Глава 18

Отделка зданий, рельефы и росписи

Самыми ранними храмами, которые были украшены рельефами и росписями, были храмы в Абусире, где можно увидеть рельефы исключительно высокого качества. Это касается как пропорций, так и красок. Храмы IV династии при пирамиде Снофру в Медуме и при пирамидах Гизы не имеют никаких украшений. Зато молельни в гробницах того же периода в Гизе и Медуме обильно украшены рельефами и надписями[46].

О храмах Среднего царства нам известно очень мало, но во времена Нового храм считался законченным только после того, как вся поверхность его стен была покрыта рельефами и росписями. Однако ряд храмов так и не достиг этой стадии.

При изучении храмов Нового царства выясняется, что архитекторы и художники работали сами по себе, поскольку швы кладки часто проходят в самых неподходящих местах рисунка (фото 5). Однако не надо забывать, что после завершения строительства храма швы кладки были не видны, поскольку стены покрывали штукатуркой, поверх которой наносились росписи. Много лет все было хорошо, но есть множество храмов прошлых династий, в которых, когда штукатурка стала отваливаться, появилась возможность воочию убедиться, к чему приводит небрежность в кладке стен. Нежелание задумываться о будущем является одним из самых ярких недостатков древних египтян.

Египтяне укладывали блоки с минимальным числом обработанных поверхностей, а это приводило к тому, что после завершения строительства внешние стены здания выглядели довольно грубо.

Рис. 127. Схема, на которой видно, что в египетских сооружениях боковые швы между блоками не всегда приходились на внутренние углы стен, поскольку лицевая сторона кладки обрабатывалась уже после того, как строительство заканчивалось. Храм Сфинкса в Гизе

К счастью, до нас дошли незавершенные сооружения почти всех эпох, сложенные как из гигантских, так и из совсем небольших блоков. Среди самых значительных назовем гранитную облицовку Третьей пирамиды в Гизе (фото 27), стену двора Аменхотепа III в Луксорском храме (фото 54), стены из кварцитовых блоков в Осирейоне Сети I в Абидосе, Первый пилон XXV династии в Карнаке (фото 22) и незаконченные ремонтные работы в небольших молельнях Сети II. Когда знаешь, что лицевую сторону кладки шлифовали на самом последнем этапе строительных работ, странное положение швов по отношению к архитектурным деталям становится легко объяснимым.

Рис. 128. Дверной проем в храме Сети I в Абидосе. Части А, Б и В высечены из одного блока

В долинном храме Второй пирамиды в Гизе, например, боковые швы между блоками редко совпадают с внутренними углами здания (рис. 127), а в храме Сети I в Абидосе (рис. 128) конец карниза дверной коробки, часть валика и угол боковой стены высечены из одного блока.

Обработку лицевой стороны кладки производили следующими инструментами: кладку из камней твердых пород обрабатывали долеритовыми шарами и кувалдами (фото 64), а также инструментом с тупым концом, вероятно похожим на кирку, а кладку из мягкого камня – долотом, по которому били колотушкой (фото 62), а в более поздние времена – чем-то вроде тесла. Для прочных пород известняка использовали долеритовые шары и кирки, а также долото. И твердые, и мягкие породы камня время от времени сверлили и распиливали (рис. 107). До нас не дошло никаких изображений отделки лицевой поверхности стен, но кое-что можно узнать, изучая сами памятники и исключая невозможное. Стены пирамид, как нам представляется, обтесывали в процессе уборки строительных насыпей, используя для этого эталонные поверхности, которые вырубались на блоках во время их укладки.

На двух образцах кладки из твердого камня, где поверхность так и осталась необработанной, – в облицовке Третьей пирамиды и на стенах Осирейона – не было найдено ни одной эталонной поверхности. В первом случае каменотесы, без сомнения, намеревались отшлифовать поверхность гранита по образцу законченной облицовки из известняка, расположенной выше, а во втором, поскольку рядом со стеной можно было легко построить леса, обработка могла подождать до тех пор, пока не освободятся строители. Так получилось, что шлифовка стен Осирейона оказалась слишком трудоемкой не только для рабочих Сети I, но и для всех его последователей, а потому так и осталась незавершенной.

