ПОСЛЕСЛОВИЕ

Естественная история Земли с появлением человека (высокоорганизованных форм) заканчивается и начинается человеческая история… В ходе ее умственная жизнь человека проявляет всю мощь, покоряет материю, господствовует над стихиями, превращая «все живое в своих рабов»… «А в последний период, который начинается с периода книгопечатания, она (душевная жизнь человека) собирает все духовное состояние в одно единое целое».[777] Эта победа духа над стихией, невежеством как раз и определяется большей духовной силой тех людей и народов, которые поставили в основу развития человеческой расы, своей нации веру в торжество высших духовных, нравственных начал над материализмом, меркантелизмом, над животной и полуживотной дикостью (в ее современных формах). Знание, подкрепленное верой во всемогущество Духа и Разума, создавших жизнь и мир, и одушевленное идеей, приоткроет нам тайную дверь. Как говорил русский ученый К. Э. фон Бэр: «Вся история природы является только историей, идущей вперед победы духа над материей».[778] Видимо, так в конечном счете и будет.

Словно на златой колеснице лучезарного бога Гелиоса, пронеслись мы над тысячелетиями, веками, народами и многими странами. Взор наш неизбежно вынужден был выхватывать лишь отдельные сюжеты из необозримой картины эволюции человеческой цивилизации. Мы увидели жизнь многих народов и их героев. Египтяне, шумеры, греки, римляне, евреи, китайцы, индийцы, корейцы, арабы, итальянцы, испанцы, латины, британцы, немцы, французы, скандинавы, русские, сербы, японцы, американцы, африканцы и т. п. оставили богатое наследие современникам. Мы обязаны им своими знаниями и деяниями выдающихся умов, талантов, гениев. Они стали истинными героями книг. Мы же с вами, говоря словами Я. Полонского, дружно поклонялись Рафаэлю и Данте, славили гений Шекспира, упивались, внимая музыке Бетховена, Моцарта, наслаждались романами Бальзака и Стендаля, изучали Канта, Гегеля, Гте. Хотелось приоткрыть частицу жизни, мысли и подвига. Если это удалось, то о большем мы не смели и мечтать. А ведь мы не коснулись огромнейшего пласта русской культуры и мысли. Гте во время разговора с художником О. Кипренским, рисовавшим его портрет (разговор шел по-французски), попросил того прочесть и перевести ему хотя бы несколько строф А. Пушкина. Кипренский прочел и перевел стихотворение «К Овидию» по-итальянски… Послушав сей стих Пушкина, немецкий поэт сказал: «Я думаю, ни итальянский, ни французский, ни даже немецкий не в состоянии передать той мощи и музыки, которую я услышал, когда вы читали эти стихи на своем родном языке». Может быть, судьба даст нам шанс поведать историю культурного и духовного развития России, ее триумфа и ее трагедии.

Благодарю учителей
за все немыслимые муки,
за все искусства и науки,
за Царскосельский наш Лицей.
Тебя я славлю, Геттинген,
и Лейден славлю, и Сорбонну
за вольность нашу и свободу!
Сим победита прах и тлен![779]

Пройдут годы, и некие другие люди вновь обратятся к бессмертным творениям веков минувших, к опыту мировых культур и народов, не уставая воздавать должное пантеону наших великих учителей. Vixerunt! («Их уже нет в живых!» – лат.). Не знаю, почувствовал ли читатель умиротворение, прочитав сей труд? Вряд ли. И все же низкий поклон и благодарность друзьям и соратникам за долготерпение. Воздадим должное поэтам и писателям, ученым и художникам, передавшим в своих книгах, картинах, мелодиях и образах мудрость мира, словно волшебные руны Одина… Книга в самом деле поразительнее всех самых наиволшебнейших средств просвещения и воспитания, хотя поэт Майков и заметил: «Гармонии стиха божественные тайны не думай разгадать по книгам мудрецов». И пусть не всем доступны страсти Нимврода, этого «ловца перед Господом» (в Библии так обычно характеризуют человека сильной и исключительной воли), но мы, скорее, познаем ad discendum, non ad docendum (лат. «для изучения, не для поучения»).

