Эрнан Кортес. Подготовка экспедиции в Мексику

Эрнандо Кортес родился в 1485 г. Уже с ранних лет он задумывался на тем, как перебраться на недавно открытые земли Нового света. Сохранился рассказ о том, как семнадцатилетний Эрнандо, недоучившийся студент, шалопай и бездельник, не попал на корабль, уходивший из Испании в Новый свет из-за того, что сильно разбился, пытаясь под покровом ночи проникнуть в особняк какой-то красотки, где ему было назначено свидание. Произошло это в 1502 г. в небольшом испанском городке Медельине. Два года спустя - в 1504 году - он всё же вырвался из-под опеки родителей и отправился на Эспаньолу - так называли тогда остров Гаити, открытый Колумбом.

Губернатор Эспаньолы Диего Веласкес приходился свояком Кортесу и решил порадеть родному человеку. Кортес получил «репартимьенто» - большой участок земли вместе с индейцами, отданными в его полное распоряжение, и выгодную должность. От участка и даровой рабочей силы Кортес не отказался, но не преминул при этом высокомерно заявить: «Я приехал сюда добывать золото, а не рыться в земле, как мужик!».

Судя по рассказам бывалых людей, близко знавших Кортеса, это была личность незаурядная. О его многочисленных похождениях говорили с нескрываемым восхищением. В нем, видимо, было то, что подкупало искателей приключений, жаждавших золота, веселой и беззаботной жизни в покоренных заморских странах: безудержная удаль и трезвый расчет, презрение к опасности и железная сила воли. Жизнь плантатора, столь заманчивая для многих обедневших испанских идальго, Кортесу показалась слишком будничной. Изредка, правда, ее разнообразили дуэли - Кортес был вспыльчив, драчлив и обидчив, как и подобает знатному испанскому дворянину. Но он искал более сильных ощущений - и такие вскоре представились. То там, то здесь вспыхивали восстания индейцев, у которых пришельцы - испанские завоеватели - отнимали землю, всё их скудное имущество и заставляли на себя работать, превращая в рабов. Кортес охотно участвовал в карательных экспедициях, расправлявшихся с «бунтовщиками». При этом подчас разыгрывались целые сражения. Правда, силы были не равны. Огнестрельному оружию испанцев индейцы могли противопоставить лишь лук и стрелы. С повстанцами расправлялись с неслыханной жестокостью. Их десятками расстреливали, вешали, сжигали живьем. Иногда же хитростью заманивали к себе их вождей, отрубали им головы, а остальные сдавались на милость победителей. Случалось и так, что сами испанцы попадали в западню, умело расставленную для них индейцами. И тогда свирепые завоеватели расплачивались своими головами и недосчитывали многих любителей чужого добра…

Карательные экспедиции под руководством прославившегося своей жестокостью конкистадора Диего Веласкеса были первой боевой школой Кортеса, в которой он сразу отличился. И, когда в 1511 году Веласкес приступил к завоеванию соседнего острова Куба, Кортес был в числе главных его помощников. Без долгих раздумий он уступил кому-то свой земельный надел вместе с живым и мертвым инвентарем. Кортес был уверен, что после завоевания острова получит еще лучший участок и еще больше индейцев.

Так оно и случилось. Сравнительно быстро покорив Кубу, Веласкес был назначен губернатором этого острова. И он не оставил своими милостями Кортеса. Борьба за остров была непродолжительной, но кровопролитной.

Стремясь выведать у индейцев местонахождение золотых россыпей, испанцы пытали их, жгли на медленном опте, отрубали руки. Руководил этим делом сам губернатор Веласкес. Кортес удостоился чести стать его секретарем. Но вскоре между ними начались нелады. Губернатор явно помыкал своим подчиненным. И Кортес затаил в сердце обиду. Он открыто примкнул к партии недовольных, враждебно настроенных к Веласкесу.

Население Кубы быстро росло за счет переселенцев. На острове возникли первые города и среди них — Сант-Яго, резиденция губернатора. Привлеченные щедрыми обещаниями земли, рабов и золотых рудников, испанцы сотнями прибывали сюда и, подобно саранче набрасывались на богатства страны. Но алчных авантюристов было так много и жадность их была столь непомерно велика, что удовлетворить всех стало невозможным. Это порождало недовольство и обиды. Многие считали, что их обошли при дележе поместий и другого награбленного имущества, что земли и должности раздавались несправедливо. К таким недовольным и примкнул Кортес. И, когда решено было принести жалобу на Веласкеса высшим властям, находившимся на Эспаньоле, выбор пал на Кортеса.