Рис. 129. Использование лесов в эпоху XVIII династии. Изображение из гробницы Рехмира в Фивах

Внешняя сторона стены, окружавшей двор Аменхотепа III в Луксорском храме, на востоке и юго-востоке так и осталась необлицованной (фото 54). С промежутком примерно в 12,2 м на восточном участке стены и в двух местах в ее юго-восточном углу имеются вертикальные эталонные поверхности, проходящие снизу вверх по всей стене. Они не были отшлифованы и, по-видимому, не закончены. Эти поверхности имеют наклон, который должна была принять вся поверхность стены, судя по стене на западной стороне. Эти поверхности могли быть созданы с помощью провешивания – это был первый этап обработки всей поверхности стены. Мы не знаем, почему обтесывание блоков на этом участке стены не было завершено. Неизвестно также, почему на внешних стенах храма с этой стороны очень мало рельефов, созданных в эпоху Аменхотепа III и его предков. В Египте часто встречаются такие незаконченные участки сооружений – особенно гробниц, – и объяснить, почему их отделка не завершена, мы не можем.

Вероятно, во всех сооружениях, за исключением лишь очень высоких – пирамид и пилонов, – шлифовка стен и создание рельефов осуществлялись с помощью лесов, которые были хорошо известны египтянам (рис. 129).

Изучение большого незавершенного пилона в Карнаке помогает понять, как проводилось обтесывание стен. Он был заброшен на той стадии, когда его окружали строительные насыпи, которые с течением времени были растащены крестьянами и разбросаны по полям в качестве удобрения.

Блоки, из которых сложен пилон, имеют разметку, но она сильно отличается от той, что применялась в Средние века и в наше время. Во-первых, поверхность каменного слоя, из которого был вырублен блок, являлась вертикальной – это доказывает лицевая сторона блока. «Разметка» в верхней части блоков гораздо глубже врезается в камень, чем в их нижней части. Более того, верхняя разметка одной линии блоков была сделана уже после того, как блоки были уложены на свое место, поскольку она часто переходит с одного камня на другой. В тех местах, где поверхность линии блоков имеет большую протяженность, можно увидеть, что верхняя линия разметки протягивается строго по прямой, а это, по-видимому, означает, что она была получена путем провешивания, осуществленного на каждом конце башни. С ее помощью рабочие отмечали, какое количество камня надо будет убрать, чтобы получить нужный наклон стены пилона, равный примерно 7 к 1. Иными словами, нет почти никаких сомнений в том, что верхняя разметка на блоках каждого ряда кладки представляет собой эталонную поверхность, под которую позже предполагалось подогнать всю лицевую поверхность пилона. Нижние отметки на блоках, по-видимому, делались еще до укладки. Они были нужны для того, чтобы блоки уложили таким образом, чтобы их нижний край располагался как можно ближе к верхнему краю блока, расположенного под ним. Иными словами, нижняя разметка отмечала эталонные поверхности, с помощью которых можно было правильно установить верхние блоки. Разметка, расположенная между верхними и нижними блоками, однако, везде неизменно совмещается (фото 55, А), а в некоторых местах ее даже сделали заново, чтобы она совпала. Делалась ли разметка боковых швов до укладки блоков, мы не знаем. С соседними блоками она совпадает очень редко, но на одной стороне бокового шва разметка делалась для того, чтобы получить прямую полосу между верхней разметкой своего блока и блока, лежащего под ним. Эта полоса и являлась вертикальной эталонной поверхностью (фото 55, Б).

Рис. 130. Один из блоков валика на незаконченном пилоне в Карнаке. На нем видны углубления и отметки каменотесов

Получается, что, когда блоки пилона были уложены, вся кладка оказалась покрытой эталонными поверхностями, с помощью которых вся ее лицевая сторона во время разборки насыпей могла бы быть легко обтесана. А это именно тот способ, о котором мы говорили в главе о пирамидах. Однако шлифовке подверглись только блоки ворот, и вполне возможно, что именно здесь строительные насыпи были убраны в первую очередь, чтобы освободить проход в храм. Почему остальная поверхность пилона осталась необработанной, мы, вероятно, так никогда и не узнаем. В этом храме были также подготовлены для окончательной отделки блоки, из которых предполагалось создать детали валика (рис. 130). Линии разметки, идущие вдоль верхнего слоя кладки, продолжаются на блоке, установленном в углу, который должен был войти в состав валика. Здесь делали квадратный выступ, позже из него высекали округлую поверхность. На блоке валика сделаны пометки, помогающие правильно уложить блок следующего слоя кладки.

