9 мая 1945 года Третий рейх прекратил свое существование на нашей голубой планете. Он ушел в прошлое – как казалось большинству населения этой самой планеты, навсегда. Но после него осталось весьма богатое наследство, в том числе и такое, о котором мало кто подозревает.

Ведь все созданное в Германии в эпоху нацизма не кануло в вечность. Оно досталось новым, самым разным хозяевам. И те смогли по достоинству распорядиться своими приобретениями.

Взять, хотя бы, американцев. Первое, что они смогли получить – это три атомные бомбы. Одну грохнули в пустыне Невада, чтобы посмотреть, как она работает. Посмотрели – выглядело здорово. Теперь нужно было придумать, как получше использовать оставшиеся две.

В общем-то в данный момент они были не особо и нужны. Германия разгромлена, Япония на волосок от полного поражения. Через месяц-другой вступит в войну Советский Союз, тогда маленькой, но гордой стране Восходящего солнца точно кранты. Смысла применять против нее новое супероружие никакого.

В то же время две бомбы – это еще не ядерный арсенал. А настоящий арсенал будет нескоро. Пугать ими Сталина… Что ж, Черчилль и Трумэн попробовали это сделать в Потсдаме. В перерыве между заседаниями конференции подошли к русскому диктатору и радостно сообщили о том, что провели испытания оружия гигантской разрушительной силы. Сталин не испугался, в связи с чем британский премьер и американский президент очень расстроились. И решили напугать его другим способом.

Надо было продемонстрировать мощь нового оружия янки всему миру. Объект для демонстрации имелся только один, зато прекрасно подходящий, – Япония. Теперь вопрос – куда сбрасывать бомбу? На военные базы? Нет смысла, они хорошо укреплены, и должного эффекта не будет. Ну, погибнет пара сотен человек, и что? От обычной бомбежки потери больше. А вот крупный город… это совсем другое дело.

В отличие от привычных большинству европейских и американских каменных джунглей, японские города были в буквальном смысле слова бумажными. Основной строительный материал – бамбуковые палки и циновки. Вспыхивали такие дома мгновенно, огонь в считанные минуты охватывал целые кварталы, при этом гибла куча народу. За время своего существования Япония потеряла в пожарах в несколько раз больше людей, чем в войнах. Поэтому лучшей цели, чем японский город, для атомной бомбы в мире просто не существовало.

И американцы 6 и 9 августа сбрасывают две бомбы на Хиросиму и Нагасаки. Гибнут сотни тысяч человек (потери уточняются до сих пор). Мол, смотрите, русские, что будет в случае чего с вашими Ленинградом и Москвой. И… никто не пугается! Японское командование сохраняет спокойствие – армия и флот не пострадали, а на гражданское население ему плевать. Сталин сохраняет спокойствие – он-то по своим каналам знает, что больше атомных бомб у американцев сейчас нет и в ближайшее время они не появятся. Кроме того, ему тоже перепало кое-что из атомного наследства Третьего рейха…

Далеко не все ученые, задействованные в атомном проекте, уплыли в Антарктиду или попали в Штаты. Конечно же, ключевые фигуры оказались именно там, но кое-кто попал и к русским. Ряд физиков-атомщиков встретили конец войны в окруженном советскими войсками Берлине и, соответственно, после окончания войны отправились специальным эшелоном на восток. Русские в это время сами активно разрабатывали собственную бомбу, и любая помощь со стороны была им весьма и весьма кстати. Немецких ученых поместили в специальную лабораторию, выдавали усиленное питание и обращались в принципе очень хорошо. Свобода передвижения, естественно, была ограничена, но это оказалось как нельзя кстати, потому что вскоре произошел весьма неприятный случай…

Американская разведка вовсе не собиралась отдавать без боя ученых, поскольку в атомном проекте янки тоже каждый человек был на счету. Она предприняла дерзкую попытку выкрасть немцев. Доктор Дибнер, руководитель лаборатории, так описывал это в своих воспоминаниях.

