Японцы гордились своим подводным флотом и ожидали от его действий больших успехов. К началу войны они обладали:

14 лодками типа RO (от 70 до 998 тонн, от 10 до 14 торпед, одна 80-мм пушка, скорость в надводном положении 16—19 узлов);

4 лодками с подводными минными заградителями типа I-121 – I-124 (1142 тонны, 42 мины, одна 150-мм пушка, скорость в надводном положении около 14 узлов);

20 лодками, приданными надводному флоту;

лодками типа I-68 и I-53 (1400—1635 тонн, от 14 до 16 торпед, одна 100-мм или одна 120-мм пушка, скорость в надводном положении от 20 до 23 узлов).

Между лодками типа I-63 и I-53 и даже между лодками одного типа, существовали значительные различия¹.

Еще на вооружении были: 22 лодки для выполнения задач патрулирования, из них 6 лодок типа I-1; 5 лодок типа I-61; 7 лодок типа I-15; 2 лодки типа I-9 и 2 лодки типа I-7 (1950—2200 тонн, от 17 до 19 торпед, одна 120-мм или одна 140-мм пушка, скорость в надводном положении от 18 до 24 узлов). Лодки типа I-15, I-7 и I-9 перевозили в герметичном ангаре на палубе маленький самолет, 5 лодок типа I-16 – сверхмалую подлодку.

Тихоокеанский японский подводный флот состоял из 60 боевых единиц, приданных океанскому флоту (6-му флоту), и нескольких сверхмалых лодок, находившихся в подчинении Главного морского штаба. Эти подлодки-малютки водоизмещением 40 тонн, вооруженные двумя 400-мм торпедами, управлялись экипажем из 2 человек и долгое время считались «секретным оружием». Во время войны японцы построили 130 таких подводных лодок.

Лодки типов I-13 (2620 тонн) или I-400 (3430 тонн) с двумя или тремя самолетами на борту демонстрировали стремление японцев к постройке все более крупных образцов техники. Они значительно превышали тоннаж германских подводных лодок, однако немцы считали, что большим лодкам труднее маневрировать.

Британцы и американцы в строительстве подлодок не превышали границы в 1500 тонн. Но японцы в своей гигантомании заложили на стапелях самые большие авианосцы и мощнейшие линкоры. Сверхмалые лодки адмирала Ямато показали себя как малоэффективные и позднее были заменены управляемыми торпедами. Японцы одновременно строили лодки-голиафы и лодки-лилипуты.

Капитан Мохицука так пишет о подводных лодках Страны восходящего солнца: «Во время войны подводный флот составлял своего рода особый корпус, в котором из-за недостатка высокого техничного вооружения экипажи представляли собой не что иное, как пушечное мясо. Наверное, еще никогда мы не вступали в войну вооруженными лишь бамбуковой палкой».

Такой строгий приговор подтверждает адмирал С. Фукутомэ, бывшим главой Объединенных японских ВМС: «Наши подводные лодки, будучи хуже построенными и хуже вооруженными (чем американские), атаковались прежде, чем могли приблизиться к цели или удалиться от нее. Многие видели противника лишь тогда, когда он уже их атаковал».

Экипажи японских подводных лодок набирали из числа элиты военно-морских сил. С первых же дней, поскольку уже носили военную форму, они начинали проходить обучение, столь же трудное, сколь и военная подготовка в Пруссии, и существовавшая в начале столетия в Японии, чью методику обучения сохранили: дисциплина, суровость, точность. Зачастую дисциплина была бессмысленной, а иногда не без жестокости².

Экипажи на подводных лодках, как и все японцы, были невзыскательны: они обходились небольшим количеством риса, сушеной рыбой и чаем. Употребление алкоголя было запрещено. Это, однако, не означало, что в офицерских столовых и на кухнях его не было. Командиры имели право позволять своим людям побаловаться сакэ по праздникам – по случаю победы или дня рождения. Или же когда экипаж лежащей на дне подводной лодки устраивал прощальный ужин, «адский ужин» перед смертью.

Курение на борту также было запрещено. Как утверждал капитан Иомура, этот запрет был введен в связи с тем, что топливо первых подводных лодок очень легко воспламенялось. Помещения на подводных лодках были очень тесными и не имели освещения, проветривание в них не было достаточным, так что курение лишь еще больше затрудняло дыхание.

Запрет на курение существовал на всех лодках, курить разрешалось лишь на палубе во время движения над водой, в «ванной». Матросы, которым разрешалось курить, должны были носить на шее табличку с надписью «Курение разрешено». Но, поскольку на некоторых лодках была одна-единственная табличка такого рода, лишь один член экипажа мог предаваться курению сигареты.

Капитан Иомура, который сам с удовольствием курил, распорядился изготовить четыре такие таблички на своей лодке, так что четверо свободных от исполнения служебных обязанностей моряков могли одновременно наслаждаться сигаретным дымом. Наконец Иомура пришел к тому, что запрет на курение на его лодке был снят.

Японские адмиралы и офицеры вступали в войну проникнутые осознанием своей значимости и чувством превосходства. Они были твердо убеждены, что лучше американцев и что в этот раз победят. После легкой победы в Пёрл-Харборе они стали заносчивыми. Без сомнения, отсутствие значительных успехов действий подводного флота было обусловлено прежде всего недостаточным техническим оснащением подводных лодок. У них был гидролокатор, а радар появился на японских подлодках лишь в июне 1944 года, то есть к тому времени, когда американский радар работал с точностью до сантиметра.