Ему предстояло нелегкое путешествие; тайком на лодке надо было пересечь широкий морской рукав, разделявший Эспаньолу и Кубу. Но Кортесу так и не пришлось совершить эту поездку. О заговоре донесли губернатору, и Кортес был схвачен, закован в кандалы и посажен в темницу.

Губернаторы вновь завоеванных земель были неограниченными, поистине деспотическими правителями. Они бесконтрольно распоряжались жизнью и всем достоянием своих подданных. Страхом смерти и самых суровых наказаний держали они в повиновении банды авантюристов, грабителей, охотников за легкой наживой, составлявших основную ударную силу всех морских экспедиций и захватнических походов того времени. Ни личные боевые заслуги, ни громкое имя не принимались во внимание, когда человек попадал в немилость. Его судьба всецело зависела от прихотей и капризов того, в чьих руках была власть. По совершенно необоснованному подозрению в измене был обезглавлен в 1517 году известный путешественник Васко Бальбоа, открывший Южное море (Тихий океан). Казнив его, губернатор испанской колонии Санта-Мария, бездарный Педрариас, избавился от соперника. Знаменитый Христофор Колумб из своего третьего путешествия за океан вернулся в Испанию закованным в цепи, - тоже по совершенно вздорному и нелепому подозрению. И не миновать бы Кортесу виселицы, если бы не заступничество друзей.

В тюрьме Кортес пробыл недолго. Ему удалось высвободиться из цепей, сломать оконную решетку и спуститься со второго этажа на улицу. Затем он быстро достиг ближайшей церкви, где был уже вне опасности. По тогдашним обычаям, преступник на территории храма пользовался правом неприкосновенности.

Злые языки поговаривали, что дерзкий побег был совершен не без содействия часовых. Этому можно поверить, ибо Кортес уже тогда пользовался популярностью и умел расположить к себе людей. Веласкес расставил вокруг церкви стражу, уверенный в том, что рано или поздно Кортес покинет свое убежище. Так оно и случилось. Когда, через несколько дней, Кортес беспечно переступил за храмовую ограду, на него набросился некий Хуан Эскудеро и скрутил ему руки. С помощью подоспевших еще нескольких дюжих молодцов Кортес был снова водворен в тюрьму, закован в цепи, а затем переправлен на каравеллу, державшую путь к Эспаньоле. Он собирался ехать туда в роли жалобщика, пришлось же отправляться в качестве подсудимого.

Но, видимо, у Кортеса и на корабле нашлись пособники, если ему и здесь удалось освободиться от оков, незамеченным спуститься в шлюпку, привязанную к судну, и совершить дерзкий побег. Правда, шлюпку ему пришлось вскоре бросить и до берега добираться вплавь. Но как бы то ни было, и на этот раз он очутился на свободе. И снова нашел себе убежище в стенах церкви.

Вскоре, ко всеобщему удивлению, состоялось примирение губернатора со строптивым идальго. О том, как это произошло, ходили противоречивые слухи. Иные рассказчики готовы были поклясться, что своими глазами видели, как недавние враги дружески обнимались и говорили друг другу комплименты. Но даже самые простодушные слушатели не особенно этому верили. Вполне возможно, что Веласкес искренне простил Кортеса, поняв, что тот может ему еще пригодиться. У Кортеса же не было особых причин быть злопамятным; тем более, что он вскоре получил неподалеку от Сант-Яго отличное «репартимьенто» - прибыльные рудники и очень выгодную должность. И за несколько лет он нажил целое состояние. Кортес умел превращать пот и кровь индейцев в золото. Недаром один из его биографов многозначительно пишет: «Только сам бог знает, сколько жизней индейцев стоило это богатство».

Толчок экспедиции в Мексику 1519 г., взбудоражившей буквально всё население Сант-Яго давали неоднократные попытки испанцев закрепиться на мексиканском побережье. Двумя годами раньше сто десять обделенных испанских переселенцев Кубы, которых Веласкес не сумел обеспечить земельными наделами и индейцами, решили не ждать у моря погоды и раздобыть себе рабов на соседних островах. Возглавил эту шайку охотников за людьми некто Франсиско Эрнандес де Кордова. Де Кордова был очень богатым человеком, владельцем нескольких индейских поселений, у него-то как раз были и земли и индейцы, но он всегда стремится приумножить свои богатства.

