разослать бесплатные приглашения. Было решено, что первую неделю заведение работает бесплатно, за исключением, конечно, напитков и всего, что продавалось в буфете.

В день, когда должно было состояться открытие ночной дискотеки, Валентин с Максом очень волновались. Волновались они по двум причинам. Первая – придут ли люди, сумеет ли дискотека раскрутиться. Ведь денег в нее вложено немало. И вторая причина – беспокойство о наездах других группировок. Попробуй докажи собратьям по движению, что мы стали коммерсантами!

Народу было очень много. Сергей Воробьев сумел расклеить по всему городу афиши, сообщающие, что в таком-то месте открылась новая ночная дискотека с участием самых модных по тем временам диск-жокеев и с самой популярной музыкой.

Уже до открытия вокруг дискотеки толпились сотни мальчишек и девчонок. Макс с Валентином то и дело выглядывали в окно кабинета директора.

– Это не та публика, – сказал Макс. – Всякая шпана набежала. Нет солидняка.

– Погоди, – стал успокаивать его Воробьев, – дай срок. И приличная публика подтянется, и братва со своими девчонками подкатит.

– Пока я этого не вижу, – раздраженно сказал Макс. Никакого торжественного открытия дискотеки не было. Сразу заиграла музыка, все пошли танцевать. Потом на сцене появился модный диск-жокей и начал своими шутками-прибаутками развлекать народ. Чуть позже приехала одна музыкальная группа. Затем вновь начались танцы.

Макс замечал, что чем больше люди танцуют, тем меньше пользуются буфетом.

– Надо делать паузы, – стал давать он распоряжения Воробьеву. Но Сергей даже в какой-то мере его одернул – мол, не суйся не в свои дела, я лучше понимаю, что нужно делать и как.

Макс и Валентин целый вечер сидели в кабинете директора. Сергей же бегал по дискотеке и давал указания своим работникам. Иногда в кабинет заглядывали ребята, интересовались, когда дискотека будет работать в следующий раз, как часто она будет работать.

Раза два заглядывали ребята с явно бандитской внешностью под различными предлогами. Но как только они видели сидящего Макса, тут же закрывали дверь и исчезали.

Наконец дверь открылась и вошли два здоровых парня, одетых в темные костюмы и черные водолазки. Один из них бесцеремонно уселся на стул рядом с креслом, в котором сидел Макс, и, осмотрев кабинет, сказал:

– Ну что, ты, что ли, тут будешь главный?

Макс понимал, что это пришли те, кто должен был прийти, то есть новая крыша.

– Собственно, в чем дело? – спросил он.

– Дело в том, что мы – твоя новая крыша.

– Да что ты говоришь? – с иронией сказал Макс. – Вообще-то крыша – мы.

Парень удивленно посмотрел на него.

– А ты разве не коммерсант?

– Я такой же братан, как и ты, – сказал Макс, широко улыбаясь. – Про Макса люберецкого слышал что-нибудь?

Парень нахмурился, соображая. Валентину показалось, что парень ничего о Максе не слышал, но из вежливости закивал головой.

– Да, конечно, слышал! А ты и есть Макс?

– Ну да, я и есть. Может, тебе паспорт показать?

– Ладно, братан, какой паспорт! Ну что, точка ваша ништяк, – сказал парень. – А мы так просто пришли, на всякий случай, вдруг крыши нет. Место-то хорошее, нравится нам.

– Ну вот видишь, братан, ты приходи к нам почаще, – сказал Макс, – и вообще, когда у нас будут билеты, ты билеты не покупай, скажи, что знакомый Макса. Тебя и твоего кента всегда пропустят.

– Ладно, Макс, держи! – И парень протянул руку на прощание.

– А сам-то откуда будешь? – спросил Макс.

– Я – Серега из Балашихи. Но там у нас еще старшие есть, они меня сюда и направили.

– Ясно, – улыбнулся Макс. – Балашиха – хороший город, нравится мне очень. Авторитетнейшие люди там живут.

– Да, конечно, – закивал головой Серега.

Вскоре ребята ушли.

– Ты, Макс, молодец! – обратился к нему Валентин. – Как ты с ним разговор построил!

– А чего особенного? Поговорили, и все.

Затем Валентин с Максом несколько раз выходили из кабинета и спокойно, с достоинством ходили меж танцующих, показывая, что они являются хозяевами этого заведения.

Вскоре дискотека закончилась, и кассиры принесли выручку. На письменном столе, за которым еще недавно сидел Макс, лежала большая куча денег. Казалось, весь стол покрыт деньгами. Конечно, сумма была не такая большая – в основном попадались трешки, пятерки, десятки, иногда двадцатипятирублевки. Но зрелище было красивым.

Макс с Валентином наблюдали, как кассиры подсчитывают выручку, сразу раскладывая купюры по достоинству. Вдруг дверь с шумом раскрылась, и в кабинет ввалились незнакомые люди. Макс непонимающе посмотрел на них. За всеми этими людьми шел Сергей Воробьев и довольно улыбался. Он был немного навеселе.

– Максим, как день прошел? – спросил он и обратился к вошедшим: – Давайте, ребята, располагайтесь!

Макс был в бешенстве. Как же так – сейчас происходит самая главная часть всего мероприятия, подсчет барышей, святое дело, а тут какие-то посторонние люди!

Макс не смог сдержаться и начал кричать на Сергея, дескать, что он себе позволяет. Сергей оторопел – вроде директором дискотеки считается он, и все это знали, включая его друзей, которые пришли в кабинет. А тут какой-то неизвестный человек вдруг читает ему нотации! Все замолчали.

Валентин рассмотрел присутствующих. Там были трое парней с двумя девчонками и миниатюрная хрупкая девушка. Он подошел к ней и спросил:

– А ты тут откуда взялась, малек?

– Я с братом пришла, – и она взяла стоящего рядом парня за рукав. Валентин посмотрел на нее внимательно. Девчонка была небольшого роста. Ей было от силы четырнадцать лет – совсем еще ребенок.

– Как тебя зовут? – спросил Валентин.

– Жанна, – ответила она.

– Какое имя редкое! – улыбнулся Валентин и, обратившись к парню, которого Жанна держала за рукав, спросил: – Что, это на самом деле твоя сестра?

– Да.

– Симпатичная девчонка!

– Она еще маленькая. Я ее так, из любопытства взял, – сказал брат Жанны.

– Ладно, пусть она приходит почаще.

Макс смотрел на него и улыбался. Когда все ушли, он спросил у него:

– Ты что, по малолеткам уже пошел?

– Нет, я так просто. Девчонка красивая.

– Может, это твоя будущая жена? – усмехнулся Макс.

Валентин ничего ему не ответил, только улыбнулся в ответ…

После первой дискотеки прошла вторая, третья. Но ребята понимали, что та выручка, которую приносила продажа бутербродов и легких напитков, не являлась серьезной. Нужно было делать платный вход. Однако Воробьев категорически протестовал против этого.

– Мы потеряем основной контингент! – доказывал он. – Пусть будет небольшая прибыль, но стабильная. Она будет создавать нам капиталы. Если же вы сделаете платный вход, то из сегодняшних присутствующих придет от силы треть. Даже если вы будете продавать билеты по минимальной цене.

Но Макс стоял на своем.

– Ничего, серьезные люди подтянутся – братва, коммерсанты.

– Серьезные люди в эту дискотеку не дернутся. У нас уже имидж молодежной дискотеки. Это не для них.

– А что же для них?

– Надо делать что-то типа ночного клуба.

– Кто же нам разрешит? Это же сейчас имя нарицательное – обязательно стриптиз и все прочее.

– Ничего, – говорил Сергей, – придет время, и их в Москве много будет. Но сейчас главное не это. Решайте, будете билеты вводить или нет?

Макс замялся. Он думал. С одной стороны, были определенные опасения, что они потеряют людей. Он перевел взгляд на Валентина и сказал:

– А ты, братан, как думаешь? Будем вводить фантики или нет?

Валентин пожал плечами.

– С одной стороны, можно ввести билеты. Но с другой – мы потеряем большое количество клиентуры. А давайте попробуем в качестве эксперимента, введем на одну субботу?

– Совсем хорошо, – сказал Воробьев. – На следующую дискотеку никто не приедет, подумают, что и она будет платная.

– Стоп! – решил Валентин. – А давайте сделаем вот как: пригласим какую-нибудь модную группу или модного певца и под него сделаем билеты.

– Так и он тогда сразу потребует большую сумму! – возразил Сергей.

– Пусть только попробует! – сказал Макс, намекая, что ничего тот не получит.

– Ты что думаешь, Макс, – сказал Воробьев, – что если приедет модный певец, то у него крыши нет? С ним такие же, как ты, при-едут и тебя еще на денежки поставят! Или ты совсем крутым себя считаешь?

Макс стал что-то бормотать раздраженно. Но Валентин не мог разобрать, что он говорит…

На следующей неделе состоялось платное выступление двух модных певцов. И, как ни странно, результат оказался невероятным. Доход вырос в семь раз, и народу было немало.

– Видишь, – говорил Макс после дискотеки, – я оказался прав!

После этого дискотека стала платной. Доходы от дискотеки значительно увеличились.

Макс с Валентином выходные стали проводить на дискотеке. Макс умудрялся при этом снимать каких-то девчонок.

Как-то утром Валентин проснулся и, открыв холодильник и увидев, что там ничего нет, решил пойти в ближайший магазин и купить что-нибудь поесть. Каково же было его удивление, когда, выйдя на улицу, он заметил, что почти на каждом углу висят афиши, приглашающие в их дискотеку. Кто-то развесил афиши по Люберцам.

Валентин вернулся домой и зашел к Максу. К тому времени Макс уже снимал другую квартиру и жил там с одной из девчонок. Валентин рассказал ему про афиши. Макс тотчас спросил:

– Кто это сделал? Наверное, Воробей наклеил! Кто ему велел? Почему без разрешения?

– Да что тут такого? – стал заступаться за Воробьева Валентин. – Наоборот, больше людей будет.

– Ну да, больше людей! Туда такие силы подтянутся! Мы потерять эту дискотеку можем! Черт! – ругался Макс.

Макс оказался прав. В первый же вечер, когда проходила следующая дискотека, в кабинет заглянул один парнишка. Через несколько мгновений дверь кабинета открылась, и Макс с Валентином увидели на пороге улыбающегося Пирожка.

За Пирожком стояли еще несколько ребят и высокий худощавый мужчина лет тридцати пяти. Пирожок с мужчиной вошли в кабинет и бесцеремонно уселись в кресла.

– Здорово, Макс! А я смотрю – ты или не ты! Тут по Люберцам слух прошел, что эта точка люберецким принадлежит, вот я и пришел посмотреть, кто тут. Смотрю – Макс тут и Воробей тоже, – говорил, улыбаясь, Пирожок, – с которым ты еще палаточку когда-то держал…

Макс кивнул головой.

– Ну что, братан, пустишь на дискотеку бесплатно?

– Конечно, пускай все ваши проходят, – сказал Макс.

– А ты теперь что, коммерсантом стал? – спросил Пирожок.

– Да нет, какой я коммерсант! Я такой же, как ты.

Мужчина, который сидел за столом, играл спичечным коробком, переворачивая его с одной стороны на другую. Время от времени Пирожок смотрел на мужчину, на его руки, на этот спичечный коробок. Валентин сразу заметил, что мужчина, вероятно, является старшим этого Пирожка, может быть, какой-то блатной. На руках были видны какие-то надписи, но букв Валентин разобрать не мог, так как руки постоянно были в движении.

Мужчина молчал, не проронив ни одного слова.

– Макс, вообще, это выгодное дело – держать точку?

– Да так, головной боли много. Расходы большие.

– А братва какая-нибудь наезжает? – продолжал интересоваться Пирожок. – Еще вас не пробивала?

– Были случаи. Но меня же многие знают, – сказал Макс.

– Конечно, знают многие. Но ты же знаешь, место твое такое, стремное.

– Почему же?

– Я не могу тебе этого объяснить. Может быть, вместе будем работать? – неожиданно предложил Пирожок. – У нас есть сильные люди, которые не последнее место в блатном мире занимают. – Пирожок посмотрел на мужчину. Валентин сразу понял, что речь идет об этом блатном, с которым пришел Пирожок. – Если блатные наедут, то все будет чин по чину, – стал объяснять Пирожок.

– Да мы уж как-то сами решили держаться. Пока, слава богу, все спокойно. Своими силами разбираемся.

– Ну-ну, – улыбнулся Пирожок. – Не буду тогда мешать. Ладно, Макс, пойду отдохну с ребятами душой и телом.

Через несколько минут они покинули кабинет директора.

– Так я и знал, – сказал Макс, – что этот гад притащится сюда отдыхать со своей кодлой! Где Воробей?

Вскоре в кабинет вошел перепуганный Воробьев.

– Серега, зачем ты повесил афиши в Люберцах? – спросил Макс.

– Да не вешал я эти афиши! Это один из моих знакомых повесил, – стал оправдываться Сергей.

– И что теперь ты сделал? Головная боль начнется, теперь все Люберцы сюда бесплатно приедут, мол, братан, земляк, давай бесплатно пройдем. Я все из твоих денег вычту! – начал кричать раздраженно Макс.

– Да ладно, все будет нормально, ничего страшного! – успокаивал его Воробьев. – Все нагоним!

Воробьев время от времени стал пускать в продажу из-под полы спиртные напитки.

Вечер шел по обычному сценарию. Сначала выступала группа, затем началась дискотека. Диск-жокей крутил попурри из модных российских песен. Вдруг начался какой-то шум, крик, свист.

Макс с Валентином тут же выскочили из кабинета. Бог ты мой! В зале, где шла дискотека, началась мощнейшая потасовка.

Создавалось впечатление, что все танцующие стали драться между собой, а девушки, приглашенные ими, стояли по сторонам. В основном дрались люберецкие – те, кто пришел с Пирожком, с местными, кто танцевал. Драка была в разгаре. Уже рушились столы, стоявшие в буфете, летели стулья. Было разбито несколько зеркал, шары, прикрепленные на потолке и вращавшиеся под светом прожекторов.

Макс стал пытаться вызвать своих ребят, чтобы как-то прекратить драку. Но все было бесполезно. Горсточка людей из его группировки, которые были в этот вечер на дискотеке, ничего не смогла сделать с дерущимися. Дерущихся было не менее двухсот человек.

– Слушай, прямо как в старые добрые времена, когда мы с московскими дрались, – сказал Макс Валентину. – Найди мне этого Пирожка!

– Да вон он, в баре сидит!

За стойкой бара совершенно спокойно сидел Пирожок, рядом с ним – блатной с наколкой, они пили коктейли и о чем-то разговаривали. Макс подошел к Пирожку почти вплотную.

– Пирожок, ты что делаешь? Почему твои люди тут бузу затеяли?

– А, Макс! А что я могу сделать? Форс-мажор!

– Чего? Какой еще форс-мажор?

– Непредвиденные обстоятельства. Там пацанов обидели, а у меня пацаны горячие. Да ты посиди с нами, выпьем коктейль!

Макс сплюнул и отошел в сторону.

– Я так и знал! – обратился он к Валентину. – Там, где появляется этот Пирожок, там начинается буза.

– Не случайно это все, – сказал Валентин. – Конечно, не случайно. Он идет по нашему следу. И я не удивлюсь, если в самое ближайшее время эта дискотека сгорит!

– Сплюнь! Сглазишь! – закричал Макс. – Если и это случится, я этого Пирожка сам лично шлепну!

Вскоре раздались милицейские свистки. Прибыли наряды милиции из ближайших отделений. Дерущихся стали рассовывать по разным машинам, развозя по отделениям.

– Все, Сушок, нам пора уходить, – сказал Макс. – Нам не надо попадать в отделение!

– А как же дискотека?

– Да черт с ней! – махнул рукой Макс.

Выйдя на улицу, ребята сели в машину и поехали домой. Настроение было ужасное.

Материальный урон, который был нанесен ночной дискотеке, был настолько существенным, что легче было построить новую, чем восстанавливать старую. Макс очень переживал эти последние события.

После этого, через два дня, Валентин с Максом и с Воробьем ездили посмотреть, что же стало с дискотекой. Зрелище было удручающим – помещение то ли после пожара, то ли после нашествия группы сумасшедших вандалов. Все зеркала были разбиты, сломаны стулья, стойки, перебита вся посуда в буфете. Пол был усеян осколками стекла и зеркал.

– И сколько тут нужно денег на восстановление? – спросил Макс у Воробьева. Тот пожал плечами.

– Надо посчитать.

– Да что тут подсчитывать! Знаешь что, – сказал Макс, – если будет возможность – продай это помещение.

– Как продать?

– У тебя же договоры есть с исполкомом, вот и продай договор на аренду какому-нибудь центру досуга. Сейчас их много создается. Среди своих комсомольцев пошуруй, предложи, может быть, кто-то согласится.

– А ночной клуб делать не будем?

– Нет, не будем.

– А мне что делать?

– А я не знаю, – сказал Макс. – Ты у нас парень головастый, соображать умеешь, вот и ищи себе работу. Если она для нас будет интересная, то будешь с нами работать дальше, если нет, уволим.

Примерно через неделю помещение было продано какому-то молодежному центру, который чуть позже, через несколько месяцев, восстановил дискотеку и вновь ее открыл, но под другим названием.

Макс сильно переживал потерю дискотеки. Он ненавидел Пирожка, но официально никакой предъявы ему сделать не мог.

Он уже несколько раз говорил Валентину:

– Как бы мне подловить этого Пирожка, чтобы разобраться с ним за все?! За киоск, за дискотеку.

– Так вызови его, предъяву подготовь.

– У меня нет никаких прямых улик, как менты говорят, нет! Он чист. Но я знаю, что это его рук дело. Там, где появляется он с его наглой улыбкой, там все и начинается. Знаешь, Валентин, – вдруг сказал Макс, – что-то нервы у меня расшатались. Я на пару недель съезжу отдохнуть, погреюсь где-нибудь. Да и пацанов некоторых нужно отпустить на отдых. Заморозимся пока на некоторое время!

В течение двух дней Макс собирался. За это время Валентин по списку четко определил, кого из пацанов отпустить на отдых, кое-кому даже дал деньги. Макс со своей подругой уехал отдыхать на Кипр, в то время очень модный курорт, который открыли для себя русские.

Три недели без Макса на хозяйстве должен был оставаться Валентин.

Что касается Сергея Воробьева, то он куда-то исчез. «Вероятно, ищет себе работу», – думал Валентин.

Как-то вечером, объехав несколько точек, собрав деньги и возвращаясь домой, Валентин, держа в руках спортивную сумку, поднялся к себе на второй этаж. Вставив в замочную скважину ключ, он увидел, что дверь открыта. Валентин осторожно приоткрыл дверь. В комнате горел свет, сидели какие-то люди. Он сразу заволновался – кто же это такие? Может, милиция? Может, меня брать пришли? Он тут же вспомнил тот эпизод с обыском по делу дяди Бори. А с другой стороны, что они на меня имеют? – думал Валентин. Тем не менее он осторожно заглянул в комнату.

За столом сидели двое мужчин. Один спиной к двери, другой лицом. Тот, который сидел лицом к Валентину, был худощавый, высокого роста, под два метра, с короткими темными волосами. Он сразу бросил взгляд на входящего Валентина. Валентин запомнил этот взгляд на всю жизнь – взгляд убийцы, хладнокровный, пронизывающий насквозь.

Второй мужчина, пониже, сидел к Валентину спиной и не торопился оборачиваться. Валентин кашлянул.

– Что же ты так робко в собственную квартиру входишь, Валя? Заходи! Будь хозяином! – сказал мужчина, не оборачиваясь.

Валентин растерялся. Как это он видит меня спиной? Конечно, нетрудно было догадаться, что мужчина смотрел в зеркало серванта, стоящего перед ним. Но его собственного лица в зеркале видно не было. Валентин вошел в комнату.

– А теперь подойди, поздоровайся со мной. Узнаешь меня или нет?

Валентин подошел к столу. Мужчина повернулся…

– С чего ты это взяла, что Верку убили? – спросил я у Жанны.

– Я дошла до квартиры, звоню в дверь. Никто не открывает. Смотрю – дверь приоткрывается. Я вошла, а там на диване Верка лежит…

– И что?

– Задушена.

– Почему ты так решила?

– У нее яркий след на шее.

– В квартире кто-нибудь был, кто-нибудь тебя видел?

– Нет, никто. Я там буквально несколько секунд была и тут же убежала.

– Ни к чему не притрагивалась?

– Нет, ни к чему.

– Стоп, сапоги! Следы твои остались!

Я притормозил, глядя по сторонам и выискивая какой-нибудь водоем.

– Быстро снимай сапоги!

– Зачем?

– Ты что, хочешь, чтобы тебя обвинили в убийстве свидетеля?

– Так что же случилось? – недоумевала Жанна. – Может быть, меня подставили?

– Погоди. Ты не обратила внимания на мужчину, который выходил из подъезда?

– Нет, не обратила.

– Он выходил, когда ты входила в подъезд. Он был то ли в кепке, то ли в берете. Остановился, посмотрел на тебя и еще ниже опустил голову. Ты не видела его лица?

– Нет, я ничего не видела!

Немного подумав, я решил остановиться у ближайшего телефона-автомата и позвонить в милицию, сообщить, что совершено убийство. Вскоре мы заметили телефон, остановились, я набрал номер «02» и, не называя своего имени, сказал адрес Верки и сообщил о происшествии.

Наконец мы подъехали к какой-то узкой речке. Я заставил Жанну снять сапоги.

– Ой, как жалко! Триста пятьдесят долларов сапоги стоят!

Я размахнулся и бросил сапоги в реку.

Вскоре мы были в пансионате. Было очень поздно, и никого на своем пути мы не встретили.

– Как же я пойду босиком? – спросила Жанна.

– Молча! – раздраженно ответил я. Подумав несколько секунд, я открыл дверцу, взял ее на руки и понес. Жанну трясло. Так мы добрались до ее номера.

– Что же случилось? – повторила Жанна, оказавшись в номере. – Кто же так меня подставил?

– Не спеши. Может быть, никто тебя не подставлял. Ты же не совершала этого убийства.

– Ты что, не веришь мне? – почти закричала она.

– Конечно, верю. Ты ведь там была буквально несколько секунд. Давай вспомним. Ты, когда Верке звонила, как чувствовала – никого у нее в квартире не было?

– Как я могу это чувствовать? – Жанна пожала плечами. – Наверное, никого.

– У Верки стоял определитель?

– Нет, не стоял.

– Прекрасно. Еще один вопрос. Ты по комнате много ходила?

– Нет, не ходила.

– Руками тоже ничего не трогала?

– Нет, точно, не трогала. Кроме двери, конечно. Да и то я была в перчатках.

– Фу, – облегченно вздохнул я, – уже легче.

Жанна подошла к бару, открыла дверцу, достала оттуда бутылку виски, налила полный фужер и выпила.

– Как ты думаешь, кто это сделал? Может, ее убрали как ненужного свидетеля?

– Погоди делать поспешные выводы. Может быть, это совсем другие дела. Может, пришел ее любовник и на почве ревности придушил ее. А может, еще что. Почему ты думаешь, что это связано именно с нашим делом?

– Я думаю, что связано. Когда же это все кончится? – и Жанна налила себе второй бокал виски. – Когда закончатся эти экстремальные ситуации? Я вся на нервах! Посмотри, у меня на шее стали появляться какие-то прыщи! – Жанна оттянула с плеча блузку. Действительно, на шее ее я заметил красные пупырышки.

Неожиданно Жанна схватила меня за руку.

– Послушай, не уходи сегодня из моего номера! Я не смогу оставаться одна, мне страшно!

– Хорошо. Я не уйду.

– Может, мне уехать в другой город?

– Зачем? Ты же ничего не совершала! – стал успокаивать я. – В конце концов, я адвокат и буду защищать тебя, если что.

– Хорошенькая картинка будет! – сказала Жанна.

Мы поговорили еще с полчаса. Наконец Жанна решила пойти спать. Сначала она зашла в ванную комнату. Пробыла она там около тридцати минут и появилась в халате. Она подошла к кровати.

– Ты обещаешь, что никуда не уйдешь? – спросила она снова.

– Обещаю. Я буду сидеть в кресле.

Жанна легла, выключив свет. Оставила только небольшой ночник. Я продолжал сидеть в кресле. Неожиданно Жанна встала и сказала:

– Не могу успокоиться. Меня всю трясет. Иди, ложись ко мне, успокой меня!

«Черт возьми, – подумал я, – хорошенькое дело! Муж в тюрьме, я его вытаскиваю оттуда, а его жена предлагает лечь с ней в постель!»

Жанна стала тянуть меня за рукав. Мне ничего не оставалось, как подчиниться. Я разделся и лег под одеяло. Жанна тут же прижалась ко мне. Я чувствовал, как ее тело била крупная дрожь. Под ее ночной сорочкой ничего не было. Я чувствовал ее грудь, мягкий животик… Не знаю, как это получилось, но ее губы слились с моими…

Жанна отдавалась мне страстно. Практически половину ночи мы с ней занимались любовью. Не знаю, то ли на нервной почве что-то произошло со мной, но на меня напала какая-то безумная страсть…

На следующее утро мы проснулись около десяти часов. Я посмотрел на Жанну, и мне стало как-то не по себе. Ну вот, вступил в любовную связь с женой своего клиента! Это даже как-то неприятно. И тут же надо ехать к Валентину, смотреть ему в глаза.

Жанна открыла глаза и улыбнулась.

– Ну, как ты себя чувствуешь?

– Я-то нормально. А ты как?

– Я успокоилась. Было здорово!

– Конечно, здорово. Только сейчас нужно собираться и ехать в изолятор.

– Знаешь, что я подумала? Ты много работаешь. Давай сделаем сегодня выходной, ты не поедешь в изолятор.

Я пожал плечами.

– Но он же ждет меня!

– Ничего с ним не случится. Завтра поедешь.

– Хорошо.

– Давай проведем день вместе! – сказала Жанна.

– Давай, – улыбнулся я.

– Тогда иди ко мне! – Жанна протянула ко мне руки. – Мне с тобой хорошо и спокойно.

И вновь мы с ней занялись любовью.

После мы пошли завтракать, потом погуляли по территории пансионата, отключив мобильные телефоны, и ни о чем не думали. Мы разговаривали на разные темы.

Неожиданно запищал мой пейджер. Я нажал на зеленую кнопку, и на экране высветилось сообщение: «Просьба позвонить следователю Филиппову».

Мне стало немного не по себе.

– Что, – спросила Жанна, – следователь звонит?

Я кивнул головой.

– А вдруг…

– Да ладно, все будет в порядке.

Я тут же позвонил Филиппову.

– Очень хорошо, что вы быстро позвонили, – услышал я голос Филиппова. – Какие у вас планы на завтра?

– Никаких определенных. А что, нужно мое присутствие?

– Да, необходимо. Я собираюсь в тюрьму к Сушкову. Вы можете составить мне компанию?

– Конечно. Во сколько вы там будете?

– Я думаю, что электричка туда придет часов в двенадцать. Значит, в двенадцать двадцать я буду в изоляторе.

Я хотел предложить ему заехать за ним на машине, но потом подумал, что не нужно этого делать, пусть добирается сам.

– Хорошо, я подъеду к этому времени. А экспертиза пришла? – осторожно поинтересовался я.

– Да, все узнаете в изоляторе, – и Филиппов положил трубку.

– Ну что там? – спросила Жанна.

– Завтра предлагает ехать в изолятор к Валентину.

– Почему завтра? Он же через три дня собирался.

– А кто его знает, – пожал я плечами. – Может, результаты экспертизы пришли, может, еще что-то.

– А вдруг он тебя арестует?

– Меня? – удивился я. – За что?

Жанна пожала плечами.

– Мне уже страшно за тебя.

Когда вечером приехал Павел, мы все вместе пошли ужинать. Мы сидели и разговаривали. Жанна начала нервничать.

– Пожалуй, я пойду спать, – неожиданно сказала она.

– Жанночка, давай еще посидим, поговорим, – сказал Павел.

– Нет, пора спать.

– Тогда я пойду поговорю, – и Павел кивнул в мою сторону, – с коллегой.

– Коллеге тоже не мешало бы выспаться, – сказала Жанна, раздраженно взглянув на Пашу. Он смутился, не поняв ее взгляда.

– Да, – кивнул я головой, – мне надо отдохнуть.

– Да я к тебе ненадолго заскочу, – сказал Павел.

– Если только ненадолго.

Мы поднялись в мой номер. Паша сразу направился к бару.

– Давай чего-нибудь выпьем, – предложил он.

– Ты же знаешь, я особо не пью.

– Ну да. Что за люди пошли! Чем же ты расслабляешься?

– У меня есть свой способ, – улыбнулся я.

– Сексом, что ли?

– И сексом тоже.

– Везет тебе! Но тут же особо не с кем. Если только кого из обслуги…

– Я тут одну приглядел в ресторане, чем-то на Веру похожа.

– Фу, не надо нам никакой Веры! – махнул рукой Паша. Он налил в рюмку коньяку и, устроившись в кресле, хотел начать разговор, но неожиданно раздался телефонный звонок.

– Алло, – я поднял трубку. На другом конце провода я услышал голос Жанны:

– Паша все еще у тебя?

– Да, – ответил я.

– Долго еще сидеть собирается?

– Я не знаю.

– Ты можешь ко мне сразу прийти? Мне плохо без тебя.

«Так, – подумал я, – это уже начинает входить в систему».

– Пока нет возможности, – ответил я.

– Знаешь что, – сказала Жанна, – сейчас я его от тебя выкурю. Передашь ему трубку.

Через несколько минут раздался следующий звонок. Я снял трубку.

– Это из администрации вас беспокоят. У вас находится Павел Страхов?

– Да.

– Передайте ему, пожалуйста, что ему из города звонят.

– Конечно.

Я тут же передал сообщение Паше.

– Странно, – удивился он, – кто это мог быть? Вроде никто не знает, где я.

– Ну, пойди вниз и узнай, кто тебе звонил. Подежурь там, в конце концов.

– Так я и сделаю.

– А я спать лягу.

– Хорошо, – и Паша вышел из моего номера, закрыв дверь.

Как только он вышел, раздался звонок.

– Ну что, сработало? – спросила Жанна.

– Сработало.

– Он ушел?

– Да, только что.

– Я жду тебя.

Через несколько минут я уже был в ее номере, а еще через некоторое время мы лежали в постели, вновь отдаваясь бурной страсти…

Мужчину Валентин узнал не сразу. Это был невысокого роста, худощавый, с короткой стрижкой человек со шрамом на щеке. Мужчина провел рукой по своей короткой шевелюре, как бы мысленно снимая кепку, хотя был без головного убора.

– Что же ты, Валя, не узнаешь меня, крестника своего? – сказал мужчина.

– Не может быть! Кузя, ты?! Ты же погиб!

– Я погиб? С чего ты это взял? – улыбнулся Кузя. – Как видишь, жив, с тобой разговариваю. Слышишь, Шест, – обратился Кузя к своему спутнику, – говорят, что я погиб! Говорил же, что ходят такие слухи! А я жив, сижу перед тобой! Можешь даже меня потрогать.

Валентин стоял, не зная, что ему делать.

– Что же ты, братан, меня даже не обнимешь! Я же твой крестник!

Валентин медленно подошел и обнял Кузю.

– Или ты забыл, как я с твоим дядей Борей по полной программе рассчитался?

– Что ты, Кузя, о чем ты говоришь! Я все помню! Здравствуй, братишка, рад тебя видеть!

– Так ли рад? – улыбнулся Кузя.

– Точно!

– Тогда садись, разговор есть.

Валентин сел за стол.

– Что ты как в гостях держишься? – снова улыбнулся Кузя. – Это же твоя квартира!

– Все так неожиданно. Кто ж знал, что ты живой!

– Вот и хорошо, что многие думают, что я неживой, – сказал Кузя, – легче тогда на земле жить будет. Ну что, давай поедем отдохнем в ресторанчик, отметим нашу встречу!

Через несколько минут они сели в машину и направились в сторону Москвы, в один из ресторанов.

Валентин заказал Кузе все по полной программе. Все напитки, деликатесы – все было выставлено на стол. Кузя ел не спеша, спокойно, пил очень немного. Парень по кличке Шест вообще ничего не пил, кроме минеральной воды. Время от времени Кузя оглядывался.

За время, что Кузя провел в колонии, он сильно изменился, стал совершенно другим человеком. Он постоянно оглядывался, кого-то искал, никому не смотрел в глаза, разговор вел неторопливо, спокойно, размеренно.

Сначала Валентин пытался расспрашивать Кузю, как ему жилось по зонам. Кузя отвечал неохотно.

– Помотался, почалился по одной зоне, по другой. Некоторые меня надолго запомнили.

– Что это значит?

– Крови я у них много попил. Правда, по бурам и шизо пришлось посидеть, зато авторитет свой поднял.

– Ты же должен был через девять лет прийти, а уже лет тринадцать прошло!

– Да я бы пришел через девять лет, если бы мне гражданин начальничек приговор не увеличил на три года!

– За что же?

– А я по малолетке, когда пришел в колонию, – знаешь, всегда всякие фраера пытаются свою власть ставить, – кое-кого научил.

– Чему научил?

– Да ничему. Просто он сейчас в земле лежит, – усмехнулся Кузя.

Теперь Валентин понял, что Кузя сразу совершил в зоне новое убийство.

– Вот мне прокурор и попросил три годика накинуть. Но поскольку у меня и так был срок большой, мне прибавили лишние два года. Так что вот такие дела, братишка, пришлось мне по твоей милости не девять лет, а побольше срок мотать!

– Нет, Кузя, ты зря думаешь, что я все забыл! Я многим тебе обязан! Все, что у меня есть, – и Валентин потянулся к сумке, – я готов тебе отдать!

– Зачем мне твои деньги нужны! Мне деньги не нужны. Я просто тебя спас, – продолжал Кузя. – Так что, если ты человек порядочный и честный, по нашим понятиям, ты обязан также и меня в случае чего!..

– Конечно, Кузя, я твой должник!

– Ладно, чего прошлое ворошить! – сказал Кузя. – Прежде всего спасибо тебе, что вы с Максом бригаду сохранили.

Тут Валентину стало не по себе. Выходит, Кузя пришел, и мы из лидеров превращаемся опять в рядовых бригадиров, а он как бы вожак? Как же ему объяснить, что это не его бригада.

– Это совершенно новая бригада, и мы ее по новой создавали. Многие пацаны сидят по тюрьмам.

– Да, я слышал. С некоторыми на сборке встречался, – сказал Кузя. – Вот Шест, мой кент, многих видел, со многими знаком. Скажи, Шест!

Шест утвердительно кивнул головой.

– А ты с Шестом тоже в одной колонии был? – спросил Валентин.

– В какой колонии? У нас койки рядом стояли! Мы с Шестом через такое прошли! – сказал Кузя. – Не одного гада в землю положили!

Тут Валентину стало ясно, что Шест – не кто иной, как телохранитель Кузи, убийца, которому убрать человека ничего не стоит.

– Я вот что думаю, – сказал Кузя. – Макс сейчас в отъезде?

– Да, в отъезде.

– Когда он приедет?

– Дней через десять, он недавно уехал.

– Ты завтра собери всю братву, представишь меня, кто меня не знает, а кто знает – узнает.

Валентину стало совсем невесело. Вот Макс обрадуется, когда приедет! Из лидера он стал бригадиром! В лучшем случае, правой рукой Кузи. А в худшем – Кузя может придраться и вообще его разжаловать. Макс этого не допустит. Он сейчас такие обороты набрал! Быть беде!

Всю ночь после ресторана Валентин не спал, очень болела голова. Не столько от выпитого, сколько от информации и мыслей. Кузя с Шестом поехали ночевать в Москву, к каким-то своим знакомым. Они договорились встретиться на следующий день в Люберцах. В три часа Валентин должен был собрать всю бригаду в одном из стеклянных кафе.

Валентин попал в странное положение. С одной стороны, его связывала крепкая дружба и надежное партнерство с Максом, с которым они провели детство и уже прошли через огонь, воду и медные трубы. С другой стороны, пришел его крестник, Кузя, который практически спас ему жизнь и расправился с его главным обидчиком. И теперь настало время, когда Валентин должен выбирать между ними, потому что у Валентина не было никакого сомнения в том, что Макс не станет под Кузю. Как бы это кровью не кончилось.

На следующий день ровно в три часа пополудни вся группировка была собрана в одном из стеклянных кафе, которое предварительно было снято и на дверях которого висела табличка «Санитарный час». Каково же было удивление Валентина, когда к кафе на двух иномарках подъехали Кузя с Шестом в сопровождении Пирожка и того самого высокого мужчины с наколками!

Они вошли в кафе молча, по-хозяйски. Холодно поздоровавшись с Валентином, Кузя сразу же подошел к одному из столов, сел.

– Ну что, Сушок, – обратился он к Валентину по кличке, – представь меня братве!

Валентин замешкался. Он не знал, что говорить.

– Наверное, многие знают Мишу Кузьмина, он же Кузя, – начал было Валентин. – Еще в те годы, когда была жива люберецкая качалка, Кузя вместе с нами и с Максом был во главе молодежной группировки, очень серьезной. Многим бока тогда мы помяли. Потом Кузя пошел…

– Потом необязательно говорить. Кузя отдыхал в хорошем месте, на казенных харчах, – прервал Валентина Кузя. – И вот сейчас он вернулся и хочет знать, как вы, в прошлом его бригадиры, сумели сохранить бригаду. Дай мне отчет по полному списку!

Валентин оторопел. Какой список! Да он уже половины ребят не помнит!

– Ну, где кто находится? Кто в земле лежит, кто в зоне? Помогали ли вы ребятам в колонии, которые попали в беду?

Одним предложением авторитет Валентина был сведен до нуля. По всем законам и понятиям, он должен был помогать. Но кому он мог помогать? Все уже потерялись. Да он никого толком и не помнил, кто, когда был в группировке.

Валентин молчал.

– Ну, что молчишь? Никому не помогали, выходит? А это не по-людски. Это вне всякого понятия! – И Кузя посмотрел на того мужчину, с которым был Пирожок. Мужчина опять играл спичечным коробком.

– Ну что, пацаны, молчите? – обратился Кузя к братве. – В общем, так. С сегодняшнего дня для вас я Михаил Васильевич Кузьмин, а попросту Кузя. Теперь я ваш старший. С Максом и с Валентином у нас будет отдельный разговор. Зачтется все – и минусы, и плюсы. Так что с ними вопрос мы решим. Поэтому я хочу знать, принимаете ли вы меня, братва, или не принимаете. – Кузя встал. – Пусть каждый встанет, кто меня не принимает и кто не согласен со мной.

