По мере расцвета творческого гения греков народы Средиземноморья, среди которых были и этруски, все больше ощущали на себе влияние греческого искусства. Тем не менее архитектура, скульптура и живопись Этрурии несут на себе отпечаток самобытности, отражая жизненный уклад этрусков, внесших немалый вклад в культурную жизнь того времени.

Из сочинений греческих и римских авторов мы знаем, что при закладке городов этруски соблюдали определенные ритуалы, подобные тем, что использовались при закладке Рима. Прежде чем приступить к изучению данных археологических раскопок, являющихся основным источником информации о планировке городов, нелишне будет познакомиться с этими ритуалами.

Прежде всего было важно выбрать идеальное место для будущего города; когда такое место находили, выкапывалась яма, в которую бросали приношения. От этого места начиналась разметка городских стен. Затем основатель города, взяв плуг с бронзовым лемехом, запрягал в него быка и корову и проводил борозду вдоль линии будущих стен, поднимая плуг в тех местах, где планировалось возвести ворота. Комья земли из-под плуга тщательно располагали по внутренней стороне борозды, формируя символический ров и стену. Впоследствии pomoerium – открытое пространство за пределами и внутри стен – оставалось священным, и никто не мог там строить или пахать. Римляне считали, что их собственная традиция по закладке колоний и лагерей брала свое начало в этрусских обрядах. Сначала авгур истолковывал предзнаменования и знаки, затем площадка ориентировалась по сторонам света и закладывались главные улицы; при этом использовался геодезический прибор, называемый groma. Слово groma, как, вероятно, и сам инструмент, были позаимствованы у греков, но к римлянам пришли через этрусков. Согласно римским источникам, этруски считали, что в каждом городе обязательно должно быть трое ворот, три улицы и три храма, посвященные Юпитеру, Юноне и Минерве, а храмы Венеры, Вулкана и Марса следовало строить за пределами городских стен.

Превращение виллановианских поселений в распланированные города происходило, разумеется, постепенно. С течением времени некоторые поселения, занимавшие особенно выгодные положения, объединялись в защищенные города, которые стремились доминировать над окружающим регионом. Судя по всему, уже к концу VII века до н. э. возникла форма «город-государство».

В самом Риме первые важные шаги по созданию центра города традиционно приписываются царскому периоду, когда сильно было влияние этрусков. К достижениям этого периода можно отнести возведение Капитолийского храма, строительство кольцевых укреплений и устройство канализации Форума. Сначала канализационная система представляла собой просто крытые рвы, которые позднее разрослись в Большую Клоаку (Cloaca Maxima), арочный выход которой на Тибр можно видеть и сегодня.

К VI веку до н. э. там, где это было возможно, этруски использовали решетчатую планировку улиц. Об этом можно судить, изучив древние центры Этрурии, такие как некрополь в Орвието, где гробницы расположены вдоль четко очерченных улиц, пересекающих друг друга под прямым углом. Наиболее благоприятные условия создавались в новых колониях. Решетчатая планировка в Кампании, в древней Капуе (современный город Санта-Мария-ди-Капуя-Ветере), была позаимствована у этрусков. Можно вспомнить прямые каналы на севере, в Спине, однако на сегодняшний день наиболее совершенный образец планировки этрусских городов – это открытый в ходе раскопок Марцаботто (рис. 13).

Колония была построена на ровной площадке за рекой Рено, которая к сегодняшнему дню размыла большую часть южного конца древнего города. Улицы расположены в строгом соответствии с решетчатым планом, тщательно ориентированным по сторонам света, в отличие от обычного римского деления на кварталы двумя главными улицами, кардо (cardo) и декуманусом (decumanus), проходящих с севера на юг и с востока на запад. Кардо в Марцаботто под прямыми углами пересекается с тремя декуманусами, которые, в свою очередь, соединены небольшими улицами, идущими параллельно кардо. Эта планировка напоминает планировку греческих колониальных городов Великой Греции[6]. И кардо, и декуманусы очень широкие, некоторые достигают в ширину 15 метров, ширина переулков составляет 5 метров. По обеим сторонам главных улиц проходят тротуары, мощенные речным камнем.

Рис. 13. План Марцаботто, близ Болоньи.

Сохранились лишь фундаменты стен домов, выложенные из речных камней, сами стены возводились из необожженного кирпича. Дома, скорее всего, были одноэтажными. В ходе раскопок была обнаружена как плоская, так и изогнутая черепица. Планировки домов существенно отличались друг от друга. В Марцаботто существовала хорошо отлаженная система водоснабжения и канализации. На соседнем холме располагался небольшой резервуар с каменными блоками в форме труб, а среди домов in situ были обнаружены круглые в разрезе терракотовые трубы.