Испанцы приобрели два корабля, третий же дал им во временное пользование губернатор Кубы Веласкес с уговором, что они расплатятся за него живым товаром по возвращении. На деньги, собранные вскладчину, были наняты матросы, приобретены съестные припасы, канаты, якоря, парусина, бочки для воды. И 8 февраля 1517 года экспедиция покинула берега Кубы. Помимо оружия, каждый из испанцев имел при себе солидный запас стеклянных бус. Их они рассчитывали обменять у простодушных индейцев на золото.

Но кончилась эта экспедиция весьма плачевно для ее участников. Они не только не раздобыли рабов и не смогли выгодно сбыть свои стекляшки, но едва унесли ноги от индейцев, самоотверженно защищавших свою свободу. Десятки испанцев были перебиты, другие же (в том числе и глава их де Кордова) скончались от ран вскоре после возвращения.

Один из участников экспедиции - солдат Берналь Диас, (впоследствии дослужившийся до офицера, а к концу жизни ставший даже рехидором (правителем) небольшого города в Гватемале), оставил подробные записи об этом походе. День за днем отмечал он все события, записывал даже наиболее интересные разговоры. Его свидетельские показания очень пригодились впоследствии историкам, - ведь других столь же достоверных документов не сохранилось. Пользуясь дневниками Берналя Диаса, можно сейчас восстановить некоторые характерные эпизоды этого злополучного похода, а также последующих экспедиций, в которых участвовал наш летописец.

Плыли испанцы на запад «без знания мелей, течений и ветров», - как пишет Берналь Диас. Попали в сильный шторм и едва не погибли. На двадцать первый день плавания открыли новую землю. Здесь испанцев поразили большие каменные постройки, каких не было на Эспзньоле и Кубе. Да и внешний облик индейцев, их одеяния, украшения, раскраска тела и лица свидетельствовали о том, что здесь проживает какой-то другой народ.

Вначале индейцы вовсе не собирались драться. Но, когда вооруженные пришельцы самовольно высадились на берег и направились к поселению, завязалась битва. На индейских воинах были мягкие панцири из бумажной ткани. Они неплохо защищали тело от стрел, но, разумеется, не могли защитить от пуль испанцев. Итоги первого сражения были таковы: пятнадцать убитых индейцев и двое захваченных в плен. Среди испанцев убитых не было, но пятнадцать человек получили ранения. Двое вскоре скончались от ран. Были захвачены и «трофеи»: различная храмовая утварь, раскрашенные божки, золотые безделушки. Сами по себе они не представляли особой ценности для конкистадоров, но доказывали, что в здешних краях имеется золото. Это очень обрадовало завоевателей.

Продолжая путь на запад, они нанесли на карту ряд новых мысов, заливов, рифов и мелей. На четырнадцатый день плавания вдоль берегов решено было пополнить запасы пресной воды. Пристав к берегу, испанцы и здесь обнаружили большие каменные здания и величественные храмы, украшенные изображением змей и каких-то сказочных существ. До вооруженного столкновения на сей раз не дошло. Индейские жрецы окурили пришельцев благовонной смолой и зажгли большой костер из камыша. Знаками они дали понять испанцам, что те должны удалиться, прежде чем сгорит тростник, иначе они будут атакованы и перебиты. Эта угроза была подкреплена громкими трубными звуками, оглушительной барабанной дробью, пронзительными завываниями дудок. Убедившись, что силы не равны, испанцы поспешили наполнить бочонки пресной водой и отчалили от берега.

Еще шесть дней шли они под парусами. Потом нагрянул шторм, бушевавший четверо суток. Пришлось выжидать на якоре окончания шторма. Когда стихла буря, испанцы продолжали плавание вдоль берегов. Вскоре они достигли залива, неподалеку от которого виднелось селение, окруженное маисовыми полями. Запасы пресной воды кончились, и решено было пристать к берегу. Из-за мелководья за пресной водой отправились на лодках в сопровождении самого маленького из кораблей. Лишь только испанцы высадились на берег, как увидели индейцев, вооруженных длинными мечами. В грозном молчании прибывал отряд за отрядом. Тела воинов были расписаны белой и черной краской, головы украшены перьями. Ночью индейцы подтянули еще несколько отрядов и с наступлением утра завязали сражение. Красочное описание его мы находим у Берналя Диаса.

