IV.ОПЫТ ИСТОРИИ ВЕНДОВ-ОБОДРИТОВ(Часть вторая)

Первая часть, более или менее ясно написанная г. Шопеном по источникам того времени, не дает еще ясного представления о Западных Славянах, Вендах, Вильцах и др., обитавших по берегам Балтийского моря. Начиная вторую часть,[201] мы сообщаем те же отрывочные сведения, но имена отдельных князей Западных Славян или названия городов приведены только потому, что возникают войны. Ясного и последовательного изложения их жизни нет. С другой стороны, литература о Западных Славянах столь бедна, что надо даже и эти сведения рассматривать как драгоценность. Сами эти народы исчезли, будучи сначал обращены в католичество, а затем германизированы. Таким образом, мы описываем период их истории, когда они боролись за свою жизнь, справедливо полагая, что католичество есть первая ступень к их исчезновению, как народов. В германских источниках о Западных Славянах мы не находим почти ни слова.

На стр. 124 Шопен говорит:

«…Пока Шарлеман[202] (Каролинг) занимал трон, слава его оружия удерживала воинов Севера. Европа знала, что подвиги этого принца имели одновременно как цель политическую, так и религиозную, что всякая из его войн, расширяя границы его земель, обозначала новую победу религии (церкви). На него смотрели с удивлением и страхом. Он организовал свою землю как военный лагерь. Он побил Ломбардов, повернулся против Саксонцев, перешел Пиренеи, чтобы добить угрожавшие ему еще остатки (войск) Пуатье, следом за чем он вернулся на Везер и Эльбу, усмирил восстания в Италии и Аквитании, покорил Гессе и Баварию, кинулся на Дунай, чтобы сокрушить могущество Аваров, перешел границы Славянского мира и всюду утвердил свои знамена и крест. Посреди своих дел он не забывал социальной организации, ни администрации, он создавал законы, основывая их варварских обычаях (завоеванных мест), основал монастыри, поддерживал грамотность и заинтересованность «лэудэс»[203] в выгодах и раздавал им земли. Можно думать, что вид Рима, завоевавшего (мир) и Рима Католического заставил его искать едиства религиозно-политического Западной Империи.

Когда Виттекинд крестился, можно было смотреть на языческую борьбу уже как на проигранную. И, однако, еще в течение 20 лет Саксония сопротивлялась и ее идолы пали только с ее же руинами. Вся энергия (народа) ушла (после этого) в национальное чувство. Это было не столько подчинение, как передышка, и было легко предвидеть, что со смертью Карла все его дело расколется в соответствии с местными интересами. Однако, то, что больше погибнуть не могло — это влияние Христианства и разума. Это были новые данные нарождающейся новой цивилизации, которая связывала моральной связью народы, каким (была) общность языка и их происхождение, давала права на независимое существование. Отныне Германия, уже Христианская, становилась барьером против нападений с Востока».

Примечание переводчика: Указанную Шопеном эпоху можно приблизительно обозначить 800-ыми годами нашей эры. Дальше видим из того же текста, что эта же эпоха является началом разрушения языческого мира Западных Славян.

Шопен говорит далее (на стр. 125):

«…В 800 г. Шарлемань (Карл, называемый Каролингом), обеспокоенный несколькими попытками Норманов во Фризии и на берегах океана грабежей, сделвших им такую славу (в прошлом), посетил Северные провинции Галлии. Его присутствие было тем более необходимо, что Бретонцы, подчиненные Маркграфом Видо, который заставил их признавать короля Франков, не могли примириться с потерей их независимости».

Примечание переводчика: Этой датой и должно пользоваться, как датой начала религиозного и политического подчинения Западных Славян Германскому миру, за которым последовала и дальнейшая германизация Западных Славян.

Шопен далее на той же странице сообщает:

«…Продвигаясь на Восток, Каролинг встретил Славянские племена. Он не мог не знать, что это отдельные звенья великой цепи, окружавшей Германские земли от устьев Эльбы (Лабы) до Адриатики и Понта Евксинского. Несколько причин заставили Славян появиться на театре, где разыгрывались великие интересы эпохи: прежде всего ослабление Саксонии как бы приглашало их отомстить за старые обиды, затем — Христианство, казавшееся им признаком рабства и унижения, которое проникало и прогрессировало даже у Гуннов, наконец союз Франков с Ободритами (Венды-Ободричи, жившие в Мекленбурге)».

Примечания переводчика:

Нами поставлены некоторые выражения в скобки. Эти выражения не принадлежат Шопену, а вставлены нами для пояснения смысла французского текста. Как известно, перевод с иностранных языков, если ограничиваться только одними словами, не дает ясной картины. С другой стороны, некоторые французские обороты не дают ясного понимания русскому читателю. Наконец, некоторые выражения достаточны для француза, но недостаточны для русского. Есть к тому же в русском языке выражения, которых нет во французском. Для этого и вставлены нами слова в скобки.

Мы указали дату (800 год) лишь приблизительно, ибо Шопен не дает более точной даты. Ею может быть и конец VIII века, и начало IX. Большее уточнение возможно лишь при сопоставлении с другими историческими документами. Достаточно для определения трудности вопроса сказать, что, с одной стороны, на родство с Западными Славянскими племенами (на Германской земле) претендуют и Поляки (в своем прошлом Ляхи), и Чехи (последние особенно претендуют на родство с Драждянами, Липянами и другими племенами, жившими за Богемскими горами на месте теперишних городов Дрездена, Лейпцига и др.).

Разобрать этих претензий мы не можем. Вернее всего все они, и Чехи, и Поляки, и упомянутые племена, конечно, одного корня. Это может обидеть как Чехов, так и Поляков, но нам, Русским, может быть, виднее, кто были эти Племена и Народы.

Весьма важным историческим фактом является также и то обстоятельство, что Глогов, упоминаемый в «Слове о Полку Игореве», находится между Познанью и Бреславлем, т. е. на земле, на которую претендуют Поляки, тогда как «Слово о Полку Игореве» говорит о нем, как о Русском городе. Какой из этого вывод? Не могли же Русские претендовать на Польский город без всяких оснований? Основанием, по нашему мнению, служит то, что все Славянские племена, позже разделившиеся, были Вендами-Русью, в том числе и Чехи, князь которых Щек был в Киеве, и даже Ляхи, пока они не стали Католиками и не основали собственного Княжества. Эта Славяно-Русская (Борусская) общность заставляла их, например, действовать сообща (Волынский Союз!).

Невозможно себе представить, чтобы совершенно чуждые племена в эту эпоху могли бы действовать сообща. Грегация[204] между ними не могла бы возникнуть вследствие разницы не только племенной, но и языковой, религиозной, а также в смысле воспитания, обычаев, поведения отдельных племен и даже людей, членов племен. Все было разным и вызывало осуждение. Такое осуждение возникало гораздо легче, чем в наши нивелирующие времена, когда все мы стремимся к одним и тем же внешним формам культуры, как называется современная цивилизация. Грегация вполне возможна между людьми или племенами, у которых есть предварительная бытовая общность.

И вот, в такие времена возникает Волынский Союз, а затем Ободриты вошли в союз с Франками. Чтобы они вошли в союз между собой, нужна была немалая аварская опасность. Но чтобы они вошли в союз с Франками, нужна была какая-то еще большая опасность. Той же опасности подвергалась и Галлия. Таким образом, если предварительное условие для грегации — общность языковая, религиозная и племенная — у Славянских Племен Запада была, для союза их с Франками была уже общность взаимной защиты против надвигавшейся опасности.

Шопен не всегда выражается ясно и точно, и в иных фразах мысль так запрятана, что при переводе ускользает. Поэтому-то наши примечания в скобках столь важны, ибо они поясняют настоящий смысл его труда.

Шопен говорит:

«… Союз Франков и Ободритов, который Каролинг поддержал, чтобы иметь точку опоры, (при трениях) между Датчанами и Саксонцами не мог принести ничего, кроме раздражения Славянам. В этом случае Славяне предпочитали прямо идти на опасность, чем ожидать, что из этого выйдет. Таким образом, Славяне создали Союз Племен под именем Волынского Союза (их вождем был князь Межимир, или Мезимир) против Аваров, которые уже управлялись князьями-Христианами и были союзниками франкского короля. Один из них, (князь) Феодор (Теодор) явился в Экс-ля-Шапель, чтобы упросить Каролинга дать ему земли между Сарнар[ом] и Карнатум[ом] (в настоящее время — Гамбург), так как он не мог уже сопротивляться Сорбам и Чехам (Богемам).

Каролинг решил атаковать Славян в центре их могущества, в Чехии (автор упорно пишет «Богемия», название, которое дали Германцы, а сами Чехи его не признавали) и к северу от этой страны (вероятно, Славян Мекленбурга!). Для этой цели были отправлены три корпуса армии под командой Карла, сына Каролинга, и первый из них был отправлен вверх по (реке) Майну и следовал прямой дорогой; второй пошел от Дуная, третий же, поддержанный флотом, перешедшим по Эльбе, двинулся на Магдебург. Ободриты как будто приняли участие в походе Франков, которые, согласно хроникам, имели Славян в виде подсобных войск.

Семела, король Сорабов (по чешским источникам Смелый), был разбит, однако, Славяне-Богемцы (Чехи) разбежались.

В следующем году Сорабы также потерпели поражение. Другой их король, Мелидух, был убит в бою, столица его была разрушена, а побежденные должны были воздвигнуть две крепости — одну на Эльбе, напротив Магдебурга, а другую на реке Сааль.

Датский король Готфрид, видя Ободритов, занимающих берега Эльбы, не мог к этому отнестись равнодушно (особенно потому, что они были союзниками Франков) и напал на них. Нордальбингия была разграблена. Однако, видя силы Каролинга, Готфрид ушел в свои владения».

Примечания переводчика:

Шопен цитирует в этом месте книгу Дудена, изданную не позднее 1840 г. (у Шопена год издания не указан).

Нужно также отметить, что имена Сорабских князей Смелого и Мелидуха встречены впервые. Из этого следует, что они царствовали приблизительно в эти же годы.

Ниже Шопен говорит:

«…Политика Германского Императора Каролинга вооружила Славян одних против других. Князь Ободритов Драско, или же Трасико, сделал набег на земли Вильцев и Смельдингов. Датский король Готфред его убил, и Славяне, враги Франков, заняли угрожающую позицию.

Император Каролинг находился в Экс-ля-Шапеле в 810 году, когда он получил известие, что двести судов Норманов находятся у Фризских берегов, обрекая все мечу и огню, тогда как Готфред Датский собирался вторгнуться в Саксонию. Сейчас стали готовить сильную и большую армию для противодействия смельчаку Готфреду, но в это время (случайно ли?) он пал, убитый одним из людей своей свиты. Гемминг ему наследовал (Датский престол) и поспешил заключить с Каролингом мир. Эйдер стал границей между Германскими и Датскими землями. Последующие Датские короли Гериольд и Регинфред возобновляли соглашение».

Примечания переводчика:

Текст Шопена в данном месте недостаточно ясен. Однако мы можем установить, что Трасико, или Драско, король Ободритов, жил около 810 года.

В это время принцип королевской власти стал уже видоизменяться, и везде почти народы переживали некоторую форму военной диктатуры, где главным начальником был король.