Однажды я вышел прогуляться в город – в принципе, нам это позволялось. К этому моменту я уже худо-бедно овладел русским языком и при случае мог объясниться. Я не спеша прогуливался по улицам, наслаждаясь после суровой зимы весенним цветением. Внезапно человек, сидевший на парковой скамейке, встал и подошел ко мне. Он представился как сотрудник одной заинтересованной компании, которая хочет вывезти нас всех – или, по крайней мере, меня – на родину. Мы коротко поговорили и условились о новой встрече; я объяснил ему, что хочу посоветоваться с коллегами.

По дороге в лабораторию меня одолевали противоречивые мысли. С одной стороны, мне хотелось домой. С другой, это все могло оказаться провокацией русских. Хотя зачем им меня провоцировать? Впрочем, даже если человек, с которым я беседовал, говорил правду, это не устраняло угрозы нашей гибели. С момента, когда мы станем беглецами, мы окажемся вне закона. Я сильно сомневался в том, что нам придется уйти от русских живыми.

А если все же уйдем, то куда? В руины и голод? Нет уж, лучше не соглашаться на столь опасное предложение. Естественно, по возвращении в лабораторию я все рассказал сотруднику русской госбезопасности. Он поблагодарил меня, и с тех пор в каждой прогулке нас на почтительном расстоянии сопровождал охранник в штатском.

Мы некоторое время поворчали по этому поводу, но когда неделю спустя Клауса чуть не убили (пуля прострелила рукав его пальто, лишь оцарапав руку; от верной гибели его спасло то, что он резко обернулся прямо в момент выстрела. Подбежавший охранник оказался как нельзя кстати. После этого я знал, что сделал правильный выбор: нас хотели не спасти, а уничтожить.

Проведенное русскими расследование показало, что за всей этой историей стояли американские спецслужбы. В дальнейшем об охране немцев заботились более тщательно – впрочем, германские физики не сыграли первой скрипки в советской ядерной программе. Русские создали бомбу своими силами к 1949 году. Напомню, американцам, которым нужно было всего лишь скопировать немецкие образцы, удалось это сделать только в сорок седьмом.

И то неизвестно – может, не без помощи извне?

Эвакуация нацистов в Антарктиду была полной тайной только для множества непосвященных. Немногие посвященные, в том числе и в США, если не знали точно, то, по крайней мере, подозревали нечто нехорошее. Иначе они не отправили бы к берегам Антарктики в конце 1946 года эскадру из 14 боевых кораблей под командованием адмирала Берда – знаменитого полярного исследователя. Об этой экспедиции я уже подробно рассказывал в своей книге «Свастика во льдах». Сейчас лишь коротко остановлюсь на самых важных для нас моментах.

В январе 1947-го корабли Берда подошли к берегам земли Мэри Бэрд. Началось тщательное исследование прибрежных районов. Самолеты вылетали на разведку и фотографирование местности ежедневно – всего за полтора месяца работ было сделано свыше пятидесяти тысяч снимков, составлены подробные географические карты района.

Надо сказать, что американцев ждали, и ждали отнюдь не с распростертыми объятиями. Разведка немцев отработала отлично. У них было одно очень важное преимущество: адмирал Берд не представлял себе, с какой внушительной силой ему придется столкнуться. Эскадра в 14 кораблей против полутора сотен подводных лодок, авианосца и трехсот боевых самолетов – это все равно, что дробина против слона. И все же тогдашнему руководителю колонии Гессу очень не хотелось, чтобы базу нашли. Потому что он прекрасно понимал: США ничего не стоит выставить против новой Швабии флот в тридцать авианосцев и сосредоточить пять тысяч самолетов. А в этом случае крах четвертого рейха становился неизбежным.

Меры по маскировке объектов были приняты. Над наземными базами натянули белые полотнища либо просто уложили толстый снега. И начали ждать. Впрочем, ждать пришлось недолго. Уже в середине января американское соединение было обнаружено на подходах к Антарктиде. С тез пор за ним непрерывно следили, оставаясь на почтительном расстоянии, новейшие подводные лодки, которые американцы обнаружить не могли.