Верхушке императорских ВМС, если не считать адмирала Того, не хватало классности, им пришлось дорого заплатить за упорство в своих заблуждениях. Руководящий штаб и командиров подводных лодок разделила стена. Это было полной противоположностью тому, как было поставлено дело в германском подводном флоте, когда командующий подводными лодками лично встречался с командирами лодок после каждого боевого выхода и оценивал их наблюдения и опыт.

Подготовка офицеров ВМС и экипажей была не хуже, чем у американцев, но обучение строилось по разным методикам. Служба на подводной лодке требовала быстрого реагирования, решительности, физической подвижности и работоспособности. В то время как американцы играли в футбол, бейсбол или регби, учились боксу для укрепления физической формы, японцы занимались дзюдо и фехтованием на саблях. Они также пытались брать на абордаж американские суда с саблей в руке. Сабля была олицетворением силы, она воплощала волю к борьбе до конца. Когда японский солдат повязывал белую повязку хашамаки под свои черные волосы, он чувствовал единение со своими воинственными предками – самураями.

Со стороны казалось, что японский солдат не боится смерти, но в душе, как и любой человек, он должен был бороться со страхом. Минокувада, направлявший свою одноместную торпеду на противника, пишет: «Если бы кто-нибудь видел нас, так радостно переговаривающихся, он мог бы подумать о том, что мы безразличны к смерти. На деле же мы вели себя так только лишь потому, что такое поведение не позволяло нам заглянуть в глаза старухе с косой».

Все японские моряки-подводники были молоды, и это объясняет многое, поскольку «надо быть молодым, чтобы суметь погибнуть с самообладанием», утверждает старый французский подводник Морис Гюер.

В июне 1941 года на верфи Сасэбо, расположенной на восточном побережье Кюсю, со стапелей была спущена подводная лодка водоизмещением 2180 тонн, это была I-24. Офицеры, присутствовавшие на церемонии, увидели на кормовой части верхней палубы пять огромных крюков, довольно необычное оборудование для подводных лодок, чья верхняя палуба совсем не имела надстроек.

Вскоре после этого лодка стала совершать испытательные выходы в море (капитан-лейтенант Хириси Ханабуса). Офицера по торпедному вооружению звали Мотицура Хасимото. Хорошо сложенный молодой офицер имел за плечами суровую подготовку. С большим проворством он мог скользнуть в люк и так же ловко вскарабкаться по трапу наверх. В течение полугода Ханабуса и Хасимото обучали свой экипаж и испытывали то, что поставляла верфь. «Результаты испытаний были довольно удовлетворительными»³, – писал Хасимото, не подозревая, с какими авариями и сложностями предстоит столкнуться его экипажу на лодке.

11 ноября 1941 года I-24 была придана 3-й флотилии первого подводного флота в Курэ, подчинявшейся капитану 1-го ранга Сасаке. В расположенном неподалеку доке инженеры и рабочие завершали последние работы на подлодках, имевших очень малые размеры – длину 15 метров и два торпедных аппарата в носовой части. Повсюду велась оживленная работа, атмосфера была напряженной. Каждый подчеркнуто выставлял напоказ свою любовь к отечеству, веру в победу, несмотря на то что некоторые могли говорить о том, что состав и мощь американского флота никто не знает. Многие офицеры понимали, что Япония вынуждена импортировать каучук, горючее и редкие металлы, в то время как большая Америка обладала почти неисчерпаемыми источниками сырья.

Многие японские подводные лодки были оборудованы для транспортировки небольших самолетов. Ангар и катапульта размещались на палубе. Их удалили, и на освободившемся месте были размещены огромные крюки, которыми еще при строительстве была оборудована I-24.

16 ноября все экипажи были отозваны из увольнений, а командиры вызваны к командующему первым подводным флотом. Капитан 1-го ранга Сёдзиро Иора только что вернулся из штаба Верховного командования объединенного флота в Токио и тут же был окружен офицерами, которые забросали его вопросами.

– Мы разработали план большой операции, однако он должен остаться в тайне. Я не имею права говорить об этом и прошу не задавать мне никаких вопросов, – сказал он.

Затем Иора рассказал о сложной международной обстановке и перешел к вопросу о подготовке к выходу в море, к которому подводные лодки должны были приготовиться в течение 48 часов. Все шло так, как это бывает вечером накануне сражения.

«Было начало ноября, – пишет Иора, – и горы Кюсю укрывали облака. При взгляде с моря на эти горы открывался величественный контраст между голубым небом и желтой листвой. Моя родина, маленькая деревня, находилась по ту сторону хребта, и поэтому я так любил эти горы. Понимал ли я тогда, что вижу их в последний раз?»

Два молодых старших лейтенанта ВМС днем ранее покупали туалетную воду в одной из лавок в Курэ. «По традиции самураев мы хотели, прежде чем умрем, обрызгать этой водой наши тела, подобно цветам вишни», – сказали Сакамаки и Акира Хироу, двое товарищей, одногодки и командиры сверхмалых подводных лодок, предназначенных для того, чтобы жертвовать собой⁴.

Как и у немцев, у японцев восторженность иногда смешивается с истеричностью, и «иногда роза купается в бокале, полном крови».

На палубах больших подводных лодок к большим швартовочным крюкам были привязаны по одной сверхмалой лодке, и первый подводный флот, возглавляемый командиром I-8 Иорой, вышел в море. Они направлялись к Саёки, маленькому рыбацкому порту на острове Кюсю, лежащем в проливе Бунго.

Поскольку оттуда не исходило опасности быть обнаруженными, экипажи получили разрешение сойти на берег. Само собой, многие воспользовались случаем злоупотребить сакэ.

