Решительное сражение можно считать вполне назревшим, если все враждебные нам классовые силы достаточно обессилили себя борьбой, которая им не по силам.

И. Сталин.

Сочинения. Том 6. Стр. 158.

В августе 1939 г. Сталин заманил Гитлера в западню и его руками развязал войну в Европе. Следовательно — во всем мире. Именно в этот момент, в августе 1939 г., Сталин установил для себя примерный срок вступления Советского Союза во Вторую мировую войну — через два года, то есть летом 1941 г.

Возражают: есть ли документ?

Отвечаю: документ есть! Он опубликован. Он доступен всем. Каждый желающий может его найти в любом справочнике. Закон о всеобщей воинской обязанности был принят Верховным Советом СССР 1 сентября 1939 г. В этом документе содержится весь план Сталина. Просто надо внимательно прочитать текст и задать вопрос: а зачем такой закон был нужен Сталину? Надо посмотреть, какие возможности этот закон открывал перед Сталиным, какие накладывал ограничения и как Сталин представленные возможности использовал.

Итак, 31 августа 1939 г. Народный комиссар обороны СССР Маршал Советского Союза К.Е. Ворошилов выступил с докладом на вечернем заседании IV внеочередной сессии Верховного Совета СССР. Суть доклада: нужно срочно вводить всеобщую воинскую обязанность!

На следующее утро, 1 сентября 1939 г., депутаты Верховного Совета СССР снова собрались в Кремле, обсудили речь маршала и тут же, на утреннем заседании, дружно проголосовали. Новый закон немедленно вступил в силу.

Верховный Совет СССР — высший законодательный орган страны. Но этот законодательный орган резко и принципиально отличался и от римского сената, от британского парламента, американского конгресса и других учреждений подобного рода. В Верховном Совете СССР заседали не продажные политиканы, а честные, порядочные, трудолюбивые люди, самые настоящие рабочие от станка, крестьяне от плуга. Следуя принципам Сталинской конституции, в Советском Союзе удалось добиться того, чего не было никогда ни в одной стране мира. В Верховном Совете СССР были собраны сталевары и шахтеры, пастухи и трактористы, школьные учителя и медицинские сестры, ткачихи и доярки, тут были представлены все нации и народности великой страны. Особое внимание — женщинам. Среди депутатов Верховного Совета СССР женщин было больше, чем в то время во всех парламентах мира, вместе взятых. И было принято так: пастух с заоблачного горного пастбища приезжал сюда в лохматой бараньей шапке, с узловатым посохом, в черной бурке, хлопкороб из Узбекистана — в тюбетейке и полосатом халате, электросварщик с огромной сибирской стройки — в маске с темно-синим стеклом, оленевод с Дальнего Севера — весь в меху, в мягкой обуви из тюленьих шкур, машинист паровоза — в фуражке железнодорожника с разводным ключом в руке, шахтер — с отбойным молотком, с фонарем на каске.

Еще одно отличие от парламентов всех стран: депутаты Верховного Совета не отрывались от народа, ибо не отвлекались от своих профессий. Они так и оставались машинистами и лесорубами, свинарками и пастухами. А в Москву приезжали только два раза в год на три-четыре дня и утверждали законы. Эти люди не могли изменить интересам народа, ибо это были настоящие представители народа.

Народным избранникам оказывали величайшие почести. В Москве их селили в отеле «Метрополь». Перед ними выступали знаменитые артисты. В залах Кремля их кормили прославленные кулинары. И это, конечно, было правильно. Ведь депутаты выполняли важнейшую государственную функцию: осуществляли законодательную власть в огромной стране. Оказывая такие почести лучшим людям страны, государство в их лице демонстрировало уважение ко всему народу и готовность следовать тем законам, которые будут угодны народным представителям, то есть народу.

Сказав так много хорошего о первой в мире системе настоящего народовластия, надо не забыть и совсем небольшой недостаток.

Добрая половина депутатов ничего не понимала в государственных делах.

А вторая половина не понимала и русского языка.

В том и прелесть. Депутату не надо было ничего понимать. И думать ему было незачем. Умение говорить вовсе не требовалось. Перед депутатами выступали специально на то поставленные люди, грамотные и знающие. А гордый, сытый и довольный депутат слушал (или не слушал), что ему говорят. Когда все вдруг поднимали руки, он тоже должен был ее поднять. В том его обязанность и заключалась. Ради этого ему почести оказывали. Ради этого ему скармливали фазанов, перепелок и осетров, ради этого его поили коньяками, винами и прочими укрепляющими здоровье жидкостями.

За всю историю Верховного Совета СССР, за все десятилетия — и это не анекдот — ни один депутат ни разу не проголосовал против. Никогда. И ни один ни разу не воздержался. Депутаты всегда дружно всем стадом голосовали за то, что им предлагали с высокой трибуны.

Всегда единогласно.

Ничего интересного не было и на IV внеочередной сессии Верховного Совета СССР… кроме странного совпадения по времени.