«Индейцы со всех сторон шли отрядами, со знаменами и музыкой… Понеслась на нас такая туча стрел, дротиков и камней, пущенных из пращей, что сразу было ранено более 80 человек. Затем перешли в рукопашную, и на каждого из нас приходилось по 30 врагов. Немало добрых ударов нанесли мы мечами и копьями; безостановочно стреляли наши аркебузы и арбалеты – одни только заряжали, другие только стреляли. Мы отбивали их атаки, но они не бежали, а держались наготове, вне выстрела, всё время крича «аль калачони», что значит «убивайте вождя». И действительно, наш капитан получил двенадцать ран; три стрелы попали и в меня, причем одна в левый бок, проникла до кости. Двоих из нас унесли живьем… Врагам то и дело подносили все новые стрелы и дротики, а еду и питье доставляли в изобилии; прибывали к ним и свежие подкрепления. Мы же, все до единого, были изранены, и более пятидесяти уже пало мертвыми. В этом отчаянном положении мы решили пробиться к лодкам. Эх, какие поднялись крики, свист! Как замелькали стрелы, дротики, камни! Нас же подстерегала новая беда: когда мы, не рассчитав нагрузки, бросились в лодки, они перевернулись, и мы должны были плыть, держась за них, пока не достигли нашего малого судна. Многих при этом еще ранили и убили, так как индейцы преследовали нас в своих лодках. Так мы спаслись. Но не все: при перекличке не оказалось 75 товарищей, помимо тех двух, которые были захвачены живыми; а вскоре еще пятеро умерли от ран и жажды. А ведь битва продолжалась всего около получаса!».

«Заливом злой битвы» назвали испанцы это место. Страшные потери вынудили оставшихся в живых подумать о том, как скорей вернуться на Кубу. Для управления кораблями не хватало людей, и решено было сжечь малое судно. Предварительно с него сняли все снасти и припасы. Особенно страдали испанцы от жажды. Ведь в «Заливе злой битвы» они не только не набрали пресной воды, но даже оставили при поспешном бегстве свои бочонки. Конкистадоры охлаждали запекшиеся губы и язык, прикладывая к ним лезвия топоров.

На третьи сутки плавания по прибрежным водам была сделана еще одна попытка набрать пресной воды, На берег был снаряжен небольшой отряд из пятнадцати матросов и трех солдат. Здесь они не встретили индейцев, но и не обнаружили пресной воды. В вырытых колодцах вода была горькой и соленой. Сильный норд-ост заставил моряков и солдат прекратить поиски воды и спешно вернуться на борт кораблей. Новый двухдневный шторм подорвал остатки сил у тех, кто еще держался на ногах.

Еще четыре дня мучительного плавания - и экспедиция достигла берегов Флориды. Опять был снаряжен на берег небольшой отряд за водой. На этот раз воду удалось раздобыть, но в стычке с индейцами было ранено десять человек и один захвачен в плен. Правда, потери индейцев были большими: двадцать два убитых и трое пленных.

Много и других злоключений выпало на долю испанцев, пока они, наконец, достигли берегов Кубы. Но ужасные страдания искателей легкой наживы и плачевные итоги всего предприятия не тронули сердца их соотечественников. Всеобщее внимание привлекли золотые вещицы, привезенные из неизвестной страны. Значит, там есть золото! Это подтвердили и захваченные в плен индейцы, допрошенные самим губернатором Кубы - Веласкесом. Он поспешил немедленно уведомить испанское правительство о том, что сделал великое открытие и в связи с этим понес большие расходы. И сразу имя Веласкеса приобрело широкую известность. Что же касается рядовых участников экспедиции, то об их судьбе хорошо сказал солдат Берналь Диас: «Нищие вернулись мы на Кубу, нищие и покрытые ранами. Да и то счастье. Могло быть и хуже. Ведь потеряли же мы одними убитыми более семидесяти человек. Вот и вся корысть от нашего открытия».

Какую же страну открыли испанцы? Вдоль какого побережья плавали они? Это был огромный полуостров Юкатан. Вдоль его берегов и продвигалась экспедиция де Кордовы. Когда испанцы впервые высадились на берег и спросили у индейцев название страны, то услышали в ответ «коточ». «Наши дома» — означало это слово. Но испанцы вообразили, что так называется мыс, к которому они пристали, и поспешили занести новое название на свои карты. За этим мысом сохранилось и поныне название Коточе. Продолжая дальнейшие расспросы о стране и населении, причем объясняясь преимущественно жестами и мимикой, испанцы услышали в ответ целый поток слов, из которых им особенно запомнились слова «Ки у тан» — «Он говорит» (выражение, часто встречающееся в разговорной речи местных индейцев). Испанцы решили, что это название открытой ими страны, и переиначили его на свой лад — «Юкатан». Это название так и осталось за полуостровом. Жили же здесь индейцы майя — одна из самых культурных народностей Нового света.