Все было спокойно до 15 февраля. В этот день американский пилот, пролетавший в районе базы «Новая Германия», обнаружил-таки один из наземных объектов немцев. Гесс отреагировал жестко и решительно. Высаженный десант был уничтожен или взят в плен. Еще до того, как американцы на кораблях поняли, что творится нечто ненормальное, в частоты связи эскадры вклинился неизвестный передатчик. На чистом английском языке незнакомый голос заявил, что адмирал Берд приглашается для переговоров. На переговорах обе стороны достаточно быстро пришли к взаимопониманию. Между ними был заключен договор, точного текста которого я не знаю. Мы можем лишь попытаться реконструировать его в основных частях.

Главное условие, которое выдвигали нацисты – это чтобы базу оставили в покое. Что они могли предложить взамен? Развитые технологии, в которых США отчаянно нуждались ввиду начавшегося противостояния с коммунистической Россией. Свою поддержку в деле освоения Антарктиды – тоже достаточно ценный фактор. Кроме того, судя по всему, нацисты требовали, чтобы США не препятствовали деятельности Скорцени и его организации ОДЕССА. Это косвенно подтверждается тем фактом, что именно в 1947 году американцы резко прекратили искать и наказывать нацистских преступников; более того, именно после экспедиции Берда Борман получил возможность покинуть свое тайное убежище и уплыть к ледовым берегам.

Однако получить согласие Берда – это было самым легким. Гесс понимал, что гораздо труднее будет заставить принять этот тайный договор американские власти. И на этот случай им был приготовлен еще один козырь. 25 февраля 1947 года подводный крейсер «Вестфален», вышедший из антарктической базы, достиг широты Нью-Йорка и выпустил баллистическую ракету А4 по американскому побережью. Рейд «Вестфалена» показал, что города США практически беззащитны перед ударами немцев. Конечно, можно было перекрыть весь океан противолодочными патрулями, принять все меры предосторожности… Но даже один прорвавшийся подводных крейсер с ядерными ракетами на борту мог разом загубить несколько сотен тысяч драгоценных американских жизней. А на такой риск президент Трумэн и его команда идти не хотели.

С тех пор началось – и, возможно, продолжается до сих пор – обширное сотрудничество между антарктическим рейхом и Соединенными Штатами. США, таким образом, стали первым и самым главным наследником Третьего рейха.

Япония была последним, самым верным союзником Третьего рейха. Более того, она продержалась на несколько месяцев дольше. Поэтому надежды и чаяния многих нацистов были ближе к концу войны связаны со страной Восходящего солнца.

В марте-апреле в Японию сплошным потоком текли немецкие технологии. Это в общем-то никто и не скрывает. Любопытно другое – часто эти поставки осуществлялись в ущерб коммуникациям с Антарктидой. Ведь лишних подлодок у рейха не было. Значит, здесь мы опять сталкиваемся с конфликтом интересов в гитлеровском руководстве – только с каким на этот раз? Кто лоббировал отправку новейших технологий дальневосточному союзнику?

Впрочем, только ли технологий? В апреле 1945 года на подводной лодке U-861 в Японию отправилась весьма ценная реликвия – Меч Тайра. История этого меча весьма примечательна: в соответствии с легендой, он был выкован еще в Х веке и долгие годы являлся семейной реликвией самурайского рода Тайра. В XII веке Тайра и другой аристократический род – Минамото – боролись за контроль над Японией. Минамото выиграли, практически все Тайра были уничтожены, и меч пропал. Он вновь появился на поверхности в XVI веке, когда шла борьба за объединение Японии. Тогда же стали ходить слухи о волшебных свойствах меча. Вроде того, что его обладатель наделяется божественной силой и властью над людьми.

Меч Тайра вплоть до середины XIX века передавался из поколения в поколение в династии правителей-сегунов. Но в 1868 году происходит так называемая «революция Мэйдзи» – свержение сегунов и возвращение всей полноты власти императору. Во время бурных событий меч исчезает – говорят, кто-то из дальних родственников свергнутого сегуна прихватил его, бежав в Европу. Но ни власти, ни силы меч, очевидно, ему не дал, потому что в 1901 году он «всплывает» в частной коллекции знаменитого венского мецената Герберта Линца. Судя по всему, меч настоящий – потому что пару месяцев спустя на галерею Линца совершается ночное нападение с явно японским почерком – охранника нашли зарубленным самурайским мечом. Однако ценная реликвия хранилась в сейфе, который оказался не по зубам грабителям. Тем не менее Линц поспешил во избежание дальнейших эксцессов продать меч. Имя нового владельца держалось в строгом секрете.