Во дворах многих домов имелись глубокие колодцы, стенки которых выкладывались сухой кладкой; колодцы закрывались каменными плитами с круглыми отверстиями; была также обнаружена прекрасная терракотовая облицовка верхней части колодца. Выходящие из домов канализационные трубы прокладывались вдоль улиц в глубоких рвах, стены которых были облицованы камнем, а сами рвы закрывались большими каменными плитами. Жилая часть города, лавки и ремесленный район в Марцаботто не отделялись друг от друга. Обнаруженные в ходе раскопок веретена указывают на развитие местного ткачества; квартал гончаров можно узнать по остаткам печей для обжига изделий и небольшим гончарным кругам. В тех домах, где были найдены инструменты и кучки шлака, располагались мастерские, в которых работали с металлом. Религиозный центр города находился на небольшом возвышении к северо-западу от жилой зоны. Холм венчали пять священных сооружений, расположенных на одной улице и ориентированных на юг. Храмы стояли на возвышении, некоторые имели одну целлу, другие были трехчастными. К северу и востоку от города находились некрополи. Гробницы сооружались из каменных плит и накрывались насыпными курганами.

Мы уже говорили о стенах, окружавших этрусские города, и об этрусских гробницах. Из всех памятников именно они сохранились лучше всего и могут служить самыми убедительными свидетельствами активной деятельности этрусков.

Архитектура гробниц показывает, что к VII веку до н. э. для сооружения ложных сводов и арок использовалась каменная кладка, а настоящий цилиндрический свод начал сооружаться лишь к эллинистическому периоду. Самыми древним из известных нам этрусских укреплений является земляной вал в Поджио-Буко, датируемый VII веком до н. э. Самая древняя городская стена, сложенная из камня, находится в Руселлах – ее возвели в VI веке до н. э. Эти гигантские стены, грубоватые на вид, сложены из крупных блоков неправильной формы, в местах стыков зияют большие щели. В Вейях городская стена дополнительно укреплена земляным валом, построена она не ранее V века до н. э., другие стены с подобной кладкой, сложенные без строительного раствора, также были сооружены не ранее этого времени. Пример полигональной кладки можно увидеть, например, в Козе (рис. 17). Раньше было мнение, что наличие такой кладки говорит о глубокой древности сооружения, теперь же считается, что кладка пришла в Этрурию в эллинистический период. Тогда же стали пристраиваться стенные башенки и возводиться арочные ворота, которые наряду с бойницами можно увидеть на изображениях того времени. В качестве примера можно привести барельеф из Вольтерры, датируемый III—II веками до н. э. и иллюстрирующий легендарную осаду Фив.

В отличие от городских стен и гробниц при строительстве этрусских храмов редко использовался камень – он шел лишь на сооружение пьедесталов, подиумов. Вероятно, это связано с тем, что очень древние италийские храмы строились из дерева, а также с достаточным количеством хорошей древесины. На всем протяжении своей истории этруски продолжали использовать дерево для постройки храмов, поэтому сами храмы не сохранились до наших дней, в отличие от каменных сооружений греческого мира. Деревянные элементы храма покрывались терракотой, служившей одновременно украшением храма и его защитой. Большие группы храмовых терракот, сохранившиеся до наших дней, являются ценным источником информации как о развитии этрусской скульптуры, так и о внешнем облике храмов.

В Италии с древнейших времен поклонялись богам и истолковывали предзнаменования в святилищах под открытым небом. Такое святилище, расположенное на возвышении со ступеньками, можно увидеть в Кьюзи (рис. 14). Подобные сооружения сохранились до наших дней, и одно из них – на вершине холма в Марцаботто. Несомненно, эти сооружения предназначались для отправления религиозных обрядов и толкования предзнаменований. Строительство храмов, в которые помещалось изваяние бога, началось вместе с приходом антропоморфической религиозной концепции, согласно которой боги представали в образе людей. До сих пор нам не известен ни один храм, датируемый VII веком до н. э., но в акрополе Вей было обнаружено одноцелловое сооружение, с замкнутым помещением для статуи божества. Датируется этот храм первой половиной или серединой VI столетия до н. э. Это сооружение имело размеры примерно 8 на 15 метров.

Судя по датировке вотивных приношений, найденных в святилище Портоначчио в Вейях, оно использовалось еще в VII веке до н. э., но сам храм был построен не ранее конца VI века до н. э. Каменный фундамент имел квадратную планировку, размеры каждой его стороны составляли 18,5 метра, следовательно, фундамент этот сильно отличался от подиумов греческих храмов. Расположение храмовых стен неизвестно, вероятно, храм был разделен на три целлы, а трехчастная форма была характерна для тосканских храмов.

Витрувий приводит подробное описание стиля и пропорций этих храмов. Подиум следовало делать почти квадратным, но длина его должна была немного превышать ширину, а передняя половина представляла собой портик с колоннами. За портиком находились три помещения. Центральная целла должна была быть чуть больше, чем боковые помещения, представлявшие собой либо целлы с дверями, либо открытые крылья. Портик поддерживался двумя линиями колонн. Витрувий описывает передние фасады тосканских храмов с деревянными балками, покрытыми терракотой. Фундамент храма А в Пирги напоминал основания тосканских храмов, но портик поддерживался тремя рядами колонн (рис. 15).

