|
||||
|
|
Диагноз В «Письмах из мертвого дома» Достоевский писал: «Кто бы ни испытывал власти, полной возможности унижать другое человеческое существо… до самой крайней степени унижения, хочешь не хочешь, утрачивает власть над собственными чувствами. Тирания — это привычка, она имеет способность развиваться, она в конце концов развивается в болезнь… Человек и гражданин умирают в тиране навсегда». Итак, по Достоевскому, тирания развивается в болезнь. А может быть, наоборот? Спорный вопрос. Как это было у Сталина и Гитлера? Прежде чем попытаться разобраться в этом, обратимся к истории. Оказывается, за практическое осуществление коммунистических идей, невозможное без установления диктатуры (как прежде всего признали сами большевики), почему-то взялись люди психически неполноценные. Возможно, потому, что и сама эта затея была в принципе нездоровая? Начнем с Ленина. Возьмем воспоминания о нем Н. Валентинова, близко знавшего Ильича задолго до того, как тот стал вождем. Валентинов пишет: «В своих атаках, Ленин сам в том признавался, он делался „бешеным“. Охватывавшая его в данный момент мысль, идея властно, остро заполняла весь его мозг, делала одержимым… За известным пределом исступленного напряжения его волевой мотор отказывался работать. Топлива в организме уже не хватало. После взлета или целого ряда взлетов начиналось падение энергии, наступала психическая реакция, атония, упадок сил, сбивающая с ног усталость. Ленин переставал есть и спать. Мучили головные боли. Лицо делалось буро-желтым, даже чернело, маленькие острые монгольские глазки потухали. Я видел его в таком состоянии… После лондонского съезда партии он точно потерял способность ходить, всякое желание говорить, почти весь день проводил с закрытыми глазами. Он все время засыпал… В состоянии полной потери сил он был и в Париже в 1909 году после очередной партийной склоки. Он убежал в деревушку Бон-Бон, никого не желая видеть, слышать, и только после трех недель жизни „на травке“ превозмог охватившую его депрессию… Опустошенным возвратился он с Циммервальдской конференции в 1915 году, где истово сражался за претворение империалистической войны в гражданскую. Он искал отдыха в укромном местечке Соренберг, недалеко от Берна… Вдруг ложится на землю, вернее, точно подкошенный падает, очень неудобно, чуть не на снег, засыпает и спит как убитый». Таких свидетельств много. Уже только по ним психиатр может сделать вполне конкретные выводы, но и так ясно, что с психикой у Ильича не все было в порядке. В повседневной жизни болезненное состояние Ленина выражалось в таких руководящих наставлениях: «Ничто в марксизме не подлежит ревизии. На ревизию один совет: в морду!» По этому поводу Валентинов замечает: «Здесь дело не в одном только расхождении в области философии. Здесь причиной — невероятная нетерпимость Ленина, не допускающая ни малейшего отклонения от его, Ленина, мыслей и убежденности… Философские дебаты с Лениным, мои и других, имеют большое продолжение, а главное — историческое заключение, похожее на вымысел, на бред пораженного сумасшествием мозга… „Философская сволочь“, — так Ленин называл всех своих оппонентов в области философии». Валентинов пишет о книге Ленина «Материализм и эмпириокритицизм»: «Беснование сделало книгу Ленина уникумом — вряд ли можно найти у нас другое произведение, в котором была бы нагромождена такая масса грубейших ругательств по адресу иностранных философов… У него желание оплевать всех своих противников; он говорит о „ста тысячах плевков по адресу философии Маха и Авенариуса…“». Взяв в свои руки власть в 1917 году, Ленин от плевков перешел к высылке своих оппонентов из России за границу, к концлагерям и массовому террору. Теперь уже широко известно, что последние два года жизни он пытался руководить страной, будучи практически недееспособным, причем отказала ему прежде всего голова. Что у него началось раньше: болезнь или тирания? Таких воспоминаний о Ленине много, просто они до нас не доходили, их от нас прятали, точно так же как и подлинную биографию Сталина. Вот, например, наброски к портрету Ленина, сделанные писателем А. Куприным, которому довелось встретиться с вождем в 1919 году: «Ночью, уже в постели, без огня я опять обратился памятью к Ленину, с необычайной ясностью вызвал его образ и испугался… В сущности, — подумал я, — этот человек, такой простой, вежливый и здоровый, — гораздо страшнее Нерона, Тиверия, Иоанна Грозного. Те, при всем своем душевном уродстве, были все-таки люди, доступные капризам дня и колебаниям характера. Этот же — нечто вроде камня, вроде утеса, который оторвался от горного кряжа и стремительно катится вниз, уничтожая все на своем пути. И при том — подумайте! — камень в силу какого-то волшебства — мыслящий! Нет у него ни чувств, ни желаний, ни инстинктов. Одна острая, сухая непобедимая мысль: падая — уничтожаю». А вот другой писатель, Л. Андреев. Ленина он не видел, но пишет не только о нем, но и — пророчески! — о Сталине: «Ты суров, Ленин, ты даже страшен… Или ты не один? Или ты только предтеча? Кто же еще идет за тобою? Кто он, столь страшный, что бледнеет от ужаса даже твое дымное и бурое лицо?.. Густится мрак, клубятся свирепые тучи, разъяренные вихрем, и в их дымных завитках я вижу новый и страшный образ: царской короны на царской огромной голове. Кто этот страшный царь? Он худ и злобен — не Царь-Голод ли это? Он весь в огне и крови…» В советских исторических исследованиях и в литературе на исторические темы (художественной и документально-публицистической) не уделялось должного внимания проблеме элементарного человеческого здоровья, на печатных страницах действующие лица обладали определенными взглядами, убеждениями, реже — чувствами, а об их повседневном самочувствии, здоровье умалчивалось. На Западе такой традиции нет, там здоровье человека рассматривают в комплексе с другими проблемами — житейскими, политическими и т. п. Обратимся к одному конкретному примеру. У нас написано немало исторических и публицистических работ о таком эпохальном событии, каким явилась конференция антигитлеровской коалиции, состоявшаяся в Ялте в феврале 1945 года. Именно эта встреча в верхах определила послевоенное устройство мира. В ней приняли участие президент США Рузвельт, английский премьер-министр Черчилль и Сталин. Не припомню, чтобы у нас писали о том, что все трое лидеров к тому времени были очень больными людьми, недаром в западной прессе писали, что в Ялте встретились «три человека, сидевшие под надзором и опекой своих личных врачей, подобно трем одряхлевшим беззубым львам». Уточним: если двух западных лидеров сопровождали их личные врачи, то вместе со Сталиным в Ялту прибыла целая медицинская бригада. В связи с этой конференцией здоровье Черчилля и Рузвельта широко комментировалось на Западе, а вот самочувствие Сталина, как всегда, было главным государственным секретом. Ни у нас, ни на Западе общественность не узнала, что вскоре после конференции у Сталина случился инфаркт. Постоянный интерес западной общественности к состоянию здоровья своих политических лидеров не является следствием только обывательского любопытства, просто люди там не желают доверять свои судьбы больным людям, облеченным большой властью. Кстати, если провести самый поверхностный анализ того, как проходила упомянутая выше конференция в Ялте и какие решения она приняла, то можно убедиться, что ее явные просчеты были связаны непосредственно с плохим самочувствием троих лидеров. За свои сорок пять лет активной работы в журналистике, с 1947 по 1992 год, я не раз убеждался в том, как большая политика страдает от состояния здоровья и самочувствия ее лидеров. Известны самодурство и взбалмошность Хрущева, при нормальной психике их быть просто не могло. Последние годы своего правления был практически недееспособным Брежнев. В качестве корреспондента «Огонька» я сопровождал его в многочисленных зарубежных поездках и видел, в какой жалкий спектакль они превращались из-за его постоянного недомогания. Эту же дурную традицию развил и приумножил Б. Ельцин. Но обратимся к здоровью Гитлера и Сталина. С фюрером в этом смысле дело обстоит проще. В архивах сохранились его лабораторные анализы и результаты других медицинских исследований. Сталин же собирать и хранить эти документы не разрешал. Тем не менее до нас дошли кое-какие свидетельства на эту тему. Большую ценность представляют мемуары Н. Петровой, они посвящены жизни и деятельности профессора Д. Плетнева, который в течение нескольких лет был личным