Кладка этого пилона имеет еще две особенности. Первой из них являются углубления, которые были сделаны то там, то здесь на грубо обработанной поверхности блоков, причем на одном камне можно встретить до трех углублений сразу. Их положение, а также тот факт, что они имеются не на всех блоках, говорит о том, что их сделали вовсе не для того, чтобы вставлять туда рычаги для подъема блоков. По нашему мнению, каменотесы вкладывали в них свои инструменты, поскольку аналогичные вырубки часто встречаются в каменоломнях Туры и Масары. Другой особенностью является наличие большого количества раствора, который располагается через неравные промежутки на горизонтальных швах блоков (фото 55). При удалении некоторых из них было обнаружено, что камень под ними имеет необычайно ровную поверхность. Зачем это было сделано, мы не знаем. Этот пилон заслуживает очень тщательного изучения, которое наверняка даст очень много ценных сведений.

Рис. 131. Рабочие, обрабатывающие поверхность каменного жертвенника с помощью долеритовых шаров. Изображение из гробницы Рехмира в Фивах. XVIII династия

Западная часть небольшого храма Сети II в Карнаке, по-видимому, ремонтировалась тогда же, когда шло строительство незавершенного пилона, то есть в эпоху XXV династии, и по мере того, как стены пилона росли ввысь, храм скрывался под строительными насыпями (фото 57). Вне всякого сомнения, строители собирались обтесать поверхность отремонтированной стены после удаления этих насыпей, но, по непонятным причинам, так и не сделали этого. Ремонт был произведен очень грубо – камни были уложены совершенно беспорядочно. Многие из них имеют «разметку», аналогичную той, что мы видим на пилоне, а нижние швы, в большинстве своем, располагаются горизонтально.

Рис. 132. Рабочие, шлифующие поверхность статуи сфинкса и работающие с помощью долота. Изображение из гробницы Рехмира в Фивах, XVIII династия

Когда вся поверхность стены оказывалась выровненной, ее, вероятно, обрабатывали шлифовальными камнями. Ученые часто находят крупные куски твердого песчаника с плоской поверхностью, которые, скорее всего, и использовались для шлифовки. Для твердых пород применялся абразивный порошок в той или иной форме в сочетании с камнями. В гробнице Рехмира в Фивах на стенах имеются два изображения, где показан процесс обтесывания и полировки, скорее всего, монументов из твердого камня. На первом (рис. 131) три человека обрабатывают поверхность каменного жертвенника с помощью долеритовых шаров, а их начальник с палкой в руке, по-видимому, спрашивает их, почему они работают так медленно. На втором рисунке (рис. 132) рабочий старается отколоть как можно больше породы от короны со змеей на голове сфинкса, используя для этого кусок камня – вероятно, тоже долерита, – наконечник которого выполнен в форме долота. Такой наконечник позволял выбирать камень из углов. Спину сфинкса рабочий обрабатывает с помощью шлифовального камня, а его товарищ стоит рядом со щеткой и чашей с абразивным порошком, которым он собирается посыпать поверхность статуи. До нас дошли шлифовальные камни из гранита, базальта, кварцита и песчаника (фото 64). После того как стены здания были отшлифованы, работа архитекторов заканчивалась и наступала очередь художников. Если стену надо было покрыть рельефами, то ее поверхность сначала расчерчивали квадратами, что делалось обычно красной краской. Для этого смачивали в охре веревку и прикладывали к стене. Эти квадраты не только давали вертикали и горизонтали и позволяли правильно разместить и сделать прямыми надписи, но и помогали художникам нарисовать фигуры с соблюдением всех необходимых пропорций, которые в различные эпохи довольно строго фиксировались (рис. 133 и 134).

