1 Берналь Диас дель Кастильо (Bernal Diaz del Castillo) - родился около 1492 г. в Испании в городе Медина дель Кампо (Medina del Campo), умер около 1582 г. в глубокой старости в Гватемале; испанский конкистадор [(конкистадор) (conquistador) - завоеватель, от слова конкиста (conquista) - завоевание, то есть участник завоевательных походов в Америке)]; прибыл в 1514 г. в Америку, участвовал в экспедициях Франсиско Эрнандеса де Кордовы (1517 г.) и Хуана де Грихальвы (1518 г.), а также в походах Эрнана Кортеса (с 1519г.). Об этих событиях, непосредственным участником которых он был, Берналем Диасом дель Кастильо уже на покое была написана увлекательная и великолепная хроника — «Правдивая история завоевания Новой Испании» (Historia verdadera de la conquista de la Nueva Espana) - один из лучших образцов испанской литературы подобного жанра. И хотя «Правдивая история завоевания Новой Испании» была закончена ещё при жизни автора, она впервые была издана лишь в 1632 г. в Мадриде. Это издание имело много неточностей, но, не смотря на это, оно неоднократно переиздавалось и переводилось (Mexico, 1837; Paris, 1877; London, 1908-1916); первое точное издание по оригиналу, хранящемуся в муниципальном архиве Гватемалы, вышло в 1904 г. в Мексике (Mexico 1904, 1939, 1944, 1950, 1960, 1961, 1962, 1968 и др.; Madrid, 1928; Guatemala, 1933-1934; есть и переводы: New York, 1956, Stuttgart, 1965; London, 1969; есть сокращенный перевод на русский язык: Егоров Д. Н. Записки солдата Берналя Диаза, I-II, издательство Брокгауз-Ефрон, Ленинград, 1924-1925 гг.; тоже самое вторым изданием — Ленинград, 1928 г.). Столь долгая задержка вызвана тем, что правдивые, красноречивые факты, описанные в этой хронике участником конкисты, были неудобны и противоречили официозной точке зрения на историю конкисты. Да и не только конкисты (так было, есть и будет в любой стране); даже Бартоломе де Лас Касасу, который был епископом и имел большое влияние, из 80 своих трудов удалось издать лишь 8, а лиценциат Эухеньо Торральба за историю о взятии Рима в мае 1527 г. войсками императора Карла V и об их преступлениях был схвачен инквизицией, обвинен в колдовстве и приговорен к сожжению. Что же касается Берналя Диаса дель Кастильо, то даже живший позднее него официальный историк Антонио де Солис-и-Рибаденейра (1610 г. — 1686 г.), хотя весьма часто использовал его труд при написании своей «Истории завоевания Мешико», постоянно делал в ней «критические» выпады в его адрес. Например: «(Книга I, глава II) …Из многих мест его [(Берналя Диаса)] сочинения ясно видно его немалое честолюбие и негодование. Из-за страстей своих нередко возводит он незаслуженные и горькие жалобы на Эрнана Кортеса — величайшую личность в этой истории. Для этого он прилагает немалое старание, чтобы выискивать намерения Кортеса, дабы умалить и возвести хулу на его дела. Он же возмутительные речи и доносы солдат считает часто достовернее собственных слов и приказов их предводителя, а ведь, как во всех чинах, так более всего в воинском, опасно тем, которые должны только слушаться, дозволять рассуждать о приказах начальников». Или: «(Книга I, глава XVIII) …Бесспорно Берналь Диас был храбрым солдатом и владел лучше мечом, нежели пером». Сам же Берналь Диас говорит, что рассказывает лишь то, что сам видел и точно знает. И хотя он иногда ошибается, вольно или невольно (учитывая, что ему более 84 лет), тем не менее ему удалось выполнить свою главную задачу-создать замечательный рассказ-хронику о событиях, в которых он принимал непосредственное участие. «Правдивой историей завоевания Новой Испании» Берналь Диас дель Кастильо в какой-то мере желал дать ответ на тенденциозные книги, в первую очередь, на «Всеобщую историю Индий» и «Историю завоевания Мешико» духовника (после окончания университета в городе Алькала де Энарес был капеланом в доме Кортеса с 1540 г.) и историографа Эрнана Кортеса Франсиско Лопеса де Гомары (1510 г. — ок. 1560г.), в которых все заслуги приписаны Кортесу, так и на книги других авторов, которые, по мнению Берналя Диаса, не пишут правдиво о конкисте. Берналь Диас отдает должное Эрнану Кортесу, но и сообщает о многих его недостойных поступках и даже высказывается о них с осуждением, как впрочем и о поступках других испанских начальников и правителей, он с любовью говорит о своих соратниках, но справедливо оценивает и индейцев, с уважением говоря о противнике. Естественно, Берналь Диас был человеком своей эпохи и как участник конкисты не был беспристрастен, что и наложило отпечаток на его хронику. Следует помнить, что всем испанским хронистам свойственно превозносить конкистадоров и умалчивать о сотнях тысяч их союзников-индейцев. Особо следует помнить, что несколько сотен тысяч защитников Мешико (Теночтитлана) были побеждены не двумя тысячами конкистадоров, а организованными и возглавленными ими сотнями тысяч туземных воинов (показательно, что из 190 гербов, пожалованных испанской короной за завоевание Нового Света, более 20 получили индейцы из числа высшей знати). Но, несмотря на все это, «Правдивая история завоевания Новой Испании» — наиболее достоверная и самая яркая из хроник конкисты, ценнейший материал по истории испанских завоеваний в Америке. В настоящий том за основу был взят перевод «Правдивой истории завоевания Новой Испании» Берналя Диаса дель Кастильо, выполненный Д. Н. Егоровым (Егоров Д. Н. Записки солдата Берналя Диаза, I — II, издательство Брокгауз-Ефрон, Ленинград, 1924-1925 гг.; 2-е издание, Л., 1928 г. Сейчас эти книги библиографическая редкость), известным профессором, научная деятельность которого началась в императорской России. Показательно, что этот перевод постоянно использовался для составления хрестоматий по истории средних веков (например: Хрестоматия по истории средних веков. Под редакцией Н. П. Грацианского, С. Д. Сказкина. М., 1950 г., в 3-х тт., или: Хрестоматия по истории средних веков. Пособие для учителей, 3-е издание, М., 1988 г., в 2-х частях и другие), а также использовался и цитировался в научных и научно-популярных трудах (например: Дж. К. Вайян. История ацтеков. М., 1949 г.; Е. А. Разин. История военного искусства. М., 1955-1961 гг., в 3-х тт.; И. П. Магидович, В. И. Магидович. Очерки по истории географических открытий, 3-е издание, М., 1982-1986 гг., в 5 тт.; Ж. Берн. История великих путешествий. 2-е издание, М.,ТЕРРА, 1993 г., в 3 тт. и другие), и указывался среди испанских источников в переводах хроник времен конкисты и в энциклопедических изданиях (например: Диего де Ланда. Сообщение о делах в Юкатане. М. — Л., 1955г.; Латинская Америка. Энциклопедический справочник. М., 1979-1982 гг., в 2 тт. и другие). Текст перевода Д. Н. Егорова представлен в настоящем томе по указанным выше изданиям (Л., 1924-1925 гг. и 2-е издание: Л., 1928 г.) во многом без изменений, с сохранением названий глав перевода (они не являются текстом Берналя Диаса), на которые их разделил Егоров, — его главы более крупные, чем в испанском оригинале Берналя Диаса (там их 214), но географические и этнические названия, имена и термины, в том числе и на испанском, даны по точному изданию оригинала: Bernal Diaz del Castillo. Historia verdadera de la conquista de la Nueva Espana. Mexico, 1944, 1-3 tt. Также по указанному точному изданию (Mexico, 1944) перевод был уточнен или частично сделан заново. Примечания были дополнены, поэтому далее после примечаний к переводу Д. Н. Егорова с упомянутых изданий указывается в скобках год выхода 2-го издания: (Л., 1928 г.); также в примечания были включены некоторые документы времен конкисты, свидетельства современников и участников событий как с одной, так и с другой стороны, и иные источники. Относительно Берналя Диаса дель Кастильо следует упомянуть следующий интересный факт. Среди потомства Берналя Диаса был и его праправнук — «отец гватемальской истории» Франсиско Антонио Фуэнтес-и-Гусман (1642 г. — около 1700 г.), написавший знаменитый труд «История Гватемалы или избранное напоминание».

2 Новая Испания (Nueva Espana) - колониальное владение Испании с начала XVI в. по XIX в. в южной части Северной Америки, образованное в результате разгрома государства мешиков (астеков) и захвата его территории испанскими конкистадорами под предводительством Эрнана Кортеса, а также последующих захватов соседних территорий; название это появилось со времени экспедиции Хуана де Грихальвы, которому некоторые источники и приписывают авторство.

3 Эрнан Кортес (Hernan Cartes) - общепринятая форма написания. Родился в Испании в 1485 г. в городе Медельин (Medellin) провинции Эстремадура (Estremadura), «матери конкистадоров» (уроженцами этой провинции были, помимо Эрнана Кортеса, и Васко Нуньес де Бальбоа, Франсиско Писарро и многие другие конкистадоры), в небогатой дворянской семье идальго Мартина Кортеса и его жены Каталины Писарро. В 14 лет юный Кортес, согласно воле отца, боевого капитана, желавшего видеть сына мирным юристом, отправился учиться в знаменитый Саламанкский университет. Там он в течении двух лет (1499-1500 гг.) изучал право, латынь, античную историю, риторику и другие предметы, и хотя не проявлял особого усердия, но все же получил, согласно некоторым хронистам, степень бакалавра. Так что Эрнан Кортес, пожалуй, единственный из всех предводителей конкистадоров имел образование. Через два года он оставил университет и вернулся в родительский дом. Не находя себе дела (хотя, по некоторым источникам, какое-то время Кортес был нотариусом в Вальядолиде), Кортес вел легкую, беспутную жизнь. Однажды, под покровом ночи, молодой Кортес, пытаясь проникнуть в дом к какой-то красотке, где ему было назначено свидание, почти добрался до цели, но неожиданно рухнул вниз с высоты третьего этажа. Когда Кортес по прошествии многих недель поправился, он покинул отчий дом. Первоначально Кортес намеревался принять участие в военных действиях в Италии, но в 1504 г. он отправился на остров Эспаньолу (Санто Доминго, Гаити), куда в то время влекло из Испании множество молодых искателей приключений и добычи; Эрнан Кортес не без основания надеялся на покровительство своего родственника — губернатора Эспаньолы Николаса де Овандо (Николас де Овандо, ок. 1460 г. — 1518 г., государственный деятель, обладатель одной из высших степеней в духовном рыцарском Ордене Алькантара — титула командор де Ларис, а позднее — главный командор; конкистадор, в 1502-1509 гг. был наместником на о. Эспаньола). Согласно Франсиско Лопесу де Гомаре, судно, на котором плыл Эрнан Кортес из Испании в Новый Свет, около Канарских островов отделилось от флотилии, потому что плывшие на этом корабле захотели первыми прибыть на Эспаньолу, дабы с большой выгодой продать там свои товары; но тут началась страшная буря, судно сбилось с курса и невозможно было определить его местонахождение. И вдруг утром на рею этого корабля опустился белый голубь, немного отдохнув, он вновь взвился в воздух и скрылся вдали; последовав за птицей, мореплаватели достигли Эспаньолы. В этом Гомара увидел Божественное предназначение — Всевышний, дескать, не допустил, чтобы Эрнан Кортес — будущий воитель за святую католическую веру — затерялся в водах моря-океана. На Эспаньоле Кортес получил участок земли с индейцами и должность нотариуса поселения Асуа де Компостела. Но этого Кортесу было мало, и молодой идальго заявил: «Я приехал сюда добывать золото, а не копаться в земле как мужлан». Кортес любил пирушки, дамское общество, дрался на дуэлях и участвовал в карательных операциях против индейцев, чаще всего под командованием Диего Веласкеса — помощника губернатора Эспаньолы Николаса де Овандо. Для Кортеса эти карательные экспедиции были первой боевой школой, в которой он сразу же отличился. Из-за болезни Кортес не смог принять участие в злополучном походе Диего де Никуэсы в Дарьенский залив. В том, что Кортес избег этой опасности, Гомара и некоторые хронисты опять увидели вмешательство свыше, дескать Кортес предназначен был Богом для более высокой цели. О вмешательстве свыше Гомаре вторит хронист Писарро-и-Орельяна, утверждая, что Эрнан Кортес родился в 1483 г. в один день с главой Реформации Мартином Лютером — еретиком, исчадием ада, всеми силами стремившимся истребить святую католическую церковь. Всевышний, мол, послал Кортеса в мир сей якобы для того, чтобы он в противовес Лютеру поддерживал и распространял истинную католическую веру. В конце 1511 г. Кортес покинул Эспаньолу и принял участие под командой Диего Веласкеса в завоевании Кубы. Позже Веласкес назначил Кортеса своим секретарем. Но вскоре Диего Веласкес разгневался на Кортеса из-за ухаживаний последнего за юной Каталиной Хуарес ла Маркайдой (Catalina Juarez la Marcaida) из богатой, родственной Веласкесу семьи, так как время шло, а Кортес так и не делал ей предложение. К тому же Кортес присоединился к большой массе недовольных на Кубе, считавших, что их обделили добычей, не дали должностей, энкомьенд — участков земли с рабами-индейцами. Согласно Гомаре, Кортес взялся доставить жалобу недовольных на Веласкеса на остров Эспаньолу. Кортес собирался на утлом суденышке тайно переправиться через морской пролив шириной в 18 легуа (ок. 100 км) на Эспаньолу. Однако губернатор Кубы Диего Веласкес; узнал о заговоре и тотчас приказал арестовать Кортеса, заковать в цепи и бросить в темницу, а потом повесить. Но Кортесу удалось избавивиться от цепей, сломать оконную решетку, выбраться ночью через окно второго этажа и спуститься на улицу. Затем он укрылся в церкви; согласно обычаям того времени, укрывшийся в церкви пользовался правом убежища и был неприкосновенен, пока находится в ней. Веласкес расставил вокруг церкви стражу, зная, что рано или поздно Кортес покинет свое убежище. Через несколько дней Кортес выбрался из убежища и едва переступил порог церковной ограды, как его схватили, скрутили руки — некий Педро Эскудеро (позднее Кортес отомстил ему, см. стр. 77 в главе: «ВНУТРЕННИЕ РАСПРИ. УНИЧТОЖЕНИЕ ФЛОТА») и другие — вновь заковали в цепи и поместили в тюрьму. Позже Кортеса доставили на каравеллу, дабы на следующий день как преступника отвезти на Эспаньолу, но ему вновь удалось освободиться от цепей и бежать, теперь уже с каравеллы на лодке. Кортес оставил лодку, вплавь добрался до берега и вновь укрылся в церкви. По словам хронистов, Кортес всюду находил себе друзей. Вскоре, ко всеобщему удивлению, состоялось примирение, Веласкес простил Кортеса, который женился на Каталине Хуарес Ла Маркайде, породнившись с влиятельной семьей. Оба недавних врага казались давними друзьями. Многочисленные покровители смогли помочь Кортесу уберечься от виселицы и добились для него надела земли с индейцами, богатых рудников и должности алькальда (судьи) поселения Баракоа на острове Куба; и Кортес какое-то время прибыльно занимался торговлей скотом. Дальнейшая деятельность знаменитого конкистадора отражена в настоящей книге: так, в 1519-1521 гг. испанские конкистадоры во главе с Эрнаном Кортесом завоевали государство мешиков, разрушили Мешико (Теночтитлан); в 1524 — 1526 гг. Кортес во главе войска совершил поход в Гондурас; с 1527 до 1540 г. Кортес снаряжал суда, организовывал экспедиции либо «к Молуккам или в Китай, чтобы выяснить прямой путь на родину… пряностей», либо на поиски пролива между Южной и Северной Америками (первая экспедиция для поисков пролива во главе с Кристобалем де Олидом на 5 судах была послана Кортесом еще в 1523 г.), либо на север, закончившиеся открытием полуострова Калифорния. В 1522-1528 гг. Эрнан Кортес — губернатор и генерал-капитан завоеванной им Новой Испании. За услуги, оказанные испанской короне, Кортес получил титул маркиза дель Валье Оашаки. Умер Кортес в 1547 г. в Севилье, в Испании. Письма-реляции Кортеса императору Карлу V — ценный источник по истории испанских завоеваний в Америке.

4 -..из Кастилии (Castilla) - Кастилия, главное королевство Испании, объединившее (после присоединения второго по значению королевства — Арагон) к концу XV века все разрозненные области Испании. Испанские авторы XVI века часто употребляют название Кастилия как синоним Испании.

1 Рехидор (regidor-управитель, руководитель) - выборный член органов городского или сельского самоуправления.

2 Город Сантьяго в Гватемале — город Сантьяго де лос Кабальерос де Гватемала (Santiago de los Caballeros de Guatemala) основан в 1524 г. Педро де Альварадо (позже переименован в г. Гватемала). В XVI-XVIII вв. был столицей Гватемалы (генерал-капитанства Гватемалы) и крупнейшим культурным центром Центральной Америки (до 80 000 жителей, университет, книгопечатание с 1660 г.). Располагался рядом с вулканом Фуэто у подошвы вулкана Агуа, от извержения которого в 1541 г. город сильно пострадал. После страшного землетрясения в 1773 г., разрушившего город, его перенесли на 40 км северо-восточнее прежнего места (на его прежнем месте теперь город Антигуа) и заново отстроили в 1776 г. (теперь это г. Гватемала — столица Республики Гватемалы).

3 Мыс Гондурас (Cabo de Honduras; от исп. Honduras — глубины, назван так испанцами из-за большой глубины прибрежных вод) - тут подразумевается сам мыс Гондурас и прибрежный район около него. Был открыт во время четвертого путешествия Христофора Колумба, его флотилия подошла в середине августа 1502 г. к материку около мыса Гондурас и, повернув на юго-восток, произвела высадку на берег в 100 км восточнее мыса Гондурас, выставив королевское знамя и объявив страну владением Испании; в 1525 г. территория Гондураса была завоевана Кортесом. Индейцы называли свою страну Игуэрас или Ибуэрас. Распространившееся на всю страну название Гондурас сохранилось и до сих пор. По-видимому, это случайное совпадение испанского слова с индейским названием, об этом говорит и Бартоломе де Лас Касас.

4 Его Величество — Карл Габсбург (1500 г. — 1558 г.) - дон Карлос, сын Филиппа I Бургундского (Красивого) и Хуаны Безумной, был королем Испании Карлом I с 1516 г. по 1556 г. (формально соправителем своей матери королевы Хуаны Безумной, единоличным королем он был лишь несколько месяцев: с апреля 1555 г. по январь 1556 г., когда он отрекся от престола в пользу своего сына Филиппа); с 1519 г. по 1556 г. был императором Карлом V «Священной Римской империи германской нации» (в сентябре 1556 г. он сложил с себя императорскую корону, следующим императором стал его брат Фердинанд). Испанские короли носили титул «Высочество» (Alteza), и лишь после того, как Карл стал императором, они, начиная с него, стали носить титул «Величество» (Majestad).

5 Теночтитлан-Мешико (Tenochtitlan-Mexico) - столица государства мешиков (астеков); у Берналя Диаса — Tenuztitlan Mexico. Теночтитлан, основанный в 1325 г. (по другой версии — в 1321 г.) на острове озера Тескоко, ко времени конкисты подчинил соседнее поселение Тлателолько и слился с ним, в результате чего образовался грандиозный город Мешико (Теночтитлан). Мешики (mexicanos — мешиканос, позднее — мехиканос, неправильное — мексиканцы) - «люди Меши», от легендарного вождя X-XI вв. — одно из трех самоназваний астеков-теночков; астеки — «люди из Астлана», от легендарной прародины Астлан; теночки — «люди Теноча», от вождя XIII в. Теноча, основателя Теночтитлана. И в названиях Мешико-Теночтитлан были увековечены имена вождей Меши и Теноча, созвучие второго названия показывает живучесть памяти о древней прародине — легендарном Астлане. В книгах по истории конкисты и вообще о Латинской Америке, и в популярных, и в научных, изданных на русском языке, установилась неправильная транскрипция многих индейских слов. В каждом издании представляются самые непохожие, противоречащие друг другу варианты их написания. Объясняется эта неразбериха следующим образом. Во-первых, в XVIII — XX вв. как научному, так и широкому кругу русских читателей написание индейских и испанских слов стало известно благодаря переводам с иностранных изданий, чаще всего с немецких (реже с французских и английских), где написание индейских и испанских слов соответствовало немецкому произношению. Отсюда, вместо «астеки» — «ацтеки», вместо «Мешико» — «Мексика», вместо «сапотеки» — «цапотеки» и т. д. В современных испанских и в большинстве других иностранных изданий индейские слова сохраняют испанскую орфографию XVI в. В XVI в., во времена конкисты и после нее, алфавиты, разработанные христианскими священнослужителями для обращения индейцев в христианство (послужившие также и для записи рассказов индейцев, написания хроник и т. д.) в основе своей имели латинский алфавит, многие буквы и их сочетания в них произносились не по-латински или испански, а служили передаче фонетического строя индейских языков. К тому же в XVI веке часть букв в испанском произносилась иначе: так, буква x произносилась как русская ш, Mexico — Мешико, позднее ее стали произносить как русскую х и стало — Мехико; буква z произносилась как русская с, aztecas — астеки; а сочетание tz соответствовало русской ц, Chichen Itza — Чичен Ица, и т. д. Во-вторых, путаницу в орфографию индейских слов также вносит художественная литература. Так, благодаря широко известному роману Р. Хаггарда «Дочь Монтесумы» чаще всего используется написание имени правителя астеков — Монтесума, вместо Мотекусома.

6 Королевская пятина (Real Quinto) - пятая часть (раньше — половина) всякой добычи шла королю (Л., 1928 г.). Королевская доля была и больше, так, по указу 1495 г. в королевскую казну должны были сдавать две трети добытого золота все подданные испанской короны в Америке. Во времена экспедиций Франсиско Эрнандеса де Кордовы, Хуана де Грихальвы и походов Эрнана Кортеса королевская доля состояла из пятой части всей добычи.

7 Юкатан (Yucatan) - полуостров в Центральной Америке, омываемый водами Атлантического океана (см. прим. 33 к этой же главе).

8 Фердинанд (Фернандо — Fernando) V Кастильский (II Арагонский) Католик (1452 г. — 1516 г.) - испанский король, с 1479 г. вместе со своей супругой королевой Изабеллой (Isabel) Кастильской, Католичкой (1451 г. — 1504 г.), правил Испанией; по брачному договору 1469 г. Фердинанд обязывался жить в Кастилии, соблюдая ее законы, и ничего не предпринимать без согласия своей жены Изабеллы.

9 Педро Ариас де Авила (Pedro Arias de Avild) [Педрариас Давила (Pedrarias Davila), Педро Ариас Давила (Pedro Arias Davila)] (ок. 1440 г. — 1530 г.) - конкистадор; в 1514-1526 гг. губернатор Дарьена; в 1519 г. основал город Панама, первый испанский опорный пункт на Тихом океане.

10 Тьерра Фирме (Tierra Firme — буквально Истинная Земля, Материк) - название материковой земли, в отличие от островов; в данном случае район современной Панамы.

11 Номбре де Дьос (Nombre de Dios — Именем Бога) - прибрежное поселение, основанное испанцами на Панамском перешейке; в настоящее время — небольшой поселок в провинции Колон Республики Панама.

12 Идальго (hijo de algo — сын имеющего нечто, сын значительного лица; мн. ч. hidalgos) - представитель среднего и мелкого рыцарства в средневековой Испании. Идальго так же, как и высшая знать — рикос хомбрес (ricos hombres — знатнейшие (богатейшие) люди — крупные феодалы, носящие звание — дон (don — господин): герцоги, графы, маркизы), которой они уступали в знатности и богатстве, но значительно превосходили в числе, — не платили податей (налогов), в отличие от других сословий, объединенных словом pecheros (податные, платящие налоги; от pecha — подать, налог). Труд идальго считали унизительным, а заниматься торговлей или ремеслом им было запрещено; они были профессиональными, наследственными военными. Идальго составляли значительную часть конкистадоров. За столетия войн с маврами испанские воины считали себя истинными поборниками христианской веры и римско-католической церкви. Это были лучшие воины Европы, что не раз доказывали в боях с маврами, французами, итальянцами, швейцарцами, немцами, голландцами и турками. Им были присущи стойкость, отвага, упорство, беспощадность и мастерское владение оружием; воинская доблесть, христианская вера и рыцарские идеалы уживались в них с религиозным фанатизмом, алчностью и жестокостью. Перед каждым боем они тщательно исповедовались в грехах, причащались и усердно служили торжественные молебны. Идя в бой, они призывали на помощь Бога, Деву Санта Марию, Святой Дух и апостолов. А после победы чаще всего исполняли во славу Бога торжественный и суровый гимн «Те Deum». Испанское воинство состояло из: рыцарей (кабальерос — caballeros), легкой конницы, пехотинцев (солдат — soldados или пеонов -peones), стрелков (арбалетчиков, лучников, аркебузников) и артиллерии (тяжелой, средней и легкой — фальконетов); вооружено было отличными стальными мечами, кинжалами, алебардами, топорами, пиками, копьями, луками, арбалетами, аркебузами, железными и кожаными щитами, доспехами и шлемами (частично защищены были и лошади — наголовники, нагрудники). Часть этого воинства и была направлена в Новый Свет, где стала конкистадорами; а клич испанского воинства: Santiago Matamoros (Сантьяго порази мавров) превратился в Santiago Mataindios (Сантьяго порази индейцев). В заключение следует сказать, что в завоевании государства мешиков главную роль сыграла многотысячная (более 300 000 воинов) армия союзных конкистадорам индейцев (тотонаков, тлашкальцев, тескокцев и др.).

13 Васко Нуньес де Бальбоа (Vasco Nunez de Balboa) (ок. 1475 г. — 1517 г.) - конкистадор; участник похода Родриго де Бастидаса (1460 г. — 1527 г.) в 1500 г.; приобрел плантацию на острове Эспаньола (Санто Доминго, совр. о. Гаити), разорился и, спасаясь от кредиторов, тайно покинул остров; в 1510г. был высажен вместе с группой испанских колонистов на побережье Дарьенского залива (территория совр. Панамы); выступил в 1511 г. против Диего де Никуэсы, правителя испанской колонии на Атлантическом побережье Панамы, и добился его изгнания; судно, на котором плыл Никуэса, пропало без вести; в 1513г. Васко Нуньес де Бальбоа с 300 солдатами и матросами, используя вражду между индейскими племенами, начал завоевание внутренних областей Панамского перешейка; 25 сентября 1513 г. он первым из европейцев увидел Тихий океан и, войдя в воду с мечом в руке, объявил его владением испанской короны; в 1517г. обвинен губернатором Дарьена Педро Ариасом де Авилой в расправе над Никуэсой и в подготовке мятежа, предан суду и обезглавлен.

14 Согласно Бартоломе де Лас Касасу ее звали Мария и находилась она в Испании; «История Индий»: «(Книга III, глава 74) …[(Педро Ариас де Авила)] заговорил о его [(Васко Пуньеса де Бальбоа)] женитьбе на донье Марии, старшей из своих двух дочерей, которые у него были в Испании; властью епископа они были обручены и совершили все другие положенные обряды».

15 Диего Веласкес де Куэльяр (Diego Velazquez de Cuellar), (ок. 1464 г. — ок. 1524 г.) - конкистадор (Куэльяр — город в Испании по соседству с родным городом Берналя Диаса, который был не только земляком, но и родственником Диего Веласкеса). Диего Веласкес в 1493 г. со второй экспедицией Христофора Колумба прибыл на Эспаньолу. В ноябре 1511 г. во главе 300 конкистадоров Диего Веласкес высадился на Кубу вопреки воле управлявшего в то время Индиями адмирала Диего Колона (сына Христофора Колумба), но при поддержке из Испании; был назначен губернатором Кубы, основал ряд городов, в том числе Гавану. О том, что делали конкистадоры на Эспаньоле и Кубе, очевидец Бартоломе де Лас Касас в своем «Кратком донесении о разорении Индий» сообщает: «Известно, что христиане своей тиранией и несправедливостью умертвили более 12 миллионов душ индейцев — мужчин, женщин и детей [на островах и материке]… Убивали христиане двумя способами: несправедливой, кровавой, тиранической войной и обращением в жесточайшее рабство, в такое, в какое никогда прежде не бывали обращены ни люди, ни животные… Причиной и единственной целью убийств и разорения было обогащение христиан золотом. Ради этого они готовы были на любой произвол на новых землях, ибо земли были богаты, а жители их скромны и терпеливы. Их легко было завоевать, и христиане это сделали. …И то, что я говорю, я знаю, ибо видел все собственными глазами. …[(Остров Эспаньола.)] Он был первым, куда вступили христиане; здесь было положено начало истреблению и гибели индейцев. Разорив и опустошив остров, христиане стали отбирать у индейцев жен и детей, заставляли их служить себе и пользовались ими самым дурным образом, пожирали пищу, которую трудом и потом своим индейцы производили. Христиане не довольствовались той едой, которую индейцы давали им по своей воле, сообразно своим собственным потребностям, каковые у них всегда невелики. У них нет обычая заготовлять пищи больше того, что они съедят в день. Но то, чего хватило бы на целый месяц для трех индейских домов с десятью обитателями в каждом, пожирает и уничтожает один христианин за день. Приняв от христиан многочисленные притеснения, насилия и обиды, индейцы поняли, что такие люди не могли явиться с неба. Некоторые индейцы стали прятать пищу, другие — жен и детей, иные бежали в леса, чтобы уйти от таких жестоких и свирепых людей. Христиане ловили их, секли плетьми, избивали кулаками и палками, поднимали даже руку на индейских сеньоров — касиков. …А один капитан-христианин изнасиловал жену главного короля и сеньора всего острова. И стали индейцы искать средства, которыми можно было бы вышвырнуть христиан со своих земель вон, и взялись они тогда за оружие. Но оружие у них слишком слабое и малопригодное как для нападения, так и для защиты. Все их войны мало отличаются от кастильских игр и детских забав! Христиане на лошадях, вооруженные мечами и копьями, беспощадно убивали индейцев, вступая в селения, они никого не оставляли в живых. Один раз я видел, как на решетки было положено несколько касиков. Альгуасил, который их пытал, был хуже палача. Я знал, как его звали, и даже знал его родителей в Севилье! Несчастные касики просили освободить их или убить сразу. Но он не хотел убивать, прежде чем не насладится своим зверством. Заткнул им рот и сам раздувал огонь, чтобы касики поджаривались на нем!… Христиане бились об заклад, кто из них одним ударом меча разрубит человека надвое, или отсечет ему голову, или вскроет внутренности. Схватив младенцев за ноги, отрывали их от материнской груди и ударом о камни разбивали им головы; или же кидали матерей с младенцами в реку, а когда они погружались в воду, христиане смеялись и шутили, говоря: «Смотрите, как нехристи пускают пузыри!», или связывали матерей с младенцами спиной к спине и притом всех, которых находили на своем пути… В селениях они строили длинные виселицы и вешали по 13 человек на каждой во славу 12 апостолов и Христа. Обертывали индейцам тело сухой соломой и поджигали или отсекали руки, подвешивали их к шее и отпускали несчастных со словами: «Идите с этими письменами и передайте их тем, кто укрылся от нас в лесах». Я сам видел эти мучения и бесконечное множество других. Все, кто мог уйти, уходили в леса и горы, спасались там от испанцев — столь бесчеловечных и безжалостных скотов, истребителей и смертных врагов рода человеческого. Были еще потом христианами обучены отчаянные и злейшие псы, которые бросались на индейцев, разрывали их на куски и пожирали. Эти псы творили великие опустошения и душегубства среди индейцев. А если иногда (это бывало редко и всегда по справедливости) индейцы убивали кого-либо из христиан, то последние, сговорившись между собой, решали, что за одного убитого испанца нужно убивать сто индейцев… Хочу сделать вывод, и утверждаю, и клянусь в верности моих слов, что индейцы не давали повода и не были виноваты в том, что одних из них уничтожали, а других отдавали в рабство. И еще я утверждаю и могу поклясться, что ни одного смертного греха против христиан индейцы не сделали… Может быть, некоторые индейцы и пытались мстить, но я знаю совершенно точно, что индейцы вели только самые справедливые войны против христиан, а христиане никогда не были справедливы, и все их войны против индейцев — самые несправедливые и тиранические из всех, что существуют на земле…. После окончания войны и гибели множества индейцев в живых остались только старики, женщины и дети. И стали христиане распределять индейцев между собой: кому 30 — 40, а кому и 100 — 200, в зависимости от милости главного тирана -губернатора. Когда индейцев распределили между христианами, те стали обращать их в католическую веру. Заставляли индейцев работать, но не кормили их досыта, давали только траву и овощи — такие продукты, от которых нет сил для работы. Молоко у кормящих женщин пропало, и вскоре все дети умерли, а поскольку мужчины были отделены от своих жен, прекратилось деторождение на острове. Христиане не только не работали сами, но даже заставляли переносить себя на носилках и пользовались индейцами как вьючными животными. На плечах и спинах у индейцев от тяжелой ноши и от ударов оставались следы, а сами они были похожи на истощенных животных. Не рассказать, не описать, ни на какой бумаге не изложить всю жестокость обращения, все удары, проклятия, подзатыльники, ругань… [(Остров Куба.)] В 1511 г. испанцы пришли на остров Куба… Еще более жестоко, чем на других островах, вели себя там христиане, И произошло примечательное событие. Касик Атуэй бежал от бесчинства испанцев с острова Эспаньола на Кубу со многими своими подданными. Когда узнал, что христиане пришли на Кубу, он собрал своих воинов и сказал им: «Вы уже слышали, что христиане поблизости! И вы знаете, что претерпели от них люди на острове Гаити [(Эспаньоле)]. Здесь будет то же самое. А знаете ли вы, для чего христиане все это делают?» И ответили индейцы касику: «Нет, не знаем, разве только потому, что по природе своей они дурные и жестокие!» «Нет, не только потому, — сказал касик, — есть у них бог, которому они поклоняются. А чтобы заставить и нас ему поклоняться, убивают и закабаляют нас!» Около касика стояла корзина с золотыми украшениями, и он продолжал, показывая на нее: «Вот, смотрите, здесь христианский бог — золото! Давайте свершим пред ним обряд, чтобы христиане не притесняли нас!» И все закричали: «Хорошо, согласны!» И они устроили пляски. Потом касик Атуэй сказал: «Если мы оставим себе этого бога, то христиане убьют нас, чтобы отнять его. Давайте бросим его в реку!» И бросили они все золото в реку, которая там протекала. Этот касик всегда стремился уйти от христиан, куда бы они ни приходили, зная, чем они грозят. Но когда сталкивался с ними, то защищался. Наконец его схватили. За то, что он пытался уйти и защищался, христиане приговорили его к сожжению на костре живым. Какой-то франсисканский монах, который присутствовал при казни, рассказывал, что касика привязали к столбу. Монах не слышал всего, что там происходило, но слышал только, как другой монах говорил касику о нашей вере и что он подымется на небо, где слава и вечный покой, если примет нашу веру, а если нет, то пойдет в ад, где пытки и мучения. Касик, подумав, спросил: «А есть ли на небе христиане?» Монах ответил, что есть, самые лучшие. Тогда касик закричал, не задумываясь, что он не желает на небо, а хочет в ад, лишь бы не оказаться опять среди столь жестоких людей!… Вот какую славу заслужил себе Наш Сеньор Бог и наша вера в Индиях!… Некоторые индейцы, попавшие в кабалу и рабство, стали убегать в горы, а иные вешались: и мужья, и жены, и дети — целыми семьями. Из-за жестокости одного испанца, которого я знал, повесилось более 200 индейцев. И так погибло бесконечное число людей. Один советник получил по репартьементо 300 индейцев; через три месяца 270 из них погибло на разных работах и осталось всего 30, то есть одна десятая часть. Тогда ему дали еще столько же — 300, и он их всех погубил; и дали ему еще, и те тоже погибли; так было, пока он сам не умер и не убрался в преисподню! За три-четыре месяца, которые я пробыл на острове Куба, от голода умерло более 7 000 детей, так как их матерей и отцов угнали на рудники. Многие индейцы уходили в горы, где совершали чудеса храбрости, достойные восхищения. Великолепный остров обезлюдел…» И эти факты не преувеличение Бартоломе де Лас Касаса (показательно, что на острове Эспаньола к концу XV века насчитывалось по разным данным от 300 000 до 1 000 000 индейцев, а к 1548 г. их оставалось около 500 человек; и что на острове Куба в 1511 г. индейцев было около 200 000, но уже в 1537 г. их численность сократилась до 5 000 человек), о подобном, но на полуострове Юкатан и происходившем несколько десятилетий позднее, говорит другой свидетель конкисты, которого нельзя обвинить в «очернительстве» конкистадоров, первый епископ Юкатана — Диего де Ланда (Diego de Landa; 1524 г. — 1579 г.) в «Сообщении о делах

в Юкатане» (Relation de las cosas de Yucatan): «…Индейцы тяжело переносили ярмо рабства. Но испанцы держали разделенными их поселения, находившиеся в стране. Однако не было недостатка в индейцах, восставших против них, на что они отвечали очень жестокими карами, которые вызвали уменьшение населения. Они сожгли живыми несколько знатных лиц в провинции Купуль, других повесили. Были получены сведения о [волнении] жителей Йобаина, селения Челей. Испанцы схватили знатных лиц, заперли в одном доме в оковах и подожгли дом. Их сожгли живыми, с наибольшей в мире бесчеловечностью. И говорит Диего де Ланда, что он видел большое дерево около селения, на ветвях которого капитан повесил многих индейских женщин, а на их ногах [повесил] их собственных детей. В том же селении и в другом, которое называют Верей [(Verey)], в двух легуа оттуда, они повесили двух индеанок, одну девушку и другую, недавно вышедшую замуж, не за какую-либо вину, но потому, что они были очень красивыми, и опасались волнений из-за них в испанском лагере, и чтобы индейцы думали, что испанцам безразличны женщины. Об этих двух женщинах сохранилась живая память среди индейцев и испанцев, по причине их большой красоты и жестокости, с которой их убили. Индейцы провинций Кочвах и Четумаль возмутились, и испанцы их усмирили таким образом, что эти две провинции, бывшие наиболее населенными и наполненными людьми, остались наиболее жалкими во всей стране. Там совершали неслыханные жестокости, отрубая носы, кисти, руки и ноги, груди у женщин, бросая их в глубокие водоемы с тыквами, привязанными к ногам, нанося удары мечом детям, которые не шли так же [быстро], как их матери. Если те, которых вели на шейной цепи, ослабевали и не шли, как другие, им отрубали голову посреди других, чтобы не задерживаться, развязывая их. Они вели большое количество пленных мужчин и женщин для обслуживания, обращаясь с ними подобным образом…»

16 …индейцев… — в смысле ни кому не принадлежащих, тех что удастся захватить.

17 Франсиско Эрнандес де Кордова (Francisco Hernandez de Cordoba) (7-1517 г.) - конкистадор. Капитан (capitan; от лат. caput — голова, capita — глава, предводитель, начальник) - командир, предводитель отряда солдат.

18 Берналь Диас называет первые два судна navios (един. ч. navio), а это третье — bаrсо.

19 Гуанахские острова (islas de los Guanajos — острова Гуанахос) - так испанские авторы XVI века называли цепь островов — совр. Ислас де ла Байя в Гондурасском заливе, самый восточный из них носит название Гуанаха.

20 Армада (armada) - словом этим в то время называлась любая эскадра вне зависимости от того, сколько судов и какого класса в нее входило.

21 Кассава (от аравак. cazabi) - маниок съедобный, название растения семейства молочайных; одно из важнейших крахмалоносных пищевых растений тропиков. Имеет несколько (до 10) удлиненно-веретеновидных боковых корней в виде клубней длиной до 1 м, у некоторых сортов до 5 м, и массой 2-4 кг, а в отдельных случаях до 20-25 кг. Вареный маниок по вкусу напоминает картофель; его корни (клубни) перерабатываются в маниоковую муку.

22 Песо (peso — буквально «вес») - испанская денежная единица; условной единицей измерения служил вес кастельяно (castellano), золотой монеты времен Изабеллы и Фединанда V, которую прекратили чеканить в 1497 г., ее вес равнялся 4,6-4,7 г. Эта единица так и называлась peso de oro — «золотой вес». В основном расчеты и платежи производились не в монете, а на вес золота. Разменной, мелкой монетой был медный (ранее серебряный) мараведи (maravedi); так Франсиско де Херес, секретарь Писарро, пишет: «…золотой песо — то же, что и кастельяно; каждый песо продается обыкновенно за 450 мараведи».

23 Пилот (piloto) - кормчий, штурман. Пилот должен был ежедневно определять положение корабля, вести астрономические наблюдения, прокладывать на карте курс, пройденный кораблем, и составлять карты. Эта должность относится к командному составу. Пилотами назначались люди сведущие в астрономии, навигации и имеющие большой и разносторонний опыт. В армаде из нескольких кораблей и более над судовыми пилотами был старший пилот армады. Была и должность (с 1508 г.) главного пилота Кастилии (Испанского королевства), он следил за составлением карт и глобусов, надзирал за составлением секретной сводной карты по привозимым материалам — Падрон Реаль, а также подвергал экзамену тех, кто стремился получить патент (диплом) на звание пилота.

24 Антон де Аламинос (Anton de Alaminos) - участник 2-го путешествия Христофора Колумба (1493-1496 гг.); пилот и старший пилот во многих морских экспедициях в Америке; Палос (Palos) - крупнейший порт Испании в то время.

25 Уэльва (Huelva) - крупный порт в Испании.

26 Ашаруко (Ахаrисо) - гавань Каренас на северном побережье Кубы, там, где теперь город Гавана.

27 Легуа (legua) - мера длины; 1 легуа = 5,572 км.

28 Полное название — Сан Кристобаль де ла Абана (Гавана) (San Cristobal de la Habana), основан около 1515г. Диего Веласкесом на южном побережье Кубы; в 1519-1521 гг. из-за неблагоприятного климата был перенесен на северное побережье Кубы к гавани Каренас (Ашаруко), он же — Гавана; теперь — столица Республики Куба.

29 Веедор (veedor- смотритель, контролер) - должностное лицо, наблюдавшее за соблюдением интересов короны.

30 8 февраля 1517 г. по старому стилю, а по новому — 18 февраля 1517г.

31 Санто Антон (Santo Anton) - мыс на западной оконечности Кубы, совр. Сан Антонио.

32 .. .дикие индейцы… — то есть не покоренные; в то время завоевание Кубы еще не было полностью завершено. Показательно, что конкистадоры и хронисты в документах и хрониках той поры довольно часто применяют по отношению к уже захваченным индейцам слово domestico (с исп. «домашний», «прирученный» в применении к животным). Основной формой закабаления индейцев было репартимьенто (repartimiento — распределение); в 1495г. — 1499 г. на острове Эспаньола (Санто Доминго, Гаити) Христофор Колумб разделил между конкистадорами землю и индейцев, положив начало репартимьенто де индис (repartimiento up indis), прообразом которого было репартимьенто де тьеррас (repartimiento de tierras) на Канарских островах; там лишь земли были распределены между завоевателями, но местное население и скот не распределялись, их захватывали во время военных действий и облав, и захваченные люди становились рабами. Что же касается острова Куба, объявленного владением испанской короны, то его губернатор Диего Веласкес де Куэльяр от королевского имени жаловал, распределяя земли острова, испанским дворянам-рыцарям (кабальерос) и солдатам-пехотинцам (пеонес), и просто поселенцам (колонос); первым в форме «кабальерий», а вторым и третьим — «пеоний». Каждый владелец этих земельных участков, принадлежавших испанской короне, обязан был уплатить за землю некоторую сумму денег и в течение четырех лет должен был завести свое хозяйство, в частности, развести скот и регулярно поставлять его казне по определенной цене. Пожалованные участки земли делились на три вида, в соответствии с их целевым назначением: 1 — amo, или асьенда, с радиусом в 10 км, для разведения крупного рогатого скота и лошадей; 2 — кораль, с радиусом в 5 км для разведения свиней и другого мелкого скота; 3 — эстансия, пахотные угодья, выделенные специально для земледелия. Такое же положение было и в других испанских колониях. Одним из частных случаев репартимьенто была энкомьенда.

33 Никто еще не открывал этой земли, никто о ней не слыхал! — наверное, выражение употреблено в смысле «мало известна, не было официального сообщения об открытии». Поскольку и Христофор Колумб знал о наличии там населенных земель (во время 4-го путешествия в 1502 г. он встретил судно индейцев-майя «из провинции, называемой Майям»), знал и его брат Бартоломе Колумб, и Антон де Аламинос, как и многие другие, например, Висенте Пинсон и Хуан Диас де Солис, возглавлявшие испанскую экспедицию на двух судах (старший пилот Педро Ледесма, участник 2-го и 4-го путешествий Христофора Колумба), которая в 1508 г. обследовала побережье Гондурасского залива и полуострова Юкатан до вершины залива Кампече (испанцы искали проход в «Золотой Херсонес» — богатый золотом полуостров Малакку, к «островам пряностей»); в 1513г. Хуан Понсе де Леон привел свои корабли к северному берегу Юкатана; пробыв на побережье более месяца, он покинул его 6 августа; вероятно об этом говорится в Хронике I юкатанских индейцев-майя: «…(251) Еще не закончился счет (252) [двадцатилетия] 11 Ахава, (253) когда пришли испанцы, люди имеющие-власть, (254) они прибыли с востока, когда пришли (255) сюда в эту страну (256) в год 1513…»; также следует упомянуть, что на нескольких картах 1502-1507 гг. (среди них карта Кантино) указано побережье Юкатана (часть его и не совсем точно); есть довольно веские доводы о плавании португальцев, соперников испанцев, у берегов Юкатана. Об экспедиции Франсиско Эрнандеса де Кордовы приведем два сообщения современников конкисты. Первое — Диего де Ланды из «Сообщения о делах в Юкатане»: «…В 1517 году, в Великий пост Франсиско Эрнандес де Кордова отправился из Сантьяго де Куба с тремя кораблями, чтобы выменять рабов для рудников, ибо население Кубы уже уменьшилось; другие говорят, что он отправился открывать [новые] земли; пилотом у него был Аламинос. Он прибыл на Остров Женщин, которому дал это имя из-за найденных им там идолов богинь той земли, как то Иш Чель, Иш Чебель Яш, Иш Хуние, Иш Хуниета, у которых была надета внизу повязка и закрыты груди, по обычаю индеанок. Здание было из камня, что их удивило; они нашли несколько золотых вещей и взяли их; [затем] они пристали к мысу Коточ и оттуда проплыли до залива Кампече, где высадились в воскресенье Сан Ласаро [(Святого Лазаря)] и поэтому назвали его Ласаро. Они были хорошо приняты сеньором, а индейцы, пораженные видом испанцев, трогали их бороды и тела. В Кампече [испанцы] нашли здание в море, недалеко от земли, квадратное и все ступенчатое; на его вершине находился идол с двумя свирепыми животными [из камня], которые пожирали его бока, и длинная и толстая каменная змея, глотающая льва; эти животные были покрыты кровью жертв. В Кампече они узнали, что поблизости есть большой город. Это был Чампотон. Когда они прибыли туда, сеньор по имени Моч Ковох, человек воинственный, призвал своих людей против испанцев. Франсиско Эрнандес с сокрушением видел, что подготовлялось, и, чтобы не показаться менее мужественным, он также построил своих людей в боевой порядок и пустил в ход артиллерию кораблей. Хотя звук, дым и огонь выстрелов были новыми для индейцев, они не переставали нападать с громким криком. Испанцы сопротивлялись, нанося много жестоких ран и убивая многих. Но сеньор их настолько воодушевил, что они заставили испанцев отступить. Они убили 20, ранили 50, а 2 взяли живыми и затем принесли в жертву. Франсиско Эрнандес отплыл с 33 ранами и печально возвратился на Кубу, где объявил, что [новая] земля очень хороша и богата, [судя] по золоту, которое он нашел на Острове Женщин.» Второе — Франсиско Лопеса де Гомары из «Всеобщей истории Индий»: «(Глава LII) Франсиско Эрнандес де Кордова отплыл, и, поскольку погода не позволяла плыть к другому мысу или преднамеренно стремясь к открытию [новых земель], он добрался до неизвестной земли, до которой не доходили наши; там на мысе [(острове)] были расположены соляные копи; его он назвал — Мыс Женщин [(Остров Женщин)], потому что там были каменные башни со ступеньками и святилищами, покрытыми деревом и соломой, в которых в языческом порядке стояло много идолов, похожих на женщин. Увидев каменные здания, испанцы пришли в восторг, так как до этого они их не встречали, как не встречали и людей, которые одевались бы так богато и блистательно: здесь они носили рубашки и накидки из белой хлопчатобумажной ткани и цветные, и украшения из перьев, серьги, броши и драгоценности из золота и серебра, а женщины прикрывали грудь и голову. Он не остановился там, а направился к другому мысу, который назвал Коточе, где ему повстречалось несколько рыбаков, которые от страха или ужаса поплыли назад к берегу, а [на вопросы испанцев] отвечали: cotoche, cotoche, что означает: «дом», так как они думали, что их спрашивали о поселении, чтобы пойти туда. Отсюда и пристало это имя [Коточе] к мысу той земли. Еще немного дальше они повстречали каких-то мужчин, которые на вопрос, как называется большое поселение, расположенное рядом, сказали: tectetan, tectetan, что означает: «я не понимаю тебя». Испанцы подумали, что так называется поселение, и, исковеркав слово, [стали] впредь называть его Юкатан, и никогда не отстанет от него это имя…» Конкистадоры первоначально назвали этот полуостров «Островом Святой Марии Исцеляющей» (Islа de Santa Maria de los Remedies], затем «Юкатан». Название «Юкатан», по Гаспару Антонио Чи, это искажение древнего названия Luquitan, то есть, по Ройсу, 1uuт citan — «страна пекари» (CDU, XI, 74-75). Согласно же «Сообщению из Мериды» название «Юкатан» произошло от выражения toloquitan — «там впереди», также по недоразумению понятого как название страны; есть и другие объяснения этого названия. В то время население Юкатана — индейцы-майя (тауа), создатели одной из высоких цивилизаций доколумбовой Америки. В лингвистическом отношении входят в состав большой языковой семьи майя-киче.

34 4 марта 1517г. по старому стилю, а по новому — 14 марта 1517 г.

35 Пирога (кариб, piragua) - большая узкая и длинная лодка, выдолбленная или выжженная из целого древесного ствола, а также с остовом, обтянутым шкурами либо корой, и часто, помимо весел, оснащенная парусом; такие лодки были распространены у индейцев Центральной Америки и народов Океании.

36 Касик (аравак. cacique) - начальник, вождь; слово заимствовано у индейцев-араваков острова Эспаньола, которые называли так своих вождей и старейшин; конкистадоры и хронисты так называли всякое индейское начальство на островах и на материковых землях, хотя в языках ни у индейцев майя, ни у мешиков и других индейцев Центральной Америки такого слова нет.

37 …masteles — набедренная повязка, искаженное слово, точнее — мастиль (майя mas til), от мешикского maxtlatl (маштлатль); все «индейские» слова Берналя Диаса даны курсивом по точному изданию (Mexico, 1944).

38 …cones cotoche — идемте в мои дома.., точнее сопех cotoche — идите в наши дома.

39 Мыс Коточе (Punta de Cotoche, от cotoche — наши дома) - теперь мыс Каточе, на северо-восточной оконечности полуострова Юкатан в современной Мексике.

40 …арбалетов… аркебуз… — арбалет (франц. arbalete, исп. ballesta — бальеста) - метательное оружие, усовершенствованный лук. Аркебуза (франц. arquebuse, исп. escopeta — эскопета) - вначале (XV-XVI вв.) фитильное ружье, позднее (XVI-XVII вв.) изготовлялось с колесным замком; заряжалось с дула. Некоторые исследователи называют аркебузников в отрядах конкистадоров мушкетерами, что совершенно неправильно, так как ни у одного испанского хрониста, писавшего о завоевании государства мешиков, нет слова mosqueteros (мушкетеры), поскольку мушкетов у них не было, а были аркебузы (эскопеты). Мушкет — более тяжелое ружье (около 10 кг, большего калибра — специально, чтобы пробивать рыцарские доспехи) - впервые появился в 1525 г. в битве при Павии (в Италии); в Новый Свет после 1525 г. могли попасть отдельные экземпляры, но в источниках они не упоминаются ни при завоевании государства инков, ни потом, в ближайших по времени к этому событию походах.

41 …cues — искаженное слово майя, им Берналь Диас называет пирамиды храмов майя, мешиков и других индейцев, у которых они назывались по другому.

42 В этом грехе конкистадоры и хронисты постоянно обвиняют индейцев, хотя многие признают, что сей грех более присущ Старому Свету; Берналь Диас скорее всего говорит об известных изображениях, на которых индейцы-майя в ритуальных целях или делают себе кровопускание из половых органов, или же один из них вводит другому посредством спринцовки наркотическую настойку, это наверное и вызвало у Берналя Диаса такие ассоциации.

43 Паскуаль де Андагон проплыл вдоль западного побережья совр. Колумбии до дельты реки Сан Хуан (4° северной широты), открыл залив Буэнавентура и в 1522 г. вернулся в город Панама с первыми известиями о «великой империи Виру» (Перу). В 1524 г. Франсиско Писарро и Диего де Альмагро предприняли первое плавание к берегам Перу, обследовав береговую линию к югу от Панамского залива на протяжении 400 км. В 1526 г. Франсиско Писарро послал на юг корабль под командой пилота Бартоломе Руиса, который, следуя вдоль берега, достиг 1° южной широты и заметил на востоке снежную вершину (Чимборасо — 6 272 м). В 1527 г. Франсиско Писарро и Бартоломе Руис, двигаясь на юг, высадились у залива Гуаякиль, а затем проплыли до 8° южной широты и увидели с моря непрерывную горную стену — Западную Кордильеру Перуанских Анд. В 1532 г. Франсиско Писарро, высадившись с отрядом конкистадоров на берег у 3° южной широты, двинулся вверх по межгорной долине реки Мараньон (главного истока Амазонки), дойдя до города Кахамарка (у 7° южной широты), где пленил правителя инков Атауальпу, а затем, перевалив через Центральную Кордильеру, направился на юго-восток и захватил столицу инков Куско (1533 г.).

44 Первое столкновение произошло у холмов, а второе — у строений (пирамид храмов), где индейцы-майя неожиданно для врага вновь атаковали.

45 Очевидно, судя по именам, уже 6 или 7 января (Л., 1928 г.).

46 Ласаро (Lazaro), то есть, Лазаря; Кампече (Campeche) - поселение индейцев-майя с окрестными землями (город-государство), на берегу залива Кампече. Ныне это город и порт Кампече, центр штата того же названия в совр. Мексике.

47 Castilan — кастильский, кастилец.

48 Различные знаки креста и как религиозные символы, и как орнамент были распространены по всей Америке. 49papas (ед. ч. papa — папа) - у Берналя Диаса искаженное слово от папауак (науа papahuaque), см. D. Cecilia, A. Robelo. Diccionario de Mitologia Nalniatl, pdg. 376: «у них были длинные и перепутанные волосы», это были жрецы.

50 Копал (copal, от науа copalli — смола) - душистая природная смола некоторых тропических деревьев (напр, коурбарил) использовалась жрецами, а после конкисты и до сих пор используется как заменитель ладана.

51 Атабаль (atabal — барабан), у Берналя Диаса: atabalejos, уменьшительное от atabal — маленький барабан, наподобие тамбурина, по которому бьют рукой.

52 Маис (mais) - кукуруза, однодомное однолетнее травянистое растение семейства злаков (высота 1-3 м, в тропиках около 6 м), было хорошо известно индейцам, у многих, в том числе майя, мешиков и инков, был культ кукурузы; достижения последних в области селекции (величина зерен) до сих пор не превзойдены; кукуруза, вероятно, одно из самых древних хлебных растений, возделываемых в мире; в диком состоянии не найдена. Чампотон (Champoton) - поселение индейцев-майя с окрестными землями (город-государство), на территории совр. штата Кампече, в Мексике.

53 То есть такой же величины, и держать их можно было двумя руками. Но «мечи» индейцев делались из дерева с лезвиями-вкладышами из обсидиана, который Берналь Диас называет кремнем.

54 Al calachuni, calachuni, что значит: Убивайте вождя… — в выкриках майя, в передаче Берналя Диаса, искаженное слово от халач виник (майя halach uinic, буквально, «настоящий человек» — правитель, предводитель, вождь; во главе каждого юкатанского города-государства стоял свой халач виник, которого помимо этого называли ахав (майя ahau — владыка, господин)). У индейцев майя были пророчества о конкисте, приведем некоторые из них. Пророчество жреца Наци-на Йабуна Чана: «(1) Пророчество [жреца] Нацина Йабуна Чана. (2) Пришло в страну слово истинного Бога. (3) О, отцы! Для вашей пользы оно оглашено. (4) Жрецы будут уничтожены в то время. (5) Поймите его завет, (6) когда ваши души будут в огне, (7) когда придет настоящее служение [Богу]. (8) О, люди ица! Вырвите из сердца ваших богов, (9) забудьте прежних богов, (10) исчезнувших богов. (11) Сейчас везде правитель, о отцы, (12) сотворивший все небо и землю. (13) О, майя, люди ица! Эти мои слова печальны для ваших сердец. (14) Вы не хотите другого Бога, (15) вы считаете настоящими ваших богов. (16) Да войдут же в ваши сердца (17) слова моей проповеди». И Пророчество жреца Чилама Балама: «(1) Пророчество прорицателя Балама, (2) певца из Кабаль Чен в Мани. (3) В день 13 Ахава закончится двадцатилетие. (4) Это время придет для людей ица, (5) это время придет для пригородов, о отцы! (6) Знак небесного единого Бога, (7) появится Вахом че, (8) покажется живущим, (9) осветится мир, о отцы! (10) Начнутся распри, (11) появится зависть, (12) когда придут несущие знак (13) жрецы, о отцы! (14) Они уже в одном переходе от вас, (15) вы увидите вещую птицу, (16) сидящую на Вахом че, (17) будет рассвет на севере и на западе.(18) Проснется Ицамна Кавиль.(19) Идут наши господа, о люди ица! (20) Идут наши старшие братья, люди Тантун! (21) Принимайте ваших гостей, бородатых людей восточных стран, (22) несущих знак Бога, о отцы! (23) Хорошо слово Бога, который пришел к нам, (24) который пришел оживить нас, (25) чтобы вы никого не боялись, о отцы! (26) Ты единый Бог, создавший нас. (27) Во благо его могущество, о отцы! (28) Он охраняет наши души. (29) Тот, кто будет иметь (30) настоящую веру, (31) попадет в небо вслед за ним. (32) Вот начало новых дней для людей. (33) Воздвигните же небесный знак, (34) воздвигните и смотрите ныне, (35) воздвигните Вахом че.(36) Будьте верны господину, получившему теперь власть, (37) получившему власть после создания мира, (38) ныне он покажется всему свету. (39) Это знак небесного Хунаб Ку. (40) Его следует почитать, о люди ица! (41) Теперь почитайте небесный знак, (42) почтите его настоящим служением. (43) О, отцы! Ныне почтите истинного Бога. (44) О, отцы! Поймите слова Хунаб Ку, (45) он пришел с неба просветить вас. (46) Оживите же ваши сердца, о люди ица! (47) Наступит рассвет для тех, кто откроет сердца (48) во время следующего двадцатилетия, о отцы! (49) Горестны мои слова, (50) [слова] прорицателя Балама, (51) когда я объясняю речи истинного Бога (52) для всего мира. (53) О, отцы! услышат все страны (54) слово Бога, владыки неба и земли. (55) Будет благим его небесное слово. (56) Истинный Бог владыка наших душ. (57) О, отцы! Откройте же их для него. (58) Очень тяжела ваша доля, подданные, младшие братья. (59) Падший их дух, (60) их сердце омертвело в разврате, (61) они бормочут в ответ, (62) они вносят грех, (63) Накшит Шучит их спутник в разврате, (64) по два дня они владычествуют, (65) они узурпаторы на тронах, они бесчестны в разврате, (67) они люди двухдневного могущества, (68) на два дня их сидения, их сосуды, их шляпы, (69) буйство днем, буйство ночью, (70) они — зло мира, (71) они крутят шеями, (72) они озираются, (73) они плюют на владык стран, о отцы! (74) Вот они идут; (75) нет правды в их словах, они чужеземцы. (76) Они скажут, что всех превосходят, (77) что они сыновья Семи Пустых Домов, (78) дети Семи Пустых Домов, о отцы! (79) Кто тот пророк, (80) кто тот жрец, (81) который правильно истолкует эти письмена?»