врачом Сталина. Петрова много лет была сотрудницей Плетнева, который незадолго до своего ареста передал ей свои записки. В середине 30-х годов он был брошен в ГУЛАГ, как и множество других лиц, близко знавших Сталина. Во время Великой Отечественной войны Петрова работала в госпитале, который в 1942 году захватили наступавшие немцы. В конце концов она оказалась на Западе, где ее воспоминания и были изданы на русском и английском языках. Так что Сталину все же не удалось до конца пресечь информацию о себе и своем здоровье. Приблизив к себе Плетнева, Сталин сделал правильный выбор, это был прекрасный специалист и незаурядный человек. Он был сыном деревенского сапожника (не потому ли приглянулся вождю?), но сумел с помощью местного священника добиться государственной стипендии, которая позволила получить медицинское образование. Еще до Октябрьской революции он стал одним из самых известных в России кардиологов. Не случайно с 1927 года он — главный врач кремлевской поликлиники и личный врач Сталина. В дошедших до нас записках Плетнева мы знакомимся с портретом Сталина, который написан рукой одаренного человека и к тому же выдающегося медика: «Сталин обладал неустрашимостью и мужеством льва, умом змеи, слабостью и трусостью зайца, и все это одновременно! Он плохо переносил физическую боль, и боли в суставах иногда доводили его до исступления. Он не терпел возражений, был склонен к хвастовству и любил лесть. Он обладал широким кругозором, проницательностью, изворотливостью, гибкостью и сильной склонностью к авантюризму. Однако одних лишь духовных его способностей было бы недостаточно для успешного восхождения, если бы не дьявольская хитрость и коварство и поразительное знание человеческой души со всеми ее слабостями. Он был упрямым, последовательным и обладал невиданной силой воли и железными нервами. Обмануть его, стоя перед ним, было очень трудно, потому что возникало впечатление, что его глаза видят тебя насквозь… По выражению лица невозможно было угадать его истинных мыслей. Иногда он казался обманчиво радушным и дружелюбным, в то время как испытывал к этому человеку только вражду и ненависть. Он страдал только двумя расстройствами: манией величия и манией преследования». Остается добавить, что в 1937 году Плетнев поставил своему главному пациенту диагноз — «параноидальный психоз» (мы к этому дальше еще вернемся) и вскоре исчез в недрах ГУЛАГа. Еще несколько слов о здоровье Сталина. Выше упоминалось о тяжелой оспе, которую он перенес в пятилетнем возрасте. Есть веские подозрения, что в молодости Сталин болел туберкулезом, короче говоря, вообще хорошим здоровьем не отличался. Но все это относится к терапии. Большой интерес представляют свидетельства о его психике. Специалисты обращают внимание на то, что маленького Иосифа и его мать постоянно избивал пьяный отец, домашний тиран. Друг юности Сталина, И. Иремашвили, вспоминал, что эти избиения и издевательства оставили неизгладимые следы в душе сына буйного сапожника. Сто лет назад Иремашвили написал поистине пророческие слова: «Незаслуженные избиения мальчишки сделали его таким же жестоким и бессердечным, как его отец. Он был убежден в том, что человек, которому должны подчиняться другие люди, должен быть таким, как его отец, и потому в нем вскоре выработалась глубокая неприязнь ко всем, кто был выше него по положению. С детских лет целью его жизни стала месть, и этой цели он подчинил все, в нем непрерывно и однозначно накапливалась ненависть». Оставшись единственным ребенком, к тому же с искалеченной рукой, Иосиф был для матери как свет в окошке, она жизнь свою положила на то, чтобы вырастить его и дать ему образование. Ее гипертрофированная болезненная любовь к сыну тоже наложила свой отпечаток на формировавшийся характер забитого мальчишки. Затем он из беспросветной нужды и горя в родном доме оказался в крайне нездоровой казарменной атмосфере церковного училища, а потом — в семинарии, где процветали жестокость воспитателей, слежка, стукачество, зубрежка… Тот же Иремашвили писал: «Сталин покинул семинарию, исполненный горькой и злобной ненавистью к школьному начальству, буржуазии и всему тому, что было в стране воплощением царизма». В абсолютно схожих условиях проходило детство Гитлера (с той только разницей, что не было отчаянной бедности, как у Сталина). Схожими оказались и результаты, к которым привело обоих тяжелое детство. Недаром специалисты, изучавшие психику Гитлера и Сталина, обращали внимание на их болезненность в детстве, ведь здоровый дух предпочитает пребывать в здоровом теле, а не больном. Так, у Гитлера с раннего детства был больной желудок, причем врачи считали, что это было не органическое, а нервное заболевание. Фюрера всю жизнь преследовали колики в животе, и он соблюдал строгую вегетарианскую диету. Несмотря на это, Гитлера постоянно мучили газы, что часто приводило к весьма неловким ситуациям, особенно при сильных психических нагрузках. Как и Сталин, Гитлер в молодости переболел туберкулезом и постоянно страдал из-за болезни дыхательных путей. С возрастом к тому и другому подобралась гипертония, сердечно-сосудистая недостаточность. К тому же до 1933 года фюрер был страстным курильщиком, а Сталин вообще не выпускал свою трубку из рук. С самых ранних лет у Гитлера начались нелады с левой рукой (как у Сталина), что заметно уже на первом кинохроникальном кадре, на котором фигурирует Гитлер. Кинокадры также безошибочно свидетельствуют, начиная с 1941 года, о болезни Паркинсона у фюрера, синдром этот носил левосторонний характер. Гитлера и Сталина окончательно сближает жестокий коронарный склероз. Как тут не вспомнить, что Иван Грозный и Петр I были насквозь больными людьми… Медицинские специалисты объясняют ярко выраженные психические и органические аномалии у Гитлера и Сталина эпидемическим энцефалитом, который оба, похоже, перенесли в детстве. Этим же заболеванием некоторые специалисты объясняют и увечье левой руки Сталина. Науке известны так называемые «постэнцефалитные псевдопсихопатические» симптомы. Так, специалисты утверждают: «В юношеском поведении Гитлера можно усмотреть прообраз стадии недостойного поведения, свойственной человеку, перенесшему юношескую форму эпидемического энцефалита, что позволяет говорить о некоем психопатическом процессе, результатом которого явилось изменение характера в сторону морального безумия, для которого характерны патологическое отсутствие способности к моральной оценке, абсолютный эгоизм, эмоциональная холодность и полнейшая беспардонность». Следует еще раз напомнить, что в годы правления обоих диктаторов тема их здоровья была смертельно опасной для тех, кто решался к ней прикоснуться. Вот только одна такая история. Бывший одноклассник Гитлера, О. Васнер, в годы второй мировой войны служил на южном участке советско-германского фронта и как-то рассказал своим однополчанам о том, что случилось с будущим фюрером, когда тому было восемь лет. Никто, кроме них, никогда не узнал бы об этой истории, если бы она не сохранилась в протоколах военного суда над Васнером, которые много лет спустя были даже опубликованы. Из протоколов следует, что Васнер сказал своим сослуживцам следующее: «Ах, этот Адольф! Да он с детства придурковат, ему же козел пол-пиписьки откусил!.. (Эту историю Васнер рассказал, когда звезда фюрера начала закатываться из-за поражений на нашем фронте. — В. Н.). Ну да, я сам видел, — продолжал свой рассказ Васнер. — Адольф поспорил, что написает козлу в пасть. Мы над ним посмеялись, а он сказал: „Пошли на луг, там козел пасется“. Пришли на луг, я зажал козла между ног, другой парень раздвинул ему зубы палкой, и Адольф написал козлу в пасть. Он еще не кончил писать, а парень выдернул палку, козел подпрыгнул и укусил Адольфа за письку. Адольф заорал и с воем убежал». Кто-то настучал на солдата Васнера, его судили и приговорили к смертной казни «за подлую клевету на фюрера и разложение вермахта». Васнер клялся, что его рассказ — «святая правда», но все равно был казнен. Да, давать более или менее полные оценки состоянию здоровья Сталина и Гитлера дело непростое. Вот что, например, пишет в этом плане о Сталине уже цитировавшийся выше историк Илизаров: «На его поведении сказывались маниакальная подозрительность, бешеные вспышки гнева, крутые перепады настроения, проистекавшие в свою очередь и из его болезней. Он был физическим уродом. Полупарализованная отсыхающая левая рука — неизлечимая генетическая болезнь Эрба. Сросшиеся пальцы левой ноги — причина „утиной“ походки. Приступы мучительной невралгии, плохой сон. Говорят о трусости Сталина — вот во время войны не бывал на фронтах. Загляните в медицинскую энциклопедию — чем сопровождается хроническая дизентерия, как истощает нервы, в каком напряжении держит человека. Известно, что произошло на Минском шоссе, когда верховный главнокомандующий после первых побед над немцами под Москвой решил отправиться в действующую армию…» Но пора перейти к тому, что можно назвать психограммами Сталина и Гитлера, они очень схожи. Самой характерной чертой обоих диктаторов, по мнению специалистов, можно считать некрофилию, которая определяется по-научному так: «Страстная тяга ко всему мертвому, прогнившему, разложившемуся и больному; страсть превращать все живое в неживое; страсть к разрушению ради разрушения». Деятельность обоих диктаторов дает немало примеров, подтверждающих этот тезис. Так, уже не раз цитировавшийся выше А. Шпеер писал в своих мемуарах о приказе Гитлера о «выжженной земле», отданном в сентябре 1944 года: «Полному уничтожению подлежали не только промышленные объекты, станции водо-, газо- и электроснабжения, телефонные станции, но и вообще все, необходимое для жизнеобеспечения: документы, по которым выдавались продовольственные карточки, акты гражданского состояния и сведения о прописке, банкноты; запасы продовольствия должны быть уничтожены, крестьянские подворья сожжены, скот забит. Даже произведения искусства приказано было уничтожать: памятники архитектуры, дворцы, замки, церкви и театры также надлежало разрушать». Не говоря уже об истреблении евреев, можно вспомнить о том, как Гитлер планировал уничтожение целых наций. А Сталин, как известно, словно соревновался с фюрером в геноциде против целых народов (организованный им голод на Украине, выселение кавказских народностей и т. п.). В последние свои дни в осажденном бункере Гитлер не скрывал от своих приближенных, что прихватил бы с собой на тот свет всех своих подданных, поскольку они, проиграв войну, не заслужили лучшей участи. А Сталин планомерно занимался геноцидом против собственного народа. Жажда убийства была в Гитлере и Сталине настолько велика и так их захватывала, что их озабоченность массовым уничтожением людей была сильнее заинтересованности в политических и военных делах. Специалисты единодушно отмечают у обоих диктаторов склонность к садизму. Так, Гитлер несколько раз просмотрел документальные кинокадры, запечатлевшие пытки и казни участников покушения на него в 1944 году. Сталин лично предлагал пытки для своих жертв, причем не только физические, но и моральные, он официально приказал пытать заключенных по всей стране. Также едины медики и в том, что Гитлер и Сталин в равной степени обладали всеми признаками интенсивного нарциссизма (самовлюбленность, мания величия). Что характеризует такую психопатическую личность? «Только он сам, — утверждают специалисты, — его собственные вожделения, мысли и желания. Он бесконечно говорит о своих идеях, своем прошлом, своих планах. Мир его интересует только как предмет собственных вожделений и планов. Люди интересуют лишь настолько, насколько они могут служить его целям или быть использованы в этих целях. Он знает все и всегда лучше, чем другие. Уверенность в правильности собственных идей и планов является типичным признаком интенсивного нарциссизма». Современная наука среди причин, способствующих возникновению садизма и нарциссизма, называет те, которые порождают у ребенка или у взрослого человека чувство бессилия. Жестокие избиения детей вызывают у них сильный страх, когда они становятся жертвой садизма отца или другого взрослого человека. Подобные условия существовали в детстве у Гитлера и у Сталина, их собственный садизм стал, можно сказать, «превращением бессилия во всесилие», стал как бы «религией духовных калек». В основе садизма Сталина и Гитлера лежит страстное желание «обладать абсолютной и ничем не ограниченной властью над живым существом, будь то мужчина, женщина, ребенок или целая национальная группа». Это все термины из научных исследований, посвященных Гитлеру и Сталину. Вот еще цитата: «Власть, позволяющая доставлять другим физическую боль и душевные страдания, приносила Сталину не только величайшее чувственное наслаждение, подтверждение абсолютного господства. Ощущение абсолютной власти над живыми существами создавало у него иллюзию того, что он может решить проблему существования человека. Такая иллюзия является объектом страстного вожделения для людей, подобных Сталину, людей, лишенных творческой силы и малейшей искры радости». Из упоминавшегося комплекса неполноценности у Сталина и Гитлера проистекает (в дополнение ко всему прочему) и стремление принизить, уничтожить всех более достойных и способных соперников, причем любыми средствами. «При выборе средств… у него полностью отсутствовало чувство добра и зла, отсутствовал моральный императив», — так сказал о Гитлере О. Дитрих, возглавлявший при нем печать рейха. Но ведь это и точная характеристика Сталина! О психике Гитлера и Сталина на Западе написано немало работ. Их общий итог подводит известный специалист по истории обоих диктаторов, английский ученый А. Буллок. Он справедливо считает, что у Сталина и Гитлера не было органического психического заболевания, такого, как, скажем, шизофрения, но они оба были параноиками. Вот как расшифровывается этот термин по-научному: «Стойкое психическое расстройство, проявляющееся систематизированным бредом (без галлюцинаций), который отличается сложностью содержания, последовательностью доказательств и внешним правдоподобием (идеи преследования, ревности, высокого происхождения, изобретательства, научных открытий, особой миссии социального преобразования и т. д.). Все факты, противоречащие бреду, отметаются; каждый, кто не разделяет убеждения больного, квалифицируется им как враждебная личность… Борьба за утверждение, реализацию бредовых идей непреклонна и активна». Очень важно, что научная характеристика паранойи, из которой сделана эта выписка, подчеркивает: «Явных признаков интеллектуального снижения нет». Для лучшего понимания этого феномена можно привести нижеследующий отрывок из статьи известного советского психиатра А. Личко о еще одном знаменитом параноике — Иване Грозном:
Автор этой статьи профессор Личко заявил, что когда он писал ее, то имел в виду не только Ивана Грозного, но и Сталина (статья написана и опубликована в 1965 году). Личко считает, что поведение обоих тиранов отличается поразительной схожестью. То же самое можно сказать и о Гитлере. Можно лишний раз подытожить признаки параноидального психоза: мания преследования, мания власти, мания величия. Нет нужды заглядывать в медицинские учебники, чтобы убедиться, кем были на самом деле Гитлер и Сталин, достаточно взглянуть на их дела и послушать, что они говорят и пишут. Так, Гитлер в свое время вещал: «На меня возложена историческая задача, и я ее выполню, ибо предназначен к тому провидением… Я верю, что такова была воля Всевышнего, пославшего оттуда в рейх мальчика, позволившего этому мальчику вырасти, стать вождем нации, чтобы затем предоставить ему возможность вернуть свою родину в лоно рейха». А вот еще свидетельство того же рода: «Гитлер заявил, — вспоминает один из его приближенных, — что он первым и единственным из смертных вознесся в статус сверхчеловека, в связи с чем его следует рассматривать не столько как человеческое, сколько божественное существо, которое стоит над законом и к которому неприменимы условности человеческой морали». Еще три высказывания фюрера — все о том же: «В течение почти двадцати лет огромных реальных успехов время было послушно мне и тем самым подтвердило, что я — непогрешимый, уникальный гений человечества»; «Когда мой взор парит высоко над землями Берхтесгадена и Зальцбурга вдалеке от повседневности, во мне вызревают гениальные творения, которые переворачивают мир. В эти мгновения я чувствую, что более не принадлежу к смертным»; «Я с сомнамбулической уверенностью иду путем, по которому ведет меня провидение». В таких случаях обычно говорят, что лечить уже поздно… О сталинской мании величия до нас дошло немало фактов и документов, одним из самых достоверных и ярких примеров является изданная в 1948 году «Краткая биография» вождя. В истории человечества, наверное, вообще трудно отыскать более льстивую книгу, чем эта. Понятно, что сам товарищ Сталин внимательнейшим образом изучил в ней каждое слово, понятно, что она тщательно отредактирована им и одобрена. Но самое главное в том, что сохранились те вставки, которые были вписаны в готовившуюся книгу лично Сталиным, его рукой! Вот некоторые из них:
В макете этой готовившейся к печати книги была такая фраза: «Сталин — это Ленин сегодня». Вождь переделал ее следующим образом: «Сталин — достойный продолжатель дела Ленина, или, как говорят у нас в партии, Сталин — это Ленин сегодня». Итак, мы процитировали самохарактеристики нацистского фюрера и советского вождя. Кто кого переплюнул?.. Перейдем теперь к истории, связанной со сталинской паранойей. Ее трагическим героем суждено было стать всемирно известному русскому ученому В. Бехтереву. Он был неврологом, психиатром и психологом, основателем своей научной школы. В 1908 году он организовал Психоневрологический институт (ныне — Институт имени Бехтерева), а в 1918 году — Институт по изучению мозга и психической деятельности. Для того чтобы наш рассказ стал более понятным читателю, скажем несколько слов о самом ученом. Владимир Михайлович Бехтерев обладал сильным и независимым характером и властей никогда не боялся. Он был настолько известным ученым, что его приблизили к царскому двору, причем он пользовался особой благосклонностью самого Николая Второго. В Петербурге тогда говорили, что царь, завидев из окна прибывшего во дворец Бехтерева, наказывал своим приближенным дать ученому все, что тот попросит, «не то он получит от меня больше». Авторитет Бехтерева в России и за ее пределами был огромен. Октябрьскую революцию он принял без колебаний. Был знаком с Лениным, дважды осматривал его во время последней болезни. Дружил с М. Калининым, одним из самых долговременных советских руководителей. То есть и при советской власти он оставался самим собой, был гордостью России, очень влиятельным человеком, обладал широкой натурой, не умел осторожничать, за словом в карман не лез. Ко всему этому надо добавить, что трагедия, к которой мы переходим, разыгралась в 1927 году, то есть тогда, когда массовый террор и страх еще не придавили наше общество. В конце декабря 1927 года Бехтерев приехал в Москву из Ленинграда для участия в работе съезда психиатров и невропатологов, на котором он был избран почетным председателем. 22 декабря его пригласили к Сталину на консультацию. Как известно, Сталин зря ничего не делал, а к помощи врачей (тем более не своих, личных) прибегать не любил, значит, приспичило ему обратиться к Бехтереву. Было известно, что Бехтерев ранее участвовал в нескольких консилиумах по поводу здоровья вождя, но они касались не психики Сталина, а его сухорукости, инсультов и неврологических расстройств. Бехтерева приглашали не как психиатра, а как невропатолога. Как стало известно уже в наше время, Сталин тогда впал в состояние тяжелой депрессии, именно этим и объяснялся вызов к нему Бехтерева, который провел с вождем несколько часов. Неизвестно, о чем говорили они, но можно с уверенностью предположить, что прославленный специалист не скрывал правды от великого вождя, не зная, что тем самым подписывает себе смертный приговор. Стало известно другое: в своем узком кругу Бехтерев сказал: «Диагноз ясный. Типичный случай тяжелой паранойи». На другой день Бехтерев совершенно неожиданно умер. До этого был в добром здравии, полон сил и энергии, ни на что не жаловался, поскольку вообще отличался отменным здоровьем. Что же с ним произошло? Вечером он пошел в Большой театр. Там двое каких-то мужчин, которых никто больше никогда не видел, посидели вместе с ним в буфете, попили чайку. Вернувшись после спектакля к себе, Бехтерев занемог. К нему вызвали врача. Он оказался действительно медиком, но, как выяснилось много лет спустя, связанным с Лубянкой (стукач по фамилии Бурмин). Его диагноз — «желудочное заболевание». Эту формулу диагнозом назвать никак нельзя. Когда ученому стало совсем плохо, к нему вызвали еще двух врачей, те поставили такой диагноз — «острое желудочно-кишечное заболевание». Как утверждают специалисты, это тоже весьма неопределенное и непрофессиональное заключение. К ночи того же дня Бехтерев умер. И его тут же кремировали. Вскрытия не было! При таком случае по закону полагалось обязательно сделать вскрытие не только мировой знаменитости, но любому простому человеку… Всем свидетелям этой трагедии было ясно, что Бехтерев был отравлен. Сегодня мы уже знаем, как Сталин ликвидировал тех, кого не считал возможным сдавать на Лубянку своим опричникам. Уже цитировавшийся выше психиатр Личко, заместитель директора Психоневрологического института имени Бехтерева, заявляет: «Этой версии трудно не поверить. В моем сознании она осталась со студенческих лет». Психиатр М. Буянов, занимавшийся изучением этой истории, писал: «Я разговаривал со многими психиатрами, которые хорошо знали Бехтерева или были его современниками, разговаривал со многими родственниками ученого… и все неизменно утверждали: Бехтерева убил Сталин — не сам, конечно, а с помощью своих подручных». Остается добавить, что сын Бехтерева, инженер по профессии, был арестован и расстрелян, сгинула в лагерях и жена сына, исчезла неизвестно куда вдова ученого, свидетель всего случившегося. И наконец, еще раз мнение профессора Личко, высказанное им уже в 1988 году, то есть тогда, когда гласность позволила более или мене открыто выражать свои мысли:
Это свидетельство первоклассного специалиста. А вот что говорил по тому же поводу далекий от науки Хрущев: «Вы думаете, легко было нам? Ведь, между нами говоря, это же был сумасшедший последние годы жизни, су-ма-сшед-ший. На троне — заметьте…» Примечательно, что явные признаки психического расстройства вождя были подмечены Бехтеревым именно в тот момент, когда у Сталина явно проявился тот самый садизм, при котором его жертвы были обязаны, принуждены оговаривать себя. Пристальное изучение жизни Сталина английским ученым Буллоком позволило тому сделать такое заключение: «Впервые признаки паранойи, проявившиеся позднее, стали заметны во время так называемого „шахтинского процесса“». Этот процесс был проведен в 1928 году по личной режиссуре Сталина, тогда в ходе следствия его опричники опробовали метод, при котором обвиняемые (ни в чем не повинные люди) сами оговаривали себя и других в результате оказанного на них давления. Это была как бы проба пера, генеральная репетиция перед нашумевшими на весь мир процессами середины 30-х годов, когда подсудимые, словно наперегонки, вешали на себя самые чудовищные, просто немыслимые обвинения. В ходе следствия Сталин не мог отказать себе в удовольствии даже встречаться со своими жертвами, вчерашними ближайшими соратниками, играть с ними, как кошка с мышкой: он обещал сохранить им жизнь (главное, и их родным) в том случае, если они примут участие в жутком судебном спектакле. Они пошли на это, но все равно были расстреляны… Да, одно и то же психическое расстройство поразило обоих диктаторов. Тот же Буллок пишет: «В случаях Сталина и Гитлера мы имеем дело не с душевным заболеванием, а с проявлением параноидальных наклонностей. Симптомы параноидальных состояний: хроническая подозрительность, эгоцентричность, зависть, обостренная чувствительность, мания величия». Снова и снова можно вспомнить Ивана Грозного и Петра I. При этом надо иметь в виду, что наличие таких параноидальных наклонностей отнюдь не означает усугубляющегося бессилия. Наоборот! Известно, насколько удивительны в этом смысле душевнобольные. Параноики бывают удачливыми политиками, хорошими ораторами, их маниакальная уверенность в себе помогает в борьбе с оппонентами, причем они проявляют при этом ловкость и собачий нюх. Между прочим, у Гитлера его болезненные наклонности четко прописаны в книге «Моя борьба», правда, у него врагами чаше являются не отдельные люди (как во многих случаях у Сталина), а нечто абстрактное, собирательное: евреи, марксисты и т. п. Впрочем, и у Сталина то же: классовые враги, враги народа, кулаки… Мало кому известно, что видному берлинскому психиатру А. Кронфельду в 1932 году удалось провести психиатрическую экспертизу Гитлера. Тогда будущий фюрер судился со своим оппонентом, и их обоих по суду подвергли такой проверке. Вот заключение Кронфельда: Гитлер — ярко выраженный психопат с острейшими комплексами сексуальной неполноценности, склонный время от времени впадать в депрессии, из которых выходит в состоянии крайней агрессивности. После прихода Гитлера к власти Кронфельду оставаться в Германии было опасно, и он оказался в… Москве. Здесь его знания оценили по достоинству, он, например, лично консультировал Сталина (думаю, был