Снова на поверхности Меч Тайра оказывается в 1936 году, когда большой любитель искусств рейхсмаршал Геринг активно конфискует еврейское имущество в свою пользу. У одного богатого предпринимателя он и обнаруживает искомый меч. Однако владеть реликвией «толстому Герману» приходится недолго: Гитлер, знавший о волшебной силе оружия, забирает его себе. Гиммлер, не менее охочий до подобных «диковин», активно выпрашивает меч у фюрера, но получает жесткий отказ. В 1940 году с просьбой вернуть меч выступает лично японский император Хирохито, однако получает в ответ лишь расплывчатые обещания. Говорят, такое поведение Гитлера сыграло не последнюю роль в том, что Япония не присоединилась к его нападению на Россию год спустя.

Как бы то ни было, но в сорок пятом Меч Тайра – снова в Японии. А вместе с ним – куча драгоценных германских технологий, на основе которых был создан, к примеру, японский реактивный истребитель – ухудшенная копия знаменитого «Мессершмита-262». Кто же в руководстве Третьего рейха лоббировал японские интересы? А ведь это должно было быть высокопоставленное лицо, способное распоряжаться реликвиями и подводными лодками…

Найти этого человека оказалось очень непросто, действовать пришлось методом исключения. Гесс и Борман были целиком заняты Антарктидой и на Японию отвлекаться просто не могли. Геринг думал в основном о себе и никаких далеко идущих планов не строил. Гиммлер планировал договориться с западными союзниками и стать правителем Германии. Геббельс был исключительно предан своему фюреру и о спасении не помышлял, иначе бы он не покончил с собой в Берлине в апреле сорок пятого…

Все «вакансии» оказались заняты. Надо было попытаться зайти с другого конца – выяснить, кто отдавал приказы на отправку подлодок. И здесь открылась весьма любопытная вещь – оказывается, контактами с Японией заведовал бывший командующий германских военно-морских сил гросс-адмирал Редер! Именно он снаряжал и отправлял подводные лодки, именно он отрывал куски от антарктических конвоев и бросал их на Дальний Восток.

Покопавшись в биографии адмирала, я понял, что прав. Редер очень активно интересовался Японией, дважды был в этой стране – перед Первой мировой войной и в 1920-е годы, был лично знаком со многими офицерами японского флота. Ему нравилась японская культура, японские традиции, и одно время после мирового экономического кризиса он думал о том, чтобы вообще эмигрировать в Японию. Ведь там – мощный, активно развивающийся флот, здесь – жалкий обрубок… Но к власти пришел Гитлер, и таланты Редера снова понадобились в Германии. Однако своей симпатии к Японии адмирал не утратил и немало способствовал заключению в 1936–1937 годах германо-японского союза. В одной из докладных записок ближе к концу войны Редер писал:

Нам следует укрепить наши связи с Японией, которая является важнейшим из государств Азии. Ведь в ее судьбе много общего с судьбой Германии, недаром многие называли ее «Пруссией Востока». Только союз двух великих государств сможет достичь господства над миром. Судьба Германии – властвовать в Европе и Атлантике, Японии – в Восточной Азии и на Тихом океане.

Но в одиночку Редер не смог бы добывать технологии и реликвии. Значит, у него должен быть помощник среди высокопоставленных чинов СС. И такого чиновника мне удалось быстро найти. Это был не кто иной, как шеф гестапо Генрих Мюллер.

Мюллера, также как и Бормана, так и не смогли найти после разгрома Третьего рейха. С Борманом, впрочем, все ясно – он уплыл в Антарктиду. У Мюллера такой возможности не имелось – с главарями Новой Швабии у него были отвратительные отношения. На снисхождение союзников он, в отличие от Гиммлера, не рассчитывал – слишком много преступлений числилось на его совести. После войны часто строили предположения, что Мюллер скрывается в немецких поселениях в Латинской Америке. Но я, выросший в одном из таких поселений, могу со всей ответственностью заявить: его там не было.

