Войска 1-го Белорусского фронта вклинились в центральную часть Берлина и форсировали Шпрее. При форсировании реки большую помощь войскам оказывала Днепровская флотилия.

Жуков распорядился сформировать специальное воинское подразделение из добровольцев, задачей которого будет перехватить руководителей Третьего рейха в районе берлинского аэропорта, если те попытаются вырваться из города на самолете.

Стремясь задержать наступление 1-го Украинского фронта, немецкое командование предприняло контрудар из района Герлица в тыл ударной группировки фронта. Удар пришелся по левому флангу 52-й армии и 2-й армии Войска Польского. К 23 апреля немецкие войска вклинились в их расположение на 20 километров.

Из Берлина выехали фельдмаршал Кейтель и генерал-полковник Йодль для того, чтобы принять командование армейскими группами, которые должны были быть направлены на помощь берлинскому гарнизону. От предложения выехать вместе с ними Гитлер отказался. Геббельс вместе с женой и детьми переселился в бункер фюрера.

Гитлер уже оправился от шока, вызванного отказом Штайнера помочь гибнущему Берлину. Под влиянием Геббельса и Бормана в фюрере вновь пробудилась надежда.

Бункер посетил Альберт Шпеер. Он признался фюреру, что не выполнил категоричный приказ о ведении тактики «выжженной земли» и не стал уничтожать жизненно важные для Германии объекты. К большому удивлению Шпеера, Гитлер вовсе не рассердился на него, не выказав ни малейших признаков возмущения или гнева. Вместо этого фюрер признал, что приказ был поспешным и, возможно, эти объекты еще пригодятся немцам, после того как удастся отбросить от стен Берлина «азиатские полчища».

Гитлер, по свидетельству очевидцев, был странно спокоен в тот вечер – как будто решение умереть здесь в ближайшие дни принесло мир в его душу. Однако это спокойствие было не столько спокойствием после бури, сколько затишьем перед бурей…

Потрясающий успех на политической арене необычайно вдохновил Гитлера. Весной 1932 года он принял решение выставить свою кандидатуру в президенты против фельдмаршала Пауля фон Гинденбурга, добивавшегося переизбрания. Гинденбург, командовавший германской армией в Первой мировой войне, считался национальным героем. Тем не менее фюрер нацистов полагал, что сумеет одолеть его на выборах.

Однако в тот раз Гитлеру не удалось победить Гинденбурга. После поражения на выборах популярность партии НСДАП резко упала, и аналитики стали поговаривать о том, что «волна нацизма отступает». Многим представлялось, что Гитлеру уже никогда не прийти к власти путем свободных выборов. Эти «многие» ошибались. На самом деле Гитлер выработал новый план. Он решил добиться поддержки «старых реакционеров» – прусской аристократии, высшего офицерства и представителей крупного капитала.

К концу 1932 года с помощью хитрых интриг и махинаций эти круги завладели контролем над Веймарской республикой. С их помощью Гитлер фактически заставил Гинденбурга провозгласить его канцлером Германии.

30 января 1933 года фюрер нацистской партии занял этот пост.

Первоначально позиция нового канцлера была достаточно шаткой. Во-первых, он все еще находился в подчинении у Гинденбурга. Во-вторых, его могли сместить после следующих выборов в Рейхстаг. Понимая это, нацисты предприняли разнообразные меры для упрочения положения своего фюрера. В немалой степени им помог пожар Рейхстага 27 февраля 1933 года.

До сих пор точно не установлено, кто должен нести ответственность за поджог германского парламента. Многие историки высказывают предположение, что пожар был делом рук сторонников Гитлера. Существует версия, что группа штурмовиков проникла ночью в здание Рейхстага, воспользовавшись тоннелем, ведущим из штаб-квартиры Германа Геринга, облила занавески и ковры какой-то легко воспламеняющейся жидкостью, а затем привела слабоумного голландца Маринуса ван дер Люббе, состоявшего одно время членом коммунистического клуба, который и устроил пожар.

Разрушение Рейхстага содействовало нацистам в достижении их целей. Гитлеровские пропагандисты немедленно обвинили коммунистов в организации заговора и попытке переворота. Уже на другой день Гитлер объявил о переходе страны на особое положение, что фактически отменяло гарантии личных и социальных свобод. Геринг, как глава полиции Пруссии, поклялся перед тысячами штурмовиков, что покончит с «красными». Маринуса ван дер Люббе без излишних проволочек казнили.

24 марта Рейхстаг принял чрезвычайный «Закон о защите народа и рейха» («Gesetz zur Erhebung der Not von Volk und Reich»). В пяти кратких пунктах содержалась отмена законодательных прав Рейхстага, включая контроль за бюджетом, внесение конституционных поправок и ратификацию договоров с иностранными государствами, и передача их на четырехлетний срок имперскому правительству.

Рис. 27. Нацистский пропагандистский плакат «Вечный жид», 1937 год

Не прошло и нескольких месяцев, как все другие партии оказались под запретом. Профсоюзы были распущены, вместо них создан Рабочий фронт во главе с фанатичным поклонником Гитлера Робертом Леем (Ley). Студенты сжигали книги еврейских и коммунистических авторов, запрещенных новым режимом. В Пруссии Геринг основал «гестапо» и произвел чистку среди государственных чиновников. Представители нацистской партии захватили контроль над всеми административными учреждениями.

Гитлер укреплял свою власть с помощью тщательно продуманной системы жестокости и террора. Тех, кто пытался протестовать против подобного правления, избивали или убивали, арестовывали и бросали в тюрьмы. Гитлер создал послушное ему правительство, подчинил законодательство, образование и религию интересам национал-социализма. «Хайль Гитлер!» стало обязательной формой приветствия. Свастика превратилась в государственный символ.

Так начиналась история нового государственного образования просуществовавшего двенадцать лет и названного Третьим рейхом.

Само словосочетание «Третий рейх» («Das Dritte Reich» – «Третья Империя») обозначало логическое продолжение двух предыдущих Германских империй. Первый рейх – Священная Римская империя германской нации – существовал с 962 года, со времени коронации в Риме Отто Великого, второго правителя из Саксонской династии, до покорения Германии Наполеоном в 1806 году. Второй рейх был основан Отто фон Бисмарком в 1871 году и просуществовал до 1918 года, до конца династии Гогенцоллернов. В 1923 году немецкий писатель-националист Артур Меллер Брук использовал термин «Третий рейх» для названия своей книги. Гитлер с воодушевлением воспринял это название для обозначения новой империи, которая, по его мнению, должна была править тысячу лет.

Однако Гитлер не собирался строить свое государство по образцу одной из прошлых империй – в конце концов они уже не отвечали ни духу времени, ни представлениям фюрера о том, какой должна быть процветающая национальная держава. Нацисты совершили революцию и собирались преобразовывать всё и всех – сверху донизу. При этом инфернальное здание Третьего тысячелетнего рейха покоилось на сумбурных представлениях самого Гитлера и его «апостолов» о том, как устроен этот мир и какие пути являются оптимальными в построении державы будущего, которая должна господствовать над миром. Эти представления можно свести к трем мифам (трем китам, трем источникам и составляющим) национал-социализма: к мифу расы, мифу почвы и мифу «жизненного пространства». У каждого из лидеров Третьего рейха был свой взгляд на эти мифы, и мы не знаем, какой из взглядов возобладал бы в конечном итоге. Однако даже в сумбуре прослеживается некая система. Ее мы и попытается вычленить из словесной шелухи, чтобы понять, где проходит грань между разумом и безумием, между позитивизмом и эзотерикой, между наукой и оккультизмом, и существовала ли вообще эта грань в Третьем рейхе.

Главным мифом идеологии нацистов был миф о расе и расовом превосходстве. Подтверждая этот тезис, «аграрный папа» и один из «апостолов» фюрера Вальтер Дарре писал, что «если мировоззрение национал-социализма свести к его ядру, то таковым окажется расизм; можно сказать, что признание факта наследования человеческих свойств составляет суть национал-социализма».

В мировоззрение Гитлера расизм проник еще в период юности, остальные «апостолы» охотно разделяли его, приняв в той или иной форме. В течение всей истории НСДАП и Третьего рейха миф расы дорабатывался, обрастал дополнительными сущностями и подробностями, но по-прежнему оставался одним из основных теоретических обоснований внешней и внутренней политики гитлеровского режима.

Немецкий национал-социалистический миф расы базировался на доктринах теософии Елены Блаватской и ариасофии Гвидо фон Листа, из которых следовало, что история человечества искажена поздними толкователями – на самом деле она гораздо более древняя и сводится к истории возвышения и падения могущественных рас прошлого. Разумеется, гитлеровская пропаганда не оперировала такими понятиями как «атланты» или «атлантическая традиция», – на уровне официоза это выглядело бы смешным, а немцы, как все приличные люди, любили посмеяться над бреднями современных эзотериков. Но в то же время общие черты конспирологического взгляда на историю были перенесены в идеологию почти без изменений и имеют вполне очевидные для постороннего наблюдателя оккультные корни.

Для начала обсудим расовый миф Адольфа Гитлера.

Гитлер, как он это делал по обыкновению, создал свой расизм на основе чтения всевозможной литературы и участия в беседах, содержание которых он удерживал в памяти и всякий раз ловко приспосабливал к новым обстоятельствам. Расовую концепцию Гитлера определили тексты Артура де Гобино, Чарльза Дарвина, Хьюстона Стюарта Чемберлена и авторов популярной литературы. Установить все источники трудно: в отличие от Геббельса, скрупулезно фиксировавшего книги, которые он прочел, Гитлер этого не делал и редко ссылался на авторов – скорее всего, из желания выдать ту или иную концепцию за свою собственную.

В пропаганде мифа расы Гитлер был особенно последователен еще и потому, что, представляя ясный образ врага, расизм идеально подходил для политической мобилизации и был поводом для стимуляции общественной активности, в чем нацисты чрезвычайно преуспели.

Помимо этого, акцентирование нацистов на расизме имело собственную внутреннюю логику. Дело в том, что существует очевидное родство нацистской расовой идеологии с тогдашним состоянием естествознания, особенно биологии и психологии, не исключавшими расизм как таковой, но часто привлекавшими его для объяснения особенностей исторического развития отдельных народов. Гитлер, с его развитым политическим чутьем, прекрасно это понимал и использовал для формирования и утверждения расового мифа. Этот процесс, естественно, происходил не на пустом месте: расизм еще в XIX веке стал прочной составной частью европейской политической культуры, развив заложенный еще в эллинизме принцип разделения общества на элиту и плебс.

Так, теорию об исконном неравенстве людей использовал для оправдания различного социального положения людей еще древнегреческий философ Платон. В качестве ступеней перехода от проторасизма к современному расизму можно назвать следующие. Первая ступень? эпохальный 1492 год (завершение Реконкисты, изгнание евреев из Испании и Португалии и открытие Америки). Вторая ступень? XVIII век с его трепетным отношением к античным идеалам красоты (образы, не соответствовавшие аполлоновским стандартам, считались уродливыми, а внешность человека стали связывать с его моральными достоинствами). Третья ступень? последняя четверть XIX века, когда появились эзотерические доктрины с расистским уклоном. Большую роль сыграла дарвиновская эволюционная теория и учение об естественном отборе: биологизм красной нитью проходит сквозь структуру мышления расистов.

Расизм в его современном варианте основывается на убеждении, что человечество по определенным физическим признакам разделено на устойчивые и неизменные группы, которые непрерывно дерутся между собой за «место под солнцем». Искусственно отделенным друг от друга расам приписывались, исходя из различных физических характеристик, различные умственные способности, психические свойства, и, в конечном счете, различные расовые характеры. Этой экстраполяцией физических и психических свойств расизм и отличается от научной теории рас.

Рис. 28. Так должны были выглядеть представители «расы господ» – «истинные арийцы»

Бурное развитие естествознания в XIX веке, толкнувшее многих мыслителей к механицизму, привело к тому, что начали разделять только внешние признаки расы: цвет кожи, строение тела, форму черепа, профиль лица, цвет глаз, форму носа, цвет и форму волос. С развитием генетики расовая теория все более отходила от внешних проявлений расы. Поэтому расовые теоретики обратились исключительно к приобретенным качествам человека, которые объявлялись самыми важными. Отказавшись от внешних признаков, расовая теория перестала быть «визуальной идеологией». Но, с другой стороны, расизм получил возможность апеллировать к этническим, национальным, религиозным или даже социальным группам внутри «белой расы», представители которых внешне никак не отличаются от других людей.

Рис. 29. Так должны были выглядеть жены «истинных арийцев»

С расширением понятия расы дело дошло до разделения на «антропологический» и «гигиенический» расизм.

В Германии антропологический расизм был нацелен против цветного населения, проживающего на немецких колониальных территориях, и против цветных меньшинств в собственной стране: против цыган, против «рейнских метисов», родившихся от связей французских солдат африканского происхождения и местных девушек во время французской оккупации, против этнических меньшинств (поляков в Силезии) или против евреев, которых рассматривали не как религиозную, этническую или социальную, но как обособленную расовую группу.

Гигиенический расизм был нацелен на физически больных или неполноценных людей (которых рассматривали как наследственных больных), а также против маргинальных общественных групп: бродяг, нищих, проституток, алкоголиков и рецидивистов, аномальное поведение и образ жизни которых расисты-гигиенисты возводят к генетическим особенностям, а не к социальным условиям, в которых проходило воспитание и существование.

Для всех без исключения людей, относящихся к перечисленным группам, границы этих групп в воображении расистов становились непроницаемыми, а механизмы ассимиляции объявлялись несуществующими. Если ранее еврей переходил в христианскую веру и переставал быть евреем, то в глазах расиста этот переход ничего не значил.

Расизм как идеология принял более-менее ясные очертания еще в XVIII веке среди французских дворян, считавших себя потомками германских завоевателей, а крестьян – потомками покоренных галльских земледельцев. Во второй половине XIX века английские теоретики сконструировали из социал-дарвинизма целую систему. В таком виде она и попала впервые в Германию. Племянник Дарвина Фрэнсис Гэлтон написал книгу «Наследственность, талант и характер» (1865), в которой с помощью статистики пытался доказать, что психология и характер большинства людей зависят от их физического строения, которое и является причиной разделения на бедных и богатых. По мнению Гэлтона, низшие слои общества могут породить только неполноценную расу. Он назвал свою систему «евгеникой» (от греческого слова, означающего «хороший от рождения, благородного происхождения»). Гэлтон полагал, что расовый отбор следует сделать частью социальной политики. Его последователи во всем мире были заворожены видением нового мира, в котором не будет места нищете и болезням.

