Комбат Сергей Земленухин

При наступлении на Северо-западном фронте продвижение измерялось сотнями метров, редко – километрами. А здесь уже к исходу первого дня стрелковые полки дивизии ворвались на станцию Поныри, на второй день освободили местечко полностью, а в течение следующих трех дней отбили у противника больше десятка сел и деревень, уничтожив свыше 30 танков и истребив несколько тысяч солдат и офицеров противника!

Но погибло и немало наших бойцов. Особенно поразила меня гибель командира 76-мм батареи нашего дивизиона бывшего студента индустриального института капитана Сергея Земленухина, который пал от вражеской пули. Это был опытный командир, прошедший тяжелую школу боев на болоте Сучан и под Горбами.

В день его гибели рядом с ним был восемнадцатилетний командир взвода управления батареи лейтенант Володя Сармакешев, недавно прибывший к нам в составе пополнения. "Как сейчас помню,- вспоминает он,- наш наблюдательный пункт, отрытый на широком ржаном поле и замаскированный снопами колосьев, свист фашистских снарядов, близкие разрывы и четкие команды комбата, корректировавшего огонь нашей пушечной батареи.

А потом короткими перебежками мы двинулись за наступающей пехотой – капитан Земленухин, я, наши артиллерийские разведчики и связисты, тянувшие телефонный провод. Была с нами и санинструктор Сима Рыжкова. Высокая рожь – хлеба в то лето вымахали на удивление – скрывала нас от гитлеровцев. В ста метрах от покинутого нами наблюдательного пункта наткнулись на группу наших бойцов, пораженных фашистским снарядом. Один из них, узбек, лежал ничком, прижав руки к искромсанной осколками груди. Сквозь стоны можно было разобрать отдельные слова:

– Советская власть… надо помогать!… Помогать надо!…

Наша санинструктор Сима Рыжкова, совсем еще молоденькая девчонка, склонилась над ним, торопливыми движениями разрывая индивидуальный перевязочный пакет. Солдат замолчал…

Едва мы вскочили в первую линию оставленных фашистами окопов, как хлесткие автоматные и пулеметные очереди ударили в бруствер траншеи. Натолкнувшись на труп лежавшего в окопе фашистского солдата, я выхватил из его безжизненной руки шмайсер и стал посылать короткие очереди туда, откуда били фашистские пулеметы. Брошенная кем-то из бойцов граната разорвалась у огневой точки. Затих пораженный взрывом вражеский пулеметчик. Еще несколько прыжков, короткие всплески автоматных очередей, чьи-то крики, еще несколько хлопков-разрывов гранат – и мы уже хозяева второй линии траншей.

И тут я увидел перекошенное криком лицо разведчика Капустина.

– Лейтенант, капитана нашего! В живот, пулей! Скорее, зовет!

Я подбежал к Сергею. Он лежал на спине. Закусив губу и тяжело дыша, капитан едва мог сдержать рвущиеся из горла стопы. Наскоро положенная повязка пропиталась кровью. Сима Рыжкова склонилась над ним, затем выпрямилась, отбросив в сумку с красным крестиком на брезентовом клапане пустой шприц.

– Несите, скорее…

Бойцы приподняли края плащ-палатки.

– Стойте,- хрипло сказал Сергей. Губы его кривились от невыносимой боли, по лбу струились капельки пота.- Стойте!… Ну, пацан,- обратился он ко мне, – ну, пацан, командуй! Иди вперед!… Пехоте пушки нужны! Связь… – Он задохнулся, закрыл глаза. Слабо махнул рукой:

– Несите…

Я нагнулся над Сергеем, сунул ему под голову оказавшийся под рукой скомканный вещмешок. Не открывая глаз, он выдавил из себя:

– Недолго повоевали с тобой, лейтенант. Не подведи…

Это были последние слова капитана Сергея Земленухина, командира 2-й пушечной батареи 1-го дивизиона, 84-го артполка, которые довелось мне услышать. Бойцы вынесли его в медпункт, оттуда передали в медсанбат. Несколько часов врачи боролись за жизнь командира. Пули ударили в живот, раздробили позвоночник. Через несколько дней Сережи не стало. Не стало первого моего боевого командира. "Пацан, иди вперед!" – так он мне сказал при нашем прощании. Ему было двадцать шесть, мне – восемнадцать.

Во все тяжелые минуты жизни на фронте и потом мне прибавляли силы те слова, сказанные командиром. Тяжело раненный, на самом краю своей жизни, он думал о других, думал о своем долге солдата".

Гитлеровцы сопротивлялись отчаянно, используя заранее подготовленные укрепления, переходя в контратаки с поддержкой танков, самоходок и бомбардировочной авиации. Наша дивизия после первых дней наступления лишилась половины своего состава, а еще через несколько дней полки дивизии были сведены в батальоны, батальоны – в роты. И все-таки наступательный порыв бойцов и офицеров был исключительно высоким. Дивизия неудержимо шла вперед.