Валентин посмотрел на сидящих ребят. Никто из них даже не шевельнулся. Он видел только нагло ухмыляющееся лицо Пирожка.

«А Пирожок-то тут с какой стати?» – думал Валентин.

– Ну что, братва, – продолжил Кузя, – спасибо за доверие. Теперь я хочу знать, по каким законам и понятиям вы живете.

«Бог ты мой, неужели нам сейчас будут блатные понятия насаждаться? – подумал с ужасом Валентин. – Зачем они нам? У нас же совершенно другое направление! А Макс приедет – вообще с ума сойдет!»

– Братва, – продолжал Кузя, – с завтрашнего дня мы живем по-новому, по новым понятиям. У нас все теперь будет по-другому. А старшими у вас будут другие лица. Старших у вас двое – я, Кузя, и Анатолий Иванович, уважаемый всеми человек, – Кузя показал на мужчину, который продолжал играть спичечным коробком. Мужчина тут же остановил вращение коробка, положив его на стол, и молча улыбнулся, наклонив голову. Валентин рассмотрел, что практически все зубы у этого Анатолия Ивановича были вставные – часть железные, а часть золотые.

– А теперь я никого не задерживаю, – сказал Кузя. – В двадцать два ноль-ноль сбор на этом же месте. И каждый привезет мне недельное лавэ, которое вы должны были получить с коммерческих точек. И не опаздывайте!

Ребята стали молча расходиться. Валентин тоже встал и направился к выходу, но его неожиданно догнал Пирожок и, улыбаясь, сказал:

– Погоди, Сушок, одну минуточку. С тобой разговорчик есть небольшой.

Валентин обернулся и медленно подошел к столу, за которым сидели Кузя и Анатолий Иванович. Рядом с ними сидел Шест.

– Ну что, крестник, растерялся после такого решения? – сказал Кузя. – Не ожидал такого государственного переворота? – Все, кроме Анатолия Ивановича, заржали. – Ты сам-то принимаешь меня? Или с Максом будешь воевать против меня?

– Что ты, Кузя, как я могу? Ты же мой крестник!

– Это другое дело! – сказал Кузя, похлопав Валентина по плечу. – Садись с нами, пообедаем сейчас.

За обедом ничего особенного не происходило. Валентин понял, что Кузя с Анатолием Ивановичем пересекались в нескольких лагерях, и тогда у них появилась идея вернуться в Люберцы и поставить там свои порядки. Но поскольку Анатолий Иванович из заключения вышел пораньше, чем Кузя, он начал работать с Пирожком. Теперь же Пирожок как бы автоматически влился в команду Кузи.

Кузя же с Анатолием Ивановичем были лидерами будущей группировки.

Что касается воровской идеи, то бригада Пирожка давно ходила по воровским понятиям. Теперь необходимо было и братву Макса с Валентином поставить на понятия. Так, по крайней мере, формулировал первоочередную задачу своей деятельности Кузя.

Почти под конец обеда, когда все темы были исчерпаны, Кузя неожиданно обратился к Валентину:

– Валя, послушай, тут мне говорили, что у тебя есть парень толковый, коммерсант. Ты бы мне его привез, познакомиться хочется.

– Кого? Какой парень? – непонимающе переспросил Валентин.

– Ну, он Воробья имеет в виду, – сказал, так же нагло улыбаясь, Пирожок.

– А, Сережа Воробьев. Действительно толковый парень. Но в последнее время какая-то невезуха с ним идет, – сказал Валентин. – Дискотека у нас была классная, так она вся пострадала.

– Так это потому, что вы ее неправильно открыли, не по понятиям, – сказал Кузя, – поэтому она и пострадала.

Валентин посмотрел на Пирожка. Тот улыбался.

В тот же вечер Валентин поехал разыскивать Воробьева. Найдя ребят, которые являлись смотрящими по ночной дискотеке, которой заправлял Воробьев, Валентин узнал у них его адрес. Воробьев, оказывается, давно переехал в Москву.

Сев в машину, Валентин поехал по адресу, записанному на листке. Улица, где жил Воробьев, находилась недалеко от Смоленской площади. Без проблем найдя нужный переулок и дом, Валентин вошел в подъезд. Подъезд был большой и просторный. Дом сталинской постройки.

Поднявшись на седьмой этаж, Валентин подошел к двери квартиры и нажал на кнопку звонка. Послышались легкие шаги. Дверь открылась. Перед ним стояла знакомая черноволосая девочка с голубыми глазами.

– Жанна? – удивленно сказал Валентин.

– Я, – не узнав Валентина, сказала Жанна.

– Я же Валентин! Помнишь меня в дискотеке?

– Да, помню, – улыбнулась Жанна.

– А ты что тут делаешь?

– Я тут живу.

– Как живешь? Мне же нужен Сережа Воробьев.

– Да, он с нами живет. Проходите!

Валентин прошел. Громадная квартира с большим коридором, высокие потолки. В коридор выходили четыре или пять дверей. Вытерев ноги и сняв куртку, Валентин спросил:

– Куда проходить?

– В гостиную. Они там с компьютером возятся.

Валентин прошел по коридору. За большой стеклянной дверью была гостиная, метров тридцать пять. «Ничего себе квартирка!» – подумал Валентин. За столом, на котором стоял телевизор, сидели Сергей Воробьев и еще один парень, брат Жанны. Они возились с каким-то компьютером.

– Здорово, Воробей! – сказал Валентин.

– Валя, ты? – удивленно сказал Воробьев, отрываясь от компьютера.

– А ты чего, живешь тут?

– Да у Дмитрия и Жанны родители за границу уехали работать в советское учреждение, а я тут с ними живу, комнату арендую.

– Чем занимаешься, Воробей?

– Да ничем, вот, компьютеры чиню. Вещь классная!

– Бизнеса никакого не открыл?

– Да нет пока. А Макс где?

– Макс в отъезде, отдохнуть поехал, скоро вернется. Тут человек один с тобой встретиться хочет.

– Что за человек?

– Важный человек, авторитетный, уважаемый всеми. Вот при-едешь и узнаешь.

– А что он от меня хочет?

– Не знаю.

– Может быть, какие-то претензии по нашему центру?

– Не знаю.

Потом все сидели на кухне, пили кофе, разговаривали. Воробьев все пытался выяснить у Валентина, что же за человек хочет его видеть и почему он послал Валентина именно к нему. Но Валентин и сам не знал ответов на эти вопросы.

Время от времени Валентин ловил на себе любопытные взгляды Жанны, которая сидела у края стола и время от времени поглядывала то на Валентина, то на своего брата Диму.

Дима, как потом выяснилось, окончил финансовый институт и только что начал работать в каком-то крупном банке.

Посидев еще с полчаса и поговорив на разные темы, Валентин стал собираться домой. Провожать его к дверям пошли все трое. Попрощавшись, Валентин уже вышел из квартиры, как неожиданно дверь снова открылась и вышла Жанна с маленькой собачкой.

– Ты куда? – спросил Валентин.

– Да с собачкой перед сном погулять надо.

– А что это за собачка?

Собачка была маленькая, черненькая, очень забавная.

– Шотландский скотчтерьер, – ответила Жанна.

– А как зовут?

– Бьюти.

«Это значит – прекрасная», – подумал Валентин.

– Забавная собачка! – сказал он.

– Да, она очень умная, но и очень агрессивная, – стала объяснять Жанна.

Они вместе вышли во двор. Валентин подошел к машине, включил зажигание, чтобы дать возможность двигателю разогреться. Жанна стояла около машины, глядя на гуляющую Бьюти.

– А в каком классе ты учишься? – спросил ее Валентин.

– В девятом.

– На будущий год заканчиваешь?

– Да.

– И куда поступать думаешь?

– Не знаю пока. Может быть, как брат, в финансовый пойду учиться.

– А что, хороший институт!

Вскоре он завел машину и поехал к себе в Люберцы.

На следующий день вечером, в условленное время, к стеклянному кафе подъехал Сергей Воробьев. Валентин представил его Кузе. Кузя сел с ним вдвоем за столик и стал о чем-то говорить. Ничего из их разговора слышно не было.

Валентину было безразлично, о чем они говорят. То ли обсуждают дела центра, который с треском провалился, может, намечают будущие проекты – кто его знает! Может быть, просто Кузя собирает компромат на Макса, чтобы выставить ему это как минусы. Это были только догадки.

Приближался день, когда должен был вернуться Макс. Валентин ждал этого дня с большой тревогой. Он действительно попал в двусмысленное положение. По всем правилам, он должен быть с Максом. Но, с другой стороны, он и Кузе многим обязан – ведь по его милости тот отмотал двенадцать лет по зонам, а это тоже немалое дело!

Валентин решил схитрить. В тот день, когда должен был приехать Макс, – а Валентин должен был встречать его на вокзале, – Валентин сказался больным. Конечно, никакой болезни у него не было. Но что он мог сказать при встрече Максу? Извини, Макс, так получилось? Да Макс с его горячностью мог сразу Валентина убить!

Макс явился на следующий день. Открыв квартиру своим ключом, – а у него был второй ключ от квартиры Валентина, – он вошел с недовольным видом и, увидев лежащего на кровати Валентина, сказал:

– Ты чего, браток, заболел? А я смотрю – что за дела, никто меня не встречает, нигде никого найти не могу. Что с тобой? Грипп, простуда?

– Все вместе, – прошептал, изображая хрипоту, Валентин.

– А почему никто меня не встретил? Мог бы пацанов прислать. Я тут тебе подарок привез, – и он вытащил из сумки завернутый в красивую бумагу сверток, чуть больше книги. – Ты что, правда заболел?

– Правда, правда.

– Ладно, надо сейчас ребят всех собрать, денежки взять, а то я здорово за границей поиздержался, – открывая записную книжку и решая, кому в первую очередь позвонить, сказал Макс.

– Макс, извини, что я тебе это говорю, – осторожно начал разговор Валентин, – но поверь, я ничего не мог сделать.

– Что случилось? Что произошло? Какие-то тайны мадридского двора! – раздраженно стал бурчать Макс. – Я уже тут к одному залетел, а он говорит – спроси у Валентина.

– Макс, Кузя объявился.

– Какой Кузя?

– Сам знаешь какой.

– Так он же погиб!

– Ничего не погиб, жив-здоров. – И Валентин рассказал Максу обо всем, что произошло в последнее время.

– Ничего, – сказал Макс, – мы с братвой поговорим, братва меня примет! Братва меня уважает, любит и боится! Ты сам-то с кем будешь: с ним или со мной? – неожиданно спросил Макс.

Валентину стало ясно, что Макс не будет вставать под знамена Кузи, что наметился раскол группировки.

– Макс, извини. Ты лучший мой друг, но Кузя… Ты же знаешь нашу историю! Он же из-за меня в зоне сидел!

– Как же так, браток! После того, что было, и ты… – Макс поднял руку и изо всей силы ударил по тому подарку, который привез Валентину. Там было что-то стеклянное, послышался звон осколков. Макс наступил на сверток ногой. – Не ожидал я от тебя такого! Не ожидал! – И Макс быстро вышел из квартиры, бросив на столике в прихожей свой ключ.

Валентину стало не по себе. Он подошел к холодильнику, открыл стоявшую там бутылку водки и напился…

На следующий день рано утром ему позвонил паренек из группировки. Обратившись к нему по имени, он сказал:

– Тебя срочно вызывает к себе Кузя.

Валентин вышел, сел в машину и направился в сторону кафе. Кузя дружелюбно пожал ему руку.

– Ну что, говорят, ты заболел?

– Да, простудился немного…

– Мороженого, что ли, объелся? – пошутил Кузя.

– Нет, может, какой-то вирус поймал…

– Ладно. Говорят, к тебе вчера Макс приходил?

– Да, приходил.

– И что говорил?

– Да ничего толком не говорил, очень раздраженный был.

– Ясно. Значит, у нас сегодня стрелка назначается с Максом. Слышишь, Шест, – обратился Кузя к своему кенту, – до чего дожил! Стрелку со своим собственным бригадиром буду проводить!

Стрелка должна была состояться в том же самом кафе, снова заранее закрытом якобы на санитарный день.

Ровно в семь вечера Валентин вошел в кафе. Зал уже был заполнен. За крайними столами сидела вся братва – не только из группировки Макса, но и из группировки Пирожка. Человек сорок можно было насчитать. За центральным столом сидел Кузя. На сей раз он был один. Ни Пирожка, ни Анатолия Ивановича не было. Рядом с ним сидел только его телохранитель Шест.

Валентин вошел, подошел к столику Кузи.

– Ну, ты как? – спросил Кузя. – Не передумал? Со мной или с ним?

– Я уже решил, – сказал Валентин.

– Ну и отлично! Садись рядом. – Кузя показал Валентину на соседний стул. Один стул оставался свободным. Значит, Макс должен прийти один.

– Я чуть позже, можно? – сказал Валентин. – У меня еще живот болит.

– Ладно, иди, – улыбнулся Кузя. – В туалете небось засядешь?

Валентин смущенно улыбнулся и пошел в сторону туалета. Но в туалет он не зашел, а стал смотреть в зал. Ему было хорошо видно все, что происходило там. Кузя с Шестом сидели за столиком. Вскоре дверь открылась. В кафе вошел Макс. С ним было еще четыре человека, которые выбрали Макса. Они шли медленно.

Макс спокойно подошел к столу, за которым сидел Кузя, поздоровался с ним за руку и сел рядом за столик.

Первым разговор начал Кузя. Он что-то говорил Максу спокойно. Затем Макс что-то ответил. Разговор стал принимать напряженный характер. Потом они встали. Макс пытался кричать, размахивая руками. Кузя снова сел и спокойно слушал Макса. В какой-то момент Шест – Валентин это четко видел – поднялся и почти вплотную стал перед Максом, видимо, ожидая команды Кузи – ударить Макса или убрать.

У Валентина бешено заколотилось сердце. Он осторожно вошел и сел за свободный столик. Все находившиеся в кафе внимательно следили за происходившим. Тем временем все разговоры закончились, и Макс, изо всей силы оттолкнув стул, стоящий сзади, так, что стул упал с грохотом, резко повернулся и направился к выходу. Парни, пришедшие с ним, так и не севшие за столики, пошли за ним.

Кузя продолжал сидеть. Он молчал. Шест пошел на небольшом расстоянии от Макса проводить его до выхода.

К этому времени Валентин вошел в зал.

– Ну что, отсиделся на толчке? – сказал ему Кузя с упреком. – Да, горячий парень стал Макс, мало изменился!

После этих слов Кузя ничего больше не стал говорить – ни про их с Максом разговор, ни чем он закончился и как жить дальше. Но через несколько дней Макс исчез. Он не заходил к Валентину. Валентин понимал, что друга он потерял навсегда.

Но дальнейшая судьба и конфликт, возникший между Максом и Кузей, не были решены. Скорее всего в ближайшие дни все выяснится.

Прошло немного времени. За тот период, как Кузя вернулся и взял управление группировкой в свои руки, все сильно изменилось. Ребята из группировки стали больше денег отчислять в общак. Часть из них уходила на помощь братве, находящейся на зоне. Кузя вспомнил почти всех, кто был в группировке еще в молодые годы, кто остался жив. Многие из них пошли уже по второму сроку. Кузя со всеми связался. Время от времени он посылал им дачки, получал от них письма.

Другая часть денег общака уходила в неприкосновенный фонд, который в основном предназначался на лечение ребят, попавших во всевозможные передряги с ранениями или травмами, на адвокатов и на подкуп милиции в случае задержания или ареста. Кроме того, часть денег уходила на вооружение. Кузя значительно увеличил арсенал.

Теперь уже в группировке было несколько пистолетов, три автомата, гранаты и бесчисленное множество всевозможных ножей, начиная от стилетов с выскакивающими лезвиями и заканчивая пиками с инкрустациями. Кроме того, Кузя тратил деньги на подпольные мероприятия, как он их называл. Суть заключалась в том, что Кузя время от времени уезжал в Москву на свои блатные тусовки – то к вору в законе на день рождения, то просто на сходку.

Везде требовались деньги, так как сходки обычно проходили в ресторанах, за хорошо сервированными столами.

Кроме того, Кузя, как потом выяснилось, отчислял деньги кому-то еще, каким-то неизвестным людям, которые, вероятно, стояли еще выше, чем он. К тому же Кузя активно готовился к коронации Анатолия Ивановича.

Так получилось, что к тому времени Анатолий Иванович вновь попал на нары, он находился под следствием. Держали его в Москве за хранение огнестрельного оружия, которое он возил с собой в машине. Ему светило от силы два года. Находился Анатолий Иванович в знаменитой Бутырской тюрьме. Вот там воры, сидящие в Бутырке, и решили короновать Анатолия Ивановича.

Для этого события Кузя готовил всевозможные дачки, закупал наркотики и переправлял ворам. Кроме того, он познакомился с несколькими тюремщиками, которых сначала шикарно угощал, а потом просто давал им деньги. Те оказывали ему какие-то услуги в плане передачи для Анатолия Ивановича, чуть позже – их нелегальной встречи с Кузей в стенах Бутырской тюрьмы.

Все это время Валентин пытался понять, какая же роль отведена Анатолию Ивановичу. Вроде он не вожак, и в то же время его слово было не из последних, а наоборот, он был одним из первых, к кому обращался за советом Кузя.

Таким образом, Валентин вычислил, что Анатолий Иванович был кем-то типа комиссара, то есть идеологом, связанным с воровской идеей. Но в то же время никакого непосредственного руководства бригадой Анатолий Иванович не осуществлял.

Вместе с тем Кузе удалось за сравнительно короткий срок объединить несколько люберецких бригад в единую структуру, правда, с наличием их права на самостоятельность.

Что же касается Пирожка, то он со своей бригадой действовал автономно. Но часть денег он привозил Кузе с Анатолием Ивановичем. Пирожок уже не имел желания схватить точки и отнять их у группировки Кузи. Позже, когда Валентин стал встречаться чаще с Пирожком и с членами его группировки, тот как-то по пьяной лавочке проговорился, что поджог киоска Макса, а также провокация драки в дискотеке – дело его рук. Уж больно он не хотел, чтобы Макс становился бизнесменом, – так пытался оправдать свои поступки Пирожок.

Макс же вообще исчез в неизвестном направлении. Валентин несколько раз проезжал на машине мимо квартиры, которую снимал Макс, но по темным окнам понял, что Макс оттуда съехал. Скорее всего куда-то подался. Конечно, Валентин понимал, что для Макса создалась очень сложная ситуация. Возвращаться в Люберцы ему не имело смысла. Он был побежден и ничем не смог ответить Кузе. Единственная возможность сохранить свой авторитет – пойти на убийство Кузи. Но остаются Анатолий Иванович, Пирожок, которые наверняка выступят против Макса. Поэтому Макс, вероятно, не решился на такой поступок.

В один из вечеров после очередной встречи Валентин возвращался к себе домой. Поставив машину во дворе и включив сигнализацию, он вошел в подъезд и стал подниматься к себе на этаж. Вдруг на лестничной площадке между первым и вторым этажами он заметил двух ребят небольшого роста, курящих сигареты как раз напротив его двери. Валентин немного замедлил шаг, вглядываясь в их лица. Но ребята, почувствовав его взгляд, отвернулись в сторону окна, спрятав лица.

Когда Валентин подошел к двери и достал ключ, один из пареньков, обернувшись, спросил:

– Слушай, тебя не Валентином зовут?

– Валентином.

– Тебе тут записка, – и паренек протянул листок бумаги. Валентин взял листок.

– От кого записка?

– Я не знаю. От Макса какого-то.

– От Макса? – переспросил Валентин. Очень хорошо, значит, Макс жив, если он прислал записку. – Хорошо, – сказал Валентин.

Он развернул записку. Там был очень короткий текст: «Валентин, мне нужно, чтобы ты срочно приехал ко мне. Есть разговор. Макс».

– Куда я должен ехать?

– Да тут недалеко, – сказал паренек.

– Никуда я ночью не поеду, – почувствовав что-то неладное, сказал Валентин.

Паренек пожал плечами.

С одной стороны, Валентин впервые видел этих ребят. А вдруг в случае отказа они ножичком пырнут? Создавалась глупая ситуация. Что, вбегать в квартиру, закрывать дверь и кричать: «Помогите!»? Нет, так дело не пойдет.

– Хорошо, я поеду, – подумав, сказал Валентин.

Все молча спустились вниз. Валентин хотел было направиться к своей машине, но парни сказали:

– Не надо, у нас своя тачка.

– Куда идти-то?

– Да за углом, тут рядом.

За углом стояла бежевая «девятка». Открыв дверь, парень сказал Валентину:

– Садись на заднее сиденье.

Валентин медленно сел. Рядом с ним сел еще один парень, который все больше молчал. Парень, который передал записку, сел вперед. За рулем сидел еще один паренек.

– Поехали! – сказал сидящий впереди.

Машина направилась из Люберец в подмосковный поселок Малаховку. Поскольку было темно, то ехали минут сорок. Конечно, Валентин не мог понять, куда они едут.

Въехали в Малаховку с ее огромными соснами и узкими асфальтированными дорожками, вьющимися между дач. Дачи стояли за глухими высокими заборами, за которыми ничего не было видно. Попетляв несколько минут по поселку, машина подъехала к большим зеленым воротам. Два раза просигналили. Ворота медленно открылись. Какой-то парень в куртке стоял за воротами. Машина медленно въехала. Оставив машину у ворот, ребята похлопали Валентина по плечу:

– Пойдем, Макс ждет тебя в доме.

Они шли по узкой дорожке, пролегающей по саду. Валентин пытался рассмотреть дачу, где должен был ждать его Макс. Это был двухэтажный дом сталинских времен, с большой верандой. Везде горел свет. Наконец они вошли в дом.

В большой комнате за столом сидел Макс. Около него сидели еще трое ребят. На столе стояло несколько бутылок водки, какая-то закуска.

– А, Валентин пришел! Здорово! – сказал Макс. – Садись!

Было странным, что Макс не протянул ему руки, не обнял, не поцеловал, как бывало раньше, в старые времена, а просто предложил сесть.

Валентин сел.

– Как дела? – спросил Макс. – Выпить хочешь?

Валентин пожал плечами. С одной стороны, ему было странно, зачем его вызвал Макс – ведь не просто узнать, как его дела, как здоровье и настроение. Конечно, должен быть какой-то серьезный разговор. Наверное, Макс попытается переманить меня на свою сторону, решил Валентин.

– Ну что, пить будешь? – Макс подвинул ему стакан водки.

Валентин взял стакан и залпом выпил.

– На, закуси, – Макс протянул ему блюдечко с мелко порезанным соленым огурцом. Валентин закусил. – Ну, как живешь? Как работается с Кузей?

Валентин пожал плечами.

– Что мне сказать тебе, Макс? У меня не было выбора. Если ты вызвал меня, чтобы со мной разобраться, то пожалуйста, я перед тобой. Хочешь – режь меня, хочешь – стреляй, это твое право.

– Да зачем мне это? – равнодушно сказал Макс. – К тебе у меня претензий нет. С тобой все нормально. А вот с твоим боссом, Кузей, у нас разговор очень серьезный. Собственно, я тебя и позвал за этим. Скажи мне, в каких местах он бывает, какой у него распорядок?

– Ты что задумал, Макс? – насторожился Валентин.

– А что тут думать? – ответил Макс. – Тут и думать было нечего! Вот я с братвой, – и он обвел взглядом своих ребят. За столом сидело уже человек шесть – подсели те трое, что привезли Валентина, – мы так порешили, что Кузя тут не жилец. Поэтому единственное место для Кузи – земля, и чем глубже, тем лучше!.. Пойдем покурим с тобой на веранду! – и Макс, приподнявшись, взял пачку сигарет со стола.

Выйдя на веранду, Макс вытащил сигарету, закурил и затянулся.

– Хочешь покурить? – спросил он Валентина.

– Ты же вроде не курил? – удивился Валентин.

– Да жизнь заставила, закурил. Ты хочешь?

– Нет, я не курю. Ты же знаешь…

– Да это не простые сигареты, а заряженные. Дурью они снабжены, легким наркотиком. Достаточно приятно!

– Макс, ты что! Ты же никогда не то что наркотики, ты и сигареты не курил! Что с тобой произошло?

– А ты что думал, братан? Жизнь меня поломала!

– Что это за люди, Макс, с тобой? Объясни! – взяв инициативу в свои руки, спросил Валентин.

– Серьезные ребята, в основном все киллеры.

– Киллеры?

– Да. Слышал такое модное слово? Они готовы на все. К тому же они почти все в розыске. За те или иные преступления менты их ищут.

– Как ты среди них оказался?

– Да очень просто, сколотил группировку свою, мини-бикини, – улыбнулся Макс.

– Что значит мини?

– Да вот нас шесть человек, вместе со мной семь. Зато по значимости, по серьезности и по дерзости мы вам прикурить дадим! Хочешь, всю группировку в один-два дня завалим начисто? Но прежде всего я с Кузей решу вопрос!

– Да что тебе этот Кузя дался?

– Как это? Разве ты не понимаешь, что на карту поставлена моя честь? И на этом свете либо ему жить, либо мне. Вдвоем для нас места нет! – сказал Макс. – К тому же бабки, которые он заграбастал, общаковские, их бы надо вернуть!

– Ты же знаешь, я к общаку никакого отношения не имею. После того как Кузя вернулся, другой человек общаком банкует.

– А кто? – поинтересовался Макс.

– А тот длинный, Шест, с которым он пришел.

– Шест? Это так, шестерка. Я уже наводил справки. Он его личный охранник. Значит, общаком сам Кузя владеет, – сказал Макс. – Ну что же, тем лучше, значит, разговор будет серьезный. Давай скажи по старой дружбе, где Кузя ночует?

– Да я не знаю. Я только знаю, что время от времени мы встречаемся в одном кафе, в том самом, в котором ты с ним встречался. А больше ничего не знаю.

– С телкой с какой-то он живет?

– Ничего не знаю! С девками трется, но постоянной вроде бы нет.

– Понятно, – Макс затушил сигарету о деревянный подоконник террасы. – Ладно, пойдем в комнату к братве, неудобно так уединяться.

Через несколько минут Валентин с Максом вернулись в комнату. Все ребята там были в легком подпитии. Двое о чем-то оживленно спорили. Остальные сидели и молчали. Как только Валентин появился в комнате, сразу воцарилась тишина, все как бы показали, что среди них чужой. Только один, который был пьянее всех, обратившись к Максу, сказал:

– Что ты, Макс, решил? Что с ним делать будем? Завалим его в саду, как решили? Потом закопаем? – Парень встал, доставая из-за пояса большой финский нож.

Валентину стало не по себе. «Ну вот, – подумал он, – вот и конец жизни, сейчас меня завалят – застрелят или зарежут и закопают тут, и попробуй найди».

Но Макс вдруг хлопнул Валентина по плечу:

– Ты не тушуйся, это они тебя на вшивость проверяют! Никто ничего не сделает. Сейчас они тебя домой отвезут. Встретимся через несколько дней. Я за тобой сам людей подошлю.

– А ты не боишься, Макс, что он выдаст нас Кузе и остальной братве? – спросил один из парней.

– Нет, не боюсь. Я ему верю, – сказал Макс.

Через несколько минут Валентин вышел с двумя ребятами и сел в ту же «девятку». На сей раз его посадили почему-то на переднее место, рядом с водителем. «А может, так задумано, – думал Валентин, – сейчас отъедут, выстрелят сзади в голову из пистолета с глушителем или удавку на шею набросят – и все, и буду я в земле лежать».

Ехали молча. Всю дорогу Валентину казалось – вот сейчас, вот за этим поворотом сидящий сзади набросит на него удавку и задушит. Или вот тут, где потемнее, выстрелит в голову…

Вскоре все темные места остались позади, и машина выехала на широкую трассу. Валентин успокоился.

– Ты что, правда думаешь, что мы тебя завалим? – обратился к нему сидящий сзади паренек и положил руку ему на плечо. Валентин пожал плечами.

– Кто вас знает!

– Если бы мы хотели тебя завалить, то сделали бы это еще на даче. Смысла никакого нет. У нас к тебе претензий нет. Большие претензии к Кузе и к тем, кто Макса предал.

– Что значит предал?

– А они сначала согласие Максу дали, а потом к Кузе переметнулись. Вот с ними Макс и будет расчет вести.

Прошло несколько дней после неожиданной встречи Макса и Валентина. Казалось бы, ничего особенного не происходило, но спустя какое-то время стали загадочным образом исчезать старые члены группировки, которые работали еще с Максом. Первые два парня просто не явились, куда-то пропали. Потом еще двоих нашли убитыми у домов, где те жили. Тогда Кузя собрал срочное совещание. Но прежде чем разговаривать со всеми, он пригласил к себе в комнату Валентина.

– Ну, Валентин, что же твой дружбанчик делает с нашими орлами? – спросил Кузя. – Может, и ты с ним заодно?

– Да что ты, Кузя!

– Ты с ним никаких контактов не поддерживаешь? – Кузя пристально посмотрел Валентину в глаза. Валентин понял, что если сейчас скажет, что не имел, то его моментально расколют. – Ты же понимаешь, дело серьезное, братва наша гибнет, – сказал Кузя. – Мы четко знаем, что это его рук дело.

Валентин рассказал о последней встрече с Максом, когда его возили в Малаховку.

– Адресок не запомнил? – спросил Шест, сидящий позади.

– Нет, темно очень было. Я и не знаю, что за дача. Они долго кружили по поселку.

– Вот видишь! Теперь все ясно, Шест, откуда ноги растут! Я так и знал, что это его работа!

– Парни у него какие-то неприятные, серые, на убийц похожи, – сказал Валентин.

– А они и есть убийцы. Киллеры они все.

– То есть как?

– Ты, наверное, ничего про своего дружка не знаешь в последнее время. Слышал, чем он занимается? – спросил Кузя.

– Нет, – покачал головой Валентин.

– И Макс тебе ничего по этому поводу не говорил?

– Нет, не говорил.

– В общем, он создал небольшую группировку, то ли шесть, то ли восемь человек, и занимаются они заказными убийствами.

– Что значит заказными?

– Деньги за это получают. Закажет кто-то – бригада или коммерсант – им своего конкурента или врага, вот люди Макса и выполняют этот заказ. Причем убивают жестоко, без всяких понятий, – говорил Кузя, поглядывая в сторону Шеста.

– Что значит жестоко и без понятий? Бывает убийство с понятиями?

– Да, – сказал Кузя, – правильно говорят: зона – школа жизни. Не прошел ты никакой школы жизни, не знаешь ничего, поэтому и говоришь такие слова. По понятиям убийство – никогда жену и детей не трогают. А твой бывший дружбан, он никого свидетелей не оставляет. Ну, если и не он сам, так его люди. В общем, сейчас у нас выбора никакого нет. Я уже дал братве указание со всех хат сниматься. Сам поснимал многие квартиры. Да и тебе, кстати, тоже не мешало бы съехать, уж больно она засвечена. Или он тебя не тронет? – Кузя опять пристально посмотрел в глаза Валентину. – Может, ты с ним заодно?

– Кузя, как я могу! Я же с тобой!

– Ладно, мы тебя на этот счет проверим. И я думаю, что это будет правильно. Как ты считаешь, Шест?

Шест кивнул головой. Валентину опять стало не по себе. «Теперь получается – и тот мне не верит, и этот не верит. Вот ситуация какая!» – думал Валентин.

Неожиданно в зал небольшого ресторанчика, где они стали собираться последнее время, вбежал Сережа Воробьев и сразу направился к столу, где сидел Кузя.

– Кузя, извини, пожалуйста, срочное дело!

– Говори! – разрешил Кузя.

Сергей бросил взгляд на Валентина.

– Говори, говори, тут все свои!

– Вот какое дело, – начал Сергей. – Тут на меня Макс вышел ни с того ни с сего.

– Макс? – переспросил Кузя. – Расскажи подробнее!

– Короче, заехал я в Люберцы родителей своих проведать. Побыл там часика два, чаю попил. Только выхожу из подъезда – ко мне два парня. Так и так, мол, тебе записочка. От кого, спрашиваю. От Макса. Читаю текст.

Валентин смотрел на Сергея и улыбался.

– Как у меня было, – сказал он.

– Текст такой: надо переговорить. Берут потом меня и везут.

– В Малаховку, на дачу? – перебив его, спросил Кузя.

– Нет, не в Малаховку, не на дачу. Там, недалеко, одна кафешка. Там Макс сидит с бандюками. Короче, повезли в лес, стали на меня наезжать. В общем, они посчитали, что деньги у меня хранятся, что ты дал мне деньги на раскрутку какого-то крупного дела. Стали они требовать деньги.

– А ты что?

– А что я им скажу? Сказал, что компьютерами сейчас занимаюсь, что фирма у нас компьютерная, что скупаем в Гонконге компьютеры за алюминий. Вот и все. А деньги действительно у меня бывают, но только один день, когда мы получаем их по контракту за компьютеры.

– А ты суммы назвал?

– Да, назвал то, что есть. Шестьдесят тысяч за комплект.

– А сколько комплектов, он интересовался?

– Да, интересовался.

– Так, значит, он теперь знает наш оборот, – сказал Кузя. – Это хорошо. Погоди, парень! А откуда он вообще про тебя и про компьютеры узнал? Ты ему сказал?

– Нет, Кузя, как я ему мог сказать, если он с первого вопроса стал про компьютеры спрашивать!

– Значит, он уже до этого знал! Значит, какая-то утечка была! – подытожил Кузя. – Да, кто-то из пацанов стучит. Выяснить бы! Найти бы эту крысу – сам бы зубами загрыз! Впрочем, – неожиданно сделал паузу Кузя, – надо стрелку с этим Максом забить, точки над «и» расставить, – сказал он, обращаясь к Воробьеву и к Валентину. – Вот что вы сделайте. Вы возьмите тачку. У тебя есть тачка? – посмотрел он на Валентина.

– Конечно, есть.

– Бери тачку и с Воробьем покатайся по Люберцам. В одно кафе загляни, в другое, чтобы тебя видели.

– Зачем это надо? – спросил Валентин.

– Как зачем? Макс заприметит и выйдет на вас. Вот мы стрелку и забьем. Вы ему ее и назначите.

– Так он на стрелку не придет, подумает, что вы его завалить хотите.

– Зачем завалить? Мы все грамотно сделаем, стрелку в Москве, в каком-нибудь ресторанчике назначим. Знаете, есть ресторан «Украина», у Киевского вокзала? Вот если его встретите, то скажите, что, мол, завтра в восемь вечера стрелка в ресторане, в зале. Мы же не будем на людях стрелять, и он не будет. Это и будет гарантией. Есть разговор, надо кое-что с ним выяснить. А чтобы вам не страшно было, Шест подстрахует.

Шест кивнул головой.

– Хорошо, Кузя, так и сделаем, – сказал он, вставая со стула.

– И когда нам надо по Люберцам ездить? – спросил Воробьев.

– Вот сейчас и начнете! А Шест за вами, на небольшом расстоянии. Шест, ты сам за руль не садись, возьми кого-нибудь из пацанов!

Через несколько минут Валентин и Сергей вышли на улицу.

– Ну чего, на твоей или на моей поедем? – спросил Воробьев.

– Давай на моей, – сказал Валентин.

Сев в машину, они стали ездить по улицам города. Но первый день поездок ничего не дал. Так, светились везде. Конечно, они встречали ребят, и многие недоумевали: что это вы вдруг с Воробьем вдвоем по Люберцам мотаетесь? Может, что хотите, что надо? Но Валентин уклонялся от разговоров – дело есть, вот и катаемся.

Но на второй день, проезжая мимо одного кафе, Воробьев сказал:

– Останови! Смотри, вон Макс сидит!

Валентин повернул голову. Действительно, за столиком сидел Макс в окружении ребят.

– Да не Макс это, по-моему, – сказал он.

– Нет, точно Макс! Ты что, не видишь?

Валентин прекрасно видел, что Макс, и отлично понимал это, но не хотелось встречаться с Максом. Он чувствовал, что назревает что-то недоброе, и не хотел его подставлять.

Они вышли из машины.

– Видишь теперь, что это Макс? – спросил Воробьев.

– Да, теперь вижу.

Макс тоже заметил их. Он быстро вышел из кафе, замахав рукой. Вместе с ним вышел еще один парень, коренастый, который предлагал убить Валентина. Валентин его сразу узнал.

Макс стал спускаться по ступенькам. Вдруг сзади резко тормознула вишневая «семерка», и из машины выскочил Шест с двумя пистолетами. Он быстро стал стрелять в сторону Макса.

Макс упал на землю. Раздались крики: «Убивают!», «Милиция!» Но Шест уже стрелял в напарника Макса, стоящего рядом. Парень тоже стал падать. Вот уже оба лежат на земле. Шест подбежал к ним, чтобы произвести контрольные выстрелы. Но тут раздалась автоматная очередь, и Шест стал сползать на землю. Валентин повернулся в сторону выстрелов и увидел, как навстречу бегут несколько милиционеров с автоматами, стреляя по тяжело раненному Шесту.

– Всем стоять! Милиция! – раздались крики. С другой стороны уже летел милицейский «газик» с синим проблесковым маячком. Через минуту Валентин с Воробьем уже были схвачены милиционерами. Ребята же Макса, выскочив из кафе через черный ход, скрылись.

На асфальте остались три трупа – Макс, его напарник и убитый милиционерами Шест.

Валентина с Воробьем отвезли в отделение милиции.

Допрос начался с избиения. Их развели по отдельным кабинетам, и Валентина почти сразу повели в пресс-хату. Там его подвесили к потолку на резиновом жгуте руками кверху и стали бить. В основном били по ногам. Затем началась новая пытка, так называемый «слоник». На голову надевали противогаз и закручивали резиновую трубку, по которой поступал воздух. Таким образом Валентин задыхался. Потом обливали водой и снова били, требовали сказать, кто заказал Макса.

Все это делали оперативники. Потом появился следователь. Он пытался снимать показания – признавайтесь, кто и что. Но Валентин стоял на своем: ничего не знаю. Затем снова появлялись оперативники, и все начиналось сначала.

Валентина били четыре милиционера, били жестоко. Затем появлялся следователь и спрашивал:

– Ну что? Готовы давать показания? Кто такой этот длинный парень по кличке Шест? И как найти Кузю?

