Глава 2

Мне пришлось пройти длинный и трудный путь, в прямом и переносном смысле, чтобы увидеть на полюсе этого озадаченного нашим появлением медведя. Поход на «Скейте» завершал три года упорной работы и тщательной подготовки. Три года назад я знал об Арктике очень немного и должен признаться, что не стремился знать больше. Трудно представить, насколько мои планы были далеки от всего, что произошло, начиная с того момента, когда мне впервые стало известно о возможности моего участия в исследовании Арктики.

Весной 1955 года закончился более чем двухлетний период моей службы в должности командира американской подводной лодки «Триггер», базировавшейся на Нью-Лондон (штат Коннектикут). Я только что получил приказ о назначении на штатную должность в Пирл-Харбор и уже начал готовиться к переезду с семьей на Гавайские острова.

И вот, когда оставалось всего несколько дней до отъезда, я получил по телефону распоряжение прибыть к командующему подводными силами Атлантического флота контр-адмиралу Фрэнку Уоткинсу. Такие вызовы случаются не каждый день. Естественно поэтому, что я прибыл в штаб, сгорая от нетерпения узнать, что все это могло значить.

Адмирал Уоткинс, один из высших офицеров-подводников, не стал томить меня неизвестностью и объяснил, что адмирал Риковер хочет видеть меня в Вашингтоне и если он будет удовлетворен беседой, то мне, по-видимому, предстоит продолжать службу под его руководством.

Меня словно громом поразило. Внезапный поворот событий никак не укладывался в моей голове.

— Что значит продолжать службу под его руководством? — спросил я с недоверием. — Разве ему не известно, что я назначен для прохождения дальнейшей службы в Пирл-Харбор?

Адмирал Уоткинс спокойно и терпеливо разъяснил мне:

— Я полагаю, что ему известно об этом, — сказал он, посмеиваясь. — Однако не думаю, чтобы это обстоятельство сильно его беспокоило.

— Но что я буду там делать? — спросил я. — У меня нет технического образования, и я не имею никакого представления об атомных реакторах или о чем-либо подобном.

Уоткинс пристально посмотрел на меня и сказал:

— Есть одна вещь, которую вы хорошо знаете и которая может интересовать адмирала Риковера, — это командование подводной лодкой. Советую вам воспользоваться следующим же поездом в Вашингтон.

Я последовал его совету.

Вашингтон встретил меня чудесной весенней погодой. Идя по тенистой Конститюшен-авеню, я с нетерпением разыскивал дом, указанный в адресе. Войдя в здание, я оказался в скудно обставленной приемной. Письменный стол и сидящий за ним младший лейтенант преграждали путь к находящимся позади него нескольким двустворчатым дверям. Записав мою фамилию, младший лейтенант попросил меня присесть и подождать.

Ждать пришлось почти два часа. Естественно, что мое нетерпение за это время возросло. Я подготовил себя к самому худшему. После длительного ожидания меня провели, наконец, в кабинет, находящийся в конце длинного покрытого желтым линолеумом коридора.

Адмирал Риковер был одет в штатское. Он пожал мне руку и попросил присесть.

— Сколько вам лет, Калверт? — спросил адмирал без всяких предисловий.

— Тридцать четыре, — ответил я.

— Где вы учились?

Я рассказал о своей учебе в средней школе в штате Огайо и двух годах, проведенных в колледже в Оберлине. Затем разговор перешел к моей учебе в Аннаполисе.

— Из шестисот человек я был в числе первых ста, — заявил я не без гордости.

— Почему так плохо? — перебил меня адмирал.

Неловко наклонившись вперед, я начал было отвечать:

— Видите ли…

— Я скажу вам почему, — перебил меня Риковер. — Вы или глупы, или ленивы. Что из этого вернее?

Пока адмирал безжалостно перечислял мои промахи в период учебы в военно-морском училище, мне стала понятна причина моей растерянности. Большинство людей, как правило, начинает разговор с любезностей и старается избежать резкого перехода к неприятным фактам. Риковер же приучил себя поступать наоборот. Он приступает к существу вопроса без всяких предисловий и бьет прямо в цель. И чем менее приятно то, что он хочет сказать, тем скорее он это скажет.

Адмирал поинтересовался, как я провожу свободное время и много ли читаю.

— Сколько книг вы прочитываете за месяц? — спросил он.

— Одну-две, — ответил я откровенно.

— Назовите последние четыре, — попросил он.

После того как я перечислил книги, адмирал немного поговорил со мной о содержании каждой из них. Я понял, что он, безусловно, читал эти книги и хорошо помнит их.

— Калверт, вы играете в гольф? — спросил Риковер таким тоном, как будто речь шла об употреблении наркотиков.

Я робко ответил, что иногда играю.