Дальше Шопен пишет:

«…Каролинг, умирая, передал власть младшему сыну, так как два старших пали в боях, — Людовику Благочестивому.[205] Последний, не имея гения отца, с трудом сдерживал распадение Империи. Датчане на севере (автор говорит «с юга», что значит одно и то же[206]) были удержаны (в их границах). Склаомир, король Ободритов (вероятно, Славомир), возмутившийся против Франков, был доставлен Людовику Благочестивому в виде пленника. Однако, Норманы воспользовались обстоятельствами и с семнадцатью судами напали на берега Фландрии, подвергли ее грабежу, ушли с добычей и напали на Аквитанию.

Во время этого царствования Славяне продолжали вмешиваться в жизнь народов. В 823 году Вильцы, у которых было междуцарствие, явились во Франкфурт во время заседания там совета и просили Императора решить их дело. Король Люб пал на поле сражения против Ободритов. Принц Милогаст захватил власть, будучи старшим сыном покойного короля. Однако народ хотел младшего, Целодрага. Император Людовик поддержал Целодрага, намереваясь его противопоставить другому королю Ободритов, Цедагу. Цедагу Людовик верил. Впоследствие политика Людовика показала, что его слова были правдивы. Он действительно поддерживал Целодрага. Между тем влияние Франков на Славян все усиливалось.[207] Они т. е. [(Славяне)] все настойчивее просили защиты у Императора, и это ставило их во все большую зависимость от него.»

Примечание переводчика:

Таким образом, мы видим в это время еще несколько Славянских королей, междуусобной враждой которых пользовался Германский Император.

На стр. 143 Шопен говорит:

«…Уже Саксония своими частыми сношениями с Датчанами и Славянами Балтики доказывала этим северным королям, какую ценность имеют постоянные установления».

Примечание переводчика:

Из этого следует, что Саксонцы находились в некоторых сношениях со Славянами Балтики. Каковы были эти сношения в действительности, мы судить не можем, но, вероятно, между ними были переговоры, интриги, сговоры о взаимной помощи и т. д. Тем более, что Каролинг и его наследники стремились восстановить Славян друг против друга, и семена этой вражды должны были взойти, дать новые семена и в конце концов погубить недальновидных князей и королей.

Далее на стр. 157 Шопен говорит, что в те времена Скандинавия была лучше известна, чем, например, Германия, что же касается Славян, то о них царит почти полное молчание. Причина простая: Скандинавы имеют исторические памятники, Германцы, традиции которых не были записаны, известны только отчасти и в силу их отношений с Римом и Греческой Империей (Византией?); что же касается борьбы внутри Германии и на ее востоке, переселения племен, их борьбы, исчезновения одних и триумфа других, то эти события не могут быть известны иначе, как из записей современных хроникеров в духе интересов одной или другой Империи. Славянские племена, которые начали свои записи только (только ли? Как раз и вопрос!) со времени их Христианизации, оказались между Азиатскими Ордами Кочевников на востоке, которые двинулись на их земли, и между восточными Германцами, на земли которых Славяне стремились прорваться. В этой тяжкой борьбе ни один луч света не проникает в их жизнь. Но на юге и на севере Славянам приходится вмешиваться в жизнь Греков и Франков. Поэтому Славяне Балтики и Дуная становятся известными первыми в Истории.

На стр. 157 Шопен говорит:

«…Славяне, которые становятся известными под этим именем около V века, составляют в это время большое число племен и занимают пространство от Балтики до Черного моря, и от Тисы и Одера до Днепра. Им давали в общем имя Венетов (Вендов). Эти народы могут быть разделены на три группы: собственно Венеты, от Балтики до Карпат, Славяне от Тисы до Днестра и от Дуная до истоков Вислы, наконец — Анты (Венды или Ванды), занимавшие берега Черного моря между устьем Дуная и Днепра.

Появление столь многочисленного народа заставляет предполагать (точных данных для такого утверждения нет!), что он пришел недавно из Центральной Азии. Эта гипотеза имеет некоторое основание, ибо по времени это появление совпадает с большими переселениями в Азии. Но… доказательство противного достаточно значительно: язык Славян, их физический характер указывают на особую расу. Что в прошлые века этот народ мог прийти из Азии, можно утверждать или отрицать сообразно сходству или разнице, но что нам кажется неопровержимым, это что они (Славяне) были (находились) в Европе значительно раньше V века. Каким же образом могло случиться, что Славяне не обратили на себя внимания раньше? Каким образом они могли стать столь могущественными, чтобы беспокоить и даже угрожать столице Нижней Империи (т. е. Империи Каролинга)?

Решение этой исторической проблемы, по нашему мнению, зависит лишь от наименования. До Большого Переселения[208] они (Славяне) носили различные имена, главным образом по имени вождей или места обитания (рек, например). Когда существование этих племен подверглось угрозе Готов и Гуннов, они организовали по образцу Скандинавов и Германцев (по образцу ли? А может, и Скандинавы и Германцы действовали как раз по образцу Восточных Славян? Это ведь подтверждает казачий уклад организации Антов (Вендов) и даже сам факт Волынского Союза) военные конфедерации для отражения кочевников и для охраны собственной свободы».

Примечание переводчика:

Мы уже отметили, что сами Скандинавы и Германцы могли заимствовать от наших Предков идею военной организации. Это нам кажется тем более вероятным, что ни Скандинавы, ни Германцы такой организации не удержали в своей жизни, а на Руси казачество дожило даже до настоящих времен. Почему это случилось? Потому, что казачий лад как раз наиболее подходил нам по духу.

Наконец нелишне вспомнить, как войны Дария против Скифов, где Скифы применяли именно казачью тактику (в сущности ту же, что применял и Платов при преследовании армии Наполеона после его ухода из Москвы), тактику партизанских нападений, внезапных боев и немедленного отступления вглубь страны (Барклай-де-Толли, Кутузов, Куропаткин). То же случилось и с Александром Македонским, когда он захотел пройти северными берегами Черного моря в Персию.

Характерной особенностью таких атак было появление конно-пеших отрядов, когда конные атаковали, а пешие кидались под коней противника, вскрывая им чрева! Для этого на стремена двух всадников становился пеший воин, который как только конный отряд доскакивал до врага, становился пехотинцем, подползал под брюхо вражеского коня и вскрывал его длинным ножом. Всадник валится на земь, а свой конник его добивает. Эту тактику нам пришлось видеть еще в Первую мировую войну у Донских казаков. То же видели и воины Дария, и даже Александра Великого. Для отражения пехотинцев в таком бою нужны пехотинцы же, а их при кажущемся конном столкновении у одного из противников нет. Выигрывает та конница, у которой есть ее пехотинцы.

Таковы же и степные засады: неприятель вдруг видит наутро против своего лагеря укрепления! Казаки сплели за ночь плетни, заполнили пространство между ними землей и ведут бой как из ретраншементов![209] Так часто нарывались на Донских казаков Турки (у Азова и на берегах Азовского моря), Французы в Наполеоновскую войну и так же нарывались воины Дария Персидского или Готы с Гуннами!

Можно даже считать некоторым подобием закона в истории: единство военной тактики в исторической перспективе обозначает единство народа или племени. Иначе говоря, тактику народы прошлого перенимали друг у друга с великим трудом и всегда после поражения!

Шопен говорит дальше:

«…Они приняли имя Славян от слова «слава», тогда как их земли сохраняли прежние названия».

Примечание переводчика:

По этому вопросу существует разноголосица! Одни ученые производят слово «Славяне» от слова «слава», т. е. от фразы «Слава героям!» Другие — от «Склавус» («раб») по-латыни. Третьи от «слово», т. е. Словени — это те, которые «понимают слово» (А. Кур).

Наше мнение: слово «Славяне» идет из глубочайшей древности, от Ведийцев, наших Предков, которые славословили при Богослужениях, пели гимны Божествам, состоявшие из славословий, и пели «Славу» своим героям. Так же пели «славу» и при князьях Киевских, при Владимире: «Слава те, Володимер, Красно Солнышко!» «Слава Богу!» — говорят Русские и до сегодня.

Но есть и другая тенденция. Так, есть [два] народа, называющие себя Словаками (Карпаты, Чехо-Словакия) и Словенцами (один из народов, составляющих Югославию). Так что в своем зарождении имя Славян могло иметь двойное значение. Документов, подтверждающих только одно из этих двух мнений, нет, а в «Дощьках Изенбека» говорится часто: «род славен». Значит, вернее будет именно утверждение «Славяне — от слова Слава».

На Украине до сих пор когда говорят о подвигах какого-либо героя, народ восклицает: «Слава!».

Шопен говорит далее:

«…В VI и VII веках Славяне Юга или Дуная действуют против Восточной Империи. Мы их видели борющимися против Каролинга, когда они (Славяне Крайнего Запада) признают его власть. В IX веке Славяне находятся на театре Вислы и озера Ильмень.

Славяне вообще были быстры и крепки. Их внешность не блистала изысканностью. Белокурые волосы их доказывали Европейское происхождение. Храбрость их была столь велика, что Аварский Хан из них составил авангард своих войск. Однако, они не знали искусства строя и бросались все скопом на врага».

Примечание переводчика:

Здесь надо провести параллель между Казаками Запорожья, также не обладавшими изысканным убранством и точно так же не знавшим особенно точного строя.

Поляки, или Ляхи, как их называли Казаки Украины — Руси Киевской, одевались как на парад, а Казаки считали нужным вымазать дегтем прекрасные шаровары, взятые у Турок, и разорвать и замазать шитые золотом кунтуши[210] или жупаны.[211] Они презирали убранство воина! Воины Святослава снимали с себя верхние свитки, идя в бой. Они шли с голой грудью на Византийских «гоплитов».[212] Так же поступали и Роксоланы, атаковавшие Римскую Империю на Дунае. Когда потом под влиянием Греков Черноморья они пришли в латах и броне зимой, они были разбиты на Дунае, так как Римляне использовали лучшее знание маневра. После этого мы больше не слышим в истории, чтобы Славяне одевались в латы, броню и доспехи. Запорожцы ничего кроме кольчуги не признавали.

Спорно и утверждение Шопена, что «Славяне покорились Каролингу». Покорились те Крайне-Западные Славяне, которые жили на землях, нынче называемых Германскими, потому что они оказались окруженными землями Каролинга, но и то их «покорность» была весьма относительной, как мы видим из слов того же Шопена, рассказывающего о борьбе Крайне-Западных Славян с Германцами!

По словам Шопена, «жены Славян следовали за мужьями в боях, что является общим и для Скандинавов, и для Германцев. Добычу они зарывали в землю, (надеясь ее забрать после).»

Это обстоятельство позволяет нам заключить, что Славяне, Германцы и Скандинавы если они не были одного корня, то жили весьма долго рядом, а, может, и даже одной с ними государственной жизнью, в некие отдаленные времена. По нашей «теории происхождения Славян от Ведийцев», это слияние или взаимоподчинение имело место после исхода Славян из Арии, когда они пребывали в районе Экбатаны[213] в Персии (Загрос,[214] или Загорье), где они совместно подготовляли нашествие на Двуречье (Месопотамию). Славяне составляли главным образом кавалерию, а древние Германцы, даже и Готы, были в основном пехотинцами. Это видно из того, что Анты (Венды) были тоже кавалеристами, Казаки Украины-Киевской Руси были конниками, Святослав Хоробрый воевал тоже, главным образом, при помощи конницы. Казачество до наших дней было главным образом кавалеристами, и пластуны были в его рядах лишь разведчиками.