Утверждением о неравенстве человеческих рас нацистский режим отвергал единство человечества: чуждые расы были объявлены замкнутыми видами. Цветные расы расизм рассматривал как переходные к животному миру, а больных или умственно отсталых людей – как находящихся на промежуточной ступени между человеком и животным. Нацистские расовые теоретики и евгеники считали, что любое состояние дисгармонии в человеческом обществе коренится в наследственных качествах и может быть «излечено» путем «очищения народного организма от нездоровых наследственных предрасположенностей» – например, путем принудительной стерилизации лиц, признанных «неполноценными» в рамках антропологического или гигиенического расизма.

Значительный вклад в нацистский расизм внес немецкий социолог и историк Людвиг Гумплович, который, продолжая линию английских социал-дарвинистов, предствлял дело так, будто бы всякая мощная этническая группа стремится к тому, чтобы поработить другие, а расовая борьба – это единственная движущая сила истории.

Другим жестким и прямолинейным последователем расизма был опять же немецкий социолог, дарвинист и политик Александр Тилле, который в своих публикациях начала XX века дал ряд практических рекомендаций расовым теоретикам. Задолго до 1933 года Тилле требовал открыто признать русских, румын, цыган, евреев и поляков «расово неполноценными». И еще до Первой мировой войны призывал к умерщвлению душевнобольных и к введению категорического запрета на смешанные браки. Некоторые пассажи из «Моей борьбы» почти дословно совпадают с высказываниями Тилле. Многие активисты НСДАП закончили его специализированную школу.

Кроме того, большое влияние на нацистов оказали книги Ганса Понтера «Расоведение немецкого народа» (1922) и Людвига Клагеса «Нордическая душа» (1923) – оба труда многократно переиздавались и имели широкий общественный резонанс. Авторы этих работ доказывали, что немцы по своей биологической, духовной и культурной природе принадлежат к самостоятельно сформировавшемуся нордическому расовому типу.

Первоначально расовая доктрина национал-социалистов создавалась как обоснование «качественных» различий между арийцами (индоевропейскими народами) и евреями, а с началом Второй мировой войны потребовалось отделить от индоевропейской языковой семьи относящихся к ней славян, ставших врагами.

Понятно, что никаких научных и теоретических трудностей нацистские идеологи при этом не испытывали, поскольку их расовая теория никакой научной или теоретической базой не обладала. Она основывалась на старинном открытии индоевропейской языковой общности (от индоевропейского протоязыка произошли санскрит, древнегреческий, латынь, а также большая часть современных европейских языков, включая германские и славянские), знания о которой были развиты трудами братьев Гримм и Франца Боппа. Было установлено основополагающее родство всех европейских языков от Англии до Индии. Кроме того, в древних греческих, индийских и кельтских текстах говорится о носителях протоязыка – богах и героях со светлыми волосами и голубыми глазами. Обескураженные ученые сделали вывод, что все народы, говорящие на индогерманских языках, были либо одинакового происхождения, либо индо-германцы представляли собой особую аристократию, которая завоевала Европу и большую часть Азии, насадив в завоеванных народах индогерманские языки.

При таком подходе легко объяснить возникновение и укрепление расового мифа: его справедливость казалась очевидной и доступной пониманию каждого. Нордический человек, казалось, был единственным фактором истории: он покорил весь мир, и от него исходит все творческое начало.

Альфред Розенберг писал: «Арийская Индия подарила человечеству метафизику, арийская Персия – религиозный идеал, дорическая Эллада – идеал красоты, античный Рим – идеал державности и права, германская Европа стала образцом для всего человечества».

В нацистских учебниках по расовой гигиене превосходство нордического человека обосновывалось тем, что именно арии создали высокую культуру Индии и Персии; они же были созидателями итальянского Ренессанса. По словам авторов одного из учебников, только там, где появляется нордическая раса, возникает истинно высокая культура.

Чтобы как-то увязать арийцев с нордической традицией, в Третьем рейхе было распространено убеждение, что народ, захвативший Римскую империю, начал свою эволюцию с северогерманской равнины (в представлениях современных ученых этот центр переместился в район юго-восточнее Каспия). Полагали, что именно с северогерманской равнины воинственные племена отправлялись на завоевание Индии, в Спарту и Рим. Отсюда проистекало убеждение нацистов, что немцы – это самые аутентичные и чистые представители расы ариев.

Интересно, что Гитлер не был согласен с этим мнением. Он указывал, что немцы как раса не являются единым организмом: основная масса народа состоит из разнородных, часто неарийских элементов; истинные «представители расы господ» (Herrenmenschen) составляют небольшое меньшинство. Основная же масса немцев представляет собой людей, не способных приказывать, – это «женские типы», которые прежде всего стремятся к подчинению. Такие люди сначала будут сопротивляться, – как женщины сначала сопротивляются мужчинам, – твердой власти арийских господ, но в конечном счете они подчинятся закону природы и покорно последуют за «хозяевами». В одной из застольных бесед (23 ноября 1937 года) Гитлер сказал, что «в определенном смысле мы только должны еще стать расой».

Больше того, в отличие от соратников Гитлер очень редко упоминал древних германцев. А если упоминал, то не для того, чтобы указать на их образцовую общественную организацию, а чтобы напомнить об их «храбрости, готовности к борьбе и расовом сознании».

Гитлер неоднократно с раздражением высказывался против попыток народников идеализировать германскую старину. По Гитлеру, не германцы, а арийцы основывали государства, развивали энергичную и деятельную культурную активность, вели человечество к материальному прогрессу и к духовным вершинам. Германский народ в этом отношении был только одним из возможных вариантов развития и реализации арийского существа, но не основным и не главным. Поэтому и задача Третьего рейха состояла не только в консолидации германства, а скорее в объединении усилий всех арийских народов.

Своего пика, согласно Гитлеру, арийцы достигли не в достижениях германцев, а в греческой и римской античности. Этой эпохой Гитлер открыто восторгался и считал, что ее достижения в культурной и политической сферах являются непревзойденными.

Так, прерванные было кризисом 1929 года раскопки Немецкого археологического института на Олимпе в Греции приказом Гитлера были возобновлены – он распорядился финансировать шесть археологических экспедиций в Грецию. Раскопки широко освещались в Германии и продолжались вплоть до 1944 года.

Именно классическое античное искусство Гитлер сделал образцом для нацистского искусства. Даже штандарты гитлеровских элитных воинских частей были прямым подражанием древнеримским воинским штандартам.

Символом Берлинской Олимпиады стала скульптура древнегреческого мастера Мирона (V век до н. э.) «Дискобол». 18 мая 1938 года Гитлер приказал купить одну из римских копий этой работы за баснословную по тем временам сумму в 914 748 рейхсмарок.

По убеждению Гитлера, древнегреческие полисы создавались на принципах «чистоты крови», «дисциплины» и «расовой политики», а пренебрежение этими принципами привело античный мир к гибели. В древней Спарте Гитлер видел образцовое и совершенное с расовой точки зрения государство. Зато Гитлер осуждал бесплодные завоевательные походы Александра Македонского? в «Моей борьбе» фюрер указывал на необходимость заселения завоеванных территорий, чего древний полководец не делал. При этом, несмотря на критическое отношение, Гитлер приказал украсить гобеленами с изображением Александра Македонского, изготовленными парижским мастером Шарлем Лебреном для Людовика XIV, один из залов новой имперской канцелярии.

К Древнему Риму Гитлер апеллировал, когда ему нужно было обосновать необходимость мирового господства, которое, на его взгляд, было идеально воплощено в Риме.

Наряду с Древним Римом, Гитлер часто поминал и Британскую империю. Он не раз говорил, что «местом рождения английского мессианского чувства является Индия. 400 лет назад у англичан не было такого самосознания, как сейчас. Огромные пространства Индии принудили их при помощи небольшого количества людей руководить миллионами. Тем, чем Индия является для Англии, тем восточные пространства должны стать для Германии». Рассуждая о вытеснении с восточных территорий славян, он иногда сравнивал этот процесс с вытеснением белыми европейцами индейцев с территории дикого Запада.

Имперское величие Древнего Рима или Британии было идеалом, которому Гитлер противопоставлял упадок и деградацию современного мира, вызванные исконными противниками всего «разумного-доброго-вечного» – то есть евреями. Арийцы и евреи в нацистском мифе расы были противоположно ориентированными друг на друга понятиями? как тезис и антитезис, как акция и реакция. Вера Гитлера в еврейский заговор была настолько велика, что он даже не верил в противостояние Троцкого и Сталина, считая, что все это придумали евреи с целью перетащить Троцкого на Запад и поставить во главе Коммунистической партии Германии.

Гитлер считал, что без евреев народы вернутся к «естественному» порядку, то есть к крестьянской и военной структурам общества, которые, по его мнению, еще сохранились в Японии. Евреи же – это катализатор, который разжигает огонь противостояния внутри наций.

Рис. 30. Шествие штурмовиков 1 апреля 1933 года, на плакатах надписи: «Немцы! Сопротивляйтесь! Не покупайте у евреев!»

Показательной в этом смысле является речь Гитлера от 13 августа 1920 года, когда он выступил с обоснованием собственного антисемитизма; эта речь так и называлась: «Почему мы антисемиты». В выступлении фюрер НСДАП в первую очередь сосредоточился на арийцах и их созидательной роли в истории. Гитлер указывал, что именно они создали древнеегипетскую, античную и персидскую цивилизации. Евреи же не обладали истинной культурой, которая отразилась бы в достижениях изобразительного искусства, архитектуры (их храмы, по словам Гитлера, строили чужаки) или музыки. Гитлер утверждал, что для «арийцев» работа – это этическое понятие и общее дело, а у евреев – это наказание за первородный грех. Они «трудятся» лишь на собственное благо и исключительно из эгоистических побуждений, что проистекает из их материализма и погони за наживой. Гитлер говорил, что гениальнейшей идеей еврея Маркса является организация рабочих против национального капитала во благо интернациональному капиталу. В той речи Гитлер проводил ясную линию различия между национальным промышленным капиталом, который приносит пользу народу и государству, и международным капиталом, существующим за счет спекуляций и никакой пользы никому, кроме евреев, не приносящим. В заключительной части своей речи Гитлер развивал мысль о том, что со времен Древнего Рима евреи проникали в чужие им страны, разрушая при этом последовательно расу, культуру и государство. Разрушение государства, подрыв трудовой этики и расовой чистоты народа – вот, на его взгляд, три основные цели евреев. Для него не было плохих или хороших евреев – по его мнению, все они действовали в соответствии со своей расой и кровью.

Впрочем, антисемит Гитлер шел еще дальше. Он считал, что евреи не только стремятся уничтожить все культурные достижения арийцев, не только разрушают высокую государственность, но и ведут к гибели всю человеческую цивилизацию!

«Ариец является Прометеем человечества, – писал он в „Моей борьбе“. – Его ясная голова была одарена божьей искрой гения, ему дано было возжечь первые огоньки человеческого разума, ему первому удалось бросить яркий луч света в темную ночь загадок природы и показать человеку дорогу к культуре, научив его таинству господства над всеми остальными живыми существами на этой земле. Попробуйте устранить роль арийской расы на будущие времена, и, быть может, уже всего через несколько тысячелетий земля опять будет погружена во мрак, человеческая культура погибнет, и мир опустеет».

А именно это – «устранить роль» арийской расы и задумали евреи. Гитлер снова и снова подчеркивает: спасение человечества напрямую зависит от того, сумеют арийцы дистанцироваться от евреев, сохранив таким образом чистоту своей расы и своей культуры, или не сумеют.

«Вся человеческая культура и цивилизация на нашей земле неразрывно связаны с существованием арийца. Если бы арийцы постепенно вымерли или сразу погибли, то это означало бы, что весь земной шар был бы вновь обречен на полное бескультурье.

Самым большим преступлением на нашей земле в глазах народнического миросозерцания является деятельность, направленная против человеческой культуры путем уничтожения носителя этой культуры. Кто подымает руку на высшее воплощение подобия божия на этой земле, тот восстает на всеблагого творца всех чудес на земле, тот тем самым содействует изгнанию нашему из рая.

Это означает, что народническое миросозерцание идет рука об руку с действительными велениями природы. Оно помогает восстановлению свободной игры сил, которая одна только ведет к высшему совершенству и одна только способна содействовать победе лучшей расы, которая должна владеть всей землей.

Все мы предчувствуем, что в отдаленном будущем перед человечеством возникнут проблемы, которые будут по плечу только высшей расе. И только эта высшая господствующая раса, опираясь на все средства и возможности всего земного шара, призвана будет разрешить эти проблемы».

И так далее.

В принципе суждения Гитлера открытий не содержат; проблема только в том, как различать расу и народ, арийцев и немцев, – историки указывают, что на эти кардинальные вопросы у Гитлера ответа найти невозможно. «Хорошая раса», «плохая раса» – это понятия из мира селекции (например, кур или кроликов), когда сам селекционер определяет, что ему нужно, и в соответствии с этими установками слабых и неполноценных (на его взгляд) ликвидирует, стерилизует или изолирует.

Но понятие «раса» по отношению к людям дифференцировать невозможно. На каком основании одну расу считать бесполезной, а другую? высокоценной? На этот вопрос нет ответа. Ведь действительные расовые различия (между белой, желтой, черной расами) Гитлера не интересовали, – его больше занимала борьба между арийцами и евреями.

Рис. 31. Истязание раввина

В этой борьбе речь шла не о «месте под солнцем», а о войне на уничтожение. Гитлер уточнял: «еврей – это всеобщий враг, ибо его конечная цель – лишение наций их характерных черт, всеобщая бастардизация других народов, снижение расового уровня, установление своего господства над этой расовой кашей посредством уничтожения народной интеллигенции и замена ее представителями собственного народа».

И далее: «если евреи победят при помощи марксистской веры, то их корона станет могильным венком человечества, наша планета, как и миллионы лет назад, будет нестись сквозь космический эфир пустой». Таким образом, Гитлер старался выглядеть борцом за интересы не только Германии, но космополитом, осчастливившим человечество. В последней диктовке Борману (2 апреля 1945 года) Гитлер сказал: «Человечество должно быть вечно благодарно национал-социализму, что он выдворил евреев из Германии и Европы».

