Литература 70-х годов

Литература и общественное движение 70-х гг. во многом и существенном определялись процессами, происходившими в предшествующий период, хронологическое завершение которого для литературы связано с прекращением «Современника» и «Русского слова». Идейное и художественное наследие 60-х гг. осталось живым и действенным на многие последующие десятилетия; масштабность социально-исторических перемен, начатых в те годы, творческий взлет общественной, философской и эстетической мысли, связанный прежде всего с именами Чернышевского, Добролюбова, Писарева, обусловили размах, глубину художественных исканий и свершений в деятельности писателей самых различных устремлений, убеждений, характера и размера дарований. Проблемы, поставленные литературой 60-х гг., оставались во многом актуальными для последующего периода.

В 70-е гг. продолжали свою активную литературную деятельность крупнейшие писатели-реалисты, своим творчеством уже определившие в целом направление развития русской литературы в пореформенную эпоху. Такова творческая и организаторская деятельность Некрасова и Салтыкова-Щедрина. Таковы программные по своему значению произведения Тургенева и Островского, Достоевского и Л. Толстого.

Большое значение для 70-х гг. в силу особенностей данного периода имело творчество писателей демократического направления, непосредственно опиравшихся на революционно-демократическую эстетику, на принципы ее творческого воплощения в романах Чернышевского, в поэзии Некрасова, в сатире Салтыкова-Щедрина.

В 70-е гг. творчество демократов-шестидесятников приобрело подлинно программное значение своей обращенностью и к проблемам народной жизни, и к судьбам передовой разночинной интеллигенции. Широкий общественный резонанс получили очерки и рассказы А. И. Левитова, о чем свидетельствуют издания и переиздания его книг «Степные очерки» (1870, 1874), «Московские норы и трущобы» (1869, 1875), «Горе сел, дорог и городов» (1874). Принципиальное признание и действенное значение приобрело к началу 70-х гг. творчество Ф. М. Решетникова. Виднейшие деятели литературы, передовой критики не без оснований связывали его романы, повести, очерки с ведущими тенденциями в развитии литературы по пути реализма и народности. Произведения Решетникова переиздаются в 1869 и 1874 гг., на рубеже 60-х и 70-х гг. появляются его последние романы — «Где лучше?» и «Свой хлеб».

С традициями Чернышевского, Помяловского, Слепцова связано развитие демократического романа, особенно в начале нового периода. Таковы, в частности, романы Н. Ф. Бажина «История одного товарищества» (1869), Д. К. Гирса «Старая и юная Россия» (1868, 1870), И. В. Омулевского «Шаг за шагом» (1871), И. А. Кущевского «Николай Негорев, или Благополучный россиянин» (1871) и др.

С традициями литературы 60-х гг. переплетаются во многом в литературе последующего периода общие процессы, связанные с творческим методом, развитием жанров, приемами повествования. То типологическое разграничение, которое получило в критике и литературоведении наименование социологического и психологического реализма, характерно и для 60-х и для 70-х гг. Вместе с тем для последних отчетливо определилось и дальнейшее движение литературы, связанное с углублением и обновлением реализма, с процессами как дифференциации данных течений, так и с их интеграцией в творчестве крупнейших писателей-реалистов.

В развитии жанров художественной прозы в 70-е гг. характерны явления, также определившиеся еще в предшествующий период: наиболее активно разрабатывается и обновляется жанр романа, продолжается интенсивное развитие малых жанров, особенно очерка. Динамика и направление данного развития характеризуется все более широким охватом в литературе явлений действительности, стремлением как можно точнее и разностороннее отразить крутые перемены, происходившие как в жизни отдельных людей, так и в судьбах целых социальных пластов народонаселения пореформенной России. Являясь как бы крайними полюсами в развивающейся литературе, роман и очерк находились вместе с тем в диалектическом процессе непрерывного взаимного обогащения и обновления. Воздействие очерка на роман особенно отчетливо сказалось в народническом романе (у Засодимского, Златовратского и других), как до этого — в демократической литературе 60-х гг. (у Решетникова в особенности).

При всем многообразии идейных, общественных и художественных связей литературы 70-х гг. с творческим наследием предшествующего периода очевидно и другое: 70-е годы — качественно особый период и в русском общественном движении, и в развитии литературы. Своеобразие этого периода определяется в первую очередь особенностями, характером, судьбами революционно-народнического движения. Именно в этот период народничество окончательно оформилось, достигло апогея в своем развитии, определилась ясно и его идейная ущербность, историческая ограниченность, утопичность социалистических идеалов народников. Глубинные социальные процессы, совершавшиеся в пореформенной России, и вызванное ими народническое движение определяли в конечном счете особенности самых различных явлений и областей общественной жизни 70-х гг.

Социальные истоки народничества, своеобразие его идейно-теоретических основ, этапы движения, как известно, глубоко проанализированы и освещены в трудах В. И. Ленина. Ленинские суждения о народничестве имеют первостепенное значение и для уяснения особенностей развития русской литературы, в той или иной степени связанной с судьбами и характером народнического движения.

«Народничество, — писал В. И. Ленин, — есть идеология (система взглядов) крестьянской демократии в России».[494] В этом определении заключены основы для понимания существеннейших сторон развития русской литературы 70-х гг., глубоко демократической и по своим традициям, и по своим жизненным связям с современностью. Народность, всесторонность процесса демократизации литературы, многообразие связей с идейными исканиями передовой части общества определяли во многом своеобразие творческих, эстетических поисков, художественных открытий виднейших деятелей литературы, писателей порою самой различной идейной ориентации.