История Славян связана с Историей Лошади и, значит, имеет минимум пятитысячелетнюю давность! Падение Ассиро-Вавилонии как раз является началом этой Эры Лошади. Конец этой Эры мы видим нынче, в Веке Мотора.

Что поражает при изучении Истории Славян, — это единство религии (язычество), обычаев, родового начала, Веча, обстоятельств выбора князей. «В Каринтии[215] избранный князь являлся в разорванной одежде» (Шопен, стр. 160), «тогда как пахарь сидел на гранитном камне, как на троне». Избранного князя заставляли клясться, что он будет защищать веру, справедливость и будет опорой вдовам и сиротам (там же). Не являлся ли Царь Московский защитником Веры, Справедливости и Опорой вдов и сирот? Значит, эта идея осталась жива до наших дней.

Точно так же выбирали кошевого атамана в Запорожье: ему сыпали на голову прах, а иногда и грязью поливали, если был дождь, чтобы указать ему на его ничтожество до избрания (см. «Тарас Бульба» Гоголя).

Сама формула прежней Царской Власти «За Веру, Царя и Отечество» указывает на одно и то же Славянское прошлое. Мы можем гордиться, что донесли до наших дней древнюю Традицию Славянства целостной и неискаженной.

Таким образом, описывая историю Крайне-Западных Славян, мы видим нашу неразрывную общность с ними. Все они, как и мы, были в те времена единым народом Славяно-Русью. С другой стороны, Славяне Рюгена (остров Руян, Раян или «остров Буян» Русских заговоров знахарей) в Храме, имевшемся на острове, содержали Белого Коня, который был священным, что еще больше подчеркивает нашу идею связи Истории Славянства с Эрой Лошади. Фольклор это подтверждает: Иван-Царевич едет на Белом Коне. Ту же идею подтверждает «Сивка-Бурка, Вещая Каурка» Русских сказок. Здесь имя «Сивка» обозначает сивую масть, т. е. белую. Сивый, седой, белый — один и тот же белый цвет.[216]

При выборе князя в Каринтии, как мы сказали, пахарь сидел на камне, как на троне. После принесения присяги Князем он вставал и уступал ему место (Шопен, стр. 160).

Мы не будем уже дальше описывать известное уже из других источников и относящееся к религии и обычаям Славян. Это вопрос, относящийся к другой теме.

Дальше Шопен говорит, что грамота была принесена Славянам Кириллом и Мефодием. Мы знаем, что Кирилл (Константин) встретил в Корсуни Русского мужа, имевшего Евангелие, писанное «Руськыми Письмены», с которого и взял начертание своей азбуки Церковно-Славянских книг. «Дощьки» тоже подтверждают это тем, что их начертание отличается от Церковно-Славянского.

Мы не можем судить о «Дощьках» какого они века, но есть основания думать, что некоторые из них относятся к V веку нашей эры.

Интересующиеся этнией Славян и их фольклором должны обратиться к имеющимся по этим вопросам руководствам. Полезны для них будут труды Нидерле, Шафарика[217] и др. (Прага, Университет Карла Пятого), изданные на чешском и французском языках.

В VII веке появились Болгары, перешедшие Дон и появившиеся на Дунае. Вместе со Славянскими племенами они опустошили Северные провинции Нижней Империи. После этого они подчинили Славян, оттесняя их в долину Тисы и к Карпатам.

После Болгар (или Булгар) появились Обры, или Авары, родственные Гуннам. Они подчинили всех — и Болгар, и Славян — от Волги до Эльбы. Остатки их крепостей, где они прятали награбленные сокровища, еще сохранились (в XIX веке) на берегах Тисы и Алуты (Алль, река, впадающая в Дунай напротив древнего Никрополиса,[218] в настоящее время — Никополь[219]). Их вторжению сопротивлялись некоторые Славянские племена. Так, князь Лавритус ответил посланникам Аваров: «Пока у нас есть мечи, мы сохраним нашу свободу!» Но Боян, князь Аваров, налез на его землю и подверг все мечу и огню. Разбитым Славянам оставалось либо сдаться, либо уходить. Они ушли в Карпаты. На стр. 164 Шопен говорит, что это имело место во второй половине VII века.

Частично Славяне ушли в соседние Славянские земли — Иллирию, Чехию, на север в Польшу, Померанию и Мекленбург, где уже нашли организованное устройство. Другие ушли на восток, в западную часть Русской равнины. Эти последние заняли все пространство между Вислой и Эльбой. Они смешались с племенами, уже жившими на этих местах. В Чехии они приняли имя Чехов, в Моравии — Моравов, в Тюрингии они стали называться Сорабами, или Сорбами (между реками Сааль и Эльбой), Ободритами и Вильцами между нижним течением реки Эльбы и Одера, Ляхами в Польше. Эти племена до конца VIII века боролись на юго-западе против Аваров, а на северо-востоке против Франков. Каролинг, победитель Аваров, их до некоторой степени подчинил, но его наследники не сумели удержать Славян в своей власти.

Племена Славян, которых потеснили Авары к северо-востоку, около VII и начала VIII века распространились по всему пространству между верховьями Вислы и Оки, а также между озером Ильмень и Днепровскими порогами. По некоторым сведениям нашествие Аваров имело место в 701–703 гг. Насколько верна эта дата, заключить невозможно.

Каковы были народы, жившие в этих местах ранее прихода Славян, мы тоже не знаем. Геродот называет Андрофагов и Меланхленов. Однако, говорит Шопен, «мы знаем, что в первом веке племя Вендов занимало долины Вислы и Волхова», где, по Нестору, Святой Андрей Первозванный нашел уже Славян. Нам известно, что начиная с III века и в продолжении четырех веков современная Южная Русь была объектом нападения на севере Готов, которые в IV веке создали могущественное государство, а на востоке — Гуннов, Аланов, Булгар и Аваров. Но в VII или VIII веке, говорит Шопен, насколько[220] можно заключить, уже не оставалось их за исключением слабых бродячих групп, которые и влились в Славянские племена.

Здесь надо отметить странный факт: куда могли деваться эти народы, если они не были разбиты Русью? «Дощьки Изенбека» на этот счет не оставляют сомнений: «Обры, Олани[221] и Булгары» были побеждены Борусью или Русколанью (та же Русь). Были разбиты и Гунны, жестокость и вероломство которых сравнивается автором «Дощек» с таковым же Готов. Борьба эта носила тяжкий и эпический характер для Руси того времени. Главнейшее содержание «Дощек» — именно эта борьба. Однако, Шопен о «Дощьках» не упоминает. Либо он их не знал, либо у него были иные источники, о которых мы не знаем. Между тем, «Дощьки» были найдены именно в библиотеке имения князей Куракиных, а сам Шопен был в молодые годы секретарем Русского посла во Франции князя Куракина. Скорее всего можно предположить, что, будучи Французом, он если и видел «Дощьки», то не смог их прочесть.

Однако, некоторые данные нам кажутся почерпнутыми из если не самих «Дощек», то от лиц, знавших хоть частично их содержание. Такое впечатление мы выносим и из трудов М.В. Ломоносова, который, если он не знал ничего о «Дощьках», имел какие-то документы, близкие им по содержанию, ибо он тоже настаивает на происхождении Руси от Боруси.

«Дощьки» же содержат упоминание как об «Еланях», которые могут быть Аланами,[222] так и о каких-то «Грецьколанях», или же «Греческих Аланах».[223] Может быть, то были Аланы, имевшие в своих рядах Греков из Черноморских колоний? Судить об этом решительно крайне трудно, ибо в «Дощьках» нет объяснений по этому поводу. Есть также и другое название Аланов в «Дощьках», а именно — «Олани».[224] Можно ли ставить знак равенства между «Еланями», «Оланями» и «Грецьколанями», мы не знаем, но предполагаем, что это были разные племена Аланов. Последнее вполне возможно, ибо и сама Славяно-Русь того времени была тоже представлена многими племенами.

Наконец, наше современное представление о племенах и народах того времени не точно: тогда не было точного разграничения этих понятий и часто один и тот же народ выступал под разными именами. Если это верно для Славяно-Руси, то то же должно быть верно и по отношению к Аланам. Наконец, известно, что Аланы суть Кумыки[225] нашего времени. Они живут у берегов Каспия и еще сегодня разделяются на несколько племен.

По некоторым сведениям, они считаются либо Верхними Кумыками, либо Нижними, одни из них обитают ниже Кизляра, другие ближе к берегам Каспийского моря. Сами же они называют себя Аланами.[226]

Конечно, Шопен придерживается «Норманской теории», господствовавшей в его время даже в Русских умах. Однако, на стр. 170 он сообщает следующие сведения, приписываемые Гейеру:[227] «Варяги на Руси суть «Варанги Византийцев» и Севера. Этимология этого названия значит «солдат», который служит за деньги и по уговору. Он (Варяг) — синоним названия милиции из Готов, находившейся на Римской службе со времен Константина Великого. Нет ничего невероятного, что Скандинавы с давних времен составляли часть этой милиции, тем более что известно, что существовали (исторические) сношения между народами Южной Европы и Северной. Один из Скандинавских королей посетил Теодорика Великого в Италии. Историк Прокоп говорит об одном народе, находящемся на крайнем севере. Рим получал драгоценные меха из Суетании (Швеции)…»

Мы оставляем материалы, касающиеся чисто Руси, чтобы обратиться снова к материалам по истории Крайне-Западных Славян.

Шопен пишет: «Гаральд Датский, прозванный «Голубой зуб», принял сторону вассала, восставшего против Оттона Великого, и, соединившись с Вендами, предал огню и мечу Саксонию, умертвил королевских посланников и разрушил Саксонскую колонию в Шлезвиге (стр. 209).

Из этого видно, что Венды были достаточно сильными, чтобы Датский король искал их союза. Как правило, Норманы, идя в набег на Германские или другие земли, искали их союза. Храбрые Венды с их грубыми щитами наводили одним своим видом страх на врагов. В битве при Бравалле в 735 году Венды сыграли не последнюю роль. Мы об этой битве рассказывали довольно подробно в первой части нашей «Истории Вендов-Ободритов».

Шопен говорит на стр. 17 второго тома: «Магнус явился к берегам Дании, и будучи занят подавлением нашествия Вендов, грабивших Южную Ютландию, Гольштейн и уже проникших в Шлезвиг, как появился Суенон со своей армией из Швеции и напал на Сканию, острова Зееланд и Фионию. Тем не менее Магнус с помощью князя Саксонии разбил Вендов при Люрскове».

Из этого краткого описания видно, что Венды, долго терпевшие набеги Датчан и Шведов, сами стали на них нападать.

На стр. 21 второго тома мы видим, что в то время, как Датчане накинулись на Англию, где в это время был Вильгельм Завоеватель, Венды напали на Шлезвиг и сожгли Гамбург, где находилось епископство, которое из-за этого пришлось перевести в Бремен. Когда Суенон хотел наказать их за этот набег, лодки Вендов уплыли в разные стороны.

На стр. 22 второго тома говорится, что Венды всегда искали случая, когда воины уходили в поход, чтобы напасть на берега. Когда же появлялись войска, они исчезали. В это время Норманы находились в сношениях почти со всей Европой. Через Данию они касались Германии, князья которой хотели войти с ними в союз, чтобы противопоставить их Славянам Балтики. (Рим смотрел благосклонно на возможную Христианизацию Славян-язычников и поддерживал эти стремления).