Из-за своей антинаучности и сумбурности миф расы, придуманный нацистами, постоянно вступал в конфликт с реальностью, а потому его приходилось дорабатывать, приспосабливая под текущий момент. Иногда это выглядело смешно, чаще – печально, еще чаще – отвратительно. Несколько примеров.

В середине 1930-х годов в Третьем рейхе обозначения «арийцы» и «семиты» были заменены в нацистской пропаганде на следующее разделение: люди «немецкого происхождения» (Deutschsаеmmige), люди родственной крови «чуждого вида» (artfremd) и евреи (Jude). Это позволило объявить семитов-арабов людьми родственного вида и использовать их в борьбе с евреями. Гитлер даже встречался с родственником Ясира Арафата муфтием Палестины Мухаммедом Али аль-Хуссейни, пытаясь в лице арабов получить союзников в борьбе против евреев. Во время Второй мировой войны и монголоидные японцы были объявлены народом родственного немцам вида. Звучит анекдотично, но в 1938 году случайно установили, что у одного из руководителей Имперской палаты печати бабушка была индианкой из племени сиу; после продолжительной дискуссии было решено, что сиу – это народ, по виду родственный немцам. В ноябре 1940 года вышло распоряжение, что браки между членами НСДАП и чешками, польками, венгерками в принципе не запрещены, но требуют особого разрешения гауляйтера.

Серьезные проблемы у нацистских идеологов вызвали цыгане.

Исследования истории и происхождения цыган начались в Германии в 1899 году и были связаны с именем Альфреда Дильмана – чиновника баварского правительства, который организовал в Мюнхене службу по сбору информации о цыганах. Нацисты, воспользовавшись его данными, основали в 1936 году Центр расовой гигиены и биологии населения медицинского департамента при МВД во главе с Робертом Риттером, который к началу 1942 года классифицировал 30 тысяч цыган, что примерно совпадало с общим количеством цыган, проживавших на территории Германии. Оценки этого Центра при МВД мало чем отличались от представлений обывателей. Так, один из сотрудников Риттера писал, что «по своей природе цыгане коренным образом отличаются от нас и придерживаются абсолютно других жизненных правил. Они являются чужеродным элементом во всех культурах». Исследователи Центра расовой гигиены утверждали, что цыгане безнравственны, преступны, не любят трудиться и не поддаются обучению, поэтому являются бременем для общества. Нацисты подготавливали общественное мнение к мысли о необходимости выселения цыган из Германии – например, в Эфиопию или даже в Полинезию.

Общее настроение нацистов выразил один из сотрудников Риттера, доктор Беренд: «Всех цыган следует рассматривать как наследственных больных. Единственным решением цыганского вопроса является их полное уничтожение. Таким образом, нашей целью должно быть решительное уничтожение этого явно неполноценного элемента населения. Их следует отделить от общества и стерилизовать».

После Риттера самым известным специалистом по цыганам была Ева Юстин. Изучив жизнь 148 цыганских детей смешанного происхождения, воспитанных в приютах и в приемных семьях, она обнаружила, что их моральное состояние гораздо хуже, чем у выделенной для сравнения контрольной группы детей из кочевого табора. Юстин пришла к выводу, что цыгане не могут быть интегрированы из-за их примитивных жизненных установок и должны быть стерилизованы.

С 1934 года расово-политическое ведомство НСДАП в сотрудничестве с гестапо начало составление списков «асоциальных элементов». Цыгане при этом классифицировались как «расово-биологическая проблема», как «неполноценные уголовники и асоциальные элементы» азиатского происхождения. Нацистская социальная политика по отношению к цыганам заключалась в сокращении на них государственных расходов. Если вспомоществование евреям было передано в руки Имперского представительства евреев, то расходы на цыган просто урезали. Цыгане находились в самом низу расовой шкалы, чуть выше – евреи, затем? русские. По Нюрнбергским законам, цыгане считались расово чуждым элементом (вместе с евреями и неграми). Закон о выборах в рейхстаг (7 марта 1936 года) отказывал в избирательном праве обеим группам: и евреям, и цыганам.

С другой стороны, нацистская доктрина включала тезис, что цыгане – это арийцы (они выходцы из Индии, их язык родственен санскриту), и руководители рейха долго колебались, прежде чем занять позицию по этому щекотливому вопросу.

Наконец циркуляром рейхсфюрера от 12 декабря 1938 года цыгане были разделены на чистокровных (коричневые паспорта) и метисов (паспорта с голубой полосой). Ведущий специалист по цыганам Роберт Риттер считал, что в Германии чистокровных цыган не более 10 %, а все остальные – это метисы, подлежащие стерилизации. По всей видимости, именно из числа цыганских «метисов» в Аушвиц (Освенцим) и другие концлагеря было депортировано в мае 1940 года из Гамбурга, Кельна, Дюссельдорфа и Бремена 2,5 тысячи цыган. С началом войны цыган, как и евреев, стали уничтожать.

Однако в апреле 1942 года геноцид по отношению к цыганам был вдруг остановлен. К осени политика изменилась настолько, что в сентябре 1942 года пришло распоряжение установить устные контакты с представителями цыганской общины, изучать цыганский язык и обычаи цыган. В этот период уголовная полиция получила приказ, запрещающий дальнейшие перемещения цыган и предписывающий гуманное с ними обращение. Артур Небе (шеф уголовной полиции) разъяснил подчиненным, что в дальнейшем у цыган будет свобода передвижения и им разрешат жить в соответствии с их обычаями. К разъяснению Небе приложил список цыганских старост в различных частях Германии. Эти люди должны были доносить уголовной полиции о преступлениях в цыганской среде.

Рудольф Гесс в мемуарах писал, что на границе Австрии и Венгрии был выделен район для кочевок «чистых» в расовом отношении цыган. В войну мужчин из этих цыган собирались включить в Индийский легион, формировавшийся из военнопленных индийцев.

Впоследствии, однако, постановлением от 10 марта 1944 года цыгане были практически уравнены с евреями и подлежали отправке в лагеря смерти. Арийские корни не спасли их от геноцида.

Совершенно особенно нацисты вели себя по отношению к славянским народам Восточной Европы (тоже, вроде бы, потомкам доисторических арийцев). Это отношение имело долгую предысторию и фактически было продолжением прежней традиционной «Ostpolitik» (восточной политики) кайзеровского рейха.

В 1914 году канцлер Бетман-Гольвег заявил об агрессии славянства против германцев (Germanentum). Это противостояние продолжилось и во Вторую мировую войну, хотя гораздо логичнее выглядело бы, если бы тоталитарные режимы Германии и России вместе воевали против западных демократических держав.

И в Первую, и во Вторую мировые войны германская враждебность к России нарушала традицию Бисмарка (дружественной и союзнической линии в отношениях с Россией). В Первую мировую войну нарушение этой традиции было связано с германо-австрийским союзом и с его вторжением в сферу российских интересов на Балканах; во Вторую мировую войну было связано с нацистским расизмом. Дело в том, что Гитлер полагал: Бисмарк пошел на союз с Россией потому, что в последней господствующее положение занимала неславянская (германская) элита, а вот в СССР «хозяевами» стали евреи. Собственно, еврейство и большевизм были для Гитлера идентичны. Гитлер неоднократно повторял, что каждый большевик – это еврей. В своей речи от 13 августа 1920 года он безапелляционно заявил, что во время Октябрьской революции погибло 300 тысяч русских, но ни одного еврея (что, конечно же, является ложью), причем большевистская верхушка на 90 % состояла из евреев (и это тоже неправда).

Самих русских Гитлер считал легкомысленным, поверхностным, женственным народом – в отличие от мужественных, последовательных и логичных немцев. Гитлер утверждал, что у русских нет представления об организации и порядке.

«До большевистской революции, – говорил Гитлер, – Россия была поразительным примером государственно-творческой активности германского элемента в гуще низшей расы».

Такие его суждения не отличались оригинальностью: в XIX веке многие немцы верили, что их народ выше славян. Не только либералы, но даже социалисты (Маркс и Энгельс) часто огульно осуждали русских как реакционную ригидную нацию.

Гитлер и Розенберг взяли на вооружение эти расхожие суждения о русских и о Восточной Европе в целом. Находясь во власти стереотипов, Гитлер совершенно не представлял себе объектов своей расовой ненависти: в Полтаве он был поражен тем, сколько там белокурых и голубоглазых детей и женщин. Это связано с тем, что нацистские расовые теоретики связывали определенные физические признаки людей с их моральными качествами: блондин – сильный, голубоглазый – верный и так далее. Правда, требуемым расовым качествам (высокий рост, голубые глаза, длинный череп, узкое лицо, светлые волосы, розово-бледная кожа) ни один из нацистских руководителей (кроме Рейнхарда Гейдриха) не отвечал. Вероятно, поэтому Гитлер столь ревностно подходил к подобным вопросам.

Вместе с тем нельзя проводить линию преемственности между старым «обыденным» расизмом и расизмом Гитлера: расизм последнего имел инструментальный характер. Он выражался в возведении в абсолют довольно безобидных (если смотреть на это дело с юмором) национальных стереотипов. Гитлеровцы совершенно серьезно пытались превратить бытовой расизм в государственную политику.

Так, гауляйтер Восточной Пруссии Кох, находясь на посту рейхскомиссара Украины, постоянно конфликтовал с рейхсминистром, министром оккупированных восточных территорий Розенбергом. Одним из камней преткновения было нежелание Коха предоставить Украине особый автономный статус. Гитлер поддерживал Коха, считая, что украинцы и русские не способны к государственности: они ленивы, неорганизованны и склонны к анархии. При этом Гитлер хвалил Сталина, который насильно создал из «славянского сброда» государство.

Ненависть и презрение к славянам в нацистской расистской практике культивировалась настолько сильно, что Гитлер распорядился, чтобы немецкие войска вообще не входили в уцелевшие советские города: «пусть они и дальше влачат жалкое существование в собственной грязи». Именно по этой причине 10 сентября 1941 года Гитлер запретил вступление немецких войск в Ленинград, мотивируя это угрозой начала уличных боев и больших потерь для вермахта.

В принципе, сущность нацистской расистской практики и будущая судьба славян под властью рейха стали понятны по тому, как Гитлер обошелся с побежденной Польшей. Такого в европейской политической истории еще не было. Большая европейская страна была низведена до положения парии на том основании, что в начале 1930-х годов из 31 миллиона населения Польши украинцы составляли 6 миллионов, белорусы – 2,5 миллиона, евреи – 3 миллиона, немцы – 1,5 миллиона, литовцы – 100 тысяч; то есть к началу гитлеровской экспансии нацменьшинства в Польше насчитывали 14 миллионов человек (40 % населения). Было ясно, что произошел пятый раздел Польши: четверть польской территории была включена в состав рейха, а польское общество попало под полный контроль оккупационных властей. В присоединенных к Германии польских районах были изменены все польские названия улиц и другие топонимы, закрыты все польские библиотеки и книжные магазины. Нацисты уничтожали или перевозили в рейх польские памятники культуры. Если в отдельных случаях польские библиотеки и открывали, то изымали все книги по географии, истории, карты, все книги на иностранных языках, всю польскую художественную литературу и все словари. Культурную жизнь в Варшаве и других городах «генерал-губернаторства» пытались свести к самому примитивному уровню: опера и польский театр были закрыты, работало только варьете. Из концертных залов «для поляков» была изгнана классическая музыка; Шопен попал под категорический запрет. Немецкая же культурная жизнь в Варшаве, напротив, всячески поощрялась: большие средства выделялись на немецкие театры и школы, на немецкую филармонию, на немецкие художественные выставки и немецкие кинотеатры.

После окончания войны с Польшей Геббельс писал в дневнике: «Суждения фюрера о поляках – презрительные. Скорее животные, чем люди; совершенно тупы и аморфны. А наряду с этим – сословие шляхтичей, – по меньшей мере, продукт низших классов вперемешку с арийским слоем господ. Мерзость поляков даже и представить себе нельзя. Их способность судить о чем-либо равна нулю. „…“ Фюрер не желает никакой ассимиляции немцев с поляками. Их нужно затолкать в уменьшившееся государство и полностью предоставить самим себе».

После оккупации немцами Польши впервые в истории Европы была предпринята попытка ввергнуть польскую нацию в состояние рабства и зависимости от завоевателей, планировавших полную ассимиляцию народа, обладавшего мощной культурной традицией и развитым национальным самосознанием. После окончания военных действий (1939 год) началось уничтожение польской интеллигенции – кстати, письменного распоряжения Гитлера на этот счет не существовало, имелось лишь устное указание. Летом 1940 года по заготовленным спискам эсэсовцы арестовали и расстреляли как заложников 3500 представителей польской интеллигенции. Помимо евреев, в период с 1939 по 1945 год в стране погибло 2,5 миллиона христиан. Генерал-губернатор Польши Ганс Франк в 1940 году сказал, что если бы он захотел вывешивать объявление по поводу смерти каждого убитого поляка, то в Польше не хватило бы лесов для изготовления такого количества бумаги.

В аннексированных районах и в генерал-губернаторстве с поляками обращались, как с «недочеловеками»: их бесцеремонно отправляли на работы в рейх или выселяли в сельские районы и на Восток.

Хуже всего приходилось полякам в области Варты, где гауляйтер Артур Грайзер давил даже на католическую церковь. При Грайзере область Варты была превращена в «образцовое» гау; там же находился один из самых жутких концлагерей – Хелмно.

29 сентября 1939 года, после визита в Польшу, Гитлер сказал Розенбергу, что поляки – это тонкий германский слой сверху и жуткий материал внизу. Евреи там – самые ужасающие, каких только можно себе представить. Города до предела грязны. По словам фюрера, за этот визит он многому научился. Прежде всего тому, что если бы Польша еще несколько десятилетий господствовала над старыми частями рейха, все оказалось бы завшивевшим и запущенным; теперь здесь может господствовать только «твердая рука господина».

Сходные цели стояли перед нацистами и в России. Нацисты всерьез собирались низвести нашу огромную державу до положения примитивной колонии. Как и в Польше, нацисты собирались ликвидировать господствующий слой. От 30 до 40 миллионов жителей территорий СССР, которые нацисты собирались колонизировать, подлежали вытеснению или искоренению. Эти действия Гитлер связывал с расовым крестовым походом против евреев. Поэтому на Восточном фронте за войсками вермахта следовали специальные подразделения СС, имевшие целью уничтожение евреев.