Вечером 18 ноября подводные лодки покинули места якорных стоянок, для того чтобы соединиться в заливе Танран, у Эторофу, маленького острова на севере Японии. 22 ноября было собрано все оперативное соединение флота…

На палубе I-24 находилась сверхмалая подводная лодка старшего лейтенанта ВМС Сакамаки. В черную как смоль ночь командир лодки Ханабуса обнаружил силуэт большого корабля совсем близко от его лодки. Он не знал, был ли это войсковой транспорт или торговое судно. Из соображений предосторожности он отдал команду на погружение, чтобы никто не заметил крохотные подлодки, которые он везет с собой. Они выглядели как рыбы-прилипалы на спине акулы… В утренних сумерках Ханабуса осмотрел горизонт в перископ. Незнакомый корабль все еще находится рядом. Это был японский авианосец. После обмена сигналами оба таких разных корабля продолжают движение теперь уже вместе. Во время марша отрабатывался маневр погружения. При этом Хасимото видел, что им много еще над чем следует работать. Лодки лишь недавно сошли со стапелей верфи, и экипажи едва обучены. Все выдавало спешку, с которой лодка была сдана в эксплуатацию, но каждый оставлял при себе свои наблюдения.

В то время как 3-я флотилия подводных лодок держала курс на Гавайи, 1-я и 2-я флотилии шли более северным курсом, который вел их между Алеутами и островом Мидуэй. Еще одна флотилия подводных лодок покинула Кваджалейн, самый большой из Маршалловых островов, и, после того как прошла мимо южной части острова Джонсона, взяла курс на Гавайи. Наконец прибывшие с юга, востока и севера флотилии объединяются перед Гавайскими островами.

Командиры подводных лодок знали, что в то же самое время вместе с ними атаковать должны были также другие боевые корабли, а также много самолетов с авианосцев, несущих бомбы и торпеды. Но они не знали плана, разработанного оставшимися в Японии адмиралом Ямамото и адмиралом Тюити Нагумо на авианосце Akagi. В состав объединенного флота входили: совсем новый гигантский авианосец Zuikaku, авианосцы Shokoku, Agaki и Kaga, линкоры Hieii и Soryu, два крейсера Tone и Chikuma, а также многочисленные эсминцы и 27 подводных лодок. Огромный флот направлялся к Пёрл– Харбору, еще беззаботно освещенному тысячами огней. Там на якоре стояли линкоры California, Maryland, Oklahoma, Tennessee, West Virginia, Arizona и Nevada с наполовину или полностью потушенными котлами, расположенные в два ряда, которые называли «аллея линкоров». Крейсеры, такие как Hetena, и эсминцы располагалась напротив базы подводных лодок у пирса. Подводный флот был представлен лодками Tautog, Dolphin, Cachalot, Cuttlefish и Narwhall. Линкор Pennsylvania находился в сухом доке. Старые боевые корабли Utah и Raleigh спокойно находились у острова Форд-Айланд. Целая сотня судов! Однако среди них отсутствовали авианосцы, находившиеся в это время в море. Японцы знали и очень сожалели об этом.

Адмирал Нагумо принял радиограмму: «Переходите мост «Ниитака», что являлось условным сигналом к переходу в наступление 8 декабря.

Наступило 7 декабря (для японцев 8 декабря), воскресенье. Американские матросы завтракали и слушали утреннюю музыкальную программу. Вскоре, в 8 часов, должны были пробить часы и начаться богослужение. Никто и не подозревал о том, что предстит налет⁵.

В 7.45. С авианосцев взлетели самолеты с торпедами на борту.

Давайте вернемся назад на I-24 ко времени подготовки к нападению в ночь с 6 на 7 декабря. «Наконец-то!» – думал Сакамаки, когда обнаружил впереди остров Оаху. Все было готово для совершения маневра погружения. Небо казалось светлым над освещенный огнями портом, и при приближении можно было увидеть неоновые лампы на берегу Вакики. Прожектора сновали туда-сюда по небу в поиске целей, однако, похоже, это было обычное ежедневное занятие…

23.00. Сакамаки и его товарищ Инагаки забрались сверхмалую подлодку для того, чтобы в последний раз проверить все приборы, им помогали при этом электрики с I-24. Проклятье! Гирокомпас оказался не в порядке! А без него движение под водой невозможно, подлодка не сможет найти вход в порт. Момент боевого применения приближается, а повреждение было серьезное. Сакамаки проклинал гироскоп и его изготовителей, поскольку компас отказал как раз в тот момент, когда был так нужен. Время шло, и скоро наступит день. Отказаться от атаки невозможно, поскольку это не позволяет честь. Придется вслепую идти под водой – отважиться совершить невозможное.

24.00. Сакамаки тщательно бреется, брызгается купленной в Курэ туалетной водой и надевает черную форму без знаков различия. Вокруг лба он повязывает белую хашамаки. Затем он прощается с экипажем большой лодки и благодарит всех за службу, одним жмет руку, других целует.

В это время Инагаки намеревается освободить сверхмалую лодку от швартовочного каната. Скоро маленькая рыбка покинет своего большого брата и возьмет курс на Пёрл– Харбор. Сакамаки еще раз изучает карту, которая есть у офицера по вооружению, с пометками о Пёрл-Харборе. Совсем недавно молодой офицер, будучи кадетом военно-морской школы, познакомился с Пёрл-Харбором на учебном корабле. Он думает, что трудно будет найти вход Куилама, откуда лучше всего попасть в порт. В 1.00 Сакамаки принял решение провести операцию, несмотря на непригодность компаса.

Еще многое предстоит сделать… Последняя попытка привести компас в порядок оканчивается неудачей.

