ГЛАВА 12

БОЕВЫЕ ДЕЙСТВИЯ В БАССЕЙНЕ АМУРА

Интенсивное заселение китайцами Амурского и Уссурийского краев началось после… присоединения их к России. Увы, здесь не опечатка. Никто не мешал китайцам за два тысячелетия заселить эти края, как они заселили центральные районы Поднебесной империи. Теперь пришли русские, построили города и поселки, провели дороги и телеграфные линии, по Амуру поплыли пароходы, и тут-то нахлынули толпы китайцев. Причем, подавляющее большинство их не собирались селиться на русской территории, а просто ехали на заработки — шабашить.

Китайцы занимались золотодобычей, охотой, сбором женьшеня, который русские тогда считали сорняком, и т. д. Часто китайцы нанимались батраками или брали землю в аренду у русских переселенцев.

Как писал историк В.Г. Дацышен: «Кроме земледельцев и промысловиков, на Дальнем Востоке к приходу русских важную роль играли китайцы-торговцы. Не было стойбища, где бы ни побывал китайский купец, большая часть местного населения находилась у них в долговой кабале. С приходом русских китайцы хоть и стали испытывать некоторые притеснения, но в целом значительно расширили сферу своей деятельности, распространив ее на русское население. Китайца даже называли „уссурийским евреем“.[48]

Приамурский генерал-губернатор в 1898 г. сообщал, что ежегодно в Амурский край для заработков прибывают около двадцати тысяч китайцев, „и только весьма малое число из сих последних решается расстаться со своей родиной навсегда и прочно водвориться в пределы России“. За все время существования Приамурского генерал-губернаторства поступило всего 59 ходатайств китайских подданных о принятии их в подданство России, удовлетворено было лишь 15 ходатайств. Подавляющее большинство ходатаев руководствовалось лишь расчетом. Случаи перехода китайцев к русскому образу жизни можно перечислить по пальцам. Например, в поселке Кедровом Уссурийского казачьего войска китаец женился на казачке, взял ее фамилию, крестился и стал вести казачий образ жизни. Хабаровский купец Тифонтай, принявший русское подданство в 1893 г., хотя сам и сохранил китайский образ жизни, но детей своих крестил и отправил на воспитание в Европейскую Россию.

В этом отношении китайцы коренным образом отличались от корейцев, значительная часть которых стремилась получить русское подданство. Корейцы быстро обрусевали.

Определенные трудности для русских властей, как на территории империи, так и в полосе отчуждения КВЖД создавали хунгузы.

Тем не менее до начала боксерского восстания кровавые столкновения между русскими и китайцами были единичными.

Весной 1900 г. в провинции Фэтянь начала распространяться деятельность общества Ихэтуань из Шаньдуна, откуда прибывали рабочие на КВЖД, и из соседней провинции Чжили. В южной Маньчжурии активная деятельность ихэтуаней началась с середины мая 1900 г. Выражалась она в массовых манифестациях под ихэтуаньскими символами в Инкоу, Лаояне, Куанченцзы, Гирине и других городах. Затем начались террористические акты против европейцев, к середине июня прошли взрывы, поджоги, нападения на христианские миссии по всей Маньчжурии. В Мукдене, например, уничтожили здания больницы и высшей школы, убили много китайцев-христиан, напали на английских инженеров.

Однако организовать массовое движение против русских в Маньчжурии, а главное, возглавить его, ихэтуани не смогли. Как писал Дацышен, ихэтуани „в основной своей массе были чужаками, и местное население не спешило довериться им. Кроме того, условия борьбы в Маньчжурии были отличны от Шаньдуна. Главным объектом борьбы ихэтуаней были не столько сами иностранцы, сколько их идеология, их система ценностей, выраженная в форме христианства. Она разрушала китайское общество изнутри. Но русские как раз и не пытались „залезть в душу китайцам“, не пропагандировали, не распространяли христианство“.[49]

Инициаторами нападений на русских в Маньчжурии и на берегах Амура в большинстве случаев были не ихэтуани или хунгузы, а китайские чиновники и военные. В трех северо-восточных провинциях Маньчжурии имелось до ста тысяч китайских солдат. Боевая их мощь была сравнительно невелика, но их командиры надеялись на большой численный перевес над русскими.

Первые выстрелы „боксерской“ войны прозвучали 1 июля 1900 г. Пароход „Михаил“ вел вверх по Амуру из Хабаровска в Благовещенск пять барж с грузом Военного ведомства. Охраняли груз штабс-капитан Кривцов и десять солдат. В 10 часов утра с китайского берега был открыт артиллерийский огонь. По требованию китайцев „Михаил“ остановился. С китайского берега на шлюпке прибыли два офицера и заявили, что амбань (местный начальник) получил приказ, запрещающий плавание по Амуру, и требует к себе командира парохода и офицеров. На переговоры отправился штабс-капитан Кривцов, взяв с собой одного из матросов. После встречи с амбанем Кривцова с матросом отправили берегом в сторону Благовещенска.