К концу XI века положение в Европе изменяется. Скандинавские королевства заняты внутренней организацией, Германская Империя кипит в феодальных восстаниях. Испания борется разделившись на два лагеря. Если внимание Императоров не направлено на Италию, им приходится думать о Восточных границах, им надо думать, как при помощи церкви и оружия сдерживать Поляков, Венгров, Чехов и остальных Славян, в том числе православных, которых тянет к Западу как политически, так и в религиозном отношении. Византия, обессиленная войнами с Турками и Норманами Италии, не обладает уже теми землями, какие она имела в Малой Азии.

Булгары, все время беспокоившие Константинополь, поворачиваются против Руси. Разные народы, прилегающие своими границами к Германии, а другими к Польше, понемногу втягиваются в Германскую орбиту. Германия старается поддерживать их самостоятельность (в своих целях), в то же время подчиняя их. Часть Померании, Финляндия, Эстония, Литва, Прусские Славяне остаются изолированными. Это в этих диких краях удерживается еще язычество. Зажатые между Саксонским Герцогством, Русью, Польшей Маркграфства Севера и Мисии,[228] как и Славяне, подданные Германской Империи, должны были окончательно утратить свою независимость, когда раздается голос бедного отшельника, и все силы Католической Империи бросаются на Восток. Это — начало Крестовых Походов.

Приблизительно в это время в Дании вспыхивает жестокий голод. Наследник Олофа, его брат Эрик I, четвертый сын Суенона, вступает на престол (1095 г.). Этот король отличается в борьбе против Славян-язычников, берет город Юлин и сдерживает пиратов Балтики постройкой нескольких фортов. Вследствие спора с архиепископом Бременским Эрик I подвергается отлучению от церкви, но обращается к Папе Урбану II,[229] едет в Рим и получает удовлетворение. Он тоже отправляется на Восток для участия в борьбе за Святую Землю, но умирает на Кипре. Уббон, сын Суенона II, отказывается от Датской короны, и на его место становится Николай. Последний в союзе с Сугурдом, королем Норвегии, одерживает несколько побед над Славянами.

Тем не менее, Славяне-язычники продолжают сопротивляться и в жестокости не уступают Сарацинам. Укрепившись в лесах и болотах, они отступали перед превосходящими силами, но нападали на отдельные отряды и уничтожали их. Как только враги вступали на корабли и уходили из их земель, они сами садились в лодки и разоряли берега, не оставляя ничего кроме руин за собой.

Между тем Западная Вандалия, соседствовавшая с Данией и Германской Империей, понемногу стала подвергаться Христианизации. Короли и князья Славян, одни, обращенные в Христианство Епископами, другие под влиянием смешанных браков старались истребить язычество. Народ восставал против этих реформ. Ненависть к Христианству возрастала. Князь Ободритов Годшалк погиб, таким образом его сыновья были изгнаны восставшим народом, а голова Епископа была принесена восставшим народом в качестве трофея к ногам идола Радегаста, Бога гостеприимства, которого уважали особенно в Ретре (Рюген), чтобы таким образом показать всем, кто будет нарушать гостеприимство в Славянской земле, что его ждет в таком случае.

Вследствие этих событий Ободриты выбрали себе нового короля Круко. Он собрал войско и сопротивлялся миссионерам, защищавшим права церкви и сыновей Годшалка. Будвен, один из этих сыновей-королевичей, погиб в бою, Генрих, который скрывался в Дании, заступил его место и объединил (1105 год) под своей властью Балтийских Славян. Эта победа дала ему имя короля Славян. Генрих напрасно требовал передачи ему материнского наследства (мать его была дочерью Суенона II), оставшегося в Дании. Тогда он напал на Гольдштейн и захватил хитростью Шлезвиг. Николай должен был уступить ему, как вдруг Канут, сын Эрика I, получил права на Шлезвиг и отнял его у короля Славян. Вскоре он перенес войну на земли Генриха, короля Славян. Последний должен был принять перемирие.

Канут, или Кнут, добился такой репутации справедливого правителя, что после смерти Генриха Славяне передали ему корону. По мнению одних, он ее получил потому, что был племянником Генриха, по другим, благодаря поддержке Императора Лотаря.[230] Конечно, оба эти влияния сыграли свою роль, но, по мнению Шопена, действительной причиной его успеха было желание Ободритов иметь короля, который мог бы действительно защищать их землю от Датчан.

Гаральд, брат Кнута, презирал авторитет короля и стал делать набеги на берега. Эрик, третий сын Эрика I, поддерживал права Николая, но влияние одного Кнута поддерживало этого князя на троне. Король охотно слушал наветы. Ему сказали, что Кнут, Герцог Шлезвига и король Славян, имел желание сделаться Датским королем и что во всяком случае он является опасным для него или же для Магнуса, его сына. Обвиненный перед Ассамблеей, Кнут доказал несправедливость этих обвинений. Вскоре Маргарита, мать Магнуса, умерла, и Николай женился на Юльвиде. Эта княгиня убедила своего пасынка отделаться от Герцога. Магнус его зазвал в уединенное место и ударом сабли обезглавил.

Эта смерть возбудила всеобщее негодование. Датчане объявили Николая и Магнуса лишенными трона и провозгласили Эрика, брата Кнута, королем. Епископ Рипенский вмешался как примиритель. Эрик, обманутый возможным миром, остановил армию, а Николай, вопреки своему обещанию, напал на нее и заставил Эрика бежать. Император Лотарь воспользовался случаем для вмешательства в дела Дании. Он принял вид, что защищает Эрика. Он уже дошел до Даневирка, как Николай и Магнус купили его нейтралитет.

Война продолжалась с переменным успехом, и Гаральд, брат Эрика, перешел на сторону Николая. Жестокое обращение, которому подверглось несколько германских инженеров,[231] дало повод Лотарю для нового вмешательства. Николай и Магнус не побоялись принять недостойные меры. Магнус явился в Гальберштадт и признал за Императором право на Датскую корону (1134 год). Эта трусость не отсрочила момента падения Николая. На следующий год он был разбит в большой битве у залива Фодвиг. Магнус был убит, и среди убитых было найдено пять Епископов и 60 священников.

Гаральд был провозглашен на его место. Все эти события вызвали волнения в стране, заговоры, предательство, гражданскую войну, административный беспорядок. Вмешательство Германии и зависимость Дании от последней (вассальное право) дали в руки церкви новую силу. Тем временем Славяне, объединенные воедино королевством, упорно сопротивлялись.

Эрик, внук Эрика I, разбил Олофа, кандидата на корону, и выступил против Славян Балтики. Вандалы его разбивали несколько раз. После длительного царствования он ушел в монахи. В истории его называют Эрик-Агнец.

Второй Крестовый Поход начался. Папа Евгений III потребовал от Датчан либо обращения Вандалов в Христианство, либо их истребления. Другие же королевские принцы должны были идти в Святую Землю. Суенон и Кнут были слишком заняты внутренними делами, чтобы преуспеть в Христианизации Вандалов. Славяне-язычники воспользовались нерешительностью Датчан и выгнали их из своей земли, а ворвавшись в Данию, сожгли при этом город Одензее. Так как Вальдемар при этом встал на сторону Суенона, то Кнут стал искать поддержки за границей. Он обратился к Руси, Саксонии и Гамбургу.

Успеха он не имел за исключением Гартвига, Епископа Гамбургского, который немного помог ему. Изгнанный (из Ютландии) Кнут обратился за помощью к Императору Конраду.

Война Вандалов усложняла обстоятельства. Суенон остановил их набеги и позволил своим подданным собирать регулярную защиту от их нападений и вооружать на местные средства флот, чтобы отражать нападения и преследовать пиратов. Эта мера сразу не достигла результатов, а с другой стороны, вызвала двойственность в военном деле. Тогда коммерческие фирмы вошли в соглашение для защиты морской торговли. Это и была причина создания Ганзы.[232]

Таким образом, если бы Славяне не защищались на своей земле, не было бы и морской конфедерации Ганзы, которая так много сделала для поднятия Германского могущества.

Между тем, после долгих событий Вальдемар после брака с Софией, сестрой Кнута, дочерью супруги Владимира Мономаха, получил треть владения Кнута в Дании.

Он решил сокрушить могущество Западных Славян. Славяне, научившись у Норманов, постоянно тревоживших их земли, военно-морскому делу, уже не давали покою Дании! Они воздавали Скандинавии за все ее дела в Европе своими набегами и войнами. Однако, успехи язычников не могли быть решающими. Их со всех сторон окружали Христиане. Венды не могли найти других воинов кроме Финнов, Поляков и других народов, живших к востоку. Несколько крепостей, построенных ими на островах и на берегу, служили им точкой опоры. В них же находились их арсеналы (военно-морские). Там же они складывали свою военную добычу под охраной Идолов. Если их атаковывали в этих опорных пунктах, они защищались с крайней ожесточенностью, как древние Германцы во время войн против Рима или Саксы против Франков. Будучи победителями, Славяне обращали побежденных в рабство или приносили их в жертву своим Идолам. Побежденные, они отдавали заложников, срывали некоторые из крепостей и снова начинали свои набеги, как только к тому была возможность.

Вальдемар понимал, что для победы над Вендами (Вандалами) надо было иметь столько же предусмотрительности и упорства, сколько и храбрости. Поэтому он начал издалека подготовку к войне. Ему попался хороший помощник, Аксель, по латинским хроникам — Абсалон, избранный перед тем Епископом Росхильда. Первые экспедиции Вальдемара против Вендов не были успешными. Буря разметала его флот, а обитатели Рюгена его несколько раз разбили. Следующая кампания поправила дела: армия Рюгена была разбита Датчанами, и добыча превысила ожидания победителей. Это было в 1160 году. Вальдемар, собрав большой флот, заручился еще помощью князя Саксонского Генриха-Льва. Последний должен был сделать диверсию в землю Славян, когда Вальдемар атакует с Севера. Язычники были разбиты, и их король Никлот был убит в бою. С другой стороны, Датчане взяли город Росток и сожгли там идола, которому в городе поклонялись. Славяне запросили мира и получили его на тяжелых условиях.

В это время в Дании возникли трудности чисто религиозного порядка, — заспорили друг с другом Епископы Виктор IV и Александр III. Они возбудили такой непорядок в королевстве, что создали трудности для самого Вальдемара. В то же время Император Фридрих потребовал от него исполнения вассальских обязанностей.

Вероятнее всего предположить, что это требование было только предлогом для того, чтобы самому принять участие в ликвидации Славянских земель.

События эти изложены на стр. 54 труда Шопена. Фридрих оказался настойчивым. Он потребовал от всех князей поддержать Датского короля в его борьбе со Славянами, обещав и свою помощь, а исполнение вассальских обязанностей со стороны Датского короля объявил всего лишь формальностью. Вальдемар согласился, а Фридрих, не добившись главной цели, прибавил все-таки к своим титулам еще сюзеренат Королей Датских.

Многие из Датских писателей говорят, что эти вассальные обязанности и принесение покорности Императору касались только Королевства Вандалов. Если это было так, то тогда непонятно, почему Вальдемар так сопротивлялся. Тем более, что Вандалия в это время находилась в руках князей Померанских и Саксонских и в руках Славянских князей.

Лучшим ответом на претензии Императора Фридриха[233] была подготовка к войне, а потому Вальдемар укрепил стены Даневирка.

В это время возникли волнения в Норвегии. Вальдемар собрал флот в помощь Эрлингу, сопернику Гакона. Славяне же, собрав свои силы, выступили и помешали Вальдемару извлечь из этого выгоды.