55 Устье Ящериц (Estero de los Lagartos) - эту бухту, в которую впадает несколько рек, старший пилот Антон де Аламинос позднее назвал Лагуна де Терминос (Laguna de Terminos — Лагуна Конца), поскольку полагал найти там конец полуострова Юкатан, который считал островом; ящерицы — большие игуаны.

56 Флорида (Florida — Цветущая) - полуостров на юго-востоке Северной Америки, теперь территория США.

57 То есть к гавани Каренас (Ашаруко) на северном побережье Кубы, куда Гавана была перенесена с южного побережья и отстроена лишь в 1519-1521 гг., путь действительно удобный благодаря течению Гольфстрим.

58 Хуан Понсе де Леон (Juan Ponce de Leon) (ок. 1460 г. — 1521 г.) - конкистадор; участвовал в 1-й экспедиции Христофора Колумба (1492-1493 гг.); с 1502г. на острове Эспаньола занимал ряд постов в колониальной администрации, в 1508 г. захватил остров Пуэрто Рико и основал там город Сан Хуан; в поисках легендарного острова Бимини с его так называемым Источником молодости, испив из которого старики становятся юношами, он в 1513 г. открыл полуостров Флорида, которому и дал это название; позднее, в 1521 г., с отрядом в 200 конкистадоров он предпринял попытку завоевать Флориду, но неудачно из-за сильного сопротивления местных индейцев, был ранен в бою с ними, привезен на Кубу, где вскоре умер. На острове Пуэрто Рико в честь Хуана Понсе де Леона названы город и округ Понсе.

59 Смотрите прим. 57 к этой главе.

60 Помпы — насосы для перекачки воды; их приводили в действие при помощи деревянного рычага — коромысла.

61 Левант- название восточной части Испании (Пиренейского полуострова).

62 Сантиспиритус (Santispiritus — Святой Дух) - город, основанный на острове Куба Диего Веласкесом; ныне Санкти Спиритус.

63 Энкомьенда (encomienda — попечение, покровительство, патронат, вверение, защита) - одна из наиболее жестоких форм эксплуатации индейцев в испанских колониях; так назывались само это пожалование — право на пользование землей с проживающими на ней индейцами конкистадорам-энкомендерос (един, число encomendero, энкомендеро — обладатель энкомьенды) и местность, население которой передавалось на такое «попечение». Энкомьенда как форма феодальных пожалований существовала в Испании (Кастилии) уже давно. Чаще всего феодальный сеньор получал от испанской короны в энкомьенду города и селения. Он обязывался защищать жителей, их собственность и пользовался там правом сбора в свою пользу определенных податей. А в Новом Свете — Америке, создавая институт энкомьенды, испанская корона воспользовалась старыми формами, но в результате на новозахваченных землях в иной социальной обстановке за этим скрывалось другое содержание. В Америке с энкомьендой изначально были связаны безмерно тяжелые формы феодальной эксплуатации: индейцы, формально считавшиеся свободными, передавались на «попечение» конкистадорам-энкомендерос, которым были обязаны платить оброк, отбывать барщину в рудниках и имениях; каждый конкистадор-энкомендеро имел права на жизнь, свободу, имущество, труд и совесть индейцев. Впервые энкомьенда была введена на острове Эспаньола королевским указом, подписанным 20 декабря 1503 года в городе Медина дель Кампо: «…Мы желаем, чтобы упомянутые индейцы были обращены в нашу святую католическую веру и были наставляемы в ней, а для этого необходимо установить более тесные связи между индейцами и христианами, которые живут на этом острове, чтобы они могли общаться друг с другом и друг другу оказывать помощь, дабы остров этот возделывался и заселялся, и было на нем всего в изобилии, и собиралось бы золото, каковое имеется на нем, к выгоде наших кастильских королевств и их обитателей. И повелеваем мы дать по этим причинам настоящий указ, каковым поручаем вам [(Николасу де Овандо)], упомянутому нашему губернатору, чтобы вы тотчас же, как только получите этот указ, и в дальнейшем добивались и принуждали упомянутых индейцев общаться с христианами этого острова, и работать в их домах, и собирать и добывать золото и другие металлы, и трудиться для возделывания полей и для прокормления христиан — обитателей и поселенцев упомянутого острова». Находилось множество «правоведов» с жаром оправдывающих рабовладение — энкомьенду, доказывающих ее законность и справедливость. Вот слова испанского влиятельного придворного историка Хуана Хинеса Сипульведы (1490 г. — 1573 г.) - идеолога рабовладельцев-энкомендерос, теоретика кровавого угнетения, проповедника идеи неполноценности индейцев, существ низшего порядка, как в физическом, так и моральном плане: «Могут ли эти варвары ожидать доли лучшей, нежели подчинение империи, которая, внушив им такие качества, как рассудительность и честность, делает их цивилизованными людьми? …[от индейцев требуется лишь одно, чтобы] усилия, потраченные на искупление их грехов, они возместили трудом на сеньоров своих, на чье попечение они вверены». Около 1541 г. в городе Вальядолид произошел знаменитый публичный диспут Бартоломе де Лас Касаса, в присутствии большого числа народа, а также многих юристов, теологов, императорских и королевских вельмож — с Хуаном Хинесом Сепульведой, пытавшимся «научными рассуждениями» оправдать преступления конкистадоров; в этой дискуссии Бартоломе де Лас Касас, опираясь на неопровержимые факты и бесспорные доводы, посрамил и пристыдил Сепульведу. Но, несмотря на критику, энкомьенда (в течение XVI — начала XIX вв.) оставалась одной из самых жестоких форм эксплуатации индейцев и привела к резкому сокращению их численности, а в некоторых районах к их полному истреблению; и хотя энкомьенда официально отменялась королевскими указами 1718-1791 гг., но фактически она сохранялась.

64 Сантьяго де Куба (Santiago de Cuba) - один из крупнейших городов острова Куба; основан в 1514г. Диего Веласкесом де Куэльяром, до 1556 г. главный город Кубы; расположен на юго-восточном побережье этого острова.

65 Мельчорехо и Хульянильо — уменьшительная форма ранее названных Берналем Диасом имен: Мельчор и Хулиан.

66 Санто Доминго (Santo Domingo — Святое Воскресенье) - остров в Карибском море; другое название его Эспаньола, ныне Гаити.

67 То есть по окончании Иудейской войны 66-70 гг. н. э.

68 На Юкатане золото и серебро до сих пор не найдены.

69 Королевский Совет по делам Индий (Real Consejo de las Indias) - создан в 1511 г. при короле Фердинанде V (при императоре Карле V четыре раза реорганизован: в 1518, 1520, 1534 и 1542 гг.), высший законодательный, исполнительный и судебный орган Испании, фактически управлявший колониальными владениями (до него этим ведала Королевская Торговая палата Индий (Real Casa de Contratacion de las Indias), учрежденная в Севилье в январе 1503 г., теперь же за ней остались: надзор за торговлей с колониями, сбор географических сведений, составление карт и некоторые фискальные функции), в его ведении — снаряжение различных экспедиций, заключение капитуляций (договоров) с предводителям конкистадоров, назначение и смещение губернаторов и чиновников в колониях, направление и контроль за их деятельностью, финансы, колониальное законодательство, суд и расправа — как высшей апелляционной инстанции и так далее. В состав Королевского Совета по делам Индий входили: президент Совета, канцлер, генеральный прокурор (прокурадор), 8 советников, казначей, 2 секретаря, эскривано, космограф, историк, математик и другие. Рекомендации и решения Королевского Совета по делам Индий формально подлежали утверждению королем Испании; просуществовал до 1847 г.

70 Испанский король Карл I (будущий император Карл V) управлял Испанией из Фландрии и совершал туда изредка поездки; ближайшая по времени, о которой в этой главе говорит Берналь Диас, была совершена в конце 1517 г. Согласно свидетельству епископа Бадахосского -дона Диего Манрике, находившегося в 1516 г. в Брюсселе, Карл не знал ни одного слова по кастильски и в своих решениях всецело полагался на мнение Королевского Совета, советников фламандцев, которым он благоволил в ущерб испанцам, и в особенности на своего фаворита Шьевра, обладавшего таким влиянием, что его называли alter rex (вторым королем).

1 Тринидад (Trinidad — букв. Троица, Триединство) - испанское поселение па острове Куба, основанное Диего Веласкесом де Куэльяром в 1514 г.; ныне город Тринидад в провинции Санкти Спиритус Республики Куба.

2 Бартоломе де Лас Касас (Bartolome de Las Casas) (1474 г. — 1566 г.) - защитник индейцев, испанский гуманист, публицист и историк; уроженец города Севилья, в конце 80-х годов XV в. поступил в Саламанкский университет, вероятно в 1493 г. закончил обучение, получил степень бакалавра, и потом в 1498 г. или 1499 г. был удостоен следующей ученой степени-лиценциата права; весной 1502 г. он прибыл на остров Эспаньола и вступил во владение энкомьендой своего умершего отца Педро де Лас Касаса, там же он стал священнослужителем, монахом-доминиканцем, участвовал в походе на остров Куба (1511 г. — 1514 г.) конкистадоров во главе с Диего Веласкесом де Куэльяром; в 1519-1521 гг. миссионер в Венесуэле и в 30-х годах XVI в. — в Гватемале; в 1544-1550 гг. епископ провинции Чиапа; в 1551 г. вернулся в Испанию. Бартоломе де Лас Касас написал 80 трудов (наиболее известные: «История Индий», «Апологетическая история», «Сокровища Перу», «Краткое донесение о разорении Индий», «Трактат о рабстве индейцев» и др.), из которых ему удалось издать лишь 8, большая часть его трудов пролежала в архивах более 300 лет после его смерти, а некоторые не изданы до сих пор; его труды -важный источник по истории и этнографии Америки.

3 Чиапа (Chiapa) - провинция; ныне штат Чьяпас (Chiapas) Мексики.

4 Хуан де Грихальва (Juan de Grijalva) (ок. 1489 г. — 1527 г.) - конкистадор, приближенный Диего Веласкеса де Куэльяра, участвовал под его командой в завоевании острова Куба; в 1518 г. был назначен главой экспедиции из 4 кораблей, обследовавшей часть побережья полуострова Юкатан, от острова Косумель до залива Кампече, далее проплывшей вдоль побережья до Пануко; эти земли Хуан де Грихальва назвал Новой Испанией; первый из европейцев узнал о государстве мешиков; позднее Хуан де Грихальва, участвуя в завоевании Никарагуа, погиб в долине Уланче в 1527 г.

5 Генерал-капитан (capitan general — букв, всеобщий предводитель) - командующий, полководец; генерал-капитан возглавлял военные силы на определенной территории или самостоятельное войско.

6 Алонсо де Авила (Alonso de Avila), у Бартоломе де Лас Касаса в «Истории Индий» (Книга III, глава 109) он назван Франсиско де Авила, — конкистадор; племянник конкистадора Хиля Гонсалеса де Авилы; капитан одного из судов в экспедиции Хуана де Грихальвы (1518 г.); участник похода Эрнана Кортеса (1519 г.) и завоевания государства мешиков; зять Фраисиско де Монтехо, с 1531 г. участвовал в завоевании Юкатана.

7 Франсиско де Монтехо (Francisco de Montejo) (ок. 1479 г. — 1548 г.) - конкистадор; капитан одного из судов в экспедиции Хуана де Грихальвы (1518 г.); участвовал в походе Эрнана Кортеса (1519 г.), командовал кораблем; впоследствии, получив титул аделантадо, он начал завоевание Юкатана, но неудачно, его дело с большим успехом продолжил его сын, также Франсиско де Монтехо; умер от болезни.

8 Педро де Альварадо (Pedro de Alvarado) (ок. 1490 г. — 1541 г.) - конкистадор; с 1511 г. участвовал в экспедициях на острова Карибского моря, до 1518 г. — в Санто Доминго, затем на Кубе; капитан одного из судов в экспедиции Грихальвы (1518 г.); участник похода Кортеса (1519 г.), командовал кораблем, был ближайшим соратником Кортеса при завоевании государства мешиков; с 1523 г. совершил несколько походов в Гватемалу; в 1524 г. обследовал побережье от залива Теуантепек до залива Фонсека; генерал-капитан Гватемалы (1524-1534 гг. и 1538-1541 гг.); смертельно ранен при подавлении восстания индейцев, отступая после неудачного штурма Ночиштлана; на вопрос, что у него болит, ответил: «Душа».

9 Матансас (Matanzas) - гавань и порт на северном побережье острова Куба.

10 8 апреля 1518 г. — это по старому стилю, а по новому — 18 апреля 1518 г.

11 Остров Косумель (isla Cozumel) - в Карибском море, отделенный узким проливом от полуострова Юкатан.

12 …сходную с кубинской… — очевидно аравакский язык, поскольку индейцы-араваки к началу конкисты населяли остров Ямайка (искаженное аравакское Хаймака — Остров родников) и остров Куба; на Кубе они соседствовали с племенами индейцев-таино (которые появились на Кубе в VII-IX вв. н. э.) и индейцев-сибонеев (на Кубе за 4 000 лет до н. э.).

13 …в день Святого Креста — 3 мая 1518 г. (по старому стилю, а по новому — 13 мая 1518 г.), в честь дня прибытия на остров Косумель по празднику римско-католической церкви. Вот что сообщает о начале плавания Грихальвы Диего де Ланда в «Сообщении о делах в Юкатане»: «…Они взяли с собой того же пилота Аламиноса. Прибыв на остров Косумель, пилот увидел оттуда Юкатан. Но в первый раз, с Франсиско Эрнандесом [де Кордовой], он поплыл направо, а [на этот раз] повернул налево, чтобы узнать, остров ли это. Они поплыли по заливу, названному ими [заливом] Ассенсьон [(Ascencion — Вознесение; во времена конкисты заливом Ассенсьон называли весь Гондурасский залив, а ныне название «Ассенсьон» носит лишь бухта южнее о. Косумель на восточном берегу Юкатана)], потому что в этот день они вошли в него.» О плавании на юг от Косумеля рассказывает участник этой экспедиции Хуан Диас: ".. .пристать было невозможно, и мы плыли день и еще ночь вдоль берега. И другой день до заката солнца, и мы увидели вдали город или поселение [(очевидно это был древний город индейцев-майя — Тулум)], такой большой, что город Севилья не мог показаться ни больше ни лучше; и в нем заметили одну очень большую башню. А на берегу было множество индейцев с двумя флагами которые они поднимали и опускали, подавая нам знак приблизиться к ним, но капитан [Грихальва] не велел идти».

14 Батат (batata) - сладкий картофель (лат. Ipomea batatas), растение семейства вьюнковых; родина — Мексика и Центральная Америка; возделывается с древнейших времен, его мучнистые корневые клубни (обычно весом 200-500 г) употребляют в пищу.

15 Фальконет (falconete от ит. falconetto) - старинная пушка небольшого калибра, стрелявшая ядрами диаметром приблизительно 2 дюйма (5 см). Вот мнение об открытии Новой Испании Бартоломе де Лас Касаса из «Краткого донесения о разорении Индий»: «…В году 1518 была открыта Новая Испания, что сопровождалось большими войнами и стоило многих жизней. Под предлогом, что едут заселять новые земли, туда отправились для разбоя и убийств те, кто называл себя христианами. И начиная с 1518 года до сего дня, а ныне уже 1542 год, продолжаются жестокая тирания и несправедливость, которые христиане проявили в отношении индейцев, христиане, потерявшие всякий стыд перед Богом, королем, даже перед самими собой! Такие жестокости, такие разрушения, убийства, грабежи и насилия творятся на этой большой земле, что все, бывшее ранее, меркнет в сравнении с тем, что они тут проделали… Кое о чем я расскажу!.. Но если даже я буду протестовать и проклинать, то все равно и тысячной доли всего этого ужаса не смогу описать…»

16 Бока де Терминос (Boca de Terminos — Устье Конца) - Лагуна де Терминос (Laguna de Terminos). Полуостров Юкатан долгое время считался островом. Так, в заключенном договоре (Capitulation) о завоевании Юкатана императора Карла V с Франсиско де Монтехо от 8 декабря 1526 г. Юкатан назван «островом». Первая карта, на которой он показан как часть материка, относится к 1527 г.; в последний раз Юкатан показан как остров на карте Николаи 1603 г.

17 Либо мазам (лат. Mazama) - род парнокопытных млекопитающих семейства оленей, эндемичный для Америки; длина тела 0,9-1,3 м, масса 18-25 кг, либо виргинских оленей (лат. Odocoileus virginianus) - род парнокопытных млекопитающих семейства оленей, длина тела 1,8-2 м, масса 48-145 кг 18 Река Грихальва (Rio Grijalva) - на юго-востоке Мексики, длина 650 км, верховья — в Гватемале, впадает в залив Кампече, в низовьях сливается с рекой Усумасинта.

19 …камень chalchiuis — точнее chalchihuitl (чальчиуитль) - нефрит,

20 В 1518г. Карл Габсбург еще не был императором «Священной Римской империи германской нации» Карлом V; он им стал позднее — в 1519г.

21 Шикипиль (xiquipil); каждый шикипиль насчитывал 8 000 воинов.

22 Сапота, сапотовое дерево (лат. Calocarpum sapota) - растение семейства сапотовых, растет в Центральной Америке; дерево (высотой около 20 м) с очень крупными листьями; плоды (также называемые сапота) шаровидные (диаметр 8-20 см) красновато-коричневые с очень сладкой розовой или красноватой мякотью и одним крупным семенем.

23 …Colua… Mexico… — то есть мешики со своей столицей Мешико (Теночтитлан); кулуа (колуа) - потомки тольтеков, а мешики считали себя их наследниками и продолжателями их рода, так как мать первого верховного правителя государства мешиков Акамапичтли (1376 г. — 1395 г.), дочь правителя Кулуакана — Иланкуэитль, была из кулуа, и после этого мешиков часто называли кулуа (колуа). Кортес в письмах-реляциях Карлу V называет мешиков кулуа (Culua). Так, в третьем письме-реляции он сообщает: «Как сеньор Мешико-Теночтитлана, так и все другие сеньоры Кулуа (которые этим именем Кулуа называются и известны во всех землях и провинциях в этих местах, подвластных Теночтитлану)…»; мешики относятся к родственной по языку (юто-астекские (uto-azteca) языки) группе племен (индейское название — науа (nahua), язык науа — науатль (nahuatl)), живших на территории современных Мексики (тлашкальцы, чальки, тескокцы тепанеки, мешики и др.), Гватемалы, Гондураса, Сальвадора и Никарагуа.

24 …поселение Аягуалолъко (Ayagualulco) - Ла Рамбла (La Ramla — Набережная).

25 Река Топала (Rio de Tonaki) - река Санто Антон (Rio de Santo Anton); очевидно это река Педрегаль (Rio Pedregal).

26 Река Коацакоалькос (Rio Coatzacoalcos) - более правильное; это название сохранилось и поныне; у Берналя Диаса -Гуасакалько (Rio Guazacalco).

27 Гора Сан Мартин (Sierra de San Martin).

28 Река Папалоапан (Rio Papaloapan) - река Альварадо (rio de Alvarado); это название сохранилось и поныне; у Берналя Диаса — Папалоаба (Rio Papaloaba).

29 Поселение Такотальпа (pueblo Tacotalpa) - около совр. Тлакотальпана (Tlacotalpan).

30 Река Флажков (Rio de Banderas) - Хамапа (Jamapa).

31 Мотекусома (науа Motecuhzoma — Гневный Властелин; Мотекусомацин (Motecuhzomatzin)) - более правильное; у Берналя Диаса — Монтесума (Montezuma). Мотекусома II, Шокойоцин (науа Xocoyotzin — Высокочтимый Молодой; хосоуо — молодой, tzin — высокочтимый, прибавка, которую носила только высшая знать), (1467 (?) г. — 1520 г.), с 1503 г. — IX верховный правитель государства мешиков. Как уэй тлакатекутли (науа huey tlacatecuhtli — великий повелитель владык) он осуществлял верховную военную и политическую власть и как уэй тлатоани (науа huey tlatoani — великий говорящий [с богами]), он будучи всеобщим жрецом, осуществлял верховную религиозную власть; он вел постоянные войны, стараясь удержать завоеванные территории и присоединить новые; приносил многочисленные человеческие жертвы богам. Вот список всех верховных правителей государства мешиков (они все носили титулы уэй тлакатекутли и уэй тлатоани) и годы их правления: I — Акамапичтли (1376 г. — 1395 г.); II — Уицилиуитль (Перо Колибри) (1395 г. — 1414 г.); III — Чимальпопока (Дымящийся Щит) (1414 г. — 1428 г.); IV- Ицкоатль (Обсидиановый Змей) (1428 г. — 1440 г.); V- Мотекусома I (Илуикамина — Небесный Лучник; дед Мотекусомы II) (1440 г. — 1469 г.); VI — Ашаякатль (отец Мотекусомы II) (1469 г. — 1481 г.); VII — Тисок (1481 г. — 1486 г.); VIII — Ауицотль (1486 г. — 1503 г.); IX — Мотекусома II (1503 г. — 1519 г.); X — Куитлауак (1520 г.); XI — Куаутемок (1520 г. — 1521 г.).

32 Очевидно, что Мотекусома II знал об экспедициях Кордовы и Грихальвы, так как у Лагуны де Терминос, до которой добирались обе экспедиции, в Шикаланко находился гарнизон мешиков, и эта область была подвластна мешикам.

33 Хенекен (лат. Agave fourcroydes) - многолетнее растение рода агава, семейства агавовых, растет в Центральной Америке; высота ствола до 1,2 м, а диаметр 25 см, цветонос высотой до 7 м, листья серо-зеленые крупные жесткие длиной до 140 см, из них получают волокно, называемое также хенекен, из которого делают бумагу, веревки, грубую ткань.

34 Очевидно имеется ввиду легенда о Кецалькоатле. Кецалькоатль (Quetzalcoatl — Пернатый Змей) - верховное божество тольтеков, одно из главнейших божеств Центральной Америки (у майя известен как Кукулькан), у народов науа (мешиков и др.) бог науки, покровитель жрецов, его главный культовый центр был в Чолуле; имел много ипостасей (Эекатль — бог ветра, Тлауискальпантекутли — бог планеты Венера и др.). Кецалькоатль изображался в виде бородатого человека со змеей или в виде человека-змея, покрытого перьями. Помимо божества Кецалькоатля был и исторический Кецалькоатль. Чтобы лучше понять индейцев, считавших, что было уже 4 мира (эры, человечества) - 4 Солнца (а современный мир — Пятое Солнце), и ожидающих возвращения божества, уплывшего на восток (что сыграло на руку конкистадорам), приведем легенду о Пяти Солнцах и Кецалькоатле. Первый мир — Первое Солнце (солнцем в нем был Тескатлипока) был владением тьмы без надежды на избавление, в нем жили созданные богами гиганты, которые не умели и не хотели обрабатывать землю, и их растерзали ягуары, и первый мир погиб. Второй мир — Второе Солнце (солнцем в нем был Кецалькоатль) был чистым, благоприятным для людей; он был уничтожен ураганами, а люди превратились в обезьян. Третий мир — Третье Солнце (солнцем в нем был Тескатлипока) погиб от огня. Четвертый мир — Четвертое Солнце (солнцем в нем был Кецалькоатль), люди радовались жизни, ибо тогда она была прекрасна; этот мир погиб от великого потопа, во время которого люди превратились в рыб. Пятый (современный) мир — Пятое Солнце (солнцем должен был стать Тескатлипока, но стал Уицилопочтли, так как его народ — мешики — заняли господствующее положение в известном индейцам мире, получив власть над столь многими народами и землями). Этот мир должен погибнуть от страшных катаклизмов (землетрясений и др.). Каждые 52 года мир подвергается опасности быть уничтоженным, поэтому индейцы со страхом встречали окончание такого цикла и ждали начала нового, совершая в это время различные церемонии, посты, процессии, жертвоприношения, тогда же гасились все огни и зажигался новый (при этом совершались человеческие жертвоприношения), а от него зажигались и все остальные. Теперь об историческом Кецалькоатле. В начале X века в долину Мехико вторглись завоеватели во главе с Мишкоатлем, они захватили область теотиуаканской культуры и ассимилировали ее (из Теотиуакана была жена Мишкоатля — Чимальман), получив название тольтекатль (с науа — мастера). Мишкоатль из своей столицы Кулуакан начал захват долины; в это же время у Мишкоатля и Чимальман родился сын, его назвали Се Акатль Топильцин (по году рождения, Се Акатль — 1 Тростник). Вскоре Мишкоатль погиб от руки узурпатора (по другой версии их несколько и они его братья), а его сын, живя в семье своей матери, воспитывался в традициях культуры Теотиуакана и впоследствии стал верховным жрецом бога Кецалькоатля и, согласно традиции, принял его имя. Затем Се Акатль Топильцин Кецалькоатль направился в Кулуакан и покарал убийцу (убийц) своего отца. После этого он стал правителем тольтеков и в 980 г. основал новую столицу — город Тула (или Толлан). Согласно легенде, он научил тольтеков наукам: письму, астрономии, календарю, медицине и др., научил ткать хлопковые ткани, украшать одежду перьями; он запрещал и осуждал пьянство, войну, насилие, человеческие жертвоприношения (велел всем и сам приносил в жертву богам золото, драгоценные камни, перья и пр.). Все было очень хорошо в течение 19 лет — страна процветала и богатела. Но Кецалькоатля победили Уицилопочтли и Тескатлипока (скорее всего те, кто им поклонялся). Так, они или победили его в ритуальной игре в мяч, или напоили его и спровоцировали на близость с сестрой — прекрасной Шочикецаль, то есть он нарушил моральные и религиозные правила и запреты. Поэтому он во исполнение акта самоочищения оставил Тулу и направился в Коацакоалькос, по пути основав город Чолула. По легенде Уицилопочтли и Тескатлипока впустили в Тулу ложь, беспорядки, страх, болезни, войну, человеческие жертвоприношения и смерть. Когда Се Акатль Топильцин Кецалькоатль добрался до Мексиканского залива, он сел в лодку (или на плот из змей) и уплыл на восток, пообещав, что вернется в год 1 Тростника (в конце XV — начале XVI вв. это 1519 г.) и накажет своих обидчиков; согласно некоторым вариантам Кецалькоатль называл и год гибели Пятого (современного) мира (Пятого Солнца) - это 2012 г.

35 «Ввод во владение» — формальный юридический акт, которым испанская корона и конкистадоры пытались узаконить свои колониальные захваты и грабежи в Новом Свете. Едва конкистадоры проникали в неведомую землю, как их предводитель, не зная, сколь велика она и удастся ли ее завоевать, богата она или бедна, спешил объявить ее собственностью испанской короны. Во время этой церемонии зачитывался в присутствии первых попавших под руку, чаще всего согнанных силой индейцев или находившихся на расстоянии, часто даже не слышавших, что говорили конкистадоры, специальный документ — «Рекеримьенто» (Требование; ниже приведен его полный перевод), совершалось богослужение, уничтожались языческие идолы, водружался высокий крест. В том случае, если индейцы и слышали слова конкистадоров, они, не знавшие ни слова по-испански, не понимали, да и не в состоянии были понять, даже в том случае, если им и переводили, того, о чем говорилось в «Рекеримьенто». Однако поведение их — будь то враждебное безмолвие или веселое оживление при виде нового и экзотического, с их точки зрения, спектакля — всегда лицемерно истолковывалось как «добровольное согласие» сделаться рабами и отдать свое имущество на разграбление. После церемонии эскривано составлял «Акт о введении во владение», который подписывался предводителем конкистадоров, свидетелями испанцами, заверялся подписью эскривано и скреплялся печатью. «Рекеримьенто» было выработано в 1508 г. по приказу короля Фердинанда V ученой комиссией из юристов и богословов во главе с видным испанским юристом Паласьосом Рубьосом. Вероятно, впервые «Рекеримьенто» было оглашено в 1508 или 1509 г. завоевателем Урабы — Алонсо де Охедой. В 10-х — 20-х гг. XVI в. «Рекеримьенто» зачитывали конкистадоры под командой Диего Веласкеса де Куэльяра, Хуана Пенсе де Леона, Васко Нуньеса де Бальбоа, Педро Ариаса де Авилы, Эрнана Кортеса, Франсиско Писарро и других. В 1542 г. вице-король Новой Испании Антонио де Мендоса приказал оглашать «Рекеримьенто» при усмирении восставших индейцев, а в Чили оно применялось и в XVII в. «Рекеримьенто, которое должно предъявляться жителям островов и материков моря-океана, еще не подчиненных королю, нашему сеньору. От имени высочайшего и всемогущего и всекатолического защитника церкви всегда побеждающего и никогда и никем не побежденного великого короля дона Фернандо V [(Фердинанда V; потом от имени Хуаны «Безумной» и ее сына дона Карлоса — императора Карла V, после от имени его сына — Филиппа II)], повелителя Испании, Обеих Сицилии, Иерусалима, и островов и материков Моря-Океана, укротителя варваров и от имени высочайшей и всемогущей сеньоры королевы доньи Хуаны, дорогой и любимой дочери короля — Я, … их слуга, их вестник, их капитан, извещаю вас и требую, чтобы вы хорошо усвоили, что Бог, Наш Сеньор единый и вечный, сотворил небо и землю, и мужчину и женщину от коих произошли мы и вы, и все сущие в мире этом и те люди, что будут детьми и потомками. Со дня сотворения мира народилось такое множество поколений людских, что стало необходимым разделение всех живущих на земле и возникло много королевств и провинций, ибо если бы осталось все человечество в одном месте, не смогло бы оно прокормить себя должным образом. И избрал из всех сущих Наш Сеньор Бог одного, достойнейшего, имя которого было Сан Педро [(Святой Петр)], и над всеми людьми, что были, есть и будут во вселенной, сделал его, Сан Педро, владыкой и повелителем, и обязал Наш Сеньор Бог всех подчиняться ему, Сан Педро, безропотно, и повелел Бог, чтобы на веки вечные был он главой рода человеческого и чтобы веления его исполняли все люди, где бы они ни проживали и к какой бы секте или вере они ни относились бы, и дал Бог весь мир Сан Педро, дабы вся земля была королевством и владением его. И повелел ему Бог, чтобы в Риме воздвиг он престол свой, ибо не было места, столь удобного для того, чтобы править миром, чем этот город; но дозволил ему Бог, если будет в том необходимость, переносить престол свой в любое место и оттуда управлять всеми людьми — христианами, маврами, иудеями, язычниками и иными, какую бы веру они ни исповедывали и к какой бы секте они ни принадлежали. И назвали Сан Педро — Папой, что означает «хранитель высочайший и могущественный», ибо есть он отец и хранитель истинный всех людей. И Сан Педро подчинились и признали его сеньором и королем и владыкой вселенной все, что в те времена жили на земле, и также подчинились и признали королями и владыками всех Пап, что после Сан Педро избирались, и так было и велось доныне, и так ведется теперь, и так будет до скончания мира. Один из бывших Понтификов, что занимал престол Сан Педро, как сеньор всего мира, дал в дар эти острова и материки Моря-Океана со всем тем, что на них есть, названным королям и их преемникам, нашим нынешним сеньорам, и дар сей засвидетельствован в должной форме особыми грамотами, каковые вы можете увидеть, если того пожелаете. И так как Их Высочества суть короли и сеньоры этих островов и материков в силу указанного дара, и так как почти все живущие на этих островах и материках признали, что Их Высочества действительно являются королями и сеньорами здешних земель, и стали служить Их Высочествам и служат и ныне покорно и без сопротивления, то необходимо, чтобы вы, без промедления, будучи ознакомленными со всем, что выше сказано для наставления вас в святой вере, по своей доброй и свободной воле, без возражений и упрямства стали бы христианами, дабы Их Высочества могли принять вас радостно и благосклонно под свое покровительство и чтобы могли Они вас и прочих Своих подданных и вассалов обложить податями. И в силу изложенного я прошу вас и я требую от вас, чтобы, поразмыслив должным образом над тем, что было вам сказано, и взяв в толк вышесказанное, — а на это вам дан будет срок, нужный и справедливый, — признали бы вы католическую церковь сеньорой и владычицей вселенной, а Верховного Понтифика, называемого Папой, и короля и королеву, наших сеньоров, вы также признали бы сеньорами и королями этих островов и материков, в силу упомянутого дара, и допустили бы и дали бы возможность присутствующим здесь католическим священнослужителям объявить и проповедовать вышесказанное. Если поступите вы так, то сотворите благо, и Их Высочества и я от Их имени примем вас с любовью и лаской, и оставим вам жен ваших, детей ваших и достояние ваше, и будете вы свободными, и не обратят вас в рабство, и позволено будет вам поступать так, как вы желаете, и так, как считаете нужным, и не принудят вас креститься (хотя, подобно всем жителям этих островов, вы, вероятно, сами изъявите желание обратиться в нашу святую веру, как скоро поведают вам правду о ней), и дадут вам Их Высочества много привилегий и льгот и окажут вам многие милости. Если же не сделаете требуемого или хитростью попытаетесь затянуть решение свое, заверяю вас, что с помощью Бога я пойду во всеоружии на вас и объявлю вам войну и буду вести ее повсеместно и любыми способами, какие только возможны, и вас подчиню деснице Их Высочеств и святой католической церкви, и вас и ваших жен и детей велю схватить и сделать рабами, и как таковыми буду владеть и распоряжаться, в зависимости от велений Их Высочеств, и вам причиню наивозможнейшее зло и ущерб, как это следует делать с вассалами, которые не желают признавать своего сеньора и сопротивляются и противоречат ему. И заранее уведомляю вас, что смертоносные бедствия, что от этого произойдут, лягут на вашу совесть, и вы будете в них виновными, а не Их Высочества, и не я, и не эти рыцари, что пришли со мной. И прошу здесь присутствующего эскривано засвидетельствовать все то, что я прошу и требую, а всех, кто со мной явились, быть истинными свидетелями».

36 Тескатлипока (Tezcatlipoca — Дымящееся Зеркало) - одно из главных божеств в религии и мифологии мешиков, тесно связан с Уицилопочтли, олицетворяет солнце как губительное начало, ночь, «утреннюю и вечернюю звезду», повелевает четырьмя сторонами света. Ему приносились человеческие жертвы. В руках и глазницах статуй Тескатлипоки помещались зеркала из обсидиана, по мнению мешиков, в них отражалось все происходившее в мире; его главный культовый центр был в Тескоко. Испанцы, очевидно, стали свидетелями ежедневного человеческого жертвоприношения мешиков Уицилопочтли и Тескатлипоке. Доминиканский монах Диего Дуран (1538 г. — 1588 г.) в труде «Ритуалы и праздники древних мешиков» так описывает человеческое жертвоприношение у мешиков. На вершине пирамиды языческого храма в ожидании жертв стояли 6 жрецов в длинных накидках, их лица были вымазаны сажей, а волосы подвязаны кожаными лентами, один из них держал деревянное ярмо, вырезанное в виде змеи. «Они по очереди хватали жертвы, один жрец за одну ногу, другой — за другую, еще двое за руки, потом жертву опрокидывали спиной на жертвенный камень, где на нее набрасывался пятый и закреплял ярмо на шее. Главный жрец разрезал грудь жертве и с поразительной проворностью вынимал сердце; теплое дымящееся сердце поднимали к солнцу, и этот пар предназначался ему в дар, затем жрец поворачивался к идолу и прикладывал сердце к его лицу [кормя его]. После того, как сердце было вынуто, тело жертвы скидывали с пирамиды по ступеням. Между жертвенными камнем и началом ступеней было не более двух пье [(pie — мера длины, 1 пье = около 30 см)]».

37 Доминиканцы — члены римско-католического нищенствующего монашеского Ордена Сан Доминика (создан в 1215 г. испанским дворянином, монахом Домиником (Святым Домиником) для борьбы с ересью; второе его название — Орден Проповедников); сами доминиканцы переводили свое название как «божьи псы» (лат. — domini canes), возглавляли инквизицию, жестоко расправлялись с еретиками, принимали активное участие в колонизации Нового Света. Каноники — в римско-католической церкви — члены капитула.

38 …В день Сан Хуана в июне… — день рождения Иоанна Крестителя (Предтечи), неподвижный церковный праздник, празднуемый римско-католической церковью 24 июня; 24 июня 1518 г. — это по старому стилю, а по новому — 4 июля 1518г.

39 Поселение Тушпан (Pueplo Тихрап) - более правильное; у Берналя Диаса — Тушпа (Тихра); ныне город Тухпан де Р. С. (Тихрап de R. С.) около устья реки Тухпан.

40 Пануко (Раписо) - провинция, расположенная по берегам реки того же названия; ныне эта территория входит в штат Веракрус современной Мексики.

41 Река Лодок (Rio de Canoas) - вероятно, река Пануко.

42 Город Сантьяго де Куба был резиденцией Диего Веласкеса де Куэльяра. Бартоломе де Лас Касас писал в»Истории Индий»: «(Книга III, глава 114) …Но когда Грихальва прибыл в город [Сантьяго де Куба] и явился к Диего Веласкесу, тот не только не отблагодарил его за все его усердие и за золото, которое он прислал с Альварадо, а также привез сам, но, напротив того, по своему обыкновению сильно разбранил его обидными словами за то, что тот, не осмелившись отступить от полученного повеления и приказа, отказался дать разрешение своим подчиненным заселить эти земли, хотя все его о том просили; а в этом случае осуждающий сам достоин еще большего осуждения: нехорошо упрекать своего верного и преданного слугу и родственника, который ни в чем не захотел отступить от полученного приказа, несмотря на то, что ему первому была бы от того величайшая выгода, так как он мог бы разбогатеть и возвыситься, а заодно приутихло бы и недовольство людей из его отряда, вызванное тем, что он не дозволил им заселять земли. Все это поведал мне сам Грихальва в городе Санто Доминго в 1523 году, куда он прибыл, всего лишившись и в крайней бедности…»

43 Капеллан (лат. capellanus) - в данном случае священник при домашней часовне (церкви).

44 Аделантадо (adelantado от adelantar — идти впереди, возглавлять) - во времена конкисты правитель, стоявший во главе гражданской и военной организаций завоеванных земель. Этот титул давался испанской короной первооткрывателям и предводителям отрядов конкистадоров, титул давал обширные военные и административные права (в том числе, право совершать завоевательные походы, основывая города, взимая подати и др.).

1 Контадор (contador — букв, считающий) - счетовод, интендант.

2 Позднее он написал мемуары.

3 Гонсало Эрнандес де Кордова (Gonzalo Hernandez de Cordoba) - знаменитый испанский полководец, прозванный Великим Капитаном (1453 г. — 1515 г.); первоклассный тактик, придавал большое значение массовому применению огнестрельного оружия и укрепленным позициям в бою (первым в Европе); победитель в битвах при Сериньоле (Cerignola) (21 апреля 1503 г.), на Горильяно (29 декабря 1503 г.) и других, потерпел неудачу единственный раз, в битве при Семинаре (28 июня 1495 г.); был вице-королем Неаполя (1504 г. — 1507 г.). Во многом благодаря Гонсало Эрнандесу де Кордове до конца XVI века испанская армия в бою не знала себе равных.

4 Описание внешности Эрнана Кортеса Берналем Диасом см. на стр. 317 в главе «Последние годы» также прим. 13 к той же главе.

5 Диего де Ланда в «Сообщении о делах в Юкатане» так описывает одно из знамен Эрнана Кортеса: «… знамя белого и голубого цветов в честь нашей владычицы, изображение которой вместе с крестом он помещал всегда в местах, откуда выбрасывал идолов. На знамени изображен был красный крест, окруженный надписью, гласящей: Amici, sequamur crucem, si nos habuerimus fidem in hoc signo vincemus («Братья, последуем кресту; имея веру, сим знаком победим»)». Изречение взято с лабарума императора Константина Великого. Согласно другим источникам, в боях с мешиками у испанцев во главе с Эрнаном Кортесом также были черное бархатное знамя с красным крестом, окруженным белыми и голубыми языками пламени, с надписью «In hoc s***vinces» (лат. «С этим знаком побеждаю»), бархатный штандарт с изображением Сантьяго (Святого Иакова) и красные знамена с четверочастным кастильско-леонским гербом.

6 Диего де Ордас (Diego de Ordaz) (? — 1532 г.) - конкистадор; в 1511 г. принял участие в походе Диего Веласкеса де Куэльяра на остров Куба, где был его старшим майордомом; участвовал в походе Эрнана Кортеса (1519 г.), командовал кораблем, был ближайшим соратником Кортеса при завоевании государства мешиков; с 1530 г. руководил экспедицией, исследовавшей северо-восточную оконечность Южной Америки и реку Ориноко (1531 г.).

7 Кристобаль де Олид (Cristobal de Olid) (1488 г. — казнен сторонниками Кортеса в 1524 г.) - конкистадор; участвовавший в походе Эрнана Кортеса (1519г.), командовал кораблем. Был ближайшим соратником Кортеса при завоевании государства мешиков, был маэстре де кампо; в 1523 г. руководил экспедицией, снаряженной Кортесом в Гондурас.

8 Гонсало де Сандовадь (Gonzalo de Sandoval) (около 1497 г. — около 1527 г.) - конкистадор, уроженец города Медельин, земляк Кортеса, участвовал в походе Кортеса (1519 г.). Ближайший соратник Кортеса при завоевании государства мешиков, был старшим альгуасилом Новой Испании (старший альгуасил (alguacil mayor) - старший полицейский чин города, определенной территории; альгуасил — низший полицейский чин, в обязанности которого входило также исполнение судебного приговора); был 8 месяцев временным губернатором Новой Испании; участвовал в походе Кортеса (1524-1526 гг.) в Гондурас; умер в Испании от болезни.

9 Старший алькальд (alcalde mayor; алькальд — от араб, аль кади — судья) - старший судья города, определенной территории; Франсиско Вердуго был женат на сестре Диего Веласкеса де Куэльяра.

10 Хардинес (los Jardines — Сады) - мель у юго-западного побережья острова Куба, восточнее острова де лос Пинос (Хувентуд); совр. Мель де лос Хардинес (Banco de los Jardines).

11 .. .островов де лос Пинос (islas de los Pinos) - то есть остров де лос Пинос («остров Сосен»; ныне, с 1979 г., этот остров называется Хувентуд (isla de la Juventud)) и рядом с ним архипелаг де лос Канарреос (Archipielago de los Canarreos) у юго-западного побережья острова Куба.

12 Торо (Тоrо) - город в Испании в 30 км восточнее города Самора.

13 «Санта Клара» — так его называли по городу Санта Клара (Santa Clara) на острове Куба, уроженцем которого он был.

14 Фрегенал (Fregenal) - город в Испании.

15 …свежей натяжкой — то есть тетивами; и новыми машинками… — то есть арбалетными рычагами и небольшими воротами.

16 Об этом см. в главе «Великая опасность», стр. 243.

17 Касерес (Caceres) - город в Испании в провинции Эстремадура.

18 Баямо (Вауато) - город на юго-востоке острова Куба.

19 См. стр. 260 в главе «После победы» и прим. 5 к ней.

20 Орден Нашей Сеньоры Милостивой (Orden de Nuestra Senora de la Merced) - духовный рыцарский орден, основанный в 1218 г. в Барселоне (королевство Арагон), принимал участие в реконкисте, в XIV веке преобразован в нищенствующий монашеский орден, который принимал активное участие в колонизации Нового Света, первые представители этого ордена попали туда вместе с Христофором Колумбом; фрай (fray — брат, член монашеского или духовного рыцарского ордена) Бартоломе де Ольмедо (Bartolome de Olmedo), представитель Ордена Нашей Сеньоры Милостивой, духовник войска Кортеса, участвовал в завоевании Новой Испании.

21 См. прим. 1 к следующей главе «Морской пероход».

1 Эрнан Кортес отплыл из Гаваны (Сан Кристобаль де ла Гавана), располагавшейся на южном побережье острова Куба, 10 февраля 1519 г. (по старому стилю, а по новому — 20 февраля 1519 г.) к мысу Санто Антон. От мыса Санто Антон войско Кортеса отплыло 18 февраля 1519г. (пост, ст., а по н. ст. — 28 февраля 1519 г.) к острову Косумель.

2 Лакуна в тексте оригинала Берналя Диаса; количество бронзовых пушек указано согласно их числу, сообщенному Берналем Диасом ранее (см. стр. 43 в главе «Снаряжение Кортеса»). В войске Кортеса было более 200 вспомогательных воинов-индейцев с Кубы.

3 То есть из пересказа утерянного первого письма-реляции Эрнана Кортеса императору Карлу V у Франсиско Лопеса де Гомары в «Истории завоевания Мешико».

4 На положении раба из двух испанцев был лишь один — Херонимо де Агиляр.

5 Amales (от науа amatl — аматль) - бумага, изготовленная из агавы (хенекена, магея).

6 См. прим. 54 к главе «Открытие Юкатана».

7 …главный корабль — «Санта Роса» (Santa Rosa).

8 Эсиха (Ecija) - город на юге Испании (провинция Севилья).

9 Диего де Ланда в «Сообщении о делах в Юкатане» рассказывает: «(Глава III) Первыми испанцами, приставшими к Юкатану, были, как говорят, Херонимо де Агиляр, родом из Эсихи, и его спутники. Во время беспорядков в Дарьене из-за ссоры между Диего де Никуэсой и Васко Нуньесом де Бальбоа в 1511 г. они сопровождали Вальдивию, отправившегося [(по приказу Бальбоа)] на каравелле в Санто Доминго, чтобы дать отчет в том, что происходило, адмиралу и губернатору [(Диего Колон (Diego Colon) (1474-1526 гг.), сын Христофора Колумба (Колона), адмирал, губернатор острова Эспаньола (Санто Доминго, Гаити) и Индий (1508-1515 гг.), вице-король Индий (1520-1523 гг.))], а также чтобы отвезти 20 000 дукатов пятины короля. Эта каравелла, приближаясь к Ямайке, села на мель, которую называют «Змеи» [(Viboras)], где и погибла. Спаслось не более 20 человек, которые с Вальдивией сели в лодку без парусов, с несколькими плохими веслами и без каких-либо припасов; они плавали по морю 13 дней; после того как около половины умерло от голода, они достигли берега Юкатана в провинции, называемой Майя; поэтому язык Юкатана называется майят'ан [(Mayathan)], что значит «язык Майя»…

10 «Скорпионы» (los Alacranes) - вероятно, те же самые рифы (мели), что и «Гадюки» или «Змеи» (Viboras). После того, как Херонимо де Агиляр и его товарищи по несчастью, оказавшись на берегу, попали в плен к одному из местных вождей (как сообщает сам Агиляр, это был жестокий, злой и грубый человек), по его воле в первый же день Вальдивию и четверых других испанцев принесли в жертву идолам и съели на варварском пиршестве, «а меня и 6 моих товарищей оставили в клетке до другого ближайшего праздника, для того, чтобы нас откормить и украсить нашим мясом торжественную трапезу. Убедившись в том, что наш конец не за горами, мы решили попытаться каким-то образом спасти свои жизни и, сломав клетку, бежали через кустарник, никем не замеченные. Наш Сеньор Бог оказался милостивым к нам, и, хотя мы чуть не умерли от усталости, нам удалось встретить другого сеньора [(согласно Франсиско Лопесу де Гомаре и Сервантесу де Саласару, это был Ах К'ин Куц, «сеньор» поселения Шаман Сама)] - смертельного врага того, от которого мы убежали». А вот окончание рассказа Диего де Ланды: ".. .Эти несчастные люди попали в руки злого касика, который принес в жертву своим идолам Вальдивию и четырех других и затем устроил из их [тел] пиршество для [своих] людей; он оставил, чтобы откормить, Агиляра, Герреро и 5 или 6 других, но они сломали тюрьму и убежали в леса. Они попали к другому сеньору, врагу первого и более кроткому, который использовал их как рабов. Наследник этого сеньора относился к ним очень милостиво, но они умерли от тоски; остались только двое, Херонимо де Агиляр и Гонсало Герреро; из них Агиляр был добрым христианином и имел молитвенник, по которому знал праздники; он спасся с приходом маркиза Эрнана Кортеса в 1518 [(точнее, в 1519)] г. Герреро же, понимавший язык [индейцев], ушел в Чектемаль [(Chectemal)], где теперь Саламанка в Юкатане. Там его принял один сеньор, по имени На Чан Кан [(Nachancan)], который ему поручил руководство военными делами; в этом он разбирался очень хорошо и много раз побеждал врагов своего сеньора. Он научил индейцев воевать, показав им, как строить крепости и бастионы. Благодаря этому и ведя себя подобно индейцу, он приобрел большое уважение [у индейцев]; они женили его на очень знатной женщине, от которой он имел детей; поэтому он никогда не пытался спастись, как сделал Агиляр; напротив, он татуировал тело, отрастил волосы и проколол уши, чтобы носить серьги подобно индейцам, и, вероятно, стал идолопоклонником, как они». Гонсало Герреро погиб, сражаясь на стороне индейцев-майя против конкистадоров, — был убит ночью 13 августа 1536 г. выстрелом из аркебузы.

11 4 марта 1519 г. по старому стилю, а по новому- 14 марта 1519г.

12 Мыс Женщин (Punta de las Mujeres), точнее — остров Женщин (isla de las Mujeres) у северо-восточной оконечности полуострова Юкатан; также см. прим. 33 к главе «Открытие Юкатана».

13 12 марта 1519 г. по старому стилю, а по новому — 22 марта 1519г.

14 … королевский эскривано (escribano del rey) - королевский нотариус.

15 Альпаргаты (альпаргата ед. ч. — alpargatа) - полотняная обувь с плетеной подошвой.

16 См. прим. 35 к главе «Экспедиция в Табаско».

17 …день Нашей Сеньоры [Девы Санта Марии] в марте (dia de Nuestra Senora [Virgen Santa Maria] de marzo) - (Благовещение Пресвятой Богородицы) - непереходящий христианский праздник, отмечаемый 25 марта; 25 марта 1519 г. — по старому стилю, а по новому — 4 апреля 1519 г.; в этот день и произошла битва при поселении Сентла. Очевидно, что нападение индейцев на конкистадоров было совершено по приказу Мотекусомы II или, по крайней мере, с его ведома, поскольку эти земли были подвластны мешикам.

18 То есть переименовали поселение Сентла.

19 действительно, сначала индейцы считали пушки живыми существами, которые, как и лошади, сами наравне с испанцами ведут против них войну.

20 Ошибка; очевидно это был конец марта 1519г. (по старому стилю, а по новому — середина 1-ой половины апреля 1519г.).

21 Пайнала (Painala) - поселение в провинция Коацакоалькос. Малиналли (науа — Malinalli), так звали эту юную (около 16 лет) дочь правителя Пайналы; согласно сообщениям источников, она была очень красива и умна, прекрасно знала обычаи и нравы местных народов, знала языки науа и майя; поскольку она была из высшей знати, испанцы после крещения называли ее донья Марина (dona Marina), а мешики, подчеркивая ее высокий статус, — Малинцин (Malintzin; или иначе — Малинче (Malinche)), и так как во время переговоров они, обращаясь к ней, называли это имя, испанцы ошибочно перенесли его на Кортеса.

22 Нет ничего удивительного в том, что побежденные индейцы приняли изображение Богоматери с Иисусом Христом и крест, так как это была обычная практика — побежденные принимали божество победителей, поскольку их собственное божество оказалось слабее и было побеждено; так мешики заставляли побежденных помещать в их храмах изображение Уицилопочтли.

23 Командор или комендадор — звание члена средневекового духовного рыцаского ордена, среднее между рыцарем и рыцарем большого креста. Орден Сантьяго (Святого Апостола Иакова Зеведеева (Старшего) - покровителя Испании) был создан в начале XII века. Апостол Иаков проповедовал Евангелие в Испании и в некоторых других землях. После возвращения в Иерусалим он был обезглавлен в 44 г. н. э. по приказу Ирода Агриппы, став первым мучеником среди апостолов. Верные ученики поместили его останки в суденышко, которое чудесным образом оказалось в северо-восточной части Испании, доставленное морскими волнами на берег в устье реки Улья поблизости от Компостелы (позднее город Сантьяго де Компостела), и сокрыто до 813 г. В тот год ковчег был найден монахом-отшельником. Король Кастилии Альфонс II, узнав об этом, велел построить гробницу и собор, провозгласив Святого Апостола Иакова (Старшего) покровителем Кастилии. Место это стало центром христианства в Кастилии, постоянно подвергавшейся нападениям мусульман. В 985 г. мусульмане во главе со знаменитым Ибн Аби аль-Мансуром (исп. Альмансор; совершил 57 победоносных походов) разграбили и разрушили собор Сантьяго в Компостеле, но гробница Апостола осталась нетронутой, что позволило потом христианам сказать, что Сантьяго оказался неодолим для мусульман и что «урон, нанесенный этой мусульманской молнией, лишь усилил веру в священные останки, настолько священные, что даже Альмансору не удалось их уничтожить». Был построен новый собор (закончен в XI-XII вв.), в котором находится гробница с останками Апостола. Сантьяго де Компостела стал третьим святым городом после Иерусалима и Рима, посещаемым множеством паломников, для защиты которых и был создан в начале XII века Орден Сантьяго де Компостела, один из трех самых влиятельных и мощных, принимавший активное участие в реконкисте. Также в начале XII века, но несколько раньше, был создан для защиты крепости Калатрава от мавров рыцарский Орден Калатрава, позднее, в 1166 г., был основан Орден Сан Хулиан де Перейро, немного позже, в начале XIII века, он получил название Орден Алькантара, потому что Альфонс IX пожаловал ему город Алькантара. Помимо этих трех мощных кастильских рыцарских орденов было несколько других менее значительных духовных рыцарских орденов: уже упомянутый (см. прим. 20 к главе «Снаряжение Кортеса») Орден Нашей Сеньоры Милостивой, Орден де Леон, Орден Сан Хорхе (Святого Георгия) де Альхама, Орден Монтесы. Ордена подчинялись римскому папе, который сделал Фердинанда V Кастильского Католика гроссмейстером всех испанских духовных рыцарских орденов, дав ему в руки мощную военную силу. Только члены рыцарских орденов носили нагрудный знак (на левой стороне) - нашитое на одежду различное по виду изображение креста.

24 Вход Господень в Иерусалим (Domingo de Ramos) - переходящий христианский праздник, воскресенье, непосредственно предшествующее Пасхе Святого Воскресения, в 1519 г. отмечался римско-католической церковью 17 апреля (по старому стилю, а по новому — 27 апреля 1519г.).

25 Святой Великий Четверг (Jueves Santo de la Gena) - (Страстной, Крестовый, Тайной Вечери), непосредственно предшествующий Пасхе Святого Воскресения, в 1519 г. отмечался римско-католической церковью 21 апреля (по старому стилю, а по новому — 1 мая 1519 г.).

26 Шикаланко (Xicalanco) - более правильное; у Берналя Диаса — Шикаланго (Xicalango).

1 …Святая Великая пятница Креста (Viernes Santo de la Cruz) - (Страстная, Крестовая, Великая) непосредственно предшествующая Пасхе Святого Воскресения, в 1519 г. отмечалась римско-католической церковью 22 апреля (по старому стилю, а по новому — 2 мая 1519 г.).

2 Пасха Святого Воскресения (Pascua de la Santa Resurreccion) - переходящий христианский праздник, в 1519г. отмечалась римско-католической церковью 24 апреля (по старому стилю, а по новому — 4 мая 1519 г.).

3 Тентитль (Tentitl) - более правильное; у Берналя Диаса — Тендиле (Tendile).

4 Куитлапильток (Cuitlapiltoc) - более правильное; у Берналя Диаса — Питальпиток (Pitalpitoque).

5 Карга (carga — ноша, бремя) - мера веса; 1 карга = около 24 кг; варьируется в различных странах. У Д. Н. Егорова — карга (бремя) = 50 испанским фунтам, то есть 800 унций (Л., 1928 г.).

6 Марказит — лучистый колчедан — минерал, дисульфид железа, аналогичный по составу и многим свойствам (твердость, цвет, блеск и др.) пириту, но более редок; употребляется для производства серной кислоты.

7 Кармазин — старинная тонкая суконная ткань красного цвета.

8 Уицилопочтли (Huitzilopochili — Колибри-Левша; колибри — воплощение души усопшего воина, а левша считался наиболее грозным и опасным воином) - в религии и мифологии мешиков (астеков) бог войны и солнце Пятого (современного) мира — Пятого Солнца, Великий Податель Жизни, самое главное божество в государстве мешиков. Уицилопочтли через своих жрецов, согласно преданию, привел мешиков к месту их новой родины, где был основан Теночтитлан (Мешико). Уицилопочтли обещал и дал мешикам могущество и власть над соседними народами. Вот легенда мешиков о рождении Уицилопочтли: «Около города Толлан находится Коатепек — Змеиная гора. Некогда там жила женщина по имени Коатликуэ [(Coailicue — «Она в платье из змей», в религии и мифологии мешиков богиня земли, плодородия и смерти)], мать четырехсот сыновей, которые звались Уицнауак [Huitznahuac — «Южане из страны шипов» (звезды)], и их старшей сестры — Койолшауки [(Coyolxauhqui — «Она с колокольчиками на лице», в религии и мифологии мешиков богиня Луны, злая колдунья)]. После их рождения Коатликуэ дала обет целомудрия и каждый день подметала храм, который был на горе Коатепек. И вот однажды, когда она подметала там, маленький оперенный клубок упал с неба. Коатликуэ сунула его за пояс юбки. А после того как она закончила подметать, она хотела вытащить этот клубок, но не нашла его. Говорят, она от этого понесла. Уицнауак очень рассвирепели, когда увидели, что их мать ждет ребенка, и сказали: «Кто сделал это, кто принес нам этот позор и стыд?» А сестра их, Койолшауки, сказала им: «Братья, убьем нашу мать — ведь она опозорила нас, понесла без нашего ведома!» Когда Коатликуэ узнала об этом, она очень опечалилась и пришла в смущение. Но ребенок, которого она носила, заговорил в ней: «Не бойся, я знаю, что мне следует делать». Услышав эти слова, Коатликуэ почувствовала, как ее сердце успокоилось и печаль покинула ее. Однако Уицнауак твердо решили убить свою мать из-за бесчестья и стыда, которые она им принесла, и продолжали выказывать ей свое недовольство. Так же поступала и их сестра Койолшауки, которая к тому же постоянно подстрекала братьев убить мать. Уицнауак вооружились. Они причесали свои волосы и оделись как подобало храбрым воинам. Но один из них, которого звали Кауитликак, все, о чем говорили братья, тотчас же передавал Уицилопочтли, который был еще в чреве своей матери. Уицилопочтли отвечал ему: «Продолжай смотреть за тем, что они делают, слушай, о чем они говорят, а я хорошо знаю, что мне делать!» Братья направились к горе Коатепек. Впереди шла их сестра Койолшауки. Они захватили с собой копья и украсили себя бумагой и раковинами. Кауитликак взобрался на гору, чтобы предупредить Уицилопочтли, что Уицнауак приближаются и хотят убить его. Уицилопочтли сказал ему: «Посмотри, где они находятся сейчас». Кауитликак ответил, что Уицнауак дошли до Цомпантитлана. Уицилопочтли спросил снова: «Где они?» Кауитликак сказал ему, что около Коашалько. Уицилопочтли еще несколько раз спрашивал: «Где они?» Кауитликак отвечал ему, что Уицнауак подходят все ближе и ближе. Наконец Кауитликак сообщил, что братья уже совсем близко и что впереди идет Койолшауки. В то мгновение, когда Уицнауак подошли, Уицилопочтли родился. В руках он держал синий круглый щит — чимальи и синее копье — тепустопильи. Лицо у него было раскрашено желтыми полосами, над головой развевался убор из перьев. Бедра и руки его были также выкрашены в синий цвет, а левая нога была тоньше правой и вся покрыта перьями. Уицилопочтли приказал человеку по имени Точанакальки поджечь деревянную змею. Человек поджег змею, она ранила Койолшауки, которая умерла, была обезглавлена и разрезана на куски. Голова ее так и осталась лежать на горе Коатепек. Снова поднялся Уицилопочтли, схватил свое оружие, бросился преследовать братьев и согнал их с горы. Четырежды заставил он их обежать вокруг горы Коатепек. Они не могли ни защищаться, ни нападать. Так были побеждены Уицнауак, и многие из них умерли. Напрасно молили оставшиеся в живых не преследовать их больше и прекратить борьбу. Уицилопочтли не хотел и слышать об этом, он решил, что ни один из них не должен остаться здесь живым. Поэтому он убил почти всех, только немногим удалось убежать. Они скрылись в Уицлампе — Долине колючек. Уицилопочтли завладел богатой добычей и взял себе оружие Уицнауак. Так родился Уицилопочтли — бог войны мешиков». Каждую ночь повторяется борьба солнца (Уицилопочтли) Пятого (современного) мира — Пятого Солнца — с луной (Койолшауки) и звездами (Уицнауак), заканчивающаяся победой Уицилопочтли. И ежедневно для подкрепления сил Уицилопочтли, чтобы он не ослабел, для поддержания равновесия мира, чтобы он не погиб, мешики приносили человеческие жертвы. Считается, что ежегодно на землях государства мешиков приносили в жертву более 30 000 человек.