Теперь Валентину стало ясно, что Воробьев раскололся, иначе откуда бы милиционеры знали клички Шест, Кузя?

Почти под утро Валентина бросили в холодную одиночку. Он лежал там на полу, без всякого матраса. Бока болели. Наутро его снова подняли, завели в какой-то кабинет. Там сидел весь побитый Воробьев и трясся от страха. Когда их оставили одних, то Воробей, плача от обиды, сказал Валентину:

– Ты знаешь, что они со мной делали? Они меня так жестоко били! Я не могу больше это выдерживать!

Но Валентин поднес палец к губам, показывая, что не нужно ничего говорить, что их специально оставили вдвоем, чтобы подслушивать разговор. У Валентина не было никакого сомнения, что их записывают на видео или прослушивают. Воробьев весь трясся. Видно было, что он сломался. Кто такой Воробьев? Он же коммерсант, он не боец.

Наконец дверь в кабинет открылась, и появились два оперативника.

– Ну что, ребята, не будете говорить правду про Кузю, где он находится, как нам его задержать?

Валентин сразу покачал головой.

– Я никакого Кузю не знаю, первый раз о нем слышу.

– А ты? – обратились оперативники к Воробьеву. – Ты будешь говорить?

Тот, посмотрев на Валентина, тоже покачал головой.

– Ну как хотите. Вы сами это выбрали. В общем, так, ребята, сами вы приговор подписали!

– Вы не смеете нас задерживать! – заговорил Валентин. – Мы же ничего не делали! Мы только были свидетелями! Мы хотели зайти в кафе, тут навстречу выходит человек, тот самый убитый, как вы говорили, Макс.

– Макс ведь напротив тебя жил. Как будто ты его не знал! – усмехнулся один из оперативников.

– Ну знал. Я с ним хотел поговорить. Тут кто-то убивает его, а я этого человека не знаю.

– Да Шест его убил, телохранитель Кузи, которого ты тоже прекрасно знаешь по молодежной банде!

– Положим, кого-то я знаю, кого-то нет. Но я же все равно только свидетель! Мы же ничего не делали! Мы не убивали. Мы просто оказались рядом. За что же нас привлекать к ответственности?

– А кто вас к ответственности привлекает? – сказал оперативник. – Мы вас привлекать не будем. Мы вас просто задержали для выяснения личности, так как вы были свидетелями убийства люберецкого бандита Макса, вот и все. Мы вас допросили, а сейчас отпустим. Только вот какая неувязочка, – сказал оперативник, – мы сейчас на «газике» вас довезем. Поехали!

– Тогда снимите наручники!

– Нет, наручники мы снимем чуть попозже, – сказал оперативник.

Через несколько минут Валентина и Воробьева уже подвели к милицейской машине. Открыв заднюю дверцу отделения для перевозки заключенных, их затолкали туда. Впереди сели милиционер с автоматом и водитель. В следующий «газик» сели еще несколько милиционеров.

– Все, поехали! – сказал старший, обращаясь к водителю.

– Куда вы нас везете? – обратился Валентин через сетку к сидящему впереди милиционеру.

– Отпускать вас везем, передавать в надежные руки, – и милиционер улыбнулся.

– В какие надежные руки? Если мы невиновны, то будьте любезны нас отпустить!

– Вот мы вас сейчас и отпустим!

Вскоре они выехали на трассу, ведущую к Москве, и остановили машину у большого моста, который пересекал основную дорогу. Затем «газики» съехали вниз. Таким образом, они остановились в совершенно пустынном месте.

– Почему вы нас не выпускаете? – стал приставать к милиционеру Воробьев. – Вы же сказали, что отпустите!

– Сейчас отпустим! Только братве Макса передадим и отпустим.

– Какой еще братве?

– А вы что, не знаете, какая у Макса братва? Беспредельщики, киллеры! Формально мы не имеем права вас держать, вы на самом деле свидетели убийства. Поэтому сейчас подъедет братва Макса, которая требует вас живыми, которая пообещала все жилы из вас вытянуть, но узнать информацию, где находится Кузя. Так что мы вас сейчас освободим.

И действительно, вскоре появилась тонированная «девятка». Машина почти вплотную подъехала к «газику» и два раза мигнула фарами.

– Вот и братва приехала! – сказали милиционеры.

Теперь Валентин видел, как из машины вышли трое коротко стриженных ребят в куртках. Навстречу вышли милиционеры без оружия. Они что-то стали им говорить. Валентин слышал, что разговор ведется на блатном жаргоне. Один из парней подошел ближе. Теперь его хорошо видели и Валентин, и Воробьев. Он что-то сказал, обращаясь к милиционерам. Но в машине ничего слышно не было.

– Все, они нас сдали! – сказал Воробьев. – Это те бандиты, которые с Максом сидели! Они с нами цацкаться не будут – сначала пытать будут, а потом убьют. Да и пытать будут гораздо жестче, чем менты! Я этого не выдержу! Валентин, я не выдержу!

– Молчи! – сказал Валентин.

– Но мы же невиновны! Мы же только свидетели! Нас подставили! Шест убивал их!

Но Валентин молчал. Что он мог сказать? Ничего.

Наконец парень отошел. К машине подошли еще двое из группировки Макса с обнаженными пистолетами. Опять они стали оживленно о чем-то говорить с милиционерами. Наконец милиционер оттолкнул их в сторону и, подойдя к машине, где сидели Валентин с Воробьем, открыл дверь и спросил:

– Ну что, пацаны, не передумали? Отдаем вас бандюкам Макса, или передумаете? Как ты, Воробьев?

– Я буду давать показания! – закричал Воробьев. – Я покажу, где находится Кузя! Только отвезите меня обратно в отделение!

– Вот это другой разговор! – Милиционер быстро захлопнул дверь машины и, показав ребятам, что все закончено, побежал к водителю. Через минуту машина рванулась с места и поехала обратно в сторону Люберец.

– Что же ты, гад, сделал? Ты же предал! Тебя же теперь убьют! Тебе не жить! – закричал Валентин на Воробьева.

– А мне и так не жить! Они хотели нас бандюкам отдать! Они нас сразу бы убили! А я больше не выдержу. Я совсем другой человек, не такой, как ты.

Валентину было не по себе. Получается так: сейчас Воробей сдаст Кузю. Кузю с ребятами арестуют в ближайшие дни, и подозрение падет на них. Попробуй потом докажи, кто из них выдал – Воробьев или Валентин! Кузе проще их двоих шлепнуть – и Воробья, и его за компанию. Он не будет разбираться…

Через несколько минут машина приехала в отделение милиции. Там их развели по разным кабинетам. Теперь Валентину было ясно, что Воробьев дает активные показания.

В кабинет заглянул знакомый уже оперативник и поинтересовался:

– Ты ничего не надумал? Не собираешься дополнять рассказ Воробьева?

– Нет, – покачал головой Валентин, – я ничего не знаю.

– Ну, парень, смотри, твоя воля. По закону мы тебя еще сутки можем подержать.

Еще сутки Валентин просидел в отделении милиции. За это время никто его не бил, никто не вытаскивал на допросы, на разговоры. Ближе к вечеру его перевезли в другое отделение милиции, где находился ИВС. Там он видел, что к вечеру стали появляться первые задержанные. Первым привезли паренька из его старой команды.

Только его завели, как бы показали, вероятно, милиционеры вспомнили, что они друг друга знают, и тут же увели обратно. Валентину стало ясно, что стали брать всю группировку.

На следующее утро дверь камеры открылась и сержант скомандовал, назвав его по фамилии:

– Выходи!

Валентин молча вышел. Его подвели к дежурному. Тот протянул ему книгу, где нужно было расписаться.

– За что я расписываюсь? – спросил Валентин.

– За то, что выходишь, и за то, что получаешь свои вещи обратно, – сказал дежурный.

Валентин стал расписываться. Он получил вещи. Тут он увидел, что в отделении началась суета. Кого-то привозили, кого-то вывозили, народу было много. И там и сям бегали милиционеры в пятнистой форме – так называемый ОМОН. Вероятно, их и вызвали, чтобы брать группировку. Потом по коридору прошли какие-то важные мужчины в штатском, вероятно, начальство из Москвы вызвали, из МВД.

Валентин собрал свои пожитки и направился к выходу, как вдруг увидел того милиционера с автоматом, который их сопровождал, и – бог ты мой! – с ним идут два парня, те бандиты из группировки Макса. Но почему-то теперь они были в верхней одежде. У обоих торчали из-под мышек рукоятки пистолетов Макарова. «Ничего не понимаю! – подумал Валентин. – Эти бандиты, да еще открыто вооруженные, ходят по отделению милиции? Получается, что они легально действуют?»

Оперативник заметил Валентина и быстро схватил его за руку.

– А ну-ка, дорогой, пойдем поговорим в этот кабинет!

Они вошли в кабинет.

– Ну что, – сказал оперативник, – здорово мы вас развели?

– В каком смысле?

– А вы думали, только вы, бандиты, можете коммерсантов и лохов разводить, а милиция ничего не может? Вот мы вас и развели!

– Ничего не понимаю.

– Ты что, думал, что эти бандиты, которым мы должны были вас выдать, были настоящими, от Макса?

– А кто же это?

– Да это наши сотрудники, переодетые! Зато мы добились результата – вся группировка во главе с Кузей арестована. И знаешь благодаря кому?

– Благодаря Воробью, кому же еще! Теперь Воробей не жилец!

– Нет, дорогой, он как раз и жилец. А вот ты не жилец.

– Почему это?

– А потому, что мы всех арестовали, а тебя мы выпускаем. Вот какая неувязочка получается! А Воробья мы тоже чуть подержим, а потом отпустим. Так что все подозрения и стрелки, говоря вашим языком, упадут теперь на тебя, Валентин! Так что вот так, не захотел нам помогать, теперь сам определяй свою судьбу! Да, конечно, тебе хорошо известно, что хоть мы и всю группировку взяли, но у них остались друзья, потом еще ваш этот, как его, законник, Анатолий Иванович. Так что, я думаю, Кузя отпишет им, что и как, и накажет с тобой разобраться. Ладно, – сказал милиционер, – пойдем, я тебя до выхода провожу да еще и руку пожму, чтобы твои дружки, которые по «воронкам» сидят, видели, каким ты парнем оказался!

Валентин хотел было с кулаками наброситься на оперативника.

– Не имеешь права! Оставь меня здесь!

– Зачем же тебя тут оставлять? Хотя ты такой же, как они, и так же бандитствовал. Конечно, твое место вместе с ними, за решеткой. Но такова уж наша милицейская разработка. Не нам это было определять, а там, наверху, – и оперативник показал на потолок. – Там решили тебя под стрелочку подставить. Ладно, пошли, нам еще работать полночи с ребятами, показания снимать.

Когда Валентин шел по коридору, ему казалось, что все на него смотрят и знают, что он предатель, что он всех сдал. Выйдя же на улицу, он и в самом деле увидел стоящие там «воронки». Конечно, ему не было видно, кто сидит в «воронках», и он не знал, видят ли его оттуда, но он пошел, низко опустив голову.

Теперь он прекрасно понимал, в какую серьезную передрягу попал. Ни о какой машине, на которой они ехали и которую нужно было забрать от отделения милиции, речи и быть не могло. Бог с ней! Его по этой машине тут же вычислят и шлепнут. В квартиру тоже возвращаться было нельзя. Но надо же куда-то идти!

Так, размышляя над своей дальнейшей судьбой, – а ничего хорошего у него не вырисовывалось, – Валентин оказался на станции.

Сев в электричку, он доехал до Москвы. Каким-то образом его опять понесло на Калининский проспект. Он медленно шел вперед и думал: интересно, сколько мне еще жить осталось? Наверное, несколько часов, не больше. Менты будут усиленно намекать братве и прежде всего Кузе, что их сдал Валентин. Получается, что все сходится. Они Макса убили на моих глазах, а я им отомстил за потерю своего друга. Вот как они рассчитали!

Каким-то образом он оказался в переулке. Стоп, знакомый дом! Здесь же Воробьев жил, на квартире своего друга и его сестренки Жанны! А вдруг Воробья выпустили? А вдруг менты специально все замутили так, что меня подставили, а Воробья выпустили? Конечно, они его выпустили! Не верю я им!

Валентин бегом поднялся на седьмой этаж и позвонил в дверь квартиры. Дверь открыла Жанна.

– Где Воробей? – почти закричал Валентин, влетая в квартиру.

Но Жанна, хлопая длинными ресницами, ответила:

– Я не знаю. Он позавчера пропал, и его с тех пор тут нет. Брат на работе. Может быть, вам нужны его вещи?

– Какие вещи?

– Сережины вещи. У него тут два чемодана. Вы за ними пришли?

Но Валентин молчал.

– Хотите, я вас кофе напою? – предложила Жанна.

– Хочу, – сказал Валентин. Он давно, с самого утра, ничего не ел и прошел на кухню. Жанна быстро приготовила ему яичницу, бутерброды, налила чашку кофе. Поев и выпив кофе, Валентин немного успокоился.

– Мне надо на время уехать из города, – сказал он. – У твоего брата нет ничего из одежды, что можно было бы взять на время? Я не могу пойти домой.

– А что случилось? – спросила Жанна.

– Да так, – махнул рукой Валентин, – рано еще тебе знать, ты еще в школе учишься. Вот подрастешь – узнаешь.

– Так вы Сережины вещи возьмите, они у него под кроватью в чемоданах хранятся, – сказала Жанна.

Валентин прошел в комнату, где жил Воробей. Под кроватью стояли два больших чемодана. Потянув на себя один из них, Валентин хотел открыть его, но неожиданно зазвонил телефон. Жанна подошла. Валентин стал прислушиваться, кто звонит. Вероятно, звонил кто-то из школы, потому что она начала говорить, какие уроки будут и тому подобное.

Валентин открыл крышку чемодана. Сверху лежали какие-то газеты, журналы. Отодвинул все это в сторону. Бог ты мой! Весь чемодан был забит деньгами. Тут были и доллары, но в основном – рубли, аккуратно сложенные, в банковских упаковках. Валентин быстро захлопнул чемодан и подвинул к себе другой. Там были те же рубли. Теперь Валентину все стало ясно.

Это либо общак группировки, либо это деньги, полученные за продажу компьютеров, чем занимался в последнее время Воробьев.

Но, по всем параметрам жизни братвы, Воробьев не мог хранить общак, так как он не был не только авторитетом, но даже и членом группировки. Следовательно, поскольку Воробьев являлся всего-навсего коммерсантом, то и эти деньги скорее всего дал ему Кузя на прокрутку какого-либо проекта, так думал про себя Валентин.

Теперь у Валентина появился шанс. Надо взять все эти деньги и свалить. «Теперь-то я проживу! – сказал про себя Валентин. – Это мое спасение! Но что я буду с рублями делать? Их нужно срочно превратить в доллары!»

Взяв чемоданы, он дождался, когда Жанна закончит говорить по телефону. Вскоре она вернулась.

– Ну что?

– Да, эта одежда мне пригодится, – спокойно сказал Валентин. – Я, пожалуй, заберу ее. Скажи, пожалуйста, а твой брат в банке работает?

– Да, в банке.

– Как бы мне с ним связаться?

– Вы ему можете позвонить или заехать.

– Давай я телефончик запишу, – сказал Валентин. Жанна вышла на кухню, взяла листок бумаги и записала номер телефона.

– Вот, – протянула она листок Валентину, – звоните.

– Ладно, не горюй, невеста! – улыбнулся Валентин. – Подрастешь – женюсь на тебе!

Через несколько минут он покинул квартиру Жанны.

Вскоре он оказался на вокзале. Он долго бродил по залу без всякой цели. Наконец его заметил милиционер. Валентин понял, что его принимают за какого-то жулика. Нет, судьбы дяди Бори ему не нужно! Валентин пошел в камеру хранения и сдал чемоданы. Получив в обмен квитанцию, он подумал: ничего себе, бешеное состояние – и взамен две какие-то бумажки!

Да, безусловно, он рисковал, но выхода у него другого не было. Вечером он позвонил Диме, брату Жанны.

– Дима, – сказал он осторожно, – у меня есть кое-что деревянное. Ты мне на зелень поменять сможешь?

– Это не телефонный разговор, – ответил Дима.

– Ты мне только скажи – да или нет?

– Да. Завтра сможешь приехать? Нужно встретиться и переговорить.

– А куда?

– Приезжай к нам. Адрес ты знаешь.

– Нет, у вас я не могу. Знаешь кафе «Печора» на Калининском?

– Да, знаю.

– Через сколько ты там сможешь быть?

– Мы же рядом живем.

– Тогда давай через полчаса. Договорились?

– Договорились.

Валентин быстро побежал ловить такси, чтобы добраться до кафе. А вдруг Дима – подставной? А вдруг с ним придут люди Кузи или менты? Ладно, делать нечего…

Валентин добрался до кафе и, остановив машину чуть подальше, стал пристально вглядываться в прохожих. Вскоре он заметил знакомую фигуру Димы. Он стоял у кафе, поеживаясь от холода. Валентин подошел к нему.

– Привет, Дима! Давай отойдем в сторонку, поговорим.

Дима пошел за Валентином.

– А что случилось? – спросил он. – Куда Воробьев исчез?

– С Воробьем все в порядке, он скоро появится. В общем, ты знаешь, что у него под кроватью не его деньги?

Дима кивнул головой.

– Конечно. Это ваши деньги. Я в курсе, мне Серега говорил.

Теперь у Валентина не было сомнения, что это был общак, который Сергей хранил по просьбе Кузьмы.

– У нас там проблемы возникли.

– Я так и понял, – сказал Дима, – потому что Серега никогда так не исчезал. Когда он появится?

– Скоро. Ты мне можешь помочь перевести деревянные в доллары или в другую валюту?

– Конечно, могу. Но только наш банк проценты берет.

– Ничего страшного. Когда займемся?

– Да хоть завтра. Какая сумма?

Валентин замялся.

– Да я еще толком не знаю, не считал. Но приличная, сам понимаешь, сколько денег в этих чемоданах может быть.

– Хорошо. Давай сделаем так, – предложил Дима, – будем считать условную сумму, и исходя из этого, я закажу соответствующий эквивалент по банковскому курсу. Но предупреждаю – обмен будет по межбанковскому курсу, не по рыночному.

– Само собой, – кивнул головой Валентин.

На следующий день я был у изолятора ровно в двенадцать часов. Следователя еще не было. Я стал интересоваться у дежурного конвоира, во сколько прибывает электричка.

– Примерно в двенадцать двадцать – двенадцать тридцать с электрички следователи прибывают. Вы, адвокаты, все на машинах ездите, а следователи – на электричках.

– Надо же, какая несправедливость! – пошутил я.

Филиппов появился точно в назначенное время – в двенадцать тридцать. По его внешнему виду было заметно, что он был какой-то подавленный, с невеселым взглядом.

– Ну, как дела? – спросил я.

– Да не очень хорошие дела, – сказал Филиппов и добавил: – Мои дела.

– Что-то случилось?

– Вот именно, случилось, – Филиппов начал раскладывать свои бумаги на столе. – Вы заказали вашего подзащитного?

– Я думал, вы закажете, – сказал я.

– Ну вот, только время теряем, – сказал следователь недовольным тоном и позвал конвоира. Тот сразу же заглянул в кабинет. – Там Сушкова доставьте в кабинет, на допрос, – сказал Филиппов.

Конвоир вернулся минут через пять.

– Вам придется подождать. Они в бане.

– В какой еще бане?

– Сегодня у нас помывочный день, – пояснил конвоир.

«Да, – подумал я, – баня – это громко звучит!» На самом деле никакой тюремной бани как таковой не существует. Есть только небольшие душевые кабинки, где моются заключенные. А вся помывка занимает от силы тридцать минут.

– Что ж, делать нечего, – сказал Филиппов, – придется подождать.

– Так что там с экспертизой? – спросил я.

– Экспертиза-то как раз в вашу пользу, – ответил следователь. – Вот, почитайте, ознакомьтесь. – И протянул мне листки бумаги.

Я углубился в чтение. Отбросив вступительную часть, сразу перешел к главному – к выводам. Решение экспертизы было однозначным: никаких предметов, пятен крови и иных посторонних следов на одежде Валентина Сушкова, точнее, на черном костюме в полоску, не обнаружено. Также не было обнаружено ничего ни на обуви, ни на галстуке.

Я с облегчением вздохнул.

– Вот видите! Получается, если он замахнулся ножом, чтобы вонзить его в грудь убитого, то обязательно на костюме должны были остаться пятна крови.

– Я тоже об этом думаю, – кивнул головой Филиппов. – Не мог же он с собой принести какую-то спецодежду или обмотать себя чем-то, нанести удар, а потом все уничтожить.

– А что по пальчикам?

– По пальчикам тоже все в пользу вас. Никаких пальчиков на рукоятке ножа не обнаружено.

– То есть практически никаких улик против Сушкова нет? – уточнил я.

– Улик-то нет, но тут возникает другая ситуация. Гражданка Нефедова дала показания, что она видела перед ее уходом из кафе неизвестного мужчину, который находился в районе туалета. Вошел же он в помещение через черный ход.

– А кто такая Нефедова?

– Вера Нефедова.

– А, Верка.

Следователь удивленно посмотрел на меня, как бы спрашивая – а что, вы знаете Верку? Поняв его взгляд, я сказал:

– Я ее видел на следственном эксперименте. И мой подзащитный ссылался на нее в своих показаниях. Давайте допросите Нефедову, так сказать, с пристрастием.

– К сожалению, это сделать невозможно, – сказал следователь, помолчав.

– Почему? Она отказывается давать показания? Или, может, ей кто-то угрожает? – я делал вид, что ничего не знаю.

– Ей уже никто не угрожает. Вчера Нефедова была задушена в ее квартире.

– Кем?

– А кто его знает, – пожал плечами Филиппов. – Странное убийство.

– Так, может, ее братва Кузи…

– Не похоже, я уже с ними говорил. У них к ней никаких претензий нет. Да и потом, они на это не пойдут.

– Откуда вы знаете?

– Справки кое-какие навел. Есть у нас свои службы, – улыбнулся Филиппов.

– Убийство Нефедовой вы будете вести? – спросил я.

– Нет, там другая бригада работает. Обидно – она у меня была главным свидетелем. Так что все в пользу вас, – подытожил Филиппов.

– Тогда, – осторожно сказал я, – может быть, нужно и меру пресечения изменять?

– Почему бы и нет? Я не против. Давайте отпустим его под залог.

– Отлично, давайте под залог!

– Какую сумму может выделить его банк?

– Я думаю, что с суммой проблем не будет.

– Но банк, как я слышал, лопнул, – сказал следователь.

– На такие дела они деньги найдут, я думаю.

Вскоре дверь кабинета открылась, вошел Валентин. Он был немного раздражен. Сухо поздоровавшись и игнорируя следователя, он обратился ко мне:

– А почему вы вчера ко мне не приехали?

– Дела были, – уклончиво ответил я.

Валентин промолчал, но я понял, что он подумал о том, что у нас был договор, а адвокат не приезжает. А что я мог ему ответить? Что занимался любовью с его женой?

– Я должен поставить вас в известность о результатах экспертизы, – произнес следователь. – Все в пользу вас. Экспертиза ничего не показала. К тому же погибшая Нефедова утверждала, что видела постороннего человека в кафе.

– Как погибшая? – переспросил Валентин.

– Да так. Вчера она была убита в своей квартире, задушена.

Валентин даже привстал от неожиданности.

– Валентин, самое главное, – сказал я, – следователь не против изменения меры пресечения – освобождения тебя под залог. Так что давай думать, какую сумму может выделить твой банк за твое освобождение.

– Как под залог? Я не хочу никакого залога! – сказал Валентин.

– Знаете ли, – сказал следователь, – мне кажется, вы немного обнаглели. И так вам идут навстречу, я хочу вас выпустить. А подписку о невыезде ни один прокурор не подпишет, под залог – еще куда ни шло. При этом сумма должна быть солидная.

– А я вообще не хочу на свободу. Вы сначала разберитесь. Выясните, кто убийца, меня реабилитируйте, а потом я выйду. Сейчас я никуда выходить не буду. Учтите, что я тоже являюсь опасным свидетелем. Моей жизни угрожает опасность.

Следователь смотрел на Валентина большими глазами. Так же удивленно смотрел на него и я. Я впервые видел клиента, который отказывается выходить на свободу. Что-то тут не то!

Следователь пожал плечами. Он достал из портфеля бланки и хотел заполнить их.

– Что вы хотите писать? – спросил Валентин.

– Документ о твоем освобождении. Сейчас передам их, и ты будешь свободным.

– Нет, нет, я категорически против! Никакого залога! Я не согласен! – запротестовал Валентин.

Следователь отложил ручку.

– Ничего не понимаю! – сказал он. – Я не уверен, что прокурор подпишет освобождение под подписку о невыезде.

– Так идите и добивайтесь! Никакого залога я давать не буду.

– Ладно, – сказал Филиппов, – в конце концов, это ваше дело. Но я сталкиваюсь с таким впервые, – он посмотрел на меня.

Я в ответ пожал плечами.

– Может, я поговорю со своим клиентом? – предложил я.

– Конечно, – ответил следователь. – Я вас в коридоре подожду. Может быть, потом вы меня до города довезете?

– Охотно, – кивнул я.

Когда мы остались с Валентином вдвоем, я спросил:

– Ты что, парень? Тебе дают шанс освободиться, и ты сам его отвергаешь? Я тебя не понимаю. У тебя температура?

– Никакой температуры у меня нет. Просто если я сейчас выйду за проходную, то жить после этого буду минут десять-пятнадцать, не больше. Неужели вы не понимаете, что они только этого и ждут, чтобы со мной разобраться?

– Так что же, теперь ты будешь сидеть в тюрьме постоянно? – улыбнулся я.

– Нет. Но пока еще время моего освобождения не пришло. Я всегда успею освободиться, – уверенно сказал Валентин.

Я пожал плечами.

– Смотри сам, вольному воля. Так ты и под подписку о невыезде освобождаться не будешь?

– Наверняка прокурор упрется, скажет – только под залог.

– Если у них нет никаких оснований держать тебя тут, тебя и так выпустят.

– Но, заметьте, они меня не выводят из числа подозреваемых!

– Это так.

– Следовательно, дело не прекращается. Я пока не буду освобождаться.

Вскоре мы закончили разговор, и я вышел в коридор. Филиппов ждал меня.

– Ничего не понимаю! – сказал он. – Впервые такое вижу! Можно сказать, принес радостную весть, мог его сегодня освободить, а он упирается! Я не знаю, что делать. Пойду к начальству советоваться.

Я пожал плечами.

– Со мной такое тоже впервые. Наверняка у него какие-то свои соображения.

Вскоре мы вышли за проходную тюрьмы. И там я заметил, что напротив стоит знакомый джип «Чероки» с тонированными стеклами. Тут же дверцы открылись, и из него вышли ребята.

– Ну что, – обратились они ко мне, будто бы не замечая следователя, – вас можно поздравить с победой, господин адвокат?

Я сделал удивленные глаза.

– Что значит с победой?

– Вашего же сегодня освобождают, мы приехали, так сказать, сопроводить его.

– Что-то вы, ребята, перепутали, – улыбнулся я. – Никакого освобождения не произошло, – и внимательно посмотрел на следователя. Тот кивнул головой, стараясь сделать это незаметно для меня.

У меня мелькнула мысль – может быть, следователь заодно с бандитами? Может, они специально подготовились, чтобы Валентина сразу увезти куда-нибудь в лес или в подвал? Молодец Валентин! Правильно он сделал, что отказался от освобождения! Но, с другой стороны, я знал, что в таких случаях можно нанять вооруженную охрану или вызвать охрану из его же банка. Впрочем, судя по всему, Валентин что-то задумал. Но что – оставалось неясным.

Вечером я встретился с Жанной. Я рассказал ей всю интригу с освобождением и, самое главное, – об отказе Валентина от освобождения. Казалось бы, весть об освобождении должна была обрадовать Жанну, но она отнеслась к этому совершенно равнодушно. На мой вопрос, что же Валентин задумал, почему отказался от освобождения, Жанна лишь пожала плечами.

– Надо как-то с ним связаться, – сказала она.

– Можно записку написать.

– Нет, это опасно. Я придумаю, как это сделать. Знаешь, завтра надо обязательно поехать в прокуратуру, разобраться.

– Хорошо. Я так и сделаю.

Я посмотрел на нее, снова ожидая приглашения провести с ней ночь. Но Жанна почему-то этого не сделала и молча ушла к себе в номер. Я же не стал навязываться и ушел к себе.

Некоторое время я ждал звонка от Жанны, думая, что она снова позовет меня, но звонка не было…

На следующее утро я проснулся рано и стал собираться в прокуратуру. Потом решил, что сначала лучше позвонить. Связавшись с Филипповым, я спросил:

– Когда я могу к вам прийти?

– Ситуация немного изменилась, – ответил следователь. – Перезвоните часа через два. Пока еще ничего не ясно.

– Что значит не ясно?

– Я не могу вам ничего сказать. Сейчас все решается по вашему делу.

– Хорошо. Перезвоню через два часа.

Жанны в номере не было, она уже куда-то уехала.

Через два часа я снова позвонил Филиппову. Голос у него был грустный и встревоженный.

– Да, вы можете подъехать, – сказал он. – Я буду обедать тут недалеко, в одной забегаловке. Может, там и поговорим?

«Интересно, – подумал я, – о чем нам говорить? Странный какой-то следователь – почему-то не вызывает меня в кабинет, а предлагает встретиться в неофициальной обстановке. Может быть, он хочет открыть мне какую-то тайну?» Конечно, я не отвергал такую возможность.

– Так какую стекляшку вы имеете в виду? – уточнил я.

Филиппов продиктовал адрес…

Через час мой джип уже стоял у небольшой забегаловки типа шашлычной. Я вошел внутрь. За столиком в углу сидел следователь Филиппов, уплетая первое. Он протянул мне руку.

– Садитесь, – указал на свободный стул. – Может, пообедаете?

Я пожал плечами.

– Или вы в такие заведения не ходите, а только по крутым ресторанам?

– Да что вы, можно и здесь, – улыбнулся я.

Я подошел к меню. Особого восторга блюда в нем у меня не вызвали. Долго изучая меню и думая, чем тут можно не отравиться, я решил взять только салаты.

Я принес салаты на столик и принялся жевать. Следователь не спешил начинать разговор.

– Что-то настроение у меня похабное, – неожиданно сказал Филиппов. – Я выпил бы чего-нибудь.

«Может быть, – подумал я, – он хочет расколоть меня на бутылку водки?»

– Так какие проблемы? – улыбнулся я. – Сейчас я закажу. Что будем пить – водку, коньяк?

– Давайте водки выпьем, – сказал Филиппов.

– Одну минутку! – я сделал подзывающий жест. Официант тут же подошел к нашему столику. Через несколько минут он принес бутылку «Столичной», две рюмки и наполнил рюмки.

Я чуть пригубил. Филиппов же залпом опрокинул водку. Затем тут же налил еще.

– Что я хочу сказать, – проговорил он. – Это наша последняя встреча. Поэтому я и расслабился.

– Как последняя? Почему?

– Меня сегодня отстранили от дела.

– Почему? Расскажите подробно.

– Что тут рассказывать. Это служебная тайна. Я пришел сегодня к зампрокурора, это тот самый знакомый вашего адвоката, Павла Страхова.

– К Сергею Владимировичу?

– Да, к нему. И меня отстранили от дела, другого следователя назначают.

– Кого?

– Пока еще не знаю, кого-то подыскивают. И еще хочу сказать – опера нарыли двух свидетелей.

– Что? Каких еще свидетелей?

– Не знаю. Привезли каких-то двух человек, которые якобы будут показывать, что Кузю завалил ваш.

– Но вы же вчера хотели его освобождать!

– Вот, значит, погорячился, – сказал Филиппов, наливая третью рюмку водки. – Зря вы, господин адвокат, вчера не воспользовались. Делали бы ноги.

– Ну да, чтобы эти мальчики моего тепленьким отвезли в лесок или в подвал?

Филиппов пожал плечами, как бы соглашаясь со мной.

– Теперь уже поздно это делать. Хотя это мое частное мнение, но я хочу сказать, что в этом деле что-то нечисто.

– В каком смысле? – спросил я.

– Какие-то сильные ветры дуют не в сторону вашего подзащитного.

– Я что-то не понял. Объясните, пожалуйста.

– Понимаете, когда я пришел к выводу на основании экспертизы, на основании показаний Веры Нефедовой, которые, кстати, записаны на видео, я уже был полностью уверен, что ваш действительно тут ни при чем. Конечно, я понимал, что для меня это «висяк», что этого неизвестного, который там был, я не найду никогда. Тем более что Нефедовой, которая могла бы его опознать, уже нет в живых. Но все равно я пошел на это. И тут какая-то сила, неизвестная мне – вы уж мне поверьте, – и Филиппов налил четвертую рюмку, – вмешалась, нашлись какие-то два деда, опера их привели, которые якобы проходили мимо, видели через стекла, как ваш тыкал ножичком Кузю. Теперь зампрокурора ведет секретные переговоры с какими-то людьми, как я понимаю, высокопоставленными, – сделал паузу Филиппов, – которые, как я предполагаю, давят на него.

«Так, – подумал я, – интересное кино получается! Ничего себе переходы – то холодно, то горячо!»

– Вся жизнь полосатая – то белая, то черная, – сказал Филиппов, будто читая мои мысли. – Мне интересно, кого теперь назначат. Кстати, – он взглянул на часы, – именно сейчас все решается. У вас телефон под рукой?

– Да, с собой.

– Можно воспользоваться?

– Конечно, – я вытащил из бокового кармана мобильный телефон и протянул Филиппову. Он стал разглядывать аппарат.

– Интересная штучка, – сказал он. – Наверное, дорого стоит?

– Нет, сейчас цены на мобильные резко упали.

– А вот у меня такой нет.

«Так, – подумал я, – намекает, что ли, чтобы подарил ему телефон?»

– Могу подарить, – осторожно сказал я.

– Да ладно, – махнул рукой Филиппов, – я это так, к слову. Мы ведь все как прозрачные ходим – если у кого-то что-то появляется, тут же его закладывают. – Он стал набирать номер телефона. – Сергей Владимирович? Это я, Филиппов. Так кому мне дело передавать? Слушаюсь, Сергей Владимирович! А сегодня мне можно на работу не идти? У меня что-то желудок разболелся. Отравился чем-то в нашей славной столовой.

Филиппов слушал внимательно ответ. Потом он сказал:

– Хорошо, слушаюсь, – и выключил телефон. – Все, дело забирает областная прокуратура, – сказал он мне, – с чем вас и поздравляю.

– Как областная прокуратура?

– То есть практически уже забрали. Они своего человека выслали.

– Как я понимаю, ничего хорошего в этом деле не будет?

– Да, я тоже так думаю. Упакуют вашего клиента по полной программе! Не удивлюсь, если они подведут его под максимальное наказание. Он же банкир?

– Да, банкир.

– Наверное, много денег должен? Вот его кто-то и заказал. А вообще, я вам вот что хочу сказать – только это между нами…

Я насторожился.

– Если есть возможность, уберите его из этого изолятора.

– Почему?

– Все может случиться. В этом изоляторе он может как бы случайно погибнуть, например, в драке с сокамерниками или от какого-нибудь несчастного случая.

Час от часу не легче!

– Постой, – я перешел на «ты», – это тебе кажется или ты в этом уверен? Это же очень важно!

– Все, адвокат, больше ничего не скажу. И так уж слишком много сказал, – и Филиппов налил себе очередную рюмку, быстро ее осушив. – Все.

Через пять минут мы простились. Я вышел из кафе совершенно опустошенный. Черт возьми, ничего себе переходы! То освобождают, то чуть ли не под «вышку» подводят! А он сидит и на лучшее надеется! Ничего не понимаю!

Вечером я был в пансионате. Встретившись с Жанной, я передал ей последние новости и все изменения в отношении ее мужа. Все это ее очень расстроило. Мы терялись в догадках, но решили все же дождаться Павла, чтобы втроем обсудить варианты столь резкого поворота в уголовном деле Валентина. Однако, как ни странно, Павел не появился.

– Может, загулял где-то? – предположила Жанна. – Годы-то еще молодые.

Действительно, Павлу было лет тридцать пять. Он был разведен и во второй брак вступать не торопился, имея большое количество поклонниц и любовниц, с кем он время от времени встречался.

– Наверное, завалился в какую-нибудь тепленькую кроватку, – с иронией сказала Жанна и вопросительно посмотрела на меня. Я немного растерялся, не понимая ее взгляда. Что это, намек – приглашение в теплую кроватку? Или так, просто подкол, – мол, все вы только по одному делу специалисты.

Но Жанна, поняв мое замешательство, продолжила:

– Ну что, пора спать? Может, этот Казанова утром появится? Ну как, ты ко мне или мне к тебе прийти?

Я пожал плечами.

– Давай для разнообразия поменяем декорации. Давай я к тебе приду, – улыбнулась Жанна. Я кивнул головой.

Всю ночь мы занимались любовью. Я не упрекал ее, что в нашей любовной связи был перерыв. В конце концов я знал, что все любовные дела зависят от настроения женщины. Наверное, она была не в том настроении. Действительно, в последнее время она много переживала.

Утром, проснувшись и легко позавтракав, я стал собираться в тюрьму. Вопросительно взглянул на Жанну.

– Нет, сегодня не поеду, – сказала она. – Я устала, хочу побыть в пансионате, немного расслабиться. Схожу в бассейн, в сауну, отдохну, погуляю по дорожкам.

– Вот, везет же некоторым! А я в тюрьму езжу, – улыбнулся я.

– Работа у вас такая, – сказала Жанна.

Я кивнул головой.

Неожиданно раздался звонок мобильного телефона.

– Твой? – сказали мы с Жанной одновременно.

Звонил мой.

– Слушаю, – сказал я.

– Как дела? – услышал я в трубке голос Павла.

– Работаю по намеченной программе, в тюрьму собираюсь. Ты-то где пропал? Завис у девчонки?

– Да, типа этого.

– Ты когда появишься?

– Тут дело срочное возникло. Нужно встретиться, поговорить.

Павел говорил какими-то отрывочными фразами, голос его как будто доносился издалека.

– Ты откуда звонишь? Тебя очень плохо слышно. Из машины, что ли?

– Из машины, прием плохой. – Опять наступила тишина. Создавалось такое впечатление, что телефон работал, только когда он говорил, а когда не говорил – отключался.