Куда же было бежать Мюллеру? Разумеется, в Японию – к последнему воюющему союзнику Третьего рейха. Власть и авторитет шефа СС в последние годы существования нацистской Германии были столь велики, что он мог свободно забирать себе многие передовые технологии, не спрашивая на это особого разрешения. К тому же, судя по всему, у Мюллера были свои люди в «Аненэрбе», но кто они – я, честно говоря, не знаю. Возможно, в их числе был Шеффер, который после завершения в 1944 году таинственного проекта «Лапландия» вернулся в рейх и возглавил тибетский отдел института «Аненэрбе». При этом «тибетцы», поддерживаемые самим Гиммлером, откровенно недолюбливали своих соперников из числа исследователей Антарктики. Поэтому неудивительно, что после поражения Германии эта группа не последовала за большинством на ледовый континент, а предпочла удалиться в Тибет. Разумеется, им было выгодно поддерживать тех, кто делал ставку на Японию – в конечном счете, резервный вариант еще никогда и никому не мешал. Последняя экспедиция Шеффера была невелика – всего лишь около 30 человек. Возможно, именно поэтому ей удалось проникнуть сквозь бурлящую Азию и добраться до Лхасы – столицы Тибета. Что случилось с группой эсэсовцев дальше, никому не известно. Возможно, все они погибли под горной лавиной; а может быть, добрались-таки до заветной Шамбалы. Кто знает?

В любом случае, германские технологии сослужили японцам неплохую службу. Ведь до сих пор экономисты спорят о причинах «японского чуда» – небывалого взлета японской экономики в 50-60-е годы. Тогда Япония сделала настоящий индустриальный рывок, заполонив своими товарами весь мир и составив серьезную конкуренцию Соединенным Штатам. Как это у нее получилось? Ведь японские ученые в то время были не особенно сильны и собственных технологий не разрабатывали.

К слову сказать, как ни парадоксально это звучит, но именно данным обстоятельством многие объясняют «японское чудо». Типа, японцы не тратили деньги на дорогостоящие исследования, а закупали готовые ноу-хау и запускали их в производство. Простите, но это же откровенный бред – если бы было выгодно так поступать, никто в мире вообще не занимался бы разработками. На самом деле никто не продаст свое ноу-хау задешево – большинство компаний хранят новые технологии за семью печатями, потому что это – залог их успеха. А если и продадут свое изобретение, то за деньги, многократно превышающие стоимость разработки. Нет, на простой скупке чужих технологий больших денег не сделаешь. Тем более что применявшиеся японцами решения часто опережали все, что имелось в Западной Европе и США.

Так откуда же тогда японцы брали свои технологии? Ответ очевиден – из наследства Третьего рейха. Фактически все японское «экономическое чудо» основано на германских разработках предвоенных и военных лет. Таким образом, Япония тоже получила немалую выгоду от союза с немцами.

После кончины Третьего рейха русским досталось не так уж много, хотя и не так уж мало. Крупные ученые в основном бежали на Запад или в Антарктиду, в руки советских войск попадала главным образом довольно мелкая сошка. Зато многие секретные объекты и производства, которые строили в восточных областях Германии, чтобы уберечь от американских бомб, оказались после войны в советской зоне влияния. Русским, таким образом, досталось немало немецких технологий.

Впрочем, и с кадрами все было не так уж плохо. На русских после войны работал ряд крупных немецких ученых. Речь идет, в частности, о докторе Вольфганге Зенгере, австрийском инженере, создателе самого необычного самолета первой половины ХХ века – так называемого бомбардировщика-антипода, идею которого он изложил еще в 1933 году в своей работе «Техника ракетного полета». В одной из немногих книг, где есть упоминание об этом уникальном проекте, сказано буквально следующее:

Суть идеи заключалась в том, что при быстром снижении самолета с очень большой высоты (порядка 250 километров) в плотные слои атмосферы он должен рикошетировать от верхних слоев атмосферы, вновь поднимаясь в безвоздушное пространство; повторяя многократно это движение, самолет должен описывать волнообразную траекторию, подобную траектории плоского камня, многократно рикошетирующего от поверхности воды. Каждое погружение самолета в плотные слои атмосферы будет сопровождаться некоторой потерей кинетической энергии, в результате чего последующие прыжки самолета будут постепенно уменьшаться, и, в конце концов, он перейдет на планирующий полет.