Ранним утром 1 сентября 1939 года вдали от границ Советского Союза разразилась Вторая мировая война. Германские танки, взломав пограничные шлагбаумы, ворвались на территорию Польши. По берлинскому времени — 4.45. В Москве было 6.45. Через час пастухи и доярки, туркмены и чукчи проснулись-потянулись, умылись-причесались, плотно позавтракали и в 10.00 приступили к обсуждению вопроса, следует ли вводить в Советском Союзе всеобщую воинскую обязанность?

Поразмыслив, решили: следует!

И ввели.

В тот момент Вторая мировая война отсчитывала свои самые первые часы. В войну вступили только две страны: Германия и Польша. Этот, по сути, локальный пожар сначала медленно, а потом все быстрее распространился по всей планете. К концу 1941 г. в самую кровавую войну во всей человеческой истории были вовлечены практически все ведущие государства мира: Германия и США, Италия и Великобритания, Франция и Китай, Япония и Советский Союз и еще многие и многие.

Но 1 сентября 1939 г. никто (кроме советских оленеводов и ткачих) не мог предвидеть, что от одной искры возгорится такое пламя. Ни правители Польши, ни правители США, Великобритании и Франции не знали, что началась Вторая мировая война. Этого не знал и сам Гитлер. Германия влетела, точнее вляпалась, во Вторую мировую войну, которую ни Гитлер, ни его генералы не планировали, не ждали, к которой были совершенно не готовы.

Выдающийся теоретик стратегии Б. Лиддел Гарт считал: «В 1939 году немецкая армия не была готова к войне. Командование, полагаясь на заверения Гитлера, не ожидало войны… Гитлер неоднократно заверял своих генералов в том, что для подобной подготовки будет достаточно времени, поскольку он не хочет рисковать и начинать «большую войну» раньше 1944 г.». (Лиддел Гарт Б. Вторая мировая война. М.: Воениздат, 1976. С. 32.)

С этим мнением согласны все, даже официальные советские историки: «К осени 1939 г. германский вермахт не был готов к мировой войне… Ввозилось 50 проц. потребляемого в государстве свинца, 80 проц. — каучука, 90 проц. — олова, 95 проц. никеля. По меди эта цифра составляла 70 проц., по бокситам — 99 проц. Нефть Третий рейх практически всю закупал в других странах. Оснащенность немецких вооруженных сил к 1 сентября 1939 г. уступала нашей. На вооружении вермахт имел 3195 танков и 3646 полностью готовых боевых самолетов». (ВИЖ. 1988. № 12. С. 59.)

К этому надо добавить, что все танки — легкие. Ни одного тяжелого, ни одного среднего. Почти половина из них (1445 единиц) — очень легкие, весом по 5–6 тонн и с пулеметным вооружением. Эти «танки», по свидетельству Гудериана, для войны вообще не предназначались, их создавали для учебных целей, для накопления первоначального опыта. 1226 танков имели 20-мм пушки. Чтобы оценить эту «пушку», нужно вспомнить, что в то время в ряде стран, например в Японии и Швеции, выпускали противотанковые ружья этого калибра. Танков с жалкими 37-мм пушками было 98. Танков с короткоствольными 75-мм пушками, именуемых в войсках «обрубками», «окурками» и более крепкими солдатскими терминами, — 211. Остальные — командирские машины без башен, без вооружения, в лучшем случае с одним пулеметом, который мог стрелять только вперед.

Полевая артиллерия Германии осталась на уровне Первой мировой войны.

Основа сухопутных войск — пехота, которая передвигалась пешим порядком. В каждой пехотной дивизии — шесть тысяч лошадей с телегами.

3600 самолетов тоже трудно признать силой, способной сокрушить весь мир. Среди этих самолетов дальних тяжелых бомбардировщиков — 0.

Кораблестроительную программу Германии планировалось завершить… в 1948 году. Если бы не началась война и если бы Великобритания за эти годы вообще никаких боевых кораблей не строила, то и тогда, по выполнении десятилетнего плана развития германского флота, он никак не дотягивал до мощи британского флота, тем более — объединенного британского и французского.

А за спиной Британии — весьма нейтральная Америка.

Против Гитлера — весь мир. Союзная Япония ничем ему помочь не могла.

Промышленность Германии работала в режиме мирного времени при катастрофической нехватке стратегического сырья, которое негде было взять даже при условии захвата почти всей континентальной Европы.

И с такими силами начинать мировую войну?

Если Гитлер и планировал войну, то никак не раньше второй половины 40-х годов. Но к этому моменту в США могло появиться (и действительно появилось) ядерное оружие. Вторая мировая война при таком раскладе просто не могла возникнуть.

Но она вспыхнула в 1939-м.

Есть множество свидетельств того, что и сам Гитлер, и окружающие его главари Третьего рейха 3 сентября 1939 г. были растеряны и подавлены, узнав о том, что Великобритания, а за ней и Франция объявили Германии войну.