3.40. Сакамаки смотрит на часы. Сейчас наступит время боевого применения сверхмалых подлодок. Старший лейтенант думает о своем товарище Акире Хироо. Где в этот час может находиться его друг? Может быть, его лодка уже в пути? И в порядке ли его гирокомпас? Наверняка Хироо больше повезло, чем ему. Однако он, Сакамаки, сам виноват в своем несчастье.

Сакамаки забирается в лодку и еще раз бросает взгляд на проклятый компас. Как настоящий японец, он убежден в том, что два горшочка с вареным рисом, его питание на несколько дней, находятся на борту. I-24 начинает движение и медленно скользит под воду. По приказу Сакамаки Инагаки запускает электромоторы, лодка погружается. У старшего лейтенанта возникает ощущение того, что погружение происходит слишком быстро и лодка может оказаться на такой глубине, до давления которой не доросла. Он останавливает моторы, и лодка снова всплывает. Кажется, что и этот маневр удается не так, как должно быть. Нос лодки стремительно поднимается кверху, и дифферент лишь с трудом удается выровнять, затем форштевень снова опасно наклоняется вниз. Оба члена экипажа пытаются установить лодку в равновесное положение. Наступление начинается с недоброго знака!

7.00. Через перископ Сакамаки устанавливает, что все еще находится далеко от Пёрл-Харбора, поскольку лодку отнесло течением. Оба моряка пытаются уравновесить лодку, когда первый эшелон авиации сбрасывает бомбы на беззащитные американские корабли⁶.

На борту флагмана Agaki, в 200 морских милях севернее Оаху, адмирал Нагумо с большим удовлетворением принимает доклад о бомбардировке военного порта.

8.05. Торпеды успешно пущены.

8.10. Нанесен ущерб 30 американским самолетам, 25 сожжено.

8.16. Попадание в большой крейсер.

8.22. Попадание в крейсер⁷.

О том, что сверхмалые подлодки приступили к участию в операции, было доложено командующему адмиралу, так что последовавшее за этим радиомолчание его ничуть не удивило. При попытке американских кораблей покинуть порт их должны были атаковать подстерегавшие в 15 и 30 морских милях подводные лодки.

Эти лодки также видели, как самолеты с авианосцев проносились в небе, и наблюдали очаги пламени на суше, закрывавшие дымом небо.

Однако ни один американский военный корабль не подошел на расстояние пуска их торпед. Некоторые лодки, так же как I-8, даже вынуждены были совершить погружение из-за непогоды. «Милость Будды была не на нашей стороне», – предположил капитан Иора с горечью.

Лодка I-69 (капитан 3-го ранга Катсуги Ватанабэ) была вынуждена несколько раз совершать экстренные погружения, поскольку в ее сторону держали курс несколько эсминцев США. Однако Ватанабэ искусно вводил противника в заблуждение, в чем был настоящим мастером. Он выбрасывал масляные пятна над местом погружения и для того, чтобы доказать, что лодка действительно потоплена, выкидывал за борт гэта⁸ (японские сандалии из пробки или дерева).

Сакамаки все еще боролся, однако не с противником, а со своей собственной лодкой, которая дрейфовала все дальше. К несчастью, на юге от Оаху расположены многочисленные подводные рифы, некоторые из которых доходят до поверхности воды. Сверхмалая лодка несколько раз натыкалась на эти препятствия, при этом были повреждены оба торпедных аппарата. Вновь привести их в рабочее состояние оказалось невозможно. Затем лодка Сакамаки причалила к берегу, и положение обоих моряков стало критическим, поскольку каждую секунду могли появиться эсминцы противника. С большим трудом старшему лейтенанту и его товарищу удалось вновь снять с мели лодку. Подавленные и потерявшие надежду, они смотрели друг на друга, однако и словом не обмолвились о том, что было у них на душе. Сакамаки сказал: «Я хочу, чтобы лодку протаранил американский линкор», поскольку надеялся, что от удара сдетонируют закрепленные в аппаратах торпеды и уничтожат противника вместе с лодкой. Инагаки согласился.

Наступил вечер. Вертикальный руль лодки был поврежден, электромотор работал с перебоями. Устройства погружения были неисправными. Отсыревшие батареи выделяли ядовитые газы, вода капала со стенок внутреннего корпуса. Оба моряка съели немного риса. Из-за многих часов работы, на протяжении которых они тщетно пытались восстановить маневренность своей лодки, оба чувствовали себя несчастными и усталыми. Сакамаки потерял сознание… вновь пришел в себя… опять упал в обморок… его мысли стали путаться…

Зарево пожаров закрывало солнце на горизонте. Сакамаки определил, что находится в 10 морских милях южнее Пёрл– Харбора. Моторы вновь были запущены, однако слишком поздно. Наступление уже закончилось. Старшему лейтенанту не оставалось другого выбора, как только взять курс на условленное место встречи с I-24, пока он еще был в состоянии сделать это.

Капитан Ханабуса на борту I-24 был убежден в том, что Сакамаки не вернется. Хасимото доложил ему о том, что одежда старшего лейтенанта была найдена чистой и аккуратно сложенной, как и полагается моряку. Рядом лежала искусно изготовленная одним из японских столяров деревянная шкатулка. В ней находились адресованное матери Сакамаки прощальное письмо, черная прядь волос, несколько остриженных ногтей пальцев рук и даже предназначенная для почтовой отправки этих предметов иена.

Казалось, Сакамаки никогда больше не вернется в тепло и безопасность I-24. Однако он пережил наступление и стал первым военнопленным японцем, захваченным американцами.