поосторожнее, чем с Гитлером), проводил другие экспертизы на самом высоком уровне, в том числе и для карательных органов. Несколько лет он безбедно прожил в Москве, а 17 октября 1941 года его с женой нашли мертвыми в их собственной квартире, официальное свидетельство властей гласило: отравление газом. Тогда немцы прорвались к Москве, это были самые критические дни, и Сталин, вероятно, решил, что опасно оставлять такого знающего о многом специалиста без внимания, и поступил по своему обычному принципу: «нет человека, нет проблемы». К тому времени на Лубянке хорошо научились убирать людей незаметно и без шума. Приближаясь к завершению нашего разговора о здоровье Сталина и Гитлера, вспомним еще раз, что именно с Ленина (своими руками сотворившего Сталина) пошла советская традиция править огромным государством, будучи не совсем в своем уме. Так, у Ленина последние два года его жизни было очень плохо с головой, дело дошло до полной невменяемости. О Сталине уже немало сказано выше. Несколько лет нами правил Брежнев, будучи в маразме. Его сменили над нами смертельно больные Андропов и Черненко. Можно было ожидать, что с развалом Советского Союза эта дурная традиция отомрет, но Ельцин со своей неутолимой (прямо-таки наркотической!) жаждой власти опозорил и дискредитировал уже не коммунистический режим, а так называемый демократический строй. Как известно, Сталин перед самым концом своей жизни обвинил своих врачей во вредительстве и прислушивался к медицинским советам лишь своего охранника. У Гитлера тоже наблюдались странности в отношении с врачами. Еще в 1935 году он завел себе в качестве личного врача некоего Т. Морелля, который остался с фюрером до конца. Он постоянно делал Гитлеру какие-то инъекции, которые фюрер считал чудодейственными, но все его окружение было уверено, что Морелль был самым обыкновенным шарлатаном. Похоже, что оба диктатора окончательно свихнулись именно на медицине… Да, у Гитлера и Сталина среди многих других общих черт была и такая: оба недоверчиво относились к врачам, не очень-то доверяли им. И не потому, что легкомысленно относились к своему здоровью. Наоборот! Просто они и в этой сфере считали себя умнее всех, полагали, что и тут, как и во всем прочем, разбираются лучше других. А о здоровье своем они не забывали. Ежедневно, в будни и выходные, Сталина посещал врач между шестью и семью утра. Решал, как и сколько вождю надлежит в этот день работать, наблюдал за его гимнастическими упражнениями и за массажем лица и тела. Эти процедуры проводились, как правило, утром и вечером. Затем Сталин принимал душ. Днем два часа отдыхал. Лучшие повара готовили превосходные французские, грузинские и русские блюда. Светлана вспоминает: «К его столу доставляли рыбу из специальных прудов, фазанов и барашков из собственных хозяйств, грузинские вина урожая лучших лет. С юга самолетом доставляли свежие фрукты. Он не имел понятия, сколько стоит доставка всех этих вещей… Все съестное, доставлявшееся на кухню, специальные врачи подвергали химическому анализу на наличие яда. Каждый образец хлеба, мяса или фруктов снабжался аттестатом „Ядовитых веществ не обнаружено“, на нем ставилась печать и подпись ответственного. Иногда в нашу квартиру приходил доктор со своим баллончиком и брал пробы воздуха во всех комнатах». Сталин, погубивший миллионы людей, болезненно боялся за свою жизнь, не хотел и думать о смерти. Известно, что при нем было строго-настрого запрещено говорить на эту тему. Не случайно он уцепился за профессора А. Богомольца, который утверждал, что изобрел средство против старения. Сталин выдал ему огромные средства на эксперименты с таинственным эликсиром, который тот добывал якобы из костного мозга животных. Вождь принимал сыворотку Богомольца и считал его великим ученым. Правда, сам профессор дожил только до 65 лет… В плане нашего разговора о здоровье Гитлера и Сталина интересна мысль, высказанная советским историком И. Буничем: «Поскольку мы ничего не знаем о собственном мозге, кроме самого факта его существования, то и не можем знать природу той могучей, гипнотической энергии, которую распространяет вокруг себя мозг, пораженный тем или иным недугом. Но почему-то овладевать массами, истребляя одних и сколачивая в шеренги других, ослепляя их и ведя затем разными дорогами в одну пропасть, удавалось только откровенным безумцам и эпилептикам. Это одна из наиболее интересных тайн человечества… Та же самая энергия безумия помогла Ленину повести за собой обманутые массы российской черни, загипнотизировав их незамысловатым лозунгом „Грабь награбленное!“». Это соображение, несомненно, заслуживает внимания, причем не только политологов, но и медиков, последних, наверное, — в первую очередь. В данном случае встает задача изучения здоровья не отдельного индивидуума, а целой общности людей, связанных одними обстоятельствами и возглавляемых зачастую больными личностями. Конечно, эта тема далеко выходит за рамки нашего разговора и должна иметь продолжение, развитие и углубление. Правда, для этого в нашей стране нет необходимых традиций и навыков, хотя такие исследования именно для нас крайне необходимы… Болезненный бред о мировом господстве у Гитлера и Сталина не был однозначным. Мечтая о нем, Сталин видел во всех людях без исключения своих слуг и рабов. Гитлер же собирался прийти к мировому господству не в одиночку, а привести к нему возглавляемую им высшую расу. Эта идея фюрера требует более подробного рассмотрения, поскольку у нее есть корни, уходящие в области, которые советскими политологами и историками еще не освоены и потому неизвестны нашей широкой общественности. К тому же такой экскурс поможет лучше прояснить с политической и медицинской точки зрения, чем был одержим фюрер. Другое дело с мировой революцией, которую проповедовали Троцкий, Ленин и Сталин. Здесь все гораздо проще. Кстати, в данном случае эту троицу надо именовать именно в такой последовательности, поскольку Троцкий был в этом деле первым. В своей речи на II съезде Советов 26 октября 1917 года, возвещая о провозглашении советского государства, он сказал самые главные слова: «Всю нашу надежду мы возлагаем на то, что наша революция развяжет европейскую революцию. Если восставшие народы Европы не раздавят империализм, — мы будем раздавлены, — это несомненно. Либо русская революция поднимет вихрь борьбы на Западе, либо капиталисты всех стран задушат нашу». Можно найти много цитат на эту же тему как у Троцкого, так и у Ленина: или большевики завоюют весь мир, или их власть в России долго не продержится, рухнет. Вот только одна цитата из Ленина, которую Сталин часто приводил в своих выступлениях: «Пока остались капитализм и социализм, они мирно жить не смогут: либо одно, либо другое в конце концов победит; либо по Советской республике будут петь панихиды, либо — по мировому капитализму». Да, рядом с миром, в котором страны жили по законам нормальной экономики и медленно, но все же шли по пути прогресса, казарменный социализм Троцкого-Ленина соседствовать не мог. Он просто был не в силах вынести конкуренцию с ними, что было не раз доказано, когда делались безуспешные попытки установить социализм советского типа в восточной Германии, на Кубе, в северной Корее… Короче говоря, Троцкому, Ленину и Сталину мировая революция была нужна как единственное спасение от краха их октябрьского эксперимента в 1917 году. Под свои бесконечные разговоры о том, что хотят принести счастье всем народам (то самое, которое они уже дали многострадальной России), они думали об одном — господстве над миром. Это был скорее не политический, а бандитский план — стать паханами не только российского, но и мирового масштаба. Такой же цели добивался и Гитлер, но под лозунгом восстановления в мире гегемонии высшей человеческой расы. Да, не установления, а восстановления такого порядка, который якобы уже когда-то в незапамятные времена существовал. То есть можно констатировать: если у большевиков план по захвату мирового господства был скорее уголовным, чем политическим, то у Гитлера это был план уголовно-мистический. К расшифровке последнего термина мы и перейдем. Легенда, взятая немецкими расистами за основу, гласит, что 30–40 тысяч лет назад в Гоби процветала высокая цивилизация (напомним, что Гоби — полоса пустынь и полупустынь на юге и юго-востоке Монголии и в прилегающих районах Китая). В результате глобальной катастрофы, гласит дальше легенда, Гоби стала пустыней, и ее обитатели переселились на север Европы и на Кавказ. Вот