Предисловие

Я не намерен говорить общие слова об этой книге. Хочется лишь сделать несколько замечаний с позиций сотрудника ФБР, который в годы активного противоборства между советской и американской разведывательными службами (40-е — 50-е годы) находился по разные стороны барьера с одним из авторов. Надеюсь, что эти заметки будут полезными читателю, которого заинтересует история деятельности советских агентов, проникших в проект «Манхэттен».

Мои первые шаги в борьбе против советских секретных служб относятся к 1945 году. В то время у меня уже был четырехлетний опыт работы в качестве специального агента ФБР. В течение всех лет войны я занимался не только борьбой с преступлениями, предусмотренными федеральным законодательством, но и принимал участие в противодействии шпионским устремлениям нацистской Германии. Победа над нацистами дала ФБР законное право гордиться своим вкладом в общее дело. В последующие несколько лет оставалось лишь навести окончательный порядок в этой специфической области. В то же время проблема противодействия советским разведывательным службам тогда вырисовывалась весьма туманно. Поначалу я даже считал, что это дело абсолютно бесперспективное, и очень не хотел им заниматься.

Тем не менее я проработал в этой области десять последующих лет. В 1947 году меня перевели из Нью-Йорка в штаб-квартиру ФБР в Вашингтоне и назначили генеральным инспектором группы, которая занималась советским шпионажем. Впоследствии я возглавил подразделение, анализировавшее шифропереписку между советским консульством в Нью-Йорке и центральным аппаратом КГБ в Москве. Шифры КГБ были раскрыты, и мы получали из перехваченных шифротелеграмм все необходимые сведения. Я рассказал об этом периоде моей карьеры в книге «Война ФБР — КГБ: история специального агента» (1986), написанной в соавторстве с Томом Шахтманом; в дальнейшем я еще скажу о ней несколько слов. В целом моя первоначальная оценка была верной: советские секретные службы не прекращали своей работы в Америке, они вели потрясающе активную деятельность, которая была направлена против ее жизненных интересов. Эта работа свела меня с бывшими американскими коммунистами, в том числе с Элизабет Бентли, и с советскими агентами такого уровня, как шпион в атомной области Клаус Фукс, не говоря уже о волнующем и драматическом деле, в котором главными участниками были супруги Джулиус и Этель Розенберг.

Редко вспоминают, особенно в книгах, посвященных «холодной войне», о том, что ФБР сконцентрировало свое внимание на советской угрозе лишь начиная со второй половины сороковых годов. Во время Второй мировой войны оно занималось защитой Соединенных Штатов от шпионажа и саботажа, проводимых «державами Оси», и почти весь его потенциал и личный состав был ориентирован на решение этой задачи. К примеру, в 1944 году общая численность личного состава ФБР составляла семь тысяч человек, из которых более одной тысячи находились в нью-йоркском бюро — самом крупном и наиболее активном. Из них только около пятидесяти или шестидесяти сотрудников работали в подразделении, которое занималось советским шпионажем. Остальные занимались правонарушителями по «федеральным преступлениям» и фашистской агентурой. «Охота на человека», начатая в отношении нацистского шпиона Эриха Гимпеля, о которой я писал в моей книге, дает представление о распределении сил по направлениям деятельности ФБР.

В тридцатые и начале сороковых годов контрразведывательное противодействие операциям советских спецслужб составляло лишь малую часть оперативной деятельности ФБР. Просматривая при подготовке книг досье тех лет, я был просто поражен незначительностью масштабов деятельности ФБР на этом направлении. Предупреждения в 1944 году советского перебежчика Виктора Кравченко в отношении враждебных намерений СССР и двойной игры Сталина оказались для меня полным откровением. Впоследствии жизнь показала, что он был более чем прав. Для Советского Союза — нашего «большого союзника» периода военных лет — и «славного Дядюшки Джо» (так американская пресса любила называть Сталина) все средства оказались хороши для того, чтобы проникнуть в секреты правительства США и шпионить за нашей программой создания атомного оружия. Надо отдать должное советским разведчикам за ловкость и умение в этих делах, но необходимо признать и большую заслугу их разведывательных служб, которые проявили высокий уровень компетентности. НКВД — КГБ в этой гонке всегда оказывалось впереди ФБР.