Талантливая, неординарная книга не только уловляет чуткие и нежные души. В ней, словно в магическом кристалле, вы обозревать эпохи, события, поступки, мудрые мысли. Я. А. Коменский написал: «Книги – это инструмент насаждения мудрости». Монтень сожалел, что в его время у Франции не нашлось десятка Диогенов Лаэртских, ибо из их трудов он больше бы узнал о судьбе и жизни «великих наставников человечества». Милтон сравнивал книги с волшебными травами, из которых составляются целебные и сильнодействующие снадобья… Что же касается выборки литературы для чтения, то он полагал, что «мудрый и из ничтожной книги извлечет больше полезного, чем дурак из Священного Писания». Дон-Кихот с удовольствием менял свои поля и фермы на книги. Да и раньше за редкие папирусы отдавали целые состояния. Философ Л. Фейербах сравнивал мудрые книги с дивными уединенными капеллами, которые человек воздвигает «в романтических местностях жизни, на самых красивых высотах». Он называл их извлечениями из великих «фолиантов жизни».[780]

В нашу эпоху роль книги не только не уменьшилась, но и повысилась. Хотя в иных странах заметны признаки ее девальвации. Ранее Ч. Лэм даже задавался вопросом: «Почему у нас нет молитв перед книгами – этой духовной пищей? Почему мы не молимся перед Милтоном, перед Шекспиром?» Могущественные правители и умнейшие мужи прошлого сочетали свою деятельность с огромной любовью к книге, не зная более здорового и полезного отдыха… У. Теккерей считал, что «книги просвещают душу, поднимают и укрепляют человека, пробуждают в нем лучшие стремления…». Дж. Рескин писал о книгах как о «сокровище королей», а английский эссеист Ли Хант считал даже простое разглядывание книжных корешков неплохим и крайне полезным «учебником гуманности». Драматург А. Н. Островский в «Застольном слове о Пушкине» сказал то, что мы вправе отнести не только к этому поэту, но и вообще к умным книгам: «Первая заслуга великого поэта в том, что через него умнеет все, что может поумнеть». Так же и с книгой: «Она учит тех, кто еще может учиться». Карлейль считал, что с книгой в корне изменились и условия массового образования. Он, правда, излишне опрометчиво утверждал, что «книгопечатание преобразовало все университеты и даже упразднило их». Учителю якобы не надо отныне собирать вокруг себя людей для передачи им знаний. Достаточно просто напечатать все, что необходимо, а обучающиеся получают книгу и могут изучать ее, сидя у очага. Понимая значение живой речи, он отмечал, что пока еще нет университета, который вполне усвоил бы эти условия. «Вдумайтесь – что может предложить нам любой Университет, т. е. завершающая образование высшая школа, – оказывается, то же самое, что делала всегда начальная школа: учить нас читать. Мы учимся читать – на разных языках, в разнообразных отраслях науки; мы учим алфавит и письменность по всевозможным книгам. Но ведь собственно знание, даже умозрительное, припасено для нас в самих книгах! Все дело в том, что мы читаем уже после того, как множество разных профессоров изложили нам все, что им было известно. Подлинный университет нашего времени – это собрание книг». Так думали многие в XIX веке. Так думает и ныне читающая часть людей, несмотря на весь информационно-компьютерный бум.[781]

Ницше писал о книге, почти ставшей человеком. Но книга – нечто большее, чем человек. Она есть суть всей духовности на Земле… «Уединение с книгой лучше общества с глупцами», – писал Пьер Буаст. Поэтому нас беспокоит засилье ТВ, как и то, что книга в России превращается в «роскошь» для основной массы граждан (по данным Института молодежи, лишь 27 процентов молодых людей проводит досуг с книгой, а 6 лет тому назад эта цифра составляла 47 процентов). Многим в России не на что купить не то что книгу, но кусок хлеба. А тут еще нынешние телевизионные фамусовы со злой иронией, но всерьез заявляют нам, стремясь уничтожить эти последние островки мысли и надежды: «Забрать все книги бы да сжечь!»

В том, что стали меньше читать, вина лежит не только на пустой власти, на обделенных умом и Богом деятелях «культуры» и идиотах-телевизионщиках, но и на иных ученых и писателях. Надо писать так, чтобы книги наши нельзя было не прочесть. Чтобы, когда придет смертный час и друзья повезут нас на погост, верные читатели книг имели полное моральное право начертать на вашей могильной плите слова, схожие с теми, что мы читаем в Онуфриевском монастыре на могиле великого первопечатника Ивана Федорова: «Друкарь книг, пред тем невиданных».