Подойти к храмам можно было только с фасада, что хорошо видно на примере храма в Орвието. Характерные колонны этрусских храмов, часто деревянные, не имели каннелюр, но этруски любили использовать эолийские капители. Были представлены и ионийские формы (рис. 17, 18, 32). Как и строители греческих храмов, этруски использовали для крыш черепицу. По краям кровли помещались антефиксы (рис. 16,a). Эти терракотовые украшения часто делались в форме человеческой головы. Открытые деревянные элементы храмов также покрывались терракотой, в основном это были архитравы или балки, идущие поверх колонн, стропила фронтонов и концы потолочных балок (рис. 16,a). На фризе сначала изображались группы богов или людей, сидящих или находящихся в движении, а позднее – изящный цветочный орнамент. Иногда на крышах храмов помещали терракотовые фигурки. В отличие от греков этруски часто оставляли фронтон открытым и не заполняли его фигурами вплоть до эллинистического периода (рис. 16,a, 17). Вся терракотовая отделка часто окрашивалась в разные цвета, поэтому храмы должны были производить поистине ослепительное впечатление. Римляне, точно так же как и этруски, использовали терракотовую скульптуру для украшения храмов вплоть до I века до н. э. Реконструкция храмов акрополя Козы демонстрирует архитектурный стиль, которого придерживались в этот период (рис. 17).

Рис. 14. Модель из Археологического музея Кьюзи.

Рис. 15. План фундамента храма А в Пирги.

Рис. 16. а – крышка каменного саркофага, показывающая расположение черепицы и антефиксов; б – терракотовый саркофаг, показывающий расположение балок.

До тех пор пока в городах и поселениях Этрурии не будут проведены более масштабные и тщательные раскопки, мы не узнаем о других общественных зданиях, построенных до эллинистического периода. В настоящее время большую часть сведений мы черпаем из результатов раскопок в Козе, где вокруг центральной площади, или Форума, располагались колоннада и зал заседаний совета.

Немало раскопок предстоит провести, прежде чем мы сможем проследить эволюцию этрусского дома, но уже сейчас некоторые сведения об этом можно получить, изучив этрусские гробницы, особенно те, что были обнаружены в Черветери. Мы уже знакомы с внешним обликом виллановианских хижин, а их внутренний интерьер можно увидеть в гробнице Хижины, датируемой VII веком до н. э. и расположенной под большим Курганом II в некрополе Бандитачча в Черветери (рис. 9, 2).

Рис. 17. Реконструкция храмов в акрополе Козы, около 100 г. до н. э.

Рис. 18. а – саркофаг из Кьюзи в виде дома; б – саркофаг в виде дома. Археологический музей Флоренции.

Недавние раскопки в Акваросса близ Витербо открыли часть города, разрушенного около 500 года до н. э. Здесь были обнаружены фундаменты домов с тремя помещениями, выходящими во внешний двор. Подобная планировка встречается и в гробницах. Так, гробница Греческих Ваз, расположенная под Курганом II в некрополе Бандитачча (рис. 9, 3), имеет входной коридор, по обе стороны которого располагаются помещения. Коридор ведет в просторный центральный двор, или зал, за которым находятся три параллельные комнаты, и в каждой из них стоят погребальные ложа. Другие гробницы построены по тому же плану, но с некоторыми вариациями – увеличивается проем центрального входа, или ширина его равняется ширине находящегося за ним помещения. В соответствии с подобной планировкой была возведена гробница Волюмниев, которая датируется II веком до н. э. Очевидно, она должна была напоминать своим обликом состоятельный римский дом. Главное помещение римского дома – атрием. В крыше, накрывающей атрием, имелось отверстие, а под ним, в полу, – имплювий (бассейн), в который сливалась дождевая вода. В гробнице Меркарецция в Тарквинии и на саркофаге из Кьюзи видно отверстие в крыше (рис. 18, a).

На вершине холма Козы не было найдено ни одного колодца – дождевая вода собиралась с крыш домов и хранилась в сводчатых резервуарах. Следовательно, нет причин сомневаться в том, что прототипом римского дома с центральным залом, тремя комнатами и садом, послужили этрусские сооружения и что дворик с имплювием, хотя и необязательно изобретенный в Этрурии, получил свое развитие в эллинистический период, причем свой вклад в это развитие внесли этруски, создавшие особую его форму. Это предположение согласовывается со словами Диодора, отмечавшего, что центральное помещение этрусских домов предназначалось для того, чтобы оградить хозяев, занимавших внутренние комнаты, от шумной прислуги, жившей в помещениях при входе.

Гробницы служат ценным источником информации об интерьере домов и их обустройстве, к чему мы обратимся позже. О том, как дом выглядел снаружи, мы знаем меньше, хотя высеченным в скале фасадам гробниц иногда придавали сходство с фасадом дома. В нашем распоряжении есть множество саркофагов, в основном из Кьюзи, высеченных в виде домов или украшенных барельефами, изображающими дома. Как правило, показан фасад дома с двумя колоннами. На одном изображении запечатлен дом с открытым балконом на крыше, а другой саркофаг, теперь хранящийся в Археологическом музее Флоренции, имеет изображение монументального дверного проема и пилястров (рис. 18,a).