– Хорошо, где мы с тобой встретимся? Подъезжай сюда, ты тут давно не был. Тут уже и горничные спрашивали, – пытался я подколоть Павла.

– Нет, приехать не могу, – ответил он. – Но дело действительно очень срочное. Подъезжай ты.

– Но куда я подъеду?

– Ты знаешь бар напротив Госдумы? «Парадиз» называется.

– Да, знаю.

– Давай в три часа. Успеешь?

Я посмотрел на часы.

– Думаю, успею.

– Ну, значит, в три часа, в баре, договорились?

– Да, договорились.

Павел даже не сказал своего традиционного «пока». Странный звонок! Почему встреча назначена именно в этом месте? Почему он не может приехать к нам? Павлу очень нравилось в пансионате, и он всегда старался поскорее вернуться сюда. А сегодня – все наоборот.

Жанна взглянула на меня вопросительно.

– Павел приехать не может, говорит – срочное дело, предлагает встретиться в баре.

– Что-то мне не нравится этот звонок, – помолчав, сказала Жанна. – Женская интуиция подсказывает – что-то не так.

– Да что ты! Звонит же человек, нормально разговаривает. Да и потом, кому он нужен?

– Не знаю. В последнее время он часто бывает в банке. Может быть, что-то там произошло?

– Ну да, конечно, – крупный революционный переворот, смена власти, – усмехнулся я. – Что тебя может удивлять в этом звонке?

– Что в нем необычного? Да то, что он каждый день звонил мне и докладывал обстановку по банку. А последние несколько дней не звонил.

– Ну правильно, может быть, завис где-то, у девчонки какой-нибудь. Ты же сама это говорила. Ему разве до банка?

– Может, ты и прав, – улыбнулась Жанна. – Может, мне все мерещится?

– Конечно, мерещится! Давай будем попроще. Если пугаться собственной тени, то лучше… – я помолчал, не зная, что сказать, чтобы успокоить Жанну.

Через несколько минут я сел в машину и направился в сторону Коломны. Все время думал о словах следователя, что Валентину находиться в следственном изоляторе этого города стало небезопасно, что над ним может нависнуть какая-то угроза.

Подъехав к изолятору и заполнив все необходимые документы, я прошел в кабинет. Вскоре появился Валентин. Бог ты мой! Я был ошарашен. Лицо его было в ссадинах, синяках, под глазом кровоподтек. Глаз был почти полностью закрыт. Нетрудно было догадаться, что Валентин подвергся серьезному избиению.

– Что случилось? – спросил я.

– С кровати упал, – ответил Валентин. – Не повезло, – и он оглянулся на конвоира, который еще не вышел из кабинета, улыбнувшись с иронией. Как только конвоир ушел, Валентин сразу же схватил меня за руку. – Представляешь, – сказал он, – меня вчера в камере избили. Но я им, гадам, тоже дал!

– Погоди, рассказывай все по порядку. Что случилось?

– Понимаешь, вроде формально бытовая причина. Кто-то на кого-то не так посмотрел, я что-то не так сказал, зэки, как они говорят, все на взводе. Вот и отдубасили меня всей камерой. Били ногами, с кровати ночью сбросили.

– А какая была причина на самом деле?

– Да никакой.

– Вспомни хорошенько, может быть, ты что-то все же сказал опрометчиво? Может быть, ты не знаешь тюремных законов?

– Нет, – сказал Валентин, – я тюремные законы знаю не хуже тебя.

– Откуда? – улыбнулся я.

– Была возможность изучить. Все я делал правильно, никаких нарушений, проколов, подстав – все шло нормально…

И тут я вспомнил предостережение следователя и встречу с братвой. Я коротко рассказал Валентину обо всех событиях, которые произошли за последнее время.

– А братва Кузи после встречи с тобой осталась у тюряги или поехала по своим делам? – спросил Валентин.

– Я на это не обратил внимания. По-моему, они остались.

– Все ясно. Наверное, деньги кому-то забашляли, вот и выполнили со мной профилактику.

– Хорошо, – сказал я. – Когда происходило твое избиение, тебе никто ничего не говорил, никаких угроз, никаких пожеланий не было?

– Нет, ничего не говорили. Просто молча били, и все.

– Ну хорошо, а администрация?

– А что администрация? Утром на поверке меня спросили, почему у меня такой внешний вид. Мне что, нужно было сказать, что меня соседи по камере избили? Считай, тогда я смертный приговор себе подписал бы. Ну, сказал, что с кровати упал. Но они, конечно, все сами знают. У них игра такая, делают вид, как будто ни при чем, и никто ни в какие дела не вмешивается.

– Да, дела, – сказал я. – Видишь, не случайно следователь меня предупреждал. Вообще создается такое впечатление, что следователь заодно с братвой.

– Но его же отстранили! – сказал Валентин.

– Да, отстранили. И сейчас назначили нового. Твое дело взяла областная прокуратура.

– Вот и прекрасно! Теперь надо бы добиться, чтобы меня в другой изолятор направили.

– В какой другой? В московский тебе не полагается – ты за областью числишься. Ногинск?

– В Ногинск я не пойду, говорят, что там еще хуже. Слушай, у тебя есть какие-то связи в ГУИНе? Поговори, чтобы меня все же в Москву перевели.

– В Москву? Попробую, хотя это маловероятно.

– Как у Паши дела? – спросил Валентин.

Я рассказал о пропаже Паши и о его сегодняшнем звонке.

– Да ну, – улыбнулся Валентин, – разве это пропажа? Паша – настоящий кот, небось по своим кошечкам ходит. Это не пропажа. А что касается его встречи с тобой – не хочет он ехать в пансионат, может, считает, что далеко, не хочет далеко от кровати отъезжать. Хочет какую-то информацию тебе скинуть, а потом опять к кошечке завалиться поскорее! В общем, если что-то интересное будет, то сразу приезжай ко мне.

– Конечно, приеду.

– А что там Жанна делает? Как она?

– Да нормально.

– Тоскует, грустит?

– Да.

Валентин взглянул в сторону окна. Мне стало немного не по себе. Конечно, он не может ни о чем догадываться. Но самому мне неприятно. Как-то не по-людски получается – человек закрыт в тюрьме, а я пользуюсь его женой. Хотя, конечно, она сама предложила. Но я мог и отказаться.

– А что Машуня? Ты так и не выходил с ней на связь?

– Не выходил.

– Позвони ей еще раз, разыщи, поговори. Как у нее жизнь, узнай. Она еще молодая…

– А сколько ей лет?

– У нас с ней разница двадцать один год.

– Где ты ее откопал?

– Это долгая история, – Валентин улыбнулся. Я почувствовал, что у него складывались какие-то романтические отношения с этой девушкой. – Я сейчас попробую написать что-нибудь. Единственное – если она будет набиваться на свидание, то ты скажи, что свидания не полагаются. Сам понимаешь, как мне ей показаться в таком виде? Да и Жанне про избиение ничего не говори. Как-нибудь сам выкручусь. Есть у меня кое-какие старые завязки. Да, и вот еще что, – Валентин снова взглянул на решетку окна. – Надо как-то выбираться из этой тюрьмы.

– Так у тебя вчера была хорошая возможность это сделать, – сказал я, – освободиться под залог. Ты же этого не захотел.

– Ладно, – махнул рукой Валентин, – что сейчас говорить об этом. Игра такая идет, достаточно серьезная. На кон поставлено слишком много. Знаешь, давай сделаем вот так. Пожалуй, я отпишу одному жулику, смотрящему по району. По-моему, он курирует эту тюрьму.

Я удивленно посмотрел на Валентина.

– Чему ты удивляешься? – спросил он. – Что жулик курирует тюрьму?

– Да, как-то необычно.

– А что тут необычного? Живет он в этом районе, вор в законе союзного значения, грев братве время от времени засылает, тюрьме помогает – то с угольком, то с медикаментами, то со жрачкой. Так что у него серьезное влияние на этот изолятор. Сам в свое время в нем парился.

– А ты откуда его знаешь?

– Да были дела, раньше, по молодости, пересекались, – уклончиво ответил Валентин, намекая на свое бандитское прошлое. – Отпишу-ка я ему малявочку. Ты его сможешь найти?

Я пожал плечами.

– Если скажешь, кому и что передать, найду.

– Хотя нет, – неожиданно сказал Валентин, – есть у нас один человек, который нам очень много должен. Пускай он работает. Ему сделать это будет гораздо проще. А к жулику пока не буду обращаться – может, потом более серьезная ситуация будет, – сказал Валентин.

– Что это за человек такой?

– Говоришь, около Госдумы с Павлом встречаться будешь? – проговорил задумчиво Валентин.

– Да, в баре напротив.

– Хорошо. Езжай пораньше на встречу. Я запишу тебе номер телефона, – и Валентин записал цифры, – позвонишь, спросишь Сергея Ивановича Удальцова.

– А кто это? – поинтересовался я.

– Один депутат Госдумы, человек с большими связями. Он там трется все время, по линии МВД, с генералами шашни заводит. Я думаю, ему мой перевод в изолятор Москвы сделать будет нетрудно. Кстати, намекни, чтобы сделал мне одиночку. Хоть книжки там спокойно почитаю.

– А с чего ты решил, что он будет тебе все это делать?

– Я же сказал – он мне очень много должен.

– Деньги, что ли, большие?

– Нет, посерьезнее, чем деньги. Спас я его, – сказал Валентин.

– Ты какими-то загадками говоришь, – улыбнулся я, – интригу закручиваешь. Ладно, сделаю все, как ты сказал.

– Погоди, – остановил Валентин, – я все же черкану пару записочек, чтобы более убедительно было. И я вот что хочу тебя попросить. Ты ничего по моему делу ему не говори.

– Так он же наверняка будет спрашивать?

– Конечно. Но ничего конкретного не говори. Скажи, что ты не особо в курсе, что ты как бы на вторых ролях адвокат. А первую роль Паша исполняет.

– А Пашу он знает?

– Нет, не знает. Скажи, что он – первый адвокат, а ты просто его помощник.

– Хорошую ты мне позицию выбираешь. Я в помощниках хожу!

– Нет, он догадается. Да и наверняка он про тебя слышал. Не надо никаких помощников. Просто уклончиво скажи, мол, торопишься на встречу, потом подробно все расскажешь. Скажи, главное – пускай это сделает.

Валентин написал короткую записку. Читать ее я не стал, а быстро положил в карман.

– Я тебя очень прошу – сделай все это до встречи с Пашей, – попросил Валентин. – Сейчас нельзя время терять. Черт его знает, что они задумали. И еще вот что. У тебя есть листок бумаги с ручкой? – добавил он, почему-то повысив голос.

– Конечно, есть, – я полез в карман.

– На всякий случай я напишу заявление в прокуратуру.

– Ты напишешь заявление в прокуратуру? – удивился я.

– Да, – Валентин стал говорить еще громче. Я понял, что эта информация была предназначена для стен, в которые могли быть вмонтированы микрофоны. – Я хочу написать, что жить собираюсь долго и кончать жизнь самоубийством не собираюсь. К тому же я очень осторожен и никаких несчастных случаев не допущу. Как ты думаешь, такой текст пойдет?

– Да, пойдет. – Теперь уже я взглянул на потолок – пусть знает администрация изолятора, что мы готовы ко всему. Безусловно, это не вариант, но, может быть, кого-то все же остановит.

Валентин быстро написал заявление и протянул мне.

– Если что, то дашь ему ход, – добавил он.

– А что я могу сделать?

– Все, что тут делается, делается по согласованию с администрацией тюрьмы.

Вскоре я попрощался с Валентином и, сев в машину, направился в сторону Москвы. Проехав около километра, я заметил, как с проселочной дороги неожиданно на трассу выехал черный «Чероки» с тонированными стеклами. Неужели это «хвост»? Неужели это опять они? Нет, наверное, просто совпадение. Мало ли похожих джипов. Жаль, что я не запомнил номера машины братвы, думал я. Это прокол в твоей работе, адвокат!

Остановившись у обочины, я достал блокнот и записал номер следующего за мной джипа. Через некоторое время я вновь посмотрел в зеркало. Джип следовал за мной на расстоянии, не приближаясь, но и не отставая. То ли мне кажется, то ли действительно меня ведут. Я решил проверить это старым гэбэшным приемом. Резко свернув к обочине, я остановился и включил аварийные огни, дожидаясь, пока джип проедет мимо. Джип вскоре обогнал меня. Ну вот, подумал я, значит, все это мне показалось.

Я вновь тронулся с места. Но, завернув за первый же поворот, вновь заметил, что знакомая машина стоит у небольшого магазинчика, словно поджидая меня. Проехав мимо, я увидел, как джип тут же рванул с места и пристроился сзади. Теперь оставался еще один прием – свернуть на какую-нибудь проселочную дорогу, изменить маршрут и посмотреть, что будут делать преследователи.

Вскоре я сделал это. Джип тоже свернул с трассы и медленно ехал за мной, не приближаясь и не отставая. Теперь было ясно – меня вели. Вот только кто?

Большой темно-синий бронированный «Мерседес» шестисотой модели остановился у здания банка ровно в десять утра. Другой «Мерседес», джип пятисотой модели, стал впереди, блокировав часть мостовой, которая вела к банку. Из джипа выскочили несколько человек, одетые в темные костюмы с белыми рубашками и темными галстуками. Они блокировали все подступы к банку. Один из них открыл дверцу «шестисотого» «Мерседеса».

Оттуда вышел мужчина в темном костюме, в голубой рубашке с желтым галстуком.

Мужчина медленно пошел по направлению к банку. Он тут же был окружен людьми в черном. Это была его личная охрана. Дойдя так до лифта, мужчина поднялся на третий этаж.

Проходя по длинному коридору, он шел медленно, степенной походкой. Люди, попадавшиеся ему навстречу, услужливо здоровались с ним, называя по имени-отчеству, наклоняя голову в знак приветствия.

Мужчина дошел до конца коридора. Открыв дверь, он оказался в приемной. На дверях висели две таблички: «Президент». На второй табличке было написано «Вице-президент Сушков Валентин Алексеевич». Мужчина вошел.

За столом сидела одна секретарша. Мужчина бросил взгляд на второй, пустой стол. Секретарши еще не было. Первая назвала мужчину по имени-отчеству и, как бы извиняясь, сказала:

– Извините, Валентин Алексеевич, ваша секретарша Маша звонила, сказала, что немного опаздывает.

Валентин взглянул на часы, немного нахмурившись, и молча вошел в кабинет.

У входа в приемную остались его охранники.

Войдя в просторный кабинет, состоящий из стандартного набора руководителя банка, Валентин снял пиджак и уселся в большое дорогое кожаное кресло. Первым делом он подвинул к себе календарь, на котором было много различных записей – что сделать, кому позвонить и тому подобное. Это был его распорядок дня.

Затем медленно повернулся к телефонным аппаратам, стоящим справа на столе, и включил их. Затем, сделав несколько шагов, еще раз посмотрев на календарь, подошел к столу и отключил телефон прямой телефонной связи. Потом снова сел и задумался.

Неожиданно загорелась красная лампочка селекторной связи. Валентин нажал на клавишу:

– Слушаю!

– Простите, пожалуйста, Валентин Алексеевич, вам по городскому звонит Михаил Васильевич.

– Какой еще Михаил Васильевич?

– Кузьмин.

– Кузя? – чуть было не переспросил Валентин, но вовремя сдержался. – Хорошо, соединяйте.

Валентин снял трубку.

– Алло, Кузя, привет! Как твои дела?

На другом конце он услышал знакомый голос Кузи.

– У меня-то хорошо.

– А почему ты мне по городскому звонишь? – поинтересовался Валентин.

– Так у тебя прямой отключен.

– Как отключен? – Валентин изобразил удивление. – Да, действительно! Секретаршу надо наказать. Не успела со вчерашнего дня подключить.

– Что, вчера переговоры были?

– Да, очень важные.

– Как у тебя сегодня день складывается?

– Нормально. День, как обычно, тяжелый, но встреча, которую мы с тобой запрограммировали на вечер, обязательно состоится.

– Я, собственно, по этому поводу и звоню, – продолжил Кузя. – Я хочу перенести встречу на час раньше. Как у тебя со временем? Сможешь?

– Да, без вопросов.

– И фантики заодно привезешь.

– О чем разговор? Сегодня же наш день, – улыбнулся Валентин.

– Все, тогда до встречи на старом месте, в том же ресторане.

– Кузя, прости, я забыл, что значит «в том же»? Ты рыбный имеешь в виду?

– Тебе еще название скажи, чтобы нас менты или фээсбэшники вычислили? Нет, вспоминай, где прошлый раз сидели!

– А, все, вспомнил! – сказал Валентин. – Все, обнимаю! – И положил трубку.

Валентин тут же снял трубку внутреннего телефона.

– Начальника финансового отдела!

На другом конце послышался голос молодого парня:

– Алло! Слушаю вас, Валентин Алексеевич!

– Боря, подготовь, пожалуйста, сегодня сумму, которую мы выплачиваем еженедельно нашим учредителям!

– В полном объеме или недельную?

– Что ты мне глупые вопросы задаешь? Я же сказал – в недельном!

– Хорошо, через час все будет готово!

– Сразу зайдешь ко мне с чемоданчиком, – и Валентин положил трубку.

Он задумался. Прошло уже больше шести лет с того памятного дня, когда арестовали Кузю и всех остальных членов группировки, когда Валентин совершенно случайно нашел чемоданы с деньгами. Тогда жизнь его могла сложиться по-другому. Конечно же, он стал обменивать деньги в банке Димы, но сумма была настолько велика, что Дима, брат Жанны, не смог обменять деньги в один прием. Поэтому перевод денег в валюту проходил в течение двух недель.

Каждый день Валентин привозил деньги и менял их в банке Димы. Потом, когда все было сделано, Валентин решил уехать. Но все деньги увезти за границу было невозможно. Поэтому, взяв кое-какие деньги, он поехал на Кипр, рассчитывая, что там положит деньги в банк. Но пребывание на Кипре оказалось безрезультатным. Никаким иностранным языком Валентин не владел. Да и потом, он сразу понял, что, положим, увел он общак группировки. Ну и что дальше? Прятаться с этими деньгами по всему миру? Языков он не знает, деньги вложить некуда. Да и вероятность, что его найдут бандиты, была настолько велика!

Поэтому, пробыв немного за границей, Валентин вернулся. Тогда он снова обратился к Диме. Он тогда работал в крупном банке. Валентин пригласил его в ресторан и спросил, сможет ли он прокрутить деньги так, чтобы суммы постоянно удваивались. Дима сказал, что проблемы не будет.

Валентин привозил ему определенную сумму, а потом, по прошествии определенного срока, Дима возвращал ему эту сумму с процентами. Их сотрудничество продолжалось в течение двух лет.

Валентин рассчитывал, что нет смысла брать общак. Наоборот, как только Кузя выйдет – а он выйдет рано или поздно, – Валентин вернет ему эти деньги, и Кузя не посмеет его тронуть. А себе он оставит те проценты, которые накрутил. Расчет был правильный. Тем более что суд над членами группировки, которые первоначально проходили по статье 77 УК – бандитизм, практически провалился. Суд так и не смог доказать, основываясь на показаниях Воробьева, что члены группировки Кузи занимались бандитизмом, поэтому все получили небольшие сроки – кто за наркотики, кто за оружие. Кузя же получил всего пять лет – за оружие и за сопротивление работникам милиции при задержании. Да и то максимальный срок он получил лишь благодаря тому, что имел ранее судимости.

Что касается самого главного провокатора, Сергея Воробьева, то он почему-то странным образом исчез. Ходили слухи, что милиция взяла его под специальную опеку, под действие программы охраны свидетелей. Самое интересное, что в Уголовно-процессуальном кодексе такой статьи не предусматривалось, хотя на практике милиция иногда шла, в порядке исключения, на такое и меняла паспорта и прочие документы тем людям, которые давали показания против бандитов. Поэтому Валентин предполагал, что Сергей Воробьев уже не Воробьев, а носит уже какую-нибудь другую фамилию и спокойно живет в каком-нибудь тихом городке.

План, который он придумал, полностью себя оправдал. Кузя действительно вышел на свободу, только значительно раньше. Валентин тут же приехал к нему на встречу, и приехал с чемоданом. К тому времени из тюрьмы вышел и коронованный Анатолий Иванович. Увидев чемоданы с деньгами, авторитеты очень обрадовались. Теперь Валентин был у них в полном доверии.

И тогда у одного из них родилась идея создать свой банк. Вот и выступили Анатолий Иванович и Кузя фактическими учредителями банка, хотя формально ими значились совершенно другие люди. Директором банка назначили Диму, так как он был мастак по финансовым делам. А в качестве главного смотрящего и контролера Кузя назначил Валентина. Так он стал вице-президентом банка. Но фактически он был его хозяином. Нет, какое-то время хозяином был Дима, он давал Валентину практические советы, учил его крутить деньги, помогал заводить нужные связи, укреплял отношения с чиновниками. Когда Валентин овладел всей этой наукой, фактически он возглавил банк, а Дмитрий как президент был отправлен в так называемую почетную ссылку.

Ему купили виллу на южном берегу Франции, где он постоянно жил, время от времени звоня в банк и приезжая на собрания акционеров.

Размышления Валентина прервал телефонный звонок. Валентин взял трубку. Он услышал голос Жанны, своей жены.

– Ты почему сегодня так рано на работу уехал? – спросила она.

– Так получилось, – сказал Валентин. – Проснулся рано, не спалось, решил поехать в банк пораньше. Куча бумаг накопилась, надо посидеть над ними, подумать, подписать.

– Странно. Я звонила тебе час назад, твой телефон не отвечал.

– А, да, – вспомнив про Машу, сказал Валентин, – я только что прямой телефон включил.

– Ты не забыл, что сегодня пятилетие нашей свадьбы? – сказала Жанна.

– Как? Пять лет уже? С ума сойти! Какой срок!

– Да, пять лет мы с тобой женаты.

– Мне казалось, я знаю тебя гораздо больше.

– Правильно, мы же с тобой три года до свадьбы встречались. Ты находился в стадии активного ухаживания! А я еще думала…

– Да брось ты – думала! – улыбнулся Валентин. – Ты меня сразу полюбила, как только на дискотеке увидела, лет десять или больше назад! Признайся, это так?

– Ну ладно, мы сегодня отпразднуем нашу дату?

– Конечно! Я сейчас заеду в магазин, куплю что-нибудь. Может, то бриллиантовое колье, которое тебе понравилось?

– Нет, не надо, мне оно уже разонравилось. Лучше давай поедем с тобой куда-нибудь на острова или брата навестим. Тебе же нужно отдохнуть.

– Да, отдохнуть мне не мешало бы, – согласился Валентин. Потом взглянул на календарь и вспомнил, что сегодня у него назначена встреча с Кузей. – Послушай, дорогая, сегодня у нас ничего не получается. Важная встреча!

– И с кем же ты сегодня вечером встречаешься? – подозрительно спросила Жанна.

– С этими, сама понимаешь, с кем, с учредителями нашими главными.

– О господи! Сегодня разве четверг?

– Да, четверг.

– Надоели они мне все!

– Думаешь, мне не надоели? Но делать нечего, такова жизнь!

– Тогда постарайся прийти сегодня пораньше.

– Это уж как получится, – сказал Валентин. – Ладно, целую тебя! – И он положил трубку.

В кабинет вошла молодая симпатичная девушка лет двадцати двух. Она плотно закрыла за собой дверь, подошла к Валентину и, усевшись к нему на колени, крепко поцеловала его.

– Что же вы себе позволяете, Маша? Секретарь вице-президента банка опаздывает на работу! – грозно проговорил Валентин.

– Дорогой, – сказала девушка, лениво потягиваясь, – я же не виновата, что вице-президент банка навещает свою любовницу в восемь утра и будит ее для того, чтобы заниматься с ней любовью в течение полутора часов! А потом нежному созданию нужно было немного помыться, поспать, привести себя в порядок.

Валентин улыбался.

– Тебя тут уже Ирина, твоя напарница, выгораживать начала!

– Что ты говоришь!

– Представляешь, я приехал в банк, смотрю на твой стол, а она смотрит на меня и сразу поняла, что я чем-то недоволен. Она говорит мне: вы знаете, Маша звонила, сейчас она едет на работу, опаздывает!

– Правильная баба! – сказала Маша. – Иногда мне кажется, что она догадывается о наших с тобой отношениях.

– Нет, никто не догадывается. В банке никто об этом не знает. У нас с тобой секретная любовь! – улыбнулся Валентин.

– А что мы сегодня вечером будем делать? Ты приедешь ко мне домой?

– Нет, сегодня я не смогу. Сегодня важные переговоры, встреча. Да, кстати, сегодня у меня должна быть встреча с хозяйкой твоей квартиры, – Валентин достал бумажник и отсчитал несколько сотенных долларовых купюр. – Передай ей, это за будущий месяц.

– Ой, когда же ты купишь мне мою собственную квартиру, чтобы я свила там свое гнездышко?

– А зачем тебе квартира? Погоди чуть-чуть, я уйду от жены, и мы будем жить вместе.

– Это уже так долго тянется! Мне кажется порой, что это никогда не произойдет! – сказала Маша капризно.

Но тут зашипел селектор.

– Валентин Алексеевич, – послышался голос второй секретарши, – вам из Минфина звонят. Вы будете говорить?

– Кто звонит?

– Чугунов.

– Да, с Чугуновым буду, – сказал Валентин. Он взял трубку и прижал руку к мембране микрофона. – Маша, оставь меня, пожалуйста, на пять минут! Мне нужно поговорить по очень важному вопросу.

– Хорошо, – Маша встала, выпрямилась и пошла к двери. – Тебе кофе заварить?

– Да, я с тобой вместе потом попью.

Как только Маша закрыла дверь, Валентин убрал пальцы с микрофона.

– Иван Семенович, здравствуй, дорогой! Приветствую тебя! – сказал он.

Иван Семенович был чиновником Минфина, работающим в управлении, ведающем ценными бумагами. Валентин давно знал Чугунова и неоднократно покупал с его помощью различные государственные облигации. Потом государство выкупало эти облигации у Валентина, и он получал определенный процент. Все эти бумаги назывались сокращенно ГКО – государственные краткосрочные облигации.

Но особенностью этих бумажек было то, что они практически ничем не обеспечивались. Они были только бумажками, типа долговых расписок государства. А попробуй возьми что-то по этой долговой расписке! Ничего взять нельзя – ни фабрики, ни заводы, ни ресурсы, которыми обладало государство, на эти бумажки не менялись. Поэтому никакой особой силы эти бумажки не имели. В то же время Валентин прекрасно знал, что все крупные банки, входящие в первую двадцатку, обязаны были покупать бумаги ГКО, так как на этом строилась финансовая политика государства. При покупке таких бумаг банки получали определенные льготы, кредиты. Иногда через них государство передавало свои бюджетные деньги. Банки эти деньги прокручивали, получая большую прибыль.

Вот и сейчас Валентину с Чугуновым необходимо было решить важный вопрос закупки этих бумаг. Однако Валентин не хотел покупать их на большую сумму. Чугунову же было выгодно продать через банк Валентина большое количество бумаг. От этого он тоже получал какие-то премии. Но на самом деле здесь велась двойная бухгалтерия. Валентин платил Чугунову определенный процент, комиссионные за эти ГКО.

Валентин быстро договорился с Чугуновым о деловой встрече. Эта встреча должна была проходить недалеко от банка, в уютном китайском ресторанчике. Поэтому, договорившись о времени, он дал команду дежурному водителю банка, чтобы тот заехал в Минфин, забрал Чугунова и привез его в китайский ресторанчик.

Первую половину дня Валентин посвятил приему сотрудников банка. Время от времени он устанавливал такую процедуру: каждый начальник структурного подразделения приходил к нему с отчетом. В основном отчеты касались денег. У каждого были две тетради: одна «белая», другая «черная». По этим тетрадкам начальники заносили в специальные тетради Валентина движение денег за определенный период.

Обычно этот период равнялся двум неделям. Валентин тщательно все отслеживал. Конечно, бывали такие моменты, когда зависал какой-либо остаток или какая-то сумма проваливалась. Тогда Валентин подключал группу поиска, составленную из въедливых аудиторов, которые искали бумаги, отслеживали путь денег по всему маршруту. Иногда деньги просто оказывались в совершенно постороннем банке где-нибудь на Багамских островах, засланные туда по ошибке. Иногда кто-то умышленно направлял деньги на другие фирмы, и тогда у Валентина была специальная служба по переговорам с такими фирмами. Выезжала группа людей для получения своих законных денег. Если переговоры заходили в тупик и ничего из этого не получалось, – и юристы банка не могли ничего сделать, – тогда Валентин подключал так называемые потусторонние силы, которые поставлял не кто иной, как Кузя.

Группа боевиков, а то и профессиональные киллеры выезжали к несговорчивому банкиру, который присвоил их деньги. Тогда разговор был очень коротким.

Но Валентин старался не вникать в деятельность потусторонних сил. Ему и так надоело его прошлое, связанное с люберецкой качалкой, с рэкетом и всеми бандитскими делами и разборками. Оно казалось ему настолько далеким, чужим, будто это была не его жизнь. Теперь он хотел жизни другой – жизни нормального банкира.

Единственным, кто напоминал ему о его прошлом, был, конечно, Кузя.

Кузя все время тянул его обратно. По крайней мере, так казалось Валентину при каждой встрече с ним.

Валентин перевел взгляд на фотографию своей жены, стоящую на столе. Жанна была сфотографирована на одном из приемов в вечернем платье, в бриллиантах. Валентин задумался. Странная штука жизнь! Та маленькая девочка, которая понравилась ему так давно, за которой он так долго ухаживал и имел дела с ее братом, наконец, с которой вступил в законный брак…

По идее, он должен быть счастлив с ней. Но на самом деле счастья у них не получилось. Разные они оказались. Да и жена жила своей жизнью, в которую он особо не вникал. Так постепенно они отдалялись друг от друга. Правда, отдыхать они ездили вместе. А так у каждого была своя жизнь. Жанна жила сначала в московской шестикомнатной квартире, затем, когда они купили загородный коттедж, переехала туда. Там она проводила почти все время.

Часто она выезжала в Москву за покупками, иногда встречалась с подругами и зависала в Москве почти на целый день.

Потом появилась Маша, племянница знакомого предпринимателя, который попросил Валентина устроить ее на работу. Как все получилось, для Валентина до сих пор остается загадкой. Маша, несмотря на свои девятнадцать лет, была достаточно опытной в любовных делах. Она очень быстро расставила свои сети так, что непонятно, кто из них кого соблазнил.

Валентин до сих пор не мог понять, как это он на второй или третий день работы Маши у него оказался с ней в постели. А там Маша действительно оказалась королевой, которой не было равных. Поэтому, конечно, Валентин полностью отдалился от Жанны и увлекся Машей.

Рабочий день подошел к концу. Встреча с Чугуновым ничего нового не дала. Были обговорены объемы покупки ГКО, сроки их погашения и доля, которую получал Чугунов от этой операции. После этого Валентин вернулся в банк.

В приемной его ждал начальник финансово-расчетной части, которому с утра Валентин заказал деньги. В руках начальник держал небольшой черный чемоданчик.

– Ну что, принес? – спросил Валентин.

Начальник отдела кивнул головой.

– Давай.

– Я хотел еще с вами переговорить, – сказал начальник отдела.

– Погоди, времени нет. Давай завтра, сегодня день тяжелый!

Валентин плотно закрыл дверь за начальником отдела и повернул ключ, чтобы никто – ни Маша, ни другие сотрудники – не вошел неожиданно в кабинет. Взяв чемоданчик, он подошел к столу и раскрыл его. Там лежала сумма около трехсот тысяч долларов – еженедельная доля, которую банк передавал Кузе и Анатолию Ивановичу. Валентин подержал деньги в руках. Да, Кузя давно отыграл те деньги, которые остались в чемоданах у Сергея Воробьева. Валентин выплатил уже сверх той суммы еще половину. Сколько же можно платить этим людям? Времена откровенного бандитизма уже закончились, теперь у него много знакомых, в том числе генералов из силовых ведомств, а он этому Кузе до сих пор платит такие деньги!

Больше миллиона в месяц, плюс различные платежи по ценным бумагам! Эх, избавиться бы от этого дела! – думал Валентин.

Посмотрел на часы. Нужно было собираться на встречу с Кузей. Взяв чемодан и вызвав охрану, Валентин через несколько минут сел в свой бронированный «Мерседес» и направился в сторону того ресторанчика, где он обычно встречался с Кузей.

К ресторану подъехал в точно назначенное время. Поднявшись на второй этаж, Валентин заметил табличку на дверях, на которой было написано «Санитарный час», но дверь тут же открылась, и оттуда, словно увидев Валентина, выскочил метрдотель.

– Валентин Алексеевич, вас ждут! – Он услужливо распахнул дверь. – Эта табличка не для вас!

Увидев табличку, Валентин вспомнил свое прошлое, когда он видел нечто похожее на дверях люберецкого кафе, где проходили стрелки и сходки. Валентин прошел в зал. Там, в углу, сидел Кузя. Чуть поодаль от него – его телохранители.

Валентин, увидев Кузю, широко улыбнулся. Ему стало смешно. Во-первых, от того, как резко Кузя преобразился. По его стилю одежды нельзя было догадаться, что Кузя как был бандитом, так бандитом и остался. Во-вторых, Валентин прекрасно знал историю этого костюма, рубашки. Дело в том, что Кузя никогда не имел вкуса. Поход по магазинам в тех заграничных поездках, куда Кузя иногда ездил вместе с Валентином, состоял из того, что Кузя подходил к магазину, находил в витрине более-менее понравившийся ему манекен и требовал, чтобы манекен немедленно раздели, и эту одежду он покупал.

Таким образом, Кузя автоматически обходил проблему подбора гардероба.

Валентин подошел, протянув руки Кузе. Кузя встал и традиционно обнял Валентина и поцеловал его.

– Садись, Валентин! Ты, как всегда, точен! – сказал он.

– Банковские работники этим и отличаются! – улыбнулся Валентин.

– Мы в принципе тоже не хуже банковских работников! – намекнул Кузя на свое криминальное прошлое и настоящее.

Валентин придвинул к нему чемоданчик с деньгами.

– Это ваше.

– Мерси, – сказал Кузя. – Сколько тут?

– Сколько полагается, – ответил Валентин.

– Отлично! Ну что, какие проблемы?

– Сегодня встречался с чиновником из Минфина, опять уговаривает купить бумаги ГКО.

– И что ты думаешь по этому поводу?

– Я хотел с тобой об этом поговорить. А что, сегодня Анатолия Ивановича не будет?

– Анатолий Иванович в отъезде, сегодня я и за него, и за себя, – улыбнулся Кузя. – Что тут думать? Надо покупать. Давай мы пришлем тебе бабки на следующей неделе.

– Смешно получается: я вам вожу бабки по четвергам, вы мне в понедельник их возвращаете!

– И что же тут смешного? Ты же банкир, ты должен понимать, что бабки не должны лежать в сейфе или в чулке. Они должны работать. Так что все нормально. Какую сумму тебе привезти и под какой срок ты с этой минфиновской крысой договорился?

– Почему же он крыса?

– Как же, он же наши бабки законные стрижет!

– А ты что, хочешь, чтобы он бесплатно работал?

– А что? Может, ему устроить пару встреч со своей братвой? – улыбнулся Кузя, показав на столик, за которым сидели несколько мордоворотов. – Запросто! Может, он и бесплатно будет с нами работать! Ты сколько ему платишь?

– Да ладно, – махнул рукой Валентин, – он эти деньги полностью отрабатывает. Не рушь схему, Кузя, я тебя очень прошу!

– Ладно, ради тебя это делаю! Хотя, честно говоря, на эту крысу у меня давно уже руки чешутся! Да, Валентин, я вот еще о чем хотел с тобой поговорить, – добавил Кузя. – Я в последнее время думаю о том парне. Помнишь, коммерсант с тобой был, Воробей его звали?

– Сергей Воробьев? Конечно, помню. Тот самый, который вас всех сдал.

– Да, именно он. Сдал и общак наш заныкал!

– Погоди, но я же тебе весь общак вернул, даже с лихвой!

– Ты мне его вернул, а не он!

– Как же он мог его тебе вернуть, если он вас сдал и после этого был под охраной ментов? – удивленно сказал Валентин.

– Ты знаешь, пусть это покажется тебе смешным, но в последнее время меня преследует одна мысль. Я хочу найти этого гада и рассчитаться с ним полностью, – неожиданно произнес Кузя.

– И что?

– Да в том-то и дело. Ничего не получается. Я уже всю ментовку люберецкую протряс, деньги ребятам отослал, чтобы те с ментами поговорили.

– А они?

– Ты же видишь, почти весь состав люберецкой ментовки сменился. Молодые его, естественно, не знают, а стариков кого нашел – кто говорить не хочет, а некоторые не в курсе. А я им верю.

– Да плюнь ты на это дело, Кузя! – сказал равнодушно Валентин. – Сколько времени прошло! Пора уже забыть!

– Понимаешь, не могу! Может, к старости дело идет, может, сентиментальность какая-то. Но я иногда ловлю себя на мысли: те пацаны, которых он вместе со мной заложил, которые чалились по всем этапам, по зонам, смотрят на меня удивленно – что же ты, Михаил Васильевич, никак не можешь разобраться с какой-то комсомольской крысой?

– Что, прямо так и говорят?

– Нет, они так не говорят, они так смотрят.

– А ты, значит, их мысли читаешь?

– Я тоже в этом мире кое-что значу. Если ты на бумажках деньги делаешь, то у меня чутье и психология не хуже твоих, – сказал Кузя обиженно. – К тому же моя история, которую я люблю рассказывать своим ребятам, которые сейчас работают со мной в группировке, затыкается на этом фраере.

– То есть как?

– У меня вроде все складно получается – качалка, мокруха, тюрьма, бригады люберецкие. И тут бах – комсомольский вожак, крыса, Воробей! И он мной не наказан. Молодые слушают мой рассказ и не понимают этого. Короче, дело принципа…

Валентин улыбнулся.

– Знаешь, Кузя, я понимаю тебя. Но чем я могу тебе помочь?

– Как чем? Ты очень многим можешь помочь!

Валентин удивленно взглянул на Кузю.

– Во-первых, ты женат на сестре Димы, президента нашего банка. Кстати, он является твоим формальным начальником. А Дима всегда дружбу с Воробьем водил. И я не верю, чтобы он не знал, где Воробей!