почему летом 1942 года, когда немецкие войска дошли до Кавказа, альпинисты СС водрузили на Эльбрусе, священной горе арийцев, знамя со свастикой. Пришельцы из Гоби и считаются «основной расой», арийским корнем. Для возвращения к этим корням современные расисты в Германии считали необходимым завоевать для начала Восточную Европу, Среднюю и Центральную Азию с Памиром, Тибетом и Гоби, то есть пройти из Германии священным путем расистских предков к самому сердцу их исконных владений. Не случайно еще в 1926 году в Берлине и Мюнхене зарождаются колонии тибетцев и индусов, а после прихода Гитлера к власти в Тибет постоянно посылаются научные экспедиции, причем вплоть до 1943 года! Есть сведения, что в мае 1945 года после окончания битвы за Берлин среди трупов защитников города было найдено около тысячи тел добровольцев, людей тибетской крови, на них была немецкая форма, но без знаков различия и при них не было никаких документов. Один из самых близких в свое время сподвижников Гитлера, уже упоминавшийся выше Раушнинг писал: «Когда Гитлер обращался ко мне, он старался объяснить свою миссию провозвестника нового человечества в конкретных и рациональных выражениях. Он говорил, что творение не закончено и человек явно близится к фазе трансформации. Старая человеческая порода уже вошла в стадию упадка. Каждые семьсот лет люди поднимаются на новую ступень, и залогом борьбы еще более длительной служит явление сыновей Бога. Вся творческая сила сосредоточивается в новой расе, которая прогрессирует, в то время как старая исчезает. „Понятен ли вам теперь глубокий смысл нашего национал-социалистического движения? — спрашивал Гитлер. — Тот, кто постигает национал-социализм лишь как политическое явление, мало о нем знает…“» Казалось бы, не очень опасный бред? Но тому же Раушнингу Гитлер доверял и откровения о практическом применении своих расистских теорий, доказывал, что существующие на земле люди низших рас имеют лишь подобие человека (цыгане, негры, евреи и т. п.). В беседах с Раушнингом он утверждал: «Они отстоят от нас дальше, чем животные… Сказанное мной вовсе не значит, что я считаю еврея животным. Еврей гораздо далее от животного, чем мы. Это просто существо, чуждое естественному порядку природы». Гитлер был убежден, что именно он явился в этот мир свыше для воплощения мессианских расистских идей. Раушнинг писал о нем: «Приходится вспоминать о медиумах. В обычное время эти медиумы — рядовые посредственные люди. Внезапно, так сказать, с неба к ним падает власть, поднимающая их высоко над общим уровнем. Что-то внешнее по отношению к личности медиума, он как бы одержим. Затем он опять возвращается к обыденному. Для меня бесспорно, что подобное происходило с Гитлером. Персонаж, носивший это имя, был временной одеждой квази-демонических сил. При общении с ним чувствовалось соединение банального и чрезвычайного, невыносимой двойственности. Подобное существо мог выдумать Достоевский: соединение болезненного беспорядка с тревожным могуществом». Любопытный анализ! Да, фюрера вполне можно назвать бесноватым, одержимым своими идеями, но медицинские специалисты при всем при этом полагают, что он был вполне вменяем. Сам Гитлер таким образом раскрывался перед тем же Раушнингом: «Вы ничего не знаете обо мне. Мои товарищи по партии не имеют никакого представления о намерениях, которые меня одолевают. И о грандиозном здании, фундаменты которого будут, по крайней мере, заложены до моей смерти. Мир вступил на решающий поворот. Мы у шарнира времени. На планете произойдет переворот, которого вы, непосвященные, не в силах понять… Происходит нечто несравненно большее, чем явление новой религии». Со своим никудышным образованием и отсутствием глубоких знаний Гитлер перегрузил себя обрывками из газетных и журнальных отрывков на самые разные темы, среди них были: космогония (вполне официальный раздел астрономии), оккультизм (общее название учений, признающих существование скрытых сил в человеке и космосе), астрология (учение о воздействии небесных светил на земной шар и человека), магия (вера в сверхъестественные способности человека, колдуна, мага воздействовать на людей и явления природы), учения самых разных философов, от древнегреческого Плотина до Ницше и Шопенгауэра. Самое главное заключается не в том, что в Гитлере хаотически перемешались непереваренные им обрывки самых разных учений и лжеучений, а в том, что он с ловкостью фокусника стремился использовать их в своих практических целях. Специалист по его биографии А. Дельма отмечает: «Он прочно удерживал в себе то, что отвечало его жажде власти, что отвечало его стремлению господствовать над миром и его одержимости мечтой о биологической селекции, нужной для сотворения человека-бога». Вот что говорил фюрер своим самым доверенным людям: «Не устранять неравенство между людьми, но усугубить его, поставив непроницаемые барьеры. Какой вид примет будущий социальный строй, я вам скажу. Будет класс господ и толпа разных членов партии, размещенных строго иерархически. Под ними — анонимная масса, низшие навсегда. Еще ниже — класс побежденных иностранцев, современные рабы. Над всем этим встанет новая аристократия, о которой я вам не могу говорить… Но эти планы не должны быть известны рядовым членам партии». Много занимавшийся историей нацизма журналист Нобекур высказывал такое предположение: «Постепенно напрашивается гипотеза о существовании посвященных, о посвящении, которое служило необъявленной подкладкой нацизма. О поистине демоническом посвящении, существовании тайных догм, куда лучше разработанных, чем элементарные, примитивные доктрины „Моей борьбы“ или „Мифа 20-го века“. Такое посвящение должно было, казалось, иметь свои ритуалы. Мы не нашли их следов. Но их существование кажется бесспорным (повторяем — ученым, медикам) для анализирующих нацистскую патологию». Навязчивые сумбурные идеи, которыми был одержим фюрер, конечно же, влияли на повседневную жизнь и деятельность. Так, известно, что фюрер и Гиммлер содержали личного астролога, но не афишировали его. Забавно, что этот придворный звездочет носил имя Фюрер. Гитлер приказал присвоить Фюреру новое в Германии ученое звание: «Полнообладатель математических, астрономических и физических наук». Такими удивительными званиями дело не ограничивалось. Вот, например, еще любопытный факт, касающийся создания ракет ФАУ-2. Эти мощнейшие ракеты были созданы специально для обстрела Англии, их готовили срочно, не жалея ни сил, ни средств. И вдруг все работы были приостановлены. Почему? Потому что гитлеровские «специалисты» по космогонии имели свои абсолютно извращенные представления о космосе и потребовали дополнительных изысканий, связанных с полетами этих ракет на больших высотах. Потеряли зря много драгоценного времени. Снова приступили к работе. И снова все остановили, причем аж на два месяца! Причина: у фюрера было видение, что ракеты либо не сработают, либо оскорбленное небо отомстит их создателям. В конце концов все-таки их создали, и они действовали как надо. Другой пример. Среди гитлеровских специалистов имела хождение теория «полой земли». В двух словах она заключается в следующем: земля-сфера, как мы ее и привыкли воспринимать, но вся жизнь прикреплена не к ее внешней поверхности, а к… внутренней! Внутри полого земного шара находятся солнце, луна и вселенная-призрак… И так далее. Было решено проверить эту гипотезу, причем когда?! — весной 1942 года. После провала немецкого блицкрига, в разгар тяжелейшей войны! По приказу Гитлера такая экспедиция (сверхзасекреченная) высадилась на острове Рюген. Возглавлял ее известнейший ученый Г. Фишер. На остров свезли лучшие радары, которые тогда были редкостью и в которых нуждалась армия. «Научная» работа закипела. Фишер и его коллеги пришли к выводу, что теория «полой земли» ошибочна. После этого один из ее главных сторонников был брошен в концлагерь, где и умер. А вот профессор Фишер с 1945 года работал уже в США над созданием водородной бомбы, там он заявил: «Нацисты вынуждали меня участвовать в дурацких проектах и мешали мне заниматься настоящим делом». Ну как тут не вспомнить о войне Сталина против кибернетиков и генетиков?! Как же похожи оба диктатора! Кстати, Гитлер считал свое общество социалистическим, кто-то остроумно назвал это явление «магическим социализмом». В 1935 году Гиммлер, правая рука фюрера по проблемам магии и палаческим делам, создал государственный научный институт под названием Аненербе, перед которым были поставлены такие задачи: «Изыскания