Главной идеей Вальдемара все же было подчинение Славян. Эти люди с трудом сносили зависимость от Дании. Будучи глубоко задетыми в религиозных и национальных чувствах, они все время показывали, что долго не стерпят иностранной зависимости. Один из сыновей Вендского короля Никлота Прибыслав возбуждал Вендов к войне. Война началась. Генрих-Лев Саксонский, Альберт Бранденбургский, Адольф, Граф Гольдштейнский и Вальдемар Датский соединились для окончательной победы над Славянами Балтики.

В то время как Датский флот действовал на море, Германские князья наступали на всех местах территории Славян. Рюген по договору должен был дать своих воинов против своих же братьев-Славян.

Сначала сопротивление Вендов было весьма сильным. В бою пал Адольф Гольдштейнский, но затем Генрих-Лев Саксонский разбил Вандалов и погнал их к Померании, князья которой были союзниками Прибыслава Вендского. Если бы союз Вальдемара и Генриха был действительным, это был бы конец Вандалов. Но тут, после победы, интересы, объединенные перед опасностью, перестали действовать, и они не могли согласиться и договориться, когда надо было делить завоеванное! Вскоре несогласие их дошло до такой степени, что скомпрометировало саму победу над Вендами.

Пользуясь этим, Рюгенцы взялись за оружие. Аксель ответил на это глубокой атакой, быстро и энергично разоряя страну около устьев Одера. Однако, Датчане не могли взять Аркону. Тем не менее Рюгенцы должны были положить оружие. Вальдемар возвратился с триумфом в Данию.

Как раз в эту эпоху его сын Кнут был объявлен наследником. Но мир со Славянами не был продолжительным. Не проходило года, чтобы восстания не сопровождались такими же репрессиями.

Вынужденный этим, Вальдемар должен был примириться с Генрихом-Львом, князем Саксонским. Он приехал к нему в Саксонию и дал доказательства своей благожелательности разными уступками.

Некоторые места на берегах Балтики были особенно уязвимы для набегов Вандалов. Король там возвел форты для их укрепления. Таково было начало города Копенгагена. По-датски Копенгаген, или «Киобенгавен»,[234] обозначает «порт купцов». Удобства этого порта привлекли сразу же рыбаков, и вместо примитивных построек вскоре возникли дворцы столицы.

Но пока существовала Аркона, нельзя было и думать об окончательном подчинении Рюгенцев. Вальдемар решил уничтожить ее.

Для этого он заручился помощью Прибыслава, короля Ободритов (Ободричей), и в союзе с этим вассалом, также как и с князем Саксонским и князьями Померанскими Казимиром и Богиславом он мог надеяться отрезать помощь, какую могли послать Славяне с континента. Спокойный с этой стороны, он пошел в наступление на Рюген и окружил Аркону.

В сущности, если смотреть в корень вещей, Венды не были ни разбойниками, ни морскими пиратами. Они были мирными пахарями и рыбаками. Однако Норманы, нападая на них постоянно в течение веков, сделали их сильными и мстительными. Подвергаясь в течение веков невероятному давлению соседей, они должны были либо исчезнуть, либо научиться сопротивляться. С тех же пор, как они смогли ввести в свои дела строгую дисциплину, они начали мстить Норманам и соседям. По словам Гельмольда, Германского хрониста,[235] Славяне были людьми мирными и отличались сердечностью. Только под влиянием преследований соседей они изменились.

Аркона, город, от которого даже руин не осталось, находился на берегу северной части Рюгена. Цепь скал, связанных друг с другом стенами, окружала его. В город можно было проникнуть только с Запада, защищенного сооружениями из дерева (вероятно, частоколом, как обычно бывало у Славян), наполненных песком и землей. В этом сооружении легко можно узнать тип южнорусских укреплений, идущих еще со времен Скифов: две параллельных заграды, внутри которых земля, песок, камни. Перед такими укреплениями, возникавшими буквально за одну ночь, останавливался в недоумении еще Дарий Персидский во время его войны со Скифами.

Соответственно со словами автора «Хроники Славорум» Гельмольда, Христианство уже было проповедано на Рюгене за три века до этого. Монахи новой Корбии построили на этой земле язычников часовню в честь Св. Вита. Позже обитатели города изгнали их, и на Рюгене не осталось Христианского ничего, кроме культа Св. Вита. Это, конечно, неверно, ибо Славяне верили в Свентовида, Божество, ничего общего не имевшее с католическим Св. Витом. Шопен говорит сам, что идол Рюгена назывался Святовидом, что значит «святое видение», или же «святой вид». На самом деле, конечно, это не совсем так. «Свенто», или «Свято» было Божеством, «зрящим мир и творящим его своим зраком», наподобие того, как в Индии у бра[х]манистов «Бра[х]ма думает мир, и мир возникает в его вещественных формах». Так как Славяне-Венды были ближайшими потомками Ведийцев, общность их понимания различных религиозных идей несомненна, и одни могут быть объяснимы другими.

Статуя Свентовида находилась в главном Храме Арконы. Она имела четыре головы, которые обозначали время и четыре времени года. В одной руке Свентовид держал лук, символ разрушения, в другой — рог, символ благоденствия. Каждый год священник наполнял рог вином и по скорости его испарения заключал об урожае. У ног статуи стояли приношения. Однако ничто не было так приятно этому Богу, как кровь Христиан… Так пишет в своем втором томе Шопен.

Нам это место кажется неточным. Язычники-Славяне обезглавливали своих пленников перед Храмом, как в свою очередь, по словам Гельмольда, Германцы распинали на крестах язычников! Они платили им той же монетой. Конечно, с точки зрения Христиан, это было «принесение в жертву идолу» их братии. С точки зрения Вендов быть распятым на кресте было такой же «жертвой в пользу Католического Бога». Чтобы правильно судить об этом, надо вспомнить жестокие нравы того времени. Нравы войны вообще не отличаются мягкостью, что мы видим и в наше время. Нравы же того времени, состоявшего в непрерывной войне, были еще круче.

Главный жрец Храма один мог входить в святая святых и, не желая осквернить его, выходил, чтобы подышать, ибо человек, даже Главный Жрец, своим дыханием осквернял священное место. Жертвоприношения оканчивались празднествами, когда люди ели, пили и веселились, впадая во всякие эксцессы.

Здесь надо тоже остановиться. Заключение Шопена «об эксцессах» тоже правильно, как заключения дикаря во время Пасхальной службы, когда он видит, что все люди обнимаются.

Оставим «эксцессы» на совести католических монахов того времени.

Все племена Балтики приносили свои пожертвования в Храм Арконы. Из этого видно, что язычество к этому времени уже окрепло и приняло вид настоящей религии. Триста Всадников были посвящены культу Святовида. Все трофеи, какие они могли получить, принадлежали божеству. Верховный Жрец кормил также при Храме Белого Коня, служившего божеству для его священных скачек.

Никто не смел близко подходить к этому коню. По утрам иногда видели божественного скакуна в поту, на основании чего заключали о его ночных путешествиях и о том, куда скакал Святовид. Из этого извлекали разные предсказания. Славяне вообще верили в возможность предвидения будущего и искали в разных явлениях подтверждения догадки о войне и мире.

Культ Святовида давал преимущество Рюгенцам перед другими Славянами. Их островное положение, неприступность города, религиозное чувство — все давало им твердость в защите их богатства; рыба с моря, продукты, доставляемые из других Славянских земель, давали возможность сопротивляться до тех пор, пока враг не терял веру в успех. Рюгенцы упорно сопротивлялись Христианству, так как знали, чтo вышло из тех Славян, которые сначала крестились, а затем были германизированы.

Зная все это, Вальдемар подготовился как надо для успеха. Впереди войска шел он сам, а множество священников возбуждало Датчан крестами и пением католических песнопений. Под влиянием этого Датчане шли с упорством на бой, как если бы шли в Рай. Скоро баллисты разрушили внешние укрепления Арконы, и защитники спрятались за главные стены. Датчане требовали взятия стен и грабежа. Защитники же, видя разгорающиеся пожары, а также продвижение войск, стали предлагать капитуляцию.

Вальдемар, несмотря на недовольство Датчан, решил по совету Акселя и Архиепископа Дюденского принять капитуляцию Рюгена. Он понимал, что лучше было бы установить крест на Арконе путем пощады, нежели путем разрушения. Тем не менее, условия капитуляции были именно тем, что ему было нужно. Рюгенцы должны были выдать статую Святовида и все богатства Храма. Христианские пленники были освобождены. Земли, принадлежавшие жрецам, перешли в собственность католических священников и церкви. Обязанность платить дань и поставлять отряды для войны заключали эти требования.

Как только эти требования и условия были приняты королями Тетиславом и Яромиром Рюгенскими, король Вальдемар дал приказ двум своим офицерам разрушить статую Святовида.

Рюгенцы сбежались смотреть, как Святовид накажет своих профанаторов,[236] но когда они увидели, что ничего не произошло и что статуя, разрубленная на куски, была употребляема на всякие самые низкие цели без того, чтобы Бог Святовид чем-либо проявил свой гнев, они поняли, что их Бог не имеет могущества и что Бог Христианский выше языческих.

Храм Арконы был сожжен, как и статуя. Было еще три Храма в форте Каренц, посвященные другим божествам, меньшего значения. Их тоже сожгли. Аксель, которому Вальдемар поручил эти сожжения, поставил на их месте церкви. За ними были воздвигнуты другие церкви на Рюгене. Скоро от язычества не осталось и следа.

Рим обрадовался победе. Папа Александр III издал буллу, в которой он благословлял Вальдемара и давал лестный перечень его достоинств, объявив остров Рюген неотделимой частью Ростхильдского диосеза (Епископства).

Два года спустя он согласился канонизировать Кнута, отца Вальдемара, после чего зеландцы[237] стали его считать своим патроном.

Взятие Рюгена не представляло большой важности в смысле величины территории, но зато в моральном отношении это был полный разгром Славянства. В истории, пожалуй, можно сравнить разрушение Арконы и ее Храма Святовида с разрушением Иерусалима и Храма Соломона Вавилонянами, но разница была лишь в том, что они временно остались на своих землях, тогда[238] [как] Евреи должны были покинуть свое отечество и идти в Вавилонский плен. Все же и эта разница была не столь уж положительной, ибо Рюген был разграблен, Аркона разрушена, Славянство обезглавлено физически и морально. И все же, обезглавленное, оно приобрело тысячу голов, ибо все Славяне на Востоке встали с оружием в руках, и каждый князь стал орудовать по-своему.

В XII веке падение Рюгена — одна из важнейших дат. Дания, Норвегия и Швеция одна за другой стали Христианскими странами. Однако язычество держалось дольше всего в Швеции, где скорее произошел [бы] переворот, чем Христианизация.[239] В центральной Швеции борьба шла в одно и то же время под знаком религии и политики. Готские короли, уже обращенные в Христианство, встречали еще больше сопротивления, в смысле [сопротивления именно] власти, чем в смысле [сопротивления] Христианизации. Швед, Вандал, Эстонец, Ливонец или Финн считали, что язычество им ближе по духу и оказывали жестокое сопротивление Христианству. Однако, они его[240] считали врагом как врага, но не как иноверца. В этом виден глубокий смысл этих людей. Они знали, что Христианство, идущее из Рима, уничтожает их народность, а потому и рассматривали его как враждебную акцию. Нужно было, значит, опрокинуть всякого идола, мечом победить язычество в каждом углу, заставить любого человека, каждого в отдельности, перейти в Христианство.