«Знаше – это то, что наиболее существенным образом возвышает одного человека над другим». Дж. Аддисон (1672–1718, английский поэт, ученый и политик)

Для правителей, властных элит мира лучшим университетом станут активные действия народа. Кафка как-то назвал книгу «топором, вырубающим море льда, застывшее внутри нас». Но нет еще такого топора, который в состоянии был бы вырубить океан льда в бесчувственном ледяном сердце буржуазии. Народ всегда должен помнить социальный логарифм (logos – отношение, arithmos – число). Разве буржуа в состоянии обновить мир? У них, казалось бы, есть знания, деньги, собственность. Но нет пылкого сердца, таланта самопожертвования, которые есть у народа! Они чересчур уж эгоистичны. Преимущества этого образованного, но алчного и мелкого, трусливого и бескровного класса бледнеют перед отвагой и мощью простого народа. Гердер страстно хотел, чтобы философ соединился с плебеем (народом), дабы стать полезным людям! Он же писал: «Всякая философия, если она хочет быть полезна народу, должна в центр своих изысканий поставить народ». Однако мы желали бы видеть наш народ более умным, трудолюбивым и деятельным.[782] Условия жизни народа находятся в прямой зависимости не только от его труда, но и от давления на хеопсову пирамиду власти. Поймите: чем сильнее будет давление, тем (при условии соразмерности целей и средств воздействия) выше будет степень свободы и независимости борющегося народа. Великие писатели это понимали. Ж.П. Сартр (1905–1980) хотя и говорил, что они «буржуа по происхождению и привычкам», приняты в обществе сильных мира сего и «находятся у них на содержании», все же требовал, чтобы книга вела к революции: «Одним словом, мы должны в своих произведениях бороться за свободу личности и за социалистическую революцию, … (так как) одно невозможно без другого».[783]

Правда Валери утверждал, что история и литература ничему не учат, вбирая в себе вс, что им угодно, давая примеры для самых различных поступков и выводов, и якобы нет ничего более смехотворного, нежели рассуждения об «уроках истории». Из уроков извлекают все, что им заблагорассудится (любую политику, философию или мораль). Он не верил в то, что история сможет помочь народам предвидеть будущее. Иные же, подобно основателю феноменологии, австрийскому философу из Моравии Э. Гуссерлю (1859–1938), и вовсе старались вынести историю за скобки, «забыть историю и ее образы». «Только так, – убеждал Гуссерль, – мы, живущие, избежим опасности быть задушенными мертвецами. Мы для того живем, чтобы победить их». Мы решительно не согласны с такой трактовкой. Кто-нибудь видел человека, «задушенного» историей или культурой?! Но всякий с легкостью укажет на многие миллионы судеб, поверженных, раздавленных невежеством, тупостью и пренебрежением к достижениям человеческой мысли и гения. Время покажет, кто из нас прав. Все разговоры о том, что власти и все общество должны жить, не заботясь об ученых, поэтах, образовании или истории, не только сомнительны, но и опасны. К. Д.Ушинский писал, что «только варварам свойственно не иметь истории». Кстати говоря, я считаю, что как раз этот антиисторический подход и привел нас к тяжелейшему моральному кризису. Да, история – это самая интригующая и неожиданная из всех когда-либо существовавших муз. Но опять же это вовсе не означает, что она не в состоянии кого-либо научить уму-разуму. Нет, нет и еще раз нет. Цивилизация доказывает обратное: мы видим, как идет трудное и болезненное «обучение» народов, правителей и элит (через книги, науки, кровь) в ходе преодоления преград исторического процесса и массового невежества. Художник Гойя восклицал: «О народ! Если бы ты знал, что ты можешь!» Но до него нужно еще донести все современные знания, мораль, дать понимание огромной силы, которой он обладает. Прав был французкий коммунар Ж. – Ж. Пийо, посвятив народу свой философско-исторический сборник «Народная Трибуна», где он прямо сказал: «Я не умею ни пресмыкаться, ни льстить, ни лгать. Народ, вот поэтому-то я посвящаю тебе плоды моих долгих бдений».[784] Поэтому весь смысл и суть нашего бытия заключаются в Народе – в его торжестве, уме, славе, здоровье и благополучии. Соборный Народ сможет осуществить все разумные и полезные перемены. Еще великий Пушкин говорил: «Уверуйте в дух народный и от него единого ждите спасения и будете спасены». Вот и мы «веруем» прежде всего в народ! Но в народ поумневший, пробужденный!