По поводу достижений этрусков в скульптуре и живописи было высказано немало противоречивых суждений. Историки искусства искренне восхищаются некоторыми шедеврами, признают высокое мастерство ремесленников и хороший вкус этрусков, бросивших вызов грекам, но именно качество этрусского искусства является основной причиной его критики. Будь изделия этрусков сопоставимы с работами их италийских соседей, критика была бы менее суровой, но уровень этрусского искусства таков, что изучать его следует наряду с искусством Греции. То, что этруски копировали греческие стили, может расцениваться как положительно, так и негативно. К проникающим извне культурным течениям этруски прибавили свои традиции, опыт, национальный характер; можно сказать, что основой этрусского искусства было смешение чужеземных и национальных стилей.

Подобное заимствование, однако, таило в себе опасность. Этрусское искусство, следовавшее греческим стилям, но не имевшее интеллектуального и исторического стимула, вдохновлявшего греческих творцов, было лишено единства. В отличие от греческого искусства здесь нет золотой середины – параллельно сосуществуют великолепие и убогость. Греки пытались выразить возвышенное и вечное через гармонию и идеализацию, в особенности человеческого тела, в то время как этрусков не интересовали обобщение и абстрактные идеи, они использовали греческие формы, чтобы передать собственную склонность к частному и личному, подчеркивая выразительные детали. Именно из-за этой интерпретации и самовыражения стоит изучать этрусское искусство. Но прежде вернемся в VIII и VII века до н. э., когда греческие стили еще не начали доминировать над местными формами искусства.

Древние виллановианцы предпринимали весьма скромные попытки выразить свое мироощущение посредством изобразительного искусства, они вполне уютно чувствовали себя среди повторяющихся геометрических узоров, преобладающих на гончарных изделиях и гравировках на бронзе, а также с иконографией, унаследованной от народов Центральной Европы. В VIII веке до н. э. объем импорта товаров с Востока увеличился, виллановианцы ответили на это расширением ассортимента производимых ими изделий. Появились новые формы, новые орнаменты, мастера овладели новыми навыками. Бронзовые изделия виллановианцев часто копируют предметы из Восточного Средиземноморья, а также демонстрируют сильное влияние геометрического стиля Греции, но преобладают местные традиционные формы. Подобное смешение можно увидеть в узорах, украшающих подставку из Бизенцио, местного изделия, датируемого началом VII века до н. э.

Ориентализирующий период, начавшийся в VII веке до н. э., принес в Этрурию широкое разнообразие импортируемых товаров. Среди них были изделия из благородных металлов, украшенные гравировкой, а также большое количество бронзовых изделий или литья, тоже с чеканкой или гравировкой. Вероятно, импортировалось также большое количество изделий из дерева и тканое полотно, о которых нам почти ничего не известно. С Востока в Этрурию могли прибывать мастера, работавшие со слоновой костью, – об этом говорят изделия, в которых ощущается сильное стилистическое влияние Восточного Средиземноморья. Воздействие этой лавины новых стилей и форм было поистине ошеломляющим для культуры, которая, впрочем, и сама могла похвастаться устойчивыми местными традициями. Этрусские ремесленники в поисках вдохновения припадали ко всем этим источникам, копировали, усваивали, смешивали орнаменты и материалы и в результате произвели на свет такую смесь, которая сама стала стилем.

Одна форма скульптуры в Этрурии в течение VII века до н. э., судя по всему, была плодом вдохновения исключительно местных мастеров. В Кьюзи делались погребальные урны из глины или бронзы, крышки которых имели форму человеческой головы. Уже в конце VII и VI веках до н. э. на свет появились несколько превосходных образцов. Эти так называемые «канопические урны» часто помещались на кресла перед столом.

Ближе к концу VII века до н. э. художники Этрурии обратились к произведениям более крупномасштабным. Согласно преданию, в середине VII века до н. э. Демарат привел с собой из Коринфа скульпторов. Правдива эта история или нет, неизвестно, но приблизительно в этот период появились более крупные скульптурные изваяния. Три терракотовые фигуры, примерно 50 сантиметров в высоту, были обнаружены в гробнице в Черветери. Судя по украшениям на фигурах, датировать скульптуры можно второй половиной VII века до н. э. Каменные скульптуры были обнаружены в гробнице Пиетрера в Ветулонии. Фигуры, изваянные в натуральную величину, сильно повреждены, лучше всего сохранились головы, демонстрирующие влияние ориентализирующего и греческого стилей.

В период между 625-м и 575 годами до н. э. этруски предпочитали копировать греческие изделия, которые, в свою очередь, испытали на себе влияние искусства Восточного Средиземноморья. Приблизительно в 600 году до н. э. в Этрурии начался архаический период, продолжавшийся до 475 года до н. э. В течение VII и до середины VI века до н. э. на этрусском рынке доминировала коринфская керамика. С середины VI века Этрурия испытала влияние греческих городов в Малой Азии. В этот период в греческом мире был широко распространен ионийский стиль, оживленная торговля велась с Сибарисом и Западом. Более того, в тот период фокийцы колонизировали Западное Средиземноморье, и ионийские ремесленники, бежавшие с родины, осели в Этрурии. Все эти течения, смешавшись, создали «восточные элементы», отмеченные в этрусской культуре VI века до н. э. и считавшиеся свидетельством миграции с Востока. В течение VI века до н. э. афинская чернофигурная керамика постепенно начинает вытеснять коринфские изделия, а к 500 году до н. э. в Этрурию начала проникать краснофигурная керамика из Афин. С этого времени афинское искусство стало играть в Этрурии, как и во всем греческом мире, доминирующую роль.