Рис. 32. Концентрационный лагерь Бухенвальд

Под предлогом ликвидации «преступной советской власти» уничтожалось и местное население. Дело в том, что первоначальные представления Гитлера о слабой заселенности Восточной Европы не соответствовали действительности – она, наоборот, страдала от перенаселения. Нацистская идеология как обычно вошла в противоречие с действительностью. Не нужно быть опытным аналитиком, чтобы понять, за счет чего этому противоречию суждено было разрешиться: за счет выселения или уничтожения местного населения. Нацисты всячески маскировали свои «восточные» планы. Так, 16 июля 1941 года Мартин Борман записал следующие слова Гитлера на секретном совещании по оккупационной политике в России: «важнее всего – не выдать нашу цель всему миру!». Борман отмечал также, что «фюрер сказал, что важнее всего представить дело так, будто война против СССР – это война всей Европы. Мы будем снова и снова подчеркивать, что вынуждены были захватить ту или иную область, чтобы навести там порядок и обеспечить нашу безопасность. Мол, в интересах населения этой страны мы должны позаботиться о спокойствии, продовольственном снабжении, транспорте и т. д. Ни в коем случае нельзя показывать, что это сделано навсегда».

Рис. 33. Заключенные лагеря Освенцим

Вместе с тем обращает на себя внимание тот факт, что обращение с чехами было несравненно более мягким, чем с поляками или русскими. Это можно объяснить в частности и тем, что гитлеровцы считали чехов отчасти ассимилированными многовековым немецким влиянием – в Германии чехов иногда называли «пруссаками среди славян». И все же чехов не сделали гражданами рейха, для них было решено ввести понятие «гражданин протектората». В ноябре 1940 года Борман подписал распоряжение партийной канцелярии о том, что для браков между членами партии и чешками, польками и венгерками требуется особое разрешение гауляйтера. Чехи не могли служить в вермахте, им запрещалось вступать в браки с немками. Представить себе аналогичное поведение оккупантов в Польше или Советском Союзе невозможно – там шла настоящая расовая война, и противостояние имело гораздо более ожесточенный характер.

Столь же жесткую (как в СССР) расовую политику нацистские оккупационные власти проводили на территории Югославии. Важное отличие – в этой стране с 16-миллионным населением в качестве инструмента оккупационной политики активно использовались внутренние национальные проблемы и разногласия. К тому же Югославия была единственной в Европе страной, оккупированной одновременно четырьмя государствами: Германией, Италией, Венгрией и Болгарией? это накладывало отпечаток на расистскую практику. Нацисты использовали противоречия между сербами и хорватами, мусульманами и православными, католиками и протестантами, сербо-болгаро-греческие споры о Македонии и другие проблемы.

Наверное, самой необычной была участь словенцев. В июне 1941 года началась подготовка к присоединению Словении к рейху и созданию новых провинций Южная Каринтия и Нижняя Штирия на территории Словении. При этом осуществлялась расовая проверка словенцев, подлежащих выселению с родины; к ноябрю 1941 года из 54 тысяч словенцев 38 тысяч были отправлены в рейх с последующим расселением в Бадене и Вюртемберге, а остальных депортировали в Хорватию и Сербию. Удивительно, но из полумиллиона этнических немцев, проживавших в Словении, только 50 тысяч были допущены в рейх, а почти 70 % словенцев переселили в Германию! Расово-переселенческая комиссия признала словенцев «германизуемыми». Также для «германизации» были отобраны 20 тысяч поляков (преимущественно детей), 10 тысяч эльзасцев и лотарингцев, имевших немецкие фамилии, но не говоривших по-немецки. В конце концов из 250 тысяч детей, отправленных в Германию из Восточной Европы для «аризации», в свои семьи вернулись после войны только 25 тысяч…

Расовые доктрины порой оказывали влияние на принятие решений в военной сфере, что приводило к поражениям там, где могла бы состояться полная и окончательная победа. В качестве наиболее одиозного случая из этого ряда можно привести так называемое «Дюнкеркское чудо».

Во время ошеломляюще стремительного наступления во Франции 20 мая 1940 года танковые армады Гудериана вышли к Па-де-Кале, перерезав коммуникации союзных армий в Бельгии. Потрепанным в боях английским экспедиционным силам удалось эвакуироваться из порта Дюнкерк только потому, что в это время в ход боевых действий вмешался Гитлер. Когда немецкие танки захватили север Франции и отрезали английскую армию от ее баз, Гитлер вдруг остановил продвижение ударной группировки. Это произошло как раз в тот момент, когда немецкие танки готовы были ворваться в Дюнкерк – единственный порт, через который англичане могли эвакуировать свои войска. В то время главные силы английских войск находились на большом удалении от порта, однако Гитлер задержал свои танки на три дня!

Приказ Гитлера фактически сохранил английским солдатам жизнь, когда, казалось, уже ничто не могло их спасти. Позволив врагу улизнуть, Гитлер дал ему шанс восстановиться, продолжить войну, организовать оборону побережья своей страны и не допустить вторжения противника в Британию. Понимая, что возможность эвакуироваться из Дюнкерка была ничтожной, и не зная причин, обусловивших эту возможность, британцы и заговорили о «чуде».

Долгое время ученые, занимавшиеся изучением истории Второй мировой войны, не могли найти внятного объяснения странному решению Гитлера. Это и понятно, ведь никакого объяснения не было – по крайней мере, его не смогли найти даже генералы вермахта. Выдвигалось предположение, что Гитлер был необычайно удивлен успехом своей армии и заподозрил, будто бы противник готовит ловушку. Все разъяснилось, когда «Дюнкеркское чудо» увязали с расистскими представлениями Гитлера.

Блюментрит писал, насколько удивил всех Гитлер своими высказываниями в майские дни 1940 года: «Гитлер был в прекрасном расположении духа и признал, что ход кампании – это решительное чудо, а также высказал мнение о том, что война будет закончена через шесть недель. После этого он намеревался заключить разумный мир с Францией, а это открыло бы путь к заключению соглашения с Англией. Гитлер удивил нас и тем, что с восхищением начал говорить о Британской империи, о необходимости ее существования и о цивилизации, которую Англия принесла миру. Затем, пожав плечами, Гитлер заметил, что империя создавалась подчас жестокими средствами, но лес рубят – щепки летят. Гитлер сравнивал Британскую империю с католической церковью, говорил, что они в равной степени важны для поддержания стабильности в мире. Фюрер заявил, что от Англии хочет лишь признания позиций Германии на континенте. Возвращение утерянных Германией колоний желательно, но это не самое важное, и даже можно поддержать Англию, если она будет где-то еще вовлечена в конфликт. Гитлер заметил, что колонии – прежде всего дело престижа, ибо их нельзя удержать во время войны, и что лишь немногие немцы пожелали бы обосноваться в тропиках. В заключение фюрер сказал, что его цель – договориться с Англией о мире на такой основе, какую будет допускать ее престиж».

В своих воспоминаниях Блюментрит не раз возвращается к этому разговору. По его мнению, «остановка была вызвана не только военными соображениями, но являлась компонентом политической интриги и преследовала цель – облегчить достижение мира. Если бы английские экспедиционные силы в Дюнкерке были захвачены, англичане могли бы считать, что их честь запятнана и они должны смыть это пятно. Дав же им возможность улизнуть, Гитлер рассчитывал, что англичане пойдут на примирение с ним».

В этом решении Гитлера действительно нет ничего удивительного, если вспомнить о том, какое место отводилось англичанам в мифе расы, придуманном нацистами.

Лучше всего отношение нацистов к англичанам выражается немецким словом, которого нет ни в каком другом европейском языке, – «Hassliebe» (ненависть-любовь), то есть смесь восхищения имперскими достижениями Великобритании и ненависти к сопернику в стремлении его обойти. На пике могущества Гитлер добивался мира и согласия с Великобританией и даже предлагал оставить ей прежнюю сферу влияния; предложения эти не нашли поддержки, и он вынужден был продолжить войну с англичанами.

Однако год от года это отношение портилось. Когда Англия стала противником Германии, нацистская пропаганда принялась обличать британскую империю как социально реакционную. Немецкая пресса и радио стали разглагольствовать об ужасной эксплуатации английских трудящихся капиталистами. В 1940 году немецкие учителя входили в класс и торжественно провозглашали: «Боже, покарай Англию!», а учащиеся должны были отвечать «Он ее обязательно покарает!». От Вернера Зомбарта нацистская пропаганда переняла тезис о том, что англичане – это евреи среди арийских народов: якобы англичане наиболее полно и последовательно осуществили коммерциализацию всех сфер жизни. Такой же ожесточенной критике подвергались английский парламентаризм и демократия. Один из предшественников нацистского расизма – англичанин Xьюстон Стюарт Чемберлен – говорил, что его соотечественники годятся разве только для того, чтобы угнетать примитивные народы, но сами при этом не отличаются героизмом или творческими способностями. В известном труде «Миф XIX столетия» Чемберлен доказывал, что в характере британцев преобладают лицемерие, наглость, холодная расчетливость, а идеализма, столь присущего немцам, у них нет вовсе.

И тем не менее Гитлер восхищался англичанами и желал мира с ними. Что в конечном итоге и привело к «Дюнкеркскому чуду». Миф расы мешал Гитлеру объективно оценивать возможности и настрой англичан, приводил к искаженному восприятию той угрозы, которую реально представляла Великобритания для Третьего рейха.

Однако самые негативные последствия для Германии имел, разумеется, узаконенный антисемитизм.

Эволюция нацистского антисемитизма в период с 1933 до 1938 года не являлась прямолинейным процессом. Дело в том, что в НСДАП не было единомыслия по отношению к «еврейской политике». Одна из партийных групп, состоявшая из народников, склонялась к традиционному антисемитизму и требовала исключения евреев из политики, но признавала необходимость сотрудничества с ними в экономической сфере. Эту группу возглавляли руководитель расово-политического ведомства НСДАП Вальтер Гросс и референт по расовым проблемам в министерстве внутренних дел Бернгард Лезенер. Вторая группа, характеризующаяся мистическим антисемитизмом, сложилась вокруг главного партийного идеолога Альфреда Розенберга. Третья же группа сформировалась вокруг главного редактора порнографического антисемитского журнала «Штурмовик» («Der Sturmer») Юлиуса Штрайхера. Ни одна этих групп не получила официальной поддержки, поскольку сам Гитлер занимал выжидательную позицию.

В первые месяцы после прихода нацистов к власти в «еврейской политике» доминировала группа Штрайхера, которая инициировала безобразные антисемитские эксцессы в марте 1933 года (штурмовики преследовали и избивали евреев, принуждали их оставить работу и совершали прочие безобразия). Самому Гитлеру эти антисемитские эксцессы сначала мешали, сужая возможности маневра во внешней политике и затрудняя взаимопонимание с представителями промышленности. Поэтому Гитлер реагировал на погромы отрицательно – в Бреслау он даже пытался остановить хулиганские акции СА. Увещевания Гитлера на СА не подействовали, и тогда фюрер решил перехватить инициативу – 1 апреля 1933 года он объявил о бойкоте еврейских магазинов, товаров, врачей, юристов. Хотя бойкот поощрялся государством, немцы сопротивлялись погромщикам (дело доходило даже до потасовок), а в Берлине, например, были случаи, когда генералы Первой мировой при полном параде и с боевыми наградами специально заходили за покупками в лавки и магазины евреев, протестуя таким образом против нацистских выходок. В итоге бойкот с треском провалился, однако давление на общество сделало свое дело, приведя к бессистемным увольнениям евреев: врачей, юристов, чиновников и музыкантов.

Кроме бойкота, гитлеровское правительство отреагировало на антисемитскую активность СА принятием плохо подготовленного закона «о реставрации немецкого служилого сословия» от 7 апреля 1933 года. Целью этого закона было удаление с государственной службы политических противников нацистов, и он коснулся всех чиновников и служащих еврейского происхождения. «Параграф об арийцах» вскоре стали применять и к евреям, работавшим не только в государственных учреждениях, но и в профессиональных организациях корпоративного типа, – евреев стремились все более обособить, оградить от контактов с немцами. Интересно, что самому Гитлеру, если бы ему пришлось устраиваться на государственную службу, не удалось бы доказать свое арийское происхождение, как того требовал антисемитский параграф закона «о реставрации немецкого служилого сословия», ибо он сам не знал, кто был отец его матери.

В апреле 1933 года был принят закон «против переполнения немецких школ и университетов», который ограничил пятипроцентную квоту евреев в любой школе и университете.

Евреев стремились вытеснить из культурной жизни любыми способами. Так, 24 августа 1933 года в одной из немецких газет появилась информация, имевшая большое значение для немецкого книжного дела: сообщалось о жалобе, поданной автором-евреем на издателя, который не выполнил условий подписанного в 1929 году договора и отказался печатать произведение истца. Суд постановил, что издатель не может быть принужден к печатанию произведения неарийского автора и поэтому освобождается от всех обязательств. Таким образом для прочих судов был создан важный прецедент, который вскоре подкрепили законодательно: в октябре 1933 года «Законом о редакторах» евреи были удалены из прессы, 22 сентября 1933 года был принят закон об удалении евреев из культурной жизни.

Растущее количество ограничений до апреля 1934 года затронуло сотни работников высшей школы, 4 тысячи адвокатов, 3 тысячи врачей, 2 тысячи государственных чиновников, 2 тысячи актеров и столько же музыкантов. Протесты Лиги Наций не помогли, и к 1938 году лишь четверти (около 100 тысяч) из 550 тысяч немецких евреев удалось избежать концлагерей.

Впрочем, опасаясь негодования со стороны мирового общественного мнения, нацисты долго не приступали к реализации своих варварских планов по «окончательному решению еврейского вопроса» и вплоть до 1939 года просто пытались вытеснить евреев из рейха. Уже в 1933?1934 годах 60 тысяч евреев бежали в соседние, часто не очень гостеприимные страны.