Около часу дня к „Михаилу“ подошел пароход „Селенга“, на борту которого находился пограничный комиссар Амурской области подполковник Кольшмидт со взводом Амурского казачьего полка. Кольшмидт приказал пароходам идти дальше. Увидев это, китайцы открыли сильный огонь. Казаки с „Селенги“ ответили огнем из винтовок. Все суда прибыли в Благовещенск без потерь.

Еще до этого, в 1897 г., для охраны границы от хунгузов на Амуре и Уссури была создана Амурско-Уссурийская казачья флотилия. Она состояла из пароходов „Казак Уссурийский“ (бывший „Шилка“) и „Атаман“, парового катера „Дозорный“ и двух барж — „Булава“ и „Лена“. База флотилии находилась в Имане на реке Уссури. Команды пароходов флотилии состояли из строевых забайкальских, амурских и уссурийских казаков и урядников, знакомых с речным делом. Казаки были вооружены винтовками и шашками. Орудий суда флотилии до боксерского восстания не имели.

С началом выступлений „боксеров“ по инициативе Военного ведомства была создана военная флотилия в составе пароходов „Селенга“, „Сунгари“, „Газимур“, „Амазар“, „Третий“ и „Хилок“. Командир Владивостокского полка выделил для вооружения флотилии десять 4-фунтовых пушек обр. 1867 г., три 47-мм и одну 37-мм пятиствольные пушки Гочкиса. Для защиты пароходов от ружейного огня на борта были навешены железные листы, а на палубах устроены защиты из мешков с землей.

Но вернемся к событиям 1 июля. Вечером того же дня по приказу губернатора две роты пехоты и сотня казаков были посажены на пароходы и двинулись в сторону Айгуня. Впереди шла „Селенга“, вооруженная двумя 4-фунтовыми пушками, на ней был сам губернатор К.Н. Грибский. Вскоре китайцы открыли ружейно-артиллерийский огонь. „Селенга“ и „Михаил“ получили ряд попаданий. На „Селенге“ были убиты два человека и пятеро ранены. Находчивость и мужество проявил комендор „Селенги“ Петр Венглярский. Когда ядро с горящим фитилем упало на палубу, он схватил его голыми руками и опустил в стоявшее рядом ведро с водой.

2 июля китайская батарея, расположенная на противоположном берегу Амура, открыла огонь по Благовещенску. В городе возникла паника. Часть жителей бросилась бежать из города, а другая часть, вооружившись, чем придется, двинулась на берег Амура. Около трех тысяч горожан окружили войсковой склад и потребовали раздать оружие. В сложившейся ситуации руководство города отдало приказ раздать населению без всякого учета 546 однозарядных старых винтовок, хранившихся на складе еще с 1887 г.

Под обстрел китайцев попали и пароходы, шедшие по Амуру. Пароходы „Бурлак“ и „Иннокентий“, спасаясь от артиллерийского огня, выбросились на мель. Остальные пароходы ушли в устье реки Зеи.

2 июля в Благовещенске в ходе обстрела были убиты 3 человека и ранены 6. В последующие 13 дней обстрела из мирного населения погибли 5 человек — 3 женщины, ребенок и арестант.

Ответным огнем русских по поселку Сахалин были разрушены телеграфная станция и несколько домов.

В ночь на 5 июля на левый (русский) берег Амура переправились несколько сотен китайских солдат при 18 орудиях. Китайцев встретили огнем дружинники-крестьяне, а с подходом казаков Амурского конного полка китайцы были вытеснены с русской территории.

В ночь на 6 июля 150 русских солдат под командованием подпоручика Юрковского переправились через Амур и атаковали китайцев. После небольшой стычки, в которой погибли Юрковский и еще один нижний чин, русские отправились обратно в Благовещенск.

Русские пароходы „Селенга“ и другие ходили по Амуру и обстреливали китайский берег. Губернатор К.Н. Грибский приказал казакам уничтожить все китайские пограничные посты на Амуре. Станичники без особых проблем разгромили большинство китайских постов.