Расстановка литературно-общественных сил в 70-е гг. нашла свое выражение в позиции наиболее значительных печатных органов, вокруг которых группировались писатели, критики, публицисты. Влиятельнейшими легальными журналами, с наибольшей полнотой и разносторонностью воплотившими демократические устремления передовой литературы, были «Отечественные записки» и «Дело». Продолжив революционно-демократические традиции «Современника» и «Русского слова», эти органы в то же время сумели отразить то исторически прогрессивное, что несла с собой народническая идеология. Вместе с тем виднейшие деятели данных журналов сумели увидеть и показать черты ограниченности, ущербности и противоречивости многих народнических представлений. Несомненной заслугой «Отечественных записок» и «Дела» было то, что руководители этих журналов, не разделяя ряда заблуждений, были чужды догматической ограниченности в понимании исторического значения самоотверженной революционной борьбы народников. Некрасов и Салтыков-Щедрин в «Отечественных записках», Благосветлов и Шелгунов в «Деле» не просто сочувствовали революционерам, но и предоставляли страницы журналов для выступлений ряда виднейших деятелей народничества, идя при этом на явный риск не только цензурного характера. Как критики и публицисты в «Отечественных записках» и «Деле» выступали Н. К. Михайловский, П. Л. Лавров, П. Н. Ткачев, С. М. Степняк-Кравчинский и другие идеологи и участники народнического движения. Близость названных журналов к народничеству нашла выражение и в привлечении к сотрудничеству целой группы писателей-народников (Наумов, Златовратский, Засодимский и др.). Следует, разумеется, учитывать и своеобразие каждого из журналов. Наиболее ярким и влиятельнейшим из них были «Отечественные записки», переживавшие самый блистательный период своего длительного существования, оборвавшегося царским запретом в 1884 г.

Своеобразием журнальной литературы 70-х гг., также связанным с особенностями революционно-народнического движения, является и то, что в данный период исключительное значение приобрела нелегальная революционная печать и литература. Продолжая традиции «Колокола» и «Полярной звезды», революционные народники издают за рубежом ряд журналов и газет («Народное дело», «Работник», «Вперед!», «Набат» и др.). Нелегальная, подпольная печать налаживается и в самой России (издания «Земли и воли», «Народной воли» и др.). Без оглядок на цензуру печатаются многие пропагандистские произведения. В. И. Ленин писал об этих изданиях: «…нелегальная печать проламывала цензурные запоры и заставляла открыто говорить о себе легальные и консервативные органы».[495] О необходимости внимательного изучения как легальной, так и нелегальной литературы, по свидетельству В. Д. Бонч-Бруевича, В. И. Ленин говорил неоднократно.[496]

Революционно-демократической печати и литературе противостояли реакционно-охранительные органы, из которых наиболее воинствующими были «Русский вестник» и «Московские ведомости» М. Н. Каткова, «Гражданин» В. П. Мещерского, с конца 70-х гг. — газета «Новое время» А. С. Суворина и др.

Либеральная печать («Вестник Европы» М. М. Стасюлевича, газеты «Русские ведомости», «Голос» и др.), отрицательно относясь к революционному движению, в то же время не могла не учитывать демократические настроения общества и нередко предоставляла свои страницы для произведений прогрессивной литературы.

Связи литературы 70-х гг. с общественно-освободительным движением нашли глубокое отражение в проблематике творчества отдельных писателей, в разработке конкретных тем произведений. С наибольшей очевидностью и непосредственностью эти связи проявились в демократической литературе, в творчестве литераторов-разночинцев, выходцев из той общественной среды, которая и выдвинула основной контингент деятелей революционно-народнического движения. Главной темой этой литературы и в 70-е гг. была народная жизнь, социальные процессы, в ней происходящие, настроения и чаяния широких трудовых масс. Второй главнейшей темой, неразрывной с первой, явились умственные и нравственные искания самой разночинной интеллигенции, призванной, как считали ее передовые представители, помочь народу, пробудить его, возглавить его борьбу против несправедливого существующего порядка во имя лучшего социального устройства.

К 70-м гг. в дореформенной русской действительности — и в народной среде, и в других социальных слоях — накопилось много нового, сложного и противоречивого, ставившего перед литературой новые сложнейшие задачи. Вследствие этого данный период в литературе характеризуется особо напряженными идейными и художественными поисками, порою кризисными явлениями в творчестве даже крупнейших художников слова, интенсивным обновлением художественных средств исследования и отображения действительности. Насущнейшим, главнейшим темам современной литературы была посвящена статья Салтыкова-Щедрина «Напрасные опасения» (1868), явившаяся программным выступлением новых «Отечественных записок».

Для времени идейного и организационного оформления народничества, когда рекрутировался и сам состав участников революционного движения, характерна новая волна литературы о «новых людях», о поисках разночинцами смысла жизни, своего места в ней. Таковы упоминавшиеся романы Бажина, Гирса, Омулевского, Кущевского и др. К этому ряду произведений следует отнести и повесть Гл. Успенского «Разоренье», новые романы А. К. Шеллера-Михайлова («Господа Обносковы», «Под гнетом окружающего», «Вразброд», «Лес рубят — щепки летят»), Д. Л. Мордовцева («Новые русские люди», «Знамение времени»), роман «Живая душа» Марко Вовчка (М. А. Маркович). Демократический роман при всех его идейных и художественных недостатках, о которых писала критика, переживал полосу подъема, связь его с новыми явлениями в общественном движении не подлежит сомнению.

Как бы другим полюсом данной волны демократической литературы, который был столь же закономерным откликом на подъем революционно-общественного движения, в те же годы явилась охранительная, антинигилистическая литература, главным средоточием которой стал «Русский вестник» Каткова. Антинигилистический роман переживает свой второй кратковременный «расцвет».[497] Появляются дилогия «Кровавый пуф» («Панургово стадо», «Две силы») Вс. Крестовского, «На ножах» Лескова, «Марина из Алого Рога» Б. Маркевича и др. В данном ряду антинигилистических романов передовыми кругами русского общества воспринимался и роман Достоевского «Бесы». Антинигилистические мотивы не без оснований находила критика в романах «Дым» Тургенева, «Обрыв» Гончарова.