9 См. прим. 34 к главе «Экспедиция в Табаско».

10 тигров — ягуаров (лат. Panthera onca).

11 львов — пум (лат. Felis concolor) (пуму иногда называют кугуар или горный лев).

12 Индейцы так описывали конкистадоров, получающих дары: «Они [(индейцы)] дали испанцам флаги из золота, флаги из перьев кецаля и золотые ожерелья. И когда они дали им это, выражали счастье лица испанцев, они возрадовались и были в восхищении. Словно обезьяны, хватали испанцы золото, раскачиваясь от удовольствия, как будто оно их преобразило и озарило ярким светом их сердца. Поскольку ведь это истина — что они стремятся к нему с неизъяснимой жаждой. У них раздулось от него брюхо, они рвутся к нему, как голодные. Словно голодные свиньи, жаждут они золота». По словам Франсиско Лопеса де Гомары, Эрнан Кортес сказал индейцам, что испанцы страдают сердечным недугом, который излечивается лишь золотом. Когда император Харл V в 1520 г. выставил на обозрение дары Мотекусомы II, присланные Кортесом, увиденное привело европейцев в восхищение, даже такие знатоки искусства, как известный гуманист, писатель и историк Педро Мартир де Англерия и знаменитый немецкий художник, мастер гравюры Альбрехт Дюрер были поражены и восторженно отзывались об экспозиции. Так, Альбрехт Дюрер записал в своем дневнике: «Также я осмотрел вещи, привезенные королю из новой страны золота: солнце в туаз [(1 туаз = 1,949 м)] диаметром, целиком из золота; столь же большая луна из серебра; из тех же металлов военные украшения. Разного вида оружие, щиты, военные трубы, удивительные защитные доспехи, оригинальные наряды, церемониальные украшения и бессчетное число прекрасных предметов для разных нужд, своим великолепием превосходящие любое из доселе виденных чудесных произведений, заполняли два больших зала. Стоимость всех этих предметов столь велика, что их оценили в 100 000 флоринов [(флорентийская золотая монета XIII-XVI вв.)]. Никогда в жизни я не видел ничего, что взволновало бы меня так глубоко, как эти вещи. Среди них я увидел прекрасные и удивительные произведения искусства, открывшие для меня творческий гений создателей всего этого великолепия…»

13 Рацея — проповедь, назидательная речь.

14 Это были индейцы тотонаки (totonacos), народность, язык которой ученые связывают с языковой группой михе-соке; в древности занимали область на Атлантическом побережье Мексики, севернее территории, занимаемой ольмеками; тотонаки с начала XIV века находились под владычеством мешиков и платили им дань. Из этого и последующих разговоров с тотонаками Кортес узнал главное, что у Мотекусомы II есть несметные богатства, а государство его — «колосс на глиняных ногах» — сравнительно легко можно победить, склонив на свою сторону множество данников, жаждущих сбросить иго мешиков, а также сделав своими союзниками врагов его — тлашкальцев и других.

15 Вилья Рика де ла Вера Крус (Villa Rica de la Vera Cruz — Город Богатый Истинного Креста) - ныне город Веракрус (Veracruz) в штате того же названия в современной Мексике.

1 Коташтла (Cotaxtla) - более правильное; у Берналя Диаса — Котустан (Cotustan).

2 Семпоала (Cempoala) - более правильное, ныне — Семпоала (Zempoala); у Берналя Диаса — Семпоал (Cempoal).

3 Тучность правителя Семпоалы отмечают и другие источники.

4 То же самое об этом посольстве говорят и другие источники.

5 Тисапансинго (Tizapancingo) - более правильное; у Берналя Диаса — Сингапасинга (Cingapacinga).

1 Эрнан Кортес с 1519 г. по 1526 г. написал и отослал императору Карлу V шесть пространных писем-реляций с описанием увиденного и сделанного в Новой Испании. Первое письмо-реляция (о котором идет речь в этой главе; его пересказ есть у Гомары в «Истории завоевания Мешико») и пятое утрачены. Из уцелевших четырех писем-реляций Кортеса второе было написано 30 октября 1520 г. (по старому стилю, а по новому — 9 ноября 1520 г.), третье -15 мая 1522 г. (по ст. ст., а по н. ст. — 25 мая 1522 г.), четвертое- 15 октября 1524г. (по ст. ст., а по н. ст. — 25 октября 1524 г.) и шестое — 3 сентября 1526 г. (по ст. ст., а по н. ст. — 13 сентября 1526 г.); из этих четырех первые два были опубликованы в Испании (в Севилье в 1522 г.) вскоре по их получении и также изданы в конце 1524 г. в переводе на латинский в Нюрнберге. Полное издание писем-реляций Кортеса впервые было выпущено лишь в 1852 году в Мадриде («Biblioteca de Autores Espanoles», t. 22.). Одно из последних точных изданий писем-реляций Кортеса и его документов — Hernan Cortes. Cartas у documentos. Mexico, 1963. Издатели утерянное первое письмо-реляцию Кортеса замещают другим документом — отчетом (от 10 июля 1519 г. по ст. ст., а по н. ст. — 20 июля 1519 г.) об основании города Вилья Рика де ла Вера Крус и перечнем полученных даров Мотекусомы II (привезенных в Испанию упомянутыми в этой главе посланцами Кортеса), затем располагают второе, третье и четвертое, а утерянное пятое замещают шестым письмом-реляцией и дополняют небольшим письмом Кортеса, написанным 11 сентября 1526 г. (по ст. ст., а по н. ст. — 21 сентября 1526 г.). Действительно Эрнан Кортес в своих письмах-реляциях императору Карлу V выставлял себя на первый план, искажал действительность дабы оправдать свои действия, а о некоторых даже не сообщал. Так, Кортес ни разу не обмолвился, что удерживает себе пятую часть добычи; не известно, как было в первом письме-реляции, но в других Кортес, хоть и вскользь, а упоминал своих предшественников.

2 26 июля 1519г. по старому стилю, а по новому — 5 августа 1519г.

3 Панфило де Нарваэс (Pdnfdo de Narvaez) (около 1470 г. или 1480 г. — 1528 г.) - конкистадор, прибыл в Новый Свет в 1509 году, командовал отрядом конкистадоров на Ямайке, затем, перебравшись на остров Куба к Диего Веласкесу де Куэльяру, участвовал в завоевании Кубы и был ближайшим помощником Диего Веласкеса. Вот что о нем говорит Бартоломе де лас Касас в «Истории Индий»: «(Книга III, глава 26) В это время на острове Ямайка стало известно, что Диего Веласкес совершил поход на Кубу, чтобы заселить и умиротворить ее (так испанцы называли тогда и называют теперь свои действия в Индиях). И то ли Хуан де Эскивель, губернатор Ямайки, опустошивший ее за время своего управления почти целиком, решил послать на помощь Веласкесу своих солдат, то ли они сами попросили разрешения у Эскивеля отправиться на Кубу, но так или иначе 30 испанцев, вооруженных луками и стрелами и владевшие искусством стрельбы из лука значительно лучше индейцев, пустились в путь. Ими командовал некто Панфило де Нарваэс, который пользовался расположением Веласкеса, так как был уроженцем Вальядолида, а сам Веласкес происходил из соседнего Куэльяра. Нарваэс был высокого роста с белокурыми, почти рыжими волосами. Это был вполне достойный человек, честный, разумный, хотя и несколько беззаботный, обходительный в разговоре, приятного нрава; в сражениях с индейцами он проявил мужество, как, впрочем, проявил бы его и в любом другом бою. Был у него, однако, один тяжкий порок, а именно, полная беспечность, о чем мы расскажем.» Панфило де Нарваэс в 1520 году был послан Веласкесом во главе войска в Новую Испанию, дабы захватить Кортеса, но потерпел неудачу и был пленен. После того, как Кортес его отпустил в 1522 году, Нарваэс вернулся на Кубу, а потом в Испанию; в 1528 году Нарваэс погиб во время неудачного похода, пытаясь завоевать Флориду. Армада Панфило де Нарваэса, согласно другим источникам, состояла из: 19 судов, 1 450 солдат, 70 аркебузников, 90 арбалетчиков, 80 конных, 20 пушек, более 200 матросов и более 1 000 вспомогательных воинов-индейцев с Кубы.

4 Таким образом, Педро де Альварадо не мог заступиться за наказанных испанцев, как сделал это ранее, в случае с солдатом, повешенным по приказу Кортеса: тогда Альварадо перерезал веревку (см. стр. 73 в главе «Первые подданные»).

5 Алонсо Альварес де Пинеда (Alonso Alvarez de Pineda) (? — 1520 г.) - конкистадор, возглавлявший экспедицию (на 3 или 4 судах), снаряженную губернатором Ямайки Франсиско де Гараем, которая, отплыв в конце 1518г., исследовала северо-западное побережье Мексиканского залива. После описанного Берналем Диасом случая, экспедиция Пинеды у устья реки Пануко была разгромлена мешиками в 1520 году, в бою погибло много конкистадоров, в том числе и Пинеда, пленные были принесены в жертву и съедены; лишь небольшой части конкистадоров во главе с Диего Камарго на одном судне удалось выйти в море, остальные суда были сожжены мешиками.

6 Франсиско де Гарай (Francisco de Garay) (? — 1523 г.) - конкистадор, участник второго путешествия Христофора Колумба (1493 г. — 1496 г.), вначале обосновался на острове Эспаньола (Санто Доминго, Гаити), с 1511 г. губернатор острова Ямайка; был одним из богатейших колонистов Америки; в 1518 г. — 1523 г. снарядил несколько экспедиций, сам возглавил последнюю из них в 1523 году, в этом же году умер в Мешико (Мехико).

7 Река Сан Педро и Сан Пабло (Rio de San Pedro у San Pablo) - ныне название одного из рукавов реки Усумасинта в Мексике при впадении в Мексиканский залив.

1 В середине августа… — по старому стилю, а по новому — в конце августа 1519г. Согласно же Эрнану Кортесу (второе письмо-реляция Карду V), конкистадоры выступили из Семпоалы в Тлашкалу 16 августа 1519 г. (это по старому стилю, а по новому — 26 августа 1519 г.): «И положившись на величие Бога и силу королевского имени Вашего Высочества, я намеревался пойти повидаться [с Мотекусомой II], где бы он не находился, хотя этот сеньор обещал мне очень многое, прося отказаться от этого намерения, и еще я решил, и в том заверяю Ваше Высочество, что он будет пленен или убит или станет подданным Королевской Короны Вашего Высочества. И с этим намерением и решением я отбыл из города Семпоала, который я прозвал Севильей, 16 августа [1519 г.] вместе с 15 конными и 300 пехотинца [(peones)], лучше всех подготовленными к войне, которых я сам выбрал в это время в том месте, и я оставил в Вилья Рике де ла Вера Крус 150 человек [-пехотинцев] с 2 конными…» Из этого отрывка также видны и намерения Эрнана Кортеса относительно Мотекусомы II.

2 Шалапа (Xalapa); Хуан де Торкемада сделал замечание, что пройти из Семпоалы в Шалапу за один день невозможно, ибо на этот путь нужно 2 дня. Ныне на месте Шалапы находится город Халапа Энрикес (Jalapa Henriquez).

3 Шикочималько (Xicochimalco) - более правильное; у Берналя Диаса — Сокочима (Socochima); Эрнан Кортес во втором письме-реляции императору Карлу V называет ее Сиенчимальен (Sienchimalen), и сообщает, что до нее дошли из Семпоалы за 4 дня; ныне город Хико (Jiсо) в штате Веракрус современной Мексики, расположен отдельно от руин Шикочималько, которые находятся вокруг него.

4 Техутла (Tejutla) - это поселение не сохранилось.

5 Цаоктлан (Tzaoctlan) - более правильное; у Берналя Диаса — Сокотлан (Zocotlan); город-государство, подвластный Мешико. Это название со временем превратилось в современное — Саутла (Zautla). Вначале конкистадоры вошли в Цаоктлан, а оттуда — в Истакмаштитлан («Белую крепость») и уже из него направились в Тлашкалу.

6 Castil-blanco (Белая крепость) - так испанцы прозвали город Истакмаштитлан (Iztacmaxtitlan), находившийся во владениях города-государства Цаоктлан; ныне — Истакамаштитлан (Iztacamaxtitlan), местоположение его изменилось.

7 Олинтетль (Olintetl) - более правильное, согласно Торквемаде, Клавихеро и Ороско-и-Берре; у Берналя Диаса — Олинтекле (Olintede). Олинтетль на вопрос Кортеса подвластен ли он Мотекусоме II, как бы удивленно ответил: «А кто не вассал Мотекусомы?!»; и как сообщает Кортес во втором письме-реляции Карлу V в ответ на слова о величии и могуществе испанского короля и на требование золота в знак подчинения королю Олинтетль «…ответил мне, что не отдаст золото мне, которое у него находилось здесь, согласно воле Мотекусомы, однако он может по приказанию Мотекусомы отдать [испанскому королю] золото, себя самого и все, что у него есть. Мне не хотелось задевать его чувства и тем самым создавать себе дорожные неудобства, и я ему сказал, что Мотекусома скоро пришлет ему приказ на выдачу золота и всего, что у него имелось».

8 Это был цомпантли (tzompantli) - находившийся у пирамид храмов (теокалли) помост с вертикальными столбами-стойками, поддерживающими ряды поперечных шестов, на которые были нанизаны головы принесенных в жертву военнопленных; одни из этих голов еще сочились кровью, другие находились на разных стадиях разложения, а иные — уже побелевшие от солнца черепа. В Мешико же у пирамиды главного храма (гран теокалли) таких голов, согласно свидетельствам конкистадоров, было 136 000.

9 Об этих посланцах-тотонаках Кортеса и событиях в Тлашкале испанский историк Антонио де Солис-и-Рибаденейра в своей «Истории завоевания Мешико» рассказывает так: «(Книга II) Глава XVI Кортес посылает четырех послов в Тлашкалу. Описывается одеяние этих послов, и то, как были приняты они в Тлашкале. Обсуждения, какие учинил тамошний совет, мирных предложений испанцев. Четверо семпоалыцев по обыкновению послов здешних земель нарядились весьма богато. На плечах висели у них накидки выбойчатые, которые внизу завязаны были. В правой руке держали они стрелу, обратя перьями к верху. На левой руке имели они щит из морских раковин. По перьям стрел узнавали в этих землях намерения послов. Ибо как раньше римляне различали своих герольдов по разным знакам, так и у сих народов красные перья означали войну, а белые — мир. Люди, несущие такие знаки, везде, где бы ни проходили, с великой честью содержались. Но должны они были останавливаться на главных улицах [поселений], ежели прав и вольностей своего посольства, которые впрочем за священные почитались, потерять не хотели, У тлашкальцев международное право было не в меньшей чести, как и прочие их законы. Четверо послов Кортеса пришли в таком наряде в Тлашкалу, где, узнав по знакам их о цели их прихода, отведена им была квартира в Кальписке. На следующий день собрался совет Тлашкалы в большом зале, где обычно они собирались для совета. Члены совета сидели по старшинству своему на низких сиденьях, сделанных из цельного куска редкого дерева, и назывались yopales. Когда послы вошли, члены совета привстали немного со своих сидений и приняли их с пристойной учтивостью. Послы, вступив в залу, держали свои стрелы, поднятые вверх, а головы свои покрыли своими накидками, это у них был главный знак покорности. После отдания поклонов они пошли очень медленно на середину зала. Тут они опустились на колени и, закрыв глаза, ждали позволения говорить. Когда, наконец, старший в совете приказал им объявить причину их прихода, они, встав, сели по индейскому обычаю, сложив ноги. После чего красноречивейший из них произнес следующую речь: «Благородные жители республики, храбрые и могущественные тлашкальцы! Сеньор Семпоалы и горные касики, ваши друзья и союзники, передавая вам поклон с пожеланием богатой жатвы и смерти вашим врагам, считают необходимым сообщить вам, что с востока в их землю пришли чужеземцы, и они не только непобедимые, но и на самих богов похожие, ибо они плавают в больших дворцах и имеют в своей власти гром и молнию — оружие, которое принадлежит только богам. Они вестники другого Бога, гораздо лучшего, чем наши, который на наши жестокости и кровавые человеческие жертвы справедливо негодует. Их предводитель — посланец некоего весьма великого и могущественного короля, стремящийся по благочестию своей веры искоренить на нашей земле злоупотребления и насилия Мотекусомы. Он освободил уже наши провинции от тирании Мотекусомы, под которой они жили, и намереваясь и других от этой неволи освободить, он должен проследовать через вашу республику по дороге в Мешико и желает знать, чем вас обидел этот тиран, и обещает, что встанет за ваше дело как за свое собственное и не успокоится, пока его не накажет по справедливости. С таким известием о намерении этих чужеземцев и со свидетельством о добром и безвинном их поведении посланы мы наперед просить вас от имени наших касиков и всех ваших союзников и настоятельно советовать, чтобы вы этих друзей как благодетелей и союзников ваших наилучшим образом принять и угостить соблаговолили. Мы же еще от имени предводителя этих чужеземцев хотим вас уверить, что он не имеет никаких других намерений, кроме миролюбивых, и что он от вас ничего больше не требует, кроме свободного пропуска через ваши земли, он ничего другого не желает, как вашей пользы, и оружие его ни за что иное, как за оружие справедливости почитать должно, поскольку он производит дело небесное; он от природы милостив, дружелюбен и учтив, и никогда не совершает никакой жестокости или строгости, лишь за исключением, когда по злости других к тому принужден бывает». По окончании этой речи четверо послов встали, низко поклонились совету и опять сели в ожидании ответа. В совете после этого было краткое обсуждение, и один из членов совета от имени всех ответил, что предложение семпоальцев и тотонаков — своих союзников они принимают с великой благодарностью, но следует подумать некоторое время, прежде чем будет принято твердое намерение дать какой-либо ответ предводителю чужеземцев. С этим ответом послы вернулись в свою квартиру. Совет же, отворившись, долго обдумывал и обсуждал, что ожидать следует, какого вреда или пользы от просьбы чужеземцев. Сначала обсудили важность дела и сочли его достойным тщательного исследования; о нем высказывались различные мнения; а так как они к согласию прийти не могли, то мнения в совете разделились. Одни считали, что чужеземцам следует разрешить свободный проход, но другие требовали, чтобы не давать им разрешения и военной силой отогнать их от границ. Так какое-то время они об этом с большим жаром спорили, не приняв единого решения, поэтому в завершении Машишкацин, старший и знатнейший в совете, встав со своего места, произнес следующую речь: «Вам благородные и храбрые тлашкальцы наверное небезызвестно, какое откровение с древнейших времен через наших жрецов к нам дошло. Я говорю про пророчество о непобедимом народе, который с необыкновенной властью над стихиями должен из дальних восточных земель к нам прийти, подвижные города на морских волнах имея и повелевая огнем и воздухом, дабы покорить все земли и народы. И хотя мудрейшие из нас не верят, что они живые боги, как простой народ думает, однако же упомянутое откровение точно уверяет, что будут они небесными людьми непобедимой храбрости; что один из них тысячу наших одолеть и победить может; и что будут они столь благочестивым и справедливым народом, который во всех действиях не имеет никакого другого намерения, но лишь нас учить, как нам устроить свою жизнь по разуму и справедливости. Я считаю бесспорным, что все это столь точно совпадает с тем, что мы знаем об этих чужеземцах, которые находятся теперь на наших границах; они пришли с востока; в оружии своем они носят огонь; о храбрости их достаточно свидетельствует то, что совершили они в Табаско; в благочестии их и любви к справедливости убеждает их отношение к нашим друзьям и союзникам; если посмотрим мы на кометы и явления небесные, которые в настоящее время нас столь часто устрашали, то должны мы справедливо считать их увещеваниями свыше об этом великом известии. И какая бы была дерзость и безрассудство, если сей народ тот, о котором наши пророки говорят, когда мы бы дерзнули сражаться с небом и поступать как с врагами с теми, кого само небо избрало орудием для свершения своих наставлений?! Я бы побоялся гнева богов, понимая, что подвергся бы их наказанию за свое упрямство, если бы захотел противиться сему народу, который гром и молнию — подлинное оружие небесное, в своем распоряжении имеет. Но предположим, что мы не увидели столь явную истину и были убеждены, что эти чужеземцы такие же люди, как мы, то что совершили они, чтобы им мстить? Какое зло, говорю я, они нам сделали, и какая причина побуждает нас к враждебным против них действиям? Начинать ли Тлашкале, отстоявшей свою свободу своими победами, благодаря справедливости своего оружия, явно несправедливую войну, от которой ее прежняя слава на веки будет помрачена? Сей народ желает с нами мира и не хочет идти через нашу республику без нашего позволения. В чем их вина? Чем они нас обидели, чтобы мы были вынуждены объявить им войну? Они, подойдя к нашим границам, уверяют, что они наши друзья и ищут нашей дружбы, почему же мы хотим напасть на них и на наших союзников, которые с ними, как на наших врагов? Как воспримут это наши союзники, и что станут думать о нас прочие наши соседи, когда столь малое число, а именно 500 человек, вынудить нас могло взяться за оружие? Вызвав опасения их, не больше ли мы потеряем, чем выиграть сможем, если даже одержим победу. Мое мнение такое: если они люди, то, по справедливости, следует поступать с ними по-доброму и разрешить проход, которого они добиваются, но если они выше людей и богам подобны, то никто власти и воле богов противиться не может». Сие мнение Машишкацина было принято с большим одобрением, так что сначала показалось, что весь совет с ним согласится, но вот один из членов совета по имени Шикотенкатль, встав, испросил позволения говорить. Этот Шикотенкатль был молод, большого ума и храбрости, его за превосходные душевные дарования и за великие героические деяния все почитали, и ему было поручено возглавлять военную силу этой страны. Получив испрошенное позволение, он произнес следующую речь: «Старость и искусство не всегда достаточны, чтобы некоторые дела основательно обдумать и свершить. Старость обычно больше склона к страху, чем к смелости, и потому более способна склонить нас к терпению, чем к храбрости. Я, как и все вы, почитаю старость, искусство и осторожность Машишкацина, но пусть никому из вас не покажется странным, что я в своем возрасте и в своей должности имею совсем другие, не столь смущенные, и потому, может быть, лучшие и высокие мысли. Осторожность меньше всего способна рассуждать о войне, ибо она обыкновенно со страхом соединена бывает и почти все за опасности считает; хотя правда то, что мы, согласно своим пророчествам, ожидаем с востока прибытия некоего чужого народа, который нашу веру и управление переменит и исправит. Я не собираюсь оспаривать это всеобщее предание, которое вот уже на протяжении нескольких сот лет получило такую важность. Но могу ли я спросить: откуда уверены мы, что эти чужеземцы те самые, о которых говорят наши пророчества? Все ли то одно, прийти с Востока или со стран небесных, где, видим мы, восходит солнце? Не может ли их огнедышащее оружие и огромные их суда, которые мы называем морскими дворцами, быть сделано человеческим искусством? Удивление наше не происходит ли, может быть, только от того, что мы этого прежде не видели? И может быть это полный обман или некое волшебство, которое наши глаза ослепляет, и который наши пророки заключили под именем высокой или сокровенной науки? Что великого они сделали в Табаско, кроме того, что победили военную силу, которая была несколько больше их силы? Считать ли нам в Тлашкале это сверхъестественным, где мы ежедневно умеренными силами большие героические деяния совершаем? Доброжелательность их и человеколюбие к семпоальцам — это может быть ухищрение, которым они с меньшими издержками завладевают их поселениями? Я считаю это по крайней мере подозрительной сладостью, которой вреднейший яд стараются сделать приятным; и почему мы не обсуждаем при этом их алчность, спесь и властолюбие? Эти люди (если они не какие-нибудь монстры, которых море выбросило на наши берега) наши поселения грабят, по своей прихоти насаждают третейский суд свой, жаждут нашего золота и серебра, и предаются сладострастию в нашей земле; они презирают наши законы; вводят новые, угрожающие нашему правосудию и вере; разрушают наши храмы; разбивают вдребезги алтари; хулят наших богов. Признавать ли и почитать ли нам этих людей за небесных? И можем ли мы сомневаться в законности и справедливости нашего сопротивления? И можем ли мы слышать без возмущения о так называемом мирном договоре. Если семпоальцы и тотонаки признали их друзьями, то совершилось это без ведома и соизволения нашей республики; и если они дерзнут защищать этих пришельцев, то следует считать их нашими врагами и наказать. Что же касается страшных знамений и небесных явлений, которые Машишкацин столь пространно представить старался, то кажется мне, что они точно указывают, что этих пришельцев мы должны считать врагами. Небо своими знамениями и чудесами вряд ли будет извещать нас о том, что мы и так ждем, но скорее всего — о том, чего нам следует опасаться. Вероятно ли то, что боги будут извещать нас о благополучии тем, что ничего кроме опасения и ужаса не вызывает, и зажгли бы они свои кометы для того, чтобы сделать нас безвольными и беспечными. Мое мнение таково: собрать все наши войска и истребить разом этих пришельцев, ибо небо предало их нам в руки и знамениями своими изъявило, чтобы мы считали их тиранами нашего отечества и врагами богов наших; тем избавить от ущерба честь нашего оружия, показав всему миру, что ни одно и тоже быть в Табаско бессмертными, а в Тлашкале непобедимыми». Удивляться не следует, что такие доводы в совете больше были одобрены, чем Машишкацина, потому что они с природной склонностью к войне этого народа больше согласовались. А так как все было принято во внимание, то между двух мнений выбрали средний путь. Было постановлено, чтобы Шикотенкатль, собрав войска, напал на испанцев; если он будет иметь счастье одолеть врагов, то это приписали бы республике, а если будет побежден, то следовало постараться заключить мир и вину за эти враждебные действия приписать дикому и агрессивному нраву отоми; а чтобы все это более безопасно совершить, было постановлено задержать послов; ибо, хотя они со всевозможной осторожностью и с неописуемой бодростью эту войну начали, однако, старались сохранить дружбу своих союзников, чтобы использовать их в случае несчастливого окончания ее».

10 Шикотенкатль (Xicotencatl) - более правильное; у Берналя Диаса — Шикотенга (Xicotenga). Эрнан Кортес во втором письме-реляции Карлу V сообщает, что после трудного многодневного марша ему пришлось сражаться с более чем 100 000 воинов Тлашкалы. Тлашкальские воины разрисовали себя яркими красками, украсили головы большими пучками перьев и так предстали перед конкистадорами, держа в руках щиты, копья и боевые знамена с гербом Тлашкалы — белой птицей с распростертыми крыльями; они напали с сильными криками, обрушив на конкистадоров множество дротиков и стрел, а одни воин-тлашкалец гигантского роста высоко над головой держал прикрепленный к длинному шесту священный знак Тлашкалы — золотого орла, украшенного жемчугом и сапфирами, находясь в арьергарде тлашкальского войска. Франсиско Лопес де Гомара в «Истории завоевания Мешико» также сообщает, что, прежде чем конкистадорам преградила дорогу армия Тлашкалы, они прошли за много дней трудный тяжелый путь; вначале были проливной дождь и грязь, потом — опасная горная местность, а затем была «безлюдная солончаковая пустыня, на южном крае которой были соленые болота и озера с солоноватой водой," далее — холмистая местность и опять горы. Гомара также утверждает, что было большое сражение с тлашкальцами, но определяет общую численность напавших тлашкальцев в 80 000 воинов (Хуан де Торкемада — в 30 000 воинов) и так описывает наступающую армию Тлашкалы: «Индейцы были великолепно вооружены на свой манер, а их лица были раскрашены красной биксой, что придавало им дьявольское обличье. Они носили плюмажи и удивительно умело маневрировали. Вооружение их состояло из пращей, пик, мечей и копий, деревянных шлемов, поножей и лат на руках, золоченых или покрытых перьями либо кожей. Нагрудники были из хлопка; обычные и особые маленькие щиты, весьма изящные, но совсем не хрупкие, были сделаны из твердого дерева и кожи, с узором из меди или перьев. Мечи — деревянные, с вделанными в них кусочками кремня [(обсидиана)], наносили страшные раны. Войско шло поротно, и каждая рота имела множество труб, раковин и барабанов. Это было великолепное зрелище». Согласно Антонио де Эррере в критический момент сражения с тлашкальцами испанцам оказали помощь их союзники-индейцы из Семпоалы и других поселений. Они сражались с отчаянной отвагой, понимая, что в случае поражения они вряд ли останутся в живых. Марина — женщина, не ведавшая страха, подбадривала их восклицаниями: «С нами истинный Бог и Он проведет нас сквозь все невзгоды и опасности!»

11 2 сентября 1519 г. — по старому стилю, а по новому 12 сентября 1519г.

12 5 сентября 1519 г. — по старому стилю, а по новому 15 сентября 1519г. Эрнан Кортес в своем втором письме-реляции Карлу V утверждал, что тлашкльских воинов в этом сражении было более 149 000. Но конница и пушки на равнине решили все, через 4 часа битва закончилась поражением тлашкальцев.

13 Согласно Кортесу были схвачены 50 тлашкальцев-лазутчиков, прибывших в лагерь конкистадоров вместе с посланцами Шикотенкатля «Молодого», доставивших дары и съестные припасы; на допросе лазутчики сознались, что пришли разведать силы конкистадоров, слабеют ли они ночью, и по условному сигналу поджечь лагерь. Кортес велел отрубить руки этим 50 тлашкальцам и отослать их обратно, сказав, что тлашкальцы могут нападать в любое время дня и ночи, испанцы встретят их в полной боевой готовности и победят. Все это Кортес сообщил в своем втором письме-реляции Карлу V.

1 Вот что сообщает о посланцах Тлашкалы во «Всеобщей истории Новой Испании» Бернардино де Саагун (Bernardino de Sahagun (1499 г. — 1590 г.), франсисканский монах, миссионер, историк, языковед; в 1575 г., завершил «Всеобщую историю Новой Испании» (Historia general de las cosas de Nueva Espana) в 12 книгах, в двух версиях — на испанском и на языке науа, ценнейший источник по истории Древней Мексики): «(Книга XII, глава X, версия текста на языке науа) 6. — …Тотчас же отправились на встречу с ними [(конкистадорами)] владыки Тлашкалы. Они несли с собой пищу: индюков, яйца, кукурузные лепешки белые и кукурузные лепешки тонкие. 7. — И сказали они: «Вы утомились, сеньоры наши». А те спросили: «Где находится ваш дом? Откуда вы пришли?» И отвечали они: «Мы из Тлашкалы. Вы устали, придите и ступите на вашу землю: Тлашкала будет вашим домом. Город Орла, Тлашкала, будет вашим домом».

2 Согласно же Эрнану Кортесу, послы Мотекусомы II прибыли, когда еще шла война с Тлашкалой. Кортес во втором письме-реляции Карлу V сообщает: «Наикатолический сеньор, в этот лагерь на равнине во время войны с этой провинцией [(Тлашкалой)] ко мне прибыли 6 очень знатных сеньоров, вассалов Мотекусомы, примерно с 200 слугами; они сказали мне, что пришли по поручению упомянутого Мотекусомы сообщить мне следующее: что он хочет быть вассалом Вашего Величества и моим другом, и что мне нужно сообщить ему размер дани [(tribute)], которую он будет платить Вашему Высочеству каждый год как в золоте, так и в серебре и драгоценных камнях, и рабах, и одежде из хлопка, и во всем другом, что у него имеется, и что он передаст все это мне, только с условием, чтобы я не входил в его земли, и это условие он выдвигает лишь в связи с тем, что эти земли совершенно бесплодны, всех невозможно прокормить, и ему было бы невыносимо жаль видеть там страдающими от нужды меня и других, которые были со мной; с послами он мне прислал золота примерно на 1 000 песо и столько же одежды из хлопка, которую они носят. И они оставались со мной все время, пока длилась война, до ее конца, они хорошо поняли, что могут испанцы, они были свидетелями подчинения этой провинции, покорности ее сеньоров и всей земли Вашему священному Величеству, что, как я полагаю, пришлось совершенно не по нраву послам Мотекусомы, так как они делали все, что было в их силах, чтобы поссорить меня с моими новыми друзьями [(тлашкальцами)], уверяя меня в том, что те меня обманывают, что вынужденная дружба фальшива, что все эти мои друзья только и ждут момента, чтобы усыпить мою бдительность и совершить какое-либо предательство». Кортес, все еще не доверяя тлашкальцам, повел двойную игру, признавая в письме-реляции Карлу V, что продолжал обхаживать и послов Мотекусомы II, и тлашкальцев, тайком благодаря каждую сторону за совет и делая вид, будто испытывает к ней более теплые чувства, чем к другой.

3 Гостии (hoctias, ед. ч. hostia — жертва, облатка) - у католиков круглые листки из пресного теста, образующие приношения, в виде Тела Христова (Святые Дары); гостии, как и вино, необходимы для причастия.

4 См. прим. 33 к главе «Экспедиция в Табаско».

5 23 сентября 1519 г. — по старому стилю, а по новому — 3 октября 1519 г. Территория города-государства Тлашкала «90 легуа в окружности» — рассказывает Эрнан Кортес в письме-реляции Карлу V — «Город Тлашкала столь огромен и прекрасен, что, чтобы я ни рассказывал о нем, все покажется неправдоподобным, потому что он больше и могущественнее Гранады. Дома в нем столь же великолепны, как в Гранаде, но жителей гораздо больше, чем во времена захвата Гранады. И товаров в нем несравненно больше…» Дома тлашкальцев были сложены из камня, глины или необоженных кирпичей (адобов), а строили их без окон, и в дверных проемах не было дверей, вход прикрывали плетеными циновками. На этих циновках были навешаны кусочки меди, которые звенели, если кто-то входил в дом. В Тлашкале на городской торговой площади, как сообщает Кортес, каждый день собиралось до 30 000 человек, а также много других меньших рынков находились в районах этого города. Особенно хороши были изделия тлашкальских горшечников, не уступавшие лучшим образцам европейской керамики. За порядком на улицах и на торговой площади следили особые чиновники. У тлашкальцев были парикмахерские и бани с горячей водой и паром. Высокие каменные стены делили Тлашкалу на четыре района, каждый из которых занимала одна община со своим вождем. Со всех сторон город обступали окутанная облаками Сьерра Тлашкала и другие горные хребты, поросшие темным сосновым лесом, кленовыми и дубовыми рощами. Тлашкала после заключения мира с конкистадорами, по образному выражению Антонио де Эрреры-и-Тордесильяса, стала «важнейшей опорой кастильской монархии в Новой Испании».

6 Решив, что тлашкальцы уже достаточно преданы конкистадорам, Эрнан Кортес попытался обратить их в христианскую католическую веру. Как сообщает Диего Муньос Камарго, Кортес этим неразумным шагом чуть было не нарушил дружеские отношения и с таким трудом установленный мир. Когда он попытался уговорить жрецов и вождей отказаться от древних богов и уничтожить языческих идолов, тлашкальцы ответили, что одного лишь испанского Бога им будет мало, они, дескать, привыкли ко многим богам. Один оберегает их от бурь, другой от наводнений, третий охраняет на поле боя, и есть еще множество других богов на всякие случаи жизни. Не помогли и старания католических священнослужителей: тлашкальцы внимательно выслушали их, но попросили, чтобы они упоминали имя своего единого Бога лишь у себя в лагере, а то еще индейские боги услышат такие речи и в отместку уничтожат Тлашкалу. В Тлашкале, на одной из городских площадей, конкистадоры установили крест и каждый день проводили возле него торжественное богослужение, на которое с большим интересом взирали тысячи индейцев. Так, по мнению хронистов, индейцы познавали и учились почитать христианскую католическую веру. Как утверждает Антонио де Эррера-и-Тордесильяс, а ему также вторит Антонио де Солис-и-Рибаденейра, само небо пришло на помощь конкистадорам: едва лишь они выступили из Тлашкалы, с неба спустилось светлое облачко и окутало оставленный крест ярким сиянием, этот святой знак всю ночь излучал свет, подобно огненному столбу. То было знамение, которым небо подтвердило благородную миссию конкистадоров, несших христианское учение миллионам язычников-индейцев, — уверяют испанские хронисты.

7 У мешиков знахарка, беря в руки каждого новорожденного мальчика, говорила ему: «Узнай и пойми, что не здесь твой дом, ибо ты — воин и слуга. Твой долг и обязанность — это война, ты дашь Солнцу (Уицилопочтли) пищу (сердца) и питье (кровь)…» Она говорила о священном месте — поле боя, и о великом почете — смерти на жертвенном камне: «Может, ты заслужишь великую награду — смерть от обсидианового ножа». Война — йаойотль (науа yaoyotl) у мешиков считалась служением богам и имела магический смысл; выражение — атльтлачиноли (науа atltlachinoli), также обозначавшее войну, состоит из двух слов — вода и огонь (в сочетании вода и огонь, согласно представлениям мешиков, это кровь — напиток их богов; таким образом, война питает богов). Новорожденному вкладывали в руки стрелу — символ мужества. Мальчиков с самого детства учили сражаться; между 6 и 9 годами (по другим данным — в 15 лет) они поступали в государственную школу: либо в общую — тельпочкалли (науа telpochcalli — дом юношей), готовившую воинов, либо в кальмекак (науа calmecac — ряд домов; школу более высокого типа для более способных и для знатных), готовившую жрецов, высших государственных чиновников. Поступление в эти школы обставлялось весьма торжественно. Эти школы осуществляли целую систему обязательного и массового воспитания и обучения мальчиков — тлакауапауалицли (науа tlacahuapahualitzli), через пипильтиниме (науа, мн.ч. pipiltinime — учителя, ед.ч. пипильтини (pipiltini)) в тельпочкалли и тламатиниме (науа мн.ч. tlamatinime -знающие, мудрецы, ед.ч. тламатини (tlamatini)) в кальмекаке. В результате спартанского воспитания получались преданные своим богам, сильные, жестокие, дисциплинированные и выносливые воины. Простолюдина могла привести к богатству, почестям и знатности только военная служба. В престижности военной службы большую роль играла религия — воины добывали пищу и питье богам, поэты, весь народ мешиков выражал любовь к воинам: «Наши воины, цвет нашей молодежи, особенно любимы. Наши благородные храбрецы на поле боя превращаются в ягуаров. Наши воины-орлы налетают и крушат, захватывая пленников, чтобы затем накормить ими богов». Также поэты воспевали смерть на поле боя: «Ничто не сравнится со смертью в бою, никакая другая не является столь ценной для Подателя Жизни (Уицилопочтли)». Воин — тлакочкалькатль (науа tlacochcalcatl — человек из дома дротиков, воин), им был готов стать каждый мешик в случае войны (общее число их определяется источниками 150000-300 000 воинов), тогда их мобилизовали в нужном для каждого случая числе. Численность постоянных отрядов воинов-профессионалов определяется источниками в несколько десятков тысяч, они стояли гарнизонами в некоторых подвластных мешикам городах и крепостях. Числу воинов, идущих в поход, было примерно равно и число носильщиков с провиантом, водой и др. Каждое крупное воинское соединение мешиков — шикипиль (8 000 воинов) состояло из 20 подразделений (по 400 воинов), а каждое из них также состояло из 20 более мелких (по 20 воинов) - пан (науа pan — знамя, флаг). В каждом квартале (кальпулли) был свой арсенал тлакочкалли (науа tlacochcalli — дом дротиков), находившийся на храмовой площади, на которой собирались воины перед походом. Были у мешиков объединения — «ордена» отличившихся в бою профессиональных воинов: воинов-орлов (связанное с Уицилопочтли) и воинов-ягуаров (связанное с Тескатлипокой); члены их различались по степени заслуг и назывались: старший воин-ягуар (орел), младший воин-ягуар (орел); у них были специальные доспехи и шлемы в виде голов орлов и ягуаров. И было еще одно объединение — «Орден Стрелы», редко упоминавшееся в источниках, его основателем считается Мотекусома II. Помимо этих объединений — «орденов» воинов профессионалов следует назвать еще две группы, которые составляли отборные отряды, члены которых тоже различались по степени заслуг, то были отоми (otomi или отонтины), названные так по свирепому воинственному народу — отоми; у них были короткие челки, бритые виски, а волосы сзади подвязывались в виде косы. Вторые — куачики (куачик (науа cuachic — бритая голова)); волосы на их бритых головах были в виде гребня ото лба к затылку, и оставлялась одна прядь волос над ухом; эта прядь была повязана красной лентой. Бритую поверхность головы куачики раскрашивали в синий и красный цвет. И те и другие давали клятву никогда не отступать и сражались парами, и если один из двух погибал, то второй должен был сражаться один до победы или своей гибели. Воины-мешики носили различного вида стеганые хлопчато-бумажные доспехи ичкауипильи (ichcahuipilli), толщина их была 2-3 пальца (по некоторым источникам, их вымачивали в соляном растворе, такая технология изготовления, но только льняных панцырей, была известна в Старом Свете в период Древнего мира, их не разрубал даже топор), некоторые — различные шлемы и каски, а также дополнительное защитное вооружение: поножи, латы на руках, нагрудные пластины; некоторые знатные носили кольчуги из серебра, золота; знатные и отличившиеся воины носили за спиной воинские знаки — причудливые сооружения, украшенные перьями. У воинов-мешиков были на вооружении: луки тлауитольи (tlauitolli), копьеметалки атль атль (atl atl), стрелы митль (mitl), дротики тлакочтли (tlacochtli), пращи из скрученных хлопчатобумажных нитей, которыми метали округлые обточенные камни-пули (размером с куриное яйцо), деревянные копья тепустопильи (tepuztopilli) с обсидиановыми лезвиями-вкладышами, деревянные «мечи» макуауитль (maquahuitl) с лезвиями-вкладышами из обсидиана, деревянные палицы макана (тасапа), щиты чимальи (chimalli), медные топоры и др. У мешиков на озере Тескоко были флотилии из тысяч боевых лодок. В войнах мешиков на их стороне принимали участие отряды из Тескоко, Тлакопана и других подвластных им городов-государств. В войсках мешиков всегда были жрецы с изображениями богов (чаще всего Уицилопочтли). Одна из главных целей войн мешиков, помимо увеличения покоренных земель и получения дани, — захват как можно большего числа пленных (не нанося им увечий), дабы их могли принести в жертву богам; поэтому среди конкистадоров так мало было убитых. Бой у индейцев сводился к тому, что каждый воин старался пленить как можно больше пленных, не повредив их, а у конкистадоров — убить как можно больше врагов, что в понимании индейцев было не честно и не благородно. Смерть на жертвенном камне считалась у индейцев благородной и прекрасной, известны случаи, когда пленные воины-индейцы, если их по какой-либо причине долго не приносили в жертву богам, требовали исполнения этого. Верховным главнокомандующим воинства мешиков был уэй тлакатекутли (верховный правитель государства мешиков; в то время — Мотекусома II); следующим по значимости был «вице-король» мешиков — сиуакоатль (науа cihuacoatl — женщина змея). Высшими военачальниками и высшими судьями были тлакочтекутли (науа tlacochtecuhtli — повелитель дротиков) и тлакатекутли (науа tlacatecuhtli — повелитель владык); оба они входили в высший совет мешиков — тлатокан (состоял из 6 человек), как и верховный правитель мешиков и «вице-король» сиуакоатль. Каждым крупным воинским соединением мешиков командовали два военачальника, называвшиеся тлакатеккатль (науа tlacateccatl — повелитель, муштрующий людей), один из них выбирался из знати, а другой — из простолюдинов. Завоеванными землями мешики управляли или через назначенных ими местных правителей, или через своих военных губернаторов (таким, например, был Ицкауцин — военный губернатор в Тлателолько). Следует отметить заботу мешиков о своих старых воинах и инвалидах, для них существовали специальные места отдыха. Так, Мотекусома II сделал для них такое место в городе Кулуакан.

8 Чапультепек (Chapultepec — Гора Кузнечика), гора, покрытая лесом, с источником пресной воды у ее подножия, на западном берегу озера Тескоко, южнее города Тлакопан и севернее города Чапультепек. Также см. прим. 15 к главе «ПУТЬ В МЕШИКО».

9 Мешикская копьеметалка атль атль (atl atl) имела короткое деревянное древко (примерно 45 см) с глубоким желобом вдоль середины, в который помещали метательный снаряд; желоб был не сплошной, сзади он был закрыт, чтобы из него не выпал снаряд, когда отводилась рука для метания; ее метательным снарядом могли быть как стрела митль (mitl), оперенная, с обсидиановым наконечником или обожженным на огне, так и дротик тлакочтли (tlacochtli).

10 Это восхождение, скорее всего, имело место уже после событий в Чолуле, когда путь войска Кортеса к Мешико пролегал через горы, между двух высоких вулканов. Тот, что был южнее, называется Попокатепетль (Popocatepetl, на науа букв. — Курящая гора; действующий вулкан, постоянно дымится; в лучах заходящего и восходящего солнца столб дыма над его высоким кратером становится огненно-красного цвета; высота Попокатепетля -5 452 м, до высоты 3 800 м его склоны покрыты дубовыми и сосновыми лесами, выше 4 500 м — вечные снега). Тот, что севернее, называется Истаксиуатль (Iztaccihuatl, на науа — Белая женщина; потухший вулкан; высота — 5 286 м, имеет форму гребня с тремя вершинами, покрытыми вечными снегами, напоминающими очертания белой женщины, голова которой покоится в облаках, а волосы раскинулись по склонам; это впечатление создают белые отроги, покрытые вечными снегами, а на самой вершине ясно обозначен женский профиль — голова и грудь; на рассвете и в часы заката, когда долины лежат в глубокой тьме, вершина вулкана Истаксиуатль кажется спящей женщиной, парящей в розовом сиянии зари). Мешики считали оба эти вулкана мужем и женой и сложили о них поэтическую легенду. Истаксиуатль — прекрасная, нежная, робкая дочь могущественного правителя мешиков и храбрейший из воинов — Попокатепетль верно и преданно любили друг друга. Прошли годы, отец девушки стал немощен; Истаксиуатль была единственной наследницей его трона и славы. И вот, когда отец ее стал стар и слаб, враги, решив, что старого правителя нетрудно будет одолеть, двинулись войной на страну мешиков. Собрав своих воинов, старец пообещал тому, кто победит врагов, отдать руку своей дочери и страну. Отважный Попокатепетль повел мешикских воинов в бой. Они сражались не на жизнь, а на смерть, и яростнее всех сражался сам Попокатепетль. Враги не устояли под ударами мешиков и обратились в бегство. Уже был близок победный конец войны, но тут соперники Попокатепетля, завидуя ему, послали во дворец гонца с ложным известием о гибели молодого героя. Эта ужасная весть до глубины души потрясла Истаксиуатль. С горя она заболела и уснула вечным сном, Попокатепетль, вернувшись с победой домой, узнал о смерти своей невесты. Тогда он построил огромную пирамиду и положил на ее вершину безжизненное тело своей возлюбленной. Затем рядом с этой пирамидой построил вторую — для себя, и с факелом в руках поднялся на ее вершину, чтобы неугасимое пламя вечно освещало могилу любимой. Молодых влюбленных укрыли вечные льды и снега, но факел Попокатепетля пылает и поныне. Попокатепетль — более правильное, у Берналя Диаса — Попокатепек (Popocatepeque).

1 Уэшоцинко (Huexotzinco) - более правильное; у Берналя Диаса — Гуашолькинго (Guaxolcingo). Ныне называется Уэхоцинго (Huejotzingo).

2Тонатиу (Tonatiuh) - с науа: солнце, светоч; в религии и мифологии мешиков бог солнца, тесно связанный с Уицилопочтли и Тескатлипокой; мешики считали, что солнце Пятого (современного) мира (Пятого Солнца) - это Уицилопочтли. Педро де Альварадо получил это прозвище, поскольку его волосы были ярко-рыжего цвета — цвета солнца, что было величайшей редкостью среди индейцев; красно-желтый цвет считался также и символом огня и победы.

3 Сам Кортес указывает во втором письме-реляции Карлу V, что в Чолуле им было перебито 3000 индейцев. Бартоломе де лас Касас в «Истории Индий» сообщает, что в Чолуле погибло более 6 000 жителей, а среди конкистадоров ни один не был убит, и Кортес прекратил резню, лишь когда конкистадоры уже не в силах были держать мечи. Бернардино де Саагун во «Всеобщей истории Новой Испании» (Книга XII) рассказывает, что раньше, еще до резни в Чолуле, еще до мира с Тлашкалой, на ее территории в городе Текоак конкистадоры устроили такое же избиение индейцев.

4 tianguez (науа), тиангис — торговая площадь.

5 аji (кариб.), ахи — индейский (красный) перец (Capsicum annuum).

1 От Чолулы до Мешико оставалось менее 100 км. Как сообщает Кортес во втором письме-реляции Карлу V, он заявил прибывшим в Чолулу послам Мотекусомы II, следующее: «… я им сказал, что не подабает такому великому сеньору послав ко мне самых видных представителей своего двора с просьбой об установлении дружественных связей, подталкивать к нападению на меня других людей — для того, чтобы в случае неудачи объявить себя непричастным к этому делу, добавил, что так как он меня обманул, то и я вынужден изменить свое отношение к нему. До сих пор у меня было только одно желание — повидаться с ним, чтобы установить дружественные связи и чтобы обсудить с ним перспективы наших мирных отношений; теперь я намерен войти в его город как враг, желая сражаться против него и нанести ему возможно больший ущерб. И это при том, что раньше я так сильно стремился к дружбе с ним и к возможности всегда выслушать его мнение относительно дальнейшего существования этой страны». Послы Мотекусомы II конечно все отрицали и просили его хорошенько проверить лживые слова чолульцев прежде, чем начать несправедливую войну против мешиков. Кортес, притворившись, что готов им поверить, сказал послам, что не верит обвинениям чолульцев против Мотекусомы II, так как верховный правитель мешиков его друг и великий сеньор, а великие сеньоры не лгут. Послы поспешили в Мешико дабы передать слова Кортеса Мотекусоме II.

2 На самом деле, помимо носильщиков-тлашкальцев были в войске Кортеса, идущем в Мешико, и воины тлашкальцы. Считается, что носильщики (тламеме) могли проходить в день 24 км с грузом 34 кг.

3 Кальпан (Calpan) - более правильное; у Берналя Диаса — Искальпан (Iscalpan). Эрнан Кортес в своем втором письме-реляции (от 30 октября 1520 г.) Карлу V о встрече в этом местечке не сообщает.

4 Тлалманалько (Tlalmanalco) - более правильное; у Берналя Диаса — Таманалько (Tamanalco). И до сего дня сохранилось его название — Тлалманалько (Tlalmanalco).

5 Чималуакан (Chimalhuacan), Амекамека (Атесатеса) - более правильные; у Берналя Диаса — Чималоакан (Chimaloacan) и Мекамека (Месатеса).

6 Это и было самым важным для успеха конкисты. Как сообщают хронисты, начиная со встречи Кортеса с тотонаками, после высадки на побережье и на всем протяжении пути конкистадоров в Мешико, все встречавшиеся Кортесу индейские племена жаловались на тяжесть мешикского гнета, на поборы, на бесчинства и жестокость Мотекусомы II, мешикских воинов и чиновников. Все эти племена жаждали сбросить владычество мешиков. И в самой долине Мешико у Мотекусомы II нашлось много врагов. Так, даже ближайших своих союзников из Тескоко Мотекусома II сделал врагами. Незадолго до начала конкисты произошло следующее. К тому времени из трех союзных городов — Тескоко, Тлакопана и Мешико (Теночтитлана), — Тлакопан уже полностью утратил свое значение, и власть его правителя была чисто формальной, всеми делами управлял Мотекусома II, — Тескоко, пока там правил Несауальпилли, также находилось под влиянием Мотекусомы II, — господствовало в союзе Мешико. Но вот в 1516 году Несауальпилли умер, не назначив преемника (по обычаю правитель при жизни назначал себе преемника), а у него было несколько десятков сыновей, так что претендентов на трон было более чем достаточно. И при этом большинство из наиболее знатных и богатых тескокцев желали, чтобы правителем Тескоко стал сын Несауальпилли — «принц» Иштлильшочитль, родственник и тезка хрониста, описавшего эти события, Фернандо де Альбы Иштлильшочитля. Но Мотекусома II отверг их мнение, и править в Тескоко стал другой сын Несауальпилли, племянник Мотекусомы II — Какама (Какамацин), послушный воле Мотекусомы II. Казалось, Мотекусома II мог торжествовать, но как это в жизни часто бывает, за кажущимся успехом надвигалась неудача, а за видимым спокойствием и лояльностью скрывалась буря. Иштлильшочитль и его сторонники ожидали лишь удобного случая, чтобы скинуть владычество мешиков, и не собирались оказывать им помощь, но жаждали всеми силами и средствами способствовать крушению мешикской державы. И такой случай представился им, как и другим индейским племенам, с прибытием конкистадоров.

7 См. прим. 5 к главе «Послы из Мешико».

8 Эрнан Кортес об этом так сообщает императору Карлу V в своем втором письме-реляции: «Я им [(послам Мотекусомы II, требовавшим, согласно воле своего владыки, немедленного ухода конкистадоров)] ответил: нам совершенно необходимо войти в их страну, так как я должен дать Его Величеству, моему Королю, подробный отчет о сеньоре Мотекусоме и его империи. И поскольку я не могу отказаться от посещения столицы империи [мешиков], было бы лучше, если бы он согласился на это и не вмешивался в определенные дела… К моему великому сожалению, сеньору Мотекусоме причинило бы большой вред, если бы он вынашивал какие-либо коварные планы». Также Кортес сообщал Карлу V, что в Мешико (Теночтитлане) во дворцах скрыты огромные сокровища, и что Мотекусоме II подчинены все местные племена и народы, и уверял, что Мотекусома II, закоренелый язычник, чуть ли не каждый день приносящий в жертву своим кровожадным богам-идолам тысячу невинных людей обоего пола, будто бы уже признал себя вассалом Карла V и вскоре «живым или мертвым попадет в руки испанцев». Бернардино де Саагун, перечисливший ряд необъяснимых, таинственных явлений — предзнаменований грядущих бедствий, сообщает в своей «Всеобщей истории Новой Испании», что по мнению Мотекусомы II и мешиков, да и индейцев других племен, они предвещали какие-то надвигающиеся трагические события, перемены, а с прибытием пришельцев-конкистадоров со стороны моря, с востока, все это получило подтверждение и лишний раз подчеркнуло сверхъестественное происхождение прибывших, подкрепленное их победами. И Мотекусома II никак не мог принять твердого решения, как ему поступить с пришельцами, он через многих своих посланцев к Кортесу то запрещал конкистадорам идти в Мешико, то приглашал посетить столицу; как сообщает Саагун, не помогло Мотекусоме II и то, что он временно затворился в одиночестве, постился и молился всем богам. Уходил в Черный Дом, о котором так рассказывает Антонио де Солис в «Истории завоевания Мешико»: «(Книга III, глава XIV)… среди всех построенных по приказу Мотекусомы зданий было одно, выделявшееся из остальных, оно называлось печальным домом из-за того, что он туда обычно уходил в знак своей печали, когда умирал кто-либо из его родственников или при всеобщих бедствиях и несчастьях. Внешний вид этого дома сам по себе был уже довольно страшным и с первого взгляда наводил печаль и тоску. Стены, кровля, покои и все в нем украшения были полностью черными, а окна были как отверстия, какие обычно делают в стенах, где нет никакого жилья, и были столь малы, что свет сквозь них проходить не мог. В этом темном и страшном доме жил Мотекусома столько, сколько длилась его печаль и беспокойство». У этого Черного Дома — Дома Земли был свой управляющий, связанный с колдунами и магами, которые приглашались, совершали обряды и т.д. Нерешительность увеличивали никак не помогавшие остановить конкистадоров и оказавшиеся напрасными ценные дары, грандиозные жертвоприношения богу войны Уицилопочтли, колдовские заговоры, противоречивые советы жрецов, толковавших волю богов. Не прибавляли уверенности и разногласия разделившихся на две части высших мешикских вельмож и правителей союзных городов; так, одни, которых было большинство, во главе с племянником Мотекусомы II, правителем Тескоко Какамацином, предлагали встретить конкистадоров с почетом как представителей дружественной державы, а другие, число которых было меньше, во главе с братом Мотекусомы II, правителем Истапалапана Куитлауаком и другим племянником Мотекусомы II Куаутемоком, настаивали на том, что следует собрать войска и прогнать пришельцев из страны, или погибнуть, храбро сражаясь. По словам Саагуна, Мотекусома II воскликнул: «Какое может быть сопротивление, когда сами боги против нас! Больше всего меня пугает судьба старых и немощных, женщин и детей, слишком слабых, чтобы сражаться или искать спасения в бегстве!» И еще одно сообщение Бернардино де Саагуна из «Всеобщей истории Новой Испании» (Книга XII, глава XIV): «… 6. — В ту пору Мешико выглядел совершенно покинутым городом: никто не приходил, никто не уходил. Матери не отпускали от себя своих детей. На дорогах никого не было видно. Никто не ходил по улицам, никто их не переходил. Все попрятались по своим домам и предавались своему горю… 7. — Простолюдин говорил: — Пусть будет, что будет! Пусть все будет проклято! Что тут можно сделать? Очень скоро мы погибнем. Вот мы стоим и ожидаем своей смерти..!» Испанские хронисты, во главе с Кортесом, всячески старались очернить Мотекусому II, в частности, представляя его трусом. Так, Гомара сообщает, и ему вторит Эррера, что Мотекусома II во время приближения конкистадоров к Мешико был во власти непреодолимого панического страха. И Диего Дуран в «Истории индейцев Новой Испании и островов у материка» говорит о Мотекусоме II в том же духе: «Со слезами на глазах он обратился к народу и сказал, что появление чужеземцев пугает его… [(после этого Мотекусома II, вернувшись во дворец,)] попрощался с женами и детьми со слезами и великой печалью, приказав подчиненным позаботиться о его семье, поскольку сам он считает себя обреченным на смерть».

9 В переводе Д. Н. Егорова Какамацин и правители других индейских больших городов имеют титул «князь», у Берналя Диаса — senor [(сеньор)], поэтому «князь» заменен на «сеньор», как более точное и правильное. Франсиско Лопес де Гомара о Какамацине, прибывшем в лагерь конкистадоров, сообщает, что он внимательно присматривался к пришельцам и вскоре убедился, что они не боги и не посланцы богов, а такие же смертные люди, как мешики, только белокожие и отлично вооруженные. Какамацин (Cacamatzin) в окружении большой свиты, более тысячи человек, одетых в белые накидки и украшенных разноцветными перьями, прибыл в город Айоцинко, где и произошла эта первая встреча Какамацина с Кортесом. Какамацину тогда было 20 лет.