Он и его товарищ за это время пережили сменяющие друг друга упадок духа, надежду, обморок, вновь возвращающееся сознание, смешение мыслей и вновь небольшую надежду, которая, однако, вскоре снова пропала…

Наступила ночь, сверхмалая лодка плыла по волнам. Смертельно уставшие моряки уснули. Неожиданно лодка села на мель у рифа и больше не смогла освободиться. Берег находился всего в 200 метрах, и очень хотелось переплыть к нему. В 6.40 они привели в действие механизм взрывателя своих торпед…

Отказался ли старший лейтенант от мыслей о самоубийстве? Проснулась ли в 27-летнем молодом человеке радость жизни после долгих скитаний под красивым, освещенным звездами небом, после осознания близости смерти и при виде берега?

Сакамаки молча указал своему товарищу по несчастью на одинокий пляж. Одетые лишь в трусы, оба пережившие кораблекрушение поплыли к нему…

Торпеды не сдетонировали, однако лодка ни при каких обстоятельствах не должна была попасть в руки американцев. Сакамаки повернул назад…

Когда он вновь открыл глаза, увидел, как один из американских сержантов, вооруженный пистолетом, склонился над ним и удивленно разглядывал. Кацуо Сакамаки попал в плен, а Инагаки исчез…

I-24 столкнулась с большими трудностями. Хасимото сообщает об этом следующее: «Нам чрезвычайно трудно давалось удерживать лодку в подводном положении (в 8.25, когда состоялась атака Пёрл-Харбора). Вскоре она оказалась ниже перископной глубины, а затем поднялась и грозила всплыть на поверхность, мы ничего не могли предпринять против этого. Наконец лодка выскользнула из наших рук и при свете дня вырвалась из-под воды на поверхность. Это, конечно, был неподходящий момент для того, чтобы дать себя обнаружить! Мы тотчас заполнили цистерны погружения, а это было 20 тонн воды. Но уйти под воду не удалось вследствие отказа дифферентовочной системы».

Возвращение в Кваджалейн было не менее сложным: «Ночью мы, как обычно, продули средние цистерны, однако лодка сохраняла опасный крен на правый борт. Мы приостановили продув цистерн левого борта, однако угол крена лишь увеличился. В результате экстренной проверки оказалось, что один из главных клапанов сжатого воздуха был переведен в положение «открыто» куском дерева, который, к счастью, удалось легко удалить. Работы на лодке закончились лишь месяц назад, и после этого внутри осталось много посторонних предметов, послуживших причиной нескольких мелких аварий».

I-8 возвратилась в Японию, не встретив ни единого американского корабля. На море царила такая штормовая погода, что движение над водой было невозможно. Даже если при этом и не произошло ничего примечательного, следует упомянуть одно очень впечатляющее и свойственное исключительно японцам событие.

У Тадотсу экипаж бросил все деньги, которые моряки имели при себе, в сосуд с надписью: «Жертвую на храм Стинто в Котохире». Копилка была брошена в воду, при этом моряки на лодке повернулись лицом к храму и молились о том, чтобы I-8 невредимой возвратилась домой.

Капитан Сёдзиро Иора затем увидел, как мелкие рыбацкие лодки устремились к тому месту, где затонул сосуд с жертвой, для того чтобы выловить его и передать в храм. «Рыбаки верили, что тому, кто это сделает, будет сопутствовать большая удача», – объяснил Иора.

Сразу по возвращении в порт приписки Иора и капитан 3-го ранга Коригама поспешили к фотографу, для того чтобы сфотографироваться заросшими черной бородой. Затем они побрились и попытались забыть I-8 в компании гейш.

Все большие японские лодки, кроме двух, вернулись в порт приписки.

Места стоянки I-69 (капитан 3-го ранга Катсуги Ватанабэ) и I-70 (капитан 3-го ранга Сахо) пустовали.

Непосредственно после окончания атаки Ватанабэ радировал: «Мы видели большой пожар в направлении Пёрл– Харбора и поэтому считали, что сверхмалые подлодки выполнили свою задачу». Больше никаких связей. Были ли обе большие лодки уничтожены? Еще 11 декабря оставалась надежда, что причиной их молчания могут быть поломки передатчиков. Затем в Кваджалейн поступило сообщение: «Мы попали в боновые заграждения Пёрл-Харбора и не могли двигаться ни вперед, ни назад. Однако по счастливой случайности нам удалось уйти в подводном положении. После того как прошли 80 метров, обнаружены сторожевыми катерами, были несколько раз атакованы глубинными бомбами, повреждений не получили».

I-69 должна была выстоять атаку. Она попала в сети заграждения носом на глубине 180 метров, кормой – на глубине 100 метров, но, однако, ей удалось вновь выбраться. Неожиданно она провалилась на глубине 100 метров и испытала сильный толчок о дно моря, на предельной глубине погружения, на пределе прочности металла. Рубка была обмотана сетями, однако от них лодку удалось освободить. «Я приготовился к смерти, – рассказывал позже капитан Накаока⁹. – Приказал приготовить лучшую пищу к «адскому ужину». На случай, если лодка затонет, я распорядился о приготовлении всего необходимого. Воздух стал удушливым, с подволока капала вода, давление воздуха и температура чрезвычайно сильно поднялись, и с трудом удавалось дышать. Близость противника препятствовала удалению экскрементов, и смрад был очень неприятным. У нас был выбор: либо погибнуть на дне моря, либо отважиться на всплытие. Я провел совещание с капитаном Ватанабэ, и мы решились на борьбу. Я объявил тревогу. Мы, повязав на лоб белые повязки, рассчитывали обороняться при помощи нашей артиллерии. Все стояли по местам, и лодка медленно поднималась. Это было милостью Будды! Ватанабэ тут же приказал нырять, однако лодка не двигалась. Кроме того, вода в лодке перетекала с носа на корму и с кормы на нос.