«Что же нам теперь делать?» — вот реакция Гитлера.

Фюрер был потрясен, он такого разворота событий не ожидал и не предвидел.

Иоахим фон Риббентроп: «Гитлер не рассчитывал, что Англия начнет войну из-за Польши». (Между Лондоном и Москвой. Воспоминания и последние записи. М.: Мысль, 1996. С. 145.)

Генерал-фельдмаршал Э. фон Манштейн: «Гитлер был убежден, что западные державы в решительный момент опять не возьмутся за оружие. Он особенно подробно обосновал это мнение». (Манштейн Э., фон. Утерянные победы. М.: ACT, 1999. С. 27.)

Генерал-полковник Г. Гудериан: «Гитлер тешил себя иллюзиями, что страны Запада войну не объявят». (Panzer Leader. London. Futura, 1979. P. 66.)

Даже высшие руководители Советского Союза были согласны с мнением о том, что в 1939 году Гитлер не ждал объявления войны со стороны стран Запада, то есть о начале Второй мировой войны не помышлял.

Начальник ГРУ ГШ генерал армии П.И. Ивашутин: «22 августа 1939 г., за девять дней до нападения на Польшу, Гитлер на одном из совещаний заявил своим генералам: «В действительности Англия поддерживать Польшу не собирается». (ВИЖ. 1991. № 6. С. 6.)

Для Гитлера и его окружения объявление войны Великобританией, а затем и Францией было настоящим громом среди ясного неба. Главари Третьего рейха знали, что Германия к войне не готова. Подвоз стратегического сырья в Германию — в основном морем, а в море господствуют флоты Великобритании и Франции, тягаться с которыми невозможно даже теоретически.

Генерал-лейтенант Зигфрид Вестфаль: «Когда Геринг узнал 3 сентября, что Англия и Франция объявили войну Германии, он воскликнул: «Да поможет нам бог, если нам суждено проиграть эту войну!» (Вест-фаль З. Роковые решения. М.: 1958. С. 35.)

Альберт Шпеер: «3 сентября за ультиматумом западных держав последовало объявление войны. Гитлер после короткого периода растерянности утешал нас, как и себя, замечанием, что Англия и Франция объявили войну лишь для виду, чтобы не потерять лицо перед всем миром, и что, по его глубокому убеждению, объявление войны не будет сопровождаться военными действиями… Он неисправимо держался своего убеждения, что Запад слишком слаб, неспособен и упадочен, чтобы всерьез воевать. Может, ему было стыдно признаться другим, а главное, себе, что он столь глубоко заблуждался… В эти первые дни сентября, как мне кажется, Гитлеру едва ли было до конца ясно, что он неотвратимо развязал мировую войну». (Шпеер А. Воспоминания. Смоленск: Русич, 1997. С. 238–239.)

Тут речь про 3 сентября 1939 г. В 11 часов утра Великобритания объявила Германии войну. Через 6 часов войну объявила Франция. Но Гитлер все еще не верит, что это серьезно.

А утром 1 сентября Великобритания и Франция еще никак не реагировали на действия Германии. Гитлер был совершенно спокоен и никаких осложнений не ожидал. Мир пока еще ничего не понял и никак не откликался на первые столкновения в районе германско-польских границ.

И только заранее собранные в Москве таджики и нанайцы уже сообразили, что это не пограничный конфликт, не случайная перестрелка, не провокация, а начало Второй мировой войны! И, оценив обстановку, тут же, прямо утром, единогласно утвердили Закон о всеобщей воинской обязанности.

В тот момент ни британский парламент, ни американский конгресс, ни германский рейхстаг, ни польский сейм не расценивали вступление германских войск на польскую землю как начало Второй мировой войны. Полная ясность была только в Кремле. Сталевары и пастухи, хлопкоробы и лесорубы, некоторые из которых вообще не подозревали о существовании Польши и Германии, прямо утром 1 сентября 1939 г. сразу все поняли, точно оценили обстановку и тут же приняли единственно верное в тех условиях решение.

Более всего поражает дальновидность Маршала Советского Союза Ворошилова. Речь маршала — интеллектуальный подвиг. Мгновенное и единственно правильное решение депутатов Верховного Совета СССР можно как-то объяснить. Но как объяснить дьявольскую прозорливость маршала Ворошилова? Ведь он предложил принять новый закон 31 августа, когда никаких событий еще не случилось. В тот момент, когда маршал поднялся на трибуну, откашлялся, глотнул воды из стакана и начал говорить, до первого выстрела Второй мировой войны оставалось еще 13 часов 40 минут. Пожар еще не начинался, а мудрый стратег уже знал, когда и где полыхнет.

После войны широким народным массам надо было объяснить невероятную проницательность и небывалую скорость выработки столь ответственных решений. Ведь это было просто немыслимое достижение человеческого разума. Официальная кремлевская пропаганда изумительную сообразительность объяснила просто: «Эта мера была вызвана надвигающейся угрозой войны». (История Великой Отечественной войны Советского Союза. 1941–1945. М.: Воениздат, 1961. Т. 1. С. 460).