10 Мискик (Mizquic) - более правильное; у Берналя Диаса — Мескик (Mezquique).

11 Истапалапан (Iztapalapari) - более правильное; у Берналя Диаса — Естапалапа (Estapalapa). Кортес в своем втором письме-реляции так описывает этот город: «Город Истапалапан имеет, по-видимому, около 15 000 жителей; он возвышается на берегу большого соленого озера; часть его построена на уходящей в озеро дамбе. У касика имеются дворцы, строительство которых в настоящее время еще не завершено, хотя и в таком незавершенном виде они могут сравниться с лучшими дворцами из тех, которые есть у нас в Испании — по красоте, планировке и всему тому, что касается обслуживания; правда, рельефные украшения, столь распространенные у нас в Испании, здесь не используются. Во многих кварталах на разной высоте разбиты сады, полные величественных деревьев и прекрасных декоративных растений; там же находятся бассейны с пресной водой, с цементированными бордюрами и с лестницами, уходящими в глубь бассейна. Возле дворца громадный огород, над которым возвышается бельведер с галереями и прекрасными помещениями для отдыха».

12 Вероятно, это об Амадисе Галльском (точнее Амадисе Уэлльском, так как его родина Gaula — Уэлльс, Валлис) - герое сказочного рыцарского романа «Смелый и доблестный рыцарь Амадис, сын Периона Галльского и королевы Элисены» в 4-х частях, подлинный текст которого написан на испанском языке; первое дошедшее до нас издание, вышло в Сарагосе в 1508 году. Этот роман пользовался огромной популярностью в конце XV — начале XVI века, имел множество подражаний и продолжений, им зачитывался и Дон Кихот в одноименном романе Мигеля де Сервантеса. Еще был и Амадис Греческий по прозванию Рыцарь Пламенного Меча — герой одноименного сказочного рыцарского романа.

13 Куитлауак (Cuitlahuac) [Куитлауакцин (Cuitlahuactzin)] - более правильное; у Берналя Диаса — Коадлабака (Coadlabaca); правитель города Истапалапана, родной младший брат Мотекусомы II. Куитлауакцин с самого начала был противником конкистадоров, говоря: «Я молю наших богов, чтобы вы не впускали в свой дом тех, кто выгонит вас из него и отнимет ваши владения, ибо потом, когда вы захотите исправить положение, будет уже поздно»; эти слова его сбылись. Знаменит тем, что возглавил вооруженную борьбу против конкистадоров и был избран следующим после Мотекусомы II правителем Мешико (Теночтитлана). Франсиско Хавьер Клавихеро (1731 г. — 1786 г., монах-иезуит, мексиканский историк) говорит о Куитлауакцине в своей «Древней истории Мексики» так: «(Книга IX, глава 24) Человек благоразумный и весьма рассудительный, щедрый, как и его брат, он обладая прекрасным вкусом, о чем свидетельствовали его знаменитые дворец и сады в Истапалапане, которые так восхитили Кортеса и других испанцев. Известному натуралисту Эрнандесу повелось видеть часть этих садов, и он упоминает о различных деревьях и растениях, привезенных туда из других стран по приказу Куитлауакцина». Правителем Кулуакана (Culuacan) был Тесосомок (Tezozomoc).

14 Койоакан (Соуоасап) - более правильное; у Берналя Диаса Куюакан (Сиуиасап); правителем Койоакана был брат Мотекусомы II. Долина Мешико вызвала восхищение у конкистадоров с самого начала. Так, согласно сообщению хрониста Хуана де Торкемады, из уст пораженных конкистадоров, достигших горного перевала, откуда им открылся чудесный вид благоустроенной и прекрасной долины Мешико, вырвались восхищенные возгласы: «Вот она, земля обетованная!» А об Эрнане Кортесе Франсиско Лопес де Гомара сообщает, то же говорит и Гонсало Фернандес де Овьедо-и-Вальдес, что он был готов, словно орел, ринуться с гор на добычу, и не скупился ни на заманчивые обещания, ни на угрозы, уговаривая конкистадоров без промедления следовать за ним в долину Мешико, к столице мешиков. Перед вступлением в Мешико Кортес объявил конкистадорам: «Отсюда должно начаться завоевание великих империй и владений, именно здесь находится то место, которое дьявол сделал главным своим убежищем, и если этот город покорится нам и покорится легко, то без труда будет завоевано и все остальное».

15 .. а нас лишь 400 солдат — Берналь Диас по общей традиции испанских авторов часто забывает о союзниках-индейцах конкистадоров. В Мешико же вошло войско во главе с Кортесом численностью, по разным данным, от минимальной — около 7 000 человек (из них испанцев от 400 человек, остальные — союзники-индейцы: тотонаки, из Тлашкалы, из Уэшоцинко и другие), до максимальной — около 500 испанцев и 28 000 союзников-индейцев. Мешикский свидетель так описывает идущих в Мешико конкистадоров: «Они шли в боевом порядке, словно завоеватели, и пыль поднималась за ними с дороги, их копья сверкали на солнце, флажки трепетали, словно летучие мыши. Некоторые из них были одеты в железо с головы до пят; они пугали всех кто их видел». Также приводим здесь данные о численности населения города Мешико (Теночтитлана) времен конкисты, о его основании, а также несколько его описаний, составленных испанскими авторами. По словам Анонимного конкистадора, в начале конкисты в городе Мешико жили около 300 000 человек. Согласно Фернандо де Альбе Иштлильшочитлю, к началу осады Мешико в мае 1521 г. армией Эрнана Кортеса в этом городе находилось 300 000 мешиков, из которых погибло более 240 000; то есть в живых осталось около 60 000 человек. Из этого сообщения Иштлильшочитля становится понятна цифра 60 000 человек (она даже подтверждает сведения Иштлильшочитля) - число жителей Мешико, указанное Алонсо Суасо (Alonso Zuazo, родился в 1466 году — умер в 1527 году, испанский монах, написавший мемуары), посетившего столицу астеков в 1521 году после разгрома города конкистадорами. Педро Мартир де Англериа указывает, что в Мешико находилось 60 000 домов, то же самое утверждают Анонимный конкистадор и Франсиско Лопес де Гомара. И Антонио де Эррера-и-Тордесильяс указывает, что в Мешико было 60 000 домов; а для доставки продовольствия в столицу, как сообщает Эррера, мешики использовали 50 000 пирог. Эту же цифру (60 000 домов) приводит и Франсиско Хавьер Клавихеро, а Хуан де Торкемада, цитируемый Клавихеро, сообщает, что в столице государства астеков было 120 000 домов. Согласно же Антонио де Солису-и-Рибаденейре, в Мешико проживало 60 000 семей; в таком случае население города составляло 300 000 человек и эта цифра совпадает с данными Анонимного конкистадора и Иштлильшочитля (для сравнения: в то время в Риме, Константинополе и Венеции жило по 100 000 человек, в Севилье — 60 000, а в Лондоне — 50 000 человек). Некоторые авторы определяют число жителей Мешико в таких цифрах: около 500 000, около 650 000 или 700 000 человек. Согласно Клавихеро, столица государства мешиков была основана за 196 лет до разгрома города конкистадорами, то есть в 1325г. (по другим источникам в 1321 г.); и как он сообщает, число основавших Мешико (Теночтитлан) мешиков было незначительно, а их положение тяжелым. Как известно, странствия мешиков закончились на самом большом острове озера Тескоко, где они увидели орла, сидящего на кактусе-нопале и пожирающего змею. Орел — это солнце Пятого (современного) мира — Пятого Солнца, это Уицилопочтли, обещавший мешикам благополучие и рабскую покорность других племен. Увиденное мешиками было символом победы Уицилопочтли — солнца над тьмой и местными племенами, коих олицетворяла змея. И это было истолковано мешиками, что они достигли обещанной им Уицилопочтли «земли обетованной»; уже к XVI веку мешикам были подвластны земли от океана до океана, население которых составляло 5-6 миллионов человек. Антонио де Эррера-и-Тордесильяс, следуя Хосе де Акосте, дает краткий очерк основания Мешико (поселений Теночтитлан и Тлателолько). Прежде всего была построена капелла из извести и камня для идола Уицилопочтли. Затем идол повелел жрецу, чтобы это святилище оставалось посредине поселения (Теночтитлан) и чтобы вожди с их родственниками и воинами расселились в четырех районах, построив жилища так, как покажется наилучшим каждой группе (от святилища Уицилопочтли мешики провели линии на запад, юг, север и восток, разделив таким образом весь остров на четыре части; так возникли четыре больших центральных района Теночтитлана (Мешико); вот их названия согласно индейскому хронисту Эрнандо Альварадо Тесосомоку и другим источникам: Мойотлан (после взятия Мешико в 1521 году стал называться Сан Хуан), Куэпопан (Санта Мария ла Редонда), Ацакоалько (Сан Себастьян) и Теопан (Сан Пабло). Когда это разделение было произведено, идол снова повелел им разделить между собою богов, которых он указал, и в каждом квартале (кальпулли (науа calpulli -великий дом) - родовая община, квартал) отвести особое место для поклонение богам. Таким образом, каждый район разделился на несколько меньших частей — кварталов (кальпулли), соответственно числу богов, которым идол приказал поклоняться… После этого разделения те вожди, которое считали себя обиженными, ушли в 1338 году (через 13 лет после основания Теночтитлана) со своими родственниками и воинами искать другое место; они обосновались по соседству с Теночтитланом, основав поселение Тлателолько (на месте более древнего поселения Тлатилько (Tlatilco), 1 тыс. до н. э.). Согласно Эрнандо Альварадо Тесосомоку, из 17 кальпулли (родовых общин, каждую возглавлял особый начальник -кальпуллек) мешиков 15 поселились в Теночтитлане, а 2 — в Тлателолько. А к XVI веку, согласно Бернардино де Саагуну, в каждом из четырех больших центральных районов Теночтитлана было по 12-15 школ (в каждом квартале (кальпулли) было по 1 школе), то есть общее число кварталов (кальпулли) в этих четырех районах равнялось 48-60; так же в «Кодексе Осуна» говорится о 60-70 кварталах (кальпулли) для центра Теночтитлана. Вот как описывает Мешико Эрнан Кортес во втором письме-реляции Карлу V: «Прежде чем начать сообщать о делах, произошедших в этом великом городе, и о других, по моему мнению, чтобы можно было их лучше понять, следует рассказать в этой части о виде Мешико, где этот город находится и некоторые другие [города], расположенные рядом и связанные с ним, ведь эта [провинция] была главным владением Мотекусомы. Эта провинция имеет округлую форму и вся окружена очень высокими и мрачными горами, протяженность ее около 70 легуа, на ней расположены два озера, которые почти заполняют ее всю, поэтому можно плыть на лодках более чем на 50 легуа. Одно из этих двух озер — с пресной водой, а другое, которое больше, — с соленой. Они отделены друг от друга небольшим перешейком из довольно высоких холмов, тянущихся посередине этой долины, а связывает эти два озера один канал. Этот канал протяженностью в один арбалетный выстрел [(около 500 м)], и через него из одного озера в другое, в города и поселения, расположенные на упомянутых озерах, можно добраться по воде, наняв лодки, без необходимости идти по земле. А поскольку это соленое большое озеро прибывает и убывает, при приливах разливаясь как море, то вода течет из него в пресное столь сильно, как полноводная река, и следовательно, убывая, течет из пресного в соленое. Великий город Теночтитлан расположен на этом соленом озере, и от берега до упомянутого города, любой его стороны, в которую хотели войти, было 2 легуа. Он имеет четыре входа, каждый — мостовая [на дамбе] рукотворной, шириной как два кавалерийских копья [(около 10 м)]. Это столь великий город, как Севилья и Кордова вместе взятые. Об улицах в нем скажу так: главные весьма широкие и очень прямые, у некоторых из них и всех остальных половину улицы образует мостовая, другую половину — канал, по которому плавают лодки. Там, где каналы пересекаются, дорога прерывается, и во всех этих проломах, очень широких, есть мосты из очень широких и весьма больших балок, соединенных вместе, крепких и хорошо изготовленных и обтесанных, и по многим из этих мостов могут пройти 10 лошадей в ряд. И по нашему прибытию, если бы жители этого города захотели совершить предательство, для этого у них было множество средств в упомянутом городе, построенном таким образом, как я рассказал, подняв мосты у входов и выходов из него и обрекая нас на смерть от голода, лишив нас возможности выйти [из Мешико] к суше. После того, как мы прибыли в упомянутый город, я приступил к сооружению четырех бригантин и построил их за очень короткий срок, так что они могли доставить 300 человек на сушу и перевезти лошадей, когда это нам понадобится. …Есть в этом великом городе множество построек весьма прекрасных и очень больших, поскольку здесь находится столь много дворцов всех сеньоров этой земли — вассалов упомянутого Мотекусомы, они живут в своих дворцах известное время года [(зимой)], и многочисленные богатые горожане живут в весьма великолепных домах. Все они, помимо прочего, с очень большими и хорошими помещениями и имеют великолепные цветники с разного вида цветами как при верхних помещениях, так и при нижних. Вдоль одной дороги на дамбе в этот великий город тянутся две трубы из строительного раствора, каждая шириной в два шага и высотой в один эстадо [(около 1,67 м)], и по одной из них течет струя очень хорошей пресной воды толщиной в тело человека, которая попадает в центральную часть города, эту воду все пьют и используют для других нужд. Вторая [труба] тянется пустой на случай, когда хотят почистить первую, по ней пускают воду, пока первую чистят; и вода, подходя к мостам [над проломами], из-за этих проломов с соленой водой, через них пропускается [по трубе, лежащей] на опорах величиной с быка, сооруженных по всей длине упомянутых мостов, и так служат городу. Вода перевозится на продажу в лодках по всем улицам, и та, что взята из трубы, и привозная; воду провозят под мостами, по каналам, и там есть люди, которые нагружают лодки и получают плату за свою работу… В этом городе множество разных ремесленников, которые принимают заказы на работу. Жители этого города ходят в приличной искусно сделанной одежде и отличаются большим усердием, чем в других провинциях и городах; поскольку здесь находится постоянная резиденция сеньора Мотекусомы и всех сеньоров — его вассалов, постоянно бывающих в городе, безупречный порядок господствует в этом городе во всем. И поскольку невозможно подробно описать все в этом великом городе, под конец скажу, что жизнь в нем в общем-то напоминает жизнь в Испании, и можно лишь удивляться четкому порядку и существующей здесь повсеместно хорошей системе управления, несмотря на то, что этот варварский народ не знает истинного Бога и не имеет никакой связи с просвещенными нациями». А вот что сообщает Анонимный конкистадор: «Великая столица Теночтитлан расположена на озере с соленой водой, к тому же не точно в его центре, а ближе к его западному берегу, так, что ее дома подходят к суше на расстояние четверти часа пути. Она, очевидно, имеет в окружности от двух с половиной до трех легуа, и большинство видевших ее во время завоевания, определяет число жителей в ту пору примерно в 300 000 человек, живших в 60 000 домов. По дамбам с суши в центр этого города ведут три мощеные дороги, каждая шириной более 30 шагов. Самая длинная из них прорезает озеро на протяжении двух легуа. Северная и южная дороги [на дамбах] соединяются в центре города, так что их следует считать единой дорогой. Третья имеет протяженность по воде лишь в четверть легуа, но еще на три четверти тянется по земле, и по ней на это расстояние к центру города идет водопровод, подающий весьма хорошую пресную воду; ее источник находится на горе Чапультепек [(Гора Кузнечика)], у подножия которой вода стекает в глубокий водоем, а оттуда доставляется в город. В городе красивые широкие улицы, среди них две или три могут считаться главными. Все остальные подходят к вымощенным кирпичом берегам каналов, которые проходят во всех направлениях по всем кварталам, так что жители от своих домов могут в любое место добраться и по суше, и по воде с помощью лодок, которые изготавливаются из выдолбленных стволов деревьев; среди них встречаются лодки такой величины, что в них могут удобно расположиться пять человек. Часть улиц города представляет собой каналы, так что здесь можно попасть в дома лишь на лодке. Подобным же образом построены и другие поселения на озерах, соленом и пресном, и на островах, расположенных на них… В городе [Мешико-Теночтитлане] имелся гарнизон, насчитывавший 10 000 человек, сплошь отборные воины, личная охрана правителя, которая повсюду сопровождала его, а также поддерживала спокойствие и порядок внутри города и в его окрестностях… Сам город [Мешико-Теночтитлан] имеет вытянутую форму; в центре его расположены главный храм и дворцы сеньора и наиболее знатных лиц».

1 Поблизости от места, где к главной дамбе, ведущей из Истапалапана, присоединялась дамба, ведущая из Койоакана, ближе к Мешико, находилось укрепление Шолоко (Xoloco) с двумя башнями и стенами из камня, около него и произошла встреча этой процессии знатных мешиков и конкистадоров; затем они двинулись далее в Мешико по главной дамбе, на которой, уже в южном пригороде Мешико (Теночтитлана) - Уициллане, произошла встреча Кортеса с Мотекусомой II. Сеньоры, ушедшие вперед встречать Мотекусому II, — Какамацин, правитель Тескоко, племянник Мотекусомы II, — Куитлауак, правитель Истапалапана, младший родной брат Мотекусомы II, — Тетлепанкецальцин, правитель Тлакопана, племянник Мотекусомы II, — правитель Койоакана, брат Мотекусомы II (по Берналю Диасу — племянник), потом, при встрече, и вели вчетвером Мотекусому II под руки.

2 …cotaras… — так у Берналя Диаса, от cutara (кариб.), разновидность сандалий, на науа — кактли (cactli); кроме сандалий на Мотекусоме, как и на других мужчинах -мешиках, были: набедренная повязка маштлатль (maxtlatl) и накидка тильматли (tilmatli), только более роскошные, а также головной убор в виде диадемы шиууицолли (xiuhuitzolli), который носили только очень знатные мешики.

3 Приведем еще два описания этой встречи. Первое — из второго письма-реляции Эрнана Кортеса императору Карлу V: «На следующий день после прибытия в этот город [Истапалапан] я отправился, и пройдя пол-легуа, вступил на дорогу [на дамбе], которая тянется посреди этого упомянутого [соленого] озера на две легуа до заветного великого города Теночтитлана [(Кортес называет Мешико-Теночтитлан — Temextitan)], расположенного посреди указанного озера, ширина этой дороги — два кавалерийских копья [(около 10 м)], и по ней, весьма хорошо построенной, могли передвигаться шеренгой восемь конных, а на воде находятся многочисленные постройки. Так, один городок, первый из трех, который называют Мисикальсинго, большей частью расположен на этом упомянутом озере, а два других, из которых один называют Никиака, а другой — Училоучико, были на его берегу, но многие строения и на воде. В первом из этих городков было около 3 000 жителей, а во втором — более 6 000, и в третьем — 4 000 или 5 000 жителей; и во всех очень хорошие постройки — дома и башни, особые дворцы их сеньоров и знатных особ, и их капища [(Кортес называет их — мечети (mezquitas))] и молельни, где были их идолы. В этих городах есть очень много соли на продажу, которую добывают из воды этого упомянутого озера, с поверхности земли омываемой озером, и общеизвестным образом, делая головки прекрасной соли, которую сбывают и местным жителям, и за пределами своей округи. И так тянется та хорошая дорога [на дамбе], а за пол-легуа до самого города Теночтитлана к ней присоединяется другая дорога [на дамбе], которая идет с суши [из Койоакана], и в этом месте находится очень сильное укрепление с двумя башнями, огороженное стеной [высотой] в два эстадо [(1 эстадо = около 1,67 м)] с парапетом с зубцами, по всей ограде, в которое войти с этих двух дорог можно лишь в двое ворот, одни — для входящих, а другие — для выходящих. Тут меня встречали, чтобы увидеть и поприветствовать около 1 000 знатных людей, граждан этого прекрасного города, все одетые в одинаковую одежду, согласно своему обычаю, очень богато; и по моему прибытию каждый из них совершал, подходя ко мне, одну церемонию, которая среди них часто употребляется, — каждый касался рукой земли и ее целовал, и так пришлось ожидать почти час, пока все они по одному совершат эту церемонию. Около города был деревянный мост в 10 шагов шириной на той прямой дороге [на дамбе], и также за этим укреплением у города, поскольку было поселение это на воде, то вход и выход прекращали и восстанавливали, когда хотели, убирая и ставя несколько очень длинных и широких балок, из которых получается хороший мост; и таких было множество по всему городу, как дальше в реляции о делах здешних я представлю Вашему Высочеству. После перехода этого моста, нам вышел навстречу сеньор Мотекусома в сопровождении около 200 сеньоров, босых и одетых в другие ливреи или виды одежды, весьма богатые, согласно своему обычаю, более лучшие чем у других, и шли они двумя рядами, придерживаясь ближе к краям улицы, очень широкой, весьма красивой и прямой, от одного ее конца и до другого было две трети легуа, и с одной ее стороны и с другой — очень хорошие и большие строения, и также размещенные наподобие мечетей, а упомянутый Мотекусома шел по середине улицы вместе с двумя сеньорами, одним по правую руку, другим по левую, каждый из них — великий сеньор, замечу, что один [Какамацин] нас первым встретил, а другой был братом упомянутого Мотекусомы и сеньором города Истапалапана, из которого в этот день я вышел, все трое в одежде одного вида, за исключением Мотекусомы, который шел обутый, а два других сеньора босиком; каждый из них поддерживал его под руку, и так как мы сблизились, я спешился и пошел ему навстречу один, раскрыв руки, чтобы приветствовать его объятием, но эти два сеньора, которые с ним шли, встали между нами, чтобы я не коснулся его, и они и он совершили также церемонию целования земли, и закончив, он велел своему брату, шедшему с ним, пойти со мной, поддерживая под руку, а сам с другим пошел впереди меня на небольшом расстоянии. А после моего с ним приветствия подходили также ко мне те все другие сеньоры, которые шли в двух рядах, по порядку, один за другим, и тотчас возвращались в свои ряды, а в то время, когда я, подойдя говорил с Мотекусомой, я снял с себя ожерелье из жемчужин и алмазов из стекла и повесил ему на шею; а затем, когда шли по улице вперед, приблизился его слуга с двумя ожерельями с креветками [из золота], завернутыми в ткань, они были сделаны из множества красных раковин улиток, и на каждом ожерелье висело по 8 золотых креветок великолепной работы, столь крупные, как геммы, и когда их принесли, он повернулся ко мне и повесил мне на шею. И направились по улице таким же образом, как уже говорил, к одной очень большой и красивой постройке, которую он предоставил нам для размещения, хорошо подготовив. И там, взяв меня за руку, он повел меня в большой зал, который был напротив патио [(внутреннего двора)], в который мы вошли, и там он посадил меня на очень богатое возвышение и для себя велел доставить такое же, а мне сказал, чтобы я ждал его там, а сам удалился». А второе — из «Всеобщей истории Новой Испании» Бернардино де Саагуна: «Книга XII, глава XV О том как испанцы вышли из Истапалапана, направившись в Мешико. 1. — Вышли испанцы из Истапалапана все готовые к бою и по своему установленному порядку по-отрядно: впереди двигались несколько конных, для обнаружения любой устроенной засады, они вели также двух гончих псов; вслед за ними дон Эрнан Кортес с другими многими испанцами, все в полном вооружении и согласно своему установленному порядку, за ними двигался обоз [(носильщики с грузом)] и пушки на своих двухколесных лафетах; шли во множестве индейцы-воины со всем своим вооружением, много тлашкальцев и уэшоцинков; в таком порядке они подошли к Мешико [(там же, но в версии текста на языке науа дается более подробное описание: «Книга XII, глава XV Здесь рассказывается о том, как испанцы, выступив из Истапалапана, продвигаются в Мешико 1. — Итак, уже они находились на марше рядом с Мешико. Конечно же наряженные, одев свое воинское убранство, привязав и повесив свое личное оружие. Тут же их конные в строю рядами, разместившиеся длинными группами, как по линии, построенные эскадронами. 2. — Впереди двигаются как предводители четверо конных; двигаются впереди во главе остальных, двигаются первым рядом, перед всеми. Они двигаются и поворачиваются и возвращаются, сделав так, поворачиваются и возвращаются назад; они двигаются там шагом, непрерывно следя; двигаются, слушая и наблюдая за всей дорогой. Они двигаются, следуя улицами; двигаются осматривая, останавливаясь при всяком [подозрительном] случае; постоянно смотря вверх на плоские крыши. 3. — Так же еще с ними собаки; их собаки бегут впереди; они бегут, обнюхивая повсюду в поисках следов, двигаются тяжело дыша, тяжело дыша непрерывно. 4. — Затем, по их обыкновению, следует [знаменосец] впереди остальных, следует прежде других, следует по обычаю с поднятым развернутым знаменем из куска ткани, несет его в руке, следует, встряхивая им, следует, поворачивая его то одной стороной, то другой, не останавливаясь, управляет им. Следует очень красуясь, держится как великий герой. 5. — Его весьма плотно окружают, двигаясь, прикрывая его, держась наготове, двигаясь вблизи него, люди с мечами, вытащенными из ножен; двигаются с мечами блестящими [из железа]. А в другой руке они несут [щиты], на руках у них висят их щиты; щиты из дерева, щиты из кожи. 6. — А вслед за ними, вторым отрядом, двигаются всадники на лошадях, в панцирях из хлопка, со щитами из кожи и с копьями [с наконечниками] из железа. Их мечи свисают на бока лошадей. 7. — На лошадях колокольчики, они покрыты колокольчиками, двигаются, неся колокольчики. Сильно звенят колокольчики, разносится звук колокольчиков. Эти «лошади», эти «олени» фыркают, ржут; потеют каплями, как вода сочится их пот. И пена с их морд падает на землю: как вода, вспененная с amole, шлепались увесистые хлопья пены. 8. — Когда они скачут, происходит суматоха; сильный шум, так как поверхность дороги была вымощена камнями. После этого поверхность была выщерблена там, куда попадали лошади ногой. С одного раза ломалось там, куда попадала их передняя или задняя нога. 9. — Затем третьими, третьим отрядом, идут арбалетчики, у их арбалетов луки из железа. Они держат в руках арбалеты. Они идут наготове, идут осматриваясь, идут, держа их заряженными. Другие, однако, положив на плечо, идут держа и неся свои арбалеты. И колчаны висят на боку, свисая вниз с их плеч. Полные, набитые стрелами; были наполнены стрелами [с наконечниками] из железа. 10. — Они, в панцирях из хлопка, достающих до колен, толстых и крепких, как камень, как туф, и хорошо прошитых. На голове у идущих были также каски с [подкладом из] хлопка. И на ее гребне помещены были перья кецаля, которые развевались то в одну сторону, то в другую. 11. — Четвертой частью были вновь всадники на лошадях. Подобные по снаряжению тем, о которых уже было сказано выше. 12. — Пятая часть — аркебузники, которые несут огнестрельное оружие. Они несут аркебузы на плече, некоторые несут наготове. 13. — Когда же они вошли в большой королевский дворец [Ашаякатля], жилище сеньоров, они стреляли из своего [огнестрельного] оружия, палили из пушки. Грохотали, палили, производя суматоху, выкидывая вспышки, и вслед за этим долго был дым, он длительное время рассеивался, все стало запачкано дымом. Дым был, дым распространялся, он скверно пах, попадал в голову, и всех тошнило. 14. — И двигается в конце, вслед за ними всеми, их предводитель, вроде как наш тлакатеккатль [(tlacateccatl)]. Искусный как военный вождь, как предводитель войск. И двигаются, держась наготове, двигаются вблизи него, плотно прикрывая его, капитаны, воины, ординарцы. Со своим облачением, как и наши куакуачиктин [(cuacuachictin)] и отоми [(otomi)]. Эти люди охраняют Кортеса, они его помощники, которые ему помогали, которые доставляли в войска его приказ, которые находились с ним в середине колонны. 15. — Вслед за ними — жители городов: из Тепостлана, из Тлашкалы, из Тлильукуитепека, из Уэшоцинко, идут в облачении воинов. В своих доспехах из хлопка, со своими щитами, со своими луками, со своими колчанами, плотно наполненными [стрелами]. Со своими дротиками, переполнявшими колчаны, со стрелами оперенными, одни — с заостренными наконечниками, другие — с толстыми и тупыми, иные имели наконечники из обсидиана. 16. — Они идут, растянувшись рядами, идут, издавая воинственные крики, шлепая по своим губам, идут, производя великий гомон. Восставшие рабы идут, выкрикивая тысячи слов, идут, вертя своими головами. Одни идут нагруженные тюками, нагруженные тюками с едой. Одни несут при [помощи] mecapales [(кожаные головные обручи, к которым прикрепляют ношу на ремнях)], другие несут привязанными на груди. Одни несут в cacoslles [(коробах, носимых за плечами)], другие несут в huacales [(корзинах для переноса фруктов и др.)], некоторые несут в tompeates [(небольших корзинках из пальмовой коры)], иные несут узлы, привязав к спине. Одни тянут большие пушки, которые катятся на деревянных колесах. Они подходят, производя сильный шум)]. 2. — Оставим эту главу, не сказав ничего кроме порядка, каким двигались испанцы и их индейцы-друзья, когда направлялись в Мешико. Глава XVI. Как Мотекусома вышел с миром принимать испанцев в сторону Шолоко, которое было у канала, где теперь находятся дома Альварадо, и встретил их немного ближе, в Уицилпане 1. — По прибытию испанцев к месту того канала, где теперь дома Альварадо, которое называлось Шолоко, Мотекусома, снарядившись, выходит навстречу вместе со многими сеньорами и знатными, и родовитыми для приема с миром и честью дона Эрнана Кортеса и других капитанов; они взяли много красивых цветов, приятно пахнущих, в букетах и гирляндах, разноцветных, в руки и еще положили на расписные блюда, очень большие, сделанные из тыкв, и также несли ожерелья из золота и ценных камней. 2. — Мотекусома приблизился к испанцам в местечке Уициллан, где теперь находится госпиталь де ла Консепсьон, и затем там тот же Мотекусома возложил ожерелье из золота и ценных камней на предводителя дона Эрнана Кортеса и вручил цветы и гирлянды всем капитанам; вручал Мотекусома это присутствующим согласно обычаю. 3. — Затем дон Эрнан Кортес спросил этого Мотекусому, а Мотекусома отвечал: «Да, я Мотекусома»; и тогда, встав прямо перед предводителем [Кортесом], сделал глубокий поклон и, встав прямо, затем, лицом к лицу с предводителем, рядом с ним, начал говорить таким образом: «О, наш сеньор! Со счастливым прибытием, с прибытием на вашу землю и в ваш город, и в ваш дом Мешико, пройдите и взойдите на ваш трон, на ваше кресло, которым я от вашего имени владел столь много дней. 4. — Как и другие сеньоры (которые уже умерли), владевшие им прежде меня, которых звали: Ицкоатль, Мотекусома старый, Ашаякатль, Тисок и Ауицотль. Я, последний из всех, кому пришлось владеть этой ношей и править этим вашим городом Мешико, все мы намерены подчиниться вашему государству и быть вашими вассалами, умершие уже не смогут ни увидеть, ни узнать, как это теперь происходит; как хорошо то, что мы, живущие потомки их, стали свидетелями того, что случилось при мне! 5. — Их нет, наш сеньор; и это не сон, не во сне же видят мои глаза ваше лицо и вашу особу; много прошло дней, которые я ожидал это, много дней, которые мое сердце, блуждая среди облаков и среди туманов в пространстве, для всех закрытом, смотрело в ту сторону, откуда вы должны были прибыть. 6. — Теперь истинны те слова, что нам передали короли, которые сменяли друг друга, вы вернулись править в эти королевства. Вы воссядете на ваш трон, на ваше кресло; теперь вижу, что правда есть в тех словах, что нам передали. Очень хорошо, что вы прибыли, вы, потрудившись, смогли прибыть, пройдя столь длинными дорогами, а теперь отдыхайте, здесь ваш дом и ваши дворцы, берите их и отдыхайте в них со всеми вашими капитанами и товарищами, что прибыли вместе с вами». 7. — Закончил Мотекусома свою речь, и Марина перевела ее дону Эрнану Кортесу, чтобы стало понятно ему, что сказал Мотекусома, [Кортес] сказал Марине: «Передай Мотекусоме, пусть успокоится и передохнет, и не боится меня и кого-либо из всех многих, что со мной прибыли, никто не причинит ему вреда; мы получили большое удовольствие, увидев его и познакомившись, мы стремились к нему много дней и наконец достигли, пусть ведет в свой дом Мешико и разместит поблизости, и там мы будем видеть его и разговаривать». Окончание этого рассказа Саагуна см. в прим. 1 к главе «Пленение Мотекусомы».

4 Ашаякатль (Axayacatl) (? — 1481 г.) - верховный правитель Мешико — уэй тлатоани (1469 г. — 1481 г.), отец Мотекусомы II; в 1473 г. присоединил к Теночтитлану Тлателолько, после захвата которого образовался огромный город Мешико, подчинил Толуку и с переменным успехом воевал с тарасками в Мичоакане. Ашаякатль — более правильное; у Берналя Диаса — Ашаяка (Ахауаса).

5 8 ноября 1519 г. — это по старому стилю, а по новому — 18 ноября 1519г.

6 А вот что сообщает сам Кортес об этой беседе во втором письме-реляции Карлу V, продолжая описание первого дня прибытия конкистадоров в Мешико: «Через какое-то время, когда уже все мои люди были размещены, Мотекусома вернулся с большим количеством различных украшений из золота, серебра и перьев, а также с 5 000 или 6 000 накидок из хлопчатобумажной ткани, богато украшенных и искусной работы, затем, вручив мне все это, он уселся на другое возвышение, которое для него тут же доставили, рядом с другим, что там было, на котором сидел я; и усевшись, начал таким образом: «Издавна нам известно из наших писаний и рассказов наших дедов, что ни я, ни все живущие на этой земле не являемся коренными жителями, поскольку мы чужеземцы, прибывшие из весьма отдаленных краев. Мы знаем также, что из тех краев привел сюда наших предков один сеньор, они все были его вассалами, который вернулся на свою родину, а потом, возвратясь, прибыл, когда прошло много времени, столько, что уже были женаты те, что остались, на коренных женщинах этой земли и произвели многочисленное потомство, и основали поселения, в которых жили, а он хотел их увести с собой, но они не захотели пойти, меньше почитая его сеньором; таким образом, он отправился один. Но мы всегда знали, что его потомки прибудут подчинить эту землю и сделают нас своими вассалами; а согласно той части вашего рассказа, что вы прибыли оттуда, где восходит солнце, и тем вещам, что сообщили о великом сеньоре и короле, который вас сюда послал, мы верим и считаем достоверным, что он является нашим природным сеньором, в особенности потому, что нам говорилось, что он столь много дней уже имеет сведения о нас; а поскольку вы достоверно являетесь его посланцами, то будем мы вам подчиняться и почитать сеньорами, как заместителей этого великого сеньора, о котором вы говорите, и я не буду властвовать в моих владениях, а распоряжусь исполнять вашу волю, поскольку сам буду подчиняться и исполнять; и вы всем нашим имуществом по вашему желанию распоряжайтесь. Поскольку вы в вашей стране и в вашем доме, не ограничивайте себя ни в чем, отдыхайте от трудов дорожных и военных, которые у вас были, которые весьма хорошо известны всем, начиная с того, что с вами произошло у Чампотона, а еще мне известно, что в Семпоале и Тлашкале вам говорили обо мне много дурного. Но верьте больше тому, что видят ваши глаза, чем моим врагам, в особенности тем из них, что были раньше моими вассалами, они взбунтовались против меня с вашим прибытием, и чтобы расположить вас к себе, наговаривают на меня; так, они говорят, что у меня дома с золотыми стенами и что постели мои и все вещи, которыми я пользуюсь, также из золота, и что я являюсь божеством и меня почитают, и много другого. Вы уже видели мои дома, они сделаны из камня, извести и земли»; и тогда он распахнул свое облачение и показал мне свое тело: «Вы видите сейчас, что я человек из мяса и костей, как вы и любой другой, такой же осязаемый и смертный», после чего прикрыл свои руки и туловище. «Вы видите, что вам они солгали; правда лишь то, что у меня есть вещи из золота, оставленные моими предками; из всего того, что у меня есть, берите все, что вам захочется; я пойду в другие мои дома, где буду жить, а вы оставайтесь здесь, где все приготовлено для вас и ваших людей. Не тревожтесь ни о чем, потому что это ваш дом и ваша страна». Я выслушал все то, что он мне сказал, довольный тем, что убедил его, что Ваше Величество и есть тот, кого они столько вдали». Очевидно, что Берналь Диас использовал этот текст из письма-реляции Эрнана Кортеса.

7 Солдат Кортеса, позднее ставший доминиканским монахом, Франсиско де Агиляр (1479 г. — 1571 г.) в «Кратком сообщении о завоевании Новой Испании» дает такое описание Мотекусомы II: «Этот король и сеньор был среднего роста, худощав, с крупной головой и плоскими крыльями носа, отличался большой проницательностью и здравомыслием, ученостью, опытностью, но бывал резок и весьма категоричен в разговоре». Франсиско Лопес де Гомара в «Истории завоевания Мешико» так говорит о Мотекусоме II: «(Глава LXVII) Мотекусома был человеком среднего роста, худощавым, с темно-коричневым цветом кожи, наподобие лавровишни, таким же, как и у всех индейцев. Носил он длинные волосы, а на подбородке имел около 6 волосков, черных, длиной в 1 хеме [(jeme, 1 хеме = расстоянию между концами большого и указательного пальца)]. Он был хорошо подготовленным [правителем], даже справедливым, доброжелательным, хорошим оратором, остроумным, однако благоразумным и серьезным, которого боялись и слушались. И Мотекусома был, говорят, человеком злопамятным и опасным». А индеец-хронист, внук самого Мотекусомы II (правнук Ашаякатля) - дон Эрнандо де Альварадо Тесосомок (D. Hemando de Alvarado Tezozomoc, 1520 ? г. — 1598 г., на языке науа написал две книги: «Мешикская хроника» (Cronica mexicana) и «Хроника Мешикайотль» (Cronica Mexicayotl); по его словам, он «писал свою хронику так, как рассказывали, утверждали и нарисовали нам в своих «пергаментах» те, кто жили в древности — наши деды и бабки, прадеды и прабабки, наши прапрадеды, наши предки»), сообщая в «Мешикской хронике» об изготовлении скульптурного портрета Мотекусомы II на горе Чапультепек, так описывает этого правителя Мешико: «…он был небольшого роста, хорошего сложения, с красивым лицом, с собранными волосами, в головном уборе из перьев розовой колпицы, с весьма изящной трубочкой из нефрита и золота, с нефритовыми ушными украшениями xiuhtezcanacochtli (шиутесканакочтли), с золотым губным украшением; на его правом запястье и на правой лодыжке были браслеты из шкуры ягуара, в руках он держал круглый щит chimalli (чимальи) и колокольчики omichicahuaz (омичикауас); он сидел на богато украшенном кресле, спинка которого была обтянута шкурой ягуара. Его взгляд был серьезно задумчив».

8 Согласно свидетельству большинства источников, из всех многочисленных жен или наложниц, одна была главной женой. По словам Фернандо де Альбы Иштлильшочитля, это была Тайуалькан — дочь Тотоикуацина, родившая несколько дочерей. Но все же главной женой была дочь предшественника Мотекусомы II, верховного правителя Мешико — уэй тлатоани Ауисотля (1486 г. — 1502 г.), родившая ему законного сына Ашаякатля и дочь красавицу Текуичпо, впоследствии ставшую женой последнего уэй тлатоани Куаутемока. Из других его жен называются: дочь правителя города Экатепек, дочь правителя города Тула, дочь сиуакоатля («женщины змеи» — «вице-короля» мешиков) и другие; общее число жен (наложниц) определялось различными источниками от нескольких сотен до нескольких тысяч.

9 Вот что сообщает Эрнан Кортес во втором письме-реляции Карлу V о дворцах и обиходе Мотекусомы II: ".. .у Мотекусомы в этом городе [(Мешико-Теночтитлане)] и за его пределами имеется несколько дворцов, оборудованных с удивительной красотой. Один из его дворцов окружен весьма красивым садом со смотровыми площадками из мраморных плит, похожих на яшму, очень хорошей работы, которые, возвышаясь, стоят в нем; в саду этом установлены клетки с птицами и прочими животными, даже с волками [(койотами)] и львами [(пумами)], а также с другими дикими зверями. Триста смотрителей ухаживают за зоосадом. Великолепие главного королевского дворца невозможно описать, могу только заверить, что в Испании нет ничего подобного… он заполнен столь прекрасными вещами, что ввиду их особой оригинальности и изящности, они бесценны, и нет в мире ни одного государя, который бы имел что-нибудь равное по красоте и богатству… все живые существа, населяющие землю и воды, известные Мотекусоме, художественно воспроизводятся в золоте, серебре, драгоценных камнях и перьях с таким мастерством, что они представляются совершенно правдоподобными… и нет на всем свете ювелира, который мог бы превзойти это мастерство… Каждый Божий день на рассвете в королевском дворце появляется около 600 знатных вельмож, в залах и помещениях которого они находятся до заката солнца. Вельможи получают пищу тогда же, когда Мотекусома; 300-400 юношей-прислужников в полдень и вечером разносят блюда — мясо, рыбу, фрукты и овощи. Под каждым блюдом находится жаровня с раскаленными углями, чтобы еда не остывала. Во время трапезы рядом с правителем могут находиться только 5-6 пожилых вельмож, с ними король делит свой стол. В начале и в конце трапезы подают полоскательницы для омовения рук; однажды использованным полотенцем король никогда больше не пользуется; то же самое касается посуды и блюд. Сеньор Мотекусома переодевается четыре раза в день, никогда не надевая на себя дважды одну и ту же одежду. Появляющиеся в его дворце вельможи должны входить босиком, склонив голову в поклоне: они не имеют права смотреть в лицо правителя. При дворе этого правителя так много разнообразных обычаев и церемоний, что для описания их понадобилось бы гораздо больше бумаги, чем имеется у меня в распоряжении». Анонимный конкистадор рассказывает: «…[в Мешико у Мотекусомы II и других] знатных особ были огромные великолепные дворцы с обширными роскошными садами; я четыре раза посещал один из таких дворцов и всякий раз, пытаясь обозреть его весь, ходил по нему до изнеможения, но так и не осмотрел всего. Все эти дворцы были построены следующим образом: большое патио [(внутренний двор)] окружали просторные залы и помещения; я видел зал, в котором свободно разместилось бы более 3 000 человек, а по плоской крыше над ним могли бы разъезжать 30 конных».

10 Браса (braza) - в данном случае мера длины, испанский локоть = 41,79 см.

11 Кецаль (лат. Pharomachrus) - род птиц отряда трогообразных, эндемичный для Америки, 3 вида распространены от юга Мексики до центральной части Боливии; наиболее известен хохлатый кецаль (лат. Pharomachrus mocinno) - священная птица мешиков и майя, с ним связано много легенд и поверий, длина тела около 40 см, не считая (у самцов) длинных (около 80 см) верхних кроющих, ярко зеленого цвета с бронзовым блеском перьев хвоста (у каждой птицы-самца 3 или 4 таких пера, а в головном уборе, хранящемся в Венском Музее этнографии и считающемся принадлежавшим Мотекусоме II, изначально было 500 таких перьев); также ярко зеленые с бронзовым блеском голова, грудь и спина; брюшко — багряно красное; обитает в горных тропических лесах, гнезда в дуплах, в кладке 2-4 яйца; питается плодами (особенно дерева окотея, из лавровых), насекомыми, моллюсками, ящерицами и древесными лягушками; кецаль изображен на гербе Гватемалы. Следующая из птиц, упомянутая Берналем Диасом после попугаев, очевидно, фламинго. А вот что сообщает Эрнан Кортес во втором письме-реляции императору Карлу V о содержании в Мешико птиц Мотекусомой II: «Есть там одна постройка немного менее великолепная, чем та, где был весьма красивый сад со смотровыми площадками из мраморных плит, похожих на яшму, очень хорошей работы, которые, возвышаясь, стоят в нем. В этой постройке находятся залы для размещения двух самых главных принцев со всеми их слугами. Около этой постройки находятся 10 больших прудов, где обитают все виды водяных птиц, которые водятся в этих краях, разнообразные и в большом числе, и все они прирученные; для морских птиц вода специально подсаливается, а для речных и озерных используется пресная вода; время от времени эти бассейны опорожняют, чистят и после вновь наполняют водой при помощи своих лодок. Каждый вид птиц кормят такой же пищей, которая свойственна им по естеству и которую они ели на природе. Таким образом, тем, которые едят рыбу, дают рыбу; тем, которые — червей, дают червей; а тем, которые — маис, дают маис; а тем, которые более мелкие семена, следовательно, дают их. И я заверяю Ваше Величество, что одним лишь птицам, питающимся рыбой, каждый день дают 10 арроб [(1 арроба =11,5 кг)] рыбы, которую ловят в соленом озере. Присмотр за этими птицами возложен на 300 человек, которые кроме этого ничем другим не занимаются. Есть другие сведущие люди, которые только лечат больных птиц. Над каждым бассейном и прудом с этими птицами есть переходы и смотровые площадки, весьма красиво отделанные, куда упомянутый Мотекусома приходит развлечься и понаблюдать. Есть в этой постройке зал, в котором находятся мужчины, женщины и дети, которые белые от рождения, и лицо, и тело, и волосы, и брови, и ресницы. Есть и другая постройка, весьма красивая, с большим внутренним двором, вымощенным очень красивыми плитами наподобие шахматной доски, с домиками-клетками в полтора эстадо [(1 эстадо = около 1, 67 м)] высотой и величиной 6 шагов на 4; и половину каждого из этих домиков-клеток закрывали плиты — крыша, а другую половину закрывала сверху решетка из жердей, очень хорошо сделанных; и в каждом из этих домиков-клеток находится хищная птица, от пустельги до орла, все, какие есть в Испании, но гораздо больше редких, которых там и не видели. И каждая из этих редких птиц представлена большим числом. И под крышей [из плит] каждого из этих домиков-клеток находится шест как насест, а другой — под решеткой, на первом они находятся ночью и когда идет дождь, а на другом — когда появляется солнце, в хорошую погоду. И всем этим птицам дают всякий день есть кур и ничего другого. Есть в этой постройке и несколько огромных залов, низких, заполненных большими клетками из очень толстых кольев, весьма хорошо сделанных и скрепленных, и во всех них или в большинстве находятся львы [(пумы)], тигры [(ягуары)], волки [(койоты)], лисы и кошки различного вида [(красные рыси, ягуарунди, оцелоты, тигровые кошки и другие)], и все в большом количестве; им дают есть кур в изобилии. И присмотр за этими зверями и птицами был возложен на других 300 человек. Есть и другая постройка, где находятся мужчины и женщины — монстры: карлики, горбатые, безобразные, и прочие — с другими уродствами, и каждый вид этих монстров находится в своем зале; и также есть специальные люди, на которых возложен присмотр за ними».

12 Помимо крупных кошачьих — ягуаров (длина тела 1,5-2 м, хвоста до 75 см) и пум (кугуаров, горных львов; длина тела 1-1,9 м, хвоста 60-75 см), очевидно, содержались и кошачьи меньшего размера — оцелоты (длина тела до 1 м, хвоста около 30 см), ягуарунди (эйры; длина тела до 80 см, хвоста до 60 см), тигровые кошки (маргуайо; длина тела 50-70 см, хвоста 30-40 см) и другие.

13 Гремучие змеи ядовиты, достигают длины 2, 5 м, в угрожающей позе при быстрых колебательных движениях кончика хвоста с погремушкой (или трещеткой, образованной рядом свободно одетых друг на друга роговых чехликов, образующихся при очередных линьках) издают характерный сухой треск, слышимый на расстоянии до 30 м; укусы смертельны для мелких животных и опасны для человека и крупных животных. Неядовитые змеи, очевидно, различные удавы (длиной 0,5 — более 11 м).

14 Вот что сообщает один из испанских хронистов о ювелирах-мешиках: «Они превосходят ювелиров Испании, поскольку они могут отлить птицу с движущимся языком, головой и крыльями или обезьяну… с подвижной головой, языком, ногами и руками, и в руку вложить игрушку, так что кажется, что она танцует с ней. Более того, они берут слиток, половина которого из золота, а половина из серебра, и отливают рыбу со всеми ее чешуйками, причем одна чешуйка золотая, а другая — серебряная». Аскапоцалько (Azcapotzalco) - более правильное; у Берналя Диаса — Ескапусалько (Escapuzalco).

15 …на северном побережье — в этом случае, поскольку в XVI веке испанцы называли воды Атлантического океана у Центральной Америки — Северным морем, а воды Тихого океана — Южным морем, северное побережье — это восточное побережье Центральной Америки, омываемое водами Атлантического океана. О тканях мешиков свидетельствует Кортес во втором письме-реляции Карлу V: «У Мотекусомы были куски ткани столь искусной работы, что, хотя они были изготовлены только из хлопка, без всякой примеси шелка, вряд ли можно отыскать где-либо что-нибудь подобное по яркости и разнообразию красок». Мешики умели придавать тканям вид бархата, парчи и различных мехов. А о мешикских женщинах-портнихах так говорится в мешикской поэзии: «Хорошая портниха — это художник, у нее тольтекская рука. Она управляет своими руками. Она ведет беседу с собственным сердцем, отмеряя, чертя и сшивая». Связанное с ткачеством и портняжным делом другое ремесло мешиков — составление узоров из перьев — было замечательным искусством. Мастер брал самые разнообразные по окраске перья: длинные зеленые — кецаля, ярко-красные — попугая-кардинала и других птиц — и составлял из них сложный и прихотливый узор. Затем стержни этих перьев в определенном порядке либо прикрепляли к сетчатой ткани в местах скрепления нитей, либо просто наклеивали на ткань. Этим способом изготовляли те знаменитые накидки тильматли (tilmatli) из перьев и пышные головные уборы вождей, которые так поразили испанских конкистадоров.

1 Согласно Берналю Диасу, конкистадоры вошли в Мешико 8 ноября 1519 г. по старому стилю, таким образом получается 11 или 12 ноября 1519г. (по ст. ст.) - 21 или 22 ноября 1519 г. по новому стилю.

2 Берналь Диас объясняет, что конкистадоры наносили визиты Мотекусоме II, но другие источники утверждают, что Мотекусома II был пленен в первый же день прибытия Кортеса в Мешико, и конкистадоры управляли государством мешиков от его имени, а новый дворцовый коплекс (текпан) Мотекусомы II посещали с плененным владыкой мешиков, заставив Мотекусому II выдать им свои сокровища (см. прим. 1 к главе «Пленение Мотекусомы»)

3 Главная торговая площадь (гран тиангис) Мешико находилась в Тлателолько. В государстве мешиков была привелегированная группа, значение которой в последнее столетие его существования особенно выросло, это были торговцы — почтека (нaya pochteca), объединившиеся в сообщества (по городам; к началу конкисты такие объединения торговцев были более чем в 8 городах долины Мешико, а самое мощное в Тлателолько), живущие в особых кварталах (в Мешико одно объединение было в Тлателолько, другое — в Теночтитлане), заключавшие браки только в своей среде, и только их дети могли стать торговцами; из их числа были судьи и надзиратели на торговых площадях. У торговцев было свое божество-покровитель Йакатекутли, изображавшееся в виде торговца, которому приносили человеческие жертвы. Судя по Тлателолько, объединение торговцев возглавляли два лица, называвшиеся почтекатлатоке (науа pochtecatlatohce, букв. — господа торговли), им была пожалована прибавка в конце имени — цин. Объединения торговцев пользовались льготами и привелегиями, у них была абсолютная монополия на внешнюю торговлю. В свою очередь почтека выполняли и роль разведчиков, собирая нужные сведения, когда они с караванами носильщиков (тламеме), нагруженных товарами, и с сильной охраной из воинов уходили в дальние земли. И хотя иногда Мотекусома II наказывал торговцев, слишком выставлявших напоказ свои богатства, торговля процветала. Караваны почтека достигали юга Никарагуа, само название которого, согласно Франсиско Васкесу (XVII век) состоит из корней слов никан (науа nican — здесь) и анауакос (науа anahuacos — люди с Анауака, то есть мешики): «Никарагуа — это то же самое, что ник-анауак, переводимое как «здесь находятся мешики или анауаки». Свои разнообразные товары почтека продавали на торговых площадях (тиангис) каждого квартала кальпулли в Мешико и на его главной площади (гран тиангис) в Тлателолько, которую так описывает Эрнан Кортес во втором письме-реляции (от 30 октября 1520 г.) императору Карлу V: «Есть в этом городе много торговых площадей, где ведется постоянная торговля, где покупают и продают. Там есть огромная площадь, в два раза больше, чем в городе Саламанка, вся огороженная крытыми галереями со всех сторон, на ней ежедневно собираются более 60 000 душ — покупателей и продавцов. Здесь есть все виды товаров, что находятся в этих землях, как для пропитания — продовольствие, так и украшения из золота, серебра, свинца, латуни, меди, олова, камней, костей, панцирей черепах, раковин улиток и перьев. Продают известь, камень обработанный и для обработки, адобы [(необожженные кирпичи)], плитки, древесину обработанную и для обработки, различных видов. Есть там охотный ряд, где продаются все виды птиц, которые водятся в этой земле — курицы, куропатки, перепела, дикие утки, мухоловки, индейки, горлицы, голуби, тростниковые птички, попугаи, совы, орлы, соколы, ястребы и пустельги; продают кожи вместе с пером, головами, с клювом и с когтями некоторых из этих хищных птиц. Продают кроликов, зайцев, оленей и маленьких собачек кастрированных, которых они разводят для еды. Имеется там торговый ряд с травами, где есть все корни и травы лечебные, которые находятся в этой земле. Есть помещения как у аптекарей, где продают лекарства, сделанные как питье, мази и компресы. Есть помещения как у цирюльников, где моют и стригут головы. Есть помещения, где подают есть и пить за плату. Есть там мужчины, которых в Кастилии называют носильщиками [(ganapanes)], для переноса грузов. Есть там во множестве хворост, уголь, глиняные жаровни и циновки многих видов для постели и другие, более тонкие, для сиденья, и ковры для залов и покоев. Есть все виды зелени, которые там находятся, особенно луковые, лук-порей, чеснок, кресс-салат, крессы, огуречник, щавель, кактусы, артишоки… Имеются плоды множества видов, есть черешни, сливы, которые подобны тем, что в Испании. Продают пчелиный мед и воск, патоку, столь же сладкую как мед, которую делают из тростника и кукурузы, и еще сладости — сахар и патоку из растений, которые называют на островах — maguey [(агава)], у которых весьма сладкий сок, и из этих растений делают сахар и вино, которые также продают. Есть там на продажу столь много разновидностей хлопковой пряжи всяких цветов, в мотках, что следует заметить, это весьма похоже на шелковый рынок в Гранаде, хотя этот гораздо большего размера. Продают краски для художников столько же, сколько можно найти и в Испании, и стольких же превосходных оттенков, какие только есть. Продают кожи оленей вместе с шерстью и без нее, окрашенные в белый и разные другие цвета. Продают там много фаянса великолепного вида и весьма хорошего; продают множество сосудов — огромные глиняные кувшины и маленькие, кувшины с одной ручкой и узким горлом, горшки с ручками и крышками, миски и другие всевозможные виды посуды, все из особенной глины, все или большинство покрытые глазурью и разрисованные. Продают много маиса и как зерно, и как хлеб, который делают из этого зерна намного лучше по вкусу, чем на островах или другой материковой земле. Продают пироги с птицей и пироги с рыбой. Продают много свежей рыбы и соленой, недоваренной и тушеной. Продают в большом количестве куриные и гусиные яйца, и всех других птиц, которых упоминал; продают тортильи [(маисовые лепешки)], сделанные с яйцами. В заключении скажу, что на торговых площадях продается столь много всяких вещей, находящихся в этой земле, что кроме тех, что упомянул по памяти, невозможно восстановить другие по названиям, ни определить их. Всякий вид товара продают в своем торговом ряду, не смешивая ни с каким другим товаром, и это поддерживается в строгом порядке. Все продается только поштучно и по меркам, продажи чего-либо на вес мы не заметили. На этой огромной торговой площади есть большое здание для суда, где постоянно заседают 10 или 12 персон, которые разбирают и разрешают все происшествия и дела, случившиеся на упомянутой торговой площади, и назначают наказание виновным. Есть на упомянутой торговой площади другие персоны, которые ходят среди людей, надзирая за тем, как продают, и за мерами, которыми отмеривают то, что продается; и мы видели, как уничтожали они меры, которые были установлены фальшивыми». Анонимный конкистадор рассказывает: «В городе Мешико были, впрочем как и теперь, очень большие и великолепные торговые площади, на которых ведется торговля всем, что только нужно для жизни; самой огромной из них была так называемая Тиангис, она примерно больше в три раза, чем самая большая площадь в городе Саламанка. Она была окружена крытыми галереями с колоннами, и каждый день на нее приходило 20 000 — 25 000 человек, покупателей и продавцов; а в большие торговые дни, которые были каждый пятый день, — более 40 000 — 45 000 человек».

4 В Европе в то время португальцы держали в своих руках монополию на плавание вокруг Африки и на торговлю чернокожими рабами; их они — захватив силой, или обманом заманив на корабли, или купив за бесценок у вождей других африканских племен — во множестве доставляли в Португалию, в основном, с побережья Гвинейского залива.

5 Скованными были те, кто попал в рабство в качестве пленников на войне, или осужденные преступники. Не скованными — свободные, впервые продававшие себя дабы обрести пропитание и кров. В государстве мешиков довольно большую группу населения составляли рабы — тлатлакотин (tlatlacotin); второй большой рынок рабов был в Аскапоцалько.

6 Земляной орех, точнее, боб — арахис культурный (лат. Arachis) из рода травянистых растений семейства бобовых, зрелый боб с ломкой соломистой оболочкой содержит от 1 до 7 семян.

7 Cotaras — см. прим. 2 к главе «Мотекусома».

8 То есть из агавы (магея, хенекена); из перебродившего сока агавы мешики делали алкогольный напиток октли.

9 Очевидно, шкуры койотов.

10 … крупных зверей — пекари, тапиров, оленей и др.

11 Очевидно, шкуры черных медведей, тайр (хищное млекопитающее семейства куньих), енотов-полоскунов и др.; а также панцири броненосцев, шкуры муравьедов, агути, обезьян и др.

12 Очевидно, шкуры красных рысей, оцелотов, ягуарунди, тигровых кошек и др.

13 Чия (chia, от науа chian) (лат. Salvia hispanica L.) - мексиканский культурный злак.

14 Лук, чеснок, вьюнки (камоте), табак, полынь, базилик, водоросли, подсолнечник, лилии, георгины и др.

15 Очевидно, глазчатая индейка и обыкновенная индейка, обитающие в Центральной Америке, последняя — родоначальник современных домашних пород индеек, завезена в Европу после открытия Америки.

16 Бесшерстных маленьких нелающих собачек — ицкуинтли (itzcuintli), которых мешики специально откармливали и ели.