Жадность была характерной чертой всех испанских завоевателей. Что же касается губернатора Кубы Веласкеса, то природа наделила его этим качеством сверх всякой меры. Узнав, что и в таинственной стране Юкатан имеется золото, он решил снарядить туда экспедицию за свой счет. 5 апреля 1518 года четыре корабля, имевшие на борту 240 человек, снялись с якоря и отправились по маршруту, разведанному де Кордовой. Среди членов экспедиции был и солдат Берналь Диас. Были и несколько других уцелевших участников предыдущего злосчастного похода. Гибель товарищей, смертельная опасность, подстерегавшая на каждом шагу, жестокие страдания от ран и жажды - всё это сразу улетучивалось из памяти, когда впереди маячили золотые россыпи и чудились сказочные богатства. Возглавлял новую экспедицию родной племянник губернатора Кубы Хуан де Грихальва.

Без особых приключений примерно через месяц испанцы очутились у всем памятного «Залива злой битвы». И тут они решили отомстить за свое поражение. На берег был высажен сильный отряд, вооруженный не только арбалетами и аркебузами, но и самым грозным оружием конкистадоров — фальконетами. Против них индейцы оказались бессильными. Учитывая горький опыт битвы, разыгравшейся здесь немногим более года назад, испанцы, по примеру индейцев, облачились в панцири из хлопка, предохранявшие от стрел и камней. И всё же раненых было немало. Сам Грихальва, руководивший сражением, был ранен тремя стрелами. Сильным ударом метко брошенного камня ему выбило два зуба. Но поле боя осталось за испанцами. Не выдержав удара, индейцы бежали, а победители ворвались в их селение. Немногим пришлось им здесь поживиться. Жители ушли в леса, захватив с собой всё, что только можно было взять.

Тогда испанцы переменили тактику. Они решили прикинуться друзьями индейцев. Грихальва отпустил на волю троих пленных туземцев и даже одарил их дешевыми бусами и бубенцами. Через переводчиков индейцев, захваченных в плен де Кордовой, им дали понять, чтобы они привели сюда остальных жителей и что испанцы не собираются делать им зла. Но тщетно прождал Грихальва в этом селении четверо суток. Никто так и не явился. А самих «парламентеров» и след простыл…

Не рискуя углубляться в чужую, враждебную страну, испанцы продолжили плавание вдоль берегов. Следующая встреча с индейцами произошла недели через две у устья полноводной реки Табаско. Навстречу испанцам двигалась флотилия из пятидесяти пирог с сотнями воинов в полном боевом снаряжении. Наготове стояли у берегов еще десятки пирог. Поняв, что дело может кончиться очень плохо, Грихальва начал мирные переговоры. Через переводчиков он сообщил вождю племени, что намерен не воевать, а торговать. Индейским представителям были продемонстрированы синие бусы, зеркальца, безделушки из зеленого стекла и прочие товары. В обмен испанцы потребовали золота и продовольствия. Посовещавшись, индейцы приняли это предложение. Они доставили много рыбы, кур, фруктов, маисовых лепешек. На большой разложенный на земле платок представители индейцев положили несколько красивых золотых вещиц — фигурки уток, ящериц, ожерелья. «Больше золота у нас нет, но к закату лежит страна, где его великое множество», — заявили индейцы. Это известие окрылило завоевателей, наполнило их сердца восторгом. Но, прежде чем тронуться дальше, в золотоносную страну, они решили присоединить вновь открытые земли к испанской короне. Через переводчиков Грихальва рассказал индейцам о могучей империи Карла V и потребовал, чтобы они признали своим повелителем испанского короля. На это последовал резонный ответ, что повелитель у них уже есть свой и довольно странно, что испанцы, едва лишь познакомившись с ними, уже навязывают им какого-то другого вождя, которого никто не знает и не видел. Если же пришельцы вздумают сделать это силой, то им придется иметь дело с двумя готовыми к бою отрядами обшей численностью в шестнадцать тысяч человек. Такой ответ немного отрезвил испанцев. Погрузив продовольствие и захватив золотые безделушки, они поспешили уехать. Много прибрежных селений и бухт, лиманов и горных вершин занесли испанцы на карту, пока достигли реки, на берегу которой стояли толпы индейцев с длинными копьями, украшенными белыми флажками - символом мира и дружбы. Риас де ла Бандерас («Рекой флажков») назвали её испанцы, недоумевая, чем заслужили столь радушный прием и почему в отношениях к ним местных жителей произошел вдруг такой перелом.