«Нюрнбергские законы» были приняты по инициативе Геббельса. Первый из «Нюрнбергских законов» сделал евреев гражданами второго сорта, а второй – «Закон о защите немецкой крови и немецкой чести»? запрещал, помимо прочего, браки между немцами и евреями; внебрачные связи такого рода расценивались как ущерб нации и карались: смешанные браки или связь немца (немки) с евреями каралась каторгой, а с 1939 года – смертной казнью.

«Нюрнбергских законов», собственно, было три: о гражданстве, о браке между евреями и неевреями и о внебрачных связях между евреями и неевреями. Закон о гражданстве был сформулирован в высшей степени лапидарно, и, хотя сам термин «еврей» в нем отсутствовал, было ясно, что они не являлись более гражданами рейха, и этим законом им было запрещено занимать государственные должности. Евреем по «Нюрнбергским законам» считался человек, имевший обоих родителей-евреев, состоявший в еврейской религиозной общине, женатый на еврейке. Еврей (по этому определению) не считался, как немцы, гражданином, но – «обладавшим принадлежностью к государству». Метисы, имевшие одного родителя-еврея (метисы первой степени), получали временные гражданские права и могли учиться в высшей школе. Метисы второй степени (евреи на ¹/₄) объявлялись военнообязанными. В судебном же порядке на основании «Нюрнбергских законов» у евреев конфисковывали имущество – к 1938 году на сумму в 3 миллиарда марок (для сравнения: прямые расходы на армию составили 40,5 миллиарда). Если в январе 1933 года в Германии было около 100 тысяч еврейских предприятий, то в 1938 года их осталось 39532, а все остальные были либо ликвидированы, либо «аризированы».

С марта 1936 года многодетным еврейским семьям перестали выдавать пособия, в октябре 1936 года евреям-учителям запретили давать частные уроки неевреям, и эти учителя, уволенные с государственной службы в школе, потеряли последний источник средств к существованию. С апреля 1937 года евреи не могли выступать соискателями ученого звания в университетах, с сентября того же года была, по существу, закрыта практика врачам-евреям. Та же судьба ждала адвокатов-евреев и другие профессиональные группы.

Следующим шагом было исключение еврейских детей из школы – еврейским общинам при синагогах было предложено самостоятельно организовать начальное образование. С 10 октября 1939 года все расходы по содержанию еврейских школ взяло на себя общегерманское еврейское объединение, а государство отказалось их финансировать. Еврейские школы подвергались всякого рода дискриминации: к примеру, в Дюссельдорфе городские власти отказывались предоставить еврейским школам время в городских купальнях для обучения детей плаванию, хотя именно этот вид физического воспитания там поощряли.

В конце апреля 1938 года всех евреев принудили декларировать свои состояния. В июле была введена особая опознавательная карточка для евреев. В августе вышло постановление об обязательных дополнительных именах для всех евреев – Сара и Израиль. В начале октября того же года евреям стали ставить в паспорт печать с изображением буквы «J» (Jude). По всей Германии проходили местные акции: например, при въезде в определенный городской район жители устанавливали щиты с надписями «проход для евреев запрещен» или «евреи нежелательны», на скамейках в скверах – «только для арийцев». К осени 1938 года, через пять лет после прихода Гитлера к власти, немецкие евреи были лишены почти всех источников существования и условия их жизни стали невыносимыми. Трудно было представить, что может быть еще хуже…

Среди этих евреев была и семья Грюншпанов – их 17-летний сын Гершель жил в Париже. Получив от сестры открытку с описанием мытарств, которые переживает его семья, юноша решил действовать: 3 ноября 1938 года Гершель Грюншпан пять раз выстрелил в советника германского посольства в Париже Эрнста фон Рата – тот погиб от ран. К сожалению, объект террора был выбран неверно: и советник Эрнст фон Рат, и его отец были убежденными противниками преследований евреев; впоследствии отец убитого оказывал евреям помощь в самые худшие времена антиеврейских гонений.

Серьезных политических мотивов у Грюншпана не было, но геббельсовская пропаганда, разумеется, преподнесла это как мировой заговор евреев против Германии. Нацистам было важно не само событие, но (как и при поджоге рейхстага в феврале 1933 года) – возможности его интерпретации. Под предлогом «спонтанного народного возмездия» на это убийство в ночь с 9 на 10 ноября 1938 года по Германии прокатилась организованная нацистами волна еврейских погромов, которые по причине огромного количества разбитых витрин и окон получила название «Хрустальная ночь» (Reichskristallnacht). После «Хрустальной ночи» 30 тысяч наиболее известных представителей еврейской общины были отправлены в три концлагеря: Дахау, Бухенвальд и Заксенхаузен. Расследование убийств евреев во время «Хрустальной ночи» замяли, и это стало поощрительным сигналом для самых радикальных антисемитов. Большинство евреев, отправленных в концлагеря после «Хрустальной ночи», через три месяца были отпущены, однако более тысячи из них погибли, не вынеся побоев и издевательств. На евреев был наложен коллективный штраф в 1 миллиард марок. Штраф объясняли тем, что имущество, поврежденное во время погрома, было застраховано, а некоторые страховые фирмы даже разорились.

С другой стороны, ряд откликов свидетельствует, что немецкая общественность тягостно восприняла попытку организации массовых погромов, и нацистам пришлось свернуть это «мероприятие» до срока. Даже Гитлер не одобрил всегерманский погром – он заявил, что это «перебор».

Наиболее отрицательное отношение к погрому было на юге и западе Германии, то есть в католических районах; на севере, в протестантских районах, погром был встречен более лояльно.

И все же антисемитская политика нацистов продолжала развиваться, превращая евреев в париев. С 15 ноября 1938 года еврейские дети должны были посещать только еврейские школы. Тогда же евреям было запрещено посещать публичные заведения: библиотеки, музеи, кинотеатры, кафе. С началом войны вышло распоряжение, что евреи не могут покидать свой дом летом после 21:00, а зимой – после 20:00. С 6 февраля 1940 года среди евреев перестали распределять карточки на одежду, а продовольственные карточки они могли отоваривать только в специальных магазинах, причем в строго определенное время. Выдачи по еврейским продовольственным карточкам, естественно, были значительно более низкими, чем по арийским. Прожить на эти карточки без «черного» рынка было невозможно, но арест на «черном» рынке означал концлагерь.

Евреям была запрещена езда на автомобилях – таким образом экономили горючее. Евреи не могли наследовать от арийцев имущество. Евреям запрещали держать домашних животных.

18 августа 1941 года Гитлер поддержал предложение об обязательном ношении евреями звезды Давида, и с 19 сентября 1941 года все евреи старше шести лет должны были носить на верхней одежде желтую звезду с надписью «Jude». За нарушение предусматривался денежный штраф в 150 марок, а в особых случаях – арест на срок до шести недель.

После ноябрьского погрома вышел запрет на выпуск всех еврейских газет и других печатных изданий. 30 апреля 1939 года вышел закон «о найме жилья евреями», в соответствии с которым началась подготовка к переселению всех евреев в специальные дома (Judenhauser). Цель этой акции была ясна: евреи, поселенные скученно, облегчали всевозможные охранительные мероприятия, а позже и депортацию. Закон обосновывался тем, что арийцы отвергают общежитие с евреями.

Немцев, проявивших сочувствие к евреям, обвиняли в предательстве собственного народа, а людей, которые демонстративно помогали евреям, могли подвергнуть профилактическому аресту и помещению в концлагерь. Большинство немцев были слишком заняты своими проблемами, а потом напряженно следили за течением войны? в итоге на судьбу евреев они обращали мало внимания. Например, когда 15 ноября 1941 года нюрнбергцам стало известно, что на Восток отправляется первый транспорт с евреями, то местное население восприняло это равнодушно. А ведь именно с таких поездов начинался Холокост, который привел к гибели миллионов невинных людей…

Люди, задающие вопрос, почему евреи своевременно, еще до начала войны, не покинули Третий рейх, – упускают из виду то обстоятельство, что большинство немецких евреев не менее, чем сами немцы, чувствовали свою слитность с немецкой культурой, традицией и языком. Поэтому сама мысль об эмиграции и необходимости вживаться в чужую культуру была для них тяжела – эти евреи не понимали, почему они должны уезжать, и считали гонения временными. К тому же среди немецких евреев было довольно мало сионистов, и они совсем не стремились к созданию где-то на краю света своей государственности. И все же до 1941 года из Третьего рейха эмигрировало около 300 тысяч евреев.

Антисемитизм, возведенный в ранг государственной политики, нанес серьезнейший урон Германии. Террор против евреев стал одной из главных причин краха грандиозной затеи установления в Европе немецкой гегемонии. Цели полного господства над Европой не смогли добиться в свое время Карл V, Филипп II, Людовик XIV и Наполеон Бонапарт – та же участь ожидала и Гитлера, но не по причине грандиозности замысла. На самом деле Гитлер дважды был недалек от цели: в 1938 году, когда европейские державы согласились с немецким господством в Восточной Европе, а также летом 1940 года, когда Западная Европа лежала у ног Гитлера. Ко всему прочему поколения немцев, зрелость которых пришлась на Первую или Вторую мировую войны, искренне верили в достижимость немецкого господства в Европе. Но Гитлер сделал все для того, чтобы осложнить и без того весьма сложную задачу: тот, кто стремится к распространению своего влияния на Европу и весь мир, должен заботиться о том, чтобы у него было мало врагов. Идея «окончательного решения еврейского вопроса», выросшая из мифа расы, была тотальной стратегической ошибкой Гитлера – он сделал врагами своих потенциальных союзников и друзей. Потому что если и было в мировой политике еврейское влияние, то оно было дружественно Германии. В Первую мировую войну еврейское лобби США всячески препятствовало вступлению страны в войну на стороне Антанты. В России евреи сыграли большую роль в революции и в победе большевиков, что привело Россию к выходу из войны. Сделав антисемитизм государственной политикой, Гитлер без всякой причины и надобности создал себе дополнительного врага, имевшего многочисленных союзников и друзей. Вместе с евреями Гитлер сделал врагами режима и тех немцев, которые категорически не принимали гитлеровский антисемитизм, – а это был цвет нации! Большая часть тех, кто оказался в Сопротивлении, пришел туда именно из-за отвращения к антисемитизму. Ведь гитлеровский антисемитизм был не только отвратителен сам по себе, но стал выражением неблагодарности по отношению к немецким евреям, которые в первой трети XX века внесли значительный вклад в развитие Германии.

Ко всему гитлеровский антисемитизм негативно повлиял на немецкую науку. Вклад евреев Германии в эту область человеческой культуры трудно переоценить: треть (!) немецких лауреатов Нобелевской премии в первые 40 лет XX века были евреями. Значительных успехов евреи добились и в гуманитарной сфере: такие имена, как Герман Коген, Зигмунд Фрейд, Эдмунд Гуссерль, Георг Зиммель, Гyгo Пройс, Фридрих Гундольф, говорят сами за себя. Авторитет немецкой науки во всем мире к 1933 году был столь значителен, а количество научных публикаций столь велико, что многие иностранные ученые специально изучали немецкий язык (как ныне изучают английский), чтобы знакомиться с научными публикациями в оригинале. Университеты и научные библиотеки Германии были образцом для американской системы высшего образования, а немецкие научные журналы (во многом благодаря евреям) были флагманами передовой научной мысли.

В результате нацистских антисемитских «чисток» в университетах и исследовательских центрах были опустошены целые отрасли знания: социология, искусствоведение, психология, психиатрия, иммунология, неврология, биохимия, физика, математика. Видные ученые-евреи покинули страну. Многие их коллеги прекратили ездить в Германию. До Гитлера мировой центр ядерных исследований находился в Геттингене – после 1933 года он переместился в США, и, несомненно, если бы не Гитлер, Германия первой получила бы атомную бомбу.

Самым крупным внутренним заблуждением Гитлера было то, что он искренне верил, будто бы антисемитизм поможет завоевать симпатии мировой общественности, что он сделает нацистскую антисемитскую программу общеевропейским делом. Гитлер был убежден, что во всем мире есть антисемиты и они станут ревностными его сторонниками. Он просчитался. Оказалось, что даже традиционный «махровый» антисемитизм украинцев, хорватов, венгров и литовцев основывался не на гитлеровских представлениях о мировом еврейском господстве, а на иных обстоятельствах, связанных с компактным проживанием евреев в малокультурных районах Восточной Европы, где в любых чужаках видят врага. Больше в Европе компактных поселений евреев нигде не было, и нацистский антисемитизм шокировал европейцев.

Политика Гитлера по отношению к евреям аукается Германии до сих пор. После 1945 года немцы ужаснулись, они испугались самих себя, их охватило беспрецедентное для мировой истории общенациональное раскаяние. Именно вследствие внутренней потребности загладить вину возникла особая чувствительность к «еврейскому вопросу». Как долго будут искупать немцы свою вину перед евреями и другими народами Европы и России, которые подверглись геноциду, неизвестно. Возможно, эта вина в той или иной форме будет присутствовать в немецком самосознании всегда. Таков печальный итог последовательного внедрения в мировоззрение государственных лидеров и рядовых граждан мифа о превосходстве одной расы над другими.

Миф почвы (почвенничества), получивший значительное развитие в Третьем рейхе, был непосредственно связан с аграрной программой НСДАП и подкреплял ее в плане идеологии.

Повышенное внимание нацистов к проблемам сельского хозяйства обусловлен патриархальными представлениями Гитлера об идеально устроенном обществе. Для него основой крепкой государственности были прежде всего крестьяне и землевладельцы. В них он видел спасение для Германии, в их традициях – образец для перекройки будущей Европы. Потому аграрная политика НСДАП была единственной частью социально-экономической политики нацистов, в которой они имели относительно завершенную концепцию.

Гитлер как-то сказал: «Третий рейх будет крестьянским государством или он со временем изживет себя и исчезнет, как изжили себя и исчезли Первый рейх Гогенштауфенов и Второй рейх Гогенцоллернов».

Потому миф почвы имеет особое значение для понимания мотивов, которые двигали нацистами при строительстве утопического государства. И, само собой разумеется, этот миф опирался на доктрину превосходства арийской расы (а значит, и арийского крестьянства) над всеми другими расами (а значит, и крестьянством).