Конструкция самолета воплощает в себе целый ряд уникальных особенностей. Хотя он и сохраняет очертания обычного самолета, его особые аэродинамические свойства, вызываемые исключительно большой скоростью и специальной техникой полета, обусловливают необходимость придания фюзеляжу самолета острой оживальной формы в носовой части. Фюзеляж как бы срезан горизонтально по всей его длине так, что его нижняя часть представляет собой плоскую поверхность. Ширина фюзеляжа больше его высоты и позволяет разместить два ряда цилиндрических баков для топлива. Сравнительно небольшие трапециевидные крылья предназначены, главным образом, для стабилизации самолета в полете и для использования при посадке. Крыло имеет обычный профиль с максимальной толщиной, равной 1/20 хорды. Установочный угол атаки крыла такому самолету не нужен; при низком расположении крыла несущие поверхности фюзеляжа и крыла образуют единую плоскость. Вертикальное оперение размещено на концах горизонтального стабилизатора самолета. На самолете предполагалось установить ракетный двигатель, работающий на жидком кислороде и нефти, с тягой 100 000 килограммов.

Взлетный вес самолета проектировался 100 тонн, вес самолета без топлива 10 тонн и полезная нагрузка 3 тонны. Взлет самолета должен был осуществляться с горизонтального рельсового пути длиной 2,9 километра при помощи мощных стартовых ускорителей, способных сообщить самолету скорость на взлете порядка 500 метров в секунду; угол набора высоты должен был составлять 30 градусов. Предполагалось, что при полном выгорании топлива самолет разовьет скорость 5900 метров в секунду и достигнет высоты 250 километров, откуда он будет пикировать до высоты около 40 километров, а затем, оттолкнувшись от плотного слоя атмосферы, вновь уйдет ввысь.

Большое влияние на конструкцию самолета оказало стремление к уменьшению лобового сопротивления и снижению до минимума эффекта трения поверхности самолета о воздух в полете при больших числах Маха. Максимальная дальность полета самолета проектировалась до 23 400 километров.

Считалось, что соединение из ста ракетных бомбардировщиков способно в течение нескольких дней подвергнуть полному разрушению площади, доходящие до размеров мировых столиц с пригородами, расположенные в любом месте поверхности Земного шара.

Сам Вольфганг Зенгер был к моменту написания своей книги уже достаточно солидным человеком, хорошо известным в научных кругах. Он родился в 1889 году в Вене в семье чиновника. Отец мечтал, что сын пойдет по его стопам, однако в юном Вольфганге рано проснулась страсть к технике. Говорят, в детстве он больше всего любил сам мастерить игрушки, а полученные в гимназии знания в области точных наук стремился немедленно воплощать на практике.

В 1914 году Зенгер, окончивший к тому моменту Технический университет в Вене, отправился добровольцем на фронт. Трижды раненый, он пережил и позор поражения, и горечь революции, и разочарование от неудачной попытки присоединить Австрию к Германии в 1918 году. Именно в те годы сформировались политические взгляды Зенгера – немецкого националиста, что и стало впоследствии причиной его симпатий к нацистам. В 20-е годы Зенгер работает в различных научных центрах, изучает физику и механику, вплотную занимается теорией летательных аппаратов. Молодому ученому скучно находиться в рамках обыденного и создавать примитивные бипланы; полет его фантазии высок как ни у кого другого из его современников. В конце 20-х Зенгер серьезно задумывается о полетах в верхних слоях атмосферы и к началу 30-х создает свою нашумевшую теорию.

Несмотря на авторитет, которым Зенгер пользовался среди коллег, никто не принимает его идеи всерьез. Более того, над ним начинают посмеиваться. Это, а также тот факт, что в 1933 году к власти в Германии приходит Гитлер, побуждает австрийского инженера перебраться через границу. В Германии он пытается устроиться в какой-нибудь научно-исследовательский институт, который предоставит ему все необходимые условия для работы, и моментально попадает в поле зрения знаменитого «Аненэрбе».