Церковь шла к этой цели с большим постоянством. Используя либо слабость князей, либо их военную силу, она шла все дальше и дальше. Борьба с язычеством удалялась все дальше[241] на восток. Изгнанные к берегам Балтики Поляки и Эстонцы, более слабые, чем Славяне, а за ними и другие, как и изгнанные из Бранденбурга Курляндцы,[242] заполнили море своими пиратскими челнами. Вальдемар должен был послать против них флот под началом Акселя и Христофора. Датчане разбили «варваров» у берегов острова Эланд и возвратились с богатой добычей. Однако преимущество, какое извлекли из [этого] положения Датчане, возбудило зависть князей Померанских.

Генрих-Лев разделял их недовольство. Этот князь напоминал Вальдемару его обещания о дележе, которые он не сдержал. Было условлено, что добыча с Рюгена, как и налоги будут поделены поровну между этими двумя участниками событий. Валь-деамр не счел нужным с ним делиться. Тогда князь Саксонский снял запрещение Славянам грабить берега Дании. Сейчас же пираты собрались, напали на Датские берега, что могли, разграбили, другое сожгли, а пленных обратили в рабство. Датский король хотел отомстить им за набег, но пиратские челны ушли перед его флотом. Наказать несколько прибрежных селений было слишком мало. Тогда Вальдемар решил сговориться с Генрихом. Они встретились на берегах Эйдера, и там Вальдемар передал часть сокровищ, обещанных Генриху. Последний сейчас же запретил набеги на Данию.

Однако, давши однажды разрешение, не так-то легко заставить вновь повиноваться. Шопен, говоря о них, все время как бы подчеркивает разницу между Вендами и Славянами Балтики. Такая разница существовала. Померания, или Поморье, Бранденбург, или же Земля Браниборов, Земля Мекленбурга (Великограда, или Велькограда) были тоже Славянскими землями, но характер их населения был более спокойный. Венды были сначала мирными рыбаками и пахарями, но под влиянием многосотлетних набегов Норманов, державших в страхе даже Францию, Венды сначала стали примыкать к Норманам в их набегах, а затем стали и сами делать набеги на Скандинавию.

Характер их стал иным. Они стали воинственными, отчаянными в набегах и дерзкими в отношении к соседям. Достаточно отметить, что Франция не рисковала меряться силами с Норманами один на один, а Венды не только мерялись, но довели Датчан до отчаяния. В общем, если Датчане пошли на них войной и разорили Аркону, то это было вызвано все возраставшей дерзостью Вендских набегов. Правда, здесь вмешивается и церковь, желающая Христианизации морских пиратов, но, однако, зная отчаянный характер Вендов при защите, Датчане не пошли бы только из религиозных побуждений на Рюген. Они пошли на это, чтобы не стать жертвой Вендов. Это была уже борьба за жизнь народа. Если бы при этом Датчане были одни, не известно еще, одолели бы они Вендов или нет. Рюген пал только потому, что все соседние силы на него напали, включая и Церковь.

Однако с падением Рюгена и разрушением Арконы для Крайне-Западных Славян наступает эра постепенного превращения их в католиков, а затем просто в крестьян, сливающихся с Германским населением. Не случайно по времени совпали Крестовые Походы в Святую Землю с Католической Акцией в Славянских землях Балтики. Это были тоже Крестовые Походы против неверных — язычников на Севере. С этого момента начинается зарождение Ганзейского Союза и организуется Орден Рыцарей Меченосцев, более известный под именем Тевтонского Ордена. Последний предпринимает завоевание Боруссов Пруссии, Литовцев и даже Руси Новгородской.

Благоверный князь Александр Невский разбивает Тевтонский Орден в битве на Чудском озере, и, с момента истребления Ордена, католичество обращается к Польше, которая сначала путем Унии Речи Посполитой[243] и Литвы добивается Христианизации Литвы, а затем, получив от Литвы Украину-Киевскую Русь, разоренную Монголами, стремится ее тоже обратить сначала в униатство, а затем и в католичество. На Украине эта борьба длилась более двухсот лет и стоила моря слез и крови как самой Украине, так и Польше.

Дальше, католичество оказывается недостаточно сильным, чтобы обратить Украину в свою веру. Украина уходит от его ударов в степи, а потом присоединяется к Московскому Царству.

Таким образом, цель, которой добивалось католичество, достигнута не была. Наоборот, при разделе Польши Россия сама захватила католические земли и стала насаждать в них православие. Эта религиозная борьба, в сущности, продолжалась до наших дней. Последним ее отголоском было разрушение Кафедрального Собора св. Николая в Варшаве. В этот же период существования самостоятельной Польши были закрыты многочисленные храмы на Крестах, т. е. в Русских землях, отошедших к Польше после Первой мировой войны.

Следовательно, начатое в VI–IX веках наступление Рима на Славянство пока что временно окончилось в наши дни, т. е. считая века, нужно сказать, что оно длилось 700 лет. Взятие Рюгена в этот период было лишь первым шагом на этом длинном пути. Таким образом, судьба Вендов-Ободритов является частью нашей собственной, Русской судьбы.

Если бы не было при этом Монгольского Нашествия, Россия, может быть, решила бы спор, занявши земли по самый Рюген. Однако, она должна была обороняться на Востоке и на Западе, что разделяло ее силы. Таким образом, успешно законченная война, длившаяся около 700 лет, была закончена только половинными силами России. Тем не менее, мы еще не знаем, закончена ли она или нет. Это покажет нам лишь время. Может быть, что после большевизма война снова разгорится.

На стр. 202 первой части своей работы Шопен сам себе противоречит, говоря, «исследуем теперь, почему Христианство распространилось с такой быстротой в старо-Славянских землях. Славяне-язычники и Норманы, которые составляли с ними один народ, имели основу верований, которая только и ждала настоящей правды».

Славяне и Норманы не составляли одного и того же народа. Их язычество было сходным, потому что они слишком долго обитали рядом друг с другом. Однако сходство религий компенсировалось разницей языка, ибо Норманы говорили по-датски и по-шведски, а Славяне по-славянски. Но, живя рядом, Славяне говорили и по-нормански, что объясняется общностью местных интересов.

Устрялов говорит: «счастье, что Русь получила Евангелие из Византии, а не из Рима. Латинские миссионеры не обратили[244] ни одного народа, чтобы не восстановить при этом язычников против себя. Они достигли своей цели (Христианизации) только величайшими усилиями». Так монах Адальберт, посланный Отоном I в Киев во времена княгини Ольги, был изгнан из Руси и чуть не поплатился жизнью за свое усердие. Русские историки утверждают, что так было из-за его нетерпимости. Возможно, что так и было, но еще возможнее, что при Святославе Храбром и его победах Русь верила в своих богов, приносящих победы. Надо было, чтобы она пережила упадок, а не расцвет, чтобы поколебать ее веру. Это наступило позже, уже при Владимире Святом, когда на Русь стали нападать степные народы и война шла за войной.

С запрещением набегов на берега Балтики Венды не остановились. Вообще все Балтийское море стало театром этих набегов, начиная от Рюгена до берегов Финляндии. Многократно Вальдемар и Аксель гонялись за пиратами, сжигали их хижины и разрушали их крепости и форты. Поморяне сами не всегда сопротивлялись желанию сделать набег и поживиться за счет мирного населения. Норманы ввели это в привычку населения берегов Балтики. Бороться с такими настроениями было очень трудно.

Наконец, Вальдемар и Аксель во время одной из таких акций против морских пиратов вышли с войсками на берег Поморянии и разрушили большой город Юлин в устье Одера. Это было в 1175 году. Однако и это не остановило войну. Война еще долго продолжалась, хотя и с переменным успехом. По данным Адама Бременского, город Юлин был одним из населеннейших и богатейших городов в Европе. Небольшой город Воллин еще стоит в наше время на развалинах Юлина.

Возвратясь из похода, Вальдемар стал готовиться к новому походу на Славян, но был застигнут смертью в Вордингборге в Зееландии. Историки приписывают именно ему основание Данцига. Его смерть достаточно странна по своим обстоятельствам: заболев, он обратился к аббату, который напоил его настоем из трав, и выпив последний, король сейчас же умер». (Маллет, «История Дании», кн. 3). Мы думаем, что его действия чем-либо нарушали планы церкви. В то время не стеснялись пускать в ход кинжал, мышьяк и всякую отраву. Может быть, что он отказался выполнить какие-то требования церкви или же по мнению церкви слишком возгордился своими победами. Наконец, может, церковь хотела, устранив его, возвысить кого-либо другого на его мес-место.

Вальдемар был женат на Софии, вероятно, дочери Юрия Долгорукого, имел от нее сыновей Кнута и Вальдемара, а также несколько дочерей: королевну Вальборг, вышедшую замуж за Богуслава Померанского в 1177 г., Софию, впоследствии вышедшую за Зигефруа д'Орламунда, Ингеборг, супругу Филиппа-Августа, Елену, вышедшую за сына Генриха-Льва Вильгельма Толстого, Рикису, вышедшую замуж за Эрика Кнутсона, короля Швеции. Вальдемар имел еще двух дочерей, ушедших в монахини. Христофор, его незаконный сын, умер ранее.

Польские историки дают иное объяснение основанию Данцига и отрицают за Вальдемаром его закладку. Возможно, что Поляки правы, так как Данциг и Кралевград (Кенигсберг) были их Балтийскими портами.

Кнут II унаследовал Вальдемару. Фридрих, Император Германский, стал интриговать против него и вовлек в интригу князя Померанского Богуслава. Он стал готовиться к наступлению на Рюген, но был атакован в свою очередь Акселем, который стал в это время Архиепископом, и атака была проведена с такой быстротой, что всякое сопротивление было излишним.

Поморский флот был разбит и рассеян. Эта победа оказалась столь важной, что нанесла Поморянам решительный удар. Датчане захватили два форта у устья Пены, но не смогли одолеть Фолгаст. Война продолжалась и на следующий год.

Наконец, Богуслав, запертый в Кане, должен был сдаться на милость победителя. Вольдемар оказал ему снисхождение как зятю, однако, под рядом условий. В то же время Вальдемар установил свое право сюзерена на Мекленбург и объявил себя королем Славян.

По-видимому, Вальдемар, о котором идет речь, был другим лицом, чем Вальдемар, умерший от питья. Из текста не ясно, о ком идет речь.

Третий Крестовый Поход, вероятно, был причиной, что не произошло открытого разрыва между Данией и Империей.

Кнут, оставшийся в Дании, продолжал войну против язычников Балтики. В это время Эстония стала театром религиозной войны, и это именно там должны были бороться в течение целых столетий Дания, Ганза, Польша и Россия. Царствование Кнута, как и царствование Вальдемара Великого, в большой степени обязано своим успехом Акселю. Этот прелат был мудрым полководцем и администратором.

Вальдемар II, о котором как будто шла речь относительно вмешательства Богуслава Померанского в Датские дела, занял престол Кнута, его брата. После победы в Мекленбурге и Померании он стал слишком доверчивым к собственным успехам. Вскоре он отправился в Любек, чтобы торжественно получить звание Короля Славян, а также Владетельного Князя Нордальбингии.[245] После он берет с боя крепость Лауенбург. Несколько времени спустя он должен вмешаться в Норвегии, где возникли восстания. Результатом этого вмешательства в Норвежские дела было признание со стороны Эрлинга зависимости от Дании.