– А если Воробья зашифровали где-нибудь в Урюпинске или в Узбекистане? А может, он за границей живет? Как мы его достанем?

– А это уже мои проблемы. Я его из-под земли достану! Короче, вот что я надумал. Сейчас выходные приближаются, ты слетай к своему председателю Диме. Где он там отдыхает – в Ницце или в Монте-Карло? Слетай к нему и попробуй пробить его на предмет Воробья. Только чтобы безо всяких разводок! Я чувствую, а интуиция меня редко подводит, что Воробей где-то рядом, здесь. А я буду устраивать свой параллельный поиск. И еще вот что, Валентин. Ты меня никогда не обманывал. Не разочаруй и сейчас, не обмани в этой ситуации, ладно? Я тебя очень прошу! – Кузя на прощание похлопал Валентина по плечу.

Валентин молча вышел. Он шел к машине в отвратительном настроении. Во-первых, ему надоело платить деньги, к которым, по его мнению, Кузя с Анатолием Ивановичем уже никакого отношения не имели. Во-вторых, Кузя постоянно командует им. И в-третьих, теперь он должен заниматься грязной работой, искать Воробья, о котором он давно забыл, до которого ему дела нет! А Кузя, этот упрямый урка, заставляет его заниматься ненужной работой! Видите ли, уголовный сентиментализм на него напал!

После этой встречи Валентин вернулся домой. Жанна ждала его за накрытым столом.

– Что это такое?

– Как что? – удивилась Жанна. – Наш с тобой праздник – пять лет, как мы женаты. Сегодня у тебя были деловые встречи, ты был в ресторане без жены. А твоя любимая жена решила тебе приготовить ужин при свечах.

– Да я и есть-то не хочу, – сказал Валентин, устало снимая пиджак. – Но с тобой посижу. – Он сел за стол. – Жанна, я вот что подумал. Ты, пожалуй, права. Давай на выходные рванем к Диме, твоему брату, на юг Франции, погреемся.

– Я тебе сама хотела предложить именно этот вариант, но немного попозже, чтобы заодно и на Каннском фестивале побывать.

– Какой еще фестиваль? – раздраженно сказал Валентин. – У меня работы много! Я от силы на два-три дня могу выскочить! Значит, так. Ты закажи завтра билеты с открытой обратной датой.

– Зачем же нам деньги переплачивать за открытую дату? – сказала Жанна. – Ты же собирался на три дня ехать!

– Все может быть. Вдруг в банке какое-то ЧП будет! По крайней мере, для меня это сделай. А ты в принципе можешь там и задержаться.

Расчет Валентина был достаточно простым. Он хотел пробыть там от силы полтора дня, а остальные выходные провести с Машей, уехав под предлогом дел в банке.

Жанна пожала плечами.

– Хорошо. Ну что, пойдем спать?

– Я сегодня очень устал. Пожалуй, лягу в кабинете. Ты не обидишься?

– Валя, послушай, что случилось? – серьезно спросила Жанна. – Ты в последнее время охладел ко мне. У нас с тобой супружеских отношений около двух месяцев не было! Ты приходишь с работы усталый, изнуренный, как выжатый лимон.

– И что, тебе охота лежать в постели с выжатым лимоном? – улыбнулся Валентин.

Жанна ничего не ответила и пошла в спальню.

Через два дня они втроем сидели на большой белоснежной террасе с видом на море. Рядом в деревянных кадках стояли пальмы. Южное солнце грело вовсю.

– Дима, – обратился Валентин к брату Жанны, – а ты совсем на француза стал похож!

– Чем же я похож на француза? – удивленно спросил Дима.

– Говорят, местность, среда обитания накладывают на человека отпечаток. Мне кажется, что ты уже стал настоящим французом. Как ты считаешь, Жанна? – обратился он к жене.

– Нет, Дима как был русский, так русским и останется, – улыбнулась Жанна. – Скорее он стал похож не на француза, а на итальянца.

– Что-то вы, ребята, на меня нападаете! То я на француза похож, то на итальянца. Я же русский! Валентин, ты лучше останься тут подольше, отдохни! Совсем измотался на своей работе! Да и сестру мою не бережешь! Она тоже давно не отдыхала!

– Пусть она остается с тобой. Я ей доверяю. Пусть хоть месяц, хоть два отдыхает! – улыбнулся Валентин.

– Да ладно, тебе лишь бы от меня избавиться! – раздраженно сказала Жанна и, бросив на стол салфетку, выбежала с террасы.

– Какая-то она нервная стала, – сказал Дима, с удивлением посмотрев на Валентина.

– Жизнь в России не очень простая, вот она и стала нервная. – Валентин придвинул к себе стакан с апельсиновым соком. – Знаешь, я с трепетом вспоминаю тот день, когда пришел к вам домой, меня выпустили из ментовки, и Жанна отдала мне чемоданы Сергея Воробьева. После этого у нас с тобой дела завертелись.

– Да, были времена! – улыбнулся Дима. – Сначала мы с тобой, как идиоты, деньги меняли. Ты пытался эти деньги заныкать и уехать то ли на Кипр, то ли в Испанию.

– Да, – улыбнулся Валентин, – хотел. А потом понял, что, пока уголовники сидеть будут, я эти деньги в двойном или в тройном размере могу получить. Только с помощью тебя! Да еще с помощью Сережи Воробьева. Кстати, ты никаких известий от него не имеешь?

– А почему ты о нем спрашиваешь?

– Нет, просто так. Я ему даже обязан. Два эти чемодана сыграли определенную роль. Без них я не знаю, кем бы был сейчас! Может, в земле лежал бы, – сказал Валентин. – А благодаря Воробьеву я имею то, что имею. Да и ты, кстати, тоже имеешь! Так бы сидел от силы начальником отдела в своем банке, а сейчас у тебя свой банк!

– Какой он мой! Я ж только на бумаге числюсь президентом!

– Но ты же доход имеешь, долю имеешь с этого банка, и, по-моему, денежки немалые!

– Да, немалые. Но я со своим умом и финансовым чутьем сижу как на пенсии на этой вилле, которая мне уже осточертела!

– А ты что, хочешь в Москву вернуться, что ли?

– А почему бы нет? Там дела можно делать. А тут один и тот же маршрут – пляж, ресторан, вечером дурацкая набережная! Ну, иногда какие-то тусовки, на которых я редко бываю. Этот бассейн, – Дима показал на огромный бассейн, расположенный рядом с террасой, – который тоже надоел! Все одно и то же!

Валентин улыбнулся.

– Скажи честно, как родственнику, ты никакой информации о Воробьеве не имеешь?

– Да что ты ко мне привязался? На что он тебе сдался?

– Да так просто. Какой-то сентиментализм. Встретился бы я с ним с удовольствием, посмотрел, кем он стал.

– Захочет ли он с тобой встретиться? – с иронией сказал Дима. – Думаю, вряд ли.

Валентину стало ясно, что Дима знает что-то о Воробьеве. Уж слишком близкие отношения были между ними. Но напирать на него и требовать информацию Валентин не стал, чтобы не спугнуть. Он тоже встал, положив салфетку.

– Что-то устал я, пойду отдохну, заодно и с Жанной поговорю.

Вернувшись в спальню, Валентин застал Жанну лежащей на кровати с открытыми глазами.

– Что-то ты нервная стала, – сказал он, нежно прижав ее к себе.

– Пусти, Валентин, не надо! – сказала Жанна. – Ты очень изменился в последнее время.

– Ладно тебе, – улыбнулся Валентин. – Я такой же, как и был. Как-то плохо у нас с тобой получилось с нашим юбилеем.

– Да уж куда хуже! Ты умудрился в тот день даже с бандюками встретиться!

– Жанна, но не я же решаю, с кем мне встречаться, когда такие люди звонят! Я хочу сделать тебе хороший подарок. Здесь есть шикарные бутики и ювелирные магазины. Мне сейчас Димон про них рассказал.

– Ну и что?

– Взяла бы ты своего брата, скатала бы, купила бы… – и Валентин вытащил из бумажника свою кредитную карточку «Виза Интернэшнл». – Возьми по моей карточке!

– Зачем мне твоя карточка! У меня своя есть, – сказала Жанна раздраженно.

– Нет, я хочу, чтобы ты с моей списала. Тем более она и на тебя оформлена. Купи себе что-нибудь из брюликов, ты же их любишь!

– Хорошо, я пойду с Димой поговорю.

Вскоре Жанна ушла.

Через несколько минут она вместе с братом поехала в город по ювелирным магазинам. Теперь Валентину представилась возможность проникнуть в кабинет своего родственника, поискать записи в отношении Воробьева.

Он поднялся на второй этаж, где располагался кабинет. Дверь была не заперта. Валентин стал вначале изучать письменный стол. В столе ничего не было, кроме многочисленных визитных карточек владельцев магазинов, кафе и ресторанов, которые всегда давали свои карточки при появлении новых русских, зазывая их в постоянные клиенты.

Затем Валентин взял фотоальбом, лежащий на краю стола, и стал его рассматривать. Везде на фотографиях Дима был изображен то с девчонками – он был не женат, – то с какими-то бизнесменами. Стоп! Вот тут он изображен явно с русским, и лицо очень знакомое. Валентин взял лупу, лежащую на столе, и стал всматриваться. Вроде Воробьев, а вроде нет. Тогда Валентин осторожно вытащил фотографию из альбома и прочел надпись на обратной стороне: «Дорогому близкому другу Диме от Сергея Ивановича Удальцова».

Фамилия другая.

Но фамилию можно изменить. «Дорогому близкому другу, дорогому близкому другу…» – повторил Валентин. Так пишут близкому другу, но не человеку, с которым ты познакомился полгода назад, пусть у тебя с ним и теплые отношения. Значит, действительно это может быть Сергей Воробьев.

Валентин взял фотографию, потом подошел к ксероксу, стоящему на тумбочке, и снял несколько копий. Потом вернул фото на место.

Валентин открыл ящик письменного стола и стал внимательно просматривать визитные карточки, валяющиеся в куче. Наконец он нашел и карточку Удальцова. «Удальцов Сергей Иванович, депутат Государственной Думы». Там были и телефоны.

Вот оно что! Нужно проверить этого Удальцова! Что же за удалец: может, это и есть Воробей? Подойдя к ксероксу, он снял копию и с визитки.

Довольный своей находкой, он свернул бумаги и положил их в карман брюк. Затем достал свой мобильный телефон и набрал номер банка.

– Приемная председателя правления банка слушает! – раздалось в трубке.

– Ирина Алексеевна, это я, – сказал Валентин.

– Здравствуйте, Валентин Алексеевич! Как вам отдыхается?

– Здесь дела очень важные, а супруга на меня обижается, что я работаю и работаю. Ирина Алексеевна, выручай меня! Пришли факс, что мне срочно в Москву нужно!

– А какой текст, Валентин Алексеевич?

– Ну, что срочно вызывают на работу, у нас ЧП. И подпись нашего клерка из банка.

– Хорошо. А по какому номеру вам факс выслать?

– По какому номеру? – растерялся Валентин. Он подошел к факсу, стоящему в кабинете. – Записывайте номер, – и он продиктовал цифры. – И не забудьте набрать код страны! Это Франция.

– Хорошо. Через полчаса я вышлю вам факс. Нормально будет?

– Вполне! – сказал Валентин, довольный своей сообразительностью, и вышел из кабинета.

Валентин улегся около бассейна. Вскоре вернулась Жанна с братом. Она стала показывать Валентину покупки, которые сделала в магазинах.

– Представляешь, Дима действительно настоящий француз! – сказала Жанна.

– Почему же?

– Он так с ними разговаривает, они его за своего принимают, такие скидки дают! Вот эта вещь, – Жанна вытащила бриллиантовое колье, – досталась нам почти бесплатно!

– Ничего себе бесплатно! Сколько оно стоит?

– Зачем тебе волноваться о ценах?

– Наверняка несколько тысяч долларов!

– А ты думал, такая вещь будет стоить дешево? – улыбнулась Жанна.

– Ты же сказала, что бесплатно!

– Это я так, образно.

Валентин заметил, что со второго этажа торопливо спускается Дима. В руках у него был листок факсовой бумаги.

– Валя, тут тебе факс пришел, – сказал он и протянул листок.

Валентин взял факс в руки. Жанна тут же выхватила его.

– Что там случилось, как ты думаешь?

– Не знаю, – ответил Валентин.

– Как-то это подозрительно, – сказала Жанна. – Ты словно чувствовал, что тебе нужно будет уезжать, поэтому и взял билет с открытой датой!

– Тебе этого не понять, – сказал Валентин. – Я чувствовал, что что-то может случиться.

– Так что случилось?

– Потом, боюсь сглазить. Может, все уладится. Короче, я сегодня же вечером улетаю.

В этот же вечер Валентин вылетел обратно в Москву. Около одиннадцати часов вечера он был в Шереметьево-2. Быстро поймав такси, он поехал к той квартире, где жила Маша.

Без четверти двенадцать он уже достал ключ, чтобы открыть дверь, но задумался. А вдруг Маша не одна? А вдруг с ней какой-нибудь любовник, и он окажется в дурацком положении? Что он сможет сделать, закатить сцену?

Валентин осторожно открыл дверь и прислушался. В квартире было тихо. Он вошел. Маши не было. Странно, где же она может быть? – подумал Валентин. Уже двенадцать ночи! Может, она вообще не придет ночевать? Он подошел к телефону и набрал номер мобильника Маши.

На другом конце он услышал ее голос. Было слышно, что громко играет музыка. Значит, Маша находится где-то в ресторане или на дискотеке. Это уже лучше, чем с любовником в постели.

– Машуня, ты где?

– Кто это?

«Бог ты мой, она меня не узнает! Интересно, кто еще обращается к ней так же?» – подумал Валентин.

– Да это же я!

– Ой, Валя! Ты откуда звонишь?

– Из твоей квартиры.

– Ты же в Ницце!

– Я приехал ради тебя. А ты где находишься?

– Я в «Титанике», это ночной клуб. Тут так здорово! Приезжай к нам!

– Нет, я не могу. Я специально летел сегодня, чтобы быть с тобой.

– Хорошо, я минут через сорок буду! – сказала Маша и отключилась.

Через час Маша влетела в квартиру. Она подбежала к Валентину и обняла его. Валентин на ходу стал пытаться снять с нее одежду, но это заняло бы слишком много времени. Он быстрым движением сорвал с нее облегающие ее тело брючки и тут же овладел ею прямо в передней…

– Валя, что же ты делаешь! Дай мне раздеться! Валя! – пыталась протестовать Маша, но было поздно.

После бурной сцены Маша пошла в душ. Валентин лежал в постели и обдумывал план дальнейших действий. В понедельник он начнет пробивать этого неизвестного Сергея Ивановича Удальцова. Валентин уже продумал план.

В понедельник утром он сидел в кабинете своего знакомого депутата, с которым дружил более полугода и являлся его помощником. Тогда это было очень модно – быть помощником депутата. Сам депутат предложил Валентину быть его общественным помощником, выдав соответствующую корочку.

Валентин начал разговор издалека.

– Послушай, я был у своего родственника, смотрю фотографии. Депутат у вас есть такой, Удальцов, кажется, его Сергей Иванович зовут.

– Удальцов. По-моему, есть такой депутат. А что, он тебе нужен?

– Да, нужен. Я хочу одно дело провернуть, и чтобы он помог.

– Но, знаешь, – сказал знакомый депутат, – я его толком не знаю. Знаю только, что он заместитель председателя комиссии то ли по борьбе с коррупцией, то ли по безопасности, что-то в этом роде.

– Вот как раз по этому вопросу он мне и нужен! Как бы мне его найти?

– Да проще простого! – Депутат взял справочник депутатов Госдумы и нашел нужную фамилию. – Поднимайся на седьмой этаж, вот номер его комнаты. Запомнишь или тебе записать?

– Запомню!

Вскоре Валентин уже стоял в приемной, на двери которой было написано «Сергей Иванович Удальцов». Осторожно открыв дверь, он обратился к секретарше:

– Мне бы Сергея Ивановича, можно?

– А как мне вас представить?

– Девушка, лучше никак не представлять, – сказал с улыбкой Валентин. – Я друг его детства и хочу сделать ему сюрприз.

– Но у нас так не принято, – начала было секретарша.

– Ничего, – сказал Валентин. – Я потом вас отблагодарю. Да он и сам будет очень доволен! – Он открыл дверь в кабинет. – Разрешите?

Валентин вошел. За столом сидел лысоватый мужчина небольшого роста, крепкий. Он читал газету.

– Здравствуйте, Сергей Иванович! – сказал Валентин. – Вы меня не узнаете?

Сергей Иванович поднял голову и внимательно посмотрел на Валентина. В свою очередь, Валентин внимательно вгляделся в его лицо. Да, это был Воробьев. Время изменило его, а может, и какую-то операцию он сделал. Но это был он. Теперь оставалось только услышать его голос.

– Что-то я вас не припомню, – сказал Удальцов.

– Ну как же, Сергей Иванович, вы должны меня хорошо знать! – И Валентин быстро достал из бокового кармана ксерокопию фотографии, на которой был изображен Удальцов с Димой. – И Дима мне про вас говорил много. Правда, у тебя раньше другая фамилия была – Воробьев. Но кто старое помянет, тому и глаз вон! – Валентин протянул Удальцову листок.

Сергей Иванович взял листок.

– Да, Диму я знаю прекрасно, – сказал он, – а вас…

– А меня ты должен лучше знать! Я Валя Сушок, из Люберец, помнишь?

– Погодите, погодите…

– Тот самый, с которым тебя арестовали и прессовали вместе! Ладно, Серега, я к тебе не по этому вопросу пришел. У меня к тебе другое дело, и претензий у меня к тебе никаких нет.

Сергей Иванович молчал, оценивая ситуацию, – признаваться ему или не признаваться.

– Тебе нужны еще какие-то доказательства? – спросил Валентин.

– Нет, не нужны, – наконец ответил Удальцов. – У меня мало времени. Если хочешь серьезно поговорить, давай встретимся вечером в ресторане. Тут я особо говорить не могу, – и он посмотрел наверх, намекая, что тут может стоять прослушка.

– Хорошо, можно и вечером. Только не хотелось бы, чтобы ты куда-то исчезал.

– Куда же я исчезну? Я человек государственного масштаба, – улыбнулся Удальцов. – Знаешь ресторан «Националь» напротив Госдумы? Вот давай там сегодня, часов в шесть. Ты ведь один будешь?

– Да, я буду один, – сказал Валентин, протягивая Удальцову свою визитку. – Тут мой мобильный телефон и прямой номер. Если будут какие-то изменения, позвони!

– О, ты теперь банкиром стал!

– А то ты не знал! Тебе Дима об этом не говорил?

– Говорил, – улыбнулся Сергей.

– Значит, до вечера.

Все время до встречи с Воробьевым-Удальцовым Валентин думал, как построить разговор. Теперь у него созрел определенный план. Но неожиданно его размышления прервал звонок прямого телефона. Валентин взял трубку.

– Это Кузя, – услышал Валентин.

– Привет, Кузя!

– Как слетал к Димону? Погода хорошая?

– Погода классная!

– А то, что я тебя просил? Птичника нашел? – Кузя специально не произнес вслух фамилию Воробьева.

– Пока нет, но работа идет.

– А что, так и не получилось родственника пробить? Или ты что-то замутил, решил проявить собственную инициативу?

Валентину стало не по себе. Как четко у Кузи работает интуиция, как четко он чувствует!

– Я не могу сейчас говорить, я не один в кабинете. Перезвони мне, пожалуйста, завтра!

– Хорошо, лады! Подготовься завтра более конкретно! – сказал Кузя. – А то, смотрю, что-то ты финтить начинаешь, а я этого не люблю!

– Понял, – Валентин раздраженно бросил трубку.

Да, в последнее время Кузя стал относиться к нему более враждебно. «Надоел мне Кузя! – подумал Валентин. – Сколько можно на него работать!» И тут у Валентина появилась гениальная идея. Суть ее заключалась в следующем – запугать Воробьева Кузей и с его помощью разделаться с Кузей.

Схема достаточно простая и надежная. Если даже что-то не сработает, то все стрелки будут переведены на Воробьева, так как он будет основным заказчиком этого убийства. А если сработает, то ему будет проще дышать. А с Анатолием Ивановичем он договорится – либо откупится, либо уберет и его. В конце концов, второго убрать будет легче.

В тот же вечер, встретившись с Воробьевым в ресторане, Валентин стал убеждать Сергея, что над ним нависла серьезная угроза, что Кузя прекрасно знает его и собирается в ближайшее время убить.

– Да как же он может меня грохнуть, я же депутат Госдумы!

– А ты что думаешь, депутатов не убивают? Вспомни Сергея Скорочкина, которого завалили три года назад под Зарайском! – ответил ему Валентин.

– Да, его бандиты ловко завалили!

– Вот так и тебя завалят.

– Что же ему от меня надо? Времени уже сколько прошло! Деньги ведь ему возвращены!

– Пойми, у него такой уголовный сентиментализм. Он считает, что должен с тобой рассчитаться. Молодая братва его не понимает.

– Черт возьми, завтра эту молодую братву могут принять, посадить, убить, в конце концов, – стал быстро говорить Воробьев. – На кой я ему сдался?

– Ладно, ты не расстраивайся, я же с миром к тебе. Помочь тебе хочу. Он мне тоже здорово надоел! Он из меня кровь сосет!

– То есть деньги из банка? – уточнил Воробьев.

– Да, и деньги тоже. Сколько это может продолжаться?

– Долго это продолжаться не будет, – коротко сказал Воробьев. – Скоро вы, банкиры, нищими будете.

– Как нищими? – насторожился Валентин.

– А очень просто. Есть кое-какая информация, скорее, предположение…

– Погоди, что-то ты темнишь! Давай-ка рассказывай все!

– В честь чего это я должен тебе все рассказывать? – спросил Сергей. – Я тебе ничего не должен!

– Я же тебя предупредил про Кузю!

– Вот именно, только предупредил. Так помоги мне разобраться с ним до конца, я же помогу тебе одно дело сделать. Ты будешь очень богатым человеком, а все вокруг будут нищими.

Валентин размышлял – то ли Воробьев блефует, то ли действительно знает то, чего не знает он.

– Хорошо, а как ты видишь, чем я могу тебе помочь?

– Очень просто. Ты мне просто поможешь провести одну акцию, – и он показал пальцами, как человек идет, а потом падает.

– Это Кузя?

– Да, это он. Ну так что, поможешь?

– Собственно, что я должен сделать?

– Ты же с ним встречаешься часто. На одну из таких встреч должен приехать человек, который его и… Ну, сам понимаешь.

– Да, понимаю, – кивнул головой Валентин. – Что это будет за человек?

– Мало ли сейчас наемников! Любого можно за деньги нанять.

– Хорошо, – сказал Валентин, – тогда какова будет твоя роль?

– А ты что, хотел, чтобы я с ножичком встал и пошел?

– Нет, этого я не хотел. Давай мы так с тобой договоримся. Я тебе называю место и время, где мы с ним встречаемся…

– С этим человеком, – уточнил Воробьев.

– Да, с этим человеком, – повторил Валентин. – А ты дальше сам делай что хочешь. Хочешь – нанимаешь кого, хочешь – сам идешь, это твои проблемы. Но если что – извини, Воробей, все стрелки на тебя пойдут.

– Да мне не привыкать, – сказал Воробьев, – как тогда на меня все стрелки перевели!

– Кстати, интересно, как же ты выжил? – спросил с улыбкой Валентин.

– Долгая это история, – сказал Воробьев. – Но коротко могу сказать одно – милицейские московские начальники хотели над вашей бандой сделать что-то типа показательного процесса, поэтому и готовились тщательным образом. Приняли всю банду, всех ребят, меня же тщательно охраняли, помогли фамилию сменить по принципу защиты свидетелей.

– А дальше что?

– А дальше ничего хорошего у них не получилось. Дело, как ты знаешь, рассыпалось, по бандитизму никто не пошел, все получили по небольшому сроку, я же вроде бы брошенным оказался. Вот тогда меня и сумели сделать сначала помощником депутата, а потом и депутатом я стал, теперь неприкосновенность имею.

– А что тебе эта неприкосновенность дает?

– Там свои игры идут.

– Скажи, а то, что ты в антикоррупционном комитете, это случайное совпадение или ты какие-то услуги им оказываешь?

– Это уже наши с ними дела, – улыбнулся Воробьев. – Давай ты не будешь вникать в мои дела, а я не буду лезть в твои.

– Хорошо, договорились! А как же ты мне поможешь насчет богатства? – с иронией спросил Валентин. – Банк поможешь ограбить?

– Зачем же грабить, у тебя свой банк есть.

Прошло еще немного времени. Валентин неоднократно встречался с Кузей, но каждый раз на его вопросы, где Воробьев и смог ли он найти его, он всячески тянул время, говорил, что вот-вот должен напасть на его след, сообщая, что он находится где-то в другом городе.

Когда Кузя требовал назвать конкретный город, место, где Воробьев находится, Валентин говорил, что Кузя может его спугнуть, так как там работает его человек из частного детективного агентства, который ведет поиски Воробьева.

Кроме этого, Валентин несколько раз встречался и с Воробьевым. Тот действительно оказался весьма компетентным человеком. Он был вхож в правительство, вернее, дружил с каким-то молодым реформатором, который входил в правительство, и часто вместе с ним проводил время.

Пару раз звонил из Франции Дима и с негодованием попрекал Валентина, почему он его подставляет, зачем он сказал то, чего не было, якобы он признался, что назвал Воробья.

– Понимаешь, мой любимый родственник, – отвечал ему Валентин, – у меня не было другого выхода, ты же понимаешь ситуацию! Не мне он нужен, а одному человеку.

– Что за игру ты ведешь, парень? Я не могу тебя понять! – говорил Дима.

– Ничего, со временем поймешь!

В этот же вечер Валентин снова встретился с Воробьевым. Тот был уже более конкретным.

– Валентин, давай построим наши отношения следующим образом, – сказал он. – Скажи, какую сумму ты можешь в ближайшее время сосредоточить в сейфах своего банка?

– А зачем тебе это? Эту сумму ты обязательно должен знать?

– Да, должен. Потому что, в зависимости от этой суммы, я подскажу тебе решение, какая сумма у тебя лично останется.

Валентин думал.

– Так сразу я сказать не могу…

Воробьеву это надоело, и он сказал:

– Ты можешь собрать сто пятьдесят миллионов долларов?

– Предположим, смогу.

– Говори точно, сможешь или не сможешь?

– Смогу.

– Значит, условия такие, – сказал Воробьев. – Пятьдесят миллионов забираю я. У тебя остается сто. Сам понимаешь, я не один, со мной несколько людей, достаточно высокопоставленных, которые тоже денег хотят.

– А дальше что?

– А сто тебе.

– Я ничего не понимаю, – сказал Валентин. – Как это так? У меня сто пятьдесят миллионов долларов. Ты пятьдесят забираешь, сто остается у меня. А что я скажу тем людям, чьи деньги, то есть кредиторам? Моим спонсорам? Ведь это же их деньги! Конечно, часть мои. Но что я им скажу?

– Вот именно, что ты им ничего не скажешь, потому что будет всеобщая конфискация.

– Ничего не понимаю! Какая конфискация?

– А что тут не понимать? Ты согласен на то, что у тебя будут сто миллионов, полностью отмытые, и тебе никаких претензий никто предъявлять не будет? Тебе хватит сто миллионов?

– Вполне.

– Вот и все. Значит, по цифрам мы с тобой все согласовали, – сказал Воробьев. – Теперь делаем следующим образом. Набирай как можно больше денег у кого угодно – у бандитов, у предпринимателей, у кредиторов, у спонсоров. Ты должен набрать сумму сто пятьдесят миллионов. Деньги должны быть выданы под ГКО.

– А что дальше?

– Где-то в августе ГКО не будет.

– Как не будет?

– А так. ГКО будут полностью ликвидированы.

– Погоди, а деньги-то как?

– А вот деньги ты на это и спишешь, что ГКО не будет. Все будет сделано четко. Это и есть моя доля и мое участие. А теперь поговорим о Кузе.

– Это проще простого. Собираемся мы в разных ресторанах, чаще всего в трех.

– Так, какие?

– Два в городе, – Валентин назвал рестораны.

– Это не подходит. А третий где?

– Третий в Люберцах, стекляшка. Помнишь?

– Вот это то, что надо! – обрадовался Воробьев. – А фотографию Кузи можешь достать?

– Конечно. У меня пол-альбома с его фотографиями.

– Прекрасно. Значит, на одну из встреч, которая у тебя с ним состоится после определенного числа, которое я назову тебе в ближайшее время, ты поедешь с одним человеком, – сказал Воробьев.

– Что за человек?

– Бывший спецназовец, я нашел его по контракту. Он ничего не знает. Деньги ему платил я. Ты его только до кафе довезешь.

– Как это довезу? Я же не один, а с охраной езжу! А у меня ребята – бывшие гэбэшники, они тут же вычислят его!

– Да не надо его везти, он за тобой поедет, на своей машине! Тебе нужно просто войти в это кафе, посидеть с Кузей, поговорить с ним, а потом выйти в туалет. Там есть черный ход?

– Есть.

– Вот откроешь дверь черного хода, и все. Пока ты находишься в туалете, весь вопрос будет решен.

– А если Кузя приедет не один?

– Это уже не наши проблемы, а того спецназовца.

Валентин долго обдумывал эту комбинацию. В конце концов он ничем не рискует. Но эта загадочная фраза, что ГКО больше не будет, его очень удивляла. Как же так – вроде наоборот, все идет очень хорошо, и вдруг ГКО не будет? Он прекрасно понимал, что ГКО – это карточный домик и практически никакой основы под ГКО нет, что государство одалживает деньги у них – у коммерсантов, у банкиров – и отдает проценты за счет денег, взятых у других коммерсантов и банкиров. Практически получалась знаменитая пирамида Мавроди.

С неприятным осадком в душе я подъехал к центру города, к Госдуме. Теперь мне необходимо провести две важные встречи.

Здание Госдумы находилось на Охотном Ряду. Раньше в этом здании размещался Госплан союзного значения. Здание состояло из двух частей – сталинского периода, из гранита, помпезной, с мраморными лестницами и высокими потолками, с большими окнами, выходящими в сторону Кремля и гостиницы «Москва», и другой, пристроенной во времена Брежнева, находившейся на другой стороне. Эта часть была из бетона и стекла.

Набрав номер мобильного телефона депутата, я ждал ответа. Наконец трубку взяли. Голос был приятным, бархатным. Я назвался. Потом сказал, от кого звоню.

– У меня для вас сообщение, – сказал я.

– Да, да, хорошо, – сказал депутат. – Когда вы можете ко мне подъехать?

– Я тут недалеко нахожусь. И если у вас сейчас есть время…

– Есть время. Я закажу для вас пропуск, – сказал депутат. – Только вот что. Вы бывали в Госдуме?

– Нет, не был.

– Вы знаете, где находится наше бюро пропусков? В новом здании, с противоположной стороны. Паспорт у вас с собой?

– Да, с собой.

– Предъявите его в окошко, вам выпишут пропуск. Подниметесь на девятый этаж, – депутат назвал номер комнаты. – Я буду вас ждать. Думаю, минут через двадцать вы будете на месте.

– До встречи, – я положил трубку.

«Стоп, минутку! – подумал я. – Как же он закажет мне пропуск, если не записал моих данных? Неужели у него такая феноменальная память? Ведь я назвал фамилию в самом начале разговора да еще, по-моему, не очень внятно. Имени не назвал точно. А может, он действительно знает обо мне заранее? Ладно, в конце концов, если пропуск будет выписан неправильно, сразу перезвоню ему.

Я вошел в бюро пропусков, протянул паспорт в окошко. Практически тут же я получил листок, где было написано «Депутат Сергей Иванович Удальцов, 9 этаж, кабинет 935». Мои фамилия, имя и отчество были написаны правильно.

Взяв листок, я подошел к службе охраны. Там стоял парень лет тридцати в гражданской одежде. Было видно, что это служба безопасности, бывший или действующий гэбэшник. Он аккуратно взял пропуск, посмотрел мой паспорт, посмотрел вторую фотографию, которая вклеивается после двадцати пяти лет, и сравнил ее с оригиналом, потом молча протянул мне документы.

– Пожалуйста, проходите.

Я уже направился дальше, как он остановил меня:

– Одну минуточку! Пожалуйста, пройдите вот тут.

Недалеко стояла специальная рамка-металлоискатель, такая же, как в аэропортах. Я прошел через нее. Раздался резкий звонок.

– У вас есть что-то металлическое? – спросил охранник.

– Только ключи.

– Вы можете их выложить?

Я выложил ключи от квартиры, от машины, от номера пансионата на столик, стоящий рядом, снова прошел. Опять раздался сигнал.

– Что-то у вас еще есть, – сказал охранник.

Я пожал плечами, полез в карман, нащупал мобильный телефон.

– Вот еще мобильник.

– Он включен?

– Да.

– Выложите его, пожалуйста.

Выключив мобильный телефон, я выложил и его на столик. Я снова прошел под рамку. На сей раз никакого сигнала не прозвучало.

Ну вот, подумал я, надо же – мобильник, хотя он и пластмассовый, дает радиосигналы.

Собрав все выложенные предметы, я прошел к лифту. Поднявшись на девятый этаж, без труда нашел нужный мне кабинет. На двери висела табличка «Удальцов С.И., депутат от фракции…» О, самая скандальная фракция, которая сумела еще в период митинговой демократии пролезть во власть! Все понятно.

Я постучался и вошел. В приемной сидела секретарша-блондинка. В стенах я заметил две двери. Вероятно, помимо кабинета Сергея Ивановича, тут находился кабинет еще какого-нибудь депутата, но никакой таблички не было.

Я назвал себя.

– Пожалуйста, – произнесла секретарша, – вас ждут.

Я приоткрыл дверь, постучав. Войдя в кабинет, увидел, что был он небольшим, прямоугольной формы. У окна стоял полированный стол итальянского производства, достаточно дорогой, рядом кожаное кресло. К столу был приставлен еще один столик, поменьше, с двумя креслами. Слева – стеклянный шкаф, на котором лежали какие-то папки, стояли книги. Над шкафом висел портрет президента, в углу за креслом – большой флаг Российской Федерации.

Мужчина, сидевший в кресле, встал. Он был небольшого роста, с темными волосами, крепкого телосложения, немного полноватый. На вид ему было примерно столько же, сколько и моему клиенту, – лет тридцать пять. Он протянул мне руку для приветствия.

Я еще раз назвал свое имя-отчество.

– Садитесь, – Сергей Иванович указал мне на кресло, а сам сел напротив меня. – Может быть, хотите кофе или чаю?

Я пожал плечами.

– Спасибо, не хочу.

– Вы принесли? – спросил Сергей Иванович.

– Да, – и я протянул ему записку от Валентина.

Пока депутат читал, я осматривал его кабинет. Мое внимание сразу привлекли фотографии, которые стояли на шкафу и на небольшой тумбе, примыкающей к столу. На фотографиях был изображен владелец кабинета в обществе вице-мэра, заместителя главы администрации Президента, каких-то генералов, исполняющего обязанности прокурора.

Закончив читать, депутат слегка улыбнулся и, перехватив мой взгляд, сказал:

– А вы разве не знаете, что я зампредседателя Комитета по борьбе с коррупцией? Вот и приходится общаться с силовиками.

Затем он взял записку, разорвал ее на мелкие клочки и сложил их в пепельницу.

– А что на словах передал Валентин? – спросил Удальцов.

– На словах особо ничего. Просил, чтобы вы помогли ему.

– Это само собой, – сказал депутат и добавил: – Мы же с ним знакомы давно, еще с детства. Выросли, можно сказать, в одном дворе. Конечно, старым друзьям надо помогать. Наши пути сейчас разошлись, мы вращаемся на разных орбитах. Кстати, как у него дела в банке?

– Я не в курсе.

– А кто ведет его банковские дела? Его жена, Жанна?

– Наверное, – неопределенно пожал плечами я.

– Очень хорошо. А что касается перевода его в Москву, то, думаю, мне это удастся. Только вам необходимо обратиться ко мне официально.

– Нам – это кому? – уточнил я.

– Пусть его жена придет, запишется ко мне на прием, я принимаю… – и Удальцов протянул мне листок бумаги, где были записаны его приемные часы и адрес. – По этому адресу находится моя приемная. Придет, официально запишется, напишет заявление. Тогда по этому заявлению я могу обратиться к Ивану Дмитриевичу напрямую.

«Кто такой Иван Дмитриевич? – подумал я. – Ладно, в конце концов, это неважно».

– Так вот, – продолжал депутат, – если я обращусь к нему напрямую, думаю, он мне поможет перевести Валентина в московский изолятор. Кроме того, в этом случае у меня будет возможность самому навестить его, передайте ему это. Не зря же я работаю в этом комитете! Да, и еще, – депутат встал, давая понять, что разговор заканчивается, – самое главное. Что он думает?

– Насчет чего? – не понял я.

– Насчет той вещички, которая у него находится, которую он обещал мне вернуть. Пусть не затягивает с этим вопросом! Ведь все наши добрые отношения строятся только на взаимном доверии. А злоупотребление доверием порождает недоверие другой стороны. Так ему и передайте.

– Хорошо, я постараюсь все дословно передать Валентину, – сказал я.

– А как с вами связаться, – спросил Удальцов, – если у меня возникнет необходимость в этом, если будут какие-то новые обстоятельства?

– Пожалуйста, – и я вытащил визитную карточку. – Только у меня номер мобильного телефона изменился. Запишите новый.

– Отлично, – сказал Удальцов. – Ну что, когда вы придете ко мне на прием?

– Как только я свяжусь с Жанной, так сразу и придем.

– Хорошо. Постарайтесь только до этого навестить Валентина.

– Да я к нему почти каждый день хожу, – сказал я, но тут же осекся. Зачем же я даю такую информацию? Валентин же предупреждал – ни о чем не говорить! Эх, теперь уже сказанного не воротишь! Немного помолчав, я добавил: – Стараюсь ходить каждый день, но не всегда получается.

– Ну-ну, – депутат кивнул головой. – Ну что, до свидания, – и он снова протянул мне руку. Я пожал ее и вышел из кабинета…

Когда я оказался на улице, я взглянул на часы. До встречи с Павлом у меня оставалось еще полчаса. Кафе, где я должен был встретиться с ним, находилось напротив, ходьбы до него – от силы пять минут. Надо было как-то убить время.