Рис. 133. Разметка для нанесения изображения в гробнице вельможи по имени Уах (№ 22) в Фивах

После этого художник делал набросок изображения и надписей, а затем он сам или другой художник обводили их по контуру. На этой и других стадиях работ часто вносились исправления, которые делал, вероятно, главный художник. Скульптор начинал грубо обрабатывать стену, углубляясь в поверхность камня на 0,3 см, так, чтобы будущие рельефы слегка выступали над поверхностью стены. На этом этапе они представляли собой заключенные в прямоугольники наброски. Затем за дело принимался главный скульптор – он по контурам высекал фигуры, прорабатывал руки, ноги и лица, а в лучших образцах и иероглифы. Затем поверх изображения наносили слой штукатурки – смеси мела и клея – вероятно, с помощью кисти, а потом покрывали слоем побелки. После этого рельеф был готов для раскрашивания. Выписывая мелкие детали сцен и надписей, художник не всегда следовал контурам скульптора, но в целом работа художников Древнего Египта отличается замечательной тонкостью и гладкостью.

Рис. 134. Разметка, которая помогала соблюсти пропорции рисунка, из гробницы Тати в Фивах

Мы очень благодарны мистеру А. Лукасу, бывшему директору Химического департамента, за то, что он предоставил нам описание составов древних красок:

«Большинство египетских красителей представляло собой мелко истолченные природные минералы.

Белая краска обычно представляла собой карбонат кальция, а иногда – сульфат кальция.

Черная была углеродом, который иногда представлял собой сажу, а иногда – толченый древесный уголь.

Серую получали, смешивая белую и черную краску.

Красная краска – это красная охра, которая была либо природного происхождения, либо изготавливалась путем пережигания желтой охры. В римский период применялся сурик (красная окись свинца), а розовую краску получали из краппа.

Коричневая краска – это природная охра.

Желтая краска была двух видов – одна представляла собой желтую охру природного происхождения, а другая, которую, впрочем, начали использовать только во времена XVIII династии, являлась сульфидом мышьяка (аурипигментом). Но, поскольку этот минерал в Египте не встречается, его, по-видимому, привозили из других стран.

Основной синей краской была искусственная фритта, в которую входил кристаллический силикат кальция и меди. Ее изготавливали из малахита, известняка, кремнезема, возможно, с добавлением соды – хотя особой нужды в последней не было. Этот вид синей краски был известен еще со времен XI династии. Другой вид получали из азурита, растирая его в порошок. Азурит представляет собой карбонат меди натурального происхождения. Он применялся до того, как была изобретена искусственная фритта. Еще одной разновидностью синей краски, которая, судя по дошедшим до нас сведениям, иногда применялась египтянами, было соединение кобальта.

Зеленая краска была двух видов: сначала ее изготовляли из растертого в порошок малахита – медной руды, добывавшейся в Египте, а затем появилась зеленая фритта, аналогичная синей.

Растертые в порошок минералы разводили не в масле, а в воде, добавляя клей, камедь или яичный белок. Однако точно сказать, какой из этих ингредиентов использовали древние египтяне, мы не можем.

Таким образом, египетская живопись была клеевой».

Живопись, имитирующая камень или дерево, была известна в Египте с очень древних времен. В гробнице Хетепхернебти нижняя поверхность плит крыши была раскрашена таким образом, чтобы создавалось впечатление, что она сложена из древесных стволов. Доктор Г. Рейснер великодушно поделился с нами своими заметками о раскопках в Гизе: «Раскраска стен и крыш молелен под красный гранит была весьма распространенным явлением. В одной из недавно обнаруженных нами гробниц вся комната для жертвоприношений была вырублена в скале из нуммулитового известняка, а ее крыша и стены были раскрашены под красный гранит, за исключением швов на западной и северной стенах, которые были покрыты штукатуркой и отделаны под прекрасный белый известняк. Я знаю три другие гробницы в Гизе и стелу, на которых сохранилась раскраска под гранит. Все они были построены в эпоху V или VI династий, а вот в памятниках IV династии такой раскраски нет. Встречается также имитация «под дерево», но только на «ложных» дверях и чаще на сыром кирпиче, покрытом штукатуркой, чем на камне. Имитация крыш, сложенных из бревен, встречается и на камне, и на кирпиче. Оба примера «изображения» бревен на кирпиче были найдены на наклонных рядах кладки сводов. Во всех случаях дерево изображалось красной краской (без волокон)».