Копируя чужие стили, этруски, тем не менее, сохраняли и свои традиции. Как и в случае с архитектурой, определяющую роль в выборе материалов для скульптур играли религиозные традиции и практические соображения. Каменные скульптуры в Этрурии в основном создавались как надгробные памятники. Как и в Великой Греции, местные месторождения мрамора встречались редко, и, поскольку карьеры Каррары стали разрабатываться только в I веке до н. э., этрусским скульпторам приходилось работать с менее качественным местным мрамором. Поэтому в основной своей массе при создании скульптур использовалась бронза или терракота, ставшие традиционными для Этрурии материалами. В этом состоит различие со скульптурой Греции.

Архаический период принес Этрурии процветание. Города богатели, связи с Кампанией приносили новые художественные веяния, большей частью воспринятые народами Южного Лация. В течение VI века до н. э. этруски усвоили дух греческой вазописи и других форм искусства, он слился с их собственным мироощущением. Этот период времени был благоприятен для художников, которые уже достигли высокого уровня мастерства, позволявшего в полной мере отразить желаемое.

В течение архаического периода искусство городов Этрурии отличалось индивидуальностью. В Тарквинии было обнаружено большое количество каменных барельефов; некоторые из них напоминают коринфские изделия. Изображаются мифические чудовища или события из реальной жизни (рис. 19). В Вульчи нашли великолепное изваяние леопарда, некогда украшавшее гробницу. Здесь же было обнаружено несколько статуй, высеченных из местного камня, они стояли за дверями гробницы, выступая в роли стражей. Эта группа включает в себя превосходную статую мальчика, сидящего на дельфине или на каком-то морском чудовище, крылатых львов, сфинксов и кентавра, застывшая поза и черты которого демонстрируют влияние раннего архаического стиля греческой скульптуры. Многие из статуй датируются первой половиной VI века до н. э., а стражи гробниц создавались и позже, они охраняли покой гробниц в Вейях, Орвието и Кьюзи.

Рис. 19. Каменный барельеф из Археологического музея Тарквинии.

Следует упомянуть еще одну скульптуру из Вульчи. Она была найдена в гробнице Исиды, содержимое которой теперь находится в Британском музее. Это фигура женщины высотой более 80 сантиметров, высеченная из алебастра. Стиль скульптуры, ее поза, голова с огромными глазами и низким лбом, вертикальные линии драпировки фигуры – все это отражает влияние архаической скульптуры Греции. Находка датируется серединой VI века до н. э.; позже скульпторы Этрурии стали отходить от застывших поз, вводя в свои произведения элементы, имитирующие движение.

В Вульчи также было найдено большое количество прекрасных изделий из бронзы. Судя по всему, в этом городе находилась ремесленная школа по работе с бронзой; здесь же во второй половине VI и V веках до н. э. производились различные виды домашней утвари (рис. 27, a). Некоторые из изделий демонстрировали высокий уровень мастерства, вызывая всеобщее восхищение, и широко экспортировались. Была школа бронзовых дел мастеров и в Кьюзи, а в Кампании делали прекрасные бронзовые урны, украшенные фигурками, близкими по стилю греческим.

Этруски использовали при работе с бронзой самую разнообразную технику. Бронзовые листы с чеканкой применялись при изготовлении домашней мебели и украшения колесниц. Примером работы этрусских мастеров может служить великолепная колесница, найденная в Монтелеоне, в Умбрии. Плавные линии и округлые формы этого произведения искусства указывают на влияние ионийского стиля. Место изготовления этих бронзовых изделий точно не установлено, весьма возможно, что они делались в южной Этрурии в течение третьей четверти VI века до н. э., когда архаический период достиг своей зрелости. Ионийское влияние прослеживается и в модели терракотового саркофага из Черветери, ныне хранящегося в музее Вилла Джулия. Саркофаг выполнен в натуральную величину и украшен изваянием улыбающейся супружеской пары на высоком ложе. Саркофаг датируется примерно 520 годом до н. э.

Вторая крупная школа архаической терракотовой скульптуры находилась в Вейях, здесь терракота использовалась для декорирования храмов по меньшей мере с середины VI века до н. э. Эта форма искусства в особенности ассоциировалась со скульптором Вулкой, поскольку прекрасные статуи, найденные в святилище Портоначчио, приписываются именно его школе. Эта группа из четырех статуй почти в натуральную величину, датируемая приблизительно 500 годом до н. э., возможно, украшала крышу храма и олицетворяла собой борьбу Аполлона с Гераклом. Состояние статуй оставляет желать лучшего, более всего сохранились коренастая фигура Геракла, грозный Аполлон, голова Меркурия (греческого Гермеса) и богиня с младенцем на руках. Эта группа представляет собой настоящий шедевр. Порывистые движения Аполлона, его поза и драпировка ткани, облегающей тело, передают силу чувств и напряженность момента. Бронзовая Капитолийская волчица, одна из самых известных античных скульптур, тоже застыла в напряженной позе. Ее подтянутое мускулистое тело чем-то похоже на тело связанного оленя из группы статуй в Вейях, может быть, этот символ Рима был также создан мастерами из Вей в начале V века до н. э.