Странное объяснение. Много лет советским людям вдалбливали мысль о том, что война с Германией неизбежна. Мало того, в 1936-1937-1938 гг. в советской пропаганде утвердилась мысль, что грани между миром и войной нет: Гитлер — враг, не надо гадать, когда начнется война с Германией, она уже началась. Это вбивали в головы даже детям пятилетнего возраста:

Кругом пожар! В снегу следы!
Идут солдатские ряды.
И волокут из дальних мест
Кривой фашистский флаг и крест.
(А. Гайдар. Чук и Гек. М.: Детгиз, 1938)

Но странное дело: пока советскому народу внушали мысль о неизбежности войны против Гитлера, кремлевское руководство почему-то всеобщую воинскую обязанность в стране не вводило.

А 23 августа 1939 г. Гитлер стал другом, с ним был подписан Пакт о ненападении, и тут же кремлевское руководство вдруг остро почувствовало «надвигающуюся угрозу войны» и приняло решение о введении всеобщей воинской обязанности.

И вот вопрос: откуда Маршал Советского Союза Ворошилов 31 августа 1939 г. мог знать, что завтра утром начнется Вторая мировая война?

А ведь 31 августа Гитлер считал, что нападение на Польшу пройдет без осложнений, как введение войск в Рейнскую демилитаризованную зону, как присоединение Австрии и оккупация Чехословакии. Я поднял центральные немецкие газеты того времени. Ни одна германская газета ни 1, ни 2 сентября не писала о начале Второй мировой войны.

А Народный комиссар обороны СССР маршал Ворошилов все видел наперед. Никто никогда не заметил глубокого и мощного интеллекта у Маршала Советского Союза К.Е. Ворошилова. И в ясновидении его тоже никто никогда не заподозрил. И только однажды его просто озарило: чую войну! Советский маршал в Москве за день до событий и за тысячу километров от грядущего театра войны вдруг почувствовал, что вот завтра Германия нападет на Польшу и это будет не просто пограничным конфликтом двух европейских стран, но началом всемирного пожара.

Разгадка этого чуда проста. Маршал Ворошилов тут ни при чем. Своих собственных мыслей он никогда не высказывал, видимо, и не имел. Он говорил и делал только то, что было нужно Сталину.

Но как же Сталин догадался о том, что вот именно завтра утром начнется Вторая мировая война?

Загадки тут нет.

Сталин сам установил срок ее начала: договариваясь с Гитлером о разделе Польши, Сталин понимал, чем это обернется для Германии, Европы и всего мира. Протянув руку дружбы Гитлеру, Сталин в тот же момент приказал сочинить новый Закон о всеобщей воинской обязанности и собрать в Москве внеочередную сессию Верховного Совета для утверждения этого закона.

Теперь обратимся к тексту документа и постараемся понять его смысл.

Со времен окончания Гражданской войны в Советском Союзе не было всеобщей воинской обязанности, потому образовался многомиллионный запас молодых людей, которые никогда не служили в армии. Почти два десятка лет Сталин искусственно сдерживал численность своей армии и не призывал в нее всех, кого можно было бы призвать. В армию призывали только треть призывного контингента по вполне произвольному выбору. Кроме того, призывной возраст был преднамеренно завышен. Мобилизационный контингент накапливался, как тысячи тонн снега на горном склоне. Закон о всеобщей воинской обязанности, который был принят 1 сентября 1939 г., стал тем хлопком, от которого с гор срывается снежная лавина. Со стороны казалось, что Советский Союз продолжает жить в режиме мирного времени, мобилизация не была объявлена. Но Сталин, прикрываясь новым законом, начал резко увеличивать мощь Красной армии, призывая тех, кто раньше не служил. Кроме того, снизив призывной возраст с 21 г. до 19, а для некоторых категорий — до 18 лет, Сталин получил возможность призвать сразу всех, кому 19, 20 и 21 год, и некоторых, кому 18.

Интересно сравнить.

В 1939 году численность населения в Советском Союзе была примерно такой же, как и численность населения Российской империи перед Первой мировой войной.

У царя Николая перед Первой мировой войной в армии было 1,4 миллиона солдат и офицеров. У Сталина до начала Второй мировой войны в армии было 1,5 миллиона бойцов и командиров.

В августе 1914 года Россия вступила в Первую мировую войну, была проведена мобилизация, численность армии был доведена до 5,3 миллиона солдат и офицеров.

В сентябре 1939 г. Советский Союз официально как бы еще НЕ вступил во Вторую мировую войну и мобилизацию как бы НЕ проводил. Но численность Красной армии стремительно возрастала и к лету 1941 г. была доведена до 5,5 миллиона бойцов и командиров. И это не считая войск НКВД, НКГБ, железнодорожных войск НКПС, в которых у Сталина было еще 1,3 миллиона бойцов и командиров.