В храме XI династии в Дейр-эль-Бахри во время расчистки были обнаружены очень интересные изящные образцы имитирующей живописи. Здесь древесные волокна написаны на тщательно выполненных молельнях, а иногда и в других частях храма.

Мы почти ничего не знаем о художниках, которые создавали рельефы и расписывали стены гробниц и храмов. Скульпторы и художники были, скорее всего, выходцами из среднего класса, судя по гробницам тех, кто был похоронен в фиванском некрополе. Однако никто из художников не принадлежал к титулованной знати. В Дейр-эль-Медине сохранилось несколько гробниц скульпторов, но плохое качество камня, из которого им было разрешено сделать себе гробницы, не позволило им создать прекрасные образцы своего искусства. Судя по надписям на гробницах, ни один скульптор не был художником или рисовальщиком контуров. Каждый занимался своим собственным делом; вполне возможно, что скульпторы, художники и рисовальщики объединялись в нечто вроде гильдий, хотя доказательств существования таких гильдий в династические времена у нас нет.

Многие посетители гробниц удивляются – как могли художники работать в царившей там тьме или при тусклом свете ламп, освещавших храмы. Египтяне пользовались светильником простейшего типа – обыкновенным фитилем, опущенным в масло. Такой светильник часто можно увидеть на изображениях. Он представлял собой открытый сосуд, установленный на высокой подставке, который, если он был небольшого размера, можно было держать в руке. Над сосудом на изображениях поднимается фитиль или пламя, всегда закругляющееся вверху, словно оно колеблется под порывами ветра. Напольные лампы на подставках из известняка были найдены в пирамиде в Лахуне, а их изображения в камне – в Лабиринте Хавары. В своих домах египтяне использовали в качестве светильников небольшие блюда. Они имели носики, через которые, при необходимости, можно было вылить излишек масла. Блюда, использовавшиеся в качестве ламп, можно увидеть в Каирском музее. Отсутствие следов дыма на потолке и стенах гробниц фараонов совсем нетрудно объяснить. Если египтяне использовали в своих светильниках оливковое масло, то дыма от него почти не было, а соответствующее покрытие лампы, которое можно было легко изготовить, не позволяло дыму оседать на потолке.

Высекание иероглифов в мягких породах камня не представляло особого труда, зато на гранитной дверной коробке, к примеру, сделать это было гораздо труднее. Там, где требовалось вырезать острые углы или узкие бороздки, как, например, при создании иероглифических надписей, от до-леритовых шаров и даже заостренных камней из того же камня пользы было мало. Хотя последний этап обработки твердых пород, помимо полировки, часто проводился заостренным инструментом, например киркой, в тех местах, где бороздки были настолько узки, что кирку использовать было нельзя, или же материал, который надо было выбрать, был очень хрупким, просверливались небольшие отверстия, располагавшиеся очень близко друг от друга, а оставшийся камень удалялся (фото 56). Древние египтяне умели сверлить самые твердые породы, хотя о том, как они это делали, мы почти ничего не знаем. Впервые внимание широкой публики к древним способам сверления привлек сэр Флиндерс Питри (тогда еще просто мистер) в 1883 году на лекции в Антропологическом институте, однако с тех пор никакого прогресса в изучении этих методов не произошло. В названной лекции он приводит примеры сверления твердых пород. Три из них особенно заслуживают внимания. Первый пример – это узкий канал в граните, который опоясывает расширяющимися кругами центральную точку. Канал образует спираль, и на одном участке он был просверлен одним сверлом на протяжении пяти кругов, что равно диаметру 0,91 м. Сэр Питри отмечает, что даже в конце этого канала его качество не ухудшилось, что неизбежно случилось бы, если бы инструмент затупился. В конце спирали канал становится неровным, но это произошло только из-за того, что процесс сверления несколько раз прерывался. Второй пример – это участок отверстия, просверленного в диорите. Оно имело диаметр 11,4 см, а длина его окружности составляла 35,5 см. Семнадцать удаленных на равное расстояние друг от друга каналов были просверлены одним и тем же инструментом – таким образом, длина борозды, проделанной до того, как сверло потребовалось сменить, составляет около 6 м. Третий пример – кусок диорита, в котором просверлено несколько бороздок, каждая глубиной 0,025 см. Все они были сделаны одним инструментом без каких-либо изгибов или признаков притупления сверла.