Не знали они тогда - это выяснилось значительно позже, - что достигли границ большой и сильной страны - Мексики, территория которой превосходила Испанию. И по приказу Монтесумы - властелина этой страны - была устроена им столь дружеская встреча. Монтесума, находившийся за сотни километров от этих мест, в своей столице Теночтитлане, незримо следил за каждым шагом бледнолицых «людей с Востока», как их называли. Гонцы передавали ему листки, на которых в виде целой серии рисунков был запечатлен весь путь испанских завоевателей, их внешний облик, их корабли и вооружение. Из этих сообщений знал Монтесума и об особом пристрастии чужеземцев к золоту. Но он лишь смутно догадывался об их конечных целях. С помощью золота, на которое так падки были испанцы, он и решил выведать их дальнейшие намерения. Местным властям было поэтому поручено приветливо встретить пришельцев, обменивать их товары на золото и выяснить, что эти «люди с Востока» намерены делать дальше.

Всего этого испанцы не знали. Они видели лишь знаки внимания и дружелюбия - и не переставали удивляться. Подозревая, что их ждет засада, испанцы отрядили вначале две лодки с двадцатью до зубов вооруженными солдатами. Как только они причалили к берегу, к ним подошла группа индейцев с подарками - обильной вкусной снедью. В честь гостей были разостланы циновки. Испанцев любезно пригласили приступить к пиршеству. Тогда Грихальва распорядился произвести всеобщую высадку. Встретили его с большим почетом, окуривали благовонной смолой. Но объясняться приходилось знаками, - индейцы переводчики не знали местного языка.

Шесть дней пробыли испанцы на гостеприимном берегу «Реки флажков», обменивая свои стекляшки на золото. Его набралось довольно много - на 15000 песо - сумма весьма значительная по тем временам. Объявив, что эта страна отныне принадлежит королю Карлу V, испанцы продолжили свой путь на север. Еще несколько раз встречали они индейцев и неизменно требовали золота. Иногда это удавалось, иногда же испанцы попадали впросак. Так, в одном из селений они приобрели сто блестящих топоров, приняв их за золотые. А топоры эти оказались медными…

Поняв, что наличных сил недостаточно для основания здесь испанских колоний, Грихальва решил потребовать подкрепления. Один из кораблей, на который погрузили добытое золото, под командой капитана Альварадо был отправлен в обратный путь, к острову Куба.

Веласкес очень радостно встретил Альварадо. Когда же он увидел груды золотых вещей, которые испанцы обменяли на стекляшки, он был поистине счастлив. И тогда-то у него окончательно созрел план завоевания новой страны. Некоторое время спустя, так и не дождавшись подкрепления, на Кубу вернулись и остальные участники экспедиции во главе с Грихальвой. Причин для возвращения было много. Среди испанцев начались раздоры. Некоторые хотели обосноваться в тех местах, где индейцы встретили их радушно; другие предлагали двигаться дальше на север; третьи настаивали на быстрейшем возвращении. К тому же далеко не все индейцы были настроены дружелюбно - несколько раз происходили между ними и завоевателями кровавые стычки. Углубляться в неизвестную страну с уставшими от многомесячного похода и открыто роптавшими людьми Грихальва не решался. И он приказал повернуть назад.

Вот теперь-то и выступил на сцену Эрнандо Кортес, Именно его поставил Веласкес во главе новой, несравненно более мощной военной экспедиции, которая должна была завершить дело, начатое де Кордовой и Грихальвой.

Может показаться странным, что выбор Веласкеса пал на Kopтeca, к которому он относился неприязненно. Но другого, более подходящего человека губернатор не нашел. Правда, не прочь был вторично отправиться в путь Грихальва. Однако своим племянником Веласкес был недоволен. Он считал, что за полгода странствий тот мог бы добиться большего. Не было недостатка и в знатных идальго из весьма почтенных родов, предлагавших губернатору свои услуги. Но не каждому можно было поручить такое дело. Нужен был человек смелый, решительный, предприимчивый, за которым солдаты пошли бы в огонь и в воду. С другой стороны, он не должен был слишком зазнаваться, чтобы не затмить собой губернатора Кубы, вдохновителя и организатора экспедиции. К тому же это должен был быть человек состоятельный, чтобы он мог взять на себя значительную часть расходов.

Долго перебирая всевозможных кандидатов, Веласкес в конце концов остановился на Кортесе. Этому, кстати сказать, очень способствовали казначей и секретарь губернатора, с которыми Кортес был в тайном сговоре. Честолюбивый идальго, мечтавший о золоте и завоеваниях, клятвенно пообещал этим доверенным людям Веласкеса значительную часть своих будущих доходов, если они добьются назначения его на пост начальника экспедиции. И он получил этот ответственный пост вместе со званием капитан-генерала.