У Сталина в мирное время и без мобилизации армия была больше, чем у царя Николая в ходе мировой войны после проведения всеобщей мобилизации.

5,5 миллиона человек в армии и еще 1,3 миллиона в войсках НКВД-НКГБ-НКПС — это, как ни крути, армия военного времени. Ни одна страна в мирное время содержать такую армию не способна.

Один человек может очень долго держать в руках груз в пять килограммов. Но если ему дать в руки штангу весом в 200 кг, то даже очень сильный человек, даже чемпион мира, сможет ее держать только несколько секунд. Точно так и с армией. Чем она больше, тем выше нагрузка на государство. Содержать под ружьем почти семь миллионов бойцов и командиров долгое время не мог даже Сталин. Закон о всеобщей воинской обязанности от 1 сентября 1941 г. для самой массовой категории военнослужащих устанавливал срок службы в два года. Закон вступал в силу 1 сентября 1939 г., открыв шлюзы массового призыва.

Однако ровно через два года предстояло многие миллионы солдат отпустить домой. Если 1 сентября 1939 г. начался стремительный процесс наращивания мощи Красной армии, то через два года, 1 сентября 1941 г., неизбежно должен был начаться обратный процесс столь же стремительного сокращения армии. Страна подняла на свои плечи такой груз, который в мирное время она не могла долго и бесцельно держать.

Проще говоря, 1 сентября 1939 г. Сталин ввел новый закон и тем самым сам для себя установил крайний срок начала массовых боевых действий Красной армии: ДО 1 СЕНТЯБРЯ 1941 ГОДА.

Одно из двух:

— или после 1 сентября 1941 г. придется резко сократить армию, распустить миллионы солдат по домам и в самый разгар Второй мировой войны остаться без сил;

— или Советский Союз до 1 сентября 1941 г. должен ввести в дело миллионы своих бойцов.

Тут необходимо обратить внимание на небольшую, но важную деталь. В 1939 году Сталин оставил себе возможность в определенных условиях оттянуть нападение на Германию до 1942 г. Для этого существовало два механизма.

В августе и сентябре 1939 г. перед разделом Польши в армию были призваны сотни тысяч ранее служивших резервистов. Раздел Польши прошел без осложнений, потому всех ранее служивших Сталин отправил по домам, тем самым несколько сократив армию. Ведь приписной состав можно в любой момент вернуть назад.

Кроме того, у Сталина была возможность искусственно сдерживать и притормаживать призыв нового пополнения, призывать не всех сразу, а немного растягивая процесс.

Однако над головой Сталина многотонной чугунной гирей висела жуткая возможность и вероятность затухания войны между Германией, Великобританией и Францией. С сентября 1939 г. на морских и океанских просторах развернулась свирепая битва. Обе стороны несли грандиозные потери. Однако на суше армии Германии, Великобритании и Франции активных боевых действий не вели. И это беспокоило Сталина.

Вспоминает Хрущев: «Эта «странная война» вселяла некоторую тревогу в руководство Советского Союза. Мы опасались, не закончится ли она сговором между Англией и Францией, с одной стороны, и гитлеровской Германией — с другой?»

Затухание войны товарища Сталина не устраивало. Своими опасениями он, понятное дело, с народными массами не делился. Наоборот, выражал страстное желание как можно скорее положить конец войне.

30 ноября 1939 г. Сталин через газету «Правда» объявил на весь мир следующее:

«…а) не Германия напала на Францию и Англию, а Франция и Англия напали на Германию, взяв на себя ответственность за нынешнюю войну;

б) после открытия военных действий Германия обратилась к Франции и Англии с мирными предложениями, а Советский Союз открыто поддержал мирные предложения Германии, ибо он считал и продолжает считать, что скорейшее окончание войны коренным образом облегчило бы положение всех стран и народов;

в) правящие круги Англии и Франции грубо отклонили как мирные предложения Германии, так и попытки Советского Союза добиться скорейшего окончания войны».

Сталинское стремление к миру было чистосердечным и пылким. Об этом мы можем судить по совпадению дат и даже часов.

В ночь на 30 ноября 1939 г. наборщики «Правды» тщательно складывали мудрые сталинские слова в чеканные строки: «Скорейшее окончание войны коренным образом облегчило бы положение всех стран и народов». Именно в эту ночь командующий Ленинградским военным округом командарм 2 ранга К.А. Мерецков получил приказ о начале боевых действий против Финляндии в соответствии с ранее разработанным планом.

30 ноября в 8.00 ударила советская артиллерия, в 8.30 передовые отряды Красной армии пересекли границу Финляндии. Именно в это время советские люди разворачивали самую правдивую газету мира, читали заявления товарища Сталина о неоднократных и настойчивых «попытках Советского Союза добиться скорейшего окончания войны».