Эсэсовцы всерьез заинтересованы смелым проектом, который сулит им господство в воздухе – полное и безоговорочное. Ведь бомбардировщик Зенгера был практически неуязвим, и с его помощью можно было наводить ужас на самые отдаленные уголки планеты. Увы, на данном этапе не было учтено, что такой бомбардировщик ввиду низкой полезной нагрузки мог разве что наводить ужас. И работа закипела.

Сначала работы по созданию этого уникального самолета проводились доктором Зенгером в специально созданном Научно-исследовательском институте техники ракетного полета в немецком городе Грауэне.

Как итог трехлетнего напряженного труда, к 1939 году было закончено строительство лабораторий, цехов, испытательных стендов и административного здания. Зенгер тем временем продолжал свои теоретические расчеты. В 1939 году он вместе Зенгер с небольшим, но опытным штатом сотрудников приступил к осуществлению сложной десятилетней программы исследований и экспериментов, главной целью которых являлось создание самолетного ракетного двигателя с тягой 100 тонн. В программу также входило создание помп и другого оборудования для ракетного двигателя, изучение вопросов аэродинамики самолета при скоростях полета в пределах от 3 до 30 тысяч километров в час, разработка сверхзвуковой стартовой катапульты и многое другое. Работа требовала огромных затрат, и, наверное, поэтому с началом войны на нее начали коситься все с большим неудовольствием. Даже покровители Зенгера из числа руководителей «Аненэрбе» начали проявлять заметное нетерпение. Когда же доктор объяснил им, что до успешного завершения работ пройдет еще много лет, эсэсовцы потеряли к проекту всякий интерес. Его стали откровенно обходить финансированием, а к 1942 году и вовсе закрыли в пользу ракетного проекта.

Спасло Зенгера только то, что руководитель ракетного проекта фон Браун вступился за своего недавнего конкурента и включил его команду в штат своего исследовательского центра. Почему? Косвенный ответ на этот вопрос дала информация о послевоенной судьбе необычного проекта. В одном русском источнике, затерянном в просторах Интернета, я прочел по этому поводу следующее:

Советские военные пришли к выводу, что «при успехе проекта нельзя сомневаться, что наша страна получит в свои руки страшное и неотразимое оружие». Поэтому осенью 1946 года маршал К. А. Вершинин обратился в Министерство авиационной промышленности СССР с предложением создать конструкторское бюро для создания бомбардировщика Зенгера: «По моему мнению, реализация проекта Зенгера совпадает с дальнейшим развитием самолетной и ракетной техники, а поэтому организация работ над проектом Зенгера или другим подобным ему является делом уже вполне современным, иначе мы неизбежно отстанем в данном вопросе». Слова маршала оказались пророческими: по ряду причин конструкторское бюро не было создано, а аналог бомбардировщика Зенгера в виде космического челнока Space Shuttle запустили в космос американцы.

Тем не менее было бы ошибкой утверждать, что русские упустили шанс создать свой «Шаттл». Такой многоразовый корабль был создан независимо от американцев и примерно в те же сроки. Причем, опять же, именно на основе проекта Зенгера. Русский корабль назывался «Буран» и был использован несколько раз, прежде чем «перестройка» похоронила его вместе с другими амбициозными и перспективными проектами.

Но, помимо Японии и Антарктиды, было еще одно место, куда Третий рейх отправлял свои секреты. Речь идет о так называемой «Альпийской крепости», в которой нацисты рассчитывали оказывать противникам последнее отчаянное сопротивление.

Идея «Альпийской крепости» зародилась осенью 1944 года. Ее автором был никто иной как рейхсмаршал Геринг. Понимая, что русские и американцы вот-вот возьмут Германию в железные тиски, он озаботился спасением своих коллекций. Но вот вопрос – где их спрятать? Лучшего места, чем заснеженные Альпы, для этого было не найти. В октябре Геринг отправляет своих офицеров для особых поручений в горы – искать безопасные пещеры. Но у рейхсмаршала на тот момент имелась масса недоброжелателей, поэтому о его пораженческих действиях немедленно доложили Гитлеру. И через пару недель разгневанный фюрер вызвал «верного Германа» на ковер.

Геринг не был дураком и моментально продумал линию защиты.