Кортес оказался отличным организатором. За короткий срок он сумел взбудоражить весь Сант-Яго. Посулы щедрого вознаграждения золотом, землей и рабами заставляли людей забывать о суровых буднях военных походов. На призыв Кортеса принять участие в экспедиции сразу откликнулись триста добровольцев. Многие из них продавали свое имущество, чтобы приобрести оружие и лошадей, ценившихся на Кубе очень дорого.

Все свои деньги Кортес вложил в это предприятие, вполне уверенный, что затраты окупятся сторицей. Но этого было мало, и Кортес заложил свое имение и уговорил раскошелиться нескольких богатых купцов. На раздобытые таким путем деньги он снарядил шесть каравелл, закупил оружие, провиант, всё необходимое для долгого и трудного пути.

На экспедицию Кортеса работали все ремесленники и мастеровые Сант-Яго, но он поспевал за день везде побывать, всё лично посмотреть и проверить. Вскоре авторитет его так вырос, что Веласкес стал подумывать, не сделал ли он серьезной ошибки, поручив руководство экспедицией Кортесу. Если так пойдет и дальше, то скоро о его, Веласкеса, заслугах забудут вовсе, а все почести и вся слава достанутся одному Кортесу. Нашлись среди родственников и приближенных губернатора завистники, которые решили воспользоваться его подозрительностью и болезненным самолюбием. Они не упускали случая напомнить Веласкесу о старых грехах Кортеса.

Даже внешне Кортес преобразился после своего назначения. Он стал носить красивую шляпу с белыми перьями, сшил себе парадный камзол с золотыми галунами. По его заказу было изготовлено большое черное бархатное знамя, расшитое золотом, с красным крестом, окруженным белыми и голубыми лучами, и с надписью: «Братья! Последуем за крестом! Веруя в это знамение - мы победим!».

Веласкес разработал для Кортеса подробную инструкцию, которой тот должен был руководствоваться во всех своих действиях. Кортесу предлагалось прежде всего внушить индейцам мысль о безграничном могуществе испанского короля. Ему они обязаны были покориться и «выразить свои верноподданнические чувства приличными приношениями золота, жемчуга и драгоценных камней, которые бы доказали их собственное усердие и доставили им милости его величества». Далее Кортес должен был разведать все природные богатства новых стран, познакомиться с образом жизни населяющих их народов. Всё приобретенное золото и все драгоценности он обязан был в целости и сохранности доставить губернатору Кубы.

Подготовка к отъезду была в самом разгаре, когда Кортесу сообщили, что неожиданно Веласкес передумал и решил отстранить его от руководства экспедицией. О надвигающейся грозе Кортес догадывался и раньше, - губернатор в последние дни был с ним сух и официален. Сейчас секретарь Веласкеса тайно предупредил его о новом решении. Кортес негодовал. Он вложил в это дело все свои деньги и возлагал на него столько надежд! Он так много сделал для успеха экспедиции, а сейчас должен уступить место другому… Ни за что на свете! Решение созрело мгновенно: надо ночью сняться с якоря. Пусть тогда Веласкес попытается его сместить!

Ночью Кортес лично обошел всех участников экспедиции и предложил им, не поднимая шума, перебраться на каравеллы. Затем он зашел к купцу, снабжавшему город мясом, и потребовал, чтобы тот продал ему все запасы, которые имеются у него на складе. «Если я это сделаю, то завтра Сант-Яго останется без обеда», — возразил торговец. В ответ Кортес молча снял с шеи массивную золотую цепь и положил ее перед удивленным купцом. Так все мясные ресурсы Сант-Яго перекочевали на каравеллы Кортеса.

С удивлением наблюдали рано утром жители городка за уходящей в море эскадрой. Об этом тотчас доложили губернатору. Спросонья тот долго не мог сообразить, что произошло, а когда понял, велел оседлать копя и, в сопровождении своей свиты, прискакал на набережную. Заметив группу всадников, Кортес приказал спустить шлюпку и в сопровождении сильной охраны подплыл к берегу. Он остановился на приличном расстоянии, но так, чтобы его можно было видеть и слышать. «Прошу прошения, ваше превосходительство, — сами знаете, время не терпит. Не будет ли еще каких-нибудь распоряжений?» На это ответа не последовало. «В таком случае, прощайте!». Сделав подчеркнуто учтивый жест и помахав шляпой, Кортес приказал грести к своему судну.