Больше всех пострадали от начала боевыхдействий китайцы, находившиеся к тому времени на русской территории. Дабы избежать обвинения в предвзятости, я сошлюсь на уже упомянутого В.Г. Дацышена, который пишет, что К.Н. Грибский ввиду резких проявлений настроений к китайцам со стороны горожан и массовых просьб избавить город от проживающих в нем китайцев, якобы злоумышлявших поджечь город», приказал собрать и отправить за Амур всех китайцев. Полицейскими, к которым присоединились мобилизованные, был прочесан город, всех китайцев собрали в полицейские участки, к тем, кто сопротивлялся, применили силу. Некоторые китайцы, опасаясь погромов, сами искали спасения в полиции. Горожане справедливо опасались присутствия такого большого количества китайских подданных в Благовещенске в такой критический момент. Губернатор приказал переправить китайцев за Амур в поселок Верхне-Благовещенский, расположенный несколько выше города. 4 июля колонна численностью в несколько тысяч человек под охраной нескольких десятков мобилизованных, казаков, добровольцев из числа горожан вышла из города. Поселковый атаман отказался предоставить лодки для переправы, опасаясь, что их использует китайская армия для вторжения. Китайцам, среди которых были старики, женщины и дети, было предложено отправиться вплавь. Поплывшие было первые ряды стали тонуть, остальные плыть отказались. Тогда их стали загонять в воду нагайками, открыли огонь, оставшихся добивали штыками и топорами. Ненамного лучше была судьба и последующих, более малочисленных переправ, лишь в последней партии несколько человек переплыли реку и, спустив лодки на воду, помогли перебраться другим.

Трагедия в Благовещенске получила свое продолжение по всей Амурской области. В первую очередь это коснулось Зазейского района. В акте осмотра Зазейских земель специальной комиссией, работавшей с 16 по 21 сентября 1900 года, говорилось: «…за исключением 10 фанз села Булла-Менга и одной заимки все остальные усадьбы 76 населенных пунктов сожжены дотла». Массовые избиения маньчжур начались после боя 5 июля и проводились крестьянскими дружинами. К 10 июля весь Зазейский район был очищен от китайцев, и 18 июля дружины были распущены.

Паника, вызванная неудачей в начале боя с китайцами 5 июля, привела к массовым убийствам маньчжур по всей крестьянской округе. Сколько погибло, неизвестно, известно официальное число найденных и зарытых трупов. После указа по этому поводу К.Н. Грибского полицейские приставы сообщили в окружное полицейское управление, что всего в 8 волостях найдены 444 трупа. Больше всего было в Вельской — 136, Ивановской —117, Амурско-Зазейской — 83. Однако в уголовном деле отмечается; что это явно заниженные цифры. Например, по добытым сведениям, в Краснояровской волости вместо сообщенных 13 было выявлено 27 убитых. Убивали как во время паники и неразберихи, так и планомерно, по приказу сверху. Используя ситуацию, часто убивали купцов с целью грабежа. Имущество маньчжур либо просто растаскивали, либо продавали с аукциона, а деньги зачисляли в волостные суммы. Далеко не все крестьяне поддерживали убийства мирных маньчжур. Жители деревни Мазанова отказались воплотить приказ помощника краснояроского волостного писаря Простокишина убить охотника, пришедшего из тайги продавать мясо. Тогда он застрелил маньчжура сам, потом отправился в лес, изнасиловал и убил его жену и полугодовалого ребенка. Произведенное вскоре следствие по всем этим фактам пришло к выводу о «почти поголовном истреблении всех китайцев». Виновным следствие нашло пристава 4-го участка Амурского округа, титулярного советника Волкова, выполняющего в это время обязанности пристава 1-го, 2-го и 4-го участков. 6 июля он на представлении краснояровского волостного правления о порядке действия крестьянской дружины написал резолюцию: «Всех китайцев уничтожайте», копии были посланы сельским старшинам и по хуторам реки Селемджи.

