Над русскими лесами

Стремительно проносятся трагические дни в Молвостицах. От главного врача я получаю телефонограмму: «Срочно разыскать полевой госпиталь в Парфине и осмотреть человека по имени Доблер со стреляным ранением сонной артерии». В конце приказа пометка: «Крайняя опасность для жизни».

Снова серьезное ранение сосуда со всеми сопутствующими волнениями и опасностью.

Я связываюсь по телефону с летным штабом и прошу срочно предоставить мне самолет для вылета в Парфино, расположенное к востоку от Старой Руссы на реке Ловать. Мне обещают, что после полудня самолет заберет меня с аэродрома в Молвостицах.

Я тепло прощаюсь с Нильсоном и Термопленом. Вместе мы пережили тяжелые часы. Затем отправляюсь на полевую летную площадку. Время идет, но вместо моего самолета появляются русские штурмовики. Они бомбят и обстреливают аэродром. Из нашего не самого безопасного укрытия мы наблюдаем за противовоздушной обороной. Артиллеристы палят из пушек трассирующими снарядами малого калибра, снаряды попадают в цель, но отлетают в стороны. Это хорошо видно. Они не оказывают ни малейшего воздействия на бронированные русские самолеты. Сбросив все свои бомбы и выпустив все снаряды, русские поворачивают обратно.

Спустя еще два часа томительного ожидания наконец-то появляется самолет и приземляется неподалеку. Не медля ни минуты, мы отправляемся в обратный путь. Машина низко летит над бесконечными лесами, скользит над болотами, над руслами рек и заболоченными лужицами, поросшими камышом. Лиственный лес уже окрасился цветами осени. В отблесках пурпурно-красных лучей заката отражается их палитра. То здесь, то там через узкие реки переброшены небольшие мостки – единственный след человека в этом необъятном девственном лесу. Домов совсем не видно.

Великолепие бескрайних просторов, одиночество над русскими лесами захватывают дух. Если летчик совершит здесь вынужденную посадку, он сгинет навеки. Из этой безграничной болотистой местности выбраться невозможно.

Пилот берет курс на север и спрашивает, хочу ли я посмотреть на многочисленные реки, впадающие в озеро Ильмень. Он имеет в виду Полу, Полисть и дельту Ловати. Я киваю.

Он поднимается вверх примерно на 2000 метров и осторожно высматривает вражеские самолеты. Перед нами открывается новый мир. Лучи заходящего солнца, низко висящего над горизонтом, освещают пейзаж, который останется в моей памяти на всю жизнь. Широкие, узкие и совсем узенькие реки, точно серебряные нити, переплетаются друг с другом. Теперь можно различить деревни, расположенные по их берегам. Над горизонтом возвышаются разрушенные купола и башни церквей Старой Руссы, отливая опаловым блеском вечернего зарева. Над широким озером Ильмень поднимается туман.

За час полета мы позабыли о войне. Но уже перед приземлением она снова проникает в наше сознание, вездесущая и всемогущая.