По раскопкам в Чивита-Кастеллана и других местах южной Этрурии и Лация хорошо известны прекрасные терракоты позднего архаического периода. Большая часть известных нам этрусских скульптур этого периода была создана на юге, но развивался и северный регион, в особенности город Кьюзи. Здесь ближе к концу VI века до н. э. начали создаваться группы великолепных барельефов, которые вырезались из местного зернистого известняка, в основном они украшали саркофаги и циппи. Сюжеты изображений самые разные – это свадьба, война, похороны, а также веселые пиры и спортивные состязания. Эти рельефы, как и стелы из Болоньи, создавались на протяжении всего V столетия до н. э., стиль их менялся очень медленно, долгое время сохраняя архаические черты.

После 474 года до н. э. торговля в Тирренском море переживала упадок, в этом году этруски потерпели сокрушительное поражение на море у Кум от сиракузского флота. Кампания была потеряна для этрусков, V век принес ими другие военные поражения, ставшие причиной экономического спада. И все же этруски продолжают создавать прекрасные терракотовые скульптуры, самым выдающимся примером которых является группа бронзовых изваяний, посвященных богам и украшавших фронтон храма А в Пирги. Скульптура, найденная в Монте-Гурагацца, датируется приблизительно 470 годом до н. э. и отражает стиль, развившийся из архаического в ранний классический. Бронзовая статуя изображает юношу, держащего чашу для возлияний. Он застыл в напряженной позе, одна нога согнута в колене.

Рис. 20. Бронзовая статуэтка шагающего воина.

Искусство создания бронзовых барельефов достигло удивительной виртуозности в светильнике из Кортоны, датируемом второй половиной V века до н. э., хотя избыточное декорирование является признаком сомнительного вкуса. В этот период иногда встречаются отголоски старых стилей. Хорошо известные бронзовые статуэтки шагающих воинов, которые порой находят в Этрурии, теперь считаются умбрийскими. Удлиненные пропорции их тел характерны для геометрического стиля, но военное облачение указывает на архаический или классический период (рис. 20).

В Кьюзи продолжала существовать традиция изготовления антропоморфных урн. Каменная урна из Кианчиано около метра высотой снабжена крышкой в виде человеческой головы. Урна представляет собой женскую фигуру, сидящую на троне со спящим ребенком на коленях. Суровое спокойное лицо женщины напоминает классические модели V века до н. э.

Одной из немногих крупных этрусских бронзовых статуй, дошедших до нас, является статуя Марса из Тодди, датируемая началом IV века до н. э.; сейчас она хранится в музее Ватикана. Это выполненная почти в натуральный рост статуя юного воина, облаченного в тунику и латы. Левая рука поднята, словно сжимает копье, а в правой руке воин, вероятно, держал чашу для возлияний. На лице его выражение глубокой серьезности. Подобное выражение мы видим и на лице юноши, голова которого выполнена в виде бронзовой ойнохои, или кувшина с особой горловиной. Сосуд изготовлен в технике чеканки с деталями, украшенными гравировкой, и, как многие утилитарные этрусские бронзовые изделия, не представляет особого интереса с точки зрения искусства.

Выше уже упоминалась домашняя утварь, выполненная в виде литых бронзовых фигур. Предметы обихода нередко украшались гравировкой – это зеркала, которые появились в Этрурии в VI веке до н. э., а также ларцы, или цисты, ручки и ножки которых выполнялись из литой бронзы, а стенки и крышки украшались изящной гравировкой. Самый известный пример – циста Фикорони. Ручка выполнена в виде группы из трех изящных фигур – Бахуса и двух сатиров; руки их покоятся на плечах друг друга, а каждая из трех ножек шкатулки выполнена в виде фигуры юноши, боковые стенки покрыты сложной гравировкой, изображающей путешествие аргонавтов; это рисунок греческого происхождения.

Возможно, самыми примечательными этрусскими каменными скульптурами того времени являются барельефы, высеченные на саркофагах, найденных в основном в районе Тарквинии. Прекрасный образец из Вульчи, датируемый концом IV или началом III века до н. э., изображает супружескую пару, держащуюся за руки, а барельеф на боковых стенках показывает их уже прощающимися друг с другом. За двумя центральными фигурами – супружеской четой – стоят слуги. Один слуга держит зонт над головой женщины, за ним стоят две девушки, несущие шкатулку и опахало хозяйки. Слуги мужа несут его кресло и трубы, а слева и справа видны фигуры флейтиста и музыканта, играющего на лире.

Благодаря военным кампаниям Александра греческое искусство распространилось по Восточному Средиземноморью и, смешавшись с другими художественными течениями, породило эллинистические стили царств-правопреемников. На протяжении последних трех столетий до н. э. власть Рима распространилась на Грецию и на весь средиземноморский мир. Неудивительно, что Рим, который в течение длительного времени заимствовал различные культурные течения, включая и эллинский стиль, от своих развитых соседей, этрусков, теперь поменялся ролями с Грецией. По мере роста своего политического могущества он начинал играть все более видную роль в эллинском искусстве.