— Чудесно! Просто чудесно! — сказал Риковер с острым сарказмом. — Жалуетесь, что не хватает времени, и вместе с тем безжалостно тратите его на игру в гольф!.. Пожалуй, это все. Спасибо, — сказал он, вставая и давая понять, что беседа закончена.

В тот же день поздно вечером я возвратился в Нью-Лондон.

На следующее утро, как только я поднялся на борт «Триггера», дежурный офицер вручил мне телеграмму из министерства военно-морских сил. В телеграмме говорилось:

«ПРИКАЗ ОТ 22 ЯНВАРЯ ОТМЕНЯЕТСЯ. ПОСЛЕ СДАЧИ КОМАНДОВАНИЯ ПОДВОДНОЙ ЛОДКОЙ «ТРИГГЕР» ВАМ НАДЛЕЖИТ ПРИБЫТЬ В ВАШИНГТОН И ПОСТУПИТЬ ДЛЯ ПРОХОЖДЕНИЯ ДАЛЬНЕЙШЕЙ СЛУЖБЫ В РАСПОРЯЖЕНИЕ НАЧАЛЬНИКА ОТДЕЛА ПО РАЗРАБОТКЕ РЕАКТОРОВ ДЛЯ ВОЕННЫХ КОРАБЛЕЙ КОМИССИИ ПО АТОМНОЙ ЭНЕРГИИ США».

Телеграмма была послана накануне, буквально через несколько часов после того, как я вышел из кабинета адмирала Риковера.

К моменту моего прибытия в мае 1955 года в отдел по разработке реакторов для военных кораблей этот орган существовал уже около шести лет. Все здесь, насколько это вообще возможно в условиях государственной организации, было сосредоточено вокруг одного человека.

Окончив в 1922 году военно-морское училище в Аннаполисе, Риковер в течение многих лет служил на различных кораблях флота, в том числе и на подводных лодках. Во время второй мировой войны он был начальником отдела по усовершенствованию электрооборудования военных кораблей в управлении кораблестроения и ремонта военно-морских сил — отдела, деятельность которого часто оказывалась напрасной тратой сил и энергии.

Риковер давно размышлял над огромными потенциальными возможностями подводной лодки, освобожденной от сковывающих ее технических ограничений. Он считал, что атомная энергия — это ключ к разрешению многих проблем конструирования и использования подводного корабля. Вскоре им овладела навязчивая идея создания подводной лодки с атомной энергетической установкой.

Технические и политические трудности в осуществлении этой идеи были столь велики, что никто не отваживался принимать проекты Риковера всерьез. Такое отношение к его идее сыграло в известной мере положительную роль: в течение нескольких критических лет Риковер пользовался полной самостоятельностью и добился некоторых замечательных результатов.

Одним из наиболее важных явилось завоевание им служебного положения одновременно в управлении кораблестроения и ремонта военно-морских сил и в комиссии по атомной энергии. В обоих этих учреждениях он возглавлял отделы по разработке атомных реакторов для военных кораблей. Только тот, кто хорошо представляет себе бюрократическую систему Вашингтона, может полностью оценить громадные преимущества такого положения. Являясь начальником этих отделов, Риковер, по существу, сам мог писать себе директивы и без труда согласовывать действия обеих организаций по той или иной программе работ.

Когда в 1955 году я прибыл в распоряжение Риковера, атомная подводная лодка «Наутилус» находилась в море. Вторая атомная лодка, «Сивулф», была готова к спуску на воду в Гротоне. Создавались новые типы реакторов для других подводных лодок, для авианосца и крейсера. Военно-морской флот вдруг вышел из состояния летаргического сна, вырвался из тисков консерватизма и смело пошел в новом направлении — явление, которое в мирное время военные организации переживают очень редко.

В отделе работали как гражданские сотрудники, так и офицеры военно-морского флота с инженерно-техническим образованием. Меня сразу же направили под опеку капитана 3 ранга Эда Кинтнера. Окончив военно-морское училище в Аннаполисе в 1941 году, Эд стал замечательным инженером. Несмотря на то, что он был очень занят, Эд уделял мне много внимания, и я многому у него научился. Мы начали с повторения математики, затем перешли к изучению элементарных законов ядерной физики, потом основных принципов работы атомных реакторов, передачи тепловой энергии, основ металлургии, электрических приборов управления и другой техники, необходимой для практического использования атомных силовых установок на кораблях.

Позднее в отдел прибыл капитан 2 ранга Джим Данфорд, который стал моим учителем, после того как Эд Кинтнер был переведен на остров Маре для работы в качестве специалиста по атомным реакторам на кораблестроительной верфи военно-морского флота. Этим офицерам, так же как и многим гражданским специалистам, которые, несмотря на свою постоянную занятость, во многом мне помогли, я буду благодарен всю свою жизнь.