Одновременно с произведениями о демократической интеллигенции все большее значение приобретает литература, посвященная народной жизни. Именно в эту пору особый, повышенный интерес проявляется к творчеству Решетникова, Левитова, Слепцова, Николая и Глеба Успенских. В значительной мере под их воздействием тогда же складываются мировоззрение и творческие устремления писателей, которые в последующий период составят основную группу писателей-народников (Нефедов, Наумов, Златовратский и др.).

Их наибольшая популярность приходится на время подъема народнического движения, активной подготовки, а затем и осуществления «хождения в народ». Широкое исследование и освещение различнейших сторон народной, преимущественно крестьянской жизни — главная задача демократической литературы данной поры: литературы не только о народе, но и для народа. Создание пропагандистской литературы, обращенной непосредственно к трудовым массам, к рабочему человеку, — одна из важнейших заслуг как деятелей народнического движения (кружка «чайковцев», революционной эмиграции и др.), так и писателей демократического направления. В ряду произведений о дореформенной деревне, имевших широкое хождение в ту пору, — очерки и рассказы Нефедова («Наши фабрики и заводы», книга «На миру»), Наумова (сборник «Сила солому ломит»), роман Засодимского «Хроника села Смурина», повесть Златовратского «Крестьяне-присяжные» и др.

В несомненной связи с этим широким вниманием передового русского общества к проблемам народной жизни находится творчество ряда крупнейших писателей-реалистов. В данный период создаются главнейшие части эпопеи «Кому на Руси жить хорошо» Некрасова. Нарастает народная тематика в творчестве Салтыкова-Щедрина. Новым выходом к проблематике народной жизни и к народному читателю является «Азбука» Л. Толстого. Вопросы народной жизни занимают значительное место в романе «Анна Каренина».

Очень сложной и разносоставной является картина литературной жизни конца 70-х гг., когда нашел свое драматическое завершение революционный период в истории народнического движения. Характеризуя поражение прогрессивных сил во второй революционной ситуации, В. И. Ленин писал: «Второй раз, после освобождения крестьян, волна революционного прибоя была отбита, и либеральное движение вслед за этим и вследствие этого второй раз сменилось реакцией…».[498]

Неудача «хождения в народ», сложные перипетии схватки «горстки героев» — народовольцев с самодержавием, крах идейных программ народников, трагический финал и бесперспективность их дальнейшей борьбы, пассивность угнетенных и забитых масс, переход сил реакции в наступление и победа «партии самодержавия» — таковы стремительно развивавшиеся события конца 70-х и начала 80-х гг. Все это нашло разное, противоречивое и во многом далеко не полное отражение в литературе того, а затем и последующего времени.

Несмотря на огромные, нередко непреодолимые трудности, стоявшие перед демократической литературой в ее попытках отобразить ход революционно-освободительного движения, воссоздать облик героев-революционеров в этой борьбе, ряду писателей в какой-то мере удалось это сделать и в подцензурной печати. Особенность воплощения образа «нового человека» на данном этапе состояла в раскрытии всей сложности исторических условий его деятельности, определивших драматизм участи борцов за народное освобождение, жертвенный характер их подвига. Вместе с тем все это с особой силой подчеркивало нравственную чистоту и красоту их облика, вдохновляющий смысл их жертв во имя грядущего.

В ряду писателей, отразивших и бессилие, и героические черты облика участников народнического движения, следует назвать А. О. Осиповича-Новодворского (повесть «Эпизод из жизни ни павы, ни вороны», рассказы «Тетушка», «Роман» и др.), Гл. Успенского («Три письма», «Без определенных занятий», несколько позже «Выпрямила» и др.), Н. Д. Хвощинскую («Учительница», «После потопа»). К этому же ряду произведений относится книга очерков писателя-революционера С. М. Степняка-Кравчинского «Подпольная Россия», написанная в эмиграции без оглядки на царскую цензуру.

К литературе о борьбе и подвиге народников, созданных писателями, близкими к революционным кругам, принадлежит роман Тургенева «Новь». Судьбами революционных народников вдохновлены «Attalea princeps» и «Красный цветок» В. М. Гаршина.

Произведениями о деятелях революционного народничества был как бы подведен итог ряду тех произведений русской литературы, которые были посвящены «новым людям», борцам разночинско-демократического этапа в освободительном движении, духовным предтечей и первым вдохновителем которых был Чернышевский с его романом «Что делать?».

Принципиально новаторскими явлениями ознаменовалось в конце 70-х — начале 80-х гг. развитие демократической литературы, посвященной народной жизни и показавшей со всей неотразимостью огромные перемены, происшедшие в пореформенной деревне. Глубокое и разностороннее исследование крестьянского уклада жизни, труда, миросозерцания заставило по-иному отнестись к народническим представлениям и программам. Печальные уроки «хождения в народ» были одной из побудительных причин этого широкого обследования деревни, предпринятого не только писателями-реалистами, близкими к народническому движению, но и представителями научной, публицистической мысли. В журналах 70-х гг. («Отечественные записки», «Дело», «Слово», «Вестник Европы» и др.) публикуется множество материалов, исследований, статей, посвященных анализу социально-экономических отношений пореформенной России, вступившей на путь буржуазного развития, захватившего не только город, но и деревню. Вместе с тем не будет преувеличением сказать, что вклад писателей-реалистов, выступивших в 70-е гг. с произведениями о современной деревне, имел первостепенное общественное значение.