Мой фюрер, я спасаю свое имущество?! Да ни в жизнь! Я готовлю новый несокрушимый укрепленный район, который станет последним бастионом на пути орд захватчиков!

Настроение Гитлера мгновенно поменялось, и он назначил Геринга ответственным за сооружение «Альпийской крепости». Делать нечего – пришлось рейхсмаршалу браться за работу.

Укрепленный район должен был охватить юг Германии и западную часть Австрии – труднопроходимую гористую местность, где совершенно невозможно было действовать танкам и очень трудно – самолетам. Условия для обороны в горах идеальные, небольшие группы обороняющихся способны надолго задержать вражеское наступление. Есть только одно «но» – в горах крайне трудно создавать инфраструктуру и производство, да к тому же ресурсы брать неоткуда. Поэтому Геринг первым делом озаботился переброской в Альпы всевозможных технологий и промышленных мощностей, буквально вырывая их из лап конкурентов, и только потом начал создавать оборонительные рубежи. Хуже всего обстояло дело с войсками – оборонять «Альпийскую крепость» было решительно некому. Единственное, что смог сделать Геринг – это перебросить в Альпы около 30 тысяч пехотинцев, набранных из вспомогательных частей ВВС.

С укреплениями тоже была беда. Серьезные оборонительные рубежи строить было практически некому – приходилось отделываться импровизацией, использовать рельеф местности и горные пещеры. В таких же пещерах – а их в Альпах довольно много, причем, по некоторым данным, они образуют разветвленную сеть – располагались командные центры, склады, даже целые небольшие заводы… Работа велась поспешно, но завершить ее не успели. К 9 мая – моменту капитуляции Германии – «Альпийская крепость» была скорее абстракцией, чем каким-то реальным укрепленным районом.

Союзники заняли Альпы в двадцатых числах мая. Они искренне рассчитывали захватить немало интересного, но… «крепость» оказалась пуста, как выпитая бутылка шампанского. Только тонкие цепочки пленных да горстка оружия стали достоянием победителей. Последними сдались офицеры личной охраны Геринга, которых он тоже отправил в этот район.

Ситуация получалась весьма странной. В изобилии сохранились документы, которые свидетельствовали о переброске в Альпы большого количества разных грузов – и в то же время совершенно ничего не было найдено! Допросы пленных ничего не дали. Большинство солдат знали только, что какие-то грузы прибывали, но куда они делись потом – об этом никто не мог ничего сказать. Немногие посвященные успешно прятались в рядах непосвященных. После двухлетних поисков удалось обнаружить лишь одну тщательно замаскированную пещеру, где нашли настоящий склад произведений искусства. Дальнейшие попытки найти что-нибудь ценное закончились ничем.

Судя по всему, нацистские клады в Альпах не открыты до сих пор. В принципе, об их местонахождении известно довольно много. Так, по слухам, часть ценных грузов нацисты утопили в Боденском озере. Здесь, в восточной части этого крупного водоема, есть довольно большие глубины и в изобилии бьющие из дна ключи. Именно в этом районе в середине мая необъяснимым образом бесследно пропали несколько крупных речных кораблей. Есть несколько человек, которые видели, как на эти суда люди в форме военно-воздушных сил грузили большие железные ящики. Потом корабли, похоже, затопили. Найти их точное местоположение невозможно – сложный рельеф дна не позволяет качественно сработать эхолоту, а мутная вода у самого дна делает бесполезными любые спускаемые аппараты. В разные годы несколько аквалангистов пытались добраться до затопленных кораблей, но все они погибли при загадочных обстоятельствах. Боденское озеро свято хранит доверенные нацистами тайны.

Многое, судя по всему, до сих пор лежит в альпийских пещерах. Ведь их сеть неизвестна до сих пор, а входы часто наглухо запечатываются лавинами и обвалами. В 1976 году один альпинист, штурмуя практически не исхоженный коллегами склон, обнаружил торчащие из-под снега металлические ящики с оттисками в виде имперских орлов. Забрать их с собой он, естественно, не смог, а когда два месяца спустя привел на это место специальную экспедицию, то ничего не смог обнаружить. Похоже на то, что не только природа помогает хранить секреты Третьего рейха…