В это время началась акция против язычников Ливонии. Архиепископ Бременский ее начал. Вальдемар II поддержал его всеми силами. Он захватил остров Эзель возле Риги и оставил гарнизон под командой Епископа Лунденского.

Позже он заключает союз со Швецией, что позволяет ему воспользоваться всеми своими военными силами против Миствина, князя Восточной Померании. Пользуясь затишьем, он восстановил сгоревший Любек и основал Штральзунд на берегу Восточной Померании, где он мог легко получить помощь с Рюгена.

Альберт, Третий Епископ Рижский, в 1201 г. основал Орден Христового Воинства, который вскоре стал называться Орденом Рыцарей-Меченосцев. В несколько лет эти берега изменили свой облик. Везде возникли церкви. Орден заставил силой всех жителей принять Христианство. Однако восточные Эстонцы еще сопротивлялись и опирались на Литву, языческую, как они, и воевавшую то с Польшей, то с Русью.

До самых этих пор Эстония сопротивлялась Крестоносцам Севера. Рига с ее католическими центрами их смущала, и они решили разрушить ее с помощью Руси.

Вальдемар II собрал флот в 1400 судов, часть из которых должна была оберегать берега моря. Тысяча судов была направлена в экспедицию. Пятьсот из них не имело больше 12 гребцов. Каждое из остальных имело 120 человек экипажа.

Между Крестоносцами Севера были Андрей, Архиепископ Люденский, Николай, Епископ Шлезвига, Петр, Епископ Росхильда, Теодорик, назначенный Епископом земель, которые будут заняты, и Вячеслав, князь Рюгенский. К войскам присоединилось много Германцев.

Сначала Эстонцы поддались. Датчане взяли один из их фортов и на его месте основали Ревель, по имени провинции. Язычники схитрили, послали к ним послов для мирных переговоров. Они возвратились крещенными, но не обращенными в Христианство! Несколько дней спустя они появились неожиданно с Русскими и напали на Датчан.

Несмотря на первые успехи, выпавшие им на долю, Рюгенцы восстановили положение и остались хозяевами на поле битвы. (Шопен замечает: «вероятно, успех Датчан не был таким уж блестящим!»). Русские историки даже говорят о победе Владимира, князя Псковского. Во всяком случае, Датчане, по словам Шопена, вероятно, были счастливы как-то уйти с поля битвы. В этом убеждает так называемое «чудо при Данеборге» или знамя Дании.

Псковичи, предводимые Владимиром Псковским, показали себя крепкими воинами. По словам некоторых, Датчане, уже смятые дружным натиском Псковичей, соединились «вокруг знамени, упавшего с неба», которое и стало с тех пор знаменем Дании. Грубер, автор «Хроники Ливонии», думает, что это знамя было на самом деле Рюгенское. Тем не менее, Датчане рассматривают их спасение в этой битве как чудесное.

Таким образом, в XIII веке религиозные войны вызвали наружу новые силы, более могущественные, чем прежде. Борьба вскоре стабилизировалась на этом театре, где сталкивались Литва, Дания, Швеция, Польша и Русь. Правда, междоусобные войны Русских князей в Русской земле, как и Монголы, удерживали Русь от решительных действий, но когда единство Руси было обеспечено, они пришли и захватили эти земли.

Захваченный Выборг был центром многих некрасивых событий, когда Епископы буквально дрались за неофитов, вновь обращенных в католичество жителей. Это была смесь жестокости и религиозного усердия, как пишет Шопен. Вальдемар II вмешался в эти споры и признал власть Прелата Ливонии. Он признал за ним права на Эстонию, а за Орденом Меченсцев права на земли и достаточно большие имения, но с тем, чтобы те зависели от Датской короны.

Дания в этот момент обладала обширными краями: Гольштейном, Мекленбургом, Меранией, всеми Славянскими землями Балтики, Данцигом, островами Рюгеном, Борнгольмом[246] и Эзелем,[247] а также большой частью Эстонии.

Однако, это не была Империя, а лишь ряд Земель, покоренных силой оружия. Вскоре произошел случай, показавший, как велика зависть к Дании у соседних князей.

Среди князей, присягавших Кнуту VI и Вальдемару II, никто так не завидовал Вальдемару, как Генрих Зверинский (Шверин). Вальдемар просил для своего сына Николая (незаконного) руки сестры Генриха, а в качестве приданого — половину замка и владений Зверина. Тот сопротивлялся и увидел свои владения отобранными, часть из которых Датский король отдал Николаю. Генрих явился к королю, стал к нему подлаживаться и как бы желал заслужить доверие. Вальдемар не подумал о возможной опасности и принял его в приближенные. В результате одной охотничьей экспедиции Генрих и несколько приближенных оказались на острове, вблизи места охоты, возле южного берега Фюнен. Выпивший Вальдемар заснул. Вдруг по знаку, данному Генрихом, короля и его сына схватили и заковали в железа! Генрих так хорошо принял свои меры, что всякое сопротивление было невозможным. Корабль, оказавшийся тут же, перевез пленников в Мекленбург.

Этот постыдный акт возмутил всех в Европе. Когда первое удивление[248] прошло, все стали стараться поскорее использовать это положение, чем мстить за нарушение правил и оскорбление величества короля. Первым Фредерик стал предлагать Генриху разные возможности, если тот согласится передать ему пленников. Однако Генрих знал, что, выпустив из рук Вальдемара, он уже не смог бы расчитывать ни на какие выгоды. Даже Папа Римский вмешался и грозил Генриху отлучением от Церкви. Однако и Папа Римский тоже действовал далеко не без интереса. Он рассматривал Датскую корону как зависящую от Святого Престола.

Генрих не побоялся Церкви. Он хотел получить обратно свои имения. Чтобы это было сделано покрепче, он требовал общей передачи Датских завоеваний другим. В этом случае Вальдемар оказывался ослабленным, а Генрих оказывался только одним из Князей, с кем надо было делиться. Съезды [Князей в][249] Нордгаузене и Бардевике показали, что каждый участник гораздо больше занимался тем, как ограбить Вальдемара, чем как ему помочь. От него требовали, чтобы он согласился на возвращение Нордальбингии Империи, чтобы он вернул князю Зверинскому все земли, принадлежавшие его предкам и чтобы он отказался от своих королевских прав на Славянское Королевство.

Наконец, он должен был заплатить сорок тысяч марок деньгами, послать двести кораблей на помощь Крестоносцам в Святую Землю и, самое главное, чтобы он признал Фридриха, как все остальные князья.

Последние требования были предъявлены с тем, что король такого характера, как Вальдемар, не примет их.

С другой стороны, Генрих хитро столкнул интересы других участников. Действительно, Епископ Рижский и Кавалеры Ордена Меченосцев сразу же захватили часть Эстонии и остров Эзель. Папский Легат взял от имени Святого Престола земли, о которых спорили Датчане и Германцы. Вместо того, чтобы вступить в переговоры, Датчане должны были оружием добиваться освобождения Вальдемара, но отсутствие короля дезорганизовало силы королевства.

Когда наконец Альберт д'Орламунд встал, чтобы войной защитить лучшие условия для Вальдемара, образовалась столь сильная лига, что и самому королю было бы трудно ее победить: это были Генрих Зверинский, АдольфШауенбургский, Гергардт,[250] Епископ Бременский, Бурвин Мекленбургский. Адольф занял Гольштейн и Гамбург, с другой стороны, Генрих Зверинский побил войска Орламунда и присоединил его к пленникам. Тогда сенат пустил в ход золото и заручился помощью князя Саксонского.

Между тем, видя, что Германский Император собирается извлечь всю выгоду из положения, Генрих вступил лично в переговоры об освобождении Вальдемара. Последний должен был, оставив двух своих сыновей заложниками, отдать Империи Гольштейн и Славянские земли. Князь Адольф получил крепость Рендсбург. Вальдемар еще должен был клясться, что не будет помогать Орламунду получить его владения, а по отношению к Генриху Зверинскому он должен был признать, что тот освобожден от всяких обязательств по отношению к Датской короне. О выкупе Орламунда ничего не было сказано.

Заручившись поддержкой Папы Гонория III, Вальдемар через три года, проведенных в плену, начал войну за свои права. Однако, в битве при Бронговед[е] он был тяжело ранен. Мир оказался тяжелым. Вскоре Вальдемару ничего не осталось от его побед кроме Рюгена. Вскоре все же он получил при помощи Папы (Папа Григорий IX) обратно часть Эстонии с условием, что он поддержит Крестоносцев Севера против язычников и их союзников — Литовцев, Поляков и Руси.

Славяне, сжатые в узком пространстве между Мекленбургом, Поморьем и Ливонией, Балтийским морем, Скандинавией и Данией, Норвегией и Германией, не могли сдержать натиск Христиан. Вскоре их земли были ассимилированы[251] Германцами, а сами они должны были защищать Германию от давления Скандинавии.

В начале XIII века стала вырисовываться новая ситуация: на западе Вандалии возникло могущество города Любека, а на востоке — Тевтонский Орден.

Походы Крестоносцев дали начало Орденам Иоанна Иерусалимского, Ордена Тамплиеров и Ордена Тевтонского, который слился с Орденом Меченосцев в Пруссии, который, в свою очередь, был вначале Орденом Ливонским.

Тевтонский Орден, прибегая к мучительству, установил железное подчинение вокруг себя. Язычники, взятые в плен, были сжигаемы заживо. Ожесточение с обеих сторон достигло предела. Однако, Русь, занятая Монгольским нашествием, не могла вмешаться в это дело.

Политика же королей Датских, связанная делами в Вандалии, была также связана и Норвежскими делами.

Когда после Датчане встретились с Русью в Ливонии и Эстонии, Швеция напала на северные провинции Славянской Империи. Война вспыхнула между Шведами и Великим Князем Дмитрием Александровичем. Кексгольм[252] был взят Шведами, но укрепив его, они его потеряли.

Когда королева Матильда около 1285 года стала ближе присматривать за делами, ее Королевский супруг сжег или разорвал бумаги, дававшие права Дании на земли Вандалов и Нордальбингии. Наступили тяжелые времена для Дании. Она была теснима врагами со всех сторон, и князья Вандалов, как и Померанские, не могли на это смотреть спокойно.

Рюгенский князь отказался присутствовать на Ассамблее в Одензее. Епископ Росхильда стал интриговать против Яромира-князя Рюгенского.

Яромир напал на Сканию и остров Борнгольм и предал все мечу и огню. Вскоре он погиб от руки женщины.

История упоминает еще имя Братислава, князя Помория. Упоминается также князь Волгаст Рюгенский.

Начало Великой Чумы в Дании и Вандалии прекратило на время конвульсии эгоистической и недальновидной политики местных интересов. Однако, эта эпидемия все же не остановила Вальдемара, желавшего снова вернуть свои владения в Вандалии. Для этого он заключил союз с Альбертом Мекленбургским, который признал его сюзеренитет и которому он обещал руку своей дочери Маргариты. Затем он вошел в союз с Казимиром королем Польским. Это было после 1348 года.

На этих кратких сведениях кончаются вести о Крайне-Западных Славянах, — Вендах, Вильцах, Поморянах и Славянах Пруссии.

Необходимы дальнейшие исследования разных Хроник, местных Историй, чтобы дополнить уже имеющиеся сведения «Опыта Истории Вендов-Ободритов», написанной нами.

Сан-Франциско, 1958 год.

Примечания:

2

Франц. Marmier.