Именно в данный период — на рубеже 70-х и 80-х гг. — создаются циклы крестьянских очерков Гл. Успенского («Из деревенского дневника», «Крестьянин и крестьянский труд», «Власть земли», отдельные очерки), о которых ленинская «Искра» писала: «Г. И. Успенский неизмеримо больше всех легальных писателей 70-х и 80-х годов оказал влияние на ход нашего революционного движения. Его деревенские очерки конца 70-х годов, совпадая с личными впечатлениями ходивших в народ революционеров, содействовали крушению первоначального анархически-бунтарского народничества».[499] В своих очерках писатель-демократ, горячо сочувствовавший самоотверженной борьбе революционеров-народников, с большой точностью и убедительностью, на широком жизненном материале показал, насколько далеки от действительности были их надежды на крестьянскую общину, мирскую солидарность деревни и т. д. Не менее убедительными были рассказы и очерки Н. Е. Каронина-Петропавловского («Рассказы о парашкинцах», «Рассказы о пустяках»), принимавшего непосредственное участие в народническом движении. Процесс капитализации деревни, разложения общины запечатлел в своих произведениях (роман «Устои», ряд отдельных очерков и рассказов) Н. Н. Златовратский, более других беллетристов-народников упорствовавший в народнических верованиях и представлениях.

В этот же период на страницах «Дела», «Русского богатства», «Вестника Европы» появляются очерки и рассказы А. И. Эртеля, составившие его книгу «Записки степняка». Крестьянскую тему продолжали разрабатывать писатели-народники старшего поколения (Нефедов, Наумов и др.).

Можно сказать, что с концом 70-х — началом 80-х гг. связан важный этап в развитии литературы о народе. Восходя по своим творческим принципам к правдивым картинам народной жизни у писателей-демократов 60-х гг., произведения о деревне конца 70-х гг. были в то же время новым словом в реализме демократической литературы, способствовавшим дальнейшему углубленному показу жизни деревни в творчестве Чехова, Гарина-Михайловского, Бунина и других деятелей русской литературы конца XIX — начала XX в.

Мы остановились на своеобразии развития литературы 70-х гг., акцентируя внимание главным образом на творчестве тех писателей, которые наиболее непосредственно и тесно связаны с революционно-общественным движением данного периода, и на материале разработки тех жизненных проблем, в которых эта связь сказалась с особенной очевидностью. Однако общая картина состояния и развития литературы в 70-е гг. этими явлениями не исчерпывается. Более того, и творчество названных писателей, его смысл и особенности не определяются только связями с народнической идеологией и революционным движением того времени. Творчество писателей демократического направления разносторонне связано с более широкими и глубинными процессами в развитии критического реализма, восходящими и к более ранним этапам его развития, и к новейшим творческим достижениям крупнейших художников русского слова. Именно творчество виднейших писателей-реалистов было во многом определяющим для развития русской литературы 70-х гг. Вместе с тем и творчество данных писателей — Некрасова и Салтыкова-Щедрина, Тургенева и Островского, Достоевского и Л. Толстого — невозможно уяснить вне учета его конкретных и многосторонних связей с русской действительностью и общественным движением тех лет. У каждого из них эти связи своеобразны и биографически, и в идейном, и в творческом отношениях.

Некрасов и Салтыков-Щедрин в своем творчестве были во многом идейными вдохновителями демократической мысли 70-х гг., хотя непосредственного участия в революционно-народническом движении они не принимали. С революционными народниками их тесно связывало решительное неприятие современного самодержавного строя и всяческой реакции, всесторонняя критика складывающихся буржуазных отношений. Руководителей «Отечественных записок» объединяла с новым революционным поколением глубокая верность интересам народных масс, борьба за эти интересы. Идейные и жизненные основы творчества Некрасова и Салтыкова-Щедрина, восходящие к революционному демократизму Белинского, Чернышевского, Добролюбова, вдохновляли и революционно-народническую молодежь. Не разделяя народнических идейных заблуждений, видя ограниченность их революционной тактики, Некрасов и Салтыков-Щедрин в то же время видели историческую необходимость разгоревшейся борьбы и с полной симпатией, с сочувствием относились к отважным участникам этой борьбы. Более того, они переживали определенную духовную драму в связи с тем, что сами не смогли принять личное участие в борьбе с самодержавием. Выражением этой духовной драмы является так называемая «покаянная лирика» Некрасова, «Приключения Крамольникова» и «Имярек» Салтыкова-Щедрина.

Однако не этими, конечно, мотивами определяется их творчество. Своим страстным демократическим пафосом, неприятием современного самодержавного строя и своими творческими принципами в отображении действительности они мощным образом воздействовали на творчество писателей-демократов, включая и литераторов народнического направления. Беллетристика «Отечественных записок» не может быть понята вне связей с творчеством руководителей и вдохновителей этого журнала.

Прочно связал с «Отечественными записками» свое драматургическое творчество Островский, хотя он был далек от революционно-демократических устремлений Некрасова и Салтыкова-Щедрина и тем более от революционного движения 70-х гг. Критический пафос и жизненная правда, глубокий гуманизм его пьес служили всестороннему постижению современной действительности, учили искусству анализа и художественного отображения сложных явлений жизни, быта и духовного мира человека.

Сложнее и противоречивее было отношение к современной действительности 70-х гг. таких виднейших деятелей русской литературы, как Тургенев, Л. Толстой, Достоевский, Лесков, Писемский. Своими корнями эти противоречия восходят еще к 60-м и даже 40-м гг. В то же время для каждого из названных писателей 70-е гг. были особенными в их творческом пути: для одних (Тургенев, Достоевский, Писемский) они стали завершающими, для других (Л. Толстой, Лесков) они обозначили новый важный этап их идейной и творческой биографии. В 70-е гг. вошли в литературу молодые силы (Гаршин, Мамин-Сибиряк, Короленко); для них эти годы были важной отправной вехой для дальнейшего творчества.