17 Для полной картины приведем еще несколько описаний. Вот что сообщает Франсиско Лопес де Гомара в «Истории завоевания Мешико»: «(Глава LXXX) Храм называли они — teucalli [(теокалли)], что означает дом Бога, это составлено из teutl, что означает Бог, и саlli, что означает дом, слово это больше подходит Богу истинному. Испанцы, которые не знали этого языка, называли их храмы — cues, а Уицилопочтли [(Uitcilopuchtli)] - Училобос [(Uchilobos)]». Торибио де Бенавенте «Мотолиния» в «Истории индейцев Новой Испании» рассказывает: «(Книга I, глава XII) Они называли эти храмы теокалли; мы обнаружили, что по всей стране они разбивали в лучшей части города прямоугольный двор, величина которого в самом большом поселении [(Мешико-Теночтитлан)] достигает от угла до угла примерно расстояния арбалетного выстрела, тогда как в меньших поселениях он не был так велик. Этот двор они окружали стеной, причем многие из этих стен были снабжены зубцами. Входы были обращены к главным дорогам и улицам, которые все заканчивались у двора. Чтобы еще более почтить свои храмы, они подводили к ним дороги по прямой линии на расстоянии от 2 до 3 легуа [(от 11,144 до 16,716 км, при 1 легуа = 5,572 км)]. С вершины главного храма представлялась великолепная картина — было видно, как дороги от всех кварталов и второстепенных площадей вели по прямой линии к дворам теокалли… дьявол не удовольствовался этими упомянутыми теокалли, и в каждом поселении и в каждом квартале на расстоянии четверти легуа [(около 1,393 км)] находились другие маленькие дворы, иногда с одним, а иногда с тремя и четырьмя теокалли». Антонио де Солис-и-Рибаденейра сообщает в «Истории завоевания Мешико»: «(Книга III, глава XIII) Среди всех великолепных зданий этого города [(Мешико)] возвышались языческие храмы. Самый большой из них, где у главнейшего из всех мешикских жрецов находилось жилище, посвящен был идолу, их богу войны, которого они называли Уицилопочтли. Он был самым главным из всех их богов, из этого видна особенная склонность этого народа к войне и ее высокопочитание. Поскольку простые испанские солдаты, коверкая произношение, этого идола называли Уичилобос, то вероятно, что в этом за ними последовал и Берналь Диас дель Кастильо, ибо он имя сего идола так же искаженно написал, как они его произносили. Писатели весьма несогласны, когда они описывают великолепное здание этого храма. Антонио де Эррера-и-Тордесильяс весьма точно следует Франсиско Лопесу де Гомаре, и здесь следует заметить, что те, кто этот языческий храм сами видели, прилежно его не рассмотрели, поскольку думали о более важных вещах; а другие — не видевшие, описали его, как это им было угодно и захотелось их воображению. Поэтому я намерен следовать Хосе де Акосте и другим писателям, которые, по моему мнению, об этом деле лучше всего знать могли. Это языческое святилище располагалось на огромном четырехугольном месте, которое было окружено стеною из больших обтесанных камней. На внешней стороне этой стены весьма искусно высечены были друг друга поглощающие великие и мерзкие змеи, которые жуть наводили. Недалеко от входа в главнейшие ворота было не менее страшное место, которое предназначено было для моления и благоговения. Оно было построено из камней и имело каменную лестницу из 30 ступеней, по которой поднимались на площадку, уставленную множеством высоких и прямых столбов. Эти столбы стояли рядами и были просверлены так, что в их отверстия от одного столба до другого пропущены были тонкие шесты или цепи. А на все эти шесты или цепи нанизаны были мертвые головы так, что между двумя столбами всегда находились мертвые головы. Число этих мертвых голов всегда должно было оставаться одинаковым, так что жрецы стараться должны были, в случае, если одна из них от долгого времени разрушалась или падала, на ее место сразу же установить свежую голову. Кто бы поверил, что люди на такое страшное зрелище без естественного омерзения могли смотреть, однако видим мы, что целый народ бесчувственно смотрел на это, как на обелиски, которые они по своему благочестию богам своим в благодарность за свои победы над врагами поставили. Это огромное четырехугольное место было огорожено той стеной по четырем главным ветрам или сторонам света и имело столько же входов или ворот. На вершинах этих четырех ворот стояли четыре каменные статуи, их лица смотрели на дороги, которые вели к этим воротам, и как бы назад отсылали тех, кто, не приготовясь, к ним приблизиться дерзали. Эти скульптуры почитали они как домашних богов весьма низкими поклонами и повторяли это при входе многократно. Между стенами были сперва жилища жрецов, которые близко возле стены в один ряд, внутри этого четырехугольного места, построены были. Это место было столь велико, что в нем могли от 8 000 до 10 000 человек собираться и по обычаю в свои праздничные дни проводить танцы и другие обряды совершать. Около середины этого четырехугольника было главное строение — языческое святилище. Оно походило на сделанную из одних камней пирамиду и было столь высоко [(41-45 м)], что выше всех построек в городе было. Три стороны этого строения шли ровно в вышину и были недоступны; а на четвертой стороне была превысокая лестница в 120 пье [(пье (pie — стопа, мера длины) = около 30 см)] вышиною. Взошедшие по ней на верх приходили к четырехугольному месту площадью в 40 пье квадратных, его пол был выложен разной яшмой. Вокруг этого четырехугольника была балюстрада, ее столбики были выточены в виде змеек, которые вверху и внизу агатом оправлены были. Они на равном расстоянии красной и белой известью подмазаны были и всему строению особенную красоту придавали. Вверху на лестнице при входе на эту площадку, окруженную балюстрадой, стояли по обе стороны две мраморные статуи, которые два светильника прекрасной и редкой работы держали. Недалеко от этого входа стоял четырехугольный зеленый мраморный камень, вышиной в 5 пядей [(пядь (palmo — мера длины) = 21 см)]. На сей камень или стол клали спиною несчастных людей, которых хотели принести в жертву, чтобы взрезать им грудь и вынуть сердце. Прямо за ним возвышалось святилище-башенка великолепной, редкой и богатой архитектуры. Кровля его покрыта была весьма дорогим деревом; а идол находился в нем при весьма высоком алтаре за занавесями. Этот идол имел человеческий вид и сидел на кресле или престоле, стоявшем на синем шаре, который они небом называли. От этого шара тянулись с четырех мест четыре шеста заканчивавшихся змеиными головами, эти шесты держали на плечах жрецы, когда носили показывать идола народу. Голова этого идола была покрыта убором из разноцветных перьев в виде головы птицы, у которого клюв и гребень были отлиты из золота. Лицо его было видом жестоко и страшно. Его сделали еще мерзостнее синими полосами, из которых одна была поперек лба, а другая — под носом. В правой руке держал он вместо жезла командующего искривленную змею; а в левой держал четыре стрелы, которые, как они считали, упали с неба, и щит с пятью белыми крестообразно расположенными перьями. О том, что означает его вид и его бедные украшения, рассказывали эти заблудшие индейцы с другими непристойными вещами с достойной сожаления важностью и благоговением. Левее этого святилища-башенки возвышалось другое, такой же величины и архитектуры. В нем был идол, который они называли — Тлалок, сходный с первым — Уицилопочтли. Их почитали за братьев и за столь добрых друзей, что считали, что они попечение о войне и власть над нею между собою разделили. И поскольку они были уверены, что оба одинаковую власть и одинаковую волю имели, то приносили обоим одинаковую жертву, молитву и благодарение; короче говоря, благоговение и богобоязненность между обоими разделяли. Украшения обоих этих святилищ-башенок были неописуемого богатства. Стены и алтари украшены были разноцветными и драгоценнейшими перьями с дорогими каменьями. Кроме этого огромного и главнейшего языческого храма в этом городе были еще 8 других, которые были одинаковой архитектуры и почти также богаты и великолепны. Число других языческих храмов, меньших и похуже, было больше 2 000, в которых такому же числу идолов, различных по имени, виду и свойству, поклонялись. Не было почти ни одной улицы, которая бы не имела своего хранителя-идола; да и не было почти ни одной существующей казни, для которой бы не сделан был алтарь, дабы использовать его при всяких случаях. И так страх заставил этих несчастных людей выдумать бесчисленных богов, не подумав, что сила одного ослабевала, когда на другого больше надежд возлагали». Анонимный конкистадор рассказывает: «В Мешико было много больших роскошных языческих храмов, где отправлялся культ идолов, которым поклонялись в этой стране, и совершались человеческие жертвоприношения. Главный языческий храм был роскошным сооружением огромных размеров. На его территории могло бы разместиться небольшое поселение. У окружавшего его обширного двора было четверо главных ворот, сильно укрепленных и содержавших в изобилии всяческое оружие и снаряжение; все эти четверо ворот были как бы арсеналом правителя». Эрнан Кортес во втором письме-реляции Карлу V сообщает: «В этом великом городе много языческих храмов [(Кортес называет их мечетями — mezquitas)] или домов их идолов — весьма красивых зданий на храмовых участках в кварталах; на храмовых участках постоянно живут их знатные и простые жрецы, а в других постройках находятся их идолы в хороших помещениях. Все эти их жрецы одеваются в черное и никогда не стригутся, не причесывают волосы с тех пор, как принимают сан, и до тех пор, пока его не оставляют; все они сыновья знатных персон, как сеньоров, так и почтенных горожан. Этих жрецов готовят с возраста семи или восьми лет, до возмужания, большинство из них первенцы и они могли бы получить в наследство дома, но они оставались другим. Они не входили к женщине и ни одна женщина не вступала в их блаженные жреческие жилища. Они воздерживались от изысканных кушаний и еще постились в какие-то времена

года. Среди этих языческих храмов есть один главный, человеческий язык слаб, чтобы описать детально величину и особенности его; поскольку так велик его внутренний участок, весь огороженный очень высокой стеной, что там весьма легко могло бы разместиться поселение в 500 жителей. Внутри этого участка находятся, все по краям, весьма изящные жилища, с очень большими залами и коридорами, где живут жрецы, которые там есть. Там находится, наверное, 40 очень высоких и хорошо сделанных башен [(пирамид)], у главной из них, чтобы взобраться до середины башни, надо пройти 50 ступеней, и эта главная башня гораздо выше главного собора в Севилье. Как работа с камнем, так и работа с деревом повсюду столь искусны, что невозможно сделать лучше; в помещениях святилищ, где находятся их идолы, все отделано резьбой по дереву, расписано весьма пестро в виде монстров и иных фигур и другими работами украшено. Во всех этих башнях были захоронены останки их сеньоров, а каждое из святилищ на верху этих башен было посвящено одному своему идолу, которому они поклоняются. В этом главном языческом храме находятся три помещения [в башенках-святилищах], где находятся главные идолы удивительной величины и высоты, искусной работы статуи вырезанные из дерева, а также из камня, не хуже, чем из дерева; в таких же помещениях других храмов, со входами, куда поднимались по ступеням, но гораздо меньших размеров, также не было светло и в них бывают только определенные жрецы, и внутри этих помещений находились статуи и изображения идолов; и еще, как было сказано, их также было много снаружи. Эти главные идолы, самые значимые в их вере и религии, восседали на своих креслах, и я предложил их сбросить по лестницам вниз, и предложил очистить эти святилища, поскольку они все были залиты кровью принесенных в жертву, и поместить в них изображения Нашей Сеньоры [Девы Санта Марии] и других святых, об этом я не мало говорил Мотекусоме и другим туземцам; а они мне сказали, во-первых, что это никогда не сделают, поскольку знают, что все общины поднимутся против меня, так как эти идолы им всегда давали все блага, и идолы обидятся, разгневаются и не дадут им ничего, заберут плоды этой земли и умертвят людей голодом… Изображения самых высших идолов эти люди изготавливали, согласно своим представлениям, в виде огромного человека. Изготавливались они [на праздники] для съедения из массы из всех семян и бобов, смолотых и перемешанных, и замешанных с кровью сердец из тел людей, которым разрезали грудь и из еще живых извлекли сердце, и с этой кровью, которая из него вытекла, замешивали это тесто и из него делали нужное количество этих статуй. И также они после совершения [человеческого жертвоприношения] приподносили идолам чаще всего сердца принесенных в жертву и намазывали лица идолов кровью. И все имело своего идола и было посвящено ему, согласно обычаю этих людей, с древности почитающих своих божеств. Так, у них для поддержки в войне имелся один идол, а для полевых работ — другой, и для всего, что только было возможно или им вздумалось, были свои идолы, которых они почитали и служили им… Когда бы они ни захотели попросить о чем-либо своих идолов, они приводили множество девочек, мальчиков и взрослых и перед этими идолами взрезали им грудь, вынимали из них, все еще живых, сердца и сжигали их перед идолами, предлагая дым в качестве жертвоприношения. Некоторые из нас присутствовали при этом и говорили, что это самое жестокое и страшное зрелище, которое они когда-либо видели. И года не проходило, чтобы они не убили, принеся в жертву по 50 человек в каждом храме».

18 Тлалок (Tlaloc — «Заставляющий расти») - в религии и мифологии мешиков — бог дождя (воды) и плодородия, покровитель рек, озер и пещер (так как из них часто истекают ключи), повелитель всех растений, управляющий их произрастанием, в его власти — наводнения, засухи, молнии, град, снег, заморозки. Вероятно, Тлалок был божеством тольтеков (или даже более ранних культур). Тлалока изображали с глазами совы, с кругами в виде стилизованных змей вокруг глаз, с клыками ягуара и с завитками в виде змей у носа, в головном уборе из перьев в виде короны и телом черного цвета. В его честь мешики совершали обряды с человеческими жертвоприношениями.

19 Мешикских гобеленах, не сохранившихся доныне (Л., 1928 г.).

20 С самого основания Мешико-Теночтитлана в 1325 г. был построен его главный храм, который потом в течении почти 200 лет обновлялся. Причем предыдущее строение оставалось нетронутым, над ним (подобно матрешке) возводилось новое. За всю его историю так было по крайней мере шесть раз (последние пять раз это было: при Ицкоатле в 1427 (?) г., при Мотекусоме I в 1450 г., при Ашаякатле в 1470 г., при Тисоке в 1486 г. (торжественно открыт в 1486 г. после его смерти; тогда было принесено в жертву 20 000 человек) и при Ауицотле в 1494 г.). По завершении каждого обновления-постройки главного храма мешики устраивали грандиозное празднество с человеческими жертвоприношениями для своих богов. После последнего обновления-постройки (при Ауицотле) высота главного храма стала 41 м (или 45 м); тогда были принесены в жертву 80 000 пленников, как сообщает Диего Дуран (понимая, что его могут обвинить во лжи, он уверяет, что это правда, ссылаясь на заслуживающие доверие мешикские источники): «…на восходе солнца вывели этих пленных, предназначенных в жертву, и выстроили в четыре колонны. Первая из них протянулась более чем на одну легуа от подножия пирамиды [главного храма] по всей [южной] дороге на дамбе, ведущей в Койоакан и Шочимилько. Вторая протянулась на такую же длину по [северной] дороге на дамбе, ведущей в Гуадалупе [(название дано после взятия Мешико в 1521 г.)]. Третья растянулась по [западной] дороге на дамбе, ведущей в Тлакопан, а четвертая на [восточной] дороге достигала берега озера. Чтобы принести в жертву всех пленных, потребовалось четыре дня, а потоки крови, стекающие по ступеням пирамиды, были столь велики, что пока достигали подножия и охлаждались, они превращались в жирные сгустки, способные испугать любого»; мешики же, все обмазавшись кровью жертв, танцевали под стук барабанов.

21 Пирамида храма Кецалькоатля (бога ветра Эекатля, ипостаси Кецалькоатля).

22 Вероятно, богини Сиуакоатль (Chihuacoatl — «Женщина Змея»); одна из важнейших богинь в религии и мифологии мешиков, — богиня земли, деторождения и войны.

1 Кабальерос (caballeros един., число caballero — конник, рыцарь, средний дворянин) - в данном случае Кортес подчеркивает уважительное отношение к своим соратникам.

2 Наутла (Nauhtla) - такое же название этого поселения и у Берналя Диаса; ныне — город Наутла (Nautla).

3 …на северном побережье — в этом случае, поскольку в XVI веке испанцы называли воды Атлантического океана у Центральной Америки — Северным морем, а воды Тихого океана — Южным морем, то северное побережье — это восточное побережье Центральной Америки, омываемое водами Атлантического океана.

1 …были в полном вооружении, но это не могло возбудить подозрения, так как в ином виде Кортес и его свита никогда не появлялись во дворце Мотекусомы. — Недвусмысленное указание Берналя Диаса, что Мотекусома II и его ближайшее окружение с самого начала, то есть с момента вступления войска Кортеса в Мешико, были под вооруженным контролем конкистадоров — под угрозой смерти. Вот несколько свидетельств современников конкисты, прямо указывающих, что Мотекусома II был пленен в день вступления Кортеса в Мешико. Так Бернардино де Саагун в труде «Всеобщая история Новой Испании» описание первой встречи Мотекусомы II с Кортесом (начало см. прим. 3 к главе «МОТЕКУСОМА») заканчивает следующими словами: «(Книга XII, глава XVI)… 8. — Затем дон Эрнан Кортес взял Мотекусому за руку и они пошли по улице совместно в королевские строения [(дворцовый комплекс Ашаякатля)]. 9. — При встрече вместе с Мотекусомой находились нижеследующие сеньоры: сеньор Тескоко, которого звали Какамацином; второй, сеньор Тлакопана, которого звали Тетлепанкецальцином; третий, тот, что управлял в Тлателолько, которого звали Ицкауцином [(Ицкауцин был военным губернатором в Тлателолько)]; четвертый, майордом [(в этом же труде Саагуна, в той же XVI главе XII книги, но в версии текста на языке науа, он назван казначеем)] Мотекусомы, который имел место службы в Тлателолько, которого звали Топантемокцином. 10. — Помимо этих более знатных на улице, там находились многие менее знатные мешики, нескольких таких звали: Атлишкацин — тлакатеккатль [(tlacateccatl)], Тепеоацин — тлакочкалькатль [(tlacochcalcatl)], Кецальастацин — тисосиуакатль [(tizozihuacatl)] и Тотомоцин — экатемпатицин [(hecatempatitzin)], и еще Куаппиацин; все эти, когда пленили Мотекусому, оставили его без помощи и скрылись [(там же, но в версии текста на языке науа дается более точная оценка: «(Книга XII, глава XVI) 15. — Когда пленили Мотекусому, они всего лишь скрылись, спрятались, его покинули все вместе в беспорядке подло!..»)] Глава XVII О том, как испанцы с Мотекусомой прибыли в королевские строения и всеми его, кто туда перешел. 1. — Когда испанцы прибыли с Мотекусомой в королевские строения, то вслед затем его задержали у себя, никогда больше ему не позволили отлучаться от себя и также задержали у себя Ицкауцина — губернатора Тлателолько; этих двух задержали у себя, а остальным позволили уйти, и потом палили из всего огнестрельного оружия, которое привезли, а от этого шума и дыма всех выстрелов индейцы, которые там находились, останавливались, как ошарашенные, и передвигались, как пьяные; начали распространяться различные очень пугающие сообщения, и таким образом те, кто там был и кто не был, получили один смертельный ужас. 2. — [Конкистадоры] проспали всю эту ночь, а затем очень рано утром другого дня начали оглашать сообщение от предводителя [(Эрнана Кортеса)] и сообщение от Мотекусомы, чтобы они [(мешики)] принесли все нужное для испанцев и для лошадей, а пилли [(piles)] и ачкаутли [(achcouhtles)], и другим чиновникам, занимающимся снабжением, не хотелось подчиниться Мотекусоме и приходить к нему [(опасаясь конкистадоров)]; тем не менее все они обеспечивали [конкистадоров] всем нужным. 3. — Испанцы после того, как расположились, согласно порядку, с резервом и отдохнули, начали допрашивать Мотекусому о королевской казне, спрашивая, где она находится, и он повел их в зал, называемый Теукалько [(Teuhcalco)], где были драгоценные головные уборы из перьев и другие драгоценные ювелирные изделия из перьев, золота и [драгоценных] камней, а затем они стали это вытаскивать из них. 4. — Испанцы вытаскивали золото из головных уборов из перьев и круглых щитов и других праздничных украшений, которые там были, и вытаскивая золото, они разрушили все головные уборы из перьев и драгоценные ювелирные изделия, а золото переплавили в слитки, и забрали они самые лучшие [драгоценные] камни, а все [драгоценные] камни похуже и перья забрали индейцы из Тлашкалы, и обшарили испанцы весь королевский дворец, забирая все, что им нравилось». Бартоломе де Лас Касас в трактате «Краткое донесение о разорении Индий» сообщает: «И в тот же самый день [(в день вступления конкистадоров в Мешико)], судя по тому, как мне сказали те, кто там находился… испанцы пленили великого короля Мотекусому и поставили 80 человек охранять его, а затем заковали его в кандалы». Он же в другом своем труде «История Индий» пишет: «(Книга III, глава 116)… К тому же и в Мешико я не раз вел с ним [(Кортесом)] беседы и сказал ему, разве по совести он поступил, взяв в плен столь славного короля Мотекусому и отняв у него обманом его владения, и он в конце концов во всем со мной согласился и молвил: Qui поп intratper ostium, fur est el latro [(лат. Кто не через дверь входит, тот грабитель и разбойник)]. И тут я сказал ему напрямик, этими самыми словами: Да внемлет Ваш слух тому, что уста глаголят. И потом все кончилось смехом, хотя в душе я проливал слезы, видя его бесчувственность, и почитал его человеком погибшим». Диего Дуран в «Истории индейцев Новой Испании и островов у материка» рассказывает: «И с такой торжественностью и рукоплесканиями вступил вышеупомянутый маркиз [дель Валье — Эрнан Кортес] в Мешико и был там в королевских строениях, в которых жил отец Мотекусомы [Ашаякатль]… эти строения были очень велики и состояли из многих покоев… Там разместился маркиз со всеми своими людьми; туда принесли ему все необходимое в большом количестве… по приказу Мотекусомы, который находился под стражей со всеми своими сеньорами в одном из покоев королевских строений, охраняемом тремя солдатами, в цепях и ножных кандалах». Индейский хронист Чимальпаин в «Анналах Чимальпаина Куаутлеуаницина» сообщает: «Как только испанцы без боя вошли в Мешико, они пленили, связали, заковали в цепи Мотекусому, а также Какамацина — правителя Тескоко и Ицкауцина — верховного военачальника Тлателолько». В судебном деле Педро де Альварадо [(Судебный процесс по делу Педро де Альварадо происходил в Мешико (Мехико), построенном испанцами на развалинах столицы мешиков, в 1529 г.)] один из пунктов обвинения, составленного на основе показаний очевидцев, гласил: «…И вышеупомянутый Педро де Альварадо обвиняется в том, что в то время, когда они [испанцы Кортеса] пришли в этот город Мешико (Теночтитлан), они пленили Мотекусому — сеньора этого города, и пленили в то время и некоего Какамацина, который был племянником упомянутого Мотекусомы — верховного сеньора этой земли… [(в том же судебном деле говорится)] В то время, когда прибыли испанцы в этот город Мешико, чтобы его завоевать и пленить Мотекусому…» Сам же Эрнан Кортес, оправдывая свои действия, в письме-реляции императору Карлу V сообщает, что Мотекусому II конкистадоры пленили не сразу, а лишь через 6 дней после вступления Кортеса в Мешико, называя захват верховного правителя мешиков вынужденной мерой, утверждая, что если бы Мотекусома II был на свободе, то он смог бы в любой момент переменить доброжелательное отношение к конкистадорам, прекратить снабжение продовольствием и, наконец, попросту напасть на пришельцев. Захват Мотекусомы II представлен Кортесом как вполне естественная и единственно правильная мера в столь напряженных и чрезвычайно опасных обстоятельствах. Кортес изображает Мотекусому II всемогущим императором обширнейшей империи, которому подвластны бесчисленные вассалы и сеньоры, жестоким, коварным и подозрительным деспотом, повеления которого заставляют трепетать от страха всех окружающих, суеверным, колеблющимся, закоренелым и кровожадным язычником, доверяющим больше таинственным знамениям и предсказаниям жрецов и колдунов, чем реальным фактам и здравому смыслу. Кортес утверждал, что пока Мотекусома II и высшие вельможи находятся в его руках, мешики будут остерегаться открыто начать борьбу против конкистадоров, а если Мотекусома II умрет, то конкистадоры, пусть даже и в борьбе, но посадят на трон в Мешико своего ставленника. Сей прием — вооруженный захват верховного правителя с целью устрашения и подчинения своей власти населения и захвата земель и богатств плененного индейского вождя, связанный с вымогательством золота и других ценностей путем шантажа, различных истязаний, заканчивающийся убийством плененного, не был изобретением Кортеса. Конкистадоры использовали этот прием с самого начала конкисты, со времен Христофора Колумба, и до ее окончания. В доказательство этого приведем два примера, из множества подобных, захвата конкистадорами индейского верховного правителя. Первый — совершенный на острове Эспаньоле (Гаити) в 1503 году конкистадорами под командованием губернатора Эспаньолы Николаса де Овандо, того самого родственника Эрнана Кортеса, в изложении Бартоломе де Лас Касаса, находившегося в то время на этом острове. Второй — совершенный на земле государства инков (Гауантинсуйу) в 1532 году конкистадорами под командованием Франсиско Писарро, в изложении участника конкисты «генерального контадора имущества Его Величества» Августина де Сарате. Бартоломе де Лас Касас в труде «История Индий» сообщает: «(Книга II, глава 9)… С собой он [(Николас де Овандо)] взял 300 пеших и 70 всадников, так как в то время на этом острове было мало кобыл и еще меньше жеребцов, и только самые богатые люди могли себе позволить роскошь приобрести кобылу для верховой езды, и ездили лишь те, кто имел свою лошадь, а на лошадях они и состязались в метании копья, и сражались, ибо лошади были обучены всему этому; и среди тех, кто поехал вместе с главным командором, были такие, которые заставляли своих кобыл танцевать, делать курбеты и прыгать под звуки гитары. Узнав о том, что главный командор собирается ее посетить, королева Анакаона, как женщина умная и учтивая, повелела вождям всех племен своего королевства и представителям от всех поселений собраться в город Харагуа, чтобы оказать достойный прием, проявить уважение и воздать почести прибывшему из Кастилии Гуамикине. А Гуамикина, предпоследняя гласная долгая, означает на их языке «высший властитель» христиан [на острове Эспаньоле]. И вот при великолепном королевском дворе собрались приветливые люди, мужчины и женщины, и это было зрелище, достойное восхищения. Выше уже было сказано, что по изяществу манер население этого королевства неизмеримо превосходило всех других жителей нашего острова. И когда прибыл главный командор со своей пешей и конной свитой (а его сопровождало, как мы сказали, свыше 300 сеньоров), Анакаона вышла ему навстречу вместе со многими правителями племен и несчетным числом местных жителей, и в честь прибывших был устроен большой веселый праздник, и индейцы по своему обыкновению пели и танцевали, так же как во время приема в честь посетившего эту провинцию и этот город, еще при жизни Бехечио [(Бехечио — правитель этой области, брат Анакаоны, правившей после его смерти)], брата Адмирала — Аделантадо [(Адмирал — Христофор Колумб, его брат Бартоломе Колумб — Аделантадо)], что описано в книге первой, главе 114. Затем главного командора поселили в каней — большом, самом лучшем в городе доме из тех, которые там строят, очень красивом, хоть и деревянном, покрытом соломой (это описано в нашей другой книге — «Апологетическая история»), а сопровождающих разместили в других, соседних домах вместе с местными испанцами; Анакаона и индейские правители оказывали приезжим всевозможные услуги, присылали им разнообразную пищу — и дичь, убитую на суше, и рыбу, выловленную в море, отстоявшем в полутора или двух легуа от этого города [(Харагуа, то же название носила и эта область — «провиния»)], и маниоковый хлеб, который они выращивали, и многое другое, что они имели или смогли достать, и обеспечили их людьми, которые прислуживали, когда это требовалось, за столом губернатора и других испанцев и ухаживали за лошадьми тех, кто приехал верхом; арейтос (так называются танцы индейцев) [(арейтос (множ. число), арейто (areito, единст. число) - действо антильских индейцев Эспаньола-Гаити, Куба и др.), сочетающее пение, танец и игру на музыкальных инструментах, совершавшееся при отправлении религиозных культов и во время празднеств; содержанием арейто являлись исторические предания, рассказы о героях, военных подвигах, о важных событиях в жизни племени)], веселых праздников и игр в пелоту, представляющих собой весьма занимательное зрелище, по-моему, тоже вполне хватало. Однако главный командор не пожелал наслаждаться всем этим, а напротив, вскоре принял решение совершить ради местных испанцев одно дело, которое в этой провинции до тех пор не практиковалось, а во всех остальных Индиях применяется часто и широко; а заключается оно в том, что когда испанцы прибывают и поселяются в каком-либо новом месте или в какой-нибудь провинции, где живет множество людей, и при этом оказываются в меньшинстве по сравнению с индейцами, то для того, чтобы вселить ужас в их сердца и заставить их при одном слове «христиане» дрожать как при виде самого дьявола, устраивается великое, жестокое побоище. И вот сеньор губернатор пожелал пойти по этому пути и совершить поступок, который произвел бы сильное впечатление, хоть он никак не подобал ни римлянину [(Испанцы сравнивали себя с римлянами, а Испанию с Древним Римом, и считали себя их наследниками.)], ни тем более христианину; и я не сомневаюсь, что это решение было подсказано губернатору теми римлянами, которые оставались здесь от группы Франсиско Рольдана [(Франсиско Рольдан Хименес (родился в 1462 г. — умер в 1502 г.) - уроженец Андалусии, конкистадор, участник 1-й и 2-й экспедиций Христофора Колумба. Был старшим алькальдом на острове Эспаньоле; возглавил заговор и мятеж против Христофора Колумба, был вызван в Испанию для дачи показаний, но утонул во время бури в виду острова Эспаньола)], и что именно они толкали его на это и в недобрый час уговорили совершить эту резню. И вот однажды, в воскресенье после завтрака, главный командор по предварительному сговору приказал всем, имевшим лошадей, сесть на них якобы для того, чтобы состязаться в метании копья, а всем пешим тоже собраться вместе и приготовиться; и тут Анакаона говорит главному командору, что она и касики хотели бы вместе с ним посмотреть на состязания в метании копья, и тот отвечает, что он очень этому рад, но просит ее сначала собрать всех правителей племен и вместе с ними прийти к нему в дом, так как он желает с ними поговорить. И было условлено, что всадники окружат дом и все испанцы, находящиеся внутри и вне дома, будут наготове, и когда губернатор прикоснется к золотому медальону, висящему у него на груди, бросятся на индейских правителей, находящихся в доме, и на Анакаону, а затем сделают с ними то, что им было заранее приказано. Ipse dixit et facta sunt omnia [(лат. Сам сказал, и все сделано)]. Входит благородная сеньора королева Анакаона, оказавшая столь большие услуги христианам и вытерпевшая с их стороны немало тяжких оскорблений, обид и недружелюбных поступков; вместе с ней входят 80 правителей, встают рядом с ней и, ничего не подозревая, простодушно ожидают речи главного командора. Но он не говорит ни слова, а прикасается рукой к висящему на его груди медальону, и тут его спутники обнажают мечи, а Анакаона и все правители начинают дрожать, полагая, что их собираются разрубить на куски. И тут Анакаона и все другие начинают кричать и плакать, и вопрошать, за что им хотят причинить зло; испанцы же поспешно связывают индейцев, выходят из дома, уводят с собой только одну связанную Анакаону, оставляют у входа в каней (большой дом) вооруженных людей, чтобы никто больше не смог оттуда выйти, поджигают его, и вот он уже пылает, и несчастные властители и короли сгорают живьем на своей собственной земле, превращаясь в уголь вместе с деревом и соломой. Между тем всадники, узнав, что пешие испанцы, находящиеся в доме, уже начали связывать индевев, с копьями в руках помчались по улицам, приканчивая всех, кто попадался на пути; а пешие испанцы тоже не дремали, пустили в ход свои мечи и убивали кого могли, а так как для участия во встрече нового Гуамикины, которая оказалась столь трагической для индейцев, прибыло бесчисленное множество людей из разных мест, то число жертв этой жестокой расправы — истребленных мужчин, женщин и невинных детей — было огромным; и случалось, что некоторые испанцы, либо из жалости, либо из жадности хотели спасти некоторых детей или подростков от смерти и сажали их на лошадь позади себя, но другие испанцы настигали их и пронзали копьями [детей и подростков]. Другие при виде мальчика, лежащего на земле, даже если его кто-нибудь держал за руки, подбегали и отрубали ему мечом ноги; а королеву и властительницу Анакаону, чтобы оказать ей честь, повесили». До того, как повесить красавицу Анакаону, конкистадоры заставили ее, связанную и беспомощную, в течение трех месяцев смотреть как сжигают и убивают ее людей. Августин де Сарате в труде «История открытия и завоевания Перу» рассказывает: «…На следующий день [16 ноября 1532] года утром губернатор [Франсиско Писарро] приказал, чтобы отряд в 60 всадников разделился на три части и в трех различных местах эти люди укрылись бы в засадах, и поручил он командовать ими капитанам [Эрнандо] де Сото и [Себастьяну] Белалькасару. Сам же он с Эрнандо Писарро, Хуаном и Гонсало Писарро, со всей пехотой и артиллерией [(по разным данным войско Франсиско Писарро в это время состояло из: 62-67 кавалеристов, 106-110 пехотинцев, из них 23 аркебузника, двух или более орудий и множества союзников-индейцев)] укрылся в другом месте и повелел, что без его разрешения или до того, как прогремит пушечный залп, никто не смел бы пошевелиться. Атауальпа провел день, отдавая своим военачальникам распоряжения, как и с какой стороны они должны будут ворваться в лагерь, и приказал одному из них по имени Руминьяуи [(Ruminahui, на кечуа — Руминьяви, «что означает каменный глаз, потому что у него на одном глазу было бельмо»)] с пятью тысячами индейцев сесть в засаде, как раз против того места, откуда должны были войти в лагерь христиане. Руминьяуи надлежало следить за тылом испанцев и перебить их всех до одного в те минуты, когда они бросятся прочь из лагеря. Атауальпа шел к месту нового лагеря очень медленно, покрывая расстояние в одну малую легуа за 4 часа. Он прибыл в паланкине, который несли на своих плечах вожди. Впереди его шло 300 индейцев, которые расчищали дорогу, убирая с нее не только камни, но даже мелкие соломинки, а за Атауальпой явились на носилках и в гамаках прочие касики и вожди, и считали они все, что христиан так мало, что легко их будет взять голыми руками. И так думали они потому, что один индейский губернатор сообщил, что испанцы немногочисленны и так слабы и неповоротливы, что не могут ходить на собственных ногах, и поэтому ездят они верхом на больших овцах и овец этих называют конями [(у индейцев тогда не было слова, обозначающего лошадь, — «огромное животное», которое они сравнивали с ламой — южноамериканской «овцой» («бараном»); также индейцы сообщали, что ноги этих «огромных животных из серебра», вероятно, их ввело в заблуждение то, что лошади были подкованы. Одетые в доспехи и вооруженные испанцы, конечно же уступали в «поворотливости» индейцам, но благодаря тем же доспехам и оружию превосходили их в бою)]. И убежденный во всем этом вступил Атауальпа в ограду, что окружала лагерь Кахамарка. И увидел [Атауальпа], что испанцев мало и что все они пешие (всадники были спрятаны в засаде), и решил, что не осмеливаются они появиться перед ним и что не ожидали они его прибытия. И, приподнявшись на носилках, сказал он своим людям: «Они будут нашими пленниками». И ответили все утвердительно. А затем подошел к нему епископ фрай Внесите де Вальверде,с молитвенником в руках и рассказал ему, как Бог в троичном естестве своем сотворил небо и землю и все, что на земле есть, и сделал Адама, который был первым человеком на земле, и из бока Адама извлек супругу его Еву, и что от четы этой все мы ведем свой род, и что из-за непослушания наших первых прародителей все мы впали в грех, и не было дано нам счастья лицезреть Бога и подняться к небесам до тех пор, пока Христос, искупитель наш, не появился на свет, рожденный Девой, дабы спасти нас. Именно для этого принял он смерть и муки. И что после воскрес Он во славе и пребывал некоторое время на земле, а затем вознесся на небо, оставив в мире вместо себя Сан Педро и его преемников, сидящих в Риме и именуемых наместниками Христа — папами. И папы разделили все земли во всем мире между государями и королями христианскими и дали этим государям право конкисты, и что одна из тех провинций была вручена Его Величеству — императору и королю дону Карлосу нашему сеньору, и Его Величество направил в эти места губернатором дона Франсиско Писарро, дабы поставить его, Атауальпу, в известность обо всем том, что выше говорилось, и что если пожелает он, Атауальпа, принять святую веру крещением и подчиниться губернатору, то есть поступить так, как делают все христиане, то дон Франсиско Писарро защитит и охранит его и, владея в мире и справедливости здешней землей и оберегая ее свободу, [поступит так], как обычно поступает губернатор с королями, подчинившимися ему без сопротивления. Если же поступит Атауальпа против сказанного, то пойдет на него губернатор войной жестокой, сметая огнем и мечом все живое с копьем в руке, что же касается Евангельского Закона и Христовой веры, то предоставляется Атауальпе, осведомленному об этой вере, по собственной воле приобщиться и сделать все для спасения души своей. Но если он того не пожелает, никто за отказ чинить насилий ему не будет. И выслушав это, сказал Атауальпа, что земли здешние и все, что на них имеется, приобрел его отец и его деды, которые оставили их его брату инке Уаскару, но так как он победил Уаскара и заточил его в темницу, то ныне владеет ими сам и считает своими. И сказал он далее, что не знает, как это Сан Педро мог кому-бы то ни было его земли дать, и что если даже и дал бы их Сан Педро, то он, Атауальпа, о том и ведать не ведал и ведать не желает. А что Иисуса Христа, сотворившего небо, и людей, и все сущее, он не знает, а известно ему, что все сотворено солнцем, и солнце почитают здесь как бога, а землю как мать, и — свои уаки [(святыни)], и что родоначальником людей был Пагакама [(на кечуа — Пача-камак)]. О Кастилии же он не знает ничего и не видел ее никогда. И спросил он епископа, каким образом сможет он убедиться в том, что все, что ему говорилось, — истинно. Тогда епископ сказал, что в книге, которую он держит в руках, заключена истина эта, ибо видит он перед собой писание Бога. И Атауальпа попросил у него эту книгу, повертел ее, перелистал страницы и сказал, что эта книга не говорит и не произносит никаких слов, и швырнул ее прочь. И повернулся епископ к испанцам и воскликнул: «На них, на них!» А губернатор, понимая, что если индейцы бросятся в бой первыми, то они легко разгромят испанское войско, кинулся вперед и приказал Эрнандо Писарро исполнить все, что заранее было условлено, и затем велел артиллерии дать залп, и в этот момент устремились в лагерь с трех сторон всадники, а губернатор с пехотой ринулся к тому месту, где находился Атауальпа. Но сгрудились индейцы вокруг носилок и оказали жестокое сопротивление, и было их так много, что на место одного павшего сразу вставало несколько воинов. И губернатор, видя, что малейшее промедление будет гибельным, ибо, хотя и убивали испанцы многих индейцев, но редели их собственные ряды, в яростном порыве устремился к носилкам, схватил Атауальпу за волосы (а были они у него весьма длинными), рванул его к себе и вытащил вон из носилок. В это время христиане нанесли столько ударов по носилкам (ибо носилки были золотые), что ранили губернатора в руку, но губернатор свалил Атауальпу на землю и связал его. Индейцы узрели своего сеньора поверженным и связанным как раз тогда, когда с разных сторон набросились на них всадники, которых они так боялись, и повернулись они вспять и бросились бежать, не используя своего оружия, и так стремителен был их бег, что сбивали они друг друга с ног. И такое количество людей кинулось к ограде, окружавшей поле битвы, что проломили они стену, стремясь из этой ограда выйти. И всадники преследовали бегущих, покуда ночная тьма не вынудила их возвратиться. А Руминьяуи, услышав грохот пушек и увидя, как один христианин сбросил со сторожевой вышки того индейца, который должен был ему дать знак для вмешательства в битву, решил, что испанцы победили, и со всеми своими людьми бросился бежать и бежал без остановки до самой провинции Кито, от поля битвы отстоявшей на 250 легуа».

2 Куаупопока (Cuauhpopoca) [Куаупопокацин (Cuauahpopocatzin)] - более правильное, согласно Ороско-и-Берре — Куаупопока (Cuauhpopoca) и Фернандо де Альбе Иштлильшочитлю — Куаупопокацин (Cuauhpopocatzin); у Берналя Диаса — Кецальпопока (Quetzalpopoca). Кортес называет во втором письме-реляции, предводителя гарнизона Наутлы — Куальпопокой (Cualpopoca), а в «Анналах Куаутитлана» он назван Коатльпопокой (Coatlpopoca).

3 Коате и другого Куиавит — так и у Берналя Диаса — Коате (Coate) и Куиавит (Quiavit). Все эти мешикские военачальники держались весьма мужественно. Они сказали, что убили испанцев, но отрицали причастность к этому Мотекусомы II. А Куаупопока на вопрос, является ли он вассалом Мотекусомы II, гордо ответил: «Разве есть другой государь, вассалом которого я мог бы быть?» Конкистадоры приговорили их к тому, что сперва их пронзят стрелами (это сделали тлашкальцы), а затем их сожгут заживо; для костров на площадь из близлежащих мешикских арсеналов было принесено все оружие.

4 Берналь Диас вновь забывает упомянуть многие тысячи союзников-индейцев.

1 См. стр. 89, глава «Поход в Тлашкалу».

2 Мешикское озеро — озеро Тескоко.

3 Totoloque — тотолоке, азартная игра, наподобие игры в кости; была у мешиков и другая азартная игра — патольи (patolli), в нее играли на специально размеченном поле сухими окрашенными бобами.

4 Tonatio — см. прим. 2 к главе «Западня в Чолуле».

5 Бастонада (bastonada — палочный удар) - наказание палочными ударами, или розгами, или плетьми по спине и пяткам.

6 Большинство испанских авторов, современников конкисты, утверждают, что главным врагом конкистадоров был Уицилопочтли, отождествляя его с дьяволом.

7 Согласно сообщению Антонио де Эрреры-и-Тордесильяса Мотекусома II охотился на кроликов и птиц с особым оружием — духовой трубкой, выдувая небольшие шарики, а на оленей — с луком и стрелами, другую же дичь загонщики гнали в большие сети. На большой охоте бывало занято 3000 человек.

1 Матлацинко (Matlatzinco) - более правильное; у Берналя Диаса — Маталцинго (Mataltzingo). Этот подчиненный Мотекусоме II вождь правил и городом Тула (Tula) - древней столицей государства тольтеков, которую отождествляют с легендарным городом индейцев-науа — Толлан (или Тольян, Tollan).

2 Согласно Франсиско Лопесу де Гомаре Какамацин на приглашение прибыть в Мешико ответил, что если он и придет, то лишь для того, чтобы освободить город и его повелителя от рабского ига, а придет он не с пустыми руками, а с копьем, и прогонит наглых чужеземцев, опозоривших его родину. Франсиско Хавьер Клавихеро сообщает, что когда Кортес, узнав о намерении Какамацина бороться против конкистадоров, направил к нему посланцев, напоминая ему о дружбе, тот ответил, что не может «считать друзьями тех, кто отнял у него честь, угнетает его родину и оскорбляет его религию».

3 под именем — дон Карлос — младший брат Какамацина, Куикуицкацин (Cuicuitzcatzin), назван дон Карлосом при крещении; он недолго правил и был убит другим своим братом Коанакочцином.

4 Сеньор Истапалапана — Куитлауак — не был племянником Мотекусомы II, он был его братом.

5 См. стр. 155 в этой же главе.

6 Лакуна в тексте оригинала Берналя Диаса, месяц — скорее всего декабрь.

7 Сцена «добровольной» передачи власти Мотекусомой II конкистадорам — вероятнее всего инсценировка Кортеса (у него был опыт в таких делах), а возможно сочинена им во втором письме-реляции Карлу V для обоснования всех последующих действий испанцев: «По прошествии нескольких дней после пленения этого Какамацина, упомянутым Мотекусомой были призваны и собраны все сеньоры близлежащих городов и земель, и, когда они собрались, он послал сказать мне, чтобы я пришел туда, и, вслзд за моим прибытием, он заявил им следующее: «Братья и друзья мои, вам известно, что уже много времени прошло, как вы, ваши отцы и деды стали подданными и вассалами моих предков и моими, и всегда вы видели от них и от меня хорошее и честное обращение, а вы также всегда исполняли все, что обязаны делать хорошие и преданные вассалы для своих природных сеньоров; и также я уверен, что вы знаете от ваших предков, сохранивших память о том, что мои предки не являются коренными жителями этой земли, и что они пришли сюда из очень далекой страны, а привел их один сеньор, который здесь их покинул, и вассалами которого были все. Когда он вернулся, прошло много времени, и он нашел наших дедов расселившихся и обосновавшихся на этой земле, женатых на женщинах этой земли и имеющих множество детей, так что они не захотели последовать за ним, не почитая его сеньором этой земли, и он ушел, а перед уходом сказал, что когда-нибудь вернется или пришлет кого-нибудь с такой силой, которая заставит нас служить ему. И вы хорошо знаете также, что мы всегда ждали этого, и согласно тому, что этот капитан [(Кортес)] нам сообщил о том короле и сеньоре, который сюда его прислал, и судя по стороне света, откуда он, по его словам, прибыл, я убежден, и вы должны со мной согласиться, что это и есть тот сеньор, которого мы ожидали; это подтверждается и тем, что и о нас там известно; поскольку наши предки не исполнили свои обязанности перед своим сеньором, то это предстоит исполнить нам и возблагодарить наших богов, поскольку в наши времена случилось то, что столь долго ожидалось. Теперь же очень прошу всех и объявляю — как до сих пор вы признавали меня своим сеньором и подчинялись мне, так с этих пор впредь вы должны повиноваться этому великому королю, так как он ваш природный сеньор, а пока вместо него вы повинуйтесь этому его капитану; и всю дань, что платили вы мне, и услуги, что оказывали мне до сего дня, платите и делайте ему, поскольку я сам должен платить дань и исполнять все, что он мне прикажет; исполнив это, вы не только выполните свои обязанности, но и доставите мне большую радость». Когда он все это говорил, он плакал, издавая горькие рыдания и вздохи, как человек, не могущий сдержаться, и так же все эти сеньоры, которые его слушали, заплакали так, что долгое время не могли отвечать. И я свидетельствую, Ваше Священное Величество, что не было ни одного среди испанцев, который бы не чувствовал к нему большой жалости». Следует помнить, что конкистадоры держали в заложниках всю семью Мотекусомы II, которую он очень любил (особенно сына Чимальпопоку), и то, что испанцы были изощренными мастерами пыток, будучи из той страны, где свирепствовала инквизиция римско-католической церкви, где людей заставляли говорить еще более несуразные вещи. Кортес после этой «передачи власти» уже занялся государственными делами — управлением индейцами на «законных» основаниях, он сообщает во втором письме-реляции Карлу: «…Я занимался всеми этими делами к большому удовольствию Мотекусомы и народов этих провинций, которые все это время подтверждали признание Вашего Величества своим законным монархом и весьма охотно выполняли все то, что я им поручал от Вашего королевского имени».

1 Сакатула (Zacatula) - провинция на побережье Тихого океана; Кортес во втором письме-реляции Карлу V называет ее Кусула (Cuzula).

2 Туштепек (Tuxtepec) - более правильное; у Берналя Диаса — Тустепек (Tustepeque).

3 Чинантла (Chinantla) - город-государство (провинция), правитель и население которого постоянно оказывали всемерную поддержку Кортесу. Сапотекас (Zapotecas) - поселение сапотеков в провинции Оашака (о сапотеках см. прим. 1 к главе «Раздача провинций и энкомьенд»).

4 См. стр. 76-77 в главе «Внутренние распри. Уничтожение флота».

5 Очевидно, это был кто-то из многочисленного рода Писарро, родственного Кортесу, кто-то из младших братьев впоследствии знаменитого Франсиско Писарро (Francisco Pizarro; между 1470 г. и 1475г. — 1541 г., конкистадор, участник похода Алонсо де Охеды в Новую Андалусию (1509 г.); участник завоевания территории Панамы (1510 г.) и походов Васко Нуньеса де Бальбоа (1513 г.); во главе отряда конкистадоров в 1524 г. отправился на поиски Эльдорадо (в Перу), но из-за сопротивления индейцев вернулся в Панаму; в 1527 г. ступил на побережье Гуаякильского залива, в 1528 г. прибыл в Испанию, был назначен генерал-капитаном и аделантадо Перу; в 1531 г. начал завоевательный поход и в 1532 г. вторгся в земли Тауантинсуйу, пленил верховного правителя инков — Атауальпу, позднее казненного по его приказу; упрочив власть Испании над землями инков, сделал Перу базой для расширения испанских владений, начал завоевание территорий совр. Эквадора, Перу, Боливии, части Аргентины и Чили (походы Себастьяна де Белалькасара и Диего де Альмагро); основал города Лима и Трухильо (1535 г.); подавил восстание индейцев (1535-1537 гг.); в 1537 г. между ним и его братьями с одной стороны и Альмагро — с другой началась борьба за власть, Альмагро был казнен, но потом Франсиско Писарро был убит 26 июня 1541 г. в своем доме сыном Альмагро — Диего де Альмагро (младшим)). В 1519г. Франсиско Писарро было 44-49 лет.

6 Относительно карт мешиков сам Эрнан Кортес сообщает в письме-реляции Карлу V следующее: «…я спросил упомянутого Мотекусому, есть ли здесь устье реки или небольшая бухта, куда могли бы безопасно заходить корабли. Он ответил, что не знает, но даст мне рисунок побережья со всеми реками и бухтами… И на следующий день он передал мне кусок местной бумаги с изображением всего берега: на нем сразу же бросалось в глаза устье одной реки, казавшееся шире, чем другие».

7 Точель (Tochel) - этого касика провинции Коацакоалькос Кортес во втором письме-реляции Карлу V называет Тучинтекла (Tuchintecla).

8 Малинальтепек (Malinaltepec) - поселение в провинции Оаxака.

9 В начале XVI века 38 провинций (около 370 городов-государств) платили дань мешикам. За исправным поступлением дани от покоренных городов-государств (за точным ее количеством и своевременной отправкой — раз в полгода или каждые 80 либо 20 дней) следили специальные мешикские наместники — петакалькатль (petacalcatl), находившиеся с гарнизонами мешиков либо в главных городах покоренных земель либо в крепостях. А сбором дани занимались мешикские сборщики налогов — кальпишки (calpixqui), столь ненавидимые покоренными индейцами (конкистадоры впервые встретили кальпишки на землях тотонаков, о чем рассказывает Берналь Диас, см. стр. 70-71 в главе «ПЕРВЫЕ ПОДДАННЫЕ»). Множество писарей тщательно фиксировали как отправку, так и поступление всей дани, а также все повинности и их исполнение. Объем дани, поступающей ежегодно в Мешико от 38 подчиненных провинций (около 370 городов-государств), колоссален. Так, они каждый год поставляли, согласно «Кодексу Мендосы» (II часть), помимо всего прочего: маиса (кукурузы) - 280 000 фанег (fanega — мера сыпучих тел, 1 фанега = 55,5 л); фасоли — 210 000 фанег; чии (chia, от науа chian — культурный злак) - 210 000 фанег; какао-бобов — 2 520 мешков; соли — 12 000 голов; красного перца — 3 200 мешков; октли (вина из агавы) - 4 800 кувшинов; меда — 3 400 кувшинов; сигар из табака — 72 000 связок; дров — 10 800 поклаж; бревен — 10 800 штук; досок — 21 600 штук; бамбуковых шестов — 36 000 вязанок; расписных сосудов (из тыкв) - 55 200 штук; спальных циновок — 24 000 штук; извести — 38 400 поклаж; хлопка — 9 600 тюков; птичьих перьев для украшений — 65 760 свертков; доспехов хлопчатобумажных для воинов — 1 200 комплектов; доспехов хлопчатобумажных для военачальников, украшенный ценнейшим пером — 130 комплектов; бумаги из агавы — 96 000 пачек; очищенного копала — 7 200 маленьких корзин; мячей из каучука (для обрядовых игр) - 32 000 штук; особо нежного пера (для религиозных обрядов) - 40 мешков; золотых дисков — 60 штук; серебрянных дисков — 60 штук и др. Один из основных поставщиков-данников золота город-государство Койолапан (в Оашаке) выплачивал мешикам: золотых дисков толщиной в палец и величиной с блюдо — 20 штук; цветных хлопчатобумажных накидок — 16 000 штук; простых хлопчатобумажных накидок -32 000 штук; кошенили (кошенильного красителя) - 20 мешков; зерен маиса — 2 амбара (1 амбар = примерно 186,043 т); фасоли — 1 амбар; чии — 1 амбар. А вот перечень дани, которую платила мешикам одна из провинций: толченого шоколада — 20 амбаров; доспехов особой выделки — 40 комплектов; хлопчатобумажных простых накидок — 96 000 штук; накидок с богатой отделкой — 16 000 штук; доспехов с дорогими перьями — 5 комплектов; доспехов простых — 60 комплектов; семян подсолнечника — 1 амбар; фасоли — 1 амбар; маиса — 4 амбара; чии — 1 амбар; бумаги из агавы — 8 000 пачек; соли — 2 000 голов; неочищенного копала — 8 000 комов; очищенного копала -400 маленьких корзин, медных топоров — 100 штук; красного перца — 80 мешков; хикар (маленьких сосудов из бирюзы, из которых пьют шоколад) - 800 штук; извести — 4 000 поклаж; золотого отборного песка — 20 мешков; золотая диадема определенной формы… Следует сказать, что только одним маисом, поступающим от данников за один год, можно было кормить все 300 000 жителей Мешико два года. Помимо дани, подвластные мешикам индейцы должны были выполнять и другие повинности: строить им крепости, дороги, мосты и др., давать носильщиков для переноса грузов, а самое тяжелое — отдавать мешикам определенное число своих юношей и девушек (обычно самых красивых и здоровых).

10 Казначей Гонсало Мехия и контадор Алонсо де Авила были назначены самими конкистадорами. Асьенда Его Величества — Реал Асьенда (Real Hacienda) - королевское казначейство, в его веденьи были финансы и имущество испанской короны.

11 Арроба (arroba) - мера массы, 1 арроба = 11,5 кг; либра (libra) - мера массы, 1 либра = 460 г; онса (опса) - мера массы. 1 онса = около 30 г.

12 Другие источники также говорят о присвоении Кортесом доли своих товарищей. Да и чему тут удивляться? Кортес так же обошелся и с долей («пятиной») Карла V (см. стр. 201 в главе «Ночь печали» и прим. 3 к ней; а также см. стр. 215-216 в главе «Новые приготовления»), от которого скрыл и то, что еще раньше вытребовал себе у конкистадоров также пятую часть добычи.

13 См. стр. 282-285 в главе «Кортес и Испания».

1 Лакуна в тексте оригинала Берналя Диаса. Кортес в письме-реляции Карлу V утверждает, что он сам силой ворвался в главный языческий храм и выбросил из него идолов; об этом есть еще одно свидетельство — так конкистадор Андрес де Тапия сообщает: «Я утверждаю как благородный идальго и клянусь перед Богом, что маркиз [(Кортес получил позднее титул маркиза)] выглядел как сверхъестественное существо, он держал свое орудие [железную палку)] так, чтобы им было удобнее поражать идола в лицо и сбивать с него золотую маску. При этом он [(Кортес)] говорил: — Пусть Бог решит по своей милости, останемся мы в живых или умрем, а мы здесь для того, чтобы служить ему!»

2 Лакуна в тексте оригинала Берналя Диаса; скорее всего это был месяц декабрь. Как сообщают многие хронисты, знатнейшие мешики, военачальники и жрецы собирались на тайные советы, обсуждали планы, как отомстить конкистадорам за поругание своих божеств, главного храма и оскорбление своей религии, и эти планы обговаривались с Мотекусомой II. Антонио де Эррера-и-Тордесильяс утверждает, что сам дьявол толкал Мотекусому II на черные дела, и даже приводит их беседу. Относительно религии мешиков следует сказать, что она, в основном, являлась смесью астрологии и черной магии.

3 См. стр. 76 в главе «Внутренние распри. Уничтожение флота».

4 Королевская Аудьенсия (Real Audiencia) - в XVI — начале XIX вв. административно-судебная коллегия в испанских колониях; они обладали консультативными функциями (состояли из президента и от 3 до 15 членов, а также советников, аудиторов и др.); земли, находившиеся под юрисдикцией каждой Королевской Аудьенсии, составляли определенную территорию. Назовем те, что были основаны в XVI веке. Самой первой была Королевская Аудьенсия на Санто Доминго (Эспаньоле, Гаити; основана 5 октября 1511 г., находилась в городе Санто Доминго, в составе 4 монахов Ордена Святого Иеронима, основанного в XIV веке в честь Иеронима Блаженного (IV-V вв.), и приданного им советника, возглавлял ее адмирал Диего Колон (сын Христофора Колумба) пока был губернатором этого острова (с 1509 по 1515 г. и с 1520 по 1523 г.). После нее — Королевская Аудьенсия в Мехико (основана 29 ноября 1527 г., находилась в городе Мехико), Королевская Аудьенсия Гватемалы (основана 3 сентября 1543 г., находилась в городе Грасиас а Дьос, с 1550 г. — в городе Сантьяго де лос Кабальерос де Гватемала), Королевская Аудьенсия Гуадалахары (основана 13 февраля 1548 г., находилась в городе Гуадалахара), Королевская Аудьенсия на Филипинах (основана 5 мая 1583 г., находилась в городе Манила).

5 Маловероятно, что эти три дезертира знали мешикский язык; еще больше вызывает сомнений, что тотонаки, восставшие против мешиков, приведенные Кортесом в подданство испанской короне, получали повеления Мотекусомы II и выполняли их. Скорее всего, Мотекусома II лишь получил известие о прибытии Нарваэса, а все эти обвинения в его адрес являются попыткой очернить Мотекусому II и оправдать свои действия.

1 См. стр. 171-172 (глава «Гроза надвигается»).

2 См. стр. 39 и ел. (глава «Снаряжение Кортеса»).

3 Берналь Диас забывает упомянуть несколько тысяч воинов индейцев-союзников из Тлашкалы, Уэшоцинко и других поселений.

4 Отоми (otomi) - индейская народность, ее язык принадлежит к отомангским языкам; один из самых древних народов Мексики; в начале XVI века вместе с родственными племенами: паме, масауа и др. занимали обширную область к северу от долины Мешико; оказали упорное сопротивление испанским конкистадорам.

5 …поселений Танпаникита и Митлангита — поселения с такими названиями в этом районе (в штате Веракрус, совр. Мексика) не известны; согласно мнению Ороско-и-Берры поселением Танпаникита (Tanpaniquitti) могло быть поселение Тепасакалько (Tepazacualco), представленное на уже упоминавшейся карте Альваро Патиньо; а поселением Митлангита (Mitlanguita) могло быть поселение Миктланкаутла (Mictlanquauhtla), ныне не существующее.

6 Поселение Панганекита (Panganequita). Гонсало Фернандес де Овьедо-и-Вальдес сообщает, что Кортес, отпустив делегацию Нарваэса. послал с ней любезное письмо, в котором предлагал Нарваэсу мир и дружбу. «Не следует, — писал Кортес. — показывать варварам, что испанцы враждуют между собой, это укрепляет и без того уже бунтарский дух мешиков и погубит все, достигнутое нами с таким трудом. Вооруженная стычка между испанцами повредит обеим сторонам и даже победителю в конце концов принесет поражение. Лишь единодушие и сотрудничество принесут успех».

1 …в день праздника Духа Святого — переходящий праздник Духа Святого (Espiritu Santo), празднуемый римско-католической церковью в четверг на 40-й день с начала Пасхи (8 апреля 1520 г. по старому стилю, а по новому — 18 апреля 1520 г.). В 1520 году праздник Духа Святого — 17 мая (по ст. ст., а по н. ст. — 27 мая 1520 г.).

2 О них говорится в главе «Снаряжение Кортеса», стр. 39 и далее.

3 Здесь Бериаль Диас, как уже говорилось, по общей традиции испанских авторов «забыл» упомянуть союзных конкистадорам индейцев.

4 Алонсо Гарсия «Каретник» (Alonso Garcia Carretеro) - ранее (на стр. 171 в главе «Гроза надвигается») Берналь Диас назвал его Алонсо Эрнандес «Каретник» (Alonso Hernandez Carretew), очевидно, это одно и то же лицо.