Поэтому никогда не опустимся до злой мудрости Ф. Ницше, которому массы представлялись достойными внимания только в трех отношениях: как плохие копии великих людей, изготовленные на плохой бумаге со стертых негативов, затем как противодействие этим же великим людям и, наконец, как орудие все тех же «великих людей»; в остальном же, говорил он, «побери их черт и статистика!».[785] В то же время пора уж осознать, что и возведенный на пьедестал народ, которому порой курят фимиам, может стать жутким идолищем. Не сотворите кумира ни из Бога, ни из Народа, ни из Власти. Соблазн такого «самообожествления», как писал П. Флоренский, у наших людей велик вследствие пассивности и рыхлости русской психологии.

Молодым предстоит все это подвергнуть анализу и критике… «Время– самый искусный историк» (Новалис). Помните: от старшего поколения к младшему, из века в век, как писал психолог В.М. Бехтерев, идет беспрерывная передача нервно-психической энергии. Она и является материальным выражением социального бессмертия или бессмертия духа.[786] Есть ли у вас эта энергия? Пусть не все из пережитого и обретенного надо брать в будущее. Многое нелепо, преступно и позорно. Конечно, японцы говорят: «От слепой преданности недалеко до неверности». Но и отбрасывать знания, опыт прошлого было бы безумием. Сказано же в притчах Соломоновых: «Примите учение мое, а не серебро; лучше знание, нежели отборное золото».

Губительнее всего для грядущих поколений стал бы путь жалких вырожденцев, предателей России, пифий, призывающих устранить историю старых отцов, а с ними – всю традиционную русскую культуру, мораль, совесть, знания и веру. В последние годы такие эдипы в России плодились тысячами… В греческой мифологии царь Эдип убивает отца, затем, кровосмеситель, насилует свою мать. Наш отец, Советский Союз, фактически был убит изменниками, отъявленными, гнусными негодяями без веры и чести, а мать-Россия предана и опозорена ими. Немало людей слабых, сломленных духом… Вот и В. Распутин, «совесть народа», приняв «дар данайца», весь как-то сник и воззвал русский народ к капитуляции перед плутократией: «Победители не мы… Мы, кому не быть победителями». А ведь должен был давно понять, что Русские – не сдаются! Мы, народ России, будем победителями!

Юноша бледный со взором горящим,
Хочешь – прими и мои три завета…
Первый завет: надо жить настоящим,
В этом надежда и сила поэта!

Помни второй: поклоняться, так чувству,
Дело любя и Народ беспредельно…
Лира бесстрастная в Храме искусства —
То ж, что и камень в пустыне – бесцельна.

Третий храни: вооружи Справедливость
Против тиранов и власти мамоны…
Это они оскверняют законы,
Бой против них – это высшая милость!

Юноша бледный со взором смущенным,
Коли ты примешь мои три завета,
Быть тебе витязем непобежденным —
С крыльями сокола, сердцем поэта![787]

Кремлевский мечтатель (В.Б. Миронов)

Мы, как нация, как великий народ, мы все находимся в ожидании героев! Со времен итальянского гуманиста Вико было аксиомой: история делается людьми. Позже эту же мысль повторят Маркс и Энгельс. Но какими людьми? В массе и народе или же в уникальной индивидуальности воплощается история? И так, и этак… И все же мотором истории и ее пылким сердцем являются Герои. Народ ждет их гласа, их божественного откровения и величайших дел! Если хотите, то он ждет жертвы, которую герой готов принести на его Алтарь – тогда и он берется за историю крепко, основательно, по-мужски. И творит ее без страха и упрека! Старшее поколение оставляет в наследство вам, юношам и девушкам XXI в., нелегкий мир, где триумф побед, свершений народов и личностей соседствует с откровенным цинизмом, воровством, разбоем и предательством вождей и элит. От вас зависит, будет ли он Русским Веком!

