22 июня 1941 года

Началась война с Россией.

– Настал смертный час Германии. Сегодня началась борьба не на жизнь, а на смерть. Германия проиграла войну. Никто не в силах покорить то чудовищное пространство, которое называется Россией. Россию могут завоевать лишь сами русские, а не народы, живущие за ее границами. Гитлера ввели в заблуждение люди, которые ничего не понимают в Германии и России или которые хотят, чтобы случилось худшее. У Гитлера было много компетентных советников, которые отговорили бы его от этой авантюры. Гитлер стал бы величайшим человеком в мире, если бы никогда не начал войну; теперь же он войдет в историю как могильщик Германии.

Это сказал мне мой старый друг и пациент Август Диен, президент берлинского Калийного синдиката, когда я лечил его сегодня рано утром.

Диен расспрашивал меня о настроениях Гиммлера и его окружения. Я сказал ему, что там преобладает дух победы и уверенности – они уже поделили весь мир. Диен ответил, что ему не хочется жить. Все, чего он добился тяжелым трудом, будет уничтожено этой войной. Он сказал, что ему особенно жаль немецкий народ, не понимающий, какое ничтожество он сделал своим идолом. Его ожидает горькое пробуждение.

Вот слова самого Диена: «Эти люди не успокоятся, пока не превратят Европу в груду руин».

Рим

15 ноября 1942 года

Сегодня в шесть вечера у меня состоялся разговор с человеком, который знает Россию по собственному опыту. Он заявил:

– Немцы очертя голову несутся к гибели. Они проиграли войну на востоке и теперь увлекают за собой в могилу всю Европу – по сути, весь цивилизованный мир. В России они совершили все возможные и невозможные ошибки. Безусловно, ничто так сильно не помогло Сталину, как немецкое невежество. Никакая иностранная держава никогда не победит Россию, одержать победу над русскими могут только русские. Гитлеру удалось превратить Сталина в вождя нации, и хитрые большевики знают, как этим воспользоваться.

Я спросил:

– Значит, ничего нельзя поделать?

– Можно, – ответил он, – но лишь при одном условии: немцы должны создать русскую национальную армию. Из трех миллионов русских пленных настоящие коммунисты составляют не больше десяти процентов. Их нужно отделить от остальных. Но прочие охотно пойдут сражаться за свободную русскую нацию, если представить им дело в таком свете.

Я захотел иметь краткое изложение этих идей и получил его в форме меморандума.

Полевая штаб-квартира

21 ноября 1942 года

Сегодня утром Гиммлер был в наилучшем настроении. Вчерашнее лечение пошло ему на пользу, и он спал превосходно. Он с большим презрением говорил об Италии; ситуация же в России довольно серьезна. Я решил, что момент подходящий, и вручил Гиммлеру меморандум. Быстро проглядев его, Гиммлер сказал:

– Это крайне интересно.

После ужина Гиммлер сказал мне, что прочитал меморандум и сегодня же говорил о нем с Гитлером. Гитлер в ярости вырвал меморандум у него из рук – кто осмеливается лишать его победы сейчас, когда он – хозяин России?! Это абсолютно бесспорно. Затруднения на Сталинградском фронте будут преодолены в течение нескольких недель, после чего Россия упадет к его ногам как созревший плод. «Мы – единственный народ, умеющий использовать психологию русских себе на пользу», – кажется, вот что он сказал. Гиммлер решил, что вопрос закрыт.

Помимо этого он подробно рассказал мне, что Гитлер собирается сделать с Россией. Территорию вплоть до реки Обь он включит в состав рейха. Область между Обью и Леной будет передана в управление англичан, так как Гитлер надеялся вскоре прийти к взаимопониманию с Англией. Та должна понять, что война ведется не против ее положения в мире, а против мировых врагов – еврейских большевиков. США получат земли между Леной, Камчаткой и Охотским морем.

Я удивленно спросил:

– А что отдадут японцам?

Гиммлер ответил:

– У них уже есть Северный Китай, а также Филиппины и голландские колонии.

Я сказал, что считаю ужасной жестокостью отбирать эти колонии у маленького германского народа – голландцев, – которые за три с лишним века потратили массу энергии и усилий на их образцовое обустройство.

