Предисловие

Книга «Несостоявшаяся битва» принадлежит перу английского историка Д. Кимхе и посвящена анализу событий, связанных с англо-французскими «военными гарантиями» Польше, которые во многом определили развитие начального периода второй мировой войны. Автор книги бросил вызов официальной трактовке этих событий, распространяемой реакционной историографией, и дает им свое объяснение.

Напомним драматические события 1938–1939 годов.

После того как под видом «спасения мира в последнюю минуту» Англия и Франция при поддержке США выдали Гитлеру Чехословакию, следующим актом подталкивания фашистской агрессии против СССР стало предательство ими Польши.

«Советское правительство, — указывается в Тезисах ЦК КПСС „50 лет Великой Октябрьской социалистической революции“, — предпринимало энергичные усилия для создания системы коллективной безопасности в Европе с тем, чтобы преградить путь войне. Эти усилия натолкнулись на сопротивление западных политиков — „мюнхенцев“, стремившихся направить фашистскую агрессию против СССР и вступить в союз с Гитлером. В этой сложной обстановке Советский Союз заключил договор о ненападении с Германией, который расстроил расчеты империалистов и позволил выиграть время для Укрепления обороны страны. Но предотвратить войну в тех условиях оказалось невозможным. При попустительстве правящих кругов Запада гитлеровская Германия развязала вторую мировую войну».

Что представляли собой англо-французские военные гарантии Польше? Такими гарантиями принято считать комплекс военно-политических обязательств, взятых Англией и Францией по отношению к Польше, и соответствующих соглашений, заключенных между этими странами в марте — сентябре 1939 года.

31 марта 1939 года английское правительство от своего имени и от имени французского правительства заявило, что будет оказывать Польше возможную помощь, если над ее безопасностью нависнет угроза. Односторонняя английская гарантия Польше 6 апреля была заменена предварительным двусторонним соглашением о взаимной помощи между Англией и Польшей. Окончательно англо-польский союз был оформлен в виде Соглашения о взаимной помощи и секретного протокола, подписанных в Лондоне 25 августа.

Статья первая англо-польского Соглашения о взаимной помощи гласила: «В случае если одна из Договаривающихся сторон будет вовлечена в военные действия с европейской державой вследствие агрессии, совершенной этой последней против указанной Договаривающейся стороны, другая Договаривающаяся сторона немедленно окажет Договаривающейся стороне, вовлеченной в военные действия, всю зависящую от нее поддержку и помощь».[1] Под «европейской державой», как следовало из секретного протокола, подразумевалась Германия.

В свою очередь, Франция подтвердила союзнические обязательства в отношении Польши. «Франция и Польша, — говорилось в официальном заявлении главы французского правительства Даладье, — дают друг другу немедленные и прямые гарантии в отношении любой прямой или косвенной угрозы, которая представляла бы собой посягательство на их жизненные интересы».

Эти торжественные и далеко идущие обязательства западные державы выполнять не собирались. Польша, как и ранее Чехословакия, стала разменной монетой в их политике подталкивания фашистской агрессии против СССР.

Главным тезисом западных историков и мемуаристов, стремящихся оправдать отказ английских и французских правящих кругов от выполнения военных гарантий, является утверждение, что в сентябре 1939 года Англия и Франция потому якобы не были способны дать вооруженный отпор фашистской Германии, что она «имела решающее военное превосходство».[2] Бывший английский премьер Макмиллан в своих мемуарах утверждает, что Великобритания не была готова к войне «в экономическом отношении». Его соотечественник Селби объясняет бездействие Англии и Франции после нападения на Польшу тем, что «эти две страны очень мало могли повлиять на исход польской кампании».[3] Француз-скин историк Гальтье-Буасьер утверждает, что «Франция была слаба». По существу, этой же точки зрения придерживается профессор Стэнфордского университета Райт, который делает вывод, что «ни одна из западных держав не могла оказать помощь Польше по крайней мере в течение первых двух недель войны».

На основе многих, в том числе неопубликованных, источников, не известных советскому читателю, Кимхе показывает несостоятельность этой легенды. И у него есть к тому веские основания.