Я медленно направился к своему джипу. Не доходя нескольких метров, я заметил, что перед ним стоит все тот же знакомый джип «Чероки» с тонированными стеклами. Я остановился, раздумывая, что мне делать дальше. Я подошел к своей машине, нажал на пульт, чтобы открыть двери, но опять остановился и взглянул в сторону «Чероки». Стекла у машины были настолько тонированы, что совершенно не было видно, кто сидит в салоне. А подойти посмотреть в лобовое стекло было неудобно. А вдруг это не те, о ком я думаю?

Я стал жалеть, что не записал номера машины Маркела. Теперь попробуй определи, его ли это машина.

Как ни странно, пассажиры «Чероки» никакого внимания на меня не обращали. Было видно, что в машине кто-то сидел, но что это за люди – непонятно.

Отъехав немного, я приблизился к кафе, где должна была состояться встреча с Павлом. Выйдя из машины и закрыв дверцы, я осмотрелся. На стоянке машины Павла не было. «Наверное, еще не подъехал», – подумал я. Я посмотрел назад. Там стоял джип «Чероки». Он оставался на своем месте, не приближаясь к кафе. Все это очень странно.

Я вошел в кафе. Кафе больше напоминало английский паб. Стойка из темного красного дерева с зеленым сукном на поверхности, таким же темно-вишневым деревом было отделано все помещение. Над столами висели декоративные фонарики, похожие на те, что стоят на газончиках. Пол был покрыт зеленым паласом. Свет мягкий, приглушенный. Создавалось впечатление душевного спокойствия.

Я осмотрелся. Павла не было. Я подошел к столику. Передо мной тут же появилась девушка-официантка. Белая прозрачная блузка, короткая темная юбка и зеленый, под цвет сукна и паласа, небольшой передник, в кармане которого лежали блокнотик и ручка. Девушка приветливо поздоровалась и спросила:

– Что вы хотите?

– Стакан томатного сока, – сказал я.

– Что еще?

– Пожалуй, пока все, – и я сел за столик. Столик был расположен у окна, и было прекрасно видно, кто подъезжает к бару. Я видел свой джип и джип «Чероки», по-прежнему стоящий на противоположной стороне.

Я полез в боковой карман, вытащил мобильный телефон и включил его. Вдруг Паша опоздает – он имеет привычку опаздывать, – позвонит и сообщит.

Телефон показывал, что вот-вот разрядятся батарейки. Ну, максимум на один звонок хватит. «Черт возьми, – думал я, – нужно запастись или шнуром прикуривателя, или батарейками». Не выдерживают они целый день.

Вскоре дверь распахнулась, и в бар вошли две достаточно симпатичные девушки. Одна была невысокой, примерно метр шестьдесят, с темными волосами, стянутыми в хвост, в дорогой кожаной куртке на меху. Другая одета также в темную куртку, но из блестящей кожи, с большими клипсами в ушах, почти с такой же прической. О чем-то оживленно разговаривая, они подошли к стойке и заказали по чашечке кофе.

От нечего делать я стал внимательно разглядывать их. Девушки поймали мой взгляд. Одна из них приветливо улыбнулась мне.

Я опять посмотрел на часы. Уже прошло пятнадцать минут после условленного времени, а Паши все не было. Опять, наверное, опаздывает! Я взял мобильный телефон и стал набирать номер его телефона. Неожиданно одна из девушек подошла ко мне и спросила:

– Простите, вы… – она назвала меня по имени-отчеству.

– Да, это я, – я кивнул.

– Вы Пашу ждете?

– Да.

– Он не может приехать. Он просил, чтобы я вас к нему привезла.

– А вы кто? – поинтересовался я.

– Я? Тамара.

– Он мне никогда не говорил про Тамару.

– Я так и знала! Значит, кроме меня, у него еще кто-то есть, – с иронической улыбкой сказала девушка. – Впрочем, если вы не верите, давайте позвоним Паше, – и она вытащила из кармана мобильный телефон.

– Нет, почему же, я верю вам.

Конечно, мысли у меня были разные. Какая-то подозрительная встреча, Паша не является на нее и присылает какую-то Тамару. С другой стороны, я что, боюсь этой женщины? Она может быть подставной. Конечно, ее ко мне направили. Но смысл в этом какой?

– А куда ехать?

– Да тут недалеко. Вообще-то, – поправилась Тамара, – это за городом, он находится на даче у одного коммерсанта, у своего знакомого. Просто обстоятельства немного изменились, и Паше в городе пару дней появляться нельзя. Собственно, он хочет передать вам какую-то информацию, очень важную для вас, предупредить вас о чем-то…

– А по телефону он это сделать не мог? – поинтересовался я.

– Это не телефонный разговор, – улыбнулась Тамара. – Впрочем, я ваших дел не знаю. Хотите – поезжайте, не хотите – не надо.

– Нет уж, я поеду, – ответил я.

– Отлично. Вы на машине?

– Да, – кивнул я головой.

– Вы не возражаете, если я поеду с вами?

– Конечно, не возражаю.

Мы вышли из бара. Вслед за нами шла подруга Тамары.

– Мила, я поеду с адвокатом, – сказала ей Тамара. – А с тобой встретимся вечером. Я на связи. Договорились? – И девушки чмокнули друг друга в щеку.

Я проводил Милу взглядом. Она пошла к машине. Это была «БМВ» М-8, современная двухдверная спортивная модель, которая стоила не менее ста тысяч дойчмарок. Мила села в машину и стремительно рванула с места.

Я нажал на пульт. Двери машины открылись.

– Садитесь, – пригласил я девушку.

– Грязноватая у вас машина, – сказала Тамара, окидывая взглядом джип.

– За город часто приходится ездить. Помыть никак не успеваю.

Я сел в машину, включил зажигание.

– Куда ехать?

– Я вам скажу. Сначала к Кольцевой дороге, а там – не больше семи километров. Там есть один поселок, там Паша сейчас и находится.

– Хорошо, поехали.

Машина набирала скорость. Тут я вспомнил про черный «Чероки» и взглянул в зеркало заднего вида. Как ни странно, джипа на горизонте не было. «Может, позже появится?» – подумал я. Но и позже я не увидел знакомой машины.

Разговаривая на отвлеченные темы, мы добрались до Кольцевой дороги. Потом, проехав несколько километров, свернули на Боровское шоссе. По шоссе мы ехали минут десять. Вскоре по сторонам стали мелькать поселки – сначала поселок то ли литераторов, то ли композиторов, потом – виллы «новых русских» из красного кирпича, выкрашенные в белый цвет, по западным стандартам.

Наконец мы остановились перед небольшим поселком. Он был огорожен высокой черной металлической оградой, над которой возвышались импортные фонари с интервалом около двух метров. На некоторых из них были закреплены видеокамеры. Перед входом стояло небольшое двухэтажное здание белого цвета с небольшим балконом и евроокнами. Над входом я увидел мощный прожектор с видеокамерой. Нетрудно было догадаться, что это КПП.

– Моргните, пожалуйста, два раза, – сказала Тамара. Я исполнил ее просьбу. Ворота перед нами медленно открылись. Мы выехали на широкую дорогу. Поселок был спланирован так, что эта улица была единственной. Справа и слева находились большие коттеджи, выполненные из красного кирпича. Практически все они были построены в одном стиле. Создавалось впечатление, что поселок был заранее построен либо какой-то фирмой, либо это было место жительства сотрудников какой-то корпорации.

Перед каждым домом виднелся небольшой участок, не более четырех соток, огороженный металлической оградой. На первых этажах было по два-три гаража, на некоторых участках стояли машины – «Мерседесы», джипы, спортивные машины, вероятно, принадлежащие подругам бизнесменов или бандитов.

Мы проехали вперед, примерно на середине улицы остановились у большого красного коттеджа.

– Вот мы и приехали, – сказала Тамара. Я остановил машину. – Машину можете не закрывать, – добавила девушка. – Тут полная безопасность.

Подойдя к калитке, она набрала на кодовом замке комбинацию цифр. Замок тут же щелкнул, калитка открылась. Мы вошли. Проходя по выложенной разноцветными камнями дорожке, я обратил внимание, что, помимо небольших фонарей и декоративных кипарисов с голубыми елками вперемежку, была еще специальная подсветка. Сверху над гаражом видеокамера.

Подойдя к каменному коттеджу, мы поднялись по ступенькам. Они заканчивались как раз на уровне гаража. Таким образом, первый этаж коттеджа был нежилым. Скорее всего там находились еще какие-то подсобные помещения. Массивная металлическая дверь закрывала вход.

Тамара нажала на кнопку. Дверь тут же открылась – все было автоматическое. Мы вошли в дом. Я сразу же обратил внимание, что коридора как такового не было – громадный холл. С правой стороны стояла вешалка.

– Вы раздевайтесь, – сказала Тамара, снимая куртку. Я последовал ее примеру. Потом мы спустились по нескольким ступенькам. Каменный пол переходил в дорогой ламинат. Им был отделан пол громадной гостиной, метров около шестидесяти, с минимальным количеством мебели. В углу стоял большой телевизор с колонками. Это был так называемый домашний кинотеатр. Перед телевизором находилось несколько усилителей, ресиверы, процессоры, стереоколонки. Напротив – несколько кожаных кресел и диванов, стоявших углом. Перед ними – деревянные столики, выполненные в том же стиле, что и ручки кожаных кресел. В другом углу стоял большой красивый глобус на колесиках, выполняющий роль бара. Там находились бутылки с выпивкой. Гостиная была пуста.

– Проходите, пожалуйста, сейчас он придет, – сказала Тамара и тут же взяла какой-то пульт, лежащий на одном из столиков между пультами управления телевизором, видеомагнитофоном, проигрывателями компакт-дисков, напоминающий небольшую рацию. Она нажала на кнопку.

– Что вы будете пить? – спросила она. – Кофе, чай, может, что еще? Или, может, хотите перекусить?

– Кофе, пожалуй, – ответил я.

– Хорошо. Любочка, кофе и пирожные, – сказала Тамара в рацию. Вероятно, эта рация была связана с кухней. «Ничего себе! – подумал я. – Нужно выяснить, какую роль играет в этом доме Тамара. Может быть, она и есть владелица коттеджа? Да, у Паши губа не дура! Какую девчонку подцепил!»

Тамара медленно опустилась в кресло и сказала:

– Придется минут пять подождать.

Вскоре из противоположной двери выкатилась тележка с кофейным набором, которую толкала перед собой девушка, одетая в белую блузку и темную юбку. Она подкатила тележку к нашему столику и стала расставлять все необходимое перед нами. Тут были кофе, сливки, какие-то дорогие конфеты, сахар, заменитель сахара. Она поинтересовалась у меня:

– Вы будете кофе без кофеина или чистый?

– Можно и безалкогольный, – улыбнулся я.

Девушка тут же стала наливать в чашку кофе из другого кофейника. Протянув мне чашку, она сказала:

– Пожалуйста, угощайтесь!

Я хотел было отхлебнуть кофе, но подумал – пока Паша не появится, пить ничего не буду. Вдруг они зарядили эту чашку каким-нибудь клофелином, после которого я отключусь? Нет, я немного подожду. И я медленно поставил чашку на столик.

Тамара, заметив мои действия, улыбнулась. Разные мысли полезли в голову: наверное, зря я согласился сюда приехать! Но, с другой стороны, что мне оставалось делать? Неприлично было отказываться. Бывает же такое – тебя элементарно поманили пальчиком: поехали, – и завезли неизвестно куда. Ведь я даже не знаю, где нахожусь! Идеальные условия для похищения человека!

Дверь открылась, и в гостиную вошли несколько человек. Впереди шел мужчина лет сорока пяти, высокого, под два метра, роста, одетый в черные брюки, начищенные до блеска новенькие ботинки, безумно дорогие, темно-зеленый пиджак и рубашку в цвет брюк. Мужчина шел не спеша, уверенной походкой. За ним шли несколько ребят, примерно двадцати пяти – тридцати лет каждый, также коротко подстриженные, в кожаных куртках и темных рубашках. Одного из них я узнал сразу. Это был Маркел.

Теперь мне стало понятно, почему черный «Чероки» перестал сопровождать меня. Как только ко мне в машину села Тамара, необходимость вести меня отпала.

Мужчина подошел и молча сел напротив меня. Ребята остались стоять. Теперь я понял, что мужчина – их босс и без его разрешения никто не имеет права ни заговорить, ни сесть.

– Давайте знакомиться, – сказал мне мужчина, – господин адвокат! Я – Анатолий Иванович. Может быть, слышали про меня?

– Да, слышал, – кивнул я головой.

– К вам у нас никаких претензий нет, поэтому уедете вы сразу после нашего разговора, – продолжил Анатолий Иванович.

Я понимал психологию этого законника. Конечно, можно было бы меня напрячь с помощью этих молодцов-удальцов, так сказать, запугать. А тут сразу – уедете спокойно. Мы только с вами поговорим.

Я молчал.

– Спасибо тебе, Тамарочка, – сказал Анатолий Иванович, обращаясь к девушке, – за то, что ты доставила нашего гостя без приключений.

Для Тамары это было знаком, что ей пора уходить. Она встала, приветливо улыбнулась мне и сказала:

– Всего доброго!

После этого она вышла в другую комнату. Я перевел взгляд на Маркела. Тот стоял как по струнке, ни тени улыбки не было на лице. Его нагловатое выражение лица куда-то испарилось. Он стоял неподвижно и смотрел на Анатолия Ивановича. Такие же лица были и у других ребят.

«Да, дисциплина тут достаточно суровая, – думал я. – Вероятно, этот Анатолий Иванович достаточно крутой, любит дисциплину».

Анатолий Иванович, поймав мой взгляд, сказал:

– Нам придется поговорить с вами, прежде чем вы встретитесь с Пашей. А потом вы спокойно уедете, – еще раз повторил он.

Эта фраза немного успокоила меня, хотя я прекрасно понимал, что в любой момент настроение может измениться и я могу остаться тут заложником, каким в данный момент является Паша. Конечно, если он тут.

Мне ничего не оставалось делать, как слушать моего собеседника.

– Прежде всего я хочу, чтобы вы четко уяснили, что мы от вас хотим и что вы должны передать нашему общему другу, – сказал Анатолий Иванович. – Поэтому постарайтесь все запомнить и передать ему в ближайшее время. Сейчас так получилось, что его судьба – в моих руках. Как я захочу, так она, судьба Вали Сушкова, сложится. Может сложиться по-хорошему, а может – и в противоположном направлении. Но основной причиной для выяснения, как сложится его судьба, будет являться его поведение на следствии. А для начала я бы хотел, чтобы вы посмотрели, что у нас имеется, – и он кивнул головой.

Один из парней молча подошел к столику и достал видеокассету, вставил ее в прорезь видеомагнитофона и нажал на кнопку на пульте. Тут же телевизор включился.

На экране телевизора появилась фигура официантки Веры Нефедовой. Внизу экрана дата. Стоп! Вера стояла напротив кафе «Ласточка». Снимали ее, когда она еще была жива, и снимала ее братва.

– Я, Вера Нефедова, хочу сделать заявление, что подозреваемый в убийстве Михаила Кузьмина Валентин Сушков никакого отношения к этому убийству не имеет. Он не убивал Кузьмина, так как в кафе находился еще мужчина. – Тут неожиданно парень нажал на кнопку и перемотал пленку вперед. Стало ясно, что эта запись – признание Веры – сделана братвой. И Вера назвала того незнакомца, который находился в баре. Но по каким-то причинам они не хотели, чтобы я знал его имя.

Парень остановил запись. Экран телевизора погас.

– Как видите, никаких подозрений, что Валя завалил Кузю, у нас нет, – сказал Анатолий Иванович. – А почему вы не пьете кофе? – Он улыбнулся. – Боитесь, что мы вас отравим?

Я пожал плечами.

– Да как-то не хочется.

– Или в Госдуме кофе напились?

Я кивнул головой. Значит, и про Госдуму они уже все знают.

– Глупо Валентину искать защиту у каких-то депутатов, – сказал Анатолий Иванович. – Все равно они ничего сделать не могут. Мы музыку заказываем. Ну как, он оклемался после того, как с братвой влегкую помахался? Так вы передайте ему, что это только начало. – Анатолий Иванович явно намекал на инцидент с избиением Валентина.

– Я все понял, Анатолий Иванович, – сказал я.

– Так вот, как вы видите, косяки и предъявы по смерти Кузи с Валентина сняты. У нас нет к нему никаких претензий. Но у нас остались к нему другие претензии – финансовые, – сказал Анатолий Иванович. – Поэтому мы хотели бы, чтобы Валя принял решение. Бабульки нужно возвращать.

Я понимающе кивнул головой.

– Наверное, Валя думает, что шибко умным стал, банкиром крутым заделался! Но это не так. У Валентина очень много долгов перед серьезными людьми. Это очень серьезные деньги. Поэтому пусть он изыщет пути, как лавэ вернуть, потому что никто из этих серьезных людей, – Анатолий Иванович усмехнулся, – не верит в этот бред про ГКО, что деньги пропали. Так и передай ему, – он обратился ко мне уже на «ты». – Если все сложится нормально и он пришлет нам бабки, то скоро выйдет на свободу полностью амнистированным, – он кивнул на кассету, – с помощью кассет, с помощью других доказательств. Никаких косяков на него не будет. Выйдет чистым как стеклышко. Никто его пальцем не тронет… А если Валентин изберет другой путь в своей жизни – тогда суровая статья, суровый суд, суровая зона, в которой не каждый может выжить, – Анатолий Иванович взглянул на парней, стоящих рядом. – А теперь у меня времени больше нет. Сейчас мои ребята проводят вас к Паше, вы пообщаетесь с ним чуть-чуть, а потом поедете. А Паша пока погостит у нас. Собственно, он у нас в гостях сугубо добровольно, ехать никуда не собирается, ему тут очень хорошо. Так когда вы мне дадите ответ?

– Я надеюсь, что завтра попаду в тюрьму, – ответил я.

– Прекрасно. Значит, вы, как обычно, с утра к нему приедете?

– Я постараюсь.

– Маркел, – обратился к парню Анатолий Иванович, – встретишься с адвокатом после тюрьмы и получишь у него ответ.

Маркел кивнул головой.

– Да, и еще. Вас иногда будут водить наши ребята на черном «Чероки», вы уже, наверное, знаете эту машину?

Я кивнул головой.

– Это в порядке безопасности, вашей охраны, не более того. Я еще раз подчеркиваю, – сказал Анатолий Иванович, – никаких планов силового воздействия в отношении вас мы пока, – он сделал паузу, – не имеем. Пока вы все делаете правильно. Хотя, – добавил он, – у вас были некоторые неправильные формы самодеятельности в отношении этого уголовного дела. Но, в конце концов, вы ничего не знали про нас, поэтому мы вам тут амнистию даем, – улыбнулся он.

«Ничего себе, – подумал я, – это получается, что теперь я должен всю свою адвокатскую тактику и стратегию с ним согласовывать, что ли? Как ему будет угодно? Да, попал я в передрягу!»

Потом Анатолий Иванович протянул мне руку и, попрощавшись, вышел. Маркел подошел ко мне и сказал:

– Ну что, пойдем, провожу к Паше.

– Пойдем, – я поднялся.

Я хотел уже выйти из двери, как Маркел остановил меня:

– А куртку не наденешь?

– Надену. – Я взял куртку и вышел из коттеджа. Мы обогнули здание. Теперь я полностью разглядел коттедж. Он был трехэтажным. Вероятно, два уходило под землю. За коттеджем стояла деревянная избушка. Это была баня. К избушке примыкало помещение, стены которого были сделаны из металлопластиковых стеклопакетов, на дне виднелась голубая вода. Это был закрытый бассейн. Рядом с избушкой проходила дорожка, которая вела к небольшому двухэтажному красному зданию значительно меньшего размера, чем коттедж, но чем-то его напоминающему. Рамы этого здания были сделаны из евростекол с решетками черного цвета. Это был гостевой домик.

Мы подошли к дому. Маркел набрал код. Дверь открылась. Мы вошли в помещение. Навстречу нам поднялся из-за журнального столика здоровый парень, еще больше Маркела.

– Проводи его к адвокату, пускай минут десять поговорят. Потом я его провожу, – сказал Маркел. Парень кивнул головой. Маркел остался у двери.

Мы с парнем стали подниматься на второй этаж. Там мы прошли по небольшому коридорчику. В него выходило несколько дверей. Вероятно, это были гостевые комнаты. Подойдя к одной из дверей, парень вставил ключ в скважину и открыл замок, кивнув мне головой. Я вошел в комнату.

Большая просторная комната со светлыми обоями. В углу – диван-кровать, стол с телевизором. На кровати лежал Паша. Он увидел меня, заулыбался, подбежал ко мне и обнял.

– Привет! Как я рад тебя видеть! – сказал Паша. Я показал взглядом на потолок. Паша кивнул головой, дав понять, что тут все прослушивается.

– Ты уж извини, – сказал Паша, – что я тебя подставил, но выхода другого не было. Сам понимаешь, я звонил тебе и говорил все не по своей воле…

– Конечно, – сказал я. – Мне бы следовало обо всем догадаться.

– Ты же прекрасно понимаешь, что эти люди просто так от нас не отвяжутся. И даже если бы я тебе не позвонил, все равно бы твоя встреча с ними состоялась.

– Да, конечно. А как ты сам? – перебил я его.

– Все в порядке, все абсолютно нормально. Никаких силовых воздействий, – стал говорить Паша. – Наоборот – банька, девчонки. Меня хорошо кормят, так что отношение вполне дружеское.

– А почему они тебя держат?

– Ну, тут наши, банковские дела, – сказал Паша. – Знаешь, что я хочу тебе сказать? Ты меня извини, что так получилось, что ты влез в это дело. Я, честно говоря, если бы знал, что так получится, не только тебе, но и себе не посоветовал бы заняться этим делом.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь!

– В общем, – продолжил Паша, – Валентин должен большие деньги, очень большие деньги – сто миллионов долларов. Там серьезные люди стоят, никто не верит в его легенду, что эти деньги он якобы в ГКО вложил, а ГКО рухнули. Нет, конечно, кто-то верит, но в основном… Теперь они все скооперировались и пошли под крышу Анатолия Ивановича.

– Анатолия Ивановича? – переспросил я.

– Да, законника. Ты знаешь, передай ему, что пусть он вернет, знаешь в какой пропорции? – Паша наклонился к моему уху и прошептал: – Восемьдесят к двадцати. Двадцать пусть себе оставит, а восемьдесят отдаст. Поверь мне, двадцать процентов – тоже большая сумма. И тогда все будет нормально.

– А пока он будет думать, ты будешь в заложниках находиться? – спросил я.

Паша пожал плечами.

– Паша, с тобой точно все в порядке? – еще раз спросил я. – Может, они тебе что-то вкололи?

– Нет, что ты! – сказал Паша. – Все в полном порядке! Прекрасное питание, секс-обслуживание. Ты Тамару видел?

– Какую? Которая меня привезла?

– Да, ту самую.

– Кто это такая?

– Самая дорогая путанка Москвы.

– Да ты что!

– Богиня секса. Ее сеанс стоит тысячу баксов в час.

– Да ты что!

– Я уже тут… Ладно, не об этом разговор, – сказал Паша.

– А как долго они тебя тут продержат?

– Думаю, дня через три выпустят. Но у меня к ним никаких претензий нет. Наоборот, я получил деньги за моральные издержки, – Паша похлопал себя по карману.

Мне показалась очень странной сложившаяся ситуация: адвокат находится в заложниках, да еще и доволен своим положением! Может, он просто боится этого странного положения?

Я молчал.

– И самое главное, передай Валентину. Он все прекрасно знает, поэтому я хочу просто повторить: эти люди обладают колоссальной властью. У них все схвачено, особенно что касается тюрьмы. И Валентин прекрасно понимает, что, если что-то будет не так, у него начнутся тюремные проблемы – кошмар по полной программе и со стороны тюремщиков, и со стороны братвы.

– Я все передам.

Делиться с Пашей информацией, полученной мной за последнее время, я не стал, так как не знал, на кого он работает. И действительно ли это похищение или просто добровольное затворничество? Уж слишком он был веселый.

Мы поговорили еще минут пять, потом я постучал в дверь. Амбал открыл и проводил меня до выхода. Перед выходом амбал сделал жест, что я могу выйти. Я увидел, как навстречу мне торопится очень полный мужчина лет сорока пяти, одетый в спортивный костюм «Адидас» с белыми полосками, на спине которого были нашиты буквы «СССР». Такую форму носили еще в восьмидесятых годах члены сборной Союза по различным видам спорта. Толстяк торопился навстречу. Он улыбался. Подойдя ко мне вплотную, он протянул мне обе руки.

– Рад, очень рад познакомиться! Я – Пирожок.

– Кто? – удивился я.

– Пирожок – мое погоняло, – сказал мужчина. – Сушок меня прекрасно знает. Мы с ним вместе в одной бригаде были. Еще тогда, давно. В общем, ему большой привет и поклон от меня. Я это, не при делах тут, просто так, попросили – в моем доме стрелочку забили. Так что пусть Сушок не обижается, все без проблем, – говорил толстяк, провожая меня до машины.

На прощание он снова протянул руку и сказал:

– Очень рад был познакомиться! Привет ему и поклон от меня!

«Странный какой-то толстяк, – подумал я, садясь в машину. Заведя двигатель, я тронулся. Доехав до будки, я опять мигнул фарами два раза. Ворота медленно открылись. Я бросил взгляд на будку. Там сидели охранники, одетые в темную форму – какие-то черные куртки, черные береты. – Странный поселок! – снова подумал я. – Кто же тут живет – банкиры или бандиты?..»

Через несколько минут я был у Кольцевой дороги и направлялся к нашему пансионату.

Приехав в пансионат вечером, решил Жанне ничего не рассказывать.

– Ну что, адвокат, пойдем в баню? – предложила Жанна.

– В баню? – Я вспомнил ту деревянную баню со стеклянным отсеком плавательного бассейна и улыбнулся.

– А что смешного? – спросила Жанна. – Я специально тебя ждала.

– Пойдем.

Пока мы шли в баню, я молчал. Ни о встрече с депутатом, ни о поездке в загадочный коттедж, ни о встрече с Пашей решил не рассказывать. Да к тому же Жанна и не интересовалась ничем. Мне показалось, что она приняла порядочную дозу успокоительного, так как выглядела слишком расслабленной.

Войдя в сауну, я разделся, сел, накрыв себя простыней. Вскоре из душа появилась Жанна. Она также была в простыне. Подойдя ко мне, она сбросила ткань. Теперь я мог обозревать ее складную фигурку. Она действительно была красивой.

– Как я тебе нравлюсь при дневном свете? – спросила Жанна. – Ты же меня в основном ночью видел!

Я посмотрел на нее. Небольшая грудь, чуть выпуклый животик…

– Что ты сидишь, будто окаменел? Красивая я?

– Да, очень красивая, – сказал я.

– Пойдем, – Жанна взяла меня за руку и потянула в душевую. Там, включив горячий душ, она прижалась ко мне и стала целовать меня. Она выглядела очень возбужденной. В моей памяти всплыл нашумевший фильм «Специалист», где играет Сильвестр Сталлоне с американской актрисой Шарон Стоун, та самая сцена в душе. Жанна целовала мою грудь, потом опустилась ниже. Я был возбужден до предела. Я схватил ее, прижал к стене и сильно навалился на нее. Такое впечатление, что от натиска кабинка должна была развалиться, но она выдержала…

После этой сцены мы настолько устали, что вышли из душа и упали на лавочки в предбаннике. Долго лежали, отдыхая, потом плавали в бассейне. Напряжение было полностью снято. Мы наслаждались расслабленностью.

Потом пили чай из самовара, сидя за журнальным столиком, потом еще неоднократно посещали бассейн, занимались сексом.

Через три часа, уставшие, мы вернулись в спальню и тут же легли в кровать. Оба моментально заснули.

Проснулся я около одиннадцати утра и сразу стал собираться.

– Ты куда? – спросила Жанна, высовывая свою маленькую головку из-под одеяла.

– Как куда? В тюрьму, к Валентину.

– Может, пропустишь?

– Нет, – я вспомнил вчерашний день, – мне нужно сегодня обязательно с ним встретиться, обязательно переговорить.

– Хорошо, а я еще посплю.

– Ради бога!

Я быстро собрался, сел в машину и поехал в сторону Коломны. Мне было необходимо сегодня срочно переговорить с Валентином, постараться склонить его. Я помнил последние слова Паши – двадцать процентов. В конце концов, нужно как-то убедить его. Ведь следующим шагом может быть похищение Жанны.

Но в тюрьме меня ожидал сюрприз. Когда я протянул документы конвоиру, он стал внимательно их рассматривать, потом неожиданно сказал:

– А у нас его нет.

– Как нет? – почти закричал я.

– Он теперь за другой организацией числится.

– Так назовите, пожалуйста, за кем он числится, – стал настаивать я.

– Сейчас, погодите минутку, – сказал конвоир. – Я не могу ничего сказать. Вам лучше обратиться в оперативную часть или в картотеку. – Он протянул мне жетончик. Я взял жетончик и пошел по тому же коридору, где находились оперативная часть и картотека. Я подошел и сказал:

– Можно мне узнать про моего клиента?

– Фамилия? – спросила девушка, сидящая за столом в комнате картотеки. Я назвал фамилию. Она быстро нашла карточку заключенного, посмотрела в нее и спросила: – А вы кто?

– Я адвокат.

– А документы у вас есть?

Я протянул ей свое удостоверение. Девушка сверила фамилию в удостоверении с фамилией, записанной на карточке.

– Ваш клиент теперь за Московской областной прокуратурой. Ищите его там. Они его забрали вчера вечером.

– А куда вывезли? Неужели у вас нет никакой информации?

– Есть, но я вам не обязана ее давать, – сказала девушка, улыбнувшись. – Все в Московской областной прокуратуре. Звоните туда или езжайте, они вам все скажут.

– Но вы хоть скажите, за каким отделом, за каким следователем он числится?

– Вы все узнаете в справочной. Вы же знаете это не хуже меня.

«Да, – думал я, – я все знаю. Но это же потеря времени».

– Хорошо.

Я почти выскочил из тюрьмы. Подбежав к джипу, я остановился, услышав звуковой сигнал. Я обернулся. Невдалеке стоял джип «Чероки». За рулем сидел Маркел. Он вышел, подошел ко мне и протянул руку.

– Здорово!

– Здорово, Маркел.

– Его вчера перевезли в Москву, – сказал Маркел.

– А где он там?

– В Матросской Тишине, в спецблоке.

«Вот это да, – подумал я, – какие связи! Адвокат ничего не знает, а бандиты в курсе, куда его перевели, в какое отделение!»

– Тебе, – сказал Маркел, – нужно со следаком стрелку забить. Он даст тебе наводку на него.

«Ну и терминология, – думал я. – Какая стрелка? Конечно же, встреча. И не наводку он даст, а разрешение», – автоматически перевел я уголовный сленг Маркела.

– Слышь, адвокат, ты, это, не забудь с ним поговорить о том, что вчера сказал Анатолий Иванович!

– Конечно, я для этого сюда и приехал.

– Ты сейчас прямо туда поедешь?

– Конечно, зачем же время терять? – ответил я. Хотел уже идти к своему джипу, как неожиданно из дверей выскочил Утюг с телефоном в руке.

– Маркел, тебя! – сказал он.

Я невольно остановился – вдруг это какая-то новая информация по Валентину? Может, что-то, касающееся меня?

Маркел взял трубку и грубо сказал:

– Алло!

Несколько секунд он слушал своего собеседника, не замечая меня. Потом еще более грозно произнес:

– Какие деньги, братан! Кто кому должен – неизвестно! Все, через двадцать минут будь на стрелке в стекляшке! Понял меня?

По его грозному виду я понял, что у Маркела возникла какая-то проблема с братвой и, вероятно, вскоре начнется стрелка.

Маркел выключил телефон и передал его Утюгу. Посмотрев в мою сторону, он сказал:

– У нас тут дела серьезные возникли. В общем, ты езжай, все делай правильно. Вечерком созвонимся, пересечемся как-то.

Через несколько минут я уже летел на большой скорости в Москву.

Здание Московской областной прокуратуры находится на Неглинной, повыше Трубной площади, в одном из переулков. Открыв стеклянную дверь, я сразу же подошел к милиционеру. Предъявив удостоверение, я сказал:

– Мне бы найти следователя, который ведет дело моего клиента.

– Вам нужно обратиться в канцелярию, – сказал милиционер. – Прямо по коридору, вторая дверь.

Я прошел в указанном направлении, постучал в окошко.

– Девушки, можно мне справку получить?

– У нас обед, – послышался женский голос.

– Я вас очень прошу – срочное дело!

Окошко открылось, девушка лет двадцати восьми внимательно посмотрела на меня.

– Вы что, не понимаете, что у нас обед?

– Я все понимаю, но у меня минутное дело. Скажите, пожалуйста, за кем мой клиент числится?

– Как его фамилия?

Я назвал.

– Одну минутку, – сказала девушка и стала листать журнал. – А ваши документы можно посмотреть?

Я показал ей удостоверение.

– Вы его адвокат?

– Да.

– Записывайте, пожалуйста. Ваш следователь Киселев Олег Николаевич. Номер его телефона… – девушка продиктовала номер.

Я вышел на улицу и тут же набрал только что записанный номер.

– Алло, мне Олега Николаевича, – сказал я.

– Слушаю, Киселев, – ответил мужской голос.

– Я адвокат Валентина Сушкова, – назвался я. – Я могу с вами встретиться?

На другом конце провода наступило молчание.

– Вообще-то я не готов еще к встрече, я только сегодня получил дело.

– Нет, мне бы разрешение на встречу с моим клиентом.

– Это пожалуйста, – сказал следователь. – Как ваша фамилия?

«Странно, – подумал я, – ведь все мои данные записаны в деле». Но я назвал еще раз фамилию, имя и отчество.

– Пожалуйста, поднимайтесь на третий этаж, я закажу вам пропуск.

Минут через десять я открывал кабинет следователя. Кабинет был только после ремонта. В нем стояли два стола бежевого цвета – кабинет был рассчитан на двоих. Но напарника Киселева в комнате не было.

Киселев был темноволосым мужчиной лет сорока, с карими глазами, с какой-то хитрой улыбкой. Он протянул мне руку.

– Здравствуйте, проходите, – сказал он. – У вас есть удостоверение?

– Конечно, – и я достал удостоверение. Киселев подошел к компьютеру и начал набирать текст. Я понял, что он набирает разрешение на встречу с Валентином.

– В какой консультации вы работаете?

Я назвал номер моей консультации.

Киселев посмотрел на мое удостоверение.

– А что, у вас удостоверение без срока? – спросил он.

– Вроде да, – ответил я.

– Странно, – ответил он. – У нас, у следователей и милиционеров, всегда есть какой-то срок действия документов.

– Но вы же на государственной работе.

– А вы?

– Мы – как бы особая организация, хотя и общественная, но имеем статус госучреждения.

– Понятно, – сказал Киселев.

– В каком он изоляторе находится? – спросил я.

– В Матросской Тишине, в спецблоке, – ответил Киселев.

Выходит, в самом деле Маркел знает больше, чем кто-то другой.

– Только вот что, – сказал Киселев, – сегодня вы к нему не попадете.

– Почему?

– Его доставили сегодня, он на сборке, за камерой еще не закреплен. Он еще карантин проходит. А денька через два можете его увидеть.

– Мне бы с ним срочно переговорить.

– Это я не решаю, – сказал Киселев.

– А можно уточнить, почему вдруг из Люберецкой прокуратуры дело попало в ваше ведомство? – осторожно поинтересовался я.

– Так вновь открывшиеся обстоятельства, – сказал Киселев.

– Какие же обстоятельства?

– Нашлись свидетели, которые видели, так сказать, причастность вашего клиента к убийству Михаила Кузьмина.

– Что же это за свидетели?

– Со временем узнаете, когда 201-я начнется.

«Ничего себе, – подумал я. – Когда заканчивается следствие, на основании статьи 201 УПК мы имеем право ознакомиться с делом, мы узнаем, что это за свидетели, которые якобы видели причастность моего подзащитного к убийству и которые говорили что-то? Цирк какой-то получается! С одной стороны, у нас есть неопровержимые доказательства – Веркины показания, записанные бандитами на видеокассету, что она видела какого-то постороннего человека и заявляет о непричастности Сушкова к совершению преступления, а с другой стороны – нашли свидетелей. А кто их нашел? Бандиты или опера? Непонятно. Ладно, в конце концов все узнаю».

– Я хотел вот что спросить. Существует такой порядок, что адвокат может давать ходатайство об изменении меры пресечения – например, под залог или под подписку о невыезде.

– И что же вы хотите сказать, уважаемый господин адвокат? – посмотрел на меня Киселев.

– Я хотел бы подать ходатайство в суд, чтобы моего подзащитного выпустили под залог или под подписку о невыезде.

– Думаю, что следствие будет против, – сказал Киселев.

– Так Филиппов сам предлагал мне освободить Сушкова под залог, – напомнил я.

– Кто такой Филиппов? Это следователь, который чуть дело… – хотел было сказать нецензурное слово Киселев, но сдержался. – Чуть дело не загубил. Да к тому же Филиппов – следователь неопытный, он студент четвертого курса юрфака. Его поэтому и отстранили. Нет, ни о каком освобождении не может быть и речи. Конечно, господин адвокат, вы можете пробовать, это ваше право. Но я думаю, что никакого успеха ваше ходатайство иметь не будет.

Теперь мне стала совершенно ясна позиция следствия – добить моего клиента до конца. Ну что же, значит, мне предстоит новая борьба. Но, с другой стороны, что же тогда Анатолий Иванович гарантировал? Или он просто так, на понт брал? Не надо паниковать, в конце концов в запасе еще депутат есть, это тоже важное лицо. Вероятно, есть какая-то связь моего клиента с Анатолием Ивановичем и с депутатом. Поживем – увидим. Главное – не паниковать.

С такими мыслями я покинул здание Московской областной прокуратуры.

После выхода из здания сразу направиться в пансионат мне не удалось. Не проехал я и нескольких сот метров, как неожиданно зазвонил мой мобильный телефон. Я снял трубку. На другом конце услышал знакомый голос авторитета Маркела.

– Алло, адвокат, слышишь меня?

– Слышу, слышу.

– Надо срочно встретиться. Тут помощь твоя нужна, конкретно!

– Что случилось?