Гиммлер ответил с иронией:

– Им бы следовало подумать об этом раньше. Если бы они приняли протянутую руку фюрера и выступили бы вместе с нами, то фюрер гарантировал бы им сохранность их колоний – пусть это очень затруднительно в Восточной Азии, мечтающей о независимости. Но зачем нам идти на неудобства и жертвы ради столь упрямого народа?

Я сказал Гиммлеру, что он не должен говорить о Голландии с такой ненавистью; ему известно, как больно мне это слышать.

Гиммлер объяснил:

– Государственный деятель должен быть непреклонен. Война – это вопрос жизни и смерти, и здесь нет места для сантиментов.

Я возразил, что, несмотря на это, люди должны прислушиваться к голосу сострадания; это будет не преступление, а просто демонстрация своего милосердия.

Гиммлер засмеялся:

– Вы совершенно правы. Возможно, мы слишком часто бываем непреклонны.

Я воспользовался этим благоприятным моментом, чтобы положить перед ним список с именами 28 голландцев, 6 немцев и 4 норвежцев, про которых мне говорили, что они арестованы по подозрению в преступлении, карающемся смертью, и попросил освободить их. Гиммлер проглядел список и сказал:

– На самом деле не следовало бы мне этого делать!

Я стоял на своем:

– Я знаю, но гуманность требует от вас их освобождения.

Гиммлер сдался:

– Только ради себя, а не ради них. Эти люди не заслуживают свободы.

Он поставил подпись, вызвал доктора Брандта и в моем присутствии приказал немедленно освободить людей в списке.

Полевая штаб-квартира

21 декабря 1942 года

Сегодня утром Гиммлер был полон пессимизма. Бои вокруг Сталинграда, похоже, идут не так, как его устраивало бы. Он крайне оскорбительно отзывался о своих вождях СС. Они слишком мягкотелы и слишком пропитаны армейским духом. Большинство из них пришли из старой армии, где они начали свою военную карьеру как офицеры или сержанты. Гиммлер считал, что эти вожди – скорее обуза, чем помощь для партии. Было бы лучше, – думал он, – если бы все они погибли смертью героев на фронте. Тогда бы он полностью избавился от них, после чего заполнил бы вакантные места представителями подрастающего поколения, крепкого, как сталь, которых можно вылеплять и воспитывать в духе Адольфа Гитлера.

Я сказал Гиммлеру, что мне очень интересно узнать такое мнение о людях, которые столь преданно служили и Гитлеру, и ему самому.

Гиммлер ответил:

– А, в них нет ни капли преданности. Все, что они хотят, – наград, и видят в фюрере того человека, который поможет получить их. Я убежден, что после победы мои вожди СС выдвинут самые фантастические претензии. Но к тому моменту мне уже будет на них наплевать. Каждый вождь СС должен быть столь предан Гитлеру, – заявил Гиммлер, – чтобы в любой момент он мог отдать жизнь за фюрера без колебаний.

Я спросил, повесится ли он сам, если Гитлер прикажет. Гиммлер потрясенно смотрел на меня мгновение, затем сказал:

– Да, конечно! Немедленно! Ведь если фюрер отдаст такой приказ, у него будут на то причины. И не мне как послушному солдату оспаривать эти причины. Я признаю только безусловное подчинение.

Я сказал ему, что сам бы не сделал такого, если бы мне приказал президент Финляндии.

Сегодня мне удалось, после долгого лечения Гиммлера, добиться освобождения 7 бельгийцев, 6 люксембуржцев, 18 французов, 12 француженок, 3 голландцев, 2 норвежцев и эстонца. Все они были приговорены к смерти за саботаж.

Полевая штаб-квартира

15 января 1944 года

10 января Гиммлер неожиданно вызвал меня в штаб-квартиру, так как его здоровье ухудшилось. После предшествовавших напряженных недель мне очень хотелось провести с комфортом несколько дней в Харцвальде, куда я привез из Швеции кофе и шоколад – предметы роскоши, без которых давно вынужден был обходиться.

Гиммлер был не только нездоров, но и подавлен. Состояние на русском фронте вызывало у него большую тревогу. Как заявил сегодня Гиммлер, Россия похожа на гидру из греческого мифа: если отрубить у нее голову, взамен вырастают семь новых.