Фашистская верхушка Германии после захвата Австрии, Чехословакии и Клайпеды хорошо усвоила подлинную суть политики умиротворения. «Наши враги, — говорил Гитлер, — всего лишь убогие черви. Я видел их в Мюнхене. Они не пойдут дальше установления блокады».[4] Фашистский генералитет опасался войны на два фронта, однако анализ двурушнической политики западных держав по отношению к Польше позволял Гитлеру и его окружению извлекать из этой политики максимум выгоды. 22 августа 1939 года, за восемь дней до нападения на Польшу, Гитлер заявил на совещании с генералами: «В действительности Англия поддерживать Польшу не собирается».[5]

Сущность политики западных держав по отношению к Польше, подлинная глубина совершенного предательства и степень вероломства правящих кругов Запада раскрываются при ознакомлении с некоторыми оперативными документами англо-французского командования, разработанными на основе данных Польше гарантий, а также с практическими военными мерами, предпринятыми этими странами после нападения Германии на Польшу.

В одном из директивных английских документов по планированию войны прямо говорилось: «Судьба Польши будет определяться общими результатами войны, а последние, в свою очередь, будут зависеть от способности западных держав одержать победу над Германией в конечном счете, а не от того, смогут ли они ослабить давление Германии на Польшу в самом начале».[6]

Между тем западные державы имели реальные возможности нанести в первой половине сентября 1939 года достаточно сильный удар по Германии, который мог бы существенно изменить положение на польско-германском фронте. В своей книге автор приводит убедительные цифровые данные на этот счет. Оценивая военный потенциал фашистской Германии в тот период, нельзя не учитывать, что захват Австрии и особенно Чехословакии, гонка вооружений и интенсивное строительство привели к значительному росту этого потенциала. Тем не менее вооруженные силы фашистской Германии в 1939 году не были готовы к ведению длительной войны на два фронта с достаточно сильным противником.

История свидетельствует, что миф о решающем военном превосходстве Германии был искусственно создан совместными усилиями англо-французских правящих кругов и штабов, а также фашистской пропагандой. Типичной в этом отношении была разительная противоречивость в оценках германских ВВС.

В конце 1969 года западногерманский журнал «Шпигель», подчеркивая пропагандистский характер хвастливого заявления Геринга о том, что «с помощью авиации он разыщет английский флот и будет гонять его с места на место вокруг Британских островов», писал, что «в действительности командование ВВС не могло выделить ни одного бомбардировщика для Западного фронта. Что касается возможностей бомбардировать Англию, то они также были ограниченны».[7]

Реально германские ВВС имели около четырех тысяч самолетов. Однако незадолго до начала второй мировой войны посол США в Лондоне Джозеф Кеннеди передал Чемберлену данные американской военной разведки, из которых следовало, что ВВС Германии насчитывали в пять раз больше боевых самолетов, чем Великобритания, и в одиннадцать раз больше, чем США. Большую активность в этом проявил профашистски настроенный американский летчик Линдберг, который, прибыв в Европу, внушал высокопоставленным государственным и военным деятелям союзников, что «воздушная мощь Германии больше всех европейских стран, вместе взятых». Автор, говоря об этом, замечает, что Линдберг преуспел в своем деле «куда лучше, чем нацистская пропаганда».

Французский министр авиации Ги ля Шамбр заявил, что Германия якобы имеет в своем распоряжении 12 тысяч самолетов. Ллойд Джордж, выступая 19 мая 1939 года в палате общин, высказал предположение, что «у немцев уже имеется двадцать тысяч танков и тысячи бомбардировщиков».

Следует, однако, отвести как несостоятельные доводы тех буржуазных историков, которые исходят в своих расчетах из подобных цифр. Фашистская пропаганда могла оказывать воздействие на военно-политические решения союзников, но подлинное или близкое к нему соотношение сил было, конечно, известно высшему политическому и военному руководству Англии, Франции и США.

Более того, имеются данные, что видные английские государственные деятели преднамеренно искажали сведения своей разведки в пользу Германии, с тем чтобы не допустить даже обсуждений каких-либо эффективных военных мер помощи Польше.

Кимхе приводит в своей книге сенсационный факт о том, что Чемберлен лично внес «поправку» в оценку германских ВВС, представленную ему разведывательной службой ВВС Англии. В результате цифровые данные, характеризующие немецкие ВВС, оказались в два раза выше данных разведки.[8]

Конкретные решения стратегического и оперативного характера принимались не на основе этих преднамеренно раздутых цифр. Они определялись в первую очередь последовательным курсом правящих кругов Англии, Франции и США, которые всеми имеющимися в их распоряжении средствами направляли фашистскую агрессию на Восток, против СССР, стремились заставить Германию отказаться от войны на Западе и пойти с ними на сделку. В 1938 году одна такая сделка им удалась — за счет Чехословакии. Теперь терновый венец был уготовлен Польше. Первые же дни войны показали, что у Англии и Франции нет планов оказания Польше эффективной военной помощи.