– Не телефонный разговор. Ты где находишься?

– В центре.

– Давай на Таганке стрелку забьем. Знаешь, там есть такое кафе, – и Маркел обрисовал кафе. – Минут через пятнадцать там будешь?

– Может быть, минут через двадцать-тридцать. Все от дороги зависит.

– Мы будем там тебя ждать. Очень просим – подъезжай!

«Странный звонок, – подумал я. – Не похоже, что у меня с ними могут возникнуть проблемы. В конце концов, они наверняка обладают информацией, что я не попаду в тюрьму в ближайшее время. Они сказали, что что-то случилось. Может, снова хотят меня заложником взять? Нет, больно уж голос Маркела был тревожным».

Вскоре я был на Таганке, в том самом кафе, где мы назначили встречу. Маркел с Утюгом приехали на том же самом джипе. Маркел вышел, поздоровался. Я заметил, что в его тоне и поведении появилась какая-то теплота, похожая на дружеское расположение.

– Понимаешь, адвокат, ты уж извини, что мы тебя напрягаем, – сказал Маркел, – кстати, как тебя зовут-то?

Я назвался.

– А отчество какое?

– Зачем отчество? Мы же на «ты».

– Ты уж извини, что мы так иногда тебя напрягаем, – стал оправдываться Маркел, – работа такая…

– Да я все понимаю. Что у тебя случилось?

– Да непонятка случилась. Мы с братвой одной стрелку забили. Ты, наверное, слышал, они нам звонили, вызывали. Потом они стрелку перенесли.

– А что за братва-то?

– Да в том-то и дело, – сказал Маркел, – что мы стали пробивать по своим источникам – нет таких людей, которыми они назвались, ни погонял, ни имен. Никто их не знает в нашем мире. Понимаешь?

– Не совсем.

– Мне кажется, что это были менты. Постановка ментовская была.

– С чего ты так решил?

– Нутром чувствую! Короче, есть к тебе конкретная просьба. Ты это… У тебя же ксива адвокатская есть?

– Конечно, есть.

– Ты это, конкретно, можешь нас подстраховать?

– А от чего мне вас страховать? – удивился я.

– Ну, вдруг опять же менты нас примут. А тут рядом ты, адвокат, будешь.

– Вы что, боитесь, что менты вас примут? Ну примут, ну и что?

– Нет, понимаешь, тут вот в чем дело, – с трудом подбирая нормальные слова, говорил Маркел, – мы на стрелку поедем пустые. В принципе мы заряженные, – Маркел кивнул в сторону машины, давая понять, что там у него есть оружие, – но мы поедем пустые. Волыны мы сбросим. И будет очень обидно, если нам какие-то стволы подкинут или наркоту. Понимаешь?

– А чего вы боитесь?

– Собственно, мы ничего не боимся. Просто люди, которые над нами стоят, будут очень недовольны, если мы по какому-то пустяку залетим. Понимаешь меня? Тут серьезное дело намечается, и мы должны с Утюгом в этих делах участвовать. А если какую-то помойку менты подкинут – примут нас, и потом крути-верти, доказывай. Короче, ты понял, нам это совсем без надобности.

Теперь я понял, что у братвы возникли опасения, что их просто спровоцировали менты и могут им что-то подкинуть. Вот они и хотят заручиться поддержкой адвоката.

– Ладно, что от меня требуется? – спросил я.

– Да ничего особенного. Поедешь с нами, там недалеко машину поставишь. Если что-то увидишь, если какая-то непонятка произойдет, – принимать нас будут СОБР, ОМОН, – ты свою ксиву покажешь, спросишь, в чем дело, какие проблемы. Я думаю, при адвокате они не решатся ничего подкинуть.

– Ладно, давайте попробуем, – согласился я. – Дело в принципе несложное.

– А мы тебе деньги хорошие заплатим, – добавил Маркел. – Не бесплатно же ты будешь работать!

– Да ладно, какие там деньги! – махнул я рукой.

– Нет, погоди, мы серьезно тебе говорим! – И Маркел тут же полез в карман, вытаскивая оттуда пачку долларовых купюр. – Тысячи тебе хватит? А, нас двое, давай мы тебе две штуки заплатим.

– Ладно, – махнул я снова рукой, – дело несложное. В конце концов, сколько по времени займет?

– Да минут пятнадцать-двадцать, – сказал Маркел.

– Вы хоть скажите свои фамилии, имена и отчества.

– А зачем это нужно?

– Как же – если вас заберут, как я буду документы на вас оформлять в качестве вашего адвоката, по кличкам, что ли, – Маркел и Утюг?

– Действительно, – улыбнулся Маркел. – Точно говоришь! Записывай фамилии. – Он продиктовал данные свои и Утюга. – Ну что, поехали?

– А что, стрелка сразу будет?

– Да, мы тем отзвоним, они подтянутся. Они сказали, что это якобы их точка.

– Хорошо, поехали.

Создавалась нелепая ситуация. Если бы кто посмотрел на нас со стороны, было бы смешно. Если раньше черный джип «Чероки» вел меня, то теперь было наоборот: Маркел ехал впереди, я – за ним. Я сам заулыбался, думая: если нас разрабатывают какие-то спецслужбы, интересная картинка получится!

Через несколько минут мы въехали в Люберцы. Остановив машину, Маркел сказал:

– Стрелка будет около этой кафешки, – и он показал на кафе.

– Погоди, – сказал я, – так это же кафе, где Михаила Кузьмина завалили?

– Конечно, то самое. Мы туда подъедем, а ты поставь машину метрах в трехстах, чтобы тебе было все хорошо видно. Если нас будут из машины вытаскивать, махать красными книжечками или еще что – РУОП, МУР, – стал перечислять Маркел названия организаций, оппонирующих братве, – ты подъезжай и скажи, что вот я, адвокат и все такое, мимо проезжал. Ты все сам знаешь.

– Да я-то знаю, что мне сказать.

– В общем, скажи, что мимо проезжал, ты ничего не знаешь, не при делах ты.

– Да ничего мне объяснять не надо! А если тебя, Маркел, все же примут, кому мне звонить?

Маркел подумал.

– Знаешь что? – И он снова помолчал.

– Да пускай он Анатолию Ивановичу позвонит, – неожиданно вмешался в разговор Утюг. – Записывай телефон! – И он хотел уже продиктовать мне телефон, но Маркел остановил его:

– Не надо Анатолия Ивановича, он ругаться будет. Ты Тамарке позвони. Той, которая тебя привезла из бара. Записывай телефон, ей сообщишь, если что, не дай бог, случится.

Я записал номер мобильного телефона Тамары. Странная ситуация получается, думал я, мои бывшие оппоненты, можно сказать, враги, теперь нуждаются в моей срочной защите! Надо же, как быстро иногда жизнь меняется!

Мы сели в машины и поехали по направлению к кафе. Не доезжая нескольких сот метров, машина Маркела снова затормозила. Я тоже остановился. Из машины неожиданно вышел Утюг. Он держал в руке полиэтиленовый пакет. Видно было, что в пакете находились какие-то тяжести. Он дошел до ближайшей урны, осмотрелся, достал из пакета газету и высыпал на нее содержимое урны. Затем, снова осмотревшись и убедившись, что вокруг никого нет, он положил на дно урны пакет, а сверху – газету с мусором. Нетрудно было догадаться, что в этом пакете было оружие, что ребята сбросили все, что было необходимо убрать. Затем Утюг вернулся к машине, снова залез на заднее сиденье, через несколько мгновений вновь вылез и, держа в руках какой-то темный предмет, направился ко мне.

– Вот, Маркел просил передать, – сказал Утюг.

– Что это?

– Бинокль, чтобы лучше было видно.

Я взял бинокль темно-зеленого цвета. Он был необычным, импортным, немецкого производства.

– Хорошо, я воспользуюсь вашим биноклем.

Я поставил машину на обговоренном расстоянии от кафе, а Маркел подъехал ближе. Взяв в руки бинокль, я немного опустил стекло. Бинокль был очень красивым. Поднеся его к глазам, я понял, что это прибор ночного видения. «Надо же, – подумал я, – как бандиты укомплектованы! Такой бинокль стоит минимум четыреста долларов». Я стал наблюдать в бинокль за кафе.

Уже темнело. Джип Маркела стоял с включенным двигателем. Причем я обратил внимание, что поставили они его не капотом к кафе, а наоборот, задом, чтобы в случае чего можно было быстро рвануть с места. Они ждали. На площадке перед кафе не было ни одной машины. Наконец я заметил, как неожиданно с противоположной стороны вынырнула вишневая «девятка» с тонированными стеклами. Я быстро всмотрелся в номера. Номера были заляпаны грязью полностью. Я насторожился. Теперь я четко видел, что «девятка» поравнялась с машиной Маркела. Стекла джипа Маркела опустились. Он что-то говорил. В «девятке» стекло не открывали. Неожиданно раздался треск. Бог ты мой, да это же автоматная очередь! Конечно же, из «девятки» через стекло велась стрельба, причем один автоматчик находился на переднем пассажирском сиденье, а другой – на заднем.

Стрельба продолжалась не более минуты. Затем «девятка» резко рванула с места. Мне стало не по себе. Я постарался внимательно всмотреться. Нетрудно было догадаться, что Маркел с Утюгом лежали на своих сиденьях. Судя по всему, их уже не было в живых.

Но самое интересное было впереди. Я был в полной растерянности, не зная, что мне делать дальше – то ли уезжать отсюда, то ли подъехать к джипу. Не прошло и двух минут, как с противоположной стороны появилась бежевая «шестерка» с синим маячком на крыше. Из машины выскочили несколько человек с рациями. Это была милиция. Их лица показались мне знакомыми. Точно, я узнал одного из них, оперативника, который был со следователем Филипповым. Он подошел к машине, где лежали трупы Маркела и Утюга, и стал что-то говорить по рации. Через секунду маячок на «шестерке» заработал. Но самое странное было в другом. Создавалось впечатление, что оперативники прекрасно видели вишневую «девятку», может быть, даже они пасли их. Конечно, я допускал, что участники были в оперативной разработке. Но, с другой стороны, почему же «шестерка» с оперативниками не стала преследовать «девятку»? Для меня это было полной загадкой.

Тем временем я увидел, как один из оперативников надел белые перчатки, которые продаются для автомобилистов, и полез в джип, вероятно, производя предварительный осмотр. Другой оперативник вышел из машины и стал смотреть по сторонам. Мне показалось, что они заметили меня. Может, мне это показалось, а может, и нет. Я почувствовал себя в непонятном состоянии. Что же мне делать дальше? Не идти же к ним – здравствуйте, я адвокат, стрелку тут подстраховывал и видел убийство? Нет, это мне не нужно. И так я погряз в другой интриге…

Быстро отъехал от кафе и направился в сторону Москвы. Я попал в дурацкое положение. С одной стороны, я был невольным свидетелем убийства Маркела и Утюга и не знал, как мне дальше поступать – идти в милицию или к хозяевам Маркела, к Анатолию Ивановичу. Нет, все варианты отпадают. «Что я скажу в милиции? Еще сам в передрягу попаду», – думал я.

Тут я вспомнил про телефон Тамары. Но в это время я проезжал мимо той самой урны, в которую Утюг опустил оружие. Я остановился. Может, мне взять это оружие? Нет, это уже граничит с преступлением. Я должен быть в рамках закона. Это их проблемы, их оружие…

Прибавив скорость, чтобы не думать об урне с оружием, я выехал из Люберец. Проехав еще немного, свернул на широкую улицу. По моим расчетам, она должна была вывести меня из города на московскую трассу. Но, проехав несколько метров, я заметил, как из какого-то переулка справа выскочил милицейский «газик» с включенной синей мигалкой и направился в мою сторону. Я забеспокоился. Конечно, это не по мою душу – я же не имею никакого отношения к происшедшему! Тем не менее я прибавил газу. Не знаю, что послужило причиной для этого, но «газик» неожиданно устремился за мной, и через громкоговоритель, установленный внутри, я услышал приказ:

– Водитель машины номер… немедленно остановитесь!

Я включил левый поворотник и стал медленно притормаживать. Не успел я остановиться, как из «газика» выскочили два милиционера с автоматами и побежали к моей машине. Еще секунда – и они изо всей силы рванули водительскую дверь.

– Быстро выйти из машины! – приказали они.

Такого поворота я не ожидал. Хотел было сказать, что я адвокат, что милиционеры ошиблись. Но неожиданно я увидел, как другой милиционер вытаскивает из-под соседнего сиденья тот самый бинокль, который дал мне Маркел.

– Посмотри, – обратился он к коллеге, – тут оптика! Стоять! – приказал он мне. – Ноги на ширину плеч! Руки на капот!

Через минуту я уже стоял в такой позе. Второй милиционер обыскивал меня. Теперь говорить, что я адвокат, не было никакого смысла.

– Ребята, наверное, вы ошиблись номером, – сказал я.

– Что вы имеете в виду? – спросил милиционер.

Я понимал, что попал в глупейшее положение. Зачем я сказал, что они ошиблись номером? Теперь они могут подумать, что я имею отношение к убийству.

– Нет, я просто ехал и ничего не делал, ничего не нарушал, – попытался я выкрутиться.

– Хорошо, сейчас в отделение поедем, там разберемся! Если вы ни в чем не виноваты, мы отпустим вас и извинимся перед вами, – сказал милиционер.

Спорить было бесполезно. Я вынужден был сесть в милицейский «газик». За руль моей машины сел второй милиционер. Закрыв меня в так называемой клетке для перевозки задержанных, милиционеры направились в сторону отделения милиции.

Через несколько минут мы уже были в каком-то отделении милиции. Я прошел туда в сопровождении милиционеров. Мою машину поставили во дворе отделения. К тому времени в отделении милиции уже была вечерняя суета, обезьянник был забит. Сержант, который доставил меня, начал обыскивать меня, еще раз обшаривая карманы, похлопывая ниже колен, где братва любит прятать оружие. Потом, открыв дверцу обезьянника, он в достаточно вежливой форме сказал:

– Проходи сюда, отдохнешь немножко.

Меня перекосило. Я посмотрел на обитателей обезьянника. Там сидели в основном бомжи, пьяницы. И я буду находиться в таком обществе? Да никогда в жизни! Я громко сказал:

– Вы не имеете на это права! Я адвокат! Во внутреннем кармане мое адвокатское удостоверение!

На мой крик многие находящиеся в комнате обернулись и посмотрели на меня: что это за диковинная штучка – адвоката доставили, да еще в трезвом виде!

Тут я заметил, что в мою сторону направляется широко улыбающийся мужчина. Он держал в руках рацию. Да ведь это тот самый оперативник, который как раз и был на месте преступления, который приводил в наручниках Сушкова в кабинет Филиппова! Он тоже узнал меня.

– Господин адвокат! Вот это встреча! – улыбался он.

– Здравствуйте, – сказал я. – Вы узнали меня?

– Да кто же вас забудет? А что вы тут у нас делали? – и оперативник быстро отвел в сторону того сержанта, который доставил меня в отделение, стал ему что-то говорить. Тот кивал головой. Опер стал еще больше улыбаться.

– Вот видите! Так, значит, вы ехали на большой скорости от известного вам места, да еще с биноклем? Кого же вы наблюдали в этот бинокль?

– Никого не наблюдал, – сказал я. – Я не пойду в эту клетку!

– Да что вы! Такого уважаемого человека в клетку? Это просто некрасиво с нашей стороны! Мы пойдем ко мне в кабинет, там и побеседуем.

Так, ситуация складывается еще более плохая! Сейчас на меня спишут убийство Маркела! Правильно, я же с оптикой. Да еще и в машину что-нибудь подкинут. Все, теперь точно попал! Вот они, повороты судьбы! День какой-то сегодня черный.

Пока мы шли к кабинету, я лихорадочно придумывал причину, по которой оказался в Люберцах. Никакого алиби я придумать не мог. Так, надо сразу определиться, знал ли я Маркела, имел ли к нему отношение. Почему я оказался здесь – вот самый главный вопрос. Если мне все отрицать, то нужно железное алиби, почему я оказался в Люберцах. Но ничего придумать я не мог, а тем более назвать лиц, которые могли бы подтвердить мою версию. Следовательно, вырисовывался второй вариант – признать, что я знал Маркела. «Минутку, – подумал я, – наверняка сейчас производят обыск машины Маркела, наверняка найдут его мобильный телефон, свяжутся с сотовой связью, сделают распечатку телефонных разговоров убитого. Значит, всплывет и мой телефон. Все, это будет отличная версия, – думал я. – Тем более она соответствует истинному положению вещей».

Когда мы дошли до кабинета, я немного успокоился и остановился на своей версии.

– Итак, – сказал оперативник, – давайте с вами пока поговорим без протокола.

– Я, между прочим, не знаю, как вас зовут, – сказал, улыбаясь, я.

– А разве я не представился? Хромов моя фамилия, старший оперуполномоченный криминальной милиции.

– А зовут-то вас как?

– Дмитрий Григорьевич. Ну что, поговорим?

Не успел я сесть, как дверь кабинета с шумом распахнулась и парень в джинсах и в рубашке, из-под мышки которого торчал пистолет Макарова, вошел в кабинет и громко сказал, обращаясь к Хромову:

– Хромыч, срочно на выход! По-моему, злодея поймали!

– Как? Не может быть! – заволновался Хромов, но, спохватившись, что в кабинете нахожусь я, сделал небольшую паузу. – Вот что, господин адвокат, ты уж извини, что не могу тебя оставить в этих апартаментах – сам понимаешь, дела здесь уголовные лежат, по инструкции не положено. Пойдем, я тебя провожу.

– Что, в обезьянник, что ли?

– Что ты! Около дежурного посидишь. Не возражаешь?

– Нет.

Через несколько минут мы вновь были у обезьянника. Сержант стал открывать дверь клетки, но Хромов замахал руками:

– Нет, этого человека в обезьянник не нужно! Слишком уважаемая личность! Пусть он тут посидит! – Он показал мне на лавочку.

Я сел практически около обезьянника. Находящиеся по ту сторону решетки стали смотреть на меня с большим любопытством. Что же это за уважаемый человек, которого в обезьянник не посадили, но менты тем не менее задержали?

Хромов с парнем пошли по коридору. Мне стало любопытно. Выходит, все мои подозрения, что Хромов замешан в этом деле или, по крайней мере, опекал вишневую «девятку», не оправдались? Значит, они ловили эту «девятку»?

– Слышь, браток, – неожиданно кто-то обратился ко мне. Я повернул голову. В обезьяннике сидел парень с мощной шеей, коротко стриженный, в кожаной куртке. – Ты тоже под перехват попал?

– Какой еще перехват?

– А ты что, не в курсе?

Я помотал головой.

– Тут братков люберецких замочили, а менты сразу же устроили операцию «Перехват» и всех взяли. Я видел, как тебя на джипе доставляли. У меня, кстати, такой же джип, «Мицубиси-Паджеро».

– Да у меня не такой джип, – сказал я. – Ты меня с кем-то путаешь, браток!

– Да ладно, ничего я не путаю! У тебя же темно-зеленая тачка, правильно?

– Положим, правильно. Но не такой же марки!

– Может, у тебя не «Мицубиси-Паджеро», но цвет темно-зеленый? – продолжал парень.

– И что из этого следует?

– Послушай, мне твое лицо знакомо. Ты, часом, не коммерсант?

«Мне еще не хватало попасть к нему на расспросы!» – думал я.

– Положим, коммерсант, – сказал я.

– А у тебя крыша есть?

Я улыбнулся. Вот в ситуацию попал! Видимо, какого-то бандюка местного схватили, а он мне крышу из обезьянника предлагает! У самого неизвестно как судьба сложится, а он туда же!

– Не повезло тебе, – сказал я.

– В каком смысле?

– В прямом. Ты в обезьяннике сидишь.

– Да это что! – махнул рукой парень. – Отпустят через пару часиков. Не впервой!

– А насчет крыши тебе тоже не повезло. У меня крутая крыша.

– Да? А кто? Может, я кого знаю?

– А что тебе знать? Есть такой принцип – меньше знаешь, лучше спишь.

– Это точно, – улыбнулся парень. – Но все-таки скажи, может, я кого знаю?

– Слушай, что ты суетишься? – спросил я. – Я же не лезу к тебе с расспросами, с кем ты работаешь, под кем стоишь.

Я прекрасно знал, что если говорить на этом языке, то братва сразу начинает понимать, что ты в курсе дел. Не каждый коммерсант знает, что у каждого бандита есть еще какая-то власть, что над ним кто-то стоит. Многим коммерсантам это и в голову не приходит. Приезжает к нему какой-то авторитет, и коммерсант думает, что это царь. А на самом деле над этим авторитетом стоит другой авторитет, там еще, и так постепенно выстраивается иерархическая лестница.

Вскоре появился Хромов. По его лицу можно было догадаться, что это была ложная тревога, никого не поймали. Видимо, засекли похожую машину. Да мало ли сейчас вишневых «девяток» катается по дорогам! Он помахал мне рукой. Я встал и направился к нему.

– Нам помешали, пойдемте продолжим разговор, – сказал Хромов.

Через несколько минут мы снова сидели в кабинете.

– Итак, я сейчас никаких протоколов не веду, просто хочу понять, почему вы оказались в этом месте, да еще, как мне сказали мои товарищи, со стеклышками.

– Да, я тут оказался не случайно, – сказал я. – Маркел меня на стрелку позвал.

– На стрелку? А что он хотел на этой стрелке? – с каким-то недоверием спросил Хромов.

– Откуда я знаю, что он хотел! Просто позвонил мне на мобильный телефон, предложил встретиться и переговорить.

– И что дальше?

– А дальше – встреча не состоялась.

– Почему?

– Подъехал я ближе, бинокль взял с собой на всякий случай, смотрю – машина его стоит, джип, и ваша «шестерка» с фонариками. Зачем же мне туда ехать? Я с ними никаких дел не имею.

– Так, – сказал Хромов, – очень интересная картинка получается! Выходит, адвокат является свидетелем?

– Свидетелем чего? – спросил я.

– Да ладно дурочку строить! – неожиданно сказал Хромов.

– Вообще-то, Дмитрий Григорьевич, я пока еще адвокат, а не какой-нибудь подозреваемый или местная шпана, с которыми ты работаешь, – перешел на «ты» я.

– А какой у вас номер мобильного телефона? – Хромов подвинул к себе листок бумаги.

Я продиктовал номер.

– А у Маркела какой мобильный телефон?

– Этого я не знаю, я никогда ему не звонил. Он мне звонил, вы можете проверить.

– Конечно, все проверим.

Вероятно, Хромов еще не успел мысленно обработать всю информацию, которую я вывалил на него.

– Ладно, – сказал он, придвинул к себе телефон и набрал какой-то номер.

– Соловьев, заходи в мой кабинет! – сказал он в трубку.

Через несколько минут на пороге появился парень, который раньше вызывал Хромова.

– Что тебе, Григорьич? – спросил он.

– Посиди с адвокатом минут пятнадцать, мне нужно кое-какие данные проверить, – сказал Хромов. – Поговори с ним о чем-нибудь.

Соловьев пожал плечами, сел на стул, достал сигарету и закурил. Потом, словно спохватившись, протянул мне пачку.

– Курите!

– Спасибо, я не курю.

Тем временем Хромов вышел из кабинета. Вскоре он вернулся с длинным листом бумаги. Вероятно, это была распечатка. В этом факсе были красным фломастером подчеркнуты какие-то номера телефонов.

– Все сходится, адвокат, – сказал Хромов. – Действительно, Маркел звонил тебе два часа назад. Вот, – и он показал обведенный в кружок номер моего телефона. – Разговор длился две с половиной минуты.

Для меня не было секретом, что через службу сотовой связи правоохранительные органы часто берут распечатку разговоров, кто кому звонит. С одной стороны, сотовый телефон очень удобен – всегда в кармане, можно позвонить в любое время. А с другой стороны, всегда находишься под колпаком: и кому ты звонишь, и время разговора фиксируется. В принципе такую распечатку можно заказывать любому абоненту как платную услугу в конце месяца для подтверждения того, с кем и сколько ты разговариваешь.

– Теперь осталась самая малость, – сказал Хромов, – уточнить, где же стояла ваша машина, в каком месте.

– Погоди, – вмешался Соловьев, перебив Хромова, – а какая машина у адвоката?

– Темно-зеленый джип. Кстати, мы уже ее обыскали.

– Как это вы ее обыскали без санкции прокурора? – запротестовал я.

– Да мы ее, в общем, и не обыскивали, – стал оправдываться Хромов, – мы просто досмотр сделали. У нас есть такое право. В этом районе совершено преступление, вы проезжаете рядом. Соответственно вы попадаете в число лиц, подозреваемых в совершении этого преступления.

– Да вы что, совсем уже, что ли? – раздраженно сказал я.

– Да мы это теоретически рассматриваем. Человек, проезжающий рядом с местом преступления, может автоматически попасть в подозреваемые, согласны?

– Теоретически – да, я согласен.

– Следовательно, мы имеем право вас на законном основании задержать по 122-й УПК.

– По 122-й? – усмехнулся я. – Как лицо, подозреваемое в совершении преступления? А какие у вас веские подозрения? Документы у меня с собой, кроме этого, вы меня знаете.

– Я могу сказать, что вас не знаю, – неожиданно сказал Хромов.

– Как же так! – улыбнулся я. – Ваша и моя фамилии стоят в протоколе допроса нашего общего знакомого, – я намекнул на Валентина, – так что тут, с вашей стороны, то, что вы меня не знаете и взяли как неизвестное лицо, такая версия не пройдет.

Хромов улыбнулся.

Соловьев удивленно смотрел на нас. Он не понимал, откуда Хромов меня знает и откуда я знаю его. Видимо, Хромов это понял и разъяснил:

– Соловей, это тот самый адвокат, который проходит по делу убийства Кузи. Он защищает обвиняемого Сушкова, которого мы с тобой доставляли, помнишь?

– Да, помню.

– Так вот, это его адвокат, и сейчас он случайно оказался при убийстве Маркела.

– Кстати, вы не знаете, кто убил Маркела? – ехидно спросил я. – И не знаете, на какой машине они ехали?

– А с чего вы взяли, что они были на машине?

– А что, разве киллеры сейчас пешком ходят? – улыбнулся я. Я намекал на то, что я, возможно, видел вишневую «девятку» и видел, как появилась «шестерка» Хромова. Таким образом… «Стоп, – подумал я, – а может, я сейчас допустил прокол и выдал себя? А вдруг они подумают, что я видел лица убийц, хотя те не выходили из машины? Мало ли что они могут подумать? Зачем же я это сказал? Что же делать? Теперь меня могут как лишнего свидетеля убрать. Черт его знает, может, и вправду они с убийцами заодно? Ладно, – думал я, – просто страх нагоняю, все не так страшно, как я раздуваю! Главное – нужно успокоиться, все будет нормально».

Хромов тем временем стал ходить по кабинету, размышляя, как поступить со мной дальше.

– Ну что, Дмитрий Григорьевич, – нарушил тишину я, – давайте определяться. Либо вы меня в разряд подозреваемых заносите, тогда по всей процессуальной форме оформляйте. Сами понимаете, я потом буду ваши действия обжаловать. Либо вы меня отпускаете.

Хромов помолчал.

– Я все понимаю. До подозреваемого вам пока далековато, нет в принципе никаких оснований. Конечно, я вас отпущу. И протокола никакого я оформлять не буду. Но давайте договоримся так – завтра вы ко мне подъедете.

– У меня очень много дел, – сказал я. – Вы меня повесткой вызываете?

– Что вы, какая повестка! Просто побеседуем.

– Не знаю, будет ли у меня время…

– А вот телефончик ваш я пока должен буду изъять, – сказал Хромов и достал листок протокола, начав заполнять его.

– А какая связь между моим мобильным телефоном и совершенным преступлением? – спросил я.

– Но он же вам звонил! А мы обязаны последних двадцать человек, которым он звонил перед гибелью, обследовать, кто они и что.

– По-моему, меня вы знаете, я – участник уголовного дела, известного вам. Все мои данные у вас есть, найти меня – не проблема, если захотите. Хотите – повесткой вызывайте как свидетеля, – подсказал ему я. – А телефон я оставить вам, к сожалению, не могу.

– Почему? На каком основании?

– Да на таком, что уже ночь на дворе, я поеду по пустынным улицам, а в вашем городе убийства совершаются. Вдруг кто-то захочет на меня напасть!

– А как вас спасет телефон? – улыбнулся Хромов.

– А я позвоню людям, может, меня какая-нибудь охрана встретит или мои коллеги…

– Так звоните отсюда, с нашего телефона, – предложил Хромов.

– Зачем же мне светить своих людей? – сказал я.

– Да, – усмехнулся Хромов, – вас голыми руками не возьмешь!

Неожиданно дверь снова открылась, и появился дежурный по отделению милиции в форме майора.

– Хромов, Соловьев, – сказал он строго, – что это вы тут разговоры ведете? Вон там три вишневые «девятки» задержали, идите разбирайтесь!

Теперь я понял, что операция «Перехват» действительно в разгаре. Задерживают все вишневые «девятки».

– Ну так что? Я могу ехать дальше на своем темно-зеленом джипе? – специально произнес я в присутствии майора. Тот удивленно посмотрел на меня, потом перевел взгляд на Хромова.

– Конечно, – быстро сказал Хромов, – никто вас не задерживает. Вы можете ехать. Извините, пожалуйста, за причиненное беспокойство – работа у нас такая.

– Ничего страшного, – сказал я, убирая свой мобильный телефон в карман. Хромов постоял в нерешительности, что-то соображая, но майор стал торопить:

– Что это вы там застыли, ребята? Быстро работать! Впереди дел море! Вон сколько людей задержали! Вы что, отдыхать тут собрались?

– Работать, работать будем, – сказал Хромов, – только ты, майор, на нас не наезжай!

Через несколько минут я выходил из отделения милиции. Получая у дежурного по отделению свое адвокатское удостоверение и бинокль, я заметил взгляд того здорового парня, который предлагал мне крышу. Я улыбнулся. Взяв удостоверение, я подошел к нему, специально показав ему корочки.

– Ну что, братишка, – сказал я, – все отдыхаешь?

– Да ладно, – сказал парень, – скоро выпустят, через два часа, куда они денутся!

– Так вроде бы уже полтора прошло! Меня уже выпускают, ты все еще сидишь, а ты мне крышу предлагал! Может быть, мне тебе крышу предложить?

– А кто ты такой? – настороженно спросил парень. – Может, ты мент?

– Да вот кто я, – и я показал ему удостоверение, на котором было написано «Московская городская коллегия адвокатов».

– Слушай, адвокат, – засуетился парень, – ты мне очень нужен! Проблемы возникли!

– Тогда знаешь что, – сказал я, – ты у нас крутой, думаю, что через два часа тебя уж точно выпустят, тогда приезжай ко мне в консультацию на прием, подожди меня пару часов, а я посмотрю, взять ли тебя под свою крышу.

– Ладно, – улыбнулся парень, – кончай меня подкалывать!

Я покинул отделение милиции. Выйдя на улицу, я огляделся. Действительно, джип «Мицубиси-Паджеро» красного цвета стоял недалеко от моего темно-зеленого. Открыв дверцу, я пошарил внутри. В машине все было на месте, кроме этого злополучного бинокля. Да бог с ним, с биноклем, все равно он не мой!

Я остановился и набрал телефон Тамары. Вскоре услышал знакомый женский голос.

– Тамара?

– Да. А с кем я говорю?

Я назвался. Тамара явно не ожидала моего звонка.

– Есть срочное дело, – сказал я. – С Маркелом беда случилась.

– Что с ним? – взволнованно спросила Тамара.

– Его больше нет, – коротко ответил я.

– Надо срочно встретиться. Где вы? – спросила Тамара.

– Я – около Москвы.

– Помните то место, где мы с вами встретились первый раз?

– Еще бы, я это место надолго запомню.

– Через сколько вы там будете?

– Самое большее – через час.

– Отлично. Я вас буду там ждать. Приезжайте!

– Хорошо, приеду.

– Точно приедете?

– А зачем я тогда вам звоню?

Тамара явно была чем-то встревожена.

– Да, и еще один вопрос. Вы видели, как все произошло?

– Да, конечно. Все произошло на моих глазах.

– А почему вы там оказались?

– Маркел попросил.

– Ладно, это не телефонный разговор, – оборвала Тамара. – Значит, через сорок-пятьдесят минут буду на том месте.

Ровно через пятьдесят минут я был в баре. Однако спортивной «БМВ», подруги Тамары или ее самой я не заметил. Бар был полностью забит. Поскольку свободных столиков не было, я подсел к стойке бара. Я хотел заказать себе томатный сок, но подумал, что это может быть плохой приметой для меня.

– Что вы хотите? Может, апельсиновый сок, грейпфрутовый? – стала перечислять услужливо барменша.

– Знаете, лучше дайте мне минералки без газа.

Барменша отошла открывать бутылку перье. Она наполнила мне бокал. Отпив немного, я попытался проанализировать последние события, разыгравшиеся сегодня с моим участием.

Однако из моего анализа ничего не вышло. Дверь открылась, в бар вошла Тамара. Она была не одна. Рядом с ней в элегантном темном кашемировом пальто шел не кто иной, как Анатолий Иванович. За ним шли еще несколько ребят. Ребята быстро направились к столику и что-то сказали посетителям, сидевшим за ним. Те моментально встали. Через несколько мгновений Анатолий Иванович сел за освобожденный столик. Тамара подошла ко мне и с милой улыбкой поздоровалась.

– Не могли бы вы пересесть в более укромное место? – спросила она, продолжая улыбаться. Я взял свой стакан и пошел в направлении столика Анатолия Ивановича.

– Добрый вечер, – сказал я ему.

– Здравствуйте, – ответил Анатолий Иванович и улыбнулся. – Давненько не виделись! Что случилось?

Я коротко рассказал Анатолию Ивановичу о последних событиях – как мне позвонил Маркел, как обратился с просьбой, как я поехал его подстраховывать.

– А почему он обратился именно к вам? – с каким-то недоверием спросил Анатолий Иванович.

– Не знаю. Ему показалось, что в этом деле могут быть замешаны менты.

– Но номера-то на машине вы разглядели?

– Нет, номера были полностью залеплены грязью. Маркел мне даже бинокль свой дал…

– А про ментов ты точно думаешь, что это были они?

– Я узнал одного оперативника, он сопровождал Сушкова с наручниками, когда я видел его в кабинете следователя Филиппова.

– Понятно, – сказал Анатолий Иванович. – Мы, конечно, пробьем эту ситуацию. Это для нас не проблема. Ну что, молодец, адвокат! Конечно, жаль, но Маркела не вернешь. Спасибо тебе – ценную информацию нам дал, – и он полез во внутренний карман, вытащил оттуда толстую пачку купюр. На первый взгляд там было тысяч пять, если не больше. Прикрыв пачку салфеткой, Анатолий Иванович стал медленно двигать ее по столику ко мне.

– Возьми, это тебе за беспокойство.

– Да ладно, – я отодвинул пачку, – не надо мне ничего.

– Но ты же рисковал!

– В общем-то, я в стороне стоял.

– Бери, бери, тебе деньги пригодятся. У тебя работа такая.

– Нет, – сказал я, – не хочу на крови бизнес делать.

– Это точно, – сказал Анатолий Иванович, убирая деньги обратно. – Ладно, – он достал из бокового кармана мобильный телефон и набрал несколько цифр. – Пирожок? Это я. Слушай, ты адвоката выпускай. Да, дай ему деньги на такси. А еще лучше, если он согласится, то сам отвези, куда скажет. И самое главное вот что – ты извинись. Скажи, ошибочка получилась.

Анатолий Иванович выключил телефон.

– Ну вот, – сказал он, убирая телефон обратно, – теперь, думаю, мы квиты. Я твоего коллегу выпустил. Претензий и проблем в этом плане нет. А что касается твоего клиента, то эта тема еще не закрыта. Не мне решать, сам понимаешь, – как бы оправдываясь, сказал Анатолий Иванович. – К тебе же мы, еще раз повторю, никаких претензий не имеем. Напротив, только благодарность, – сказал он, протягивая на прощание руку.

Тамара держала в руках мокрый платок. Видно было, что она плакала. Может быть, она даже любила этого Маркела, черт его знает!

Я возвращался домой с каким-то странным чувством. «Вот она, жизнь бандитская! – думал я. – Едет человек на стрелку и не знает, вернется ли обратно или нет. Все в руках бога. Интересная картина получается!» Но моя интуиция подсказывала, что мои вчерашние враги, точнее, враги моего клиента, теперь в какой-то мере перестали питать враждебность ко мне. Павла выпустили – это уже хорошо.

Вечером в пансионате появился Павел. Он был очень радостным и возбужденным. Я не стал рассказывать о случившемся ни Жанне, ни Павлу. Она все удивлялась, как это ни с того ни с сего Павла выпустили, продержав несколько дней в заложниках, без всяких условий и оговорок, да еще толстяк в спортивном костюме долго извинялся перед ним.

Я слушал, молчал и делал вид, что очень удивлен этой ситуацией.

На следующий день поехал в Матросскую Тишину в надежде отыскать своего клиента. Но следователь оказался прав – Валентин находился на сборке, и тюремная администрация никакой информации о нем не дала. Сказали, что такой еще не поступал.

– Да как же не поступал! – сказал я дежурной в картотеке. – Я точно знаю, что он два дня назад к вам доставлен из Коломны!

– Может быть, и привезли. Но у нас он пока не числится. У нас иногда только через неделю данные появляются.

– Что же, такая тюрьма большая, что человека можно потерять?

– Бывают такие случаи, молодой человек! – сказала дежурная. – Человека из камеры в камеру переводят, а данных картотека пока не имеет. Вот и пропадают у нас люди, не выходя из учреждения.

– Так когда мне приехать?

– Приезжайте завтра, – сказала дежурная.

Я понял, что день сегодня проходит вхолостую. Решил, что мне нужно заехать на квартиру, взять кое-что из одежды, а то надоело ходить в одном и том же. Через некоторое время я был в своей квартире. Переодевшись, начал спускаться вниз. Проходя мимо почтового ящика, я открыл его. Писем не было, только толстая пачка газет, среди которых и моя любимая – «Коммерсант дейли». Я взял последний номер и сразу вспомнил про Маркела. Открыл последнюю страницу, раздел происшествий. Бог ты мой! Почти во всю страницу была набрана строчка «Разборки люберецкой братвы». На фотографии около кафе стоял знакомый расстрелянный джип, на сиденьях были видны мертвые Маркел и Утюг. Суть текста сводилась к тому, что, похоже, после гибели виднейшего люберецкого авторитета Михаила Кузьмина по кличке Кузя в Люберцах произошли серьезные разборки. Вчера вечером неожиданно был расстрелян правая рука Кузьмы, некий уголовный авторитет Маркел, ранее неоднократно судимый. Вместе с ним погиб еще один боевик по кличке Утюг. По данным оперативных работников, это была очередная разборка между люберецкой братвой по поводу раздела наследства покойного Кузи.