В некоторых случаях применялись очень крупные трубчатые сверла, даже для работ с твердыми породами. Пример использования такого сверла можно увидеть на прекрасной диоритовой статуе фараона Хафра, хранящейся в Каирском музее. Во время обработки этой статуи, при удалении излишков камня между ног фараона, сверло углубилось слишком далеко. На этом примере видно, что его диаметр составлял около 5 см.

Твердые породы можно сверлить двумя способами – либо инструментом, который вращается с очень большой скоростью, либо сильно утяжелив медленно вращающееся сверло очень большой прочности или применяя его в сочетании с абразивным порошком. Чтобы показать, чего можно достичь с помощью сверла, вращающегося с очень большой скоростью, надо рассказать о приспособлении, которое один из авторов этой книги увидел на мраморных разработках Фармера и Триндли. Жестяная коробка из-под печенья была превращена в цилиндр с заостренными краями и прикреплена к высокоскоростной дрели. С помощью этой коробки рабочие без труда просверлили отверстие в куске порфира. У египтян, конечно, не было высокоскоростных дрелей, самой большой скорости они достигали, вращая небольшое сверло с помощью лучка, точно так же, как это делают современные египетские плотники.

Рис. 135. Человек, сверлящий отверстие в каменном сосуде. V династия, Абусир

Можно не сомневаться, что в древности сверло сильно утяжеляли. На изображении в храме Сахура времен V династии, расположенном в Абусире (сейчас его можно увидеть в Каирском музее), изображен рабочий, сверлящий отверстие в каменном сосуде (рис. 135). Верхушка сверла снабжена ручкой весьма необычной формы, а к ней прикреплены тяжелые грузики. Человек вращает сверло с помощью рукоятки, одновременно подталкивая его рукой.

Египтяне могли не только сверлить камни самых твердых пород, но и пилить их. Распилка твердых пород связана с теми же трудностями, что и сверление. В базальтовых статуях-триадах фараона IV династии Менкаура задняя часть не отшлифована, и на ней видны следы пилы. Некоторые борозды, оставленные пилой, отстоят друг от друга на 0,3 см, хотя совершенно невероятно, чтобы они были сделаны во время двух последовательных ходов пилы. На гранитном саркофаге в Великой пирамиде тоже видны следы пилы. Профессор Питри отмечает, что длина пилы была, вероятно, более 2,4 м, поскольку бороздки идут по всей длине саркофага, которая равна 2,29 м, а надо добавить еще несколько сантиметров на размах. На саркофаге бороздки располагаются гораздо ближе, чем в триаде Менкаура. Нам известны распилы шириной всего 0, 076 см, что исключает возможность применения полотна пилы с прикрепленными к нему алмазами.

В наши дни при распилке гранита используют закаленные дробинки, а лезвие пилы лишено зубьев и имеет толщину 6 мм. Можно также пилить гранит, порфир и другие породы, добавляя песок, но это очень медленный процесс. Один из авторов этой книги пилил гранит стальной пилой, используя куски корунда диаметром 0,25 см, причем зубья ее почти стерлись, а закалка исчезла. Корунд смачивали водой, а пила была сильно утяжелена. Через каждые несколько распилов инструмент вытаскивали и в щель добавляли новую порцию корунда. На сторонах гранита остались продольные следы, однако следует признать, что они не такие глубокие и не так далеко отстоят друг от друга, как в древних образцах. Эксперименты с кварцем дали аналогичные результаты.