При всем различии идейных и творческих индивидуальностей названных писателей общим, объединяющим их в деле служения литературе было стремление дать в своих произведениях правдивую, истинную картину современной действительности. Созданная ими картина свидетельствовала о неблагополучии существующего миропорядка, о трагической неустроенности судеб миллионных масс народа, о полной лишений и непреоборимых случайностей жизни «маленького человека», тщетно стремящегося к счастью, об уродливости и бесчеловечности облика так называемых «хозяев жизни». Критический пафос реализма русской литературы в 70-е гг. неизбежно вел к революционным выводам. Драматизм развития литературы состоял в том, что сами художники к нарисованной ими картине относились по-разному: одни не усматривали необходимости этих радикальных выводов, другие думали о переменах частного характера, третьи понимали необходимость коренного изменения существующего социального строя, но пугались революции и метались в поисках иных путей, и, наконец, были немногие, которые, веря в природу и силу человека, выступали за революционное изменение действительности, своим творчеством готовили его, но сама революция и пути к ней представлялись им во многом неясными. Опыт народнической борьбы не давал достаточного материала для решения возникших вопросов. Как бы то ни было, усиление критического пафоса передовой русской литературы не случайно «совпало» с революционно-общественным подъемом 70-х гг., нашедшим свое крайнее выражение в революционной борьбе народников.

Характер общественного движения 70-х гг., ход всего пореформенного развития обусловили дальнейший интенсивный процесс разносторонней демократизации литературы. Она нашла выражение в стремлении писателей-реалистов к широкому и всестороннему исследованию и освещению социальных изменений жизни масс, в решимости проникнуть в идеологию и психологию труженика, в его быт, культуру, верования. Интенсивная работа по исследованию народной жизни, проделанная в 60-е гг., принесла свои результаты. Уяснение народного взгляда на мир, оценка происходящего с точки зрения народных интересов, постижение нравственных основ народного миросозерцания, проникновение в особенности эстетики народного творчества, освоение богатств народной мысли и языка, стремление создать литературу, необходимую для народа, — таковы главнейшие аспекты процесса демократизации литературы данного времени. Она охватила творчество широкого круга писателей разных дарований и направлений.

Несомненно, крупнейшим и центральным деятелем демократической литературы и в данный период был Некрасов. Его воздействие на развитие литературы, как ныне очевидно, не исчерпывается только поэзией. Его творчество и организаторская деятельность охватывают всю литературу, включая различнейшие аспекты эстетического восприятия действительности. Именно в этом коренятся причины восторженного восприятия поэзии Некрасова и революционными кругами народничества, и даже такими идейными противниками революционного изменения мира, как Достоевский. «Как много, — восклицал он, — Некрасов, как поэт <…> занимал места в моей жизни!».[500] Многосторонним и глубоко плодотворным было воздействие Некрасова на демократическую литературу 70-х гг. Создание поэмы «Кому на Руси жить хорошо» открыло перед литературой поистине необозримые перспективы на пути реализма и народности. Некрасов, как никто из современников, представлял пути всесторонней демократизации литературы не только теоретически, но и сам, своим творчеством, практически решал эти задачи. Для него не были абстрактными понятиями эстетика народного творчества, литература, обращенная к народу.

Вместе с Некрасовым в том же направлении, но своими творческими путями шел Салтыков-Щедрин, для которого народная точка зрения на мир стала основой его острой и бескомпромиссной критики существующего порядка. «Единственно плодотворная почва для сатиры, — заявлял он, — есть почва народная <…> Чем далее проникает сатирик в глубины этой жизни, тем весче становится его слово, тем яснее рисуется его задача, тем неоспоримее выступает наружу значение его деятельности».[501] Несомненно, эта декларация по своей сути была программой для литературы в целом. Для творчества самого сатирика в 70-е гг. характерно нарастание «боли сердечной» за народ и тех, кто кладет «душу живу» за его насущные интересы.

Чрезвычайную важность проблем народной жизни для развития литературы глубоко сознавали и другие крупнейшие писатели-реалисты. Это осознание было не только умозрительным, но и духовным переживанием, творческим импульсом в практической литературной деятельности. Для Достоевского в силу жизненного его опыта народная тема не стала предметом широкой творческой разработки. Но как идеолог, он хорошо понимал центральное значение проблем, с положением народа связанных. «Вопрос о народе, — писал он в „Дневнике писателя“ в 1876 г., — теперь у нас самый важный вопрос, в котором заключается все наше будущее, даже, так сказать, самый практический вопрос наш теперь».[502] В романах «Подросток» и «Братья Карамазовы» социальные проблемы народной жизни, народное миросозерцание заняли важное место, стали ключевыми для характеристики идейных и духовных поисков главных героев. Однако понимание роли народа самим писателем, особенно исторических судеб русского народа, было очень сложным и противоречивым.

Этапными в постижении вопросов народной жизни и одновременно в уяснении смысла своей деятельности явились 70-е годы для Л. Толстого. Сознание долга перед народом всегда отличало писателя, оно было по сути определяющим в его идейном и творческом пути. Работа над «Азбукой» в 70-е гг., создание книг для обучения народа, для народного читателя находятся в несомненной связи с явлениями, происходившими в литературе и в общественной жизни. Толстой внимательно следит за политическими процессами над революционерами, судьбы подсудимых волнуют писателя. Занимают его и художественные замыслы, связанные с жизнью народа. Социальная трагедия трудовых масс во время голода в Поволжье в 1873–1874 гг. глубоко поразила сердце писателя. Все это с неотвратимой закономерностью вело Толстого к тому духовному кризису, к той идейной перестройке, которая совершилась в конце 70-х — начале 80-х гг. и нашла свое выражение в «Исповеди» и других произведениях публицистического и религиозно-философского характера.

Значительными в идейном и творческом пути были 70-е годы для Лескова, Писемского. К ним близок и П. И. Мельников-Печерский. Можно сказать, что именно проблематика народной жизни, разностороннее исследование коренных основ русской действительности «увели» этих самобытных художников-реалистов из лагеря идейной и политической реакции, столь пагубно сказавшейся на их творчестве в 60-е гг. В последующий период они вышли из мировоззренческого и творческого тупика и при всей сложности своих идейных позиций смогли создать большие реалистические полотна жизни разносословной России. Таковы «Соборяне», «Сказ о Левше», «Мелочи архиерейской жизни» Лескова, роман «Мещане», драма «Ваал», «Финансовый гений» Писемского, романы «В лесах» и «На горах» Мельникова-Печерского.