Утратив политическую независимость, этрусские города получили подданство Рима и постепенно перенимали римский образ жизни. Однако в эллинистический период этруски все еще сохраняли региональную самобытность, так что их искусство можно с полным правом называть этрусским вплоть до начала имперской эпохи. К этому периоду относится группа терракотовых скульптур в эллинистических храмах Этрурии. Полны изящества прекрасные крылатые кони с фронтона храма в Тарквинии (рис. 21). Скульптуры, найденные в Чивита-Альба, изображают грубых галлов, спасающихся паническим бегством от мести Аполлона в Дельфах и бросающих на бегу награбленное добро; мы видим также Бахуса, заставшего врасплох спящую Ариадну.

На фоне основного культурного течения, доминировавшего в искусстве эллинистического мира, в Этрурии вплоть до I века до н. э. сохраняются местные художественные стили. Это хорошо видно на примере саркофагов или терракотовой скульптуры из Вольтерры, Кьюзи или Перуджи. Былая живость покинула искусство этрусков, теперь на барельефах изображаются в основном печальные сцены прощания с усопшими, отправляющимися в свое последнее путешествие в загробный мир. Постоянно повторяются эпизоды из мифов, ясно прослеживается тенденция к изображению жестоких сцен и кровопролития.

Рис. 21. Крылатые кони из терракоты с фронтона храма в Тарквинии. Археологический музей Тарквинии.

Многие из фигур на саркофагах представляют собой портреты реальных людей. Уже давно отмечалось, что этруски сыграли важную роль в создании римской портретной скульптуры. Этрусские скульптурные портреты, выполненные из бронзы, терракоты или камня, прекрасно отражают характер личности, некоторые из них почти карикатурны. Среди наиболее впечатляющих портретов – выполненная в натуральную величину бронзовая статуя, найденная близ Кортоны, которую обычно называют «Оратор». Это великолепное произведение искусства датируется первой половиной I века до н. э. и изображает величественного мужчину, облаченного в тогу. Он обращается к собранию. Его почти не отличить от современного ему римского господина, но на кайме тоги на этрусском языке написано его имя – Aule Meteli.

Самое любопытное в этрусских фресках то, что они вообще сохранились до наших дней. Это единственная большая группа произведений монументальной живописи классического мира доримской эпохи, и дошли они до нас благодаря этрусской традиции украшать стены высеченных в скалах гробниц фресками. По стилю этот вид искусства перекликается с вазописью. В Этрурию импортировалось огромное количество греческой расписной керамики, стиль которой часто оказывал сильное влияние на крупномасштабную живопись. Но монументальной живописью занимались не только этруски, в работах античных авторов встречаются описания прекрасных греческих росписей, которые украшали стены общественных зданий. К сожалению, эти росписи утрачены, как и те, которыми этруски, возможно, украшали храмы и дома.

Обычай украшать гробницы фресками был характерен для сравнительно небольшого числа городов. Самые древние фрески были найдены в Вейях и Черветери, но в течение длительного времени, особенно в архаический период, крупнейшим центром росписи гробниц был город Тарквиния, в Кьюзи найдены фрески V века, а в Орвието и Вульчи – росписи более позднего периода. Если не принимать во внимание божественные элементы, в целом фрески рисуют довольно точную картину повседневной жизни этрусков. Следовательно, с некоторыми оговорками мы можем использовать фрески в качестве источника информации об укладе жизни в Этрурии.

Небольшая гробница в Вейях, открытая в 1958 году, показывает, что уже к VII веку до н. э. этруски практиковали украшение гробниц росписями. Нижняя половина стен гробницы Уток окрашена в красный цвет, а верхняя часть – в желтый. На стыке цветов проведены черные, желтые и красные полосы, по которым расхаживают птицы, нарисованные теми же тремя цветами; сам стиль копирует геометрический стиль вазописи. В гробнице Кампана, также в Вейях, расписаны филенки двери, ведущей во внутреннюю камеру (рис. 10). В дизайне рисунка все еще преобладают элементы ориентализирующего стиля. В одной из сценок изображен юноша, сидящий на длинноногой лошади, которую ведет мужчина, остальное пространство заполнено растительным орнаментом, фигурами животных и мифологических чудовищ. Пропорции здесь игнорируются, а цвета выбраны произвольно, но уже к середине VI века до н. э. художники обратились к более натуралистичному стилю. На табличках Бокканера, серии из пяти терракотовых пластин, найденных в Черветери и теперь хранящихся в Британском музее, изображен сфинкс, а также фигуры не то богов, не то людей, окрашенные в черный, желтый и насыщенный коричнево-пурпурный цвета. Более поздняя серия табличек из Лувра, названная Кампанской группой, изображает, по всей видимости, мифологическую сценку, в которой присутствуют, однако, реальные люди – по виду сановники, один из которых сидит на стуле перед статуей богини.