20

Геродот (лат. Herodotus, греч. Иродотос) (около 484 до н. э., Галикарнас, Малая Азия — около 426 до н. э., Фурия, Великая Греция), древнегреческий историк, названный Цицероном «отцом истории»… (К&М)

21

Т.е. А.А. Куренков.

22

Последнее время пишут исключительно с двумя “н”, но с двумя “н” это слово пишется только по-немецки.

23

Исправлено, было «Т'Цинов». «Цинь (Ch'in), династия и государство в древнем Китае. 221–207 до н. э. <…> Циньский правитель (с 246 до н. э.) Ин Чжэн (259–210 до н. э.) объявил себя императором (хуанди) и взошел на престол под именем Цинь Шихуанди (первый циньский император). <…>» (К&М)

24

Видимо, в силу этих исправлений теперь считается, что китайцы придумали компас, бумагу, шёлк, порох, чай, было начато строительство Великой китайской стены… Вот только бойницы в этой стене почему-то направлены на юг…

25

Нем. Drang nach Osten — натиск на Восток.

201

Исправлено, было «В дальнейшем, начиная вторую часть».

202

Карломанов (видимо, Шарлеманей по-французски) тоже было не один: «1) старший сын франкского майордома Карла Мартелла. 2) Второй сын Пипина Короткого, младший брат Карла Великого, род. в 751 г. 3) Старший сын Людовика Немецкого». (БиЕ) Судя по дальнейшему, возможно, имеется в виду второй из них.

203

??

204

Судя по контексту, общение или объединение, видимо от лат. gregare собираться, скопляться.

205

Людовик Благочестивый (Louis le Pieux, Ludwig der Fromme) (778–840), франкский император с 814. Безуспешно пытался сохранить целостность унаследованной от отца (Карла Великого) империи, разделил управление ею между сыновьями в 817; произвел передел империи в 829. (К&М) Вот здесь-то и становитяс ясно, что под «Шарлеманем» все-таки имеется в виду Карл Великий (лат. Carolus Magnus) (742–814), франкский король с 768, с 800 император; из династии Каролингов. (К&М)

206

?? Непонятно.

207

Исправлено, было «у Славян все увеличивалось».

208

Т.е. Великого Переселения народов.

209

Т.е., из окопов.

210

Кунтуш, кунтыш м. зап. южн. род верхней мужской одежды, иногда на меху, со шнурами, с откидными рукавами; польский верхний кафтан. (ВРЯ)

211

Жупан м. теплая верхняя одежда на Украйне, род охабня || шуба, тулуп. (ВРЯ)

212

Гоплиты (hoplitai), воины древнегреческой тяжеловооруженной пехоты в 5–4 вв. до н. э. Вооружение: длинные копья и короткие мечи. Снаряжение: панцирь, щит, шлем и др. (К&М)

213

Экбатана, древнегреческое название г. Хамадан в Иране. Упоминается в ассирийской клинописи 11 в. до н. э. как Аматана. (К&М)

214

Загрос, система параллельных хребтов в Иране, на юго-западе Иранского нагорья. Длина ок. 1600 км, ширина 200–300 км. Высота до 4548 м (г. Зердкух). Горные пустыни, на северо-западе — кустарники и редколесья. (К&М)

215

Каринтия, (словенск. Koruska, нем. Karnten), историческая область в Центральной Европе, занимающая южную часть Альп и бассейн реки Дравы. (К&М)

216

Не вполне один и тот же: «Сивый 1. О масти животных, обычно лошадей: серовато-сизый. 2. Седой, с проседью. Сивая борода». (ТСРЯ)

217

Шафарик (Safarik) Павел Йозеф (1795–1861), деятель словацкого и чешского национального движения 30-40-х гг. 19 в., историк, филолог, поэт, иностранный член-корреспондент Петербургской АН (1839). Один из авторов программы (1818) «будителей». Труды по истории славянских литератур и языков, истории, этнографии и археологии («Славянские древности», т. 1–2, 1837). Сборник «Татранская Муза со славянской лирой» (1814). Пропагандировал идеи «славянской взаимности». (К&М)

218

М.б. все-таки Никополиса?

219

Никополь (Никопол), город в Болгарии, на берегу реки Дунай, немного ниже от впадения в него реки Осым, к северу от Плевена. Население менее 10 тысяч человек. (К&М)

220

Исправлено, было «поскольку».

221

Олан/ Алан в ВК нет, там есть только Эланьцы\Эланшти, т. е. Эллины.

222

Это эллины.

223

Грецьколань, по аналогии с Русколанью — территория в Причерноморье, где жили Греки (Греци).

224

Как уже сказано, такого в ВК нет.

225

Кумыки, народ в Дагестане (232 тыс. человек). Всего в Российской Федерации 282 тыс. человек (1992). Язык кумыкский. Верующие кумыки — мусульмане-сунниты. (К&М) А какова судьба алан, как считает нынешняя наука (правильно, нет ли): «Аланы, ираноязычные племена сарматского происхождения. С 1 в. жили в Приазовье и Предкавказье. Часть аланов участвовала в Великом переселении народов. Кавказские аланы (по-русски ясы) — предки осетин.» (К&М)

226

Да? А ученые говорят, что осетины называют себя Аланами…

227

Гейер (Geijer) Эрик Густав (1783–1847), шведский историк, поэт, композитор. Глава шведских романтиков. Героизировал дофеодальное прошлое Скандинавии («Викинг», «Вольный крестьянин»). Издал «Старые шведские народные песни» (1814-16, совместно с А. Афцелиусом), «Историю шведского народа» (1832-36). (К&М)

228

Мезия, древняя область между нижним Дунаем и Балканами, первоначально населенная фракийскими племенами. В 7–6 вв. до н. э. территорию Мезии колонизовали греки; с кон. 1 в. до н. э. находилась под властью Рима. В 4 в. здесь осели готы, в 6–7 вв. — славянские племена. (К&М)

229

Урбан II (Urban) (ок. 1042–1099), римский папа с 1088 (окончательно с 1094, когда он изгнал антипапу Климента III). В 1095 провозгласил 1-й крестовый поход. (К&М)

230

Лотарь III (Lothar) (по др. счету — Лотарь II) (ок. 1075–1137), император «Священной Римской империи» с 1125. Саксонский герцог (с 1106), занял имперский престол при поддержке высшего духовенства. (К&М)

231

??

232

Ганза (нем. Hanse), торговый и политический союз северонемецких городов в 14 (окончательное оформление) — 16 вв. (формально до 1669) во главе с Любеком. Ганзе, осуществлявшей посредническую торговлю между Зап., Сев. и Вост. Европой, принадлежала торговая гегемония в Сев. Европе. В Ганзу входило до 100 городов, в т. ч. Ревель (Таллин), Дерпт (Тарту), Рига, Новгород и др. Первые купеческие гильдии появились уже в 12 в. К 14 в. в Германии они достигли расцвета. Они умело использовали выгодное положение Германии на торговых путях, а такие города как Майнц, Кельн, Любек развивались главным образом за счет торговли. Ганза была монопольным посредником между производящими районами Северной, Западной, Восточной и отчасти Центральной Европы: Англия, Фландрия и Северная Германия поставляли сукна, Англия, Центральная Европа и Скандинавия — металлы, Северная Германия и Западное побережье Франции — соль, Восточная Европа — пушнину и воск. Немецкие купцы в Северной и Восточной Европе опирались на военные силы немецких рыцарских орденов и использовали успехи немецкой колонизации в славянских землях (Тевтонский орден был даже принят в члены Ганзы). Главным центром торговли был основанный на славянских землях город Любек. Другими важными пунктами на путях к Смоленску и Новгороду были Рига и Ревель. В первой половине 13 в. в Норвегии появились конторы немецких купцов, в это же время они получили привилегии на торговлю во Фландрии. Все это создало предпосылки для образования Ганзы. Окончательное оформление союза произошло в 1267-70 гг. во время победоносной войны против Дании, которой принадлежало господство над торговым путем между Северным и Балтийским морями. (по К&М)

233

Фридрих I Барбаросса (Friedrich Barbarossa, итал. «рыжебородый») (ок. 1125 — 10 июня 1190), германский король с 1152, император Священной Римской империи с 1155, из династии Штауфенов. (К&М)

234

Копенгаген (Kobenhavn), столица Дании, административный центр амта Копенгаген. 635 тыс. жителей. <…> Расположен на островах Зеландия и Амагер у пролива Эресунн. Впервые упоминается в 1043 как деревня Хавн («гавань»), в 1167 епископом Абсалоном построены замок и укрепления, с 1170 современное название («купеческая гавань»). <…> В 1254 получил городской статут, с 1417 — королевская резиденция и столица страны. (по К&М)

235

Исправлено, было «хроникера».

236

Т.е. осквернителей.

237

Т.е. жители Зеландии. «Зеландия (Шелланн) (Sjaelland), крупнейший остров в составе Дании. Св. 7 тыс. км2. Высота до 126 м. Буковые и дубовые леса. Земледелие. На восточном побережье Зеландии и близлежащем о. Амагер — г. Копенгаген.» (К&М)

238

Исправлено, было «тогда».

239

Не вполне понятна эта фраза.

240

Т.е. христианина.

241

Исправлено, было «больше».

242

Т.е. жители Курляндии. В К&М пишется: «Курляндия (латыш. Курземе), историческая область в западной части Латвии. В древности эта территория называлась Курса и была заселена балтскими племенами куршей. В 13 веке Курса была захвачена Ливонским орденом. Немецкие рыцари дали ей название Курляндия. В 1561–1795 годах ее большая часть составляла Курляндское герцогство. В 1795 году Курляндия вошла Российскую империю, в составе которой была создана Курляндская губерния. С 1918 года Курляндия в составе независимой Латвии.»

243

Речь Посполитая (Речь Посполита; польск. Rzeczpospolita — республика), традиционное название польского государства с конца 15 века, представлявшего собой сословную монархию во главе с избираемым сеймом королем. С момента заключения Люблинской унии 1569 года и до 1795 года Речь Посполитая была официальным наименованием объединенного польско-литовского государства. (К&М)

244

Исправлено, было «обратили бы».

245

??

246

Борнхольм (Bornholm), остров на юго-западе Балтийского м., в составе Дании. 588 км2. Население 45,2 тыс. человек (1993). Высота до 162 м. Дюны. Хвойные и лиственные леса, луга. Порт Ренне. (К&М)

247

Эзель, прежнее название о. Сааремаа в Эстонии. Сааремаа (Эзель), наибольший остров Моонзундского (Зап. — Эстонского) арх. в Эстонии, в Балтийском м. 2,7 тыс. км2. Высота до 50 м. Рыболовство. На острове — Вийдумяэский и Вилсандийский заповедники; геологический заказник Каали (метеоритные кратеры). Главный г. — Курессааре. (К&М)

248

Исправлено, было «сюрприз».

249

Исправлено, было «Конгрессы».

250

Т.е. «Герхардт».

251

Т.е. «поглощены».

252

Кексгольм, название г. Приозерск в Ленинградской обл. в 1611–1948. Приозерск (до 1948 Кексгольм), город в Российской Федерации, Ленинградская обл., на берегу Ладожского оз. Железнодорожная станция. 19,6 тыс. жителей (2002). Деревообрабатывающая, пищевая промышленность, историко-краеведческий музей. Известен с 1143 как крепость под названием Корела, в 1611–1710 в составе Швеции, в 1918 -40 в составе Финляндии (назывался Кякисальми). (К&М)