5 Сервантес «Сумасшедший» (он же Сервантес «Остряк» на стр. 171 в главе «Гроза надвигается») - о нем как о шуте Берналь Диас говорит на стр. 40 в главе «Снаряжение Кортеса».

6 Об этом есть и другая информация — в индейской рукописи «Лиенсо де Тлашкала» (см. иллюстрацию на стр. 180 в начале главы «Победа над Нарваэсом» с рисунка из этой рукописи), там изображено, что люди Нарваэса встречают Кортеса вполне дружелюбно, только один из них представлен пораженным всадником, похожим на Кортеса. Сам же Нарваэс изображен беспомощным, без оружия, в храмовом дворе, н на его руки надевает кандалы человек, похожий на Гонсало де Сандоваля. И судя по этому рисунку, не было никакого боя; место, где это произошло, подписано Уицилапан.

7 Дага (daga) - старинный короткий меч (вид кинжала), обычно с широким клинком, употреблялась как парное (к мечу) оружие для левой руки.

8 Очевидно, что это ошибочное мнение взято из средневековых романов об Александре Македонском, очень популярных в то время, в которых образ этого завоевателя был сильно идеализирован.

9 Об этом см. стр. 264-265 в главе «После победы».

1 Эрнан Кортес во втором письме-реляции (от 30 октября 1520 г.) императору Карлу V сообщает: «Мой посланец вернулся оттуда [(из Мешико)] через двенадцать дней и принес мне письма от алькальда [Педро де Альварадо], оставленного там, в которых он мне сообщал, что индейцы атаковали крепость [(дворцовый комплекс Ашаякатля)] со всех сторон, подожгли ее во многих местах и сделали подкопы, и что испанцы там находятся в большой опасности и были бы уже все перебиты, если бы упомянутый Мотекусома не приказал прекратить сражение; и еще, что они все равно окружены, поскольку хотя индейцы не атакуют, но и никто из них и на два шага не отошел от крепости. И что за время этой осады они израсходовали большую часть продовольствия, оставленного мной, и что были сожжены те четыре бригантины, которые я там построил, и что они находятся в крайне тяжелом положении, и просят, ради любви к Богу, быстрей, как только можно, оказать им помощь».

2 Вот несколько сообщений современников конкисты об этих событиях. Бернардино де Саагун во «Всеобщей истории Новой Испании» сообщает: «(Книга XII, глава XIX, версия текста на языке науа) Тут сообщается, как испанцы расправились с мешиками, справляющими праздник Уицилопочтпи. И это произошло неожиданно и в отсутствии их предводителя [Кортеса], в то время отбывшего на побережье из-за прибытия Панфило де Нарваэса. Затем ходатайствовали мешики о празднике Уицилопочтли [(Праздник Тошкатль, проходивший ежегодно в конце мая — один из самых значительных праздников у мешиков)]. И испанец [Педро де Альварадо] захотел увидеть праздник, хотел удивляться и смотреть, каким образом его празднуют. Затем, согласно порядку Мотекусомы, некоторые мешики подошли к дому Вождя [(casa del Jefe)] и передали эту просьбу. И когда получено было разрешение оттуда, где был заключен Мотекусома, тотчас женщины, постившиеся в течении года, начали молоть семена мака, а делалось это в патио [(внутреннем дворе)] Храма. И вышли многие испанцы со своим оружием. Они приготовились, они готовы к бою. Они идут все вместе и останавливаются все вместе, обходят [(стену главной храмовой площади Мешико)], двигаясь друг за другом, двигаются туда, где мололи. А поскольку их увидели, они расположились у большого Королевского Дворца [(нового дворцового комплекса Мотекусомы II)], так как поняли, что уже в это время может распространиться слух, что они задумали убийство людей, выходящих [с праздника] мужчин. А перед наступлением праздника Тошкатль, вечером, приготовили статую в виде человека, фигуру Уицилопочтли в человеческом облике, во всем похожую на человека. Эту человеческую фигуру сделали из смолотого зерна, смешанного со смолотыми семенами мака, уложив это на каркас из прутьев, скрепленных — проколотых острыми концами шипов, чтобы держались крепче. Когда уже была вылеплена эта фигура, ее украсили перьями, сделали лицо, присущее ему [(Уицилопочтли)], раскрасили как положено полосами поперек лица, около носа и раскрасили вокруг глаз. Покрыли его уши мозаикой из бирюзы в форме змей, и с его ушей с бирюзой свисало по кольцу с шипами. Из золота были пальцы его стопы, так искусно сделанные, как настоящие пальцы стопы. Носовой знак отличия ему сделали из золота со вставленными драгоценными камнями, он был в виде золотой стрелы с инкрустированным драгоценными камнями оперением; также и носовое кольцо висело в его носу, оно было с поперечными полосами и шипами. Изготовив это лицо с полосами поперек него синего цвета и желтого цвета, на его голову поместили магический убор из перьев колибри. Затем также поместили так называемый anecuyotl из перьев в форде цилиндра, но сделав часть верхушки заостренной в виде конуса. Потом приладили к его шее украшение из желтых перьев попугаев; концы перьев свисали уступами, подобно прядям волос на голове мальчиков. И кроме того — накидку в виде листьев крапивы, выкрашенную в черный цвет, на ней было пять пучков хвостовых орлиных перьев. Он был укрыт накидкой до пят, на ней бали изображения черепов и костей. А [спереди] верху виднелась безрукавка, и на ней были изображены оторванные части человеческих тел: там были изображены черепа, уши, сердца, внутренности, торсы, руки, ноги. Его maxtlе [(набедренная повязка маштлатль — maxtlatl)], весьма богато украшенная, была тоже с изображениями оторванных частей тел, ширина ее была одна куарта [(cuarta — пядь, мера длины = 21 см)], а длина — двадцать, она была с бахромой из бумаги, то есть из местной бумаги [(аматль — amatl, из агавы)], окрашенной вертикальными полосами светло-синего цвета. За спиной его было расположено, как ноша, знамя цвета крови. Это знамя цвета крови было из местной бумаги. Оно было красным, как кровь. Он держал кремневый жертвенный нож, который был сделан из бумаги, и местами был также красным, как кровь. Он держал щит, сделанный из тростника, сплетенный из тростника; в четырех местах украшенный пучками хвостовых орлиных перьев, украшенный этими хвостовыми перьями; это называлось «tehuehuelli». И привесь щита также была окрашена цветом крови, как и знамя за спиной. И было четыре соединенных стрелы за щитом. Лента в виде браслета была на каждой его руке, ленты из шкуры койота, и с них свисали нарезанные кусочки бумаги. После тоге, как начался рассвет праздничного дня, очень рано утром, открыли лицо [идола Уицилопочтли] те, кто дал обет совершить это. Они расположились цепочкой перед идолом и начали воздавать хвалу… И вот уже вознесли его, поставили на пирамиду. И все мужчины, все молодые воины радостно готовились провести праздник… И когда все собрались, праздник начался, и открылся он пением и танцем змеи… И те, кто постился одну двадцатидневку, и те, кто постился год, двигались во главе процессии… те, кто постился год, были особенно уважаемы и получали почетный и особенный титул «братья Уицилопочтли»… (Глава XX)… между тем мешики радостно празднуют, они уже танцуют, уже поют, уже одна песня следует за другой, и песни сменяют друг друга как волны, и в этот самый момент испанцы решили убить этих людей. Они были здесь рядом, все со своим вооружением. Они перекрывают все входы и выходы: Ворота Орлов, и у маленького дворца, и у Акатльийакапана [(«Участок ристалищ с тростниковыми копьями»)], у Тескакоака [(«Зеркал Змеи»)]. И после того, как они перекрыли все входы, заняв их, уже никто не мог покинуть [главную храмовую площадь]. Сделав это, они тут же вступают в Священное Патио [(Patio Sagrado — главную храмовую площадь Мешико)] для убийства людей. Идут пешком, несут свои деревянные щиты, а некоторые из металла, и свои мечи. Они тут же окружают тех, кто танцует, бросаются к месту, где бьют в атабали [(небольшие барабаны)], накидываются с мечами на того, кто играл на них, и отрубают ему обе руки, тут же обезглавливают его, и далеко откатывается его голова. И в этот момент все [конкистадоры] начинают колоть и рубить людей. Они отрубают им руки и головы, пронзают мечами, копьями всякого, кто попадается им на пути, рассекая одним головы, других раня в руки, плечи, животы и во всякие другие места; они учиняют невиданную резню. Некоторые мешики пытаются спастись бегством, но у выходов их ранят и убивают. Другие стараются взобраться на стены, но не могут спастись; иные прячутся в храмовые постройки. Некоторые прячутся на земле, среди убитых и притворяются мертвыми, дабы избежать страшной участи. Те, кто притворился мертвым, спаслись, а если кто шевелился или вставал на ноги, его тут же закалывали. И кровь воинов-мешиков лилась ручьями, текла повсюду, как вода во время сильного дождя, образуя лужи; и тошнотворный запах крови и распоротых внутренностей стоял в воздухе. А испанцы рыскали по [храмовым] постройкам, своим оружием протыкая занавеси, если им казалось, что там кто-либо скрывается, и если находили, то убивали. И когда они обыскивали постройки, они одновременно и грабили. И когда это произошло, раздался клич: «Военачальники, мешики… поспешите сюда! Идите со всем вооружением: своими воинскими знаками, щитами, копьями! Скорее бегите сюда, мертвыми лежат наши военачальники, мертвыми лежат наши воины!.. Они умерщвлены, о военачальники мешиков». После этого послышался шум, поднялись крики, кричали люди, ударяли себя по губам. И тут же собрались все военачальники, вызвали воинов, которые прибыли со своими копьями, со своими щитами. После этого началась битва, они метали свои дротики, стрелы и еще метательные копья и гарпуны, которыми охотятся на птиц, свои неистовые дротики и быстрые копья, которые как желтый тростниковый покров над испанцами находились… (Глава XXI)… Загнав испанцев в королевские постройки [(дворцовый комплекс Ашаякатля)], они сражались с ними на протяжении 7 дней и держали в осаде в течение 23 дней. За эти дни были расширены и углублены каналы, стены которых стали более отвесными; повсюду переправа через каналы затруднилась… На улицах возводились баррикады… и повсюду проходить по городу стало труднее…» А вот что сообщает Диего Дуран в «Истории индейцев Новой Испании и островов у материка»: «Когда наступил упомянутый праздник, индейцы, не подозревая ничего плохого, явились ублажить своего бога [Уицилопочтли] и показать величие Мешико… Там собралось для хороводов и танцев 8 000 или 10 000 знатных мужей, все люди известные и благородной крови… Тогда Педро де Альварадо приказал поставить к четырем входам во двор [(главную храмовую площадь Мешико)] 40 солдат, по 10 к каждому входу, чтобы через ворота никто не мог выйти, и приказал 10 другим подойти к тем [мешикам], которые били в атабали, туда, где как ему казалось, находились наиболее знатные персоны, и убить бивших в атабали, а затем и всех остальных. И эти «апостолы святой веры» или, лучше сказать «последователи дьявола'', не медля ни минуты, исполнили приказ. Они вошли в толпу этих несчастных, почти обнаженных, только в накидках из хлопчатобумажной ткани, не имевших в руках ничего, кроме роз и перьев, с которыми они танцевали, и перерезали всех кинжалами». Бартоломе де Лас Касас утверждает, что конкистадоры во главе с Педро де Альварадо убили на этом празднике 2 000 мешиков. Согласно Хуану Альваресу, конкистадору, находившемуся в то время в Мешико с Педро де Адьварадо, когда последний вернулся во дворец Ашаякатля после резни, устроенной на празднике мешиков, он начал распрашивать Альварадо и получил такой ответ: «Слава Богу, мы накрыли этих мерзавцев. Они хотели на нас напасть, но мы их опередили. Среди мошенников выигрывает тот, кто ударит первым». И последнее. О желании Альварадо захватить роскошные драгоценности мешиков — участников этого праздника, на это указывают Франсиско Лопес де Гомара, Сервантес де Саласар и другие. А в уже упоминавшемся (в прим. 1 к главе «ПЛЕНЕНИЕ МОТЕКУСОМЫ») судебном деле Педро де Альварадо говорится: «…В то время, когда прибыли испанцы в этот город Мешико, чтобы его завоевать и пленить Мотекусому, упомянутый Педро де Альварадо присвоил и награбил большое количество золота, жемчуга, драгоценных камней, одежды, какао и украшений… и все это не стал делить с товарищами, как следовало делать по обычаю и закону войны… и забрал себе все, не дав никому ничего и не уплатив пятую часть добычи Вашему Величеству…»

3 … в день, Сеньора Сан Хуана … — 24 июня 1520 г. по старому стилю, а по новому — 4 июля 1520 г. (см. прим. 39 к главе «ЭКСПЕДИЦИЯ В ТАБАСКО»). Вот что рассказывает Бернардино де Саагун о возвращении Кортеса в Мешико во «Всеобщей истории Новой Испании»: «(Книга XII, глава XXII) И договорились между собой мешики, что не станут препятствовать им [(возвращающемуся в Мешико Кортесу)], а сами спрячутся, укроются так, точно смерть встала над землей. Никто не промолвил ни слова, все внимательно наблюдали за ними через щели в закрытых дверях и бойницы в стенах. И если бы испанцы видели, как много [в Мешико] собралось воинов, они догадались бы, что мешики нападут на них». Когда Кортес вступил в дворцовый комплекс Ашаякатля, блокада продолжалась, но мешики не атаковали.

4 По некоторым источникам, эти башни сконструировал сам Кортес. Следует упомянуть, что до этого Кортес отличился в одной из вылазок. Так, согласно Антонио де Эррере-и-Тордесильясу, после одной из контратак, когда конкистадоры отступали в свой лагерь, Кортес увидел в одном из переулков своего друга Андреса де Дуэро, окруженного множеством мешиков. Стащенный с коня Дуэро яростно защищался латой. Не раздумывая, Кортес на своем боевом коне наскочил, разогнал мешиков, отбил у них скакуна Дуэро, подсадил своего друга в седло, и они пробились к своим. И этот поступок, по словам Эрреры, сам Кортес считал самым ярким подвигом своей жизни и очень гордился им. А вот что говорит об осаде мешиками лагеря конкистадоров Бернардино де Саагун во «Всеобщей истории Новой Испании»: «(Книга XII) И пронесся боевой клич мешиков… Камни, дротики и стрелы градом падали на головы испанцев. А испанцы отвечали выстрелами из арбалетов и залпами пушек; много народу погибло от их стрел и ядер. Арбалетчики хорошо прицеливались и метко направляли стрелы в тех, кого хотели поразить. И горестно было слышать, как пронзительно свистели их стрелы. И стрелы никогда не миновали цели, многих поразили они… И аркебузы, и пушки были направлены точно на людей и убивали их».

5 Эрнан Кортес об этом эпизоде в своих письмах-реляциях Карлу V не сообщает. Кортес прекрасно знал, что взятие главного храма у мешиков и других индейских народов обозначало победу над врагом и его подчинение, поэтому и атаковал главный храм Мешико. Вот что об этом бое сообщает Бернардино де Саагун во «Всеобщей истории Новой Испании»: (Книга XII) После четырех дней боев собрались вместе самые отважные, самые искусные воины. И вот все те, кто был особо опытен в военных делах, поднялись на вершину [пирамиды главного] храма [(Мешико-Теночтитлана — бога войны Уицилопочтли)]. Они втащили туда два бревна и множество стволов дуба, который считается божьим деревом, а втащили они их затем, чтобы обрушить сверху на испанцев… Видя это испанцы сразу же стали подниматься на вершину [пирамиды главного] храма… Один за другим, один за другим. Солдаты с аркебузами шли впереди, поднимались они очень медленно, стреляя по команде из своих аркебуз. За ними шли арбалетчики, те, кто пускал стрелы; потом шли те, кто был вооружен мечами и щитами, а затем вооруженные алебардами. Тщетно оборонялись касики, сбрасывая сверху дубовые стволы на испанцев — те подставляли щиты и отбрасывали их… А достигнув вершины [пирамиды] храма, конкистадоры начали убивать людей там… Касики прыгали на опоясывающие нижние террасы [пирамиды] храма, спускались, как черные муравьи, а испанцы сбрасывали вниз всех касиков, которые взобрались туда. Все были сброшены вниз, ни одному не удалось спастись». Взятие главного храма не дало ожидаемого результата. Кортес приказал своим сделать вылазку ночью; под покровом темноты конкистадоры подожгли около трехсот домов, расположенных около лагеря испанцев; в огне погибли сотни жителей Мешико-Теночтитлана.

6 Приведем и другие свидетельства о смерти Мотекусомы II. Сам Эрнан Кортес во втором письме-реляции императору Карлу V так сообщает об этом: «И упомянутый Мотекусома, который все еще находился в плену вместе с сыном и другими многими сеньорами… сказал, что хочет выйти на плоскую крышу крепости [(дворцового комплекса Ашаякатля — лагеря конкистадоров)] и поговорить с предводителями этих людей [(мешиков)], предложив им прекратить войну. Я приказал его вывести, и, выйдя на площадку, которая выступала за пределы крепости, и обратившись к людям, которые там сражались, он получил от них удар камнем по голове такой сильный, что через три дня умер». А бывший там солдат Кортеса, впоследствии ставший монахом, Франсиско де Агиляр в «Кратком сообщении о завоевании Новой Испании» рассказывает, что некоторые индейцы, штурмовавшие дворцовый комплекс Ашаякатля, не были мешиками и не узнали Мотекусому II, прикрытого щитом, и лишь щит был немного убран, чтобы он мог обратиться к индейцам, как один круглый камень попал ему в лоб; «Мотекусома, раненый в голову… в этот вечерний час находился в своих покоях, где присутствовали и другие весьма знатные сеньоры, пленные, как и он. И всех их упомянутый Кортес с согласия своих капитанов приказал убить, не щадя никого». Трупы убитых были выброшены за пределы дворцового комплекса Ашаякатля, где их увидели мешики и с громким плачем погребли согласно своим законам и обычаям. Диего Дуран в своей «Истории индейцев Новой Испании и островов у материка» сообщает, что Кортес заставил Мотекусому II подняться на плоскую крышу дворцового комплекса Ашаякатля и попытаться как-то успокоить мешиков, бой моментально прекратился, но мирного разговора не получилось; в адрес Мотекусомы II посыпались угрозы и ругательства, ведь был уже избран новый верховный правитель; и тут неожиданно один из индейцев сильно бросил камень, попавший Мотекусоме II в лоб; «и хотя Мотекусома был ранен, его жизнь, находилась вне опасности… Другие же говорят, что он был одновременно ранен в ногу стрелой… Когда же оставшиеся в живых испанцы бежали из Мешико [в «Ночь печали»]… пришли мешики во дворец [Ашаякатля] искать Мотекусому, чтобы наказать его, и, бродя в поисках по комнатам, нашли его мертвым с цепью на ногах и пятью ножевыми ранами в груди, и вместе с ним многих своих плененных испанцами сановников и сеньоров, и среди них Какаму [(Какамацина)], всех убитых кинжалами…» Бернардино де Саагун во «Всеобщей истории Новой Испании», ничего не сообщая ни о разговоре на крыше, ни о ранении Мотекусомы II, повествуя со слов своих информаторов-индейцев из Тлателолько, указывает, что конкистадоры убили Мотекусому II и Ицкауцина: «(Книга XII, глава XXIII, версия текста на языке науа) Тут рассказывается, как убив Мотекусому и главного знатного из Тлателолько, испанцы принесли и бросили их тела у ворот строений, в которых они находились. 1. — Через четыре дня после того, как был оставлен храм [Уицилопочтли], испанцы пришли [из дворцового комплекса Ашаякатля] и бросили тела убитых Мотекусомы и Ицкауцина на берегу [канала] с водой в месте, называвшемся Теоайок, там было искусное изображение черепахи из камня; этот камень был очень похож на черепаху. 2. — И когда их увидели, когда узнали, что один из них — Мотекусома, а другой — Ицкауцин, то подняли на руках Мотекусому и отнесли его [к святилищу] в одно место, называвшееся Кополько. Там поместили его на дрова погребального костра, затем поднесли огонь, разожгли огонь. И вот затрещало пламя, разбрасывая искры, и взметнулось ввысь длинными языками. 3. — И тело Мотекусомы пахло горелым мясом, и сгорая, очень плохо воняло [(вероятно, он был убит несколько дней назад)]». Фернандо де Альба Иштлильшочитль в своем труде «Реляции» рассказывает: «(«Тринадцатая реляция, о прибытии испанцев и начале Евангельского Закона, написанная доном Фернандо де Альбой Иштлильшочитлем»)… 28. — …говорят, будто один индеец попал в него [(Мотекусому II)] камнем, и поэтому он и умер, но его вассалы уверяют, что его убили сами испанцы, вонзив ему меч в нижнюю часть тела. 29. — А по прошествии семи дней, после столь великих событий [(начиная со дня возвращения Кортеса в Мешико)], испанцы со своими друзьями — тлашкальцами, уэшоцинками и из прочих народностей — оставили город [Мешико], ухода по дороге [на дамбе], ведущей в Тлакопан, а перед уходом из города они убили короля Какамацина…» Антонио де Солис-и-Рибаденейра в своей «Истории завоевания Мешико» сообщает: «(Книга IV, глава XV).. .[когда раненого Мотекусому II испанцы уговаривали принять католическую веру, то] он давал всегда отрицательный ответ и следовал в том своим страстям — огорчению и гневу. Он не думал ни о чем, лишь об обидах, ему нанесенных испанцами; не говорил ни о чем, лишь о мщении, и впал в полное отчаяние… После чего испустил дух, будучи в совершенном отчаянии». Вполне вероятно, что именно конкистадоры убили Мотекусому II и других, поскольку он уже не мог воздействовать на мешиков и необходимость в нем и других пленниках-заложниках отпала, они стали опасной обузой. Так было с Анакаоной, Куаутемоком, Атауальпой и многими другими индейскими правителями, которых конкистадоры брали в плен, а затем убивали. Суда по всему, Мотекусома II был убит конкистадорами в период с 27 по 30 июня 1520 г. (по старому стилю, а по новому — с 7 по 10 июля 1520 г.). В заключение приведем слова хрониста-индейца из Тлашкалы, Диего Муньоса Камарго, из его «Истории Тлашкалы»: «…умер несчастный Мотекусома, управлявший с такой мудростью и достоинством, что его боялись и почитали более чем кого-либо, равного ему по рождению, и во много раз больше, нежели любого, когда-либо восседавшего на престоле в этом западном мире».

7 То есть тот «великий касик, сеньор Матлацинко, правитель поселения Тула», о котором говорится на стр. 155, 159 (глава «НЕУДАЧНЫЙ ЗАГОВОР. ПРИСЯГА МЕШИКО») и на стр. 163-164 (глава «ЗОЛОТО»); наследником мог быть также и сын Мотекусомы II — Чимальпопока, который также находился в плену у Кортеса.

1 В ночь с 30 июня на 1 июля 1520 г. (по старому стилю, а по новому — с 10 на 11 июля 1520 г.).

2 Часть индеанок, согласно Берналю Диасу (см. стр. 192 в главе «ВОССТАНИЕ И БОИ В МЕШИКО»), мешики отбили у конкистадоров еще раньше. Обмотав тряпками копыта лошадей, нагрузившись золотом, конкистадоры покидали Мешико в зловещей тишине. Мешики хорошо спланировали нападение, они позволили всему войску врага выйти на узкую дамбу, ведущую в Тлакопан, тем самым лишив его возможности закрепиться в каких-либо постройках и сделав более уязвимым. Мешики начали атаку только тогда, когда авангард войска Кортеса, перейдя три промежутка (канала) в дамбе, переходил четвертый, последний, — «Канал Тольтеков». И тут разнесся боевой клич мешиков, стрелы и дротики с наконечниками с несколькими зазубринами, как рассказывает Бернардино де Саагун во «Всеобщей истории Новой Испании» (Книга XII), «…обрушились на испанцев. И испанцы в ответ стреляли из арбалетов и огнестрельного оружия… С обеих сторон было много убитых… Канал был доверху заполнен трупами… а те, кто шел следом, переправлялись на другой берег по трупам». Атакованная мешиками, растянувшаяся колонна испанцев и их союзников-индейцев на дамбе, по словам Диего Муньоса Камарго, напоминала огромного червя, который, извиваясь, старается сбросить с себя свирепых муравьев, облепивших его со всех сторон. Хуан де Торкемада утверждает, что среди конкистадоров в «Ночь печали» храбро сражалась с мечом в руке одна испанка — Мария де Эстрада.

3 Во время смертельной опасности человек часто показывает гораздо большие возможности, чем обычно. Когда Кортес добрался до Тлакопана и посмотрел на остатки своего войска, он, по словам Франсиско Лопеса де Гомары, не выдержал и заплакал, «…да и кто не заплакал бы на его месте, видя столько смертей и ущерба? Кортес потерял тогда друзей, богатство и власть, а вместе с потерей столицы и все королевство [мешиков]». Кортес в своих письмах-реляциях Карлу V обычно довольно ярко, красочно и подробно описывал события, но о событиях, произошедших в «Ночь печали», упоминает вскользь, с неохотой, в нескольких скупых строках, избегая подробного сообщения о почти полном истреблении мешиками своего войска, занижает свои потери — он пишет Карлу V о гибели 150 испанцев (другие говорят — от около 1 000 до 1 200) и около 2 000 тлашкальцев (другие говорят о 8 000, всей артиллерии и почти всей коннице); также в письме-реляции Кортес не сообщил, что золото сохранилось, наоборот, он утверждал, что утеряны все сокровища Мотекусомы II и «пятина» Карла V. Но Кортесу опять повезло, основная часть мешиков-воинов вместо того, чтобы преследовать остатки войска врага и довершить разгром, занялась совсем другим делом. Вот что говорится в старинном предании мешиков: «Затем занялась заря и, когда заискрился свет, когда пришел ясный день, были собраны все трупы тлашкальцев и всех из Семпоалы, и всех испанцев из тех, что упали в «Канал Тольтеков»… Были привезены они на лодках; среди камышей, там, где стоят белые камыши, их побросали в кучу; некого больше было бросать, все там лежат распростертыми… И все оружие было там [(в «Канале Тольтеков»)] собрано. Пушки, аркебузы, мечи… И сколько было погружено в воду, столько и лежало; пушки, аркебузы, мечи, копья, алебарды, стрелы из железа. Оттуда достали железные шлемы, кольчуги и нагрудники из железа, кожаные щиты, щиты из металла, деревянные щиты… И там было собрано золото в брусках, диски из золота, золотой песок и ожерелья из нефритов с золотыми подвесками. Все это было вытащено, выловлено из воды, отыскано…» А Кортес отступал на север, в направлении города Тепоцотлан, пока мешики собирали трофеи на месте боя в «Ночь печали». И как рассказывает Бернардино де Саагун во «Всеобщей истории Новой Испании» (Книга XII), поселения пустели при приближении отступающих конкистадоров, путь которых озарялся пожарами; «…они [(испанцы)] подожгли все храмы, все дома, все святилища. И вот уже все горит, трещит пламя, вырываются языки огня, поднимаются, разносятся вокруг и медленно оседают клубы дыма. И все время за испанцами неотступно следовали местные жители с боевыми кличами».

4 Гонсало Фернандес де Овьедо-и-Вальдес пишет, что эта лошадь была съедена с кожей и внутренностями, а голод придал ей вкус знаменитой неаполитанской колбасы и телячьего жаркого из Сарагосы. Отступление конкистадоров длилось уже несколько дней, они обошли озеро и подошли к равнине вблизи Отумбы, где их встретило войско мешиков и их союзников. Начался бой, мешики и их союзники не смогли победить конкистадоров. И, как сообщает Бернардино де Саагун, «…лишь немногим [мешикам и их союзникам] удалось спастись. Когда побоище закончилось, они [(испанцы и их союзники)] довольные продолжили свой путь, а за ними последовали все их носильщики». Скорее всего «великая победа» или «чудо» при Отумбе состоялось благодаря индейцам-союзникам конкистадоров. Так, хронист Фернандо де Альба Иштлильшочитль рассказывает, что брат Какамацина, претендент в правители Тескоко — Иштлильшочитль, располагая большим войском, сковал основные силы мешиков, бросившихся на остатки армии Кортеса, отступавшей после «Ночи печали» к Тлашкале, «…узнав о том, что случилось, Иштлильшочитль, после того, как у него произошла большая битва с Куитлауаком, его дядей, который стал править после смерти Мотекусомы, уведомил всех своих вассалов, чтобы они помогали Кортесу, и когда некоторые мешики стремились настигнуть [Кортеса], люди Иштлильшочитля им [(мешикам)] помешали и их задержали. И так они [(конкистадоры)] продвигались до тех пор, пока на одной из равнин между Отумбой и Семпоалой к ним не пришел брат Иштлильшочитля с 100 000 людей и множеством съестных припасов для Кортеса…»

5 Это был Сиуака, мешикский военачальник в Тескоко; его знамя было в виде золотой сети; чиленность его войска некоторые хронисты определяют в 200 000 человек.

6 И дата выхода-бегства из Мешико в «Ночь печали» — 10 июля 1520 г. и дата битвы при Отумбе — 14 июля указаны в тексте оригинала Берналя Диаса по новому стилю. Обычно же все даты в его тексте указаны по старому стилю. Дата битвы при Отумбе (у Бернадя Диаса она 4 июля 1520 г. по ст. ст., а по н. ст. — 14 июля 1520 г.), названная другими источниками, — 7 июля 1520 г. (по ст. ст., а по н. ст. — 17 июля 1520 г.).

7 Положение конкистадоров после бегства из Мешико в «Ночь печали» было очень тяжелым, к тому же некоторые их отряды были разбиты мешиками и их союзниками, а пленных и лошадей мешики принесли в жертву; продовольствие конкистадорам приходилось теперь покупать у местного населения по невероятно большим ценам. Так, согласно Антонио де Эррере-и-Тордесильясу, в надписи, вырезанной на коре дерева конкистадором из одного такого отряда, сообщалось: «Здесь прошел Хуан Иусте и его несчастные товарищи, которые так страдали от голода, что сочли возможным отдать золотой слиток стоимостью в 800 дукатов за несколько маисовых лепешек».

8 Уэйотлипан (Hueyotlipan) - более правильное, у Берналя Диаса — Гуаолипар (Guaolipar).

1 Кортес, выздоровев, навел порядок в войске конкистадоров, подчинив недовольных своей воле, и, получив подкрепления, начал нападать на территорию мешиков и их союзников. Так, конкистадоры захватили город Тепеака; согласно Антонио де Эррере-и-Тордесильясу, на пиру победителей тлашкальцы якобы ели мясо своих врагов, нанизанное на вертела, и в 50 000 котлов было приготовлено жаркое из человеческого мяса… Правитель Мешико, Куитлауак, отправляя посольства, пытался объединить все индейские племена для борьбы с конкистадорами. Но многие племена, главным образом из отдаленных районов, либо колебались и выжидали, либо, решив сбросить иго мешиков, намеривались выступить на стороне испанцев. Только расположенные вблизи Мешико города и селения, из союзнических отношений и из страха перед мешиками, выступили на их стороне. Куитлауак посылал посольство и в Тлашкалу, пытаясь заключить союз против испанцев. Послы его предлагали правителям Тлашкалы совместно бороться с вероломными захватчиками, забыв прошлую вражду, ведь и тлашкальцы, и мешики, говорили послы, поклоняются одним и тем же богам и у них один язык. Молодой Шикотенкатль и некоторые вожди были за союз с Мешико, но правители Тлашкалы — Машишкацин. Шикотенкатль «Старый», Чичимекатекутли и Тапанека — и большинство вождей были против, они говорили, что у мешиков на устах мед, а в сердце злоба, что теперь мешики под властью страха, а после они вернутся к вековой вражде, ненависти и мести, ведь многие годы мешики стремились подчинить Тлашкалу, совершали набеги, держали в блокаде без соли и многих товаров, убили множество тлашкальцев, а сейчас они переменились, стали добры и щедры. Надолго ли?! А испанцы, сражаясь с мешиками, разве не защищают интересы и Тлашкалы, и всемогущие боги, говорили они, нещадно покарают того, кто осмелится нарушить священный закон гостеприимства, а чужеземцы-испанцы находятся под защитой этого закона. В итоге Совет Тлашкалы после долгих споров отверг предложение Куитлауака о союзе, и послы из Мешико покинули Тлашкалу. Кортесу опять крупно повезло.

2 Guerra (исп.) - война.

3 Куитлауак. Согласно свидетельству монаха Торибио де Бенавенте «Мотолинии» оспу в Новую Испанию завез раб-негр, прибывший с экспедицией Панфило де Нарваэса. Оспа, корь и другие болезни, завезенные конкистадорами, не были известны до тех пор индейцам и стали причиной смерти многих из них.

4 Куаутемок (Cuauhtemoc, науа «Спускающийся Орел»), родился между 1494 г. и 1502 г. — убит испанцами в 1525 г.; после пленения Ицкауцина был избран правителем Тлателолько; совместно с Куитлауаком сражался против конкистадоров, в том числе и в «Ночь печали»; верховный правитель государства мешиков в 1520-1521 гг.

1 Ицокан (Itzocan) - более правильное; у Берналя Диаса — Осукар (Ozucar). Ныне — Исукар де Матаморос (Izucar de Matamoros) или Матаморос Исукар (Matamoros Izucar).

2 См. стр. 77-78, глава «Внутренние распри. Уничтожение флота», и прим. 5-7 к ней.

3 Шаласинго — смотрите стр. 82, глава «ПОХОД В ТЛАШКАЛУ»; и Цаоктлан — см. стр. 79, эта же глава, и прим. 5 к ней.

4 См. стр. 79, глава «Поход в Тлашкалу», и прим. 6 к ней.

5 Рождество Христово — непереходящий церковный праздник, в римско-католической церкви — 25 декабря; следующий день после праздника Рождества был 26 декабря 1520 г., а по новому стилю — 5 января 1520 г.

1 Коанакочцин (Coanacochtzin), брат Какамацина, стал правителем Тескоко, убив своего другого брата, недолго правившего Тескоко, Куикуицкацина (Cuicuitzcatzin), которого вместо Какамацина назначил правителем Кортес. Коанакочцин после своего бегства в Мешико, принял участие в его обороне; он был убит конкистадорами в 1525 году, разделив судьбу Куаутемока, во время похода Кортеса в Гондурас.

2 Несауальпилли (Nezahualpilli) - более правильное; у Берналя Диаса Несабальпинсинтле (Nezabalpinzintle). Heсауальпилли, сын Несауалькойотля, правил Тескоко (1472 г. — 1516 г.), его сыновьями были Какамацин, Коанакачцин, Куикуицкацин. Иштлильшочитль (дон Эрнан), Ауашпицокцин (дон Карлос) и многие другие.

3 По крестному, Эрнану Кортесу. В 1521 году дону Эрнану-Иштлильшочитлю был 21 год. О преданности конкистадорам и усердии обращенного в христианство Иштлильшочитля можно судить по следующим словам хрониста Фернандо де Альбы Иштлильшочитля: «Королева Тлакошуатцин, его [(Иштлильшочитля — дона Эрнана)] мать, мешиканка, страстно поклонявшаяся идолам, не захотела креститься и отправилась в один городской [в Тескоко, языческий] храм с несколькими сеньорами. Иштлильшочитль пошел за ней и попросил принять крещение; она же обругала его, сказав, что не желает креститься и что он безумец, если так быстро отказался от своих богов и от закона своих предков. Иштлильшочитль, видя решимость своей матери, не на шутку разгневался и пригрозил отправить ее на костер, если она не будет креститься, и стал приводить множество справедливых доводов, пока не убедил ее и не привел в христианский храм вместе с остальными сеньорами, дабы совершить обряд крещения». А упомянутый языческий храм он немедленно сжег.

4 Опираясь на Тескоко, конкистадоры совершали походы на близлежащие города. Одним из первых был атакован Истапалапан, как говорит Франсиско Хавьер Клавихеро в «Древней истории Мексики» (Книга IX), «…чтобы отомстить ему за Куитлауака, его прежнего сеньора, которого он [(Кортес)] считал главным виновником сокрушительного поражения в «Ночь печали»… [С боем захватив город, конкистадоры стали убивать, грабить и разрушать Истапалапан, и вдруг хлынула вода,] …жители Истапалапана, задумав потопить врагов, взломали плотину, сдерживавшую воды озера, и пустили эти воды в город». По словам Эрнана Кортеса в Истапалапане было перебито конкистадорами более 6 000 индейцев — воинов, детей, женщин и стариков. Когда хлынула вода через пролом в плотине-дамбе, Кортес, собрав своих людей, спешно покинул Истапалапан. Многие союзники-индейцы из армии Кортеса, не умея плавать, утонули, все уцелевшие завоеватели промокли и продрогли на ночном холодном ветру, порох отсырел; на рассвете на боевых лодках появились воины-мешики и атаковали чужеземцев. Конкистадоры, не принимая боя, быстро отступили к своему лагерю в Тескоко. Согласно этому же источнику, если бы испанцы и их союзники-индейцы задержались в Истапалапане еще часа на три, никто из них не выбрался бы оттуда живым.

5 Венесуэла (Venezuela) - «Маленькая Венеция».

6 «Пуэбло Мориско» (Pueblo Morisco — «Маврское Поселение»). Сервантес де Саласар, согласно сообщению Торибио де Бенавенте «Мотолинии», отождествляет его с поселением Кальпульальпан (Calpulalpan) (Cronica de Nueva Espana. Mexico, 1936. T. III, pag. 10).

7 To же самое рассказывает Эрнан Кортес в письме-реляции Карлу V. Антонио де Эррера-и-Тордесильяс также упоминает Хуана Иусте и его товарищей, см. прим. 7 к главе «НОЧЬ ПЕЧАЛИ».

8 Шальтокан (Xaltocan) - более правильное; у Берналя Диаса — Сальтокан (Saltocan).

9 Куаутитлан (Cuauhtitlan) - более правильное; у Берналя Диаса — Куальтитан (Cualtitan).

10 12 марта 1521 г. по старому стилю, а по новому — 22 марта 1521 г.

11 Уаштепек (Huaxtepec) - более правильное, у Берналя Диаса — Гуаштепеке (Guaxtepeque); расположен на территории штата Морелос в современной Мексике.

12 Йекапиштла (Yecapixtla) - более правильное; у Берналя Диаса — Акапистла (Acapistla). За Йекапиштлу шел столь кровопролитный бой, что, по словам Эрнана Кортеса в письме-реляции Карлу V, индейцев «было убито столько, что небольшая речка, протекавшая около города, больше часа окрашена была кровью, так что даже нельзя было пить ее воду…»

1 Орден Сан Франсиско (Святого Франциска) (Orden San Francisca) - монашеский орден франсисканцев (францисканцев), основан в 1207-1209 гг., назван по имени своего основателя святого Франциска Ассизского (1182 г. — 1226 г.), религиозного деятеля (начал проповедовать в 1206 г.). Орден, наряду с другими монашескими орденами, принимал активное участие в колонизации Америки.

2 Индульгенция (от лат. indulgentia — милость, снисходительность) - у католиков — грамота об отпущении грехов, выдаваемая римско-католической церковью от имени папы римского за особую плату.

3 5 апреля 1521 г. по старому стилю, а по новому — 15 апреля 1521 г.

4 Куаунауак (Cuauhnahuac) - этот город захвачен конкистадорами в 1521 году, с 1530 г. — резиденция Эрнана Кортеса; ныне Куэрнавака (Cuernavaca) - административный центр штата Морелос в Мексике.

5 Доблестно сопротивлялись конкистадорам шочимильки, союзники мешиков. Фернандо де Альба Иштлильшочитль в своем труде «Реляции» рассказывает: «(«Тринадцатая реляция о прибытии испанцев и начале Евангельского Закона, написанная доном Фернандо де Альбой Иштлильшочитлем») .. .69. — Шочимильки сели в свои лодки и сражались до ночи, во время которой они спрятали в надежном месте своих жен, стариков и все имущество. На следующий день они разрушили мост… и отважно сражались в поле, как подобает воинам, и привели наших [(испанцев и их союзников-индейцев)] в сильное замешательство, пленив даже на какое-то время Кортеса, который упал со своей лошади. И пришли затем испанцы, и аколуа, и все остальные и спасли его…» Кортес, как сообщает Антонио де Эррера-и-Тордесильяс, после своего чудесного спасения искал, расспрашивал всех о храбром тлашкальце, вырвавшем его из рук врагов; так и не найдя его, Кортес впоследствии утверждал, что спасением он обязан своему покровителю святому Петру.

6 Об этом заговоре Антонио де Солис-и-Рибаденейра в «Истории завоевания Мешико» рассказывает так: «(Книга V. глава XIX) …Один из старших испанских солдат прийдя в квартиру Кортеса, заявил с неким смущением, показывающим важность причины его прихода, что ему необходимо переговорить с ним без свидетелей. Как только Кортес пустил его к себе, он объявил ему, что когда Кортес отсутствовал, некоторые солдаты сговорились убить его и его друзей. Сей заговор, по его словам, был организован простым солдатом, и по следствию оказалось, что был это Антонио де Вильяфанья. Первоначальный замысел которого был уйти, поскольку трудности сего предприятия [против Мешико] ему стали совсем непереносимы. Первое свое недовольство проявил он ропотом, а после оно дошло до опаснейших умыслов. Он и его сообщники хулили Кортеса за его упорство в этом предприятии и часто говорили, что не хотят потерять свою жизнь из-за его дерзости. Говорили они о плавании к острову Куба, как о деле, которое очень скоро в действительности совершить можно было. Они собирались, обсуждая это дело, и хотя не видели больших препятствий для того, чтобы покинуть лагерь и под видом полученного приказа от Кортеса идти в Тлашкалу, однако, при этом они приходили в замешательство и не знали, что делать, понимая, что им необходимо прибыть в Вера Крус, чтобы взять там себе судно. А если бы они пришли в Вера Крус без послания от Кортеса, то их бы, взяв под караул, в тюрьму посадили и весьма жестоко наказали. Эти препятствия их удерживали всегда от осуществления их замыслов, только от них они не отказывались и не знали лишь, как найти средство, чтобы намерение свое осуществить. Наконец Антонио де Вильяфанья, у которого в квартире это сборище бывало, предложил, что весьма легко можно добиться свершения их замысла, если убить Кортеса вместе со знатнейшими капитанами и советниками, и на его место выбрать другого предводителя, который имел бы меньшую охоту к предприятию против Мешико и легко бы склонился к их желанию. Под его предводительством могли бы они избежать звания дезертиров и явиться к Диего Веласкесу, который почел бы злодейство их за совершенную ему услугу, и представлением своим исходатайствовал у испанского двора, чтобы их злодеяния были бы признаны за оказанную службу королю. После этого предложения они все, обняв Вильяфанью, это одобрили. Тут же написали быстро заговор, который все находившиеся там подписали, таким образом собственноручно обязались следовать за ним в этом проклятом деле. Это дело столь тайно совершалось и было столь легко осуществимым, что число подписавшихся ежедневно увеличивалось, и не без причины опасались, что сей тайный яд настолько далеко разольется, что его едва удержать можно будет. Они все одобрили сделать пакет с письмами и о нем сказать, что прислан из Вера Круса с письмами из Испании. Его они хотели вручить Кортесу, когда он будет кушать со знатнейшими капитанами, и договорились войти туда все под таким видом, что желают услышать новости из Испании. И как только начнет Кортес читать первое письмо, то воспользовавшись тем, что внимание его будет отвлечено, они хотели заколоть его и других вместе с ним находящихся, а после собирались пробежать по всем улицам, объявляя о свободе, что на их взгляд будет достаточной причиной, чтобы всех солдат склонить на свою сторону. Сверх того хотели они перебить всех, на кого имели подозрение. Среди таких считались: Кристобаль де Олид, Гонсало де Сандоваль, Педро де Альварадо и его братья, Луис Марин, Педро де Ирсио, Берналь Диас дель Кастильо и другие солдаты, которым доверял Кортес. Они думали выбрать себе генерал-капитаном Франсиско Вердуто, которого во-первых склонить к тому надеялись, поскольку женат он был на сестре Диего Веласкеса, и следовательно, он лучше всех мог защищать их партию. Но зная благородный его нрав, и что он честь и справедливость высоко почитает, не смели они ему объявить заранее о своем замысле и надеялись, что примет он их предложение как единственное средство к своему спасению. Все это и рассказал тот солдат, прося даровать ему жизнь в награду за верность, ибо и он находился в числе подписавших. Кортес вознамерился сам быть при аресте Вильяфаньи, дабы обличить его преступление на первом же допросе. Ибо обычно часто от первого допроса очень много зависит, ясна ли истина или темна и сомнительна. Это же дело было такой важности, что требовало всяческой осторожности, да и нельзя было медлить, как это обычно бывает в судах. Поэтому тотчас пошел он с двумя эскривано и с несколькими капитанами, чтобы взять под караул Вильяфанью. Он застал бунтовщика с тремя или четырьмя сообщниками в его квартире и при первом его замешательстве арестовал его; после чего остальным бывшим при том дал знак, чтобы они отошли в сторону, под предлогом, что он тайно допросить его намерен. Полученным известием Кортес уличал его в преступлении, а заметя бумагу, спрятанную у Вильяфаньи за пазухой, вытащил ее оттуда, и при чтении узнал имена тех, чья неверность привела его в столь великое изумление, ибо такого от них он не ожидал. Однако, скрывая это от других, приказал, чтобы четверых, находившихся у Вильяфаньи, содержать в тюрьме отдельно от него. После, уходя оттуда, велел судебным чиновникам исследовать это дело как можно быстрее, не вмешивая в него других персон. Вильяфанья, уличенный подписями сообщников и думая, что на него донес кто-то из его друзей, тотчас признался в своем преступлении; затем, согласно военному времени, он был приговорен к смерти, и той же ночью казнь была совершена, предоставив ему перед этим несколько часов, чтобы приготовиться к смерти. На следующий день утром его увидели висящим у окна перед его квартирой, поэтому узнали его преступление и наказание. От этого виновные еще больше устрашились, а остальные еще больше гнушались этого преступления. Кортес большим числом тех, которые, замысел Вильяфаньи одобряя, подписались, был весьма опечален и огорчен. Но поскольку не мог он поступить строго по справедливости, ибо потерял бы тем столь многих испанских солдат, то для освобождения виновных от наказания и чтобы избежать ему самому упреков, что проявил весьма великую при том слабость, приказал объявить, что Вильяфанья список, в котором, по его мнению, написаны были имена виновных, на мелкие кусочки разорвав, проглотил. После созвал он капитанов и солдат, объявил им о мерзком замысле, направленном на него самого и на жизнь многих других там находившихся. Притом сказал он еще, что почитает за счастье, что не узнал о тех, кто в этой измене замешан. По предосторожности Вильяфаньей совершенной, чтобы утаить от него список виновных, он может сделать вывод, что число их специально было завышено, но желает их понять, и более всего друзей своих всячески просит, чтобы они постарались и разыскали, нет ли кого, им недовольного, из солдат или не считает ли кто, что в его поступках есть то, что ему следует поправить. Он желает, чтобы его солдаты всем были довольны, и он также склонен исправить свои собственные ошибки, как и готов употребить величайшую строгость, если заметит, что из-за этой поблажки в наказании кто-либо станет хуже исполнять свои обязанности. Вскоре после этого освободил он четверых солдат, которых застал у Вильяфаньи. Злоумышлявшие, как по этому, так и по не изменившемуся его отношению к ним, утвердились во мнении, что Кортес не узнал о них. Поэтому исполняли свои обязанности с большим рвением, считая, что во всем должны проявлять больше послушания, чем прежде, чтобы полностью исчезли догадки, какие могли бы быть о совершенном ими преступлении. Такая осторожность Кортеса, скрывшего имена виновных, была весьма полезна и безусловно необходима, чтобы не потерять ему столь многих испанцев, которые нужны ему были для предприятия [против Мешико]. Да, это было еще великодушием, поскольку мог он тайное свое огорчение столько скрывать, что не вызвал подозрения у виновных. Сей знак его разума конечно велик и отлично показывает его умение владеть чувствами. И поскольку он великое доверие к своим подчиненным стал считать за ошибку, которая ослабляет осторожность, то выбрал себе отряд телохранителей, состоящий из двенадцати солдат и одного капитана. Возможно также, что он использовал это обстоятельство и как случай, чтобы власти своей придать большую важность».

7 Как рассказывает Антонио де Эррера-и-Тордесильяс, бригантины, украшенные флагами Кастилии, были спущены на воду, вызвав у зрителей, испанцев и их союзников-индейцев, такой восторг, что крики восхищения и радости заглушили музыку и грохот артиллерийского салюта. Испанцы запели «TeDeum», вознося хвалу Богу; сам Кортес был растроган больше всех, ведь теперь у него была и на воде мощная сила.

1 Для более полной картины приведем сообщения еще трех авторов — Антонио де Солиса-и-Рибаденейры, Фернандо де Альбы Иштлильшочитля и Эрнана Кортеса. Антонио де Солис-и-Рибаденейра, опираясь на данные Антонио де Эрреры-и-Тордесильяса, сообщает в «Истории завоевания Мешико»: «(Книга V, глава XX) Спуск на воду бригантин; сухопутное войско разделяет на три части, чтобы одновременно нападать на Мешико от Тлакопана, Истапалапана и Койоакана; Эрнан Кортес идет вперед по озеру и разбивает большой флот мешикских лодок. Кортес при всех таких печальных обстоятельствах не оставил, однако, всякие приготовления, необходимые для столь важного предприятия. Бригантины счастливо спустили на воду, и за совершение сего строения должно было благодарить искусного и прилежного Мартина Лопеса. Отслужена была месса Святого Духа, и на ней получили причастие Эрнан Кортес вместе со всеми испанцами. Благословлены были суда; и каждое, по обыкновению, получило свое имя. Между тем, как необходимые вещи на суда переносили, готовили паруса и канатные снасти, Кортес сделал смотр испанцев, их было тогда 900 человек: 194 — с аркебузами и арбалетами; другие — с мечами, щитами и копьями, еще 86 — конных, да 18 пушек, из них 3 больших чугунных и 15 бронзовых фальконетов вместе с достаточным запасом пороха и ядер. Эрнан Кортес посадил на каждую бригантину по 25 испанцев, вместе с одним капитаном, 12 гребцами, по 6 с каждого борта, и на каждом судне было по одному орудию. Капитанами были: Педро де Барба, уроженец Севильи; Гарсия де Ольгин из Какереса [в Испании]; Хуан Портильо из Портильо [в Испании]; Хуан Родригес де Вилья-фуэрте из Медельина; Хуан Харамильо из Сальватьерры в Эстремадуре: Мигуэль Диас де Аус-арагонец; Франсиско Родригес Магариньо из Мериды; Кристобаль Флорес из Валенсии де Дон Хуан [в Испании]; Антонио де Карвахаль, из Саморы [в Испании]; Херонимо Руис де ла Мота, из Бургоса; Педро Брионес, из Саламанки; Родриго Морехон де Лобера из Медины дель Кампо; и Антонио Сотело из Саморы; которые тотчас погрузились на свои судна, что должны были защищать и оказывать поддержку другим. После распределения таким образом тех, кто действовать должен был на озере, вознамерился Кортес с согласия своих капитанов захватить три главных входа на дамбы, ведущие в Мешико, у Тлакопана, Истапалапана и Койоакана, не медля при Шочимилько, дабы не быть вынужденным разделять дополнительно свое войско, и дабы оно без больших задержек могло получать приказы. Войско свое он разделил на три части; Педро де Альварадо поручил он отправиться в Тлакопан, дав ему должность главного командира в этом походе, вся его сила состояла из 150 испанцев, из 30 конных, двух орудий и из 30 000 тлашкальцев с их вождями, и испанцев разделил он на три роты под предводительством капитанов Хорхе де Альварадо, Гутьерре де Бадахоса и Андреса де Монхараса. Нападение на Койоакан поручил маэстре де кампо Кристобалю де Олиду со 160 испанцами, разделенными на три роты под командой капитанов Франсиско Вердуго, Андреса де Тапии и Франсиско де Луго, с 30 конными, с двумя орудиями и около 30 000 союзных индейцев, и, наконец, поручено Гонсало де Сандовалю взятие Истапалапана со 150 испанцами под командой капитанов Луиса Марина и Педро де Ирсио, с двумя орудиями, с 24 конными и всеми людьми из Чалько, Уэшоцинко и Чолулы, которых насчитывалось больше 40 000 человек. О числе союзников, бывших при том взятии, следуем мы сообщениям Антонио де Эрреры, поскольку Берналь Диас дель Кастильо насчитывает у каждого из этих трех предводителей только по 8 000 тлашкальцев и при этом весьма часто повторяет, что они причиняли больше замешательства, нежели оказывали помощь; а поскольку он ни словом не упоминает, куда делись многие тысячи людей, которые из других племен около Мешико вместе с испанцами собрались, то следует отнести это к превеликому его честолюбию, что только испанцам честь взятия Мешико приписывает. Ведь взятие Мешико, по моему мнению, само по себе достаточно велико и важно, когда сообщается только то, что соответствует правде; и так Берналь Диас дель Кастильо о сем деле недостаточно рассудил, когда собственными своими измышлениями делает его невероятным». Фернандо де Альба Иштлильшочитль в труде «Реляции» сообщает: «(«Тринадцатая реляция, о прибытии испанцев и начале Евангельского Закона, написанная доном Фернандо де Альбой Иштлильшочитлем»)… 76. — Во второй день праздника Духа Святого [(Подвижный церковный (католический) праздник Духа Святого (Espiritu Santo), празднуемый римско-католической церковью в четверг на 40-й день с начала Пасхи (31 марта 1521 г. по ст. ст.), в 1521 году — 9 мая по старому стилю, а по новому — 19 мая 1521 г.; таким образом, во второй день праздника — 10 мая (пятница) 1521 г. по ст. ст., а по новому — 20 мая 1521 г.)], когда уже была вся его армия собрана в Тескоко, Кортес произвел смотр со своими испанцами, и то же сделал Иштлильшочитль, во всем войске которого были 200 000 воинов и 50 000 работников для изготовления мостов и других нужных дел: 50 000 человек из Чалько, Ицоакана, Куаунауака, Тепейака и иных мест, подчиненных королевству Тескоко, которые были расположены на южной стороне, а другие 50 000 из города [Тескоко] и его провинции, не считая 8 000 командиров — жителей и уроженцев города [Тескоко]; другие 50 000 — из провинций Отумбы, Толацинко, Шилотепека и иных мест, которые также подчинялись городу [Тескоко] и были они аколуа, и, наконец, другие 50 000 — циуколуаки, тлалаукуитепеки и из иных провинций, которые были расположены на северной стороне и были подчинены королевству Тескоко, вот так были получены объявленные выше все 200 000 воинов. 77. — Так же Иштлильшочитль велел собрать все лодки, часть из них сопровождали бригантины, а остальные перевозили продовольствие и другие нужные вещи для армии. 78. — Также в тот день произвели смотр тлашкальцы, уэшоцинки и чолульцы, каждый сеньор со своими вассалами, и оказалось их всех больше 300 000 воинов. Кортес, увидев такое множество людей, которые были на его стороне, договорившись с Иштлильшочитлем и всеми остальными сеньорами, их распределил следующим образом; так Кортесом было приказано Педро де Альварадо идти в Тлакопан вместе с 30 конными, 170 солдатами-пехотинцами и 50 000 из Отумбы, Толанцинко и других мест, которым Иштлильшочитль приказал пойти вместе с ним, а командовать ими приказал своему брату Куаутлистакцину и Чичинкуацину, сеньору из Чиаутлы, а также пошло в поддержку ему [Педро де Альварадо] все войско тлашкальцев. 79. — Кристобалю де Олиду, который был другим предводителем, [Кортес] дал 33 конных испанца, 180 солдат-пехотинцев и две пушки, как и прочим отправлявшимся [корпусам], и других 50 000 человек из Циуколуака и прочих провинций с северной стороны, а командовал ими Тетлауелуескуитицин, брат Иштлильшочитля, и другие сеньоры со своими товарищами, а направились они в Койоакан. 80. — Гонсало де Сандовалю, который был другим предводителем, [Кортес] дал 23 конных, 170 солдат-пехотинцев и две пушки, а в поддержку им, — из Чалько, Куаунауака и из прочих мест, расположенных на юге, — столько же, как у других [предводителей корпусов — 50 000 воинов, подчиненных Тескоко], и командующими также были их сеньоры и несколько братьев Иштлильшочитля; также вместе с ними пошли тольтеки и уэшоцинки, для выхода в Истапалапану и разгрома его расположили при нем свой лагерь, где с большим жаром принялись за дело. Также были распределены между всеми ними [тремя корпусами] 50 000 работников для изготовления мостов и разрушения всего другого, необходимого по распорядку. 81. — А Кортес взял себе бригантины, став командующим флота, при себе оставив Иштлильшочитля с 16 000 лодок, в которых были 50 000 тескокцев, его вассалов, и 8 000 весьма храбрых командиров для уничтожения врагов на озерах и на скалистом островке [(«Маркизовой скале» на озере у Мешико)]. 82. — В Мешико, не теряя времени даром, также подготавливали вое необходимое и укрепляли город короли — Куаутемок, Коанакочцин [(сбежавший правитель Тескоко)] и Тетлепанкецальцин [(правитель Тлакопана, двоюродный брат Куаутемока)], а собрали они почти 300 000 человек на его защиту…» Сам же Эрнан Кортес, в третьем письме-реляции Карлу V сообщает следующее: «Во второй день праздника [Духа Святого] я приказал выходить всем людям, пешим и конным, на площадь города Тескоко для построения и назначения предводителей, которые должны были вести три корпуса воинов, которым следовало расположиться при трех городах, что были вокруг Теночтитлана [-Мешико]. В первый корпус я назначил предводителем Педро де Альварадо, дав ему 30 конных, 18 арбалетчиков и аркебузников, и 150 солдат-пехотинцев [(peones)], каждый с мечом и щитом, и более 25 000 воинов из Тлашкалы — эти должны были разместить свой лагерь при городе Тлакопане. В другой корпус назначил предводителем Кристобаля де Олида, которому дано было 33 конных, 18 арбалетчиков и аркебузников и 160 солдат-пехотинцев, каждый с мечом и щитом, и более 20 000 воинов наших друзей [-индейцев], а [все] эти должны были разместить свой лагерь при городе Койоакан. В третий же корпус я назначил предводителем старшего альгуасила [Новой Испании] Гонсало де Сандоваля, дав ему 24 конных, 4 аркебузников и 13 арбалетчиков и 150 солдат-пехотинцев, каждый с мечом и щитом; 50 из них — отборные молодцы, которые прибыли вместе со мной [с Кубы], — и всех людей из Уэшоцинко, Чуруртекаля и Чалько, которых было более 30 000 человек; и эти все должны были идти на город Истапалапан и, разгромив его, перейти вперед по дороге [на дамбе] в озере, с помощью и под прикрытием бригантин, и соединиться с корпусом [Кристобаля де Олида] из Койоакана, для чего затем и я выступил с бригантинами по озеру, велев старшему альгуасилу расположить свой лагерь, где он сочтет удобным. На 13 бригантин, с которыми я должен наступать по озеру, было назначено 300 человек; все больше моряки и весьма искусные; таким образом, на каждой бригантине были 25 испанцев, и каждая фуста [(fusta — легкое гребное судно с парусом; Кортес и так называет свои бригантины (bergantines))] несла своего капитана и веедора, и 6 арбалетчиков и аркебузников».