«Да, – усмехнулся я, – вот они, оперативные работники! Как они посчитали! Только еще неизвестно, кто в вишневой „девятке“ сидел – братва или те же оперативные работники. И вообще очень странная смерть! Кому он перешел дорогу? Можно предположить, конечно, что он мог мешать многим. Но и жизнь у него была очень опасная».

Прошло несколько дней. После своего освобождения Павел, как ни странно, стал активно заниматься делом Валентина Сушкова. Это сводилось к тому, что он стал как бы челночным дипломатом между Анатолием Ивановичем и Валентином, выполняя роль посредника. Теперь с помощью Павла Валентин вел долгие переговоры с Анатолием Ивановичем, специально затягивая время. Из рассказов Паши было ясно, что Валентин уже дозрел и готов был частично вернуть деньги Анатолию Ивановичу.

За это время мы с Жанной успели сходить на официальный прием к депутату. Тот со своей стороны не обманул. Когда мы написали заявление, он сумел через каких-то своих высокопоставленных знакомых добиться того, что Валентин был переведен в спецблок Матросской Тишины, правда, не в одиночную камеру, а в камеру, где еще какой-то зэк сидел за экономические преступления.

Кроме того, на днях и сам депутат собирался навестить Валентина, переговорить с ним на какую-то важную для них обоих тему.

К этому времени Валентин находился под арестом почти два месяца, точнее, не хватало одной недели до двухмесячного срока.

Что касается убийства Маркела, то ни Хромов, ни другие меня больше по этому поводу не беспокоили, вероятно, посчитав мое появление там случайным. Так, по крайней мере, я думал. А может быть, мне так просто казалось, и меня не беспокоили до поры до времени.

Что касается нового следователя, Киселева, то те два новых свидетеля, которые якобы видели момент убийства Кузи, так и не были взяты им в активный оборот. Точнее, он провел с ними какие-то допросы, но, вероятно, у них были такие показания, на которые следователю нельзя было делать основную ставку. Поэтому он также перешел в глубокую защиту, как бы выгадывая время.

Я часто навещал Валентина в Матросской Тишине. Но однажды в настроении Сушкова произошел резкий перелом. Он стал сильно волноваться, почему к нему не идет на встречу депутат. Вроде бы, по его данным, разрешение получено, сам следователь подтвердил это, а на встречу депутат не идет.

При наших встречах Валентин пару раз просил меня позвонить депутату, узнать у него, в чем дело. Депутат на это ответил, что сейчас у него много дел в Кремле, еще где-то, но он обязательно выберет время и навестит Валентина. Казалось, что все тянут время, все чего-то ждут, только вот чего – непонятно. Видимо, у Валентина сдали нервы, а может, просто прошел срок, на который он рассчитывал. Он сказал мне однажды, склонившись над моим ухом, чтобы никто, кроме меня, не смог услышать его слов:

– В одной ячейке банка, – я уже написал на руке, – есть кое-какая информация. Там лежит видеокассета, которая имеет колоссальное значение. По существу, это мое стопроцентное алиби и обвинение кое-какого человека. Эту кассету надо переписать, – добавил Валентин. – Пусть Жанна это сделает. А вы копию этой кассеты отнесите депутату и скажите, что я даю ему срок один день. Пусть не затягивает. Иначе…

– Что иначе?

– Он сам знает, – сказал Валентин.

– Хорошо.

На следующий день я с Жанной подъехал в один из банков. Мы спустились в подвальное помещение, где находились ячейки, в которых клиенты хранили кто деньги, кто ценные бумаги, кто еще что-то важное. Без труда открыв ячейку ключиком, который дал мне Валентин, мы нашли там заклеенный скотчем пакет, напоминающий то ли книгу, то ли видеокассету. Жанна тут же взяла его. Затем мы поехали на квартиру к какой-то подруге Жанны. Там она быстро переписала эту кассету. Вышла она оттуда повеселевшая. Вероятно, на этой кассете было видно, кто же на самом деле убил Кузьмина. Мне самому это стало интересно. Но Жанна не спешила мне что-то говорить.

Затем Жанна передала мне копию кассеты, тоже хорошо запечатанную.

– Только я очень вас прошу – не смотрите пока кассету! Пусть он сам посмотрит.

Что говорить – желание посмотреть запись у меня было безумное. Интересно же, кто убил Кузю! У меня стали появляться мысли – раз Валентин эту кассету пересылает депутату, может, депутат и убил? Да нет, вряд ли такое может быть!

Наконец я позвонил депутату и сказал, что для него у меня есть интересная книга, которую ему передал Валентин. Депутат сразу понял, в чем дело.

– Конечно! Когда вы сможете приехать ко мне?

– Так вы же заняты! – с иронией сказал я.

– Нет, нет, сейчас я освобожусь! Можете приехать через двадцать минут?

– Постараюсь.

Через двадцать минут я был в кабинете у депутата. Он почти выхватил у меня из рук сверток.

– Вы не видели содержимое этой кассеты? – тут же спросил он меня.

– Нет, – я покачал головой.

Депутат пристально посмотрел на меня, словно пытаясь понять, обманываю ли я его или нет. Но, вероятно, поняв, что мой равнодушный взгляд говорит о том, что я не видел записи, он успокоился.

– Хорошо, – сказал депутат, – вы подождите, пожалуйста, в приемной, – и он вошел в кабинет, вероятно, чтобы сразу же просмотреть кассету.

Не прошло и пяти минут, как депутат открыл дверь.

– Заходите!

Я вошел. В кабинете в углу светился экран телевизора, но изображения не было. На столе лежала разобранная кассета, а в пепельнице дымилась пленка.

– Как я понимаю, это копия? – спросил депутат.

– Я ничего не знаю. Мое дело – передать вам кассету и то, чтоб вы с вопросом не затягивали.

– Нет, нет, – сказал депутат, – я сегодня бы это сделал, но здесь нужно соблюсти кое-какие формальности. Я думаю, мы решим все проблемы. Даже можно вот как. С утречка я его навещу, а вы ведь каждый день к нему приходите?

– Да, – кивнул я.

– А вы приезжайте после двенадцати. Он вам все скажет.

– Хорошо, я приеду после двенадцати.

– Всего доброго, – сказал депутат, протягивая мне руку…

На следующий день ровно в полдень я был в следственном кабинете. Валентина доставили моментально. Он был в приподнятом настроении.

– Ну что, – сказал он, довольно потирая руки, – кажется, мы все свои задачи решили. Депутат дал согласие, так что скоро все будет нормально.

– Что будет нормально? Ты выйдешь на свободу?

– Конечно.

– Так ты и без этого имел такую возможность!

– Тогда еще было не время, – улыбнулся Валентин. – А сейчас оно наступило.

– Только ситуация изменилась, – сказал я. – Двух свидетелей нашли, новый следователь ведет твое дело, новая прокуратура…

– Ничего, – улыбнулся Валентин, – все будет в порядке! Мы с депутатом вели серьезный разговор. У него связи, он поможет, дал слово. Единственное, что, когда все состоится, нужно будет вернуть ему оригинал. И еще, самое главное, – ты подъезжай к нему, разработай все юридические тонкости, как вам сделать так, чтобы меня освободить. То есть согласуй свои действия с его возможностями.

– Это не проблема. Только он опять, наверное, будет занят.

– Нет, теперь он будет свободен. Теперь затрагиваются его интересы, чтобы быстрее это дело закрыть.

Прошло еще несколько дней. За это время Паша стал еще чаще навещать Валентина. Вечером он общался с Анатолием Ивановичем. Иногда Анатолий Иванович звонил на мой мобильный и спрашивал, нет ли рядом Паши, так как он куда-то пропал. Создавалось впечатление, что они работают в тесном контакте. Паша продолжал выполнять роль посредника. Вскоре я стал узнавать от него, что Валентин практически дал согласие на возвращение большей части денег. Теперь они продумывали схему возвращения. Естественно, со стороны Анатолия Ивановича Валентину гарантировалась полная неприкосновенность после выхода из изолятора и даже помощь.

И действительно, прошло еще несколько дней, и они придумали достаточно хитроумную схему, можно даже сказать, аферу. Дело в том, что они сумели вытащить формального председателя правления банка Скобликова, в прошлом отставного мидовского сотрудника, а ныне постоянно проживающего в Швейцарии. А поскольку Скобликов формально по должности был выше и Валентина, и брата Жанны, все стрелки по афере с ГКО и пропаже денег Анатолий Иванович сумел перевести на него. Так, по крайней мере, мне объяснял Павел, который к тому же продолжал быть адвокатом этого банка. Теперь для председателя правления, вернувшегося из спокойной жизни в Швейцарии, наступили черные дни. Каждый день у него были стрелки и разборки. Все кредиторы набросились на него, как на живую мишень, и долбили его.

Теперь оставалось только Валентину выполнить свои обязательства. Однажды я пришел к нему. Он был очень встревожен.

– Слушай, – обратился он ко мне, наклонившись к моему уху, – что-то тут не то.

– Что случилось?

– По-моему, меня хотят убить.

– Да брось ты! Кто тебя убьет!

– Пару дней назад я сидел с одним экономистом.

– С кем?

– Ну, с человеком, попавшим сюда за экономические преступления.

– И что?

– А сейчас ко мне подсадили убийцу.

– Убийцу? Так что же в этом особенного? На то она и тюрьма. Там контингент меняется. Тут все статьи Уголовного кодекса сидят.

– Нет, это не совсем такой убийца. У него четыре срока, понимаешь? И он со мной разговоры заводит, что, мол, где четыре, там и пятый. Ответственность-то одна!

– И что из этого?

– Мне кажется, что его ко мне подослали. И эти разговоры, они не случайные. Он на меня психологически воздействует!

– Послушай, Валентин, возьми себя в руки! Я понимаю, что у тебя нервы расшатались, ты же почти два месяца сидишь! А у тебя была реальная возможность соскочить, но ты не захотел этого делать. Ты сам выбрал этот путь, – пытался объяснить я ему. – Ты умышленно шел на эти трудности. А тюрьма – не санаторий и не пятизвездочный отель! Тебе просто все это кажется!

– Нет, нет, это не то! Я думаю, что скорее всего депутат подослал его ко мне.

– Как, напрямую?

– Нет, зачем напрямую! Но он не случайно оказался в моей камере!

– Погоди, если бы он на самом деле хотел тебя замочить, он бы давно это сделал!

– Ну, спасибо, адвокат, успокоил! – раздраженно сказал Валентин. – А ты знаешь, что я уже вторую ночь не сплю!

– Почему?

– Боюсь, что он меня ночью задушит.

– Давай я буду ходатайствовать о твоем переводе в другую камеру. Может, тебе с ним потасовочку устроить небольшую? Ты же парень крепкий.

– Да я боюсь, что такая потасовочка не в мою пользу кончится. Да и потом, это не выход из положения. Предположим, переведут меня в другую камеру, а могут посадить в карцер, а потом в этой же камере оставить. Ничего я с этой потасовки иметь не буду, – размышлял Валентин. – Надо опять к депутату идти! Поговори с ним, узнай, чего он там добился!

– Хорошо. Сегодня же я пойду к депутату.

После обеда я позвонил депутату. Тот, как ни странно, сразу дал согласие принять меня, но почему-то сказал, чтобы мы пришли вместе с Пашей. Паша ведь тоже являлся адвокатом в этом деле.

Мы подошли около пяти часов. Но встречу депутат нам назначил не в здании Госдумы, а в ресторане «Интурист». Депутат сидел за столиком не один, а со своим помощником, который просматривал бумаги. Депутат поздоровался с нами.

– Ну что, как наши дела?

– Мы хотели то же самое спросить у вас, – ответил я.

– Дела у нас такие, что следствие в отношении Валентина пока не определилось, в какую сторону все двигать, – стал говорить депутат серьезным тоном, как будто делал доклад. – Я пробил все свои источники, но никто мне никакой конкретной информации не дает. Вроде бы они намерены его выпустить, но пока не готовы к решению этого вопроса, можно сказать, не созрели. Поэтому давайте думать вместе, вы же адвокаты, какой нам путь выбирать.

Мы задумались.

– Путь, пожалуй, тут единственный, – вмешался в разговор я. – У нас через несколько дней заканчивается срок, в который должно уложиться следствие.

– Так они продлят этот срок, – перебил меня Паша. – Что, ты не знаешь, как они это делают? Продлят до девяти месяцев, как сложное преступление. И попробуй потом обжалуй!

– Погодите, – сказал я, – а что, если проработать такую схему? Мы это дело на проверку затребуем.

– То есть как? На какую проверку? – спросил Паша.

– Очень просто. Мы напишем жалобу в вышестоящую организацию по прокурорскому надзору, какой является Генеральная прокуратура. Затем, если бы была возможность, чтобы они это дело продержали недельку…

– А что это нам даст? – спросил удивленно Паша.

– Как что даст, коллега? Они срок пропустят. Дело-то будет находиться на проверке в Генпрокуратуре, срок продлевать не будут.

– И что дальше?

– А дальше мы неожиданно подаем в суд на изменение меры пресечения. Суд затребует это дело, а санкции о продлении не будет.

– Погоди, – сказал Паша, – значит, они должны требовать дело из Генпрокуратуры?

– Или из Генпрокуратуры, или из прокуратуры области. Но надо сделать так, чтобы они не успели продлить срок по этому делу.

– Как?

Тут я посмотрел на депутата. Тот непонимающе взглянул на меня:

– Что от меня требуется, скажите!

– От вас требуется, чтобы вы на основании депутатского запроса нашу жалобу поддержали, а может быть, и попросили какого-то заместителя Генерального прокурора или самого и.о. Генпрокурора о проверке нашей жалобы.

– А вы сможете написать такую обоснованную жалобу?

– Это наша работа. Это без проблем. Пусть они ее проверяют.

– Это я смогу сделать, – сказал депутат. – А что дальше?

– А дальше – наши заботы, – сказал я. – В суд подадим.

– И у меня есть один вариант, – неожиданно сказал Паша. – Я думаю, он сыграет на сто процентов.

– И что же это в итоге нам даст? – спросил депутат.

– Я думаю, нам удастся через суд изменить ему меру пресечения, выпустить его на свободу – под залог или под подписку о невыезде, – проговорил я. – А дальше пусть Валентин решает, как ему быть.

– Да, он ведь только на свободе может решить все свои проблемы, – сказал депутат.

Через несколько дней мы написали серьезную жалобу на двух страницах в Генеральную прокуратуру о необоснованности привлечения к уголовной ответственности нашего клиента и через следователя Киселева направили ее по адресу. Однако чтобы наша жалоба не затерялась, копию мы направили через почту депутату Госдумы, чтобы и он помог разобраться в создавшейся сложной ситуации. Киселев, конечно, был недоволен. Он даже сказал нам:

– Ничего у вас не получится, – как бы намекая, что все схвачено, – и областная прокуратура, и Генеральная прокуратура – это единая структура.

Но он не знал о схеме, которую мы разработали.

Прошло уже семь дней, таким образом, срок пребывания Валентина под стражей был два месяца и два дня. И эти два дня Валентин находился в изоляторе незаконно, то есть никакого продления его уголовного дела не было. Следователь и не мог этого сделать, так как дело находилось в Генеральной прокуратуре.

Теперь наступал наш звездный час. Мы подали заявление в районный суд по месту нахождения нашего подзащитного, который обслуживал тюрьму, где сидел Валентин.

Через два дня мы очень удивились, когда получили информацию, что через два дня назначено слушание дела об изменении меры пресечения нашему Валентину. Шансы у нас были большие. Однако я все же не был полностью уверен в успехе нашей акции. Я поделился своими сомнениями с Пашей.

– Есть у меня одно запасное оружие, – загадочно сказал Паша.

– Интересно, что же это за оружие ты собираешься применить? – улыбнулся я.

– Скоро узнаешь.

Наконец наступил тот день, когда решалась судьба Валентина. С утра мы уже были в суете, готовились к этой встрече. У нас был разработан определенный план. На встречу мы собирались поехать не на своих машинах, а на такси, на всякий случай, чтобы потом не возникло никаких недоразумений, как, например, подбрасывания в наши машины наркотиков. Кроме этого, в одной из машин будет сидеть Жанна с той самой кассетой, которую она после того, как суд удалится на совещание, передаст одному из помощников депутата. Рядом с нами должны были находиться люди Анатолия Ивановича, которые потом заберут Валентина, чтобы он передал им деньги, по которым они достигли соглашения.

Паша привел на суд еще какого-то мужика непонятного вида.

– Кто это? – поинтересовался я.

– Это Герман.

– А кто он такой?

– Это, – Паша наклонился ко мне, – колдун, экстрасенс.

– Ты что задумал, Паша?

– Как что? Ты понимаешь, что сейчас решается судьба нашего клиента и наша судьба? А он будет воздействовать на судью, чтобы тот принял нужное решение.

– Ты понимаешь, что ты делаешь? Это же незаконно! – сказал я.

– Что значит незаконно? Человек находится три дня в незаконном заключении, – стал говорить Паша. – Герман будет внушать судье, чтобы судья правильно поступил и освободил Валентина. Вот и вся его задача. Мы же поступаем по закону, делаем все, как разработали!

– Но судья ведь должен сам решить, а не под воздействием гипноза, в который, кстати, я совершенно не верю. Одним словом, я категорически против него.

– Хорошо, обойдемся без гипноза, – пожал плечами Паша.

Дверь зала открылась, и секретарь судебного заседания пригласила:

– По делу Сушкова кто есть?

– Мы, – хором ответили мы с Павлом.

– Заходите в зал, сейчас ваше дело будет рассматриваться.

В зал вошли Паша, Жанна и я. Мы с Пашей сели за специальный столик. На противоположной стороне сел прокурор. Мы очень волновались, ждали появления судьи. Неожиданно дверь открылась. Бог ты мой! В зале появился следователь Киселев. Ну как же мы забыли! Именно он привез уголовное дело из Генеральной прокуратуры!

Наконец послышалось привычное: «Встать! Суд идет!» Дверь открылась, вошел судья. Он рассматривал дело единолично. Судья был в черной мантии, которую в последнее время надевали на себя судьи.

Ему было на вид не больше сорока лет. Он был высок ростом, светловолос, с голубыми глазами. Сначала судья зачитал суть дела Валентина, все обвинения, затем предоставил слово нам.

Я встал. И словно какой-то магнит заставил меня посмотреть на Валентина. Я взглянул на него и увидел его пристальный взгляд.

Я стал говорить четко, что мой клиент совершенно необоснованно привлечен к уголовной ответственности, что больше двух месяцев он находится под следствием. За это время никакого обвинения толком предъявлено не было. Наконец, самое главное, что все процессуальные сроки заключения под стражу в отношении моего клиента закончились, и он уже три дня находится под арестом незаконно, и никакой санкции на это нет.

Судья внимательно слушал мою речь.

– Действительно, никакой санкции нет, – он пролистал дело. – Что вы можете на это сказать? – обратился он к прокурору. Тот поднялся и стал говорить что-то, совершенно не относящееся к делу.

– Можно мне добавить? – неожиданно сказал Киселев.

«Вот сейчас следователь все и раскроет!» – подумал про себя я.

– Товарищ судья, – сказал Киселев, – мы не имели возможности продлить это дело, так как дело забрала на проверку Генеральная прокуратура, мы и сегодня-то его не получили. Точнее, я съездил сегодня в прокуратуру, чтобы передать его вам. Но возможности продлить дело мы просто технически не имели. Тем не менее у Ивана Петровича есть четкая позиция продлить это дело до девяти месяцев, – довел до сведения судьи следователь мнение своего начальства – областного прокурора.

– Извините, – сказал судья, – я не знаю никакого Ивана Петровича и меня не интересует его мнение. Но я точно знаю одно – что существует правовая ситуация, человек находится три дня незаконно под стражей.

– Тут нет никаких документов, подтверждающих, что он находится под арестом на законном основании. Так? – пытался я апеллировать к следователю. Но судья прервал меня:

– Минуточку, товарищ адвокат! Вы не имеете права обращаться к следователю, пока говорите только со мной.

– Простите меня, – сказал я, начиная волноваться.

Затем судья обратился к Валентину, признает ли он себя виновным в совершении убийства. Естественно, Сушков отрицательно покачал головой.

Затем судья вновь обратился к прокурору и следователю, является ли подозреваемый с точки зрения обвинения общественно опасным и может ли подозреваемый скрыться от следствия, если он будет освобожден из-под стражи.

Конечно, ответы со стороны обвинения и следствия прозвучали однозначные – конечно, виновен, может.

«Ну вот, – подумал я, – рушится вся наша схема! Сейчас судья продублирует прокуратуру и скажет, что Валентин общественно опасен и должен находиться под арестом!»

Судья встал и сказал:

– Суд удаляется на совещание!

Когда судья вышел, мы также вышли в коридор. Там мы сидели на разных скамейках – с одной стороны Паша, Жанна и я, с другой – Киселев. Он с нами не разговаривал, но по внешнему виду было ясно, что он совершенно не волновался.

Он был полностью уверен в том, что сейчас судья откажет нам. Конечно, существующая практика подтверждала это. Случаи, когда человека освобождают из-под ареста, были крайне редки. Но мы ждали чуда. Хотя, если честно говорить, я не очень-то в это верил.

Надо было ждать. Жанна стала волноваться. Она встала и принялась ходить по коридору. Паша подошел к ней и стал успокаивать.

Вскоре нас вновь пригласили в зал. Появился судья. Все мы встали. Судья стал зачитывать решение. Вначале он читал:

– По первому пункту – ходатайство адвокатов о прекращении уголовного дела в отношении Валентина Сушкова – отказать в связи с тем-то, тем-то и тем-то…

«Все, – думаю, – это конец».

– Но вместе с тем, – продолжал судья, – учитывая то, что следствие допустило грубое нарушение закона в виде непродления срока законного задержания гражданина Сушкова под следствием, суд решил: освободить гражданина Сушкова из-под стражи с внесением залога… – и судья сделал паузу, после которой назвал сумму, эквивалентную десяти тысячам долларов.

– Вам хватит двух часов, чтобы собрать эти деньги? – неожиданно обратился судья не столько к нам, сколько к Жанне.

– А почему только два часа? – попытался спросить я.

– В течение двух часов вы должны внести эти деньги в финчасть нашего суда. Если вы успеете, то сегодня он будет освобожден. Если не уложитесь в это время, тогда мы освободим его завтра. Точнее, когда вы сможете внести эту сумму. Надеюсь, вы знаете срок, в течение которого вы должны внести эту сумму, пока действует мое решение.

– Да, знаю.

– Да мы сегодня их внесем! – сказал неожиданно Паша.

Я удивленно посмотрел на него.

– Сегодня, сегодня, – кивнула головой Жанна.

«Господи, кто же их за язык тянет!» – подумал я.

Я посмотрел в глаза Киселеву. Он был в полной растерянности. Он не ожидал такого.

Но зачем же они сказали, что сегодня деньги внесут! Сказали бы – завтра!..

– Вот и все, договорились!

Валентин был очень радостным.

– Жанна, я очень тебя прошу, – сказал он, – сделай все возможное! Деньги найди! Мне нужно срочно выйти!

– Я все для тебя сделаю, любимый! – отвечала ему Жанна.

Мне стало как-то не по себе. «Ладно, – думал я, – сейчас не до эмоций, неважно, кто кого любит. Ведь она – его законная супруга. Сейчас надо человека спасать».

Я обратил внимание, как Киселев пулей выскочил из зала и, поймав буквально за рукав проходившего мимо какого-то сотрудника суда, спросил:

– Где у вас тут телефон? Мне нужно срочно позвонить!

– А вы кто?

– Я следователь областной прокуратуры.

– Пожалуйста, вот в той комнате.

Киселев быстро пошел в указанную комнату. Я последовал за ним. Киселев буквально ворвался в комнату, я же подошел к двери вплотную, не обращая внимания на людей, которые толпились в коридоре здания суда. Я приложил ухо к двери, пытаясь услышать, что говорит Киселев. Да бог с ними, с нравственными принципами! Главное – результат!

Тем временем Киселев кричал в телефонную трубку:

– Алло, Хромов, Киселев говорит! Срочно бригаду оперативников в суд! Сушкова нужно снова задерживать! Его судья выпускает!

Видимо, Хромов не мог понять, почему Валентина выпускают.

– Да я сам не ожидал, что его могут выпустить! – продолжал Киселев. – У нас времени мало! Высылай бригаду! Пусть они у него все, что угодно, найдут – наркотики, патроны! Сам понимаешь – он не должен быть на свободе!

Я отскочил от двери и побежал к Паше и Жанне.

– У нас времени в обрез! Надо срочно найти деньги!

– А доллары можно? – Жанна вытащила деньги из сумочки. – У меня тут десяти нет, но что-то же есть…

– Какие доллары! Рубли нужны! Мы должны их срочно внести! Киселев уже дал команду Хромову высылать бригаду, чтобы задержать его прямо у зала суда! – сказал я.

– Господи, что же делать? – затряслась Жанна.

– Искать деньги надо! Искать деньги! – неожиданно забормотал Паша.

Дверь открылась, и мимо прошел Киселев. Я почему-то пошел за ним. Теперь было ясно, что он спускался к конвою, чтобы дать указания, чтобы конвой ни при каких обстоятельствах не выпускал Валентина. Ему нужно было продержаться минут сорок-пятьдесят, так я прикинул – столько люберецкая бригада оперативников будет добираться до здания суда.

Теперь у меня появилось дикое желание как-то нейтрализовать Киселева. Может, закрыть его где-нибудь в комнате?

Я выскочил на улицу, осмотрелся. И вдруг увидел стоящий невдалеке джип с тонированными окнами. Стоп, да это же джип «Чероки», в котором катался Маркел! Да не может быть, у машины Маркела все двери были пробиты пулями. А тут все в порядке.

Я подошел к джипу. Неожиданно стекло стало опускаться.

– Здорово, адвокат! Что, проблемы какие возникли?

Бог ты мой! Это были друзья Маркела. Значит, Анатолий Иванович подослал своих людей.

– Слушай, братишка, – подскочил я к нему, – дай мне срочно связаться с Анатолием Ивановичем! Тут дело ломается!

– А в чем проблема?

– Дай мне телефон или сам набери его!

Бандит сразу стал набирать номер телефона.

– Алло, Иваныч? Здесь с тобой адвокат хочет поговорить.

Я выхватил трубку.

– Анатолий Иванович, – и я коротко рассказал суть дела.

– Сколько вам не хватает? – тут же спросил Анатолий Иванович.

– Тысяч пять.

– Передай трубку ребятам.

Я передал трубку. Анатолий Иванович что-то сказал им. Они положили трубку и сказали:

– Так, адвокат, стой тут и не рыпайся. В течение двадцати минут мы привезем бабки.

Джип рванул с места. Тем временем Жанна побежала в обменный пункт менять деньги – доллары на рубли. Паша пошел ее сопровождать. Я стал метаться по тротуару.

На улице остался я, а по зданию суда бегал Киселев, звоня в различные вышестоящие инстанции – на Петровку, на Шаболовку – в надежде, что приедет подмога и задержит Валентина. Надо было выиграть время.

Вскоре появились Жанна с Пашей. Они бежали ко мне, держа в руках полиэтиленовый пакет с пачками денег. Это был рублевый эквивалент пяти тысяч долларов. Через несколько минут на джипе вернулись ребята и протянули мне еще один пакет с аккуратно сложенными банковскими упаковками российских денег. Они привезли даже семь тысяч – больше, чем нужно было.

Еще раз пересчитав деньги, Жанна с Пашей побежали в финчасть суда вносить залог. Минут через тридцать они со всеми бумагами о внесенной сумме пришли к судье. Но тот ушел обедать. Черт возьми!

Мы нервничали.

– Господи! Сделай, чтобы он быстрее пообедал! – молился Паша.

– Нам нужен результат! – раздраженно сказал я. – Сейчас уже бригада приедет. Валентин не успеет выйти, как его тут же и накроют с наркотиками или с патронами! Докажи потом, что это не его!

– А зачем вы судью-то ждете? – неожиданно раздался голос девушки, стоящей возле нас. Мы обернулись. Это была секретарь судебного заседания. – Вы оплатили залог?

– Да, оплатили, – ответила Жанна.

– Тогда идите в караульную и освобождайте его!

Мы бегом рванули на первый этаж, потом спустились в подвал, где находилось караульное помещение. Мы нажали на звонок. Открылась тяжелая дверь. На нас удивленно смотрел сержант, который выводил Валентина в зал суда. Мы сунули ему бумаги.

– Вот, мы залог оплатили. Выпускай, сержант!

Сержант стал внимательно просматривать бумаги.

– Вообще-то никакого указания не было по поводу его освобождения, – сказал он.

– Как же! Вот бумаги, залог уплачен, решение суда было!

– Но судейского решения у меня нет! Пусть мне судья решение принесет.

– Да судья сейчас обедает!

– Ничего не знаю. Вот будет решение судьи – тогда и отпущу.

Конечно, я догадался, что тут уже успел поработать Киселев, что он уже дал этому сержанту какие-то указания. Что, получается, мы проигрываем?

Мы понеслись наверх, к секретарю.

– Как нам судью найти?

– А что случилось?

– Да не выпускают из караулки нашего подзащитного!

– Подождите, сейчас я сама с вами спущусь, – сказала секретарь. Она закрывала дверь. Теперь нам казалось, что время течет очень медленно – она медленно закрывает дверь, медленно идет по коридору. Сердце выскакивало из груди. Мне уже казалось, что сейчас группа с оперативниками Хромова и с другими оперативниками уже подъезжает к зданию суда. Быстрее, быстрее!

Неожиданно девушка встретила подругу и начала с ней о чем-то разговаривать. Я схватил секретаря за руку.

– Девушка, милая, мы очень торопимся! Пожалуйста, поговорите потом, только сейчас дайте нам освободить нашего подзащитного!

Подруга смотрела на нас удивленными глазами. Конечно, ей не понять всей интриги. Я тянул секретаря за рукав, заискивающе улыбаясь.

– Что же вы меня так тянете? – сказала протестующе секретарь.

Вскоре мы были внизу. Секретарь позвонила в дверь. Открыл все тот же сержант.

– Почему не выпускаете Сушкова? Вот решение суда, вот бумаги о внесении залога, – стала строго говорить секретарь.

– Да я-то что? Я хоть сейчас могу его выпустить, но мне дали указание пока его не выпускать.

– Это не наши проблемы, – резко сказала девушка. – По закону вы должны его выпустить, а там пусть что хотят, то и делают.

– Да ради бога! – сержант прошел несколько шагов, вставил ключ в скважину и повернул его. – Сушков, выходи с вещами!

Бог ты мой! Неужели сейчас Валентин появится?

Валентин вышел и прищурился от резкого света – в камере было темно.

– Что, я свободен? – спросил он.

– Да, свободен, – сказал сержант. – Вот, возьмите копию, – и он протянул листок.

– Что это за копия?

– Ну, того документа, что вы залог внесли. И имейте в виду, что, если ваш скроется, залог поступает в доход государства.

– Да знаем мы это все! – сказал Паша. – Давай быстрее!

Мы рванулись к выходу.

– Стоп! – громко сказал я. – Туда нельзя!

– Почему?

– Потому что на входе Киселев стоит с пистолетом.

– Ты что, шутишь? – удивленно переспросил Паша.

– А ты думаешь, что у него пистолет игрушечный? Он Валентина тут же остановит! Тут есть запасной выход?

– Запасной выход? Должен быть там же, где и караульное помещение. Ведь именно через него они завозят всех арестованных и через черный ход ведут в караульное помещение.

– Значит, надо его открыть. Жанна, давай быстро в такси! Тебя машина где ждет?

– Недалеко от входа, – ответила Жанна.

– Давай вокруг здания, быстро!

– А эти, на джипе? – спросил Паша.

– Мы от всех уйдем!

Мы с Валентином и Пашей побежали снова в сторону караульного помещения, ища запасной выход. Наконец мы нашли его. Действительно, в стене была дверь, закрытая на большую железную щеколду. Мы быстро сняли эту щеколду, но дверь оказалась закрытой еще и на ключ. Дверь была легкой, если навалиться на нее – она могла не выдержать. Мы осмотрелись. Кругом никого не было.

– Давай! – сказал Валентин. Мы с ним навалились на дверь. Она почти сразу же распахнулась. На нас дохнул ветер улицы. Все, мы выбрались!

Мы с Пашей вцепились в Валентина и быстро вытащили его из помещения. Но такси, как назло, не было видно. Через несколько мгновений Жанна на машине появилась.

– Быстрее в такси! – сказал я Валентину.

– А вы?

– Мы останемся на всякий случай. Время потянем, будем делать вид, что тебя еще не освободили, – сказал я. – Вы куда поедете?

– Будем на связи, – крикнула Жанна, дав понять, что они позвонят нам на мобильный телефон. Машина резко тронулась с места и через несколько мгновений скрылась из вида. Но в последнюю секунду мы заметили, что за такси устремился черный джип с людьми Анатолия Ивановича.

– Да, ребята времени не теряют! Это не лохи из милицейской службы! Им проколы не прощаются.

Неожиданно на мое плечо легла чья-то рука. Это был Паша.

– Не волнуйся, – сказал он, – все будет нормально. Они между собой договорятся. Ну что, с удачей?

– Подожди, еще далеко не уехали. Может, их по дороге схватят.

– Нет, все должно быть хорошо. Вот видишь! – Паша улыбался. – Ну что, пойдем с Киселем попрощаемся?

Мы поднялись на третий этаж, взяли наши брошенные впопыхах портфели, надели куртки и стали спускаться вниз как ни в чем не бывало. Действительно, у выхода стоял Киселев. Одна рука его лежала в кармане. Может, он просто опустил туда руку, а может, и ствол держал наготове.

– Мы хотим с вами попрощаться, – сказал Паша.

– Как попрощаться? – удивленно посмотрел на нас Киселев.

– А что тянуть время? Не успеваем мы ничего.

– Погодите, а где же ваш подзащитный? Он под арестом? Он еще в караулке? – настороженно спросил Киселев.

– Что вы! Он уже давно уехал, – спокойно ответил Паша.

– Как уехал?! Да вы знаете, что вы участвовали в организации побега?!

– Какого еще побега? Решение суда было о его освобождении? Было. О каком побеге вы говорите? – я недоуменно развел руками.

Но Киселев меня уже не слышал. Он рванулся в сторону караулки проверять наши слова.

– Ну все, граждане, теперь делаем ноги, – сказал Паша, – а то, я боюсь, как бы нас опергруппа не прихватила с патронами и наркотой!

Мы быстро пошли к машинам. Через несколько минут мы уже ехали в сторону пансионата…

Прошло шесть месяцев, в течение которых случилось очень много событий, о которых нужно рассказать. За это время, как ни странно, уголовное дело в отношении Валентина Сушкова было прекращено в связи с отсутствием состава преступления, точнее, по непричастности его к убийству Михаила Кузьмина. Оказывается, следствие располагало доказательствами, что убил Кузьмина другой человек. Правда, кто это был, так для нас и осталось загадкой. Конечно, таинственная видеокассета, которая фигурировала последнее время в деле якобы в качестве доказательства и главного подтверждения, в самом деле являлась специально записанной. Как я мог догадываться, эта кассета была вставлена в видеомагнитофон, куда была вмонтирована миниатюрная видеокамера. Я знал, что предприниматели и банкиры часто используют такой прием и записывают свои переговоры – как будто стоит обыкновенный видик, а он записывает.

Вероятно, когда совершалось преступление, Валентин и включил видеокассету, и тот человек, который вышел из подсобных помещений и впоследствии убил Мишу Кузьмина, был запечатлен на пленке.

И все же мысли о том, что депутат тоже был причастен к этому убийству, не покидали меня. Я не думал, конечно, что сам депутат пошел на это убийство, хотя, конечно, все может быть. Но это мог быть его человек. Ведь была же какая-то тайна между Валентином, Кузей и депутатом.

Но депутат так и остался исполнять свои обязанности. Его партия успешно миновала 5-процентный барьер на новых выборах в Госдуму. После выборов депутат стал часто привлекать меня с Пашей в качестве адвокатов и консультантов по своим делам.

Кроме того, мы не остались и без внимания Анатолия Ивановича. Часто его пацанов арестовывали, и Анатолий Иванович по старой памяти звонил Паше на его мобильный, а потом стал звонить и мне, обращаясь с просьбами помочь в той или иной ситуации.

Что касается основных действующих лиц – Валентина и Жанны, – то тут сложилась неожиданная ситуация. Не знаю точно, сколько, но большую сумму денег Валентин вынужден был отдать Анатолию Ивановичу, а тот то ли взял их себе, то ли раздал кредиторам, которые встали под его крышу в надежде получить свои деньги. В общем, деньги они получили. Валентину оставили какую-то сумму – пару миллионов долларов на безбедное существование. И Валентин вынужден был уйти из банка, зато с южного побережья Франции вернулся брат Жанны, который снова заправляет теперь банковскими делами. Председателя правления Скобликова застрелили в подъезде собственного дома.

А дальше началось самое интересное.

Валентин, как ни странно, к Жанне не вернулся, а уехал со своей любовницей Машей куда-то за границу на постоянное местожительство, покинув Россию, тем более возможность такая появилась – дело было прекращено.

А что же с Жанной? Она работает с нами. Что это значит? Мы с Пашей создали свою адвокатскую фирму и работаем по нескольким направлениям. Паша занимается бизнесом, я по-прежнему криминалом, а Жанна сидит на первом этаже, в своей туристической фирме, которая также существует под крылом нашего офиса.

Единственное – собирать все документы, регистрировать, раскручивать фирму Жанне помогал Паша. И вместе они проводили много времени. Это для меня было совершенно неожиданно.

И совсем непонятным для меня было известие, что вскоре они поженятся. Если честно говорить, конечно, никаких планов насчет Жанны я не строил, хотя она и нравилась мне. Но женская душа – потемки. Почему она выбрала Пашу, а не меня? Для меня до сих пор это осталось загадкой…

Так втроем мы и работаем…