Вопросы народной жизни тесно переплетались в творчестве писателей разной идейной ориентации с проблемой исторической активности, деятельности в целях изменения действительности, с вопросом о положительном герое в обстановке 70-х гг. В решении данной проблемы с наибольшей «откровенностью» и остротой определялось отношение авторов тех или иных произведений к современному общественному движению в целом, к революционной борьбе народников в особенности. В решении этой проблемы наиболее четко определилась эволюция ряда писателей за данный период — от «Бесов» к «Братьям Карамазовым» у Достоевского, от «Дыма» к «Нови» у Тургенева, — а также отход от антинигилистической тематики у Лескова и Писемского.

Важную роль для роста самосознания русского общества сыграли упоминавшиеся политические процессы над участниками революционно-народнического движения, начиная от процессов над нечаевцами и долгушинцами и кончая процессами второй половины 70-х гг. (над В. И. Засулич, по делу 50-ти, 193-х и др.). Судебные материалы, несмотря на все полицейские и цензурные ограничения, раскрывали перед обществом драматизм и самоотверженность борьбы революционеров, показывали — вопреки намерениям устроителей процессов — мужество, героизм, высоту духовного и нравственного их облика. Разумеется, писатели с напряженным вниманием следили за этими процессами. Сочувственное отношение к «нигилистам» отразилось в ряде произведений Некрасова, Салтыкова-Щедрина, Гл. Успенского, Осиповича-Новодворского и др.

Было бы преувеличением считать, что все эти события нанесли удар по антинигилистической литературе, — она по-своему интерпретировала и этот материал (см. главу VII). Однако, несомненно, для тех литераторов и читателей, которые на определенном этапе искренно заблуждались относительно жизненного облика «нигилистов», материалы процессов способствовали изживанию ошибочных и односторонних представлений.

Важной особенностью литературно-общественной жизни 70-х гг. является расширение идейных и литературно-художественных связей России с общественной жизнью и литературой Западной Европы. Развитие буржуазных отношений на Западе, рост революционного движения рабочих масс, новые течения философской, научной мысли находили живой и действенный отклик в передовых демократических кругах России. Глубоко взволновали революционную молодежь, захватив и литературу, события Парижской коммуны. Все чаще на страницы русской печати и в радикальные круги проникают сообщения о трудах Маркса и Энгельса. Этому способствуют и широкие личные связи основоположников марксизма с деятелями русского революционного движения. Правда, в данный период марксизм доходил в Россию часто в народнической интерпретации, тем не менее это расширяло представления русского общества о прогрессивной мысли Запада. Вместе с тем идеологи народничества немало способствовали распространению идей позитивизма, захватившего и область эстетики. Это не могло не сказаться отрицательно на уровне русской эстетической и критической мысли 70-х гг.

Существенное значение для русского общества имело широкое ознакомление с новейшей литературой зарубежных стран. На страницах крупнейших печатных органов (в «Отечественных записках», «Деле», «Вестнике Европы» и др.) читатель находил множество переводных романов, повестей, очерков, стихотворений как известных, так порой и весьма второстепенных писателей и поэтов. Особенной популярностью пользовалась французская литература (В. Гюго, Эркман-Шатриан, Э. Золя, А. Додэ, Э. и Ж. Гонкуры), широко переводились также Ф. Шпильгаген, К. Гуцков, У. Теккерей, Д. Эллиот, Г. Лонгфелло, М. Твен и др. В конце 70-х — начале 80-х гг. все чаще появляются в русском переводе произведения писателей славянских стран, особенно Польши (Г. Сенкевич, Б. Прус, Э. Ожешко, Л. Кондратович и др.).

Художественные искания западноевропейских писателей активно обсуждались на страницах русских литературных журналов. Особенный интерес вызывали опыт и эстетические декларации Э. Золя. Его романы интенсивно переводились на протяжении 70-х и 80-х гг. Если исследовательские опыты Золя-романиста не могли не привлекать, то эстетические манифесты натурализма в обстановке расцвета русской реалистической литературы не находили сколько-нибудь значительного сочувствия, наоборот — они подвергались разносторонней критике.

Вместе с ростом литературного общения все шире становится и признание мирового значения русской литературы. Творчество Тургенева, Л. Толстого, Достоевского, как и важнейшие произведения других писателей-реалистов, становятся важным фактором в развитии мировой литературы.

Сложность, богатство, разнообразие и вместе с тем нередко противоречивость общей картины литературной жизни 70-х гг., тесно связанной с политической борьбой того времени, с разноречивыми теориями преобразования человеческого общества, обусловили напряженность и интенсивность идейно-эстетических исканий в художественном творчестве, в развитии реализма. С эстетическими декларациями, теоретическими размышлениями о путях развития литературы, с различными оценками конкретных произведений выступают не только литературные критики, но и творцы литературы — поэты, писатели, драматурги. Сами эти выступления облекаются не только в форму статей, рецензий, но нередко выносятся на страницы художественных произведений. Таковы, например, размышления Салтыкова-Щедрина о развитии общественного романа в очерках «Господа ташкентцы», рассуждения Достоевского о русском романисте в «Подростке», не говоря уже о его «Дневнике писателя». Проблемы демократизации литературы и ее идейно-художественной перестройки занимали Л. Толстого. Работая над «Азбукой», он размышляет о дальнейшем развитии русской литературы и предсказывает новое ее возрождение в народности. Не раз о развитии демократической литературы писал в своих очерках Гл. Успенский.