в области локализации духа, деяний, наследства индо-германской расы. Популяризация исследований в доступной и интересной для широких масс народа форме. Работы производятся с полным соблюдением научных методов и научной точности». А попросту говоря, был создан институт расизма (как у нас самым главным научным учреждением был институт марксизма-ленинизма). Совершенно естественно, что институт Аненербе в 1939 году целиком вошел в структуру СС. К этому времени институт располагал уже 50 филиалами по всей стране (снова по нашему образцу). Некоторые историки считают, что на всю эту вредоносную галиматью гитлеровская Германия потратила денег больше, чем США на свою атомную бомбу. А мы на пропаганду марксизма-ленинизма разве меньше потратили за 70 лет?! В исторических работах о том самом «научном» институте при СС отмечается «колоссальный, поражающий воображение размах — от чисто научной работы в точном, обычном смысле слова до исследования оккультных тайных обществ, систем и практики оккультистов, до вивисекции пленных…» По приказу Гиммлера большие работы проводились в так называемой «области сверхъестественного». Постоянно поддерживалась связь с Тибетом, поток экспедиций из Берлина туда не прекращался. По заданию института в Берлин были доставлены оттуда «арийские» лошади для научных исследований и «арийские» пчелы, собирающие мед особого качества. По разработанным в институте программам в концлагерях в самых широких масштабах велись ужасающие опыты над заключенными, в специальном распоряжении так и говорилось, что институт имеет право «пользоваться всеми возможностями, которые можно извлечь из концлагерей». Гитлеровские «ученые» создали «коллекцию типичных израильских скелетов» и собрали в России коллекцию черепов «европейских комиссаров». Даже просто перечислить всю эту жестокую галиматью не поднимается рука. Нет, недаром в одном исследовании на эту тему говорится: «Мы еще раз утомим читателя, повторяя, что выражения „моральная чудовищность“, „интеллектуальная жестокость“, „садизм“, „безумие“ и подобные определения в применении к нацизму бессмысленны и не объясняют ничего». Как будто это сказано и про сталинский террор, растянувшийся почти на три десятилетия. Проще поставить диагноз Гитлеру и Сталину, чем всему тому, что при них было, ведь в последнем случае речь надо вести не только о них, но, что гораздо сложнее, и обо всем обществе, о каждом из нас… Похоже, что немцам удалось расстаться с нацизмом, чему помогли три фактора: 1) они находились под его пятой всего 12 лет, 2) им пошел на пользу Нюрнбергский процесс, осудивший фашизм и его главарей, 3) сразу после войны Германия (за исключением отошедшей к нам ее восточной части) вошла в круг цивилизованных стран с их западной демократией. А вот у нас все получилось наоборот! Сталинизм только покачнулся, добить его, как нацизм, пока не удалось, потому что свирепая диктатура перемалывала наше общество не 12, а 70 лет. Мы не смогли осудить КПСС и ее идеологию. Мы отгородились от всего цивилизованного мира «железным занавесом». Самой большой бедой нашего общества в послесталинские времена является полное отсутствие стремления хотя бы к какому-то раскаянию (у немцев оно произошло!). Без него нам нет выхода из того тупика, в котором мы до сих пор пребываем, несмотря на все наши конвульсии. Только покаявшись перед всем миром и перед самими собой, мы сможем выйти на новую дорогу и пойти по ней. Иного способа выжить у нас нет. Не только Троцкий, Ленин, Сталин и их сподвижники из ближайшего окружения виноваты в том, что стало с Россией и нашим обществом. Покаяться должны все. Должны сами почувствовать необходимость сделать это. Наверное, надо подчеркнуть, что в нашем обществе, которое десятки лет воспитывалось на самом свирепом атеизме, совсем не обязательно вкладывать в раскаяние церковно-религиозный смысл. Ведь оно свойственно не только верующим людям. Мы просто должны признать свои ошибки, преступления и грехи. Только после этого может появиться желание очиститься от них. С 1917 года началась страшная для России эпоха. Всех ее граждан, хороших и плохих, белых и красных, верующих и атеистов, партийных и беспартийных, убийц и погубленных ими людей (от Чека до Чечни) — всех можно назвать жертвами эпохи. Колокол звонит по всем. Поколение за поколением мы жили под диктатурой и терпели ее. Это стоило невиданных жертв и в конечном итоге привело к распаду России, не просто советской, а той, какой мы ее воспринимали веками. Подавляющее большинство нашего общества уже в XXI веке обвиняет в этом кого угодно, но только не себя: Сталина и большевиков, Запад и американских империалистов, евреев и национальные меньшинства, реформаторов и криминальный мир, сросшийся с номенклатурой… И никто, даже бывшие следователи с Лубянки и долгожители из ЦК КПСС, не считают себя в чем-либо виноватыми. Пока мы на том стоим, так и будем пребывать в нищете духа своего. От этого и происходят все наши беды и несчастья. Эта духовная нищета пострашнее разора в стране. Пока мы не поверим в этот диагноз, страдания наши будут только множиться. Трудно покаяться в преступных деяниях. Но не все их совершали. Стыдно покаяться в том, что терпели рабский режим. Но все ли уж так от этого страдали? Не все, мол, его ощущали, кому-то даже нравилось… Но ведь все, все без исключения, снизу доверху, жили во лжи, думали одно, говорили другое, делали третье… А. Солженицын страстно взывает к нашей совести: «Жить не по лжи! Почему в школе не учат?! А мы можем все! — но сами себе лжем, чтобы себя успокоить. Никакие не „они“ во всем виноваты — мы сами, только мы!.. Ян Палах — сжег себя (чешский студент, во время подавления нашими танками „пражской весны“ в 1968 году. — В. Н.). Это — чрезвычайная жертва. Если бы она была неодиночной — она бы сдвинула Чехословакию. Одиночная — только войдет в века. Но так много — не надо от каждого человека, от тебя, от меня. Не придется идти и под огнеметы, разгоняющие демонстрации. А всего только дышать. А всего только не лгать». И еще Солженицын настаивает на том, что без раскаяния нет и не может быть очищения и движения вперед: «Дар раскаяния, может быть, более всего отличающий человека от животного мира, глубже всего, и утерян современным человеком. Мы невольно устыдились этого чувства, и все менее на Земле заметно его воздействие на общественную жизнь. Раскаяние утеряно всем нашим ожесточенным и суматошным веком». Но кто у нас прислушивается к этим словам?! Нет пророка в своем отечестве… Как лгали при Сталине, так и продолжили при всех последовавших за ним вождях. Полвека отрицали, что сталинские опричники убили тысячи попавших к нам в плен польских офицеров, полвека отрицали, что в 1939 году подписали тайные договоренности с Гитлером, до сих пор сочиняем небылицы про Великую Отечественную войну (и никак не сосчитаем наши собственные потери!)… Как же нам очиститься от лжи и сталинизма, когда даже борьба с ним началась не из чистых побуждений?! Главным побудительным мотивом у Хрущева, начавшего разоблачения культа Сталина в 1956 году, было не стремление к справедливости и установлению хотя бы какого-то подобия гражданского общества. Бывалый партийный интриган и большой хитрец по натуре, он решил этой козырной картой прихлопнуть своих политических соперников (Молотова, Маленкова, Кагановича и других), пока они сами его не прихлопнули, поскольку были воспитаны и выросли в сталинских партийных джунглях. На Хрущеве было не меньше крови, чем на них, ему было важно успеть выскочить с разоблачениями первым. И он успел. Но разве вообще можно делать чистое дело грязными руками? Потому и получился у него доклад половинчатым, полным недоговоренностей, а главное — не было в нем ни малейшей попытки раскаяться самому в содеянном. Если бы он хотя бы попытался тогда это сделать, все у нас могло пойти по-другому. Но духу не хватило, слишком страшны были недавние преступления. Вот почему мы до сих пор топчемся на одном месте. А тот факт, что даже такой половинчатый доклад Хрущева оказался засекреченным от народа на тридцать с лишним лет, стал как бы командой на все это время: «Нам каяться не в чем!» Политика Хрущева и последовавших за ним партийных лидеров сводилась к одному: что было, то прошло, пора и забыть. Нет, не прошло! До сих пор не проходит… И вот парадокс: чем дальше мы уходим от сталинских преступлений, тем все больше оживляются и наглеют недобитые сталинисты. Первый испуг у них прошел, и они принялись с чисто большевистской сноровкой утверждать, что