9 сентября 1939 года, когда начались переговоры польского командования с начальником имперского генерального штаба Англии генералом Айронсайдом, поляки смогли в этом убедиться. На их просьбу о безотлагательной военной помощи (передовые части немецко-фашистских войск в это время находились в непосредственной близости от Варшавы) Айронсайд, как свидетельствуют польские документы, ответил, что действия на континенте — это дело французского командования, и посоветовал «закупить известное количество вооружения в нейтральных странах». Переброска английских войск во Францию, начавшаяся 4 сентября, проходила крайне медленно. В те дни, когда Польша один на один сражалась с превосходящим по силе врагом, Англия вообще не бросила в бой против немецко-фашистских войск на Западе ни одного своего солдата.

Цинизм английских политиканов, казалось, не имел предела. Когда к министру авиации Буду обратились с предложением поджечь зажигательными бомбами лесные массивы в Германии, он ответил: «Этого мы не можем сделать, так как лес в Германии — частная собственность… Завтра вы меня попросите бомбардировать Рур, но это тоже частная собственность».

В том же духе действовали и французские правящие круги. 10 сентября Гамелен сообщил польскому правительству в ответ на его запрос о помощи: «Больше половины наших дивизий северо-восточного театра военных действий ведут бои». Под этим подразумевалось ограниченное наступление, предпринятое девятью французскими дивизиями 9—12 сентября в предполье Западного вала.

Но, продвинувшись на узком 25-километровом участке фронта в условиях незначительного сопротивления противника (фашистские войска получили приказ уклоняться от боя), англо-французское командование прекратило и это наступление. Затем было обещано начать наступление 17 сентября, наконец, 20-го, но все это оказалось обманом.

Генерал де Голль пишет в своих мемуарах: «Когда в сентябре 1939 года французское правительство по примеру английского кабинета решило вступить в уже начавшуюся к тому времени войну в Польше, я нисколько не сомневался, что в нем господствуют иллюзии, будто бы, несмотря па состояние войны, до серьезных боев дело не дойдет. Являясь командующим танковыми войсками 5-й армии в Эльзасе, я отнюдь не удивлялся полнейшему бездействию наших отмобилизованных сил, в то время как Польша в течение двух недель была разгромлена бронетанковыми дивизиями и воздушными эскадрами немцев».[9]

Представитель главного командования сухопутных войск (ОКХ) в ставке Гитлера генерал Форман позднее отмечал, что германо-польская война была для фашистской Германии «танцем на бочке с порохом, к которой уже был приставлен фитиль. Если бы, — продолжал он, — пришли в движение силы (западных союзников Польши. — О. Р.), имевшие громадное превосходство… то война неизбежно закончилась бы. В Польше пришлось бы прекратить боевые действия. Самое большее через неделю были бы потеряны шахты Саара и Рурская область…».

В условиях подавляющего превосходства противника, грубейших просчетов, а затем и позорного бегства буржуазных правителей Польши польский народ понес огромные жертвы, но сумел нанести существенный урон врагу. Героическая оборона Варшавы, так же как подвиг защитников Вестерплятте и Модлина, Хеля и Гдыни, навечно останется символом мужества и стойкости польского народа. Общие потери немецко-фашистских войск на польском фронте составили около 42 тысяч человек убитыми, ранеными и пропавшими без вести. Было уничтожено значительное количество немецкой военной техники, в том числе до 1000 танков и бронемашин, около 600 самолетов. Совершенно иная картина выявилась на Западном фронте. В сводке германского верховного ко мандования от 18 октября 1939 года было объявлено о следующих потерях немцев на Западном фронте: 196 человек убито, 356 ранено, 144 пропало без вести. Потеряно 11 самолетов.[10]

Так на практике выполнялись «немедленные и прямые гарантии» Запада оказать Польше «поддержку и помощь». Историки ГДР справедливо отмечают, что «это было редкое искусство ведения войны (Англией и Францией. — О. Р.), которое в литературе стали называть „странной войной“, „сидячей“, или „призрачной войной“, „смешной войной“».