Задача возрождения России ляжет на плечи интеллигенции. Так уж случилось, что она долгое время оставалась классом для себя, а не классом для России. Вот и революция оттого случилась. Не от хорошей жизни революционеры воззвали к пролетариату. В статье «Героизм и подвижничество» С. Булгаков писал, что в руках интеллигенции «ключ к грядущим судьбам русской государственности и общественности». Сумеет ли она подняться на высоту этой задачи? Преодолеет ли надменность, антиколлективистские, антисоборные, разъединяющие начала? Она социализма и демократии хотела достичь одним прыжком. Россия же за ее невежество и барство, за умственную лень получила еврейскую диктатуру вкупе с татарщиной, а ныне воровскую бандократию. Булгаков прямо ставит вопрос о необходимости создания нового класса интеллигенции, но «с русской душой»: «Обновиться же Россия не может, не обновив (вместе со многим другим) прежде всего свою интеллигенцию. И говорить об этом громко и открыто есть долг убеждения и патриотизма».[788] Иван Солоневич также считал, что вся русская интеллигенция должна быть перевоспитана в русском духе. Он писал: «И так как это перевоспитание почти невозможно, то дело идет о создании новой русской интеллигенции, которая, конечно, не может родиться по заказу. Если перевоспитание одного человека, по крайней мере взрослого человека, есть вещь практически невозможная – «перевоспитание» тысячелетней нации есть совершеннейший абсурд».[789] Однако начинать тяжкую работу все же придется.

Сами по себе новые поколения окажутся бессильными и обреченными в своем движении к совершенному миру, если они будут уповать только на свой разум, опыт и знания. Перед нами стоит проблема колоссальный исторической важности. Как создать порядок, что дает всем некий шанс на ЦАРСТВО СПРАВЕДЛИВОСТИ НА ЗЕМЛЕ? Как обеспечить УСТОЙЧИВОЕ РАЗВИТИЕ ВСЕХ НАРОДОВ? И что остается нам? Sperare contra spem? («Без надежды надеяться?»). Где и у кого искать надежду и ответы на вопросы? Поэт К. Батюшков перед смертью все горевал, что так-таки не донес до будущего драгоценный сосуд гения. Сей «счастливый ленивец» и «философ резвый» (А. С. Пушкин) мечтал заказать художнику картину, которая бы в равной мере говорила воображению и сердцу народа. Хотел, чтобы в ней предстал гений истинный, живой, не академический. Гений подлинно народный!

Вот и русский писатель С. Семанов горько сетует: «Это Фукидид был учеником Геродота, а Платон – учеником Сократа. Нам такого счастья не выпало. Увы». В России, если поискать, есть сотни сократов, геродотов и карамзиных. Но по сей день, как сказала поэтесса, незаметно мудрых житие. Откройте их для себя и зажгите в вашем сердце пламень!

Задумайтесь над судьбой всех будущих родов, делая все возможное и для улучшения жизни ныне живущих. Впрочем, даже философ-стоик Сенека писал: «Для немногих рожден тот, что думает лишь о поколении своих сверстников. Вслед придут многие тысячи лет, многие сотни поколений; гляди на них! Даже если всем, кто живет в одно время с тобою, зависть велит молчать, придут другие и будут судить без ненависти и без пристрастия… Нет такого, кому добродетель не снискала бы любви при жизни или по смерти… Будь здоров».[790] Но чтобы судить, они должны быть!

Постарайтесь стать достойными наследниками лучшей части умов, патриотов, героев России. Служение народу – это великая честь. Произошло не крушение, не распад и гибель, но осознание русскими их места на священной земле. И это придает всем нам силы. Словно Антей, некогда припавший к Матери-земле, мы обретаем в ней энергию и мощь, достаточную для победы над врагом. В России – наша опора. За нами, мы это знаем, идет поколение не жалких и трусливых космополитов, алчно-тупых неучей, лишенных чувства любви к Родине, но рать славянско-евразийских витязей, просвещенных, умных, сильных духом и телом бойцов, свободных людей, живущих в свободной, пробудившейся стране. Пусть М. Бахтин как-то и сказал о книгах, созданных им в России под «безрадостными небесами»: тут, мол, все порочно. «Там эти книги никогда не прочтут». Для нас, русских, эти небеса радостны, благословенны, невыразимо прекрасны. Прочтут ли наши книги Там, судить не нам. Будем рады и счастливы, если их прочтут Тут. Цель книг: поддержать в годину смуты в России колеблющихся, вернуть веру неверующим, возродить в душах тягу к Справедливости. Это очень важно: помочь народу поверить в свое историческое предназначение, в его мощь и силу в годину испытаний, укрепить отчаявшихся, остеречь тех, кто готов сослепу или по невежеству денно и нощно слушать пение иных «заморских соловьев». «На целые народы и на отдельные лица, – писал Т. Грановский, ведя «пропаганду историей», – находят иногда минуты уныния, когда мир остается безотрадным, земная жизнь является, по-видимому, без цели и нравственность падает; тогда советницею и утешительницею является история: из нее видно, что человек часто бывал в таком положении, но что всегда выходил из него победителем, что зло никогда не преобладает и что добро никогда совершенно не уничтожается».[791] «И живы будем и не умрем и мы, и ты, и дети наши» (Бытие, 43, 8).