Передняя часть лодки приподнималась и опускалась долгое время, и экипаж вынужден был держаться за то, что попадалось под руку. Стулья ездили из одного угла в другой, затхлая вода воняла до тошноты. Было невыносимо! Мы продули цистерны, однако нос раскачивало по-прежнему. Все мы скорее были мертвы, чем живы. Существовала опасность быть обнаруженными противником. И действительно, Ватанабэ увидел в перископ сторожевой катер противника. Он поставил на карту все и выпустил шесть торпед. Однако взрывов слышно не было. Катер взял курс на нас по следам торпед, оставленным на воде, однако I-69 не могла погрузиться. Будда спас нас во второй раз. Над морем пошел дождь, и противник потерял нас из виду… Но опасность для I-69 еще не миновала. Лодка еще несколько раз была обнаружена сторожевыми катерами, но Будда следил за нами».

10 декабря I-70 была потоплена у Пёрл-Харбора американским самолетом.

Что случилось с оставшимися сверхмалыми подводными лодками, участвовавшими в атаке? Одной из них удалось проникнуть в порт в кильватере плавучей базы Antares, однако она была тут же потоплена самолетами «Каталина». Еще одной сверхмалой лодке удалось проникнуть в порт, однако она была протаранена эсминцем Monaghan. Эсминец Helm уничтожил сверхмаую подлодку, причалившую к подводному рифу и вновь освободившуюся. Подлодка Сакамаки исчезла, так же как и пятая лодка этого типа.

Успех, достигнутый большими и малыми лодками, был незначительным в сравнении с результатами проведенного воздушного налета. Ни одна из этих лодок не была на высоте в техническом отношении. Практические результаты долгое время лежали грузом на морском штабе подводного флота, возлагавшем самые большие надежды на свои корабли и подразделения. Адмирал С. Фукутамэ сделал следующее заключение по этому поводу: «Результаты операций, осуществленных подводными лодками, произвели самое неприятное впечатление на императорскую штаб-квартиру и Главный морской штаб объединенного флота, командование было сильно разочаровано поражением. С этого времени доверие японских ВМС к своим подлодкам сильно пошатнулось».

Но японцам упорства не занимать, они снова принимаются за работу, для того чтобы построить больше подводных лодок и лучшего качества.

В то время как японские ВВС уничтожали или наносили ущерб большей части американских ВМС в порту Пёрл-Харбора, части ВМФ императора поддерживали многочисленные войсковые транспорты, предназначавшиеся для захвата Малайи, Сингапура, Гонконга, Западного Борнео и Филиппин. Эти внезапные и одновременно проведенные операции продолжались с 8 по 10 декабря 1941 года… Десять старых подводных лодок – 4-я флотилия – под командованием контр-адмирала У. Ёситоми у малайзийского побережья составляли защитный пояс для воспрепятствования попыткам британских военных кораблей проникнуть в Сингапур для удара в тыл высадившимся на Филиппинах японским войскам.

В это время британские линкоры Revenge и Royal Sovereign, крейсеры Mauritius и Achilles, несколько австралийских и новозеландских кораблей, а также эсминцы находились в порту Сингапура, они получили существенное усилие в виде линкоров Repulse и Prince of Wales.

В 17.35 8 декабря Prince of Wales и Repulse вышли из порта, имея задачу отрезать снабжение высадившимся 7 и 8 декабря в Сонгоре на малайском побережье японским войскам. Операцию следовало выполнить абсолютно внезапно, для чего британские корабли не должны были быть обнаруженными самолетами и подлодками противника.

Однако 9 декабря в 15.45 подводная лодка I-165 обнаружила оба линкора в 300 морских милях севернее Сингапура. Командир лодки, капитан 3-го ранга Харада, тут же распознал в них Prince of Wales и Repulse. Он очень сожалел о том, что британцы находились вне зоны досягаемости его торпед и двигались настолько быстро, что их невозможно было нагнать, но он доложил о местонахождении этих кораблей, их курс и примерную скорость. Поднятый по тревоге этим сообщением штаб японских войск в Малайе незамедлительно уведомил все подводные лодки; кроме того, вице– адмирал Нобутака Кондо вывел линкоры Kongo и Haruna, несколько крейсеров и флотилию торпедных катеров и с этой эскадрой начал поиски британцев, но не нашел их.

10 декабря в 3.40 I-165 вновь наткнулась на два эсминца противника, двигавшихся в этот раз южным курсом. Видимость была плохой, Харада выпустил свои торпеды, однако ни одна из них не попала в цель. Британские сигнальщики, выставленные на мостике, не заметили ни лодки, ни дорожек, оставленных торпедами на воде. Во второй половине дня 9 декабря японский самолет пролетел над британской боевой группой, что дало адмиралу Филлипсу основания предположить, что теперь сохранять в тайне его намерения более не имело смысла, так как фактор внезапности был утрачен. Вечером в 20.13 он принял решение о возвращении в Сингапур, но позже лег на южный курс в направлении Квантана, поскольку полагал, что именно там состоится высадка японских войск, кроме того, этот небольшой порт и так находился на его обратном пути.

В Сайгоне в готовности к совершению налета на Сингапур находились самолеты капитана Сонокавы. Когда Сонокава узнал о том, что оба линкора находятся в море, он приказал заменить бомбы самолетов на торпеды, и ранним утром 10 декабря британские боевые корабли были потоплены у Квантана, где не происходило никаких высадок японских войск. При этом адмирал Филлипс отправился на дно вместе со своим флагманом. Потеря этих линкоров привлекла всеобщее внимание.