Через газеты Сталин заявлял одно, а в своем кругу, когда никто не мог подслушать, он говорил нечто прямо противоположное. После завершения «зимней войны» состоялось совершенно секретное совещание высшего командного состава РККА. 17 апреля 1940 г. на совещании выступил Сталин и высказал свои опасения о перспективах войны между Германией, Францией и Великобританией: «Воевать-то они там воюют, но война какая-то слабая, то ли воюют, то ли в карты играют. Вдруг они возьмут и помирятся, что не исключено». (Зимняя война 1939–1940. И.В. Сталин и финская кампания. М.: Наука, 1999. С. 273.)

Эти слова Сталина стали известны только через полвека и только потому, что Советский Союз развалился. Сталин в 1940 году такого исхода не предполагал, потому мог своим командирам говорить то, что его беспокоило.

Официально на весь мир: скорейшее окончание войны коренным образом облегчило бы…

В своем кругу, когда посторонних нет: ах, как бы они не помирились.

Не прошло и месяца, как 10 мая Германия нанесла внезапный сокрушительный удар по западным союзникам. Франция, Бельгия, Голландия, Люксембург, британские войска на континенте были сокрушены в ходе блистательных молниеносных операций.

И сталинский план, как тонущий крейсер, затрещал по линиям сварных швов.

Хрущев: «Сталин нарушил свою замкнутость и очень нервно выругался в адрес правительств Англии и Франции за то, что они допустили разгром своих войск. Сталин тогда очень горячился, очень нервничал. Я его редко видел таким. Он вообще на заседаниях редко сидел на своем стуле, а всегда ходил. Тут он буквально бегал по комнате и ругался, как извозчик».

Казалось бы, чего ругаться?

Миролюбивая Германия сокрушила агрессивную Францию и вышвырнула с континента войска злонамеренных британских империалистов. Вот бы и радоваться товарищу Сталину: европейская война затухает, так и не разгоревшись в мировую. Верный сталинский союзник Гитлер проучил поджигателей войны, неповадно им больше будет нападать на соседние страны!

Но это Сталину весьма не нравится.

Вялая война на Западе Сталину не по нутру: война какая-то слабая, то ли воюют, то ли в карты играют.

Германия решительно разгромила Францию, всех ее союзников, включая британские войска на континенте, — опять не так!

Что же ему надо?

Свой замысел Сталин высказал за много лет до начала Второй мировой войны: «Очень многое зависит от того, удастся ли нам оттянуть войну с капиталистическим миром, которая неизбежна… до того момента, пока капиталисты не передерутся между собой…» (Т. 10. С. 288.) Сталину нужна была ситуация, в которой «капиталисты грызутся как собаки». («Правда», 14 мая 1939 г.)

С сентября 1939 г. до мая 1940-го особой грызни на Европейском континенте не было. Потом Гитлер внезапно разгромил своих западных противников, но опять без особой грызни. Сталин ждал, когда все европейские страны, прежде всего Германия, обессилят себя войной. Но боевые действия 1940 г. не ослабили, а резко усилили Германию.

Было отчего товарищу Сталину бегать по кабинету и матерно ругаться.

Тут меня и перебьют вопросом. Если Сталин планировал воспользоваться войной в Европе для того, чтобы нанести внезапный удар по Германии и освободить Европу от гитлеризма, то почему не нанес этот удар летом 1940 г., в момент разгрома Франции. Ведь возможность представилась просто невероятная!

Действительно, в конце июня 1940 г. в Европе возникла ситуация, лучше которой вообразить невозможно. Польша, Чехословакия, Франция, Бельгия, Голландия, Люксембург, Дания, Норвегия разгромлены и оккупированы германскими войсками. Вся германская авиация — во Франции. Все танки там. Вся тяжелая артиллерия. Самые талантливые генералы. Все отборные войска. К концу операции германские тылы растянуты, техника требует ремонта, запасы ГСМ и боеприпасов почти полностью исчерпаны… А на советско-германской границе только десять германских пехотных дивизий. Без единого танка. Без тяжелой артиллерии, без авиационной поддержки и прикрытия. И румынскую нефть можно взять почти голыми руками, после чего гитлеровские танки, самолеты, артиллерийские тягачи, автомобили и мотоциклы, линкоры и крейсера, эсминцы, тральщики и подводные лодки просто замрут на месте.

Отчего же Коба не воспользовался ситуацией?

Оттого, что ситуация возникла внезапно.

Никто, включая Сталина, не предполагал столь быстрого падения Франции. Этого, кстати, не ожидал и сам Гитлер.