Крестьянскую семью, крестьянский труд и жизнь на селе в Германии начали идеализировать еще во времена ранних романтиков. Этот процесс усилился в период индустриального шока второй половины XIX века, связанного с феноменом отчуждения и с ростом численности пролетариев, которые многими деятелями культуры и политиками представлялись существами «без роду и племени», люмпенизированным и тяготеющим к мятежам и революции. Крестьянский же мир выгодно отличался от мира бурной и атомизированной городской жизни своей целостностью: ведь он продолжал объединять работу и праздник, хозяйственную и культурную жизнь.

Немецкий историк Райнхард Зидер справедливо считал, что идеализированные представления о крестьянской жизни побудили нацистов считать ее уменьшенной моделью немецкой народной общности. Нацистская пропаганда представляла сельское общество как «колыбель немецкой расы и немецкой крови».

Именно аграрная романтика и антимодернистские представления определяли гитлеровскую концепцию общественно-политического развития немецких восточных владений, в которых, по его замыслам, не могло быть места крупной промышленности. Идеальным типом немецкого поселенца Гитлер считал крестьянина-воина, который на Востоке должен был утверждать превосходство германского расового типа.

За формирование мифа почвы и привнесение его в аграрную политику НСДАП отвечал, как мы помним, «аграрный папа» Вальтер Дарре, поклонник мистической теории «Крови и Почвы». Если марксисты опирались прежде всего на пролетариат, то нацисты с помощью Дарре предполагали заручиться всесторонней поддержкой крестьянства.

Большое влияние на мировоззрение Дарре оказал Хьюстон Стюарт Чемберлен и Ганс Понтер, автор книги «Расоведение немецкого народа». Это просматривается, прежде всего, в трудах Дарре «Крестьянство как источник северной расы» (1929), «Новое дворянство крови и почвы» (1930), а также в трактате с курьезным названием: «Свинья как критерий для нордических народов и семитов».

Дарре утверждал, что в противоположность номадам (особенно, по его мнению, евреям) нордическое крестьянство является подлинным творцом и созидателем европейской культуры. Дарре предлагал создать своего рода «крестьянскую аристократию» – то есть коренящийся в крестьянской среде слой господ, который составил бы элиту и руководящую силу будущего сословного государства. Его суждения носили отпечаток расово-биологических теорий и сводились к поиску вечного источника возрождения и возобновления арийской расы.

Эти представления вполне разделял и Гитлер. В «Моей борьбе» фюрер писал: «Огромные возможности и перспективы, открывающиеся перед нацией при условии сохранения здорового крестьянского сословия, до сих пор не получали должной оценки. Многие наши нынешние проблемы являются следствиями нездоровых взаимоотношений между городским и сельских населением. Прочная и устойчивая прослойка мелких и средних крестьянских хозяев является лучшим противоядием против социальной напряженности и конфликтов».

«Почвенничество» в условиях нацистской Германии было естественной реакцией теряющего ориентиры и разуверившегося крестьянства. Дарре обосновывал необходимость санации сельского хозяйства не столько с экономической, сколько с духовной и расовой точки зрения. Эта санация была для нацистов главной предпосылкой для того, чтобы вернуть немецкому народу выдающиеся расовые качества, которые были растеряны под влиянием индустриализации. Крестьяне мечтали о якобы стабильном и свободном мире доиндустриального общества, и это настроение было точно уловлено нацистами.

Таким образом, крестьяне стали не только интегральной составляющей расовой концепции нацизма? им выпала центральная роль в нацистской идеологии и социальной политике: настойчиво пропагандировалось ношение национальной одежды, домашнее ткачество для женщин, а также строительство крестьянских домов с традиционной крестьянской планировкой, обстановкой и мебелью. Для женщин были созданы ткацкие и прядильные курсы, модельеры разрабатывали народную одежду. На ежегодном крестьянском празднике урожая устраивались соответствующие выставки и демонстрации крестьянских нарядов.

Поскольку нацисты уделяли большое внимание проблемам крестьян, они имели довольно сильные позиции как во всевозможных крестьянских ассоциациях, так и собственно на селе. К примеру, в сельских округах Шлезвиг-Юльштейна с 1928 по 1930 годы число крестьянских голосов за гитлеровцев увеличилось в семь раз – с 5 до 35 %, В сельских округах, где ощущение кризиса было наиболее острым, на выборах 1930 года нацисты в среднем получали около 40 % голосов, а в некоторых – более 50 %. Гитлеровцы точно уловили настроения в крестьянской среде: крестьяне относительно благополучно пережили инфляцию, но падение цен на сельскохозяйственную продукцию и удорожание кредита чрезвычайно осложнили им жизнь – за долги порой можно было лишиться дома и земли. Многим немцам подобная практика казалась совершенно недопустимой, и нацисты, пожалуй, ярче всех сформулировали политические требования, восходящие к отказу от экономических выгод или экономических закономерностей в пользу сохранения высоких моральных ценностей и устоев крестьянского труда, быта и культуры.

Смелыми лозунгами с требованиями радикальной земельной реформы нацистам удалось склонить на свою сторону значительную часть крестьян, особенно на севере Германии, где преобладало мелкое крестьянское землевладение. На выборах 1930 года НСДАП получила 6,5 миллионов голосов, 23 % из них принадлежали крестьянам, а в июле 1932 года – уже 28 %. Причиной такого впечатляющего успеха было то, что нацисты смогли убедить крестьян в том, что именно их партия сможет достичь самых важных целей: объединения раздробленных крестьянских дворов, управления рынком продуктов питания и обеспечения экономической безопасности. На руку нацистам было и то обстоятельство, что в крестьянской среде были сильны предубеждения против «еврейских банкиров» и страх перед большевизмом. Крестьян привлекала и концепция сословного государства, так как на селе особенно интенсивной была потребность выхода из-под пресса безжалостной рыночной конкуренции. Этим ожиданиям потакала нацистская пропаганда. И Гитлер, и Геббельс беспрерывно твердили о «продовольственной свободе», о «крестьянском благородном сословии», о сельском хозяйстве как основе народного хозяйства. Все это создавало впечатление, будто бы НСДАП выступает за крестьянские интересы энергичнее, чем другие партии.

После 1933 года нацистами была преодолена раздробленность крестьянского движения: с 29 мая 1933 года Дарре стал «имперским крестьянским вождем» (Reichsbauernfuеhrer) и руководителем «сельского сословия» (Landstand). Для начала правительство Гитлера простило крестьянам половину долгов, а процент выплат по оставшимся долгам был установлен не более 4,5 %. Налог на оборот сельскохозяйственной продукции нацистами был наполовину снижен, поэтому доходность крестьянских хозяйств существенно увеличилась. Положение крестьян стало более сносным, чем положение рабочих и среднего сословия в целом. Вместе с тем военная конъюнктура оказала давление на занятость в сельском хозяйстве: она упала с 28,9 % в 1933 году до 25,9 % в 1939 году? однако благодаря росту производительности труда уровень самообеспечения Германии продуктами питания вырос с 68 % до 83 %.

С мая по сентябрь 1933 года Дарре разработал ряд законов, на основе которых 13 сентября была преобразована крестьянская корпорация – из «сельского сословия» она превратилась в «имперское продовольственное сословие» РНШ (RNSt – Reichsnahrstand), объединившее 17 миллионов (!) крестьянских хозяйств.

РНШ основывалось на опыте управления немецким сельским хозяйством в Первую мировую войну с постепенным отходом от рыночных принципов. Этот отход, однако, не был конкретизированным поворотом к плановому хозяйству (как, например, в СССР), но, скорее, серией акций по регулированию цен с контролированием процесса производства, с установлением предельного количества выращиваемых культур для регионов страны и тому подобных мероприятий.

РНШ охватывало огромную номенклатуру продовольственных товаров: от зерна до порошка для пудингов, от мяса и рыбы до маргарина и горчицы, от пива до уксуса. К сфере РНШ относились лесное и деревообрабатывающее производство.

По факту «продовольственное сословие» стало одной из самых крупных организаций нацистского государства. Назвать «корпорацией» это формирование можно лишь условно, поскольку оно было далеко от истинного самоуправления и строилось строго по принципу фюрерства, являясь неотъемлемой и дисциплинированной частью партии.

Во главе РНШ стоял «имперский крестьянский вождь» (Reichsbauernfuеhrer) Вальтер Дарре – этот пост совмещался с постом министра продовольствия и сельского хозяйства. За ним следовали 20 «земельных крестьянских вождей» (Landesbauernfuеhrer), 521 «окружной крестьянский вождь» (Kreisbauernfuеhrer), 50153 «местных крестьянских вождей» (Ortsbauernfuеhrer).

Самым примечательным феноменом нацистской аграрной политики был вышедший 15 мая 1933 года закон «о наследственных дворах» – РЭГ (REG – Reichserbhofgesetz). Законом крестьянские дворы были объявлены неотчуждаемой ни при каких условиях собственностью – их нельзя было отнять даже в оплату долгов. Это, бесспорно, было заветной мечтой не только немецких, но и всех крестьян во все времена.

РЭГ касался крестьянских владений с 7,5 до 125 га и отражал традиционное стремление к полному исключению крестьянских хозяйств из рыночного механизма. Наследственные дворы не подлежали разделу или дроблению в процессе наследования, а после смерти хозяина переходили лишь к одному наследнику по старшинству. Это должно было предотвратить распыление крестьянской собственности, желанием сохранить крестьянский двор как единицу эффективной хозяйственной системы.

Однако даже в этом законе, который, казалось, был воплощением исконной мечты крестьянства и способствовал развитию аграрного сектора, имелись свои негативные моменты. Из неочевидных они стали явными сразу после того, как закон стал применяться на практике. Еще в августе 1934 года статс-секретарь министерства экономики фон Pop в памятной записке на имя канцлера довольно резко высказался о РЭГ – он указывал на то, что законом «О наследственных дворах» будет создана неблагодарная и бесперспективная категория иждивенцев на шее государства; что большинство крестьян отвергает новый закон, противоречащий их правовому чувству и элементарной свободе; что закон выдуман «безответственными писаками», а не вырос из практических потребностей крестьян; что в случае неэффективности отдельных хозяйств закон сделает их обузой прежде всего для самих крестьян. Выводы из докладной записки эксперта полностью оправдались. Закон вызвал торможение модернизации сельскохозяйственного производства в Третьем рейхе, его стагнацию и потерю мобильности. Не мог он отменить ни экономические законы, ни социальные противоречия, а только заострил их. Так, закон определял наследование крестьянского хозяйства целиком старшим сыном по правилу майората, то есть младшие сыновья должны были либо служить, либо основывать свои собственные хозяйства. В результате число желающих поступать в сельскохозяйственные школы (техникумы) резко сократилось. Молодые люди говорили: если они не первенцы и не станут владельцами земли, то зачем учиться на крестьянина?

Вообще, нацистское руководство в своих программах не учло весьма существенную черту аграрной организации Германии: самой большой проблемой немецкого аграрного сектора всегда была нехватка рабочих рук. Еще до Первой мировой войны в Германии ежегодно насчитывалось около полумиллиона сезонных сельскохозяйственных рабочих, в Веймарской республике эта тенденция сохранилась. Первое время после 1933 года нацистам не была видна эта проблема, но как только безработица была преодолена (это удалось сделать довольно быстро), началась ожесточенная борьба за трудовые ресурсы. На VI съезде крестьян Вальтер Дарре заявил, что проблема дефицита рабочих рук на селе – это не столько экономическая, сколько расово-политическая проблема, но от таких заклинаний положение к лучшему, конечно же, не изменилось. Пришлось действовать мобилизационными методами. С февраля 1933 года для молодых людей в возрасте с 16 до 21 года сначала была введена добровольная единовременная шестимесячная повинность – так называемая «помощь селу» («Landhilfe»), а с апреля 1934 года она стала обязательной, хотя многие избегали этого «года в деревне» («Landjahr») – лазеек было предостаточно. Из-за нехватки рабочих рук уже с 1937 года на сельскохозяйственные работы стали привлекать армию, «штурмовиков», службу трудовой повинности. Недостаток мужчин на селе привел к тому, что значительная нагрузка ложилась на женские плечи, это было чревато снижением рождаемости и подрывом оснований теории «Почвы и Крови».

Миф почвы, конечно же, не оказал столь негативного влияния на историю Германии, как миф расы. Однако и он имел в своей основе ошибочные представления, а потому привел к неадекватной стратегии, которая создавала проблемы там, где их попросту никогда не было.

В перспективе перекос в пользу «патриархальной утопии», исключающей рынок в пользу государственного регулирования, должен был еще больше повлиять на внутреннюю политику и культуру нового государства. По большому счету, он уже начал влиять, поскольку миф почвы подкреплял собой миф «жизненного пространства».

Рудольф Гесс, верный ученик и ассистент профессора Карла Хаусхофера, привнес в идеологию немецкого нацизма миф «жизненного пространства».

Основной же идеей Хаусхофера было то, что задачей политики является обеспечение необходимого количества земли для растущего населения, а упадок наций происходит от ущербности концепции жизненного пространства.

«Пространство не только является носителем силы, оно само и есть сила, – говорил Хаусхофер своим студентам, – я намерен преподавать политическую географию как оружие, которому суждено пробудить Германию с тем, чтобы она выполнила свое великое предназначение. Я перевоспитаю нацию, я заставлю ее осознать роль географии в истории, так что даже самый юный немец перестанет замыкаться в границах родной деревни и начнет мыслить в масштабах континента».

Гитлер усвоил псевдонаучную теорию Хаусхофера в полной мере: словосочетание «жизненное пространство» гораздо чаще встречается в более откровенной «Второй книге» («Zweites Buch») гитлеровской «Моей борьбы», чем в первой. В самых важных главах (II–VII) этот термин можно найти много раз, не считая его синонимов: «Grund und Boden», «Grundflache», «Bodenflache», «Boden», «Grund» и «Raum»

Теория Хаусхофера имела в Германии большой успех. К 1935 году его геополитику преподавали во всех школах Третьего рейха. Уже во времена диктатуры в одной из пропагандистских радиопередач Хаусхофер, оправдывая культ фюрера, заявил: «Каждый из нас в какой-то мере является актером на политической сцене мира. Даже находясь на самом скромном посту, ниспосланном нам богом, мы внесем свой вклад в формирование будущего нашего народа, если будем следовать за вождем. Не будьте ограниченными, мыслите в масштабах больших пространств и создайте вашу жизнь по образу нашего фюрера».