Из мириадов картин, эскизов, набросков, рисунков, мыслей смогли воссоздать малую часть панорамы развития человеческого рода. Non multa, sed multum (лат. – Не многое, а много). Мы в большом долгу перед поколениями, создавшими и отстоявшими в боях нашу Родину, культуру и цивилизацию, передавшими нам их в целости и сохранности… Символично, что книги завершаются на тройном рубеже. Во-первых, мы в конце бурного двадцатого столетия, во-вторых, переходим в третье тысячелетие, в-третьих, в эту пору когда-то пало монгольское иго. По древним кельтским обычаям, именно ноябрь месяц является «временными воротами» в потусторонний мир. Люди получают возможность общаться через эти «ворота» со своими предками, прародителями. В христианскую эру этот праздник стал праздником всех святых (современный Хэллоуин). Предки считались символом знаний и мудрости. Культура кельтов знает множество сказок и историй, когда умершие души великих сынов народа возвращались на землю специально для того, что передать сокровенные знания, наставления наследникам, вернуть в их умы и сердца память о былых битвах, подвигах их отцов и матерей. Они строго требуют, чтобы те не забыли законов и порядков отчей земли. В ноябрьские дни, так считали кельты, были возможны любые, самые фантастические и необычные вещи. Все барьеры между предками, живущими людьми, даже богами вдруг исчезали. Они могли свободно общаться тогда друг с другом.[792] Да и у православных считатется, что в святки разверзаются небеса и устанавливается контакт с будущим.

Когда-то учения Фихте, Канта, Гегеля были лучом надежды. Затем «Шеллингово огненное перо начало жечь бренные селения дряхлой учености». Правда Кант считал, что его философия не должна возбуждать ожиданий («они иногда обременительны, а часто и вредны»).[793] Тогда пришли Маркс, Ленин, Мао. Мир заметно изменился. Означает ли это, что он достиг совершенства? Мы так не думаем. Мир напряженно ждет плеяды дерзновенных мыслителей-прагматиков, борцов за счастье человека и народа. Мы обязаны оказать влияние на ход мировой истории. История – последовательная смена поколений, каждое из которых использует имеющиеся материалы, капиталы, обстоятельства и производительные силы, что ранее переданы предшествующими поколениями. С одной стороны, новое поколение продолжает унаследованную деятельность при совершенно изменившихся условиях, а с другой – видоизменяет старые условия посредством заметно измененной деятельности, причем эти новые условия зачастую предписывают ему его собственные условия жизни и придают ему определенное развитие, и даже особый характер. Иначе говоря, получается, что в такой же мере обстоятельства творят людей, в какой творят обстоятельства эти самые люди.

Удел России– быть сдерживающим началом, балансом, а, возможно, и главной опорой мировой цивилизации. В. Одоевский писал в «Русских ночах»: «Много царств улеглось на широкой груди орла русского! В годину страха и смерти один русский меч рассек узел, связывающий трепетную Европу, – и блеск русского меча доныне грозно светится посреди мрачного хаоса старого мира… Все явления природы суть символы одно другому: Европа назвала русского избавителем! В этом таится другое, еще высшее звание, которого могущество должно проникнуть в сферы общественной жизни: не одно тело должны спасти мы – но и душу Европы!» Россия для Европы – это не только гарант ее свободы, но еще в большей степени гарант ее наивысшей нравственности, культуры (или даже бессмертия).