Фактически советское агентурное проникновение в правительство США началось в тридцатые годы, когда его осуществил советский разведчик Гайк Овакимян через активиста Коммунистической партии США по имени Джакоб Голос. В 1941 году ФБР разоблачило Овакимяна и министерство юстиции готовилось предъявить ему официальные обвинения, однако вмешался государственный департамент и дал ему возможность беспрепятственно выехать из США. Советский Союз только что подвергся нападению нацистов, и в этот момент отдать под суд одного из главных советских шпионов в Америке было бы «политически некорректно». По возвращении в Москву Овакимян, который хорошо знал Америку, стал работать в подразделении, занимавшемся операциями против США. Читатель найдет в этой книге рассказ об Овакимяне и других известных ФБР сотрудниках НКВД — КГБ, таких, как Василий Зарубин (он же Зубилин), Анатолий Яцков (он же Яковлев) и Вильям Фишер (он же Рудольф Абель). Он также встретит некоего физика, работавшего в закрытой зоне Лос-Аламоса, который, как теперь установлено, передавал секреты советской разведке и проходил под псевдонимом Млад.

Только через несколько лет после произошедших событий и тем более после советского агентурного проникновения в Лос-Аламос я узнал о размахе операций НКВД в Америке во время войны. В 1948 году мне довелось работать вместе с блестящим дешифровальщиком Мередитом Гарднером, которому я передавал необходимые ему материалы и информацию. Я восхищался мастерством, с которым он раскрывал действовавшие в 1944 году и до весны 1945 года шифры НКВД. Раскрытие содержания советской секретной переписки — мечта контрразведчика; ведь даже если эта переписка относится к прошлому, ее расшифровка имеет огромное практическое значение. Наша работа позволила выявить более двухсот человек, причастных к советскому шпионажу.

Расшифрованные телеграммы дали нам представление о том, как московский разведцентр проводил свои операции в Америке, как разрабатывал методику вербовок, и даже о таких деталях, как расписания встреч, места их проведения и пароли в условиях Нью-Йорка. Сотрудники советской разведки в Америке никогда не действовали только на свой страх и риск, а всегда в контакте, зачастую ежедневном, со своим руководством на Лубянке. Данная книга, в значительной части основанная на материалах досье КГБ № 13 676, показывает нам широкую картину этого взаимодействия и постоянного согласования вопросов между сотрудниками советской разведки в Нью-Йорке и их оперативным Центром в Москве.

Однако расшифрованные телеграммы, приводимые одним из авторов — полковником Владимиром Чиковым, не похожи на оперативную переписку, которую мы с Гарднером читали в свое время. Они весьма многословны, их язык облагорожен. Послания, которые мы расшифровывали, были написаны в телеграфном стиле, напоминавшем стиль переписки ФБР, в котором сочетание букв «ЕRPT» означало «Направьте ответ телетайпом». Из введения к книге, написанного автором Владимиром Чиковым, я понял, что он решил изложить телеграммы более литературным языком как в целях достижения большей смысловой ясности, так и для того, чтобы отойти от сходства с текстом оригинала, что могло бы облегчить раскрытие других шифров. Однако я полагаю, что было бы достовернее и, может быть, драматичнее сохранить четкий и сжатый стиль советских секретных посланий.

После такого замечания я вновь с волнением возвращаюсь в прошлое, в обстановку борьбы с советской разведкой, чтобы пройтись по знакомым улицам Нью-Йорка, где мужчина в длинном плаще ставит мелом на стене сигнал, или втыкает гвоздь под скамьей в сквере, или спрашивает у прохожего, вежливо приподняв шляпу: «Не приходилось ли нам встречаться в прошлом году в Мадриде?» Чтобы узнать что-то новое в отношении признанного мастера шпионажа Анатолия Яцкова, которого я знал под фамилией Яковлев, — советского вице-консула, за которым мне доводилось вести наружное наблюдение. Чтобы вновь встретиться с Моррисом и Леонтиной Коэн, с которыми лично я никогда не виделся, но уверен, что именно через них в течение определенного времени осуществлялась связь между полковником Рудольфом Абелем и супругами Джулиусом и Этель Розенберг. Чтобы узнать подробности о контактах супругов Коэн с другим шпионом в атомной области, в отношении которого В. Чиков утверждает, что тот до сих пор живет в Америке и гордится былыми подвигами, способствовавшими созданию русскими атомной бомбы. Этот мистический персонаж, которого называют Млад, является центральной фигурой книги.