никакого культа вообще не было, ничего не было! Ни массового террора, ни миллионов жертв сталинского режима, ни насильственной коллективизации… Удивляться этому не приходится. Тот же Хрущев незадолго до того, как его спихнули с партийного трона, поспешил объявить, что у нас вообще с так называемым культом товарища Сталина покончено раз и навсегда: «Ликвидировав последствия культа личности Сталина, Коммунистическая партия устранила все препятствия, связывающие инициативу и активность трудящихся, и создала самые благоприятные условия для развития творческих сил народов». А хрущевский идеологический рупор, секретарь ЦК партии по идеологии Л. Ильичев подхватил на лету эту мысль своего хозяина и дальше ее развил: строго-настрого заявил, что нельзя «под видом борьбы с последствиями культа личности наносить удары по нашей идеологии, по нашей жизни, словом, по социализму и коммунизму». Тут, казалось бы, и делу конец! Но Хрущев все же просчитался. То, что он сам так спекулятивно начал на XX съезде партии в своем докладе о культе личности, ему затоптать не удалось. Он, конечно, войдет в историю именно в связи с этим докладом. И не менее прочно задержится он на скрижалях истории потому, что при нем жили и творили Пастернак и Солженицын. Первого он, можно сказать, затравил, а второму, как это ни странно, открыл дорогу. Им при этом руководили, думается, два его определяющих качества: врожденная взбалмошность и хитрый мужицкий расчет. В Пастернаке он справедливо увидел (из-за «Доктора Живаго») ниспровергателя основ советского строя, потому и затоптал его. А вот с Солженицыным просчитался. Увидел поначалу в нем даже своего союзника, помощника. Прогремевшая в 1962 году у нас и на весь мир повесть «Один день Ивана Денисовича» была разрешена у нас к публикации только с личного указания Хрущева, который увидел в ней как бы иллюстрацию к своему докладу на XX съезде партии. Тогда он еще нуждался в такого рода неожиданной поддержке со стороны, поскольку у сохранившихся вокруг него во множестве партийных сталинистов росло желание разделаться со своим слишком, с их точки зрения, ретивым лидером. Конечно же, ознакомившись с произведением Солженицына об одном дне в одном конкретном лагере, причем герой писателя, несмотря ни на что, фигура жизнеутверждающая, Хрущев никак не ожидал, что автор «Одного дня Ивана Денисовича» вобьет осиновый кол в могилу большевистского режима. Уж «Архипелаг ГУЛАГ» он в печать не пропустил бы… Под напором «Архипелага» пошатнулись главные опоры советского строя: ложь, террор и страх. Хрущева тогда уже сменил Брежнев, и все усилия его режима были направлены на то, чтобы хоть как-то удержать в руках власть. Если при Хрущеве родился термин «оттепель», то время, наступившее после него, назвали застоем, растянувшимся на 18 долгих лет. И лжи стало еще больше, чем при Хрущеве. При Брежневе страна медленно, но верно возвращалась к привычному тоталитаризму, административно-командной системе сталинского образца. Этот процесс, естественно, не мог не сопровождаться подавлением личности и инициативы во всех сферах жизни и вызвал новый прилив политической демагогии и словоблудия. Все это, в свою очередь, порождало пессимизм и неверие в обществе, дальнейшее падение нравов, выливавшееся прежде всего в коррупцию и повсеместное воровство. «Спеши жить! После нас хоть потоп!» — этот лозунг можно смело начертать на скрижалях той эпохи. Насквозь прогнившую систему доконала наша агрессия в Афганистане, растянувшаяся на десять лет. Доведенная большевиками до ручки страна этого испытания не выдержала и вскоре после бесславного завершения той войны развалилась. А сталинизм, главный вредоносный вирус, пережил и эту трагедию, по-прежнему продолжая паразитировать в одряхлевшем организме огромного государства. Как известно, основным губительным качеством этого вируса является борьба за власть во что бы то ни стало, несмотря ни на что; без этой борьбы, вне ее, он существовать не может. Если бы не это хроническое заболевание советской системы, даже в тех условиях можно было бы сохранить Россию примерно в тех очертаниях, в каких она традиционно и существовала (наверное, только без Прибалтики). К роковому несчастью для России, на самом переломном моменте ее истории разгорелась беспощадная и беспринципная борьба за власть между Горбачевым и Ельциным, то есть главой СССР и главой России, считавшейся частью Советского Союза. Поединок между Горбачевым и Ельциным стал самоубийственным для огромной лоскутной империи, и она затрещала по швам. А ведь до этого страна как-никак переживала и выдерживала все дворцовые заговоры и перевороты при Ленине, Сталине и прочих советских лидерах. Личность всегда много, очень много значила в российской истории, окрашенной в монархические и тоталитарные тона. Горбачев и Ельцин тоже не упустили своего шанса и сыграли свою роль, к сожалению, роковую, но не смогли при этом подняться выше личных интересов, не осознали ответственности за гибель страны, а вместе с ней и начавшейся было перестройки. Как всегда у нас, сама борьба за власть и за ее удержание и при них осталась содержанием и смыслом политической жизни. При этом, конечно, подразумевалось, что стремление к власти — не самоцель и что власть, стабилизировавшись в определенный момент, будет способствовать перестройке, проведению кардинальных реформ… Но этого, увы, не случилось. Они оба, Горбачев и Ельцин, вышли из одной колыбели — политбюро и были поражены одним и тем же большевистским вирусом — сталинизмом (конечно, вовсе не догадываясь об этом). Под стать им было их ближайшее окружение, состоящее из помощников, консультантов (это — официальные должности в бывшем ЦК партии), политологов и публицистов из официальной плеяды. Все они, точно так же как Горбачев с Ельциным, сделали блестящие карьеры при Хрущеве и Брежневе (а некоторые сохранились даже со сталинских времен) и потому просто по-человечески, чисто психологически не могли с чистым сердцем взяться за перестройку того строя, который дал им все, что только можно было. Несколько лет они пытались «улучшать» советский социализм, потеряли время, сбили темп перестройки и в конце концов довели Россию до катастрофы. Но каждая истина должна быть конкретной. Вот одна из таких типичных «перестроечных» фигур, в которой сфокусировались все отрицательные черты вчерашних большевистских лидеров и их идеологических советников. Это — Л. Кравчук. До развала СССР он был секретарем ЦК партии Украины по идеологии. Местные патриоты, зачисленные официальными властями в националисты, не знали более лютого врага, чем Кравчук, а Москва не могла себе представить более верного служаку и наместника. Этот идеологический Аракчеев вел свое дело таким образом, что именно на Украине националисты подвергались самым жестоким преследованиям. И вот налицо самая типичная беда нашей перестройки — именно на волне национализма к власти в независимой Украине пришел Кравчук! И сделал все возможное, чтобы стать украинским президентом. Но для этого надо было выйти из Советского Союза. Полная аналогия с политической судьбой Ельцина! Тот выводил Россию из СССР с той же целью, не задумываясь о последствиях, поскольку российское президентство было для него важнее судьбы и целостности нашей страны. Выход Украины из СССР неминуемо означал конец Советского Союза. С потерей, скажем, прибалтийских республик страна еще могла бы справиться, устоять на ногах, но вслед за Украиной другие союзные республики уже просто не могли не выйти из СССР. Да, именно Кравчук оказался главной разрушительной силой после Ельцина при распаде Советского Союза. Недаром в те дни наша пресса писала о Кравчуке: «Человек, который похоронил СССР». Нечего уже распространяться о том, что на своем посту главы украинского государства он (как и полагалось настоящему большевику сталинского разлива) не принес никакой пользы, богатейшая республика попала в тяжелейшее положение, в результате ему пришлось распроститься с президентским креслом. По такому же шаблону пошла «перестройка» и в других союзных республиках (кроме Прибалтики). Наверное, подобные суждения на такую непростую тему могут кому-то показаться слишком субъективными, поэтому обратимся к свидетельству нашего блестящего поэта и публициста Д. Самойлова, которого выше мы уже цитировали по разным поводам. По-моему, с годами его моральный авторитет у нас только растет и стоит к нему прислушаться:
|
|
||
|
Главная | В избранное | Наш E-MAIL | Прислать материал | Нашёл ошибку | Верх |
||||
|
|
||||