– Миллионы русских погибли на этой войне, миллионы мы взяли в плен, но на поле боя выходят все новые и новые миллионы. В 1931 году, по оценкам самих русских, в России жило 111 миллионов человек к западу от Урала и 52 миллиона к востоку.

Согласно данным департамента СС по вопросам расы и расселения, эти цифры сегодня составляют 125 и 60 миллионов соответственно; а к 1952 году в России будет жить по меньшей мере 200 миллионов человек. Следовательно, прирост составляет около 3 миллионов в год. С военной точки зрения бороться с этим приростом можно, если убивать от 3 до 4 миллионов русских в год.

– Если такие вычисления можно было сделать в кабинете, – сказал я Гиммлеру, – то вы, зная это раньше, никогда не начали бы эту безумную войну.

– Конечно, я это знал. Именно поэтому мы были испуганы и видели опасность. Но мы не могли представить, что другие страны нападут на нас с тыла на самом первом этапе – во время Польской кампании, – вместо того чтобы предоставить нам возможность справиться с русским колоссом, который угрожает всему миру. И еще того менее могли мы представить, что США снабдят русских самым лучшим оружием. Без американского оружия и припасов Россия была бы разбита в ходе нашего яростного блицкрига. Западные державы бессмысленно связали нам руки, они не имеют представления о России, а тем более о тех силах, которые Россия приводит в движение в течение многих лет, и о тех изменениях в Азии, которые Россия целенаправленно готовила уже долгое время.

Посмотрев на карту, вы увидите чудовищный земельный массив. Разумеется, какую-то его часть можно не принимать во внимание, как непригодную для постоянного заселения, особенно на севере азиатской России. К западу от Урала Россия занимает гигантскую площадь от Кавказа до Крайнего Севера. К этим западным землям примыкает длинная змеевидная полоса обитаемых территорий, протянувшаяся через азиатскую Россию до Тихого океана. В этом состоит слабость России. Пока такое положение сохраняется, Россию можно победить – но не позже.

На мой вопрос, в состоянии ли русские добиться изменений в таких исключительно жестких условиях, навязанных им природой, Гиммлер ответил:

– В состоянии. Русские – мастера в этом деле. Им уже удалось вывести сорта пшеницы более морозостойкие, чем все, известные доселе. Вполне возможно, им удастся продвинуть границу произрастания пшеницы дальше к северу. Во время войны в России мы захватили испытательный участок, на котором такие эксперименты проводились в течение многих лет. Но к несчастью, значение этих образцов зерна не сразу поняли и роздали зерно войскам. Когда об этом стало известно, фюрер впал в ярость, потому что был высокого мнения об этих русских экспериментах. К счастью, это случилось не в подразделении СС. Если русским удастся отодвинуть границу разведения пшеницы на 190 километров к северу, то Россия приобретет совсем иной вид. Из змеи, вытянувшейся по Сибири, она превратится в компактное государство, простирающееся примерно на 10 тысяч километров с запада на восток. А от Базеля до Кенигсберга только 1500 километров.

Когда я заметил, что пока война не выиграна, а проиграна, да и в любом случае Гиммлеру нет нужды заботиться о границах распространения пшеницы, тот сказал:

– Не следует делать такие расчеты, так как все может случиться очень быстро. При известных обстоятельствах десяти лет вполне может хватить, так как Россия направляет все силы на расширение жизненного пространства. Многие поколения русских знали, что слабость России в нехватке земель, пригодных для жилья. И по этой причине, чтобы дополнительно подстраховаться, они также пытаются захватить земли на юге или по крайней мере добиться там определенного влияния. Россия сделала своим сателлитом государство Танну-Тува западнее Монголии; она же устроила революцию в Монголии, так что Внешняя Монголия провозгласила себя социалистическим государством, вступила в союз с Россией и широко открыла двери для русских. Это случилось в 1922 году, но еще в 1907 году Россия обсуждала с Англией раздел Персии. В Маньчжурию России не попасть из-за японского давления. Но если Россия выйдет из нынешней войны более или менее целой, то в действие может быть приведен план Бадмаева, и у Европы не останется надежды.

Когда я спросил, что это за план Бадмаева, Гиммлер сказал, что документы о нем я могу получить у доктора Брандта.