В оперативной переписке КГБ, которую мы расшифровывали, встречалось много различных псевдонимов. Среди них наиболее важным был Гомер. Его присвоили британскому предателю Дональду Маклину, члену широко известной кембриджской шпионской группы. В своей книге «Моя тайная война» Ким Филби, другой член той же самой группы, пишет о попытках ФБР выявить Гомера. Я всегда считал, что этот пассаж из его книги представляет собой попытку тонкой подсказки, имеющей целью внушить Западу, что он выдал КГБ все материалы, которые были нами раскрыты в результате дешифровки советской оперативной переписки. Другим кодовым наименованием, взятым из античных времен, является Тир, которым обозначали Нью-Йорк. У меня сложилось впечатление, что у кого-то из аппарата НКВД — КГБ была слабость к греческой мифологии.

По поводу супругов Розенберг В. Чиков говорит не очень много. Как полковник КГБ, он связан официальной версией советских секретных служб в отношении этих супругов, которая в течение сорока пяти лет отрицала их принадлежность к советской агентурной сети. Это отрицание противоречит словам Никиты Хрущева, который утверждал, что слышал высказывания Сталина и его министра иностранных дел Молотова о том, что супруги Розенберг передали СССР ценные сведения. Оно противоречит также мемуарам бывшего разведчика Павла Судоплатова, согласно которым Розенбергов, по-видимому, завербовал Овакимян, но они якобы всегда были лишь агентами-связниками, не имеющими большого оперативного значения. Это утверждение опровергается опубликованными в 1995 году Центральным разведывательным управлением США материалами 49 перехваченных шифротелеграмм резидентуры советской разведки, подтверждающими, что супруги Розенберг принимали участие в советском атомном шпионаже. Эти телеграммы являются частью документов, расшифрованных Мередитом Гарднером, и ожидается публикация еще двух тысяч документов. Владимир Чиков приводит детальное описание судьбы супругов Коэн.

Я встречался с полковником Чиковым в Москве. Мы с ним совместно работали над тремя фильмами. Меня сняли на пленку в 1990 году в эпизодах, где я рассказываю о моей точке зрения в отношении супругов Коэн и советского шпионажа в целом, для русского документального фильма под названием «Полвека тайн», в котором Чиков выполнял роль консультанта. Эпизоды из этого фильма были использованы в английском фильме «Странные соседи» (1990). Потом Чикова и меня сняли для документального фильма из трех частей под названем «Красная бомба», который показывали в Соединенных Штатах в 1994 году по кабельной телевизионной сети «Discovery».

Встречи с полковником Чиковым надолго остались в памяти. Он сердечно пожал мне руку у импозантного здания на Лубянке, как будто мы были друзьями и война между ФБР и КГБ относилась к далекому прошлому. Затем он организовал для меня посещение Музея КГБ, находящегося в этом здании, что было бы абсолютно невозможно еще два года назад. Именно там я смог увидеть документы и предметы, напоминающие о людях, которые были мне знакомы. Например о Рудольфе Абеле. В другой раз мы устроились на берегу Москвы-реки с переводчиком и оператором. Режиссер попросил меня снять пальто, но без него мне было невероятно холодно. Я забрасывал Владимира Чикова вопросами, он в таком же темпе отвечал мне на них, но почему-то эта сцена не вошла в фильм. Я обратил внимание на то, что всякий раз, когда я задавал вопрос или затрагивал тему, все еще болезненную для русских в связи с тем, что прошло еще слишком мало времени после развала советской системы, они обычно пускались в какие-то невнятные рассуждения, и лишь полковник Чиков бросался вперед, хотя давал деликатные, иногда уклончивые ответы. Он единственный из всех отличался бойцовскими качествами.