Вполне понятно, что древние пилы и сверла имели зубья не для распилки камня, а для того, чтобы двигать дробящий материал, использовавшийся при этом. Как на самом деле происходил процесс распилки и сверления в древние времена, можно установить только опытным путем. Для этого нужно провести эксперименты с различным дробящим материалом и инструментами разного веса. А это может сделать только тот, кто имеет доступ в мастерскую и достаточно свободного времени, чтобы заняться этим.

Мягкие породы, когда в них требовалось сделать разрез, иногда сверлили с помощью специально изготовленного сверла из кремня (фото 58 и 59). Их, вне всякого сомнения, вращали с помощью стержня с прикрепленным к нему утяжелителем. Кремневые сверла были известны еще в Древнем царстве.

Интересно описать, как выглядел законченный храм эпохи Нового царства изнутри. Общее впечатление, которого добивались его создатели, заключалось в нагнетании ощущения таинственности, по мере того как человек проходил из зала в зал – причем каждый последующий был меньше предыдущего. Максимальный эффект достигался в маленьком темном помещении, где хранился образ почитаемого божества. Интерьер храма, однако, вовсе не казался древним египтянам таким мрачным, как теперь, поскольку потолок, стены и колонны были покрыты яркими росписями. Потолок обычно раскрашивали в голубой цвет и усеивали звездами, а стены и колонны покрывали надписями и рельефами. Храм сверкал яркими красками, а многие места, такие как двери, нижние части дверных косяков и даже абаки отдельных колонн были, как выражались египтяне, «покрыты золотом» или «покрыты электрумом»[47].

Впечатление золотого изобилия создавали не только покрытые тонкими золотыми пластинами шляпки деревянных гвоздей, которые вбивали в отверстия в каменной кладке, но и различные позолоченные детали. Огромные двери, отделявшие один зал от другого, должно быть, являли собой великолепное зрелище, будучи «покрыты золотом». Они имели высоту свыше 12 м и ширину около 2,44 м. Украшения, которые сейчас кажутся кричащими, в приглушенном свете храма производили впечатление необычайной красоты.

О том, как выглядели храмы снаружи, мы почти ничего не знаем, поскольку краски, покрывавшие рельефы, не сохранились. Однако нет сомнения в том, что со времен Нового царства многие храмы снаружи раскрашивались не менее ярко, чем изнутри.

Следует также отметить, что египтяне рассматривали изображения и надписи на стенах храма не только как украшения. Они верили, что определенные предметы и действия, изображенные на стенах, будут созданы или случатся в другом мире. Изображения на стенах иногда, по-видимому, служили в качестве иллюстрации того или иного события, например закладки храма, магической инструкции для усопшего, как в гробницах фараонов, или как жертвоприношение, совершенное царем в честь богов, которым был посвящен этот храм. Нет никаких сомнений в том, что многие украшения создавались совсем не для того, чтобы поразить воображение посетителя своей красотой и напомнить ему о величии фараона, поскольку в гробницу Сети I, после того как тело фараона было внесено туда, доступа не было никому. Тем не менее украшена она просто великолепно.

Хотя египтяне украшали свои храмы с большой пышностью, они, по-видимому, не предпринимали никаких мер, по крайней мере в более поздние времена, чтобы их стены не обрастали со всех сторон частными домишками из кирпича. Подобное безразличие – а может быть, терпимость – можно увидеть в мусульманских городах, где вокруг мечетей располагаются сараи и магазины местных жителей. Что касается многих египетских храмов более поздних времен, то дома простого люда лепились к кирпичным стенам, окружавшим их территории. С течением времени уровень культурного слоя в городе практически достигал верхней части стены, а в некоторых местах и сравнялся с ней, и храмы теперь стоят в обширных низинах в центре города. Так расположены храмы Эдфу, Эсны и Дендеры. Геродот, посетивший Египет около 460 г. до н. э., пишет о храме города Бубастис следующее: «Храм стоит в центре города и виден со всех сторон, когда обходишь его кругом, ибо, поскольку город поднялся на насыпи[48], а храм остался там, где он был построен, вы смотрите на него сверху вниз, где бы вы ни находились».

Похоже, что египтян заботила лишь высота храма и его величественный вид, которые поражали зрителя, оказавшегося внутри его кирпичной ограды.