Летом 1940 г. представилась просто великолепная возможность для разгрома Германии. Но Сталину надо было тайно отмобилизовать и выдвинуть к границе дивизии, корпуса и армии Первого стратегического эшелона, развернуть в районе границ 250 новых аэродромов, командные пункты, узлы связи, госпитальную базу, подвести и выложить на грунт сотни тысяч тонн боеприпасов, запасных частей, инженерного имущества, вынести к границам базы ГСМ, перебазировать авиацию, обеспечить войска топографическими картами, планами первых операций, перевести промышленность и железные дороги на режим военного времени, отмобилизовать и выдвинуть из глубины страны Второй стратегический эшелон, заблаговременно отпечатать плакаты с зовущей Родиной-матерью, заказать «Великий день настал» Шостаковичу и «Священную войну» Александрову, решить еще массу всевозможных проблем.

Это как запуск ракеты на Марс. Не учтешь самую дурацкую мелочь — может грохнуть на старте.

Одним днем в столь грандиозном предприятии не обойдешься. И двумя месяцами тоже. А дальше — осень и зима. С раскисшими аэродромами, дождями, туманами, нелетной погодой. И Сталин решил: не сейчас, а в первый подходящий момент.

Но первый подходящий — не раньше 1941 г.

Ждать следующего, 1942 г. Сталин тоже не мог. После молниеносного разгрома Франции война между Великобританией и Германией могла в любой момент завершиться как совершенно бесперспективная для обеих сторон. У Британии не было такой армии, чтобы сокрушить Германию на континенте, у Германии не было такой авиации и такого флота, чтобы сокрушить Британию на островах. Пат. В этой ситуации любой игрок протягивает руку противнику: ничья. И Гитлер руку протянул.

После разгрома Польши 6 октября 1939 г. Гитлер обратился к правительствам Великобритании и Франции с предложением о заключении перемирия и созыве мирной конференции. Об этих предложениях писал 30 ноября 1939 г. и сам Сталин: «После открытия военных действий Германия обратилась к Франции и Англии с мирными предложениями, а Советский Союз открыто поддержал мирные предложения Германии».

После разгрома Франции Гитлер вновь обратился к Великобритании с предложениями о мире.

Если бы Черчилль кивнул Гитлеру, Вторая мировая война тут же и погасла…

А это рушило все сталинские расчеты. Поэтому после разгрома Франции оттягивать нападение на Германию до 1942 г. стало не только бессмысленно, но и опасно. Если война в Европе прекратится, то Сталин не только останется один на один с Гитлером, но и потеряет моральное право «освобождать».

Одно дело напасть на Германию в ситуации, когда Гитлер подмял Европу и продолжает войну. Тогда Сталин выступает освободителем. Тогда его поддержит весь мир.

Другое дело: война в Европе прекратилась, собрана мирная конференция, чтобы разрешить все проблемы Европы, и тут нападает Сталин… В этом случае он не освободитель, но агрессор, империалист, завоеватель.

Теперь допустим, что летом 1941 г. Гитлер не напал на Сталина и Сталин не напал на Гитлера. Представим себе, что Советский Союз в июле и августе 1941-го так и остается вне большой войны. И вот подходит 1 сентября. Сталину предстоит отпустить по домам миллионы солдат и остаться с очень маленькой армией. Мог ли он решиться на такой шаг, если соседом — Гитлер?

Нет. На это ни один здравомыслящий человек пойти не мог.

Что же оставалось?

Оставалось в любом случае до 1 сентября 1941 г. бросить миллионы бойцов в боевые действия.

А нельзя ли было миллионы солдат задержать в армии после 1 сентября 1941 г.?

Если бы Советский Союз до этой даты бросил в сражения свои фронты и армии, тогда никаких проблем. Солдат должен воевать, пока продолжается война. До победы.

Но если бы Советский Союз до этой даты активных боевых действий не развернул, то задержать солдат в армии было бы невозможно. Чтобы это понять, надо вернуться на несколько десятилетий в прошлое.

В 1905 году в России разразилась революция. Она не завершилась свержением монархии. Революцию удалось подавить. В 1905 году падение династии Романовых удалось оттянуть еще на 12 лет, до 1917 г. Но и в 1905 году ситуация была очень серьезной. На грани крушения. Все висело на волоске. Царь Николай вполне сознавал смертельную опасность режиму. Надо было на что-то решаться. Главной опорой царя была армия. В то время она состояла из двух неравных частей:

— гвардия;

— вся остальная армия.

Гвардия была относительно небольшой в сравнении с остальной армией — 5–7 % от всей численности вооруженных сил России. В начале XX века в русской гвардии было три артиллерийских бригады, 16 пехотных и 13 кавалерийских полков. Это была настоящая элита. Вся гвардия находилась в столице империи, а обыкновенные части были разбросаны по всей стране. В случае войны гвардейские полки воевали вместе со всей армией, но только на самых важных, решающих и опасных участках фронта. Офицерский состав гвардии комплектовался из высшего дворянства. Солдат отбирали с особой тщательностью. В гвардию попадали самые рослые, физически крепкие и морально устойчивые новобранцы. Гвардия имела невероятные привилегии в сравнении с остальной армией. Рядовой солдат гвардии получал жалованье в три раза выше, чем такой же солдат в обыкновенном полку, не говоря уж о том, что солдата гвардии гораздо лучше одевали и кормили, что жил он в несравненно лучших условиях. А офицер гвардии не только больше получал, но и его воинские звания имели иной вес. Например, капитан гвардии был официально равен по положению армейскому полковнику, а подполковник гвардии — армейскому генерал-майору.