Разумеется, эта теория тоже имела источники, на которые опирались Хаусхофер и его последователи. И прежде всего – их следует искать в апокалиптических картинах будущего, которые рисовал умерший за полстолетия до появления Гитлера на свет английский ученый-экономист Томас Мальтус. Напомню, что этот экономист вошел в историю тем, что доказывал, будто бы население растет в геометрической прогрессии, а средства к обеспечению этого населения «прожиточным минимумом» – в арифметической. Следовательно, любой рост численности населения ведет к расширению бедности и страданий. Для того чтобы остановить катастрофический рост населения, который приведет Европу к краху, Мальтус предлагал создать институты планирования семьи, всерьез заняться повышением образования населения (поскольку образованный человек отдает себе отчет о тех трудностях, которые его ждут при бесконтрольном размножении), заставить государства поддерживать не высокую рождаемость, а, наоборот, ее сокращение и так далее.

Гитлер ничего не имел против грамотного планирования семьи, однако был категорически против ограничения рождаемости. Решение проблемы перенаселения он искал исключительно в захватнической войне.

Геополитическую направленность немцев периода Веймарской республики лучше всего описал в 1925 году один из идеологов «консервативной революции» Эрнст Юнгер: «Устремление в неведомые дали и в безграничное мы унаследовали от самой природы нашего национального германского духа, который поможет нам в будущем сформировать такой империализм, который – не как прежний жалкий кайзеровский империализм, концентрировавшийся на незначительных прерогативах наших пограничных провинций или на обладании какими-то южными островами, – будет претендовать на всё».

В представлениях Адольфа Гитлера история человечества была вечной борьбой за жизненное пространство. Будущее нации по этой причине должны были обеспечить не столько социально-экономические преобразования и новшества, сколько завоевание жизненного пространства. В этой извечной борьбе не принимали участие только евреи (опять миф расы!), не имевшие собственной территории. Гитлер считал, что именно по этой причине евреи препятствуют нормальному ходу истории, борясь за власть другими средствами.

Достаточное количество жизненного пространства с сельскохозяйственными угодьями, сырьем и источниками энергии составляло, по Гитлеру, основное условие существования народа. В определенном жизненном пространстве проживает определенное количество людей, говорил он. При нормальных условиях население растет. На определенной стадии развития насыщенность жизненного пространства ресурсами приходит в противоречие с ростом численности населения. Следовательно, ресурсы для населения нужно взять извне. Казалось бы, выход лежит через развитие внешнеэкономических связей – по этому пути пошли, например, США. Однако Гитлера не устраивала стратегия экономического покорения мира – такую политику он считал мнимым решением проблемы несоответствия растущей численности народа и неизменного жизненного пространства, так как другие народы тоже не сидят сложа руки, и конкурентная борьба неминуемо выльется в войну за территории и ресурсы.

В августе 1927 года Гитлер писал: «Есть только одна возможность преодоления противоречия между “жизненным пространством” и “численностью населения”, а именно – экспорт товаров. Тем не менее, это обманчивая возможность, ведь не только Германия идет по пути индустриализации, но и Франция, Англия, Италия. А в последнее время в строй конкурентов вступила и Америка, и теперь самое трудное состоит не в повышении производительности труда, как у нас думают, а в расширении сбыта. Вот это и есть сегодня главная проблема в этом мире, который повсюду индустриализируется и который борется за эти рынки. „…“ Германии со временем будет все хуже из-за конкуренции, а также из-за нехватки сырья».

Во «Второй книге» Гитлер пояснял: «Увеличение численности народонаселения можно компенсировать увеличением жизненного пространства. Да, вполне верно сказать, что вся борьба любого народа в действительности сводится только к тому, чтобы обеспечить необходимое землевладение в качестве общего условия существования… В жизни народов есть лишь немногие способы корректировать несоответствие между численностью народонаселения и занимаемой им территорией. Наиболее естественным из них является подгонка время от времени территории к растущей численности населения. А это требует военной готовности и кровопролития».

Гитлер был убежден, что основной исторической несправедливостью является то, что в Германии на один квадратный километр территории приходится 140 человек, – это он и называл «германским вопросом». В феврале 1939 года, выступая перед командирами вермахта, Гитлер заявил: «Я намерен решить германский вопрос, то есть решить проблему германской территории. Имейте в виду, что, пока я жив, эта идея будет всецело владеть моим существом. И еще будьте уверены, что, как я полагаю, когда в какой-то момент понадобится сделать шаг вперед, то тогда я моментально начну действовать и при этом не побоюсь пойти на самую крайность, потому что убежден, что этот вопрос так или иначе должен быть решен».

Расширение «жизненного пространства» должно было осуществляться за счет восточных соседей. Именно обширные территории на Востоке позволили бы Гитлеру расселить «излишки» населения и гарантировать желанную хозяйственную автаркию.

В период с 1924 по 1933 год необходимость расширения «жизненного пространства» за счет восточных территорий Гитлер сделал одной из догм нацизма. Утверждение этой догмы требовало большой разъяснительной работы, поскольку сначала среди сторонников Гитлера было больше националистов, чем собственно национал-социалистов. Первые помышляли о мести Западу за Версальский договор. Большое значение имели вначале и левые национал-социалисты, которые мечтали о совместном (с Советской Россией) походе на Запад. Гитлеру, благодаря колоссальной силе убеждения и пропагандистскому дару, удалось превратить всех своих последователей в истинных национал-социалистов, без всяких фракционных оттенков и нюансов.

Во «Второй книге» Гитлер писал: «Национал-социалисты сознательно отказываются от внешней политики довоенной поры. Мы продолжим с того места, где закончилась немецкая экспансия шесть веков назад, у нас нет интересов на Юге и Западе, мы обращаем свои взоры на Восток. Мы имеем в виду Россию и ее сателлитов. „…“ Организация русского государства не была результатом государственно-политических способностей славянства в России, а ярким примером действенности и эффективности германского элемента в среде неполноценных рас. Большевики искоренили весь германский элемент, на его место стали евреи. Русские не смогут сами сбросить ярмо еврейства, они не смогут создать своего государства. Конец господства евреев в России будет концом и России как государства».

Легко заметить, что даже Польша при этом не упоминалась – Гитлер рассматривал ее как промежуточную ступень при решении самого важного и существенного вопроса о расширении жизненного пространства за счет территории СССР.

В этом не было особой новизны. По всей видимости, на отношение Гитлера к России оказала старинная националистическая традиция, процветавшая в Прибалтике. Основными выразителями антирусских настроений во время Первой мировой войны (то есть в то время, когда Гитлер, словно губка, впитывал основы националистических убеждений) были три балтийских немца: Теодор Шиман, Иоганн Галлер и Пауль Рорбах. Первые двое были известными историками, а Рорбах прослыл публицистом. Издавна прибалтийские немцы (с их культом эффективности, целесообразности и рациональности) с неодобрением и скептицизмом наблюдали за тем, как отвратительно устроено хозяйство в России. Однако объясняли они плачевное состояние нашей страны не расовой неполноценностью русских, как это делали нацисты, а культурными и этическими различиями. При этом прибалтийские теоретики считали русских неспособными измениться к лучшему и полагали, что русские, будучи не в состоянии ассимилировать даже близкие им народы (украинцев и белорусов), не имеют права диктовать свою волю другим.

Так, Пауль Рорбах в Первую мировую войну отстаивал идею расчленения России на «естественные» составляющие: Финляндию, Польшу, Бессарабию, Украину, Кавказ, Туркестан и собственно Россию. Рорбах писал, что Российскую империю можно разделить на части, как апельсин – без разреза и ран, естественным образом.

Профессор истории Теодор Шиман считал Российскую империю искусственным образованием, ибо она, на его взгляд, представляла собой конгломерат несовместимых между собой народов и рас.

А Иоганн Галлер, со своей стороны, попытался реставрировать старый лозунг крестоносцев о натиске на Восток, ибо, по его мнению, Россия все равно находится вне семьи европейских народов.

Восточная направленность экспансии Третьего рейха оформилась еще и по той причине, что в Германии было широко распространено мнение об аморфном характере восточных пространств, их заброшенности – это и делало «морально обоснованной» демографическую «раскорчевку» восточных земель и заселение их немцами. Упомянутая «раскорчевка» Запада была бы более сложной, менее обоснованной и чреватой серьезным сопротивлением со стороны более древней культуры.

В сентябре 1930 года, незадолго до прихода нацистов к власти, «аграрный папа» Вальтер Дарре говорил: «Мы попытаемся получить недостающие земли там, где они в наибольшей степени созрели к освоению и колонизации, там, где они естественным образом принадлежат нам, а именно – на Востоке. Кроме того, идея “крови и почвы” дает нам право получить на Востоке столько земли, сколько необходимо для восстановления естественного равновесия между размерами национальной территории и потребностями здоровой и растущей нации».

Во «Второй книге» Гитлер доказывал, что экономическое превосходство США обусловлено размерами их жизненного пространства и прежде всего богатством сырьевых ресурсов. Будущее Германии в ее теперешних границах и «в особенности в условиях ограниченности наших собственных сырьевых материалов, а стало быть, и угрожающей зависимости от других стран представляется очень мрачным и печальным». При этом экономическое превосходство США привлекло внимание Гитлера не само по себе, а из-за более высоких жизненных стандартов. Он был убежден: это результат того, что «Америка располагает достаточными земельными угодьями для выращивания пшеницы, достаточными природными богатствами, огромными лесными массивами, колоссальными залежами разных руд, громадными угольными бассейнами, гигантскими нефтепромыслами „…“ короче говоря, Америка – это страна чудовищных природных богатств».

Что бы Гитлер ни говорил, самой существенной для него всегда была проблема будущего немецкого социума и его благополучия. Он неоднократно высказывался против идеи, что экономические проблемы Германии могут быть решены путем экономических преобразований. По его мнению, эти проблемы были, прежде всего, результатом недостаточности базового жизненного пространства. Гитлер писал: «человек жив не идеями, а хлебом, углем, рудой, всеми теми вещами, которые лежат в земле. И сама по себе эта проблема связана не с экономикой, а с землей». Или в другом месте: «Нынешнее жизненное пространство слишком бедно природными богатствами, которых требует сегодня промышленность в качестве сырья, иными словами, сужение жизненного пространства будет всегда и везде снова заставлять нас искать способ устранить этот недостаток».

Не последнюю роль в мотивировке восточной экспансии играли для Гитлера и морально-этические факторы: «Не следует забывать, что правители нынешней России – это запятнанные кровью подлые преступники, подонки человечества, которые, пользуясь случаем, в трагический час разрушили огромное государство, удушили миллионы ведущих интеллектуалов, элиту общества, и уже десять лет тиранически правят страной. Нельзя забывать, что правители России принадлежат к народу, который соединил в себе дикую кровожадность и непостижимое искусство вранья, – к интернациональному еврейству».

Год за годом, шаг за шагом, последовательно, Гитлер шел к осуществлению своей мечты о войне на Востоке. В этом он был непоколебим, поскольку в мифе о «жизненном пространстве» соединились и его представления о высшей расе арийцев, которые должны распространять свою культуру во всемирном масштабе, и его животный антисемитизм, и ненависть к большевикам и коммунизму. Все это накладывалось на воспоминания бывшего ефрейтора о голоде и страданиях, которые ему пришлось пережить в молодости и которые он связывал с предательством элиты. Рассказывают, что, когда фюрер начинал рассуждать о жизненном пространстве, он быстро становился невменяем, брызгал слюной и потрясал кулаками – в такое исступление приводил его грандиозный замысел экспансии на Восток.

По этой причине война с Советским Союзом стала неизбежна сразу после прихода нацистов к власти. Те, кто сегодня полагает, что прояви Сталин гибкость, ее удалось бы избежать, глубоко заблуждаются. Во главе СССР мог стоять кто угодно: Сталин, Троцкий, Тухачевский, Молотов, Хрущев – война все равно была неизбежна.

Уже 3 февраля 1933 года – через четыре дня после назначения канцлером – на секретном совещании Гитлер заявил военному руководству (которое в тот момент относилось к нацистскому фюреру весьма прохладно), что в будущем он не отступит от принципов, изложенных в «Моей борьбе», и по-прежнему считает, что жизненное пространство для немецкого народа находится на Востоке.

5 ноября 1935 года на другом секретном заседании Гитлер даже уточнил срок начала этой экспансии: 1943 год.

В августе 1936 года в «Памятной записке» к четырехлетнему плану Гитлер ставил задачу через четыре года быть готовым к войне на Востоке. Эта война, по его мнению, должна дать «сырьевую и продовольственную базу для немецкого народа».

На совещании 5 ноября 1937 года Гитлер заявил: «Участие в мировом хозяйственном процессе: перед нами возведены границы, которые мы не в состоянии устранить „…“ И в особенности следует основательно задуматься над тем, что с момента окончания мировой войны происходит индустриализация как раз тех стран, которые ранее были экспортерами продовольственных товаров». А поскольку автаркия в Германии может быть реализована только в отдельных отраслях, то Гитлер делает вывод: «Единственный и, вероятно, кажущийся несбыточным способ устранить наши трудности лежит в завоевании более обширного жизненного пространства, то есть в том, что во все времена было причиной основания государств и народных движений».

С января 1939 года Гитлер начал говорить, что немецкие территориальные проблемы даже при сопротивлении извне могут быть решены только военным путем. При этом он предрекал, что грядущая война будет войной мировоззрений и «расовой войной». В этот период свои намерения Гитлер высказывал только военной и партийной верхушке, а народ продолжал убеждать в своем исключительном миролюбии.

До войны Гитлер неоднократно говорил, что у Германии нет никаких интересов на Западе, и она и в будущем не намерена что-либо там предпринимать. Вместе с тем он не упускал возможности упомянуть необходимость экспансии на Восток. В речи от 23 ноября 1939 года. Гитлер таким образом оправдывал необходимость борьбы за жизненное пространство: «Меня упрекают: борьба и снова борьба! Но в ней я вижу судьбу всего сущего. Уклониться от борьбы, если только он не хочет быть побежденным, не может никто. Рост народонаселения требует большого жизненного пространства. Моей целью было добиться разумного соотношения между численностью населения и величиной этого пространства. Тут без борьбы не обойтись! От решения этой задачи не может уйти ни один народ, ибо если он пренебрежет этим, то обречен на постепенное вымирание. Отказ от применения насилия означает величайшую трусость, уменьшение численности народонаселения и деградацию. Важно осознать одно: существование государства имеет смысл только тогда, когда оно служит сохранению своей народной субстанции. У нас речь идет о 82 миллионах человек. А это налагает на нас величайшую обязанность. Тот, кто не берет ее на себя, не достоин принадлежать к народному организму. Вот что дало мне силы для борьбы».