2 Антонио де Солис-и-Рибаденейра в «Истории завоевания Мешико» так рассказывает об этих событиях: «(Книга V, глава XIX) .. .Вскоре после этого случилось иное происшествие, которое хотя было другого свойства, тем не менее, также было достойно называться бунтом. Шикотенкатль [«Молодой»], возглавлявший тлашкальское войско, вознамерился покинуть армию [Кортеса], или по какому-то неудовольствию, в которое столь надменный человек легко прийти мог, или потому, что имел на сердце вражду против испанцев. Для этого он, собрав несколько отрядов своих людей, многими обещаниями склонил их к тому, что решились они последовать за ним, после чего тихонько ночью ушли от войска. Кортес, получив о том известие от самих тлашкальцев, сильно опечалился, что столь знатный сеньор подал скверный пример, могущий иметь опасные последствия, поскольку собирались тогда предпринять столь важное завоевание. Он отправил тотчас к нему несколько знатных индейцев-тескокцев, которые должны были употребить всякое старание, чтобы его уговорить, по крайней мере, объяснить причину его поступка. Но данный им ответ, который был не только весьма дерзостен, но и очень неучтив и наполнен презрением, побудил Кортеса на еще больший гнев, так что он две роты испанцев и достаточное число индейцев из Тескоко и Чалько послал с именным приказом, чтобы либо привели его назад под караулом, либо, если это не удастся, убили. Это последнее они и были вынуждены совершить, так как он оказал упорное сопротивление тем, кто его преследовал, тлашкальцы же тотчас оставили его. И все они вернулись потом в лагерь, оставив труп Шикотенкатля висящим на дереве. Так же рассказывает об этом событии и Берналь Диас. Но Антонио де Эрерра сообщает, что Шикотенкатлъ был доставлен в Тескоко, и что Кортес, испросив у совета позволения, в городе его повесил. Но это известие не столь вероятно, как прежнее, ибо Кортес при столь великом числе тлашкальцев не стал бы так позорно наказывать знатнейшую их персону, так как мог этим вызвать к себе ненависть у всего народа. Некоторые рассказывают, что испанцам, за ним посланным, было тайно приказано его убить, такой замысел был не столь опасен. Но как бы то ни было, однако бесспорно то, что Кортес с обычной своей осмотрительностью, простирающейся на все, что только было возможно, всесторонне продумал это дело и совершил все столь осмотрительно, что ни тлашкальцы, ни отец Шикотенкатля на смерть его нисколько не жаловались. Кортес за несколько еще дней до его бегства дал совету Тлашкалы знать, что сей молодой сеньор настолько много провинился, что худо говорил о Кортесе и предприятие против Мешико старался представить очень ненадежным. При этом Кортес просил их отозвать Шикотенкатля под каким-либо другим предлогом, отстранив от войска; в противном случае вынужден он будет употребить против Шикотенкатля свою власть, дабы отвратить такие непорядки. Совет, в котором отец его присутствовал, отвечал Кортесу на это, что за преступление — заводить бунт в войске, надлежит по законам казнить смертью. И так Кортес может по своему усмотрению поступить с ним со всей строгостью, какую применили бы они сами против Шикотенкатля, если бы возвратился в Тлашкалу либо он сам, либо некоторые из его последователей. Сие подлинно, что это позволение способствовало смерти Шикотенкатля, ведь Кортес дерзость его столько дней терпеливо сносил и употреблял всегда мирные средства, чтобы склонить его к другим мыслям. И я согласен с Берналем Диасом дель Кастильо в том, что казнен Шикотенкатль был вне Тескоко; ибо Кортес хорошо знал, что воздействие на ум бывает гораздо большее от увиденного, чем от услышанного». А Франсиско Хавьер Клавихеро в «Древней истории Мексики» сообщает: «(Книга X, глава XVI) Семья и имущество Шикотенкатля «Молодого» перешли во владение короля Испании и были доставлены в Тескоко, в том числе 30 женщин, а также большое количество золота, украшений из перьев и дорогих хлопчатобумажных одеяний».

3 13 мая 1521 г. по старому стилю, а по новому — 23 мая 1521 г.

4 После этого в Мешико вода была лишь из колодцев (за исключением двух или трех солоноватая), дождевая и та, что доставлялась на лодках. Положение мешиков было тяжелым, но они смело встретили смертельную опасность, так как, по словам Бернардино де Саагуна: «только по своей воле покорится теночк [(мешик)] или погибнет». Здесь же приводим слова Куаутемока, обращенные к мешикам, из «Истории индейцев Новой Испании и островов у материка» Диего Дурана: «Храбрые мешики! Вы видите, что все наши вассалы восстали против нас, и уже имеем мы в качестве врагов не только тлашкальцев, чолульцев и уэшоцинков, но и тескокцев, чальков, шочимильков и тепанеков, которые нас предали и перешли к испанцам, выступив теперь против нас. Поэтому я прошу вас вспомнить о храбром сердце и храброй душе чичимеков, наших предков, которые, будучи в малом числе во время прибытия на эту землю, отважились атаковать ее… и подчинить своей могучей рукой весь этот новый мир и все народы… Вот почему, о храбрые мешики, не теряйтесь и не страшитесь! Укрепите душу и отважное сердце, чтобы выйти на новую битву! Поймите, если вы на нее не пойдете, то станут вечными рабами ваши жены и дети, а ваше имущество будет отнято и разграблено… Не смотрите, что я слишком молод, и помните: то, что я вам сказал, — правда, и вы обязаны защищать ваш город и вашу родину, которую я обещаю вам не покидать до смерти или до победы».

5 …через 4 дня после праздника Тела Христова — подвижный церковный праздник Тела Христова (Corpus Christi), празднуемый римско-католической церковью в понедельник на 51-й день с начала Пасхи (31 марта 1521 г. по ст. ст.), в 1521 году — 20 мая по старому стилю, а по новому — 30 мая 1521 г.; таким образом получается, что корпус Гонсало де Сандоваля вышел из Тескоко 25 мая 1521 г. (по ст. ст.) - 4 июля 1521 г. (по н. ст.).

6 Остров Тепацинко — после взятия Мешико его называли «Маркизовой скалой» по Кортесу, получившему титул маркиз.

7 Около места, где соединялась дамба из Койоакана с главной дамбой из Истапалапана, ближе к Мешико, находилось укрепление Шолоко, которое было затем захвачено конкистадорами. О действиях бригантин сообщает Кортес в третьем письме-реляции Карлу V: «Каждый день шли бои, и бригантины сжигали вокруг города [Мешико] все строения, какие могли… Мы вклинились [бригантинами] в их ряды и разбили множество лодок, убили и потопили множество врагов, и это было сделано превосходно, это надо было видеть…»

8 Имеется в виду знаменитое чудотворное изображение Девы Санта Марии в монастыре городка Гуадалупе в Испании.

9 Кулуакан (Culhuacan) сохранил свое название.

10 …накануне праздника Сеньора Сан Хуана в июне… — (см. прим. 39 к главе «Экспедиция в Табаско»), то есть 23 июня 1521 г. по старому стилю, а по новому — 3 июля 1521 г. Кортес так рассказывает в третьем письме-реляции Карлу V о борьбе за дамбы и предместья Мешико: «Много раз входили мы по дамбам и мостам в город [Мешико], хотя индейцы, имевшие там оборонительные сооружения, сопротивлялись с большим упорством. Часто они делали вид, что отступают, заманивая нас внутрь [города]… Залпами и атаками конницы мы нанесли им большой урон… Иной раз мы делали вид, что бежим, а сами поворачивали коней на них и всегда захватывали добрую дюжину этих дерзких воинов; благодаря этому, а также многочисленным засадам, которые мы им устраивали, они все время оказывались в трудном положении. И поистине радостно было видеть все это. Но каким бы чувствительным ни был урон, они продолжали нас преследовать до тех пор, пока мы не покидали пределы города… Выстрелами из пушек, арбалетов и аркебуз мы убили их огромное множество и думали, что они вот-вот запросят у нас мира, на который мы уповали как на спасение… Я долго медлил, не решаясь проникнуть в центр города: во-первых, потому, что хотел подождать, не откажется ли противник от своего намерения, не дрогнет ли он, и, во-вторых, это было очень рискованно, ибо они были очень сплочены, сильны и полны решимости умереть…» А вот что сообщает Бернардино де Саагун во «Всеобщей истории Новей Испании»: «(Книга XII)… И через два дня, когда бригантины, прибывшие перед этим, изгнали лодки [мешиков], они соединились и заняли позиции у берега, рядом с местечком Ноноалько… Потом испанцы вступили на берег и продолжили свой путь по узким улицам, ведущим к центру города. И там, куда приходили испанцы, индейцы замолкали, и никого из людей уже не было видно. А на следующий день они появились снова и подвели свои бригантины к берегу… Испанцы окружили большое число мешиков. И после их [испанцев] вступления в Ноноалько началась битва. С обеих сторон погибали люди, все враги были ранены стрелами, все мешики тоже; и целый день до вечера не стихала битва. И было три вождя, три великих вождя, которые не показали неприятелю спину, которые с презрением относились к врагам и не щадили себя. Первого звали Цойекцин, второго — Темокцин и третьего — Цилакацин. Этот последний, великий вождь, человек огромной отваги, был вооружен тремя большими круглыми камнями, из которых складывают стены… Один камень он держал в руке, а два других лежали на его щите. После он еще преследовал испанцев, подстерегал их на воде, убивал их… Цилакацин был из племени отоми и носил титул касика… и волосы у него были как у всех отоми; он презирал своих врагов, даже испанцев, наводивших на всех ужас, и, завидев Цилакацина, враги прятались. Испанцы стремились убить его стрелой или из огнестрельного оружия, но Цилакацин маскировался, чтобы не быть узнанным». Согласно этому же источнику, наученные горьким опытом «мешики, когда видели, когда понимали, что пушка или аркебуза нацелена прямо на них, уже не шли по прямой линии, а двигались зигзагом, из стороны в сторону, избегая лобовой атаки. И когда они видели, что пушка стреляет, то бросались на землю, припадали, прижимались к земле… воины-мешики после [атаки] быстро скрывались между постройками, в проходах между ними: улица оставалась чистой, открытой, словно это было безлюдное место».

11 См. прим. 12 к главе «Путь в Мешико». Следует отметить, что основная атака конкистадоров была направлена на главный храм Мешико, где был главный идол Уицилопочтли. Кортес прекрасно понимал, какое значение придают индейцы взятию главного храма и захвату главного идола. Судя по испанским источникам, конкистадорам (очевидно, корпусу Кортеса) удалось, несмотря на отчаянное сопротивление мешиков — и воинов и жрецов, занять главный храм Мешико, поджечь его святилища-башенки и низвергнуть идол Уицилопочтли (мешики же сообщают, что они его спасли), но потом оставить его, покинуть главную храмовую площадь и вечером отступить в свой лагерь. Мешики же об этом уходе рассказывают так: «[Прорвавшиеся на главную храмовую площадь] испанцы доставили пушку и установили ее на жертвенном базаменте… Но тотчас же прибыли великие вожди и все воины-мешики, сражавшиеся на лодках, они подоспели [по каналам] и высадились на набережную [у главной храмовой площади]… И когда испанцы увидели, что уже наступают, что уже идут те, кто их прогонит, тотчас же отступили они, держа свои мечи. Произошла большая давка, всеобщее бегство их. Со всех сторон летели в испанцев стрелы. Со всех сторон спешили мешикские воины, чтобы сразиться с ними… Испанцы отступили, бросив пушку, поставленную на жертвенном базаменте. Ее тут же схватили воины-мешики, в гневе потащили ее, бросили в воду [канала]…»

1 .. .а двaдцaть солдат мертвы — очевидно, только в корпусе Эрнана Кортеса, так как общие потери конкистадоров, не считая огромных потерь союзников-индейцев, к тому времени были гораздо больше, что отражено и в сообщениях Берналя Диаса (см. предыдущую главу «БОРЬБА ЗА ДАМБЫ»).

2 Вероятно, при помощи аркана.

3 Сам Эрнан Кортес в третьем письме-реляции императору Карлу V описывает этот штурм весьма путано и взваливает всю вину за поражение на каких-то капитанов, имен которых не называет, не засыпавших пролом у «Моста бедствия»: «На другой день, после того, как была прослушана месса, мы, согласно распорядку, выступили из нашего лагеря с 6 бригантинами [(согласно Берналю Диасу у Кортеса из 6 его бригантин одну еще до этого события захватили мешики, см. главу «Борьба за дамбы»)] и более чем 3 000 лодок наших друзей[-индейцев]; и я с 25 конными вместе с другими людьми, которые у меня были, и с 70 человек из лагеря у Тлакопана, проследовав дорогой [на Истапалапанской дамбе] вошел в город. А когда мы достигли его, я разделил людей следующим образом: там было три улицы, которые мы хотели занять, по ним можно было выйти к торговой площади, которую индейцы называли Тиангис, а весь этот район, где она расположена — Тлателолько; и одна из этих трех была главной и вела прямо к торговой площади; и на эту улицу я приказал вступить казначею [Хулиану де Альдерете] и контадору Вашего Величества с 70 человек и с более чем 15 000 или 20 000 наших друзей, а в арьергарде у них находились 7 или 8 конных, и так как мы захватывали мосты и проломы и засыпали их, с ними двигалась дюжина человек со своими кирками и еще больше наших друзей, которые помогали им засыпать проломы и делать мосты. Другие две улица вели к дороге в Тлакопан и далее к торговой площади, они были более узкими и с гораздо большим числом переулков, мостов и каналов с водой. И по более широкой из этих двух я приказал продвигаться двум капитанам с 80 человек-испанцев и более чем 10 000 наших друзей-индейцев, и у начала дороги в Тлакопан поставил две большие пушки вместе с 8 конными для их охраны. А я с другими 8 конными и с примерно сотней солдат-пехотинцев, среди них было больше 25 арбалетчиков и аркебузников, и с большим числом наших друзей следовал своим маршрутом по другой улице, самой узкой из них. И у входа на нее оставил конных, приказав им, чтобы ни под каким видом не уходили оттуда, не получив сперва моего приказа, а я спешился, и мы, подойдя к баррикаде, которая была у конца моста, с одной небольшой полевой пушкой и с арбалетчиками и аркебузниками захватили ее и продвигались дальше по мостовой, которая была проломана в двух или трех местах. И в этих трех местах мы сражались, а столь большое число наших друзей, которые были на плоских крышах и в других местах, держались в стороне, и это нас немного раздражало. Так мы, испанцы, захватили те два пролома и баррикады на мостовой, а наши друзья, ничем не рискуя, шли по улице, не оказывая нам никакой помощи, но увидев, что я вместе с более чем 20 испанцами сражаюсь на месте, окруженном водой, наши друзья подошли и вмешались в бой с врагами, из которых некоторые оступались и падали в воду, затем с нашей помощью мы отбросили их. В остальном, мы наготове, уверенно продвигались по улицам города, испанцы, которые шли по мостовой впереди, не встречали контратак; как мне в то время, подойдя, доложили, что мы захватили многое, и что не слишком далеко уже до торговой площади, на которую все тогда стремились выйти, так уже было слышно, как сражались на своих участках [корпуса] главного альгуасила [Гонсало де Сандоваля] и Педро де Альварадо. Я послал сообщить, чтобы ни под каким видом не двигались вперед, пока сперва хорошо не засыпят проломы [в дорогах]; так как это было необходимо сделать на случай отхода, чтобы проломы с водой не затрудняли и не сковывали, и они знали об этой угрозе. И вернувшись, мне доложили, что все захваченное было хорошо исправлено; и я направился туда считая, что это так. Но вместе с тем я опасался, что это приказание не выполнено достаточно хорошо и проломы не засыпаны полностью. И прибыв туда, я обнаружил, что они перешли один пролом в дороге, который был 10 или 12 шагов шириной, в котором текла вода, ее глубина была больше двух эстадо [(1 эстадо = около 1,67 м)], и когда они переходили, то побросали в него куски дерева и стебли тростника, и так еле-еле на ощупь перешли, но эти куски дерева и тростник утонули: а они, двигаясь в победном угаре, настолько увлеклись, что и не подумали сделать это гораздо прочнее. И в тот момент, когда я прибыл к этому, находящемуся в воде месту бедствия, я увидел, что испанцы и множество наших друзей обращены в повальное бегство, а враги, как собаки, набрасываются на них; и я, вида столь великую беду, стал кричать: «Держитесь! Держитесь!» А так как я уже оказался у воды [у края пролома], то обнаружил, что весь он заполнен испанцами и индейцами, так что, казалось, нельзя просунуть и соломинку; а врагов навалилось столь много, что убивая испанцев, они сами падали в воду вслед за ними; и уже по воде канала подплывали лодки врагов и захватывали испанцев живьем. И все это дело случилось столь неожиданно, и я видя, как убивали людей, решил, что мне лишь осталось умереть, сражаясь, и кроме того, мы, я и другие, бывшие там со мной, старались оказать помощь тем несчастным испанцам, которые находились в воде, одних вытаскивали ранеными, других почти захлебнувшимися, а иных без вооружения, и отправляли дальше [к своему лагерю]; и тут уже навалилось столь большое число врагов, что меня и других 12 или 15, которые были со мной, они окружили со всех сторон. А так как я был очень занят помощью тем, которые находились в воде, то не увидел и не решил, что делать с этой опасностью; и уже, подскочив, в меня вцепились некоторые вражеские индейцы и потащили, но тут прорвался один капитан [(капитан телохранителей Кортеса — Антонио де Куиньонес)] пятидесяти человек, которого я всегда брал с собой, и вместе с ним один подчиненный из его отряда, и он по воле Бога спас мне жизнь; и свершив это как храбрый человек, он сам там тяжело пострадал. В этой комедии испанцы отступали в беспорядке дальше по дороге [на Истапалапанской дамбе], а так как она была не широкой и не высокой, и с обеих ее сторон была вода, эти собаки специально сделали ее такой, и по ней двигались также в беспорядке многочисленные наши друзья, то движение по ней было столь затруднительно и медленно, так что враги в любом месте подплывали по воде, как с одной, так и с другой ее стороны и захватывали и убивали, сколько хотели». А вот как о поражении корпуса Эрнана Кортеса у «Моста бедствия» рассказывает со слов своих мешикских информаторов Бернардино де Саагун во «Всеобщей истории Новой Испании»: «(Версия текста на языке науа; книга XII, глава XXXIV)… 7. — Испанцы приближались к [району] Куауекатитлан, по дороге, на которой подготовлена была засада. И с ними [шли] из Тлашкалы, Аколуакана [(Тескоко)], Чалько, потом они засыпали канал и таким образом приготовили дорогу. Побросали они туда адобы [(необожженные кирпичи)], деревянные части построек: притолоки, косяки, столбы и колонны из дерева. И тростник, который нашли поблизости, также побросали в воду. 8. — Когда так был перекрыт канал, тут же прошли испанцы. Прошли осторожно: впереди их идет знаменосец; идут, играя на своих флейтах, идут, стуча в свои барабаны. 9. — Вслед за испанцами идут строем все тлашкальцы и все из иных поселений (союзников испанцев). Тлашкальцы весьма храбрились, держа надменно головы, хлопая ладонями в грудь. Они идут и поют, но также поют и мешики. Как с одной стороны, так и с другой слышатся песни. Поют песни о том, что помнили славного, и с этими своими песнями становятся храбрее. 10. — Вот они выбираются на сухую землю, где находятся в засаде мешики-воины, прижавшись к земле, маскируясь. Они наблюдают в ожидании времени, тогда они встанут и исполнят свой долг — когда услышат крик призывающий встать на ноги. 11. — И раздается крик: «Мешики, час настал!..» Вслед за тем появляется видящий все тлапанек отоми Экацин, с копьем, направленным против врагов, он призывает: «Воины Тлателолько! Кто такие эти дикари? Как они посмели придти сюда!'' И тут же он валит одного испанца, сбивает его с ног. И делает это отважно, он бьет испанца о землю. Свершив это, он открыл счет. И повернувшись, он передал его, и мешики тут же пошли, таща этого испанца. (Глава XXXV) 1. — После этого подвига мешики-воины отважно вышли из засады. Те, что прятались на земле, теперь стали преследовать испанцев по улицам. А испанцы, когда их увидели, стали просто как пьяные. 2. — Тут же началась борьба с целью захвата живых людей. Были взяты в плен многие из Тлашкалы, Аколуакана, Чалько, Шочимилько. Взят был большой урожай из пленных, взят был большой урожай из мертвых. Также за испанцами и всеми их людьми (их союзниками) преследователи плыли по воде. 3. — И вся дорога стала скользкой, и уже невозможно было идти по ней; лишь только кто поскользнется, то падает в грязь. Мешики тащили пленных волоком. 4. — Именно там был захвачен [испанец] со штандартом и был утащен. Те, кто захватили его, были из Тлателолько. А место, где он был захвачен, теперь называется Сан Мартин. С этим никакое событие не может сравниться. 5. — Иным (из испанцев) удается спастись. Они отступают, дабы прийти в себя, по берегу канала [из соленого озера в пресное] в сторону [города] Кулуакан. Там. на берегу, они располагаются на отдых». Показательно, что Кортес ничего не сообщил Карлу V о захвате индейцами своего штандарта, а мешики не рассказали Саагуну, что упустили Кортеса, поскольку никто не любит сообщать о своих неудачах.

4 Лагерь корпуса Эрнана Кортеса был в Койоакане.

5 Пуэбла (Риeblа) - провинция, ныне штат в Мексике, с административным центром — городом Пуэбла де Сарагоса (Риeblа dc Zaragoza), основанным в 1531 году под названием Пуэбла де лос Ангелес (Риeblа de los Angelas) и переименованным в 1862 году в честь генерала Сарагосы.

6 О последующих событиях, произошедших в Мешико после того, как отступивший по Истапалапанской дамбе корпус Эрнана Кортеса добрался до берега, так рассказывает со слов своих мешикских информаторов из Тлателолько Бернардино де Саагун во «Всеобщей истории Новой Испании»: «(Версия текста на языке науа; книга XII, глава XXXV)… 6. — После этого мешики повели с собой пленников в сторону [квартала] Йакаколько [(находившегося вблизи главной храмовой площади Тлателолько)]. Там все собрались, а они охраняли своих пленников. Из пришедших одни жаловались, другие пели песни, а иные шлепали ладонью по рту, как это бывает обычно на войне. 7. — Когда прибыли в Йакалолько, пленных поставили в колонну по одному, и повели вереницей, нарядив; они один за другим шли, взбираясь [по ступеням пирамиды] к святилищу; там их принесли в жертву. Первыми шли испанцы, они были важнее. А вслед за ними шли все из поселений (союзных с ними). 8. — После того, как их принесли в жертву, головы испанцев нанизали на шесты, также нанизали головы лошадей. Но их поместили ниже, а головы испанцев над ними. Головы были нанизаны лицом в одну сторону. Но головы индейцев из поселений, союзных с ними, не нанизывали, поскольку это были незначительные люди. 9. — И тогда пленных испанцев было 53 и 4 лошади». О жертвоприношениях мешиков своим идолам после поражения конкистадоров Эрнан Кортес рассказывает в третьем письме-реляции Карлу V: ".. .и тотчас на высокой башне [(пирамиде)] с их идолами, которая была рядом с [главной] торговой площадью, приготовили [для жертвоприношения] благовония и курения — некоторые смолы, которые есть в этой земле, — будучи крепко уверены, что этим они служат своим идолам в знак-признательности за победу; и хотя мы хотели помешать, но не смогли это сделать, поскольку большинство людей [(корпуса Кортеса)] уже ушло в лагерь. В этой неудаче враги убили [(из корпуса Кортеса)] 35 или 40 испанцев и больше 1 000 индейцев — наших друзей, изранив более 20 христиан, и я выбрался раненым в ногу; были потеряны: одна небольшая полевая пушка, много арбалетов, аркебуз и другого вооружения. Мешики затем также одержали победу в городе, приведя в уныние старшего альгуасила [Гонсало де Сандоваля] и Педро де Альварадо, и забрав всех испанцев, захваченных живьем и мертвых, в Тлателолько, в котором находилась [главная] торговая площадь, и на высоких башнях [(пирамидах)], которые там были, обнажали пленных испанцев и приносили в жертву, рассекая им грудь и вырывая сердца, которые преподносили своим идолам; это было хорошо видно испанцам из лагеря Педро де Альварадо, с того места, откуда они вели военные действия, и они видели обнаженные, белые тела тех, кого приносили в жертву, знакомых, которые были христианами». Очевидно, главный храм Тлателолько вышел на первый план после того, как во время предыдущего штурма (до поражения у «Моста бедствия») конкистадоры из корпуса Эрнана Кортеса, прорвавшись к главному храмовому участку Мешико в Теночтитлане, захватили главный храм, разбили идолов и сожгли их святилище, хотя потом они отступили; мешики в этом храме, очевидно, больше не проводили никаких обрядов.

7 См. стр. 118-119 в главе «Мотекусома».

8 Ауашпицокцин (Ahuaxpitzoctzin) - более правильное (согласно хронисту Фернандо де Альбе Иштлильшочитлю), он был братом правителя Тескоко Иштлильшочитля (дона Эрнана Иштлильшочитля), после крещения — дон Карлос Ауашпицокцин. У Берналя Диаса он назван Эстесучел (Estesuchel), эта же ошибка и у Франсиско Лопеса де Гомары. Положение испанцев (после поражения корпуса Кортеса у «Моста бедствия» и неудачи общего штурма Мешико 15 нюня 1521 г.) было весьма тяжелым — почти все индейцы-союзники их покинули, порох и продовольствие заканчивались, многие из конкистадоров были изранены. Но, как говорит Антонио де Эррера-и-Тордесильяс, если бы испанцы поколебались, то они могли бы поучиться отваге у своих жен: несколько испанок были вместе с конкистадорами во время осады Мешико. Так, одна из этих женщин, когда ее муж бывал усталым, облачалась в его доспехи, брала его оружие и стояла на посту вместо него, а другая, увидев, что конкистадоры отступают, надела хлопчатобумажный панцирь и, взяв копье и меч, остановила бегущих и повела их на неприятелей. Кортес в свое время хотел оставить этих испанок в Тлашкале, но они ему гордо ответили: «Долг кастильских женщин не покидать своих мужей в опасности, делить ее с ними, а если придется, вместе с ними и умереть!»

1 Малиналько (Malinalco), Тулапа (Tulapa) - такие же названия этих поселений и у Берналя Диаса.

2 То есть, цомпантли (tzompantli). Из письма-реляции Кортеса не ясно, какой корпус конкистадоров занял с боем главную храмовую площадь с главным храмом Уицилопочтли Мешико (Теночтитлана), очевидно, это был корпус Кортеса, и ему пришлось их оставить. Конкистадоры тогда подожгли святилища-башенки на вершине пирамиды главного храма и разбили, сбросив вниз, идолы, и это событие произошло еще до их поражения у «Моста бедствия»; что же касается главной храмовой площади Тлателолько, то тут Кортес сообщает, что ее главным храм занял с боем корпус Педро де Альварадо. О последнем этапе битвы за Мешико (Теночтитлан), после попыток переговоров, которые, согласно испанским источникам, имели место, приведем несколько сообщений. Так, Эрнан Кортес в третьем письме-реляции (от 15 мая 1522 г.) Карлу V сообщает: ".. .Видя в жителях этого города такую непокорность и столь великую готовность умереть, какой ни в одном народе нет, я не знал, какие меры принять против них, дабы избегнуть нам стольких опасностей и трудностей, не истребляя их и не разрушая город, потому что это был красивейший город в мире. Не помогли и мои слова о том, что мы не снимем осады, и что бригантины не прекратят боевых действий.., и что на всей земле никто не придет им на помощь, и что им негде взять маиса, мяса, фруктов, воды и другого провианта. И чем больше мы им об этих вещах толковали, тем менее видели в них слабость: напротив, в бою и во всех маневрах они проявляли больше отваги, чем когда-либо. И я, видя, что наши переговоры имеют подобный итог и что мы уже более 45 дней ведем осаду, решил прибегнуть к одному средству, дабы обезопасить нас и еще больше потеснить наших врагов, а средство это было следующим: при продвижении по улицам города разрушать все строения, от одного конца до другого — выходящего на [главную храмовую] площадь… Таким образом, продвигаясь с каждым шагом вперед, мы должны были оставлять за собой развалины… И с этого момента мы начали разрушать постройки, тщательно засыпать все отвоеванные нами каналы, и, так как в тот день у нас действовало более 150 000 воинов, сделать удалось многое… Поскольку мы уже засыпали много каналов и заделали много опасных переходов, я решил выступить ночью, в третью стражу, и причинить им по возможности большой урон. Бригантины вышли перед рассветом, а я с 12 или 15 всадниками и некоторым числом пехотинцев и наших друзей внезапно вступил в город, послав вперед лазутчиков, которые подали нам сигнал, что можно выходить. И мы увидели перед собой огромную толпу людей. Это были бедняки, которые отправились отыскивать себе пропитание, большинство из них не имело оружия, и главным образом это были женщины и дети. Мы нанесли им такой урон во всех местах, где можно было свободно передвигаться по городу, что число пленных и убитых перевалило за 800. Бригантины также захватили много народу и лодки, с которых ловили рыбу, и враги понесли большие потери. В другой день поутру… мы окончательно овладели всей дорогой из Тлакопана [до главной храмовой площади Мешико (Теночтитлана)], засыпав все опасные переходы на ней, таким образом, из лагеря Педро де Альварадо могли уже в самом городе сообщаться с нашими; а на главной дороге [из Истапалапана], которая шла к торговой площади были захвачены два моста и хорошо засыпан канал, и мы сожгли дома сеньора этого города, это был юноша восемнадцати лет, которого звали Куаутемокцин [(у Кортеса -Гуатимуцин (Guatimucin))], и он был вторым сеньором после гибели Мотекусомы; эти дома индейцы превратили в сильные укрепления, потому что были они очень велики, прочны и окружены водою… по одну и другую сторону главной дороги мы только и делали, что сжигали и разрушали здания, и это было поистине горестное зрелище, но, поскольку нам не оставалось ничего другого, мы вынуждены были продолжать наши действия. Жители города, видя столь великие разрушения, кричали нашим друзьям, чтобы те перестали жечь и разрушать, ибо они заставят их все выстроить заново, если победят, а в противном случае им придется все восстанавливать для нас; и я молил Бога, чтобы сбылось последнее… На следующий день, когда мы приготовились двигаться дальше в город, часов в 9 дня, из нашего лагеря мы увидели клубы дыма на двух башнях [(святилищах-башенках на главной пирамиде храма Тлателолько)], самых высоких, которые были в Тлателолько — у торговой площади, и не сразу поняли, что произошло, поскольку дыма было гораздо больше, чем при воскурении, обычно совершаемом индейцами своим идолам, и мы догадались, что это люди Педро де Альварадо прорвались туда, и хотя это была правда, нам не верилось. И точно, в тот день Педро де Альварадо со своими людьми совершил этот подвиг… и я поднялся на эту огромную башню [(главную пирамиду храма Тлателолько)], которая была рядом с торговой площадью, и на ней так же, как и на других, обнаружили мы преподнесенные их идолам головы христиан, которых они убили, и индейцев-тлашкальцев, наших друзей, с которыми у них была очень древняя и жестокая вражда. И я видел с этой башни, что мы несомненно овладеваем городом — из восьми частей его мы завладели шестью… В другой день я послал Педро де Альварадо, чтобы он со своими людьми совершил нападение на ту часть большого квартала, какая находилась в руках противника и насчитывала более 1 000 домов. Я же с людьми из нашего лагеря выступил с другой стороны пешим порядком, потому что на конях мы не могли бы получить там никакого преимущества. И мы атаковали противника с таким упорством, что отвоевали весь этот квартал и перебили столько врагов, что число убитых и пленных превысило 12 000 душ. …Таким образом, будучи окружены и стиснуты со всех сторон, они [(мешики)] могли перемещаться, лишь ступая по трупам либо по плоским крышам уцелевших зданий, и вследствие этого негде им было взять ни стрел, ни копий, ни камней, чтобы обороняться от нас; а с нами шли наши друзья с мечами и щитами. Столько врагов погибло на воде и на суше, что, когда подсчитали, оказалось, что в тот день было убито и взято в плен более 40 000 душ. А вокруг раздавались крики и плач детей и женщин, и не было человека, у которого не дрогнуло бы сердце… Наши друзья в этот день очень много грабили, но мы никак не могли за этим проследить, поскольку там действовало из нас около 900 испанцев, а их больше 150 000 человек… Одна из причин, отчего несколькими днями ранее я воздерживался от такого штурма города, заключается в том, что, если бы мы тогда пошли на приступ, они бросили бы все, что имели, в воду, и даже если бы того не сделали, то наши друзья похитили бы все, что нашли, и по этой причине я опасался, что Вашему Величеству досталась бы лишь малая толика тех огромных сокровищ, которые находились в городе, и которые я ранее приготовил для Вашего Величества… И поскольку было уже поздно, и мы не могли переносить зловонный запах трупов, которые много дней пролежали на тех улицах, мы вернулись в наши лагеря. … Когда мы собрались все вместе и бригантины встали наготове позади домов на сваях, где находились враги, я приказал, чтобы после условного выстрела аркебузы наши вошли в ту небольшую часть, которая еще не завоевана, и сбросили врагов в воду, где их уже поджидали бригантины; и наказал я им, чтобы они искали Куаутемокцина и постарались бы захватить его живым, ибо тогда бы война закончилась. А я перед боем поднялся на плоскую крышу… те [мешики], кто согласился, выходили больше пяти часов, а город был наполнен мертвецами и воды [озера] также — одни [утонули], пытаясь спастись вплавь, другие утонули в этом большом озере с лодками, горестно было смотреть на это и невозможно вообразить их страдания; бесконечные вереницы мужчин, женщин и детей направлялись к нам. И стремясь поскорее выйти из опасного места, они толкались, падали в воду и тонули посреди множества мертвых; были у них умершие и из-за соленой воды, которую они пили, из-за голода и ужасного смрада — там умерли больше 50 000 душ. Тела умерших они, не желая, чтобы мы прознали про их нужду, не бросали в воду, где на них могли бы наткнуться бригантины, и не выносили за пределы своего стана, чтобы мы в городе не увидели их; и таким образом на тех улицах, где они находились, мы нашли горы из мертвецов, и не возможно было поставить ногу, чтобы не наступить на мертвеца; а так как люди из города выходили к нам, я заблаговременно на всех улицах разместил испанцев, чтобы помешать нашим друзьям убивать этих несчастных, которых было не счесть. А также сказал я всем военачальникам наших друзей, чтобы они ни под каким видом не позволяли своим убивать тех [мешиков]. которые выходят; но это не смогло помешать, так как их было столь много, что в этот день они убили и принесли в жертву больше 15 000 душ…» Бернардино де Саагун во «Всеобщей истории Новой Испании» рассказывает (Книга XII. глава XXXV): «… Повсюду воины [(защитники Мешико)] были настороже, повсюду шли бои. Дозорные не смыкали глаз, потому что вокруг нас рыскали люди из Шочимилько на своих лодках. С обеих сторон были пленные, с обеих сторон были убитые. И весь народ [в Мешико] испытывал великие муки, они голодали, многие умерли от голода, и уже не было у них хорошей, чистой воды для питья, пили лишь воду из озера, соленую на вкус. Многие умерли от этого, а многие — от дизентерии. Люди ели ящериц, ласточек и зеленые листья маисовых початков, а также горькую траву, ели… лилии, штукатурку и оленью кожу: они ее обжаривали, пекли на углях, тушили и так ели… И траву они ели, и камни… Не было большего страдания, чем их страдание; они находились в жестоком кольце, все больше людей погибало от голода, и враги постепенно сжимали кольцо. (Глава XXXVI) Однажды четверо всадников ворвались на торговую площадь Тлателолько, преследуя воинов-мешиков и нанося им удары копьями. Многие погибли. В неудержимом натиске обрушились они на торговую площадь. Потом они отступили, и воины-мешики атаковали их и преследовали по пятам. В это же самое время враги предали огню храм [(святилища на главной пирамиде Тлателолько)]. И когда они подожгли его, огонь сразу же запылал, высоко взметнулся в небо и осветил все вокруг. А мешики, увидев, что храм горит, начали плакать и утешать друг друга сквозь слезы. И долго еще шли бои на торговой площади Тлателолько. .. .воины-мешики укрылись за стенами построек [квартала] Куечолана, и все строения там, вблизи торговой площади, были превращены в баррикады… Был там [в квартале Атлиякапан] известный вождь куачик [(cuachic)] по имени Ашокенцин, который преследовал своих врагов, отбивал у них пленных, заставлял противника повернуть назад. Этот вождь погиб, его убили стрелой, она попала ему в грудь и пронзила сердце… Им [(испанцам)] трудно было достичь своей цели [(захватить квартал Йакаколько)]… они не могли преодолеть линию обороны тлателольков, которые находились по другую сторону канала и метали оттуда дротики и камни. Враги не могли захватить ни один проход, ни один мост. (Глава XXXVII) Наши враги, продвигаясь, заваливали каналы, но как только они уходили, мешики снова вытаскивали камни. Когда рассветало, все было снова так же, как накануне. Война продолжалась, им так тяжело было продвигаться вперед… каналы были для них как неприступные стены… [Мешики], не имея возможности защитить женщин и детей, сажали их в лодки и с великими трудами перевозили из этих построек в квартал Амашак… В другой раз одна бригантина испанцев со множеством лодок шочимильков направлялась к Атликеуиану… заметил испанцев и военачальник Койоуеуецин, у которого был военный знак Орла-Ягуара: наполовину орел, наполовину ягуар, он был в своей лодке у Толмайекана. И много лодок с воинами было с ним… Люди, которые находились в этих лодках, метали оттуда дротики, всеми силами оказывали сопротивление врагу, не теряя времен даром… Дротики с зазубренными наконечниками обрушивались на врагов, как дождь, летели по ветру стрелы… [Испанские лазутчики часто пробирались на территорию осажденных] они проникали туда незамеченными. Они одевались, как мешики, и сбивали с толку своим обликом… (Глава XXXVIII) В это время установили испанцы одну катапульту, чтобы метать камни… в индейцев, собравшихся в [квартале] Амашак… А однажды испанцы попытались засыпать пруд под названием Тлаишкуипан, который им очень мешал. Они бросали в него камни, деревья, колонны, пилястры, двери, глиняные кирпичи… Было много шуму, и вокруг носились столбы пыли… Они хотели ограбить людей, которые в тесноте ютились на улице, ведущей в Тепеяк. И когда воины-мешики увидели, что пытаются сделать враги, они решили ответить тем, что было в их силах. И они незаметно подплыли на лодке, встали на якорь, а сами, ничем не привлекая внимания, спрятались. Затем подошла вторая лодка, также бесшумно, за ней еще две; с этими их стало четыре. Тут поднялись два рыцаря-орла [(caballeros aguilas)] и два рыцаря-тигра [(caballeros tigres /ягуара/)]. Первым орлом был Топантемокцин, второго звали Тлакоцин. А первым ягуаром был Темилоцин, а вторым — Койоуеуецин. Вслед за ними еще один ягуар и один орел. Они гребли изо всех сил, лодка почти летела… После того, как они выехали, послышались звуки труб… И когда наши враги увидели их, они бросились бежать, но многие попадали в воду и утонули. Другие с трудом выбрались на берег и были все мокрые и шатались от изнеможения… Нас полностью окружили, жестоко сражаясь, в [квартале] Амашак. А также и на дороге, ведущей в Тепеяк. …Испанцы проникли в Тельпочкалли [(Telpochcalli)], большое здание, в котором живут юноши, получающие особое воспитание; там было много людей. Они поднялись на его плоскую крышу… И великий военачальник, куачик — по имени Уицилоацин держал оборону на плоской крыше Тельпочкалли. Он был еще могуч, как скала, и мешики повиновались ему. Испанцы били их, рубили, кололи, убивали… На другой день испанцы подожгли то здание, в котором было много скульптурных изображений идолов. Испанцы бились с мешиками уже внутри укрепленного [квартала Амашак], и женщины и дети тяжко пострадали… На пятый день, когда рассвело, испанцы снова решили атаковать, и все, кто нас окружал, начали наступление. Они взяли нас в кольцо, и уже никто не мог оттуда выскользнуть. Люди сталкивались, давили друг друга, и многие погибли в давке. А когда враги уже почти настигли одну нашу женщину, она плеснула им в глаза водой, и вода ослепила наших врагов».

3 Великого Капитана — см. прим. 3 к главе «Снаряжение Кортеса».

4 Чериньола — более правильное; у Берналя Диаса — Чиринола (Chirinola). Битва при Чериньоле, городе в Апулии (Италия), произошла 21 апреля 1503 г. между испанским войском (6 000 человек) под командой «Великого Капитана» — Гонсало де Кордовы и французским войском (около 10 000 человек) под командой герцога Немюрского — Гастона де Фуа. Победили испанцы благодаря аркебузам и укрепленной позиции (ров и вал с частоколом), командующий французов погиб в битве.

5 Горильяно — более правильное; у Берналя Диаса — Гарельяно (Garellano). Битва на реке Горильяно, в Лацио (Италия, недалеко от города Гаэта) произошла 29 декабря 1503 г. между испанским войском (около 15000 человек) под командой «Великого Капитана» — Гонсало де Кордовы и франко-итальянским войском (23 000 человек). Победили испанцы, их противники, понеся большие потери убитыми и пленными, спаслись бегством и укрылись в городе Гаэта.

6 Арроба (arroba) - мера веса (11-12,5 кг; обычно — 11,502 кг) а также мера объема (10-16 литров; обычно -16,137 литра для вина и 12,564 литра для масла).

7 Приведем еще несколько сообщений о пленении Куаутемока и последующих событиях. Так, Эрнан Кортес в третьем письме-реляции Карлу V сообщает: ".. .Бригантины неожиданно вышли на озеро и врезались в середину флотилии лодок [мешиков], а воины находившиеся в них, уже не решались сражаться. И тут Бог надоумил капитана одной бригантины по имени Гарсия Ольгин погнаться за лодкой, в которой, как ему показалось, ехали знатные люда. На носу бригантины стояли двое или трое арбалетчиков, и, когда они прицелились в тех, что ехали в лодке, оттуда подали знак, чтобы они не стреляли, поскольку в лодке едет важный сеньор; и тогда наши быстро спрыгнули туда и захватили Куаутемокцина, а также сеньора Тлакопана и других знатных, которые ехали вместе с ним. Затем капитан Гарсия Ольгин привез в то место, где я находился, на плоской крыше здания вблизи озера, сеньора этого города и других знатных пленников. Я предложил Куаутемокцину сесть, не выказав никакой суровости, он приблизился ко мне и сказал на своем языке, что он делал все, что было в его силах, дабы защитить себя и своих сограждан, пока не очутился в таком положении, и что теперь я волен сделать с ним все, что хочу; и он положил руку на мой кинжал, прося, чтобы я убил его. Я же приободрил его, сказав, что ему нечего опасаться; вот так, когда этот сеньор был пленен, и кончилась война, а завершилась она по милости Бога Нашего Сеньора во вторник, в день Сан Ипполита, то бишь 13 августа 1521 г. [(см. прим. 8 к этой же главе)]. Таким образом, со дня, когда город был окружен, что произошло 30 мая указанного года, до победы прошло семьдесят пять дней, в которые Ваше Величество увидели бы труды, опасности и несчастья, которые вынесли Ваши вассалы, из которых столь много персон проявили себя, и их деяния дают хорошее доказательство этого. И все эти семьдесят пять дней окружения ни один не прошел без боя, малого или большого. В этот же день, после пленения Куаутемокцина и захвата города, мы, собрав добычу, которой удалось завладеть, и вернувшись в лагерь, возблагодарили [Бога] Нашего Сеньора за столь знаменательную милость и столь желанную победу, что нам были даны. Пробыв в лагере три или четыре дня, приведя в порядок многие вещи, которые следовало, мы затем прибыли в город Койоакан…» А вот сообщение Бернардино де Саагуна из «Всеобщей истории Новой Испании»: «(Книга XII, глава XXXIX) 1. — И появилось [на небе] будто бы большое пламя, а под вечер пошел дождь и пал туман, и, когда темнота сгустилась, вновь показался огонь. Казалось, что он спускается с неба и кружит подобно вихрю. Появилось пламя, похожее на цветок, и сколь быстро оно росло, столь же быстро стало и уменьшаться, пока не превратилось в искру; потом, подгоняемая ветром, эта искра взлетела, потрескивала и сверкала. Покружив над дамбой, она долетела до Койонакаско, а затем направилась в центр озера и там потухла. Никто даже не вскрикнул, не заговорил в полный голос. 2. — .. .наши враги по-прежнему оставались на своих позициях. А предводитель [Кортес], прибыв, все время находился вблизи, остановившись на плоской крыше; эта плоская крыша была на доме [знатного тлателолька] Астауцина, который был рядом с [кварталом] Амашак. [Кортес] был там под разноцветным балдахином. Его окружали испанцы и разговаривали одни с другими. 3. — На своей стороне собрались [мешики] в Тольмайекане и обсуждали, что же делать, что мы должны дать в виде дани и на каких условиях покориться врагам. Там были Куаутемокцин и остальные знатнейшие мешики: Тлакоцин — Сиуакоатль [(Cihuacoatl)], Петлауцин — управляющий Черным Домом [(Тлиланкалли — Тlilапсаlli)], Мотелчиуцин — вождь де Уицнауатль [(de Huitznahuatl)], Ачкаутли — управитель в Мешико, знатнейший из жрецов; а еще из Тлателолько: Койоуеуецин — Тлакочкалькатль [(Tlacochcalcatl)], Темилоцин — Тлакатекатль [(Tlacatecatl)], Тупантемокцин — Тикосиауакатль [(Ticociahuacatl)], Ауелитокцин — Мишкоатльаилотлакатль [(Mixcoatlailotlacatl)], Уицильиуицин — вождь де Уицнауатль, Уицицин — управляющий мостами… 4. — Потом посадили они Куаутемокцина в лодку. Двое, только лишь двое, сопровождали его, отправились с ним: военачальник Тепуцтитолок и его слуга Ястачималь. А еще был один, тот, что на веслах сидел, по имени Сениаутль. И когда посадили Куаутемокцина в лодку, весь народ заплакал. Люди говорили: «Вот отправляется самый юный властелин, Куаутемокцин, отправляется сдаваться испанцам! Отправляется сдаваться «богам»!» (Глава XL) 1. — И когда, по прибытии, высадили его там, вслед за тем подошли увидевшие его испанцы. Его взяли, его взяли за руки испанцы и повели вверх на плоскую крышу и поставили перед предводителем, своим полководцем. И когда его поставили перед предводителем, тот, увидев его, стал внимательно рассматривать, и восхитился волосами Куаутемокцина. Потом его усадили рядом с предводителем. 2. — [Испанцы] произвели залп из пушек… Потом вновь началось побоище, и было много убитых. А после наступило время исхода: война была проиграна. Посреди шума и криков слышалось: «Хватит, пора уходить! Пошли!» Услышав это, народ пришел в движение: все люди уходили, одни по воде, а другие по большой дороге. И там еще многие были убиты испанцами, разгневанными на то, что некоторые мешки все еще не расстались со своими маканами [(тасапа — деревянная палица с толстым и круглым концом)] и щитами. 4. — Те, кто жил в городских домах, уходили направо от Амашака, прямо к развилке дороги. Спасаясь изо всех сил, все уходили по направлению к Тепеяку, все уходили по направлению к Шошоуильтитлану, все уходили по направлению к Ноноуалько. Однако, по направлению к Шолоку или к Масацинтамалько никто, 5. — А все, кто обитали в лодках, уходили по озеру. Лишь жители Тольмайекана уходили по воде; некоторым вода доставала до груди, другим до шеи, некоторые утонули на глубоких местах. Маленьких детей сажали на плечи… 7. — Со своей стороны, испанцы повсюду на обочинах дорог проверяли людей. Они исками золото. Для них нефрит ничего не значил, неинтересны были перья кецаля и не нужна бирюза. Женщины уносили золото [тайком] на груди и под юбкой, а мы, мужчины, — во рту и в маштлатль [(maxtlatl- набедренная повязка)]. 8. — А кроме того, испанцы хватали красивых женщин, отбирали со светлой, с золотистой кожей, со смуглым телом. И некоторые женщины, узнав об этом, намазывали грязью лицо, прикрывали бедра и грудь лохмотьями; лохмотья вместо юбок, лохмотья вместо рубашек. Все, во что они оделись, было тряпьем. Но испанцы повсюду искали женщин. Они задирали им юбки, ощупывали, осматривали уши, грудь, волосы. 9. — Были отделены и некоторые мужчины. Самые храбрые и самые крепкие, с мужественным сердцем. И также подростки, которые стали их слугами, и которые стали исполнителями их приказаний. [Испанцы] одних клеймили огнем возле подбородка; некоторых — на щеке, а других — у губ. 10. — Когда был спущен герб, поскольку мы были побеждены, шел год под знаком: 3-й Дом; а день магического календаря: 1-й Змеи». Это сообщение Саагуна — по версии текста на языке науа; и вот маленький фрагмент его же сообщения, но уже по версии текста на испанском языке (Книга XII, глава XL): «… 9 — Индеанка, что была переводчицей, которую звали Мариной, стояла рядом с предводителем [(Кортесом)], а с другой стороны — сеньор Мешико, Куаутемокцин, одетый в богатую накидку, и сеньор [бывший] Тескоко, которого звали Коанакочцином, одетый в накидку не столь богатую, и был там также другой знатнейший, которого звали Тетлепанкецальцином, — сеньор Тлакопана, одетый в накидку, были там и многие другие знатные.» Вот сообщение из «Повествования о конкисте» анонимного автора из Тлателолько: «… 82. — Все это происходило на наших глазах. Мы были потрясены и страшились уготованной нам жалкой судьбы. 83. — Повсюду на улицах лежали сломанные копья, валялись клочья волос, кругом были люди на конях. Наши дома стояли покинутыми без крыш, их стены были красными от крови. На улицах и площадях кишели черви, и стены были забрызганы мозгами. Вода тоже казалась красной, словно ее красили, и оставляла во рту вкус горечи… 84. — Мы ели тростниковые стебли, мы жевали соленую землю, кирпичи из необожженной глины, ящериц, мышей, дорожную пыль и червей… Мы били кулаками по стенам из кирпичей из необожженной глины, наше имущество было разорено. Мы хотели укрыться за своими щитами, но нет щита, способного заслонить нас в нашем одиночестве… 99. — Вот каким образом умирали мешики, тлателольки. Они покинули город. Все мы находились в Амашаке. И у нас уже не было щитов, не было палиц, и не было у нас никакой пищи, уже нечего было есть. И всю ночь лил на нас сверху дождь. 100. — Однако, когда пошел дождь уже ушли Койоуеуецин, Тепантемокцин, Темилоцин и Куаутемокцин. Они вели Куаутемокцина туда, где находился предводитель [Кортес] и дон Педро де Альварадо и донья Малинцин [(Марина)]. Конкистадоры после победы расположились в Койоакане. …122. — Там испанцы повесили Макуильшочитля, короля Уицилопочко. А затем и Писоцина, короля Кулуакана. Этих двух там повесили. А Тлакатекатля из Куаутитлана и управляющего Черного Дома затравили собаками. Также и нескольких человек из Шочимилько разорвали собаки. 123. — И трех магов [(magos — маги, волшебники)] из Эхекатля, тоже тескокцев по происхождению. Хотя они сами пришли сдаваться. Никто их не приводил. Они пришли лишь со своими рукописями (кодексами)… «Родственник «короля Тескоко» Иштлильшочитля, союзника Кортеса, хронист Фернандо де Альба Иштлильшочитль в труде «Реляции» указывает следующие потери при взятии Мешико: «(«Тринадцатая реляция, о прибытии испанцев и начале Евангельского Закона, написанная доном Фернандо де Альбой Иштлильшочитлем») …179. — От начала окружения — до взятия Мешико прошло, согласно специальному подсчету дона Алонсо Ашаякатля по историям, рукописям [-кодексам], реляциям — ровно 80 дней. Погибли со стороны Иштлильшочитля, королевства Тескоко, больше 30 000 человек из более чем 200 000 [воинов], что были на стороне испанцев, как уже упоминалось; из мешиков погибли более 240 000 [из почти 300 000 воинов, упомянутых ранее], и среди них вся знать мешиков, поскольку, если после этого и остались какие-нибудь сеньоры и рыцари, то это были в большинстве дети, да и то малого возраста». В заключение приведем слова о разгроме Мешико, написанные мешиком на языке науа: «В Теночтитлане и Тлателолько, там, где раньше царили красота и доблесть, сейчас только горе и страдание. Тебе [Уицилопочтли] надоели твои слуги? Ты сердишься на своих слуг, о Великий Податель Жизни?»

8 13 августа 1521 г. по старому стилю, а по новому — 23 августа 1521 г. Согласно Диасу и Кортесу, началась операция по взятию Мешико 13 мая 1521 г. (по ст. ст.) - 23 мая 1521 г. (по н. ст.), и полностью был окружен Мешико 30 мая 1521 г. (по ст. ст.) - 9 июня 1521 г. (по н. ст.), таким образом, вся операция по взятию Мешико длилась 93 дня, из которых со дня окружения и по день взятия Мешико прошло 75 дней.

9 Действительно, юная жена Куаутемока, дочь Мотекусомы II, была очень красивой. Ее звали Текуичпо, что в переводе означает «Пушинка Хлопка». Кортес, изнасиловав ее, отдал солдатам, потом вновь забрал к себе (Perez Martinez, Hector. Cuauhtemoc, vida у muerte de una cultura. Ed. Leyenda, Mexico, 1944). Здесь следует привести хотя бы несколько свидетельств о том как женщины Мешико (как Теночтитлана, так и Тлателолько) вместе с мужчинами проявляли стойкость и героизм, обороняя свой родной город. Так Гонсало Фернандес де Овьедо-и-Вальдес во «Всеобщей и подлинной истории Индий, островов и материковой земли в море-океане» сообщает: «Многие подвиги были совершены во время этой осады. Прежде всего хочу сказать о женщинах Теночтитлана, о которых нигде не было упомянуто. И я свидетельствую, что то были замечательные и достойные изумления женщины: нужно было видеть проворство и постоянство, с коими они помогали своим мужьям, и лечили раненых, и заготавливали камни для пращников, и исполняли другие поручения, в коих хорошо проявили себя». Диего Дуран в «Истории индейцев Новой Испании и островов у материка» пишет, что достойную лепту в оборону Тлателолько внесли женщины «с круглыми щитами и мечами в руках».

10 Вероятно, широко распространенную переделку Иосифа Флавия (Л., 1928 г.). То есть испанский перевод древнегреческого оригинала знаменитой «Иудейской войны» (I?TOPIA IOY?AIKOY ПO?EMOY ПРО? P?MAIOY?) известного еврейского историка Иосифа Флавия (Ф?AYIOY I??НПОY) I века нашей эры, так как, по словам самого Берналя Диаса, он не знал других языков.

1 Как рассказывает Франсиско Лопес де Гомара, жаждущие золота конкистадоры, недовольные малым, по их мнению, количеством добычи, решили, что мешики спрятали свои сокровища. Они помнили обещание Куаутемока послам Кортеса во время осады Мешико: «Передайте Кортесу, первое, что мы сделаем, — это бросим все наши сокровища в воды озера, где вы их никогда не найдете, так как мы не хотим, чтобы вы после нашей смерти наслаждались нашими богатствами».

2 См. прим. 10 к главе «Золото».

3 Сеньор Тлакопана — Тетлепанкецальцин.

4 Франсиско Лопес де Гомара сообщает, что через семь дней после взятия Мешико, конкистадоры подвергли жестокой пытке огнем Куаутемока и правителя Тлакопана — Тетлепанкецальцина, а также нескольких мешикских высших сановников, требуя раскрыть местонахождение спрятанных сокровищ. Согласно этому источнику, правитель Тлакопана во время пытки, когда конкистадоры раздули огонь в жаровнях под ногами его и Куаутемока, громко застонал, не выдержав мучений; тогда Куаутемок поддержал своего соратника фразой: «Держись! Ведь и я не предаюсь удовольствиям, находясь в своей купальне». Гомара утверждает, что вина за мучения Куаутемока целиком лежит на королевских чиновниках, и прежде всего, на королевском казначее Альдерете, науськивавших озлобленных конкистадоров на пленного «императора» мешиков, Кортес же якобы изо всех сил противился их требованиям и, лишь испугавшись обвинений в заговоре против испанской короны, нехотя уступил, но затем пораженный мужественным поведением Куаутемока, он немедленно остановил пытку и вырвал несчастную жертву из рук палачей. Вот так гуманно, по словам Гомары, поступил Кортес с вождями мешиков. Куаутемок был избавлен от пыток, но стал калекой, получив тяжелые ожоги обеих ног. Кристобаль де Охеда, личный медик Эрнана Кортеса, в своих мемуарах утверждает: ".. .И я видел также, как этот упомянутый дон Эрнан Кортес пытал упомянутого Куаутемока, прижигая ему огнем руки и ноги для того, чтобы тот рассказал ему о сокровищах этого города… И впоследствии, будучи врачом, я много раз ходил лечить упомянутого Куаутемока по приказу упомянутого дона Эрнана». Сам же Эрнан Кортес в своих письмах-реляциях императору Карлу V даже не упоминает о пытках Куаутемока.

5 Для сравнения приведем сообщение Франсиско де Хереса, секретаря Писарро, о событиях в Перу (1532-1534 гг.; завоевание государства инков): «Обычная цена лошади была 2500 песо, да и эта цена не была устойчива… а пара башмаков или панталоны стоили 30 или 40 песо, плащ — 100 или 120, меч — 40 или 50… я отдал 12 песо за полунции [(1 унция = 28,35 г)] попорченного шафрана; должник, бывало, отдавал кусок золота, не взвесив его, не заботясь о том, что его вес вдвое больше долга, и должники ходили в поисках своих заимодавцев из дома в дом в сопровождении индейца, нагруженного золотом».

6 Медельин (Medellin) - Гонсало де Сандоваль назвал его в честь своего родного города Медельин в Испании.

7 Колима (Colima), провинция; ныне штат в Мексике, центр которого — город Колима, основанный в 1523 году.

8 Мичоакан (Michoacan) - страна индейцев тарасков (tarascos или пурепечь), долгое время отражавших завоевательные походы мешиков. Ныне Мичоакан — штат в Мексике.

9 Оашака (Оахасо) - провинция; ныне Оахака (Оахаса) - штат на юге Мексики.

10 Сантэстебан дель Пуэрто (Santisteban del Puerto), река Чила — севернее река Пануко. В области уастеков (уастеки — индейская народность, относятся к языковой семье майя-киче, занимали низовья рек Пануко и Тампико, побережье и прилегающие горные районы; известны с 1200 г. до н. э.; с древности занимались земледелием; изолированные от области древней культуры майя, они находились под влиянием своих южных соседей тотонаков, а позже мешиков, которые завоевали южных уастеков при Мотекусоме I и заставили платить дань; в 1492 г. была подавлена попытка восстания против мешиков). В 1521 г. Кортес покорил уастеков, умертвил их вождей, предал сожжению 60 касиков и 400 других знатных уастеков, казнив их в присутствии их детей и близких родственников. «С помощью этого средства, благодарение Господу, неприкосновенность испанцев была обеспечена, мир и тишина снова воцарились в этом краю» — сообщал Кортес в письме-реляции Карлу V.

11 См. стр. 215 в главе «Новые приготовления».

12 См. прим. 22 к главе «Открытие Юкатана».

13 К концу XVI века в вице-королевстве Новая Испания было около 1000 монахов-франсисканцев, 800 монахов-августинцев, 600 монахов-доминиканцев, 400 монахов-иезуитов и 450 монахов других орденов римско-католической церкви; к указанному времени (примерно за 75 лет колонизации) было учреждено около 400 монастырей, опираясь на которые римско-католическая церковь активно вела миссионерскую деятельность. Так, первый епископ Мешико (Мехико) Хуан де Сумаррага сообщил в Испанию, что лишь одни монахи-франсисканцы обратили в христианство в течение 1524-1531 гг. 1 000 000 индейцев. Также см. прим. 10 к главе «Кортес и Испания».

14 20 декабря 1522 г. по старому стилю, а по новому — 30 декабря 1522 г.