Сама гвардия тоже была не однородной. В ней была установлена строгая иерархия полков. Самым высшим по положению был Лейб-гвардии Преображенский полк. Первым полковником в этом полку был Петр Великий, который создал как этот полк, так и всю русскую гвардию. После Петра по традиции все мужчины царской семьи проходили службу в этом полку, а все русские императоры, как мужского, так женского пола, включая Елизавету и Екатерину II, при восшествии на престол получали звание полковника Преображенского полка. Этот полк был элитой элит.

Но и в нем была своя элита — первый, он же Государев, батальон.

Этот батальон располагался непосредственно рядом с Зимним дворцом и нес его охрану. Первый батальон Преображенского полка возвышался над остальной гвардией в такой же степени, как вся гвардия над остальной армией. По традиции именно в этом батальоне служил наследник престола. Например, будущий император Николай II перед вступлением на престол прошел в Государевом батальоне все командные инстанции, до командира батальона включительно.

И вот революция 1905 г. Царь Николай II понимал, что главная опора — гвардия. Ее надо увеличить. Но как? Очень просто. Солдат в гвардии служил тогда 6 лет. Николай решил всех, кто уже отслужил, пока домой не отпускать. Ведь это самые опытные бойцы…

И случилось невероятное. Нет, нет, не восстание. Просто солдаты написали царю письмо с требованием отпустить всех, у кого срок службы завершился. Если была бы война, писали они, то мы бы продолжали служить до победы или до смерти. Но войны нет. Зачем же задерживать на службе верных защитников? Разве революционные волнения в стране — это уважительная тому причина?

Самое удивительное, что письмо царю было написано не какими-то вообще солдатами гвардии, а солдатами самого лучшего полка — Преображенского. И не какого-то там батальона, а именно солдатами первого, Государева батальона.

Тут надо внести уточнение. В подавлении революции 1905 г. гвардии принадлежала решающая роль. Например, 9 января 1905 г. солдаты Лейб-гвардии Преображенского полка расстреляли демонстрацию перед Зимним дворцом. В декабре того же года Лейб-гвардии Семеновский полк подавил вооруженное восстание в Москве. Солдат гвардии подчинялся железной дисциплине. Он четко выполнял все свои обязанности. Приказали стрелять в толпу, он стрелял. Однако только до тех пор, пока продолжалась его служба. 6 лет истекло, войны нет, значит, пора возвращаться домой. Ничего, кроме войны, его на службе больше удержать не могло. Даже приказ императора. Любимого императора. Даже того, который совсем недавно был командиром этого самого батальона.

Для Николая II, как и для всего его окружения, письмо солдат Государева батальона было хуже любого бунта и любой революции. Николай понял, что с огнем шутить нельзя. И приказал немедленно всех, кто свой срок отслужил, с благодарностью отпустить по домам.

И выхода у Николая не оставалось. Если нельзя положиться на штыки гвардии, значит, надо менять что-то в государстве. И царь начал реформы.

Но было поздно…

В Первой мировой войне практически вся гвардия России погибла. Те, кого набрали в гвардию в ходе войны взамен погибших, носили ту же форму, служили в тех же полках с гордыми именами. Но это были уже другие люди, те, кого в мирное время вообще на службу не брали.

Первая мировая война окончательно добила династию Романовых. И защищать ее на этот раз было некому.

Какое же отношение вся эта история имеет к Сталину, Гитлеру и ко Второй мировой войне?

Самое прямое.

Сталин внимательно изучал ошибки русских царей — своих предшественников на всероссийском троне.

Сталин, например, полностью гарантировал свою власть от новых революций. Он ввел такую систему, при который каждый человек должен был или погибнуть, или совершить какую-то подлость в отношении окружающих людей. Сталин сделал все население страны соучастником своих преступлений. Сталинская власть была гораздо сильнее и крепче, чем это кажется со стороны. Десятки миллионов подлецов знали, что если сталинская власть рухнет, то тайная подлость станет известна окружающим. Потому огромные массы людей собственную безопасность не отделяли от безопасности сталинского режима.

Сталин ясно понимал, что можно делать с народом и армией, а чего делать нельзя ни при каких обстоятельствах.

Сталин четко усвоил урок, который преподнес Николаю Второму Государев батальон Лейб-гвардии Преображенского полка: солдат должен точно знать, когда завершается срок его службы. После того как солдат отслужил, его надо немедленно отпустить домой… Или начинать войну.

А вывод такой: если бы Сталин планировал начало активных боевых действий Красной армии на более поздний срок, например на 1942 год, тогда бы он и Закон о всеобщей воинской обязанности вводил бы не 1 сентября 1939 г., а позже.