В час смертельной опасности западные союзники бросили Польшу на произвол судьбы. Правящие круги Запада надеялись, что гитлеровские армии, быстро двигавшиеся на Восток, с ходу вторгнутся в пределы Советского Союза. Поэтому они не только не хотели помогать истекавшей кровью Польше, но, наоборот, ждали ее скорейшего поражения. Всем своим поведением правители западных держав давали понять Гитлеру, что он может напасть на СССР, не опасаясь за свои тылы. Предательство западных держав, стоившее польскому народу огромных жертв, было, как и в случае с Чехословакией, страшной данью гитлеровским сатрапам за их неоднократно декларировавшиеся намерения сокрушить Советский Союз.

Своим содержанием книга Кимхе, помимо воли ее автора, подтверждает этот вывод. Слова «помимо воли ее автора» здесь не случайны, так как в анализе причин фактического отказа правящих кругов Запада от выполнения «военных гарантий» Польше автор книги лишь однажды близок к правильному выводу. «Концепция нацистской Германии как бастиона против русского коммунизма, — пишет он, — была воспринята значительно шире среди правящих и высших классов Англии и Западной Европы, чем это может предполагать новое поколение тридцатью годами позднее». В основном же автор, следуя, как заметят читатели, своему субъективистскому тезису, что «войны чаще всего являются результатом скорее выдуманных, чем реально сложившихся ситуаций», пытается объяснить политику западных держав и бездействие англо-французского командования то «стремлением Чемберлена к миру», то «страхом перед мощью Германии», что опровергается приводимыми им же самим цифровыми данными, а чаще всего «плохой работой западных разведок». Не случайно столь наивным звучит его заключение, где он главный урок событий первых двух недель сентября 1939 года сводит к необходимости создания Международного разведывательного агентства. По мнению Кимхе, это агентство устранит «те опасные разведывательные выводы, которые… были в основе большинства главных военных столкновений прошлого и могут легко привести к новому, более тяжелому конфликту».

Последовательное разоблачение главного виновника второй мировой войны — международного империализма остается за пределами той цели, которую поставил себе автор книги. Между тем уроки событий, рассматриваемых в книге Кимхе, в первую очередь свидетельствуют, что антисоветская политика западных держав была и остается основной причиной международной напряженности.

Коренное изменение обстановки в Европе в результате разгрома фашистской Германии и образования содружества социалистических государств, в состав которых входят братские Польша и Чехословакия, поставило мощный барьер на пути милитаристских сил. Однако эти силы, опирающиеся на агрессивную антикоммунистическую политику США, ФРГ и их союзников по НАТО, делают ставку на войну.

Весьма актуальными, имеющими крупное международное значение являются в этой связи документы международного Совещания коммунистических и рабочих партий в Москве (1969 г.). «Важнейшая форма борьбы против угрозы развязывания империализмом новой мировой войны, — говорил тов. Л. И. Брежнев в своем выступлении на Совещании, — это организация коллективного отпора действиям агрессоров в случаях, когда они в том или ином районе мира начинают военные авантюры».

События, которым посвящена предлагаемая читателю книга, указывают на глубокую историческую обоснованность этого положения.

Несмотря на отмеченные недостатки, книга Кимхе привлекает внимание советских читателей, поскольку приводимый в ней фактический материал при критическом отношении к выводам автора позволяет правильно оценить предательскую политику правящих кругов Англии и Франции в предвоенные годы, потворствовавших развитию гитлеровской агрессии.

Полковник О. А. Ржешевский,

кандидат исторических наук


Примечания:



1

Documents of International Affairs, 1939–1946. London, 1951, vol. 1, p. 469.



2

Н. Macmillan. The Blast of War 1939–1945. London, 1967, pp. 5—7



3

J. Selby. Second World War. London, 1967, p. 16.



4

История Великой Отечественной войны СССР 1941–1945. Т. 1. М., Воениздат, 1963, стр. 160.



5

Trial of Major War Criminals. Nuremberg, 1949. Doc. 793-PS.



6

Д. Батлер. Большая стратегия, сентябрь 1939 — июнь 1941. М, 1959, стр. 34.



7

Вторая мировая война 1939–1945 гг. М., Воениздат, 1958, стр. 137.



8

См. Kimche. P. 117.



9

Ш. де Голль Военные мемуары. Т. 1. М, Изд-во иностранной литературы, 1957, стр 56.



10

См. К.Типпельскирх. История второй мировой войны. М., Изд-во иностранной литературы, 1956, стр. 32.









 


Главная | В избранное | Наш E-MAIL | Прислать материал | Нашёл ошибку | Верх