Умное русское ядро должно стать основой власти в новой России в силу склонности русских к обьективности, правде, жертвенности во имя России. Ни один другой народ не готов к такому яркому самозабвенному служению во имя Родины. Еще Д. А.Хомяков изволил как-то заметить, что «основная способность русских людей – это обьективность: способность видеть вещи, как они есть, с возможно меньшим помрачением взгляда предвзятыми понятиями, мешающими видеть действительное». И хотя перед Богом нет ни эллина, ни иудея, современная жизнь настоятельно и сурово требует от русских поумерить «источник благодушного равенства», которое наш русский человек проявлял и проявляет ко всем другим племенам. Пусть останется отношениек инородцам и иноверцам, как к людям-братьям. Это естественно для православного человека, который «не ставит их никогда на степень низшей расы». Но почему же он был объективен ко всем, а только не к самому себе?! Итог его самоуничижения: на степень низшей расы поставлены русские. Они во многом и виноваты (будем откровенны хотя бы сами с собой) в сложившейся в стране ситуации.[794]

Найдут ли в себе силу и отвагу молодые умы изменить ситуацию? Что попусту бежать за Европой и США? В настоящее время у Запада «нет ни одной идеи, которая пришла бы на помощь защитникам существующего status quo» (Э. Фромм). Более того, историк Мишель Фуко и вовсе заявил: «…европеец не знает, кто он есть; он не знает, какие расы смешались в нем; он ищет роль, которая могла бы быть его ролью; у него нет индивидуальности» («Ницше, генеалогия, история»). Найдите свой путь. Он существует. Россия – больше, чем Европа или Америка, но чуть меньше, чем мир. Она может и должна дать народам надежду и идею. Хотя назначение Земли, несущей тайну и спасение человечеству, еще не вполне осознано миром. Она манит, восхищает и возмущает. Страна, где некогда оживет «семя Христово». Россия – главный «питомник для великого мира духа». В России могут быть со временем найдены ответы на ключевые вопросы бытия. В силу уникальности ее цивилизации Россия должна будет оформить эти новые и великие идеи.

Древняя египетская пословица гласила: «Когда Сфинкс заговорит, жизнь на Земле сойдет с привычного круга»…

О. Роден. Мыслитель. 1880–1900. Бронза. Фрагмент

Россия и есть тот «сфинкс откровения», что откроет миру тайну бытия, тайну, о которой с надеждой говорил Достоевский в «Заветном слове о Пушкине». Мы уверены, мир заговорит в XXI веке о России, сойдя с ее помощью с привычного круга несправедливости, алчности, убийств, грабежей, преступлений, диких пороков, в основе которых нищета духа, веры, ума, да и самой общественной философии. Создадим высокодуховное общество, где будут править справедливость и совесть, где не только возрастет «роскошь и изобилие плодов цивилизации», но вся эта роскошь и ее плоды не достанутся в удел единицам.

Прогресс человечества включает и прогресс каждой человеческой личности. Многие поколения еще пройдут к счастью через великие исторические ворота, над которыми будет стоять лаконичная надпись: «Человек для человека, все для человечества» (Н.Михайловский). А ведь мы еще не проанализировали в полной мере тех богатств, которые дали человечеству самые последние достижения науки, промышленности, образования, искусства в XX веке. Эти достижения народов велики и, видимо, бесспорны, хотя иные из них куплены, как нам кажется, слишком дорогой ценой. Но тут уж пусть будуший историк науки напишет «приходно-расходную книгу цивилизации» и сведет с ней свои счеты.[795]