15 Франциск I — король Франции (1494 г. — 1547 г.). Раздел мира (колониальных владений), в том числе и в Америке, между Испанией и Португалией опирался на буллы римских пап (ниже приведен перевод важнейшей из них — БУЛЛЫ «INTER CAETERA «(№ 2). на тексте которой основывалось знаменитое испанское «Рекеримьенто», см. прим. 35 к главе «Экспедиция в Табаско») и на Тордесильясский договор от 7 июня 1494 г. (ниже приведен его перевод); этот договор был своеобразным фундаментом, на котором зиждилась колониальная политика Испании и Португалии. Показательно, что до конца XVIII века Тордесильясский договор сохранял юридическую силу при разрешении пограничных споров в Южной Америке между Испанией и Португалией. Вначале приводим перевод указанной буллы римского папы Александра VI: «БУЛЛА «INTER CAETERA» (№ 2) от 4 мая 1493 г. Александр, епископ, раб рабов Бога, светлейшим государям, — Нашему весьма возлюбленному во Христе сыну Фердинанду, королю, и Нашей весьма возлюбленной во Христе дочери, Изабелле, королеве Кастилии, Леона, Арагона и Гранады — привет и апостольское благословение. Среди прочих деяний, угодных всемогущему Богу и желанных сердцу Нашему, наибольшее значение в наше время имеет возвеличение католической веры и христианской религии и ее укрепление и распространение ради спасения душ и ради смирения и обращения в эту веру варварских народов. Потому Мы, хоть того и были недостойны, призваны милостью Бога на священный престол Св. Петра. Ведомо Нам, что Вы ныне суть истинные католические короли и правители и таковыми были и прежде, и что о Ваших великих деяниях известно уже всему свету, деяния же эти остались не только в помыслах Ваших, но и были свершены Вами ревностно и упорно; свершая их, Вы не щадили ни сил, ни средств и не взирали на опасности и жертвовали кровью своей, будучи преданы делу своему всей душой и посвятив себя издавна его выполнению, чему свидетельство — освобождение королевства Гранада из сарацинской неволи, свершенное во славу имени Бога. Поэтому, оценивая по достоинству содеянное, считаем Мы долгом нашим пожаловать вам по собственной Нашей воле и в Вашу пользу то, что позволит Вам с еще большим душевным пылом продолжать во славу Бога Ваше святое и достохвальное дело, столь угодное нашему бессмертному Господу. Нам известно, что Вы уже давно воодушевлены желанием поисков и открытия неких островов и материков [(лат. terras firmas)] далеких и неведомых, до сих пор еще не найденных, дабы их жителей и обитателей [(лат. incolas et habitatores)] призвать к служению нашему Искупителю и обратить в католическую веру; и что будучи обременены освобождением названного королевства Гранада, вы не могли доныне довести до желанного конца это ваше святое и достохвальное намерение; и что в конце концов, после того, как Вы приобрели по воле Бога названное королевство, Вы поручили для исполнения Вашего намерения предпринять в Море-океане усердные поиски этих далеких и неведомых материков и островов в местах, где доселе еще никто не совершал плаваний, нашему любезному сыну Христофору Колумбу — мужу весьма достойному, заслуживающему высокого уважения и на подобное дело способному, и дали ему корабли и нужных людей. Они [(Колумб и его люди)], с помощью Бога проявляя чрезвычайное усердие, нашли, плавая в Море-океане, некие весьма далекие острова, а также материки, доселе еще не открытые никем другим; и там обитает множество мирных людей и ходят они, как то утверждают, нагие и не едят мяса. И судя по сообщениям Ваших посланцев, люди, обитающие на упомянутых островах и [материковых] землях, верят в единого Бога-Творца, сущего на небесах, и кажутся достаточно способными к обращению в католическую веру и к усвоению добрых обычаев, и имеется надежда, что если они будут наставлены в вере, то имя Спасителя и Господа нашего Иисуса Христа легко проникнет в пределы названных [материковых] земель и островов. И упомянутый Христофор на одном из главных названных островов велел соорудить крепость, в которой оставил для охраны ее несколько христиан, своих спутников, которые должны искать другие острова и материки, далекие и неведомые; и на островах и [материковых] землях, уже открытых, найдено было золото, пряности и много иных вещей различного рода и достоинства. Поэтому, досконально приняв во внимание все вышеуказанное, и особенно необходимость возвеличения и распространения католической веры, должны Вы приступить, уповая на милость Бога, к подчинению упомянутых островов и материков и их жителей и обитателей, как то подобает католическим королям и правителям, по примеру Ваших предков, и обратить их в католическую веру. Мы же восхвалим пред Господом это Ваше святое и достойное намерение; и желая, чтобы оно было выполнено должным образом и чтобы самое имя нашего Спасителя утвердилось в упомянутых странах, ревностно будем поощрять Вас ради славы Господа; благодаря святому крещению, которое Вы получили, Вы обязаны исполнять веления апостольские; и, призывая все милосердие Господа нашего Иисуса Христа, убедительно просим Вас предпринимать с подлинным рвением к вере дело Ваше и побуждать народы, которые живут на упомянутых островах и [материковых] землях, к принятию христианской религии; и да не устрашат Вас труды и опасности и да не оставит Вас надежда и твердая уверенность в том, что всемогущий Бог окажет Вам помощь в ваших предприятиях. И дабы Вы могли приступить к столь великому делу с готовностью и пылом, Мы после того, как будет Вам оказана щедрая апостольская милость, по собственной воле, а не по Вашей просьбе и не по просьбе лиц, действующих от Вашего имени, и лишь в силу Нашей щедрости, осведомленности и полноты Нашей апостольской власти, даруем в вечное владение, уступаем и предоставляем Вам и Вашим потомкам все острова и материки, найденные и те, которые будут найдены, открытые и те, которые будут открыты, к западу и к югу от линии, проведенной и установленной от арктического полюса, то есть севера, до антарктического полюса, то есть юга, невзирая на то, имеются ли в виду уже найденные материки и острова или те, что будут найдены по направлению к Индии, или по направлению к иной какой-либо стороне; названная линия должна отстоять на расстоянии ста легуа к западу и к югу от любого из островов, обычно называемых Азорскими и Зеленого Мыса. Так что все острова и материки, найденные и те. которые будут найдены, открытые и те, которые будут открыты к западу и к югу от названной линии (если они только не были введены в действительное владение иного христианского короля и государя до дня Рождества Господа нашего Иисуса Христа, что минул в прошлом году, от которого начинается нынешний 1493 год) [(то есть 25 декабря 1492 г. по старому стилю, а по новому — 3 января 1493 г.)], когда Вашими посланцами и капитанами найдены были некоторые из указанных островов), Мы властью всемогущего Бога, предоставленной Нам через Святого Петра и как наместники Иисуса Христа на земле, даем, уступаем и предоставляем навечно Вам и Вашим потомкам, королям Кастилии и Леона [упомянутые земли] со всеми владениями, городами, замками, поселками и селениями, с правами, юрисдикцией и всем, что к ним относится. И Мы делаем, назначаем и полагаем Вас и упомянутых Ваших наследников и потомков владыками этих [земель] с полной, свободной и абсолютной властью, правом владения и юрисдикцией, предуведомляя, что этим даром, уступкой и предоставлением прав не должны умаляться или нарушаться права, присвоенные любому христианскому государю, который имел в действительном владении эти острова и материки ранее упомянутого дня Рождества Господа нашего Иисуса Христа. И, кроме того, повелеваем Вам по долгу послушания — и это Вами обещано — и Мы не сомневаемся, что Вы свершите нижеуказанное, ибо тому порукой Ваша набожность и великодушие, — отправить на упомянутые острова и материки людей добрых, богобоязненных, сведущих, ученых и опытных, дабы они наставляли упомянутых обитателей и жителей в католической вере и обучали их добрым обычаям, прилагая при этом все необходимое для подобного дела усердие. И любым особам, какого бы они ни были звания, пусть даже императорского и королевского, или любого иного положения, степени, достоинства или состояния, Мы строжайшим образом запрещаем, под страхом отлучения (каковой каре такие лица подвергнутся в случае ослушания), ходить для приобретения товаров или по иной причине без специального на то разрешения, данного Вами или Вашими наследниками и потомками, к островам и материкам как уже найденным, так и тем, что будут найдены, и впредь будут открыты к западу и к югу от линии, проведенной и установленной от арктического до антарктического полюсов, найдут ли эти материки и острова в направлении Индии или другой какой-нибудь стороны. Линия же эта должна отстоять на сто легуа от любого из островов, обычно именуемых Азорскими и Зеленого мыса. Вы, совершая под водительством Бога Ваши деяния, вверяя себя Господу и считая действительными любые апостольские установления, выполняя Ваше святое и достохвальное предприятие, трудами и подвигами достигнете в скором времени полнейшего успеха — к славе и к счастию всего христианства. И так как трудно будет доставить настоящее послание в каждое из тех мест, куда надлежит его доставить, то Мы желаем и с присущими Нам волей и знанием повелеваем, чтобы копии сего послания, подписанные рукой государственного нотариуса [(лат. publici notorii)], для этой цели призванного, и скрепленные печатью лица духовного звания или духовной курии, принимались в присутственных местах с тем же почетом, что и подлинники; и копии эти надлежит вручать в тех случаях, когда потребуется предъявить и показать их. Точно так же никому не дозволяется нарушать эту Нашу рекомендацию, моление, требование, дарование, уступку, предписание, установление, вверение, повеление, приказание, запрещение и волю. А тому, кто осмелится поступить так, да будет ведомо, что навлечет он на себя гнев всемогущего Господа и Святых апостолов Петра и Павла. Дано в Риме, в год от Воплощения Господа нашего 1493, 4 мая, в первый год Нашего Понтификата''. Теперь приводим перевод Тордесильясского договора, в котором опущены преамбула и пункты, не относящиеся к условиям раздела мира: «ТОРДЕСИЛЬЯССКИЙ ДОГОВОР МЕЖДУ КОРОЛЯМИ ИСПАНИИ И ПОРТУГАЛИИ О РАЗДЕЛЕ МИРА от 7 июня 1494 г…. Высокие договаривающиеся стороны через вышепоименованных представителей условились и согласились во избежание сомнений и споров относительно островов и материковых земель, уже открытых, или тех, которые будут открыты в Море-океане, чтобы была проведена прямая линия от полюса до полюса, то есть от полюса арктического до полюса антарктического с севера на юг, в 370 легуа к западу от островов Зеленого Мыса, на расстоянии, определенном в градусах или иными способами, каковые будут признаны наиболее приемлемыми и удобными, и измеренном без излишка или недохватки, и чтобы все, что уже открыто или будет открыто королем Португалии или его кораблями, будь то острова или материки к востоку от этой линии и внутри ее на севере и на юге, принадлежало названному сеньору — королю Португалии и его преемникам на веки вечные и чтобы все острова и материки как открытые, так и те, что будут открыты королем и королевой Кастилии и Арагона или их кораблями к западу от названной линии, на севере и на юге, принадлежали означенным сеньорам — королю и королеве и их преемникам на веки вечные. Далее: для того чтобы названная разделительная линия была проведена правильно и в наивозможно короткий срок в 370 легуа к западу от островов Зеленого Мыса, высокие договаривающиеся стороны прикажут в течение 10 месяцев, следующих за подписанием этого договора и соглашения, снарядить 2 или 4 каравеллы по одной или по две от каждой из сторон, каковые каравеллы по истечении указанного срока должны прибыть на остров Гран Канария с пилотами, астрологами и иными лицами, назначенными в равном числе португальским королем на корабли португальские и кастильским королем на корабли кастильские, и выйти в море, дабы установить румбы, ветры и градусы юга и севера и наметить названные 370 легуа, следуя от островов Зеленого мыса на запад, вплоть до пересечения с искомой линией, и все время отсчитывать легуа, измеряя оные, согласно способу, который означенные лица установят без ущерба для высоких договаривающихся сторон и, прибыв к месту, где названная линия должна проходить, оные лица должны отметить пункты, через которые проходит линия, либо в градусах юга и севера, либо безградусно, в легуа, в зависимости от того, как будет лучше, и составить обо всем акт и скрепить его своими подписями. Если же, по счастью, таковая линия пересечет остров или материк, да будет установлен столб или знак, и да будет он разделять ту часть, что принадлежит Португалии, от той, что отведена Кастилии. Далее: высокие договаривающиеся стороны заверяют через своих представителей, что отныне и впредь не будут они отправлять никаких кораблей — названные король и королева Кастилии и Арагона — в моря, что находятся к востоку от названной линии и принадлежащие королю Португалии, а король Португалии — в моря по другую сторону линии к западу от нее, которые считаются принадлежащими королю и королеве Кастилии. Также ни одна из сторон не будет совершать открытий и завоеваний и не будет вести торговлю за разделительной линией, намеченной согласно вышесказанному. И если случайно корабли короля Португалии окажутся в порту, принадлежащем королю Кастилии, то таковые корабли должны быть немедленно переданы королю Португалии, и так же да будет поступлено последним по отношению к королю Кастилии. Далее: поскольку корабли короля Кастилии, что следуют в земли, лежащие за названной линией, по необходимости должны проходить через моря, находящиеся по сю сторону линии и принадлежащие Португалии, договорились оба государя, что названные корабли могут плавать свободно и без помех в этих морях в течение всего времени, которое потребно для перехода, и могут следовать они для открытий и завоеваний в места, принадлежащие Кастилии, но если при этом открытая земля окажется в части, отведенной для Португалии, будет она считаться владением короля Португалии. И так как может случиться, что корабли короля и королевы Кастилии и Арагона откроют до 20-го числа текущего месяца острова и материки по сю сторону названной линии, что должна быть проведена в 370 легуа к западу от островов Зеленого Мыса, условились высокие договаривающиеся стороны через своих представителей, что во избежание сомнений, все, что будет открыто к 20 июня кораблями и людьми кастильскими в пространстве, лежащем на 250 легуа к западу от островов Зеленого Мыса, будет принадлежать королю Португалии, а земли, что находятся далее к западу внутри полосы, простирающейся на 120 легуа к востоку от названной разделительной линии, будут принадлежать королю и королеве Кастилии, хотя оные 120 легуа и составляют часть дистанции в 370 легуа, в пределах коей все моря и земли являются владениями короля Португалии. Если же до 20 июня ничего не будет открыто кораблями короля и королевы Кастилии внутри оных 120 легуа, все, что откроют кастильские корабли, впредь в этих местах да считается владениями короля Португалии…»

1 Сапотеки (zapotecas) - индейская народность, относятся к сапотекской языковой группе (макроотомангские языки); известно иероглифическое письмо сапотеков, сходное с письмом ольмеков и майя[???]; одна из древних культур Америки. В первом тысячелетии н.э. небольшие города-государства сапотеков боролись с миштеками за господство в Оашаке; в XV веке сапотеки сопротивлялись экспансии мешиков, основная часть их к началу XVI века была покорена и часть выплачивала дань мешикам; после испанского завоевания сапотеки поднимали восстания, которые жестоко подавлялись.

2 Миштеки (mixtecos — индейская народность, относится, к миштекской языковой группе (макроотомангские языки); известно иероглифическое письмо миштеков. Одна из древнейших народностей, по археологическим находкам датируется X веком до н.э. В первом тысячелетии миштекские города-государства боролись с сапотеками за владычество в Оашаке; в XV веке многие из них, а к началу XVI века все миштекские города-государства были подчинены мешиками и выплачивали им дань; миштеки оказали большое влияние на культуру мешиков. В XVI веке завоеваны испанскими конкистадорами.

3 Провинция Теуантепек (Tehuantepec) на перешейке Теуантепек; Педро де Альварадо в 1523 году завоевал и разорил эту провинцию, захватив там огромную добычу.

4 Как уже отмечалось, конкистадоры всегда старались пленить правителя индейцев и затем, держа его в заложниках, использовать в своих целях, а после убивали — «по решению суда» или «он сам умирал».

5 Индейцы восставали против конкистадоров постоянно и повсеместно, и лишь постоянными карательными походами и политикой «кнута и пряника» конкистадорам удавалось держать их под своей властью.

6 См. стр. 77-78 в главе «Внутренние распри. Уничтожение флота» и прим. 6 к ней; а также стр. 214 в главе «Новые приготовления».

7 24 июня 1523 г. по старому стилю, а по новому — 4 июля 1523 г.; также см. прим. 38 к главе «Экспедиция в Табаско».

1 Гватемала (Guatemala) - страна в Центральной Америке, название очевидно получила от «Куаутемаллан» (науа Quauhtemallan), так индейцы-науа (мешики, тлашкальды и др.) называли город Ишимче — столицу государства какчикелей. Какчикели (cakchiqueles) - индейская народность, относится к языковой семье майя-киче; занимались земледелием, гончарством, ткачеством; боролись за влияние с родственными, но более могущественными киче, между ними шли частые войны. Киче (quiche) - индейская народность, относится к языковой семье майя-киче; в конце XIII века киче под руководством тольтеков основали государство со столицей Гумаркаах (Утатлан); в середине XV века от них отделились какчикели. Успех конкистадорам и здесь принесла вражда родственных народов — во время похода Педро де Альварадо в Гватемалу в 1523 году с ним вступили в союз какчикели, желая с его помощью одолеть киче, но, победив киче в 1524 году, Альварадо завоевал в 1528 году и какчикелей.

2 Вероятно, это был тот артиллерист Усагре, который прибыл с Нарваэсом (см. стр. 178 в главе «НАРВАЭС ПРОТИВ КОРТЕСА»). Число индейцев-союзников в войске Педро де Альварадо у других авторов иное — более 20 000 воинов и носильщиков, а испанцев — 160 конных и 360 пехотинцев.

3 13 ноября 1523 г., это по старому стилю, а по новому- 23 ноября 1523 г.

4 Утатлан (науа) или Гумаркаах (киче) - столица государства индейцев киче; позднее в Утатлане Педро де Альварадо было написано первое письмо-реляция (датировано 11 апреля 1524 г. по старому стилю, а по новому — 21 апреля 1524 г.). В нем «сообщается о войнах и битвах, дабы умиротворить провинции Чапутулан, Чекиальтенанго и Утатлан. о сожжении их касика и назначении его сыновей, чтобы наследовать ему» (первое издание писем-реляций Педро де Альварадо вышло в Толедо в 1525 году и многократно переиздавалось). В землях индейцев киче войско Педро де Альварадо встречало преграды на дорогах из поваленных деревьев, «волчьи ямы» — ловушки со вбитыми на дне острыми кольями — в них погибло немало конкистадоров. Верховный военачальник семидесятидвухтысячной армии киче Текум Уман (его помощника звали Тепепуль) преградил дорогу конкистадорам в Пачахе (Кецальтенанго). Вот несколько свидетельств об этом бое и о том, что произошел через четыре дня после него. В легенде индейцев киче рассказывается: «Военачальник Текум, внук Кикаба, касик… повел с собой 10 000 индейцев киче, вооруженных луками и стрелами, пращами, копьями и другим оружием… Перед тем, как выступить из своего города, военачальник Текум продемонстрировал касикам свою храбрость и отвагу, а затем приладил крылья, с помощью которых он летал. Обе руки и обе ноги у него были покрыты перьями, на голове он носил корону, на груди изумруд, похожий на зеркало. Другой изумруд был у него на лбу, и еще один — на спине. И был он очень хорош собой. Этот великий повелитель и волшебник летал подобно орлу… И вот испанцы начали сражение с 10 000 индейцев киче, которых привел с собой военачальник Текум. Сражались они три часа и убили многих индейцев киче, а произошло это в Пачахе. И тут военачальник Текум взлетел, превратившись в орла, и весь покрылся перьями. У него были крылья, которые росли из его тела, и три короны — одна золотая, другая из жемчуга, и третья из алмазов и изумрудов. Военачальник Текум хотел убить «Тонатиу» [(«Тонатиу» — аделантадо Педро де Альварадо)], который скакал на коне, но, желая поразить аделантадо, угодил копьем в голову коня. И так как погиб не аделантадо, а его конь, [Текум] взлетел еще выше, чтобы оттуда поразить врага. Но аделантадо встретил его копьем и пронзил им насквозь военачальника Текума. Затем прибежали два пса, на которых не было ни шерстинки, и схватили индейца, дабы разорвать его на куски. Но когда увидел аделантадо, что этот индеец очень красив и что у него три короны — из золота и серебра, из алмазов, изумрудов и жемчуга, он защитил его от собак, а потом долго глядел на него. Был он украшен перьями кецаля и прочими красивыми перьями, и потому осталось за этим местом название Кецальтенанго. Здесь и принял смерть военачальник Текум». Франсиско Антонио де Фуэнтес-и-Гусман в труде «История Гватемалы, или избранное воспоминание» сообщает: «…Орел, размахивая широкими зелеными крыльями, летал с необычайным шумом над войском… [Педро де Альварадо] с такой ловкостью поразил птицу, что та упала замертво на поле, где на нее бросились два пса, принадлежавшие генерал-капитану дону Педро де Альварадо… Взглянув на эту странную и прекрасную птицу, распростертую на земле, Альварадо повернулся и сказал тем, кто стоял поблизости: «Никогда во всей Новой Испании я не видел такого странного кецаля». С тех пор нарекли [поселение Почахе] именем Кецальтенанго, что значит «Холм Кецаля». Тогда же нашли мертвым военачальника Текума, с точно такой же раной от копья, какую получила птица». В конце этого сражения, говорит Адриан Рецинос, «произошло чудовищное избиение индейцев киче испанцами и науа [(мешиками и тлашкальцами)]. Мертвых было столько, что, как говорит предание, воды реки, протекавшей близ Олитепеке, где произошло сражение, окрасились кровью, и поэтому ее с тех пор называли Кикель [(«Кровь»)]». Через четыре дня после первого сражения, в котором погиб Текум Уман, путь конкистадорам преградило новое войско киче, жаждущее отомстить за смерть Текума, но конница конкистадоров смяла ряды воинов киче, а пехота довершила разгром, и как сообщает в письме-реляции сам Педро де Альварадо: «…в этот день было убито и взято в плен множество индейцев, и среди них большое число капитанов, сеньоров и прочих знатных людей».

5 Столица государства индейцев киче Утатлан (Гумаркаах) была неприступным городом-крепостью, занимая выгодное положение: она была окружена со всех сторон, кроме одной, ущельями. Фраисиско Антонио де Фуэнтес-и-Гутман сообщает, что Утатлан имел акрополь, где жила знать, а простой народ селилсяпо окрестным многочисленным общинам, в акрополе располагалось учебное заведение, на 5 000 или 6 000 учащихся, четырехэтажный замок Аталайа, пятиэтажная крепость и королевский дворец (который по своему великолепию, согласно хронисту Хуану де Торкемаде, превосходил дворцы правителей мешиков и инков).

6 Педро де Альварадо были вероломно пленены два правителя Утатлана Ошиб Кех и Белехеб Ци; и как сообщает сам Альварадо в письме-реляции: «Я решил сжечь тех владык, которые уже на костре сказали, как следует из их признания, что они сами начали против меня войну и воевали со мной… Для блага и спокойствия этой земли я сжег их, и приказал сжечь также город [Утатлан] и разрушить его до основания, потому что он слишком опасен и силен, и более напоминает убежище бандитов, а не жителей». Исход завоевания решила племенная вражда. Какчикели вступили в союз с конкистадорами, рассчитывая с их помощью одолеть более сильных соперников — киче. Индейцев киче истребляли, пока они не запросили мира; их земли были опустошены и разграблены; пленных киче клеймили и продали в рабство; Карлу V была отправлена его пятина. А сыновья погибших Текума Умана и Тепепуля после тюрьмы были поставлены управлять остатками киче, конкистадоры, словно в насмешку, сохранили им титулы их отцов. Вслед за киче пришел черед и какчикелей. В дальнейшем их судьба была также незавидна. Вот несколько сообщений из «Анналов какчикелей»: «В течение двух месяцев третьего года, истекшего со дня появления владык, умер правитель [какчикелей] Белехе Кат; он умер в день 7 Кех [(24 сентября 1532 г.)], когда работал на промывке золотого песка… В течение года в день 11 Нох [(16 мая 1536 г.)] прибыл сеньор Монтунало [(Алонсо де Мальдонадо — председатель Королевской Аудьенсии)], который прибыл для того, чтобы облегчить страдания народа. Вскоре прекратилось мытье золота, отменена была дань девушками и юношами. Вскоре были отменены казни огнем и повешением, прекратились грабежи на дорогах со стороны испанцев. Вскоре можно было увидеть дороги, по которым, как и раньше, шли люди, как и в те времена, когда еще [испанцы] не начинали собирать дань; так случилось, когда приехал сеньор Монтунало. О дети мои!.. Шесть месяцев спустя после смерти Ах Циба прибыл «Тонатиу» [(Педро де Альварадо)] в местность Панчой [(ныне Сьюдад Вьеха в Гватемале)], и вскоре уехал сеньор Монтунало. Когда он уехал, его место занял «Тонатиу». Тринадцать месяцев спустя после прибытия «Тонатиу» был повешен [последний] правитель [какчикелей] Ах Посоциль Кахи Имох. В день 13 Ганел [(26 мая 1540 г.)] его повесил «Тонатиу», а вместе с ним и [последнего правителя киче по имени] Кийявит Как».

7 Пипиль — индейский народ; относится к таньо-астекской языковой макро-семье; до конкисты города пипиль (Кускатлан, Коутепек, Апастепек, Теуакано) были центрами высокоразвитого земледелия с искусственным орошением, имели широкие торговые связи, развитые ремесла и искусства. Большой бой между войском пипиль и конкистадорами во главе с Педро де Альварадо произошел на равнине, неподалеку от места, где ныне находится порт Акахутла (Сальвадор). Войско пипиль стояло вблизи леса, в котором могло скрыться, И чтобы это не произошло, Педро де Альварадо, заманивая индейцев на равнину, притворился, что отступает. Войско пипиль стало преследовать конкистадоров, и когда оно отошло достаточно далеко от леса, они атаковали его. Вот что об этом сообщает сам Педро де Альварадо во втором письме-реляции: «Они преследовали меня и уже почти наступали на пятки… Я повернул войска на них, и урон, который мы им нанесли, был столь велик, что через короткое время ни одного из них не осталось в живых, ибо они были так одеты, что тот, кто падал наземь, не мог подняться, ведь доспехи у них… из хлопка толщиной в три пальца… Мне стрелой пробили ногу… и она стала у меня короче другой на добрых четыре пальца». И после этого боя конкистадоров, идущих в Кускатлан, встретило новое войско, и как признается во втором письме-реляции Педро де Альварадо: «Я опасался индейцев, которые столь бесстрашно поджидали нас». Местность, выглядевшая болотистой, все-таки оказалась с достаточно твердой почвой, на которой могла успешно действовать конница конкистадоров, и там произошло «большое побоище и свершилось возмездие», — сообщает Педро де Альварадо в том же втором письме-реляции (написанном в городе Сантьяго де лос Кабальерос де Гватемала и датированном 28 июля 1524 г., в котором рассказывается «о завоевании многих городов, войнах, битвах, предательствах и мятежах, которые последовали, и о населении в одном городе, и о двух вулканах, один из которых извергал огонь, а другой — дым, и об одной реке кипящей, а другой холодной, и как Альварадо оказался раненым выпущенной стрелой»). Чтобы завоевать эту область, Педро де Альварадо понадобилось совершить еще два похода в 1525-1528 гг.

8 Кортес стремился найти южнее Новой Испании пролив через материк из Северного моря (Атлантического океана) в Южное море (Тихий океан), который открыл бы испанским армадам прямой путь к островам Пряностей, к Золотому Херсонесу (богатому золотом полуострову Малакка), к настоящей Индии и к новым богатым землям. Кортес заверял в письме-реляции Карла V: «Ваше Величество, можете быть спокойны — испанские армады выйдут в Великое Южное море и откроют там больше новых земель, чем можно себе представить».

9 3 мая 1523 г. по старому стилю, а по новому — 13 мая 1523 г. Гондурас имел довольно многочисленное население, на берегах рек, как сообщает Хуан де Торкемада, «существовали большие поселения и большие площади засевались культурами, издревле возделываемыми индейцами… Все 20 легуа течения прекрасной реки Улуа были заселены с обеих сторон до самого впадения ее в море».

10 Симатан (Zimatan) - провинция.

1 Точнее, в 1521 году умер римский папа Лев X (1475 г. — 1521 г.; папа с 1513 г.), а Адриан Утрехтский (1459 г. — 1523 г.), профессор Левенского университета, позже воспитатель будущего императора Карла V, получил в Испании должность каноника, затем епископ Тортосский, и затем, после избрания кардиналом, был назначен великим инквизитором, а в 1522 году при поддержке Карла V он был избран римским папой, став Адрианом VI.

2 Булла (лат. bulla) - послание, распоряжение, издаваемое римскими папами.

3 См. стр. 166-167 в главе «Золото»,

4 16 мая 1523 г. по старому стилю, а по новому — 26 мая 1523 г.

5 Фердинанд I (1503-1564 гг.), младший родной брат императора Карла V, король Богемии (с 1527 г.). король Венгрии (с 1527 г.), римско-германский король (с 1531 г.), император «Священной Римской империи германской нации» (с 1556 г., формально с 1558 г.).

6 См. прим. 44 к главе «Экспедиция в Табаско».

7 См. стр. 95-96 в главе «Дружба с Тлашкалой».

8 Фактор (factor) - королевский агент, надзирающий за торговыми операциями.

9 В оригинале Берналь Диас подробно перечисляет этих лиц и подачки им; столь же подробно (что тоже опущено) он перечисляет известные уже нам заслуги «конкистадоров первого призыва» (Л. 1928 г.).

10 Генералами назывались руководители монашеских орденов римско-католической церкви. Эрнан Кортес также просил и императора Карла V «для лучшего закрепления этого владения» прислать в Новую Испанию монахов вместо белого духовенства, которое «не упускает следовать тем обычаям, которым мы по грехам нашим предаемся: расточают церковные имущества на устройство банкетов, ведут распутную жизнь и оставляют майораты сыновьям и родственникам». Но и монахи не отставали от белого духовенства. Так, первый епископ Мешико (Мехико) Хуан де Сумаррага просит в письме Карла V, чтобы не посылались священнослужители «без предварительного обследования безупречности их поведения и грамотности», так как «я принужден видеть служителей Бога, развращающих тех, кого они призваны обратить ко Христу: одни корыстные до невозможности, другие хуже, нежели сводники публичных домов. В особенности пусть Ваше Величество проследят, чтобы в Новую Испанию не допускались ни расстриги, ни вообще монахи… Это самый худший народ, к которому вполне приложима вторая часть мнения блаженного Августина, выразившегося однажды, что он не знает ничего лучшего, чем хороший монах, и ничего худшего, чем дурной монах. По той самой причине я высылаю из Мешико третьего провизора Хуана Реболько, который задолго до моего приезда сюда содержал игорные притоны в этом городе и в других местах, где ему казалось удобным; совершал он и другие проступки и, по моему мнению, неисправим. Затем высылаю Франсиско де Алегриаса, легкомысленного развратного монаха, по происхождению мавра: он держал при себе четырех красивых девушек-индеанок, переодетых мальчиками, которых я сам видел в его доме… затем Иоргаса вместе с братом, монахом не лучше, чем этот. Перину, который проиграл церковные 2 000 песо. Считаю также нужным вышвырнуть из Новой Испании бакалавра Барреду, который, оставшись моим заместителем, когда я отправился в горы уничтожать идольские языческие храмы, вместе с другим викарием поспешили в общество продажных женщин, с которыми его видели и индейцы… И да будет ведомо Вашему Величеству, что во всем нашем капитуле нет священника, который бы знал порядок богослужения в кафедральных соборах, что причиняет немалые неудобства».

11 Известный монах франсисканец Торибио де Бенавенте «Мотолиния» (Toribio de Benavente Motolinia), автор Труда «История индейцев Новой Испании» (Historia de los lndios de la Nueva Espana).

1 См. стр. 277-278 в главе «Охота за золотом».

2 Хиль Гонсалес де Авила (Gil Gonzalez de Avila) (? — 1543 г.) - конкистадор, участвовал в завоевании Панамы; его племянником был Франсиско де Авила (см. прим. 6 к главе «Экспедиция в Табаско»)

3 .. аделантадо — Франсиско де Монтехо (см. прим. 6 к главе «Экспедиция в Табаско»).

4 Слова популярной в то время песни.

5 1/4 легуа (1 легуа = 5,572 км)= 1,393 км.

6 Берналь Диас дает множество утомительных однообразных подробностей (Л., 1928 г.). О лесах этих мест Кортес писал: «Кроны деревьев отбрасывали такую тень, что солдаты не видели, куда ставить ногу».

7 Гуэйакала (Gueyacala) - Большая Акала (Gran Acala) и Малая Акала (Acala la Chica); сама провинция, согласно Кортесу и некоторым другим авторам, называлась Акалан (Acalan); столицей Акалана был город Ицамканак.

8 См. прим. 7 к этой главе.

9 Очевидно, река Канделария (Candelaria — Сретение). При постройке этого моста было много трудностей, ропот конкистадоров, требующих возвращения в Мешико, нарастал; они кричали Кортесу: «Безумец, куда ты нас завел?! Немедленно веди назад!» Как сообщает Франсиско Лопес де Гомара в «Истории завоевания Мешико»: «Никогда еще Кортес не испытывал таких неурядиц. Он не вступал в споры и не ругался с солдатами, а испросил у них лишь 5 дней. И если в течение этого времени мост не будет построен, он дал обещание повернуть назад». Постройка индейцами этого моста была завершена за 4 дня.

10 Масеуали (науа — простолюдин; как группа — масеуальтин), составляли основную часть населения государства мешиков; это были общинники — члены кальпулли, с выделенным каждому земельным наделом, — земледельцы, ремесленники, охотники и рыбаки — рядовые воины в армии мешиков. Масеуали в отличие от другой, гораздо меньшей по численности части — текутли (с науа — владыка; так мешики называли свою знать: глав кальпулли, военачальников, жрецов, чиновников, которая к тому времени была наследственной, от этого ее другое название — пилли, с науа — дети владык; как группа — пильтин), не платящей налоги и имевшей много других привелегий, несли на себе бремя налогов и различных повинностей. Была и другая группа мешиков, формально свободных, но не имеющих своего земельного надела и работающих за плату на чужой земле, презираемых в мешикском государстве — тлальмаитль (с науа букв. — рука, у которой нет земли); ниже же всех были рабы — тлатлакотин.

11 Эрнан Кортес об этих событиях в своем пятом письме-реляции (от 3 сентября 1526 г.) императору Карлу V сообщает следующее: «Здесь, в этой провинции [Акалан], произошло одно событие, о котором сообщаю Вашему Величеству особо. Один честный житель города Теночтитлан, которого звали Мешикальсинго, а после крещения — Кристобаль, весьма секретно ко мне прийдя ночью, принес мне изображение на бумаге, сделанной в своей земле, и дал понять, что хочет сообщить мне важное о Куаутемоке — бывшем сеньоре города Теночтитлан, которого я победил и пленил, и как человека, склонного к мятежу, взял с собой в этот поход вместе со всеми остальными сеньорами, которых также было опасно оставлять, ибо они могли взбунтоваться на своих местах. И сообщил мне этот Кристобаль, что Куаутемок и Коанакочцин — бывший сеньор Тескоко, и Тетлепанкецальцин — бывший сеньор Тлакопана, и еще Такитекль, который был — в Тлателолько, части города Мешико, много раз говорили о том, как вернуть себе свои земли и власть, отнятые испанцами. И сообщил Мешикальсинго, которого, как я сказал, теперь зовут Кристобаль, что они решили это исправить и вернуть себе власть и владения, и говорили об этом много раз в этом походе, и они приняли решение — воспользоваться подходящим случаем и убить меня и тех, что шли со мной, а после, убив нас, призвав людей этих мест, пойти и убить Кристобаля де Олида и всех людей, что были с ним. И послать своих вестников в город Теночтитлан для того, чтобы убили всех испанцев, которые в нем были, сделав это внезапно и быстро, а потом, покончив с ними, начать войну и уничтожить во всех городах и селениях живущих там испанцев, и еще во все порты послать отряды, чтобы ни один корабль не вернулся в Кастилию. Вот что было решено этими сеньорами, которые уже распределили земли между собой, также и этого Мешикальсинго сделали сеньором какой-то провинции. А поскольку я был столь подробно информирован этим Кристобалем о готовящемся бунте против меня и против других испанцев, я принес множество благодарностей Нашему Сеньору [Богу], а затем на рассвете взял под стражу всех сеньоров и поместил их отдельно одного от другого, и произвел допрос о том, как было дело, и каждый рассказал мне тоже самое, что и другие, хотя каждый из них находился отдельно от других; так все они признали правдой, что Куаутемок и Тетлепанкецальцин были организаторами этого дела, и все другое было правдой, а они только слушали, однако никогда не собирались согласиться на это; таким образом, повешены были эти двое, а остальные были отпущены, поскольку, на мой взгляд, не были больше ни в чем виноваты, кроме того, что слушали, хотя одним этим они заслуживали смертной казни». Следует заметить, что позже, когда этого Мешикальсинго (Кристобаля) подверг допросу с пристрастием Иштлильшочитль (дон Эрнан) - правитель Тескоко, то первый утверждал, что ничего не сообщал Кортесу. Добавим, что Кортес не сообщил Карлу V о том, что рядом с Куаутемоком и Тетлепанкецальцином повесил монаха Хуана де Текто, а второй монах, Хуан де Айорас, также не вернулся из этого похода. Об этих двух монахах Берналь Диас вскользь говорит (в этой же главе, стр. 298-299): «…и те, что были наказаны, два монаха-франсисканца, хорошие и набожные, успели обучить…» В этой книге на стр. 294 есть иллюстрация со старинного индейского рисунка, где изображены повешенные на ветвях сейбы Куаутемок и Тетлепанкецальцин, а рядом на виселице монах Хуан де Текто. В старинном индейском предании из родного города Куаутемока Ичкатеопана (совр. штат Герреро в Мексике) рассказывается, что Эрнан Кортес, желая любой ценой вырвать у Куаутемока, который был уже христианином, признание в заговоре, послал к нему монаха Хуана де Текто, который, вернувшись, сказал, что Куаутемок ни в чем не замешан. Кортес разгневался и повесил монаха на виселице, а в первом часу ночи 28 февраля 1525 г. конкистадоры, ворвавшись в хижину, где спал Куаутемок, забрали его и 9 или 10 знатнейших мешиков и всех их повесили без суда. На ветвях дерева вместе с Куаутемоком и Тетлепанкецальцином, по другим источникам, были повешены многие другие вожди, число их называют разное. Так например, испанский хронист Хуан де Вильягутьерре Сото Майор говорит о 8, а другие — от 5 до 10 человек. А в старинной индейской рукописи из Тепешпана в месте, где говорится о событиях 1525 г., нарисовано дерево, а на его вершине привязано за ноги обнаженное тело Куаутемока с отрубленными головой и руками до плеч. И хотя Хуан де Торкемада в своем труде «Индейская Монархия» делает следующий вывод: «…если меня спросят о причине этой казни, то я должен сказать, что она была не иначе, как следующей: для Кортеса было большой нагрузкой все время охранять этих сеньоров», несомненно то, что Кортес боялся Куаутемока, которому были преданы мешики, ведь если бы он поднял восстание, они бы не раздумывая пошли за ним. Ведь Кортес, по словам Франсиско Лопеса де Гомары, еще раньше в Мешико никогда не выезжал верхом и не выходил из дома без Куаутемока и постоянно держал его при себе в качестве заложника. Относительно других знатных мешиков скажем, что их не спасло от смерти то, что они были Кортесом «отпущены'', ибо как говорит Диего Дуран в «Истории индейцев Новой Испании»: «…но не один Куаутемок был отправлен на тот свет, все те знатные сеньоры и сановники, которых Кортес взял с собой из страны мешиков, нашли свой конец в тех краях: одни умерли сами, другие погибли насильственной смертью, будучи повешенными, затравленными собаками или убитыми иным способом…» В заключение расскажем следующее. После ухода войска Кортеса от места казни несколько десятков мешиков, оставив тайно его ряды, вернулись, сняли трупы своих вождей, и по обычаю обложив их душистыми растениями, завернули в куски тонкой хлопчатобумажной ткани. Тело Куаутемока было скрытно доставлено в его родной город Ичкатеопан, там жила его мать, и там ему как верховному правителю Мешико были устроены, согласно обычаю, пышные похороны с погребальным костром, а останки были погребены в родовой усыпальнице предков-правителей Ичкатеопана. В этот город в декабре 1529 г. пришел известный монах Торибио де Бенавенте «Мотолиния», уважаемый и любимый индейцами, он, узнав о том, где погребены останки Куаутемока, убедил индейцев перенести их в другое место и, захоронив, возвести над этим местом христианскую часовенку, поскольку, как уже говорилось, Куаутемок был христианином. Через 7 или 8 лет при содействии этого же монаха на месте этой часовенки был построен величественный собор, спланированный так, что место, где были погребены останки Куаутемока, оказалось под его алтарем. Это место захоронения по совету того же Торибио де Бенавенте «Мотолинии» индейцы держали в строжайшей тайне, передавая от поколения к поколению, от отца к сыну, на протяжении сотен лет. В начале 1949 г. ее хранитель, умирая, раскрыл ее на исповеди католическому священнику, а тот сообщил центральным властям в Мехико, оттуда прибыла в Ичкатеопан специальная комиссия из известных ученых — археологов, архитекторов, медиков и антропологов. 26 сентября 1949 г. под алтарем этого собора на глубине двух метров исследователи нашли узкую щель, оказавшуюся входом в маленькую гробницу, высеченную в твердом скалистом грунте; в ней были части сильно обожженных человеческих костей, пепел, медные кольца, бусы и подвески, два украшения из столь ценимого мешиками голубого нефрита и большой медный наконечник копья, тут же рядом лежала тонкая пластинка овальной формы из сильно окислившейся меди, на ее лицевой стороне отчетливо были видны крест и короткая надпись из букв в староиспанском стиле, выбитых или выгравированных каким-то острым и твердым предметом. Надпись гласила: «Государь и повелитель Коатемо». Учеными было установлено, что этот собор был построен до конца 30-х годов XVI века над уже имевшейся там гробницей, также был доказан древний возраст, более 400 лет, медных изделий и пластинки с надписью; палеографический анализ самой надписи позволил уверенно отнести ее к XVI веку. Были изучены и части человеческих костей, найденных в этой гробнице; в заключительном протоколе этой комиссии сообщалось: «Большая часть исследованных костей принадлежит мужчине атлетического сложения, 25-30 лет, 180 сантиметров роста… На третьей плюсне пальца правой ноги заметна деформация, которая, очевидно, не является следствием возрастных изменений, травмы или какого-то заболевания (например, туберкулеза). Остается предполагать, что она вызвана повреждениями, полученными при жизни в результате сильного ожога ступней ног…» (Martinez H. Perez, Guzman Е., Сиаrоп A. Quiroz, Labre A. Teja, La supervivencia de Cuauhtemoc. Mexico, 1951, p. 202-203).

12 Лакандоны (Lacandones) - индейский народ, говорящий на диалекте языка юкатанских майя (языковая семья майя-киче).

13 Масатекас (Mazatecas); Эрнан Кортес называет эту область: «…провинция Масатлан (Mazatlan).

14 Тайясаль — столица индейцев маяй-ицев (обосновавшихся в этом районе с XII в.), располагалась на острове посреди озера Петен Ица, в нее можно было попасть лишь по воде на лодках, от берега до нее было несколько километров. Эрнан Кортес в своем пятом письме-реляции Карлу V сообщает: «Покинув провинцию Масатлан, я направился в Тайясаль и через 4 легуа заночевал в безлюдном месте, безлюдной была и вся земля на протяжения этой дороги. Со всех сторон были горы и дремучие леса, а еще здесь был трудный перевал, который из-за своих камней и скал, состоящих из ломкого алебастра, получил название Алебастрового. Мои разведчики, находившиеся впереди вместе с проводниками, на пятый день увидели перед собой огромное озеро, похожее на морской пролив, и я даже поверил, что так оно и есть, несмотря на его пресную воду, — так велико и глубоко было это озеро». Кортес отправил на лодке в Тайясаль к правителю майя-ицев Канеку посланца, одного из своих проводников, жителя Масатлана; конкистадоры тем временем строили укрепленный лагерь. Кортес продолжает: «И таким образом я расположился на берегу этого озера и собрал всех своих людей, разместил, наилучшим образом позаботившись о них, так как проводник из Масатлана сообщил мне, что здесь есть много людей, весьма искусных в военном деле, так что все соседние провинции очень их боятся. [Проводник вернулся ночью вместе с двумя знатными из Тайясаля.] Я принял их весьма радушно и подарил им несколько вещиц, сказав, что прибыл в эти края по приказу Вашего Величества повидаться и переговорить с их сеньорами и простыми людьми о некоторых делах по Вашей королевской службе и о делах, выгодных для них. [Кортес, провожая гостей, просил о встрече с Канеком и, дабы снять подозрения, послал с ними одного солдата.] На другой день на 5 или 6 лодках прибыл Канек, и вместе с ним примерно 30 человек… Я принял его весьма учтиво и, поскольку наступил час мессы, я приказал ее провести с пением и музыкой очень торжественно». В конце долгих переговоров с участием доньи Марины Канек добровольно признал себя вассалом Карла V и обещал уничтожить всех своих идолов. Что же касается оставленного Кортесом коня, то его поместили в храм, преподносили мясо и букеты цветов. А когда он умер, майя-ицы сделали его статую почти в натуральную величину, дав и имя новому идолу — Циминчак («Громовой тапир»; цимин — тапир, чак — гром, дождь, гроза), и поклоняясь как божеству дождя, грома и молний; статуя была разбита монахом-франсисканцем. Последнее государство индейцев майя-ицев было завоевано конкистадорами лишь в 1697 году, в марте месяце.

15 Пасху Святого Воскресения Нашего Спасителя Иисуса Христа в 1525 году римско-католическая церковь праздновала 16 апреля (по старому стилю, а по новому — 26 апреля 1525 г.); следовательно, канун Пасхи приходился на 15 апреля (по ст. ст., а по новому — 25 апреля 1525 г.).

16 …новый город Трухильо — основанный Франсиско де Лас Касасом (см. стр. 288 в начале этой главы); расположен около мыса Гондурас; в настоящее время город-порт в Республике Гондурас.

17 То есть, доньи Марины (Л., 1928 г.).

18 См. прим. 11 к главе «Открытие Юкатана».

19 То есть, кораблей Франсиско де Лас Касаса (см. стр. 288 в начале этой главы).

1 Нуньо де Гусман, полное — Нуньо Бельтран де Гусман (Nuno Beltran de Guzman) - испанский конкистадор; был губернатором провинции Пануко, главой Аудьенсии Новой Испании, позже был заключен в тюрьму Мехико, а затем отправлен в Испанию, где и умер в безвестности.

2 …люди Педро Ариаса де Авилы — того самого, о котором Берналь Диас говорит в начале главы «ОТКРЫТИЕ ЮКАТАНА», стр. 10 (см. также прим. 9 к той же главе).

1 См. в главе «Кортес и Испания» стр. 287.

2 См. прим. 8 к главе «Борьба за дамбы».

3 Папа Климент VII (кардинал Джулио Медичи; считается, что он стоял во главе заговора против предыдущего папы Адриана VI, в результате которого последний был отравлен) - с 1523 г. по 1534 г.

1 …со всех концов Мешико — то есть, со всех концов бывшего государства мешиков (астеков).

2 Под видом наказания за «бунт» (Л., 1928 г.). При Нуньо Гусмане число индейцев, обращенных в рабство в провинциях Пануко, Халиско и проч., было очень велико; он продавал их огромными партиями работорговцам с островов Эспаньола, Ямайка, Куба и других, на которых местные индейцы были уже почти полностью истреблены. Не намного отставали от него и прочие конкистадоры. Бартоломе де Лас Касас в «Кратком донесении о разорении Индий» сообщает: «Уничтожая невинных людей и разоряя их земли, испанцы прикрывались тем, что будто бы они карают за неповиновение королю. Если индейцы не так быстро выполняли требования испанцев и не торопились попасть в их жестокие руки, то испанцы называли их мятежниками, восставшими против короля…. Однажды пришли испанцы в поселение и принесли с собой индейских идолов, которых они отобрали в прежних походах. Капитан вызвал касика и повелел ему взять идолов и за каждого идола дать раба или рабыню, в ином случае угрожал войной. Касик, устрашенный этим, приказал взять идолов, а испанцам дать рабов. Где было два сына, брали одного, а где три — двух. Таким образом, он выполнил требование испанцев… Вот теперь вы видите, какие примеры христиане показывали индейцам!.. Не могу не рассказать о том, что корабли, увозившие рабов-индейцев, бросали потом в море более одной трети людей. В погоне за большим количеством рабов, чтобы получить побольше денег за них, корабли набивали сверх всякой меры. Продуктов и воды едва хватало для испанцев, ездивших грабить. Индейцы умирали в дороге от жажды и голода, их тела бросали в море. Один испанец говорил, что на всем протяжении от Лукайских [(Багамских)] островов до Эспаньолы, на расстоянии 60-70 легуа, корабль мог идти без компаса, ориентируясь только по трупам индейцев, брошенных в море с кораблей. Привозили индейцев на острова, и сердце могло разорваться у каждого, кто видел этих голых, падающих без сознания от голода детей и стариков, женщин и мужчин. Как ягнят, отделяли детей от отцов, жен — от мужей. Разбив индейцев на группы по 10-20 человек, испанцы начинали делить их между собой. Они бросали жребий, кому какая группа достанется, и если там попадался старик или больной, то испанец кричал: «А этого старика пошлите к дьяволу. Зачем вы его мне даете, чтобы я его похоронил? Зачем мне этот больной, чтобы его лечить?» Вот какую любовь к ближнему выказывали эти христиане!.. Все рассказанное могут подтвердить многие свидетели, прокуроры из Королевского Совета по делам Индий. Но все чиновники-юристы, которые должны заниматься вопросами права, очень мало разбираются в этом, и до сего дня из-за их невероятной слепоты никто не занимается изучением всех этих преступлений и убийств, совершаемых и по сие время. Они только регистрируют: «Такой-то и такой-то совершили такие-то жестокости по отношению к индейцам, и из-за этого король потерял из своих доходов столько-то тысяч кастельяно». Раньше индейцы считали испанцев посланцами с небес, и как они их принимали, как верили им до тех пор, пока испанцы не показали, кто они есть на самом деле и что им нужно!.. Заканчиваю я свой труд в Валенсии, 8 декабря 1542 года, когда тирания продолжается во всей ее силе — угнетение и разорение, скорбь и тревога, насилие и коварство — во всех частях Индий, где имеются христиане… Испанцы бесчинствуют, не хотят выполнять «Новых законов», занимаются узурпированием прав индейцев и держат их в постоянном рабстве. Там, где перестали убивать индейцев ударами мечей, их убивают непосильным трудом и несправедливостью. И до сих пор король недостаточно могуществен, чтобы этому помешать, ибо все испанцы — и дети и взрослые — грабят, одни больше, другие меньше, одни публично и открыто, другие скрытно, тайком, прикрываясь тем, что они служат королю».

3 У залива Калифорнии (Л., 1928 г.).

4 Антонио де Мендоса (Antonio de Mendoza) - знатный испанский вельможа, конкистадор, первый вице-король Новой Испании, был назначен 17 апреля 1535 г., вступил во владение 14 ноября 1535 г., передал власть приемнику — Луису де Веласко (Luis de Velasco) 25 ноября 1550 г.

5 То есть Тихом океане (Л., 1928 г.).

6 Кортесом был поставлен во главе этой экспедиции (из трех небольших судов и 115 человек) его двоюродный брат Альваро де Сааведра Серон (Alvaro de Sayavedra Zeron). Эта экспедиция отплыла 31 октября 1527 г. от тихоокеанского побережья; ею были совершены открытия в Океании. Но Кортес долго не знал о судьбе этих судов и их экипажа, он так и не увидел больше Альваро де Сааведру Серона, умершего в октябре 1529 г. во время этого плавания. Молукки были уступлены императором Карлом V за 350 000 дукатов Португалии по договору, подписанному в Сарагосе 23 апреля 1529 г.

7 Во главе второй экспедиции (из двух небольших судов) Кортес поставил другого своего двоюродного брата -Диего Уртадо де Мендосу (Diego Hurtado de Mendoza); она вышла из Акапулько 30 июня 1532 г. в Тихий океан на поиски пролива между Северной и Южной Америками. Третья экспедиция (из двух судов), во главе с Диего Бесеррой де Мендосой (Diego Becerra de Mendoza), снаряженная Кортесом, вышла в Тихий океан 20 октября 1533 г. Остров Санта Крус — южная оконечность полуострова Калифорния, которую испанцы перестали считать островом лишь после экспедиции Франсиско де Ульоа.

8 Неудачи не остановили Кортеса, и он в мае 1537 г. отправил снаряженную им экспедицию (из трех судов, во главе с Андресом де Тапией (Andres de Tapia)), которая продолжила открытие Калифорнии до 29° северной широты и вернулась обратно в мае 1538 г. Кортес снаряжал и другие экспедиции; самая успешная — последняя экспедиция из снаряженных Кортесом (из трех судов, во главе с Франсиско де Ульоа (Francisco de Ulloa)) - вышла 8 июля 1539 г. из Акапулько, завершила открытие полуострова Калифорния, продвинулась почти до 33° северной широты и благополучно вернулась обратно в Акапулько в конце лета 1540 г.

9 В 1534 г. Педро де Альварадо во главе флота (из 12 судов) и войска (из 500 конкистадоров, более половины — конные) прибыл на северное побережье владений поверженного государства инков и двинулся с севера к городу Кито, стремясь первым занять его и перехватить часть богатств у Франсиско Писарро и его сподвижников. После тяжелого перехода через Кордильеры ему удалось достичь долины Кито. В этой долине уже находились два отряда, посланные Франсиско Писарро: Себастьяна де Белалькасара, который первым захватил Кито (22 июня 1534 г.) и якобы не нашел там сокровищ, и Диего де Альмагро. Дабы избежать столкновения, было заключено мирное соглашение, по которому Педро де Альварадо получил 100 000 золотых песо за то, что передал Франсиско Писарро свой флот, войско, все припасы, и за отказ от претензий на захваченные земли.

10 11 сентября — по старому стилю, а по новому — 21 сентября 1541 г.; этот столичный город был позже разрушен землетрясением в 1773 г. (на его месте теперь город Антигуа), после этого он был перенесен на 40 км северо-восточнее прежнего места и заново отстроен в 1776 г. (теперь это город Гватемала — столица Республики Гватемала).

11 Неудачный поход императора Карла V на Алжир, октябрь-ноябрь 1541 г. События эти развивались следующим образом. В октябре 1541 г. Карл V с 360 судами и 21 000 войском отправился к Африке, намереваясь захватить Алжир, хотя его предупреждал об осенних штормах венецианский адмирал Андреа Дориа (1466 г. — 1560 г.). Войско Карла V высадилось 20 октября на мысе Матифу в 28 км восточнее города Алжир, а затем, подойдя, осадило его. Но предводителю алжирских пиратов Хайр-эд-Дину «Барбароссе» — правителю Алжира (с 1519 по 1546 гг.), вассалу Османской империи — повезло: в начале осады сильная буря разметала флот Карла V и уничтожила большую часть судов. Этим воспользовались осажденные и совершили вылазку, в результате которой войско Карла V понесло большие потери. Остатки его (14 000 человек) отступили к Матифу, потом погрузились на оставшиеся суда и отплыли в Европу. Что же касается отношения Карла V к Кортесу в последние годы завоевателя Новой Испании, то его хорошо иллюстрирует следующий эпизод, сохранившийся у французского философа Вольтера. Эрнан Кортес, однажды пробравшись сквозь толпу, вскочил на подножку кареты императора Карла V, который, притворившись, что не узнает знаменитого конкистадора, спросил придворных: «Что это за человек и чего он хочет?» Кортес, услышав это, гордо сказал: «Это тот самый человек, который подарил Вам больше земель, чем Ваши предки оставили Вам городов!»

12 В пятницу 2 декабря 1547 г. (по старому стилю, а по новому — 12 декабря 1547 г.) Кортес был торжественно похоронен в фамильной усыпальнице герцогов Медины-Сидонии в монастыре Сан Исидора в Севилье. В 1562 году, исполняя последнюю волю Кортеса, выраженную в его завещании, прах Кортеса перевезли из Испании через океан в Новую Испанию и предали земле в Тескоко, в монастыре Сан Франсиско, рядом с могилой его матери, которая после смерти мужа прибыла вместе с Кортесом и его женой в Новую Испанию весной 1530 г. В 1629 г. прах Кортеса опять был потревожен, на этот раз его перенесли в Мехико, в храм Сан Франсиско. Прах Кортеса потревожили вновь в 1794 г., перезахоронив его на территории основанного Кортесом госпиталя Иисуса из Назарета в Мехико; на новой могиле Кортеса был установлен его бронзовый бюст работы известного скульптора Мануэля Тольса. Но этим дело не кончилось. В 1823 г.. когда мексиканцы с оружием в руках завоевали независимость, изгнав испанцев, группа молодых мексиканцев решила разрушить склеп Кортеса и развеять по ветру его прах. Но их противники успели в последний момент спрятать на территории этого же госпиталя железный черный ящик со злополучным прахом Кортеса, ими же был пущен слух, что прах Кортеса был отправлен на остров Сицилию, где в то время проживал герцог Монтелеоне, один из потомков Кортеса. И вот в 1946 г. мексиканским антропологам Эйсебио Давалосу Уртадо и Даниэлю Ф. Рубину де ла Борбольи удалось при помощи старинных архивных документов найти этот железный черный ящик с прахом Кортеса, он был замурован в стене госпиталя Иисуса из Назарета в городе Мехико (Maza de la El busto de Hernan Cortes por Manuel Tolsa у ип «retrato» del conquistador — «Boletin del Institute National de Antropologia e Historia», N31 (Mexico), 1968, p. 31-34). Комиссия авторитетных ученых очень тщательно исследовала останки Кортеса и представила свое заключение, по которому, опровергая все приукрашенные изображения и описания знаменитого конкистадора, Кортес в действительности был человеком ниже среднего роста, со множеством патологических отклонений — врожденных и приобретенных позже (Guzman E. Relaciones de Нernап Cortes a Carlos V Sorbe invasion de Anahuak, t. 1. Mexico, 1958, p. LXXXII-XCIII).

13 Франсиско Лопес де Гомара в своей «Истории завоевания Мешико» дает такое описание Кортеса: «Эрнан Кортес был хорошего роста, крепкий и широкогрудый, с кожей пепельного цвета, редкой бородкой и длинными волосами. Он был необычайно силен, энергичен и весьма искусен во владении оружием…» А вот описание Кортеса, мимоходом данное Хуаном Хуаресом де Перальтой, братом первой жены Кортеса — Каталины Хуарес Ла Маркайды, в своих мемуарах: «[Эрнан Кортес -] низкого роста, почти безволосый и с редкой бородой…»

14 Далее Берналь Диас еще раз приводит длинный ряд отдельных, уже известных нам примеров (Л., 1928 г.).

15 Далее следует длиннейший поименный перечень всех «конкистадоров первого призыва» и сбивчивая, но любовная характеристика наиболее выдающихся (Л., 1928 г.). Ко всему этому для полноты картины приведем сообщение Бартоломе де Лас Касаса из его «Краткого донесения о разорении Индий»: «Что же касается этого большого материка [(Южной и Северной Америк)], то доказано, что наши соотечественники-испанцы разорили более десяти густонаселенных стран, превратив их в безлюдные пустыни; земли каждой из этих стран больше всей Кастилии. И я берусь решительно утверждать, что за сорок лет, охватываемых в моей книге, вследствие власти христиан и их сатанинских поступков умерло там несправедливой смертью больше 12 миллионов мужчин, женщин и детей; а точнее будет сказать, что число жертв превышает 15 миллионов, и я не думаю, что ошибаюсь».

(пер. Д. Н. Егорова; А. Р. Захарьяна)

Текст воспроизведен по изданию: Берналь Диас дель Кастильо. Правдивая история завоевания Новой Испании. М. Форум. 2000

© текст — Егорова Д. Н. 1924; Захарьян А. Р. 2000

© OCR — Ketzalcoatl. 2004

© сетевая версия — Тhietmar. 2004

© дизайн — Войтехович А. 2001

© Форум. 2000