Что касается истории, которая рассказана в этой книге в отношении Млада и супругов Коэн, то мне, как человеку из разведки, для того чтобы убедиться в ее полноте, нужны дополнительные свидетельства и доказательства. А я не исключаю возможности существования еще одного шпиона, действовавшего внутри проекта «Манхэттен», которого мы так и не выявили. Мы узнали о пяти проникших туда агентах, почему бы не быть и еще одному?

Наверняка Леонтина Коэн была курьером-связником, скорее всего, для Млада, чем для Клауса Фукса. Когда русская съемочная группа снимала меня в городе Альбукерке для фильма «Полвека тайн», мне говорили о некоем взаимодействии между Леонтиной Коэн и Фуксом, которое я оспаривал. Теперь я вижу, что такого взаимодействия не было. Однако я считаю, что супруги Коэн были агентами-связниками между полковником Абелем и супругами Розенберг, после того как руководивший ими сотрудник КГБ Яцков покинул Америку в 1946 году. В этой связи нахожу весьма любопытным тот факт, что в июне 1950 года, когда супруги Розенберг были уже арестованы, к супругам Коэн направили Юрия Соколова с указанием выехать из Соединенных Штатов. Он рассказал мне в Москве об этом инциденте абсолютно в тех же выражениях, которые использованы в пятой главе этой книги. Я спросил у Соколова, почему к ним не направили Абеля, и он ничего не ответил. В этом состоит одна из маленьких загадок того времени, которые дают основания предполагать, что реальная картина была намного сложнее той, которая нам известна.

Один из авторов этой книги Владимир Чиков подробно прослеживает дальнейший путь супругов Коэн после их побега в Москву и перекидывает мостик между прежней их деятельностью в Америке совместно с Младом и Абелем и их работой в Великобритании с Гордоном Лонсдейлом. Вторая часть многолетнего разведывательного пути Коэнов охватывает операцию в Портленде, в результате которой секретные данные о методах подводного обнаружения были похищены из королевской военно-морской базы в Дорсете, сфотографированы, переведены в микрофильмы и переправлены в Москву. Об этой операции много писали в британской прессе после ареста и во время судебного процесса над супругами Коэн и Лонсдейлом в 1961 году. Но в данной книге описываются ранее неизвестные эпизоды, которые придают этой истории колорит и жизненность. Таковы, в частности, подробности в отношении известного «шпионского коттеджа» в Руислипе — пригороде Лондона, где жили супруги Коэн под фамилией Крогер.

В последней главе книги рассказывается о самих супругах Коэн-Крогер, причем это делается от первого лица. В интервью 1989 года для фильма, который так и не появился на экране, они вспоминают прошлые годы, историю их сближения с коммунистической доктриной и их работу на советские секретные службы. В их словах я нахожу все ту же преданность делу коммунизма и Советскому Союзу, вдохновлявшую чету Розенберг, которые предпочли умереть, но не признаться в том, что им было известно. Их вера была настолько искренней, что я был не в силах их ненавидеть так, как я возненавидел Кима Филби, который какое-то время сидел напротив меня в кабинете штаб-квартиры ФБР. Более того, я увидел в супругах Коэн-Крогер нечто трогательно-патетическое и был весьма удивлен тем доверием, которое им оказывало КГБ. Я пришел к выводу, что они, вероятно, были только связниками, которых КГБ в какой-то момент решил использовать. В любом случае я испытал удовлетворение, узнав, что они прожили достаточно долго, чтобы стать свидетелями крушения коммунизма и советской системы, которую они боготворили и которой служили. Мне также доставил удовлетворение тот факт, что их жизнь в Москве после восьми лет, проведенных в английской тюрьме, вовсе не была счастливой и они испытывали ностальгию по Соединенным Штатам, стране, которую когда-то хотели уничтожить.

Роберт Лэмфер, сотрудник ФБР США