Позднее он оправдывался, что пропустил слова «вооруженные», «хунгузы», но точно такие же распоряжения были отправлены и в другие волости. Будучи в Гильчине, пристав сам приказал убить двух китайцев-пастухов, а на запрос старосты деревни Жариковой, что делать с 15 арестованными маньчжурами, ответил: «по закону всех уничтожить», и тех расстреляли. Когда началось разбирательство, областные власти заявили, что им эти факты и приказы неизвестны. Следствие предъявило Волкову обвинение в превышении власти, приведшее к убийству 17 человек, и его дело вместе с делом Простокишина было передано 31 октября 1900 года мировому судье. Волков, оскорбленный таким поворотом дела, доносил в Хабаровск, что он выполнял приказы, и просил назначить расследование с целью наказания настоящих виновных. 7 августа 1902 года император по докладу министра юстиции «соизволил прекратить преследование» Волкова. Провинившийся был уволен со службы и подвергся аресту на военной гауптвахте на 2 месяца. Не обошлось без трагедий и на землях Амурского казачьего войска. Самая крупная из них произошла в станице Поярково, расположенной по Амуру ниже Благовещенска. 5 июля поярковский атаман вахмистр Коренев донес в войсковое правление Амурского казачьего войска, что в станице собраны 85 китайцев, 33 из которых сняты с парохода «Саратов», они ехали из Харбина в Айгунь. Среди них был китайский полковник, который вез много запечатанных пакетов, найдено также 3 пуда серебра слитками и фунт золота. Всех арестованных держали на барже под охраной. Председатель войскового правления полковник Волковинский сначала посоветовал отправить их за реку или уничтожить, если будут сопротивляться. После того как Коренев обратился за разъяснениями, Волковинский отправил такую телеграмму: «Нужно быть сумасшедшим и неразумным, чтобы спрашивать, что делать с китайцами, когда сказано уничтожить их, то и следует уничтожить без рассуждения». В этот же день, 7 июля, он приказал всем станичных атаманам: «Появлявшихся на нашей стороне китайцев уничтожать, не спрашивая указаний.» Все 85 человек в Поярково были расстреляны. Об этих событиях узнал иркутский прокурор, и было проведено расследование. Однако прокурор Благовещенского окружного суда пришел к выводу, что это убийство «является военным мероприятием».[50]

В ночь на 20 июля 1900 г. в районе Благовещенска на китайский берег был высажен русский десант в составе 16 пеших рот, сотни казаков и 16 пушек. Десант поддерживался артиллерийским огнем с пароходов «Селенга» и «Сунгари». Днем 20 июля русские заняли Сахалян, а 23 июля — Айгунь.

Ушедшие в тайгу китайские солдаты регулярных войск, объединившись с хунгузами, продолжали оказывать сопротивление русским. Тогда 28 июля губернатор Грибский издал указ, где предписывалось всем казаком, свободным от работ, «переплавляться через Амур в поисках китайских шаек». Приказано было также уничтожать все жилье на китайской стороне и забирать все продовольствие. 4 августа «Амурская газета» опубликовала постановление Грибского для населения Маньчжурии, в котором говорилось: «…месяц тому назад вы имели дерзость и безумие начать нападение на г. Благовещенск и жителей России, забыв, как страшно силен Великий Русский Государь землями, людьми и оружием. За это вы страшно наказаны. Город Айгунь и деревни по берегам Амура, которые смели напасть на русских, сожжены, войска ваши разбиты. Амур грязен от массы маньчжурских трупов. Никто из жителей Маньчжурии да не посмеет вернуться в деревни, на берегу Амура находившиеся…»

После разгрома китайцев приамурский генерал-губернатор Н.И. Гродеков решил произвести аннексию правого берега Амура. 31 июля он телеграфировал в Петербург: «… будет актом высшей справедливости закрепление за нами всей полосы правого берега Амура для прочного водворения и там казачества с тем, чтобы самые названия Айгунь и Сахаляна были стерты с памяти». Генерал-губернатор даже попытался приурочить свои действия к юбилейной дате. Он телеграфировал военному министру А.Н. Куропаткину: «50 лет тому назад, 1 августа Невельской поднял русский флаг на устье Амура, на левом его берегу, и положил начало нашего владения этой великой рекой. Ныне после упорных боев мы завладели и правым берегом Амура и тем закрепили великое дело присоединения реки Амура к русским владениям, сделав эту реку внутренней, а не пограничной рекой».

Но Петербург не поддержал Гродекова. Там по-прежнему не могли четко сформулировать цели и задачи политики на Дальнем Востоке. У Николая II была «легкость в мыслях необыкновенная», и он поддался очередному веянию. В итоге военный министр Куропаткин телеграфировал высочайше утвержденное 12 августа решение: «Государь Император в видах скорейшего восстановления дружественных соседских отношений к Китаю соизволил решить не присоединять какой-либо части Китая к русским владениям…»

Боевой и решительный генерал-губернатор вызывал раздражение в среде «безобразовской шайки» (о которой будет сказано ниже). Губернатора для начала завалили наградами: дали золотую шашку с брильянтом, произвели в генералы от инфантерии, а менее чем через два года Высочайшим повелением назначили членом Государственного Совета, что означало почетную отставку.

Примечания:

4

Крузенштерн И.Ф. Путешествие вокруг света в 1803, 1804, 1805 и 1806 годах на кораблях «Надежде» и «Неве». С. 204.

5

Строго говоря, Невельский отправил прошение на Высочайшее имя, но ответа не получил и действовал на свой страх и риск.

48

Там же. С. 29.

49

Там же. С. 48

50

Там же. С. 89—92