9 января 1941 года Гитлер говорил: «Русская территория таит в себе неизмеримые богатства. Германия должна установить над ней экономическое и политическое господство, но не присоединять ее к себе. Тем самым создадутся все возможности для будущей борьбы с континентом, и тогда уж Германию разгромить не удастся никому». Отто Вегенеру, руководителю экономико-политического отдела НСДАП, концепцию завоевания жизненного пространства в России Гитлер разъяснял таким образом: «Европе, чтобы выстоять в решительной борьбе с Америкой, потребуется зерно, мясо, древесина, уголь, железо и нефть России».

В октябре 1941 года Гитлер говорил, что захваченное в России жизненное пространство, по-видимому, обеспечит автаркию для Европы: «Где еще мы найдем область, имеющую железо столь высокого качества, как украинское? Где еще столько никеля, угля, марганца, молибдена? Это же те самые марганцевые рудники, из которых получает руду Америка. К тому же есть возможность разведения каучуконосных растений! Если их посевную площадь довести до 40 тысяч гектаров, то мы покроем все наши потребности в резине».

Особенно «проникновенно» о советских богатствах Гитлер говорил в беседе с голландским нацистом Муссертом: «В распоряжении Востока, по-видимому, находятся гигантские запасы сырья, будь то в сельском хозяйстве или в отношении рудных залежей. Россия, безусловно, самая богатая страна на земле. Вспомним хотя бы о железорудных месторождениях Керчи, о запасах нефти, о редких металлах и так далее. Кроме того, в распоряжении России есть, вероятно, важнейшее сырье – человек».

Становится ясным, что именно геополитические, а не идеологические задачи предопределили для Гитлера главное направление экспансии – Советский Союз. Следовательно, не «еврейско-большевистский» характер Советского Союза был подлинной причиной принятия Гитлером программной целевой установки на войну против России. Решение о начале этой войны было принято независимо от этого, хотя, конечно, Гитлеру удалось использовать антибольшевистскую пропаганду в качестве дополнительного обоснования завоевательных целей на Востоке…

К какому итогу привел Германию завоевательный поход на Восток, всем хорошо известно. Именно на бескрайних заснеженных равнинах России «военная машина» Третьего рейха потерпела первое сокрушительное поражение и начала отступление, закончившееся в Берлине. Миф «жизненного пространства» привел Германию к национальной катастрофе – уже второй катастрофе в ХХ веке и куда более тяжелой по последствиям, чем поражение в Первой мировой войне.

После Второй мировой войны миллионы немцев были изгнаны со своей исторической родины. Границы, устроенные Бисмарком, рухнули, а немецкие пределы были перенесены далеко на Запад. Крах гитлеровской геополитики означал завершение немецкой колонизационной и культуртрегерской роли в Европе. Большинство из 18 миллионов немцев, живших на Востоке, после 1945 года стали беженцами: 1,71 миллиона из них погибли, 7,9 миллиона – осели в ФРГ, 4,07 миллиона – в ГДР, 370 тысяч – в Австрии, 115 тысяч – в других странах. Немцам понадобилось более четверти века для того, чтобы найти в себе силы и примириться (в канцлерство Вилли Брандта) с территориальными потерями. В итоге то, что Гитлер планировал для других народов, обернулось против самих немцев: почти все немецкое население Восточной Европы было выселено, и это стало самым крупным переселением за обозримую человеческую историю.

В исторической перспективе миф «жизненного пространства» оказался ложным не только вследствие ее обскурантистских установок, но и по существу: после войны, на рубеже пятидесятых-шестидесятых годов, произошла «зеленая революция», которая (вкупе с изменившейся демографической ситуацией) в корне изменила положение. Если до Первой мировой войны в Германии постоянно был сильный дефицит в сельскохозяйственном производстве, то во второй половине XX века рынок продовольствия на Западе оказался перенасыщен. Поэтому гитлеровские ожидания продовольственной катастрофы представляются ныне нелепыми, а его геополитика – совершенной чепухой.

Многие сограждане Гитлера, глядя так же, как он, на географическую карту, думали, что их страна слишком мала для тогдашнего населения Германии, но эти размеры имеют значение лишь при экстенсивном, а не высокотехнологическом развитии. Теперь, после «зеленой революции», 4–5% нынешнего немецкого населения обеспечивают потребности страны в продуктах питания более чем на 70 %.

Гитлер увязывал благосостояние и мощь государства с размерами его территории, упуская из виду гораздо более важный фактор: изменения, которые вносит в средства производства промышленная революция. После того как промышленная революция стала реальностью, благосостояние и мощь государства уже не зависят от размеров земельных владений, а только – от состояния технологии и культуры производства. Развивая это положение, можно сказать, что для развития промышленности высоких технологий большая территория, наоборот, является препятствием, а не преимуществом. Именно из-за недостаточности высоких технологий СССР так и не смог грамотно воспользоваться огромными естественными богатствами страны, а современная Россия бесцельно растрачивает их, снабжая ресурсами промышленно развитые страны…

Палеонтологические и археологические фантазии стали очень модны в современной России.

Все вдруг озаботились поисками предков. Будто бы нам не хватает тех предметов для гордости, которые и так на виду: космонавтики, атомной энергетики, городов, музеев – ведь все это буквально на пустом месте построили наши отцы и деды. Но нет, ХХ век никого не устраивает, патриотически настроенные ревизионисты предпочитают зарываться в глубины тысячелетий, извлекая оттуда потрепанную бересту и перетолмачивая забытые списки.

Все это, конечно, интересно, но почему-то каждый раз получается, что в качестве доказательств нашего необычайно древнего происхождения приводятся документы, подлинность которых, мягко говоря, вызывает сомнения.

К примеру, большую известность получила откровенная фальшивка «Влесова книга», в которой утверждается, что в России еще до принятия христианства существовала великая цивилизация, восходившая к 1000 году до нашей эры. Оживил идеи «Влесовой книги» доктор исторических наук Скурлатов, который хотел доказать, что именно русские – истинные арии, раса сверхсуществ. Скурлатову, впрочем, не удалось убедить историков, но зато его проповеди нашли спрос у романистов вроде Владимира Чивилихина, чей роман-эссе «Память» был опубликован в начале 1980-х годов и даже удостоился Государственной премии.

Несмотря на критику ученых, «Влесова книга» была заново переведена и под названием «Велесова книга» остается предметом для изучения и толкования в современной России.

«Если допустить версию фальсификации, – пишет по поводу этой книги современный исследователь Шамбаров, – то осталось бы признать, что фальсификатором был гений, не только прекрасно знавший всю литературу по данному вопросу, известную его современникам, но и опередивший современный ему уровень исторической науки по крайней мере на полвека. Да еще и безошибочно предугадавший каким-то образом факты, открывшиеся лишь впоследствии благодаря археологическим находкам. И наоборот – в текстах “Велесовой книги” пока не найдено ни единого факта, который мог бы быть опровергнут другими источниками и стать доказательством фальсификации».

Интересно, знает ли Шамбаров, что примерно в тех же словах и на том же уровне аргументации гитлеровские идеологи доказывали подлинность некоторых своих псевдоисторических текстов, на основании которых позднее обосновывалась необыкновенная древность германской расы?

Подобным образом можно до чего угодно договориться! Например, до того, что мы произошли от инопланетян. Чем плоха гипотеза? Мы, жители России, первыми запустили спутник и Гагарина. Значит, мы чего-то такое знали, чего не знали другие. А откуда у нас появилась эксклюзивная информация? Ясно, от наших братьев – инопланетян!

Уж сколько было говорено, что предметом для гордости должны быть собственные дела и достижения, а не факт принадлежности к древнему роду, – всё без толку. Подайте благородных арийцев в качестве предков, а иначе «кушать не могу».

Наиболее показательной в этой связи служит история поисков следов мифической страны Гипербореи, которую советские ученые обнаружили якобы еще в 1920-е годы в окрестностях Ловозера, что на Кольском полуострове. Результаты той давней экспедиции оказались, прямо скажем, спорными. Участники утверждали, будто нашли некие грандиозные памятники доисторической цивилизации и вернулись буквально с порога великого открытия. Те, кто организовывал и финансировал затею, остались при своем мнении: время и деньги потрачены впустую.

В наше веселое время, когда никто без эзотерики и метафизики жить не может, нашлось довольно много энтузиастов, которые отстаивают гипотезу о существовании на Русском Севере в отдаленные времена высокоразвитой культуры, генетически связанной с другими великими цивилизациями древности. В частности, шумерские зиккураты, египетские пирамиды и ацтекские ступенчатые теокалли они возводят к саамским (то есть гиперборейским) сейдам – коническим грудам положенных друг на друга камней.

«Это значит, – пишет в своем эссе „Гиперборея – праматерь мировой культуры“ Валерий Демин, – писанная история России, всех населяющих ее народов должна быть скорректирована. Это значит: нижняя планка хронологии Отечества должна быть значительно снижена. Русская Лапландия – край древнейшей культуры, быть может, самой древней на Земле „…“. Не приходится сомневаться, что Гиперборея имеет непосредственное отношение к древнейшей истории России, а русский народ и его язык напрямую связан с исчезнувшей или растворившейся в недрах океана и суши легендарной страной гиперборейцев. Неспроста ведь Нострадамус в своих “Центуриях” именовал россиян не иначе как “народом гиперборейским”. Рефрен русских сказок о Подсолнечном царстве, что расположено за тридевять земель, также представляют собой воспоминания о стародавних временах, когда наши предки соприкасались с гиперборейцами и сами были гиперборейцами».

В поисках геологических, археологических и других материальных подтверждений этой теории уже не первый год каждое лето по следам ученых 1920-х годов отправляется на Кольский полуостров экспедиция «Гиперборея», организуемая комиссией по научному туризму Русского географического общества.

Местные власти, недовольные наплывом туристов, жаждущих найти следы легендарной страны, летом 2000 года пригласили из Москвы четырех докторов наук – биологических, технических, геологических и военных – и попросили выяснить, как же в действительности обстоят дела с Гипербореей.

Вот что рассказал один из членов этой экспедиции:

«Признаюсь, я сам мечтатель и, конечно же, очень хотел бы увидеть следы протоцивилизации. Когда я вышел на перешеек между Ловозером и Сейдозером и сквозь золото берез увидел дорогу из огромных плит, остатки каких-то циклопических сооружений, загадочные арки подземных ходов, я был потрясен. Ну откуда, скажите на милость, все это взялось в труднодоступном и безлюдном месте? На какое-то время я поверил – да, это действительно могут быть остатки древней цивилизации! Но увы… Даже признаков Гипербореи мы при всем старании не отыскали.

При внимательном знакомстве с местностью сразу стало ясно, как образовалась дорога из огромных плит. Дело в том, что горный массив тут сложен из графитового сланца. В незапамятные времена в скалах выветривалась порода, в трещины попадала вода, постепенно выламывались плоские геометрические блоки, которые сползали со склона. Блоки эти, наползая один на другой, соскальзывали вниз, вплоть до дна озера, и образовали “дорогу”. Если внимательно посмотреть на скальный склон, там видны следы “съезда” этих блоков.

Добрались мы до стометрового изображения Бога и Провидца (другое его название – Бегущий лопарь) и огорчились. Два разлома (вертикальный и горизонтальный) в скале, выше них площадка, поросшая мхом, – издалека при наличии воображения их на самом деле можно принять за фигуру человека с нимбом над головой. Но вблизи ясно видно, что это – система трещин, то есть природное явление, а не творение рук человеческих или инопланетных.

Побывали мы на острове Роговом, проникновение на который якобы грозит смертью простым людям. С давних времен шаманы тут проводили свои ритуалы, а чтобы посторонние сюда не лезли, распускали слухи о табу. Но экзальтированные интеллигенты, верящие в протоцивилизацию, в магические силы, действительно начинают трепетать вблизи таких мест. На нашей же экспедиции пребывание на острове никак не отразилось.

“Гиперборейцы” с восторгом описывали нам свои встречи со снежным человеком. По их рассказам, огромное, высотой пять метров, лохматое человекообразное существо время от времени скакало по берегу Ловозера, гугукая и издавая вопли.

Нашли мы этого “йети”, пообщались. Лешак оказался щуплым местным парнишкой. Жизнь в тех местах веселой не назовешь, вот он и придумал себе развлечение. Сшил из оленьей шкуры одеяние и в белые ночи, приняв на грудь, с удовольствием носится у озера (по прибрежной воде, чтобы не оставить следов), вызывая изумление у приезжих.

Известно, что на Ловозере неоднократно гибли байдарочники, но нет никаких оснований связывать их гибель с какими-то мистическими явлениями. Погода в этих краях может поменяться в течение нескольких минут, при этом на озере внезапно подымается высокая, до пяти метров, волна. Местные жители знают, что может возникнуть волна, но не знают, в какой момент она подымется, а потому они никогда не идут по зрительно доступному пути. Они ходят вблизи от берега, по безопасному фарватеру. А приезжим подавай простор. Вот в своих утлых байдарках они и попадают под эту волну, переворачиваются. Никакой надувной жилет в этой ситуации не выручит. В безлюдных местах на помощь прийти некому, а в ледяной воде человек долго не протянет.

Люди гибнут и в скалах. Что касается туннелей – они имеют место быть, но это не ходы в Гиперборею, а очередная обманка.

В районе Ловозера во время войны работали заключенные из Ревдинских лагерей, добывали уран для бериевской программы. При этом штольни они били из пещер. Рассказывают, что попадалось там и золотишко, и платина. После обнаружения более богатых месторождений урана заключенных оттуда вывели, перед уходом взорвали входы. Эти места поросли мхом и кустарником, но они видны. “Гиперборейцы” и золотоискатели втайне от всех расчищают входы, проникают внутрь штолен, крепь в которых сгнила, и гибнут под завалами.

Что до видений, которые посещают “гиперборейцев” во время медитации в местах, избранных шаманами для камлания, то, по авторитетному заявлению аборигенов, снабжающих приезжих спиртными напитками, после трех бутылок водки может еще не такое пригрезиться…»

Думаю, что комментарии в данном случае излишни.