Литературная критика не сыграла в литературном процессе столь действенной, активной роли, какую сыграла революционно-демократическая критика в 60-е гг. Наиболее значительной по своему месту в литературно-общественной борьбе 70-х гг. была народническая критика (Н. К. Михайловский, П. Н. Ткачев, А. М. Скабичевский и др.). Она сыграла существенную роль в поддержке и пропаганде демократической литературы, в борьбе с реакцией. Критические отделы «Отечественных записок» и «Дела» уделяли много внимания полемике по вопросам современной литературной и общественной жизни. Вместе с тем критики-народники не смогли по достоинству оценить и раскрыть глубокий прогрессивный идейно-эстетический смысл ряда крупнейших достижений современной литературы, — включая такие произведения как «Анна Каренина» Толстого, «Братья Карамазовы» Достоевского, «Новь» Тургенева, — драматургии Островского и др. Народнической критике помешали это сделать несомненные отступления от принципов революционно-демократической критики и эстетики 60-х гг. в сторону позитивизма, механистического подхода к проблемам художественного творчества. Другие течения (консервативно-идеалистического, а также и реакционно-охранительного характера) в критике 70-х гг. не выдвинули сколько-нибудь значительных концепций понимания литературы. Лишь зарождение марксистской литературной критики в последующий период продвинуло вперед разработку теоретических основ литературы и понимание глубоких связей художественного творчества с действительностью.

Между тем литература 70-х гг., во многом не удовлетворявшая современников не только вследствие различия идеологических позиций писателей, но и по своим эстетическим, художественным особенностям, представляла собою, как это стало отчетливо ясным в исторической перспективе, картину чрезвычайного художественного богатства, разнообразия эстетических ценностей, творческих направлений, плодотворных поисков нового, глубоко перспективного для дальнейшего развития художественного слова. Эти достижения, поиски, открытия находятся в непосредственной связи с лучшими традициями реализма русской и мировой литературы, вместе с тем они порождены идейными запросами времени, остротой и драматизмом развернувшейся общественной борьбы, высоким интеллектуальным уровнем участников этой борьбы, осознанием ее глубинных национальных истоков в социальной, духовной и материальной жизни русского народа.

Развитие творческого метода реализма в литературе, как и в искусстве в целом, доказало на данном этапе его плодотворность, неиссякаемость в обновлении художественных средств познания и отображения действительности. Потребность в радикальной перестройке существующего общества с необходимостью вела писателей демократических устремлений к всестороннему анализу социальных сторон жизни самых различных слоев общества, широких трудовых масс в особенности. Именно в данный период развертывается беспримерное по размаху «художественное» исследование жизни крестьянских масс, пореформенной деревни.

В связь с данным исследованием следует поставить огромное значение творчества Некрасова и Салтыкова-Щедрина, Глеба Успенского и всей плеяды писателей народнической, демократической ориентации, состоявшее в том, что они в новых исторических условиях смогли продвинуть вперед развитие существующих жанров — поэмы, романа, очерка. Это привело к обновлению, обогащению художественных возможностей данных жанров — такова уникальность созданного Некрасовым эпоса «Кому на Руси жить хорошо», таковы наполненные острым социальным анализом действительности «общественные» романы и циклы очерков Салтыкова-Щедрина, эпические по широте охвата народной жизни циклы крестьянских очерков Глеба Успенского. Примечательно, что наиболее интенсивные перемены переживают в этот период именно роман и очерк, причем в их развитии наметилось отчетливое стремление и к размежеванию (таков, например, решительный отказ от формы романа Гл. Успенского), и к синтезу (таково, например, «очерковое» происхождение народнического романа).

В 70-е гг. идет интенсивное развитие и «психологического течения» в реализме («Подросток», «Братья Карамазовы» Достоевского, «Анна Каренина» Толстого, «Новь» Тургенева, «Соборяне», очерки и рассказы Лескова, первые рассказы Гаршина и др.). Необходимость раскрытия душевного механизма поступков, переживаний, драматических конфликтов самой человеческой мысли вызывалась потребностями современного мира и человека в этом мире. Именно в разработке данных проблем русская литература выдвигалась на первый план в мировой литературе и оказала затем огромное воздействие на ход ее развития.

С просветительскими тенденциями, ведущими свою линию от демократического романа 60-х гг., Чернышевского прежде всего, не без оснований связываются романы о «новых людях» начала 70-х гг. (Бажин, Кущевский, Федоров-Омулевский и др.).

Хотя названные течения были уже не новостью в 70-е гг., их внутреннее содержание во многом и существенно менялось, обогащалось. Если прежде разграничение этих течений включало в себя немалую долю условности, то по мере дальнейшего развития литературы происходит их существенная трансформация, их глубокое взаимопроникновение. Социальная детерминированность героев Достоевского и Толстого не скрывается, она отчетливо просматривается в умственных и нравственных переживаниях, исканиях, конфликтах, в сюжетных ситуациях и в композиционных особенностях произведений. Сложная гамма душевных переживаний характеризует героев Салтыкова-Щедрина и Глеба Успенского. С разной степенью достоверности и тонкости отображение духовного мира персонажей входит в народнические романы, повести, рассказы и очерки.

Все глубже и достовернее предстает перед читателем внутренний мир не только интеллигента, представителей имущих и правящих кругов общества, но и представителей народной массы. Внутренний мир крестьянина-труженика в «Кому на Руси жить хорошо» предстал во всей сложности и богатстве. Тем самым было навсегда покончено с утверждениями эстетической критики о якобы неизбежной духовной и интеллектуальной ограниченности литературы о народе. Раскрытие красоты духовного мира и нравственных представлений крестьянина-труженика — основного представителя народной массы того времени — все шире и глубже входило в литературу. В этом состояло поступательное развитие демократической линии в литературе. Так, одной из центральных фигур в литературе 70-х гг. становится Глеб Успенский, иным путем и на ином материале к широкому признанию шел Лесков. К глубокому познанию эстетики народного творчества вслед за Некрасовым приходит Л. Толстой.