Нужна опора на передовую науку, знание, образование. Фундаментальная наука России, инженеры и конструкторы, педагоги, ученые, мастера культуры должны стать тем локомотивом истории, той мощной ракетой, которая выведет нас на орбиту цивилизации высшего типа. Некогда на собрании, посвященном 103-й годовщине Петербургского университета (21 февраля 1922 года), социолог Питирим Сорокин напутствовал молодежь такими словами: «А история не ждет, она ставит ультиматум; бьт грозное: memento mori, бьт двенадцатый час нашей судьбы и решается наше: «быть или не быть». Первое, что вы должны взять с собой в дорогу, – это знание, это чистую науку, обязательную для всех, кроме дураков, не лакействующую ни перед кем и не склоняющую покорно главу перед чем бы то ни было; науку точную, как проверенный компас, безошибочно указывающую, где Истина и где Заблуждение. Берите ее в максимально большом количестве. Без нее вам не выбраться на широкий путь истории. Но не берите суррогатов науки, тех ловко подделанных под нее псевдоназваний, заблуждений, то «буржуазных», то «пролетарских», которые в изобилии преподносят вам тьмы фальсификаторов. Опыт и логика – вот те реактивы, которые помогут вам отличить одно от другого. Вашим девизом в этом отношении должен служить завет Карлейля: «Истина! Хотя бы небеса раздавили меня за нее! Ни малейшей фальши! Хотя бы за отступничество сулили все блаженства рая!» Второе, что вы должны взять с собой – это любовь и волю к производительному труду, тяжелому, упорному, умственному и физическому. Времена «сладкого ничегонеделания» – dolce farniente – кончились. Мир – не зал для праздношатающихся, а великая мастерская, и человек – не мешок для переваривания пищи, а прежде всего – творец и созидатель. История не терпела и в прошлом праздных тунеядцев: рано или поздно она сбрасывала их в кучу ненужных отбросов… Дорога предстоит бесконечно тяжелая. Только знания и труд, вместе взятые, могут преодолеть ее. Каждое из сокровищ, порознь взятое – знания без труда или труд неумелый и слепой, – не спасут вас».[796]

Академик Н. И. Конрад как-то написал: «Да, человек может обгонять историю, но люди обычно отстают от истории»… Давайте же, наконец, идти с ней в ногу. Поэтому взвесьте и проанализируйте на весах мудрости и разума все прошлые достижения и просчеты, все успехи и неудачи, победы и поражения народов, все восходы и закаты культур, всех стран и их героев. «Сегодня мы умнее, чем были вчера» (Винкельман). Соберите ценный материал, данный людьми, культурами, явлениями природы и истории. Пусть в сложнейшей работе примут участие не только коллективный Шекспир (коллективный Данте, коллективный Сервантес, коллективный Ярослав Мудрый, колективный Пушкин, коллективный Гте, коллективный Бальзак, чьи книги И. Тэн называл величайшим после Шекспира «складом человеческих документов»). Изучим их бережно, тщательно, любовно, внимательно, не забывая уроков прошлого. Как сказал испанский поэт Н. Диас о свойстве людской памяти:

Жизнь, эту лучшую из книг,
Мы невнимательно читаем,
А если что в ней подмечаем,
То забываем в тот же миг.

Русский ученый А.Чижевский заметил, что для пробуждения благодатных идей нужны особо благоприятные условия: «Необходимо, чтобы семя идеи попало в такую человеческую среду, где будет налицо целый ряд способствующих жизни условий. Тогда такая счастливая идея даст пышное цветение и взволнует огромные человеческие массы, тогда роли двух действующих лиц, человечества и идеи, резко меняются: теперь уже не общественное мнение движет идею, а идея приводит в движение огромные человеческие массы». Будем же, друзья, с учетверенной энергией создавать благоприятные условия для развития этих новых идей в России, используя лучшие навыки, знания, опыт, таланты великих людей мира.[797]

Сколько же можно бежать за тенями прошлого?! Неужели у нас некому повести народ путем науки и веры? Русский юрист Б. Кистяковский, с горечью говоря о неразработанности идеи правового и государственного строительства в России, взывал (1916): «Где та книга, которая была бы способна пробудить при посредстве этих идей правосознание нашей интеллигенции? Где же наш «Дух законов», наш «Общественный договор»?»[798] Создадим скрижали новых времен России! Ведь стыдно же, когда поэт Максимилиан Волошин писал о нас: «… нерадивы и нищи средь богатств земли». Ведь с тех пор мало что изменилось!

Выведем народ из тьмы плутократического «средневековья». И не забудем заветов великих мужей– Горация, Шиллера, Канта: «Sapere aude» («Имей мужество жить своим умом»). А также завета светоча русской мысли А. С. Хомякова, который не только первым проникся историческим духом народа и его истории, но и решительно требовал от русских «думать своим умом». Для этого надо побороть «чужебесие», распространяемое в России космополитами и всей этой нечистью, что считает, что «легче и не думать вовсе», а взять у них, в «цивилизованных странах», все и вся готовеньким. Дескать, «вс там на Западе перекроится на новый крой». Чужой ум к своей голове не пришьешь. Ждать, что Запад и Восток «заведут наши умственные часы», позорно и опасно. К тому же, если они заведут их, то таким образом, что само историческое время пойдет для России, народа вспять. В борьбе и труде обретем счастье свое.