Гробницы Тарквинии представляют собой вырубленные в скале камеры, иногда внутренние архитектурные детали камер раскрашивались так, чтобы походить на навес или шатер, разбитый под открытым небом. Большая часть росписей выполнена в технике фрески. Стены увлажнялись и покрывались тонким слоем штукатурки, на котором художник заостренной палочкой делал набросок будущего изображения или обводил контуры краской. Затем, пока штукатурка еще была влажной, контуры заполнялись краской. На ранних фресках головы изображены в профиль, плечи в анфас, а ноги снова в профиль. Красота рисунка заключается в четкой прорисовке линий и взаимосвязи фигур, в насыщенных ярких красках.

Одни из первых фресок появляются в гробнице Быков. Здесь расписана лишь стена напротив входа. Под фронтоном изображены два быка, один из них с человеческим лицом, также изображены две эротические сцены. На главной панели, ниже, мы видим эпизод из греческого эпоса, несомненно взятый из росписи греческих сосудов. Спрятавшись за фонтаном, Ахилл поджидает Троила, юного сына царя Трои Приама, который, не подозревая о засаде, направляется к фонтану, чтобы напоить своего коня. Сцена изобилует цветочным орнаментом, примечательна деталь фонтана – вода бьет из пасти льва в бронзовую чашу. Стиль изображения отражает влияние ионийского искусства.

Эта гробница датируется приблизительно 540—530 годами до н. э. Начиная с этого времени и вплоть до конца архаического периода в гробницах Тарквинии появилось много прекрасных фресок. Сюжетами их, как правило, были погребальные обряды, пиршества или ритуальные игры, а также сценки из повседневной жизни. В гробнице Авгуров (530—520 годы до н. э.) была расписана не только дальняя, но и боковые стены. Слева и справа от нарисованной на дальней стене двери изображены фигуры плакальщиков, на боковых стенах гробницы мы видим погребальные игры, крепкие фигуры атлетов напоминают рисунки на чернофигурных сосудах того же периода. Фрески из гробницы (Охота и Рыбная ловля) представляют собой яркую иллюстрацию занятий на свежем воздухе: группа мальчиков занимается рыбной ловлей. Росписи этой гробницы пестрят множеством цветов, включая черный, желтый, красный, белый, синий и зеленый. Эта богатая политра заметна также в некоторых изображениях погребальных игр, например в гробнице Жонглеров в Тарквинии. Росписи гробницы Барона, датируемой 510—500 годами до н. э., напротив, спокойны, движения фигур безмятежны. Это одна из самых утонченных архаических росписей в Этрурии.

Среди красивейших росписей того периода – фрески в гробнице Триклиния, датируемой около 470 года до н. э. Слева и справа от дверного проема расположились два всадника, а на стене, напротив двери, изображены три пиршественных ложа. На каждой из боковых стен мы видим пять танцоров или музыкантов, мужчины чередуются с женщинами и отделяются друг от друга деревьями или цветущими кустами, на которых сидят яркие птицы. Жесты фигур гармоничны, их энергичные движения изящны и подчеркнуты летящими драпировками, цвет которых гармонирует со всей композицией.

Росписи позднего классического периода (IV век до н. э.) демонстрируют смену настроения, сюжетов и техники работы. Теперь художники уже настолько овладели мастерством, что могут показывать перспективу. Все фигуры прописаны умелой рукой, позы их продуманны. Эффект перспективы усиливается благодаря использованию различных оттенков цвета и световых пятен. Примером таких росписей могут служить сцены путешествия в загробный мир и пиршества из гробницы Голини.

Настроение фресок меняется, на смену веселости приходит глубокая меланхолия. Это новое чувство отражено в тоскующем взгляде красивой женщины из семьи Велка, изображение которой было обнаружено на стене одной из камер гробницы Орка, датируемой IV веком до н. э. В другой камере этой же гробницы, расписанной в следующем столетии, изображена сцена пиршества в загробном мире с участием демонов. Мрачное настроение сохраняется на протяжении всего эллинистического периода, этрусским народом словно бы овладели дурные предчувствия, наложившие свой отпечаток на искусство. Среди тем, выбранных для росписи стен гробницы Франсуа, датируемой IV веком до н. э., – жестокий эпизод из древней истории Вульчи. Изображено кровавое деяние Ахилла, приносящего в жертву троянских пленников, рядом мрачная фигура Харона; далее мы видим смертельный поединок Этеокла и Полиника и тревожную сцену гадания – портрет Вела Сатиса, наблюдающего за карликом, отпускающим птицу.

Наконец, следует упомянуть гробницу Тифона в Тарквинии – это одна из последних расписанных там гробниц. Тело Тифона, напрягшееся под тяжким грузом, – прекрасный пример эллинистической трактовки фигуры, написанной с большим мастерством, а группу шествующих в загробный мир можно сравнить с рельефами Алтаря Мира (Ara Pacis) Августа.

Огромная пропасть пролегла между утонченными, изящными произведениями архитектуры, скульптуры и живописи эллинистического периода и первыми шагами этрусков в изобразительном искусстве в VII веке до н. э. За семь столетий этрусское искусство опробовало широкий спектр стилей, каждый из которых являлся выражением своей эпохи. Ознакомившись с основными видами искусства этрусков, можно обратиться к предметам домашнего обихода; некоторые из них тоже можно назвать своего рода произведениями искусства.