Стремление писателей-реалистов ко все более достоверному и глубокому изображению действительности, ко все более истинному ее пониманию вело к диалектически противоречивому и в то же время единому в своей внутренней сущности процессу: с одной стороны, ко все большей «самостоятельности» героев, «независимости» их от авторов (то, что названо многоголосием, полифонией в отношении романов Достоевского), к предельной объективации картин действительности; с другой — в силу сложности, новизны изображаемых явлений жизни — к стремлению авторов публицистически «разъяснить» смысл изображаемого, заявить о своей, авторской позиции. Процесс этот имел свои традиции и в предшествующих периодах, но именно в 70-е гг. он достиг, может быть, наибольшей своей остроты.

С дальнейшим развитием реализма связано и стремление писателей ко все большей безыскусственности повествования, к преодолению литературных условностей — к естественности, к предельно мотивированному повествованию, к «невыдуманной» литературе, к жизненной документальности. Данный процесс захватит не только очерк, но и другие художественные жанры. Это привело к возрастанию роли рассказчика, являющегося одновременно и героем произведения. Художественный сказ достигает высокого искусства в творчестве Лескова, Глеба Успенского и других писателей, особенно в произведениях, посвященных народной жизни. Мотивировка повествования важное место занимает и в романе. Отделен от автора рассказчик в «Бесах» Достоевского, от первого лица — от имени главного героя — ведется повествование в «Подростке». В более «традиционных» романах, повестях усиливается роль монологов, пространных «исповедей» героев.

Однако все эти приемы, мотивирующие реальность, безыскусственность повествования, отнюдь не означают «устранения» автора в произведении, превращения его в своеобразного стенографа происходящего. Как бы ни развивались изображаемые события, от имени кого ни шло бы повествование, автор в скрытом, а часто и в явно подчеркнутом виде «присутствует» в произведении. Более того, роль его в известной мере возрастает. Такова, скажем, роль автора-наблюдателя и публициста в крестьянских очерках Гл. Успенского, в рассказах Наумова, в сказах Лескова. Организующую роль автора в любом произведении подчеркивал Достоевский.

Для 70-х гг. характерен наметившийся отлив литературных сил (особенно вновь входивших в литературу) от крупных эпических форм, прежде всего от романа, к малым жанрам — к повести, очерку, рассказу. Неудовлетворенность традиционным романом, как отмечалось выше, была характерным явлением в литературе и критике 70-х гг. Однако было бы неправильным считать это проявлением кризиса в развитии романа (а тем самым и реализма), который якобы отчетливо обозначился в русской литературе конца XIX в. Новые тенденции в развитии литературы явились выражением дальнейшего развития и углубления реализма, обновления художественных средств отображения действительности. Сам роман переживает полосу своей внутренней перестройки, основное направление которой — в диалектическом совмещении достижений реализма как в социальном анализе действительности, так и психологической достоверности в отображении внутреннего, духовного мира человека.

Происходят качественные сдвиги в развитии малых жанровых форм. К вершинным достижениям подошел в своем развитии очерк. От непритязательных «документальных» зарисовок отдельных явлений повседневной жизни, характерных «типов», разрозненных картин главным образом городского быта литературный очерк возвысился до создания широких эпических полотен современной действительности, анализа социально-исторических процессов, связанных с жизнью широких народных масс, новых общественных явлений, затрагивающих судьбы страны, до разработки обобщающих доктрин в осмыслении этой действительности. Циклы очерков стали новым своеобразным жанром литературы и в то же время лабораторией обновления сопредельных традиционных жанров художественной прозы: рассказа, повести, романа. В ряду виднейших мастеров в создании циклов очерков и рассказов — Салтыков-Щедрин («В среде умеренности и аккуратности», «За рубежом» и др.), Глеб Успенский («Новые времена, новые заботы», «Из деревенского дневника», «Крестьянин и крестьянский труд», «Власть земли»), Эртель («Записки степняка»), писатели-народники.

Все более емким по своему идейному и эстетическому смыслу становится рассказ. Усложнившиеся условия общественной жизни, включая и такие, как цензурные ограничения, вели к возрастанию смыслового и художественного значения слова, отдельных компонентов произведений — к возрастанию роли подтекста, к расчету на особую активность читателя, к воспитанию этой активности. Особенно отчетливо данный процесс проявился в творчестве новых писателей, начавших свою литературную деятельность на грани 70-х и 80-х гг., в ряду которых — Осипович-Новодворский, Гаршин, Мамин-Сибиряк, Эртель и другие. Новые качественные сдвиги к концу 70-х гг. происходят и в творчестве «старых» художников слова. На страницах «Дневника писателя» со своими художественными миниатюрами выступает Достоевский. Сложным путем к народным рассказам пришел Л. Толстой. Огромной силы философской и эстетической обобщенности достигает в «Стихотворениях в прозе» Тургенев. К «Мелочам жизни» шел Салтыков-Щедрин. Высокое искусство повествования в малых жанрах демонстрирует Лесков.

Литературное движение 70-х гг., важные перемены социально-исторического характера с необходимостью подготовляли новый, последующий период в русской литературе, в развитии реализма художественного творчества.

Примечания:

4

Там же, с. 19.

5

Там же, с. 38.

49

См.: там же, т. 6, с. 25.

50

Там же, т. 7, с. 371.

494

Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 22, с. 304.

495

Там же, т. 6, с. 89.

496

Бонч-Бруевич В. Д. Ленин о книгах и писателях. — Лит. газ., 1955, № 48.

497

См.: Сорокин Ю. С. Антинигилистический роман. — В кн.: История руссого романа, т. 2. М. — Л., 1964, с. 98, 107–113.

498

Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 5, с. 45.

499

Г. И. Успенский в русской критике. М. — Л., 1961, с. 55.

500

Достоевский Ф. М. Об искусстве. М., 1973, с. 333.

501

Салтыков-Щедрин М. Е. Собр. соч. в 20-ти т., т. 9. М., 1970, с. 246.

502

Достоевский Ф. М. Полн. собр. соч. в 30-ти т., т. 22. Л., 1981, с. 44.