Ускользнув из-под власти Веласкеса, Кортес стал думать, что делать дальше. Он хорошо понимал, что экспедиция еще не подготовлена для столь долгого и ответственного похода, и Кортес приказал свернуть в небольшой кубинский порт Макаку. Здесь находились богатые королевские поместья, и он не задумываясь, реквизировал все их запасы. «Я делаю заем у короля, — объяснил он конкистадорам. — При возвращении верну сполна!»

Затем его эскадра пристала к Тринидаду — крупному порту на южном берегу острова. Жители города устроили Кортесу торжественный прием. Но Кортес не терял времени даром. Развернув свое знамя, он начал вербовку добровольцев, не скупясь на обещания. И здесь к нему примкнуло много людей, среди которых были десятки участников экспедиции Грихальвы — обстрелянные воины, имевшие опыт войны с индейцами. Таких Кортес особенно охотно зачислял в ряды своей небольшой армии.

В Тринидаде Кортес также закупил много провианта и военного снаряжения. Он не останавливался и перед тем, чтобы взять силой то, что нужно было для экспедиции. Так, проведав, что недалеко от берегов находится большое купеческое судно, груженное продовольствием, он послал одну из своих каравелл, чтобы захватить этот груз. С владельцем судна он расплатился расписками. Кортес умел внушить каждому уверенность в полном успехе экспедиции. Даже капитан конфискованного судна очень скоро забыл свою обиду, примкнул к Кортесу на правах одного из руководителей экспедиции.

Кортес не скупился на эффектные жесты, которые могли бы привязать к нему сердца конкистадоров. Мечтой некоего Алонсо Пуэртокарреро была собственная лошадь. На Кубу лошадей доставляли через океан, и потому они стоили баснословно дорого. У Пуэртокарреро не было средств для такой покупки. И Кортес публично срезал золотые галуны со своего парадного камзола, получил за них отличного скакуна и передал его Пуэртокарреро. После этого весь город стал говорить о благородном сердце Кортеса, а осчастливленный идальго стал его преданнейшим слугою.

Когда Кортес собирался уже покинуть Тринидад, местные власти получили приказ Веласкеса схватить Кортеса и задержать экспедицию. Потерпев неудачу в Сант-Яго, губернатор Кубы отнюдь не оставил мысли сместить непокорного капитан-генерала, тем более, что местный астролог предсказывал, что Кортес погубит Веласкеса.

Градоначальник Тринидада приходился шурином губернатору, и он, вероятно, выполнил бы это приказание, если бы Кортес был менее популярен. Тут же возмущенные солдаты сразу бы освободили своего командира, да еще в отместку сожгли бы город. И градоначальник не посмел прикоснуться к руководителю экспедиции.

Следующая остановка была сделана в Гаване, где продолжались вербовка людей и пополнение запасов продовольствия. Воспользовавшись имевшимся здесь складом хлопка, Кортес приказал солдатам изготовить ватные панцири, надежно защищавшие тело от стрел. И в Гавану прибыл приказ об аресте Кортеса. Но, видимо, не особенно надеясь на силу своих распоряжений, Веласкес одновременно направил письмо Кортесу, убеждая его отложить экспедицию, встретиться и переговорить с ним. «Письмо Веласкеса походило на желание остановить полёт стрелы, уже пущенной из лука», - иронически замечает один из биографов Кортеса. Правитель Гаваны ответил Веласкесу, что его приказание невыполнимо, а Кортес в ответном письме, составленном в самых изысканных выражениях, уведомлял его превосходительство, что завтра утром он снимается с якоря.

У мыса Сан-Антонио Кортес произвел смотр своим войскам. Под его командованием на одиннадцати каравеллах находилось 110 матросов, 553 солдата, включая 32 аркебузира и 14 пушечных мастеров (артиллеристов), да еще 200 местных индейцев для черных работ. Основное вооружение состояло из десяти больших и четырех малых фальконетов, не считая личного оружия солдат и офицеров. Кавалерия была малочисленной - всего шестнадцать всадников.

Перед отплытием Кортес обратился с речью к своим воинам. «Я поведу вас в страны, которые гораздо богаче и обширнее всех, известных европейцам. Великолепная награда ждет каждого, кто проявит бесстрашие в бою. Будьте мне только верны, и я сделаю вас обладателями сокровищ, какие и во сне не грезились испанцам!»

Пользуясь попутным ветром, конкистадоры на всех парусах, в самом радужном настроении, направились к берегам Юкатанского полуострова.