«Несмотря на то что честь их уничтожения, – пишет капитан Хасимото, – бесспорно принадлежит ВВС, подобное стало возможным благодаря взаимодействию ВВС с подводными лодками, обнаружившими противника и доложившими о его местоположении».

Главной задачей японских подводных лодок была борьба с американскими военно-морскими силами, и численность японского подводного флота должна была соответствовать следующим поставленным перед ним задачам:

борьба с военно-морскими силами противника;

ведение разведки посредством транспортировавшихся большими подводными лодками небольших самолетов, взлетавших с бортов лодок при помощи катапульт.

В качестве основных целей для атак подводным лодкам назначались авианосцы, затем следовали линкоры, крейсеры и, если в зоне досягаемости не было военных кораблей, торговый флот. Инструкции по применению торпедного вооружения подробно описывали порядок определения цели торпедной атаки подлодкой в зависимости от класса корабля противника в том случае, если имелась возможность выбора. Если, например, германский командующий подводными лодками никак не ограничивал своих командиров, японские командиры могли атаковать всеми торпедами лишь авианосцы и линкоры. В случае, когда предстояло атаковать крейсер, они вынуждены были ограничиваться тремя торпедами, атакуя эсминцы или торговые суда, разрешалось использовать одну– единственную торпеду, да и в этом случае необходимо было задуматься, стоит ли вообще такая цель торпеды. Японские адмиралы упорствовали в том, чтобы разрешать подводным лодкам атаковать лишь крупные цели, хотя знали, что крупные американские боевые корабли никогда не выходили в море без мощного сопровождения и были оснащены лучшими радарами и акустическими приборами.

10 декабря 1944 года одна из самых больших японских подводных лодок, I-170 (1900 тонн), патрулировавшая район перед Пёрл-Харбором вместе с еще четырьмя лодками того же типа, была потоплена самолетом с авианосца Enterprise Dauntless. I-169 едва удалось избежать такой же судьбы.

Из-за плохой погоды и, вероятно, также из-за неверного маневрирования японцы потеряли еще две подводные лодки: RO-66 затонула 17 декабря после столкновения с одним из японских торговых судов у острова Уэйк, а 29 декабря села на мель у острова Кваджалейн R0-60 и более не смогла сойти с нее.

По возвращении из боевых выходов командиры лодок докладывали о своих впечатлениях: «Части противолодочной обороны противника и самолеты-разведчики постоянно несли боевое дежурство. Если подлодки обнаруживали какую– либо цель для атаки, они уже были атакованы еще до того, как могли произвести пуск торпед». Командиры лодок также подчеркивали, что подводные лодки являются оружием против судов торгового флота и что их основной задачей должно являться нарушение торгового судоходства противника на море.

Но, несмотря на неудачи и на выводы командиров подлодок, императорский Главный морской штаб упорно настаивал на том, чтобы подводные лодки в качестве объектов атаки выбирали исключительно крупные военные корабли. Обучение экипажей и конструирование подводных лодок осуществлялось именно в этом направлении. Нельзя не сравнить способы ведения подводной войны немцами со взглядами японского адмиралтейства. Императорские флаг-офицеры также требовали от своих командиров докладов о проведенных операциях. Только в противоположность Дёницу, они никогда не совещались с участниками операций по поводу содержания этих донесений. Напротив, они избегали прямого обмена мнениями со своими подчиненными, возвращавшимися из боевых походов. Командирам требовалось приложить большие усилия для того, чтобы быть принятыми своим высшим руководством. Если же им это иногда удавалось, они лишь тратили слова впустую. Моряки на японских подлодках считали себя сторонниками ведения подводной войны, осуществляемой германским командующим подводным флотом.

Еще до Пёрл-Харбора японцы приняли решение об использовании своих подводных лодок в качестве малых авианосцев. Подлодки типа I-13 (две единицы по 2620 тонн) и I-400 (три единицы по 3430 тонн), построенные во время войны, могли принимать на борт либо по два (тип I-13), либо по три (тип I-400) самолета, взлет которых осуществлялся при помощи катапульт. Эти маленькие одноместные самолеты, оснащенные одним мотором, могли находиться в воздухе в течение трех часов, двигаясь со скоростью 165 километров в час. Большие скорость и радиус действия не были необходимыми, поскольку они доставлялись в район боевого применения подлодками.

Во время атаки на Пёрл-Харбор в боевом применении находились 11 японских подводных лодок – I-7, I-8, I-9, I-10, I-15, I-17, I-19, I-21, I-23, I-25 и I-26, имевшие на борту по одному самолету. Позднее японцы построили еще 19 лодок типа I-15 и три лодки типа I-54, все они имели водоизмещение по 1950 тонн. Самолеты, перевозимые подводными лодками, вероятно, были оснащены радиостанцией, однако не имели вооружения, поскольку терялись всякий раз, когда встречались с истребителем противника. Самолет стартовал с борта подлодки перед рассветом и возвращался после восхода солнца. Во время разведывательного вылета он находился на радиосвязи с лодкой. Недостатком являлось то, что перед боевым применением самолет было необходимо извлечь из ангара и подготовить к вылету, на что уходило не менее часа. После возвращения самолет необходимо было втащить на борт, при помощи лебедки, зачастую при сильном волнении на море, при этом существовала опасность приближения противника. Поскольку для того, чтобы затащить самолет обратно на борт требовался час, иногда случалось, что лодка была вынуждена погружаться, бросая самолет. Нередко также при подготовке к старту повреждалась несущая поверхность крыла, а при попытке устранить аварию подручными средствами лодка вынуждена была находиться в надводном положении в готовности уйти под воду.

17 декабря 1941 года бортовой самолет I-5 облетал Пёрл– Харбор и фотографировал ущерб, причиненный американским кораблям 7 декабря.

Результаты деятельности японских самолетов-малюток во всем оставляли желать лучшего. Один из пилотов таких самолетов заявил, что налетал 4000 часов.

В феврале 1941 года самолет-малютка с подлодки I-25 производил разведку австралийских портов Мельбурн, Сидней и побережья Новой Зеландии. I-25 возвратилась в Японию с ценной информацией об оборонительных сооружениях этих портов, численности обнаруженных в них военных кораблей противника и о торговом судоходстве в районе. К сожалению, после расшифровки этих сведений они оказались уже устаревшими, поскольку обстановка менялась каждый день. Хасимото пишет: «Подобные развед– вылеты продолжались до 1944 года, но из-за постоянного боевого дежурства противника они становились все более опасными».

Во второй половине августа 1942 года японец Фудзита, пилот бортового самолета I-25 (капитан-лейтенант Мейдзи Тагами), сбросил две 76-килограммовые зажигательные авиабомбы, закрепленные на корпусе самолета, на побережье Орегона, в 89 километрах южнее мыса Бланко. Экипаж подводной лодки видел зарево пожара на побережье, а американские радиостанции сообщили о погибших. После своего второго вылета Фудзита с большим трудом добрался до лодки: туман и шторм воспрепятствовали дальнейшим бомбардировочным вылетам, которые, впрочем, не имели большого значения для ведения войны. В своей зоне патрулирования I-25 торпедировала и потопила два танкера и одну русскую подводную лодку¹⁰.

В конце мая 1942 года японскими сверхмалыми подлодками совместно с самолетами подводных лодок были проведены две операции. После того как японцы заполонили Тихий океан, они стремились расширить контролируемые ими районы до Мозамбика в Индийском океане. Британское правительство могло рассчитывать на высадку японских войск на острове Мадагаскар.

От Диего-Суарез, защищенного от непогоды порта, расположенного на северной оконечности острова Мадагаскар, японцы могли составить угрозу для проходивших у берегов Африки конвоев и морскому судоходству в Индийском океане.

В апреле британскому адмиралтейству стало известно о том, что пять японских подводных лодок – I-10, I-16, I-18, I-20 и I-30, совместно со вспомогательными крейсерами Hokoku Maru и Aikoku Maru, – вышли из порта Пиненг, направившись западным курсом.

Уинстон Черчилль узнал о появлении у восточноафриканского побережья японских кораблей в конце апреля и был убежден в том, что Япония намерена осуществить захват всего острова Мадагаскар. Великобритания, напротив, намеревалась укрепиться лишь в тех частях острова, из которых было бы возможным воспрепятствовать наступлению японцев на остров.

Британский план встречного характера первоначально получил название «Бонус», а затем был переименован в «Броненосец». Операция началась на рассвете 5 мая в районе мыса д'Амбре. Войсковые транспорты прикрывали линкор Ramillies (адмирал Сайфред и генерал Старджес), авианосец Illustrious, 2 крейсера, 11 эсминцев, а также несколько малых сторожевых кораблей и минных тральщиков.

7 мая после нескольких сражений с французами в руках британцев оказалась северная часть острова вместе с портом Диего-Суарез и Энтсиранэ, оказавшихся на месте событий раньше японцев. Ночью 22 мая в 22.30 над Диего-Суарез показался самолет, национальную принадлежность которого установить не удалось, после чего Ramillies предусмотрительно покинул порт.

На следующую ночь Ramillies и один из танкеров подверглись торпедной атаке, в результате чего был потоплен, а линкор получил серьезные повреждения.

Генерал Сматс подозревал в нападении французские подводные лодки, поскольку 7 мая юго-западнее мыса д'Амбре британцами была потоплена французская подлодка Le Heros. Такая же судьба постигла Beveziers, которая была уничтожена английскими самолетами, поддерживавшими высадку в Диего-Суарез.

В полночь 30 мая бортовой самолет I-10 доложил об обнаружении в порту Диего-Суарез линкора класса Queen Elizabeth, одного крейсера и еще нескольких боевых кораблей. После этого для атаки стартовали самолеты с подводных лодок I-16 и I-20. Самолет I-18 был неисправен и не был готов к вылету.

Ни один из двух взлетевших самолетов не вернулся обратно на лодку. 2 июля командиры лодок приняли решение о возвращении в Пинанг.

Почти в это же время другая группа 8-й флотилии подводных лодок под командованием капитана 1-го ранга Сасаки – I-21, I-22, I-24, I-27 и I-29 – находилась в районе Сиднея. Их самолеты обнаружили в порту один линкор и еще несколько кораблей. Для атаки этих кораблей были применены четыре сверхмалые подводные лодки. Одна из них запуталась в сетях заграждений, трем остальным, скорее всего, удалось пройти через них, однако выпущенные по американским кораблям Chicago и Perkins торпеды не попали в цель. Ни одна из этих лодок не вернулась обратно.

Последняя операция сверхмалых подлодок была проведена 8 декабря 1944 года в морском районе вблизи Филиппин. Четыре лодки этого типа располагались в Сёбу. Во время высадки американцев на Лейте эти лодки атаковали корабли сопровождения США. На этот раз их не буксировали большие лодки, они отшвартовались от берега. В итоге были потоплены два крейсера, один нагруженный самолетами транспортный корабль и пять торговых судов.

20 марта 1945 года японцы уничтожили в Давао все сверхмалые подводные лодки в тот момент, когда американцы уже почти их захватили. Часть экипажей была взята в плен, оставшаяся часть укрылась в горах, присоединившись к еще ведшим боевые действия сухопутным войскам.